– Моряки народ суеверный, у нас считается, что блондинка на борту военного корабля непременно должна принести несчастье!

Ренно улыбнулся, а Джефри расхохотался во весь голос.

Адриана тоже оживилась, скинула парик и тряхнула головой.

Тут не выдержал и коммодор. Он присоединился к общему дружному смеху.

– Я не смогу включить это в свой рапорт Адмиралтейству, – сказал он. – Мне просто никто не поверит.

Адриана сказала:

– Я совсем не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности. Но мне ничего другого не оставалось. Без помощи и защиты Ренно и Джефри меня рано или поздно поймали бы и отправили назад во Францию. Родственников моих нет в живых, все наши земли захватили роялисты, друзья боятся помогать мне. Я совсем не хочу всю оставшуюся жизнь провести в тюрьме короля Людовика и потому готова на все.

Услышав о ненавистном Людовике XIV, коммодор наконец решился:

– Я отдам приказ отнести вещи дамы в вашу каюту, Уилсон, а вы, пожалуйста, немедленно переберитесь в каюту к Ренно. Вы голодны, мадемуазель?

Адриана по достоинству оценила его заботу и, смахнув украдкой набежавшие слезы, кивнула.

– Дайте ей поесть, – приказал коммодор. – А потом дайте плащ, чтобы она хоть немного прикрыла себя, перед тем как выйти на палубу. Мне не нужен мятеж на борту! – И он вышел из кают-компании, хлопнув дверью.

Адриана не выдержала и разрыдалась. Ренно протянул ей свою тарелку.

Она улыбнулась ему сквозь слезы и набросилась на еду.

– Я знала, что вы с Джефри осудите меня, но мне ничего другого не оставалось, Ренно. Ты никак не мог взять меня с собой на борт.

– Я никогда не осуждал тебя, – заявил Ренно. Майор с задумчивым видом грыз яблоко.

– Ренно, – начал он, – когда я наблюдал за вами в Уайт-Холле и потом на дуэли, я знал, что вы молодец, но даже я недооценил вас!

Как только Адриана поела, все трое проводили ее в каюту. Джефри накинул ей на плечи свой плащ. Он забрал из каюты свои вещи, а Адриана закрыла за ними дверь на ключ.

Ренно поднялся вместе с Джефри на главную палубу. Они долго стояли и смотрели на море. Внезапное появление Адрианы поразило и в то же время обрадовало их: хорошо, что девушка не осталась одна в Англии. Трудно сказать, что ждет ее в будущем, но, по крайней мере, в настоящем ей ничто не угрожает.

Ренно восхищался мужеством Адрианы, хотя вдруг осознал, что как женщина она его больше не привлекает. Они были нужны друг другу, теперь же ситуация изменилась. Адриана останется его другом, решил Ренно без сожалений.

К этому моменту уже вся команда знала, что на борту находится красивая женщина, и когда Адриана поднялась на палубу, матросы под тем или иным предлогом старались оказаться поблизости, чтобы посмотреть на нее.

Их ждало разочарование. Молодая женщина смыла с лица косметику, уложила волосы в скромный пучок, а поверх надела старомодную шляпку-капор. Одета она была в темное шерстяное платье с высоким воротом, длинными рукавами и широкой юбкой. Обыкновенная женщина, ни один уважающий себя матрос королевского флота не посмотрит на такую.

Джефри оценил хитрость Адрианы и был уверен, что коммодор Маркем останется доволен.

– Извините, что мне пришлось вас обоих обмануть, – сказала Адриана, – но матросы, которые спрятали меня на борту, уверяли, будто коммодор настоящий зверь. Вот я и сидела все время в трюме и молилась, чтобы он не вернул меня назад на берег. А он оказался милейшим человеком.

Джефри улыбнулся и покачал головой:

– Думаю, что это не совсем так, просто, если тебе понадобится, ты можешь укротить любого… зверя.

Адриана потупила глаза:

– Я постараюсь не быть вам в тягость.

– Ты нам не в тягость, – сказал Ренно. – Адриана хороший друг. Мы поможем ей.

Услышав эти слова, Адриана успокоилась. Ее чувства к Ренно тоже изменились, и она с облегчением поняла, что это взаимно. Девушке придавало сил и то, что друзья не собираются бросить ее в тяжелую минуту. Она ничего не знала об английских колониях в Северной Америке, не имела представления, что ожидает ее там, где и как она будет жить. Но с ней Ренно и Джефри, и она не пропадет.

Лейтенант Том Хиббард неплохо говорил на языке индейцев, населявших территории вокруг английских колоний, поэтому и был направлен предводителем отряда к индейцам сенека с новостями, которые только что были получены из Англии.

Том передал Гонке, что Ренно и Джефри успешно выполнили возложенную на них миссию и скоро вернутся в Массачусетс с оружием и припасами. Король послал в Америку эскадру военных судов, а также несколько сухопутных полков. С такой армией можно выступать против французов и их союзников.

Великий сахем был доволен.

Том передал ему приглашение от губернатора Шерли. Вождь ирокезов может прибыть в Бостон, чтобы встретить Ренно. Он волен взять с собой столько своих людей, сколько пожелает.

В глазах Гонки появился радостный блеск.

Балинта тут же стала просить, чтобы Гонка взял ее с собой, и вождь согласился. Он решил взять и Уолтера с тем, чтобы тот погостил в форте Спрингфилд у матери. Эличи должен был сопровождать отца вместе с другими воинами.

Неожиданно и Ина высказала желание поехать вместе с Гонкой. Она никогда не уезжала из родного селения дольше чем на пару дней, но успех Ренно так обрадовал ее, что она хотела быть рядом с ним в момент его триумфального возвращения на родину.

Обычно вожди сенека выезжали без жен. Но Ина тут же напомнила, что бабушка Гонки, женщина необыкновенно мудрая и выдающаяся (про нее до сих пор складывали песни), всегда и везде путешествовала вместе с его дедом и даже присутствовала на советах союза ирокезов.

Гонка сдался и начал готовиться к поездке. Алгонкины непременно захотят захватить в плен Ину и Балинту, поэтому вместо небольшого эскорта из воинов он взял отряд в пятьдесят человек, тридцать из которых были старшими воинами. Командовал отрядом Сунайи, лучший военный вождь Гонки. Но Ине и молодым людям придется поспевать за взрослыми воинами, Гонка ни при каких обстоятельствах не желал опоздать к прибытию Ренно.

Ина согласно кивнула. Она знала, что по выносливости не уступит ни одному воину. Уолтер уже достаточно окреп, а Балинту спасет энергия молодости.

На следующее утро отряд отправился в путь. С ними вместе шел и Том Хиббард. Зима подходила к концу, погода стояла ненастная, но отряд шел быстро и несколько дней спустя прибыл в форт Спрингфилд.

Бригадный генерал Уилсон обрадовался Гонке. Милдред тут же распорядилась зажарить лучшие куски говядины и оленины для пиршества. Балинта и Уолтер отправились на ночь к Иде Элвин, которая уже переехала в новый дом. Милдред настояла, чтобы Гонка и Ина заночевали у них в доме. Воины-сенеки должны были остановиться на ночлег на плацу в форте.

Ина впервые в жизни попала в поселение белого человека, тем более она никогда не бывала в настоящем особняке с изысканной обстановкой. Но никто даже не догадывался о ее смятении. Ей оказали честь, потому что она жена Гонки и мать Ренно, и уж она их не подведет. Ина внимательно наблюдала, как Милдред Уилсон сидит на стуле, пьет чай и ест, и с достоинством копировала все ее движения.

Скоро к Уилсонам в гости заехали Ида Элвин с Леверетом Карзуэллом. Балинта и Уолтер приехали вместе с ними.

– Передай своей матери, – сказала Ида Балинте, которая играла роль переводчика, – что я очень благодарна ей за Уолтера.

– Уолтер хороший юноша, и из него выйдет прекрасный воин, – ответила Ина. – На моем месте любая мать поступила бы так же.

– Вы стали для него лучшей матерью, чем я. – Ида разрыдалась, к своему собственному удивлению и стыду.

Женщины племени сенеков плакали редко, но, выслушав перевод Балинты, Ина прекрасно поняла, что сейчас испытывает мать Уолтера. Ина знала, что словами тут не поможешь, она просто положила руки на плечи белой женщины.

Ида обняла Ину и зарыдала еще сильнее.

Только благодаря необыкновенной силе воли Ина не заплакала вместе с ней.

– Ну-ну, успокойтесь, – пробормотал Леверет.

Жители форта приняли приглашение Милдред, пришли на пир, и, несмотря на плохую погоду, все ели на улице. Индейцы в первый раз в жизни пробовали жареный картофель, и он им очень нравился. В огромных количествах они поедали и хлеб из кукурузной муки. Многие из индейцев и говядину никогда раньше не ели. Воины брали большие куски мяса, рвали его руками и ели с большим аппетитом.

Нетти Хиббард сидела рядом с Томом. Она была потрясена свирепым видом воинов-сенеков. Ей трудно было поверить, что все эти люди – родственники или близкие друзья Ренно, который всегда был так нежен с ней.

– Они кажутся мне такими дикими, – прошептала она на ухо Тому. – Поразительно, что Ренно совершенно на них не похож.

– Если бы ты видела его в бою, – с усмешкой ответил Том, – ты бы сказала, что он самый дикий из них.

Наверное, хуже всего чувствовал себя на пиру Рене Готье. Индейцы убили и скальпировали его любимую Луизу. Он твердил себе, что эти индейцы друзья и союзники, что они помогут англичанам одержать победу над французами.

Большинство мужчин форта Спрингфилд последовали примеру бригадного генерала и сидели прямо на земле, скрестив ноги, как и воины-сенеки. Эндрю Уилсон посадил Гонку на самое почетное место справа от себя. Он чувствовал себя с индейцами привычно и спокойно и вовсю нахваливал Ренно.

Гонка ни в чем не уступал генералу и настаивал, что наверняка вклад Джефри в успех всего предприятия ничуть не меньше.

– Одно я знаю, точно, – бригадный генерал говорил на языке сенеков, который он выучил за время похода в Квебек, – наши сыновья обеспечили нам возможность обороняться. И мы можем гордиться ими.

Воин-сенека никогда не хвалит своих родственников, поэтому Гонка ничего напрямую не ответил. Он задумался, потом сказал:

– Теперь мы сможем напасть на новый большой форт французов.

– Луисберг! – Уилсон думал о том же. Но английские колонии были слишком разрозненны, и подобный план был обречен на провал. Губернатор Шерли и генерал Пепперелл никогда ничего подобного не позволят. Но в душе он был согласен с Гонкой и, улыбаясь, сказал: – Больше всего на свете я бы хотел сровнять Луисберг с землей.

Женщины ели отдельно от мужчин и, следуя примеру Милдред Уилсон, сидели на скамьях за длинными столами. Ина сидела между Милдред и Идой. Никому даже в голову не приходило, что она сидит за столом впервые в жизни. Она даже умудрилась есть с помощью вилки и ножа, а так как от природы была ловкой и грациозной, то и получилось у нее неплохо.

Балинта с озорным блеском в глазах повторяла все за матерью, но ей уже не впервой было сидеть за столом и есть с помощью столовых приборов, ведь она гостила в доме Элвинов и прежде. Уолтер предпочитал есть руками, как воины-сенеки. К его удивлению, мать даже не возражала. Видимо, она тоже изменилась.

Впереди предстояли тяжелые дни, и потому пир закончился рано вечером.

На следующее утро воины-сенеки и отряд милиции под командованием Дональда Доремуса вышли из форта Спрингфилд в направлении Бостона. Специально для Милдред Уилсон снарядили экипаж, и она настояла, чтобы Ина ехала вместе с ней. Балинта с радостью согласилась быть переводчицей.

Бригадный генерал Уилсон ехал верхом на лошади. Он предложил было одну из своих лошадей Гонке, но великий сахем отказался:

– Я еще не настолько стар и слаб, чтобы мои собственные ноги отказались меня нести. Мои воины высмеют меня, если я сяду в седло.

Эндрю Уилсон не настаивал. Он научился не спорить с индейцами. Он не удивился, когда Гонка без устали прошагал все расстояние до Бостона и чувствовал себя при этом великолепно.

Путешествие прошло спокойно. В Бостоне воины-сенеки и отряд милиции разбили лагеря по соседству на поле Коммон, где обычно пасли скот. Супруги Уилсон остановились у губернатора Шерли. Губернатор пригласил к себе и Гонку с семейством, но не настаивал. Эндрю Уилсон объяснил ему, что Гонка будет чувствовать себя намного спокойнее в простой палатке вместе со своими воинами.

Никто не имел точных сведений о том, когда прибудет конвой из Англии. Напряжение возрастало с каждым днем. Губернатор Шерли снабжал индейцев продовольствием, но воины, лишенные необходимости ежедневно добывать себе пищу, заскучали. По приказу Гонки они не разгуливали по городу, а проводили большую часть времени на поле, где был разбит лагерь. Великий сахем не хотел никаких недоразумений.

Из Мэна прибыл генерал-майор Уильям Пепперелл, главнокомандующий милицией Массачусетса. Он подружился с Гонкой во время военного похода на Квебек, и теперь оба обрадовались встрече. Но военным планам мешала неопределенность. Нужно было сначала узнать, в каком размере оказывает им помощь король Вильгельм.

Прошла целая неделя. Наконец губернатору сообщили, что в гавань заходит большой английский военный корабль, а с ним еще несколько судов. В доки тут же была направлена рота милиции Бостона и отряд милиции западной части Массачусетса, они оцепили весь район. Вскоре в доки прибыли гражданские и военные власти колонии, а вместе с ними воины-сенеки, впереди которых шагал великий сахем.

«Принцесса Анна» бросила якорь и опустила паруса. Торговые суда легче лавировали на мелководье и потому направились к верфям. Здесь будет вестись разгрузка ценного военного груза.

Военный шлюп, который принес в Бостон известие о прибытии конвоя, приветствовал корабли залпом своих орудий. Тогда на фрегате раскрыли орудийные порты и дали ответный залп. От грохота чайки взлетели высоко в небо, некоторые молодые воины-сенеки тоже не могли скрыть благоговейного страха. Они еще никогда не видели таких мощных громовых орудий.

С фрегата на воду спустили шлюпку, вслед за матросами по трапу в нее спустились еще несколько человек. Их трудно было различить на таком расстоянии, но одному из пассажиров помогали при спуске – это была женщина.

Даже в гавани море было неспокойно, и шлюпка подпрыгивала на волнах; постепенно она приближалась к выдающемуся в море причалу.

Гонка стоял, сложив руки на груди, и, хотя внешне казался вполне невозмутимым, на самом деле очень обрадовался, заметив в лодке сына. Ренно аккуратно побрил голову, умастил тело жиром и нанес боевую раскраску. Сразу было понятно, что он остался сенека и ценности белого человека не прельстили его.

Первым на берег величественно ступил коммодор Маркем в синей с золотом форме королевского флота. Вслед за ним из лодки вышел майор Ранд в парадном красном мундире, за ним Ренно и Джефри Уилсон. Все вместе они помогли сойти на берег Адриане. Она была в одном из своих новых открытых платьев.

Губернатор Шерли в сопровождении генерала Пепперелла, бригадного генерала Уилсона и Гонки направился к вновь прибывшим. У всех был торжественный вид.

Гонка ничего не говорил, Ренно тоже. Они пожали друг другу руки выше локтя, глаза великого сахема светились гордостью.

– Сын мой, – вымолвил, наконец, Гонка.

– Отец, – ответил Ренно.

И тут он заметил Ину, она стояла чуть поодаль. Ренно даже и представить не мог, что мать тоже приедет встретить его, и ничего не мог с собой поделать. Самообладание покинуло его. На фоне англичан Ина был одета просто – в замшевое платье и замшевые же ноговицы, седые волосы были заплетены в две тугие косы, которые падали на плечи, но для Ренно она была самой красивой, самой родной женщиной на свете.

Он рванулся к ней и, забыв об обычаях, по которым должен был сдержанно приветствовать мать, крепко сжал ее в своих объятиях.

К ним подошел Эличи, он тоже хотел поздороваться с братом. Он заметил в глазах матери слезы, но сделал вид, что ничего не видел. Слезы – привилегия женщин.

Джефри представил английских офицеров местным представителям власти, и, когда церемония знакомства была завершена, все, кроме индейцев, сели в экипажи и направились к дому губернатора. Адриана тоже оказалась в числе приглашенных, она ехала в одном экипаже с сэром Филиппом.

Джефри сидел в экипаже с родителями, которые не могли нарадоваться на сына. Эндрю Уилсон спросил его об Адриане.

– Наверное, это родственница коммодора или майора Ранда, – высказал он свое предположение.

– Нет, папа. – И Джефри, смущаясь, объяснил, как они с Ренно помогли Адриане.

Бригадный генерал молча выслушал рассказ сына, потом недоверчиво воскликнул:

– Ты хочешь сказать, что она любовница Ренно!

– Нет, сэр. Была какое-то время, но теперь все уже кончено. Она просто была ему очень признательна. – Джефри тут же рассказал родителям, как Адриана оказалась на борту «Принцессы Анны».

До сих пор Милдред только слушала, но теперь тоже включилась в разговор.

– Молодая женщина действительно беженка-гугенотка?

– В этом нет никаких сомнений, мама. Если бы ее отослали назад во Францию, она попала бы в тюрьму.

– А здесь у нее есть родственники или друзья?

– Нет, мама, она никого не знает в Новом Свете. Она захотела приехать сюда, потому что решила, что английские колонии – это единственный шанс для нее начать новую жизнь.

– Но она должна понимать, что колонии не похожи на цивилизованную Европу.

– Адриана необыкновенно изобретательна, и у нее очень сильный характер, – ответил Джефри.

Милдред покачала головой:

– Чтобы выжить здесь в наши дни молодой привлекательной женщине, одного этого мало. – Она повернулась к мужу.– Ты ведь понимаешь, что станет с бедняжкой, если ей не помочь? Особенно в Бостоне, тут сплошные моряки да первопоселенцы, которые изголодались по женщинам.

– И что ты предлагаешь, моя дорогая? – Эндрю говорил спокойно, он прекрасно понимал, что жена уже что-то придумала.

– Мы возьмем девушку с собой в форт Спрингфилд и поможем ей! – твердо заявила Милдред.– Ей повезло, что она встретила в Лондоне Ренно и Джефри, но вряд ли ей так же повезет и здесь. Как только мы приедем в дом губернатора, я сразу поговорю с ней. – Все было решено.

Собравшиеся в библиотеке губернатора Шерли внимательно изучали список военных припасов, которые направил в колонии король Вильгельм. Бригадный генерал Уилсон переводил все на язык сенека для Гонки.

– Если я правильно понял, коммодор Маркем, – сказал, наконец, губернатор, – к весне, в крайнем случае, к лету, у нас будет большое подкрепление.

– Да, ваша светлость, – подтвердил военно-морской офицер.– Мы не только сможем постоять за себя, но вполне будем готовы и к наступательным действиям против основных сил французов.

– Меня больше всего интересует прибытие регулярных войск, – заявил генерал Пепперелл. – С одной стороны, это значительное подкрепление, но самое главное даже не в этом. Появление здесь новых полков привлечет в ряды милиции много новых ополченцев, не только в Нью-Йорке и Коннектикуте, но, я думаю, и на Род-Айленде.

Губернатор кивнул в знак согласия:

– Когда в колониях станет известно, что нас поддерживает сам король, люди воспрянут духом. Нам как раз не хватало поддержки Лондона, для того чтобы сплотить колонии.

Бригадный генерал Уилсон что-то тихо обсуждал с Гонкой. Наконец он повернулся к остальным и сказал:

– Мы с великим сахемом думали об одном и том же. Возможно, имеет смысл нанести сокрушительный удар по основным силам противника. Если мы позволим им начать наступление, то они будут убивать наших жен и детей, разрушать наши фермы и сжигать города. Если же нам удастся захватить Луисберг, французы и их союзники индейцы будут парализованы!

Гонка энергично кивал. По обычаям сенека воин должен нападать первым, нельзя уступать это преимущество врагу.

Генерал Пепперелл нахмурился:

– В принципе я согласен с вами, Эндрю, но тут есть одно серьезное препятствие. Мы ничего не знаем о Луисберге. Не знаем точных размеров форта, не знаем, что у них там за орудия, не знаем, сколько солдат в местном гарнизоне. Мы даже ничего не знаем о военной эскадре у острова Кейп-Бретон. Не имея точной информации, мы будем подобны слепым котятам. И в случае неудачи потратим все свои усилия впустую.

– Джентльмены, – начал сэр Филипп, – мне поручено сообщить вам о секретном решении Тайного совета, которое одобрил Его Величество.

Бригадный генерал переводил слова майора для Гонки.

– Совет, – продолжал Ранд, – поручает вам осадить Луисберг. Его Величество гарантирует всяческую поддержку, необходимую для удачного проведения данной операции.

Все согласно кивали и улыбались. Но Пепперелла это не удовлетворило.

– И все же мои возражения остаются в силе.

– Да, ваши возражения остаются в силе, генерал, и Тайный совет прекрасно понимает сложность ситуации. Именно поэтому я здесь. Меня послали специально, чтобы разрешить создавшуюся проблему.

Все удивленно смотрели на майора, даже на лице Гонки можно было прочесть недоверие. Сэр Филипп улыбнулся:

– За несколько недель до моего отъезда из Лондона я заходил в разные игорные дома и притворялся, что играю в карты на крупные суммы. Я не делал никакого секрета из того, что собираюсь отплыть в Бостон на борту «Принцессы Анны». Через день-другой после отплытия конвоя в «Военных ведомостях» появилось объявление – меня списали из армии в связи с тем, что я растратил казну полка в игорных домах. Вы наверняка услышите об этом скандале, когда сюда прибудет следующий корабль из Англии. Можете не сомневаться, что и французам все станет известно. Мы абсолютно точно знаем, что их агенты в Лондоне регулярно читают «Военные ведомости».

Я отправлюсь в Квебек и предложу свои услуги французам. Не могу сказать точно, каким образом, но я сделаю так, чтобы меня послали в Луисберг. И я смогу все разузнать о крепости, а когда настанет подходящий момент, сбегу от них и прибуду сюда.

– Французы могут вас повесить как шпиона, – пробормотал губернатор Шерли.

– Я готов на риск, ваша светлость, – быстро ответил Ранд. – Я опытный офицер. Уверяю вас, что буду предельно осторожен, и ни один француз не догадается о моих истинных намерениях.

– Вы действительно думаете, что сможете исполнить это задание? – спросил генерал Пепперелл.

– Если бы я так не думал, я бы отказался с самого начала. Я вызвался на это задание добровольно. Но у меня есть одна слабость, которая может оказаться роковой не только для меня, но и для всего нашего дела. Я никогда раньше не был в Северной Америке, не жил в лесах, а они здесь, насколько я понимаю, бескрайние и глухие. Как можно в них ориентироваться? Мне нужна ваша помощь.

Все присутствующие нахмурились.

– Прибыл я сюда на «Принцессе Анне» тоже не случайно, – продолжал сэр Филипп. – Я видел Ренно во время аудиенции в Уайт-Холле. Потом выступил в качестве распорядителя на дуэли, где он проявил максимум мужества, отваги и ловкости. На борту фрегата я лучше узнал его и еще выше оценил. Теперь он научился прекрасно стрелять из дуэльных пистолетов. И я прошу вас отправить его вместе со мной, конечно с его согласия. Пусть он будет моим проводником, моим соратником и другом в этом опасном предприятии.

Все повернулись к Гонке.

Выражение лица великого сахема не изменилось.

– Ренно сделает вид, что предает сенеков, – наконец промолвил он.

Сэр Филипп кивнул в знак согласия.

– Французы поверят ему. Но гуроны и алгонкиньг знают, что он старший воин. Знают, что он мой сын. Возможно, им известно и то, что он плавал в земли англичан. Зачем ему предавать?

Сэр Филипп пожал плечами.

– Я плохо знаю ваш народ. Вы сами должны найти подходящую причину, и она должна быть правдоподобной, это важно.

Гонка надолго задумался, потом сказал:

– В землях англичан Ренно мог предаться пороку. В сердцах сенеков могла появиться ненависть к Ренно, так как у него светлая кожа. Мы можем поставить ему на руке клеймо предателя и изгнать его из наших земель.

Бригадный генерал Уилсон объяснил слова Гонки остальным.

– Насколько я знаю индейцев, алгонкины и оттава так же легко поверят в это, как и французы. Гуроны намного хитрее, но клеймо предателя на руке Ренно уверит и их.

Майор вздохнул:

– Значит, Гонка согласен?

Вождь сенека по очереди осмотрел всех собравшихся в комнате.

– Великий сахем говорит за весь народ ирокезов. Вы просите, чтобы мой сын притворился предателем и изменником. Я понимаю. Ваши доводы веские. Но в таком вопросе никто не может что-либо решить за Ренно. Гонка не может решить за своего сына. Только Ренно может решить.

Последовала быстрая дискуссия, после чего на поле Коммон послали адъютанта.

Ренно был с матерью, сестрой и братом, его глубоко потрясло известие о смерти Санивы. Он очень удивился, что его вызывают на совещание, но без промедления закутался в плащ из бизоньей шкуры и последовал за адъютантом.

В библиотеке губернатора царило уныние. Ренно взглянул на отца, но по лицу. Гонки ни о чем нельзя было догадаться.

Сэр Филипп досконально объяснил Ренно, в чем дело.

Бригадный генерал Уилсон заявил Ренно, что будущее английских колоний зависит от успеха операции, задуманной сэром Филиппом.

Гонка хранил молчание.

Ренно повернулся к нему.

Великий сахем поднялся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Ренно молча вышел за ним.

Коммодор Маркем и майор удивились странному поведению индейцев, но бригадный генерал объяснил им:

– Они обсудят все наедине, потом сообщат решения нам.

Гонка ушел вглубь Коммона, подальше от лагеря сенеков и бивуака отряда милиции. Он нашел подходящий камень, сел поудобнее и закурил свою глиняную трубку.

Ренно сел рядом, принял трубку из рук отца, сделал несколько затяжек и протянул ее обратно.

Гонка не двигался, пока они не выкурили трубку до конца.

Настал черед говорить Ренно.

– На протяжении многих лун, – начал он, – я был вдали от родины. Я мечтал о том, что буду спать в своем доме, мечтал о настоящей оленине, кукурузе, тыкве и бобах, как их готовит мать. Мечтал о том, как буду рассказывать Балинте о глупости англичан. Сердце мое сжималось, так хотелось мне снова пойти на охоту в лес с Эличи. Теперь у меня появилось другое желание. Только сейчас я узнал, что сестра моего отца ушла из этого мира. И я хочу побывать в тех местах, откуда ее дух поднялся в земли наших предков. Мать сказала мне, что Санива обещала следить за мной. Если я приду туда, ко мне может снизойти ее дух.– Ренно замолчал.

– Хорошо, что мой сын хочет вернуться на родину, на земли своего народа. Это правильно. Мой сын одержал большую победу в землях англичан. Великий сахем англичан прислал нам много даров, теперь мы можем выиграть войну с алгонкинами, гуронами и оттава. И с французами. Я горжусь моим сыном.

– Я с радостью пойду в бой с моим отцом, даже если врагов будет в десять раз больше, – ответил Ренно. – С радостью поведу военный отряд в земли гуронов или алгонкицов. Грудью встречу их стрелы и огненные дубинки. – Он замолчал надолго, потом с трудом закончил:– Но очень трудно носить на руке клеймо предателя.

– Очень трудно, – согласился Гонка.

– Клеймо, выжженное огнем на руке, остается с человеком до самой смерти. Незнакомые люди не будут знать, что на самом деле он не предатель, а верный сенека.

Великий сахем не разделял мнения сына, но говорил при этом очень мягко и ласково:

– Клеймо, которое выжигают огнем на руке, можно огнем же и стереть. – Он и не задумывался о том, насколько может быть больно дважды жечь руку железом.

Ренно тоже об этом не думал. Его волновало другое. Он только что вернулся, выполнив тяжелое поручение. Ему было очень нелегко и очень одиноко, а вместо награды ему предлагают еще более опасную и тяжелую миссию.

– Я многое сделал в Лондоне для английских колонистов. Теперь у них будет много пуль, много огненных дубинок. У них будут солдаты, которых пришлет великий сахем англичан. Много кораблей с громовыми орудиями. Зачем они просят одного воина делать для них все?

– Это так, – согласился Гонка, – но у сенеков тоже будет много пуль и огненных дубинок, много шерстяных одеял. Воины смогут брать эти одеяла с собой в военные походы. И у других ирокезских племен все это будет. Без этого мы были бы беззащитны перед алгонкинами, гуронами и оттава. Они бы заполнили земли сенеков, словно муравьи.

– Верно, – вынужден был согласиться Ренно.

– Если мы с нашими братьями атакуем врага и захватим большой форт французов, – продолжал Гонка, – наши земли будут в безопасности. Враги не причинят вреда нашему народу.

– И это тоже верно, – невесело ответил Ренно.

– Ранд хочет, чтобы Ренно шел с ним. – Теперь великий сахем заговорил чуть более жестко. – Он знает, что ни один другой воин не сравнится в боевом искусстве с Ренно. Только Ренно говорит на языке белых. Возможно, – задумчиво продолжал Гонка, – много лет тому назад маниту решили, что Ренно должен выполнить эту миссию. Возможно, поэтому они сделали Ренно моим сыном. Кожа Ренно такая же, как у англичан и французов. И враг поверит, что Ренно настоящий изменник.

Ренно нечего было ответить.

– Ни один воин не может сравниться в смелости и отваге с моим сыном, – сказал Гонка. – Мой сын отважнее меня. Я бы дрогнул, если бы англичане попросили меня выполнить эту миссию. Но они и не просят меня. Они просят Ренно. Только он, он один из всех воинов, что ходят по этой земле, способен сделать это.

Ренно с тяжелым сердцем взглянул на свинцовое небо. Он надеялся, что маниту подадут ему знак – вот сейчас появится в небе ястреб. Но над большим английским городом ястребы не летали. Маниту показываются только в лесной глуши.

Это решение Ренно придется принять самостоятельно. Ему очень не хотелось соглашаться, но он знал, что только он один может обеспечить безопасность земель сенеков. Ренно прибегнул к последнему средству – он воззвал к духу Санивы, но и тут не получил ответа.

Значит, так тому и быть. Решение принимать ему самому.

Он медленно поднялся на ноги, сложил руки на груди и расправил плечи.

– Отец, – сказал он. – Я сделаю, как хочет Ранд. Я отправлюсь с ним в земли французов, в большую крепость Луисберг. В глазах всего света я стану предателем своего народа. Изгоем.