— Ты чего, теть Зин? — Шурик наклонился над балконными перилами. — Только семь стукнуло, а ты ругаешься. Рано. Соседей разбудишь.
      — Будто они спят!
      — А что делают?
      — Водку пьют.
      — С утра? — Шурик, не веря, взглянул на часы, точно семь. — Они что, еще не ложились?
      — Ляжешь тут!
      — Да что случилось, теть Зин? — рассердился Шурик.
      — А то! — тетя Зина укоряюще, даже неодобрительно глянула снизу вверх на Шурика и уголком подола, она была в фартуке, вытерла заплаканные глаза. — Ты бы тоже пил с утра, случись такое!..
      — Такое! Сякое! Ты толком говори! — окончательно рассердился Шурик. — Я три дня дома не был. Командировка. Что там у соседей случилось?
      — Мишка нашелся!
      — Мишка? Он что, терялся?
      — Дурак ты бесчувственный! — тетя Зина снова промокнула уголком подола заплаканные сверкающие глаза. — Ты Леньку, Мишкиного отца, знаешь, внизу, во второй квартире живет. Вчера, значит, пошел турецкий хлеб покупать. Сам знаешь, турецкий дешевле. А привозят его с утра. А сам до хлеба не дошел, дошел до пивнушки. А Мишка с ним был. Он мальчишку, значит, пристроил в тени, а сам забеседовался. Там его приятелей-алкашей как мух. Сплошное жужжанье. Кружку поставь, все обсудят. Особенно то, чего не знают, — соседка вдруг мстительно сжала губы. — Вот и добеседовался Ленька! Кликнул парнишку, а парнишки нет. Три года парнишке, пошел четвертый. Разговаривает во всю, развитый, такого жалко терять. Ленька и туда, и сюда — в магазины, в ларьки, весь хмель из него вынесло, потом жалел, сколько денег зря угробил на пиво, а парнишки нигде. Домой прибежал, за три квартала, будто Мишка трехлетний мог сам вернуться домой. Машка, жена, сам знаешь, женщина серьезная. Она сперва сразу Леньку убить хотела, потом так сказала: сына не найдем, тебя убью и сама повешусь. А ей, Машке, можно верить. Я к ней прибежала, говорю: Маша! Мишке уже почти четыре, он свой адрес должен помнить, дом хотя бы, милиция его найдет, по радио уже объявили, ты, главное, не торопись в решениях, он найдется — Мишка-то! А Машка в рев: не знаешь, что ли? В Городе банда орудует. Бандиты вот таких мальчишечек завлекают, а потом продают специальным людям. Ну, тем, у которых деньги есть, а здоровье ни к черту! Я даже испугалась, глядя на Машку. Она весь квартал, она все три квартала вокруг той пивной обыскала, заглянула в каждый люк, в каждый колодец, в подвалах пообмела всю пыль, вот и пьет сейчас. Ты же знаешь, Машка к водке не тянется, она если и выпивает, то только из презрения к Леньке и только по праздникам, а сейчас сама в киоск сбегала. А Ленька, наоборот, не пьет. Ленька рядом с Мишкой сидит и за руку парнишку держит. На работу, говорит, не пойду сегодня. Ну, Евсеевы зашли к ним, Сапожникова. Меня Машка посылала в милицию, я милиционерам сказала — нашелся парнишечка, а милиционеры как стали меня допрашивать! — да тот ли, дескать? да не чужой ли? да где нашли? Ну и все такое! Еле-еле от них отбилась. Искать не ищут, а поговорить мастаки! А парнишечку, засранца Мишку, так, по его словам, его тетка какая-то привела. А где был все время? Да, говорит, у тетки вот был, вроде как в гостях. Он у нее даже спал. У нее игрушек много. А потом, когда поспал, они чай пили. А потом гулять пошли. А потом, говорит, я потерял тетку. А как тетку звать? А, говорит, не знаю. А где дом, где ты спал? А, говорит, не знаю. Мишка, он же весь в Леньку — придурошный. Его бы пороть почаще, так Ленька и без того его бьет. Вот нагулялся. Машка уже из-за него пьет!
      — Ну и дура, — сказал Шурик. — Чего пить? Радоваться надо, нашелся!
      — А с радости не пьют? — возразила тетя Зина, теперь уже откровенно недоброжелательно снизу озирая Шурика. — Спустился бы да слово доброе сказал соседям.
      — Сделаю, — пообещал Шурик.
      — Живешь, ничего тебе не интересно. — пожаловалась тетя Зина, ей явно хотелось поговорить. — Жизнь соседей тебе не интересна. Не зря Лерка от тебя ушла. Погоди, припечет еще!
      — Да меня, теть Зин, и так припекает.
      — Вот я и говорю, не зря Лерка от тебя ушла!
      — Точно! — развеселился Шурик. — Зачем ей жить с таким?
      И спросил:
      — А как Мишка попал домой? Кто его нашел?
      — А сам пришел! В шесть утра Машка, как почувствовала, к окну подошла. Светло уже — лето. А парнишка, засранец, сопит себе во дворе. И в дом не идет, в песочнице возится. Нравится ему — рано, никого вокруг нет. Ну, Машка в рев — нашелся! И тоже, как ты — кто, дескать, тебя привел? А мы, говорит, с теткой сперва на машине ехали. Ничего толком не поймешь! Наверное, нашлась душа добрая, подобрала ребенка. А, может, из соседей кто помог, довел парнишку до дома. Выспросил, что да где, вот и привел. Другой бы какой денег слупил с родителей, а тут с пониманием — довели парнишку чуть ли не до дверей и оставили. Бог таких любит, — перекрестилась тетя Зина. — Дай Бог им здоровья!
      — И сколько не было дома Мишки?
      — Почитай сутки.
      — Ну и дела…
      — А ты думал!
      Тетя Зина вдруг таинственно поманила Шурика рукой, будто он мог прямо с балкона спуститься к ней.
      — Слышь, Шурик?… — Было видно, сама она тоже приложилась к рюмочке, душа у нее горела. — В городе, говорят, банда действует! Отлавливают детей, особенно молодых парнишек, а потом продают всякой сволочи. Знаешь ведь сам, деньги у сволочи всегда есть, а здоровье не всегда хорошее. Вот они и лечатся за чужой счет, обновляют себя, органы всякие заменяют! Детишек как сырье закупают — одних целиком, других частями.
      — Как это частями?
      — Ну как! Одному почки, другому селезенка, третьему, скажем, глаз, а?… — тетя Зина испытующе всматривалась в Шурика, сочувствует он или нет? — Все аккуратно, значит, пакетов, сам знаешь, хватает…
      — А Мишка как? — не поверил Шурик. — Мишку же, сами говорите, целым вернули! А он и не пучеглаз, и почки у него крепкие! Чего ж такого вернули. Ленька вон говорит, Мишка никогда в постели не писался.
      — Ну, Ленька! — пренебрежительно махнула рукой тетя Зина. — По пьяни он такое и про Машку говорит… Не он ведь привел парнишку. Он его только потерял. — Она вдруг растерянно развнла руками. — Добрался вот Мишка как-то. Никто и не знает — как. А добрался, добрался. Оставил бандитов с носом. Не попользуются им теперь сволочи!..
      Она вдруг обеспокоилась:
      — Слышь, Шурик! А, может, Мишка не так уж здоров, а? Отец — алкаш, мамаша опять же… Может, Мишку там, в банде, осмотрели, обследовали, нашли что-то такое, ну и подкинули обратно — забирайте, мол, своего урода! Ленька ведь его только так и зовет. Может, Мишку надо на обследование вести?…
      Было видно, тетя Зина незамедлительно, прямо сейчас бросится к счастливым соседям.
      Шурик усмехнулся:
      — Вы, тетя Зина, больше не пейте. Если потеряете Мишку вы, Машка вас точно убьет.

      — Садись, — сказал грубый Роальд. — Видел газеты?
      — Нет еще.
      — Астрологический гороскоп. Читаю. «Партнер может неожиданно изменить свои планы на эту неделю, а причины вряд ли покажутся вам убедительными». Ну, как?
      — Это тебе?
      — Ну нет. Я не телец. — Роальд с холодным удовлетворением добавил: — Тебе, айс вайс! — И добавил холодно: — Айс вайс. Кажется, капердуфен!
      — Ты пюс пропустил.
      — Какой пюс?
      — Ну, Леня Врач говорит! Айс вайс пюс, говорит. Потом только капердуфен. Я точно помню — там пюс! А у тебя без этого слова.
      — Садись, — Роальд ухмыльнулся. — У нас полчаса, может, и меньше. Садись, молчи и внимательно слушай.
      — Сейчас придет наш новый клиент, — объяснил Роальд, холодно гипнотизируя Шурика. — Наш новый, наш серьезный клиент. С этого часа ты работаешь только на него. Нашему клиенту не нравится поведение его жены. Его жена работает в крупной фирме. Название, как всегда, нелепое — «Делон». Подозреваю, что Ален Делон тут не при чем. Более того, подозреваю, что указанная фирма значительно мощней и крупней, чем можно думать, изучая ее финансовые отчеты…
      — Ну, помнишь, — вдруг ухмыльнулся Роальд. — Как айсберг, у которого над водой торчит лишь какая-то его часть.
      Роальд буквально гипнотизировал Шурика:
      — Продолжаю. Нашему клиенту не нравится поведение его жены. Время от времени жена появляется дома поздно. Иногда под самое утро. От нее не пахнет вином или мужским одеколоном, однако объяснения кажутся нашему клиенту неубедительными, слишком ординарными. Они его не устраивают. Внеплановые совещания, внезапные деловые встречи — слишком обычный набор. Он предпочел бы услышать от жены нечто более убедительное. Он хочет знать, чем на самом деле занимается его жена, якобы или действительно находясь в три часа ночи на своем рабочем месте. Особенно его удручает эта подмеченная им действительно необычная деталь: от его загульной жены никогда не пахнет вином или мужским одеколоном. Заниматься развратом, оставаясь трезвым! — это сводит его с ума. Он дошел уже до того, что в самое неподходящее время звонил по всем рабочим телефонам, которые мог найти в записных книжках жены. Почти всегда отвечали чужие мужские голоса, однако трубку тотчас брала жена. Занимайся она любовью, ей просто не проделать бы такое, да и голос у нее не звучал бы так ровно. И все же… Наш клиент, скажем так, обеспокоен. Если даже в постели любовника голос его жены остается столь ровным, значит, она упала на самое дно, она чуть ли не вошла в ряды профессионалок. Так он сам выразился. Мне такое не придумать… А еще, — недоуменно добавил Роальд, — наш клиент в неурочное время пытался войти в один из филиалов фирмы «Делон». Как ты, надеюсь, догадываешься, его попросту выбросили за дверь. Он якобы требовал вызвать его жену, но его требований не слушали. Ему чуть не сломали руку. На другой день жена объяснила столь жестокое поведение своих коллег вполне законным правом защищать коммерческую тайну. Как ты, надеюсь, догадываешься, нашего клиента и такое объяснение не удовлетворило. Он не желает мириться с тем, что его жена медленно и верно для него самого становится коммерческой тайной. Я женился на женщине, а не на коммерческой тайне, — так говорит он, — назидательно произнес Роальд. Я хочу спать с женщиной, а не с коммерческой тайной, так говорит он. И не тогда, когда это удобно фирме «Делон», а когда мне этого хочется! — Роальд холодно усмехнулся. — Боюсь, он прав, наш клиент. У любой женщины может быть личная жизнь, но не столь поздно и не столь часто. Наш клиент желает, чтобы на него честно и хорошо поработали. Добавлю от себя, он щедр.
      — Рогоносец, — без тени сочувствия кивнул Шурик. — Вольно ему платить за шалости деловой жены. Чего ему не хватает?
      И подвел итог:
      — Самый обыкновенный бытовой рогоносец. Только самые обыкновенные бытовые рогоносцы готовы платить за подтверждение того, что они действительно являются рогоносцами.
      — Не рогоносец, клиент, — холодно поправил Роальд. — Не надо быть таким умным.
      — Я и говорю, рогоносец, — согласился Шурик. — Сколько дней он дает нам на улаживание?
      — Три дня.
      — Фотографии, привязки?
      — Возьми.
      Роальд протянул Шурику конверт:
      — Учти, клиент не скупится. Отнесись к нему с уважением. Платит он баксами, что само по себе неплохо. Сегодня же сядешь даме на хвост. В конверте адреса — квартира, фирма, филиалы фирмы, адреса и телефоны близких друзей, места встреч, места развлечений. Похоже, — усмехнулся он, — среди последних существуют такие, куда путь ее супругу категорически заказан.
      Роальд наклонил голову и задумчиво посмотрел на Шурика.
      Волосы на висках Роальда казались совсем седыми, но это ничего не значило. Меньше всего хотелось бы Шурику попасть по случаю под его удары, что левой, что правой. Еще меньше Шурику хотелось бы попасть в сферу внимания Роальда, имей он за собой какие-нибудь делишки.
      — Потолкуй с людьми, знающими жену клиента, с ее соседями. Глаза у тебя располагающие, как у всякого профессионального лгуна. Таким, как ты, верят. Лгунам вообще почему-то верят. — Роальд задумчиво разглядывал Шурика. — Тебе, например, даже идет вранье. Оно у тебя естественное.
      — А как с законностью? — ответил Шурик на выпад. — Как со статьей седьмой Закона РФ о деятельности частных детективов? У меня память хорошая, Роальд, я не Иван Лигуша. Как быть с запретом всех видов аудио— и видеозаписи, а также с запретом на сбор любых сведений о личной жизни, о религиозных и политических убеждениях российских граждан? А? Что ты напишешь в контракте?
      — Конфиденциальные поручения, — ухмыльнулся Роальд. — Я всегда так пишу. Даже тебя такая формулировка должна устраивать. Наш клиент готов платить за выполнение конфиденциальных поручений. Другое дело, если тебе это не по душе. У меня скопилась масса бумажной работы. Могу усадить на неделю за пишущую машинку. Перепишешь отчеты начисто, приведешь в порядок статистику. Занудное занятие, сам знаешь, но усидчивый молодой человек с хорошей памятью с ним справится.
      Повелительные наклонения всегда давались Роальду хорошо:
      — Садись за машинку. Я освобожу тебе угол. Бумаги на столе. Это действительно ненадолго. Дней на пять, может, на шесть. В любом случае, не на месяц.
      Шурик ужаснулся:
      — Дней на пять! Копаться в бумагах! Оставь! Я пошутил. Конечно, конфиденциальные поручения!
      Роальд удовлетворенно кивнул:
      — Правильно мыслишь.
      И добавил:
      — К тому же, речь о любви.
      — О любви? — удивился Шурик.
      — Человек хочет все знать досконально о любимом существе. Разве это не любовь?
      Почему-то Шурик вспомнил о Симе.
      Как всегда, в неожиданных возвращениях к Симе было что-то тревожащее. Как заглянуть в омут, достаточно глубокий, чтобы не видеть его дна, и в то же время не столь глубокий, чтобы каким-то вторым зрением не прозревать его таинственную глубинную придонную жизнь, к которой ты, в сущности, не имеешь никакого отношения…
      — Я буду работать один?
      — Да.
      — «Хороший спутник поможет избежать случайных связей…»
      Роальд удивился:
      — Это цитата?
      — Заголовок из газеты. Она прямо перед тобой лежит. Видишь заголовок? «Хороший спутник поможет избежать случайных связей»… Держу пари, это что-нибудь о спутниковой связи…
      И на всякий случай уставился в фотографии, вынутые из конверта.
      Женщина на фотографии ему понравилась.
      Лет тридцать, но такие женщины и в шестьдесят остаются женщинами.
      Открытое взгляд, внимательные глаза, минимум теней. Брови, конечно подведены, но на это только он, Шурик, увидел. Волевое начало — в линиях подбородка, во взгляде. Причем волевое начало именно женское — таких женщин обычно побаиваются, к таким женщинам прислушиваются. И отнюдь не только в постели. Напрасно этот рогоносец тратит такие деньги на слежку, лучше бы ему мирно жить рядом с такой привлекательной женщиной. Какая разница, где она проводит часть ночи. Основное время она все равно рядом. Она, конечно, наставляет мужу рога, но вовсе не из-за вредности. На ее отношениях с мужем это не должно сказываться. Она знает себе цену. К тому же она явно не из тех, кто сознается в содеянном. А это ли не лучшая гарантия семейного счастья?
      — Чем она занимается?
      — Все вопросы к клиенту.
      Роальд взглянул на часы:
      — Если не ошибаюсь, это его шаги. Я исчезну на время, поговорите наедине.
      И холодно глянул на Шурика:
      — Будь повежливей. Это хороший, то богатый клиент, а хорошие клиенты часто бывают обидчивыми. Мы должны помочь клиенту. В таких делах, — Роальд выпятил нижнюю челюсть, — виноваты обычно жены.
      — Не уверен… — начал было Шурик, но в дверь постучали.

      Он знал, что ошибется.
      Редко когда истинное представление о человеке, которого ты никогда не видел, совпадает с тем, которое ты успел о нем создать.
      Кандидат в рогоносцы, решил про себя Шурик, должен иметь широкую блуждающую по губам улыбку, виноватые глаза и некую нервность движений, костюм, конечно, помят, речь быстрая и невнятная… Но в контору вошел человек в прекрасно пошитом сером костюме, уверенный и с тростью в руке. Пожатие его руки оказалось крепким, взгляд не блуждал. Уверенный, знающий себя человек. И галстук подобран со вкусом.
       «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…»
      Кажется, Сима недавно такое цитировала.
      Судя по хорошо поставленной улыбке, новый клиент умел держаться с людьми. Скорее всего, он часто с людьми общался. В его несколько повыцветших глазах Шурик не усмотрел ни отчаяния, ни растерянности.
      Оглядевшись, клиент безошибочно понял, что единственное в конторе кресло предназначено для таких, как он, и, не спрашивая разрешения, легко опустился в кресло, зажав трость между ног, сложив на ней руки.
      — Я в ярости, — произнес он достаточно хладнокровно. И Шурик сразу вспомнил, где видел этого уверенного человека, утверждающего, что он в ярости.
      Зимой, в закрытом зале Дворца спорта сотрудники МВД встречались с прессой. Не на пресс-конференции, а на футбольном поле. Как ни странно, журналисты тогда крепко побили милиционеров, и, кажется, именно этот человек лихо носился по правому краю, даже забил гол.
      Пресса…
      Наверное, болтун, подумал Шурик. Самоуверенный, все и всех знающий болтун. В прессе таких много… " Хороший спутник позволит избежать случайных связей…"Насколько хорошим спутником для жены был этот человек?
      — Вы журналист?
      Клиент улыбнулся. Он не был болтуном. Он спросил:
      — Это имеет отношение к делу?
      — Пока не знаю, — пожал Шурик плечами.
      — Тогда начнем с того, что имеет отношение к делу.
      Шурик кивнул:
      — Конечно.
      — Я в ярости, — повторил клиент.
      — С этого и начните.
      — Моя жена работает в крупной фирме. Наверное, слышали — «Делон». Связи с Францией, Швейцарией, Канадой. — Было видно, что клиент хорошо обдумал разговор. — С некоторых пор она стала приносить мало денег. Мы собираемся покупать более современную квартиру. Моя жена утверждает, что у фирмы сейчас период реконструкции, все средства уходят на создание новых филиалов. Правда, она не объясняет, почему создание новых филиалов должно бить именно по ее карману.
      Шурик понимающе кивнул.
      — Я в ярости, — повторил клиент. — Я знаю, что дела фирмы «Делон» идут весьма и весьма неплохо, и знаю, что раньше моя жена не любила сорить деньгами. Простой логический вывод: с нею что-то происходит. Может, она проводит много времени в дорогих закрытых заведениях. Ну, знаете… — он на секунду замялся, — таких сейчас много… Или снимает отдельную квартиру. Скажем так, для отдыха… Такое тоже случается. Вам я даже подскажу. Одна квартирка на Ленина… Как там у классика? Подозрительная… Нет, нехорошая квартирка… Я вычислил ее по телефону… Вот там якобы проводятся внеплановые спонтанные совещания… Я пытался туда попасть. Меня, скажем так… не пустили… Я в ярости… Я объяснял — здесь работает моя жена! А меня попросту спустили с лестницы.
      Он быстро спросил:
      — Может, там бордель?
      Шурик неопределенно пожал плечами.
      Клиент помолчал, потом сказал строго:
      — Я хочу, чтобы вы представили мне подробный отчет. С кем встречается моя жена? Когда? Где? Чем она занимается на таких встречах? Факты, факты и факты. Разумеется, подтвержденные.
      — Вы собираетесь развестись?
      — Это мои проблемы.
      Шурик кивнул.
      Что-то в новом клиенте его настораживало.
      Он обрушил на него град вопросов.
      Клиент не финтил, не пытался выкручиваться. Если он что-то знал, даже неприятное для него, то не скрывал этого, если чего-то не знал, не пытался строить догадки.
      Значит, фирма. Крупная фирма. Связана с зарубежьем. Есть какая-то информация о финансовых нарушениях в ее деятельности? Совсем ничего? Ах, почти ничего! Это не одно и то же. Связано с выплатой налогов? Нет? Ладно. Хотел бы я видеть фирму, ни разу не нарушившую налогового законодательства? Вы такую видели? — удивился Шурик. Ладно. Указанная фирма имеет широкие международные связи. Ах, ваша жена именно ими и занимается! Она часто выезжает в командировки? Довольно часто. Куда? В Марсель, дважды в Торонто. Бывала, естественно, и в Швейцарии. Она ездит одна? С делегацией? Есть кто-то, с кем она ездит в командировки чаще, чем с кем-либо другим? Вы затрудняетесь сказать? Учтите, если вы не будете откровенны, я не смогу по-настоящему вам помочь.
      — Я в ярости, — хмуро повторил клиент. Ему не нравились вопросы Шурика.
      — И еше. На ваш взгляд. Вы мужчина, вы ее муж, вы знаете ее привычки. В ее общении с вами появилось что-то незнакомое? Может, она не так вас целует, ну, мало ли… Вы меня понимаете?
      Клиент задумался. Потом поднял голову:
      — Она изменилась. Она стала скрытной. Она ссылается на коммерческие тайны фирмы. Она, как бы это сказать…
      — Говорите так, как думаете.
      — Она изменилась… Она, кажется, действительно изменилась… Даже когда мы вместе… Ну, вы должны такое знать… Мне все время кажется. что она, даже когда мы вместе, думает о чем-то своем…
      — Вместе? Я правильно вас понял?
      — Откуда я знаю? — впервые рассердился клиент. — В вашу голову мне не заглянуть.
      — У вас есть дети?
      — Нет.
      — Это ваш первый брак?
      — Да, мы живем вместе уже десять лет.
      — И у нее это первый брак?
      — Да.
      — У нее есть привычки, которые вам не нравятся?
      Клиент усмехнулся:
      — Когда живешь с человеком десять лет, такие привычек накапливается достаточно.
      — А конкретно?
      — Ну, я уже говорил. Она стала скрытной.
      — Сначала это было не так?
      — Когда она только начинала работать в фирме «Делон», она делилась со мной всеми новостями. С некоторых пор о работе она предпочитает не говорить.
      — Возможно, вы случайно стали виновником утечки какой-то важной информации? Такое бывает.
      — Не думаю. Мне просто не нравится ее новый стиль.
      — Что вы имеете в виду?
      — Ну, хотя бы эти ее возвращения под утро.
      — Она как-то объясняет это?
      — Лучше бы не объясняла! Много работы! Она говорит, у нее сейчас много работы. Она настаивает на том, что ее ночные отлучки связаны только с работой.
      — У нее есть машина?
      — «Тойёта». Служебная.
      — Вы можете подсказать, где ее можно видеть чаще всего? Даже, может быть, с кем?
      — Это вы должны установить.
      — Но у вас есть какие-то предположения?
      Клиент усмехнулся:
      — Я хочу сверить их с вашими.
      — Ладно. — Шурик поднялся. — Но какие-то детали… Кто-то вам намекал?… Или все, о чем вы рассказали, только ваши предположения?
      — Вам мало моих предположений?
      Шурик пожал плечами:
      — Мне кажется, вы умеете держать себя в руках. Вас, наверное, не легко сбить с толку. Но вас разозлили, это чувствуется. Значит, есть что-то еще кроме ваших предположений.
      Клиент побагровел:
      — Несколько раз за последние две недели мне подбрасывали в почтовый ящик презерватив. Не просто так, а использованный!
      — Это могут быть мальчишки. Для них сейчас это не проблема.
      — А звонки?
      — Какие звонки?
      — Телефонные!
      — Что же вам говорили?
      — Ничего! На том конце провода молчат. Упорно молчат. Иногда за вечер бывает до двадцати звонков.
      — А когда жена дома, это случается?
      — Никогда.
      — Вы уверены?
      — Абсолютно.
      — Ладно, — сказал Шурик. — Будем и впредь откровенны. Как мне связаться с вами при необходимости?
      — Вот моя визитка. Предпочтительнее связываться по домашнему телефону. По крайней мере не все звонки будут наполнены гнусным молчанием.
      Шурик взглянул на визитку.
      Он не ошибся.
      Он имел дело с газетчиком. На визитке так и значилось: газета «Шанс-2», Сергей Иванович Иваньков, главный редактор.

      — Ну? — спросил Роальд. — Он тебе понравился? Правда, парень не промах?
      Роальда тоже что-то смущало. Обычно он не хвалил клиентов.
      — По-моему, он рогоносец, — сказал Шурик. — Не люблю я этого.
      — А по-моему, — нахмурился Роальд, — он твой клиент, и это главное. Кем бы он ни был, хоть трижды рогоносцем, с этого момента ты работаешь на него. Он готов заплатить хорошую сумму и мы должны ее отработать.
      — Виновному воздастся, — добавил он.
      — Ты хотел сказать — виновной?
      — Неважно, — отрезал Роальд. — Проступок, как правило, связан не только с тем, кто его совершает.
      И добавил:
      — Если Иваньков показался тебе человеком тихим и скромным…
      — Он мне таким не показался.
      — …то не верь первому впечатлению. Как говорится, не путай опыт с поношенностью. По сведениям газеты «Вместе», Иваньков, возможно, замешан в нескольких крупных аферах. Та же газета утверждает, что наш клиент пьет и ведет безнравственный образ жизни. Она так же утверждает, что Иваньков пьет на деньги поверивших ему избирателей, и, наверное, будет пить еще больше. Ты ведь уже знаешь, кто он?
      — Главный редактор газеты «Шанс-2».
      — Вот именно. Дерзкая газетенка, — сказал грубый Роальд. — Зубастая. И богатая. В отличие от упомянутой мною «Вместе», как ни странно, еще и полезная. Будоражит умы. Нечто вроде мусорной свалки, дымящей прямо за твоим окном. А на свалке, если хорошо покопаться, всегда можно наткнуться на что-нибудь интересное. Почти всегда. К тому же людям нравится копаться в мусоре. Вот, возьми пару номеров… — Роальд вытащил из пачки несколько газет. — А еще возьми «Вместе». Видишь девиз? — «Россия вспрянет ото сна!» — Не просто так, да? Издается уже два года. Издатель называет ее независимой. Вот, в этой газетке ты и найдешь кое-что о нашем клиенте. Они друг с друга глаз ни на секунду не спускают — «Шанс-2» и «Вместе». Я всегда внимательно их просматриваю. Почему и говорю — этот Иваньков, он парень не промах. Сам убедишься. Работать на такого одно удовольствие — он с тебя просто так не слезет. Выборы покажут, кем ему быть. Не исключено, что уже осенью он может оказаться депутатом, большим депутатом. По крайней мере так утверждают члены его избиркома. А если этого не произойдет, депутатом станет, скорее всего, сотрудник газеты «Вместе» — некто Неелов Александр Яковлевич. Понял ситуацию? Не знаю, хранятся ли у этого Неелова старые армейские сапоги, но он из тех, кто не отказался бы омыть эти сапоги в каком-нибудь близлежащем океане. Предпочтительнее в теплом.
      — Романтик?
      — Еще бы! Ты видел таких на площади. Носят костюмы полувоенного фасона и требуют везде навести порядок. Среди них даже поэты есть. Вот послушай.
      Роальд развернул газетку:
      — «Россия сеяла, роняла черный пот на пашни, но плодов не пожинала: ее до самой нитки обирала орава расплодившихся господ…» Сильно, да? Вот так и далее. На все двести строк. Как говорил когда-то небезызвестный вождь: эта штука посильнее «Фауста» Гете… Нет, погоди. Ты тугодум. Чтобы до тебя дошло, еще несколько строчек.
      Достаточно умело, наверное подражая Лене Врачу, Роальд зачитал:
      — «Народ, окстись! Не то твои кумиры Россию хуже липки оберут, лаптей понаплетут, распродадут любителям старья на сувениры. Правителям на все и вся плевать, им кушается всласть и мягко спится. А лучше бы лаптями подавиться, чем Родиной задаром торговать!»
      — Ну и голос у тебя, — сказал Шурик.
      — Дело не в голосе. Поэт зависит не от голоса.
      — А от чего?
      — От глотки.
      — Сильно сказано, — искренне признал Шурик.
      — Неелов так говорит. Его людей и считают сильными. Они сами считают себя сильными. Они уже сейчас готовы взять на себя, ну, скажем, круглосуточное патрулирование улиц. Они утверждают, если им это позволят, они за неделю наведут в городе порядок, избавят горожан от преступников. По крайней мере, так утверждает Неелов. И люди, окружающие его. Я именно о них говорю.
      — А «Шанс-2»? У них есть поэты?
      — Есть. Но не такие сильные.
      — А ну-ка?
      Роальд вытащил номер «Шанс-2»:
      — Это, конечно, не крик души, но все же…
      И процитировал с чувством:
      — «Подумаешь, провинность, лежал возле ларька, — ты попроси, подвинусь, Россия велика… Ведь я не алкоголик, не специально пью, а только пью от боли за Родину свою…»
      — Это Иваньков пьет от боли за Родину?
      — По крайней мере, его поэты.
      — А на какие деньги издается «Вместе»?
      — На деньги партии, которая Неелова поддерживает. Точнее, которую газета поддерживают.
      — У этой партии много денег?
      — Много, — грубо сказал Роальд. — Но это уже политика. Нас политика не интересует. Поэтому забирай газеты и отваливай.
      — Кстати, — вдруг поднял он внимательные глаза. — Тебе знаком такой вот женский квакающий голос?
      — Обычно квакающие голоса бывают у лягушек.
      — Значит, тебе звонила лягушка.
      — Ладно. Учту. — Шурик знал, Роальд говорит о Симе. — Я начну с фирмы «Делон». Прямо с обеда начну. Интересно, у них своя столовая или обед они заказывают в ресторане?
      — Вот и выясни.
      Шурик встал.
      — Знаешь, — сухо сказал Роальд, уставясь на него серыми неулыбчивыми глазами. — Может, это и не мое дело, но твоя Рипсимия…
      — Сима, — терпеливо подсказал Шурик. — У нее есть имя. Ты его знаешь. Правильно оно звучит именно так — Сима. Легко запомнить.
      — Сима? — холодно заинтересовался Роальд. — Я и говорю — Рипсимия. Или Максима. Я даже в словарь смотрел.
      — Просто Сима, — терпеливо повторил Шурик.
      — Ты что, не знаешь, как ее имя произносится полностью?
      — Тебе-то что?
      — Дурак всегда вызывает жалость.
      — Не надо меня жалеть. Перебьюсь.
      — Возможно, — Роальд как бы соглашался с Шуриком, но это вовсе не значило, что он разделяет его мнение. — До встречи с Рипсимией ты, берясь за дело, сразу говорил: Роальд, я уже в работе! А сейчас сидишь и несешь чепуху. «С обеда начну»! Я считаю, это следствием твоего общения с…