Глава одиннадцатая

После многих дней бездействия Рейф радовался предстоящей вылазке. Он встретил Бена Эдвардса и Скинни Уэра в пяти милях от Кейси-Спрингс, и они бок о бок двинулись к городу.

Дрейфующие облака, которые спешили по небу, словно преследуя неуловимого призрака, не закрывали луну.

Рейф радовался возможности убежать от натянутости в отношениях между ним и его пленницей. За прошедшие два дня они почти не говорили друг с другом, так как Рейф старался воздвигнуть между ними непреодолимый барьер.

Его единственным просчетом было то, что вчера он снова отвел ее к водопаду, перед тем как запереть в хижине на время своего отсутствия. Медведица с медвежонком опять явились на водопой, и Шей следила за ними с той же зачарованной радостью, как в прошлый раз, и даже однажды повернулась к нему с прежней восторженной улыбкой, в ответ на которую он не мог не улыбнуться. Она испугалась, затем смутилась и сразу же перевела взгляд на животных.

По дороге к хижине они оба молчали. Он выделил себе порцию из остатков жаркого, которое Шей приготовила два дня назад, и удалился из хижины, чтобы поесть. Девушка нашла место под деревом и читала книгу. Он время от времени бросал взгляд в ее сторону, как он сам себе объяснил, главным образом для того, чтобы убедиться — она все еще здесь, и иногда перехватывал ее взгляд. Но она всякий раз так быстро отворачивалась, что он не успевал заметить выражение ее глаз. По всей вероятности, в них была неприязнь. Презрение. Гнев. Недоверие.

Поздним вечером он смастерил из ложки отмычку. И теперь с отмычкой в ножнах, висевших у пояса, он повернулся к Бену:

— Ты знаешь, что делать?

— Старая шахта сразу у выезда из города. Я поставлю взрыватель ровно на четыре, а через пятнадцать минут взорвется лачуга по другую сторону города. И тогда я к вам присоединюсь возле почты.

Он вынул часы и сверил их с часами, которые купил рейфу. Рейф кивнул:

— Мы со Скинни взорвем сейф, когда ты подорвешь лачугу. Надеюсь, жители побегут к шахте узнать о случившемся и не поймут, откуда последовал второй взрыв.

Друзья поспорили, что лучше — прибегнуть к отвлекающему маневру или рискнуть и сделать только один взрыв на почте, а затем удрать, прежде чем кто-нибудь опомнится. Но Тайлер хотел наверняка отыскать нужный ящик, а на это могло уйти несколько минут. Поэтому они решили, что лучшая тактика — вызвать неразбериху.

Город был тих. Салуны закрывались в два часа ночи, иногда позже, если был наплыв посетителей. Друзья знали, что в четыре улицы будут пусты.

Когда показались первые строения Кейси-Спрингс, трое друзей расстались. Бен поехал к заброшенной шахте, а Скинни с Рейфом направились к почте, в центр города. Черного входа в здании почты не было, но имелось боковое окно, которое выходило на темную аллею. Это был их путь к отступлению.

В конторе шерифа, расположенной недалеко от почты, было темно. Рейф спешился, немного не доехав до почты, и отдал поводья Скинни, который отвел обеих лошадей в аллею и там привязал. Рейф держался в тени, подходя к дверям. Он вынул из ножен на боку отмычку и нож. Ему оставалось только надеяться, что с этой дверью справиться не труднее, чем с той, что вела в его камеру.

Сначала он пустил в ход нож, пытаясь вывернуть замок, прежде чем прибегнуть к более длительной возне с отмычкой. Нож не помог, и Рейф быстро оглядел улицу. Ни души. Ни огонька. Он наклонился и, аккуратно вставив отмычку в замок, начал нащупывать задвижку. Через несколько секунд он услышал щелчок и толкнул дверь. У него вырвался вздох облегчения, когда дверь поддалась. Он скользнул внутрь, оставив за собой узенькую щелку для Скинни.

Скинни появился через несколько секунд, ею худощавая фигура и темная одежда ничем не выделялись в темноте. После прихода Скинни Рейф запер дверь изнутри.

Перед вылазкой Бен нарисовал план с указанием, где что расположено, и Рейф со Скинни выучили его наизусть. Они прошли в заднюю комнату и нашли сейф. Рейф зажег спичку. С разочарованием принялся разглядывать кодовый замок, жалея, что ничего не знает о таких сложных механизмах, но в тюрьме не было сейфа. Придется использовать динамит.

Рейф взглянул на часы. Без двух минут четыре. Они подождали, затем услышали первый взрыв. На улице послышался шум. Кто-то попробовал дверь почты, затем оставил попытки, обнаружив, что она заперта. Прошло около пяти минут. Рейф не хотел зажигать еще одну спичку. Они выждали еще минуту. Затем Рейф чиркнул спичкой, закрыв пламя рукой, и вновь посмотрел на часы. Оставалось две минуты. Еще одна спичка. Осталось пятнадцать секунд.

Скинни уже укрепил тщательно подготовленный динамит там, где нужно, и обложил его вокруг одеялами, которые должны были действовать как буфер. Затем он дал сигнал Рейфу, чтобы тот отошел назад, подальше от места взрыва. По сигналу Рейфа он поджег короткий шнур и поспешил в укрытие. Взрыв вдалеке раздался почти одновременно с их взрывом. Рейф надеялся, что для городских жителей взрыв на почте прозвучал как эхо первого взрыва. Дверца сейфа повисла на петлях. Скинни зажег спичку, а Рейф осмотрел содержимое. Несколько почтовых мешков. Ящик с наличностью. Небольшой железный ящичек с именем Рэндалла. Рейф кивнул Скинни, который уже отошел к боковому окну и отворил ставни. Каждое движение было заранее спланировано, поэтому им не нужны были слова. На улице опять послышался шум. Крики. Визг. Когда от окна была оторвана последняя филенка, Скинни разбил стекло, и они услышали, что говорят выбежавшие из домов люди.

— Какого черта?!

— Шахта…

— Нет… лачуга старика Даккера.

Затем они услышали голос Бена, который по плану должен был действовать для отвлекающего маневра. Бен говорил громко и возбужденно:

— Кто-то забрался в банк. Это ограбление.

Послышались еще крики людей, удалявшихся по улице.

Рейф быстро выбрался из окна, за ним Скинни, в ту же секунду на аллею выехал Бен. Рейф и Скинни кинулись к своим лошадям и вскочили в седла, Рейф не выпускал из рук железный ящик. Они пришпорили коней, смешавшись с толпой беспорядочно метавшихся по улице всадников и пеших. Трое друзей повернули к шахте, когда в конторе шерифа зажглись огни.

Какое-то время Рейф, Скинни и Бен оставались с группой всадников, скакавших к шахте, затем позволили своим лошадям отстать немного, а потом свернули на тропу, уводившую из города. Только отъехав на порядочное расстояние, они перешли на шаг; все это время Рейф держал в своих руках будущее Рэндалла.

Клинт подъехал к хижине Рейфа на рассвете. Если в Кейси-Спрингс все сойдет гладко, Рейф, Бен и Скинни вернутся около полудня.

Он обещал, что приглядит за женщиной, убедится, что с ней все в порядке. Клинт привез с собой корзинку яиц, уложенных в сене, и немного бекона. Он и раньше замечал, как Рейф Тайлер безразличен к еде, и мог только предполагать, что его друг заботится о питании заложницы не больше, чем о своем собственном.

Клинт испытывал неловкость: ведь они до сих пор удерживают в плену Шей Рэндалл, хотя он был уверен, что девушка останется в целости и сохранности. Капитан, конечно, изменился, как изменился бы любой другой после стольких лет, проведенных в клетке, но по своей природе Рафферти Тайлер порядочный человек. Клинт понял это, когда навестил Рейфа в тюрьме; вот почему он чувствовал себя обязанным добиться для друга справедливости.

Но Клинт сознавал, что такое донкихотство будет дорого стоить и ему, и другим, и особенно Тайлеру.

А теперь еще эта женщина. Должно быть, напугана до полусмерти, и поэтому Клинта не покидало чувство вины.

Подойдя к хижине, он нашел ключ там, где его спрятал Рейф. Прежде чем отпереть дверь, он постучал и выждал, пока не услышал:

— Да?

В ее голосе прозвучала неуверенность. Он отпер навесной замок и открыл дверь.

Девушка стояла посреди комнаты, на ее лицо падал свет от свечи. Она заплела волосы в длинную косу и сменила брюки на юбку. Выглядела пленница немного разочарованно, что удивило его. Если и был в ее взгляде страх, то не за себя. Он сразу это понял.

— Я Клинт, — сказал он.

— Вы были здесь в первый день, — устало произнесла она. Он кивнул.

— Где?..

— Рейф? Он вернется попозже.

Клинту показалось, что в ее взгляде мелькнуло облегчение, которое сменилось вопросом.

— Рейф просил меня присмотреть за вами, — пояснил Клинт. — Разве он не говорил?

— Он вообще мне ничего не говорит, — с горечью произнесла девушка. — Я даже не надеюсь, что вы здесь для того, чтобы отвезти меня…

— На ранчо Рэндалла? Нет, ничего подобного. Но я привез вам кое-какую еду. — Клинт понимал, что это малость по сравнению с ее надеждой и добавил:

— Мне очень жаль.

— В самом деле? — спросила она. — Тогда позвольте мне уйти.

— Немоту.

— Отчего?

— Рейф — мой друг.

— Такой друг, что ради него вы готовы в огонь и в воду? — Вопрос прозвучал с издевкой, но было в нем и неподдельное любопытство.

— Мисс Рэндалл, — спокойно заговорил он, — если бы не Рейф Тайлер, нас с братом не было бы в живых еще десять лет назад. Такие долги трудно оплатить.

— Как это случилось?

Ей хотелось узнать о Рейфе Тайлере как можно больше. Узнать о его слабостях, хотя она понимала, что до всей правды ей не докопаться. Ей хотелось раскрыть загадку, которую представлял собой Тайлер, но головоломка никак не складывалась: отсутствовало слишком много элементов.

Клинт прошелся по комнате. Увидел на столе мышонка и неожиданно улыбнулся:

— Вы нашли Абнера.

— Это Абнер нашел меня, — сказала девушка. — Он моя компания. С ним лучше, чем с некоторыми, — сухо добавила она, давая понять, что имеет в виду Рейфа Тайлера.

Клинт почувствовал, что Шей Рэндалл ему нравится. Он боялся, что его встретят слезами, визгом, обвинениями или чем похуже. Вместо этого девушка воспринимала ситуацию, в которой оказалась, спокойно, даже с какой-то иронией. Но он заподозрил, что она не сдалась.

— Теперь у вас есть чем перекусить… яйца, бекон.

Но Шей была не в том настроении, чтобы ее можно было умиротворить. Или позволить ему чувствовать себя не таким виноватым.

— Для заключенной? — мрачно спросила она.

— Вы чувствуете себя заключенной?

— А как бы вы чувствовали себя — запертым в комнатушке, отданным на милость неизвестно кому по причинам, которых вы не знаете?

— А что если бы вы просидели здесь десять лет? — грубо заметил Клинт.

— Если вы говорите о… — Она замолчала, не зная, как назвать Рейфа Тайлера. — Он сам виноват во всем, незачем было заниматься воровством.

— А он им занимался? — Клинт намеренно произнес свой вопрос вызывающе.

— Что вы хотите этим сказать?

При виде ее удивления Клинт внезапно ощутил потребность объяснить, что Рейф Тайлер был ни при чем. Но он понял, что это не его дело. Он мог говорить только о собственных делах.

— Я познакомился с Рейфом, — медленно начал Клинт, — когда он был капитаном, а мне исполнилось девятнадцать, моему брату шестнадцать. Мы вступили в армию северян. Но, Бог свидетель, были еще совсем зелеными юнцами. Нашим офицером был Тайлер, он работал не покладая рук, чтобы вылепить из нас хоть что-то, но армия торопилась послать нас в бой, прежде чем мы были готовы. Рейфу тогда дали капитана, а к нам пришел новый лейтенант, такой же зеленый, как мы. Лейтенант старался как-то выделиться. Он приказал моему брату снять снайпера, Бен попал на открытое место, где его и подстрелили. Снайпер все время вел по нему огонь. Я пополз вслед за братом и тоже получил пулю. С нашей позиции добраться до снайпера было невозможно. Лейтенант запаниковал и велел остальным отступить. Мы остались лежать под огнем. В это время мимо проезжал капитан Тайлер и увидел, что происходит. Он ехал с донесением к генералу Гранту, но нарушил приказ и пополз к нам на помощь. Ему удалось подобраться достаточно близко, чтобы убить снайпера, но прежде в него тоже угодила пуля.

Клинт не скрывал чувств, которые обуревали его, когда он вспоминал этот день.

— Лучшего офицера, чем капитан Тайлер, я на войне не встречал. И вы в самом деле думаете, что человек, рискнувший своей жизнью, не подчинившийся приказу ради спасения двух новобранцев, сделал то, в чем его обвинили?

— Люди… меняются.

— Но не настолько, мисс Рэндалл.

— Он практически признался…

— Разве? Или просто отказался защищаться? Его ведь даже не слушали.

Он увидел, что она слегка дрожит, обдумывая сказанное.

— Но теперь он грабит почтовые кареты…

— Он крадет только у одного человека, мисс Рэндалл, дочерью которого вы оказались. И он подумал, что вы не станете его слушать, раз не слушали другие. Рейф не хотел здесь держать вас. И сейчас не хочет. Он просто старается защитить меня с братом. В очередной раз.

Они помолчали немного, потом Шей произнесла, широко раскрыв глаза:

— Если он был невиновен…

Клинт ждал, что она скажет дальше. Шей видела газетную вырезку, в которой сообщалось, что главным свидетелем против капитана Рафферти Тайлера выступил Джек Рэндалл. Девушка тряхнула головой:

— Не может быть. Все говорят, Джек Рэндалл прекрасный человек. Его уважают и любят и…

— Вы ведь его не знаете, мисс Рэндалл?

— Не знаю, но я слышала…

— К тому же он ваш отец, — мягко договорил Клинт.

Она просто см огрел а на него своими удивительными серо-голубыми глазами, и Клинт внезапно понял, почему Рейф в последнее время такой раздражительный. В эти дни Клинту самому приходилось справляться со своей раздражительностью, в которой, кстати, тоже была повинна женщина.

— Я приготовлю яичницу с беконом, — отрывисто произнес он, давая ей возможность самой сделать выводы.

Шей вспомнила, как Рейф зашел в хижину вчера поздно вечером, чтобы выпустить ее на несколько минут. Она сразу поняла, что он собирается в дорогу и что его отъезд как-то связан с отцом. Впервые он надел кобуру, пристегнув ее к поясу. Вид у него был воинственный и неприятный, он был такие похож на мужчин, которых она знала в Бостоне. Губы были плотно сжаты, разговаривать с пленницей он не собирался. Лишь удостоверился, что у нее в достатке воды и продуктов, и оставил пустое ведро.

Всю ночь Шей пыталась найти хоть какую-то лазейку, но ее тюремщик забрал все, что можно было бы использовать для взлома двери или окна.

И пока она была занята этой явно бесполезной и неразрешимой задачей, ее все время беспокоила мысль, что она будет делать, если он не вернется. А еще, совершенно непонятно почему, она беспокоилась о нем. Неужели потому, что так зависела от него во всех мелочах? Или это было что-то другое?

Сейчас она использовала возможность узнать как можно больше из рассказов Клинта, хотя и не во всем с ним соглашалась. Клинт находил оправдание для Рафферти Тайлера, а следовательно, и для самого себя. Будь Рейф Тайлер невиновен, разве он не постарался бы обелить себя, вместо того чтобы совершать новые преступления?

— Расскажите мне еще о… Рафферти Тайлере, — попросила Шей, когда Клинт внес в комнату седельный мешок, из которого достал сковородку.

— Это все, что я знаю, — пожал плечами Клинт. — Он был чертовски хорошим офицером.

— Тогда расскажите о себе, — попросила девушка, соскучившись по компании после стольких часов заточения. Он бросил на нее короткий взгляд:

— Мне не о чем рассказывать.

— Ни жены? Ни детей?

С минуту Клинт внимательно разглядывал ее, не без подозрения.

— Ничего не выйдет, мисс Рэндалл, — сказал он. — Я не отпущу вас. Вы пробудете здесь до тех пор, тюка мы не покончим с нашим делом, а потом поезжайте на все четыре стороны.

— А каким это вашим делом? — Шей старалась разведать их намерения относительно отца, хотя до сих пор ее расспросы ни к чему не приводили.

— Вы чересчур любознательны. — Клинт бросил на сковородку несколько кусочков бекона и поместил над пламенем.

— Давайте я приготовлю, — предложила девушка, желая хоть чем-то заняться.

Он кивнул и отступил в сторону.

Если бы ей удалось оставить сковородку в хижине, то у нее появилось бы какое-то оружие.

Комнату наполнил запах бекона, шипящего на сковородке, и у Шей потекли слюнки. Сколько дней она здесь провела? Когда в последний раз она как следует завтракала?

— А вы не привезли кофе? — грустно спросила она.

— Нет, но в следующий раз привезу обязательно.

Глаза у нее затуманились.

— И сколько это будет продолжаться?

— Не знаю.

Она тяжело вздохнула, внезапно почувствовав, что теряет последнюю надежду. Она была чужой среди этих людей, которые носят оружие и разговаривают о налетах и ограблениях тем же тоном, каким в Бостоне обсуждают концерт. Она не испытывала по отношению к ним физического страха — у них была возможность причинить ей вред, но они этого не сделали, — а опасалась того, что за ними стоит. Тем не менее она была очарована ими, особенно Рейфом Тайлером. Уродливое чувство, считала она. С предположением, что Рейф Тайлер невиновен, она не могла согласиться. Суды не творят такую чудовищную несправедливость. А отец… ее единственная родня… не мог участвовать в таком заговоре.

Если отец такой жадный, почему все эти годы он посылал столько денег матери? Зачем бы ему тогда строить школу? Зачем помогать многим людям, попавшим в беду, как говорили в Кейси-Спрингс?

Но ее все время мучило беспокойство о Рейфе Тайлере. От одной мысли, что его могут ранить или причинить вред, ей становилось не по себе.

Шей почувствовала запах горелого и опустила взгляд — кусочки бекона почернели и съежились. Так как все ее мысли были заняты загадочным Рейфом Тайлером, она инстинктивно схватила ручку сковородки. Рука тут же скрючилась от ожога. Шей выронила сковородку, и жир брызнул на ее платье и оголенную кожу.

— Черт! — выругался Клинт Эдвардс, быстро подойдя к девушке. Он взял ее руку — кожа на ладони уже побелела.

Шей держала другой рукой запястье, стараясь унять мучительную боль, которая начинала подниматься вверх по руке. От боли глаза заволокло слезами.

— Есть вода? — спросил Клинт Эдвардс.

Она кивнула в сторону ведра с водой, оставленного Рейфом, и Клинт повел ее туда. Шей медленно погрузила ладонь в воду, морщась, но не издав при этом ни звука.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Шрамов не останется, но болеть будет здорово. Черт, жаль здесь нет мази!

Шей хотела, чтобы боль унялась. Она хотела уехать домой. Но тут же напомнила себе, что теперь у нее дома нет.

Внезапно ей пришла в голову мысль.

— А нельзя ли позвать доктора?

— Нет, но я привезу мазь. — В глазах Клинта промелькнуло восхищение. — А пока просто держите руку в воде.

Шей вспомнила о клейме на руке Рейфа и подумала, что ее боль нельзя сравнить с той, которую вытерпел он. Но эта мысль была невыносима.

Она закрыла глаза, чувствуя, как прохладная вода смягчает боль в руке. В правой руке. В руке, которой она рисует. Шей попыталась шевельнуть пальцами и поморщилась, перехватив пристальный взгляд Клинта.

— Когда вернется… ваш друг? — Ей все еще было неловко назвать своего похитителя Рейфом. Или Тайлером. Или как-то иначе, что могло послужить малейшим намеком на близкие отношения.

— Сегодня днем.

— Как видно, у вас нет никаких сомнений по этому поводу.

— Так оно и есть, — ответил он с раздражающей уверенностью. — Как теперь ваша рука?

— Ужасно.

— Наверное, стоит попробовать приложить грязь. Хотите пройти к ручью?

Шей не очень хотелось вынимать руку из воды, которая приносила ей хоть и маленькое, но все же облегчение, однако выбраться из хижины было довольно заманчиво. Она вынула ладонь из ведра. Боль была мучительной. Когда Клинт повернулся к двери, девушка посмотрела на сковородку, лежавшую на полу. Он забыл о ней! Стоя за спиной Клинта, Шей подталкивала сковородку ногой, пока та не оказалась под кроватью.

Пробормотав благодарственную молитву, девушка покинула хижину.

Глава двенадцатая

Шей пыталась читать, но рука продолжала дергать и ныть, не давая сосредоточиться на книге. Клинт уехал несколько часов назад, обещав вернуться с мазью в этот же день. Она сделала попытку убедить его не сажать ее под замок, но он остался непоколебим, хотя и сожалел, что вынужден так поступить. Перед отъездом, однако, он сделал все, чтобы она чувствовала себя удобно.

Сковородка все еще лежала под кроватью. Вопрос был в том, хватит ли у Шей духу и сил воспользоваться ею. Нет смотря на грязевую примочку, сооруженную Клинтом, рука горела огнем.

Время тянулось очень медленно. Разве ему уже не пора вернуться? Должно быть, близится вечер, свечка почти совсем растаяла, еще немного — и она останется без света.

Абнер выполз на кровать и приподнял передние лапки, будто просил о чем-то. Шей провела пальцем по его спинке, которая выгнулась словно от удовольствия. Девушка подумала о человеке, сумевшем приручить мышь. Наверное, ему тоже было невыносимо одиноко.

Казалось, Рейф умел обращаться со всеми животными. Шей видела, как он терпеливо занимался со своим конем, как на него не обращали внимания медведи. А затем она припомнила слово за словом рассказ Клинта. Рейф Тайлер был лучшим офицером из всех, кого встречал Клинт. Он рисковал жизнью, чтобы спасти других.

Эти два качества не противоречили друг другу — мягкость в обращении с животными и преданность людям. Но что никак не вязалось — обвинение в предательстве и воровстве. Правда, улики… На квартире Тайлера нашли деньги. Отец видел, как он встречался с южанами. И Тайлер ничего не отрицал…

Но никто его и не слушал.

Так сказал Клинт. Это ничего не значит, мысленно твердила Шей. Теперь Рейф Тайлер поставил себя вне закона. Он преследует отца. Он держит ее в неволе. Невиновные люди так не поступают.

Шей вновь подумала о сковородке, решив ударить своего тюремщика, когда он вернется, и забрать его коня. Ей нужно скрыться от Рейфа, от тех чувств, что он пробудил в ней, от ее зачарованности этим человеком, который не скрывает, что задумал погубить ее отца.

Ей нужно предупредить Джека Рэндалла!

Погрузившись в размышления о собственных невзгодах, Шей очень удивилась, когда до нее донесся скрип отпираемого замка. Она не слышала, чтобы подъехал всадник, поэтому, кто бы это ни был, он пришел пешком.

В дверь постучали. Так мог стучать только он. Как-то по-особому нетерпеливо.

Девушка встала, держа в левой руке Абнера, который, казалось, совсем освоился, и посмотрела на входящего Рейфа Тайлера. Вид у него был усталый, лицо огрубело от щетины, а взгляд был, как всегда, непроницаем. Она быстро оглядела его, сама не понимая, что ищет, пока не почувствовала облегчения, убедившись, что он цел и невредим.

Затем она подверглась его внимательному осмотру, он окинул ее взглядом с головы до ног и остановился на правой руке.

Светлые брови Тайлера сошлись на переносице.

— Что, черт возьми, такое?..

Шей почему-то смутило беспокойство в его голосе.

— Я… обожглась.

Два быстрых шага, и Тайлер оказался рядом, протянув руки — обе в перчатках, как отметила Шей, — чтобы забрать у нее Абнера. Он опустил мышку на пол, а затем осторожно осмотрел пострадавшую руку Шей. В мягкости его прикосновения нельзя было ошибиться. Он одними глазами поинтересовался, откуда взялась грязевая примочка.

— Ваш соратник по разбою, — сказала она, пытаясь напомнить себе, что представляют собой эти люди.

— Он не?.. — неуверенно произнес Тайлер.

— Он просто пытался помочь. Я обожгла руку… раскаленной сковородкой.

Тайлер выпустил руку девушки, стянул перчатки, видимо теперь не беспокоясь о своем уродливом шраме, и сунул их в карман брюк. Затем он вновь взял руку, смахнул пальцами грязь и очень осторожно провел по обожженному месту. Ей показалось, что ладони коснулись пером, и от этого прикосновения по спине пробежали мурашки. Боль даже слегка утихла, когда он подвел Шей к ведру с водой, смыл остатки примочки и вновь внимательно осмотрел руку.

— Мне очень жаль, — сказал он. Она почувствовала, как трудно даются ему слова. — Я никак не предполагал, что вы поранитесь.

— Ничего страшного, — еле слышно произнесла она.

— Совсем нет, — возразил он, на секунду закрыв глаза, и Шей стало любопытно, о чем он задумался.

Бели бы только можно было прочесть ею мысли.

— Ожог… — Он смешался, затем продолжил:

— Должен пройти бесследно, но я знаю, как сейчас вам больно. Дьявол!

Последнее гневное слово прозвучало, как взрыв. Шей так и не поняла, против кого оно было направлено. Внезапно она почувствовала потребность успокоить его, хотя сознавала, что это чистое безумие. Ей следовало бы воспользоваться ситуацией и потребовать, чтобы он отпустил ее. Но по какой-то непонятной причине она не могла так поступить. Возможно, потому, что знала: шрам на руке — его единственная слабость, изменившая саму природу этого человека, и она не могла воспользоваться ею.

— Клинт… сказал, что привезет мазь, — наконец произнесла она, наблюдая, как он пытается сохранить на лице обычную непроницаемую маску.

Жаль, что ей так сильно хочется увидеть за этой маской человека.

У него вырвался глубокий вздох. Выпустив больную руку, он приподнял пальцами подбородок девушки, заставив ее посмотреть ему в глаза. Внезапно он наклонил голову и коснулся губами ее рта, вопросительно и нежно, что было совсем на него не похоже, как не похоже на все то, что она пережила, оказавшись рядом с ним.

Тот первый поцелуй был неистовым, гневным, жадным. Поцелуй-наказание. Всего лишь с секундной нежностью. И даже тоща она отвечала на него, поддавшись какому-то первобытному инстинкту, за что сама себя презирала. Теперь она тоже отвечала, но по-другому, испытывая такую всепоглощающую тягу к этому человеку, что доводы рассудка давным-давно умолкли.