Глава вторая

Дебора Элвин вся светилась, как и подобает невесте. Взгляды присутствующих были прикованы к ней. Она сидела рядом со своим будущим мужем, преподобным Авдием Дженкинсом, во главе большого стола в столовой дома Эндрю и Милдред Уилсон, на ферме неподалеку от форта Спрингфилд. Кое-кто в Массачусетсе называл этот дом особняком. Наверное, по пограничным меркам это и был особняк, хотя сами Уилсоны и их друзья считали дом фермерской усадьбой. Дощатое здание было аккуратно побелено и выглядело скромно. Обстановка в доме тоже была простая и практичная, кроме некоторых семейных реликвий, привезенных из Англии два десятилетия тому назад.

День благодарения[3] 1689 года стал особым праздником для всех, кто жил в Новой Англии. В большом доме набралось столько народа, что пришлось ставить столы и в гостиной, и в коридорах, отделявших столовую от других комнат. Некоторые женщины нарядились в шелковые или бомбазиновые[4] платья, но одежда большинства мужчин и женщин была из грубой полушерстяной ткани, привычной для переселенцев. Кое-кто из мужчин пришел в штанах и рубахах из оленьей кожи – у некоторых колонистов ничего другого и не было.

В этом году поселенцам удалось собрать большой урожай овощей и зерновых. Но настоящим украшением праздничного стола стало мясо. Полковник Уилсон и его управляющий фермой Том Хиббард охотились каждый день в течение целой недели, и теперь на вертелах жарилась целая дюжина диких индеек. На улице в специальных ямах запекали разделанные туши бизонов. Для любителей более изысканной дичи готовились утки, гуси и куропатки.

На празднике собрались друзья, соседи и офицеры отряда милиции Массачусетса с семьями. Отсутствовал лишь Джефри Уилсон, и только его отец знал, что молодого человека отправили с секретным поручением к индейцам сенека.

Люди в форте Спрингфилд жили дружно, как часто случается в местах, где жизнь трудна и полна опасностей. Многие из них вместе отражали нападения индейцев, и большинство, в том числе Том Хиббард, пережили утрату близких. Мужчины вместе ходили в поход на Квебек, а в голодные годы делились друг с другом последним.

И только одному человеку было здесь не по себе. Нетти сидела у дальнего конца большого обеденного стола. Когда она приехала в Америку из Англии, у нее не было ни гроша, и чтобы прокормить себя, она стала заниматься единственным доступным ей делом, но и священник, и его невеста твердо верили, что добродетели Нетти намного перевешивают те грехи, в которых она погрязла в связи со своим ремеслом.

Внешне Нетти ничем не отличалась от других женщин. Рыжие волосы стянуты в аккуратный узел на затылке, вырез на платье совсем небольшой. Конечно, она близко знала многих из присутствующих мужчин, но старалась не показывать этого. Она очень удивилась, что и женщины тепло и сердечно приветствовали ее – видимо, дух праздника захватил всех без исключения.

И все-таки она чувствовала себя неловко, главным образом, из-за того, что сосед справа в прошлом был ее клиентом: Крепко сбитый, лет двадцати пяти, фермер Джек Дейвис появился в колонии совсем недавно. Нетти на себе испытала, что он требователен, груб, эгоистичен, а когда выпьет, становится совершенно несносным. Когда он подошел к столу, потягивая ромовый пунш полковника Уилсона из оловянной кружки, напиток весьма крепкий, Нетти сразу почувствовала недоброе. Стоило ему сесть, как он тут же положил ей руку на бедро и крепко стиснул.

Нетти страшно смутилась, не зная, как выйти из положения. Спас ее преподобный отец Дженкинс – он громко стучал по краю кружки и просил всех встать.

Полковник Уилсон склонил голову, остальные последовали его примеру. Авдий Дженкинс звонким голосом с чувством прочитал отрывки из Книги псалмов.

Собравшиеся истово вторили священнику. Хотя после страшной резни, которую индейцы учинили в форте Спрингфилд двадцать два года тому назад, в живых никого не осталось, те, что собрались в доме полковника, тоже пережили немало трудностей и только теперь начинали обретать уверенность и надежду. Фермы процветали, закрома ломились от зерна, копченостей и других продуктов. Каждый месяц прибывали новые поселенцы из Англии, и уже не так-то легко было найти хороший участок на восточном берегу реки Коннектикут. В крепости на вершине холма было с полдюжины пятидесятисемимиллиметровых пушек, днем и ночью там несли караул ополченцы местной милиции. Индейцы уже не отваживались нападать на форт, хотя отдаленные фермы иногда еще страдали от их набегов. На улице Короля Вильгельма имелось с десяток магазинов, к тому же ходили слухи, что полковник Уилсон собирается вложить деньги в литейную мастерскую – вот только закончит строить лесопилку и небольшую ткацкую фабрику.

Кому же лучше знать историю форта Спрингфилд, как не Иде Элвин? Она лишилась мужа почти сразу после того, как родила сына. С тех пор она билась как рыба об лед, обеспечивая пропитанием свое небольшое семейство. В последние годы ей помогала племянница Дебора. Но сегодня Ида наконец-то могла воздать хвалу Господу. Дебора выходит замуж за человека, которым восхищается все население колонии. Уолтер нашел свое место среди индейцев сенека, о чем поведал ей Авдий, когда побывал у индейцев несколько месяцев тому назад.

Ее мысли прервал сосед слева. Леверет Карзуэлл прибыл в городок совсем недавно, но уже через месяц стал очень влиятельным человеком. Ему только что стукнуло пятьдесят, он был вдов и оставил в Йоркшире самостоятельных взрослых детей. Сам же он приехал в Новый Свет с толстым бумажником и уже начал строить в городе новый дом для себя, а его магазин бытовых товаров (совсем недавно жители городка и мечтать не могли о таком) процветал. Люди говорили, что он вот-вот станет партнером полковника Уилсона сразу в нескольких деловых предприятиях, но пока это были лишь слухи. Ида никогда не любила совать нос в чужие дела и потому не собиралась задавать никаких лишних вопросов.

Карзуэлл улыбнулся ей, морщины на его загорелом лице стали глубже.

– Мэм, – сказал он, – буду крайне вам признателен, если вы скажете мне, как называется этот суп.

Она удивилась вопросу, но ответила:

– Естественно, тыквенный.

Леверет Карзуэлл поднял брови.

– Тыквенный суп? – Он зачерпнул полную ложку и поднес ее ближе к глазам. – Мне кажется, там есть мясо. А еще лук и морковь.

– Так оно и есть. – Голос Иды стал строгим. – Может, он вам и не нравится, но здесь найдется немало людей, которым он по вкусу!

– По-моему, суп просто замечательный! – запротестовал ее сосед. – Я никогда ничего подобного не ел.

Ида фыркнула.

– Я просто полюбопытствовал.– И он с удовольствием принялся уплетать суп, потом вдруг снова повернулся к Иде: – Скажите, ведь это вы его готовили?

– Ну, я дала рецепт. Это мой собственный рецепт. А потом немного помогала на кухне. – Ида начинала нервничать под пристальным взглядом Леверета – много лет ни один мужчина так внимательно не смотрел на нее.

– Вы просто талант, миссис Элвин, и к тому же очень привлекательны, – сказал от всего сердца Леверет.

Ида была поражена. Она считала, что выглядит как старая костлявая курица. Муж редко говорил ей комплименты, да, кажется, ей вообще никогда в жизни не льстили мужчины.

– Глупости! – твердо заявила она, а про себя подумала, что он, должно быть, преследует какую-то цель. Но разве бедная женщина, подобная ей, может что-либо сделать для такого человека, как Карзуэлл?

Он спокойно улыбался – по всему видно, что он не воспринял ее резкий ответ всерьез.

– Ваша племянница просто прелесть. – Он кивнул в сторону Деборы, помедлил, потом продолжал: – Энди Уилсон рассказывал мне, что у вашего сына проблемы со здоровьем, потому он и живет у индейцев.

Ида сухо кивнула. Она не собиралась обсуждать Уолтера с каким-то незнакомцем.

– Моя дочь родилась глухой, – тихо сказал Леверет.

Ида подняла голову и посмотрела на собеседника. Нет, он не просто любопытствует. Она почувствовала, что между ними протянулась невидимая ниточка.

– Значит, вы понимаете.

– Да, – ответил Леверет. – Она много лет страдала, и мы с ее матерью тоже, но ей удалось справиться со всеми трудностями, в первую очередь благодаря любящему и терпеливому мужу. Она родила двоих здоровых малышей и живет полноценной жизнью.

– Приятно слышать, – прошептала Ида.

– Обычно я ни с кем не обсуждаю свою дочь, – продолжал Леверет. – Когда вы снова увидите сына?

– Надеюсь, он приедет сюда на следующей неделе, к свадьбе. – Иду наконец прорвало, и она выложила Леверету все, что мучило ее в последнее время. – Вначале я вовсе не думала, что жизнь среди индейцев сенека чем-то поможет Уолтеру. Индейцы ведь грубые язычники и варвары, и я боюсь, что мой мальчик тоже превратится в дикаря. Я согласилась оставить его там лишь потому, что Эндрю Уилсон и Авдий настаивали, будто ему это полезно. Но я все равно с трудом в это верю, мне надо самой увидеть его, чтобы убедиться.

Леверет задумался.

– Я мало общался с индейцами со времени моего приезда в Массачусетс, хотя меня они очень интересуют. Но могу вас заверить, что на мнение Эндрю Уилсона можно положиться и преподобный Дженкинс тоже вполне разумный и трезвый человек. Поэтому хотя я никогда в жизни не встречался ни с одним индейцем сенека, думаю, вы можете быть спокойны.

– Каким образом? – Ида снова заволновалась.

– Наша проблема, – ответил ее собеседник, – в том, что мы слишком цивилизованны. За то короткое время, что я нахожусь здесь, я успел заметить, что наиболее счастливыми и приспособленными к новой жизни становятся те, кто легко отбрасывает старые английские привычки. Жизнь в лесу может помочь человеку или, наоборот, погубить его – все зависит от отношения самого человека. Я хочу сказать, миссис Элвин, что индейцы живут много проще нас. Они гораздо ближе нас к природе и потому легче относятся к проблемам вашего сына, для них это вполне естественно. По крайней мере, так я думаю.

– Вы умеете успокоить, – промолвила Ида.

– Надеюсь, что я прав, – ответил Леверет. – Много лет я молил Господа, чтобы моя дочь излечилась от своего недуга. Мне потребовалось немало времени, чтобы осознать, что она гораздо лучше моего сумела приспособиться к жизни и даже счастлива по-своему.

Ида старалась слушать внимательно.

– Но обед по случаю Дня благодарения, – прервал сам себя Леверет, – не самое лучшее место для подобных разговоров. Позвольте мне подвезти вас до дому в моей коляске, тогда мы сможем обсудить все в более спокойной обстановке.

– Меня отвезут домой Дебора с Авдием, – Ида была потрясена столь неожиданным предложением.

Леверет так легко не сдавался.

– Молодые люди женятся не каждый день, – с улыбкой сказал он. – Им тоже хочется побыть с друзьями. – В голосе Леверета послышались твердые нотки. – Будем считать, что договорились, мэм. Я отвожу вас домой.

И, не дожидаясь ответа, он повернулся к другому собеседнику, сидевшему напротив.

Иду, обуревали самые противоречивые чувства. Никто не смел, командовать ею на протяжении уже многих лет, но этот незнакомец, казалось, считает вполне естественным, что она обязана ему подчиняться. Да, она чувствовала в нем искренний интерес и никак не могла в это поверить. С тех пор как умер муж, у нее не было ни одного мужчины. Она была уверена, что уже никогда и не будет. Когда она смотрела в зеркало, то видела себя старой и невзрачной. И теперь ей было непонятно, почему богатый, представительный Карзуэлл оказывает ей столько внимания. Иде казалось неправдоподобным, что она может его интересовать как женщина, но, с другой стороны, это внимание было ей чрезвычайно приятно.

Нетти в это время было тоже не до шуток. Джек Девис налил себе еще пуншу и совсем распустился. Несчастная Нетти пробовала сосредоточиться на еде.

Но Девис был настроен по-боевому. Потягивая пунш, он наклонился к ней и процедил:

– Нетти, наверху в этом доме куча спален. Давай потихоньку улизнем от толпы и проверим одну из перин.

Нетти сделала вид, что ничего не слышит, и продолжала смотреть в тарелку. Этот подонок даже поесть ей не дает по-человечески, а она в жизни такого обеда не видывала.

Девис смотрел на нее, не отрываясь, потом опустил свою огромную ручищу под стол. Нетти почувствовала, как он опять стиснул ей бедро. Она старалась сохранять спокойствие и продолжала есть.

Девис ухмыльнулся и больно ущипнул ее.

– Оставьте меня в покое, – очень тихо сказала она.

– Пару ночей тому назад ты была более сговорчивой, – ответил он.

– Пожалуйста. – Нетти чувствовала, в каком странном положении находится – ее ведь пригласили в гости в дом самого выдающего гражданина форта Спрингфилд. – Сейчас не время для этого.

– Может, тебе кто другой приглянулся, – ответил Девис. – Пытаешься состроить из себя настоящую леди, и я тебе уже не гожусь. – Его рука скользнула вверх по бедру.

Нетти ахнула. Она схватила его за руку и попробовала остановить. Девис сопротивлялся. Мог разразиться настоящий скандал.

Ни Нетти, ни Девис не заметили, что за их неравной борьбой все время наблюдал управляющий полковника Уилсона, сорокалетний Том Хиббард. Он приехал в Америку вместе с семейством Уилсонов и служил у них по контракту. Том был сухощавым, жилистым мужчиной. Год назад, когда индейцы, напавшие на форт, убили его жену, он сразу поседел. Его все уважали за честность и справедливость. Во время военного похода против французов он доблестью заслужил себе чин офицера милиции.

Многим казалось, что Том Хиббард человек замкнутый; даже из тех, кто хорошо знал его, не все понимали, что он был человеком действия. Он был тугодумом, но стоило ему что-либо решить, действовал он быстро и наверняка.

И вот теперь он молча поднялся со своего места, обошел большой стол и склонился между Нетти и ее обидчиком. Проделал он все это настолько естественно и спокойно, что никто не обратил на него ни малейшего внимания.

– Вы чем-то расстроены, мисс Нетти? – мягко спросил он.

Девушка покраснела:

– Мне… мне не хотелось поднимать скандал, мастер Хиббард. – Она была едва знакома с Томом, хотя иногда задумывалась, почему он не наведывается к ней в качестве клиента. Сейчас же она видела в нем человека, близкого полковнику Уилсону, и совсем смутилась.

Том повернулся к ухмыляющемуся Девису:

– По-моему, нам с вами не помешает кое о чем потолковать на улице.

Джек Девис не любил, чтобы кто-то вмешивался в его дела. Ухмылка на его лице превратилась в неприятную гримасу. Он поднялся со словами:

– К вашим услугам.

– Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня возникли неприятности, – слабым голосом пролепетала Нетти.

Том вывел молодого фермера через черный ход на улицу, быстро миновал сараи и навесы и остановился там, где, как он точно знал, из дома их никто не увидит.

– Ну, так в чем дело? – спросил он.

– Я немного подтрунивал над нашей шлюшкой, вот и все. – Девис помрачнел.

Том держался предельно вежливо и говорил, не повышая голоса:

– Наша шлюшка, как вы ее называете, гостья полковника и миссис Уилсон. Меня совершенно не интересует, чем она занимается в остальное время, но в доме моих хозяев вы будете обращаться с ней как подобает.

Девис резко рассмеялся:

– Только не говорите мне, что она и вам нравится! – Том ничего не ответил на грубость Девиса.

– Вы сильно расстроили ее, Девис. Извольте впредь следить за своими манерами в доме Уилсонов.

– Вы что же, хотите учить меня манерам? – Девис широко расставил ноги и говорил с вызовом.

– Обычно я этим не занимаюсь, потому что наши гости, как правило, джентльмены.

Девис выругался и ринулся вперед.

Том легко отступил в сторону и одновременно нанес удар, который пришелся молодому фермеру прямо в скулу. Из раны сочилась кровь. Девис взревел, как раненый зверь, и, размахивая кулачищами, снова ринулся на Тома.

Том вырос в районе лондонских доков, где всегда нужно было быть начеку, а последние пятнадцать лет жил в колонии на границе. Даже если бы Девис был трезв, он бы ничего не смог поделать с этим расчетливым, хладнокровным и прекрасно натренированным человеком. Том просто уклонялся от ударов, а сам наносил их точно, без лишней суеты.

Он попал Девису прямо в глаз, и тот остановился. Не давая противнику прийти в себя, Том обрушил на него серию новых ударов. Остолбеневший фермер прикрыл руками лицо.

Следующий удар Том нацелил в живот и вложил в него всю свою мощь.

Девис согнулся пополам.

Том тут же ударил его в челюсть, фермер снова выпрямился, но сразу отлетел назад, упал и долго не мог прийти в себя.

– Убирайтесь и больше не появляйтесь здесь, – Том говорил тихо и спокойно. – Если я вас тут увижу, то сочту это за нарушение границ частных владений. Не сомневайтесь, в следующий раз я возьмусь за мушкет. И еще – оставьте в покое Нетти. Если вы хоть раз к ней пристанете, то сегодняшнее недоразумение можно считать лишь цветочками.

Том развернулся и пошел назад к дому, не обращая внимания на ругань фермера.

Только Нетти заметила, как Том вернулся в столовую. Она догадывалась, что произошло на улице. Том взял предложенную ему тарелку с горячим и спокойно сел возле Нетти.

– Вам нечего больше тревожиться, – сказал он ей. Нетти смотрела, как он с невозмутимым видом достал из кармана перочинный нож с вилкой, ловко разрезал мясо и начал есть.

Нетти коснулась его руки.

– Вы поранились, – сказала она.

Он, казалось, очень удивился: на костяшках одной руки, действительно, была содрана кожа.

– Видимо, задел за камень и сам не заметил, – сказал он.

Нетти никогда раньше не встречала мужчин, подобных Тому Хиббарду. Он спас ее от мучителя, но всем своим видом давал ей понять, что ему от нее взамен ничего не нужно.

– Спасибо, – произнесла она. Том пожал плечами.

– Не за что, – искренне ответил он. Нетти была потрясена.

– Как я вам уже сказал, думаю, что этот парень больше не будет вам докучать, – повторил Том, когда съел все, что было на тарелке. – Если же пристанет, дайте мне знать. Я его предупредил.

Нетти не помнила, чтобы мужчина когда-либо поднимал руку, чтобы защитить ее. Всю свою жизнь она страдала и боролась в одиночку. Сейчас она была в полной растерянности.

– Кстати, как вы сюда добрались из города? – спросил ее Том.

– Я… шла пешком, – призналась Нетти. Она не могла признаться, что у нее не было другого выбора.

Том задумался.

– Лучше не рисковать, – наконец промолвил он. – Не думаю, что Девису сейчас еще хочется драться, но пуншем он накачался изрядно, так что от него всего можно ожидать. Дайте мне знать, когда соберетесь домой. Я сам провожу вас.

Нетти поблагодарила Тома и облегченно вздохнула. Кажется, мотивы проясняются. Он проводит ее до форта Спрингфилд, а потом потребует платы за услугу – честь по чести.

Том неверно истолковал выражение ее лица.

– Если вы думаете, что это как-то нарушит мои планы, – сказал он, – не волнуйтесь. Я сам вызвался командовать отрядом милиции в форте сегодня ночью. Семейным офицерам ведь хочется в праздники побыть с женами и детьми. Так что мне все равно нужно в город.

Нетти стало стыдно. Первое впечатление не подвело ее: этому доброму, мягкому и благородному человеку действительно от нее ничего не надо. Она так долго презирала всех мужчин, считала их эгоистичными животными, что с трудом верила в обратное.

Она улыбнулась Тому Хиббарду с неподдельной теплотой.

Ида Элвин очень на себя рассердилась. Она редко действовала сгоряча, а тут взяла и пригласила Леверета Карзуэлла на свадьбу Деборы. Теперь, когда до брачной церемонии оставалось менее суток, Ида сомневалась в правильности своего поступка. Конечно, Леверет очень симпатичный человек, но ей не хотелось бы, чтобы он неправильно ее понял. А то еще решит, что она сама набивается! Ну, теперь уж ничего не поделаешь – что сделано, то сделано.

Она яростно орудовала метлой – подметала гостиную своего небольшого бревенчатого дома, хотя все и так было в безупречном состоянии. Дебора отправилась в город за какими-то последними мелочами, и Ида боялась признаться самой себе, что, когда племянница переберется жить в дом священника, который построили совсем недавно общими усилиями, ей станет совсем одиноко.

Кто-то чуть слышно постучал в дверь. Ида пошла открывать прямо с метлой в руке.

В дверях стоял совсем юный индеец. Выбритая голова блестела на солнце, лишь одна-единственная прядь свисала сбоку. Замшевые рубашка, набедренник и ноговицы были чистыми, но Ида в принципе не доверяла индейцам и готова была уже захлопнуть дверь прямо перед носом юноши, когда заметила, что тот улыбается ей.

– Уолтер! – У нее даже дыхание перехватило на секунду, и она обняла сына.

Как по мановению волшебной палочки появилась Балинта. Она тоже хотела, чтобы ее обняли и поцеловали.

– Мои братья и остальные воины оставили меня с Уолтером здесь, – сказала она. – Они вместе с Джефри отправились в дом Уилсонов.

Ида просто лишилась дара речи. Балинта тоже подросла, но больше всего Иду поразил ее собственный сын. Он расцвел, сбросил лишний вес, набрался сил. А самое главное – у него теперь было совсем другое выражение лица. Никакой горечи, никакого смущения, он был абсолютно уверен в себе. Настоящее чудо.

Молодой человек быстро продемонстрировал, на что теперь способен. Пока Балинта болтала без умолку, хвастаясь тем, как овладела английским языком, Уолтер сходил к поленнице и вернулся с большой охапкой дров, развел огонь, наполнил водой чайник и повесил его над огнем.

Они легко общались с Балинтой посредством жестов. Девочка открыла мешочек, висящий у нее на поясе, и высыпала содержимое в чайник.

Уолтер тем временем опять удивил мать – он поднял ее на руки и усадил в ее любимое кресло-качалку.

– Уолтер говорит, что пока мы здесь, мы сами будем делать всю работу по дому, – заявила Балинта.

– Сколько времени вы собираетесь пробыть здесь? – быстро спросила Ида.

– Много дней, – выпалила Балинта. – Ренно уедет почти сразу после свадьбы, а Эличи и остальным он дал указание не торопить нас, пока мы сами не захотим домой.

Домик наполнился терпким, приятным запахом ароматного травяного чая сенека. Уолтер с необычайной ловкостью разлил чай по чашкам. Потом вышел на улицу и вернулся с каким-то свертком из шкуры бизона. Из этого свертка он достал предмет, напоминавший по внешнему виду толстую колбасу, вынул из ножен нож и отрезал три толстых ломтя.

Ида никогда не пробовала индейской пищи и вся напряглась, но постаралась внешне этого не показывать. Ее ждал настоящий сюрприз. Рулет был обвалян в кукурузной муке, а начинка состояла из сушеной оленины, дикого винограда и орехов. Все это было подслащено кленовым сиропом. Вкус был поистине превосходный.

Уолтер снова сунул руку в сверток, достал оттуда платье из оленьей кожи и протянул его матери. Жесты его были настолько красноречивы, что Иде не понадобилось даже перевода Балинты. Уолтер сам застрелил оленя и выделал шкуру, а потом с помощью Балинты сшил платье и вышил его крашеными иглами дикобраза.