И тот наконец появился – на гнедом коне, в сопровождении свиты примерно из сотни воинов. По левую руку легата знаменосец в накидке из волчьей шкуры держал в руках штандарт шестого легиона с серебряным, раскинувшим крылья орлом и сияющей надписью: Victrix – «Победоносный». Справа, чуть позади, ехал верхом какой-то красивый молодой человек в серебристом доспехе и шлеме, видимо адъютант или порученец, еще дальше, за ним, виднелись богато одетые люди, чиновники и интенданты – тыловые крысы, но без их четкой работы легионы никогда бы не завоевали полмира. Доехав примерно до середины строя, наместник остановился и, повернув коня, поднял правую руку:

– Аве, доблестные воины великого Рима!

– Аве! – слаженным хором отозвались когорты.

– Я, Клавдий Апеллин, легат, приветствую вас и желаю вам новых блестящих побед!

Наместник – сухощавый, с короткими волосами, чуть тронутыми на висках сединой, и властным взором – произнес длинную и прочувствованную речь, в которой помянул и начавшего завоевание Британии Цезаря, и отца-основателя шестого легиона Октавиана Августа, и славного императора Септимия Севера, в не столь уж давнее правление которого легион и получил свое второе почетное прозвище – «Британник». Прославив шестой легион, легат не забыл и другие, с похвалой отозвавшись о «славных соратниках» – воинах второго и двадцатого легионов. Второй носил имя Августа, двадцатый же, Valerius Victrix, прославился при подавлении восстания иценов – как раз во времена королевы Боудикки…

Боудикка… Рысь усмехнулся: надо же, если верить тому разрисованному нахалу, Маду Магройду, точно так звали и дочь вождя принцепса союзных Риму бригантов. А ведь наглый вотандин приезжал к ней свататься… Интересно, успел ли? Или еще не очухался после хорошего удара палкой? И поделом – не стоило быть столь самонадеянным. Конечно, с обычным легионером Мад Магройд легко бы справился, но только не с Рысью!

Между тем легат, видимо заканчивая речь, предложил почтить память злосчастного девятого легиона, легиона «Испания», бесследно сгинувшего где-то за Адриановым валом. Однако странная история – как мог пропасть целый легион? Выходит, мог…

Собственно смотр был не очень-то интересен и довольно-таки утомителен. Наместник, конечно же, не стал проверять вверенное ему войско лично за полной невозможностью такое проделать – слишком уж было много народу. Еще раз приветствовав марширующие когорты, он с частью свиты отправился в штаб, оставив для проверки особо доверенных командиров.

Солнце светило все жарче, и Юний едва дождался окончания смотра. Обрадованные легионеры, выслушав напоследок все замечания проверяющих, еще раз прошлись маршем по полю и, прибавив шаг, втянулись в ворота крепости. И вот тут-то начался праздник! Поначалу воинов еще смущало присутствие легата и проверяющих, но ближе к вечеру все развеселились и заполонили лупанарии, таверны и бани. Наверное, этим вечером нельзя было найти ни одного общественного места, где бы ни раздавались радостные крики римлян!

Рысь тоже с удовольствием освободился от доспехов и, натянув праздничную тунику, направился в таверну вольноотпущенника Стефания – именно там он уговорился встретиться со своим контуберием, дабы предаться совместному кутежу.

– А я? – бежал сзади Гета. – Ты возьмешь меня с собой, господин?

Юний обернулся:

– Нет, пожалуй, сегодня ты мне больше не понадобишься. Охраняй дом.

– Понял, – Гета кивнул. – Я как раз договорился на сегодня с плотником – сделать наконец, дверь.

– Молодец.

– А потом можно будет перекрыть крышу, переложить очаг и пристроить летнюю кухню.

– Замыслы грандиозные! – усмехнулся Юний. – Жаль, для их претворения в жизнь у меня просто не хватит денег.

– Да, денег может и не хватить, – задумался Гета. – Тем более не забывай, господин, что ты еще должен платить и мне.

Рысь хохотнул:

– Да уж помню!

Улыбнувшись, слуга поклонился и убежал.

Юний направился дальше. Не доходя до плаца, он свернул на узкую улицу и неожиданно нос к носу столкнулся с Домицием Верулой.

– А, дружище! – обрадовался тот. – Как прошел смотр в вашей центурии? Много ли недостатков нашли?

– Да так, – неопределенно отозвался Рысь. – Не больше, чем у других.

– То-то Генуций сияет, как новенький сестерций! Встретил сейчас его – пошел в таверну Стефания.

– И я туда спешу… – Юний спрятал улыбку. – Хочу вот только по пути заглянуть в лавку Клеона, говорят, у него видели Тацита?

– Кого? – не понял Верула. – Что-то не знаю такого парня. Он из какой центурии?

– Тацит, Публий Корнелий – известный историк и писатель, – кратко пояснил Рысь. – Хотелось бы почитать.

Домиций скривился:

– Знаешь, Юний, я человек простой и не слишком-то знаком с книжной премудростью. А тебе вот, видать, интересно.

– Конечно, интересно, – Рысь кивнул. – Тацит здорово описывает Германию.

– Германию? – Верула сразу насторожился. – Вот что, дружище. Ты, когда прочтешь этого Тацита, не мог бы мне кое-что пересказать? А то ведь у меня самого читать совершенно нет времени.

– О чем разговор! – Юний развел руками. – Конечно же, расскажу.

– Ну, вот и славно, – Домиций ухмыльнулся и пристально посмотрел на собеседника. – Надеюсь, ты не забыл нашу беседу?

– Да не забыл. Как можно?

– А вообще, как ты смотришь на то, чтобы когда-нибудь сменить место службы?

– То есть как это – сменить? – Рысь сделал вид, что не понял. – Для того нужны веские причины. Да и легат далеко не всем разрешает перевод.

– Не всем, но кому надо – разрешит! – Верула расхохотался. – Больно уж жуткая дыра эта Британия! Лучше служить где-нибудь поближе к Риму.

– Галлия? – вскинул глаза Юний.

– Ну, не сразу… Пока, скажем, Германия.

– Та же дыра! Еще даже хуже, чем здесь.

– Ну, не скажи, не скажи… – Домиций попрощался и пошел по своим делам.

Рысь проводил его долгим задумчивым взглядом. Никакого Тацита, конечно, Юний покупать и не собирался, да здесь и не продавались списки с его книг. О Таците, верней, о Германии он сказал просто так – посмотреть, как отреагирует Верула. И ведь сработало – похоже, Домиций и впрямь собирается покинуть Британию. Хорошо бы, если б это произошло поскорей!

– Молодой человек!

Юний оглянулся – его догонял какой-то парень в богатой тунике и тонком зеленом плаще. На поясе незнакомца болтался меч. Странный наряд – без доспехов, без шлема, но с мечом у пояса. Тем более в крепости, где кругом все свои. Да и меч, как тут же отметил Рысь, висел не справа, как у простых солдат, а слева – как у командиров, начиная с центуриона. Простые воины меч слева не носят – вытаскивать неудобно, мешает щит. Непонятный парень, да и вообще не слишком-то он похож на легионера: весь какой-то изнеженный, даже женственный. Большие зеленоватые глаза с длинными трепетными ресницами, чуть припухлые губы, кожа на лице нежная, едва тронутая первым весенним загаром, темные волосы, густые, подстриженные… пожалуй, слишком длинные для легионера. Руки и ноги тонкие, какие-то полудетские, а подбородок, похоже, совсем еще не знал бритвы. Сколько же парню лет? Шестнадцать? Восемнадцать? Да, где-то так, если не младше…

А! Рысь вспомнил. Не этого ли типа он сегодня видел вместе с наместником? Ну да… Может, спросить! Нет, пусть сначала он спросит – явно ведь что-то надо, иначе бы не окликнул.

– Не можешь ли ты указать мне дорогу к реке? – чуть смущаясь, поинтересовался юноша. Голос у него оказался под стать внешнему виду – тонкий, ломающийся.

– К реке? – удивился Юний. – Решил прогуляться?

– Нет, вымыться. Жарко, и я весь в поту. – Незнакомец передернул плечами.

– Так иди в баню! Сегодня там будет весело. Вино, много девчонок.

– Гм, – замялся юноша, – видишь ли, я не большой поклонник Бахуса и не очень-то люблю жриц продажной любви… Впрочем, может, и схожу.

– Сходи, сходи. Может, отыщешь себе друзей.

– О, – отмахнулся незнакомец. – Дружба и верность у нас нынче пустые слова!

Юний удивленно моргнул:

– Это ведь не ты сказал – Овидий!

– Ну да… я знаю.

– Дружба и верность у нас нынче пустые слова, ах, как опасно бывает хвалить любимую другу…

– Он и поверит тебе, он и подменит тебя! – с улыбкой закончил юноша.

– Я видел тебя в свите наместника, – тоже улыбнулся Рысь.

Парень согласно кивнул:

– Да, я его… военный слуга.

Ага, как же! Юний усмехнулся в душе. Знаем мы таких военных слуг! Скорее – постельный слуга, так будет вернее. Ну конечно же – уж слишком красив парень для обычного воина! Именно таких и используют для сладострастных утех богатые римляне. Парень, верно, раб из очень дорогих или скорей вольноотпущенник. А может быть, просто клиент или дальний родственник легата, таким вот способом делающий себе карьеру. Обычное явление для небогатого юноши… Ясно.

– Пойдешь во-он по той улице! – Рысь показал. – Потом свернешь налево и как раз выйдешь к воротам. Ну а там и до реки недалеко.

– Спасибо. – Незнакомец чуть наклонил голову и, простившись, быстро зашагал в указанную сторону.

– Ну, – усмехнулся Юний. – Надеюсь, больше никто мне сейчас не встретится и не привяжется с разговорами, иначе все вино в таверне выпьют без меня.

Вина, конечно же, не хватило. Выдержанное дорогое вино – а иного и не было, не сезон – выпили в первый же час. Хорошо хоть в избытке оставалось пиво – хозяин постарался, наварил к празднику. Рысь со своим контуберием расположился в углу – другие, более удобные и светлые места оказались занятыми. Закупили на всех целый бочонок пива, вмещавший четыре конгия,^[5] рыбы с соусом, свежеиспеченного хлеба да соленых оливок – чего еще надо?

Фабий со смехом рассказывал какие-то байки про местные племена да едва успевал подливать пиво. Чем ближе к ночи, тем в таверне становилось шумнее, вот уже загорланили песни, появились какие-то полуголые девушки из лупанария. Хозяин ли заведения их отправил сюда, или сами они явились – никто не спрашивал, лишь подвинулись за столами, освобождая место.

– Здорово, что мы сюда заглянули! – Одна из девиц, рыжая и озорная, подмигнула Рыси. – Плесни мне пива, красавчик!

– Пей! – улыбнулся Юний. – Жалко, что ли? Ты кто?

– Лициния Карникка из Эборака! – с гордостью отозвалась девчонка. Ее подвыпивших подружек уже вовсю лапали легионеры, а эта вот еще сохраняла относительную трезвость и даже решительно сбросила с плеча руку толстого сластолюбца Сервилия.

– Надо же! – Рысь хохотнул. – Из самого Эборака! Ну и как там у вас, в Эбораке, лупанарии?

– Наш – самый лучший, – засмеялась Лициния. На латыни она болтала довольно-таки бойко, но все же чувствовалось, что этот язык не был для нее родным.

– Здесь, у нас, в Виндоланде, тоже лупанарий есть! – вклинился в беседу Сервилий.

– Надо же! – Рыжая презрительно скривилась. – Что же, выходит, мы зря на праздник приехали?

– А какой праздник? – захлопал глазами Сервилий.

Лициния расхохоталась:

– Ну, как же – приезд господина легата!

Сервилий пощекотал девчонку под подбородком и пьяно ухмыльнулся:

– Ух ты моя лапочка! Пойдем в казарму. Тут рядом. Я заплачу, ты не думай.

– Сначала закажи вина… или что у вас тут есть? Пиво?

– Пиво. Сейчас! Я быстро…

Сервилий пошел к очагу, по пути присел к какой-то горланящей песни компании, да так там и задержался, видимо, надолго.

– Забавный толстяк, – усмехнулась девица. – Похоже, мы так и не дождемся пива.

Ее подружки уже вовсю приставали к Фабию – между прочим, солидному женатому мужчине – и к молодым: Приску, Марциану и прочим. Прислужник уже тащил пиво.

А здесь ничего, забавно, – одобрительно кивнула Лициния. – И ты мне понравился.

Да неужели? Я тоже забавный?

Нет, ты красивый. Будешь любить меня?

Смотря сколько ты запросишь.

– Для тебя – почти даром.

«Почти даром», как оказалось, означало двадцать сестерциев – да почти за такую сумму Юний купил хижину! Тем не менее девица того стоила. Едва войдя в жилище, быстро освободила молодого легионера от одежды, а сама, наоборот, раздевалась медленно, да еще что-то при этом напевая и прихлопывая в ладоши.

Хлопнула и – оп! – сбросила плащ.

Оп! – откинула в сторону пояс.

Оп! – отвернулась в стене и – медленно-медленно – стащила через голову тунику. Тело Лицинии было стройным, а кожа – смуглой или просто казалась такой в тусклом свете светильника. Под левой лопаткой виднелось коричневое пятно – родинка.

Оп!

Девушка нагнулась, развязала сандалии… Рысь не выдержал, подскочил сзади…

А потом они переместились на ложе – рыжая, похоже, не знала усталости, и крепкая грудь ее ритмично покачивалась перед глазами Юния.

Вдруг как-то не вовремя заглянул Гета… Рысь даже не оглянулся – стоило ли в такой ситуации обращать внимание на слугу? А тот постоял немного, посмотрел с любопытством и, фыркнув – дескать, ничего особенного, не то еще видали! – ушел.

– Ты очень хороша в постели, Лициния! – заметил Рысь.

Девчонка засмеялась:

– Я знаю!

– А что за песню ты пела?

– Старинную… ты ее не знаешь.

– И все же? Какая-то знакомая мелодия, кажется, я ее уже где-то слышал.

– Еще бы! – Лициния потянулась, как кошка. – Это плач о Боудикке, королеве иценов.

Юний кивнул:

– Слыхал про такую. Говорят, она предпочла смерть плену.

– И где-то запрятала все сокровища иценов, – тихо промолвила гостья. – Некоторые до сих пор ищут, найти не могут.

– Ицены… – усмехнулся Рысь. – Я тоже знаю эту историю. Кажется, двести лет прошло? Ну да, около того. Со времен наместника Светония Паулина. И что, все еще ищут сокровища?

– Ищут. – Лициния как-то притихла, и вся ее веселость вдруг испарилась. – Не знаю, почему говорю с тобой об этом. Одну из наших девчонок выкрали из лупанария и запытали до смерти. Всего лишь за то, что она из иценов. Видно, что-то хотели узнать.

– Да, странная смерть… Останешься до утра?

– Нет, – улыбнулась гостья. – С тобой хорошо, но пойми меня правильно – нужно заработать денег. Иначе зачем было и приезжать, верно?

Рысь ухмыльнулся:

– Давай зарабатывай. Пойдешь обратно в таверну?

– Не знаю, может быть, к тому забавному толстячку… Как его?

– Сервилий. Только лучше б ты на него не рассчитывала – вряд ли он еще на ногах.

– Что ж, найду другого… Прощай.

Проститутка направилась к выходу.

Постой! – Юний быстро натянул тунику и набросил на плечи плащ. – Прогуляюсь с тобой до таверны. Народ сейчас буйный, мало ли что?

Они вышли вместе. В черном небе ярко горели звезды, лаяли по окраинам псы, кое-где слышались громкие голоса подгулявших прохожих да перекличка ночной стражи. Рысь проводил веселую гостью почти до таверны Стефания, уже почти опустевшей. Сквозь распахнутые настежь двери вырывалась на улицу желтая полоса света, доносилось чье-то бормотание и громкий могучий храп. Чья-то тень вдруг пересекла освещенное пространство – и Юний узнал того женственного юношу, что днем спрашивал его о пути к реке. Рыжая Лициния тоже увидела и оценила добычу – бросилась, словно пантера:

– Эй, красавчик! Не хочешь ли приятно скоротать ночь?

Юноша шарахнулся от нее, словно увидел перед собой оборотня.

– Да ты не бойся, дорого не возьму! – Лициния схватила парня за руку. – Идем, идем же в таверну, у Стефания есть немало укромных уголков.

– Отстань от меня, женщина! – тонким голосом возмущенно воскликнул юноша и, вырвав руку, побежал прочь и скрылся в темноте улиц.

Рысь хотел было окликнуть его, но не успел – в дверях таверны показалась знакомая коренастая фигура Домиция Верулы. Юний поспешно отступил в темноту и затаился – Верула почему-то вовсе не выглядел пьяным. Наоборот, стоял на ногах вполне твердо, да и голос его звучал трезво.

– Аве, рыжая, – с улыбкой кивнул он проститутке. – Тебя, случайно, не Лицинией звать?

– Да, я Лициния, – девушка засмеялась, – хочешь со мной переспать?

– Охотно! – Домиций галантно посторонился, пропуская ночную гостью в таверну. – Твои подруги рассказывали, что ты знаешь много старинных песен, и я бы хотел…

Чего там хотел бы Верула, Рысь уже не расслышал – дверь таверны, скрипнув, закрылась. Однако и услышанного хватило, чтобы удивиться и призадуматься: с каких это пор Домиций увлекся старинными песнями? А может, его не все старинные песни интересуют, а только песни иценов? Хоть тот же «Плач королевы Боудикки». Или еще что-нибудь, где говорится об исчезнувших сокровищах…

Покачав головой, Юний еще постоял немного, а потом повернулся да пошел домой – спать. С утра нужно было на службу.

Утро неожиданно выдалось дождливым, хмурым. Мелкие дождевые капли, казалось, недвижно повисли в воздухе, плац был мокрым, и даже ближние холмы спрятал густой туман.

– Ну и погодка, – передернул плечами Фабий. – Видно, мстят за вчерашнее веселье британские боги.

– Да уж, – хмуро согласился Сервилий – мокрый, взъерошенный и злой. – В такой день только сидеть в какой-нибудь таверне у горящего очага да попивать разбавленное теплой водицей вино.

Молодежь – Приск, Марциан и прочие лишь молча вздохнули.

Было прохладно, и многие воины, в том числе и Юний, надели штаны, чего бы никогда не сделали, находясь в Риме. Закутанные в плащи, с уныло повисшими перьями на шлемах, легионеры напоминали нахохлившихся воробьев. Лишь центурион, Тит Генуций Фус, выглядел хоть куда, как и положено было ветерану.

– Глядите сегодня в оба, ребята! – не обращая никакого внимания на дождь, тщательно инструктировал он. – Туман, со Стены видать плохо. Кое-кто из «диких» может попытаться прорваться – пограбить наших друзей бригантов.

– Все сегодня на тех же местах? – спросил кто-то.

– На тех же, – центурион кивнул и закашлялся. Да, видно, давно пора было на пенсию старому Генуцию Фусу.

Построившись в колонну, его центурия в числе прочих, печатая шаг, направилась к воротам Виндоланды и, миновав их, двинулась дальше, к валу, которого, кстати, тоже не очень-то было видно. Так, угадывались на вершинах холмов какие-то смутные очертания.

Сменив в крепости караул, Рысь расставил часовых, сам же принялся прохаживаться на площадке сторожевой башни, пристально поглядывая по сторонам. Центурион оказался прав – плотный туман киселем растекся между холмов, так что сверху торчали лишь фиолетовые вершины гор, да за южными воротами блестела мокрая полоска исчезающей в тумане дороги. Как бы не уснуть. Сон на посту – страшное воинское преступление, карающееся строго, вплоть до смерти. Слава богам, в центурии Генуция Фуса еще никого таким образом не наказывали, воины несли службу честно.

А ведь вполне могли случиться новые проверки – наместник со свитой еще не уехал обратно в Эборак, столицу Нижней Британии и шестого легиона. Следовало быть начеку. К тому же центурион предупредил, что сегодня уезжают к себе домой, в далекие северные горы, союзные вотандины – те самые «разрисованные», иначе притены, с вожаком которых так лихо дрался Юний. Интересно, как он, этот Куид Мад Магройд? Ну и имечко, язык сломаешь! Наверное, отлежался уже.

Рысь немного походил по башне, а затем по очереди навестил всех часовых – ободрить да рассмешить веселой шуткой. Хотя, конечно, часовому не полагалось разговаривать, но тут Юний решил нарушить правила, выбрав меньшее зло – пусть уж лучше болтают, чем спят.

У северных ворот, на башнях, стояли двое – Марциан и Приск, еще двое – внизу, да четверо ожидали своей очереди нести караул. Менялись через каждые четыре часа, хотя, конечно, римский час был понятием относительным и сильно зависел от времени года. К примеру сейчас, в конце апреля, час был куда более длинным, нежели поздней осенью и зимой.

Поговорив с Марцианом о видах на урожай, Юний подошел к Приску. С тем беседа вышла пообстоятельней, можно даже сказать – философская. Приск, еще совсем молодой (недавно исполнилось восемнадцать) парень, задумал жениться на одной из местных девушек, что вообще-то не возбранялось, но и не поощрялось – наместник Клавдий Апеллин почему-то не очень одобрял подобные браки. Однако наместник далеко, в Эбораке, а здесь, в Виндоланде и других приграничных крепостях-лимесах, шла своя жизнь, не всегда вписывающаяся в требования уставов и наставлений.