На северный участок фронта Тимошенко немедленно направил генерала Еременко, поручив ему организовать взаимодействие 19-й армии с соединениями 20-й и 21-й армий, подготовить и провести контрудар по флангам прорвавшегося противника. По его вызову на фронтовой командный пункт прибыли: командующий 16-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Лобачев, начальник штаба полковник М.А. Шалин.
      Поздоровавшись, Тимошенко кивнул на расстеленную на большом столе карту:
      - Смотрите.
      Пояснений особых не требовалось, чтобы сразу же понять всю сложность обстановки.
      - Ваша армия, товарищ Лукин, должна перекрыть все дороги на Смоленск с севера и юго-запада. Ни в коем случае, сами понимаете, нельзя пропустить врага севернее Смоленска на Ярцево и южнее - через Красный. Лукин смотрел на карту и думал, как же выполнять такую задачу? Чем перекрывать эти направления?
      - При всем желании, товарищ маршал, - заговорил он, - сплошного фронта обороны создать невозможно. У меня очень мало войск.
      Наступило молчание. Присутствовавшие как бы осмысливали, какая катастрофа может постигнуть защитников Смоленска, если враг обойдет фланги советской группировки и замкнет кольцо где-нибудь у Вязьмы или в районе между Смоленском и Вязьмой. В нем окажется по меньшей мере три армии Западного фронта.
      - На подкрепления ни мне, ни вам рассчитывать нечего, - прервал затянувшуюся паузу Тимошенко. - Думайте, товарищи, активно используйте ночные действия, создавайте сводные подвижные отряды, прикрывая ими фланги Смоленска. Помогу с транспортом. Выделю, сколько могу, танков. Все, что только будет прибывать по железной дороге, подчиняйте себе.
      Уже прощаясь, он сказал:
      - Надо внушить командирам и красноармейцам, что успех противника временный. Наступит срок, и враг покатится назад. И еще. Поступают сведения, что многие бойцы, особенно вновь прибывшие страдают танкобоязнью. Надо бороться с нею, внушать людям, что вражеские танки не так уж и страшны. Конечно, у нас еще мало противотанковой артиллерии, но даже бутылки с зажигательной смесью - грозное оружие в руках смельчаков.
      Июльские дни и ночи 1941 года слились для Тимошенко и всех его сослуживцев в нескончаемый поток неотложных дел, забот, волнений. Уточнялась оперативно-тактическая информация. Поступало пополнение. Формировались партизанские отряды. Прибывала техника. Ослабленные армии вступали в неравное противоборство с танковыми группировками противника, не знавшими поражения ни в Польше, ни во Франции. Дивизии, да и армии, нередко оказывались глубоко охваченными с флангов, а то и в окружении, расчлененными на части. Фашистская авиация буквально висела над районами выгрузки прибывавших резервов. Приходилось менять районы, а это нарушало отработанные штабами графики, вынуждало разрабатывать новые. На места выезжали представители штаба, управлений и отделов.
      Все же сопротивление советских войск становилось более организованным и действенным. Более того, развивая контрудар на бобруйском направлении, 13 июля соединения 21-й армии освободили Жлобин и Рогачев. Тимошенко приказал немедленно представить отличившихся в боях командиров и красноармейцев к наградам.
      "Войска 3-й танковой группы, - отметил в середине июля ее командующий генерал Г. Гот, - понесли большие потери. Моральный дух. личного состава подавлен... Противник появляется повсюду и ожесточенно обороняется"{13}. Тимошенко, опираясь на штаб и другие органы полевого управления, проводил большую организаторскую работу. Он потребовал создать в каждой дивизии истребительные отряды, объединить их действия в армейском масштабе, широко использовать противотанковые заграждения, привлечь для борьбы с вражескими танками авиацию, наносить по ним удары специальными термитными шарами, бутылками и ампулами с горючей смесью{14}. По приказу Главкома в тыл противника высылались специальные группы, выполнявшие диверсионно-разведывательные задачи. О результатах действий одной из них, направленной по личному указанию маршала, рассказал в те дни в очерке "Так называемое окружение" корреспондент газеты Красная Звезда Евгений Воробьев: группа, возглавляемая капитаном Н. Шевцовым, уничтожила тридцать два танка, большое количество автомашин с вражескими солдатами. Только во второй декаде июля по дороге Витебск - Смоленск она разгромила семнадцать фашистских транспортов.
      Чувство ответственности за порученное дело, огромное желание сделать все возможное, чтобы остановить врага придавали дополнительные силы Тимошенко, который вот уже несколько ночей спал не более двух часов. После моей первой встречи с командующим фронтом не прошло и десяти дней, - вспоминал С.П. Иванов, - однако за этот короткий срок он сильно изменился. По его усталому лицу и воспаленным от бессонных ночей глазам можно было судить, сколь сложна и ответственна была в суровые дни 1941 года его миссия. В редкие минуты, не связанные с неотложными делами, как это было ранним утром 14 июля по пути из 19-й армии на командный пункт фронта, Семен Константинович пытался еще раз найти .ответ на постоянно мучивший его вопрос - в чем причина неудач, настойчиво преследовавших Красную Армию?
      Конечно же, он правильно оценивал преимущества агрессора. Советскому Союзу пришлось вступить в единоборство с колоссальной военной машиной, основанной на полной милитаризации экономики Германии, союзных и покоренных ею стран почти всей Европы. Месячное производство Германии в первой половине 1941 года достигло: самолетов - 940 (в СССР - 690), автоматов - 27 тысяч (в СССР - 16,6 тыс.), танков - 270 (в СССР - 280). Германия захватила оружие, боеприпасы, снаряжение и транспортные средства ста восьмидесяти английских, бельгийских, голландских, французских и чехословацких дивизий.
      На ход и исход первых операций существенное влияние, в этом не было у Семена Константиновича никакого сомнения, оказывал опыт немецко-фашистских войск, полученный ими в 1939 - 1941 годах на Западе. Советским войскам такого опыта явно недоставало. Помнил он и о том, что в результате репрессий в конце 30-х годов и непосредственно перед войной на ответственные посты в армии было назначено немало молодых командиров, которые, не имея достаточной подготовки, оказавшись в сложнейших условиях маневренной войны, не всегда принимали, как убедился Семен Константинович, оптимальные решения, а главное - не умели организовать их выполнение.
      К сожалению, оказалась несостоятельной и часть высшего комсостава, хорошо показавшая себя в гражданской войне, да и после нее. Взять хотя бы его предшественника Дмитрия Григорьевича Павлова - сорок четыре года от роду, участник первой мировой и гражданской войн, за плечами - высшая кавшкола, академия имени Фрунзе, академические курсы. Герой войны в Испании. И сразу же молниеносный взлет - от командира танковой бригады, минуя все промежуточные ступени до начальника Автобронетанкового управления РККА, командующего войсками крупнейшего Западного Особого военного округа. А настоящий его уровень - не выше командира дивизии... Жестокий и, что греха таить, не совсем справедливый финал. Конечно, ни он, ни те генералы, что были расстреляны вместе с ним - не изменники. Люди оказались не на своих местах. Не выдержали испытания высокими должностями, в отличие, к примеру, от начальника артиллерии РККА Николая Воронова, который хоть и быстро продвигался по службе, но полностью соответствовал занимаемым постам.
      Или взять те же просчеты, допущенные в оценке возможного времени нападения Германии на Советский Союз, связанные с этим утраченные возможности в подготовке к отражению первых ударов врага. Надо признать перед самим собой: недостаточно настойчиво требовал приведения армии в соответствующую боевую готовность, скорейшего принятия мер, необходимых на случай войны. А ведь таились тоща в глубине души тревога и сомнения, ощущалось чувство опасности нападения фашистов, вопреки успокаивающим заявлениям Сталина. Пойти ему наперекор в оценке общеполитической обстановки? Даже теперь такая мысль казалась ему крамольной. А чем чревата даже тень подобной крамолы, Тимошенко знал по тридцать седьмому и последующим годам.
      Да и не чувствовал он себя умнее и дальновиднее Сталина, не думал, что лучше него разбирается в военно-политических вопросах. Была и оставалась огромная вера в непогрешимость вождя, его аналитический ум, дальновидность и дар находить выход из самого трудного положения, способность если не избежать войны, то хотя бы отодвинуть ее...
      Не вышло. Гитлер нанес внезапный удар... Но что же на самом деле оказалось внезапным? Переход немцами границы? Это еще само по себе ничего не решало. Неожиданными оказались ударная мощь гитлеровской армии, их многократное превосходство в силах на решающих направлениях, масштабы сосредоточения войск...
      Тяжесть неудач первых дней войны усугубили, как представлял Тимошенко, и другие причины: нарушение вражеской авиацией и диверсантами связи в звене дивизия - армия - фронт, превосходство немецко-фашистской армии в моторизации и, как следствие, в маневренности, поспешная организация советскими войсками обороны при слабом насыщении ее противотанковыми и противовоздушными средствами. Прибывавшее пополнение оказалось практически необученным к действиям на поле боя. Возглавившие части и подразделения командиры из запаса не умели организовать взаимодействие, не знали возможностей боевой техники.
      ...На командном пункте в Гнездилове маршала ждали. Не успел он выйти из машины, как появился уставший и озабоченный Маландин.
      - Серьезные изменения, Герман Капитонович? Да не тяните. Докладывайте главное.
      - Вражеские танки вышли на Шклов. Плохо севернее Смоленска. Конев доложил, что оставлен Демидов. Противник забил в группировку наших войск танковые клинья с обеих сторон.
      Тимошенко, войдя в помещение штаба, повернулся к оперативной карте, цепким взглядом охватил происшедшие за последние часы изменения, по своему обыкновению поставил себя на место противника, пытаясь понять, к чему он стремится? Осмыслив происходящее, начал формулировать замысел своего решения: стянуть все имевшиеся резервы под Смоленск, упорной обороной удерживая рубеж Орша, Могилев, подготовить контрудар на гомельско-бобруйском направлении, с задачей выхода на тылы могилевской группировки противника. Закончив постановку задач объединениям, он приказал начальнику штаба:
      - Вызовите Лукина. Подготовьте приказ на объединение всех сил в его руках. Надо готовить Смоленск к уличным боям. Штаб фронта переместим в Ярцево или Вязьму.
      - Только что получено из Москвы постановление ГКО, - сказал Тимошенко прибывшему командарму. - В нем выдвинуто категорическое требование удерживать Смоленск. Впрочем, читайте сами. - И он протянул Лукину наклеенные на плотную бумагу телеграфные ленты Бодо.
      Не без колебаний решился маршал ознакомить в такой, казалось бы неподходящий, момент командующего армией с этим документом, выбившим и его самого из колеи. ГКО (а точнее сам Сталин) обвинял командование Западного фронта всех степеней в эвакуационных настроениях, в том, что комсостав де легко относится к вопросу отхода от Смоленска. А если это так, то подобные настроения есть ни что иное, как преступление, граничащее с изменой Родине. ГКО потребовал от главкома железной рукой пресечь подобные настроения, позорящие боевые знамена Красной Армии.
      Кто же преступники? Лукин, делающий все возможное и невозможное, чтобы сдержать натиск врага? Курочкин, Конев и другие командармы? Никого он упрекнуть не мог. Выходит и главком, его штаб едва ли не изменники? И ему, случись неладное, тоже уготована участь бывшего командующего Западным фронтом?
      Но сейчас главное не это. Надо во что бы то ни стало остановить, отбросить врага. Он пристально посмотрел на Лукина. Без слов ясно - того одолевают те же мысли.
      - А теперь читайте мой приказ, Михаил Федорович.
      В приказе говорилось: "В целях объединения управления и упорядочения обороны подступов к Смоленску приказываю: подчинить командующему 16-й армией генерал-лейтенанту М.Ф. Лукину все части гарнизона города Смоленска, части, прибывающие по железной дороге в другие армии и разгружающиеся в районе города Смоленска, а также части, занимающие секторы обороны, непосредственно примыкающие к городу Смоленску. Командующему 16-й армией объединить управление указанными выше частями и прочно удерживать подступы к Смоленску. Контратаками подвижных маневренных групп окружать, блокировать и уничтожать прорывающиеся части противника, широко используя для этой цели ночное время"{15} .
      Ознакомившись с приказом, Лукин некоторое время молчал. Молчал и Семен Константинович.
      - Я понимаю, Михаил Федорович, - наконец заговорил маршал, - с какими трудностями вы встретитесь. Но верю в вашу волю, в ваши организаторские способности. Вы же не хуже меня представляете обстановку. Фактически шестнадцатая армия и отходящая к Смоленску двадцатая в клещах. И они будут сжиматься. Не теряйте самообладания. Держите Смоленск!
      В результате ожесточенного сопротивления советских войск, ударов нашей авиации по танковым колоннам противника, устройства противотанковых заграждений на путях их продвижения темпы наступления немцев снизились. Тот же Г. Гот, который еще в начале июля считал, что его войска способны вести наступление без остановки до самой Москвы, резюмировал в уже упомянутом ранее донесении Гитлеру: Если противник будет продолжать минирование дорог и мостов в тех же масштабах, что и раньше, то преимущество в скорости, которое обеспечивает мотор, сведется на нет. При этом расход сил и средств окажется большим, чем достигнутые результаты"{16}.
      И все же танковым и моторизованным соединениям противника при сильной поддержке авиации на отдельных участках удавалось продвигаться вперед. Утром 15 июля Тимошенко доложили, что соединения 3-й танковой группы ворвались в Невель. Главком приказал генералу Науменко оказать поддержку действовавшим на этом направлении войскам нанесением бомбо-штурмового удара авиационной группой в составе не менее двадцати самолетов. В ожесточенном бою, развернувшемся в городе, обе стороны, - по свидетельству Г. Гота, - понесли большие потери"{17}. В тот же день части 39-го немецкого моторизованного корпуса прорвались северо-западнее Смоленска к автостраде Минск - Москва. Соединения 2-й танковой группы развивали наступление на Смоленск с юго-запада. В полдень следующего дня ее 29-я моторизованная дивизия ворвалась в южную часть города. Тимошенко об этом стало известно от начальника инженерных войск фронта генерала М.П. Воробьева, направленного Семеном Константиновичем в Смоленск для оказания помощи командующему 16-й армией.
      В тяжелые для страны дни в Смоленск шло пополнение. Одним из первых прибыл отряд коммунистов, призванных в армию по партийной мобилизации Московским и Горьковским комитетами партии. Их основную массу по указанию Тимошенко направили по подразделениям в качестве политбойцов, некоторых оставили в резерве Военного совета 16-й армии для того, чтобы в ходе боев заменять выбывших из строя политработников, парторгов батальонов и рот.
      Тогда же на одном из заседаний Военного совета фронта Семен Константинович предложил создать отдел партизанского движения. Его возглавил Петр Захарович Калинин - второй секретарь ЦК КП(б) Белоруссии. Через отдел была установлена связь с В.И. Козловым, первым секретарем Минского подпольного обкома.
      Северо-восточнее Орши героически сражались с врагом 20-я армия. С фронта ее непрерывно атаковали пехотные соединения 9-й полевой армии, а во фланг с юга наносили удары танковые и моторизованные соединения Гудериана. Тем не менее, соединения генерала Курочкина, ведя бои в окружении, не только отражали натиск противника, но и переходили в контратаки, нанося врагу тяжелый урон в людях и боевой технике. 14 июля Тимошенко направил в полосу обороны этой армии экспериментальную батарею реактивных установок, сформированную в Москве. Так, впервые в Великой Отечественной войне был применен новый вид оружия, впоследствии любовно названный нашими воинами катюшами. Батарея под командованием капитана И.А. Флерова нанесла мощный огневой удар по врагу. Вот как об этом доносил Семен Константинович в Ставку: "5-я армия товарища Курочкина, сдерживая атаки противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, в том числе вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на Рудню. Особенно эффективны были действия батареи PC, которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудне противнику нанесла ему такие потери, что он весь день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление"{18}.
      Во второй половине июля моторизованные соединения противника все же охватили Смоленск с севера и вышли к Ярцеву. С 16 июля начались ожесточенные бои в самом Смоленске, по справедливости названного ключом государства Московского, а также в его пригородах, на смоленской и духовщинской возвышенностях, то есть там, где сражались русские воины в Отечественную войну 1812 года против полчищ Наполеона. Древнейший город Смоленск, расположенный на обоих берегах Днепра, известен с 863 года как центр славянских племен кривечей, - говорилось в листовке, изданной политуправлением Западного фронта. - С 882 года он входил в состав Киевской Руси и вписал немало героических страниц в защиту своего Отечества. С образованием Российского государства город, у стен которого идут сейчас кровопролитные бои, превратился в важнейшую русскую крепость на западной границе. В листовке описывался эпизод обороны 1611 года, когда борьба завязалась на улицах пылающего города. Последние его защитники отступили на Соборную горку, где возвышался величественный Успенский собор. В его подвалах хранились пороховые запасы крепости. Когда все защищавшие Соборную горку пали в неравном бою и озверевшие ландскнехты ворвались в собор, раздался мощный взрыв. Под дымящимися руинами вместе с врагами погибли находившиеся там и не пожелавшие сдаться в плен смоляне. Эти безвестные русские патриоты предпочли смерть неволе. Так завершилась тогда 20-месячная героическая оборона.
      Отбить у врага южную часть города не удалось, обескровленные в боях войска из последних сил отражали натиск превосходящих сил противника в северной части. Предпринимаемые контратаки результата не давали - подтянув свежие силы, немцы быстро восстанавливали положение. Однако продвинуться дальше им тоже не удавалось. Тем временем осложнилась обстановка на рославльском направлении.
      Враг захватил Кричев. На вспомогательный пункт управления фронта, где в это время находился С.К. Тимошенко с группой командиров оперативного отдела штаба, был вызван командир 4-го воздушно-десантного корпуса генерал А.С. Жадов. О последующих событиях он расскажет так:
      "Поехали к главкому. Тревожно было на душе: что доложить ему? Что десантники дрались храбро и умело, но, к сожалению, превосходство на стороне врага, особенно в танках, артиллерии и авиации?..
      Выслушав мой короткий доклад о положении в районе Кричева, Семен Константинович очень спокойно сказал:
      - Времени на раздумья нет. С потерей Кричева ослабилось рославльское направление. Надо остановить продвижение врага. Ваш воздушно-десантный корпус еще располагает хорошим кадровым личным составом, но в бригадах нет артиллерии. В стрелковом корпусе Магона людей совсем мало, но есть боевая техника и артиллерия. Объедините усилия обоих корпусов, с утра 19 июля нанесите удар на Кричев и во взаимодействии с частями 13-й армии восстановите положение в этом районе. Действуйте как можно активнее и решительнее, напутствовал меня Тимошенко"{19}.
      Подводя итоги первого этапа Смоленского сражения, главком констатировал, что советским войскам не удалось в полной мере достичь поставленных целей. Противник прорвал оборону Западного фронта на правом крыле и в центре. Его подвижные соединения продвинулись на 180 - 200 километров, окружили Могилев, где сражались соединения 13-й армии, захватили Оршу, Смоленск, Ельню. В полуокружении вели бои соединения 16, 19-й и 20-й армий. Лишь на левом крыле фронта удалось, сковав главные силы 2-й немецкой армии в междуречье Днепра и Березины, временно перехватить инициативу и развернуть наступление на бобруйском направлении.
      В эти дни произошли некоторые кадровые изменения. По согласованию со Ставкой командующим войсками Западного фронта был назначен генерал А.И. Еременко, членом Военного совета стал дивизионный комиссар Д.А. Лестев. Прибыл из Москвы новый член Военного совета направления заместитель Председателя Совнаркома СССР Н.А. Булганин, который передал указание Генштаба о передаче Западному направлению часть сил и средств фронта резервных армий.
      19 июля Указом Президиума Верховного Совета СССР Народным комиссаром обороны был назначен И.В. Сталин. Тимошенко становился заместителем наркома обороны. Известие это Семен Константинович встретил с чувством некоторого облегчения, осознавая необходимость такого решения, так как не мог же он в самом деле быть главкомом одного из тяжелейших направлений, постоянно находиться в гуще боев и выполнять обязанности наркома обороны, распространяя свое влияние на всю Красную Армию.
      Ночью позвонил Верховный Главнокомандующий. Сохранилась запись его переговоров с главкомом войск Западного направления.
      - Сталин: Здравствуйте... Не пора ли, Семен Константинович, ...начать создавать кулаки в семь - восемь дивизий с кавалерией на флангах?.. Я думаю, что пришло время нам перейти к действиям большими группами... Нельзя ли нацелить одну из таких групп на район Смоленска, чтобы... вышибить противника из этого района, отогнав его за Оршу?..
      - Тимошенко: Думаю, что удар... может решительно сказаться в нашу пользу...{20}
      Все время, оставшееся до утра, Тимошенко вместе с Маландиным проработали над замыслом перехода значительной части войск Западного направления в контрнаступление. Думали, считали, прикидывали возможные варианты. Последняя корректировка в план была внесена уже на рассвете, когда на КП прибыл генерал И.А. Богданов и доложил о состоянии армий фронта включенного в состав направления.
      На заседании Военного совета главком довел до собравшихся замысел на контрнаступление:
      - Созданными оперативными армейскими группами, - отметил он, - нанесем удары из районов Белого, Ярцева и Рославля по сходящимся направлениям на Смоленск с задачей во взаимодействии с 16-й и 20-й армиями, а также кавалерийской группой в составе трех дивизий, направляемой в полосе 21-й армии по тылам могилевско-смоленской группировки противника, разгромить основные силы группы армий Центр севернее и южнее Смоленска{21}. Возглавит кавалерийскую группу командующий кавалерией РККА генерал-полковник Ока Иванович Городовиков, - подчеркнул Тимошенко. Далее он остановился на задачах войск, привлекаемых к контрнаступлению.
      Группа генерала В.А. Хоменко (четыре стрелковые и 107-я механизированная дивизии) получила задачу нанести удар из района города Белый в направлении Духовщины и не позднее 25 июля совместно с войсками групп генералов С.А. Калинина и К.К. Рокоссовского окружить и уничтожить в районе Духовщины противника, в дальнейшем наступать на Смоленск, войти в соприкосновение с 20-й и 16-й армиями. Войска группы генерала В.Я. Качалова подучили задачу наступать вдоль железной дороги, идущей от Вязьмы на Смоленск. Группа генерала И.И. Масленникова имела задачу не допустить продвижения противника на торопецком направлении. Группа генерала К.И. Ракутина в составе танковой и трех стрелковых дивизий должна была развить успех соединений 30-й армии. Фронтовой авиации Тимошенко приказал: "...прикрыть с воздуха в течение всей операции подвижную группу Рокоссовского и группу Хоменко, нанести удар по скоплению противника в районе Духовщины и подавить его сопротивление в ходе действий подвижных групп не допускать удара противника по группе Качалова с запада"{22}.
      Отдавая эти распоряжения, Тимошенко, естественно, не мог знать, что в это же самое время делалось в ставке Гитлера. А там готовились куда более масштабные события, которые должны были разрушить вполне реальные и разумные замыслы главкома.
      Убедившись, что быстро разгромить Красную Армию невозможно, командование вермахта настойчиво искало принципиально новые оперативно-стратегические решения, чтобы в ближайшее время решительно переломить ход войны в свою пользу.
      21 июля в расположение группы армий Север прибыл Гитлер. Он потребовал от ее командующего Риттера фон Лееба ускорить овладение Ленинградом и разгром советского флота на Балтике. Был обсужден и план действий на московском направлении. В итоге появилась директива No 33 от 23 июля 1941 года. "После улучшения обстановки в районе Смоленска, - говорилось в ней, - а также на южном фланге, группа армий Центр силами мощных пехотных соединений обеих входящих в ее состав армий должна разгромить противника, продолжавшего находиться между Смоленском и Москвой, продвинуться своими флангами как можно дальше на восток и захватить Москву"{23} .
      Во исполнение этой директивы в район севернее Рославля начал выдвижение 24-й немецкий моторизованный корпус. Центральное направление получило часть резервов " вермахта.
      Так уж совпало, что в тот же день, 21 июля, неожиданно для Тимошенко на командный пункт Западного направления прибыли маршал Б.М. Шапошников и генерал В.Д. Соколовский, до последнего времени исполнявший обязанности заместителя начальника Генерального штаба.
      - Направлены к вам, Семен Константинович, Ставкой, - поздоровавшись, доложил Борис Михайлович. - Я - на должность начальника штаба войск Западного направления, Василий Данилович - на должность начальника штаба Западного фронта. Наша задача - помочь вам и Маландину (он остается первым заместителем начальника штаба направления) организовать и осуществить контрнаступление, которому товарищ Сталин придает особое значение. Кстати, можете, Семен Константинович, поздравить Василия Даниловича с днем рождения - сегодня ему исполнилось 44 года...
      Последняя фраза сняла возникшую напряженность, вызванную столь неожиданным прибытием из Москвы Шапошникова и Соколовского, что можно было рассматривать и как помощь Верховного командованию направления, и как неполное доверие к его способности осуществлять успешное руководство войсками. Но состояние дел на фронтах не оставляло места для каких бы то ни было эмоций. И маршалы и генералы тут же принялись за решение очередных задач подготовки наступления.
      23 июля в контрнаступление перешли войска, сосредоточенные в районе Рославля. На следующий день в сражение вступили все оперативные группы. По замыслу Тимошенко это должно было лишить противника возможности маневра своими главными группировками и резервами. Образовалось два основных очага борьбы. Первый - в районе Смоленска и Ельни, второй - в междуречье Днепра и Березины. Для улучшения управления войсками по предложению Тимошенко Ставка создала Центральный фронт. В его состав вошли 13-я и 21-я армии. Из резерва должна была подойти 3-я армия. Фронт возглавил генерал-полковник Ф.И. Кузнецов, участник 1-й мировой, гражданской и советско-финляндской войн. С начала фашистской агрессии он руководил войсками Северо-Западного фронта.
      - Вы, Федор Исидорович, родом с могилевщины, места вам знакомые, подчеркнул Семен Константинович, ставя задачи войскам фронта. - Учтите главное - противник не думает пока отказываться от активных действий.
      Прогноз Тимошенко оправдался. Готовя удар на Москву, немцы уже подтянули в район Смоленска свежие силы.
      На рассвете 26 июля противник нанес удар из района северо-западнее Ярцева на юг, в направлении Соловьева, где находилась чрезвычайно важная для войск 16-й и 20-й армий переправа через Днепр. Поступили данные и о том; что с юга, из района Ельни, в том же направлении последовал удар 17-й танковой дивизии.
      Главком приказал немедленно уточнить задачу Рокоссовскому по удержанию Ярцево и переправы, перебросив в этот район несколько противотанковых дивизионов. Тогда же бомбо-штурмовые удары нанесла по противнику резервная авиационная группа главкома направления и большая часть авиации Западного фронта. Темпы наступления немецких войск резко снизились. Более того, вечером 27 июля Рокоссовский доложил, что противник начал окапываться на западном берегу Днепра, южнее Ярцево. Это было первым признаком его отказа от дальнейшего наступления.
      Уже 1 августа для Тимошенко стало очевидным, что выбить немцев из Смоленска не удастся. Исходя из этого, он принял решение вывести из полуокружения войска 16-й и 20-й армий по соловьевской и ратчиновской переправам. С этой целью был организован контрудар группы генерала Рокоссовского навстречу выходившим войскам. В результате принятых мер, переправившись под огнем противника на восточный берег Днепра, к утру 5 августа соединения армий заняли заранее подготовленный рубеж обороны в полосе Холм-Жирковский, Ярцево, Ельня.
      Попытка противника уничтожить основные силы Западного фронта в районе Смоленска сорвалась.
      Не достигли, однако, поставленных целей и войска Западного направления. Объяснялось это многими причинами, как объективного, так и субъективного характера. Основными были: крайне слабое авиационное обеспечение действий войск, ограниченное время, выделяемое на подготовку к выполнению боевых задач соединениям и частям, большой их некомплект, особенно средств огневого поражения противника, плохая обученность войск действиям на поле боя, неумелое использование некоторыми командирами танков, их несогласованность в бою с пехотой и артиллерией. Подводя итоги боевых действий, Тимошенко пришел к выводу: боями этих дней было расстроено наступление противника. Семь - восемь немецких танковых и мотодивизий и две - три пехотные с огромными потерями лишены наступательной возможности{24}.
      Подтверждение тому содержится во многих документах вермахта. Так, в директиве гитлеровского командования No 34 от 30 июля 1941 года отмечалось: "Развитие событий за последние дни, появление крупных сил противника перед фронтом и на флангах группы армий Центр, положение со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам для восстановления и пополнения их соединений около десяти дней вынудили временно отложить выполнение целей и задач, поставленных в директиве No 33 от 19 июля и в дополнении к ней от 23 июля - разгрома советских войск между Смоленском и Москвой, овладение столицей СССР"{25}. "Ранее намеченная задача - к 1 октября выйти на линию Онежское озеро, река Волга, - признал Г.