Семен Константинович вместе со всеми тяжело переживал случившееся. Юго-Западный фронт практически рухнул. Но, несмотря на тяжелейшее положение главком проявил выдержку, собранность, целеустремленность. По его приказу на рубеже Белополье, Красноград занимали оборону вышедшие из окружения соединения 40, 21-й и 38-й армий, подходившие из резерва Ставки ВГК стрелковая дивизия и две танковые бригады. Формировались сводные отряды. Тогда же 2-й и 5-й кавалерийские корпуса нанесли удар по противнику восточнее Лохвицы. Была проведена частная наступательная операция с целью выбить гитлеровцев с острова Хортица - бывшей столицы Запорожской Сечи.
      Принятые меры дали определенный результат. "Следует отдать должное Тимошенко, - отметит впоследствии Н.С. Хрущев. - Он отлично понимал обстановку, все видел и представлял... Правда, каких-либо средств, чтобы парализовать противника, не было"{6}. И все же его хотя бы на непродолжительное время удалось остановить. По мере стабилизации положения внимание главкома и его штаба переключилось на решение задач восстановления боеспособности оставшихся войск. "В штаб маршала Тимошенко были вызваны все вышедшие из окружения командиры соединений и объединений, - вспоминал С.К. Москаленко, в то время командир артиллерийской противотанковой бригады, ставший после войны Маршалом Советского Союза.
      - Прибыв туда, мы узнали, что с каждым из нас будут беседовать отдельно. Сразу же подумалось: предстоит разнос. За неудачи, за поражение фронта... И вот, очутившись в кабинете главкома, я услышал спокойный твердый голос Семена Константиновича. Маршал говорил медленно, вероятно, чтобы скрыть волнение... Интересовался деталями боевых действий, тактикой противника, особенно его танковых соединений. Беседа с командующим ободрила меня. Куда девались усталость, чувство неопределенности! Хотелось поскорее начать действовать"{7}.
      Объективности ради следует привести и несколько иную интерпретацию поведения Тимошенко в дни, предшествовавшие этому событию. Произошел неприятный эпизод с генералом Москаленко, - вспоминал Н.С. Хрущев. - Он был очень злобно настроен в отношении своих же украинцев, ругал их, что все они предатели, что всех их надо выслать в Сибирь... Неприятно было слушать, как он говорит несуразные вещи о народе, о целой нации в результате пережитого им потрясения. ...Тогда я первый раз увидел разъяренного Тимошенко. Он обрушился на Москаленко и довольно грубо обошелся с ним.
      Характеризуя стиль работы главкома в эти дни, Александр Петрович Покровский уже после войны в беседе с К. Симоновым отмечал, что "Тимошенко человек в военном отношении подготовленный, много работавший над собой, разбирающийся в вопросах тактики и оперативного искусства. В этом смысле нельзя его недооценивать. Но у него было очень своеобразное отношение к штабу. Он имел с собой так называемую группу Тимошенко... Она находилась при соответствующих отделах штаба... и докладывала ему свое мнение, свою точку зрения на события. Получались двойные донесения, двойная информация... Стремление знать в точности обстановку - стремление хорошее, но то, что это проводилось при помощи такого дублирования, создавало ненормальные условия"{9}.
      1 октября 1941 года главком направления доложил Верховному Главнокомандующему о том, что фронт обороны восстановлен{10}. Вскоре, однако, он вновь оказался обнаженным - танковая группировка генерала Гудериана, перейдя в наступление, рассекла левое крыло Брянского фронта, в результате чего разрыв с его войсками достиг 60 - 75 километров. В воздухе господствовала вражеская авиация. Соединения Удет, Мельдерс, Зеленое сердце, ведомые первым ассом Германии генералом Рихтгофеном, наносили массированные удары по советским войскам. Ставка ВГК отдала приказ на отвод войск Юго-Западного фронта на восток{11}.
      До начала отхода оставалось около полутора суток. За столь короткое время необходимо было организовать перегруппировку большой массы войск. Для полевого управления фронта с этого момента сутки перестали делиться на день и ночь. Работа требовала предельного напряжения сил. Семен Константинович старался вникать во все вопросы организации отхода. Поздно вечером 15 октября в здании штаба Харьковского военного, округа собрался расширенный Военный совет Юго-Западного фронта. Начальник штаба генерал Бодин зачитал директиву Ставки ВГК. Главком коротко и четко изложил свое решение. Он был подтянут, гладко выбрит, спокоен. Глядя на него, трудно было поверить, что человек не спал по крайней мере трое суток.
      "Нам, операторам, - рассказывал впоследствии И.Х. Баграмян, - проект решения был известен, и думалось, что все в нем предусмотрено. Но, слушая маршала, мы убедились, что сделали немало упущений. Семен Константинович не только их заметил, но и восполнил упущенное... На Военном совете С.К. Тимошенко поражал всех своей бодростью духа. Когда же я вскоре после заседания вошел в его кабинет, где маршал был один, он выглядел мрачнее тучи и сказал мне, употребив не свойственное ему вообще-то обращение по имени и отчеству:
      - Иван Христофорович, невыносимо тяжело знать, что мы... отдаем Донбасс, красавец Харьков - вторую столицу Украины, большую, довольно густо населенную территорию. Одно лишь меня успокаивает: не долго врагу властвовать над этими родными нам землями... доберемся и до Берлина"{12}.
      С утра 24 октября начались бои на ближних подступах к Харькову. Две пехотные дивизии противника наступали с запада, а танковая группа обходила город с юга. Части 212-й, 216-й и 300-й стрелковых дивизий в течение двух суток вели ожесточенные бои, пытаясь как можно дольше задержать врага. Но в ночь на 26 октября были вынуждены оставить город. "Отход войск, - докладывал С.К. Тимошенко Верховному Главнокомандующему, - совершается в тяжелых дорожных условиях. Грязь на дорогах затрудняет отвод автотранспорта и артиллерии. Эвакуация Юга перегрузила железные дороги, в результате чего начались затруднения с подвозом горючего. Полное отсутствие в пределах фронта железнодорожного порожняка лишает нас возможностей маневрирования на железных дорогах и одновременно сокращает размеры эвакуации оставляемой территории"{13}.
      Резко обострилась обстановка и на Южном фронте, где подвижным войскам Клейста, имевшим значительное превосходство в силах, к концу октября удалось потеснить соединения 9-й армии. С тяжелыми боями она отходила на восток. 20 октября был оставлен Таганрог. До Ростова оставалось менее 100 километров.
      В руки нашей разведки попал очень важный документ противника. Его немедленно доложили Тимошенко. Семен Константинович быстро пробежал глазами небольшой листок убористой машинописи перевода, затем еще раз прочел основное: "Общее положение войны требует быстрого занятия Ростова: а) чтобы использовать политическое значение главного города данной области; б) чтобы отрезать центр путей сообщения и воздушную трассу; в) чтобы отторгнуть от Советов эту хозяйственную ветвь (Ростов является приемной и отправной гаванью); г) чтобы иметь здесь исходную позицию для дальнейшего продвижения вперед"{14}.
      - Точная, истинно немецкая калькуляция, - хмуро усмехнулся главком. - Но это еще бабушка надвое сказала.
      Связавшись с командующим Южным фронтом генерал-полковником Я.Т. Черевиченко, он приказал доложить, какие меры принимаются для усиления 9-й армии, в полосе обороны которой должны развернуться основные события.
      - Передаем Харитонову 136-ю стрелковую дивизию, 4-ю и 132-ю танковые бригады. Завтра утром они будут на месте. Харитонов готовит в глубине своей обороны противотанковый район, перекрывающий дорогу на Ново-шахтинск. Он также, намерен создать два - три подвижных противотанковых резерва.
      Тимошенко взглянул на оперативную карту.
      - Харитонов не доносил, где он мыслит оборудовать противотанковый район?
      - В Дьяково.
      - Ну что же, выходит, наши мысли полностью совпадают. Постоянно докладывайте о состоянии дел у Харитонова.
      Да, в прозорливости и точном расчете командарму-девять не откажешь: из четырех направлений, по которым мог наступать Клейст, Харитонов угадал наиболее вероятное: Дмитриевка, Дьяково, Новошахтинск, Шахты. Здесь стык 9-й и 18-й армий. Имеется много проселочных дорог, практически нет естественных противотанковых препятствий, значит благоприятная возможность использовать и танковые и моторизованные части. Прорвав нашу оборону, немцы выйдут на улучшенную дорогу Бирюково - Новошахтинск - Шахты - Новочеркасск - Ростов. Логично. Значит, максимум внимания - полосе 9-й армии. К сожалению, кроме того, что выделил на ее усиление Черевиченко, Тимошенко ничего добавить не мог. Но если Харитонов будет действовать столь же уверенно и находчиво как решал он задачи при отходе, то ему может быть, и удастся задержать продвижение Клейста.
      Последующие события подтвердили сделанные выводы. Утром 5 ноября немцы нанесли мощный удар именно там, где и предполагалось командованием армии. По докладу, поступившему главкому из штаба Южного фронта, можно было понять и другое - натиск оказался намного более мощным, чем рассчитывалось. И все же прорвать оборону советских войск противнику с ходу не удалось, хотя положение 9-й армии с каждым часом становилось все более угрожающим.
      Проанализировав обстановку, Семен Константинович пришел к выводу о необходимости немедленно поддержать действия соединений фронта.
      - Чем мы можем помочь 9-й и 18-й армиям? - спросил он у начальника штаба направления.
      - Передадим Харитонову кавкорпус под командованием Хоруна.
      - Этого мало, - возразил главком. - Клейст бросил на 9-ю армию огромные танковые силы. Поэтому нужно сконцентрировать против них большую часть всей нашей бомбардировочной и штурмовой авиации{15}.
      Оказанная помощь пришлась вовремя и весьма кстати. Сила удара Клейста начала ослабевать. Противнику удалось продвинуться лишь на 8 - 10 километров. Но и этот успех достался немцам дорогой ценой. Они потеряли более шестидесяти танков и бронемашин, почти сто пятьдесят автомашин{16}. Наступление врага на время застопорилось.
      В те дни главком Юго-Западного направления много думал над перспективами действий своих войск. Организованный отход, проведенные контрудары, некоторое сокращение оборонительного рубежа, позволившее часть сил вывести в резерв, временная стабилизация положения наталкивали его на смелое решение подготовить и провести контрнаступление на южном крыле советско-германского фронта, а главный удар нанести в тыл растянувшейся, группировки 1-й танковой армии противника. Это, по его мнению, позволяло достичь большого морального и политического выигрыша, ликвидировать угрозу Ростову, а следовательно, и Северному Кавказу.
      - Нужно рисковать. Игра стоит свеч, - поделился он своими мыслями с членом Военного совета и начальником штаба. - Клейст притаился для очередного прыжка. Его следует упредить. Для этого нужна ударная группировка. Создадим ее за счет резервных соединений и частей, выведенных на переформирование. Их лучше всего объединить в новую армию. Кстати, у нас в резерве находится сейчас опытный, боевой генерал Антон Иванович Лопатин. Он только сегодня просил поскорее допустить его к делу. Ударим из полосы Южного фронта. Подумайте, товарищ Бодин, - обратился маршал к начальнику штаба, - посчитайте, посоветуйтесь с Баграмяном.
      В итоге на имя Верховного Главнокомандующего была направлена телеграмма, подготовленная Тимошенко. "Противник, - сообщалось в ней, - выйдя в район Харьков, Таганрог приостановил наступление... Считаю армию Клейста основной опасностью. Нужно пойти на риск ослабления Юго-Западного фронта и усиления за счет него Южного фронта. Одновременно думаем приступить к формированию управления 37-й армии..."{17}. В тот же день началась интенсивная подготовка к предстоящим действиям. Семен Константинович вылетел в штаб Южного фронта.
      Вечером 6 ноября Военный совет направления подписал обращение к войскам, поздравляя воинов с наступающим праздником, выражая убежденность в полном и неизбежном уничтожении фашизма. А утром следующего дня в Воронеже, старинном русском городе, первое упоминание о котором встречается в летописях 1177 года, а ныне ставшим прифронтовым, состоялся парад войск. В 11 часов - спустя час после начала исторического парада на Красной площади в Москве, на центральную площадь столицы Черноземья выехал заместитель наркома обороны, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Поздоровавшись с войсками, он поднялся на трибуну, где уже находились руководители областных партийных и советских организаций. Семен Константинович обратился к воинам с речью, завершив ее призывом:
      - Дорогие товарищи! Враг коварен и силен. Но силы нашего народа, героизм наших славных бойцов велики и неисчерпаемы. Наш народ непобедим! Кличь Смерть за смерть, кровь за кровь - стал боевым призывом всех советских патриотов к полному и окончательному разгрому кровавого фашизма. Товарищи! Победа будет за нами! Порукой этому является героизм советского народа, правое дело, за которое мы боремся{18}.
      Торжественный марш открыла стрелковая дивизия под командованием полковника И.М. Антюфеева. Красноармейцы шли в новеньких полушубках, подтянутые, рослые. Вслед за пехотой на площадь вступила артиллерия. Противотанковые орудия, полевые пушки и гаубицы, батарея за батареей проходили мимо трибун. Их сменили отряды мотоциклистов и броневых машин. Завершили парад танки. Затем началась демонстрация трудящихся, в которой приняло участие около ста тысяч жителей города, представителей всех районов области.
      Военный парад и народная демонстрация, проведенные в непосредственной близости от фронта, имели большое морально-психологическое значение, вызвали у бойцов, командиров, местного населения подъем духа, патриотических чувств, укрепили веру в победу над врагом.
      В тот же день расширенный военный совет рассмотрел вопрос о максимальной мобилизации к готовящемуся контрнаступлению всех материально-технических ресурсов. По предложению Тимошенко решением ЦК ВКП(б) Украины и правительства республики при военных советах фронтов и армий создавались оперативные группы из партийных и государственных деятелей. На них возлагалась задача организации дополнительного (местного) производства боеприпасов, ремонта техники и вооружения, заготовки продовольствия.
      Семен Константинович потребовал от командования Южного фронта активизировать планирование и организацию намеченного наступления. Тяжесть этой работы легла на плечи генерала А.И. Антонова, возглавлявшего штаб фронта. Внимание разведки, которой руководил полковник А.Ф. Васильев, сосредоточивалось на изучении группировки Клейста. Одновременно штаб Юго-Западного направления завершил разработку плана контрнаступления. В его основу закладывались три принципиально важных положения, сформулированных Тимошенко. Во-первых, наступление должно стать для противника неожиданным как по месту, так и по времени. Во-вторых, основную задачу возложить на 37-ю армию (шесть стрелковых и кавалерийских дивизий, три танковые бригады, восемь артиллерийских полков). В-третьих, наступающие войска следует нацелить так, чтобы их можно было без особого труда повернуть на новое направление, если обстановка вдруг резко изменится{19}.
      Вечером 12 ноября главком, вернувшись из станицы Гундоровская, где располагался штаб 37-й армии, сформулировал замысел, суть которого заключалась в том, чтобы упорной обороной войск 12-й и правофланговых соединений 18-й армий не допустить продвижение противника на ворошиловградском направлении, основными же силами Южного фронта нанести удар на юго-запад во фланг и тыл 1-й танковой армии Клейста и во взаимодействии с 56-й Отдельной армией, подчиненной непосредственно Ставке ВГК, уничтожить ее. Главный удар должна была нанести 37-я армия, вспомогательный - 9-я армия под командованием генерала Ф.И. Харитонова. Ударную группировку с запада обеспечивал отдельный кавалерийский корпус, которым командовал однополчанин Тимошенко по гражданской войне И.И. Хорун.
      Спустя три дня маршал Тимошенко в сопровождении группы должностных лиц полевого управления Юго-Западного направления прибыл в Каменск-Шахтинский, в штаб Южного фронта{20}. Уточнив данные о противнике, он вместе с командующим его войсками генералом Я.Т. Черевиченко побывал в соединениях и частях, побеседовал с красноармейцами и командирами. Когда они направлялись к машинам, чтобы выехать в штаб 37-й армии, Черевиченко сказал:
      - Насколько я понимаю, наступление будет иметь успех только в том случае, если удастся достичь его высоких темпов...
      - Совершенно верно, - подтвердил маршал.
      - Но как же этого добиться, не имея превосходства над противником ни в силах, ни в средствах?
      - Вот и потягаемся на равных! - твердо сказал Тимошенко. - Да, сил, действительно, маловато. Но зато какие это войска! Закаленные в непрерывных боях, битые, но не сломленные. А за битого, как говаривал Суворов, двух небитых дают. - И еще он любил повторять - воюют не числом, а умением. Вот и давайте воевать таким образом...
      Уже в сумерки добрались до штаба 37-й армии генерала А.И. Лопатина. Беседа с ним затянулась далеко за полночь. Прощаясь с командармом, главком еще раз напомнил:
      - Следите, Антон Иванович, за артиллерией. Не дайте ей выбросить дорогие снаряды по пустому месту. Клейст опытен, расчетлив и хитер. Хладнокровный, рассудительный генерал - любимец Гитлера. Прошел Польшу, бил англичан под Дюнкерком. Его танки вошли в Белград и Афины. Да и на нашей земле немало он повоевал. Так что не исключай, командарм, варианта - почувствует Клейст опасность и отведет войска в глубину. Поэтому обязательно организуй на рассвете разведку боем и только тогда решай - проводить артподготовку или нет.
      Лишь только начало светать, как передовые роты провели разведку боем. На основе выявленных ею данных была проведена артиллерийская подготовка, после которой войска ударной группировки перешли в наступление. Из низко нависших туч моросил мелкий дождь. Вокруг плыл густой туман. Авиация не смогла подняться в воздух, и это намного осложнило обстановку. Почти одновременно с советскими войсками противник атаковал соединения 56-й армии, нацеливаясь на Ростов. 37-я армия в первый день продвинулась на 15 - 18 километров, а в последующие двое суток - еще на 20 километров, затем, однако, остановилась. Медленно продвигались и соединения 9-й армии. Бои принимали затяжной характер.
      Перелома в обстановке Семен Константинович решил достичь вводом в сражение кавалерийского корпуса генерала И.И. Хоруна, усиленного танковой бригадой. Затем он связался с генералом Харитоновым и потребовал немедленно направить 66-ю кавалерийскую дивизию и 142-ю танковую бригаду на Агафоновку для нанесения удара по противнику навстречу корпусу. Командарм пытался возразить, ссылаясь на сложность вывода этих соединений из боя в условиях нависшей угрозы танковой группировки противника над флангом армии. Но Тимошенко резко прервал его:
      - Не занимайтесь подсчетом сил противника, товарищ Харитонов, а думайте о том, как их уничтожить. Выполняйте приказ.
      Тут же главком вызвал по прямому проводу командующего 37-й армией, довел до него свое решение на ввод в сражение кавалерийского корпуса.
      - Темноты не ждать, - распорядился маршал. - Густой туман скроет перегруппировку.
      Дошла очередь и до 18-й армии, командующему которой Тимошенко поставил задачи по обеспечению действий ударных группировок.
      Внезапное появление в районе Миллерово кавалеристов, сопровождаемых танками, вынудило немцев начать отход. Медленно продвигалась вперед и танко-кавалерийская группа 9-й армии. Тимошенко поднял в воздух всю имевшуюся в его распоряжении авиацию - она сделала более четырехсот самолето-вылетов. Тем временем осложнилась обстановка под Ростовом. 19 ноября соединения Клейста подошли к северной окраине города.
      Два дня продолжались, не утихая ни на час, ожесточенные уличные бои. Соединения 56-й армии под давлением противника оставили Ростов и отошли за Дон. Осложнения начались и на правом крыле Юго-Западного фронта. Стремясь оказать помощь Клейсту, враг перешел здесь в наступление, захватив город Тим, устремился на Первомайск. Казалось, что все оборачивалось против войск Южного фронта. В столь сложной обстановке главкому потребовалось приложить немало сил и энергии, чтобы не прекращать операцию, убедить Ставку в ее перспективности, привлечь внимание командования фронта к достижению главной цели.
      "Все-таки мы верили, что сможем освободить Ростов, - вспоминал Н.С. Хрущев. - Прошло еще какое-то время, и операция продолжалась. Мне очень нравилась распорядительность Тимошенко. Он, как говорится, блеснул при ее проведении толковым использованием войск, умением заставить людей выполнять приказы"{21}.
      22 ноября ударная группировка Южного фронта вышла к реке Тузлов. Противник, оценивая реальную угрозу окружения, вынужден был сперва приостановить наступление восточнее Ростова, а затем начать отход из ростовского "мешка". Как стало известно позже, на следующий же день после захвата Ростова генерал Клейст запросил немедленную помощь, а генерал Ф. Гальдер записал в своем дневнике: "Тревога" в ставке фюрера. Там считают, что на фланге 1-й танковой армии создалось крайне тяжелое положение"{22}. "Маршал Тимошенко, - отметил уже после войны немецкий генерал Бутлар, - сумел захватить инициативу в свои руки. Русским удалось глубоко вклиниться в расположение германских войск"{23}.
      Нелегко пришлось соединениям 56-й армии, которым главком поставил задачу освободить Ростов. Город стоит на крутом берегу и возвышается над равниной противоположного берега. Боевые порядки советских войск просматривались противником на всю глубину. Лед на Дону был еще тонким, что исключало возможность переправы по нему не только танков, но автомашин и артиллерии. Вся тяжесть атаки ложилась на пехоту. В этих условиях возрастала роль отдельных подразделений и штурмовых групп, особую важность приобретали инициатива и сметка каждого воина.
      Бои за Ростов носили ожесточенный характер. Большую помощь войскам оказали ополченцы. 29 ноября части центральной группы 56-й армии вместе с новочеркасской группировкой 9-й армии полностью очистили город от немецко-фашистских захватчиков. Противник бежал, бросая тяжелую технику. В тот же день Верховный Главнокомандующий направил маршалу С. К. Тимошенко и главнокомандующему Южным фронтом генералу Я.Т. Черевиченко телеграмму: "Поздравляю вас с победой над врагом и освобождением Ростова от немецко-фашистских захватчиков. Приветствую доблестные войска 9-й и 56-й армий во главе с генералами Харитоновым и Ремизовым, водрузившие над Ростовом наше славное советское знамя"{24}. Это было первое в истории Великой Отечественной войны поздравительное приветствие.
      В последующие дни соединения 9-й и 37-й армий преследовали противника на широком фронте. По приказу Тимошенко в 56-й армии была создана подвижная группа в составе двух кавалерийских дивизий и танковой бригады. Для их поддержки главком выделил до 80 процентов авиационного ресурса. Он поставил задачу подчиненной ему Азовской военной флотилии своим огнем уничтожать противника, отходящего по дороге Морской Чулек - Самбек. С отходом разбитых частей 1-й танковой армии на подготовленный в инженерном отношении рубеж по реке Миус контрнаступление завершилось{25}.
      Поражение немецко-фашистских войск под Ростовом вызвало замешательство в ставке Гитлера. Командующему группой армий "Юг" фельдмаршалу К. Рундштедту был отдан приказ о прекращении отхода. Однако соединения 1-й танковой армии все же откатывались на запад. Как доложил Тимошенко начальник разведки фронта полковник Виноградов, прибывший в Полтаву в сопровождении фельдмаршала Браухича Гитлер отстранил Карла фон Рундштедта от руководства войсками. Разгромленные 14-я и 16-я танковые, 60-я моторизованная дивизии, а также дивизия СС "Викинг" были выведены на переформирование. 4-я и 1-я горнострелковые дивизии, 13-я танковая дивизия СС "Адольф Гитлер" преобразовались в боевую группу. Группа армий "Юг" потеряла только убитыми и ранеными свыше тридцати тысяч солдат и офицеров. "Захвачено 154 танка, 337 орудий и минометов, 1455 автомашин, другая боевая техника, - доносил главком в Ставку ВГК. - Противник отброшен от Ростова на 80 - 100 километров"{27}.
      "Переполох в стане гитлеровской банды, - так называлось сообщение, опубликованное Совинформбюро 30 ноября. В нем говорилось: "Вся германская печать в течение нескольких дней описывала завоевание Ростова" войсками генерала Клейста и якобы уничтожение советских войск на этом участке фронта. Теперь, когда фашисты вынуждены невразумительно сообщить немецкому народу и всему миру, что неоднократно "уничтоженные" советские войска взяли обратно Ростов, гитлеровские пустобрехи попали в весьма затруднительное положение"{27}.
      Сообщение о разгроме противника на южном крыле советско-германского фронта оказало большое моральное воздействие на воинов Красной Армии. "В моей памяти навсегда сохранился эпизод, связанный с освобождением Ростова-на-Дону, отметил К.В. Крайнюков, член Военного совета 9-й армии. - Сколько было радости, ликования! И не только на Южном фронте... Политорганы Западного, Калининского, Юго-Западного и других фронтов выпустили листовки, посвященные славной победе..." "Крепче удар, сильнее натиск на врага, и он побежит от Москвы так же, как бежал от Ростова", - говорилось в одной из них{28}.
      Результаты контрнаступления имели большое международное значение. Это ощутил Тимошенко, знакомясь со статьей обозревателя "Ассошэйтед пресс" Г. Симисона. Он писал: "Отступление немцев из Ростова является, по-видимому, самым тяжелым поражением германских вооруженных сил за всю войну". Как стало известно позже, У. Черчилль, выступая 27 января в палате общин, заявил: "Три месяца назад мы были особенно озабочены тем, что бронетанковые части германской армии могли форсировать Дон, захватить Ростов, выйти к Кавказу... Такое продвижение не только предоставило бы немцам нефть. Оно .отразилось бы на положении Турции, поставило бы под серьезную угрозу Иран, Ирак, Сирию..." "Ростов, - отметит уже после войны генерал Г. Гудериан, - был началом наших бед: это был первый предостерегающий сигнал"{29}. "Ободряющие новости поступили с русского фронта, - отмечал У. Леги в то время посол США при правительстве Виши, позже - начальник штаба при президенте США. - Немцы выбиты из Ростова-на-Дону. Это первый реальный отпор, данный крупной немецкой группировке"{30}.
      Победа под Ростовом стала результатом высокого воинского мастерства, массового героизма и мужества красноармейцев и командиров, большой организаторской деятельности штабов и политорганов. Особенность этой операции заключалась в том, что она готовилась в ходе тяжелых оборонительных боев, когда противник владел стратегической инициативой, а осуществлялась при отсутствии превосходства над ним в живой силе, остром недостатке танков. Успех обеспечили широкое применение маневра по обходу крупной вражеской группировки, настойчивость командования направления в достижении поставленной цели, твердое и умелое руководство войсками Юго-Западного направления, мужество и отвага личного состава. Впервые после долгих месяцев неудач, поражений, отступлений, по врагу был нанесен мощный удар, отбросивший его далеко на запад.
      События тем временем продолжали стремительно развиваться. Еще в ходе контрнаступления под Ростовом Семен Константинович отдал указания штабу на разработку плана наступательной операции Юго-Западного фронта по разгрому елецкой группировки противника. 30 ноября он был одобрен Ставкой ВГК. Замысел ее предусматривал нанесение фланговых ударов по глубоко вклинившимся соединениям 2-й немецкой армии силами 13-й армии и оперативной группы войск в целях окружения и уничтожения 34-го армейского корпуса противника с последующим ударом в северо-западном направлении в тыл 2-й танковой армии{31}. Координацию действий привлекаемых к наступлению войск Тимошенко возложил на заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта генерала Ф.Я. Костенко - хорошо подготовленного в профессиональном отношении военачальника, имевшего опыт первой мировой и гражданской войн, сражений и боев первых десяти месяцев Великой Отечественной войны.
      - Операция на окружение, - указал Семен Константинович, - проводится в условиях, когда мы незначительно превосходим противника в личном составе и почти в два раза уступаем в артиллерии, еще более - в танках. Поэтому ее успеху может способствовать прежде всего внезапность ударов, организованность и стремительность их нанесения, широкий маневр на поле боя. Наступление начнет группа войск 13-й армии (стрелковая и кавалерийская дивизии, стрелковая и танковая бригады) на вспомогательном направлении в обход Ельца с северо-запада. Она скует противника и привлечет к себе все его внимание. Днем позже главный удар в полосе 50 - 60 километров южнее Ельца нанесет группа Костенко в составе двух стрелковых и трех кавалерийских дивизий, мотострелковой и танковой бригад. Кавалерию пустим в качестве рейдовых отрядов по тылам врага. Места здесь для нее весьма благоприятные - помню по гражданской войне.
      Генералу Баграмяну маршал поручил возглавить штаб группы Костенко. Генерал Галаджев (начальник политуправления фронта. - Авт.) с группой политработников получил задачу оказать помощь Костенко в мобилизации войск на успешное выполнение боевых задач. К этой работе были привлечены приехавшие в те дни на фронт писатели Ванда Василевская, Александр Твардовский и другие. Костенко получил указание побывать у Руссиянова (командира 1-й гвардейской стрелковой дивизии. - Авт.) и у Крюченкина (командира 5-го кавалерийского корпуса. Авт.)
      Елецкая наступательная операция началась в рамках контрнаступления советских войск под Москвой. 6 декабря группировка 13-й армии атаковала противника и вскоре завязала бои за Елец. Воины 150-й танковой бригады с ходу ворвались на центральную площадь города.
      Существенные коррективы в план операции генерал Костенко внес после того, как ознакомился с планом действий противника, оказавшимся у пленного офицера квартирмейстерского отдела 95-й пехотной дивизии. "Он сумел выгодно использовать полученные сведения для организации наступления, - отмечает военный исследователь ФРГ К. Рейнгардт. - Оперативная группа Костенко немедленно нанесла по дивизии удар, отбросив ее, части вместе с 45-й пехотной дивизией в северном направлении. Тогда же кавалерийские и танковые соединения двинулись на Ливны, чтобы рассечь силы 2-й армии"{32}. Попытка командующего 2-й полевой, армии генерала Т. Шмидта контрударами отрезать передовые части от главных сил не увенчалась успехом.