ВИКТОР ПОТАПОВ
      СОКРОВИЩЕ ЗОМБИ
      Тревожное чувство заставило меня открыть глаза. Вокруг была кромешная тьма и гробовая тишина. Я протянул правую руку, и она наткнулась на стену. Наверное, отлежал... - подумал я. Пальцы ничего не чувствовали, но дальше их не пускала какая-то преграда. Я пошарил слева от себя и замер в недоумении: там тоже была стена и ее я тоже не чувствовал, словно трогал не собственной рукой, а палкой. Я положил онемевшие руки на грудь, сжал пальцы, потянул в них что-то было, поддавшееся чуть-чуть вперед и начавшее затем сопротивляться. Одежда, понял я и сунул правую руку под нее. Грудь была на месте, но когда пальцы спустились до живота, его не оказалось. Вместо живота была бездонная яма. Я с воплем выдернул руку из-под одежды и стал судорожно ощупывать лицо. Вот подбородок, щеки, зубы, нос, лоб, глаза... Глазное яблоко не остановило палец, и он весь ушел внутрь черепа... Я дико закричал и рванулся с постели, но сесть не смог, ударившись лбом о низкий потолок. В панике начал бить в него кулаками, и после нескольких крепких ударов он поддался. Я сел и стал вслепую шарить руками по сторонам. Выше пояса преграды не было. Понемногу осмысливая информация, которую мне давали мои бесчувственные руки, я понял, что лежу в ящике, большом ящике, накрытом крышкой. Ужас пронзил мозг, когда я сложил воедино все, что узнал за последние несколько минут. Отчаянным усилием воли я подавил панику, волной захлестнувшую меня, призывавшую кричать и бежать без оглядки. Нащупав края ящика, я стал подниматься. Встал на колени, но спины до конца распрямить не смог затылок уперся в потолок. Подняв руки, я надавил на него, надеясь, что новую преграду удастся одолеть также легко, как первую, но он не поддался. Зло стиснув зубы, я несколько раз что было силы толкнул его, но тщетно. Потолок был недвижим, как каменная плита. Руки безвольно упали, я тупо смотрел во тьму, в голове были такие же тьма и пустота, как вокруг. Потом руки мои сами поднялись и стали шарить по потолку. Что они искали, не знаю, но некоторое время спустя справа обнаружилась рукоятка. Я потянул за нее и надо мной открылось звездное небо. Одним отчаянным прыжком я вымахнул из глубокой ямы, в которой был заточен, и встал, оглядываясь. Тихо шелестел листвой ветер, вдали слышались шумы оживленной автострады, а вокруг меня, куда не глянь, стояли... могильные ограды и кресты. Я поднес к лицу руки и увидел костяные пальцы скелета. Опустил голову и увидел выглядывавшие из-под истлевшего пиджака ребра. Все закачалось вокруг, земля рванулась навстречу, и я упал. Перевернувшись на спину, душераздирающе закричал. Ни единый звук не вырвался из моих костяных уст. Тем не менее, мой вопль был услышан. Хором завыли испуганные собаки, некоторые совсем близко, видимо, кормившиеся возле кладбища. Некоторые вдалеке, в стоявших на отшибе жилых домах. Затем передо мной в воздухе повис бледно-голубой шар размером с кулак, и в голове прогремел голос: - Заткнись! Возьми себя в руки! Встань и следуй за шаром. Он приведет тебя, куда надо. Там ты получишь необходимые объяснения. А пока не паникуй, все не так ужасно. Держись в тени, чтобы тебя не заметили. Я поднялся с земли. - Поставь на место памятник, а то завтра тут такое начнется... Я послушно нагнулся и потянул каменное основание постамента на себя. - Не так! - раздраженно хлестнул Голос. - Зайди с другой стороны и толкни, он на шарнирах. Я исполнил приказание. Полированная гранитная плита стала на место. Раздался щелчок запирающегося замка. В лунном свете смутно различимо было лицо на овальной фотографии. Я нагнулся и разобрал под нек выбитую и закрашенную золотой краской надпись:
      ЮРИЙ ТИМОФЕЕВИЧ ЛАМПАДИН 12.07.1950 - 2.09.1993
      - Познакомился?! спросил Голос. В нем слышалась насмешка. Положи на место цветы и иди. Я нащупал в траве засохший букет и положил у надгробия своей могилы. Скрипнув калиткой, вышел за ограду и двинулся следом за шаром. Он быстро летел под черными сводами старых деревьев, и мне вскоре пришлось перейти с шага на бег. Под ногами хрустел гравий, мелькали кресты и плиты, тьма таращилась из боковых аллей. Мы повернули налево, затем направо, кладбище было большим. Внезапно я увидел слева длинный язык бледного пламени, извивавшийся над могилой, и остановился, как вкопанный. Меня сковал ужас. - Не трусь! - подбодрил Голос. - Это свечение безопасно. Просто свежая могилка. Эфирное тело еще не отделилось от своей физической оболочки. Через пару дней оно уничтожится, и астральное тело покинет наш мир. Сейчас ты получил способность видеть то, что не могут увидеть обычные люди. Привыкай. - Веди его вдоль забора вправо, - приказал Голос шару. ТО место надо обойти, нам сегодня не до встреч, нет времени. - Что там?! - спросил я. - То, чего тебе пока не надо знать, - отрезал Голос. Шар устремился вперед. Вскоре он застыл подле дыры в ограде там не хватало двух металлических прутьев. Подождав, пока я догоню его, шар нырнул в дыру, приглашая меня следовать за собой. Я пролез в дыру, встал и ступил дырявыми полуботинками на асфальт. Влево и вправо уходила улица, освещенная редкими тусклыми фонарями. Она разделяла кладбище на две части. Улица была совершенно пустынна, чего и следовало ожидать в столь поздний час. Шар направился влево. Ограда кончилась с обеих сторон, и предо мною раскинулась большая овражистая пустошь. Вдалеке точками светились тысячи огней микрорайона. Растрескавшаяся однорядная шоссейка, отмеченная редкими фонарями, спускалась с пригорка, на котором я стоял, поднималась на другой и исчезала во тьме. Странно, подумал я. Ничего не ощущаю, но вижу и слышу. Как?! Ведь глаз и ушей у меня нет... Шар уверенно устремился вниз. Я побежал следом. Драные, промокшие в сыром гробу полуботинки, громко чавкали и хлюпали на каждом шагу. Впереди раздался шум приближающегося автомобиля, над вершиной холма, на который мы поднимались, разгорелся сияющий нимб. Шар свернул на обочину и скрылся в траве. Я, следуя его примеру, забежал за кусты и присел на корточки. Промчались жигули. Огонек сигареты водителя, контур женской головки рядом, обрывок какой-то мелодии, и все исчезло. Мой провожатый всплыл над землей, и мы помчались дальше. Еще дважды нам приходилось прятаться от проезжающих автомобилей, прежде чем добрались до магистрали. Она была ярко освещена мощными желтыми фонарями, в ту и другую сторону то и дело проносились машины. На противоположной стороне стояло высокое здание в стиле стекло-бетон, над козырьком подъезда светилось табло, показывавшее попеременно то время, то температуру. Половина второго, + 20, прочел я. Поглядел направо на стеклянную коробку метрополитена. Несколько фигур стояло подле нее в ожидании автобуса. Неужели мы пойдем поверху?! - подумал я, глядя на своего проводника. Не колеблясь, он свернул с дороги, и мы стали спускаться в овраг. Под ногами шуршал бумажный мусор, хрустело бутылочное стекло, какая-то железяка зацепила мою штанину и до колена разодрала гнилую материю. В овраге обнаружилась бетонная арка водостока, уходящего под проспект. По дну струился жидкий ручеек воды. Шар нырнул в трубу и остановился, поджидая меня. Я осторожно ступил под своды, нагнув голову. Наверное, он знает, что делает, подумал я без особой уверенности. Туннель вызывал у меня неприятные ощущения. Он ассоциировался с могильной тьмой, которую я недавно покинул. Если бы не шар, освещавший призрачным светом своды, и не жажда узнать у Голоса, что случилось со мною, я ни за что не полез бы в этот туннель. Идти пришлось недолго. Вода местами прибывала и доходила до пояса. Иногда на границе света и тьмы я замечал движенье - это юркали в свои норы крысы. Наконец впереди обозначилось светлое пятно выхода. Мы не стали подниматься наверх, а пошли дальше по берегу ручья, заросшему деревьями и кустарником. Только сейчас я заметил, как чудесен вечер. Возле высокого в человеческий рост куста я остановился, он весь был усыпан белыми цветами. Я помнил аромат этих цветов, но не ощущал его. - Как его?! - подумал я, но не смог вспомнить. Черная земля вокруг корней, словно снегом, была усыпана белыми лепестками. - Как же его?! Шар сделал вокруг моей головы два круга, привлекая мое внимание, словно желая сказать: - Кончай нюхать цветы, пошли. И мы пошли. Места были такие знакомые. Я точно знал, что бывал здесь не раз, но по странности не мог вспомнить ничего. Выбравшись из оврага, мы прошли под железнодорожной насыпью и долго следовали вдоль нее. С другой стороны тянулись глухие облезлые заборы складов. Свернув направо, мы оказались на тихой улочке, застроенной хрущовскими пятиэтажками. Шар тут же нырнул в густые заросли тонкоствольных лип и осин, кустарника, тянувшиеся под окнами. Я шел за ним. Испугав меня, из-под ног с диким мявом метнулась кошка. Животные более чутко, чем люди, реагируют на присутствие потустороннего мира. Я жадно заглядывал в окна: мужчина в тренировочном костюме курит иа кухне; девушка майке и трусах усердно пишет в толстой тетради. Наверное, она писала конспект. Я долго смотрел на ее широкий зад, налитые бедра, видневшуюся под рукой, лежащую на стеле грудь, и в памяти призраком стала прорисовываться другая женщина красивая и желанная. Шар подлетел к моему лицу и заметался перед ним, как рассерженная оса. Несколько раз нам приходилось пересекать открытые пространства, быстро перебегая асфальтовые площадки перед магазинами, проезды между домами. Дважды пришлось затаиваться и ждать подолгу. Первый, когда рядом остановились двое пьяных. Они минут 15 выясняли отношения, курили, матерились, мочились. Потом, наконец, ушли. Второй, когда в проезде между домами повстречали влюблeнныx. Они целовались со всхлипами, она повисала на нем и шумно дышала, когда он лазил... куда он только не лазил. Наконец мы одолели эту улицу и перед нами открылся обширный темный двор многоэтамшого дома, охватывающего его с трех сторон. От дерева к дереву крались мы через двор и очутились, наконец, перед открытой дверью подъезда. Шар застыл впереди, затем, разгоняясь, налетел ко мне и затормозил у самого лица. Он повторил этот маневр несколько раз, и я наконец понял, мне приказывают остановиться. Я спрятался за стволом и стал наблюдать. Шар влетел в подъезд и некоторое время отсутствовал. Минуту или дае спустя он вновь появился и замер у двери. Я подождал немного и перебежал полосу асфальта. Шар нырнул в подъезд, я за ним. В подъезде пахло мочой и мусоропроводом. Особенно возле лестницы, по которой мы стали подниматься. Пятый этаж. Шар свернул направо. Я осторожно высунул голову из-за угла. Длинная лестничная площадка была освещена одной единственной лампой в левом дальнем углу. Шар светился возле двери в правом. Я быстро пошел к двери, она бесшумно отворилась и впустила меня в квартир.
      Мы взглянули друг другу в глаза. Он был невысок и худощав, с узким смуглым лицом, большими залысинами, тонким острым носом и аккуратной эспаньолкой клинышком, обрамлявшей узкие губы. Мы знали друг друга когда-то... Когда?.. Когда я был жив?.. Мы не только знали друг друга, но были близкими друзьями и партнерами, произнес Голос, он же хозяин квартиры. Я глядел на него в нерешительной задумчивости. Да, он прав, нас связывало многое, но я ничего не мот вспомнить толком. Что-то мелькало в памяти и исчезало, как скользящие тени во мраке. Я вгляделся в его лицо. Улыбка сошла с его губ, и лицо застыло бесстрастной маской. Лишь уголок рта дергался в нервной ухмылке. Неожиданно черты лица его стали нечеткими, сквозь них проступили другие полупризрачные, страшные. Кожа почернела, как у обгоревшего трупа, пошла мелкими пузырями, она все время находилась в движеньи, словно ее покрывал слой копошащихся насекомых. Глаза засветились кровавым огнем, зрачки сжались в точки. Всю голову хозяина квартиры окружала багряная аура отблеск пожара, пронизанная черными извивающимися, как змеи, жгутами. Руки, которыми он опирался о стены узкого длинного коридора, тоже страшно изменились. Из рукавов выползли мохнатые лапы с кривыми смертоносными когтями. Чудовище оторвало лапу от стены, потянулось ею ко мне и что-то проревело. Я невольно отпрянул и, прижавшись спиной к двери, выставил для защиты свои костяные кулаки. Погоди! Дурак! словно колокол ударил в голове разъяренный голос хозяина и видение пропало. Передо мной опять стоял человек. Не произнеся более ни слова, он повернулся ко мне спиной и пошел вглубь квартиры. Два тусклых светильника-фонарика с чередующимися красными и синими стеклами, освещали коридор, свисая на тонких цепях с потолка. У двери в комнату хозяин остановился и поманил меня пальцами. Я подошел. Это была не дверь в комнату, а вход в просторный холл. Из него три обитые черным двери вели в комнаты. В холле стояло старинное зеркало в резной коричневой раме. - Прежде, чем говорить что-либо, посмотри на себя, - сказал хозяин и отворил первую по правую руку дверь. Я посмотрел в зеркало. То, что я там увидел, не испугало, не поразило и не расстроило меня. Там отражалось то, что, как я уже давно догадался, должно было отразиться. Перед зеркалом стоял скелет высокого плечистого мужчины, одетый в истлевший черный костюм. Когда-то белая рубашка стала серой и была покрыта отвратительными темными пятнами. С правой стороны лба, почти у виска, виднелось пулевое отверстие. Заведя руку за голову, я стал нащупывать второе, но не смог найти его своими бесчувственными костяными пальцами. Может его и не было вовсе, а пуля застряла в мозгу и была извлечена врачами или исчезла вместе со сгнившей плотью. - Чуть выше, - сказал Голос. - Еще чуть. И я нащупал его. Повернувшись лицом к хозяину, молча выжидающе посмотрел на него. - Проходи, - он отступил, открывая взгляду большую, ярко освещенную комнату. Слева инкрустированная стенка, в правом дальнем углу - телевизор, чуть ближе по левой стене широкий диван, посредине сервированный хрусталем и серебром журнальный столик, подле него - два мягких кресла, ножки которых утопали в пушистом ковре. Я шагнул вперед, но тут же был остановлен хозяином. - Нет, погоди! Сначала в ванную. Сбрось с себя эту гниль. А то ты мне все перепачкаешь. Да... и зови меня Борисом. Я покорно пошел за ним. Влез в ванну и стал раздеваться. Костяшки пальцев скользили по пуговицам, и мне никак не удавалось расстегнуть их. Рассерженный, я рванул борт пиджака и он с треском расползся на груди. Скинув его, я точно так же поступил с рубашкой, брюками и полуботинками. Борис с отвращением смотрел на груду гнилых тряпок, источавших запах склепа. Я же совершенно безучастно глядел на свою последнюю одежду, на червей, копошащихся в ней. - О! Этого нам не надо! - быстро отодвигаясь от меня, сказал хозяин. - Ты посмотри! Они и по тебе ползают! А я думал... - Он не сообщил мне, что именно он думал, а взял из шкафчика над умывальником флакон с голубой жидкостью и пушистую кисточку. Налив жидкость в маленькую пиалу, Борис обмакнул в нее кисточку и обрызгал меня с головы до ног со всех сторон. Потом очень тщательно еще и еще раз. В его руке неизвестно откуда подвился маленький язычок огня, как у зажигалки, и Борис быстро провел им крест-накрест перед моей грудью. Бледное спиртовое пламя охватило меня с головы до ног. - Не бойся! - прикрикнул он, когда я в испуге отшатнулся. Оно не причинит вреда, только очистит тебя. Затем он заставил меня встать под душ и не разрешал выйти из-под него, пока вода, стекавшая с моих костей не стала совершенно прозрачной. - Теперь вылезай! - скомандовал Борис и дал мне в руки маленький красный фен. - Сушись. Пока я выполнял его приказ, он достал-из шкафчика еще один флакон - с черной жидкостью, смешал ее с голубой и обмакнув в смесь кисточку, обрызгал остатки моей одежды. Махнул рукой, словно бросил что-то поверх костюма, и он занялся сине-багровым бездымным пламенем. Через минуту на дне ванны лежала маленькая кучка сухого серебристого пепла. Борис включил душ и смыл пепел в водосток. - Ну что? спросил он, поворачиваясь ко мне. - Хватит. Теперь тебя можно пустить в дом. Мы прошли в комнату и сели за стол. На нем было все, что мог пожелать человек, и я в том числе. Но сейчас для меня все это было лишь утонченной пыткой. - Погоди делать выводы! Ты, как всегда, торопишься! Борис отошел к резному черного дерева столику на высоких гнутых ножках, с которых ухмылялись жуткие рожи божков, и взял стоявшую на нем большую хрустальную чашу, наполненную темной жидкостью. - Пей! - Он подал ее мне. Я взял чашу в руки, но не решался поднести ко рту. Как пить?! Все прольется сквозь дыру в моей нижней челюсти, стечет по костям на кресло. - Пей! - приказал Борис тоном, не терпящим возражений. И я выпил. Когда я сделал последний глоток, меня уже больше не заботило состояние его мебели. Что-то странное, пугающее происходило со мной. Меня распирало изнутри, корчило, волны пламенного жара накатывались одна за другой. Я вцепился в подлокотники кресла и застонал. - Что ты со мной... начад я и замолчал, поняв ВДРУГ, что говорю не мысленным голосом, а самым настоящим, произнося слова собственными губами. Одновременно я ощутил под пальцами прохладную бархатистую ткань, а под спиной - удобный изгиб мягкого кресла. Я медленно поднял руку и поднес ее к лицу - она не была больше рукой скелета, она была рукой человека! Я вскочил, чуть не опрокинув журнальный столик и бросился вон из комнаты. Встав перед зеркалом, я долго смотрел на свое худощавое мускулистое тело, разглядывал лицо с голубыми глазами, с длинными - до плеч каштановыми волосами, с полными губами. Я снова был человеком Я снова был человеком! Я снова был человеком! Не выдержав потрясения, я упал на колени и, спрятав лицо в ладонях, зарыдал. Борис деликатно держался в стороне, давая мне время прийти в себя. Потом его теплая ладонь - о как чудесно было ощущать легла мне на плечо. - Пойдем, прежде чем сесть за стол, надо залечить рану. Мы вышли из комнаты и вошли в следующую дверь. За ней оказались две смежные комнаты. В дальней, освещенной маленькими свечами, источающими странный, настолько странный, что трудно было сказать, приятный или отвратительный, запах, Борис уложил меня на узкое, как операционный стол, ложе. - Закрой глаза. Я повиновался. Он откинул с моего лба волосы и смочил кожу какой-то жидкостью. Потом прижал что-то к виску, я ощутил слабую боль. - Повернись на правый бок. Ту же процедуру он провел с моим затылком. Борис еще не закончил, когда меня осенило - он заделывал дырки в моем черепе! Все было на самом деле! Никакого наважденья! Я был убит, я был гниющим трупом, скелетом. Был оживлен и теперь мне ремоотировали пробитый пулей череп! Воскресший из Мертвых? Восставший мертвец? Зомби?.. Кто я?!.. Борис чувствовал охватившие меня панику, растерянность, страх, словно любящая женщина. Он сказал мягким, но твердым голосом: - Тебе надо выпить и поесть. Все встанет на свои места. Поверь мне... Пойдем. Я поднялся с ложа. Ощущать свое тело - это прекрасно. Оно пробуждает желания и рождает мысли. У мертвеца нет живого тела, поэтому у него нет ни желаний, ни мыслей, может быть только глухая тоска по ним. Как я теперь понимал своего приятеля... как его?.. Ну да ладно. Который сломав ногу, четыре месяца пролежал в гипсе. Какое наслаждение, говорил он, полежать в ванне, посидеть в туалете. Сначала желания, решил я, и выкинул из головы все мысли. Кроме одной: кто я такой? Но и ее, как непослушного пса, я посадил на цепь и загнал в конуру. До поры до времени. Теперь, обросший плотью, я по достоинству оценил ужин, который приготовил для меня Борис. Все было мне по вкусу. И черная икра, и севрюга горячего копчения, и карбонад, и салями, и маринованные огурчики, и изысканные салаты, и коньяк, и апельсиновый сок, и... многое другое, для описания чего мне потребовалось бы как минимум пять страниц. - Накладывай, - Борис откупорил бутылку и налил мне большую стограммовую рюмку черненного серебра. Себе поменьше. - Будь здоров, - сказал я и, не дожидаясь ответа, опрокинул рюмку в рот. - И ты тоже, - ответил Борис. - Угу, - кивнул я, хрустя солеными груздями. Вслед за ними я стал запихивать в рот все подряд и останавливался только затем, чтобы дать пище провалиться в желудок и освободить место для новой. Я выпил еще два раза по сто грамм, блаженное тепло разлилось внутри. Борис был терпелив, как престарелый дамский угодник, соблазняющий молоденькую девушку. Поймав мой затуманенный взгляд, он сказал: - Поговорим? - Давай! - отозвался я таким тоном, будто мне все, абсолютно все, было безразлично. - Выпей прежде это, - он взял с черного резного столика знакомую мне чашу, вновь полную густой темной жидкости. По цвету она напоминала гранатовый сок. А по вкусу... - Что за гадость?! - воскликнул я, скривившись, после того, как сделал больщой глоток. - Кровь. Обыкновенная донорская консервированная кровь. Первая группа, резус фактор положительный. Я поставил чашу на стол. Слова Бориса почти полностью нейтрализовали мой благородный кайф и я уставился на него трезвыми глазами. - Объяснись. - Выпей сначала. Выпей, выпей, иначе тебе скоро может стать худо. Некоторое время еще я смотрел на него, потом взял чашу и выпил в несколько больших глотков. Противный вкус. Из-за того, что я торопился, кровь выплеснулась и потекла из уголков рта по подбородку, закапала на грудь. - Ты здорово похож на вампира, - усмехнулся Борис. - Утрись. - Ну? - требовательно произнес я и налил себе коньяку. Бутылка была почти пуста. - Пей, пей! У меня есть еще. Я выпил, запил апельсиновым соком, вставшим у меня чуть ли не в самом горле. Во всяком случае, именно там я ощущал его. Однако и он не смог перебить вкуса крови. Я оглядел стол и, придвинув к себе блюдо с севрюгой, стал настырно пожирать ее. Как я любил эту рыбу, просто обожал. Положить ломтик на язык и ощутить восхитительный вкус, медленно начать жевать, делая этот вкус все более ярким. И так раз за разом, пока не кончится рыба. - Рассказывай, - потребовал я с набитым ртом. - Я не помню ничего. Немудрено, если тебе осталась только пустая черепушка. - Мы были с тобой друзьями и деловыми партнерами. У нас был торговый дом. Собственно, он и сейчас существует... Потом, когда мы открывали филиал в Санкт-Петербурге, на нас стали наезжать. Мне возле гостиницы три амбала вручили конверте патроном от Макарова. В магазине побили стекла. У одного из ленинградских партнеров сожгли жигуль. - Мы наняли охрану, но она не уберегла тебя. Ты получил пулю в висок из подворотни. - Давно? - Два месяца назад. - Сколько?! - Два месяца. - Не может быть! Борис понимающе кивнул головой. - Ты не веришь, потому что не можешь понять, каким образом за такое короткое время превратился в то, во что превращаются за 10 15 лет. - Сформулировано очень деликатно. - При помощи колдовства, конечно. Я молча глядел в его темные непроницаемые глаза, и что-то смутное шевелилось в моей бедной опустошенной памяти. Я знал, он говорит правду, и не стал еще раз повторять свое не может быть! Борис воспринял мое молчание, как предложение рассказать все с самого начала. - Со студенческих лет я увлекался магией. Сидел в исторической библиотеке, в Ленинке, но это мало что давало. Большинство авторов - полные профаны и пишут для развлечения или ради заработка. И современные, и старые. - Потом я познакомился кое с кем. Но это тоже было все не то. Одни занимались развитием экстрасенсорных способностей, - другие - использовали - магические формулы для психотерапии, но никто не знал главного - как заставить служить себе потусторонние силы. Тогда я решил идти напролом. К тому времени я раскопал несколько безумно интересных книг, в которых описывались настоящие колдовские обряды. Я решил обратиться к системе Абрамелин. Изо всего, что у меня имелось на руках, она показалась мне наиболее убедительной... В том, как вызывать духов. - Зачем они понадобились тебе? Борис помолчал, остановив на мне свой мрачный взгляд. - Не все ли равно... Надо с чего-то начинать... Решил попробовать заставить одну женщину полюбить меня. - Есть более легкие пути. - Этот был для меня интересней других. Не добиваться чьей-то милости, а подчинить своей воле, своему желанию. Заставить. Это очень приятно. В общем я изготовил нужный талисман и через неделю она была в моей постели, делала все, что я хотел, была моей рабой. Но как вскоре стало ясно, обряд был проведен неверно. Этого и следовало ожидать при тех ограниченных знаниях, которыми я обладал. Сейчас я понимаю, каким был идиотом. Однако тогда... в общем ясно. Через месяц талисман утратил свою силу, но при этом не возвратил в потусторонний мир сущность, которую я призвал на помощь, используя талисман. В книге которой руководствовался я, не объяснялось, как заставить духа покинуть наш план бытия, если он не желает делать этого. Первые признаки беды появились 3 мая. В эту ночь я проснулся от ощущения надвигающегося на меня ужаса. Это был йе просто ночной кошмар, а нечто посланное извне. Так мне показалось. Потребовалось значительное усилие, чтобы прогнать призрак страха. Вскоре я заснул и забыл о кошмаре на целый месяц, пока он не явился вновь. Но и на этот раз я не придал ему большого значения, хотя отметил, что он опять был приурочен к новолунию. Строго говоря, это был даже не сон: меня будило ощущение надвигающегося ужаса. В июне это повторялось достаточно часто, пока не миновало полнолуние. Я слышал голоса, произносившие неразборчивые слова, видел, как с журнального столика падает и разбивается кувшин с водой, который наутро оказывался совершенно целым. Я научился бороться с этим: главным было сохранить контроль над собой, не поддаться панике, и страх быстро отступал, а галлюцинации прекращались. Вторая половина месяца прошла спокойно. Но с 1 июля - дня новолуния кошмары вновь стали одолевать меня. Теперь мне требовалась вся внутренняя сила, чтобы противостоять им. Третьего я впервые увидел существо, которое вызвал своими неумелыми заклинаниями. Очередная волна страха подняла меня с постели, я подошел к окну, отдернул занавеску из черной ночи кто-то быстро приближался ко мне. Вскоре я смог рассмотреть ЕГО. Это было лицо, обрамленное окладистой бородой и развевающимися длинными волосами. Глаза ЕГО были закрыты. Слепая сила, пробуждающаяся к действию, - подумал я. - 30 июля эта сила пробудилась. Стояла жара, и я со своей подружкой жил на даче. Честно говоря, она уже несколько поднадоела мне. Я пресытился ее рабским обожанием и покорностью, и они стали вызывать у меня раздражение. Но я взял ее с собой, надеясь, что она поможет мне одолеть страх, когда он нахлынет на меня. Около двух часов я был разбужен голосом, громко произнесшим: Смотри! Я открыл глаза и, словно мая, куда именно надо смотреть, заглянул под кровать. Там, свивая и развивая кольца, лежала большая светящаяся красным змея. Поначалу в ее поведении не было ничего угрожающего, но потом свилась спиралью и подняла голову, приготовившись к броску. В этот самый миг меня обуял такой ужас, что я выскочил из постели и выпрыгнул через окно в сад. К счастью, я отделался легко - несколькими царапинами на руках и ногах. Конечно, трудно было объяснить перепуганной женщине свой безумный поступок, но все уладилось. Не в этом дело. Теперь я отчетливо понимал, что разбудил силу, которой не могу управлять и которая, чувствовал я, вскоре погубит меня... Я вдруг перестал слышать Бориса, все внимание переключилось на мои внутренние ощущения. Благостный покой резко сменила тревога. Я не мог понять ее причины, но чувствовал, как меня затопляет такой же неконтролируемый страх, что и Бориса в его рассказе. У меня начали неметь кончики пальцев на руках. - Что с тобой?! Борис тряхнул меня за руку: - Вдруг стало нехорошо. - Выпей коньяку, - он налил мне полфужера и сунул в руку. Я залпом опрокинул коньяк в рот, тепло разлилось по телу, пальцы обрели чувствительность. - Порядок? - он внимательно посмотрел мне в глаза. Я кивнул и одновременно подумал, что не верю ему. Его забота была чисто внешней, за ней в его глазах крылись иные мысли. Какие, я не знал. Просто видел, что он со мной и не со мной одновременно. Что ему ведомо больше моего о прошлом, настоящем и будущем. И от этого мне было очень неуютно и неспокойно. - Тогда я закончу свою историю. Я впал в панику и стал искать помощи, но никто из моих знакомых, занимавшихся магией, не мог оказать мне ее. Обещали переговорить с кем-то, но шли дни и моя беда по-прежнему оставалась со мной. После прыжка в сад наступило затишье, длившееся до 30 июля. В эту и следующую ночь события достигли своей кульминации. Существо потустороннего мира вновь явилось мне, причем в облике его и поведении произошли заметные изменения: волосы превратились в извивающихся змей, ОНО стало гораздо более активным. 31 июля я был разбужен страшным шумом, вскочил с постели и застыл подле нее, не смея сделать и шагу. Весь пол был усеян осколками разбитых оконных стекол, острыми щепками. Проломив западную стену и уперевшись верхушкой в восточную, поперек комнаты наклонно лежал огромный красный обелиск. К счастью, он не задел мою кровать и не раздавил меня. Не веря своим глазам, я глядел на картину разгрома. Я понимал, что все это галлюцинация, но тем не менее устрашающие осколки на полу удерживали меня на месте. Но главным было даже не это, а чувство ужаса, которое я не мог побороть. Я готов был закричать и броситься бежать, куда глаза глядят. Наконец мне удалось взять себя в руки и, осторожно ступая, я направился к столу, чтобы зажечь лампу. Я чувствовал - в свете мое спасение. И действительно, когда загорелся свет, обелиск и следы разгрома мгновенно пропали. Через день ко мне пришел учитель Ксанаду. Конечно, по паспорту у него другое имя, но среди избранных он носитэто. Ксаиаду спас меня, и у него я научился всему тому искусству, которым владею сейчас. Которое помогло мне воскресить тебя. Со временем я расскажу тебе... Борис прервался на полуслове. Он мог бы говорить, плясать, стоять на голове, взрывать у меня перед носом гранаты - я все равно не увидел бы и не услышал ничего. Действие коньяка было недолгим и очень скоро странное онемение возобновилось. Когда Борис заканчивал свой рассказ, все мое тело одервенело. Застывшим взглядом смотрел я на кисти рук, лежащие на подлокотниках кресла. Вначале они обрели мраморно-белый оттенок, как у статуи. Затем стали полупрозрачными, словно вода, в которую плеснули молока. Сквозь тело проступили кости. Чем дальше, тем все более ускорялся этот страшный процесс. Ткани совсем обесцветились и начали стекать с кончиков пальцев, обнажая костяные фаланги. Я рванул на себе халат, посыпались пуговицы, по колено мои ноги были уже ногами скелета. Я дико закричал и вскочил. Со стола посыпались тарелки, приборы, рюмки. Я стоял, не зная, что предпринять, взгляд мой метался из стороны в сторону, костяные пальцы скребли обнажившиеся ребра. - Сядь! - рявкнул Голос в моем черепе. Он был так громок, что просто швырнул меня назад в кресло. Но я ту же упрямо вскочил снова. - Юра! Юра! Я невольно повернулся на окрик и уже не смог отвести глаз.