В целях повышения авторитета командира - непосредственного начальника маршал С.К.Тимошенко в конце июня издал приказ о порядке обращения по служебным вопросам и подачи жалоб военнослужащими. Согласно положений Временного Дисциплинарного устава 1925 года, который действовал до сих пор, военнослужащим разрешалось заявлять жалобу на прямого начальника вышестоящему. В 1940 году случаи обращения с подобными жалобами стали столь частыми, что, это, по мнению наркома, препятствовало дальнейшему укреплению дисциплины. Он отменил статью 22 Устава внутренней службы 1937 года и 7-ю главу Временного Дисциплинарного устава ("О жалобах") утвердив их в следующей редакции: "Категорически запретить обращаться к вышестоящим начальникам по служебным вопросам и жалобам без разрешения на то непосредственных начальников. Каждое обращение военнослужащего не по команде в какой бы то ни было форме рассматривать как нарушение советской воинской дисциплины".
      Большое значение в укреплении дисциплины красноармейцев и младших командиров имели изданный в августе 1940 года приказ НКО о соблюдении военнослужащими формы одежды и содержании обмундирования в чистоте и исправности. Исходя из того, что внешний вид - первейший показатель состояния дисциплины военнослужащего и того подразделения, в котором он служит, Тимошенко приказал: "Ежедневно на утренних осмотрах командирам отделений и старшине тщательно проверять состояние обмундирования и обуви каждого бойца. Не оставлять без внимания и требовать от бойцов устранения малейших мелочей и дефектов во внешнем их виде"{17}.
      1 декабря 1940 года был введен новый Дисциплинарный устав РККА. В общем разделе его подчеркивалось: "Советская дисциплина Красной Армии должна быть выше, крепче и отличаться более суровыми и жесткими требованиями, чем основанная на классовом подчинении дисциплина в других армиях... Интересы обороны социалистического государства требуют применения к нарушителям дисциплины самых суровых мер принуждения"{18}.
      После введения нового Дисциплинарного устава нарком столкнулся с явлением, которое его крайне озадачило и обеспокоило: резко возросло количество извращений дисциплинарной практики, особенно случаев рукоприкладства. Они случались и раньше - правда, крайне редко, и сурово пресекались. Теперь же, ссылаясь на положения Устава о том, что в случае неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка командир имеет право принять все меры принуждения, вплоть до применения силы, оружия и не несет ответственности за последствия. На этом основании некоторые командиры, да и политработники стали заявлять, что теперь, мол, время уговоров кончилось, надо решительно применять силу по отношению к разгильдяям. И применяли...
      Тимошенко с огорчением и досадой признавал, что сам он тоже повинен в распространении этого позорного явления. Проглядел неточные формулировки в Уставе - и вот результат. Из одной крайности - боязни применить решительные меры к нарушителям дисциплины шарахнулись в другую - еще более опасную. Вспомнил себя самого - совсем еще молодого, когда возмущенный жестокостью "его благородия" нанес ему удар и едва не поплатился за это жизнью. Но то было в царской армии, где между офицером и "нижним чином" лежала пропасть. А в РККА, где и боец и командир - сыновья трудового народа и оба именуются "товарищ"? Позор! И он нацеливает командиров и политорганы на решительную борьбу со всевозможными искривлениями дисциплинарной практики.
      В то же время нарком уделял серьезное внимание совершенствованию системы поощрений и наград военнослужащих, как важного звена общего комплекса мер по укреплению дисциплины в РККА. Это оказывало положительное влияние на весь воспитательный процесс.
      Спустя многие годы, когда у него появилась возможность детально проанализировать свою деятельность на посту Наркома обороны, Семен Константинович констатировал, что сороковой год, несмотря на все ошибки, упущения и издержки можно все же назвать переломным в укреплении дисциплины во всех звеньях вооруженных сил. И если бы эта работа не была тогда проделана, армия перед лицом вражеской агрессии оказалась бы в еще более тяжелом положении чем это было...
      Тем временем в войсках начались учения по плану Генерального штаба. На некоторых из них присутствовал Тимошенко. Под его руководством прошли командно-штабные учения управлений приграничных военных округов. Тогда же он направил группу работников наркомата во главе с Б.М.Шапошниковым на западную границу для проверки хода строительства укрепленных районов. К.А.Мерецкову была поставлена задача подготовить на базе 5-й армии Киевского Особого военного округа показное учение по занятию полком укрепленного района, проверить готовность командных пунктов соединений Западного и Киевского округов, состояние авиации, при необходимости проведя боевые тревоги.
      Весной 1941 года, как свидетельствуют очевидцы, Наркомат обороны трудился особенно напряженно. Его руководящий состав работал без отпусков и выходных по 18 - 19 часов в сутки, нередко оставаясь в кабинетах до утра.
      Дома Семен Константинович практически не бывал. "С зимы 1941 года мы почти с ним не виделись - рассказывала спустя годы Анастасия Михайловна. - Я учительствовала, дети ходили в школу, старшая дочь Катя готовилась к выпуску. Их свидание с отцом превращалось в большой семейный праздник".
      В первой половине марта был утвержден представленный Тимошенко план мобилизации, а 26 апреля он отдал приказ военным советам Забайкальского и Дальневосточного военных округов по частичному стратегическому развертыванию.
      Приближался май 1941 года. Как же развивались тогда события по обе стороны советско-германской границы?
      1 мая. Начальник штаба вермахта Кейтель дал указания о проведении совещания с представителями союзников: "Фюрер предусмотрел участие иностранных государств во встречах по подготовке к операции "Барбаросса"...
      НКГБ СССР направил в ЦК ВКП(б), СНК СССР и НКВД СССР сообщение: "..."Старшина" (Х.Шульце-Бойзен, резидент советской разведки) сообщил из Берлина: "Штаб германской авиации на случай войны с СССР наметил к бомбардировке первой очереди ряд пунктов на советской
      территории с целью дезорганизации подхода резервов с востока... Военные действия против СССР предполагают начать с бомбардировки этих пунктов...".
      ...Из речи народного комиссара обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко на первомайском военном параде: "Боеспособность наших вооруженных сил была испытана уже не раз. За истекший год она стала значительно выше. Красная Армия и Военно-Морской Флот неуклонно улучшают методы своей выучки на основе опыта современной войны".
      5 мая. В штабе верховного главнокомандования вооруженных сил Германии утвержден план по овладению кавказскими нефтеносными районами...
      ...Принято подготовленное Генеральным штабом Наркомата обороны СССР постановление СНК и ЦК ВКП(б) о производстве в 1941 году танков Т-34 в количестве 2800 штук.
      НКГБ СССР направил в ЦК ВКП(б), СНК, НКО, и НКВД СССР сообщение: "Военные приготовления в Варшаве и на территории генералгубернаторства проводятся открыто, о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом немецкие офицеры и солдаты говорят совершенно откровенно как о деле уже решенном".
      6 мая. Указом Президиума Верховного Совета СССР И. В. Сталин назначен председателем Совета Народных Комиссаров СССР.
      7 мая. Из "Военного дневника" Ф. Гальдера: "...Положение с железными и шоссейными дорогами для операции "Барбаросса" удовлетворительное.
      Сосредоточено по плану "Барбаросса" 17 тыс. поездов.
      После завершения переброски войск начнется перевозка резервов. Начиная с 24 июня ежедневно будут отправляться еще 106 поездов со снабжением".
      8 мая. Отдел обороны Германии представил предложения по пропагандистской подготовке нападения на Советский Союз. "Наши планы должны оставаться в тайне как можно дольше... Для России наш удар должен оказаться внезапным".
      12 мая. Из "Военного дневника" Ф. Гальдера: "...В группах армий "Север" и "Центр" в основном выполнено все, что нами намечено...
      Представлен проект приказа главного командования сухопутных войск "о комиссарах".
      В. Кейтель отдал распоряжение по проведению дезинформации в целях сохранения скрытности сосредоточения сил против СССР.
      13 мая. Генеральный штаб РККА отдал директиву военным округам на выдвижение войск из внутренних округов на рубеж рек Западная Двина и Днепр. С Урала в район Великих Лук передислоцировалась 22-я армия, из приволжского военного округа в район Гомеля - 21-я армия, из Северо-Кавказского военного округа в район Белой Церкви - 19-я армия, из Харьковского военного округа 25-й стрелковый корпус, из Забайкалья - 16-я армия.
      15 мая. Маршал С.К. Тимошенко подписал "Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза", отражающие один из вариантов возможных действий{19}. "I. Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар, указывалось в этом документе. - Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.
      II. Первой стратегической целью Красной Армии поставить -разгром главных сил немецкой армии, развертыванием южнее Брест-Демблин и выходом к 30-му дню севернее рубежа Остроленка, р. Нарев, Ловочь, Крейцбург, Опельон, Оломоуц. Последующая стратегическая цель - наступать из района Катовицы в северном или северо-западном направлениях, разгромить силы врага центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.
      Ближайшая задача - разбить германские армии восточнее р. Висла и на краковском направлении выйти на р. р. Нарев, Висла, овладеть районом Катовицы, для чего:
      а) Главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезав Германию от южных союзников.
      б) Вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении на Варшаву, Демблин с целью сковывания варшавской группировки противника и овладения Варшавой, а также содействия Юго-Западному фронту в разгроме люблинской группировки.
      в) Вести активную оборону против Финляндии, Венгрии, Румынии и быть готовыми нанести удары против Румынии..."
      27 мая. Из "Военного дневника" Ф. Гальдера: "ОКВ настаивает на соблюдении сроков начала операции "Барбаросса" (22 июня).
      Генеральный штаб РККА дал указание командующим приграничных военных округов немедленно приступить к строительству полевых командных пунктов (фронтовых и армейских), одновременно - форсировать строительство укрепленных районов.
      28 мая. Принято постановление СНК и ЦК ВКП(б) о самолете Миг-3: "...ежедневно выпускать самолетов Миг-3 в количестве тринадцати штук..."
      С 12 июня по приказу Наркома обороны началось выдвижение части войск приграничных военных округов ближе к государственной границе. На следующий день Тимошенко в присутствии Г.К Жукова позвонил Сталину и попросил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
      - Подумаем, - ответил Сталин.
      Спустя сутки нарком и начальник Генштаба вновь были у Сталина и доложили ему о тревожных событиях на границе, необходимости привести войска в полную боевую готовность.
      - Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы это оба или нет!?
      Затем Сталин спросил:
      - Сколько дивизий у нас расположено в Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском военных округах?
      "Мы - вспоминает Г.К. Жуков, - доложили, что в составе четырех западных приграничных военных округов к 1 июля будет 149 дивизий и одна отдельная стрелковая бригада.
      - Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск, - сказал Сталин.
      Жуков ответил, что по разведывательным сведениям. немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени: каждая насчитывает 14 16 тысяч человек. Наша же дивизия даже 8- тысячного состава практически в два раза слабее немецкой. Сталин заметил: - Не во всем можно верить разведке"{20}.
      Вспоминая об этом разговоре уже в послевоенные годы, выступая в Институте истории СССР, Семен Константинович рассказывал:
      - Прохаживаясь мимо нас, Сталин бегло просмотрел полученные материалы, а затем небрежно бросил их на стол со словами: "А у меня другие документы", - и показал пачку бумаг, содержащих, как он подчеркнул, иные сведения. Зная мнение Сталина, что в ближайшие месяцы войны не будет, и стремясь угодить ему, начальник разведывательного управления Голиков начисто отметал правдивость и достоверность всех объективных донесений...
      Почему же Сталин не доверял разведке? Почему ставил под сомнение почти все другие источники информации? Почему так нерешительно он соглашался на меры по повышению боевой готовности армии? Эти вопросы не раз ставил перед собой Тимошенко. На некоторые из них он находил ответ, на некоторые его не было.
      Сложным и разноречивым, по представлению Генсека был вопрос о сроках нападения фашистской Германии. Информации поступало немало, иногда взаимоисключающей одна другую. В результате она не вызывала полного доверия.
      Так, 29 декабря 1940 года из Берлина поступили сведения: "Война начнется в марте 1941 года". 4 января военный атташе в Берлине подтвердил их достоверность. Однако наступил март. Из Белграда пришло сообщение: "Немцы выступят в мае этого года". 15 марта источник из Бухареста докладывал: "Войну следует ожидать через три месяца". 10 апреля из Югославии сообщили: "Нападение на Советский Союз запланировано на конец июня". 1Э июня из Берлина пришло уточнение: "Война начнется 22-25 июня"...
      Дело усугублялось еще и тем, что Сталин расценивал поступавшие данные как дезинформацию, как попытку спровоцировать вооруженное столкновение Советского государства с Германией. Тимошенко была известна его резолюция на информации военного атташе во Франции
      генерала Суслопарова: "Эта информация является английской провокацией". Усиленно "подыгрывал" Сталину и Берия. В одной из докладных он писал: "... Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня "дезой" о якобы готовящемся нападении на СССР... Начальник разведуправления, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Ф.И. Голиков жалуется на Деканозова и своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной границе... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!"{21}
      Желание исключить какие-либо провокационные действия прослеживалось во всех аспектах деятельности Сталина весной 1941 года. Об этом свидетельствуют многие документы того времени, ставшие известными спустя годы. Так, на европейском симпозиуме историков в Вене в 1988 году ученый из ФРГ Р. Кремер раскрыл часть воспоминаний генерала армии Н. Г. Лященко о его беседах с покойным маршалом С.К. Тимошенко. Семен Константинович рассказывал ему, что через месяц после своего острого, проникнутого тревогой выступления 5 мая 1941 года на выпуске офицеров Красной Армии в Кремле он вместе с Г.К. Жуковым был приглашен на заседание Политбюро, где Сталин в самой резкой форме отверг возможность начала войны в ближайшее время, приказал прекратить любые передвижения войск в западных районах и не провоцировать немцев{22}. Боязнь самой мысли о возможности начала боевых действий объяснялась, как представлял себе Тимошенко, неуверенностью Сталина в способности Красной Армии противостоять агрессии в трудное время ее технического перевооружения, а также невозможностью промышленности страны выполнить в ближайшее время оборонные заказы...
      А война приближалась.
      1 июня. Верховное главнокомандование вермахта назначило срок начала агрессии:
      "1. Днем "Д" операции "Барбаросса" предлагается считать 22 июня...
      "2. 22 июня в 3 часа 30 минут - начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу..."
      Начат вывод немецких войск в выжидательные районы, оборудованные в 7 - 10 километрах от государственной границы СССР.
      15 июня. Верховное главнокомандование дало разрешение главному командованию ВМФ применять оружие на Балтийском море "против подводных лодок южнее линии Мемель - южная оконечность острова Эланд."
      18 июня. Дивизии первого эшелона вермахта начали занимать исходное положение для наступления.
      В составе вермахта насчитывались 182 дивизии и 19 бригад, из них германских - 153 дивизии и 3 бригады, в первом стратегическом эшелоне действовало 3,5 млн. человек, 28 тысяч орудий и минометов, 3,7 тысяч танков и штурмовых- орудий, 3,7 тысячи боевых самолетов. В соответствии с планом "Барбаросса" к агрессии изготовились три ударные группировки: "Север" (на участке Мемель - Гольдап), "Центр" (от Гольдапа до Влодавы), "Юг" (от Люлина до устья Дуная). В резерве верховного главнокомандования находились 24 дивизии.
      ... О том, что Нарком обороны СССР трезво оценивал военно-политическую обстановку, сложившуюся к лету 1941 года, ее ближайшие перспективы развития, свидетельствуют многие мероприятия, проводимые по его решению. Характерен в этом отношении разговор между С.К.Тимошенко и К.К. Рокоссовским в начале июня 1941 года. На вопрос Рокоссовского, вызванного Семеном Константиновичем в связи с назначением его командиром 9-го механизированного корпуса, не придется ли в ближайшее время драться с Гитлером, маршал ответил:
      - Судя по всему, придется... Так что, Константин Константинович, незамедлительно отправляйтесь к новому месту службы и готовьтесь..."{23}.
      Остро ощущая приближение войны, нарком 19 июня отдал приказ тщательно замаскировать в приграничных военных округах аэродромы, парки автомашин, базы и склады, рассредоточить самолеты по аэродромам. В тот же день по его указанию начался вывод в основные районы полевых пунктов управления объединений. Устанавливались жесткие сроки готовности радиосредств к работе. Нарком разрешил командующему войсками Киевского Особого военного округа провести частичное развертывание. Как отмечал впоследствии Г.К. Жуков, Берия немедленно доложил об этом Сталину, который позвонил Тимошенко и "дал ему как следует нахлобучку"{24}.
      21 июня 1941 года станет последним мирным днем в жизни советских людей.
      Нарком обороны, - вспоминал один из его заместителей генерал армии К.А. Мерецков, - находился в особенно напряженном состоянии.
      - Возможно, завтра начнется война! Вам, - приказал он, - надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска Вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь...{25}
      Во второй половине дня генералу Г.К. Жукову позвонил начальник штаба Киевского Особого военного округа. Он доложил, что от перебежчика получены сведения - завтра фашистские войска перейдут в наступление. Эти данные были немедленно сообщены И.В. Сталину и С.К. Тимошенко. Нарком обороны и начальник Генерального штаба были вызваны к главе Советского государства. В его кабинет почти одновременно вошли все члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их о полученных сведениях и спросил:
      - Что будем делать? Все молчали.
      - Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных военных округов в полную боевую готовность, - нарушил паузу Тимошенко.
      - Читайте, - бросил Сталин.
      Жуков прочел проект директивы, подготовленный в Генштабе, в котором подчеркивалась необходимость решительных действий в соответствии с оперативным планом отражения нападения. Сталин перебил начальника Генштаба:
      - Такую директиву сейчас давать преждевременно. Может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
      Когда военные ушли отдавать необходимые распоряжения, Сталин как бы про себя сказал:
      - Думаю, что Гитлер нас провоцирует... Неужели он решился на войну?
      С поправками, внесенными И.В. Сталиным, директива точнее - приказ НКО No 1 от 22 июня 1941 г. пошла в войска. Она гласила: "1. В течение 22-23.6.41 возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.
      2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
      Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев или их союзников.
      3. ПРИКАЗЫВАЮ:
      а). В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
      б). Перед рассветом 22.6.41 рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
      в). Все части привести в полную боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить"{26} .
      ...23 часа. У Наркома Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова зазвонил телефон. Это от Наркома обороны:
      - Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне.
      "Маршал, - вспоминал Н. Г. Кузнецов, - шагая по комнате, диктовал. Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листков большого блокнота для радиограмм. Видимо, нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго. Семен Константинович заметил нас (Н. Г. Кузнецов прибыл с адмиралом В.А. Алфузовым, заместителем начальника Главного морского штаба, - авт.), остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну!"{27}.
      В 00 часов 30 минут в штабы приграничных военных округов была закончена передача директивы, предупреждавшей о возможном нападении фашистов в течение 22 - 23 июня. На важном и чрезвычайно ответственном документе стояли две подписи: маршала Тимошенко и генерала Жукова. Это были люди очень разные внешне, но весьма схожие по своим человеческим качествам, прежде всего по обладанию огромной силой воли и целеустремленностью. 3 часа ночи. Сталин устало смотрел из окна своего бронированного автомобиля на безлюдные улицы. Он еще не знал, что немецкие самолеты уже летят бомбить советские города и аэродромы, что экипажи фашистских танков выводят свои машины на исходные позиции, что гитлеровские генералы все чаще смотрят на циферблаты своих часов. Их стрелки приближались к роковой отметке. Но едва Сталин стал засыпать, разложив постель на диване в своем кабинете на даче, где он и работал, и отдыхал, в дверь осторожно постучали. Стук больно отозвался в сердце: Сталина никогда не будили. Должно быть, произошло самое худшее. Неужели он просчитался? Натянув пижаму, Сталин вышел. Начальник охраны доложил:
      - Генерал армии Жуков просит вас, товарищ Сталин, по неотложному делу к телефону! Сталин подошел к аппарату.
      - Слушаю...
      Жуков коротко доложил о налетах вражеской авиации на Киев, Минск, Севастополь, Вильнюс, другие города. После доклада начальник Генштаба переспросил Сталина:
      - Вы меня поняли, товарищ Сталин?
      Сталин молчал. А из трубки вновь последовал вопрос:
      - Товарищ Сталин, вы меня поняли?
      Было четыре часа утра 22 июня 1941 года. Началась Великая Отечественная война...{28}
      Тринадцать месяцев, в течение которых С.К. Тимошенко руководил работой наркомата обороны, были днями напряженного труда, связанного с решением главной задачи - восстановлением боеспособности Красной Армии, подорванной репрессиями, неудачами первого периода советско-финляндской войны, просчетами в военном строительстве. Особенно тяжело решался вопрос боеготовности приграничных военных округов, что в значительной степени обусловливалось неправильной оценкой Главой государства военно-политической обстановки, переоценкой значения договора с Германией о ненападении. Сталин полагал, что Гитлер не рискнет вести войну на два фронта, постарается сначала разделаться с Англией... Сильное дезориентирующее воздействие на Генсека оказал и его обмен письмами с Гитлером. Чрезмерная вера Сталина в свой прогноз, в свое понимание политических и военных процессов, нежелание изменять свои оценки в связи с объективными данными разведки выступали в качестве решающих факторов, приведших к просчетам в определении сроков нападения Германии на СССР.
      В этих условиях от высшего военного руководства требовались настойчивость и смелость, чтобы отстаивать перед Сталиным свою точку зрения. "Тимошенко бесконечное количество раз докладывал ему, - свидетельствует A.M. Василевский, - о сосредоточении немецких войск и о необходимости принятия мер к усилению боеготовности, но неизменно получал в ответ категорическое запрещение... Пользуясь своим правом наркома, он стремился сделать все, что мог, в обход этих запрещений{29}. Небезынтересны в этой связи и строки из воспоминаний Г.К. Жукова: "Тимошенко в некоторых сочинениях оценивается совершенно неправильно, изображают его чуть ли не как человека безвольного и заискивающего перед Сталиным. Это неправда..."{30}.
      Всесторонний анализ положения дел в последний предвоенный год позволяет утверждать, что за этот короткий срок удалось добиться немалого в интересах обороны страны. Трудился маршал Тимошенко, как и весь аппарат наркомата, творчески, целеустремленно, ясно понимая свои задачи. Вместе с тем, как показали последующие события и как справедливо отметил спустя некоторое время сам Семен Константинович, сделано было по укреплению Красной Армии и Военно-Морского Флота не все возможное, не все так, как это было нужно в предвоенное время. Допускались просчеты, ошибки, промахи, упущения в организаторской деятельности. Принимались не совсем верные решения. Они были порождены в первую очередь недооценкой противника. Нередко желаемое выдавалось за действительное. Культ Сталина - "мудрого вождя", который все знает и все может, порождал у многих в его окружении, в том числе и у Тимошенко, искреннюю веру в то, что Сталин во всех делах умнее и дальновиднее их. Советское военное руководство к тому же в своем большинстве еще находилось в плену ряда устаревших представлений о способах ведения начального периода войны. Излишнюю самоуверенность вызывали и количественные показатели состояния Вооруженных Сил СССР, которые приводили к мысли, что они не только сумеют отразить нападение вермахта, но и в короткие сроки нанести ему поражение... Фашистская агрессия внесла существенные коррективы в расчеты, сложившиеся стереотипы и взгляды на различные проблемы вооруженной борьбы и политики. Это в полной мере ощутил Семен Константинович с первых часов нападения Германии на Советский Союз.
      Глава 4.
      Главком войск Западного направления
      Что же замышлял противник? - Первые десять дней войны. - Назначение командующим войсками Западного фронта. - Первые решения. - Организация контрудара. - Оценка обстановки, сложившейся к 10 июля. - Первый этап Смоленского сражения. - Назначение главкомом войск Западного направления. Противник вновь переходит в наступление. - Меры по стабилизации положения. Размышления о причинах неудач Красной Армии. - Ночной звонок Сталина. Подготовка контрнаступления. - Прибытие на фронт Б.М. Шапошникова и В.Д. Соколовского. - Удачи и просчеты. - Перемещение главных событий на южное крыло Западного направления. - Оценка перспектив вооруженной борьбы на советско-германском фронте. - "Нужно отдать должное маршалу Тимошенко..."
      Одиннадцатый день войны. Самолет Ли-2, на котором в сопровождении четверки "ястребков" летел Семен Константинович, держал курс на Смоленск, вблизи которого находился командный пункт Западного фронта. Сидя около иллюминатора за маленьким столиком, маршал сосредоточенно думал, взвешивал, оценивал все известное ему о делах фронта в поиске ответа на главный вопрос: как остановить врага, стабилизировать положение, поправить дела? Снова и снова развертывал карту с нанесенной обстановкой. Напрягая воображение, пытался представить ближайшие планы высшего военного руководства противника.
      "Скорее всего, размышлял Тимошенко, задача вермахта - танковыми клиньями выйти на оперативный простор, форсировать Западную Двину в ее среднем течении, отрезать пути отхода советских войск на восток, прорваться к Ленинграду, Москве и Киеву. Главный удар, судя по всему, нацелен на Москву. Именно поэтому группа армий "Центр" - наиболее сильная из трех стратегических группировок, действующих на советско-германском фронте. Здесь находятся две из четырех танковых групп, задействованных немцами на востоке. Огромная сила! Возглавляют эти объединения лучшие военачальники Гитлера, опытные генералы, мастера своего дела.
      Семен Константинович имел о них достаточно подробные сведения, прекрасно понимая, что столкновению войск на поле боя всегда предшествует незримая схватка умов, характеров, воли, знаний, навыков вождения войск их командующих. У каждого из них свои особенности, свой стиль, сильные и слабые стороны.
      С фельдмаршалом Федором фон Боком - командующим группой армий "Центр" - он встречался во время заграничной командировки год назад. В памяти запечатлился высокий стройный человек, типичный пруссак старой закалки. Выглядит моложе своих шестидесяти, подвижен, энергичен. Четкость мысли сочетается с ясностью ее изложения. За плечами фельдмаршала многолетняя служба в германском генеральном штабе. Один из организаторов "черного рейхсвера". Во время аннексии Австрии - командующий армией, в Польше - командующий группой армий "Север", во Франции - группой армий "Б". "Большой мастер глубоких охватов, решительного массирования сил и средств, противник фронтальных ударов и частных операций" - так охарактеризовал фон Бока Наркому обороны месяц назад начальник разведывательного управления.