Осенью у меня угнали джип.
      Не черный "чероки", оставшийся от Шурки, а новенький "лэндровер", который все менты узнавали за версту. Еще бы не узнать, - он был совершенно необыкновенного фиолетового, даже какого-то чернильного цвета. Грозовая туча, а не джип. А Шуркин "чероки" перед тем я отдал Косте Воронову, попросив загнать подороже.
      "Да ну! - не поверил бывший таксист. - Кто возьмет подороже? Машина не побитая, но старая."
      "Ее только что покрасили, - возразил я. - Кто знает, что она старая?"
      "Бог знает."
      "Ну, Бога я беру на себя, - пообещал я богобоязненному владельцу "Брассьюри". - С Богом договоримся."
      Он понял.
      Машина ушла за хорошие деньги.
      А джип нестандартного цвета достался мне после того, как я помог Филину решить проблему дочери. В свое время Виталий Иванович отправил дочь в Штаты, но с учебой у неё не задалось, по определению не могло задаться, а жизнь в России вообще оказалась не по ней. Будто не здесь родилась - это не то, и то не это. Капризная девица. Я её никогда не видел, но иначе не назовешь. Вложи деньги в Канаду, посоветовал я Филину. Страна скучная, зато нет особых проблем с гражданством. Просто инвестируй в экономику Канады сто пятьдесят тысяч и все в порядке.
      - Баксами?
      - Ну, не деревянными же. Зачем Канаде рубли?
      - Это большие деньги, - Филин страдальчески поморщился. И спросил с непонятной надеждой: - А как с Австралией?
      - Вам что нужно? - удивился я. - Отправить дочь как можно дальше или сэкономить бабки?
      - И то, и другое.
      - Ну, так давно известно: чем дальше, тем дороже.
      - Неужели везде зашкаливает?
      - Еще как зашкаливает! - подтвердил я. - Но есть варианты.
      - Ну? Ну? - живо заинтересовался Филин.
      - Скажем, государство Доминика...
      - Это где такое?
      - Да не на Кавказе, - успокоил я Филина. - Совсем рядом с Америкой. И всех дел - раз плюнуть! Переведите на специальную службу Доминики полсотни тысяч баксов и доминиканский паспорт обеспечен.
      - А религия?
      - Ой, - притворно испугался я. - Ваша дочь кого-то боится!
      Филин страдальчески ухмыльнулся.
      - Ну, предположим, Доминика... Что даст ей доминиканский паспорт?..
      - Не так уж мало, - объяснил я. - Доминиканский паспорт - это постоянно открытые двери в Англию, а соответственно в страны Британского Содружества. А так же в Скандинавию, в Гонконг, в Сингапур, в Лихтенштейн, в Швейцарию, в Южную Корею, даже в Таиланд. Как видите, все это далеко от России.
      Так (доплатив десять тысяч) я получил "лэндровер".
      Редкостного, ну, просто замечательного цвета был джип, а угнали его прямо от кафе "Брассьюри", где я обсуждал сложную жизнь Кости Воронова. Понятно, с ним самим. От джипа остался только нечеткий след на сыром асфальте. Знакомые менты, которых вызвал Костя, еле-еле скрывающий свою радость, хмыкнули: "Ну и ну, тот же почерк."
      "Это вы о чем?"
      "Третий угон за сутки. Машины одного типа. Кому-то срочно понадобился приличный джип."
      Один джип, правда сразу вернули.
      В Первомайском районе города угонщик случайно нарвался на гаишников и выехал на железнодорожные пути, где благополучно заглох. Погнул обод, поцарапал крыло, все равно хозяин был счастлив: ему вернули машину.
      "А мою вернете?" - с надеждой спросил я седого ментовского старлея, который вел это дело.
      Старлей поправил старомодные темные очки и привычно помотал головой:
      "Само собой."
      "А когда?"
      "А этого не знаю, - неприятно ухмыльнулся старлей. Не любил он, видать, своих клиентов. И добавил, наверное, чтобы я больше не возникал: И в каком виде вернем твою машину, тоже не знаю, даже не спрашивай. Может, её сразу разобрали на запчасти, кто знает? Очень уж заметный цвет. - Он как бы укорил меня: - Кто на такой станет ездить?"
      Я разозлился:
      "Не быть тебе капитаном."
      Старлея это не испугало, в итоге на милицию я плюнул.
      По каким-то неизвестным мне соображениям Филин в это время сильно давил на плешивого Долгана, а плешивый, в свою очередь, давил на Костю Воронова. Мне не хотелось, чтобы пацаны думали, что я тоже кручу это колесо, поэтому Филина к этому делу я не привлек. Просто походил по городу, побывал в одном месте, в другом, внимательно прислушался к слухам, сам распустил кое-какие. Кровь во мне кипела. Сперва мне казалось, что человека из команды Филина испугаются, вернут машину, но никто не испугался и это меня обидело. По совету бывшего таксиста я даже посетил местного Нострадамуса, якобы замечательно предсказывающего течение и итог событий.
      Нострадамус оказался черным, бородатым, неряшливым.
      Он сильно походил на похмельного цыгана и с удовольствием сорвал с меня пятерку (зелеными). При этом всей собственной пятерней он копался в неряшливой бороде и зловеще бубнил:
      "Найдешь, найдешь, хлопчик, машину... Рано или поздно, найдешь... Только я так скажу, не в машине счастье..."
      "Это как понимать?" - удивился я.
      "А так... - ещё более зловеще намекнул Нострадамус. - Машину свою найдешь, но не в ней твое счастье, хлопчик... Можешь мне верить... Доконал он меня этим своим хлопчиком и совсем уж неожиданным советом: Плюнь на машину, девку старайся не потерять..."
      "Какую ещё девку? Когда это счастье заключалось в какой-то девке?"
      "Тебе лучше знать."
      "И это все, что ты можешь сообщить?" - возмутился я.
      "Все, все, хлопчик."
      "Тогда сука ты, а не Нострадамус!" - сказал я и на другой день (по наколке того же Воронова) отправился к гадалке.
      Увидев меня, гадалка обрадовалась.
      В городе её, видимо, не сильно признавали, совсем из молодых была, поэтому на радостях она наговорила мне много хорошего, а главное, расчувствовавшись, совершенно конкретно и от всего сердца указала номер секции в частных гаражах, выстроившихся через квартал от кафе "Брассьюри". "Там найдешь свою ненаглядную, там стоит твоя фиолетовая! - прочувствованно повторяла она. Не помню, говорил ли я гадалке про редкий цвет "лэндровера", наверное, говорил, иначе, как бы она о нем узнала? - Пойди, пойди на указанное место и возьми фиолетовую!"
      Двое суток конкретный Толян и я выслеживали хозяина гаража. За это время я успел поверить в удачу. У джипа был редкостный цвет, гадалка его указала. Значит, петрушит в своем деле, падла, профессионалка, пронизывает внутренним взором стены и времена.
      На третий день мы, наконец, застукали владельца:
      - Твоя секция?
      - Ну.
      - Открывай по быстрому!
      - Вы чего это?.. - Мужик обалдел, оглянулся, но открыл.
      В полупустом замусоренном гараже стоял на трех скатах совершенно раздолбанный старый "запор" сильно распространенного грязного цвета.
      - Что это с твоей машиной? - распсиховался Толян (он был совершенно уверен, что по случаю большой удачи я прямо сегодня поведу его за свой счет в "Рыбы").
      - А что? - совсем испугался мужик.
      - Да у неё горб!
      - А что вам до нашей беды?
      Короче, жизнь не простая штука.
      Иногда подумаешь - горе, а на самом деле - воля Божья.
      Я после этой ужасной накладки вообще решил бросить поиски, но через два дня мне позвонили. Как ни странно, позвонили на телефон "Брассьюри", куда я забежал выпить кофе. Значит, следили, падлы, хорошо знали, где я бываю. Это я сразу намотал на ус.
      - Имеешь проблемы? - спросил незнакомый мужской голос. Спросил без наглости, с пониманием и я сразу насторожился:
      - Ну?..
      - С машиной?
      - Ну...
      - Редкого цвета?
      - Ну...
      - Хочешь вернуть?
      - Ну!..
      - Сделаем.
      - А сколько хочешь?
      - Да как обычно.
      - А это сколько?
      - Ну, скажем так, треть стоимости.
      - По рукам, - подумав, согласился я. - Когда?
      - Да хоть завтра. Можешь?
      - Могу.
      - Тогда завтра в обед деньги, а на другой день вечером машина.
      - Ну, нет, - возразил я. - Ищи дураков! Завтра в обед деньги, завтра в обед и машина.
      - Ты давай не дури, - жестко оборвал меня добрый человек. - Сам знаешь, машина неудачного окраса, можем и сжечь. Нам не жалко. Давно должен знать, что такие дела строятся на доверии.
      - Ладно, - согласился я. - Делай, как говоришь.
      - Вот так-то лучше, - согласился добрый человек. - Подъезжай завтра к зоопарку. Да один, один приезжай, без свидетелей. Предприятие у нас крепкое, реклама не нужна. Ровно в час сорок подбежит к тебе пацаненок. Случайный, сам понимаешь, трясти его нет смысла. Отдашь пацаненку зелень.
      - А машина?
      - Я тебе позвоню.
      Некоторое время я злобно дергался, но какой выбор? - не было у меня выбора.
      На другой день ровно в час сорок возле зоопарка подбежал ко мне подозрительный пацаненок. Из тех, кого за пару "сникерсов" можно подрядить на любое дело.
      - Бери, засранец, - мрачно сплюнул я, передавая пацаненку сверток с валютой. - Вырастешь, в тюрьму сядешь.
      И отправился к Косте Воронову, поговорить о своих сомнениях.
      Я боялся, что весь день прохожу с мрачными мыслями, но с утра Филин отправил нас на уединенную пасеку. В лесу за городом много лет жил один дед, звали Серафимом. В свое время указанный дед немало потаскался по лагерям (по пятьдесят восьмой), потом, получив свободу, увлекся пчелами. Вырастил особую породу: злые как собаки, шустрые как воробьи - летали на ближайший рынок и отбирали мед у торговок. Настоящие мичуринские пчелы.
      В энциклопедии, куда я заглянул от нечего делать, про серафимов было подробно объяснено: "...Один из девяти чинов небесной иерархии, ближайший к Богу. Имеют человеческий облик, но при этом у каждого по шести крыльев; двумя закрывают они свои лица, как недостойные взирать на Господа, двумя ноги, как недостойные того, чтобы Господь сам взирал на них, и двумя летают для того, чтобы непрестанно исполнять повеления своего Царя и Господа. При этом неумолчно поют песнь: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! - (каждое слово с большой буквы). - Вся земля полна славы его!" И от звука голоса серафимов потрясались здания и храм наполнялся дымом курений."
      Не зря Филин послал к деду трех своих далеко не самых худших пацанов.
      В дороге мы узнали, что Долган почти год плотно опекал сильно больного, сильно пьющего хозяина перспективной полногабаритной квартиры на проспекте Карла Маркса. Сталинский дом, три обширных комнаты, громадный коридор, барахолка рядом. Очень нравилась Долгану перспективная квартира, он старался от души угощать хозяина. А хозяин, доверившись Долгану, беспринципно кинул его: умер с перепоя. По оставшимся документам выяснилось, что старая обширная квартира должна достаться прямому родственнику покойного - некоему деду Серафиму Улыбину, выводящему новые активные породы пчел. Правда, сам дед последний раз бывал в городе ещё до войны с немцами, когда его везли под Нарым на вечное поселение, но юридического расклада это не меняло. Задачу перед нами Филин поставил простую: поговорить с дедом Серафимом так, чтобы старый пердун окончательно забыл о городе. Ну, в самом деле, посмеивались мы. В городе разбой, страшная нищета. В городе на улицу не выйдешь - проститутки хватают за руку, нарики со шприцами в руках, беспризорные. А в лесу тишь, зеленые полянки, теплый ветерок с какого-нибудь озерца, ну, пчелы-труженицы, а если волк придет, так по зубам ему! Короче, поговорить с дедом Серафимом надо было так, чтобы старый пердун действительно понял, что главное дело его жизни - уединенная пасека. Так с ним поговорить, чтобы он без всяких рассуждений подписал умную бумагу, построенную Филином у самого настоящего нотариуса.
      Бумага была построена на имя Долгана.
      Больше всего меня это насторожило. С чего бы это вдруг Филин стал так относиться к Долгану?
      Ну, кипело там что-то между Филином и плешивым, так ведь совсем необязательно выделять плешивого Долгана из команды. Чем он лучше других? А Долган по дороге бумагу нам показал, чтобы мы, значит, с конкретным Толяном ни в чем не сомневались. Дурак дураком, непроходимый как сибирское болото, а туда же! Я вчера счастливый пельмень съел, хвастался Долган всю дорогу. Больше всего забавляло его то, что печати на бумаге были настоящие. От этого сам Долган чувствовал себя человеком почти казенным. А замки в пустой полногабаритной квартире покойника он уже поменял. Тряпки и мебель можете забрать, но саму квартиру - ни-ни! - предупредил он перепуганное домоуправление, всех затаскаю по судам.
      В общем, нам с Толяном было плевать.
      Ну, подпишет дед дарственную, что, собственно, изменится? Ну, всю жизнь жил этот шестикрылый в лесу, и дальше будет жить. А Долган с Филином явно договорился. Я знал, что Филин нуждается в крупной наличке: у него дочь жила вблизи берегов Америки.
      Мне другое не нравилось.
      В последнее время плешивый как бы ненароком все выведывал да выведывал всякие разности про Юху Толстого, так удачно представившегося в "Рыбах" профессором. Самого Юху я давно не видел, но внимание Долгана мне не нравилось. "Ты под Юху клинья не бей, - на всякий случай предупредил я. - Юха, конечно, алкаш, Юха, так сказать, жертва перестройки, но при этом он - человек известный. У него масса влиятельных родственников. У него отец был крупный ученый, почетный гражданин города. У него известные адмиралы в роду. Если даже совсем скурвится, квартиру Юхи тебе не видать."
      Плешивый сплюнул.
      А я подумал, слов нет, надо Юху взять под контроль. Все же действительно просторная квартира в старом профессорском доме, полногабаритная, и не где-нибудь, а в самом центре города, причем в тихом тенистом уголке, а цены на недвижимость только растут...
      Радуясь скорости, на испытанном "жигуленке" конкретного Толяна мы домчались до Мочище, где на рыночной площади съели по паре шашлыков. Мочищенские шашлыки считались тогда лучшими в городе, мы честно (не наш район) за них расплатились.
      Это сильно нас рассмешило.
      Плешивый Долган расположился рядом с Толяном и нес всю дорогу всякое.
      С его слов получалось, что дед Серафим - крепкий знахарь. Это на первый взгляд Серафим кажется пердуном, сказал Долган, на самом деле он знахарь. Об этом многие говорят. Он умеет зуб заговорить, сварить целебную травку, снять запой и все такое прочее. Умный дед, его научить, сказал Долган, он ханку сварит. Говорят, много чего повидал в жизни, от этого расстраивается, в понятия не въезжает. За последние три года трижды попадал под следствие. Последний раз за то, что под весну зарубил топором двух лосей.
      - Это круто, - одобрительно кивнул конкретный Толян. И спросил: - А разве лосей можно рубить топором в такое время сезона?
      - Лосей вообще нельзя рубить топором, - авторитетно ответил Долган. Но у деда свои соображения. На следствии он так сказал, что типа жерди поехал рубить. Ну, все мы так говорим!.. - заржал Долган. - Конкретно, пока рубил, распряг казенную кобылу, в совхозе взял, поставил на лужок, она, дура, губы развесила, размечталась. А двое сохатых, лоси по жизни, не будь дураки, мимо шли, снасильничали дуру. Самому деду чуть пистон не поставили. Ну, вот вроде он и распсиховался. Топор в руки и пошел махаться!..
      Километров десять мы ползли, буксуя, по пустому мрачноватому проселку, загаженному подстывшей грязью, потом свернули в березовый колок и перед нами открылась картина.
      Ну, озерцо, круглое как зеркало.
      А бережок по краешку льдом прихватило, как остеклили.
      А низкое багровое солнце застряло меж тонких березовых стволов, которые метра на два от земли поднимались черные, как жженная пробка, а потом переходили в такую пронзительную белизну, что сердце сжималось. Даже плешивого Долгана пробрало от увиденной картинки. "Ну, попал дед на бабки, - одобрительно буркнул он. - Я, блин, гоблин, а ты, блин, кто, блин?"
      Потом, позже, уже задним числом, я сообразил, что в тот день мне лично сильно помогло, наверное, то, что с самого утра я почему-то вспоминал маленькую нежную тварь, которая в "Рыбах" положила на меня глаз. Почему-то весь день я жалел, что Юха Толстой не вовремя высморкался в бумажную салфетку с номером телефона. Странная девица будто вцепилась в меня, засорила мысли. Где ни копни, везде торчала эта девица.
      Оставив "жигуленка" у невысокой поскотины (так изгородью из жердей дед Серафим обозначил для совхозных коров и диких лосей границы своих владений), мы неторопливо направились к просторному рубленому дому. По ночам здорово подмораживало, мне было интересно, куда прячет пчел на зиму дед? - но все равно даже в тот момент я почему-то вспоминал маленькую нежную тварь, увиденную в "Рыбах". Очень уж ловко перебирала она маленькими ножками, а потом сумрачно смотрела на меня из-за фужера, будто пыталась узнать.