«Пожалуйста, не покидай меня, Джейси. Пожалуйста, не покидай. Вот сейчас я открою глаза и увижу, как ты возвращаешься из тьмы, и ты скажешь мне, что просто пошутила, желая меня подразнить. Пожалуйста, Джейси, не оставляй меня одну здесь, где нет ничего, кроме могил и воспоминаний. Пожалуйста…»
      Глория прижала ко рту холодные ладони. Сделав глубокий вдох, она открыла глаза. На оголенном холме, где только что был ясно виден силуэт ее старшей сестры верхом на вороном коне, теперь никого не было. В этот холодный предрассветный час лишенный всякой растительности холм, уныло темневший в осеннем сумраке, был абсолютно пуст.
      «Джейси действительно уехала». Глория бессильно опустила руки. Она проиграла. Ни ее просьбы, ни горячие мольбы, ни даже обиженное молчание не смогли удержать сестру.
      – Лучше бы я оставалась в своей комнате, Бидди, – всхлипнула она, обращаясь к няне, пухлой коротышке, похожей на сказочного гнома. – Зря я попрощалась с Джейси. Она этого не заслужила. Как она могла так просто взять и уехать? Ненавижу ее за это.
      Бидди нахмурилась, и ее круглые розовые, как румяные яблочки, щечки сморщились.
      – Ну что ты, дорогая. – Она ободряюще похлопала Глорию по руке. – Разве можно так говорить? Ведь ты же любишь свою сестренку. Ханна уехала в Бостон, Джейси – в Аризону, мало нам горя, так еще и ты добавляешь. Милая, ты просто испугалась.
      – У меня есть основания бояться. Я еще никогда не оставалась одна на ранчо. А после всего, что произошло, после убийств и похорон, у меня такое чувство, будто мы с тобой, Бидди, остались одни в целом свете. А тебе… тебе тоже страшно?
      Бидди задрала вверх оба своих подбородка и попыталась принять храбрый и независимый вид, что, на взгляд Глории, выглядело не слишком убедительно.
      – Конечно, я испугалась. Только дурак не испугался бы.
      Сделав это суровое признание, Бидди обвела хмурым взглядом гряду низких холмов, окаймлявших двор фермы Лолес. Резкий порыв ветра взметнул подол платья Глории, и она задрожала от холода, плотнее укуталась в шаль и отступила назад, под выступающую крышу веранды. Из этого надежного укрытия Глория окинула взором землю, которую привыкла считать своим домом.
      Ранчо Лолес. Огромная усадьба, огромные стада коров и овец, равнины, поросшие высокой травой, и круглые пологие холмы «ничейной» земли. Мама и папа мечтали о лучшей жизни для своих дочерей. Но теперь… оба они похоронены на соседнем холме вместе со Старым Питом. А старшие сестры? Вдали от родного дома они пытаются узнать правду. И не будет им покоя, пока они не отомстят. Теперь Глория осталась здесь за хозяйку. Внезапно она ощутила, как огромный груз ответственности за каждого человека, каждую лошадь и корову, каждую былинку на мили и мили вокруг навалился на плечи и давит на нее словно жернов.
      Она не справится с этим грузом. Ее охватила паника, живот свело судорогой. Ей захотелось побежать вслед за Джейси и умолять ее остаться. «Ну нет. – Глория упрямо сжала кулаки, вцепившись в складки теплой шали. – Нет. Лучше думать о том, что у меня точно получится все, что я привыкла делать. Хотя не так уж и много я умею, – призналась себе Глория. – Это ведь папа изо дня в день занимался делами ранчо, нанимал работников, следил, чтобы хватало запасов дров, управлял покупкой и продажей скота, распоряжался закупками продовольствия. Джейси повсюду следовала за ним как тень, и в конце концов досконально изучила все тонкости ведения хозяйства и сумела бы справиться с любыми трудностями. Но Джейси уехада. А мама… Мама пыталась научить меня…»
      Глория скорчила гримасу, вспомнив, как часто она отлынивала от работы по дому. Обычно все заканчивалось одинаково: мама укоризненно качала головой, отсылала Глорию и поручала задание Ханне, на которую всегда можно было положиться. И Глория – тут она невольно почувствовала укол совести – спешила воспользоваться долгожданной свободой, чтобы уединиться в своей комнате и предаться сладостным мечтам о собственном доме, в котором ее будут ожидать любящий муж и прелестные дети.
      «Интересно, как ты собираешься заботиться о них, Глория Би Лолес, если ты не можешь выполнить даже самое простое поручение?» – сокрушалась мама.
      Ну почему она не уделяла больше внимания делам по дому, не задавала родителям никаких вопросов? И вот теперь, в свои девятнадцать лет, она осталась одна, беспомощная в этом огромном мире. А ведь именно ей предстоит с этого дня нести ответственность за все, что происходит в обширном хозяйстве. «Ладно, в конце концов, что-то я все-таки умею». Глория задумчиво закусила нижнюю губу. Она ведь помогала маме вести счета и всегда путалась под ногами, когда Бидди пекла что-нибудь вкусненькое, а еще… Больше ничего в голову не приходило, и она почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. «И это все? Все, что я умею делать?»
      Глория растерянно заморгала и уставилась на широкую спину Бидди, излучавшую спокойствие и уверенность. При виде этого символа надежности и постоянства Глория рванулась вперед и обняла свою обожаемую нянюшку. Старушка громко вскрикнула от неожиданности, когда ее любимица вдруг повисла на ней, рыдая и причитая.
      – Ты единственная, кто у меня остался, Бидди. Только ты не бросила меня. Я люблю тебя.
      Бидди повернулась и крепко обняла Глорию.
      – Полно, полно, детка. Я тоже тебя люблю. Твои сестренки скоро вернутся. Мы должны в это верить. Но сейчас ежели кто меня и беспокоит, так это ты сама. Ты прямо сердце мне разбиваешь, проводя столько времени на могилке своих несчастных родителей. Разве ж это дело? Ты только глянь на себя, Глория. Толком не ешь, да и не спишь весь последний месяц. Видно, тебя все кошмары по ночам изводят?
      Зарывшись лицом в теплое мягкое плечо няни и чувствуя, как враждебный и жестокий мир постепенно отступает, Глория кивнула и засопела, стараясь сдержать рыдания. Наконец она успокоилась, оторвалась от няниного плеча и вытерла слезы, чтобы в который раз обвести взглядом высокие стебли травы, шумевшей под порывами ветра.
      – Да. Я все еще вижу их, Бидди. Маму и папу. Как они лежат там в крови.
      – Знаю, детка. Но ты должна выкинуть это из головы, слышишь? Тебе надо думать о завтрашнем дне да делами заняться. Отныне и впредь это единственное, что поможет тебе смягчить боль утраты.
      Глория резко повернулась к няне:
      – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Дел здесь хватает.
      – После того как Ханна и Джейси уехали, мне придется поскорее исцелиться. Хорошо бы уложиться за неделю, не так ли? Потому что теперь я отвечаю тут за все. Я Лолес, и я здесь главная, хотя у меня нет ни малейшего представления о том, с чего следует начинать. – Глория вздохнула и вздернула подбородок. – Но думаю, мне хотя бы надо попытаться. Потому что мама и папа мечтали превратить это ранчо в настоящий рай. И я должна воплотить их мечту в жизнь. Больше некому позаботиться о нашем доме.
      После столь храброй речи Глория вдруг поникла, и ее решимость погасла.
      – Господи, что я такое говорю? – запричитала она. – Я даже не представляю, как разводят скот. Я не умею управлять ранчо. Из-за меня здесь все придет в упадок.
      Глаза ее вновь наполнились слезами. Бедняжка готова была разрыдаться от жалости к себе. Прижав руки ко рту, она беспомощно взглянула на нянюшку, ища защиты и утешения. Бидди тут же бросилась на выручку своей воспитаннице.
      – Ты прекрасно со всем справишься. И помощников будет хоть отбавляй, помяни мое слово. Вот возьми, к примеру, Смайли. Он завсегда тут старшой был. Почитай, с тех самых пор, как твой родитель покойный здесь обосновался. Он знает, как тут и что, и будет продолжать управлять фермой. А Сордоу и сейчас, поди, на кухне пыхтит, завтрак готовит. Уж кто-кто, а он-то знает, какие припасы нужны и где их взять. Да и я на что-нибудь да сгожусь, да, милая? Уж Бидди о тебе позаботится. Вот видишь, тебе придется только присматривать туг за всеми, пока твои сестрички не вернутся.
      Чудесная картина, нарисованная доброй нянюшкой, успокоила Глорию. Впервые е того момента, как Джейси вчера вечером объявила о своем отъезде, Глория улыбнулась и облегченно вздохнула.
      – Ты права, – улыбнулась она. – Все у нас пойдет просто замечательно. Ханна и Джейси будут гордиться мной, когда вернутся. С нами ранчо станет еще лучше, чем было до их отъезда.
      – Вот это совсем другое дело! – Бидди просияла от удовольствия. – Наконец-то я слышу дельные слова, впервые за весь этот месяц. – Няня схватила руку Глории и крепко сжала ее. – Они будут гордиться моей деточкой, вот увидишь.
      – Бидди, ты больше не должна звать меня деточкой, – ворчливо возразила Глория, почувствовав, как энергия захлестывает ее. – Я уже взрослая женщина, хозяйка огромного ранчо. И еще – я Лолес. В моих жилах течет кровь моего отца, и я не нуждаюсь ни в чьей помощи.
      Бидди сурово поджала губы, и Глория смутилась.
      – Что случилось, Бидди? Ты обиделась?
      Няня тряхнула головой, от резкого движения ее тонкие седые волосы выбились из пучка.
      – Послушай-ка, – заявила она, с неожиданной силой хватая Глорию за руку. – Тебе еще не раз потребуется помощь. Хорошо, коли несколько стариков смогут тебя защитить, надумай убивцы напасть на нас снова. И чтобы я больше не слышала о гордости семейства Лолес и что ты сама сумеешь позаботиться о себе без посторонней помощи! Это все чушь. Нам нужно думать о том, как выжить. Так-тo вот. Я хочу, чтоб ты кой-чего мне обещала. Ежели вдруг кто предложит помочь, не отказывайся. Обещай мне, Глория Би. Дай мне слово.
      Раньше Глории просто не приходило в голову, что бандиты, убившие ее родителей, могут вернуться вновь, и слова Бидди испугали ее не на шутку.
      – Обещаю! Клянусь, Бидди, я так и сделаю. Ты правда думаешь, что они вернутся?
      Няня слегка ослабила хватку и мрачно кивнула.
      – Боюсь, что так. Мы ведь не знаем, детка, кто это сделал, и не знаем, почему мою обожаемую душечку Катрин и твоего отца пристрелили в их собственном доме. Так что придется смотреть в оба. Нам остается не так уж мало – всегда быть настороже и вести себя осмотрительно. Ну и жить как жили, разумеется.
      Сказав это, Бидди отпустила руку Глории и обернулась, вглядываясь в степь, раскинувшуюся за изгородью, окружавшей дом Лолесов. Шагнув вперед, она махнула своей короткой пухлой ручкой, приглашая Глорию подойти к низким перилам, окаймлявшим деревянную веранду.
      – Посмотри-ка сюда, детка. – Глория охотно повиновалась.
      – Что случилось? – Она обвела взглядом окрестности, но не заметила ничего интересного. Лишь пожухлая осенняя трава колыхалась на ветру. – Бидди, ты что-то заметила? – нетерпеливо спросила Глория, не дождавшись ответа. – Что ты хотела, чтобы я увидела?
      – Твоих сестренок, – отозвалась наконец нянюшка.
      Глория почувствовала неприятную пустоту в желудке. Неужели добрая милая старушка Бидди тронулась умом? Сознает ли она вообще, что происходит вокруг нее? Вроде бы раньше никаких признаков слабоумия она за няней не наблюдала. Правда, Бидди все утро что-то ворчала себе под нос, еще до отъезда Джейси. А позже она обошла весь дом, проверяя окна на обоих этажах, и что-то высматривала сквозь щели между шторами. И так два раза подряд. «Пожалуй, стоит заставить ее выложить все как есть», – решила Глория и набрала в грудь побольше воздуха.
      – Бидди, как я могу увидеть здесь своих сестер? Ты ведь знаешь, Ханна в Бостоне. Помнишь, в прошлом месяце пришло письмо от родственников со стороны мамы и Ханна уехала, решив, что эти люди могут быть причастны к смерти наших родителей?
      Бидди кивнула в ответ.
      – Разумеется, помню.
      Глория встревоженно заглянула в светло-голубые глаза няни, но увидела лишь спокойный внимательный взгляд. И все же она испугалась.
      – Хорошо. А как насчет Джейси? Помнишь, она уехала из-за сломанной шпоры? Она уверена, что здесь был кто-то из бывшей папиной банды, именно в тот день, когда случилась…
      Бидди сердито поджала губы:
      – Я еще не выжила из ума, Глория. Мне хорошо известно, где сейчас находятся твои сестры. Но твоя мать так хотела бы видеть их здесь, на холме, целыми и невредимыми, вот я и высматриваю их. Но они уже вылетели из гнезда, мои голубки. И я ничем не могу им помочь. А ты здесь, со мной. И уж я-то присмотрю за тобой, будь уверена. Надеюсь, с моей девочкой ничего не случится. Я все для этого сделаю, помяни мое слово. Все сделаю.
      Сгорая от стыда из-за того, что позволила себе усомниться в рассудке нянюшки, Глория опустила глаза и уставилась на свои башмаки.
      – Я знаю, Бидди, – пробурчала она. – Прости меня. Просто… Я бы так хотела, чтобы мама и папа снова были здесь, с нами. И Старый Пит. И все его собаки и кошки.
      Бидди вздохнула.
      – Я тоже, детка. Мне их ужас как не хватает. – Няня приняла озабоченный вид и потянула Глорию за руку. – Пошли, – решительно проговорила она. – Твоя упрямая сестрица уехала. А ты, если не войдешь сейчас в дом, того и гляди, замерзнешь тут насмерть, все ж таки октябрь на дворе.
      Но Глорию не так-то просто оказалось увести. Она даже не шевельнулась. «Если уж я осталась здесь за старшую, не следует позволять няне командовать», – рассудила юная леди.
      – Ты иди в дом, а я схожу проверю, как там Смайли управляется с…
      Но тут Бидди тихонько шлепнула ее по губам, чтобы заставить замолчать.
      – Тише, Глория. Слышишь?
      – Слышу – что? – Глория смогла расслышать лишь панические нотки в звуках собственного голоса. От ужаса она закусила губу. Неужели это возвращаются убийцы?
      Бидди вытянула шею, прислушалась, а затем потащила Глорию за собой к перилам крыльца. Здесь она ее отпустила и, вытянув руку, показала пальцем на дорогу.
      – Гляди-ка. Кого это принесло сюда в эдакую рань, черт подери? До наших ближайших соседей полдня пути верхом.
      Глория во все глаза смотрела на дорогу. И вот она уже узнала непрошеных гостей. По укатанной дороге двигалась повозка под охраной двух верховых. По соседству жила только одна семья, но от них добираться сюда пришлось бы действительно полдня, не меньше.
      – Это Торны, – заявила она с недовольной гримасой. – Они не смогут въехать в ворота, там люди Смайли.
      – Посмотрим, – проворчала Бидди.
      Глория бросила на нее быстрый взгляд. В повозке, откинувшись на мягкие подушки, сидели мужчина и женщина. Длинноногая серая лошадь, привязанная к дверце, трусила рядом. Как и предполагала Глория, люди Смайли, охранявшие ворота, храбро выступили вперед с ружьями наперевес, преграждая путь гостям. Повозка остановилась прямо под табличкой, извещающей о том, что отсюда начинаются владения семейства Лолес.
      Сердце Глории учащенно забилось. В мужчине, управлявшем повозкой, она узнала Райли, старшего сына Торнов. Сейчас он переговаривался о чем-то с ребятами Смайли, показывая рукой в сторону усадьбы. Глория перевела взгляд на верховых, которые отстали от повозки на добрых двадцать ярдов и не спеша скакали по пыльной, изрезанной бороздами дороге. Наверняка это еще двое соседских сыновей.
      – Как ты думаешь, что им тут нужно? – спросила Глория.
      – Откуда же мне знать, чего им тут надо? Не я ж их сюда пригласила, право слово. Да и когда б я успела это сделать, скажи на милость?
      Бидди ощетинилась и принялась защищаться так яростно, что у Глории сразу возникли подозрения. Глория повернулась и схватила пухлую руку няни.
      – Все утро ты кого-то высматривала в окно. А теперь они здесь. Как прикажешь это понимать?
      Старательно пряча глаза, Бидди огрызнулась в ответ:
      – Даже не знаю, о чем это ты. Просто соседи решили нас навестить, только и всего. Что в этом плохого?
      Глория задохнулась от возмущения, ее голос сорвался на свистящий шепот:
      – Что в этом плохого?! Торнов здесь никогда не жаловали, и тебе это отлично известно. Папа позволял Луизе Торн появляться на нашей земле, когда она приезжала к маме, но не более того. И то он с трудом терпел ее присутствие. Ты хорошо знаешь, с каких пор так повелось.
      – Я много чего знаю, детка. Но, сдается мне, не появление миссис Торн так тебя огорчило, верно? Думаю, речь идет о ее сыне Райли. Я это знаю, и ты тоже знаешь. Глянь-ка, наши ребята их пропустили. Веди себя как подобает леди, слышь?
      Глория повернулась, чтобы посмотреть на нежданных гостей. Как ни странно, Торнов действительно впустили в ворота. Люди Смайли никогда бы этого не сделали, если бы их специально не предупредил кто-то из усадьбы.
      «Что на этот раз задумала моя нянюшка? "Веди себя как подобает леди…" Как бы не так». Явился Райли Торн по приглашению или нет, теперь ей придется уделять ему внимание, размышляла Глория, кипя от негодования. Интересно, что он о себе возомнил, этот Торн? Думает, раз папы нет в живых, то их земельные споры и давнишняя вражда забыты? Едва сдерживая ярость, Глория молча наблюдала, как повозка приближается к дому. И тут заговорила Бидди, привлекая к себе ее внимание.
      – Ну вот, они уже здесь. И ты обязана оказать им должное уважение, как это делала твоя дорогая матушка. Вражда враждой, а твоя мать считала Луизу Торн своей подругой.
      – Я буду вести себя любезно с миссис Торн. Ради мамы. – Пойдя на эту уступку, Глория демонстративно отвернулась от повозки. Скрестив руки на груди, она сурово поджала губы и нахмурилась. Вскоре повозка остановилась у крыльца, Бидди поздоровалась с гостями, из повозки раздалось ответное приветствие, но Глория упорно молчала.
      Она, конечно, слышала, как повозка въехала во двор. «Да хоть бы все эти Торны провалились в преисподнюю, их тут только и не хватало», – ворчала про себя Глория, что, впрочем, не помешало ей бросить незаметный взгляд на Райли. Глории очень хотелось узнать, изменился ли Райли за последние пять лет. Она увидела его, и у нее перехватило дыхание. Высокий, мускулистый. Настоящий мужчина. Совсем не тот тощий и нескладный юнец, каким она его помнила.
      Интересно, он красивый? Глория бросила вороватый взгляд на лицо Райли, но оно было скрыто широкими полями шляпы, и ей не удалось его разглядеть. «Хоть бы он снял свою дурацкую шляпу, чтобы я могла…» Тут Райли заметил ее взгляд и вежливо поклонился. Глория моментально приняла суровый вид и отвернулась. Ей не о чем говорить с ним.
      Зато ей страшно захотелось кое-что сказать няне. Склонившись к коротышке Бидди, Глория в ярости прошептала:
      – Ну вот я осталась тут одна. Последняя из рода Лолес, кто еще способен позаботиться обо всех и о хозяйстве. И что я вижу? Явились Торны. Если речь пойдет о наших пастбищах…
      – Тихо, детка, – шикнула Бидди. – Может, земля тут и вовсе ни при чем? Ты ведь не хочешь, чтобы они тебя услыхали.
      Глория расправила плечи и нарочно повысила голос:
      – Да пускай слышат, мне все равно. Теперь это моя земля, и я буду делать то, что считаю нужным. – Бидди притянула ее к себе и зашептала на ухо:
      – Ты только погляди на себя. Да твоя бедная мама, должно быть, в гробу перевернулась…
      – Эй! Глория! Бидди! Доброе утро! – раздался громкий голос Луизы Торн. – Надеюсь, мы не слишком рано?
      Высвободившись из цепких объятий Бидди и бросив ледяной взгляд на Райли, Глория растянула губы в улыбке и попыталась придать лицу приветливое выражение.
      – Ну что вы, миссис Торн, – пропела она сладким голоском. – Нам всегда очень приятно вас видеть.
      Внезапно ее руку пронзила такая боль, что Глория едва удержалась от слез. «Черт бы побрал эту Бидди! – возмутилась она про себя. – Надо же так ущипнуть».
      Глория бросила еще один быстрый взгляд на Райли и восхитилась, увидев, как он ловко спрыгнул с повозки. Она по достоинству оценила его длинные сильные ноги и уверенную грацию движений. У Райли Торна была отличная фигура. Он помог матери спуститься на землю, а потом повернулся к Глории:
      – Доброе утро, мисс Бидди, мисс Глория. Мама настояла, чтобы мы навестили вас. Она хочет предложить вам свою помощь.
      Глория недоуменно посмотрела на Луизу Торн, крепко сбитую темноволосую веселую женщину.
      – Помощь? Но зачем?
      – Затем, милое дитя, что совершенно никуда не годится взваливать, на свои хрупкие плечи тяжелую мужскую работу. – Луиза Торн с трудом преодолела две ступеньки, ведущие на веранду. На ее добром лице мелькнула сочувственная улыбка. Огрубевшей от работы рукой она погладила Глорию по щеке. – О чем только думала Джейси, когда так поспешно бросила тебя и уехала? Должно быть, твоей маме стало неуютно там, на небесах, когда она увидела, что ее маленькая девочка осталась совсем одна.
      Сочувствие доброй женщины было таким искренним, что подбородок Глории предательски задрожал. Она опустила голову и попыталась взять себя в руки.
      – Спасибо, миссис Торн, но я здесь не одна. Со мной Бидди, и Смайли, и все остальные… – Внезапно Глория подняла голову и удивленно уставилась на соседку: – А откуда вы узнали, что Джейси уехала? Она и сама не думала, что ей придется выехать в Таксон, пока мы не получили письма от Ханны, а это случилось только вчера, после обеда.
      Бидди и Торны – мать и сын – застыли в растерянности. Стало так тихо, что Глория даже различила шум ветра и голоса работников на конюшне. Было слышно, как лают собаки и квохчут куры. Так, значит, это правда. Ее предали. Глория повернулась к няне, лицо которой пылало от смущения, и гневно набросилась на нее:
      – Бидди Дженсен, как тебе не стыдно! Выходит, ты еще вчера послала кого-то к Торнам? И это их ты высматривала все утро, да? Я не могу поверить, что ты…
      – Помолчи-ка, Глория!
      Она раздраженно обернулась к Райли:
      – Может, тебе лучше заняться собственными… – Неожиданно Торн схватил ее за руку и толкнул в сторону ступенек. Две пожилые дамы остались на крыльце.
      – Вы, леди, присядьте и побеседуйте, – скомандовал им Райли. – Джон и Зик подождут нас на холме. Я бы хотел сказать пару слов мисс Лолес.
      Бидди и миссис Торн подхватили свои юбки и в тот же момент исчезли в доме, плотно притворив за собой дверь. Терпение Глории кончилось.
      – Если ты думаешь, что можешь врываться в мои владения и вести себя столь наглым образом, ты глубоко заблуждаешься.
      Райли взглянул на Глорию, и его темные глаза на мгновение вспыхнули словно у хищника, выследившего свою дичь.
      – Я надеялся, что ты способна хотя бы на обычную вежливость…..
      Услышав звук его голоса, низкий и проникновенный, Глория дрогнула. По телу ее пробежала дрожь, лишая ее остатков мужества.
      – Я… я способна, – смущенно пробормотала она, с трудом выдерживая пристальный взгляд Райли. – Только держи свои руки подальше от меня, – добавила Глория, с трудом переводя дыхание.
      Но он и не подумал повиноваться и держал ее за руку, не позволяя ей отвернуться. Сердце ее учащенно забилось, во рту пересохло. Казалось, еще мгновение, и она не выдержит. Но в следующий момент Райли вдруг отпустил ее и отступил на шаг, и она чуть не упала. Опустив глаза, Глория тщательнейшим образом разгладила свое платье, хотя в этом не было особой нужды. Ее сердце по-прежнему готово было выскочить из груди, руки дрожали, а в животе образовалась противная пустота. Но все это было легко объяснить – старший сын папиного врага стоял перед ней здесь, на ее земле – земле Лолесов.
      – Ты очень изменилась, Глория.
      И каковы эти перемены, хотелось бы ей знать? Наконец Глория подняла голову и встретила взгляд Райли. Его глаза, темно-карие, почти черные, сверкали из-под полей шляпы, бросавшей тень на смуглое лицо. Глория увидела лишь прямой нос и крупный рот молодого Торна.
      – Ты тоже изменился, – ответила она неохотно. – Пять лет – немалый срок.
      – Я тоже так думаю, – согласился Райли и замолчал. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Глория сказала первое, что пришло ей в голову:
      – Я вижу, ты стал настоящим мужчиной. Ты уже не тот мальчишка, которого я помню и с которым мы вместе играли, когда твоя мама приезжала к нам… И ты давно уже не приходишь в наш дом вместе с ней.
      Губы Райли дрогнули. Он едва сдержал ухмылку.
      – Я уже слишком взрослый, чтобы ездить в гости вместе с мамой. – С этими словами Торн повернулся, шагнул к повозке и принялся отвязывать серую лошадь, ту самую, которая была привязана к дверце. Лошадь была крупной и сильной.
      Следя за каждым движением Райли так, будто ей никогда раньше не приходилось видеть живого мужчину, Глория громко спросила:
      – Так это Прайд? Тот годовалый жеребенок, о котором ты говорил, когда мы в последний раз виделись?
      Продолжая развязывать узлы на сбруе, Райли окинул Глорию задумчивым взглядом.
      – Это было пять лет назад.
      Глория почувствовала, что на нее накатила слабость. Если бы она была в состоянии сдвинуться с места – а на это не было никакой надежды, – она убежала бы туда, где Бидди разбила лужайку с дикими цветами, и спряталась бы там. Ну зачем она так глупо себя выдала? Показала, что все эти пять лет она помнила имя, которое он дал какой-то глупой лошади? Но даже пойманная с поличным, она упрямо переспросила:
      – Так это он?
      Райли ласково провел рукой по крепкой, мускулистой шее жеребца.
      – Ага, он самый. Только за это время он вырос и его пришлось кастрировать.
      Глория заморгала, справляясь с потрясением.
      – Райли Торн! Как не стыдно говорить о таких вещах! – Торн недоуменно поднял брови, но ничего не ответил и молча зашагал назад, к ограде, а Глорию вдруг захлестнула злость.
      Может быть, внешне он и превратился в мужчину, но для нее он по-прежнему остался противным, надоедливым, вредным мальчишкой. И также, как тогда, ответа от него не услышишь. Даже если от этого ответа будет зависеть твоя жизнь, он лишь внимательно посмотрит на тебя и промолчит, оставив свои мысли при себе. Он и в детстве был таким же и теперь ничуть не повзрослел. А вот Глория была прелестным ребенком. Каждый подтвердит. Никто не мог устоять перед ее очарованием, даже два братца Торна, которые сейчас ждали там, на холме. Никто, кроме Райли. Глория покачала головой. Неужели он; как и прежде, неуязвим и абсолютно равнодушен к ее чарам? Или ей только казалось, что он не поддается ее обаянию? В конце концов, пускай он и стал мужчиной, но ведь и она теперь превратилась в женщину. Почему бы ей не попробовать на нем свои силы? И, не успев додумать эту мысль до конца, Глория выпалила:
      – Райли, посмотри на меня.
      Он охотно подчинился: заломил вверх поля своей шляпы, скрестил руки на широкой груди… и выжидающе уставился на нее…
      Глория была близка к панике. Похоже, с Райли особо не пошутишь. В его темных глазах ясно читался вызов. Она быстро отбросила всякие мысли о флирте и теперь мучительно пыталась подобрать слова, чтобы хоть как-то выйти из глупого положения.
      – Хм-м, вы тут надолго?
      – Это зависит от тебя.
      Щеки Глории вспыхнули. Голос Райли звучал как приглашение к поцелую. Или ей это только показалось? Сегодня все с самого утра идет черт знает как. Изобразив непонимание, Глория уточнила:
      – Я хотела спросить, что привело вас сюда?
      – Хороший вопрос. Может, прогуляемся немного? А, Глория?
      Ее охватило раздражение. Да, он нисколько не изменился. Глория недовольно скривилась и нарочито громко вздохнула.
      – Нет, – недовольно пробурчала она. – Я думаю, тебе стоит сесть на своего жеребца и ехать домой.
      Райли недоверчиво прищурился:
      – Это твой окончательный ответ?
      «Да», – хотела сказать Глория, но не смогла вслух произнести это слово. Мама не одобрила бы его, что уж говорить о Бидди… Это просто невежливо. Повторяя себе, будто это единственное, что ее останавливает, Глория нерешительно промямлила:
      – Ну, ты ведь проделал такой долгий путь. Пожалуй, у меня найдется несколько минут, прежде чем мне придется заняться… – «Заняться – чем? Думай, Глория». Но ничего подходящего ей в голову не пришло, и она лишь угрюмо добавила: – Кое-какими важными делами.
      Похоже, Райли все отлично понял, будь он неладен! Коснувшись рукой края шляпы, Торн насмешливо заговорил:
      – Да, мэм. Мне бы не хотелось отрывать хозяйку от «важных дел». – С этими словами он повернулся и пошел прочь.
      Глория осталась стоять на месте. «Может, он ожидает, что я за ним побегу?» Что ж, надо признать, именно так она и поступила. Глория рванулась вслед за удаляющейся высокой фигурой. Райли ничего не сказал, только чуть замедлил шаг, чтобы ей не пришлось бежать. Теперь они медленно шли рядом. Глория осторожно бросила на него взгляд из-под ресниц, но увидела лишь профиль, точнее, красиво очерченный подбородок. Внезапно ей захотелось плакать. Ну зачем этот ужасный Райли Торн стал таким привлекательным мужчиной? Высоким, стройным, мускулистым? Разве это справедливо? Ведь он Торн! Но ее неудержимо влекло к нему, как будто магнитом притягивало.
      Неожиданно Райли посмотрел на нее. Глория заметила его взгляд, и ее щеки залил румянец. Она даже подумала, что: никогда еще так сильно не краснела. Глория быстро отвернулась и попыталась переключить мысли на что-нибудь другое. Она принялась внимательно изучать двор, сарай, конюшни, спящую на солнце собаку.
      – Глория, я давно хотел увидеть тебя и сказать, что искренне сочувствую твоему горю. Мне действительно очень жаль.
      Глория остановилась, не в силах поднять глаза. Райли застал ее врасплох своим признанием. Наконец она вскинула голову и посмотрела на гряду холмов, пытаясь сдержать подступавшие слезы.
      – Все в порядке, – пробормотала она. – Твоя мать приезжала. Этого вполне достаточно.
      – Наверное. – Райли немного помолчал. – Мама рассказывала мне, что здесь творилось в тот день… Теперь же, я вижу, все более или менее устроилось.
      Глория глубоко вздохнула и только потом смогла заговорить.
      – Да. Никогда и не скажешь, что всего лишь месяц назад… – Она не смогла закончить фразу: помешали подкатившие к глазам слезы. Не желая продолжать разговор на мучительную тему, она быстро зашагала по дорожке, и Райли, конечно, последовал за ней.
      Они не успели отойти далеко от дома, когда Торн остановился.
      – Я должен был приехать. Когда я думаю о том, что довелось тебе пережить, а также твоим сестрам и Бидди в тот день, мне хочется крушить все подряд. – Райли перевел дыхание. – Я хочу сказать, что мне правда очень жаль, Глория. Я много думал о тебе и переживал. Мне не следовало оставаться в стороне.
      Глория хорошо знала, что его удерживало – нескончаемая распря между Торнами и Лолесами по поводу земель. Но неожиданное признание и искреннее участие Райли настолько ее смутили, что она не стала вспоминать об этом.
      – Спасибо тебе, – растерянно пролепетала она. – Но не стоит беспокоиться. Что касается похорон… что ж, мы все тогда были не в себе. Я бы сейчас не смогла сказать, кто был здесь в тот день, а кого не было.
      Повинуясь порыву и желая утешить Райли, Глория схватила его за руку и вдруг замерла, потрясенная. Она тысячу раз прикасалась к нему в детстве, но тогда все выглядело по-другому. Ее теперешнее ощущение не поддавалось описанию. Это было что-то новое. Более чувственное, что ли. Заметив пристальный взгляд Райли, Глория отдернула руку и спрятала за спину.
      – Я просто… Тебе не нужно присматривать за мной. Я сама могу о себе позаботиться.
      – Не сомневаюсь. – Неожиданно Райли опустил глаза вниз – что-то на земле привлекло его внимание, – и Глория проследила за его взглядом. У ног Торна жалобно мяукал полосатый котенок. Райли нагнулся, подхватил маленький пушистый комочек и бережно устроил у себя на груди. Некоторое время он молчал, поглаживая котенка, и вдруг заговорил, казалось, обращаясь к животному: – Самой заботиться о себе – довольно скучное занятие. Ты никогда не думала, что кто-нибудь мог бы предложить тебе помощь?
      Она улыбнулась и кивнула в ответ. И только потом поняла, что она наделала. Боже милосердный, она чуть было не…
      К счастью, сейчас все его внимание было поглощено котенком. Глория была готова затопать ногами от ярости. Да, она нуждалась в помощи. Она напугана до смерти, просто потеряла голову от страха. Но ведь она Лолес! Ей не следует забывать об этом. А она изменила своей семье, предала все, что было дорого ее близким. Все Лолесы были сильными. Кроме нее. Ее родные знали об этом, да и сама Глория это понимала. И вот результат – она готова броситься на шею первому встречному, кто пожелает предложить ей помощь. К несчастью, этим человеком оказался именно Торн. И самое неприятное – ей очень хотелось принять эту помощь. Но хуже всего было то, что ее влекло к Райли. А он в это время сидел на корточках и играл с котенком.
      С трудом сдержав порыв броситься в объятия Райли и по-детски расплакаться у него на груди, Глория повернулась к нему спиной. Внимательно разглядывая свои ногти, она проворчала:
      – Вставай, Райли. Когда ты так сидишь, мне начинает казаться, будто ты просишь милостыню или собираешься сделать мне предложение.
      Райли, как обычно, немного помолчал.
      – По-моему, это почти одно и то же. Но меня трудно заподозрить как в том, так и в другом.
      Уязвленная его ответом, Глория нахмурилась и прижала руку к груди.
      – Ну что ж, это совсем не плохо. Ведь твое имя – Торн. А я – Лолес. Наши семьи слишком, долго враждовали друг с другом. Но даже если бы это было не так, мы все равно не могли бы… я бы не стала…
      Стоя по-прежнему спиной к Райли и делая вид, что ее заинтересовала конюшня, Глория замолчала. Зачем она говорит ему это? И как теперь сгладить неловкость?
      – Черт побери, Райли, я вовсе не думала, что ты… Вот проклятие, как тебе удалось заставить меня такое сказать?
      Слова Глории повисли в воздухе. Шурша юбками, она резко повернулась к Торну. Он уже стоял, вытянувшись во весь рост, во взгляде его был холод.
      – Извини, – растерянно пролепетала Глория. – Я вовсе не хотела сказать ничего обидного. Просто…
      – Тебе не нужно извиняться.
      Холодный, официальный тон Райли задел Глорию, и она заговорила о том, о чем говорить не собиралась.
      – Даже если бы я думала иначе, сейчас для этого неподходящее время. Мы с сестрами поклялись на крови отомстить за смерть наших родителей, и мой долг вести дела здесь, на ранчо, чтобы Ханне и Джейси было куда вернуться. Мои сестры рассчитывают на меня – впервые и жизни. Я должна оправдать их надежды.
      – Никто не пытается мешать тебе в этом, – Райли глубоко вздохнул, всматриваясь в даль. Когда он вновь взглянул на Глорию, его лицо было хмурым, а в уголках губ залегли жесткие складки. – Я явился сюда как твой ближайший сосед, из простого дружеского участия, чтобы выяснить, не могу ли я тебе чем-то помочь. Больше ничего.
      Какие добрые, великодушные слова! А она ведет себя как избалованный ребенок. Сгорая от стыда, Глория опустила голову.
      – Прости, меня, Райли. Я сама не знаю, что на меня нашло. Сначала уехала Ханна, а теперь и Джейси. Потом мы поссорились с Бидди, и в завершение всего появился ты. Я не знаю, чего еще ожидать.
      Она попыталась заглянуть в глаза Райли. На мгновение ей показалось, что его красота делает его недосягаемым, и сердце ее болезненно сжалось.
      – Я благодарна тебе за сочувствие, но у нас все в порядке. Нам… нам вовсе не нужна помощь.
      – Ты хочешь сказать, что не примешь помощь ни от одного из Торнов, так? – Черты лица Райли заострились. – Сейчас не самое подходящее время, чтобы проявлять упрямство и ненужную гордость, Глория. Существует кое-что такое, о чем ты и понятия не имеешь. Тебя подстерегает множество опасностей, и я бы не хотел, чтобы ты оставалась здесь одна, без всякой защиты. Ханна или, Джейси справились бы лучше…
      – Ты так считаешь? Думаешь, я не смогу позаботиться о себе и ранчо?
      Так и есть. Все вокруг, в том числе и Торны, были абсолютно уверены, что Глория даже одеться не может без посторонней помощи. Мгновенно забыв, что буквально секунду назад она находила этого мужчину чертовски привлекательным, Глория выпрямилась и решительно погрозила пальцем своему бывшему товарищу по детским играм.
      – Послушай-ка меня, Райли Торн. Да, я самая младшая, но я учусь. И учусь очень быстро. Я еще докажу тебе, что не нуждаюсь ни в чьей помощи.
      Райли недоверчиво поднял брови:
      – Похоже, сейчас в тебе говорит ваша проклятая порода. Знаменитая лолесовская гордыня, будь она неладна. Тебя считают милой и доброй. Должно быть, я единственный, кому удалось заглянуть за этот фасад и увидеть там заносчивую, высокомерную девчонку.
      После такого оскорбления Глория с шумом втянула в себя воздух и бросилась в атаку.
      – Что ж, спасибо на добром слове! Неужели ты проделал такой долгий путь лишь для того, чтобы рассказать мне о моих недостатках?
      Райли сердито взглянул на нее, но быстро взял себя в руки и заговорил убийственно спокойным тоном:
      – Нет. И я не стану мешать тебе. Что ж, делай по-своему, как ты считаешь нужным. Только не морочь мне голову.
      «Он сказал "Не морочь мне голову"? – Глория даже рот раскрыла от удивления. – Так он все-таки что-то испытывает ко мне? Вот это номер!» Торжествуя, Глория показала язык вслед удаляющемуся Райли. Торн не мог заметить этот жест и все же внезапно остановился и обернулся. Глория едва успела сделать серьезное лицо и гордо вздернуть подбородок. Несколько долгих секунд Райли молча смотрел на нее и наконец заговорил:
      – Я приехал, чтобы сказать, что не могу спокойно спать по ночам, думая о том, как ты тут обходишься одна. Вокруг полно всякого сброда. По этим холмам бродят бандиты и головорезы. Может, именно они повинны в гибели твоей семьи. Если бы ты дала себе труд хоть немного подумать, ты бы поняла, что Смайли и его люди не могут охранять тебя день и ночь и одновременно заниматься скотом. – Райли замолчал, смерил Глорию сердитым взглядом и добавил: – Ты можешь, конечно, попробовать, Глория… но тебе не удастся выгнать меня отсюда.
      – Я уже это сделала, – заявила Глория. – Будь любезен оставить мои владения.
      – Ну нет. Я уже здесь. И я останусь, пока не вернется хотя бы одна из твоих сестер. И имей в виду – меня совершенно не волнует, нравится тебе это или нет, леди босс.

      – Итак, миссис Торн, судя по всему, ваш Райли уже сказал моей Глории, что собирается остаться. – Бидди сложила свои короткие пухлые ручки на круглом животе и бросила взгляд во двор. Луиза Торн подошла к окну, и Бидди ткнула пальцем в приближающуюся стройную фигуру Райли. Он быстро шагал в сторону дома, а вслед за ним торопилась Глория, продолжая что-то ему доказывать.
      «Уж молодой Торн сумеет встряхнуть девчонку так, что она забудет про траур, – подумала Бидди, довольно улыбаясь. – Парню всегда удавалось вывести Глорию из себя всего лишь одним своим присутствием».
      – Господь всемогущий! Бидди, ты говоришь, она страшно разозлилась, когда я случайно проболталась о наших планах? Да ты только взгляни на это бедное дитя! Эх, всему виной мой длинный язык. Что же нам теперь делать?
      Продолжая с удовольствием наблюдать за молодежью, Бидди невозмутимо ответила:
      – А ничего не делать. Как вы говорите, Господь всемогущ, вот пусть он сам и разберется. – Бросив последний взгляд на Глорию и Райли, Бидди повернулась к Луизе Торн: – Спасибо, что уговорили Райли приехать к нам. Жаль только, Зик и Джон не захотели зайти, так и стоят там, на холме.
      Не отрывая взгляда от окна, Луиза махнула рукой, отметая разом и благодарность, и сожаление:
      – Упрямые мальчишки, настоящие Торны, каки их старший братец. Я им все уши прожужжала, даже готова была связать Райли по рукам и ногам, силой затащить на ранчо Лолес и заставить здесь остаться. А Бен? Он буквально позеленел от злости. Вот как повел себя мой муж! Я скажу, кого тебе надо благодарить. Того беднягу, которого ты послала к нам с запиской. Да его едва не пристрелили, когда он отдавал мне твое послание.
      Луиза бросила лукавый взгляд на Бидди и ухмыльнулась:
      – Но уж теперь Райли не удастся выставить вон. Наша милая малышка Глория умудряется всякий раз доводить его до белого каления. Стоит ей только взглянуть на него своими прелестными глазками, и мой мальчик превращается в воск в ее руках. Только он никогда в этом не признается.
      Бидди улыбнулась в ответ. Неожиданно доброе открытое лицо Луизы приняло озабоченное выражение. Она с тревогой повернулась к Бидди.
      – Ты ведь знаешь, что он любит Глорию, правда? – Бидди вздохнула.
      – Да уж. Мы все знаем об этом еще с тех пор, когда Глория была совсем маленькой, а Райли было тогда шесть лет. Если и есть кто-то, кто не догадывается об этом, так это сама Глория. И это как раз, может, и к лучшему, потому что вряд ли ваш мистер Торн был бы счастлив с такой женой.
      Теперь вздохнула Луиза:
      – Да Бен скорее умрет, чем позволит Райли жениться на Глории! Но что бы там ни думал его отец, Райли это не остановит, коли уж он сделал свой выбор. Запомни, если и эта девочка испытывает к нему те же чувства, неприятностей нам не миновать. – Бидди покачала головой:
      – Я знаю. И все же пусть все идет своим чередом. Мне некого винить, кроме себя. Это я попросила его приехать и свела этих детей вместе. – Произнеся это, Бидди посмотрела в лицо своей собеседнице и заметила, что Луиза явно колеблется, не решаясь высказать какую-то мысль. Бидди поджала губы и проговорила: – Ну давайте же, выкладывайте. Что бы это ни было, лучше обсудить все сейчас.
      – Ты права, – сдалась миссис Торн. – Среди фермеров начались разговоры, что хорошо бы забрать у вас пастбищные земли. Я боюсь, что одними словами тут дело не обойдется. Они без конца собираются вместе, шумят и мутят воду.
      – Господь не даст нас в обиду, – высказалась Бидди, прижимая руку к горлу. Она снова бросила взгляд за окно и оглядела далекие холмы. – Эта земля не стоит того, чтобы затевать из-за нее кровную вражду. Ведь это всего лишь трава для скота.
      – Но ведь именно Джей-Си выступил зачинщиком в этом конфликте, – тихо ответила Луиза.
      – Я знаю. Ладно, пойдемте спасать вашего сына от гнева Глории Лолес.
      Леди обменялись заговорщическими взглядами и быстро покинули кухню. Они пересекли холл, миновали большую комнату и остановились, услышав, как хлопнула входная дверь. В дом ворвался Райли, за ним спешила Глория и гневно кричала:
      – Я должна была понять, что у тебя на уме, еще когда ты отвязывал свою лошадь от повозки!
      Бидди вцепилась в крест, висевший у нее на шее. Может, ей не следовало просить Райли остаться? Но теперь все равно уже слишком поздно – в руках у Райли была целая куча вещей, а на лице написана твердая решимость поступать так, как он считает нужным. Парень отлично держался и не обращал на Глорию ни малейшего внимания, а она пыталась ему помешать, цепляясь за его куртку и громко ругаясь. Бидди смотрела во все глаза, как Торн, не сказав никому ни слова, молча поднялся по лестнице на второй этаж, где располагались спальни.
      Дамы обменялись взглядами. Мать Райли выглядела растерянной. Бидди решила, что пора положить этому конец. В конце концов, эту кашу заварила она сама.
      – Глория Би, как ты себя ведешь? Что за манеры? Я-то думала, что получше тебя воспитала.
      Эта неумелая попытка успокоить юную леди вызвала бешеную вспышку гнева у Глории.
      – А как еще можно вести себя с этим Райли? – Глория в ярости наступала на Бидди, как будто та была курицей, которую следовало немедленно водворить в курятник. – Скажи ему, что он не должен здесь оставаться! – кричала Глория, тыча пальцем в Райли. – Скажи ему, что его тут никто не ждал и его присутствие здесь никому не нужно. Скажи, чтобы он немедленно покинул наше ранчо.
      Прежде чем Бидди успела открыть рот, Райли, нарочито шумно поднимавшийся по лестнице, остановился на ступеньке и крикнул:
      – А что будет, если я не послушаюсь, Глория?
      – Тогда я прикажу моим людям вышвырнуть тебя вон, Райли Юджин Торн! Вот что будет, – заявила она. – Тебя, и твою лошадь, и твою повозку, и твою ма… – Внезапно Глория заметила миссис Торн и замолчала, покраснев от стыда.
      Потрясенная чудовищной бестактностью Глории, Бидди, сурово поджав губы, сложила руки на животе. Воцарилась зловещая тишина. Глория до боли закусила губу и испуганно смотрела на няню. Та сурово сверлила взглядом свою бесценную воспитанницу. «Каким же ласковым и прелестным ребенком она была, и вот поди ж ты. Правду говорят – она дьявольски избалована».
      В голосе Бидди не было и следа привычной нежности, когда она заговорила:
      – Ты помнишь, что обещала мне всего лишь час назад? Я имею в виду помощь соседей. И что теперь? Ну-ка взгляни на себя со стороны. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
      Глория, заморгав, вцепилась обеими руками в грубую шерстяную ткань юбки. На ее лице появилось виноватое выражение, а между красиво очерченными бровями залегла глубокая морщинка.
      – Простите меня, миссис Торн. Я не хотела проявить неуважение к вам. Просто… Райли нельзя здесь оставаться. Разве вы не можете объяснить ему это?
      Бидди избавила Луизу от необходимости отвечать на этот вопрос.
      – Ничего подобного она делать не станет. Я пригласила их сюда, и они здесь останутся. Это мои гости. Ты думаешь, мисс Лолес, что вправе указывать мне, кого можно и кого нельзя принимать в этом доме?
      Глория, сгорая от стыда, бросилась на грудь своей нянюшке, громко рыдая и бормоча извинения.
      – Ну что ты, Бидди, я вовсе не хотела сказать… Конечно, тебе совершенно незачем спрашивать у меня разрешение. Ведь ты член моей семьи. Я люблю тебя. Прости меня, мне так жаль. Я сама не знаю, что со мной сегодня творится.
      «Уж мне-то хорошо известно, что с тобой сегодня творится», – подумала Бидди. Ласково погладив Глорию по стройной спине, она подняла глаза на Райли, который все еще стоял на ступеньке, и взмахнула рукой, давая понять, что он может подняться в спальню. Тот кивнул в ответ и вскоре скрылся в коридоре.
      Отстранив от себя Глорию, Бидди вытерла заплаканное лицо своей дорогой девочки и пригладила ее темно-рыжие волосы. В последнее время, после всех печальных событий в семье Лолес, Глория обычно закручивала волосы в узел на затылке, теперь же они растрепались и свисали на шею.
      – Ну полно, полно, детка. Я знаю, ты не хотела сказать ничего плохого. Поди-ка извинись перед миссис Торн. Мальчики уже давно ждут ее за воротами.
      Глория опустила голову и, заплакав, повернулась к Луизе:
      – Простите меня, пожалуйста. Я сама не своя после… с тех пор как мама и папа…
      Миссис Торн сгребла Глорию в охапку и едва не задушила в медвежьих объятиях.
      – Я на тебя не в обиде, моя милая, – ласково сказала она. – Все давно забыто. – Она широко улыбнулась, глядя в заплаканные глаза Глории. – Бидди правильно сделала, что послала за нами. Ведь соседи на то и нужны, чтобы помогать друг другу. Мы, женщины, понимаем это в отличие от мужчин. – Луиза внимательно всмотрелась в лицо Глории и весело засмеялась. – А теперь обещай, что, когда я уеду, не выставишь Райли из дома вслед за мной.
      Глория покорно кивнула:
      – Обещаю, мадам.
      Бидди взглянула на свою воспитанницу, и у нее сжалось сердце. Девочка была точной копией матери – тот же овал лица, та же хрупкая изящная фигурка, те же роскошные, густые волосы цвета меди и ярко-зеленые глаза.
      Луиза повернулась к Бидди и проговорила с улыбкой:
      – Пожалуй, я отправлюсь домой. Спасибо за гостеприимство. Заеду еще, когда смогу.
      – Приезжайте, миссис Торн, – живо отозвалась няня. – Ваш приезд всегда нам в радость. Давайте-ка я соображу вам и мальчикам что-нибудь на дорожку.
      – Спасибо, не нужно. У нас в повозке припасена корзина с едой. – Луиза повернулась к Глории: – А ты тоже не сторонись нас, милая. Женщине бывает просто необходимо женское общество. А что прикажешь делать мне, когда все мое окружение – муж, пятеро сыновей да еще целая орава беспутных парней, помогающих нам по хозяйству. Впрочем, теперь у меня осталось четверо детей, – весело произнесла Луиза. – Одного я оставляю вам. Постарайся его не прибить, ладно? Я очень дорожу своим старшеньким.
      Бидди, бросив опасливый взгляд на Глорию, с удовольствием отметила, что ее девочка покорно кивнула гостье. Старая няня горделиво приосанилась. А Луиза попрощалась со своими соседками и стремительно направилась к двери. Проводив до порога миссис Торн, Бидди повернулась к Глории – и как раз вовремя, чтобы заметить опасный огонек, вспыхнувший в прищуренных зеленых глазах своей любимой девочки.
 
      Стоя посреди комнаты на втором этаже усадьбы Лолесов, Райли с любопытством огляделся. Он выбрал себе эту спальню, поскольку сразу понял, что здесь никто не живет. Эта комната была огромной, просторной и какой-то… неуютной.
      Райли внимательно осмотрел аккуратно застеленную узкую кровать с высокими спинками из блестящего полированного дерева, того же цвета комод с зеркалом и стоящий рядом с ним умывальник. Два высоких окна были закрыты накрахмаленными занавесками. Повинуясь внезапному порыву, Райли пересек комнату и выглянул в окно. Все было именно так, как он задумал и на что рассчитывал. Сверху открывался отличный вид на конюшни и загоны для скота. И двор был как на ладони – из окна он мог наблюдать за работой на ранчо. Все хозяйственные помещения и пристройки отсюда хорошо просматривались.
      Райли увлекся, разглядывая хозяйственный двор. Там сновали люди и вовсю кипела работа. Казалось бы, то же самое происходило и у них дома, но Торн никак не мог избавиться от странного ощущения нереальности происходящего. Неужели он действительно находится в доме Лолесов? И какого черта ему это понадобилось?
      Не найдя ответа на столь каверзный вопрос, Райли вздохнул: «Кончай копаться в себе, Торн. Ты принял вчера решение приехать сюда, и вот теперь ты здесь. Так давай, распакуй свои вещи. Смелее, будь как дома». Райли швырнул саквояж на кровать, раскрыл его и уставился на содержимое. Затем, словно бросая вызов невидимому недоброжелателю, размеренными неторопливыми движениями принялся доставать свои рубашки, носки, платки… Но вдруг руки его замерли. «Похоже, я полный кретин. В любую минуту я могу получить пулю в спину, а вместо этого сижу здесь и изображаю гостя».
      Внезапно почувствовав непреодолимое желание выйти из дома, Райли перестал заниматься вещами и потянулся за шляпой. Нахлобучив ее на лоб, он остановился, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Решение пришло быстро, и лицо его прояснилось. Он вспомнил о Прайде. Конь до сих пор привязан к ограде. Нужно пойти взглянуть на него. Торн почувствовал себя увереннее. Он повернулся к двери и вдруг удивленно застыл на месте. В дверях стояла Глория, преграждая ему дорогу.
      Райли нахмурился:
      – И давно ты тут стоишь?
      – Да только что вошла, – пожала она плечами.
      Неужели он так глубоко задумался, что не услышал ее шагов? Как бы там ни было, Глория стояла перед ним, и это было так же верно, как и то, что он сам находится здесь, на земле Лолесов. Несколько секунд прошло в неловком молчании, и в конце концов Райли не выдержал:
      – Ну, подруга, говори, зачем пришла. Мне нужно пойти проверить мою лошадь.
      Его слова повисли в воздухе. Глория продолжала молчать. Потом как-то странно взглянула на него и сказала:
      – Я хочу, чтобы ты покинул этот дом. Прямо сейчас. – Райли настороженно прищурился.
      – Я слышал, ты согласилась, чтобы я остался здесь.
      В ответ Глория в типично лолесовской манере вздернула подбородок:
      – Да, согласилась. Но «здесь» вовсе не означает, что ты можешь оставаться в самом доме, да еще в непосредственной близости от моей… спальни. Это просто неприлично. Почему бы тебе не отправиться к нашим рабочим и не обосноваться в их доме?
      Райли нахмурился и выпрямился, уперев руки в бока.
      – Я не твой рабочий. Я и пяти минут не выдержу в этом их «доме»!
      Глория склонила голову набок и окинула Райли внимательным взглядом. Непослушный локон выбился из прически и упал ей на лоб.
      – А зачем, скажи, Бидди посылала за тобой? Что ты собираешься здесь делать?
      Райли не счел нужным смягчить свои слова, но и не стал говорить Глории всю правду.
      – Я здесь для того, чтобы оберегать тебя и Бидди. Вам нужен мужчина, чтобы присмотреть за вами.
      Глория удивленно подняла брови:
      – Да у нас тут целая куча мужчин!
      – Да. И двое держали нас на мушке, когда мы подъезжали к воротам. Но ты ведь понимаешь, что я имею в виду.
      – Нет, не понимаю. – Райли вздохнул и задумался, пытаясь так подобрать слова, чтобы убедить Глорию и в то же время не напугать.
      – Тебе нужен человек, чтобы охранять ранчо.
      – Торн хочет вести дела Лолесов? Это просто смешно! Если будет нужно за чем-нибудь присмотреть, я сделаю это сама.
      Райли не обратил на ее слова внимания.
      – Тебе нужен кто-то, кто будет наблюдать за окрестностями, высматривая посторонних.
      – Единственный посторонний здесь – ты.
      На щеке Райли дернулся мускул, выдавая его злость, но голос оставался спокойным.
      – Может, и так. Но Смайли и его людям приходится объезжать пастбища, сгоняя скот. А кто будет заказывать продовольствие и доставлять его сюда? Кто займется пастбищем? Хозяйственными делами? Здесь многое требует ремонта. А ведь еще нужно разрешать споры, нанять новых…
      – Смайли, я и Бидди! Мы со всем этим справимся. Можешь добавить сюда ведение бухгалтерских книг. Я умею это делать.
      Почувствовав внезапно горечь и разочарование оттого, что Глория никак не хочет признать, что нуждается в помощи, Райли выпалил:
      – Тебе нужен кто-то, кто мог бы взять на себя дела мужчины в этом доме.
      – Я и сама могу… Хотя нет, не могу. Этого я не могу. – Ну слава Богу, ему удалось ее убедить. Ведь он едва ли не из штанов выпрыгивал, пытаясь доказать, что может оказаться, ей полезным.
      – Так я и думал, – коротко заметил Райли, направляясь к двери. – А теперь дай мне пройти. Мне нужно заняться своей лошадью.
      Но Глория опять не двинулась с места.
      – Бидди уже распорядилась, чтобы Прайда отвели в конюшню.
      Райли показалось, что ее голос звучит несколько надменно, но он счел за лучшее промолчать и сменил тему:
      – Я хочу попрощаться с матерью.
      – Миссис Торн уже уехала. Она просила передать, чтобы ты вел себя достойно!
      Райли нахмурился, его брови почти сошлись в прямую линию:
      – Моя мать перестала указывать мне, как я должен себя вести, еще тогда, когда я бегал в коротких штанишках.
      – На этот раз она сделала исключение. А еще она сказала, чтобы ты следил за своей речью в присутствии леди.
      Это было уже слишком. Райли подлетел к Глории и, схватив в охапку, отодвинул от двери. В несколько шагов преодолев расстояние до лестницы и сбегая вниз по ступеням, он крикнул через плечо:
      – Найди мне здесь леди, Глория Би Лолес, и я обещаю следить не только за своей речью!
      Глория что-то крикнула ему вслед – что, Райли не разобрал, но общий смысл ее слов, как ему показалось, он вполне уловил. Кипя от злости, он пронесся по холлу первого этажа, выскочил из дома, пересек внутренний двор, покрытый толстым слоем слежавшейся грязи, и помчался к конюшне.
      Бормоча себе под нос самые грязные проклятия и трижды обозвав себя последним дураком, Райли в конце концов попытался обуздать свой гнев и успокоиться. Ему пришлось напомнить себе, зачем он здесь. «Мне бы следовало сделать так, как она хочет, – сесть на Прайда и вернуться домой; – нашептывал ему злой голос. – Какое мне дело до того, что на ее голову вскоре обрушится куча неприятностей? Так ей и надо, этой маленькой…» Райли отогнал эти мысли и огляделся. Он уже давно что-то шептал себе под нос, и это не осталось незамеченным. Двое мужчин во дворе с любопытством смотрели ему вслед, забыв о том, что следует оседлать лошадей. Старый пес пробудился от ленивой дремоты и зевнул, поглядывая на Райли. Впрочем, не обнаружив ничего интересного, он снова улегся на бок и закрыл глаза.
      Сурово нахмурившись, не обращая внимания на жаркие лучи солнца, бившие в лицо, Райли крепко стиснул зубы и быстро зашагал к конюшне. Внимательно оглядев центральный вход, Торн удивленно поднял брови: конюшни у Лолесов поражали своими размерами, здесь впору было устраивать бега.
      За этот простор пришлось заплатить высокую цену. Не один человек погиб, пытаясь отобрать у Джей-Си то, что он успел захватить, – лучшие пастбищные земли. Он и у Торнов отнял большую часть земли – на его стороне были сила и оружие. С тех пор здесь пролилось немало крови, и казалось даже, что воздух в этом месте пропитался ненавистью и страданием. Но теперь, когда Джей-Си уже нет, фермеры начали опять поговаривать о том, что пора вернуть себе земли, принадлежавшие им по праву.
      На прошлой неделе они явились на ранчо Торнов. Райли до сих пор помнил их гневные слова и призывы к справедливости. Конечно, никто из этих людей не стал бы связываться с таким стрелком, как Джей-Си, но теперь старик уже в могиле и только его младшая дочь стоит у них на пути. Да еще он, Райли. «В добрый час, Торн».
      Стараясь отбросить эти невеселые мысли, Райли принялся искать свою лошадь. Первые несколько попыток оказались неудачными – здесь было много похожих лошадей, – и, чувствуя, что за сегодняшний день терпение его истощилось, Торн пронзительно свистнул. Серый жеребец в другом конце коридора поднял голову на зов хозяина и радостно заржал. «Ну слава Богу, хоть одно существо обрадовалось моему появлению», – подумал Райли и направился к своему коню.
      Внезапно дверь за спиной Райли распахнулась. Только что из соседнего помещения доносился веселый шум, там вовсю кипела работа, сейчас же все звуки смолкли, и наступила тишина. Райли замер, готовый отразить любую опасность, и бросил взгляд через плечо. Из двери друг за другом вышли несколько человек. Стараясь держаться непринужден денно, Райли отвернулся и зашагал к деннику своей лошади. Не стоит вмешиваться в то, что тебя не касается, решил он.
      – Райли Торн? Можно тебя на пару слов?
      Теперь уже, похоже, ему не отвертеться. Райли остановился и повернулся к кучке рабочих, заметив среди них того парня, который доставил к ним на ранчо записку Бидди. Во главе этой небольшой группы стоял Смайли Рэнкин. Стараясь не выпускать из виду рабочих и готовый к любой неожиданности, Райли первым начал разговор:
      – Вы звали меня, мистер Рэнкин?
      – Ну да. Мы тут гадаем, зачем это мисс Бидди велела Попсу отвести твою лошадь в конюшню. Ты ведь не собираешься оставаться здесь, а?
      – Только до тех пор, пока это будет необходимо.
      В ответ раздалось недовольное ворчание. Рабочие не сговариваясь дружно шагнули к Райли, но седой управляющий, не сводя глаз с Торна, поднял руку, удерживая их.
      – По-нашему, так уже хватит, сынок. Ты пробыл здесь достаточно долго. Ты ведь не думаешь в самом деле, что мы станем терпеть тебя на земле Лолесов?
      Настороженно сощурив глаза в ответ на оскорбление, стараясь не обращать внимания на неприятную пустоту в желудке и ничем не показывая страха, Райли ответил с изрядной долей бравады:
      – Не знал, что все здесь решаете вы, мистер Рэнкин. – Смайли выпятил колючий подбородок:
      – Ну а если ты, к примеру, останешься, кто сказал, что от этого будет прок?
      – Я сказал. – Райли обвел взглядом лица стоящих перед ним мужчин, пытаясь оценить, какое впечатление произвели его слова. После этого беглого осмотра Торн решил немного сбавить обороты, чтобы позволить людям Смайли отступить без потерь. – Мне не нужны лишние неприятности, – спокойно произнес он. – Я признаю, что у вас есть все основания проявлять недоверие и осторожность, учитывая недавние трагические события, но…
      – Нет тут никаких «но»! Девочки Лолес считают, что в убийстве их родителей замешан кое-кто из их родни с востока. Ну а мы с ребятами не слишком-то в это верим… По-нашему, так искать надо гораздо ближе к дому. Совсем близко, если ты понимаешь, о чем я говорю.
      Райли нахмурился. Пустота в желудке вновь мучительно заявила о себе.
      – Я вас отлично понял. И здесь для того, чтобы доказать, что вы ошибаетесь. – Сделав внушительную паузу, Райли с беспокойством подумал о том, что он и сам не слишком верит своим словам. Сказать по правде, его уже давно терзали подозрения по поводу убийства Лолесов. – Я приехал сюда, чтобы присмотреть за мисс Лолес. Вот и все. В такое время, когда убийцы разгуливают на свободе, соседи должны поддерживать друг друга. Даже если между ними существуют разногласия…
      Загрубевшее от солнца и ветра лицо Смайли посуровело.
      – Уж больно непривычно слышать такое от одного из Торнов.
      – Если вы хотите обвинить меня или мою семью в убийстве, так имейте мужество прямо сказать мне об этом. Я еще ни разу никого не убил, мистер Рэнкин, но все когда-нибудь случается впервые. – Райли встал в стойку, ожидая нападения. Кровь его бешено стучала в висках.
      – В одиночку на шестерых? Ты что, парень, чокнутый?
      – Может, и так. Так что будем делать? Я не собираюсь путаться у вас под ногами, но и вам советую оставить меня в покое, пока я здесь.
      Некоторое время рабочие и их предводитель тихо о чем-то совещались. Райли слышал лишь их сердитое ворчание. Наконец мистер Рэнкин повернулся к Торну, чтобы высказать общее решение:
      – Нам тут тоже неприятности не нужны. И мы никого ни в чем не обвиняем. Просто мы беспокоимся о мисс Глории. Она еще девочка и нуждается в защите, а тут такие события, одно за другим. Так что мы подумали и решили, что лучше будет для всех, если ты сядешь на своего коня, парень, и отправишься домой.
      Райли вздохнул и хмуро заметил:
      – Я бы и сам этого хотел, мистер Рэнкин, но не могу. Я нужен мисс Глории здесь. Она хочет, чтобы я остался. Вы можете спросить ее об этом сами. – Чувствуя, что его ладони стали мокрыми от пота, Райли, допуская, что поступает глупо, поспешил закончить разговор. Не дожидаясь ответа он повернулся спиной к Смайли и его людям и неторопливо направился к деннику Прайда.
      Он перевел дыхание, лишь войдя в просторное стойло, где стоял его жеребец, и оказавшись таким образом вне досягаемости пули. Здесь он замер и прислушался, но услышал только невнятное бормотание и шарканье чьих-то ног. Райли тяжело вздохнул и вцепился в уздечку Прайда. Наклонив к себе голову коня, Райли нежно погладил теплую бархатистую шкуру и прошептал:
      – Черт возьми, малыш, я уж думал, мне конец.
      – И ты был недалек от истины, сынок. – Райли мгновенно обернулся.
      Напротив входа в стойло стоял Смайли Рэнкин.
      – Извини, что так вышло. Я помню тебя с тех пор, когда ты был еще мальчишкой. И я знаю – ты был хорошим парнем. Лучшим из всех, кто носит имя Торн. Но времена изменились. – Смайли помолчал, нахмурил брови и глубоко вздохнул: – Мы тут последим за тобой. За каждым твоим шагом, так и знай. – С этими словами Смайли развернулся и ушел.
      Что это было – дружеское предупреждение или угроза? Так и не придя ни к какому мнению на этот счет, Райли задумчиво смотрел на то место, где только что стоял управляющий. Здесь повсюду его окружали враги. Теперь, как ни смешно, его способна защитить только Глория. Это чем-то напоминало сцену в курятнике, когда курица берет под свое покровительство лисицу. Райли невольно рассмеялся.
      – Ну и денек. Кажется, меня угораздило угодить в самое пекло, а ведь еще далеко не вечер, – пожаловался Райли своей лошади, берясь за скребницу.

      Примерно через час, почистив своего жеребца, Райли вышел из конюшни. Держался он настороженно. Райли Торн был не из тех, кто пренебрегает опасностью и не придает значения угрозам. Беглый осмотр открытого пространства между конюшней и домом не вызвал у него подозрений. Двое мужчин во дворе трудились над фургоном, пытаясь снять с оси тяжелое деревянное колесо, еще один вел лошадь к загону для скота, остальные брели в сторону обеденного зала, примыкающего к небольшому домику, где располагалась кухня. Ни один из них не обратил ни малейшего внимания на Райли. «Неплохо».
      Но не успел он пройти и нескольких шагов, как его вновь окликнули по имени. На этот раз свистящим шепотом. Райли резко обернулся и сжал в руке «кольт». В следующую секунду он улыбнулся и вздохнул с облегчением.
      – Мисс Бидди, я едва не пристрелил вас. Разве вы не боитесь пули?
      Выглядывая из-за тяжелой двери конюшни, Бидди весело засмеялась. Ее смех напоминал кудахтанье.
      – Да кто же стреляет в таких, как я, кому мы нужны?
      Райли ухмыльнулся:
      – Расскажите кому другому. Не зря же вы прячетесь за дверью.
      – И вовсе я не прячусь. – Бидди нахмурилась и задумчиво склонила голову набок. – А впрочем, пожалуй. Но это не потому, что я боюсь. Просто я хочу сказать тебе наедине пару слов. Можешь уделить мне минутку?
      Райли кивнул.
      – Конечно. Я как раз собирался вернуться домой. Что случилось, Бидди?
      Старушка вышла из укрытия и теперь стояла перед Торном, сжав пухлые ручки.
      – Речь пойдет о Глории. Я очень боюсь за нее. – Райли снова ощутил пустоту в желудке.
      – Что с ней?
      – Она опять пошла навестить могилы. Девочка становится сама не своя, когда возвращается оттуда. Да ты в этом скоро убедишься. Боюсь, ты не узнаешь в ней ту Глорию, с которой разговаривал сегодня утром. Я просто не знаю, что делать, Райли. Она так глубоко погрузилась в свое горе. Пока Джейси была рядом, она была поспокойнее, но сейчас дела обстоят не лучше, чем месяц назад.
      – Не лучше? В каком смысле? – Бидди беспомощно всплеснула руками.
      – Во всех, Райли. Я только что спустилась с холма, но не знаю, что говорить и что делать, чтобы хоть как-то облегчить ее горе. Да она просто купается в нем. Это меня и пугает. Вот одна из причин, почему я послала за тобой. – Бидди схватила Райли за руку. – Ты не мог бы пойти и поговорить с ней? Ей-богу, меня она вообще не желает слушать и только все время плачет.
      Райли нахмурился.
      – Даже не знаю, Бидди, – растерянно произнес он. – Она сейчас так же сердита на меня, как и на вас. И если ей хочется побыть одной на могиле своих близких, так это вполне естественно. Я не уверен, что мне следует…
      Бидди крепко вцепилась в руку Торна.
      – Да ей вовсе незачем быть одной! Ей будет гораздо легче, если ты побудешь с ней, поверь мне. Ну давай же, иди! Могилы расположены позади дома, вон на том холме. Скажи ей, что я послала тебя привести ее к обеду. По правде говоря, она теперь и не ест толком. Ты только посмотри на нее, Райли, и ты поймешь, что я имею в виду.
      – Да я уже понял, – Райли немного помолчал и вздохнул: – Ну ладно. Я схожу за ней, Бидди. Можете накрывать на стол. Мы скоро придем. Глории надо побольше есть, она ведь еще растет.
      Бидди заметно повеселела.
      – Спасибо тебе, Райли. – Она потрепала Торна по руке. – Ты славный парень. Только не надо делать вид, будто все это я придумала. – И, не дожидаясь возражений; Бидди повернулась и быстро засеменила в сторону дома.
      Райли сокрушенно покачал головой и направился к холмам, возвышавшимся позади огромной двухэтажной усадьбы Лолесов. Огибая дом, Торн невольно подумал о собственной скромном жилище, сколоченном из грубого дерева, и его внезапно охватил гнев. «Отец прав. Все, чем владеют Лолесы, было украдено Джей-Си у соседей-фермеров более двадцати лет назад». Но все горькие мысли Райли о старинной вражде растаяли как дым, когда он поднялся на холм и увидел три свежие могилы, увенчанные белыми крестами. Сквозь редкие прутья низкой ограды, окаймлявшей семейное кладбище, Райли заметил маленькую фигурку, стоявшую на коленях между двумя могилами.
      Внезапно почувствовав всю неуместность своего присутствия, Торн поднял голову и спросил, глядя на небо: «Что я здесь делаю?» Не получив ответа на свой вопрос, он надвинул шляпу на лоб и зашагал к кладбищу.
      Чем ближе подходил он к могилам, тем медленнее становился его шаг. Райли не мог избавиться от ощущения, что он грубо вторгается туда, где ему вовсе не место, нарушая при этом уединение Глории. В конце концов, он решил, что ему не стоит беспокоить свою давнюю подругу, и повернул назад. Но в этот момент он услышал приглушенные рыдания. Повернувшись на этот звук, он увидел поникшую хрупкую фигурку владелицы ранчо. Плечи Глории, ничем не защищенные от холодных порывов ветра, содрогались от плача. Торн опять изменил свое решение.
      Медленно подойдя к калитке, он отворил дверцу и затем аккуратно закрыл ее за собой. Ржавые петли издали пронзительный скрип, и Райли поморщился. Глория не могла не услышать скрип петель, но при этом ничем не показала, что ее удивило появление Торна, и Райли продолжал стоять, не смея приблизиться к Глории. Внезапно ему пришло в голову, что следует снять шляпу. Обнажив голову, он неловко провел рукой по волосам и замер, держа шляпу перед собой.
      Ему было больно смотреть на неподдельное горе подруги. Бидди права. Трудно было сейчас узнать Глорию. Больше всего на свете Райли хотелось схватить ее в охапку и как можно крепче прижать к своей груди. Он бы осушил ее слезы поцелуями, он сумел бы ее утешить. Он сказал бы ей, что никто и никогда не посмеет больше причинить ей боль.
      Но Райли не мог этого сделать. Слишком многое разделяло их. Слишком многое стояло между их семьями. И даже если бы это было не так, ей нет до него никакого дела. Она сказала ему об этом сегодня. И он до сих пор не мог забыть эти жестокие слова. И все равно он обязан проявить уважение к ее скорби.
      Не желая смущать ее, Райли повернулся к третьей могиле, к той, где был похоронен Старый Пит. И тут Торн удивленно поднял брови – поперек могилы лежал огромный пес, помесь гончей и дворняги. Голова собаки покоилась на лапах. Длинные висячие уши доставали до земли. Большие темные глаза с тоской смотрели на Райли. Неужели это Скитер?
      Тут Райли заметил миску с водой и тарелку с засохшими остатками пищи у края могилы и понял, что пса кто-то подкармливает. Он перевел взгляд с миски на пса и увидел шрам от раны на спине собаки. Райли нахмурился, разглядывая нездоровую худобу пса и его тусклую клочковатую шерсть. Похоже, Глория была не единственной, кто отказывался от пищи.
      Райли шагнул вперед и опустился на корточки рядом с верным другом Старого Пита. Положив шляпу на колени, он протянул руку и почесал собаку за ухом. Пес неохотно дернул хвостом. Продолжая гладить Скитера и поглядывая на сгорбленную спину Глории, Райли внезапно почувствовал, какой непереносимой тяжестью давит на него атмосфера этого места. Голый холм, открытый всем ветрам. Три надгробия. Три бугорка земли, и над ними три аккуратно побеленных креста. Глория, стоящая на коленях между первыми двумя могилами, и Скитер, распластавшийся на третьей. А теперь и он сам – сидит здесь на корточках рядом с третьей могилой. Абсолютно один.
      Неожиданно Глория заговорила:
      – Они стреляли в Скитера… в тот день. Наверное, он убежал зализывать раны. Мы долго не видели его. Думали, умер. А потом, неделю назад, пес вдруг появился. Но отказывается от пищи и не хочет покидать могилу Старого Пита.
      Глория всхлипнула, и у Райли сжалось сердце. Стараясь сдержать слезы, она вытерла глаза кулаками. Торн слышал, как тяжело и хрипло она дышит. Ему очень хотелось бы помочь Глории, но он не знал, что для этого надо сделать. Он подумал, что даже легкое прикосновение могло бы показаться ей сейчас грубым и неуместным.
      Когда Глория снова заговорила, в ее голосе звучали горечь и гнев:
      – Он хочет умереть, Райли. Взгляни на него. Он не хочет больше жить. И я ничем не могу ему помочь. Я ведь притащила его домой, несмотря на то, что он очень большой и тяжелый. Но он так страшно выл, что Бидди не выдержала и отпустила его.
      Райли продолжал отрешенно наблюдать, как Глория выдергивает сорную траву на могиле своего отца, а затем с бесконечной нежностью проводит рукой по холмику земли. Неожиданно она повернулась и взглянула на Торна. Во взгляде Глории читалось обвинение, будто это Райли был виноват во всех несчастьях, постигших семью Лолес.
      – Знаешь, когда Бидди выпустила Скитера, он прибежал прямо сюда. И с тех пор не сдвинулся с места. Что мне делать, Райли?
      Райли отвел взгляд, как если бы он действительно был в чем-то виноват. У него не было сил смотреть в лицо Глории, видеть заплаканные глаза, дрожащий подбородок.
      – Я не знаю, Глория, – вздохнул он, глядя в сторону. Немного помолчав, он снова взглянул на подругу, и его охватил страх. Бледные щеки Глории были мокры от слез, волосы спутаны. Она выглядела очень болезненной, хрупкой и слабой. Сейчас она казалась гораздо старше своих лет.
      – Что ты здесь делаешь? – вдруг спросила Глория, недоверчиво сощурив глаза. – Пришел отдать дань памяти?
      Райли обвел взглядом могилы родителей Глории, а затем посмотрел на нее.
      – И это тоже. Но главное, я пришел за тобой. Я говорил с Бидди. – Торн бросил выразительный взгляд на неподвижное тело собаки и нахмурился: – Она говорит, что ты ничего не ешь.
      – Я ем. – Глория с вызовом посмотрела на Райли, хотя по ее щекам безостановочно катились слезы.
      – Да? И когда же ты ела в последний раз?
      На лице Глории появилось растерянное выражение.
      – Не помню.
      Райли встал, надел шляпу и протянул ей руку.
      – Пойдем. Тебе надо поесть. Прямо сейчас. И я обязательно за этим прослежу.
      Глория покачала головой:
      – Я не могу. Мне нужно…
      – Не спорь, Глория! Если понадобится, я взвалю тебя на плечи и отнесу в дом. Клянусь, я так и сделаю! И тогда уж будь спокойна, никто не выпустит тебя оттуда. – Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, Райли обошел могилу Старого Пита и встал рядом с надгробием Джей-Си Лолеса.
      Но у Торна не хватило мужества проявить твердость. Когда он увидел, как Глория вцепилась в подол своей измятой юбки и смотрит на него, с мольбой и печалью в зеленых глазах, у Райли перехватило дыхание.
      – Черт возьми, Глория, – пробормотал он, снова опускаясь на корточки, – я просто не могу видеть тебя такой, – повинуясь внезапному порыву, он протянул ей руку. Глория не двинулась с места, но Райли не убрал руки. – Милая, я прошу тебя как друг. Голодом ты никому не поможешь, и себе в первую очередь. Ты можешь только заболеть. Тебе нужно есть, чтобы быть сильной. Слишком много людей зависит от тебя.
      Глория сидела неподвижно, не сводя глаз с руки Райли. Ее подбородок дрожал, а глаза были полны слез.
      Райли улыбнулся, надеясь, что та бесконечная нежность, которую он сейчас испытывает к этой девочке, поможет убедить и успокоить ее.
      – Ты нужна мне, Глория. Хотя эти твои ребята в конюшне, кажется, ни во что меня не ставят. А Бидди… кто позаботится о ней? Ей ведь уже немало лет, ты же знаешь. А ведь есть еще и твои сестры. Неужели ты хочешь, чтобы они вернулись домой и нашли тебя похороненной здесь, на этом холме, а ранчо Лолесов оказалось бы полностью разорено и уничтожено?
      Глория заколебалась. В ее глазах теперь отражалась неуверенность. Райли перевел дыхание.
      – Дай мне руку, Глория. Я помогу тебе.
      Она снова повернулась к могилам своих родителей и покачала головой:
      – Нет. Ты тоже оставишь меня. Все остальные уже сделали это.
      Сердце Райли учащенно забилось:
      – Бидди не оставила тебя. И я не брошу тебя, Глория. Никогда.
      Она подняла глаза, встретила взгляд Райли и нерешительно протянула к нему руку. Но не успели их руки соприкоснуться, как она в страхе отдернула пальцы. Ее зеленые глаза вспыхнули темным огнем.
      – Дай мне слово, Райли, что все будет хорошо. Обещай мне это.
      Райли кивнул, молясь про себя, чтобы его слова не обернулись ложью.
      – Я обещаю тебе, Глория. А теперь дай мне руку.
      Огонь в ее глазах погас. Теперь она смотрела на Райли так, будто увидела впервые и только сейчас поняла, кто это такой. Наконец она нерешительно прикоснулась к его руке.
      Райли почувствовал, как мучительное напряжение отпускает его. Он крепко сжал маленькую ладошку, чтобы Глория вдруг не передумала. Длинные тонкие пальцы его подруги были холодными и такими хрупкими, что у Райли защемило и груди. Но нужно было действовать. Пока все шло хорошо. Торн вскочил на ноги, помогая ей подняться. Невольно они оба взглянули на Скитера.
      Старый пес лежал, закрыв глаза. Он тяжело дышал, и его костлявая грудь вздымалась и опадала в такт дыханию.
      – Мы должны спасти его, – произнесла Глория.
      – Я тоже так считаю, – кивнул Райли.
      Держа Райли за руку, она повернулась и обвела взглядом степь с зарослями высокой травы. Резкий порыв ветра разметал ее волосы. Солнце внезапно скрылось за облаками, и сразу похолодало.
      – Ты видишь, Райли? – Глория указала на три могильных холма. – Это только начало. За этим последуют другие беды, ведь так?
      Торн многое мог бы на это ответить. Кое-что он знал наверняка – настроения окрестных фермеров были ему известны, – кое о чем догадывался. Его не покидали подозрения по поводу убийства, совершенного на ранчо Лолесов. А потому он с тяжелым вздохом заметил:
      – Да, спокойствием здесь и не пахнет. Боюсь, Глория, впереди у нас много неприятностей.
 
      В последующие дни Глории не раз довелось убедиться в правоте слов Райли, потому что неприятности посыпались одна за другой.
      Подняв глаза от бухгалтерской книги, Глория задумчиво вертела в руках перо. Она сидела в кабинете своего отца, который теперь стал ее кабинетом. Взглянув в окно, она увидела Райли, быстрыми шагами направлявшегося к дому.
      Глория вздохнула и уронила голову на руки. «Он выглядит чертовски привлекательно. Любая девушка была бы счастлива, если бы он бросил на нее благосклонный взгляд». Подняв голову, Глория рассеянно взглянула на каминную решетку. Пламя в очаге весело потрескивало, в комнате было тепло и уютно. Глория нехотя сказала себе, что и для нее самой, и для огромного хозяйства Лолесов будет гораздо полезнее, если она заставит себя сосредоточиться на своей работе. С этой мыслью она снова склонилась над бухгалтерской книгой. Но сосредоточиться ей не удалось – в открытую дверь постучали. Глория повернулась на стук, и сердце ее дрогнуло.
      – Входи, Райли.
      Райли вошел в кабинет и остановился у ее стола. Плащ его был покрыт дорожной пылью, от него пахло лошадьми и разогретым на солнце сеном. Он просто стоял и смотрел на нее, не говоря ни слова. В конце концов, Глория не выдержала.
      – Что тебе нужно? – спросила она, заметно нервничая. – Я занята, разбираюсь в записях.
      – Ты выглядишь гораздо лучше.
      Внимательный, изучающий взгляд темных глаз Райли застал Глорию врасплох. Она смущенно потупилась.
      – Я и чувствую себя намного лучше.
      Райли еще немного помолчал. Он всегда тщательно взвешивал слова, прежде чем что-то сказать, так, будто ему было дано произнести определенное количество слов и расходовать их следовало очень бережно.
      – Отлично, – проговорил он наконец.
      Глория смахнула с книги несуществующую соринку.
      – Ты за этим и пришел?
      – И да, и нет, – ответил Райли, опять помолчав. – Я тут ходил проведать Скитера.
      Сердце Глории учащенно забилось.
      – Как он?
      – Почти без изменений. Я принес немного сена, чтобы ему было на чем лежать. Ночи становятся холодными.
      Глаза Глории налились слезами.
      – Спасибо. Я не ходила туда с тех пор, как ты… – Она перевела дыхание. – Я боялась, что найду его… мертвым. Мне кажется, я бы этого просто не перенесла.
      Райли кивнул:
      – Я понимаю. Никто тебя и не упрекает, Глория. Тебе и так трудно приходится.
      Она благодарно взглянула на него. Не зная сама, чего бы ей больше хотелось – чтобы он ушел или чтобы остался, Глория выпрямилась в кресле, бросила робкий взгляд на Райли и принялась переставлять предметы на столе. Чернильница и пресс-папье поменялись местами.
      – Это все, что ты хотел мне сказать?
      Райли не спешил с ответом. Он неторопливо снял шляпу и положил ее на край стола, а затем засунул перчатки в задний карман брюк. Пригладив пятерней черные растрепанные волосы, он кивнул на раскрытую книгу.
      – Ну, как идут дела? Все в порядке?
      Глория нахмурилась, бросив взгляд на исписанные страницы.
      – Дела у нас в полном порядке, Райли. И все эти годы мы неплохо обходились без твоего руководства, уверяю тебя.
      – Это верно. Но тогда здесь все решал твой отец, а тебе еще многое предстоит узнать. Тебе не хватает опыта, ты всего лишь девочка, которая…
      – Девочка, которая помогала своей матери с этими самыми расчетами. Девочка, чья рука годами вела записи в бухгалтерских книгах.
      – Притом что мама руководила каждым твоим шагом. – Испытывая ужасную досаду оттого, что Райли вообще-то оказался прав, Глория ткнула пальцем в злополучную книгу.
      – Прекрасно. Так покажи мне те упущения, которые тебе удалось заметить за несчастные два дня, что ты провел здесь, и которые, как ни странно, не сумел разглядеть никто из тех, кто живет здесь больше двадцати лет.
      Райли внимательно посмотрел на нее, затем шагнул к столу и через плечо Глории заглянул в книгу. Почти касаясь щекой ее щеки, он принялся читать записи.
      – Наступает зима. Тебе больше не понадобится столько рабочих рук.
      – Я не могу отпустить своих людей. Они умрут с голоду. – Райли покачал головой:
      – Вряд ли. Это ведь обычные наемники. Они не любят оставаться подолгу на одном, и том же месте и всегда знают, где найти работу и пищу.
      Глория строптиво выпятила нижнюю губу.
      – Да, знают. И все это они могут найти здесь. – Райли спокойно выдержал ее взгляд.
      – Ладно, тогда взгляни сюда. И сюда. – Он указал пальцем на две записи, следующие на странице одна задругой, и Глория, нахмурившись, склонилась над книгой. – Не следует заказывать много соленой свинины и кофе. Их и так полно, и тебе этого хватит до следующей весны. А теперь взгляни сюда. Необходимо обеспечить кормом лошадей. Если ты оставляешь на ферме людей, тебе и лошадей понадобится больше. А много лошадей означает много корма. Значит, тебе придется отправить своих людей в Канзас за фуражом. – Райли выпрямился и нахмурил брови: – Разве Смайли не говорил тебе об этом?
      Глория повернулась и окинула взглядом сердитого Торна.
      – Я уверена, он предупредил бы меня, будь у него такая возможность. Но он приходил сюда выразить недовольство тем, что ты вмешиваешься в его дела. – Бросив это обвинение, Глория поджала губы и надменно взглянула на Райли.
      Однако Торна не так-то просто было загнать в тупик.
      – Если человек хорошо делает свою работу, нет нужды кому-то вмешиваться, – парировал он и снова принялся проглядывать колонки цифр, водя длинным пальцем по странице.
      Глория обиженно нахмурилась и, растопырив пальцы, быстро закрыла руками строчки, не давая Райли продолжить чтение.
      Торн выпрямился и невозмутимо взглянул на нее.
      – Этим делу не поможешь, Глория.
      Доведенная до бешенства его бесцеремонностью, Глория отчеканила:
      – Я тебе искренне признательна за заботу, Райли. Но я и правда считаю, что тебе вовсе незачем беспокоиться о моих делах.
      – Тогда сама побеспокойся о них, – хладнокровно заметил Райли. – Для этого всего лишь нужно выйти из кабинета и объехать свои земли. Тогда ты, может быть, поймешь, что стоит за цифрами в твоих расчетных книгах.
      – И зачем мне это? – процедила Глория.
      – Два последних дня я только и делал, что объезжал твои земли и объяснял, что и где необходимо исправить, – ответил Райли, не замечая ее грубости.
      Глория кивнула:
      – Я знаю.
      – Но ты игнорируешь мои предложения, ведь правда?
      Глория кивнула:
      – Ты прав.
      Лицо Райли окаменело:
      – Это потому, что тебе не нравятся мои замечания, или потому, что предлагаю их я?
      Глория тщательно расправила помятые страницы, делая это нарочито медленно, затем закрыла книгу и повернулась к Райли.
      – И то и другое, – откровенно призналась она.
      Торн продолжал сидеть неподвижно, внимательно вглядываясь в ее лицо. Напряжение между ними нарастало.
      – Ну что ж, отлично, – произнес наконец Райли, вскакивая со стула, как обычно спрыгивал с лошади. Он поставил стул на место, взял со стола шляпу, нахлобучил ее на голову и стремительно направился к двери. Его неожиданное отступление сопровождалось гулким стуком каблуков по отполированному полу. И вот он уже скрылся за дверью.
      Откинувшись на спинку кресла и вцепившись в обитые мягкой кожей подлокотники, Глория молча смотрела, как Райли уходит. Это было настолько неожиданно, что Глория растерялась.
      Наконец она вскочила и, выбежав в коридор, крикнула вслед удаляющемуся приятелю:
      – Подожди, Райли, куда ты?
      Не замедляя шага, Торн бросил через плечо:
      – Прямиком в ад, за то, что пытался тебе помочь. – Он свернул за угол и исчез из виду.
      Глория стиснула зубы, борясь с закипающим гневом – и разочарованием. Ну конечно, теперь он побежит за утешением к Бидди, и та непременно явится, чтобы прочесть ей очередную ирландскую мораль о том, как должна вести себя настоящая леди.
      – Да чтоб ему пусто было! – зло пробормотала Глория и вышла в коридор.
      Здесь она едва не столкнулась с Райли, который стоял, прислонившись к побеленной стене и скрестив на груди руки. Бросив на Глорию уничтожающий взгляд, он вытащил из заднего кармана брюк перчатки для верховой езды и принялся неторопливо их натягивать.
      – Я вижу, ты все-таки подняла свою задницу с кресла, леди босс. Не хочешь ли совершить прогулку по своим владениям, чтобы посмотреть, как выглядит твоя собственность на самом деле?
      Застигнутая на месте преступления, готовая скорее умереть, чем признать, что она пыталась догнать Райли, Глория опустила голову, чтобы не видеть его насмешливой улыбки.
      – Я думала, ты ушел.
      – А я думал, что тебя это не волнует, – ответил Райли, прищурившись.
      – А меня и не волнует, – растерянно выпалила она, не отрывая глаз от перчаток Торна. – Я только…
      – Что ты только?
      – Ты мне дашь сказать в конце-то концов? – Глория огляделась, мучительно пытаясь найти хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться взглядом. Словно в ответ на ее молитвы, в конце коридора за спиной у Райли появилась Бидди. – Я всего лишь хотела найти Бидди. – Глория быстро прошмыгнула мимо Райли, пройдя почти вплотную к нему и почувствовав тепло его тела. – Ах вот ты где, Бидди! – воскликнула она преувеличенно бодрым тоном. – А я везде тебя ищу.
      Бидди нахмурилась:
      – Да неужто, детка? Так я ж все время была на кухне. Ты ведь знаешь…
      – Прости, я забыла. – Глория сделала большие глаза и кивнула на Райли.
      Бидди перевела взгляд на Торна, а затем вновь повернулась к своей воспитаннице. Растерянность на ее лице сменилась внезапным озарением.
      – Ой, так меня и вправду не было на кухне.
      – Вы только что были там, когда я проходил мимо, – возразил Райли, встав рядом с Глорией.
      Бидди энергично кивнула, рискуя растрепать волосы, тщательно собранные в пучок на затылке. Несколько седых прядок моментально взвились и опали, обрамляя покрасневшее от смущения лицо старой няни.
      – Конечно, ты прав. Я была на кухне только что. А вот перед этим меня не было. А потом я пришла и снова ушла. Мне надо было… надо было… О Господи.
      Глория махнула рукой:
      – Да ладно, не переживай, Бидди. Ты совсем не умеешь врать. – Она повернулась к Райли: – Ну давай поедем, осмотрим земли. Я только переоденусь.
      На лице Райли не дрогнул ни один мускул.
      – Как скажете, хозяйка.
 
      Громко хлопнула входная дверь. Бидди вздохнула с облегчением – дети уехали на прогулку. Она вытерла руки о фартук и огляделась, пытаясь вспомнить, что же она собиралась сделать, когда Глория ее остановила. На столе остывали буханки хлеба, только что вынутые из печи. Их пьянящий аромат разносился по дому, наполняя залитые светом комнаты. Да, ей ведь надо отдать еще распоряжения насчет обеда.
      Ага, вспомнила наконец. Не забыть бы мясные обрезки для бедняги Скитера. Бидди сняла с гвоздя теплую шаль и закуталась в нее, завязав концы на животе. Взяв жестяную миску, в которую еще утром она заботливо сложила мясо, Бидди направилась к двери.
      Ступив на деревянное крыльцо и спускаясь по ступенькам во двор, Бидди внимательно всматривалась вдаль, пытаясь разглядеть Глорию и Райли, скакавших бок о бок к въездным воротам. Ступив на дорожку, ведущую к вершине холма, увенчанного тремя крестами, старушка покачала головой и пробормотала молитву. Подумав о Скитере, Бидди крепче сжала в руках миску с мясом. «Как знать, может, бедняга уже и не шевелится».
      Но в конце долгого и утомительного пути Бидди ждала неожиданная награда – увидев ее, Скитер сел и приветливо вильнул хвостом.
      – Что ж, сэр, я смотрю, вам теперь вроде полегчало? – улыбнулась она собаке. – Глянь-ка, что старая Бидди тебе принесла. Ты это любишь.
      Она открыла деревянную калитку и шагнула вперед, протягивая псу миску. Дав собаке сначала понюхать мясо, Бидди поставила миску перед Скитером. Пес сунул нос в тарелку и засопел, но вдруг отвернулся и снова улегся поперек могилы Старого Пита.
      Бидди нахмурилась. Обведя глазами маленькое кладбище, она заметила разбросанные повсюду клочки сена. «Кому понадобилось это делать?» – удивилась она. Затем, уперев руки в бока, она обратилась к старому псу:
      – Ты что это, братец, неблагодарный какой, воротишь нос от еды? – Она подцепила жирный кусочек мяса и поднесла его к собачьей морде, но Скитер продолжал лежать, не проявляя к угощению никакого интереса. – Ты уж давай не обижай меня, дружок. Не так уж и плохо я стряпаю.
      Скитер поднял голову и понюхал мясо. Потом тоскливо взглянул на Бидди и лизнул ей руку. Этим все и ограничилось. Он опустил свою огромную косматую голову на лапы и уставился на старушку. Сердце Бидди дрогнуло. Она бросила кусок мяса обратно в миску и огляделась. В соседней плошке было полно воды, зато пара кусков мяса, оставленного вчера псу на ужин, исчезла. Бидди взяла в руки миску со вчерашней едой и швырнула оставшиеся куски за изгородь.
      – Пускай хоть другие зверюшки съедят, а, Скитер?
      В ответ пес лишь вежливо приподнял одно ухо. Бидди укоризненно поцокала языком. Повернувшись к могиле Катрин Лолес, она заговорила, обращаясь к матери Глории:
      – Ты только посмотри на него, Катрин. У него есть еда, питье и мягкое сено для ночлега. Младенцу Иисусу этого было вполне достаточно, а вот Скитеру все мало. И что мне с ним прикажешь делать? Я ведь не могу позволить ему умереть. Это убьет Глорию. Как бы я хотела, чтобы ты была здесь, девочка моя, и помогла нам всем…
      – Извиняйте, мисс Бидди.
      Старушка взвизгнула от неожиданности и резко обернулась. За оградой стоял Смайли Рэнкин, высокий худой лысеющий мужчина. Он держал в руках влажную от пота шляпу с широкими полями.
      – Извиняйте, мэм. Я вовсе не хотел вас испугать.
      Прижав к груди пухлую руку в пигментных пятнах, Бидди почувствовала, как ее щеки запылали. Неужели он стоял здесь все это время и слушал, как она разговаривает сначала с собакой, а потом с могилой?
      – И все же вы это сделали. Это же надо так незаметно подкрасться! Вы что же это, хотите, чтобы у меня сердце остановилось, мистер Рэнкин?
      Смайли низко опустил голову, и стала видна длинная темная прядь волос, зачесанная так, чтобы скрыть загорелую лысину. Потом он поднял на Бидди виноватые глаза.
      – Я правда не хотел, извиняйте. Я вот думаю, ежели я сумел так напугать вас, так, значит, старина Скитер стал совсем плох. Раньше, бывало, он бы и мертвого разбудил… Ох, мэм, я ничего такого неуважительного не имел в виду.
      – Да ладно, забудьте. – Бидди окинула управляющего внимательным взглядом, и теперь уже бедный малый побагровел от смущения. Она ободряюще улыбнулась Смайли: – Так чего вы хотели от меня, мистер Рэнкин?
      Смайли попробовал было заговорить, но из горла его вырвался только сдавленный хрип. Откашлявшись, он предпринял еще одну попытку:
      – Мне надо поговорить с вами об этом Райли Торне. У меня и в мыслях не было помешать вам здесь, на кладбище, но я видел, как они только что уехали с мисс Глорией, и подумал, что такой шанс упускать нельзя.
      – Поговорить о Райли? – Бидди уже успела оправиться от смущения и теперь спокойно взирала на управляющего. – Тогда нам лучше пойти туда, где на нас не будут пялиться все, кому не лень. – Ласково потрепав Скитера по загривку, Бидди протиснулась в калитку и подошла к управляющему. Указав пальцем в сторону деревянных качелей на заднем дворе дома, она скомандовала: – Пойдемте со мной туда, мистер Рэнкин.
      – Да, мэм, – откликнулся тот, надевая шляпу и направляясь вслед за старой няней.
      Они медленно спускались с холма. Тишину осеннего дня нарушал лишь скрип мельницы, вращаемой легким ветерком, да отдаленный смех рабочих. Изредка слышалось мычание теленка.
      – Так что там насчет Райли Торна? – спросила няня.
      – Мы с парнями считаем, что ему здесь не место, ну, он все-таки Торн и все такое… – пробурчал Смайли, глядя на свою спутницу исподлобья.
      Бидди поджала губы:
      – Понятно. Что ж, это меня не удивляет. Я знаю, о чем вы думаете. Давняя вражда и прочее. Но его присутствие здесь – это семейное дело, и ничего больше.
      Лицо Смайли выразило явное неодобрение.
      – Знаете, мэм, что-то не слишком это похоже на семейное дело, ведь он сует свой нос куда не надо. И все-то ему надо знать – и насчет скотины, и как идут дела на ферме, и сколько человек мы нанимаем, и много ли у нас лошадей, и все в таком роде. Парни считают – он тут что-то вынюхивает. Уже пошли такие разговоры…
      – Разговоры? О чем, мистер Рэнкин? – Задав этот вопрос, Бидди подумала, что ей совсем не хочется услышать ответ. На всякий случай она приготовилась к плохим новостям.
      – Ну, мэм, мне нелегко об этом говорить, все ж таки я делаю что могу для вас, ну… то есть для девочек Лолес. Но у нас среди парней ходят слухи, что люди, подстрелившие Старого Пита, и Джей-Си, и хозяйку, не были… ну, были не совсем посторонними, мэм. И родня с востока здесь тоже ни причем.

      Бидди тихонько охнула и нервно провела языком по губам.
      – Что вы этим хотите сказать, мистер Рэнкин? – Нахмурившись и смущенно переступая с ноги на ногу, управляющий опустил голову, старательно пряча глаза.
      – Ходят слухи, что к тому, что произошло, приложил руки кое-кто из фермеров, живущих неподалеку. А теперь они делают вид, будто в этом замешаны посторонние. Конечно, все равно ничего не докажешь… и я не говорю, что верю во все это, но… Я подумал, что вам не мешало бы это знать.
      Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, а колени слабеют, Бидди испугалась, что вот-вот упадет в обморок. Не зная, за что ухватиться, она судорожно вцепилась в рукав Смайли. Управляющий мгновенно подхватил ее под руку.
      – Вы в порядке, мэм? Ну-ка, позвольте, я отведу вас к качелям. Это тут, рядом.
      – Будьте так добры.
      Бидди всем своим весом оперлась на руку Смайли, и они направились к деревянным качелям. Там Рэнкин поддержал старую леди за плечи, помогая усесться на широкое сиденье. Бидди буквально плюхнулась на качели, ноги отказывались её держать. Обмахивая ладонью потное горячее лицо, она тяжело выдохнула:
      – Спасибо, мистер Рэнкин. Надеюсь, мне скоро полегчает.
      – Вы уверены, мисс Бидди? – Смайли попятился, не сводя с толстухи встревоженного взгляда. – Хотите глоток воды? Или, может, чего покрепче?
      Бидди отрицательно покачала головой и взмахнула рукой, отвергая помощь.
      – Нет, это я от неожиданности. Сейчас пройдет. – Она сложила руки на коленях, обдумывая информацию, услышанную от мистера Рэнкина. Потом подняла голову и посмотрела на него. – Я не понимаю, как вашим людям пришло такое в голову. Как вы знаете, мы нашли кусок писчей бумаги, купленной в Бостоне, и еще сломанную шпору из тех, что носят только Лолесы. Откуда у наших… – тут Бидди запнулась и продолжила после небольшой паузы, – наших соседей взяться этим вещам?
      – В том-то и чертовщина, о, простите, мэм, загвоздка. Парни слыхали, что кое-кто из фермеров снюхался со стрелками с востока. А как же иначе, коли никто не видал тут поблизости чужаков? И никто не нашел других убитых, кроме тех троих. – Смайли кивнул на могилы на холме. Немного помолчав, управляющий добавил: – Всем известно, Джей-Си никому бы не удалось завалить без боя. А такого стрелка, каким он был… ну, значит, стало быть, были и другие мертвяки. Так вот мы и думаем, были-то они были, да их небось унесли. По крайней мере ихние сродственники чтой-то видали и кой-чего знают. Только вот молчат они.
      – И слава Богу. – Бидди подняла руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Она недоверчиво посмотрела на Смайли: – Так вы хотите сказать, что кое-кто из тех, кто пришел на похороны, может быть, и убил мою Катрин, и мистера Лолеса, и Старого Пита?
      Смайли опустил глаза и принялся разглядывать свои сапоги.
      – Может статься. – Потом он поднял голову и многозначительно взглянул на Бидди: – Думаю, для мисс Глории будет лучше, если вы расскажете ей всю правду о ее родителях.
      Бидди похолодела от ужаса:
      – Нет! Это убьет бедняжку. Она такая гордая.
      – Я знаю. Но гордость может причинять боль. Вы все же подумайте. Правда всегда выходит наружу, рано или поздно. И это еще один повод держаться подальше от Райли Торна. Ему нельзя доверять. Особливо, когда речь идет о мисс Глории.
 
      Глория и не думала доверять Райли. Она еще не сошла с ума. Этот человек – Торн. Ну и что с того, что во время прогулки он держался как истинный джентльмен. Он все равно способен в любой момент задеть ее или оскорбить. Сидя на гнедой кобыле и стараясь не отставать от огромного серого жеребца, на котором ехал Райли, Глория искоса поглядывала на молчаливого спутника.
      Похоже, он ее вообще не замечает. С того момента как они выехали со двора, он не произнес ни слова. Уязвленная столь явным пренебрежением, Глория задумалась, чем же заняты мысли этого несносного Торна. Если его не интересует она, тогда о чем же он все время думает? Она нахмурилась, пытаясь разрешить эту загадку. О земле, конечно. Тысячи акров первоклассной пастбищной земли, вот о чем он грезит день-деньской. И только об этом он и способен думать. Глория сердито вцепилась в поводья. Лицо ее приняло упрямое выражение. Ни Райли, ни кто-либо другой не получит от нее ни пяди земли. Это земля Лолесов. Ее земля. Земля Ханны и Джейси.
      Внезапно Райли резко осадил лошадь. Глория тоже остановилась, наблюдая за спутником. Виновник ее дурного настроения спешился и нагнулся, разглядывая что-то на земле. Затем он протянул руку и вырвал пучок травы. Глория в досаде закатила глаза.
      – Ну и что теперь? Мы уже исследовали коровий помет, выразили негодование по поводу пересохших ручьев, посокрушались над загонами для скота, которые требуют ремонта. А теперь ты хочешь, чтобы я сама пожевала траву и оценила ее вкус?
      – Не угадала. – Райли выпрямился, внимательно рассмотрел траву и растер пальцами несколько стебельков. Поднеся их к лицу, вдохнул запах и принялся разглядывать корни. Потом, озабоченно покачав головой, он разжал ладони и отшвырнул травинки. – Она очень сухая, – пояснил он, поворачиваясь к Глории.
      Этого она уже никак не могла стерпеть. Мало того, что Райли, похоже, испытывает слишком явный интерес к ее земле, так теперь он еще и каждую былинку готов разглядывать сквозь увеличительное стекло.
      – И в этом тоже моя вина, конечно? – заявила она сердито. – Можно подумать, я умею заговаривать дождь.
      Райли негромко рассмеялся. Ну наконец-то! Он был так убийственно серьезен в эти последние несколько часов, что Глория чуть не завопила от злости.
      – Ты пытаешься меня разозлить, признайся? – насмешливо спросил он.
      Глория гордо вздернула подбородок.
      – Скорее всего, да. А теперь объясни мне, почему ты сказал «Она очень сухая»? Это прозвучало как приговор Божьего суда.
      Райли отряхнул руки и весело ухмыльнулся.
      – Да просто из-за твоего упрямства. – Лицо Торна снова приняло серьезное выражение. Он надел шляпу и вскочил в седло. – Но вообще-то я имел в виду пожар.
      Глория недоверчиво нахмурилась и соскочила с лошади. Крепко держа в руке поводья, она опустилась на корточки и, повторяя движения Райли, сорвала пучок травы. Стебли были изжелта-коричневого цвета и легко сломались, когда Глория попыталась их согнуть. Она удивленно взглянула на Торна.
      – На дворе октябрь, Райли. Разве это не?.. Почему ты так странно на меня смотришь?
      Что-то в выражении лица Торна подсказало ей ответ. В ней пробудилось извечное женское шестое чувство. Сейчас Райли и вполовину так не волновала обожженная трава, как сама Глория. Она почувствовала, как в желудке появилась странная тяжесть, а во рту пересохло.
      – Что-то не так? – побледнев, прошептала она чуть слышно.
      Райли кивнул, напугав ее еще больше:
      – Я могу хоть сейчас начать перечислять.
      Глория медленно поднялась на ноги. Ветер улегся, затаил дыхание и замер в ожидании – как и сама Глория. Внезапно она остро почувствовала свою оторванность от остального мира. Они были здесь одни – мужчина и женщина, – и это новое, не изведанное доселе ощущение сопровождалось медленными глухими ударами сердца. Теперь, глядя на Райли, она поймала себя на том, что с удовольствием рассматривает его лицо. У него красивый прямой нос, крупный рот и маленький шрам на подбородке.
      Тот худой, как щепка, мальчишка, из-за которого в детстве ее любили поддразнивать сестры, исчез. Все эти годы он был ее лучшим другом – и ее злейшим врагом. Их отношения зависели сначала от возраста, а потом от лютой вражды между их семьями. Того мальчишки, который качал ее на коленях, когда она была совсем малюткой, который держал ее за руку, когда она пыталась делать свои первые шаги, который утешал ее, когда ее любимый черный котенок погиб под копытами лошади… Того мальчишки больше не было. Его место занял мужчина. И теперь этот мужчина стоял перед ней так близко, что его легко можно было коснуться рукой. Достаточно лишь захотеть. Если она сделает это, Райли подойдет к ней. Глория это знала. Она заглянула в его глаза. Он тоже это знал. Еще ни разу за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь Глория не была так напугана. Одно дело – понимать, что на свете существуют мужчины, и совсем другое – знать, как себя с ними вести. «Мамочка была права, когда говорила, что любовь между мужчиной и женщиной – это что-то священное, удивительное и прекрасное.
      До этого момента Глория всегда представляла себе любовь в виде бумажных сердечек, перевязанных лентами букетов, и непременно огромного количества сладостей. Но сейчас, глядя на Райли, она готова была поклясться, что ни одна из этих милых картинок не стоит у него перед глазами. На уме у него что-то совсем другое, и он так странно смотрит на нее. А что же творится в ее душе? Эта тянущая боль, это неистовое желание прикоснуться к нему, это непереносимое томление… Наверное, именно это мама и имела в виду. Это… физическая сторона любви. То, чем муж и жена занимаются в постели.
      Райли соскочил на землю – на лице его отразилась тревога. Серый конь нетерпеливо бил копытом, и его хозяин, не выпуская из рук повод, шагнул к Глории.
      – Что случилось, девочка?
      Она вздохнула и задержала дыхание, пытаясь унять бешеные удары сердца.
      – Ничего, – пробурчала она, резко отвернувшись и едва не налетев на свою лошадь.
      Кобыла, чутко уловив настроение хозяйки, задрала вверх голову, всхрапнула и отступила в сторону. Глория крепко вцепилась в поводья и крикнула через плечо:
      – Только не трогай меня!
      Но было слишком поздно. Райли уже держал ее за плечи. Он мягко повернул ее лицом к себе и своему огромному коню.
      – Я спросил тебя, что случилось. Почему ты плачешь?
      – Я вовсе не плачу. – И тут она расплакалась и бросилась в объятия Торна. Зарывшись лицом в мягкую ткань его фланелевой рубашки, Глория причитала сквозь рыдания: – Это все ты, ты во всем виноват! Ну почему ты такой… такой… ну, я не знаю… Почему ты мужчина, Райли Торн?
      – Почему я – кто? О чем это ты?
      Когда Райли попытался отстраниться, она только крепче вцепилась в него. Она просто не смогла бы сейчас посмотреть ему в глаза.
      – Нет, оставь меня.
      Райли засмеялся, и Глория, прижимаясь к нему, почувствовала, как вибрирует его грудь. Продолжая сжимать его в объятиях, она вдыхала его запах, незнакомый и притягательный запах мужчины.
      Когда Райли заговорил, его голос прозвучал неожиданно хрипло:
      – Как же я могу оставить тебя, когда ты держишься за меня? И еще, милая, если бы я мог тебя оставить, меня бы здесь сейчас не было.
      Глория поморгала, вгляделась в равнодушную ко всему долину и, наслаждаясь своим надежным убежищем на груди Райли, шмыгнула носом.
      – Почему ты здесь, скажи, Райли?
      Райли переступил с ноги на ногу и крепче прижал Глорию к себе, поглаживая по спине.
      – Потому что я… – Торн тяжело дышал, слова давались ему с трудом. – Потому что… соседи должны помогать друг другу.
      Глория нахмурилась и, упершись ладонями в грудь Райли, слегка отстранилась и взглянула ему в лицо.
      – Ты врешь, – заявила она.
      Райли схватил ее за плечи и легонько встряхнул.
      – Не делай этого, Глория, – предупредил он. – Не смотри на меня так.
      – А почему бы и нет? – Глория облизнула губы кончиком языка и затаила дыхание, ожидая ответа. Казалось, прошла целая вечность, а Райли все молчал. Глория была уверена, что стоит ей обернуться, и она увидит, как на смену осени уже пришла морозная зима, а может быть, даже знойное лето.
      Райли по-прежнему крепко держал ее за плечи. На его лице явственно отражалась борьба. Внезапно Глория доняла, что, к сожалению, почти ничего не знает о нем, о его мыслях и переживаниях. Какие страсти бушуют сейчас в его душе? Почему так исказились черты его красивого лица, резко обозначились высокие скулы и твердая линия подбородка? Вдруг выражение его лица неуловимо изменилось, Райли крепче сжал ее плечи, и Глория поняла, что он принял решение. Прищурив темные глаза, он смотрел на ее губы, как смотрит хищная птица, намечая добычу, прежде чем спикировать вниз.
      Глория задрожала. Что-то дикое, необузданное и непонятное, скрывавшееся под оболочкой того спокойного, уравновешенного парня, которого она знала, вдруг вырвалось на свободу. И эта неукротимая, жестокая сила жаждала покорить Глорию. Ее охватила дрожь. Если он сейчас ее поцелует, она этого не переживет. В сердце останется незаживающая рана. Глорию это страшило, и все-таки… она хотела, чтобы это случилось. Ее тянуло к этому человеку. Что же произошло с ней, откуда появилось это наваждение? Как могла она предать…
      Райли наклонил голову. Его движение было пугающе внезапным, но в то же время рассчитанным, как движение молотка, забивающего гвоздь. Его губы завладели ее губами. Глория в ужасе раскрыла рот, чтобы возразить, но все слова рассыпались и исчезли, как бумага, брошенная в огонь. Широко открыв глаза, она застыла, оставаясь неподвижной, пока от неудобной позы не заболели ноги. Но поцелуй Райли становился все требовательнее. Торн крепко прижал ее к себе. Его язык вступил в противоборство с ее языком.
      К своему полному изумлению, Глория почувствовала, что ее глаза закрываются. Губы Райли, решительные, властные и голодные, несли с собой блаженство и были восхититительны на вкус. Набежала жаркая волна и накрыла их обоих, и их тела плавились в огне, вызывая сладостную дрожь и странную слабость…
      Внезапно Райли прервал поцелуй и отшатнулся от Глории. В его глазах были смятение, ярость и гнев. Он смотрел ни нее, как на врага. Глория пошатнулась и схватилась за сердце. Она не могла отвести взгляда от Райли, даже когда он резким движением стер ее поцелуй со своих губ.
      Ей показалось, что в сердце разорвалась какая-то тонкая струна. Ему был неприятен ее поцелуй.
      – Вот почему, – хрипло прорычал Райли. – Вот почему тебе нельзя смотреть на меня так. Этот поцелуй… это только начало, Глория. А ты ведь и представления не имеешь, что происходит между мужчиной и женщиной.
      – А вот и имею. – Глория обиженно надула губки. В ней бушевали боль и гнев. Она ничем не заслужила такого оскорбления. – Все начинается с такого вот поцелуя. И еще имей в виду, Райли Юджин Торн, меня совершенно не волнует, что тебе он был противен. Потому что мне поцелуй понравился.
      Темные глаза Райли удивленно раскрылись, что немного утолило мстительное чувство Глории. Развернувшись, она вдруг осознала, что по-прежнему сжимает в руках поводья. Быстрым движением она закинула уздечку на шею лошади и взобралась в седло. Теперь, возвышаясь над Торном, она смотрела на него сверху вниз.
      Райли не двинулся с места и не произнес ни слова, чтобы хоть как-то сгладить неловкость. «Он хочет уколоть меня еще больнее, черт его побери». Ну вот, это был ее первый поцелуй, а Райли просто воспользовался возможностью выплеснуть свою злость. Ему даже не понравилось ее целовать! Глория перевела дыхание, призвала на помощь всю гордость Лолесов и язвительно прошипела:
      – Ты меня слышал? Мне это понравилось. А ты – всего лишь Торн, и ничего больше.
      С этими словами она сдавила коленями бока своей кобылы и умчалась вперед.
 
      Громко хлопнула входная дверь. Звук чьих-то быстрых шагов разнесся по дому. Судя по громкому шуму, на том, кто вошел в холл, были сапоги. В просторной, залитой солнцем гостиной – любимой комнате дорогой покойной Катрин – Бидди подняла голову от шитья и нахмурилась, прислушиваясь. «Теперь, когда Джейси уехала, только один человек может так стремительно носиться по дому, – вздохнула она. – Это Глория Би Лолес».
      – Бидди? Где ты? Я собираюсь вышвырнуть Райли Торна из этого дома! – Шаги смолкли, и пронзительный крик затих. После непродолжительного молчания вопль раздался снова: – Ты меня слышишь? Бидди, где ты наконец? Я ненавижу его и хочу, чтобы он убрался до того, как стемнеет!
      – Святые угодники, храните нас, – пробормотала Бидди. – Сначала мистер Рэнкин, а теперь еще и эта. – Отложив в сторону блузку и оторванную пуговицу, которую как раз собиралась пришить, нянюшка неохотно поднялась на ноги.
      – Бидди? Ты где? – Глория уже приближалась к гостиной. Шум шагов и крики стали громче.
      – Да здесь я, в гостиной! – крикнула Бидди. – И имей в виду, юные леди не орут и не топают, как рабочие в конюшне.
      Глория вихрем влетела в гостиную. Выглядела она весьма воинственно: растрепанная, с пылающими щеками и сурово поджатыми губами. Увидев свою девочку в ярости, Бидди удивленно подняла брови. Глория встала напротив двери, широко расставив ноги и уперев сжатые кулаки в бока.
      – Я хочу, чтобы он уехал, Бидди! Сегодня. Немедленно. Сию минуту.
      Прекрасно зная, о ком идет речь, Бидди легко разыграла недоумение:
      – Кто должен уехать и почему?
      – Райли Торн, вот кто! – огрызнулась Глория, стягивая с себя отцовскую куртку и швыряя на стул.
      Старой нянюшке пришлось посторониться, когда Глория как ураган пронеслась мимо нее к окну и остановилась рядом с роялем, уставившись невидящим взглядом сквозь стекло. Неожиданно она резко развернулась.
      – Он поцеловал меня. И ему это не понравилось! – Бидди растерянно прикрыла рот рукой.
      – Силы небесные, – прошептала она. Кажется, начали сбываться их с Луизой самые страшные опасения… и самые сокровенные мечты.
      Глория снова подошла к Бидди и встала, скрестив руки на груди. В ее зеленых глазах плясали золотые искры.
      – Что он о себе возомнил, когда вздумал меня поцеловать? Я его об этом не просила. Впрочем, что с него взять, это же Торн! Это ты пригласила его сюда, Бидди, и теперь ты должна приказать ему уехать. Я не хочу с ним больше разговаривать.
      Прекрасно понимая истинные причины гнева Глории, Бидди прикусила язык, чтобы удержаться от смеха. Стараясь сохранить серьезное выражение, она спросила невинным тоном:
      – Так ты говоришь, что хочешь прогнать Райли лишь потому, что он тебя поцеловал? Или потому, что ему не понравилось с тобой целоваться?
      Несколько мгновений Глория продолжала стоять, вытаращив глаза, потом пронзительно завизжала и отвернулась. Теперь Бидди уже не сдерживала улыбку. «Итак, молодой мистер Торн позволил себе вольность в обращении с нашей маленькой барышней, и ей это понравилось больше, чем ему. Или же он зачем-то дал ей понять это, кто его знает». Бидди взглянула на стройную спину Глории. Бедная девочка была натянута как струна, в ее напряженной позе угадывались обида и уязвленная женская гордость.
      – Детка, ты не права, – нравоучительно произнесла няня. Сжав кулаки, Глория мгновенно повернулась к Бидди, как кукла на шарнирах.
      – Нет, права! Я не хочу никогда больше его видеть! Как он посмел поцеловать меня – меня, Лолес? Так ты наконец скажешь ему, чтобы он собрал свои пожитки и убирался вон?
      Бидди поджала губы. Ну, это уж слишком, решила она. Уперев руки в бока, старуха прищурила глаза и сурово воззрилась на свою воспитанницу.
      – Нет, и не подумаю, юная леди, потому что здесь говорит только твое задетое самолюбие.
      Больше всего похожая сейчас на капризного избалованного ребенка, каким она, по сути, и была, Глория отступила от няни.
      – Если что и будет задето сегодня, так это толстая шкура Райли Торна, коли он не уберется отсюда до ужина! Все равно будет по-моему, так и знай.
      – Вот в этом-то все и дело, мисс Глория, все-то ты стараешься поступить по-своему. И видит Бог, некого в том винить, кроме меня да твоей бедной матушки. Но ты так привыкла делать все, что взбредет тебе в голову, что не можешь стерпеть, ежели кто-то осмелится тебе слово поперек сказать.
      Произнося свою гневную тираду, Бидди заметила, что с лица ее воспитанницы внезапно исчезла злость и на глазах выступили слезы. Но решив не обращать на такие пустяки внимания, нянюшка строго погрозила ей пальцем и продолжила свою лекцию:
      – Ты уже не ребенок! Ты – женщина. И самое время начать вести себя как женщина. Оглянись вокруг – ведь ты теперь отвечаешь за ранчо. Ты ведь на крови клялась в этом вместе со своими сестрами! Но ты не справишься в одиночку, потребуется помощь. Эту помощь предлагает Райли Торн. Так уж получилось. И надо засунуть подальше свою гордость и проглотить обиду. С этой минуты будешь делать то, что пойдет на пользу всем, а не только тебе самой.
      В ответ на эту пламенную речь последовало тяжелое молчание. Глядя на искаженное мукой лицо Глории, видя ее напряженную позу, Бидди прижала руки к груди. Ее сердце билось глухо и неровно. Добрая нянюшка никогда не разговаривала со своей девочкой так сурово. «Бедная деточка делает что может, из сил выбивается. Ей ведь все это в новинку, и она еще не научилась справляться сама. А что делаешь ты, Маргарет Дженсен? Ты внушаешь бедняжке, будто она ни на что не способна».
      Бидди и не подозревала, что однажды будет так жестоко говорить со своей воспитанницей. Конечно, ей хотелось высказать все, что накопилось на сердце, поделиться страхами, но не такой ценой, не за счет покоя милой девочки. Полная раскаяния, няня протянула руку к Глории.
      – Деточка, я не хотела тебя обидеть…
      – Нет, хотела! – Глория вздернула дрожащий подбородок. – До последнего времени я и не знала, как на самом деле все ко мне здесь относятся. Сначала Джейси заявила, что мне пора повзрослеть, потом Райли начал придираться и находить недостатки во всем, что я пыталась делать на ферме, а теперь и ты говоришь мне, что я упрямый, своевольный ребенок, который думает только о себе, пренебрегая делами своей семьи и этого дома.
      По пылающим щекам Глории потекли слезы.
      – Прости меня, Бидди. Я вовсе не хотела, чтобы тебе было за меня стыдно. И я не хотела позорить память своих родителей.
      Она замолчала, закусив губу и стараясь сдержать слезы. Бидди захотелось прямо сейчас умереть. Она оскорбила свою девочку. Но прежде чем старушка успела что-то произнести или хотя бы пошевелиться, Глория виновато проговорила:
      – Если ты не против, я бы хотела уйти в свою комнату. – Глаза няни наполнились слезами, сердце у нее защемило.
      – Ой, детка, что же я наделала! – заохала Бидди, сокрушенно качая головой.
      – Ты сказала правду, и больше ничего, – тихо ответила Глория, медленно направляясь к двери. Уже на пороге, взявшись за медную ручку, она обернулась и обвела глазами гостиную: – Мама любила эту комнату. Я вспоминаю ту ночь, после похорон, когда Ханна объявила, что уезжает. Я тогда ужасно испугалась. Кажется, я до сих пор чувствую, как Джейси уколола мне палец ножом, чтобы мы произнесли нашу клятву – во что бы то ни стало отомстить убийцам. – Глория ткнула пальцем на ковер у самых ног Бидди. – Смотри, вон то маленькое пятнышко – это кровь Ханны, когда она уколола себе палец. Мы сказали: «Клянемся, и да будет так».
      Тоненькая и хрупкая, Глория уже изнемогала от усталости. Вид у нее был измученный, и неожиданно она показалась Бидди гораздо старше своих лет.
      – Я дала клятву, – тяжело вздохнув, произнесла она. – И да будет так.
      С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
      Бидди осталась в гостиной. Она стояла и растерянно слушала удаляющиеся шаги Глории. Внезапно почувствовав, что последние силы ее покидают, Бидди схватилась за сердце и рухнула в кресло. Закрыв глаза, старая няня прошептала:
      – Маргарет Дженсен, что ты наделала?
 
      Перекинув ногу через круп лошади, Райли спешился, поймав себя на мысли, что это движение может стать последним в его земной жизни. Торн не переставая думал о том, в какое бешенство пришла Глория, когда он ее поцеловал. И с чего она вдруг решила, что ему это не понравилось? Теперь возвращение в ее дом может дорого ему обойтись.
      Привязав своего жеребца, Райли рассеянно погладил мускулистую шею благородного животного, не сводя глаз с усадьбы Лолесов. Для того чтобы просто взять открыть дверь и войти в дом, требовалось изрядное мужество.
      Вряд ли он станет когда-нибудь желанным гостем в этом доме. Да и, говоря откровенно, он не слишком-то хочет туда идти. Лицо Глории, такое дорогое и милое, искаженное гневом, упрямством и уязвленной гордостью, стояло у него перед глазами. Он чувствовал на своих губах ее страстный и одновременно невинный поцелуй. «Именно она и удерживает меня здесь. Она и еще мое собственное желание остаться», – честно признался себе молодой Торн.
      Он глубоко вздохнул, набираясь решимости, пристегнул к ремню револьвер и надвинул шляпу на лоб.
      – Ну-ну, все нормально, пока еще ничего не случилось, – произнес он вслух, обращаясь к своему жеребцу. – Если Глория снимет с меня живьем шкуру, ты ведь доберешься до дома сам, правда, дружок?
      Прайд насмешливо фыркнул и кивнул в ответ. Райли не смог удержаться от смеха. Он смеялся над своей лошадью и над самим собой – мало того что он ведет задушевные беседы с жеребцом, он еще и дрожит от страха перед женщиной, которая вдвое меньше его ростом. «Да, но эта женщина наверняка ждет меня, сжимая в руках раскаленную кочергу». Смирившись со своей участью, Райли неохотно начал подниматься по ступенькам крыльца и наконец повернул тяжелую медную ручку.
      Он открыл дверь хорошо рассчитанным осторожным движением вора. Просунув голову в щель, Райли внимательно прислушался, но услышал лишь собственное тяжелое дыхание.
      – Глория? – позвал он, входя в холл. – Ты дома? – Торн закрыл за собой дверь и снял шляпу. – Где бы ты ни находилась сейчас, прости меня.
      Райли обвел глазами пустынный холл, заглянул в уютную гостиную, осмотрел лестницу. Нигде никого. Свернув налево по коридору, Тори направился к кухне, но и там его ждала полнейшая пустота и тишина.
      – Бидди? – отважился крикнуть Райли. Ответа не последовало. Торн нахмурился – что-то здесь не так. В это время, на закате солнца, Бидди обычно хлопотала на кухне и по дому плыли аппетитные запахи вечерней трапезы. – Куда они все подевались? – пробормотал Райли, теряя терпение.
      Длинный широкий коридор вел в кабинет и малую гостиную. Торн быстрыми шагами направился туда, продолжая прислушиваться и оглядываться. Неожиданно он заметил на полу что-то темное. Чувствуя, как сердце зашлось в груди, Райли остановился, чтобы рассмотреть то, что увидел.
      – Это что еще такое, черт возьми?
      На пороге малой гостиной, на полу, лежала чья-то безжизненная рука. Она лежала ладонью вверх, пальцы не были сжаты в кулак, запястье охватывал кружевной манжет. Оцепенев от ужаса, Райли застыл, боясь тронуться с места, не желая верить, что случилось несчастье. Наконец он узнал эти кружева. Он видел их сегодня утром.
      – О Господи, Бидди!
      Прежде чем войти в гостиную, Райли достал револьвер. Еще свежа была память о недавнем убийстве. Внимательно оглядевшись по сторонам, Райли пригнувшись вбежал в комнату, размахивая «кольтом». Здесь не было никого, кроме Бидди. Райли испуганно опустился на колени рядом с распростертым телом несчастной женщины и внимательно ее осмотрел. Крови нет. Ран тоже не видно. Торн обвел глазами комнату. Ни перевернутой мебели, ни беспорядка, ни следов борьбы.
      Он сунул «кольт» в кобуру, стянул перчатки и бросил шляпу на пол. Потрогав щеку Бидди, он почувствовал, что она холодная и влажная. Лицо няни было пугающе бледным, какого-то землистого оттенка, почти как шкура его коня. Опасаясь самого страшного, Райли приложил голову к груди няни и, затаив дыхание, прислушался. Сердце билось. Ровно и достаточно сильно. Райли вздохнул с облегчением. Склонившись над пожилой дамой, он осторожно потряс ее за плечо.
      – Бидди, вы меня слышите? Что случилось?
      Ответа не было. Райли подхватил Бидди на руки и поднял с пола. Стиснув зубы и слегка пошатываясь, он положил толстуху на софу, набитую конским волосом. Удобно устроив Бидди, он немного постоял, глядя на нее. Нянюшка не шевелилась. Она была в глубоком обмороке.
      С тревогой оглядев бледное лицо Бидди, Торн склонился над ней и пригладил растрепавшиеся седые волосы. Нужно было идти за помощью. Райли выпрямился, перешагнул через лежащие на полу перчатки и шляпу и выбежал в холл. Пройдя через большую гостиную, он взлетел по лестнице на второй этаж.
      – Глория! – крикнул он на бегу.

      Глория села на кровати, щуря опухшие от слез глаза. Опираясь на руки и откинув стеганое одеяло, она склонила голову набок, прислушиваясь. Похоже, кто-то звал ее по имени. Она потерла рукой горячие влажные щеки и повернулась к двери. Кто-то большими прыжками мчался по лестнице.
      – Глория? Ты где?
      Райли. Вот уж кого ей сейчас совсем не хотелось видеть. Тем не менее она свесила ноги с кровати и принялась поспешно приводить в порядок растрепанные волосы. Потом она встала и сделала несколько шагов к двери, но вдруг остановилась, чтобы расправить складки юбки.
      Дверь распахнулась, и Глория отшатнулась от неожиданности, издав громкий пронзительный вопль. Прижав руки к груди, она во все глаза смотрела на Райли, стоящего в раме дверного проема. Одной рукой он держался за косяк, а другой сжимал медную дверную ручку.
      Глория нахмурилась и ворчливо спросила:
      – Разве мама не научила тебя стучать, прежде чем входить?
      – С Бидди несчастье.
      Глаза Глории широко распахнулись.
      – Что ты сказал?
      Райли шагнул в комнату и схватил ее за руку. Глория недоверчиво уставилась на него, не двигаясь с места. Торн крепче сжал ее локоть и, пристально глядя ей в глаза, отчеканил:
      – Глория, что-то случилось с Бидди.
      Горящие темным огнем глаза Торна были в каком-то дюйме от ее лица. Она растерянно заморгала и всхлипнула.
      – Бидди? – Голос Глории напоминал слабый писк новорожденного котенка.
      – Да. – Райли потянул Глорию в холл. – Я только что нашел ее…
      – Что-то случилось с Бидди, – повторила Глория. Наконец-то она начала сознавать, чем вызвано появление Райли. Она вырвалась из его рук и побежала вниз по лестнице, благо удобная юбка для верховой езды позволяла быстро двигаться и не сковывала движений. Глория чуть не обезумела от ужаса и неслась сломя голову. Райли бежал за ней. На первом этаже Глория остановилась и начала озираться.
      Райли промчался мимо, махнув рукой в сторону холла.
      – Туда, – бросил он через плечо. – В гостиную.
      Глория поспешила за ним. Ее сердце было готово разорваться от страха, ладони вспотели. Непослушные губы повторяли одну и ту же молитву: «Пожалуйста, пусть это будет не Бидди. Только не Бидди. Она нужна мне. Я так сожалею. Я сделаю все, что в моих силах, только бы с ней все было в порядке. Господи, ну пожалуйста».
      Глория ворвалась в гостиную и застыла в дверях, уставившись безумным взглядом на безжизненное тело Бидди, лежащее на удобной софе. Она опустилась на колени, обняла Бидди и тихо заплакала.
      Вдруг она повернулась к Райли, стоявшему неподалеку с непроницаемым лицом, и взволнованно спросила:
      – Что ты с ней сделал? – Слова вырвались раньше, чем Глория успела осознать их смысл.
      Лицо Райли потемнело:
      – Я не знаю, что с ней. Но я, черт возьми, тут совершенно ни при чем, и тебе это прекрасно известно. Я нашел ее здесь, на полу, и отнес на софу.
      Глория сурово нахмурилась, с недоверием глядя на Торна.
      – Ты ранил ее, когда она сказала, чтобы ты убирался из моего дома?
      Райли сокрушенно покачал головой:
      – Она ничего мне не говорила. Я вошел в дом и сразу отправился искать тебя, а нашел ее. В этой комнате, на полу. Мы так и будем стоять здесь и спорить или все-таки попытаемся ей помочь? Что тут происходит, в конце концов?
      Глория бросила на него злой взгляд и склонилась над старушкой, которая скорее была ей бабушкой, нежели няней. Она глубоко вздохнула: «Я справлюсь… Я справлюсь…» – и погладила мягкую влажную щеку Бидди.
      – Беги в домик повара, – бросила она Райли. – И приведи Сордоу. Он знает, что нужно делать.
      Хмурый, с сурово сжатыми губами, Райли молча кивнул и быстро вышел из комнаты. Глория украдкой взглянула на Райли, а затем принялась расшнуровывать, ворот платья Бидди.
      – Ну пожалуйста, Бидди, будь умницей. Я так жалею, что мы поссорились. Клянусь, это не со зла. Я даже не думаю всего того, что наговорила. Если ты не поправишься, я просто умру. Не покидай меня, Бидди. Пожалуйста, родная, не оставляй меня. Я не знаю, что буду без тебя делать.
      Вскоре тихие всхлипывания Глории перешли в рыдания. Чтобы успокоиться, она встала и принялась разглядывать комнату – картины в тяжелых рамах, изящные столики, мягкие кресла. Если бы все эти милые и подобранные с любовью предметы могли ей помочь! Но нелепо было на это надеяться. Глория села на корточки, прислушиваясь к слабому дыханию Бидди. Ее любимая толстушка няня по-прежнему не открывала глаз, но ее грудь ровно вздымалась и опадала. «Господи, надо же что-то делать», – думала Глория в отчаянии.
      Внезапно она вскочила, выбежала из гостиной и по длинному коридору помчалась на кухню. Там она вытерла слезы, огляделась и нашла то, что искала, – чистую полотняную салфетку, которой была прикрыта миска со свежим хлебом. Глория скомкала ее и намочила в холодной воде. Затем, отжав мягкую ткань, ринулась обратно в гостиную…
      …и застыла на пороге – Бидди начинала приходить в себя. Она тихонько постанывала, пытаясь подняться. Ее движения были слабыми и неуверенными.
      – Господи, какое счастье! Спасибо тебе, Господи! – восторженно закричала Глория, подбегая к софе. – Нет, Бидди, тебе стоит пока полежать. У тебя что-нибудь болит?
      Бледно-голубые глаза нянюшки удивленно округлились. Она нахмурилась и посмотрела на Глорию так, будто видела ее впервые в жизни.
      – Болит? – Казалось, Бидди тщательно обдумывает ответ. – Нет, – произнесла она наконец. – А что случилось, детка? – спросила она, прикладывая руку к морщинистому лбу. – Я не помню, как…
      Поддерживая старушку за плечи, Глория ласково уложила ее на подушки.
      – Должно быть, ты упала в обморок. Райли нашел тебя на полу, – пояснила она и приложила влажную салфетку ко лбу Бидди.
      – На полу? – удивилась няня, хватая Глорию за руку. – И что, скажи на милость, я могла делать на полу?
      – Я надеялась услышать это от тебя, – ответила Глория, вспомнив, как обвинила Райли в нападении на няню. Она опасливо оглянулась на дверь, зная, что Торн вот-вот появится. – Ты сказала Райли, что он может убираться ко всем чертям? – торопливо спросила она.
      Бидди нахмурилась и покачала головой. Глория присела на край софы, но тут же вскочила, заметив, что глаза нянюшки вдруг широко раскрылись; а по лицу прошла судорога.
      – Что случилось? Ты ранена? – испуганно закричала Глория.
      Бидди отрицательно замотала головой, растрепав свои седые волосы.
      – Нет, детка, это не… о-о-ох. Ох. Это просто боль. – Бидди схватилась за сердце, потом за живот, за голову и снова за сердце. И вдруг с неожиданной силой вцепилась в руку Глории: – Ты должна позволить Райли остаться. Ты должна! Я совсем больна, детка, и я тебе не помощница. Обещай мне это, Глория!
      Не на шутку испуганная, Глория накрыла ладонью пухлую руку Бидди и быстро заговорила:
      – Я обещаю, Бидди. Я клянусь, Райли здесь останется. Лишь бы ты поправилась. Пожалуйста, не умирай, Бидди.
      Старушка глубоко вздохнула и поудобнее устроилась на мягкой софе.
      – Вот теперь мне гораздо лучше. Словно камень с души свалился. – Она улыбнулась и, потрепав Глорию по щеке, нахмурилась, как будто пыталась что-то вспомнить. – Последнее, что я помню, – задумчиво проговорила она, – это как ты ушла отсюда в слезах. Потому что я…
      Бидди широко раскрыла рот и села, свесив ноги с софы. Влажная тряпка, покоившаяся у нее на лбу, упала на колени. Глория пыталась помешать няне, но у нее не хватило сил. Бидди повернулась к воспитаннице и схватила ее за плечи.
      – Ох, детка, сколько же я всего наговорила тебе! Какой ужас!
      Глория покачала головой и сжала руку няни.
      – Это не имеет значения, Бидди. Единственное, что важно, – это чтобы ты поправилась. – Она положила голову няне на колени. – Я подумала, что ты… Я подумала… Ох, Бидди, как же ты меня напугала.
      – Ну, полно, полно, детка. Все… хорошо… просто…
      Услышав слабый голос Бидди, Глория встревоженно посмотрела на нее и увидела, как старушка снова валится на подушки. Глория пронзительно завизжала и попыталась удержать няню, которая опять потеряла сознание, но тут на помощь Глории пришли две пары рук, и Бидди осторожно уложили на софу. Полумертвая от страха и тревоги, Глория посмотрела на мужчин с мольбой.
      – Сделайте же что-нибудь!
      – Вот потому-то мы и здесь, мисс Глория. А теперь будьте хорошей девочкой и уходите отсюда, слышите?
      Сордоу, старый опытный повар, служил семейству Лолесов с незапамятных времен. У этого смешного человека были такие кривые ноги, что, как любил говаривать отец Глории, он «вряд ли смог бы поймать свинью, даже столкнувшись с ней в канаве». Сейчас этот седой коротышка схватил Глорию за локоть сильной мозолистой рукой и помог встать.
      Истерзанная страхом, Глория едва держалась на ногах, и когда Райли протянул ей руку, безропотно вцепилась в нее и позволила проводить себя в спальню.
      Бидди открыла глаза и обвела взглядом комнату.
      – Они ушли? – прошептала толстуха, обращаясь к облаченному в белый фартук Сордоу. Старик только что придвинул кресло поближе к софе и расположился в нем со всеми удобствами.
      – Ушли, ушли, – проворчал он, откидываясь на спинку кресла.
      Присутствие Сордоу в этой изысканной гостиной казалось странным и неуместным, старик выглядел здесь барсуком в детской коляске. Достав из кармана своих грубых полотняных штанов перочинный нож, Сордоу принялся неторопливо чистить ногти. Всецело поглощенный этим приятным занятием, он некоторое время молчал, а потом заговорил, по привычке растягивая слова:
      – Этот парень, младший Торн, он сказал, что ты больна и я должен тебе помочь, как я обычно помогаю, ежели кого ранят на охоте. Но что-то не похоже, чтобы тебе это было нужно. – Старый повар помедлил, а затем окинул Бидди оценивающим взглядом, высоко подняв брови. – Ты вообще-то скажешь мне наконец, что тут происходит, мисс Бидди?
      Бидди поспешно села, расправила складки платья и пригладила волосы.
      – Давай-ка потише.
      Сордоу насмешливо фыркнул и вернулся к прерванному занятию.
      – Так я гляжу, ты совсем здорова, а у меня там тридцать голодных парней, и все хотят получить свой ужин. Значится, я могу вернуться к себе, раз ты в порядке, я так понимаю?
      Бидди укоризненно покачала головой и поцокала языком.
      – Да я аж дважды сегодня в обморок упала, чтоб ты знал! – Сордоу бросил на свою собеседницу лукавый взгляд и приподнял кустистую бровь.
      – Может, и так, но теперь-то ты не в обмороке? – Бидди уселась поудобнее и сложила руки на коленях.
      – Я вдруг почувствовала такую слабость, такую слабость… после того, как мы поругались с Глорией. Но ты прав, сейчас-то я в порядке. Но я не хочу, чтоб Глория об этом знала.
      Старый повар кивнул, сложил свой нож и сунул в карман.
      – И почему?
      Бидди пристально посмотрела на Сордоу. Старик был известен своим вспыльчивым нравом. Он был криклив и задирист как петух. Но его молчание понадобится, чтобы сработал ее план. Тот план, который она только что придумала и так удачно осуществила. Ради этого стоит ему кое-что объяснить.
      – Потому что иначе она отошлет Райли Торна восвояси, – тихо ответила Бидцй.
      Сордоу задумчиво почесал заросший щетиной подбородок.
      – Сдается мне, ты – единственная на этом ранчо, кто хочет, чтобы парень здесь остался.
      – Ты можешь думать обо мне что угодно, но я делаю так, как лучше для Глории! – взвилась Бидди.
      Сордоу рассмеялся, демонстрируя щербатый рот.
      – Да уж ясно, никто тебя и не винит. У тебя всегда на первом месте были девочки. Так что, ежели ты говоришь, что этот парень, Торн, должен здесь остаться, что ж, я потерплю… покамест. А что до того, что тут у вас в доме происходит, так не мое это дело.
      Бидди вздохнула с облегчением.
      – Благодарю вас, мистер Сордоу. А теперь послушай, чего я от тебя хочу. Ты должен сказать Глории, что мне нельзя вставать, что мне надо оставаться в постели еще несколько дней. Просто скажи, что я старая и больная и мне вредно переутомляться. И еще скажи, что через некоторое время я поправлюсь. Не надо пугать ее до смерти… снова.
      – Что ж, это не составит мне труда. Но тебе это будет стоить… – Лицо старика приняло бесстрастное выражение профессионального игрока в покер. Сордоу откинулся на спинку кресла, сцепил руки на коленях и стал терпеливо ждать ответа.
      «Ох, старый мошенник». Бидди было отлично известно, чего хочет от нее Сордоу.
      – Сколько и когда? – спросила она, прищурившись.
      Сордоу задумчиво пожевал губами, глядя в потолок. Затем, словно парящий орел, увидевший мышь далеко внизу, обратил свой взор на Бидди.
      – Десять. Через три дня.
      Бидди с шумом втянула в себя воздух. Но разве у нее был выбор?
      – По рукам. И каких? – Сордоу пожал плечами:
      – А это уж тебе лучше знать, мэм.
      – Уж слишком много ты просишь, мистер Сордоу. – Повар с невозмутимым видом поднялся на ноги.
      – Так я же предупреждал. – Ухмыльнувшись, он произнес: – Приятно иметь с тобой дело. Что ж, пойду скажу мисс Глории, что ты больна и тебе нужен отдых.
      Он не успел сделать и трех шагов своими кривыми ногами, как Бидди окликнула его:
      – Мистер Сордоу, мне тут кой-чего пришло в голову. – Старый лис Сордоу обернулся:
      – Да? И что же?
      – И как же, скажи на милость, я смогу испечь тебе десять пирогов через три дня, коли я хвораю и лежу в постели?
      Сордоу задумчиво почесал в затылке, затем лукаво подмигнул старушке:
      – Ну, такая смышленая женщина, как ты, завсегда найдет выход. Ты уж непременно что-нибудь придумаешь. Да, мисс Бидди?
      По уши в муке, масле, сахарной пудре и сметане, Глория, облаченная в белый фартук, ожесточенно терла запястье, которое нестерпимо чесалось под длинным рукавом платья. Вокруг, занимая все свободное пространство кухни, громоздились бесчисленные формы для выпечки теста, мешочки с орехами, которые еще предстояло очистить от скорлупы, а также открытые банки с консервированными фруктами. Чугунная печка была раскалена докрасна, и Глория в очередной раз перечитывала рецепт знаменитых пирогов Бидди.
      Она весьма смутно представляла себе, как десять пирогов могут исцелить ее горячо любимую няню, но возражать не решилась. Ведь она только вчера поклялась Господу, что сделает все, что в ее силах, лишь бы Бидди поправилась.
      Тяжко вздыхая и стараясь не обращать внимания на ноющую боль в пояснице – бедняжка занималась пирогами с самого рассвета, – Глория натерла мукой скалку и принялась раскатывать тесто. Приготовив очередную лепешку, она осторожно уложила ее в форму для выпечки. «Главное – не порвать тонкий пласт теста. К сожалению, это уже сегодня случалось, и не раз. Теперь нужно аккуратно приподнять края. Этот пирог сделаем с орехами, – говорила себе Глория, теряя терпение. – Здесь, слава Богу, не нужно ничего, кроме глазури».
      Отложив в сторону готовый корж, она потянулась к печке, где булькал тяжелый чугунок со сладким варевом. Медленно перемешивая его содержимое, Глория вздохнула, радуясь этой небольшой передышке. Она так глубоко задумалась, что не сразу услышала стук в дверь. Едва не подскочив от неожиданности, она обернулась и увидела своего управляющего – он робко переминался на пороге, сжимая в руках шляпу.
      – Входите, Смайли, – пригласила Глория. – А я тут, видите, пеку эти проклятые пироги.
      Смайли перешагнул порог и остановился. Окинув взглядом кухню, старик удивленно покачал головой.
      – Хм, а я и не знал, что вы умеете печь пироги, мисс Глория.
      – Я и сама не знала, – ответила она, представив себя на месте Смайли и оглядывая следы своей деятельности – засыпанные мукой полки и столы, опрокинутые банки с компотом и раскиданные повсюду мешочки с сахаром. – Так чем я могу вам помочь?
      Смайли почесал в затылке, покраснел и смущённо опустил глаза.
      – Извиняйте меня, мэм, но у вас… весь нос в муке.
      У Глории от смущения вспыхнули щеки. Она яростно потерла лицо руками, испачканными в тесте, но по выражению лица Смайли поняла, что стало еще хуже.
      – Да черт с ним, Смайли! – в сердцах буркнула она. – Лучше скажите, что вы хотели.
      – Мы тут с ребятами собрались съездить согнать скот, пока стоит хорошая погода. Хэнк говорил, он видел наших коров недалеко от… фермы Торнов.
      Глория молча кивнула в ответ. Они уже потеряли немало скота, а сколько еще предстоит? Ей, как и Смайли, это было хорошо известно.
      – Хорошо. Сколько человек поедут с вами и когда вы рассчитываете вернуться?
      – Пятеро. А вернемся не раньше завтрашнего дня. – Управляющий поджал губы, внимательно оглядел носки своих сапог, а затем поднял глаза на хозяйку. – Уж очень не хочется оставлять вас одну, мисс Глория.
      Она нахмурилась, сообразив, что Смайли еще никогда не заходил в эту часть дома. И уж точно никогда не заговаривал о… возможной опасности, грозящей ей самой или кому-либо из ее окружения. Ссрдис Глорин сжалось в предчувствии беды.
      – Со мной все будет в порядке, Смайли. Со мной Бидди, да и Райли здесь. – Она немного помолчала. – С нами остается еще много людей. Ничего не случится.
      – Да, мэм. Хотелось бы в это верить. Я никогда… Я никогда не говорил об этом раньше, мисс Глория, но вы и ваши сестры… вы мне как родные дочки. У меня никогда ке было другой семьи, кроме вашей. И мне очень жаль, что меня и моих парней не было здесь, когда… Что в тот день нам пришлось загонять коров. Будь мы здесь, тогда бы все могло повернуться по-другому, мэм. Совсем по-другому.
      Глаза Глории наполнились слезами, ей стало трудно дышать. Она вздернута подбородок и попробовала принять независимый вид. Она Лолес, старшая в этом доме, и ей не пристало вести себя так легкомысленно. Папа всегда говорил, что нельзя фамильярничать с теми, кто тебе служит.
      Наконец, справившись со слезами, Глория заговорила:
      – Спасибо, Смайли. Ваши слова очень много для меня значат. Гораздо больше, чем вы думаете.
      От смущения Смайли нахмурился и покраснел. Неловко махнув своей далеко не новой, засаленной шляпой в сторону коридора, он спросил:
      – Я это… хотел узнать, мисс Глория, могу я перекинуться парой слов с мисс Бидди? Если, конечно, она не против.
      Глория удивленно подняла брови. Стараясь не рассмеяться, она серьезно ответила:
      – Ну конечно, мистер Рэнкин, пожалуйста, поговорите с ней. Няня в Малой гостиной. Думаю, она будет вам рада.
      – Да, мэм, я сейчас пойду к ней, а то вы, видно, слишком заняты и все такое. Глория кивнула.
      – Я буду вам очень признательна, мистер Рэнкин.
      Но Смайли продолжал мяться у двери, старательно отводя взгляд.
      Глория сделала вид, что сердится.
      – Вы что, пустили здесь корни, Смайли? Мне нужно заниматься пирогами. И еще меня ждут расчетные книги и стирка. Идите же, Бидди не кусается.
      – Да, мэм. – Старый управляющий показал пальцем в сторону двери, открывавшейся в коридор. – Мне туда?
      Глория кивнула:
      – Да. Крикните, и она отзовется.
      Смайли тяжело вздохнул и пересек кухню. Он двигался с такой неохотой, как будто за углом его ждала веревка палача.
      Глория рассмеялась и покачала головой. Но в следующий миг она сморщила нос и принюхалась. «Как будто что-то горит?» Горит! Она бросилась к печи. Начинка для орехового пирога издавала резкий запах горелого. С пронзительным воплем Глория схватилась за подол фартука, чтобы снять чугунок с огня. Разозлившись на себя, она так сильно грохнула им о стол, что остатки темного содержимого выплеснулись наружу, образовав вонючую лужу.
      С трудом сдерживая слезы, Глория и сердцах пнула ногой стул и прошипела:
      – Да будь оно все трижды проклято, черт побери, вот дьявольщина!
      – Должно быть, примерно так пахнет в аду, – услышала она в ответ.
      Глория обернулась на звук голоса и увидела стоящего на пороге Райли.
      – Тебе лучше уйти, а не то, смотри, и тебе достанется, Райли Юджин Торн. – Она уперла руки в бока, а ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
      – Неужто все настолько серьезно? – Райли шагнул на кухню, обвел взглядом царивший в ней беспорядок, затем посмотрел на Глорию и расхохотался. – Даже не знаю, что хуже – когда ты печешь или когда ругаешься? Сказать по правде, до сегодняшнего дня мне не приходилось видеть ни того, ни другого в твоем исполнении.
      Глория Лолес надменно вздернула подбородок:
      – Мама и Бидди учили меня печь, а ругаться научила меня Джейси. Когда нужно, я неплохо делаю и то, и другое, Райли.
      Торн ухмыльнулся.
      – Ну, судя по виду этой кухни, тебе стоит ограничиться бранью. – Приглядевшись к подруге, Торн нахмурился: – У тебя на носу мука… и еще что-то, Глория.
      Едва не плача от унижения и досады, она вытерла лицо рукавом.
      – Так лучше?
      – Нет. Иди сюда, глупышка. – С этими словами Райли осторожно вытер ей нос и щеки. Пока длилась эта процедура, Глория стояла замерев. – Бедная девочка, да ты просто ходячий десерт. Ты только посмотри на свой фартук. Я вижу тут следы черной смородины и… а это что?
      Глория опустила голову, чтобы взглянуть на разводы на фартуке.
      – Думаю, это начинка для орехового пирога, но я не уверена. В принципе… это может быть что угодно. Здесь, на кухне, так много всего.
      Райли снова взял ее за подбородок, и у Глории екнуло сердце. В глазах Торна светилась мягкая улыбка. От него пахло свежестью, омытой дождями степью и луговыми травами.
      – Ты выглядишь так аппетитно, что хочется тебя съесть, дорогая. – С этими словами он наклонился, чтобы ее поцеловать.
      Глория успела лишь глубоко вздохнуть, и вот уже губы Райли коснулись ее губ. И вмиг воспоминания об их вчерашней ссоре исчезли как дым. Глория таяла в сильных и нежных руках. Их долгий поцелуй становился все более страстным, объятия все более крепкими. Когда Райли нашел ее язык и завладел им, Глория услышала чей-то сдавленный стон и поняла, что это стонет она сама. Чувствуя, как ее переполняет желание, она встала на цыпочки, стараясь прижаться к нему еще тесней. Тело Райли мгновенно отозвалось на это движение, его ласки стали более смелыми, руки, сжимавшие спину Глории, двинулись вниз, к ее бедрам…
      – Да будь ты проклят, Райли Торн!
      Глория оттолкнула от себя Райли и повернулась. У нее за спиной в дверном проеме стоял Смайли Рэнкин. Его лицо было искажено гневом, а руки лежали на рукоятках шестизарядных револьверов, висевших на поясе.
      Глория отступила на шаг, прижав ладони к пылающим щекам. И хотя зачинщицей ссоры была она, Глория интуитивно почувствовала, что инициатива теперь перешла к вооруженным мужчинам. Таковы законы прерий.
      Райли выпрямился в полный рост и настороженно застыл.
      – Полегче, мистер Рэнкин, – осадил он управляющего. – Не лезьте не в свое дело.
      Сжав кулаки, Смайли на негнущихся ногах ввалился на кухню и подошел к Райли почти вплотную. Его шея была багровой, подбородок воинственно выдвинут вперед.
      – А я говорю, что это мое дело! Ты тут на земле Лолесов, не забывай. А мисс Глория покуда еще ребенок. И я не позволю ни тебе, ни кому другому ей досаждать.
      Райли расправил плечи, готовясь отразить любой, самый жесткий вызов.
      – Между прочим, мистер Рэнкин, я нахожусь здесь по приглашению мисс Лолес.
      Какое-то время мужчины смотрели друг на друга с ненавистью, как пара разъяренных быков, затем оба повернулись к Глории. Она почувствовала, как у нее в желудке разрастается и крепнет отвратительная, тошнотворная пустота и слабеют колени. Ей надо было делать выбор между интересами семьи Лолес и… одним из Торнов.
      Молясь, чтобы Господь послал ей хоть немного силы Ханны и маминого умения мягко настоять на своем, найдя нужные слова, Глория решительно выпрямилась.
      – Все в порядке, Смайли. Я сама справлюсь. Вам лучше уйти. Я уверена, ребята вас уже заждались.
      Смайли подскочил, как от укуса ядовитой змеи.
      – Но, мисс Глория, я не могу уйти и оставить вас с этим…
      – Можете, Смайли. Я сама разберусь, уходите. – Управляющий недобро прищурился.
      – Да, мэм, мисс Лолес. Вы здесь хозяйками вам решать. Но мне это совсем не нравится. И остальным парням – тоже. – Он оттолкнул Райли плечом, протопал к двери и вышел, громко хлопнув дверью.
      Ссора между двумя мужчинами лишила Глорию сил. Долгое время она молча стояла, привалившись к столу, не в силах пошевелиться. Райли тоже не пытался заговорить.
      – Так ты сама справишься? И что это значит?
      От резкого тона Райли у Глории заныло сердце. Она взглянула на Торна. Как она и предвидела, его губы были сурово сжаты, а темные глаза смотрели так, будто Райли собирался просверлить в ней дырку. Глория тяжело вздохнула. Похоже, она всех восстановила против себя. С глухо бьющимся сердцем и липкими от пота ладонями она смело встретила взгляд Райли.
      – Я сама не знаю, что это значит. Я просто пыталась успокоить вас обоих.
      – Ах, ты хотела нас успокоить? Так ни один из нас не успокоился, Глория.
      Внезапно Глорию охватил гнев.
      – Мне нет никакого дела до того, спокойны вы или нет, – раздраженно возразила она. – Главное, вы оба живы, не так ли? – Протянув руку, Глория взяла со стола шар сырого теста и задумчиво взвесила его на ладони. – А теперь, черт тебя побери, Райли Торн, убирайся из моей кухни! – С этими словами Глория размахнулась и швырнула кусок теста прямо в грудь Райли.
      Несколько мгновений Райли тупо смотрел на свою грудь, как будто только что осознал, что она у него имеется. Затем он поднял голову и обвел глазами кухню, надеясь найти что-нибудь, чем можно было бы запустить в Глорию. Так и не найдя ничего подходящего, он остановил свой взгляд на Глории и усмехнулся.
      Ее охватило нехорошее предчувствие.
      – Не подходи, Райли Торн. И никогда не смей меня больше целовать, слышишь? – Она схватила другой кусок теста и метнула в Райли, но промахнулась, потому что ее мишень успела вовремя увернуться. Увесистый комок пролетел мимо цели, миновал дверной проем и с противным чмокающим звуком прилип к отполированному полу холла.
      Потная, с пылающим лицом и растрепанными волосами, злясь на себя из-за неудачи с пирогами и полного провала с попыткой помириться с Райли, Глория принялась оглядываться в поисках чего-нибудь потяжелее…
      – Глория, успокойся, прошу тебя. Ты сейчас…
      – Успокоиться? – Глаза ее метали молнии. – Успокоиться? – завопила она. – Я тебе сейчас покажу, что такое «успокоиться».
      Схватив со стола ни в чем не повинную миску с орехами, Глория изо всех сил запустила ее Райли в голову. Но жертве и на этот раз удалось ускользнуть от охотника. Райли опять успел увернуться. Миска ударилась о стену и раскололась. Орехи и мелкие черепки дождем посыпались на пол.
      Райли взглянул на следы разрушения, затем перевел взгляд на подругу.
      – Ну все, это была последняя капля. – С решительным видом Райли шагнул к Глории.
      Она завизжала и спряталась за столом. Сначала Райли гонялся за ней вокруг стола. Наконец, после нескольких ложных выпадов и иных маленьких хитростей, Глория оказалась в руках победителя. Торн сгреб в охапку визжащую и брыкающуюся хозяйку ранчо, сел на стул, перекинул подругу через колено и приступил к экзекуции.
      В разгар наказания сквозь собственные возмущенные вопли и громкие звуки шлепков Глория уловила посторонний шум – знакомый с детства голос звал ее по имени. С трудом переведя дыхание, Глория принялась царапать руку Райли, крепко обхватившую ее за талию.
      – Райли, прекрати, – яростно зашипела она. – Перестань!
      Но голос и его обладательница неуклонно приближались.
      – Что за побоище здесь такое? Да тут и покойник встанет с постели…
      Теперь голос уже раздавался в кухне, но вдруг замолк. Лежа как бревно поперёк колена Райли, Глория не могла видеть, что происходит вокруг, но вдруг почувствовала, как Торн вздрогнул от неожиданности. Глория готова была зареветь от досады. Ее застали безвольно висящей вниз головой, и ей ничего не оставалось, как продолжать висеть, подметая волосами пол, обильно усыпанный мукой и сахарной пудрой.
      Голос раздался снова, но теперь в нем появились уважительные, почти благоговейные нотки.
      – О Господи, вот это да! Вот уж никогда не думала, что увижу подобное. И это моя гордость и отрада!
      Глория попыталась изогнуться, чтобы увидеть выражение лица Бидди, но смогла разглядеть только ее необъятный живот. Впрочем, ей и не нужно было заглядывать в лицо няне, чтобы убедиться, что Райли ждет хорошая взбучка. Уж Бидди не даст в обиду свою любимую девочку, она никому не позволит поднять на нее руку. Теперь она как пить дать вышвырнет этого наглеца вон.
      Глория видела, как Бидди неторопливо вошла в кухню и невозмутимо прошествовала мимо них. Складки домашнего платья прошуршали по многострадальному полу, хранившему следы кулинарных опытов Глории и недавней битвы.
      – Ты только глянь, что творится на моей кухне! И это моя гордость и отрада? Глория, вставай сию же секунду и начинай наводить порядок. Да ты в своем ли уме, девочка?

      К вечеру заметно похолодало. Ветер выл, обрушиваясь на крыши домов, свистел, врываясь в двери, искал любую лазейку, чтобы пробраться в теплый дом в усадьбе Лолесов, где за толстыми стенами Глория занималась своими обычными делами. Керосиновые лампы были потушены, двери в доме – и парадный вход, и черный – заперты. Быстро пройдя через главную комнату для гостей, освещенную лишь тлеющими углями в камине, она направилась в спальню Бидди, располагавшуюся здесь же, на первом этаже, по другую сторону лестницы.
      Но вот она остановилась, приложила ухо к двери и прислушалась. За дверью царила полная тишина. «Лучше уж убедиться самой, что все в порядке, – решила Глория. – Мало ли что может случиться после сегодняшних волнений из-за пирогов и разгромленной кухни». Глория открыла дверь и вгляделась в темноту. Глубокое ровное дыхание, доносившееся из постели, вызвало у Глории вздох облегчения. Наконец-то ее беспокойная пациентка заснула. Щедрая порция виски, заботливо добавленная Глорией в вечерний пунш Бидди, сделала свое дело. Няня крепко спала.
      Стараясь не шуметь, она осторожно прикрыла дверь, повернулась и озабоченно потерла лоб. Все кости ломило, а голова раскалывалась на части. «Интересно, как это маме удавалось заботиться обо всех нас и при этом не валиться с ног от усталости? А впрочем, хватит себя жалеть», – решила Глория. Расправив плечи и вздернув подбородок, она быстро зашагала к лестнице. Ей нужно сделать еще одну важную вещь, прежде чем она сможет отправиться спать, – поговорить с Райли Торном. Этот тип набрался наглости и нанял двух новых людей. «Да как ты посмел?» – спросит она его– У Торна нет никакого права нанимать людей от ее имени. Если парочка бродяг явилась сюда искать работу, все, что требовалось от Райли, – это отвести их к Глории. И точка. Остальное – не его дело. Так нет. Ей приходится узнавать о том, что Райли нанял новых рабочих, от Сордоу, который пришел пожаловаться, что ему теперь придется кормить еще двух человек. Глория лишь виновато покачала в ответ головой.
      Хуже того, ведь теперь ей придется прогнать этих людей. А они сейчас мирно спят в домике для рабочих. Хорошо еще, что здесь нет Смайли. Будь он на ранчо, тут уж дело не обошлось бы такой ерундой, как летающее по воздуху тесто для пирога. Да что он о себе возомнил, этот Райли? Он что – Лолес?
      Изнемогая от усталости, Глория с трудом преодолела лестничный пролет. Мысли о предстоящем разговоре с Райли не давали ей покоя. Поднявшись на второй этаж, она прошла по коридору и остановилась возле двери, ведущей в спальню Райли. Она уже подняла руку, чтобы постучать, как вдруг услышала какой-то шум в комнате и решила немного выждать.
      Она пригладила рукой волосы, привычно собранные в узел, расправила складки юбки. Чистой юбки, а не той, в какой она пыталась испечь злополучные пироги, а потом была позорно отшлепана сегодня днем все тем же Райли. Воспоминания об этой порке придали ей храбрости. Глория постучала в дверь и прислушалась. Было слышно, как Райли ходит по комнате, что-то насвистывая. Глория поджала губы и снова постучала, на этот раз сильнее. Снова прислушалась, но опять безрезультатно. Она нахмурилась и так заколотила в дверь, что чуть не отбила себе костяшки пальцев.
      Снова приложив ухо к двери, она услышала, как Райли напевает какую-то ужасную, дурацкую вульгарную песенку.
 
…Однажды старый Джейк собрался порезвиться,
Сам мула оседлал и устремился в путь, ха-ха.
Он золотом успел на приисках разжиться
И думает теперь красиво отдохнуть, ха-ха.
Не терпится ему с деньжатами расстаться,
Со сдобной пышнотелой крошкой повстречаться.
Ха-ха, ха-ха, ха-ха,
Ха-ха, ха-ха…
 
      «Со сдобной пышнотелой крошкой повстречаться»? Будучи теперь абсолютно уверена, что Торн отлично слышал ее стук и нарочно запел, желая смутить ее похабной песенкой, Глория, упрямо поджав губы, схватилась за ручку, повернула ее и влетела в комнату. Указательный палец Глории был назидательно поднят вверх, а слова уже рвались с языка, но тут она увидела обитателя комнаты…
      Сначала Глория ничего не поняла, но в следующее мгновение слова застряли у нее в горле, а дыхание перехватило. Первой ее мыслью было отвернуться и убежать. Ну хотя бы закрыть глаза. Но шок был так велик, что Глория замерла на месте, застыв и оцепенев от ужаса и глядя во все глаза на Райли.
      Накинув полотенце на голову, Райли стоял лицом к ней в одних… башмаках и вытирал волосы! Его лицо было скрыто полотенцем. Вдруг, то ли почувствовав сквозняк, то ли ощутив присутствие постороннего, он резко выпрямился, сдернул с головы полотенце и, открыв от изумления рот, уставился на нее.
      – Глория?
      Опустив глаза и оглядев себя, Райли в мгновение ока обернул полотенце вокруг бедер. Придерживая его одной рукой, он протянул другую к секретеру, схватил шляпу и нахлобучил ее на голову. Красный как рак, с насупленными бровями, он сердито рявкнул:
      – Ты что, никогда не стучишь? И закрой рот, а не то муха влетит.
      Глория вдруг поняла, что ее палец по-прежнему указывает на… на Райли! Наконец, отдышавшись, Глория произнесла:
      – Я стучала, извини.
      По-прежнему держась одной рукой за круглую ручку двери, она начала пятиться в коридор. Райли нетерпеливым жестом ее остановил.
      – Подожди. Раз уж ты здесь, скажи, чего хотела. – Продолжая пятиться, Глория сбивчиво пробормотала:
      – Это подождет. Извини, пожалуйста. Я не хотела…
      Заканчивать фразу не было нужды, поскольку Глория уже стояла в коридоре перед закрытой дверью. Теперь, оказавшись в безопасности по другую сторону деревянной границы, отделявшей ее от Райли, она в ужасе закрыла пылающее лицо дрожащими от потрясения руками. Разве она сможет теперь посмотреть ему в глаза? Внезапно дверь отворилась. Глория, испуганно отступив на шаг, замерла, затаив дыхание.
      Облаченный по-прежнему в полотенце и шляпу, Райли спросил:
      – Так что все-таки может подождать до завтра?
      Хотя высокая фигура Торна занимала довольно большое пространство и маячила перед глазами, Глория изо всех сил старалась на него не смотреть. В полном отчаянии она оглядела темный, неосвещенный коридор, но не нашла в нем ни помощи, ни поддержки. Наконец, потеряв всякую надежду, она сфокусировала взгляд на груди Райли, точнее, где-то между грудью и головой. «Смотри ему в лицо», – приказала она себе, но сказать это было легче, чем сделать.
      – Л-люди, – пробормотала она заикаясь. – Они под-дождут до завтра.
      Райли недоуменно склонил голову набок.
      – Какие люди?
      Глория отступила еще на шаг и ударилась головой о стену за своей спиной. Она даже обрадовалась этому неожиданному удару. По-прежнему глядя строго перед собой, она начала продвигаться бочком вдоль стены коридора, ощупывая стену руками и что-то бормоча.
      – Люди, которых ты нанял. Тебе не стоило этого делать, но они могут подождать. Сейчас они все равно спят. Спокойной ночи, Райли.
      Добравшись таким образом до своей спальни, Глория ураганом ворвалась внутрь и захлопнула дверь. Стоя посреди комнаты с вытаращенными глазами, она разглядывала знакомые с детства предметы, как будто видела их впервые. В тусклом свете керосиновой лампы, горевшей на комоде, все убранство комнаты было, как ей казалось, подернуто легкой дымкой. Глория была в растерянности. Она закрыла рот руками, как будто хотела поплотнее закупорить свое замешательство, не дать ему вырваться наружу. Но эта мера не помогла. Вытянувшись в струнку, Глория несколько мгновений пыталась справиться с собой, а потом истерично расхохоталась.
      На слабеющих ногах она добрела до постели и упала на нее. «Силы небесные! Я видела Райли в чем мать родила! Как мне теперь разговаривать с ним? Это невозможно. Я не смогу смотреть ему в глаза!»
      Глория уселась в постели и уставилась в стену невидящим взглядом. «Я видела Райли обнаженным». Бросившись ничком на постель, она зарылась лицом в подушку. Перед ее мысленным взором стоял Райли Торн во всей своей мужской красоте. «Господи, как же он прекрасен», – вздыхала Глория.
      Внезапный стук в дверь, сопровождающийся хриплым окриком «Глория!», заставил ее выпрямиться и замереть.
      – Уходи! – взвизгнула она с той же яростью, с какой в детстве пыталась прогнать страшных призраков, появлявшихся темными ночами из платяного шкафа.
      Но этот призрак был из плоти и крови, и его не так-то легко было прогнать.
      – Я не уйду, – ответил он. – Открой мне, пожалуйста. – Глория покачала головой, с ужасом глядя на дверь.
      – Нет! – крикнула она. – Уходи. Я уже сплю. – Из-за двери раздался тяжелый вздох.
      – Нет, не спишь. Ты ведь разговариваешь со мной, правда? – Вот черт. Ну что тут будешь делать! Глория спустила ноги с кровати и уселась, сложив руки на коленях.
      – Чего ты хочешь?
      Райли немного помолчал и ответил:
      – Я и сам толком не знаю. Но я пришел и стою здесь. – Глория нахмурилась.
      – Так иди в постель. Тем более ты уже раздет. – Выпалив эту фразу, Глория в ужасе закрыла рот рукой.
      Ее глаза округлились, а на щеках выступили пунцовые пятна. Райли неуверенно произнес:
      – Наверное, ты права. С тобой все в порядке?
      Прежде чем ответить, Глория несколько секунд внимательно изучала дверь, пытаясь представить себе Райли по другую сторону деревянного щита. Вспомнив его обнаженную грудь, шляпу на голове, полотенце, обернутое вокруг бедер, она снова расхохоталась.
      – У меня все отлично! – крикнула она сквозь смех. – А почему должно быть иначе?
      В ответ – тишина. И наконец:
      – Да так… Ну ладно, что ж, спокойной ночи, Глория.
      Губы ее дрогнули в улыбке, но все же ей удалось выдавить из себя вежливое: «Спокойной ночи, Райли».
 
      – Бидди, сегодня ночью кое-что произошло, – объявила Глория, намазывая печенье маслом.
      Няня нахмурилась и повернулась к воспитаннице, сидящей на краешке ее постели. Многозначительно посмотрев на Бидди огромными зелеными глазами, Глория принялась жевать печенье.
      Старушка поставила тонкую фарфоровую чашку на поднос и рассеянно пригладила тонкие седые волосы.
      – Так ты расскажешь мне, что случилось, детка, или я должна догадаться сама?
      Глория пожала плечами и протянула няне вторую половинку печенья.
      – На, попробуй. Сордоу прислал целую тарелку этого печенья. А то, которое испекла я – точнее, пыталась испечь, – годится только для охоты на зайцев, надо только получше прицелиться. И я видела Райли абсолютно голым!
      Кусок печенья застрял у Бидди в горле. Не в силах ни проглотить его, ни выплюнуть, старушка, задыхаясь, повалилась на бок, а серебряный поднос угрожающе накренился. Глории удалось в последний момент подхватить его и спасти остатки завтрака.
      Прижимая руки к горлу и судорожно вдыхая воздух, Бидди не сопротивлялась, когда Глория принялась колотить, ее по спине.
      – Господи, Бидди, ты цела? У тебя лицо слишком красное.
      Няня вырвалась из рук Глории и отчаянно замахала руками. Старушке явно хотелось, чтобы ее оставили в покое. Глория отступила на шаг, обеспокоенно глядя на няню. После нескольких секунд мучений бедняжке удалось наконец проглотить злополучное печенье. Откашлявшись, Бидди ткнула пальцем в поднос и продребезжала:
      – Воды.
      Глория мгновенно подскочила к буфету, схватила фарфоровый кувшин и налила в стакан немного воды. Поднеся стакан ко рту, Бидди подумала, что если ей удастся выжить после этого потрясения, то она, пожалуй, начнет вставать с постели. А она-то все эти годы наивно полагала, что именно Джейси доведет ее до могилы! Как бы не так! Тяжело дыша, старушка сделала несколько глотков, как будто в ее стакане была не вода, а добрая порция крепкого виски.
      Выпив воды, Бидди наконец почувствовала себя лучше. Похоже, жить она будет. Прижав руку к груди, хрипя и отчаянно кашляя, она откинулась на подушки и уставилась в потолок. Наконец ее дыхание потихоньку начало выравниваться.
      Когда Бидди наконец смогла заговорить, она похлопала по краю постели, приглашая Глорию сесть рядом с ней.
      – Ну-ка, юная леди, расскажи мне, как это случилось, что ты увидела Райли в чем мать родила.
      Устроившись поудобнее, Глория весело защебетала:
      – О Бидди, он не был совсем голый, не думай. На нем была шляпа, а потом и полотенце.
      Бидди глубже зарылась в пышные подушки и сложила руки на груди.
      – Вот как, ну что ж, в таком случае его можно считать вполне одетым. – Свирепый взгляд, брошенный на Глорию, ясно давал понять, что няня имеет в виду как раз обратное.
      Глория улыбнулась, но улыбка вышла какой-то жалкой. Тогда она вскочила с кровати и принялась наводить порядок в комнате, стараясь держаться подальше от няни.
      – Ну Бидди, – смущенно проворчала она, перекладывая на туалетном столике с места на место инкрустированные серебром гребень и щетку для волос. – Это совсем не то, о чем ты подумала.
      – Ха! И о чем же, по-твоему, я подумала?
      Глория повернулась к няне, прижав руку к сердцу. На ее щеках выступил яркий румянец.
      – Ты думаешь, что мы?.. Ну и зря. Райли вытирался после купания, а я услышала, как он напевает эту жуткую песенку. И я просто вошла к нему в комнату и… Ну, Бидди Дженсен, как тебе не стыдно, как ты могла подумать, будто я…
      Бидди возмущенно фыркнула:
      – Это мне должно быть стыдно? Позволь-ка напомнить тебе, юная леди, что именно ты первая заговорила о том, что увидела Райли в чем мать родила. – Усевшись на своих подушках, словно курица на насесте, Бидди сокрушенно покачала головой: – Да, похоже, мне пора встать с постели, а то я, того и гляди, неожиданно стану бабушкой.
      – Что?
      – Да ничего, – раздраженно проворчала Бидди. – Ладно, возьми-ка поднос, детка, и иди к себе.
      Глория внимательно вгляделась в лицо Бидди, не двигаясь с места. Наконец она вздохнула, подхватила поднос и произнесла:
      – Что ж, я рада, что ты чувствуешь себя лучше. Видит Бог, мне так нужна помощь. Но я прошу тебя: будь осторожна, потому что я не смогу сидеть тут с тобой и следить за каждым твоим шагом. Я собираюсь пойти к рабочим и…
      Бидди схватила Глорию за руку и в ужасе завопила:
      – Ты что же это, решила и всех остальных мужчин на ферме увидеть голяком, да?
      Глория, с трудом удерживая поднос, изумленно уставилась на няню.
      – Бидди, что за дикая мысль!.. Неужели ты думаешь, что я… – Она замолчала, перевела дыхание и продолжила: – Просто хочу зайти к рабочим, чтобы сказать пару слов тем двоим новеньким, которых Райли вчера нанял. Вот и все.
      – Надеюсь, так оно и есть, – проворчала Бидди, отпустив руку Глории и снова откидываясь на подушки. – Райли нанял рабочих? – удивленно спросила она.
      – Да. Я хочу его найти и напомнить, что он пока еще не Лолес. Кроме того, покуда Смайли и его люди объезжают пастбища…
      – О, так Смайли, то есть мистер Рэнкин, в отъезде? – Бидди опустила глаза и принялась накручивать на палец уголок простыни.
      Глория весело засмеялась и хитро подмигнула:
      – И когда ты намерена признаться Смайли, что влюбилась в него?
      Бидди свирепо фыркнула:
      – Вот еще глупости, что это тебе в голову взбрело! Придержи-ка язык, юная леди.
      В зеленых глазах Глории сверкнули веселые искры.
      – Ну конечно, глупости. И вчера он вовсе не приходил тебя проведать…
      Бидди, словно не замечая, как вспыхнули ее щеки, заговорила тоном столь же суровым, как погода за окном.
      – Он приходил по делу. Ничего больше. Давай-ка иди работай. Время не ждет.
      Глория ухмыльнулась, а затем милостиво сменила тему:
      – Да, мэм. После того как познакомлюсь с новыми рабочими, я пойду посмотрю, как поживает наш старый пес. Знаешь, он сам пришел ко мне. Значит, выздоравливает.
      Бидди сидела неподвижно и слушала, как похожая на куклу золотоволосая девушка докладывала ей о своих планах. Она никак не могла решить, что во всем этом деле было наиболее странным и необычным – рассказ Глории о том, как она увидела голого мужчину, или ее собранный и деловой вид, с каким она говорила о делах. До недавнего времени ее девочка не имела ни малейшего представления ни о том ни о другом. Да, похоже, ее детка скоро наконец станет взрослой. И Райли ей в этом поможет, тут и сомневаться нечего. На лице старушки появилась лукавая улыбка.
      – Бидди, и чего это, интересно знать, ты улыбаешься? Я тебе рассказываю о своих делах, а ты улыбаешься, как будто я только что испекла чудесный пирог.
      – Разве ты сама себя не слышишь? – взволнованно заговорила Бидди, чуть не плача от умиления. – Ты такая сильная, Глория Би, и вполне способна справиться с ранчо. Ты напоминаешь мне Ханну. Я горжусь тобой, правда. И твои сестренки тоже гордились бы тобой.
      Глаза Глории сверкнули, щеки вспыхнули от смущения. Она взглянула на поднос с печеньем и пролитым чаем и перевела взгляд на Бидди:
      – Для меня очень важна твоя похвала, няня. Я хочу добиться многого и, главное, не запятнать имя Лолес, которое я ношу.
      Глория сорвала с крюка висевшую за кухонной дверью старую куртку из овчины, которую когда-то носил ее отец: Бросив прощальный взгляд на царивший в кухне беспорядок – да уж, бедняжке Бидди такое и не снилось, – она постаралась убраться поскорее подальше от этого места, пока ее любящая нянюшка не явилась сюда и не увидела, что здесь творится. Подобное зрелище способно убить самую нежную привязанность.
      Глория сунула руки в рукава, подвернутые по длине рук, и закуталась в теплый мех. Ей нравилось носить отцовскую куртку, ощущать на себе ее приятную тяжесть, вдыхать такой знакомый запах. Конечно, у нее было много одежды, к тому же более подходящей по размеру, но в этой куртке ходил отец, и поэтому она была особенно дорога Глории, хотя и болталась на ней, да еще свисала ниже колен.
      Аккуратно застегивая большие кожаные пуговицы, Глория в очередной раз поразилась, как остро она ощущает свою тесную связь с отцом, надевая его любимую куртку. Наверное, это было простое суеверие, но Глории и правда казалось, что следить заделами на ранчо и принимать решения намного легче, когда на ней эта куртка. Да и рабочим наверняка эта вещь хорошо знакома. Они не раз видели Джей-Си Лолеса в ней и знают, кому она принадлежала. Некоторые из этих людей помнят ее еще ребенком, для них она всегда была «мисс Глория». Но, увидев ее в отцовской куртке, они невольно обращаются к ней «мисс Лолес, хозяйка».
      Эта мысль вызвала у Глории улыбку. С сияющим лицом, вдохновленная похвалой Бидди, она шагнула за порог и мгновенно закашлялась. Ледяной ветер едва не сбил ее с ног, а от поднятой пыли защипало в глазах и запершило в горле. Моргая и кашляя, Глория привалилась к кухонной двери и отвернулась, дожидаясь, пока ветер немного утихнет.
      Хотя глаза Глории по-прежнему слезились и почти ничего не видели из-за пыли и песка, она внезапно ощутила, что рядом с ней кто-то стоит. Этот «кто-то» был достаточно силен, чтобы удержать тяжелую дверь и не дать ей открыться. Подняв воротник куртки, чтобы защитить лицо и шею, Глория решила оглядеться, но новый порыв ветра чуть ли не вплотную прижал ее к незнакомцу. Неизвестный стоял, наклонив голову. Его изрытое оспинами лицо было обращено к ней в профиль. Этот человек пытался помочь Глории, и его действия были абсолютно безобидными, но сердце ее почему-то тревожно забилось. Должно быть, это один из тех бродяг, которых вчера нанял Райли. Всех остальных рабочих Глория знала в лицо.
      – Вы в порядке, мэм? – прокричал он сквозь шум ветра. Глория кивнула:
      – Я не думала, что ветер такой сильный, спасибо!
      – Рад помочь. А куда вы направлялись?
      Она махнула рукой в сторону домика для рабочих.
      – Вон туда.
      Незнакомец был без шляпы, и ветер трепал его длинные темные волосы, придавая его мрачноватой внешности зловещий вид. Внезапно чужак схватил Глорию за локоть. Она побледнела от ужаса, а сердце ее бешено забилось. Она, пожалуй, и сама не могла бы сказать, чего она так испугалась.
      – Давайте я вас провожу! – прокричал неизвестный. – Такую малышку, как вы, легко сдует ветром и унесет аж до самого Техаса.
      В следующий момент налетел очередной шквал, и Глория, с трудом удержавшись на ногах, не смогла ничего ответить. Путаясь в огромной тяжелой куртке, кашляя и отплевываясь, с закрытыми глазами из-за носящегося в воздухе песка, Глория почувствовала, как незнакомец прижался к ней и обхватил за талию. Это была всего лишь попытка защитить ее от ветра, не более, но что-то в ней инстинктивно воспротивилось такому объятию. Ей не нравился этот незнакомец. Это была необъяснимая глухая неприязнь. Приоткрыв слезящиеся глаза, ГлориЯ начала вырываться из рук мужчины.
      – Я и сама смогу дойти!
      – Нет, я не отпущу вас. – Железная хватка чужака не давала ей вздохнуть.
      Глория почувствовала, как на нее накатывает самый настоящий страх. От этого человека исходила опасность, а выбора у нее не было. Возвращаться в дом тоже было страшно, там одна лишь Бидди, а разве могут две слабые женщины противостоять такому бугаю. Ей во что бы то ни стало надо добраться до домика рабочих. Там наверняка полно людей, а может быть, и Райли там. Хорошо бы. Как только ветер немного утих, она взмахнула рукой в сторону домика, показывая, что готова тронуться в путь.
      – Что ж, пошли! – крикнул чужак, взяв ее под руку и помогая спуститься с крыльца. Глория облегченно вздохнула, только убедившись, что рослый могучий незнакомец действительно ведет ее прямиком к двери в контору, примыкавшую к домику. Неизвестный довел ее до порога и зашел в комнату вместе с ней.
      После пронзительного воя ветра, шума хлопающих ставен и дверей в амбаре тесная и неуютная контора показалась оглушительно тихой. Тихой и пустынной. Здесь не было ничего, кроме пыли, нескольких кусков кожи, валяющихся тут и там, и бумаг, сложенных в беспорядке на небольшом столе. Ни людей, ни помощи. Что ж, в конце концов, она здесь хозяйка. Несмотря на то что ноги ее дрожали и подгибались и каждый шаг давался с трудом, Глория пересекла комнату и подошла к столу. Не то чтобы стол мог послужить хорошим щитом, но все же она почувствовала себя увереннее.
      Она повернулась, чтобы взглянуть на своего провожатого, и с радостью обнаружила, что он остался стоять у двери. Пригладив волосы огромной ручищей с толстыми пальцами, он улыбнулся:
      – Сегодня немного ветрено, мэм.
      Пораженная грубой, неприятной внешностью незнакомца и его дерзкой манерой идти напролом, Глория сдержанно кивнула в ответ на шутку чужака. Убрав с лица растрепавшиеся волосы, она нервно пригладила их рукой. Незнакомец, стоя у двери, с любопытством на нее смотрел. Не просто смотрел, а изучал. Как волк изучает жертву, прежде чем броситься и вонзить в нее клыки.
      «Не показывай своего страха, Глория». Высоко подняв подбородок, вложив в этот жест как можно больше уверенности, она отчеканила:
      – Меня зовут Глория Лолес. Это ранчо принадлежит мне и моим сестрам. А вы, должно быть, один из рабочих, которых нанял мистер Торн вчера вечером?
      Чужак осклабился, показывая крупные зубы:
      – Да, мэм. Я Картер Браун.
      Глория кивнула, не зная, о чем еще с ним говорить. Чтобы чем-то занять руки, она принялась выравнивать кипы счетов на столе Смайли. Что-то с этим Брауном было не так. Манера говорить. Голос. Да, пожалуй, это. Глория подняла голову, увидела, что чужак так и не тронулся с места, и мысленно поздравила себя с догадкой.
      – Вы ведь не из наших мест, мистер Браун, не так ли?
      Незнакомец кивнул:
      – Да, мэм. Я с востока. С самой границы.
      «С востока. На границе с востоком живет мамина родня». Глория почувствовала, как тревога сжимает ей горло и становится трудно дышать.
      – Понятно, а откуда именно вы родом?
      – Небольшой городишко недалеко от Бостона. Вряд ли вы слыхали о нем.
      «Бостон? Мамина семья живет в Бостоне. И Ханна сейчас там».
      – Так вы довольно далеко ушли от дома, мистер Браун.
      «Спокойно, Глория. Думай. Если он убийца, то наверняка бы солгал, откуда он прибыл. Или все-таки нет?» Мистер Браун улыбнулся, сощурив темные глаза.
      – Да, мэм. Довольно далеко. Но у всех у нас есть свои причины.
      Глория кивнула:
      – Это верно.
      Теперь она решительно не знала, что делать и о чем говорить. Наступила гнетущая тишина. Внезапно ее нарушил Картер Браун.
      – А я и не знал, что мне предстоит работать на женщину. Я думал, здесь распоряжается мистер Торн.
      – Нет, это не так. Здесь распоряжаюсь я. – Неожиданно Глории пришло в голову, что она может просто уволить этого человека, если он ей не нравится. Ее страх сменился ощущением собственной значимости и силы.
      Она смело посмотрела в глаза этому подозрительному субъекту и заявила:
      – Здесь я отдаю приказы, а ваше дело – их выполнять. А если вас это не устраивает, то вы можете отправляться обратно хоть сейчас.
      Мистер Браун задумчиво почесал в затылке:
      – Ясно, маленькая леди. Я ведь не говорил, что меня это не устраивает. Я просто сказал, что не знал об этом. И это сущая правда. – Он с любопытством оглядел Глорию с головы до ног: – Я начинаю думать, что в этом есть свои преимущества.
      Сердце Глории учащенно забилось, а руки сами собой сжались в кулаки.
      – Возможно, мистер Браун, вам стоит…
      Дверь в контору внезапно распахнулась. Глория обернулась на звук. В комнату вошел Райли – «Ну слава Богу, наконец-то» – и вместе с ним маленький хрупкий человечек, который едва не упал, когда Райли резко остановился.
      – Глория! Что ты здесь делаешь? – удивленно воскликнул Райли и осекся, заметив взгляд нового рабочего. – Браун, где ты был? Я тебя везде искал.
      Картер Браун согнал с лица хищное выражение.
      – Простите, босс. Хотя это ведь не так, да? Кажется, мисс Лолес здесь хозяйка? По крайней мере, именно это она мне только что заявила. Я должен слушаться ее указаний, а не ваших.
      В комнате повисла тишина. Райли вопросительно посмотрел на Глорию. Она гордо вздернула подбородок, стараясь не обращать внимания на вспыхнувшие вдруг щеки. Она хотела всего лишь проявить свою власть, беседуя с новым рабочим, и ей это удалось, но похоже, она слегка переусердствовала.
      Лицо Райли было абсолютно бесстрастным, и Глории стало стыдно. Но о чем бы ни думал сейчас Райли, он предпочел держать свои мысли при себе и лишь сказал:
      – Раз уж вы здесь, мисс Лолес, познакомьтесь с другим вашим новым рабочим, это Эйбел Джастис.
      Торн отступил в сторону, представляя ей невысокого незнакомца, пришедшего вместе с ним.
      «Райли назвал меня «мисс Лолес». Мы вернемся к этому позже». Не в силах поднять глаза на Райли, Глория предпочла перевести взгляд на мистера Джастиса. Весело ухмыляясь и показывая при этом щербатый рот, бродяга в знак приветствия почтительно прикоснулся к своей старой, потрепанной шляпе. Этот малый понравился Глории. Она ему улыбнулась.
      – Приятно познакомиться, мистер Джастис.
      – И для меня, мэм, большая честь познакомиться с вами. У нас очень уважают имя Лолес, и я горжусь, что стал одним из ваших гуртовщиков. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оправдать ваше доверие, мэм.
      Глория с искренней симпатией улыбнулась ему.
      – Ничего другого я и не вправе просить у вас, мистер Джастис. – И спокойно добавила, обернувшись к Картеру Брауну: – Большего я и не жду.
      Атмосфера в комнате заметно накалилась, но Браун не успел придумать достойный ответ. В следующее мгновение дверь у него за спиной резко распахнулась, и если бы не хорошая реакция, позволившая бродяге отскочить в сторону в последнюю секунду, он получил бы сильный удар по спине. Глория инстинктивно прикрыла лицо руками, защищаясь от ледяного ветра. Казалось, ураган был живым существом, злая воля которого подняла в воздух лежавшие на столе бумаги и закружила их вместе с тучами песка и сухих веточек.
      Вместе с ветром в тесное помещение ворвался Сордоу. Ругаясь и то и дело отплевываясь от набившегося в рот песка, старый повар двумя руками вцепился в дверь, с видимым усилием затворил ее и долго держал, пока не убедился, что ветер остался снаружи, а сам он внутри. Только после этого старик повернулся и отряхнул руки.
      – Ну и ветер, будь я проклят! Только что видел, как курица на дворе снесла одно и то же яйцо дважды.
      Мятая фетровая шляпа защищала голову Сордоу от ветра. Ее удерживал платок, завязанный узлом под подбородком. В этом головном уборе повар напоминал уродливую пожилую даму в капоре, которую к тому же не мешало бы как следует побрить. Сордоу сердито огляделся по сторонам, ворча по поводу отвратительной погоды, и вдруг заметил Глорию, наклонившуюся, чтобы поднять с пола разлетевшиеся от ветра счета.
      – И вы здесь? А что вы тут делаете, мисс Глория?
      Выпрямившись и взяв собранные с пола бумаги из рук Райли и новых рабочих, она подбоченилась и дерзко заявила:
      – У меня есть полное право находиться здесь, Сордоу. А если вы в этом сомневаетесь, то взгляните, кто ставит свою подпись, чтобы оплатить эти счета.
      Райли быстро выступил вперед и встал между Глорией и старым поваром, который уже скривил губы, готовясь сказать в ответ какую-нибудь колкость.
      – Мне нужно поговорить с мисс Лолес, Сордоу.
      – Мне тоже, сынок. Я только что из усадьбы, всюду искал мисс Глорию. Мисс Бидди сказала; что видела, как ее утащил с крыльца какой-то здоровенный негодяй. – Сордоу окинул цепким взглядом массивную фигуру Брауна. – Как я понимаю, это был ты. Мисс Бидди говорит, что малышка не слишком-то охотно пошла с тобой. Так что я решил убедиться, что с ней все в порядке.
      В конце этой необычно длинной для Сордоу тирады в воздухе запахло порохом. Глория перевела взгляд со старика повара на Райли. Торн некоторое время молчал, как будто пытался рассортировать события в уме, затем повернулся к Брауну:
      – Так ты ходил к усадьбе? Объясни, что ты там делал. – Картер Браун переступил с ноги на ногу и положил руки на пояс с оружием.
      – Кажется, я кое-что заметил. – Райли недоверчиво прищурился:
      – Ты кое-что заметил? Может, это была мисс Лолес? Говорю тебе раз и навсегда: держись подальше от усадьбы, Браун. И особенно от мисс Лолес.
      Картер Браун скривил верхнюю губу, изобразив нечто вроде ухмылки, в которой явно сквозила издевка. В его черных глазах читался вызов. Он перевел взгляд с Райли на Глорию, а потом снова на Райли.
      – Непременно, если она сама мне скажет об этом. Она тут хозяйка. И как я понял, именно она отдает приказы.
      У Глории душа ушла в пятки. Четыре пары глаз уставились на нее. Четверо мужчин ждали ответа. У нее просто не оставалось выбора. В такой ситуации ответ мог быть только один, и он должен был окончательно определить место Райли в ее доме, утвердив его право принимать участие в делах Лолесов.
      С недовольной гримасой (Глория прекрасно представляла себе, что скажут люди Смайли, когда услышат эту новость) она неохотно произнесла:
      – Мистер Торн действует от моего имени. И вы должны выполнять все его указания, мистер Браун.

      Языки пламени в камине весело трещали, обогревая просторную гостиную, но их жар не шел ни в какое сравнение с огнем, сжигавшим тело Глории. Она просто кипела от злости.
      – Этот человек опасен! Мне он не нравится. Я уже собиралась уволить его, когда ты пришел! – запальчиво говорила она, обращаясь к Райли. – Зачем ты нанял этого Брауна? И вообще, зачем ты нанял их обоих? Ладно, против мистера Джастиса я пока не возражаю. Но ведь ты сам мне говорил, что я должна избавиться от лишних людей, а вовсе не набирать новых, когда зима на носу.
      Райли пожал плечами:
      – Оказалось, что ты была права, а я ошибался. Тебе действительно нужны еще люди. Зима обещает быть суровой – достаточно посмотреть на лошадей, на их толстую шкуру. Смайли отпустил слишком много наемников после осенних работ. Я всего лишь хотел исправить его оплошность.
      – Его оплошность? – Безусловное доверие к человеку, который столько лет был постоянным управляющим у Лолесов, заставило Глорию встать на его защиту: – Смайли не допускает оплошностей!
      Райли сурово сжал губы.
      – На этот раз допустил.
      Она прищурилась и хотела ему возразить, но решила пока не вмешиваться. У молодого Торна и мистера Рэнкина свои счеты, и ей не стоит разжигать страсти.
      – Ладно, – примирительно произнесла Глория, – допустим, что он ошибся. Но ведь у тебя не было никакого права нанимать людей, пока десять минут назад в конторе Смайли я не дала тебе на это разрешения.
      Удобно развалившись на широком кожаном диване напротив зажженного камина, Райли неторопливо положил ногу на ногу и посмотрел на Глорию, не произнеся ни слова. В наступившей тишине было хорошо слышно, как Бидди медленно двигается на кухне.
      Глория с трудом поборола раздражение.
      – Там, в конторе, – она махнула рукой в сторону домика рабочих, – я была вынуждена признать, что у тебя есть право голоса в делах Лолесов. И ты сам видел лицо Сордоу, когда попросил его помочь устроить этих двух новичков. Остальные парни на ранчо будут воспринимать твои приказы с еще меньшим энтузиазмом, уж поверь мне. Думаю, нам еще повезет, если кто-нибудь из них останется работать на ферме.
      – Они останутся.
      Глория недоверчиво взглянула на Райли.
      – Почему ты в этом так уверен?
      – Потому что они привыкли к этому месту. Они жили и работали здесь годами. Они преданы семье Лолесов. Это ранчо – их дом. А ты теперь их семья.
      Слова Райли проникли в самое сердце Глории, и она смягчилась. Гнев ее испарился. Но вместо злости она вдруг ощутила неимоверную тяжесть ответственности, которая отныне легла на ее плечи, и покорно опустила голову. Глория совсем не была уверена, что справится со своей новой ролью и сумеет сохранить ранчо Лолесов.
      – Так много людей надеется на меня, Райли, – тихо проговорила она, глядя в пол. – А я зачастую и сама не знаю, что надо делать. Иногда я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь пришел и снял с меня этот груз.
      – Никто не справится с этим, кроме тебя самой, Глория, – тихо ответил Райли.
      Она кивнула:
      – Я знаю, и это меня пугает.
      Внезапно она нахмурилась, как будто ей в голову пришла какая-то неожиданная мысль.
      – А ты… тебе ведь это все не нужно. Тебя здесь ничто не держит, но ты остался. Почему?
      Райли переменил позу и сидел теперь на самом краю дивана.
      – У меня есть свои резоны, – ответил он коротко. Немного помолчав, Торн продолжил: – Ничего не бойся и не сомневайся в себе, Глория. Это самое страшное, что только может быть. Тогда-то люди и совершают самые большие ошибки. Просто принимай решения и действуй, пусть даже неправильно. Если окажется, что решение было неверным, спокойно извлеки из этого урок и иди дальше, вот и все. – Некоторое время Райли внимательно рассматривал плетеный ковер на полу, потом пригладил рукой непослушные волосы и снова взглянул на Глорию: – Ты должна научиться думать как мужчина.
      Глория недоуменно заморгала.
      – А я как думаю?
      Лицо Райли смягчилось, озабоченное выражение сменилось мягкой улыбкой, жесткие линии подбородка и губ разгладились.
      – Иногда ты так и делаешь. Ты хорошо справляешься с работой, Глория, хоть и не всегда отдаешь себе в этом отчет. Честно говоря, я удивлен, хотя мне не следовало бы удивляться. Просто для меня ты по-прежнему осталась все той же робкой маленькой девочкой со смешными косичками и в фартучке, надетом поверх платьица, с которой я играл в прятки. Я все время забываю, что ты теперь… взрослая женщина.
      Глория до боли стиснула руки и произнесла слова, которые – она знала – ей не следовало говорить, но удержать их в себе она не смогла:
      – Я не была уверена, что ты это заметил.
      В темных глазах Райли вспыхнули искры. Его длинные ресницы дрогнули.
      – Я заметил.
      Внезапно почувствовав себя той самой робкой девочкой, о которой он только что говорил, Глория прошептала:
      – Ты тоже изменился. – Райли рассмеялся:
      – Не сомневаюсь, что это ты заметила.
      Щеки Глории вспыхнули. Он имеет в виду прошлую ночь, когда она застала его без одежды. Она бросила на Райли лукавый взгляд из-под опущенных ресниц.
      – Мне понравилось то, что я увидела.
      Райли откинулся на диванные подушки. Лениво потягиваясь, как молодой тигр, он уставился в потолок. Когда он заговорил, Глория обратила внимание, что на его мускулистой шее двигается кадык.
      – Ты играешь с огнем, Глория.
      Девушка не знала, что на это ответить, поэтому предпочла вообще не отвечать. Райли посмотрел ей в глаза.
      – Ты знаешь, что это означает?
      Глория покачала головой, и тяжелая волна растрепанных волос упала ей на плечи.
      – Не знаю, – пробормотала она, внимательно разглядывая пестрое индейское одеяло, висевшее на дальней стене комнаты.
      – Нет, знаешь. Любая взрослая женщина это знает. – Глория храбро взглянула в глаза Райли и твердо произнесла:
      – Я не понимаю, к чему ты клонишь, Райли Торн.
      Он усмехнулся, показывая ровные белые зубы. В его глазах горел насмешливый огонек.
      – Иди сюда, и я тебе объясню.
      Чувствуя, как в ней борются страхи жгучее любопытство, Глория исполненным пренебрежения жестом вздернула подбородок и заявила:
      – И не подумаю.
      Она действительно не двинулась с места, хотя ей больше всего хотелось именно этого. Все так же ухмыляясь, Райли пожал широкими плечами.
      – Ну, как хочешь.
      Это подействовало. Глория сердито топнула ногой и, наклонившись, шлепнула его по руке.
      – Если бы ты знал, как трудно с тобой разговаривать!
      Внезапно Райли одним стремительным движением схватил ее и повалил на диван. Не успела Глория опомниться, как она уже лежала в его объятиях, а крепкие руки Райли нежно сжимали ее, не давая ускользнуть.
      – Тогда не будем разговаривать, – тихо шепнул он, глядя ей в глаза, – лучше просто поцелуй меня. Или целовать меня тоже трудно?
      Чувствуя, как бешено колотится сердце, не в силах отвести глаза от лица Райли и ощущая на себе вес его тела, Глория смогла лишь покачать головой. Эта неожиданная близость, этот взгляд, проникающий в душу, вызывал странное томление. Глорию затопило желание. Тяжесть тела Райли, его запах, близость его губ – все это было так волнующе, так удивительно и так запретно.
      – Я только о тебе и думаю, Глория. Я мечтал об этой минуте с тех самых пор, как впервые увидел тебя на веранде вместе с Бидди, когда Джейси уехала. Во мне какой-то дьявол пробудился, когда я встретил тебя после всех этих лет.
      Глядя на Глорию так, будто она была в чем-то виновата, Райли наклонил голову и завладел ее губами. Она не стала даже изображать сопротивление. Обхватив его шею руками, выгибаясь дугой, Глория прижалась к Райли, стремясь ощутить это острое, не изведанное доныне ощущение единства с ним. Хриплые звуки, рвущиеся из его горла, подсказали ей, что он испытывает те же чувства, и новая волна желания захлестнула Глорию с головой. Она глухо застонала и раскрыла губы навстречу его жадным губам.
      Совсем не думая о том, что ее одежда измята, волосы растрепаны, а сама она пригвождена к постели, словно бабочка, приколотая булавкой к подушке, Глория самозабвенно отдавалась чувству, овладевшему ею. Она вовсе не считала себя взятой в плен, ей нравилось ощущать тяжесть тела Райли, ей нравилось быть такой… развратной, ей хотелось большего, но она и сама не могла бы сказать, чего именно она хотела.
      Райли оторвался от ее губ, когда Глория уже думала, что вот прямо сейчас потеряет сознание от неистового желания и нехватки воздуха. Задыхаясь, ловя воздух ртом, она беспомощно ухватилась за Райли, который, так же тяжело дыша, приподнялся на локтях, чтобы посмотреть в ее глаза. Отблески огня в камине отбрасывали причудливые тени на лицо Торна, выхватывая из темноты высокие скулы, темную прядь волос, падающую на лоб, красиво очерченные губы. Казалось, Райли видел только Глорию и думал только о ней.
      Когда Торн снова заговорил своим хрипловатым голосом, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.
      – В первый же день, как я приехал сюда, ты заявила, что не испытываешь ко мне никаких чувств. Но мы оба знаем, что ты тогда лгала. Я хочу тебя… как мужчина может хотеть женщину. И сейчас я вижу, что ты тоже хочешь этого. Твою спальню отделяет от моей всего две комнаты, и я не могу уснуть, когда думаю об этом. Я сгораю от желания, мечтаю о тебе. Позволь мне прийти к тебе, Глория. Сегодня ночью. В твою комнату.
      Глория еще чувствовала вкус поцелуя Райли на своих губах, все ее тело охватило какое-то странное оцепенение, и вдруг она явственно увидела себя со стороны, как будто она сама стояла здесь, посреди комнаты, и наблюдала за собой, лежащей на диване в объятиях Райли. Она, Лолес, и он, Торн, были сейчас сплетены: воедино. Это зрелище так напугало ее, что она почувствовала острое сожаление, раскаяние, внезапное, как укол.
      – О Райли, что же мы делаем? Я не могу. Нам нельзя. Это неправильно, – испуганно заговорила она, задыхаясь.
      Райли замер, закрыл глаза и попытался выровнять дыхание. На его щеке задергался мускул. Наконец он открыл глаза и взглянул на девушку.
      – Это правильно, Глория, – тихо произнес он. – И это единственное, что правильно в моей треклятой жизни.
      Не зная, куда деваться от страха и стыда, Глория попыталась встать, но не смогла, и тогда, желая отстраниться от Торна, поглубже вжалась в мягкую кожу дивана и отвернулась.
      – Ты меня пугаешь, Райли, – прошептала она сквозь слезы.
      Наступила тишина, прерываемая лишь тиканьем каминных часов. Наконец Райли наклонил голову, мягко коснувшись подбородком виска Глории.
      – Все хорошо, Глория, все хорошо, – прошептал он еле слышно. – Взгляни на меня, милая, – попросил он, погладив ее по щеке.
      Глория повернула голову, но, не желая встречаться с ним взглядом, уставилась на его шею, туда, где под тонкой кожей бешено бился пульс. Ей захотелось поцеловать его, успокоить, почувствовать вкус его кожи, но она не решилась. Она интуитивно понимала, что малейшее движение с ее стороны сейчас способно вызвать столь неистовый взрыв страсти, что она не сможет ни сдержать его, ни остановить.
      – Извини меня, Райли, – пробормотала она. Торн покачал головой и усмехнулся.
      – Ты ни в чем не виновата дорогая, – проговорил он, нежно целуя Глорию в лоб. – Это все я. Мне нужно извиниться перед тобой.
      Райли отстранился от Глории и встал. Не отрывая от нее взгляда, он провел рукой по спутанным волосам и глубоко вздохнул. Глория свесила ноги с дивана и села, тщательно расправив юбки. Она испытывала неловкость, непривычное чувство легкости и одновременно разочарования от того, что Райли уже не давил на нее своим весом. Убрав с лица непослушные волосы, она сложила руки на коленях. «И что же, во имя всего святого, принято говорить в таких случаях? – размышляла она. – Мама никогда не затрагивала эту тему, обучая меня основам этикета».
      От дальнейших терзаний Глорию спасли быстрые шаги и окрик Бидди:
      – Райли! Глория! Вы здесь?
      Не успела старая ирландка выкрикнуть имя Глории, как она уже вскочила с дивана и подбежала к двери. Райли последовал за ней. Увидев их, Бидди тяжело привалилась к стене. Ее лицо раскраснелось, тонкие седые волосы растрепались, тесемки фартука развязались и болтались по бокам. Райли и Глория подхватили няню под руки. Старушка была очень взволнованна и не сразу смогла заговорить.
      – Вот вы где, слава Богу! Пойдемте скорей, вы, оба. Что-то случилось со Скитером. Он лает и лает так, что, кажется, мертвого разбудит.
      Глория посмотрела на няню, хотела что-то сказать, но промолчала и перевела взгляд на Райли. Торн нахмурился и заявил, обращаясь к. Глории:
      – Оставайся здесь с Бидди. Я схожу посмотрю, что случилось.
      – Нет! – запротестовала Глория. – Я пойду с тобой. – Она осторожно подвела Бидди к кожаному креслу рядом с диваном, бросив через плечо: – Подожди меня, Райли.
      – Иди, иди, детка, – ласково произнесла Бидди, похлопывая Глорию по руке. – Со мной все в порядке, просто на дворе сильный ветер, и мне трудно выходить. Поди посмотри, что там с собакой. Боюсь, кроме тебя, Скитер никого к себе не подпустит. Только будь осторожна, слышишь? И не отходи от Райли ни на шаг.
      Глория погладила Бидди по мягкой морщинистой щеке.
      – Ну, раз с тобой все в порядке… Только ты уж сиди здесь и никуда не уходи. – С этими словами она повернулась к двери. Райли и след простыл. Не особенно удивившись, Глория подхватила свои юбки и бросилась к двери. Пробегая мимо кухни, она заметила на столе приготовления к ужину – видимо, Бидди начала готовить еду и бросила это дело.
      Глория на бегу сорвала с гвоздя отцовскую куртку и распахнула дверь. В следующий миг она едва не упала – так силен был обжигающе ледяной ветер. На этот раз он дул в спину, и ей не пришлось мучительно преодолевать его порывы. Главное – удержаться на ногах.
      Волосы падали на лицо Глории, но она смогла разглядеть маленькие фигурки людей на холме, рядом с могилами. Райли стоял, опираясь на ограду, а по ту сторону изгороди был виден коротышка – наверное, мистер Джастис. Он, похоже, боялся пошевелиться. Скитер, огромный, взъерошенный, шерсть дыбом, стоял перед ним, заходясь бешеным лаем. Глория, поминутно спотыкаясь и путаясь в юбках, начала карабкаться на холм. Дышать было трудно, мешал ветер, гнавший тучи-песка и пыли, волосы лезли в рот, но она неуклонно приближалась к маленькому фамильному кладбищу. И все это время она слышала, как кричит Райли и как яростно рычит и лает Скитер.
      Наконец Глория поравнялась с Торном, схватила его за руку и повисла на ней. Райли машинально поддержал ее и помог встать прямо, но все его внимание было поглощено разыгрывавшейся перед ним сценой.
      – Не двигайся, Джастис! – крикнул он, обращаясь к насмерть перепуганному коротышке. – А не то эта собака разорвет тебя в клочья.
      Джастис кивнул. В его мутных глазах отражался неподдельный ужас. На тонкой шее быстро двигался кадык. Бедняге еще никогда не доводилось попадать в подобный переплет.
      – Что вы здесь делаете? – подала голос Глория.
      – Отзови Скитера, Глория, – попросил ее Райли. – Тогда мы сможем поговорить. Я сам пытался его подманить, но он сегодня не обращает на меня внимания.
      Глория закусила губу. Привычным жестом она откинула волосы с лица и вдруг обнаружила, что ветер почти стих. Темно-рыжие пряди больше не закрывали ей глаза. Это был добрый знак. Может, и в остальном ей повезет. Она отпустила руку Райли и пошла к воротам.
      – Я войду и подержу его. Скитер сам не свой с тех пор, как убили Старого Пита.
      Но в следующее мгновение Райли крепко схватил ее за руку и повернул к себе, и она громко вскрикнула от изумления.
      – Ты с ума сошла, если думаешь, что я позволю тебе войти в ограду! Скитер может броситься на тебя.
      Глория попыталась вырвать руку, но безуспешно.
      – Я пойду туда, Райли. Убери руки.
      – Нет, – решительно заявил Райли, доставая револьвер из кобуры. – Ты позовешь его отсюда. Если он бросится на тебя, я его пристрелю.
      – Если застрелишь его, я никогда тебе этого не прощу, – ледяным тоном ответила она.
      Лицо Райли приняло суровое выражение.
      – Это твое дело. Но если будет стоять выбор между тобой и Скитером, то я его застрелю, можешь мне поверить.
      Глория смотрела на Райли. Он был прав, а она не права, и оба понимали это. На его стороне были логика и здравый смысл. Но ведь речь шла о Скитере. Собаке Старого Пита. Она помнит этого пса с тех пор, когда он еще был щенком. Теперь Пита уже нет в живых. Как нет в живых мамы и папы. И никто не посмеет застрелить Скитера.
      – Позволь мне войти туда, Райли, – тихо попросила Глория, глядя в глаза Торну. – Он послушает меня, я знаю. Только не ходи за мной, это может его испугать. Дай ему шанс, Райли. Один-единственный шанс.
      Райли окинул ее внимательным взглядом, словно пытаясь оценить, насколько она тверда в своем намерении. Наконец он вздохнул и неохотно выпустил ее руку.
      – Ну хорошо. Это будет последний шанс. Но все остается в силе. Если он бросится на тебя, я его прикончу.
      Глория оставила предупреждение без ответа и молча вошла в калитку. Ее переполнял гнев, но не страх. Постаравшись успокоиться, она нагнулась и тихонько хлопнула в ладоши.
      – Скитер, иди сюда, мой мальчик. Все хорошо, это я, Глория. Иди ко мне, малыш. Скорей. Все хорошо.
      Постепенно понижая голос до тихого доверительного шепота, она медленно подходила к оскалившемуся псу. Скитер повернул свою крупную лохматую голову в сторону Глории. Она сразу замерла. Не проявляя никаких признаков узнавания, пес зарычал, показывая острые клыки. Это прозвучало как предупреждение. Глория с шумом втянула в себя воздух. Она взглянула на Эйбела Джастиса, он продолжал стоять неподвижно. Вокруг валялись остатки пищи и стояла нетронутая миска с водой. «Пожалуй, отвлечь Скитера едой не удастся», – подумала Глория.
      Зная, что Райли стоит за ее спиной и держит наготове револьвер, Глория обернулась. Лицо Торна было суровым. Она тяжело вздохнула, заметив, как Райли нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Опасаясь, что он может выстрелить в любой момент, Глория решила рискнуть и храбро шагнула к собаке. Сделав несколько шагов, она встала так, что револьвер Райли оказался у нее за спиной.
      Не зная толком, как вести себя, и не слишком задумываясь об этом, Глория решила сменить тактику. Если раньше в ее голосе звучали ласковые и заискивающие нотки, то теперь она заговорила твердо и решительно:
      – Скитер, это я, Глория. Посмотри на меня, малыш. Никто не причинит тебе вреда. Ни тебе, ни Старому-Питу, слышишь? Иди сюда, Скитер. Иди ко мне.
      Злобные глаза Скитера уставились на нее. Пес тихо зарычал и сделал слабый выпад в сторону Глории, но не двинулся с места. Глория настороженно замерла.
      – Прекрати! – крикнула она, прежде чем успела осознать, что делает. – Сейчас же прекрати, Скитер! Старый Пит сгорел бы со стыда, глядя, как ты на меня кидаешься. Какая муха тебя укусила?
      Скитер повернул к ней морду и заинтересованно приподнял уши. Глория провела кончиком языка по пересохшим губам.
      – Иди сюда, Скитер. – Глория опустилась на колени и раскинула руки в стороны. – Иди сюда, мальчик. – Длинный хвост Скитера шевельнулся почти дружелюбно. Глория перевела дыхание. – Хороший мальчик. Иди сюда, дорогой. Иди к Глории.
      Пес опустил голову и медленно пошел к ней, виляя хвостом. Когда он ткнулся мокрым носом ей в плечо и лизнул в лицо, Глория обхватила руками его косматую голову и прошептала:
      – Хороший мальчик. – В глазах у нее стояли слезы, она непрерывно гладила густую собачью шерсть.
      Поверх его головы она сделала знак Джастису перебраться через изгородь позади пса. Человечек кивнул и, перемахнув через забор, умчался прочь с такой прытью, как будто за ним гналась целая стая волков.
      Глория поднялась на ноги, продолжая поглаживать Скитера, и повернулась к Райли. Он уже убрал свой «кольт» в кобуру и теперь стоял, скрестив на груди руки. Заметив взгляд Глории, он покачал головой и с трудом сдержал усмешку. Внезапно Глории самой стало смешно. Она широко улыбнулась:
      – Я же говорила, что сделаю это. – Райли не выдержал и расхохотался:
      – Я ни минуты в этом не сомневался.
 
      Поздно вечером Райли вошел в теплую кухню. Он был голоден и чуть не падал от усталости, но его влажные волосы были тщательно причесаны, а щеки были розовыми от холодной воды. Райли приветливо кивнул Бидди, хлопотавшей у печки, а затем Глории. Она робко взглянула на него огромными зелеными глазами, потом взяла из рук Бидди миску с чем-то горячим и необыкновенно вкусно пахнущим и поставила ее на стол, на то место, которое Райли уже привык считать своим. Затем она вернулась к печке, чтобы взять у Бидди вторую миску.
      Райли любил, когда они ели здесь, на кухне, а не в просторной полутемной гостиной, больше подходящей для приема важных гостей. В кухне было гораздо уютнее, здесь он чувствовал себя свободно, как будто в своем семейном кругу. Райли посмотрел на Глорию, которая в этот момент стояла к нему спиной. Каждый раз, когда он задумывался о семье, о своем будущем, в центре этой воображаемой картины всегда присутствовала Глория. Внезапно осознав, что он по-прежнему стоит посреди кухни и не двигается с места, Райли громко поздоровался:
      – Добрый вечер всем. Как тут у вас здорово пахнет! Тут бы и святой не устоял.
      Помешивая в большой кастрюле какое-то аппетитное варево, Бидди весело подмигнула Райли. Широкая улыбка осветила ее доброе круглое лицо.
      – Спасибо, мистер Торн. Я смотрю, к ужину вы приоделись как должно. У нас сегодня тушеная говядина и свежий хлеб. Надеюсь, все это пойдет тебе впрок. Не мешало бы тебе нарастить немного жирку. А теперь, Глория, возьми это. И осторожно, оно горячее.
      – Да знаю, Бидди. Давай сюда. Хлеб остынет, пока мы все усядемся за стол. В самом деле, почему бы тебе не сесть и не предоставить это мне? Ты ведь только встала с постели.
      Бидди возмущенно фыркнула:
      – И как раз вовремя. А то мы бы тут грязью заросли, не так ли, мисс? Вот уж не завидую я тому, кто станет твоим мужем. Да он просто помрет от голода.
      Райли весело ухмыльнулся, слушая эту шутливую перепалку. В их семье не было других женщин, кроме его матери, и молодому Торну не доводилось прежде слышать, как женщины поддразнивают друг друга. Но тут он заметил, как Глория заговорщически ему подмигнула, и его лицо вытянулось от изумления. Неужели она настолько свободно чувствует себя в его обществе, что считает возможным позволить и ему включиться в их общую игру?
      Глория сверкнула зелеными глазами, поставила на стол очередную миску с мясом и, хитро поглядывая на Райли, заговорила, обращаясь к Бидди:
      – Мужчина, который станет моим мужем, уж точно не будет забивать себе голову всякими глупостями. Он и не заметит, какой я повар. Он будет слишком занят, складывая подарки к моим ногам и покупая мне все, чего только пожелает моя душа.
      – Ха! – громко выразила свое мнение Бидди. Для пущей выразительности она махнула половником в сторону Глории, обдав деревянный пол темными мясными брызгами. – А за эти свои побрякушки он потребует от тебя кой-чего еще, помимо тушеной говядины, правда, Райли?
      Райли едва не поперхнулся. Он перевел глаза с Бидди на Глорию, которая молча накрывала на стол, и промямлил:
      – Хм-м, да, мэм. Думаю, что так. – Бидди понимающе засмеялась:
      – Думаешь? Ну ладно, думай, думай, молодой человек. А знаешь, Глория тут собралась уже посылать людей на твои поиски, она так волновалась, спрашивая всех, куда это ты подевался.
      Глория повернулась.
      – Бидди, замолчи! – возмутилась она и обратилась к Райли: – Ничего подобного. У меня и в мыслях не было отправляться тебя искать. В конце концов, ты взрослый человек и сам можешь о себе позаботиться. – Она сердито вытерла руки о фартук. – Но вообще-то мог бы хотя бы из вежливости сказать, куда ты собрался. У нас и без того хватает забот, чтобы еще следить за тобой.
      – Извини, что заставил волноваться. Я просто зашел в пару мест, только и всего.
      Она сделала вид, что слова Райли ее не касаются, но молодой Торн довольно улыбнулся – ему было приятно, что Глория думала о нем. Женщины продолжали накрывать на стол. Наблюдая украдкой за Глорией, Райли заметил, что ее медно-рыжие волосы аккуратно зачесаны назад, но вместо привычного узла голову ее украшает пышная волна распущенных волос, перевязанная ярко-голубой ленточкой. Внезапно Глория повернулась. Их взгляды встретились, и на какое-то мгновение время остановилось. Затем все снова пришло в движение, и она, держа в руках тарелку, направилась к печке. Правда, ее походка стала теперь какой-то неуверенной, как будто порывы ветра снова пытались сбить ее с ног. Глория грохнула миску на стол и прикусила губу.
      – Чего ты так на меня уставился? Что-то случилось? – Этот вопрос застал Райли врасплох.
      – Нет, все в порядке, – поспешно ответил он.
      Но чем больше пытался молодой Торн сосредоточиться на том, что происходило на кухне перед его глазами, тем труднее ему было сделать это. Мысли его неизменно возвращались к недавним событиям, к тому, что случилось днем на диване в гостиной. Стоило ему вспомнить, как они лежали там с Глорией, тесно прижавшись друг к другу, как он ощущал под собой ее гибкое тело и ее поцелуй, и Райли терял рассудок от страсти.
      – Райли?! Ты опять за свое! Ну что ты опять на меня уставился? Ты что, белены объелся?
      Пойманный с поличным, Райли покачал головой и отвернулся от предмета своего безумия.
      – Извини. Наверное, я просто устал.
      Бидди хихикнула и, по обыкновению, громко высказала свое мнение:
      – Устал? Теперь это так называется, мой мальчик?
      Ох уж эта Бидди, черт бы ее побрал! Щеки Райли вспыхнули, как фейерверк, который ему довелось увидеть как-то в Канзасе на праздновании Дня независимости.
      – Да, мэм. То есть нет, мэм, – смущенно замямлил он. Из-за поддразниваний Бидди лицо Глории стало таким же пунцовым, как и у Райли. Она сидела за столом с деланно-безразличным видом, устремив взгляд в тарелку с дымящейся говядиной. Наконец Бидди, неугомонная и сияющая как медный грош, присоединилась к ним. Все они взялись за руки, образуя маленький круг.
      В левой руке Райли держал теплую крепкую руку Бидди, в правой – маленькую нежную ладошку Глории. Он склонил голову и, стараясь не сжимать слишком сильно эту хрупкую руку, выслушал короткую и бесхитростную ирландскую молитву о щедрости Господней и о хлебе насущном. Вслед за «аминь» последовали тихое звяканье посуды и серебряных приборов, вежливые просьбы передать то или другое блюдо со стола и тому подобные реплики, сопровождающие любую трапезу.
      – Райли, ты спрашивал Джастиса, что ему понадобилось там, на холме? Он так быстро удрал после того, как мне удалось успокоить Скитера, что я просто не успела расспросить его об этом.
      – Да, я говорил с ним, – кивнул Райли, намазывая хлеб маслом. – Он сказал, что хотел лишь отдать дань уважения покойным, как и подобает христианину.
      Бидди зацокала языком:
      – Ну что ж, нельзя его за это винить.
      – Я тоже так думаю, – кивнул Райли, поглощая мясо.
      Глория недоверчиво фыркнула:
      – Отдать дань уважения? Что-то не верится. Должно быть, Джастис сделал что-то еще, раз Скитер пришел в такое бешенство. Я никогда не видела, чтобы он бросался на людей. Никогда. – Глория нахмурилась, как будто пыталась что-то вспомнить. – Да, вот еще. Совсем забыла. Смайли и его ребята уже вернулись?
      – Да, им удалось загнать около двадцати голов скота. Как я понял, коровы не успели уйти слишком далеко.
      – Ну что ж, я рада, что они вернулись, пока этот дьявольский ветер не превратился в ураган.
      Райли взглянул на Бидди и отметил, что Глория тоже смотрит на няню, пытаясь сдержать улыбку. Старуха сердито отмахнулась от них и проворчала:
      – Я знаю, что у тебя на уме. Хорошо, что ты хотя бы соблюдаешь приличия, юная леди.
      Глория засмеялась и повернулась к Райли:
      – Наша Бидди влюблена в мистера Рэнкина.
      Няня свирепо швырнула ложку в тарелку с едой, так что часть соуса выплеснулась на стол, и обвела взглядом довольные, улыбающиеся лица молодых людей.
      – Что, черт побери, ты болтаешь? Да ничего подобного! Чтобы я, да в моем возрасте! Да у меня и времени нет на подобные глупости.
      – И все же это так, – поддела ее Глория.
      Бидди схватила ложку и замахнулась ею на воспитанницу, обдав все вокруг брызгами соуса.
      – Ты на себя-то погляди, юная леди! Вот уж тут есть о чем порассказать. Или тебе напомнить? Как насчет этой твоей истории о голых мужчинах?
      Голые мужчины? Райли удивленно взглянул на Глорию. Голые? Может, речь идет о нем самом? Она рассказала об этом Бидди? Так и есть. У бедняжки все написано на лице. Глория растерянно покосилась на Райли и снова уставилась в свою тарелку.
      – Я так и думала, – заявила Бидди, усаживаясь поудобнее и переключая внимание на Райли. – Ты и сам-то не слишком веришь в христианские чувства этого твоего нового работяги.
      Положив локти на край стола, Райли уверенно и открыто встретил взгляд Бидди.
      – Я рад, когда предоставляется случай оправдать человека. – Глория фыркнула, всем своим видом выражая недоверие.
      – Штука в том, Райли, что ему там нечего было делать. Где он должен был быть в это время?
      Райли повернулся к Глории:
      – Я посылал его поработать в конюшню.
      – Так вот там он и должен был находиться. – Райли прищурился:
      – А знаешь, что он мне ответил, когда я поставил ему это на вид? «Это был приказ мисс Лолес». По-твоему, я должен был все это время глаз с него не спускать?
      – Ты его нанял, – ответила Глория. – И я много думала об этом. В первый же день, как он здесь появился, он высказал мне свои соболезнования по поводу потери родных. Откуда он мог узнать о наших бедах?
      – Имя Лолес довольно известно, – осторожно заговорил Райли. – Он запросто мог слышать какие-то разговоры, пока переезжал с одного ранчо на другое.
      – Допустим, – согласилась Глория. – Но как он мог разглядеть кресты на холме? От конюшен и дворовых пристроек их не видно. Значит, он что-то тут вынюхивал, совал свой нос во все углы. – Глория наклонилась вперед и добавила, глядя в глаза Райли: – Как и Картер Браун незадолго до него. Он ведь тоже крутился тогда здесь, возле дома, когда так напугал меня.
      Райли ничего не ответил, но тут вмешалась Бидди:
      – Силы небесные! Так ты думаешь, детка, эти двое действуют в сговоре?
      Глория пожала плечами:
      – Может, и так. Картер Браун сказал мне, что он из Бостона.
      Бидди раскрыла от удивления рот и повернулась к Райли:
      – Это как раз там, где сейчас Ханна. С родными ее матери. И видит Бог, эти Уилтон-Хьюмсы жалкие люди. Все, кроме моей Катрин да еще Ардис, ее бабушки.
      Прежде чем Райли успел что-либо на это ответить, Глория сказала:
      – Я хотела бы знать… Браун и Джастис приехали вместе? А, Райли?
      Задетый ее жестким тоном, Райли отрицательно покачал головой.
      – Нет. Один появился примерно через час после другого.
      Глория задумчиво кивнула:
      – Не вижу, почему бы им не договориться и не приехать сюда порознь, верно?
      Лицо Райли застыло:
      – Что ж, ты высказала свои подозрения, Глория, – процедил он сквозь зубы. – Но я нанял этих людей, и я за них отвечаю. Если потребуется их уволить, я об этом позабочусь.

      В последующие две недели Глории не раз представлялся случай припомнить слова Райли об увольнении новых работников. А точнее, о его решении их оставить, поскольку оба подозрительных типа по-прежнему работали на ранчо Лолесов. И сейчас, стоя в кабинете своего отца и глядя на почерневшую стену конюшни, Глория решила, что пора их увольнять. Больше так не может продолжаться.
      Этот хмурый день был под стать мрачному настроению Глории. Скрестив руки на груди, она смотрела во двор, где было свалено сено. Сейчас там клубился серый дым. Неожиданно раздался громкий стук шагов. Кто-то в тяжелых сапогах приближался к ее кабинету. Она отошла от окна и повернулась к двери.
      В комнату вошел Смайли, принеся с собой едкий запах гари. Угрюмое лицо управляющего было измазано сажей, в руках он держал шляпу.
      – Нам повезло, – начал он без предисловий. – Удалось вовремя потушить огонь, и сама конюшня почти не пострадала. Придется, конечно, кой-чего подправить, так, по мелочам.
      Глория кивнула:
      – А лошади? – Смайли пожал плечами:
      – Напуганы, но ни одна не обгорела и не убежала. Торн взял с собой людей и сумел переправить лошадей в дальний загон, пока мы тут управлялись.
      Глория облегченно вздохнула.
      – Слава Богу, лошади целы. – Опустив голову, она с преувеличенным вниманием принялась разглядывать свои высокие ботинки на шнуровке. – Что вы думаете об этом, Смайли? – прямо спросила она.
      Старик так долго молчал, что Глория не выдержала и начала разглядывать одежду – выцветшие полотняные штаны, грязные, пропахшие навозом сапоги и расстегнутую куртку. Конечно, по доброй воле он не скажет ей ни слова. Придется его заставить. Она храбро взглянула на Смайли и отчеканила:
      – Я задала вам вопрос, так, может, вы все-таки ответите? – Рэнкин неловко пригладил волосы на лысеющей голове и заговорил с явной неохотой:
      – Это был поджог, мисс Глория. Тут и сомневаться нечего. Огонь сам по себе не загорится в конюшне одновременно в трех местах. Значит, кто-то помогал его разжечь. И никакой грозы с молниями тоже не было, чтобы все на нее списать.
      Глория сурово нахмурилась:
      – Да, вы правы. А как насчет того пожара в домике повара на прошлой неделе? Я теперь совсем не уверена, что это был несчастный случай или что Сордоу недосмотрел, как мы сначала подумали.
      Смайли кивнул и недовольно скривил губы.
      – Вот уж это на него непохоже; спалить собственную кухню – отроду за ним такого не водилось.
      – Я тоже так думаю.
      Глория тяжело вздохнула. Смайли многозначительно молчал, теребя свой засаленный шейный платок. На его лице была написана нерешительность. Отгоняя от себя самые дурные предчувствия, Глория спросила:
      – Есть что-то еще, Смайли?
      – Боюсь, что так. Вчера ночью в домике рабочих была драка.
      Глория почувствовала, что больше не может стоять. Обогнув стол, она придвинула к себе большое кожаное кресло и с облегчением опустилась на мягкое удобное сиденье. Потерев пальцами виски, она попросила Смайли продолжать.
      – Картер Браун и Хэнк Томпсон подрались из-за пропавших денег. Хэнк утверждает, что поймал Картера, когда тот рылся в его вещах, а потом заявил, что у него пропали деньги, которые он отложил для своей семьи. А Картер говорит, что просто седельные сумки Томпсона упали с койки, и он всего лишь хотел их поднять; ни о каких деньгах знать ничего не знает. Я заставил обоих вывернуть карманы и проверил их вещи. – Глория кивнула:
      – И что же?
      Всем своим видом выражая полнейшее отвращение, Смайли беспомощно развел руками:
      – Я ничего не нашел. Так что мы имеем лишь слова одного против слов другого.
      – Как и во всех остальных случаях за минувшие две недели.
      Смайли засопел, глядя на Глорию исподлобья.
      – Да, мэм.
      Прекрасно зная, о чем думает Смайли и чего никогда ей не скажет, Глория озвучила его мысль:
      – Все это началось, когда мистер Торн нанял Брауна и Джастиса.
      Смайли твердо посмотрел хозяйке в глаза.
      – Да, мэм.
      Глория ждала, но Рэнкин не захотел ничего к этому добавить. Тогда она заговорила сама:
      – Смайли, я знаю, если бы папа был жив, вы бы смело высказали ему все, что думаете, и не стали бы ничего утаивать. Вам следует вести себя со мной точно так же, если мы хотим наладить тут дела. Обещаю вам, я не сломаюсь. Я вполне в состоянии это пережить.
      Смайли помолчал, теребя в руках шляпу, затем поскреб щетину на подбородке и кивнул.
      – Думаю, вы правы. Что ж, дело вот в чем. Нет никаких доказательств, что один из этих двоих или они оба виновны в том, что происходит тут в последние две недели. Нет ни следов поджога, ни сломанной изгороди, ни пропавшего скота. Хотя бы взять тот пожар на кухне, у Сордоу, там тоже не было никаких следов. Но я-то точно знаю – ничего подобного не происходило здесь, пока не появились эти двое. – Глория нахмурилась, обдумывая слова управляющего.
      – Я согласна с вами, Смайли. Мне это тоже приходило в голову. И все же я не хотела бы увольнять только одного из них. Что, если я выгоню не того?
      – Тогда увольте и второго тоже, мисс Глория. Чего уж проще.
      Щеки Глории вспыхнули от гнева, а в голосе послышалось раздражение:
      – Это не так просто, Смайли. По крайней мере, для меня. Да, Браун и Джастис всегда оказывались тут как тут, когда что-то вдруг происходило неладное. Но то же самое можно сказать и о многих других людях. Вы хотите, чтобы их я тоже уволила? Разве это будет справедливо, тем более что вот-вот наступит зима?
      Смайли поджал губы, и по обеим сторонам его рта залегли жесткие складки.
      – Мисс Глория, вам надо держать нос по ветру и быть потверже, как ваш отец. Вы должны думать как мужчина. Не стоит переживать из-за каждого бродяги, который тут слоняется. Теперь-то я знаю – вы уже не ребенок и делаете все, что в ваших силах. Но у вас ведь нет никакого опыта, а я нанимал и увольнял людей, когда вас еще и на свете не было. Ваш отец во всем полагался на мое слово, а я нутром чую, что от этих двоих, которых взял на работу Райли Торн, одни неприятности.
      Управляющий замолчал, как будто хотел, чтобы Глория как следует обдумала его слова, а потом добавил:
      – Людям, которых я сюда привел, вы можете доверять. У нас сроду не было никаких хлопот ни с одним из них.
      Как ни старалась Глория сдержаться, услышав упрек Смайли, всё же заплакала. Заметив это, Рэнкин смущенно уставился на свою шляпу, помял ее в руках, а затем нахлобучил на голову. Глядя на хозяйку из-под широких полей, управляющий проворчал:
      – Что ж, я свое слово сказал. Могу только добавить, что из того, что вы поставили надо мной этого Райли Торна, ничего хорошего не вышло. Ребятам это не нравится, но они очень уважают вас. И теперь они оказались прямо промежду нами – мной и Торном. И в результате у нас ничего не обходится без ругани и пререканий. Пока не знаю, что с этим делать, но постараюсь найти выход.
      Опустив глаза и видя перед собой гладкую поверхность стола, Глория попыталась справиться со своими эмоциями. Смайли говорил сейчас в точности как ее отец. И все, что он сказал, было правдой. Здесь, в этом кресле, где так любил сидеть Джей-Си Лолес, в кресле, слишком просторном для его дочери, Глория в который раз ощутила горечь утраты. Как ей не хватало сейчас отцовской мудрости и понимания! Собрав в кулак всю свою волю, она заставила себя посмотреть в глаза управляющему.
      – Означает ли это, что вы подумываете об уходе?
      Смайли по-птичьи склонил голову набок.
      – Нет, мэм.
      Глория вздохнула с облегчением. Пауза затянулась, и следовало что-то сказать, чтобы сгладить неловкость. Она встала с кресла.
      – Спасибо вам, Смайли. Я знаю, у вас полно дел. Мне не стоит вас больше задерживать.
      Неожиданно управляющий улыбнулся. На заросшем щетиной лице появилось лукавое выражение:
      – Знаете что, мисс Глория? Конечно, это случится не сразу и вы успеете наделать кучу ошибок, но вы справитесь. А мы… все мужчины на ферме… мы всегда будем с вами. Ни один из нас не бросит вас, мисс Глория.
      На глазах у Глории снова выступили слезы. Смайли обещает, что никуда не уйдет и все его люди останутся здесь, на ранчо. Они верят в нее. А она плачет, как ребенок! Глория захлюпала носом и откашлялась.
      – Спасибо, – прошептала она.
      – Да, мэм. Я, пожалуй, пойду, мне надо посмотреть… как там ребята. – С этими словами Смайли повернулся и быстро вышел из комнаты.
      Когда звук тяжелых шагов Рэнкина затих вдали, Глория нарушила обещание, которое только что дала своему управляющему. Безвольно упав в отцовское кресло, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
      Неожиданно перед самым носом Райли дверь кухни резко распахнулась, и Торн попятился с крыльца, уступая дорогу Смайли. Управляющий вышел из дома и, громко топая, быстро спустился по стертым ступенькам. Райли сдержанно кивнул, приветствуя Рэнкина. Тот неохотно кивнул, увидев его, и не замедляя шага, направился к конюшне. Торн проводил его взглядом и тяжело вздохнул, открывая дверь, из которой только что вышел Смайли.
      Войдя в аккуратно прибранную кухню, Райли остановился. Там никого не было. Странно. Разве Смайли не сюда заходил, чтобы поговорить с Бидди о пожаре? Тогда где же он был, ведь он сам сказал, что отправляется сюда? Но чистые сухие столы и холодная печь свидетельствовали о другом. Здесь явно никто не появлялся с самого завтрака. Райли мог с уверенностью утверждать это, поскольку никому еще не удавалось поговорить с Бидди и уйти голодным или хотя бы без чашки горячего кофе.
      Что-то здесь было не так. Райли недовольно нахмурился и задумался, где может быть Бидди. Скорее всего, милая старая леди сидит себе спокойно в малой гостиной и занимается рукоделием да заодно поглядывает в окошко в надежде увидеть Смайли. И что она только в нем нашла? Это оставалось для Торна загадкой. Но в конце концов, не его это дело. А вот то, что Смайли приходил к Глории и рассказал о пожаре и вчерашней ссоре между наемниками, непосредственно его касалось.
      Одну и ту же историю можно рассматривать с разных сторон, и Глория должна услышать и другую версию вчерашних событий. Досадуя на то, что Смайли успел его опередить, Торн отправился на поиски Глории. Он заглянул во все комнаты, но нигде ее не нашел. Оставался только кабинет Джей-Си, куда меньше всего хотелось заходить. В этой комнате, пропахшей сигарным дымом, казалось, по-прежнему витает дух старого негодяя и сквалыги. Райли невольно поежился. Но выбора не было, Глория наверняка сейчас там, и значит, надо туда идти. Приближаясь к открытой двери в кабинет, Райли услышал чей-то плач. Торн остановился и прислушался.
      Перед его глазами снова мелькнула зловещая фигура управляющего, его мрачное застывшее лицо, колючий неприветливый взгляд. «Да если он только посмел!..» Райли шагнул через порог. Прямо перед ним стояли огромный письменный стол и два кресла, позади них – шкаф, сплошь заставленный книгами, и рядом в просторном кресле, в котором легко поместился бы даже очень крупный мужчина, свернувшись в клубок, рыдала девочка из рода Лолесов.
      «Вот проклятие!» Райли растерянно провел рукой по лбу. В том, что Глория плачет, была доля и его вины. Торн снял шляпу и бросил на свободное кресло. Туда же отправился и плащ. Повинуясь одному желанию – немедленно утешить, успокоить Глорию, Райли подошел к рыдающей девушке, наклонился и бережно поднял ее на руки. Глория вцепилась в его рубашку, крепко обняла друга и уткнулась лицом в его шею. Осторожно поддерживая свою драгоценную ношу, Торн уселся в кресло старого Лолеса.
      Целых две недели Глория упорно избегала его. Старалась не встречаться без необходимости. Теперь они видятся лишь во время обеда или ужина. Никаких жадных поцелуев на кухне или страстных объятий на кожаном диване. Лишь редкий обмен взглядами на безопасном расстоянии да вежливые приветствия, не более того. Райли мог бы назвать не менее пятидесяти разных причин, почему они с Глорией так отдалились друг от друга, но главной, пожалуй, была та, что Глория считала его виновным во всех несчастьях, происходивших на ферме в последнее время.
      Глория пошевелилась, устраиваясь поудобнее на коленях у Райли. Торн взглянул на нее и улыбнулся. Тесно прижавшись щекой к груди Райли и крепко обняв его обеими руками, Глория тихонько сопела и моргала ресницами, чтобы стряхнуть слезы. Вдруг она опять всхлипнула, и у Райли сжалось сердце. Стиснув зубы, он крепче обнял ее. Сейчас он готов был защитить Глорию от всего мира, если это понадобится. И если Смайли обидел ее, Райли его убьет.
      Нежно баюкая Глорию в своих объятиях, Райли взглянул на ее заплаканное лицо и красный распухший нос и не смог сдержать улыбки.
      – Ты не хочешь рассказать мне все, дорогая? – спросил он.
      Шмыгая носом, Глория кулаком вытерла слезы и спрятала руки в складках юбки.
      – Мне всего девятнадцать, и я совершенно одна. Я никогда не думала, что мне будет так трудно.
      В ее слабом голосе слышались обида и боль, и Райли невольно нахмурился, сознавая свою беспомощность.
      – Что тебя огорчает, милая?
      Не отрывая лица от его груди, Глория взмахнула рукой начертив в воздухе огромный круг.
      – Всё это. Все вокруг. Мама и папа. Джейси и Ханна. Это ранчо. Рабочие. Я не знаю, что со всем этим делать. Я все только порчу. Принимаю неправильные решения. И мне совершенно не с кем об этом поговорить.
      – Ты можешь поговорить со мной. – Глория покачала головой:
      – Нет, не могу. Ты сам – тоже ошибка.
      Райли вздохнул, соглашаясь, что Глория в общем-то права.
      – Ты правда так думаешь?
      – Смайли так думает.
      – Смайли. – Торн пренебрежительно фыркнул. – Да будь я хоть золотоносной жилой, лежащей в земле у самых его ног, он и то нашел бы во мне какой-нибудь изъян. Ты ведь это знаешь, Глория.
      Она кивнула, уткнувшись носом в шерстяную рубашку Райли.
      – Да, это так. Он меня тоже упрекает. Он говорит, я должна вести себя как мужчина. Ты сказал мне то же самое две недели назад. А я не знаю, как это – быть мужчиной, как думают мужчины. Я даже не понимаю, что ты этим хотел сказать.
      Райли невесело усмехнулся. «Что ж, ты сам напросился, дружок». Немного подумав, он пустился в объяснения:
      – Я имел в виду, что ты должна принимать решения, полагаясь на свои мозги и интуицию, но не на сердце. Ты должна четко знать, чего хочешь, определять цель и твердо придерживаться своей линии. Ты должна быть готова к тому, что это может не всем понравиться. Но босс должен вести себя именно так. Это по-настоящему трудно, но тебе придется к этому привыкнуть.
      Глория задумалась. Райли продолжал баюкать ее в своих объятиях, наслаждаясь неожиданной близостью. И тут Глория подняла голову и посмотрела ему в глаза.
      – Тогда я знаю, что надо делать. – Райли улыбнулся:
      – А ты времени зря не теряешь, верно? – Глория кивнула:
      – Да. Я верну Хэнку деньги, которые у него украли. И еще я уволю Эйбела Джастиса и Картера Брауна.
      Слова ее заставили Райли замереть. Он медленно покачал головой.
      – Ты не можешь сделать этого, милая.
      Глория склонила голову набок и прищурилась. Ее лицо выражало упрямую решимость.
      – И почему же? – с вызовом спросила она. – Кажется, это я ношу имя Лолес, а не ты.
 
      Глория стояла босиком, в ночной рубашке, в полутемном коридоре напротив двери в спальню Райли. Она знала, что Райли сейчас там, за дверью. У нее в ушах звучали сказанные ею сегодня обидные слова: «Это я ношу имя Лолес, а не ты». Бедный Райли. Весь вечер он просидел ссутулившись на кожаном диване в гостиной и так пристально на нее смотрел, что она никак не могла сосредоточиться на книге, которую пыталась читать. Даже Бидди почувствовала возникшее между ними напряжение и рано ушла спать.
      Глория посмотрела на запертую дверь и задумчиво сунула палец в рот, легонько прикусив зубами ноготь. Она не должна этого делать. Не должна стучать в его дверь. Это неправильно. Что бы она там себе ни говорила, в чем бы ни убеждала себя, но трепещущее сердце знало правду о том, что привело ее сюда, в темный коридор. «Ты хочешь целовать его. Ты хочешь, чтобы он целовал тебя снова. Ты хочешь, чтобы он сжимал тебя в своих объятиях и…»
      Дверь внезапно открылась. Появившийся в дверном проеме Райли, похоже, ни капельки не удивился. Пойманная с поличным, Глория широко раскрыла глаза, не в силах двинуться с места, не в состоянии произнести ни слова. Райли рассмеялся и покачал головой, как будто увидел что-то смешное.
      – Глория, – сказал он. И это было единственное слово, которое он произнес.
      Спокойствие Торна вывело ее из себя. Никогда не знаешь, что у него на уме. «Ну вот, тебя застукали. Так скажи же хоть что-нибудь».
      – Хм-м, я думала, ты спишь, – пробормотала Глория. Райли, в рубашке и полотняных штанах, с босыми ногами, недоуменно поднял брови.
      – Как видишь, я не сплю.
      Он ничем не пытается ей помочь, черт побери! Просто стоит и смотрит на нее, такой огромный и ладный… такой… Глория тяжело вздохнула. Такой красивый, а глаза у него совсем сонные. К чувству неловкости примешивалось сознание вины. Глория опустила голову. «Да говори же наконец!»
      – Я просто хотела… пожелать тебе спокойной ночи…
      Окинув медленным, ленивым взглядом съежившуюся фигурку, Райли посмотрел в глаза своей несчастной жертве и покачал головой:
      – Нет. Ты пришла не за этим. Так не одеваются, когда хотят пожелать спокойной ночи. Ты пришла, чтобы снова поиграть с огнем.
      Глория возмущенно фыркнула в ответ на это самоуверенное замечание, но тут же почувствовала, как затвердели кончики грудей и сладко заныло внизу живота. Она мгновенно прикрыла руками предательски выступающую грудь и пробормотала:
      – Ничего подобного.
      Райли усмехнулся. Привалившие плечом к косяку, он сложил руки на груди и взглянул на Глорию из-под полуопущенных век.
      – Ладно, нет так нет. Тогда… спокойной ночи, Глория. – Она подавила: вздох и гордо вздернула подбородок.
      – Доброй ночи, Райли. Приятных тебе снов. – С этими словами она повернулась и направилась в свою спальню.
      Но далеко уйти Глории не удалось. Райли схватил ее за край рубашки и притянул к себе.
      – Иди-ка сюда.
      В следующую секунду она оказалась крепко прижатой к мускулистому телу. Лишившись дара речи, она молча смотрела в темные глаза Торна. Губы ее приоткрылись, а по телу разливался огонь, поглощая остатки стыда и гордости. Но не желая сразу сдаваться, она отрицательно покачала головой.
      – Не говори мне «нет», Глория. Теперь уже слишком поздно. – Хриплый голос Райли, казалось, скользил по ее коже, гладя нежное тело и освобождая его от одежды. – Ты стоишь здесь под дверью почти каждую ночь. Я слышу тебя. Я знаю, что ты там, в коридоре. Но на этот раз хватит. Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи мне.
      Страшась собственных желаний, Глория молчала. И вдруг она прижалась к сильному телу Райли и… замерла, изнемогая от желания.
      – Скажи мне, Глория. Скажи сама, – настойчиво просил Торн, глядя ей в глаза. – Посмотри, твое тело едва прикрыто ночной рубашкой, а волосы распущены, только мужу позволено видеть их такими.
      Райли погрузил руку в гущу рыжих кудрей, захватил одну прядь и поднес к лицу. Вдохнув аромат ее волос, Торн закрыл глаза и несколько мгновений стоял, наслаждаясь этим запахом.
      – Я всегда чувствую твое присутствие. Когда я сижу с тобой за одним столом, для меня существует только твой запах, только твой вкус. В тебе переплелись воедино холодный весенний день и жаркая летняя ночь.
      Во рту у Глории пересохло, веки отяжелели. Она закрыла глаза. Как странно было слышать такое. Райли не сказал ей и двух слов за весь день. Он тщательно прятал свои мысли и чувства от посторонних глаз. Ей и в голову не могло прийти, что он знает такие слова. Они звучали как музыка. Как драгоценные стихи. Именно этого она и ждала. Ей хотелось услышать от него признание.
      Хотя в коридоре было прохладно, Глория не ощущала холода. В своей тонкой ночной рубашке она пылала от жара. Ее ноги подгибались от странной слабости. Прижавшись щекой к груди Райли, она почувствовала, как жесткая круглая пуговица впилась ей в кожу, но это не имело никакого значения. Единственное, что было по-настоящему важно, – это чувства Райли, то, что он говорил и… что делал с ней.
      Он отпустил ее шелковистые волосы, и теперь его длинные гибкие пальцы скользили по ее телу, лаская спину, талию, бедра. Глория таяла под этими прикосновениями, становилась все слабее и безвольнее. Но сильные руки Райли не позволяли ей упасть. Если бы он сейчас отпустил ее, она бы свалилась на пол как тряпичная кукла.
      – Ты – все, чего я хочу в этом мире. Я грежу о тебе. Я хочу, чтобы ты была моей. Я вижу тебя в моей постели. Мечтаю, чтобы ты стала моей женой. Я вижу наших детей…
      Внезапно Глория застыла в его объятиях. Он тоже замер. Жестокая, беспощадная реальность напомнила о себе. Да, его грезы были и ее грезами. Но стать его женой? Иметь от него детей? Стать одной из Торнов? Нет. Не об этом она мечтала. Да, в своем воображении она видела себя в окружении мужа и детей. Она представляла себе свой дом. Но кто был ее мужем? Чье лицо она представляла себе в своих мечтах? Господи, неужели это был Райли?
      Страшась заглянуть в свое сердце в поисках ответа и не желая смотреть в глаза Райли, чтобы не выдать себя, Глория крепче прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. Сердце его билось медленно и ровно – она хорошо слышала его стук. Но он молчал. Он не произнес ни слова и стоял неподвижно. Он ждал. Глория понимала это. И это решение, как и все остальные в последние месяцы, могла принять только она сама. Ей неоткуда было ждать помощи.
      Решение? Не лучше ли было бы назвать это ночным кошмаром? Как могло случиться, что Райли поселился в ее сердце? Как? Ведь это несправедливо. Она представила себе, что они уже женаты… и встречают ее сестер, когда те вернутся домой. Ханна просто умрет от ужаса, когда узнает, что ее сестренка вышла замуж за сына папиного врага. А Джейси? Да она скорее застрелит ее собственной рукой. Глория покачала головой. Она не может на это пойти. Не может. Отстранившись от Торна, она подняла глаза и увидела его напряженное, мрачное лицо.
      – Райли, я…
      Он остановил ее жестом:
      – Я знаю. Ты не можешь. Ты можешь дразнить меня, ты можешь желать меня, но не можешь меня любить. Потому что я – Торн. – Он закрыл глаза, стиснул зубы и прошептал: – Проклятие. – Внимательно и печально глядя на Глорию, Райли тихо произнес: – Враги твоего отца не обязательно должны быть твоими врагами. Подумай об этом. – С этими словами он выпустил из рук Глорию, повернулся и скрылся в своей комнате, закрыв за собой дверь.
      Ошеломленная, с бешено бьющимся сердцем и пылающими щеками, Глория прижала ладонь ко рту. Она ничего, ровным счетом ничего не понимала. Ради всего святого, что она делает здесь, перед дверью Райли? Как будто ее тело взяло верх над разумом и теперь диктует ей, как себя вести, и заставляет искать встречи с этим мужчиной. Она хотела, чтобы он держал ее в своих объятиях, целовал и говорил нежные слова. Но Райли хотел другого. Совсем другого. Он хотел, чтобы она принадлежала ему целиком.
      Глория знала, что не сможет заснуть и будет всю ночь ворочаться в постели, плакать и чувствовать себя несчастной. Нет, что ей сейчас нужно, так это хороший глоток свежего воздуха. Он освежит пылающее тело и остудит голову. Решено. И Глория стремглав побежала по коридору, а затем вниз по лестнице, как будто за ней гналась стая волков и вся ее жизнь зависела от того, успеет ли она вовремя выскочить из дома.
      Промчавшись через залитую серебряным лунным светом гостиную, она и вправду готова была поверить, что страшные волки с красными горящими глазами и оскаленными клыками наступают ей на пятки. Добравшись наконец до двери, она поспешно отодвинула тяжелый засов и повернула медную ручку. Распахнув дверь, Глория вдохнула холодный октябрьский воздух и вышла на просторную веранду. Ее тонкая ночная рубашка вздымалась и опадала под порывами ветра, как вывешенная сушиться простыня.
      Ледяной ветер быстро отрезвил Глорию. Она уже и думать забыла о недавнем страстном томлении. На смену ему пришла безотчетная тревога. Она села на корточки, обхватила руками колени и стала вглядываться в ночную степь, залитую лунным светом. Черное небо и тысячи мерцающих звезд. Какая красота. И какое глубокое безмолвие. Холодный деревянный пол веранды леденил босые ступни Глории, и она задрожала от холода. Двор, такой оживленный днем, поражал своей пустотой. Холмы тоже, казалось, замерли. Все вокруг было погружено в сон. Царство тишины и покоя.
      Стуча зубами от холода, Глория дала себе слово почаще выходить из дома и совершать длительные верховые прогулки. В конце концов, счета могут и подождать. А насчет того, что она должна научиться думать как мужчина, в то время как она родилась женщиной и предпочитает мыслить как женщина, что ж, с этим она со временем еще разберется. Потому что ни мама, ни папа, ни Ханна, ни Джейси вовсе не хотели бы, чтобы Глория сошла сума, пытаясь привести в порядок дела на ферме.
      Глория улыбнулась своим мыслям. Она может позволить себе немного отдохнуть и именно так и поступит. А сейчас надо вернуться в дом, пока она окончательно не замерзла. Смеясь над собственной глупостью, заставившей ее выйти из дома в такой холод в одной ночной рубашке, Глория встала и повернулась, чтобы открыть дверь.
      И в этот момент кто-то вынырнул из темноты у нее за спиной. Она не успела даже вскрикнуть, как ее рот оказался зажат чьей-то огромной ладонью. В следующий миг ее крепко обхватили за талию и куда-то поволокли.
      Оглушенная внезапным нападением, теряя разум от ужаса, Глория вцепилась ногтями в руку, закрывавшую ей рот, и принялась брыкаться босыми ногами. Но все попытки сбить с ног таинственного похитителя не увенчались успехом. Он продолжал тащить ее за собой, подальше от освещенной луной веранды, в темноту, туда, где охрана у ворот не сможет ее заметить. «Охрана! Где же она?»
      В следующее мгновение Глория вдруг осознала, что вооруженной охраны у ворот почему-то нет. Если бы она там была, ее бы сейчас не схватили и она бы уже давно вернулась в дом. Никто в доме и не подозревает, что она в опасности, а потому ее спасение – в ее собственных руках. Глория с новой силой начала вырываться из рук чужака.
      Похититель так крепко зажимал ей рот, что она едва не задохнулась. Нужно во что бы то ни стало его остановить. Но как? Ей необходимо оружие. Оружия не было. И тут ее осенило, что кое-какое оружие у нее все-таки имеется, и в данный момент его закрывает рукой этот негодяй, из-за которого она не может свободно дышать.
      Вместо того чтобы заплакать от бессилия, она начала вертеть головой, заставив похитителя слегка ослабить хватку. Большего ей и не требовалось. В следующий миг она приоткрыла рот и изо всех сил впилась зубами в руку незнакомца. Негодяй взвизгнул и выпустил Глорию.
      От неожиданности она упала на колени, но уже через секунду вскочила и помчалась к дому со всех ног, громко крича от ужаса. Сердце ее бешено колотилось – в любой момент злодей мог настигнуть ее снова.
      Каким-то чудом ей удалось вбежать в дом и захлопнуть за собой дверь прежде, чем негодяй успел до нее добраться. Приложив ухо к двери и услышав громкий топот снаружи, на веранде, Глория отскочила от двери и побежала в глубь дома через парадную гостиную.
      Внезапно в окне мелькнула уродливая искривленная тень мужчины, напоминающая раскинувшего крылья ворона. Глория, затаив дыхание, уставилась на темное окно по другую сторону двери, но там не было заметно никакого движения. И вдруг дверь дрогнула, раздался звук открывающегося замка и повернулась дверная ручка.
      Глория пронзительно закричала.

      Дверь за спиной Глории распахнулась. Она резко обернулась и дико заголосила, не помня себя от ужаса:
      – Райли, Бидди, скорее сюда! Помогите! Там какой-то человек. Он уже в дверях. Скорее!
      Спотыкаясь на негнущихся ногах, Глория перелезла через обитую кожей спинку дивана и спряталась. Бидди уже спешила на помощь, завязывая на ходу поясок капота на своей обширной талии.
      – Глория? Что случилось, детка? – Суетливо тряся головой, она бросила через плечо: – Райли, скорее иди сюда! Тут что-то приключилось с Глорией. Райли! В ответ раздался шум – Райли сбегал вниз по лестнице – и крик:
      – Я иду. Я слышал, как Глория звала на помощь. Держитесь подальше от двери.
      Дверь. Глория совсем забыла про нее. Она повернулась и прислушалась. «Тишина. Он ушел. А может, и нет. Просто затаился. – Она повернулась к Бидди. Старушка спешила к ней, неуклюже переваливаясь на ходу. – Так у нее, чего доброго, опять случится сердечный приступ». Глория растерянно покачала головой, опасаясь теперь за здоровье няни, а не за свою жизнь.
      – Нет! – закричала она, подбегая к Бидди и хватая ее за руки. – Бидди, делай так, как сказал Райли. Прячься. У него может быть оружие.
      Бидди, еле переводя дух, остановилась и ухватилась за Глорию. Тяжело отдуваясь, она с трудом проговорила:
      – Оружие? У кого? У Райли?
      – Нет, Бидди. У того страшного человека. Пойдем-ка лучше со мной.
      С этими словами Глория потащила ничего не понимающую Бидди за диван, спинка которого могла послужить неплохим прикрытием. В это самое мгновение в комнату вбежал Райли, держа в руке «кольт». Бидди взвизгнула от неожиданности и проводила его удивленным взглядом. Перед дверью Райли замедлил шаг и двинулся дальше, осторожно оглядываясь.
      Скользнув в скрытый тенью угол комнаты, Торн как будто растворился в воздухе, и Глория почувствовала, как ее кожа от страха покрывается мурашками. Тот негодяй, что напал на нее, появился из темноты, из ниоткуда. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Глория снова увидела Райли. Теперь он стоял, прижавшись к стене. Его темный силуэт на фоне окна выглядел весьма внушительно.
      Пригнувшись, он двинулся к другому окну. Здесь он остановился и, держа перед собой револьвер, спросил Глорию:
      – Сколько их было?
      – Один. Он пытался убить меня, Райли. – Подбородок ее дрогнул. – Будь осторожен.
      – Это ему следует быть осторожным.
      В хриплом голосе Торна послышалась такая беспощадная злоба, что Глории показалось, будто холодный ветер пробирает ее до костей. Щелкнул взведенный курок «кольта», и Глория чуть не подскочила от страха.
      Она закрыла глаза и обратилась к Богу с молитвой: «Господи, пожалуйста, очень тебя прошу, позаботься о нем». И только когда Бидди успокаивающе похлопала ее по руке, Глория осознала, что стоит, вцепившись в плечо своей нянюшки.
      – Я так испугалась, – прошептала она, бросаясь в объятия Бидди и заливаясь слезами.
      – Полно, полно, детка, – принялась тихонько успокаивать свою девочку няня. Толстуха взяла Глорию за подбородок и встревоженно оглядела ее заплаканное лицо. – С тобой все… в порядке, а, Глория Би? Этот человек не… он ведь не взял тебя силой, нет?
      Глория покачала головой. В этот миг щелкнул дверной замок и дверь, резко распахнувшись, ударилась о стену. Обе женщины повернулись на звук. Вцепившись в капот Бидди, Глория смотрела, как Райли выбежал на веранду. Вытянув вперед руку с «кольтом», он огляделся. Потянулись бесконечно долгие секунды. Даже каминные часы, кажется, перестали тикать и отсчитывать время.
      Наконец Райли опустил руку с оружием и вернулся вдом.
      – Кто бы он ни был, его здесь нет, – сказал Торн, появляясь в дверях.
      – Слава Господу всемогущему! – заголосила Бидди.
      Еще не вполне оправившись от испуга, Глория встревоженно смотрела на Райли. В ее голове крутилось множество вопросов, на которые пока не было ответов. Высвободившись из крепких объятий Бидди, она одернула ночную рубашку и помогла няне привести себя в порядок. Затем женщины повернулись к Торну, ожидая дальнейших указаний. Райли запер дверь и сунул «кольт» в кобуру на поясе.
      – Вам обеим лучше пойти сейчас в комнату Бидди и запереться. Оставайтесь там, пока я не вернусь, – скомандовал он.
      Глория нахмурила брови.
      – Куда это ты собрался? На дворе темень, и идти, не зная куда…
      Райли жестом прервал поток ее красноречия и пошел к лестнице.
      – Не спорь. Просто ступай в комнату Бидди и оставайся там.
      Глория собралась уже гневно возразить, но ее остановила Бидди.
      – Делай, как он говорит, – рассердилась няня. – Пора уступить место мужчине.
      «Уступить место мужчине? – Обиженно надув губы, Глория посмотрела вслед Райли, поднимавшемуся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. – Ну, это мы еще посмотрим». Подхватив няню под руку, она решительно повела ее в спальню, расположенную на первом этаже. Уложив Бидди в постель и заботливо подоткнув одеяло, Глория нахмурилась, как будто пыталась что-то припомнить.
      – Кажется, я вспомнила что-то очень важное насчет того человека… Я должна сказать об этом Райли, пока он не ушел.
      – Тогда беги, детка, догони его скорее.
      Глория удивленно уставилась на Бидди – она ожидала упреков вопросов или хотя бы ворчания.
      Недоуменно пожав плечами, Глория подхватила подол ночной рубашки и бросилась к двери.
      – Я скоро вернусь, Бидди! – крикнула она через плечо и захлопнула дверь.
      Взбежав вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, как незадолго до нее Райли, она быстро зашагала к комнате Торна. Дверь была открыта, и в глубине спальни мерцал тусклый свет керосиновой, лампы. Тяжело дыша, Глория остановилась на пороге, чтобы собраться с силами. Сжав кулаки для храбрости, она шагнула в комнату Райли и заговорила ровным деловым тоном, который так высоко ценят мужчины:
      – Я иду с тобой. Райли, в это время натягивавший сапоги, поднял голову и спокойно ответил:
      – Нет.
      Глории очень хотелось топнуть ногой и завопить, но она сдержалась.
      – Нет, иду. Это ранчо принадлежит мне, и я отвечаю за все, что здесь происходит, да и к тому же это ведь на меня напали.
      Райли встал, потоптался на месте, чтобы убедиться, что сапоги не жмут. Бросив взгляд на Глорию, он протянул руку к высокой спинке стула взял висевшую на ней теплую шерстяную рубашку и невозмутимо повторил:
      – Ты останешься здесь.
      Глория до крови прикусила губу. «Спокойно. Сохраняй хладнокровие», – приказала она себе. Райли неторопливо просунул руки в рукава, а затем начал застегивать пуговицы на рубашке, не обращая на Глорию никакого внимания, словно ее здесь и не было. Она подумала, что ей вовсе незачем было оповещать Торна о том, что она собирается выйти из дома. Почему бы ей не последовать его примеру – просто одеться и выйти? Приняв решение, Глория довольно улыбнулась и повернулась к двери. Сейчас она оденется, возьмет револьвер из ящика отцовского стола и… Райли схватил ее за руку и резко развернул к себе.
      – Что ты задумала? Я должен знать, что происходит в твоей головке.
      – Я вправе спросить тебя о том же, – заявила Глория, вырываясь из его рук. – И еще, откуда тебе знать, за кем надо охотиться? Это ведь на меня напали.
      Райли прищурился:
      – Так ты знаешь, кто это был? Ты видела его лицо?
      – Нет, – вынуждена была признаться Глория.
      – Тогда расскажи-ка мне, как ты собираешься искать этого человека.
      – Сначала скажи мне, что ты хочешь делать.
      Райли стиснул зубы и уставился в стену. Его глаза потемнели от гнева, и она поняла, что он с трудом держит себя в руках.
      – Я зря теряю время, Глория, – произнес он наконец. – Этот человек, должно быть, уже подходит к границе.
      Взяв с кровати револьвер, Райли быстро сунул его в кобуру, прикрепленную к поясу, а затем точно рассчитанным движением застегнул ремень на узких бедрах. Сорвав с крючка куртку из оленьей кожи, он перекинул ее через плечо, нахлобучил на голову шляпу и крепко сжал руку Глории.
      – Куда ты меня тащишь? – удивленно спросила она. Не удостоив ее ответом, он молча зашагал к лестнице по тускло освещенному коридору, волоча Глорию за собой. Ей пришлось ускорить шаг – она едва поспевала за своим длинноногим спутником. Втолкнув хозяйку ранчо в ее собственную спальню, Райли захлопнул дверь и повернул ключ в замочной скважине.
      – Я оставляю тебя здесь, и не вздумай отсюда выбраться, Глория Би Лолес, а не то я снова тебя отшлепаю! – прокричал он из коридора.
      Задохнувшись от этого возмутительного произвола, забыв свои мужские манеры, красная от гнева, Глория бросилась к двери.
      – Не смей, Райли Торн! У меня есть полное право… пойти с тобой.
      Стиснув зубы, она ухватилась за ручку и попробовала ее повернуть. Ручка не поддавалась.
      – Немедленно открой, Райли Торн! Ты меня слышишь? – Ответа не было. Она снова подергала ручку, но тщетно.
      Чуть не лопаясь от злости, она обвела глазами комнату, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход. Как бы повел себя на ее месте мужчина?
      Ее взгляд остановился на оконной раме, и Глория ухмыльнулась. Прямо под окном проходила крыша веранды. Она сможет осторожно спуститься туда по карнизу, а потом воспользуется одной из опор, на которых держится крыша, и соскользнет на землю.
      Она глубоко вздохнула, ее улыбка исчезла, уступив место растерянности. «Ну же, смелее! Джейси ведь проделывала это, и не раз», – сказала она самой себе. Джейси действительно доводилось выбираться из комнаты этим путем, она даже дразнила Глорию боякой и трусишкой, потому что та так и не решилась последовать примеру старшей сестры. Глория нахмурилась, вспомнив об этом позорном эпизоде. «Если бы я была мужчиной, то уже карабкалась бы по карнизу. – Она с сомнением посмотрела на запертую дверь. – Впрочем, если бы я была мужчиной, то не сидела бы здесь взаперти», – мрачно подумала она.
      Эта мысль придала ей решимости. Старательно копируя уверенные, точно рассчитанные движения Райли, Глория натянула одежду прямо поверх ночной рубашки и вскоре была готова к «путешествию». Ее экипировку составляли шерстяная юбка и кофта, а также чулки и высокие ботинки на шнуровке. Открыв шкаф, Глория достала первую попавшуюся теплую вещь – ею оказалась изящная вышитая накидка – и быстро накинула на плечи.
      Направляясь к окну, Глория сдернула с постели теплую шаль с бахромой и повязала на голову. Теперь ей не страшны были ни холодный осенний ветер, ни Райли Торн. Да пошел он к черту! Она распахнула окно, и ледяной вихрь влетел в комнату. Даже теплая одежда не помогла. Потуже затянув узел шали, она влезла на подоконник и начала спускаться на землю.
      Усевшись на карнизе, Глория посмотрела вниз и вспомнила все свои детские страхи. Она уже успела забыть, как далеко отсюда до земли. «Да будь же ты мужчиной, Глория Би, не трусь!» Сделав глубокий вдох, она собралась с духом и поползла по карнизу, нещадно обдирая о выступы элегантный плащ. Проделав почти полпути, она осторожно посмотрела вниз, чтобы прикинуть, сколько ещё осталось ползти, и увидела… Райли Торна!
      Он стоял, задрав голову вверх, и внимательно следил за ее передвижением. «Да чтоб ты провалился, вот проклятие!»
      Помахав рукой в знак приветствия, Райли крикнул:
      – А ты, смотрю, не торопишься! Я уже заждался.
      Торн тщательно проследил за тем, как Глория проделала обратный путь к себе в комнату и скрылась в окне. «Вот чертовка! Упрямая маленькая женщина, – подумал он и усмехнулся. – Ну что с ней будешь делать, во имя всего святого!» Его фантазия тут же предложила ему несколько вариантов на выбор.
      Отгоняя от себя эти далеко не невинные мысли, Райли повернулся и отправился к домику рабочих, хотя в этом уже не было особого смысла. Слишком долго провозился он с Глорией. Кем бы ни оказался нападавший, сейчас он либо уже лежит в постели как ни в чем не бывало; либо находится на полпути к Канзасу, а то и бежит в сторону индейской территории. Повезло этому подонку. «Ну, сукин сын, лучше бы тебе убраться подальше. Потому что если я тебя найду, то тебе не жить, так и знай». Райли неожиданно поймал себя на мысли, что уже второй раз высказывает желание убить человека. И в обоих случаях речь шла о защите Глории. Подойдя к домику и окинув взглядом темные окна, четко выделявшиеся на белой стене, Райли задумался: а смог бы он на самом деле отнять у кого-то жизнь? Сказать по правде, ему всего лишь один раз довелось увидеть убитого человека. Это был тот парень, который угнал у них скот. Его застрелил отец. Райли показалось, что он слышит, как старый Торн объясняет, почему следовало пристрелить вора. Но чужая смерть оказалась слишком страшным испытанием для двенадцатилетнего Райли. После этого случая он уже не мог относиться к отцу как раньше. «Нужно было действовать иначе, найти какой-то другой путь», – говорил он себе.
      Но сегодня ночью все изменилось. Какой-то ублюдок посмел обидеть Глорию. Если бы ей не удалось вырваться и убежать, они с Бидди, проснувшись, увидели бы ее бездыханное тело на веранде. Райли бросило в холодный пот. Он крепко стиснул зубы и поклялся: «Если кто-то поднимет руку на Глорию, я его убью!»
      Ах, если бы это было так просто! Райли размышлял о тбм, к чему может привести принятое им решение, и хмурился. Существует ведь еще и его собственная семья. Да, он любит Глорию. Он всегда ее любил и всегда будет любить. Но если она скажет, чтобы он ушел навсегда и никогда не возвращался, так и будет. На западе достаточно места. И один человек может никогда больше не встретиться с другим, если таков его выбор.
      С этими невеселыми мыслями Райли подошел к домику рабочих, отворил тяжелую дверь и шагнул через порог. После холодного ночного ветра спертый, удушливый воздух в помещении заставил Райли брезгливо поморщиться. Здесь пахло давно не мытыми телами и грязным, лежалым тряпьем.
      Две старые печи, расположенные в противоположных концах узкой длинной комнаты, давали скудный свет. Райли тихо шел мимо храпящих на своих койках мужчин и внимательно вглядывался в каждого, пытаясь определить, действительно ли тот спит. Он рассматривал их сапоги – нет ли на них влаги, ощупывал одежду – не холодная ли она. Дойдя почти до самого конца длинного ряда кроватей, Райли вдруг заметил свет керосиновой лампы, пробивающийся из-под двери в контору. Внезапно раздался громкий скрип, и дверь отворилась.
      Райли изумленно поднял брови. На пороге конторы стоял Смайли Рэнкин. Старик был полностью одет, и это было удивительно. «Любопытно». Торн шагнул вбок, ступив в проход между рядами коек. Управляющий с шумом сделал знак Райли подойти. Было заметно, что он удивлен и насторожен. Торн прищурился и медленно пошел по проходу, внимательно глядя на управляющего. Неожиданно ему пришло в голову, что у Рэнкина есть основания подозревать его в неблаговидных делах. Появление юноши здесь ночью было по меньшей мере странным.
      Смайли попятился, пропуская Райли в контору, и закрыл за собой дверь.
      – Какого черта тебе тут надо, Торн? – спросил он, нахмурившись. – Крадешься, как подлый воришка. У нас тут уже была одна драка из-за кражи.
      Щеки Райли вспыхнули от гнева, но он старался держать себя в руках.
      – Это не Торны запятнали себя воровством, поройтесь-ка получше в памяти, мистер Рэнкин.
      Длинное лицо управляющего вытянулось еще больше, щеки как будто ввалились, а вокруг губ обозначились жесткие складки.
      – Уже поздно, и я вовсе не собираюсь сидеть тут и болтать с тобой.
      Райли спокойно встретил взгляд Рэнкина:
      – Вы сами начали этот разговор. – Старик поджал губы и шагнул к столу.
      – Может, все-таки объяснишь, что ты здесь делаешь среди ночи? А то ведь так можно ненароком и пулю схлопотать, у нас тут не привыкли доверять чужакам.
      Райли усмехнулся. В конце концов, не важно, что он думает об этом человеке. Главное – он предан Лолесам. Он признает за ними право на все. На любые прегрешения. Даже, похоже, на убийство. Странным образом это обстоятельство уравнивало их с Райли. Они выступают на одной стороне.
      – Я здесь, чтобы найти человека, который всего пятнадцать минут назад напал на мисс Лолес, – объяснил Торн.
      Рэнкин выпрямился, его лицо исказилось от ужаса…
      – Напал на мисс Глорию? Что это значит, черт побери? Она в порядке? Где это случилось? Что…
      Райли остановил его жестом.
      – Успокойтесь. С ней ничего не случилось. Я запер ее в спальне.
      Кустистые седые брови Смайли поползли вверх.
      – Запер в спальне? Да за каким чертом?
      – Для ее же безопасности. Она собиралась взять револьвер и найти того типа, который на нее набросился. Но с этим я и сам справлюсь. Я как раз осматривал всех рабочих, нет ли там кого-то подозрительного.
      – Ну и что, нашел? Может, тебе стоит проверить тех двоих, которых ты сам же и нанял?
      Райли нахмурился. Его лицо выражало нетерпение и гнев. Поправив шляпу, он помолчал, приводя мысли в порядок.
      – Может быть, – спокойно произнес он. – Тут возможны два объяснения. Либо этот человек здешний, либо он появился на ранчо, когда свет был уже погашен.
      Смайли почесал в затылке и кивнул.
      – Да, пожалуй, так. Но теперь мы не узнаем, кто бы это мог быть. А все потому, что ты отозвал моих людей со сторожевого поста у главных ворот. Только они и могли хоть что-то увидеть.
      Райли удивленно взглянул на Рэнкина:
      – Я никого не отзывал с поста. Кто сказал, что я это сделал?
      – Да эти два твоих наемника и сказали, – проворчал управляющий. – Браун и Джастис. Они пришли, когда уже стемнело, и заявили, что, дескать, ты поговорил с мисс Глорией, и она не видит проку в том, чтобы держать людей на улице в такую холодную ночь.
      Райли нахмурился, обдумывая услышанное.
      – Я ничего подобного не говорил. И мисс Лолес – тоже, насколько я знаю.
      Смайли помрачнел.
      – Интересно. Вот тебе и доказательства, кто они такие на самом деле. Лжецы, негодяи и убийцы.
      Дело принимало неприятный оборот.
      – Вы правы, – признал Райли. – И все же я мог бы ожидать этого от Картера Брауна, но никак не от Эйбела Джастиса.
      – А между тем как раз твой Эйбел это и сделал. Это он отозвал охрану.
      Райли задумался:
      – Я должен выяснить, кто за ними стоит, чьи приказы они выполняли.
      Старый управляющий кивнул. Его лицо слегка смягчилось.
      – А пока ты тут осматривался, не заметил ничего такого, ну… вроде как скунса посреди цветочной клумбы?
      Райли покачал головой:
      – Нет. Но я еще не закончил осмотр, когда вы появились. – Торн прищурился и добавил: – Я не хочу вас обидеть, мистер Рэнкин, но все-таки скажите, что вы делали здесь ночью одетым?
      Лицо Смайли залилось краской. Он пожевал губами, взглянул на письменный стол и переложил с места на место бумаги. Наконец старик признался:
      – Ходил взглянуть на старого Скитера. Я заглядывал туда и прошлой ночью. Никогда еще не видел, чтобы пес так себя вел. Это черт знает что такое. – Рэнкин пожал плечами и вдруг, неожиданно осознав, перед кем он так некстати разоткровенничался, нахмурился и сердито засопел. – Но я не видел и не слышал ничего необычного. Иначе я бы непременно вмещался.
      Райли кивнул:
      – Я знаю. Тот, кто нам нужен, скорее всего, уже далеко, но может быть, все еще здесь.
      – Так-то оно так, – ворчливо согласился Рэнкин. – Но ты перебудишь мне всех людей. У них был тяжелый день из-за этого пожара утром. Не думаю, что им понравится, если их вдобавок еще и разбудят среди ночи.
      Смайли направился к двери, задев Торна плечом. Тот отступил на шаг, пропуская управляющего.
      – Да, наверное, им это не понравится, – сердито выпалил он, когда старик уже взялся за ручку двери. – Но мисс Лолес тоже не пришла в восторг, когда ее сегодня чуть не убили.
      Рэнкин застыл на месте, держась за ручку, потом медленно повернулся и посмотрел Райли в глаза:
      – Я говорил об этом раньше и скажу теперь. Ничего подобного не происходило на ферме, пока не появился ты и не нанял Эйбела Джастиса и Картера Брауна.
      И тут Райли почувствовал, что сыт по горло бесконечными нападками управляющего.
      – Если вы представите мне хоть какие-нибудь доказательства виновности этих двоих помимо того, что они ленивы в работе, я уволю обоих. Более того, я сам уйду вместе с ними, как только рассветет.
      Смайли поскреб заросший щетиной подбородок и поднял брови.
      – Тогда ты спекся, Торн. Можешь начинать укладывать вещи.
 
      Во сне Глорию мучили кошмары. Ее преследовала какая-то страшная тень, от которой невозможно было скрыться. Она вскочила с громким криком и лишь тогда окончательно проснулась. Некоторое время Глория сидела на постели, уставившись в стену напротив. Сердце ее бешено колотилось, но Глория старалась успокоиться. «Все в порядке, – внушала она себе. – Ты дома, в своей комнате. Здесь никого нет, кроме тебя». Несколько глубоких вдохов и выдохов постепенно вернули ей спокойствие, но, посмотрев в зеркало, она нахмурилась. Глория спала в платье, а поверх него был теплый красивый плащ, который сейчас представлял собой поистине печальное зрелище. Нащупав на голове шаль, она удивленно пробормотала:
      – Что это, черт побери?..
      Внезапно она все вспомнила, и ее охватил страх. Глория в ужасе закрыла рот рукой. Она снова увидела темную веранду. Мужчину, крадущегося в темноте. Вот он хватает ее, и она задыхается. Убегает. Райли запирает ее здесь, в этой комнате. Это было так ужасно, что она всерьез разозлилась. А потом… потом вдруг заснула, когда Райли отправился на поиски человека, пытавшегося ее похитить. Как давно это было?
      Глория потянулась к окну. Яркий дневной свет хлынул в комнату, бросая желтые блики на гладкий деревянный пол. Утро. Уже утро. Где же Райли? Все ли с ним в порядке? Пора вставать, решила Глория. В этот миг повернулась дверная ручка, и она замерла в страхе, не отрывая глаз от двери. Ну конечно, это Райли, кто же еще! Глория откинулась на подушки. Уж теперь-то она с ним поговорит!
      Но это оказалась Бидди. Широко распахнув дверь, она влетела в комнату.
      – Силы небесные! Ну слава Богу, ты наконец проснулась. Я уже дважды обошла весь дом, а ты, оказывается, здесь храпишь. Ну и дела!
      Глория обиделась:
      – И вовсе я не храплю.
      Но Бидди, продолжая кудахтать, подбежала к окну.
      – Не забывай, с кем разговариваешь, детка. Я ведь вырастила тебя и помню с тех самых пор, когда ты была еще малюткой. Да ты только посмотри на себя, Глория Би.
      Подскочив к кровати, няня взяла Глорию за подбородок и критически осмотрела воспитанницу, поворачивая ее голову то вправо, то влево. Наконец она вынесла свой вердикт:
      – Что ж, выглядишь ты неплохо. Думаю, все обошлось, раз уж ты можешь спать, несмотря на все ночные волнения.
      Глория прижала подушку к животу, закрыла глаза и повалилась на спину, охая и ворча:
      – Господи, Бидди, прошу тебя, только никаких происшествий. Не сегодня. Больше я не выдержу.
      Открыв глаза, Глория обнаружила, что няня уже сидит на краю ее постели. Широкая яркая юбка Бидди была раскинута на одеяле и напоминала цветочную клумбу.
      – Ну если больше ты не выдержишь, то, может быть, меньше тебя устроит?
      Глория, прядь за прядью распутывая свои длинные всклокоченные волосы, нетерпеливо склонила голову набок.
      – Что еще?
      Бидди многозначительно поджала губы и сложила руки на своем неизменном фартуке.
      – Тремя стало меньше, вот о чем я толкую. Если бы ты не провалялась тут весь день, то давно бы об этом узнала.
      Глория схватила подушку и хлопнула Бидди по руке, вызвав в ответ недовольное ворчание.
      – Скажи же мне наконец, что произошло, Бидди. Имей совесть, меня ведь чуть не убили этой ночью.
      Бидди схватилась за сердце:
      – Ты что это, хочешь меня в могилу свести? Ты что такое говоришь, детка? Ладно, тогда сиди и слушай. Мистер Рэнкин сам мне рассказал, когда зашел сегодня, ну… не важно зачем. Дело в том, что мы так и не знаем до сих пор, кто именно напал на тебя этой ночью. Но для того чтобы уволить тех двоих, которых нанял Райли, и так хватало причин, не мне тебе объяснять. И вот теперь их уже здесь нет.
      Глория села в постели, удивленно глядя на Бидди.
      – Кто их уволил?
      – Райли сам и уволил. А потом пришел сюда, собрал вещи, оседлал этого серого жеребца и, не сказав ни слова, уехал домой. Вот и все.
      Глория от изумления раскрыла рот и прижала руки к груди, пытаясь унять бешеное биение сердца.
      – Райли уехал? Но почему, Бидди?
      Толстуха театрально всплеснула руками, изображая высшую степень недоумения.
      – После всех ваших бесконечных перебранок и тех убийственных взглядов, которыми вы обменивались, ты еще будешь переживать из-за его отъезда? Да единственный раз, когда вы с ним не поцапались, был тот день, когда я послала тебя узнать, что случилось со Скитером, и проведать могилки твоих родителей и Старого Пита, да упокоит Господь их души.
      Глория опустила голову, бросила на Бидди взгляд из-под ресниц и быстро отвернулась, опасаясь, что проницательная нянюшка по ее лицу тут же обо всем догадается и распознает правду во всей ее неприкрытой и даже бесстыдной наготе. Они с Райли подошли слишком близко к той черте, за которой начиналось самое… неприличное. А в последний раз они едва этого избежали. Глория схватила шаль с бахромой и бросила себе на колени. Интересно, почему Райли уехал и не связано ли это с ней самой?
 
      А в это время Райли Торн был уже на полпути к дому. Копыта лошадей легко касались покрытых бурой осенней травой холмов. Вслед за Торном ехали Эйбел Джастис и Картер Браун. В висках у Райли в такт лошадиному бегу пульсировала боль. Сказывалась бессонная ночь, и, кроме того, он не мог избавиться от тревожных мыслей. Глядя вперед, на простирающуюся перед ним степь, гладкую, без единого деревца, Торн надеялся, что нежелание оглянуться назад не будет стоить ему жизни.
      Он не доверял: ни одному из этих двоих, следовавших за ним по пятам, но слово есть слово. Нужно уметь проигрывать. И он проиграл.
      У обоих – у Брауна и Джастиса – на сапогах обнаружилась грязь прошлой ночью. Она еще не успела высохнуть. Тем не менее, у каждого в оправдание нашлась своя история. Браун заявил, что выходил на двор облегчиться, когда все спали, а Джастис заявил, что услышал подозрительный шум и пошел проверить, не случилось ли чего. По его словам, никого поблизости не оказалось, но в подтверждение версии Брауна Эйбел припомнил, что кажется, слышал, как тот вставал.
      Райли заметил, что уже не в первый раз эти двое покрывают друг друга. Действительно ли они незнакомы или только делают вид? Глория тоже сомневалась в этом. Райли почувствовал укол совести. Неужели он не замечал очевидного, и все это лишь потому, что сам нанял этих людей? Значит, он отказывался верить фактам из простого упрямства? Райли знал, что никогда не простит себе, если допущенная им ошибка или его беспечность нанесут хоть какой-нибудь ущерб Глории.
      Еще до рассвета, при свете луны, они исследовали двор. Цепочки следов от сапог Брауна и Джастиса вокруг домика рабочих подтверждали слова новичков. Никаких подозрительных отпечатков подков, ничего указывавшего на проникновение в дом Глории чужаков не было обнаружено. Ничто не пропало и не было повреждено. Но Рэнкин был непреклонен. Он напомнил Райли о его обещании уволить наемников и уйти вместе с ними.
      Верный данному им слову, Торн так и поступил. Он уволил Брауна и Джастиса и тут же нанял их на собственное ранчо.
      Вот так и вышло, что теперь подозрительная парочка трусила следом за Райли навстречу неизбежной стычке с его отцом. Потому что двое наемных рабочих на ранчо – это два лишних рта и две лошади, которых тоже нужно чем-то зимой кормить, а Торны вовсе не рассчитывали на подобные траты. Кстати о корме для скота… Райли придержал поводья и вгляделся в небольшое стадо коров, спокойно щипавших траву в низине между двумя холмами.
      Браун и Джастис тоже остановились. Торн взглянул на их удивленные лица и догадался, что сейчас они скажут. Эйбел первым выразил свое недоумение:
      – Готов поспорить, на этих коровах красуется тавро Лолесов.
      Райли пригляделся к стаду и кивнул:
      – Да.
      Тут в разговор вмешался Картер Браун:
      – А разве мы все еще на земле Лолесов? Мы ведь едем уже добрых три часа.
      Недоверчивый тон Брауна заставил Райли нахмуриться:
      – Вы можете ехать еще три часа в любом направлении, и все еще будете на их земле. Хотя, похоже, тут кое-что изменилось за последние несколько недель.
      Легким шлепком Торн пустил Прайда в галоп и остановился у грубого деревянного столба, вбитого в землю. Когда он проезжал здесь с матерью, чтобы помочь Глории после отъезда Джейси, этого знака еще не было. Вглядевшись в надпись, он узнал почерк своего отца.
      Эйбел Джастис снова подал голос.
      – Здесь написано, что эта земля принадлежит Торнам и мы вторглись в чужие владения. – Он перевел недоуменный взгляд на Райли. – Или на нас это не распространяется, коль скоро мы в вашей компании?
      Райли надвинул шляпу на лоб и плотно сжал зубы. На скулах его заиграли желваки. Итак, война за землю началась. Теперь только держись. И нет ничего удивительного, что источник смуты – в его доме.
      – Поехали, – коротко сказал он своим спутникам и пустил коня вскачь.

      – Да пошли они к черту, эти Лолесы, и Глория в том числе!
      Лицо Райли окаменело, а глаза потемнели от гнева. Он повернулся к Генри и хорошим ударом кулака опрокинул его в грязную лужу посреди двора. Райли, старший отпрыск Торнов, только что вернулся из конюшни, где оставил Прайда, сняв с него седло и тщательно обтерев шкуру своего любимца. Возвышаясь над младшим братом, Райли прищурился, погрозил ему пальцем и сказал каким-то непривычно хриплым голосом:
      – Никогда больше не смей так говорить об этой леди, Генри. Ты меня понял? На земле Лолесов творятся страшные вещи. Никому такого не пожелаешь. И тебе еще повезло, потому что я так устал, что у меня просто нет сил как следует надрать тебе задницу.
      Генри, морщась от боли, повернулся на бок. Опершись на локоть, он потрогал рукой подбородок и подвигал челюстью, чтобы убедиться, что она цела, а потом быстро вскочил на ноги. В свои двадцать три года – всего на два года младше Райли – он был таким же рослым и мускулистым, как и его брат. Для работы на ферме требовалась недюжинная сила.
      – Ну что ж, давай попробуй свои силы, Райли! – крикнул он. – Потому что я и не подумаю отказаться от своих слов. Хороший Лолес – это мертвый Лолес.
      – Ты, сукин сын! – прорычал Райли, сжимая кулаки и наступая на брата.
      Размахнувшись, он вогнал кулак в живот Генри, и тот согнулся пополам, а затем ударом в челюсть сбил его с ног. Генри пошатнулся и рухнул, изо рта его стекала струйка крови.
      – Райли, остановись! О Господи, Бен, скорее сюда! Райли вернулся, и они с Генри уже успели подраться. Скорее!
      Райли слышал пронзительные крики матери и шум торопливых шагов отца, спешащего во двор из загона для лошадей. За его спиной маячили фигуры Брауна и Джастиса. Но Райли не сводил глаз с лежащего на земле Генри.
      – Скажешь еще что-нибудь подобное, особенно о Глории, и я живою места на тебе не оставлю, хоть ты мне и брат! – резко бросил он, поглаживая разбитые костяшки пальцев.
      Приподняв голову и прижав руку к животу, Генри поднял залитое кровью лицо и с ненавистью уставился на брата. Разбитые губы мешали ему говорить, и все-таки он сумел произнести несколько грубых непристойностей в адрес Глории и Райли.
      Не помня себя от ярости, Райли бросился на обидчика, но тут подоспевшие вовремя отец и младшие братья схватили его за руки и оттащили от Генри.
      – Полно, Райли, хватит, – проворчал отец, вставая перед сыном и протягивая ему свою огромную загрубевшую от работы на ферме руку. – Ты его убьешь.
      Услышав властный голос отца, Райли перестал вырываться из крепких рук братьев и затих. Безучастно наблюдая, как мать склоняется над Генри, чтобы осмотреть его лицо, он постарался успокоиться. Райли сделал несколько глубоких вдохов и кивнул отцу.
      Бен Торн вздернул подбородок и недоверчиво оглядел сына.
      – Ну что, пришел в себя? Все?
      Райли кивнул.
      – Да… если он заткнется.
      – Он заткнется. – Бен повернулся и, хромая, направился к жене. – Сынок! – крикнул он через плечо, обращаясь к Райли. – В наших местах найдется немало людей, которые скажут об этих Лолесах то же, что и твой брат. Уж не думаешь ли ты бросаться на каждого с кулаками?
      Райли следил взглядом за отцом – седым суровым человеком в рабочем комбинезоне. Как же он ненавидел отцовскую хромоту! И за это увечье тоже следовало винить Лолеса – много лет назад один из его людей прострелил Бену ногу. Райли стиснул зубы и стал рваться из рук братьев.
      – Я в порядке. Можете меня отпустить.
      Но они и не думали его отпускать. Не в силах сделать и шага, чувствуя себя собакой на привязи, Райли начал разглядывать одного за другим своих братьев – Калеба, Джона и самого младшего, Зика.
      – Я же сказал, что со мной все в порядке! Я не собираюсь больше его бить – конечно, если он не раскроет снова свой рот.
      – Я сам отделаю его за тебя, если откроет, – заверил его пятнадцатилетний Зик, выпуская Райли и отступая на шаг вместе с братьями. Темная прядь, как всегда, падала ему на лоб, закрывая серые глаза. – Генри вечно заграбастает себе ночью все одеяла, ни одного у него не выдерешь. Вот уж не собираюсь по нему скучать, когда он женится на своей Дженни Сатфилд, а я надеюсь, это случится уже в декабре.
      Несмотря на бешеное биение пульса, Райли попытался расслабиться и усмирить свой гнев. Наконец ему удалось выровнять дыхание и привести в порядок мысли. Бросив взгляд на Генри, которому родители помогали подняться с земли, он обратился к Зику:
      – Так Генри помолвлен? И когда это случилось?
      Зик пожал плечами и оглянулся на девятнадцатилетнего Калеба, такого же рослого, крепкого и темноволосого, как и все сыновья Торнов.
      – Да с неделю назад. Он просто отправился к Сатфилдам и спросил ее. Она сказала «да».
      Тут в разговор вмешался семнадцатилетний Джон.
      – Ну конечно же, черт побери, она сказала «да»! Ну ты и простофиля. А как же иначе была бы назначена свадьба?
      Эти слова едва не привели к еще одной драке, но тут в дело вмешалась Луиза Торн. С метлой в руках она напустилась на своих сыновей, размахивая этим грозным оружием.
      – Я задам хорошую трепку любому, кто скажет еще хоть слово. Только попробуйте у меня, сразу увидите. Вы, младшие, уже поздоровались со своим братом, так что можете наконец приступить к работе. Если кто-нибудь из вас считает, что ему нечем заняться, он будет иметь дело со мной.
      Младшие отпрыски семейства Торнов мгновенно испарились. Бен повел Генри в другой конец двора, к водяной помпе, чтобы тот смог привести себя в порядок и смыть кровь, а Райли повернулся к матери и крепко обнял ее.
      – Мне очень жаль, что мое возвращение домой оказалось таким, но я не мог стерпеть, когда Генри начал говорить все эти гадости.
      Луиза покачала головой.
      – Полно, мой мальчик. Только не думай, что Генри теперь оставит попытки взять над тобой верх. И я готова поклясться, что у Джона такой же острый язык, как и у брата. Будь у меня побольше ума, я бы уже давно женила вас всех на первых же попавшихся девчонках и избавилась от вас наконец.
      Райли ухмыльнулся.
      – В таком случае тебе пришлось бы одной вкалывать на ранчо.
      Луиза фыркнула с явным удовольствием.
      – Тут и без вас найдется кому поработать, парни. – Внезапно миссис Торн нахмурилась и бросила взгляд на Джастиса и Брауна, стоявших за спиной Райли. – А кто эти две бродячие собаки? Они увязались за тобой по пути домой?
      Райли обернулся. Он совсем забыл о своих спутниках. Наемники стояли посреди двора. Грязные и оборванные, они выглядели весьма жалко. «Действительно, две бездомные собаки. Иначе и не скажешь, – подумал Райли. – Но может быть, то, что они здесь увидели, заставит их держаться скромнее? Особенно это касается Брауна, его манера выражаться мало чем отличается от грубости Генри».
      – Это рабочие, которых я привел с собой с ранчо Лолесов, – объяснил Райли, представляя наемников. – Эйбел Джастис и Картер Браун. А это моя мама.
      – Мэм. – Мужчины склонили головы, прикоснувшись к полям своих шляп в знак приветствия.
      Луиза кивнула в ответ, окинув новых работников оценивающим взглядом.
      – С ранчо Лолесов? Ну что ж, оставайтесь, раз уж вы здесь. Спать будете в сарае. Это лучшее, что мы можем вам предложить.
      Наемники молча подхватили свои пожитки и направились к сараю, а Луиза повернулась к Райли:
      – Это уж вам с отцом решать, что делать с лошадьми. Трудно будет прокормить еще двоих. Думаю, у тебя были серьезные причины притащить сюда этих людей. – Немного помолчав, Луиза смерила сына взглядом. – И к тому же вернуться самому.
      – Да, – кивнул Райли. Заметив невдалеке фигуру старшего Торна, он махнул ему рукой. – Пойду к отцу, мне надо перекинуться с ним парой слов.
      – Давай, – согласилась Луиза. – Ему нелегко пришлось тут без тебя. Имей в виду, отец ни слова не скажет и никогда не пожалуется, но он рассчитывает на тебя, сынок. Ты ведь знаешь, твои братья много работают и трудятся на славу, но им нужно все время указывать, что надо делать. Ты уже знаешь? Генри уходит от нас, женится на Дженни Сатфилд. Без него нам станет еще труднее. – Миссис Торн замолчала и искоса взглянула на сына, – Я просто хотела сказать… я рада, что ты наконец дома.
      – Я знаю, мама, – улыбнулся Райли. – Там, у Глории, все так получилось, что мне лучше было вернуться сюда.
      Луиза сокрушенно покачала головой.
      – Я даже не знаю, что и сказать об этом, Райли. Я имею в виду тебя и Глорию.
      Райли невесело усмехнулся, в его голосе звучала горечь.
      – У нас с Глорией ничего не может быть. Слишком многое стоит между нами. Она – Лолес, и этим все сказано. А я всего лишь Торн, будь оно все проклято.
      С этими словами он резко повернулся и направился к желобу для стока воды, где стояли Генри и старший Торн.
      Луиза проводила сына взглядом. У доброй женщины сердце заныло от жалости: Райли едва переставлял ноги, как будто нес на своих плечах всю тяжесть этого мира и сгибался под непосильным бременем. Луиза Торн знала, как снять с сына этот груз. Приняв решение, она подняла глаза к небу и прошептала: «Прости меня, Катрин, но я должна нарушить данное тебе слово. Я скажу Райли правду. Есть только один способ помочь этим бедным детям, единственный шанс сделать их счастливыми. Если ты не хочешь, чтобы я раскрыла тайну, то, во имя Господа нашего, пошли мне какой-нибудь знак прямо сейчас».
      Некоторое время Луиза стояла напротив своего низкого бревенчатого дома, почтительно ожидая, не случится ли чего-нибудь необычного. Но ничего не происходило. Выждав приличествующее случаю время, миссис Торн решила, что это можно считать знаком свыше. Катрин дала «добро», она согласна. Луиза задумалась и прижала ко рту ладонь. То, что она собиралась сообщить своему старшему сыну, было настолько необычно, что бедная женщина просто растерялась.
      Райли узнал о приближении матери задолго до того, как увидел ее. По пути Луиза громко раздавала указания всем, кого встречала. Заслышав ее зычный голос, Райли не обернулся, продолжая вглядываться в низкие бурые холмы, простиравшиеся на сотни миль вокруг. Где-то там, в окружении тех же холмов, согреваемая теми же лучами солнца и обдуваемая теми же ветрами, живет Глория. Но его нет теперь рядом с ней.
      Это чувство жгло его изнутри. Он тряхнул головой, чтобы сбросить проклятое наваждение. «Черт тебя побери, Глория, почему я не могу не думать о тебе?» Вцепившись в прутья ограды, Райли сердито взглянул на своих лошадей, запертых в загоне, как будто хотел выместить на них свою злость.
      И в этот момент Луиза подошла к сыну и тронула за плечо. Райли обернулся, увидел взволнованное лицо матери, и его кольнуло внезапное чувство вины. Это из-за него исчезла ее приветливая улыбка, а в уголках глаз появились морщины. Крепко обняв мать, Райли почувствовал, как его сердце наполняют любовь и нежность. Она всегда была для него самой лучшей – сильной, любящей, верной. Одетая в старую куртку своего мужа поверх простого наряда из грубой домотканой материи, она казалась надежной как скала, как мирный клочок суши в море житейских невзгод. Райли улыбнулся матери и спросил:
      – Как там Генри?
      Луиза Торн поджала губы и покачала головой.
      – Не знаю, что делать с этим парнем. Вот уж я от души попляшу на его свадьбе! И все потому, что рада-радешенька сбыть его с рук. Пусть теперь у этой девочки, Дженни, да благословит ее Господь, голова болит, раз она сказала ему «да».
      Несмотря на то, что при упоминании о брате Райли снова испытал раздражение, а разбитые костяшки пальцев все еще саднили, он ухмыльнулся.
      – Значит, как я понимаю, он в порядке?
      – Ты здорово его отделал, но ничего, до свадьбы заживет. Твой отец послал его приглядеть за телятами. И этих двух твоих бродяг отправил вместе с ним, пускай отрабатывают свое содержание.
      Райли кивнул:
      – Правильно. Извини, что мне пришлось привезти с собой все это сюда, мам.
      – И что же ты привез с собой, сынок? – спросила Луиза, нахмурив брови.
      – Неприятности. Целую кучу. Я подумал, что лучше бы мне… – Райли замолчал, обводя глазами покрытую бурой травой степь и стараясь унять бешеное биение сердца. Он хотел сказать, что лучше бы ему забыть о Глории Лолес. Но днем и ночью у него перед глазами стояло ее лицо, он вдыхал ее запах, ощущал под своими руками ее нежное, податливое тело, чувствовал на губах вкус ее поцелуев… ее вкус. Луиза тронула Райли за рукав.
      – Эй, сынок. Я хочу, чтобы ты меня выслушал. То, что я собираюсь тебе рассказать, возможно, изменит очень многое. А может, и нет, я не знаю. Но одно я знаю точно – я должна рассказать тебе все.
      Райли нахмурился. Серьезный тон матери не предвещал ничего хорошего.
      – Ладно, – кивнул он, – говори. Я слушаю.
      Луиза ласково взглянула на сына и улыбнулась.
      – Ты всегда готов меня выслушать, сынок.
      Неизменно прямая и открытая, миссис Торн, к удивлению Райли, отвела глаза и, волнуясь, сжала кулаки.
      Райли выпрямился, отвернулся от загона, где, понуро опустив головы, стояли лошади, и схватил мать за руку.
      – В чем дело? Что случилось?
      Луиза накрыла его руку ладонью и покачала головой.
      – То, что случилось, сынок, произошло почти двадцать лет назад. – Райли снова облокотился на ограду и прищурился:
      – Двадцать лет? Примерно в это время началась война за землю, когда Джей-Си Лолес захватил себе лучшие пастбища.
      Луиза покачала головой.
      – Нет. Это было позже. То, о чем я собираюсь тебе рассказать, произошло раньше. Я поклялась, что никому не скажу, но теперь просто не знаю, стоит ли мне держать слово, данное Катрин Лолес.
      – Катрин Лолес? – Райли удивленно посмотрел на мать. – Это связано с ней? Скорее расскажи мне все, мама.
      К удивлению сына, Луиза покачала головой и повернулась к нему спиной. Все, что оставалось Райли, это ждать, когда она сама захочет говорить. Стараясь не поддаваться страху, он гнал от себя прочь недобрые предчувствия. Глядя на неподвижную спину матери, на ее седеющие волосы, собранные в тяжелый узел на затылке, на хрупкие плечи и угрюмый вид, Райли осторожно позвал ее:
      – Мама.
      Луиза резко повернулась к сыну, как будто только этого слова она и ждала.
      – Глория вовсе не Лолес, она им не родная.
      – Что? – Райли показалось, что из него вышибли дух резким ударом в живот. Он замер, как будто ожидал следующего удара. – Глория не Лолес? Что ты хочешь этим сказать? – Райли вдруг ощутил какое-то странное оцепенение, его брови поползли вверх, лицо окаменело, а губы вытянулись в узкую линию. – Как это может быть? – спросил он еле слышным шепотом.
      – Это я и пытаюсь тебе рассказать. Настоящее имя Глории – Беатрис Паркер. Джей-Си привез ее с собой из Таксона без малого двадцать лет назад. Он еще прихватил козу с козленком.
      – Козу? – в полном недоумении переспросил Райли.
      – Ну да, козу, кормить ребенка, Глорию. Надо же было ее кормить, раз он привез ее домой.
      Райли поднял руки вверх, признавая свое поражение.
      – Привез домой? Да где же он ее взял, черт возьми? – Луиза пожала плечами и нахмурилась, будто пыталась вспомнить подробнее.
      – Где-то в Аризоне, там еще рядом гора, названная в честь какого-то индейца.
      – Аризона, – пробормотал Райли. – Это ведь туда отправилась Джейси.
      – Я знаю. Это и напугало Бидди. После убийства они нашли в доме шпору, принадлежавшую кому-то из Лолесов, и Джейси уехала. Няня не смогла ее удержать. Поэтому она и послала за тобой, чтобы ты присмотрел за Глорией.
      – Мне нужно сесть, – заявил Райли, усаживаясь на камень у изгороди. Уперев локти в колени, он опустил голову и уставился на свои грязные потрепанные сапоги. Когда Луиза тихонько тронула его за плечо, он поднял голову и буркнул: – Все в порядке, продолжай. – Миссис Торн кивнула:
      – Наверное, мне лучше рассказать все по порядку, с самого начала. Однажды, когда я была в гостях у Катрин, а ваш отец оставался дома с детьми, появился Джей-Си. За ним на веревке бежала эта самая коза, а в руках он держал хорошенькую маленькую девочку. Он даже «здрасте» не сказал, а просто сунул младенца Катрин.
      – В самом деле? – спросил Райли, с трудом веря в то, что услышал.
      – Именно так все и было, – заверила его мать. – В общем, Катрин взяла у него девочку, посмотрела на нее и сказала: «Пусть малышка будет Глорией». Так она и получила свое имя. Потом Катрин заменила «Беатрис» на «Би» – сокращенное от ее настоящего имени, понятно?
      Райли кивнул, и Луиза продолжила свой рассказ.
      – Ты бы видел, в каком восторге была Ханна. Она решила, что папочка привез ей новую куклу. А вот Джейси – ей было всего два годика – ухватилась за материну юбку и сердито сунула палец в рот. Она не хотела иметь ничего общего с этим маленьким кричащим существом. Она еще сказала, что лучше бы это был щенок. Мы все так смеялись.
      – Продолжай, – попросил Райли.
      – В следующий раз, собираясь в гости к Катрин, я взяла с собой вас с Генри – я в то время как раз ждала Калеба. Тебе тогда было шесть, ты был страшно любопытный мальчишка и сунул свой нос прямо в колыбель. А малышка ухватила тебя за нос крохотными пальчиками и оцарапала. То-то была потеха! Ты отскочил от нее и выкрикнул первое в своей жизни ругательство. За это тебя потом хорошенько отшлепали. С тех пор ты старался держаться от этой малютки подальше.
      Райли невольно усмехнулся. Глория царапала его всякий раз, стоило ему подойти к ней слишком близко. Бросив взгляд на мать, которая стояла теперь, прислонившись спиной к ограде, он понял по ее отсутствующему виду, что Луиза глубоко погрузилась в воспоминания.
      – Что было дальше, мама? – мягко спросил он. Миссис Торн взглянула на сына так, будто впервые его увидела.
      – Ничего. Это вся история. Джей-Си принес малышку домой, а Катрин воспитала ее как собственную дочь.
      Райли покачал головой, снял шляпу и пригладил рукой волосы.
      – Будь я проклят! Но кто такая Беатрис Паркер? Ты знаешь? – спросил он, снова надевая шляпу.
      Луиза кивнула:
      – Ну да, знаю. Ее родителей убил Кид Чапело, так нам сказал Джей-Си.
      Райли вскочил на ноги, разинув рот от удивления.
      – Кид Чапело? Он же из банды старика Лолеса! Говорят, этот человек был чистым дьяволом, жестоким и безжалостным.
      – Да, это правда. Джей-Си признался, что жестокость Кида вынудила его навсегда уйти из банды. После этого случая он действительно осел дома на ранчо, стал заниматься разведением скота и уделять больше времени своей семье.
      Райли нахмурился:
      – Так что же сделал Кид с семьей Глории? – Луиза покачала головой:
      – Джей-Си никогда не рассказывал об этом. Я слышала, что Чапело устроил засаду на тропинке в горах, и когда молодая пара проезжала мимо, он хладнокровно убил обоих, ограбил, а ребенка оставил умирать на дороге.
      – Будь он проклят! – гневно бросил Райли. – И тогда Джей-Си пошел и забрал младенца? А как же он узнал о том, что случилось?
      Луиза неуверенно пожала плечами.
      – Точно не помню. Вроде бы Кид вернулся к бандитам и бахвалился своим подвигом. А там слово за слово, и дело кончилось тем, что Джей-Си его застрелил. После чего он забрал ребенка и вернулся домой.
      Райли закрыл глаза, пытаясь осмыслить эту информацию. И вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову. Он резко вскочил и взволнованно обратился к матери:
      – Кто еще знает об этом? Глория ведь не знает, правда? – Луиза прижала палец к губам и отрицательно покачала головой:
      – Нет, слава Богу. Ханна и Джейси тоже не знают. Они тогда были слишком маленькими и ничего не помнят. Знаю я, но лишь потому, что мне случилось там быть, когда Джей-Си привез ребенка. Они с Катрин говорили об этом и решили держать это событие в тайне. Джей-Си беспокоился, что семейство Кида захочет отомстить и начнет искать Глорию. Но, по счастью, этого не случилось.
      Бледный как смерть, Райли возразил:
      – Нет, мама, это случилось. Это произошло, когда убили Катрин и старого Лолеса. Тогда Джейси нашла улику – сломанную серебряную шпору. И вот прошлой ночью это повторилось снова. Кто-то пытался убить Глорию.
      Луиза охнула и закрыла рот рукой, но Райли продолжал говорить:
      – Она не видела, кто это был. Неизвестный напал на нее в темноте, когда она вышла ночью на веранду. Он бы обязательно убил ее, если бы она его не укусила.
      Луиза схватилась за сердце:
      – Господи помилуй! С ней все в порядке? – Райли кивнул:
      – Да. Все хорошо. Было темно, но мы обыскали все вокруг и ничего не нашли. Кстати, ни у кого не было следов от укусов. Ни у кого! Значит, либо она недостаточно сильно его укусила, чтобы остался след, либо этого человека уже не было на ранчо.
      Райли мстительно прищурился, задумавшись об этом неведомом враге. В его темных глазах полыхнула ненависть. Когда он заговорил, его голос прозвучал так хрипло, что молодой Торн сам с трудом его узнал.
      – Все, что ты мне сейчас рассказала насчет Глории, здорово меняет дело. Кто-то прикончил Джей-Си и Катрин. – Райли покачал головой. – Но здесь замешан кто-то еще, не только их родня с востока. Я это всегда подозревал. – Немного помолчав, он добавил: – Тот, кто пытался убить Глорию, сделал это не потому, что она Лолес, а именно потому, что она не принадлежит к их роду. Значит, все еще хуже, чем я думал. Все теперь приобретает совсем другой смысл.
      – Что же может быть хуже, сынок?
      Райли посмотрел на мать, потом оглядел двор и увидел, как его отец с братьями выходят из сарая. Это напомнило ему о вечной вражде из-за земли. Чудовищная мысль закралась ему в голову, но Райли тут же отмахнулся от нее. Стараясь скрыть тревогу, он спросил Луизу:
      – Отец знает что-нибудь об этой истории… о Глории? – Миссис Торн кивнула. Ее лицо вспыхнуло от внезапной догадки.
      – Да. Я сказала ему и заставила поклясться на семейной Библии, что он никогда никому не проболтается и не посмеет использовать это знание против нее. Но о чем ты сейчас подумал, сынок? Мне не нравится злоба в твоих глазах.
      – У меня нехорошее предчувствие, мама. Поклялся тебе отец или нет, но он знает, что Глория – не Лолес. Он знает, что на их земле нет сейчас ни одного из настоящих владельцев. Ранчо, ей не принадлежит, и она не имеет права им управлять.
      – Нет, имеет. Все люди у них на ранчо преданы ей и ее сестрам. В нашей округе не найдется ни одного фермера, который захочет выступить против людей Лолесов. Большая часть приятелей твоего отца горазда только на то, чтобы болтать об этой старинной вражде. А до дела тут никогда не дойдет.
      – Может быть, и так, – буркнул Райли. – Но война за землю разгорелась с новой силой именно тогда, когда уехала Джейси, последняя законная наследница Лолесов. Отец знал об этом. Фермеры собрались сразу после отъезда Джейси. И происходило это на нашей земле.
      Луиза гневно уставилась на сына и погрозила ему пальцем.
      – Возьми свои слова обратно, Райли Юджин Торн! Твой отец не имеет никакого отношения к нападению на Глорию Лолес. Конечно, ему хочется вернуть себе землю, которая когда-то принадлежала ему. Но он никогда бы не тронул эту девочку. Никогда. Кроме того, ему просто незачем это делать. Если бы ему нужно было убрать ее с дороги, то достаточно было бы рассказать ей правду. А он не говорил об этом ни с ней, ни с кем-либо еще. Спроси себя почему, сынок.
      Райли не смог сдержать улыбку.
      – Потому что ты надрала бы ему уши, если бы он это сделал?
      Луиза сурово кивнула:
      – Ну да, или еще чего-нибудь похуже. Я любила Катрин Лолес и люблю ее девочек. Особенно Глорию. Твой отец знает об этом. А он любит меня.
      Райли рассмеялся, подумав о романтической стороне отношений его родителей. Потом его мысли обратились к Генри, и он опять помрачнел. Недавняя сцена во дворе показала, как ненавистно его брату все имеющее отношение к Лолесам, Райли сжал кулаки и почувствовал, как заныли разбитые фаланги пальцев. Он испытующе взглянул на мать:
      – Может, отец и не хотел причинить ей зло, но нашлись другие, кто захотел ему угодить.
      Лицо Луизы стало белым как полотно. Она прижала дрожащую руку к сердцу.
      – Ты ведь не думаешь, что Генри на такое способен? Скажи, что ты так не думаешь.
      – Я не могу тебе этого сказать, мама. Я молю Бога, чтобы это было не так. Но Бог не поможет ему, если он виновен.
      На глазах у миссис Торн выступили слезы, и Райли почувствовал острый приступ вины зато, что так сильно ее огорчил. Опустив голову, он некоторое время молчал, а потом резко отвернулся и глухо произнес:
      – Будь все проклято, но я ничего не могу сделать, чтобы помочь Глории. А рассказать ей об этом – значит собственными руками разрушить ее жизнь.

      Глория погладила спутанную шерсть Скитера и улыбнулась. Опустившись на колени перед могилой Старого Пита, чуть не утопая в огромной овчинной куртке отца, она склонилась к собачьей голове и тихонько прошептала:
      – Мне будет гораздо легче, если ты что-нибудь съешь, Скитер. Как гадко с твоей стороны так огорчать меня. Старый Пит хотел бы видеть, как ты весело носишься по холмам в поисках добычи.
      Скитер вильнул хвостом, моргнул ресницами, обрамлявшими большие умные глаза, и уставился на Глорию. Сделав вид, что не понимает, что имел в виду пес, она протянула руку к жестяной миске и достала кусочек мяса. Протягивая его Скитеру, Глория попросила:
      – Я буду самой счастливой женщиной на свете, если ты это съешь.
      Пес обнюхал подношение и равнодушно отвернулся, опустив голову на могилу своего мертвого хозяина. Глория бросила кусок мяса обратно в миску.
      – Тебе меня не одурачить. – Глория встала и погрозила собаке пальцем. – Посмотри на себя, ты уже далеко не такой тощий и костлявый, каким был лишь месяц назад. Выходит, иногда ты все-таки что-то ешь, и я готова поспорить, что время от времени ты даже отходишь от этой могилы. Так что, нравится тебе это или нет, ты явно идешь на поправку. Так и знай. И что ты сам об этом думаешь?
      Скитер лениво приподнял бровь, бросив на Глорию недовольный взгляд, вытянулся под бледным ноябрьским солнцем, повернувшись к ней спиной.
      – Ну и чахни здесь один, мистер Скитер, – засмеялась Глория. – Я от тебя ухожу.
      С этими словами она сунула озябшие руки в карманы куртки, нащупала там небольшой револьвер, с которым теперь не расставалась, и обошла могилу старого ковбоя, направляясь к двум соседним надгробиям. Через несколько минут, отдав дань уважения памяти родителей, она покинула уединенное кладбище.
      Она уже прошла почти полпути до усадьбы, размышляя о тревожных событиях прошлой ночи и внезапном отъезде Райли, когда кто-то окликнул ее по имени. На заднем крыльце стояла Бидди, подпрыгивая от нетерпения. В руках она держала что-то похожее на письмо и размахивала им.
      С недобрым предчувствием Глория направилась к крыльцу. «Ну что еще? – думала она. – Не хватит ли на сегодня? Мало разве, что Райли так внезапно уехал, прихватив с собой двоих наемников?» Впрочем, судьба Брауна и Джастиса не особенно ее волновала. Она скучала по Райли. И откровенно признавшись в этом себе, не испытала облегчения.
      – Глория, скорее сюда! Пришло письмо от Ханны!
      Услышав эту новость, Глория подхватила юбки и стрелой помчалась к Бидди. Она так обрадовалась, как будто вместо письма ее ожидала старшая сестра, собственной персоной. Взбежав на деревянные ступеньки крыльца, Глория выпалила:
      – Кто принес письмо? Когда оно пришло? Дай мне скорее взглянуть!
      – Вот оно. – Бидди протянула ей конверт. – Наш славный мистер Джессап специально остановился у почты в Канзасе и захватил его с собой. Ну же, детка, да что это с тобой? Эдак ты смоешь слезами все, что написала нам Ханна, еще до того, как мы успеем его прочитать. И еще – как это у тебя хватило ума разгуливать тут одной после вчерашнего похищения?
      Высказав все, что хотела, няня втащила Глорию в теплую кухню и заперла дверь.
      – Никто не посмеет напасть на меня днем, у всех на виду, Бидди. Но даже если такое случится, я смогу постоять за себя. Я зарядила один из папиных старых револьверов и ношу с собой в кармане.
      Все это Глория сообщила, вскрывая письмо от сестры.
      – О святые угодники! Дитя таскает с собой оружие! – заголосила Бидди.
      Глория подняла голову и серьезно взглянула на няню. В ее глазах читался вызов.
      – Да. Я ношу оружие. И тебе это тоже бы не помешало. – Бидди с негодованием отмахнулась:
      – Я с револьвером в кармане? Да ты что, детка! Да я сама больше всех страху натерплюсь. И потом, мне это принесет скорее вред, чем пользу. Ведь я прострелю себе ногу как пить дать. Нет уж, не надо мне никаких револьверов.
      Глория засмеялась и нежно посмотрела на нянюшку. Потом она развернула письмо.
      – Может, Ханна пишет, что скоро вернется?
      – Мы этого никогда не узнаем, пока ты наконец не прочтешь, что там написано, – проворчала Бидди.
      Сгорая от нетерпения, она впилась глазами в клочок бумаги в руках Глории, заглядывая ей через плечо. Глория бережно разгладила лист, исписанный аккуратным почерком сестры, потом, вдруг испугавшись того, что могло содержать в себе послание, огляделась в поисках стула.
      – Мне нужно сначала сесть, – заявила она. – Вдруг там плохие новости. – Она уселась за стол и хмуро взглянула на Бидди. – Ханна пишет мне, тебе и Джейси. Она, наверное, пришла бы в ужас, если бы узнала, что Джейси здесь давно уже нет.
      Бидди поджала губы и покачала головой.
      – Ну так мы ей ничего не скажем. Но хватит об этом. Читай же наконец, что там пишет Ханна, или я сама это сделаю.
      Няня взяла другой стул и придвинулась поближе к Глории. Сложив руки, как для молитвы, над гладкой поверхностью стола, она, замерев, приготовилась слушать.
      Глория восторженно схватила Бидди за руку:
      – Ну я же говорила, что она скоро вернется! – Некоторое время она читала молча. Внезапно Глория нахмурилась, потом ее лицо вытянулось, а рот удивленно раскрылся. – Силы небесные! – вскричала она, изумленно глядя на Бидди. – Ханна вышла замуж!
      Старушка так и осела на своем стуле, откинувшись на спинку. Ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
      – Что, черт возьми, ты болтаешь?
      – Представь себе, – подтвердила Глория. – Она вышла замуж за Слейда Гаррета.
      Широкое, похожее на спелое яблоко лицо Бидди покраснело от негодования. Она сердито отвернулась и растерянно проговорила:
      – Ханна вышла за одного из Гарретов? Это худшее, что она могла придумать.
      – Это точно, – кивнула Глория. – Как она могла? Ведь именно его имя было на том обгоревшем клочке бумаги, который мы обнаружили здесь вместе с телами родителей. Наверное, он в сговоре с маминым семейством.
      Бидди покачала седой головой:
      – Все намного хуже, детка. Гораздо хуже, чем ты можешь себе представить.
      Глория отложила письмо и со страхом взглянула на няню.
      – Что ты хочешь этим сказать? Ханне не следовало выходить за него, если он имеет отношение к убийству. Она не должна была этого делать. Но она пишет, что безумно любит этого человека.
      Бидди нахмурилась:
      – Я говорю не об убийстве. Один из Гарретов двадцать пять лет назад напал на мою Катрин в ее собственном доме. Из-за него она вынуждена была бежать из Бостона, и я вместе с ней. Это Гаррет привез нас в Аризону и бросил прямо в лапы банды Лолеса. Это благодаря ему Лолес похитил твою мать.
      Глория молчала, не в силах вымолвить ни слова.
      – И хотя все кончилось хорошо – Катрин полюбила твоего отца, и они были счастливы вместе, – все равно это дело рук Гаррета, – добавила Бидди. – И теперь… Ханна вышла за одного из них.
      Старушка прижала руку к сердцу, пытаясь справиться с волнением. Широко раскрыв глаза, Глория прошептала:
      – Я никогда не слышала об этом раньше. Почему ты ничего не рассказала нам сразу после похорон, до того как Ханна отправилась в Бостон разыскивать этого человека?
      – Ваша мама не хотела, чтобы вы, девочки, об этом знали. А мне и в голову не могло прийти, что Ханна выйдет замуж. – Бидди закрыла лицо ладонями и принялась раскачиваться, причитая: – Бедное, бедное дитя, храни тебя Господь.
      Наконец она успокоилась, отняла руки от лица и хлопнула Глорию по колену.
      – Почитай-ка, что еще она пишет. Может, девочка объяснит, что произошло.
      Оставив на потом все вопросы насчет таинственных Гарретов, Глория послушно кивнула, взяла письмо и продолжила чтение.
      – Замужество Ханны – это еще не самое страшное. Она говорит, нам нужно опасаться незнакомцев, потому что кто-то следит за нами. Сестра и сама не знает, кто нас выслеживает и почему, но она называет их охотниками. Она пишет, что один из этих негодяев преследовал ее до самого Бостона. Люди Слейда Гаррета поймали его и убили. Благодаря этому она и узнала о нем.
      Бидди озабоченно нахмурилась и склонила голову набок, вопросительно глядя на Глорию:
      – Охотники, говоришь? Это вроде наемных убийц? – Глория кивнула:
      – Наверное. Те, кто охотится за людьми. За нами. – Бидди прижала дрожащую руку к животу.
      – Силы небесные! Так вот почему на тебя напали прошлой ночью, детка. – Внезапно ей пришла в голову новая мысль, и старуха в ужасе всплеснула руками: – Джейси! Девочка так далеко и совсем одна.
      У Глории мгновенно пересохло во рту от страха за сестру, но, желая подбодрить няню, она произнесла бодрым голосом:
      – Ну, Бидди, я бы на твоем месте в первую очередь беспокоилась о том незадачливом бандите, который захочет подстрелить нашу Джейси. Он быстро пожалеет, что связался с ней. – Увидев улыбку на лице старой няни, Глория тоже улыбнулась и заговорила серьезно: – Помнишь тех двоих, кого нанял Райли, – Эйбела Джастиса и Картера Брауна? Я как раз подумала, что лучше бы они были по-прежнему здесь, у нас на виду. Мы бы по крайней мере присмотрели за ними. Я тогда страшно разозлилась, что Райди их взял на работу, а теперь жалею, что он их уволил.
      Бидди оставила эту реплику без ответа, и Глория внимательно посмотрела на нее. Что-то в выражении лица няни заставило Глорию с подозрением спросить:
      – Ты что-то скрываешь от меня? – Бидди смущенно отвела глаза:
      – Я должна сказать тебе кое-что, детка. И это тебе не понравится.
      Глория почувствовала внезапную слабость. Что бы ни собиралась поведать ей Бидди. Глория была уверена – это имело отношение к Райли.
      – Я слушаю, – твердо проговорила она.
      – Речь идет о земле, детка. Смайли говорит, он не уверен, что твоих родителей и Старого Пита… – Бидди внезапно замолчала, стараясь собраться с силами, глубоко вздохнула и продолжила: – Словом, он не уверен, что в этом замешана только родня вашей матери с востока.
      Мгновение Глория обдумывала слова Бидди, а затем наклонилась и схватила няню за руку.
      – О чем это ты?
      Старушка, опустила глаза:
      – Сейчас снова поговаривают о войне за землю. И все разговоры ведутся на ранчо Торнов. Многие фермеры хотят вернуть земли, которые, как они говорят, отобрал твой отец.
      Глория откинулась на спинку стула, сжала кулаки и уставилась в угол кухни поверх головы Бидди.
      – Я слышу об этом всю мою жизнь… о том, что папа отнял силой сотни акров земли. Он действительно это сделал, Бидди? Он вправду добился успеха, прогнав соседей с их земель?
      – Да, – кивнула Бидди. – Именно так все и было. Но сейчас меня заботит не это, детка.
      Глорию охватил холод, и ей даже показалось, она вот-вот превратится в кусок льда. Боясь услышать страшную правду, она еле слышно прошептала:
      – Говори же.
      – Смайли и ребята считают, что кое-кто из наших соседей… помог убийцам в тот день совершить их подлое дело.
      Глория вскочила на ноги, с силой отшвырнув стул. Склонившись над столом, она скрестила на груди руки и сурово уставилась на Бидди.
      – Ты хочешь сказать, что это Торны помогли расправиться с мамой и папой?
      Бидди растерянно всплеснула руками:
      – Что ты, дорогая, вовсе нет! Я этого не знаю. И Смайли не знает. Он только подозревает…
      – Когда Смайли сказал тебе об этом? – Бидди задумалась, вспоминая.
      – В тот день, когда вы с Райли ездили осматривать пастбища.
      Глория нахмурилась:
      – Почему ты не сказала мне об этом тогда? – Бидди пожала плечами:
      – Не хотела волновать тебя попусту, детка. Тебе и так здорово досталось. Столько забот легло на твои плечи. И кроме того, это бы ничего не изменило.
      – В том-то и дело. У меня по-прежнему куча забот. Я здесь единственная, кто носит имя Лолес, так что ты должна говорить мне все. И не нужно ограждать меня от неприятностей. Смайли следовало прийти ко мне со своими подозрениями.
      Тут Глория вспомнила, как управляющий приходил к ней в кабинет в тот день, когда горела конюшня. И что же она сделала? Расплакалась на плече у Райли. У того самого человека, который казался Рэнкину особенно подозрительным. Внезапно ее осенила новая мысль, и она повернулась к Бидди:
      – Это не могли быть люди с соседних ферм. Рядом с убитыми лежал клочок почтовой бумаги Уилтон-Хьюмсов и сломанная шпора, в точности как у людей из папиной банды. Это не могли быть наши соседи.
      Бидди предостерегающе подняла руку.
      – То же самое я сказала Смайли. А он ответил, что соседи могли что-то знать или что-то слышать, но молчат об этом.
      Глория почувствовала, что для нее этого слишком много. «Война из-за земли. Охотники за людьми. Ханна вышла за Гаррета. Мамы и папы нет в живых. Джейси уехала в Таксон. Кто-то пытается меня убить. А Райли Торн уезжает на следующий день рано утром! И я даже не знаю, по какой причине».
      Глория взглянула на свою добрую нянюшку так же сердито, как совсем недавно Скитер смотрел на нее саму.
      – Больше ничего не скажешь? Может, ты еще что-то скрываешь от меня? Какую-нибудь очередную новость, которая может незаметно подкрасться и укусить?
      Бидди не тронулась с места. Ее застывшее лицо не изменило выражения.
      – Нет, – твердо ответила она.
 
      Прошло два дня после того, как им доставили письмо от Ханны, и в доме Лолесов случилось новое событие. Уже смеркалось, и Глория заканчивала дела по дому, когда в дверь постучали. Она распахнула дверь и увидела на пороге Хэнка Томпсона со шляпой в руке.
      – Привет, Хэнк, – улыбнулась Глория, сразу вспомнив, как добрый малый рассыпался в благодарностях, когда она выплатила ему деньги взамен украденных. Теперь на его грубоватом лице не осталось никаких следов после той давнишней драки с Картером Брауном. – Что случилось?
      – Простите за беспокойство, мэм, но тут кое-кто приехал и говорит, что у него есть пакет для вас. Он вез его от самой Аризоны.
      – Из Аризоны? – При слове «Аризона» Глория вздрогнула от страха. День выдался холодный и ветреный, в комнате было тоже прохладно, но Глория почувствовала, как у нее по спине побежала струйка пота. Она покрепче ухватилась за дверную ручку и тяжело привалилась к косяку. – Проводите его сюда, – попросила она.
      Хэнк склонил голову и почесал короткую бородку.
      – Хорошо, мэм. Мы отобрали у него оружие, так что не о чем беспокоиться. И мы будем наготове стоять возле вашей двери.
      Глория хмуро кивнула, соглашаясь.
      – Спасибо. Пускай он придет прямо сейчас.
      Она осталась стоять на пороге, наблюдая, как Хэнк быстро идет к воротам. Потом, отступив к двери, она обхватила себя руками, защищаясь от буйного ноябрьского ветра. Но на самом деле холод мало беспокоил ее. Так же как и появление посланника, какие бы новости тот ни принес.
      Но лучше было стоять здесь, на ветру, чем продолжать бесцельно блуждать по дому, скучая по Райли, мечтая вновь увидеть его и прикоснуться к нему. Иногда Глория заходила в его комнату и ложилась на кровать, на которой он спал. Ей казалось, что простыни все еще хранят его запах, хотя Бидди давно перестелила постель.
      Еще хуже было жить с ощущением постоянного страха, что Райли может быть как-то причастен к смерти ее родителей. Или к ночному нападению на нее саму. Или к пожарам и кражам скота. Или к испорченному оборудованию в мастерской. Только Глория подумала об этом, как мощный порыв ветра разметал по щекам ее волосы, аккуратно собранные в узел. Она убрала непослушные пряди с лица, говоря себе, что слезы на глазах выступили от ветра, а вовсе не из-за Райли Торна. И не из-за переживаний по поводу его вины или невиновности.
      Глория оставила в стороне эти грустные мысли, увидев, как к веранде верхом на лошади приближается незнакомец. Хэнк и Попс Медли шли рядом, сопровождая его. Войдя в роль хозяйки ранчо и придав лицу соответствующее выражение, Глория сурово кивнула, приветствуя приезжего – совсем еще мальчишку, – который почтительно прикоснулся к полям шляпы при виде Глории. Сдерживая дрожь в коленях, опасаясь, что посыльный привез дурные вести о Джейси, что, может быть, в этой посылке лежат ее вещи – все, что осталось от горячо любимой сестры, – Глория молча следила за тем, как спешивается юноша. Ей пришлось до боли вонзить ногти в ладони, чтобы не выдать охватившего ее страха.
      – Вы Глория? – спросил рыжеволосый незнакомец, стоя на нижней ступеньке крыльца.
      – Да.
      На юноше был длинный дорожный плащ, грязный и мятый.
      – Вы совсем не похожи на мисс Джейси, но это меня ничуть не удивляет, – заявил посыльный.
      Его слова прозвучали несколько странно, но Глория оставила их без внимания. Ее гораздо больше волновало упоминание о Джейси.
      – Вы знаете мою сестру? – взволнованно спросила она, подходя к самому краю веранды и хватаясь за деревянные перила. – Как она? С ней все в порядке?
      Паренек кивнул.
      – По крайней мере, было все в порядке, когда я уезжал из Таксона. У меня для вас посылка от нее, – пояснил он, ткнув пальцем в свою седельную сумку, и добавил, оглядываясь на хмурых вооруженных мужчин: – Я бы хотел передать ее вам, если вы позволите. – Глория сделала знак Хэнку и Попсу.
      – Все в порядке! – крикнула она. Охранники кивнули и побрели к воротам. Между тем посыльный открыл свою сумку и достал небольшой, обернутый в кожу сверток размером с книгу. С трудом сдерживая любопытство, Глория поинтересовалась: – А как вас зовут?
      – Меня зовут Макгинти. Джеймс Макгинти. Мой отец какое-то время состоял в банде Лолеса. Его звали Задира Макгинти.
      В душе Глории боролись удивление и страх. Имя Макгинти было ей известно. Она хорошо помнила историю об испуганном мальчишке, который однажды заявил, что хочет стать бандитом. Джейси отправилась в Таксон, чтобы найти кого-нибудь из членов банды и выследить виновного… ну хотя бы в воровстве. А может быть, и кое в чем похуже.
      И теперь перед ней стоит сын бывшего бандита и говорит, что его послала Джейси. Но погодите-ка… Джейси никогда не дала бы адрес своей семьи тому, кому она не доверяет. И уж точно никому бы не удалось выпытать у нее эти сведения. Значит, этот рыжеволосый Макгинти говорит правду.
      – С вами все в порядке, мэм? Вы выглядите так, будто вам стало дурно.
      Глория вспомнила о приличиях и встряхнулась, чтобы сбросить оцепенение.
      – Простите меня, мистер Макгинти, просто я замерзла. Пожалуйста, входите.
      – Зовите меня просто Джеймс, если вы не против. Когда вы говорите «мистер Макгинти», я сразу представляю своего деда с кнутом в руках.
      Юноша обезоруживающе улыбнулся, и Глория невольно улыбнулась тоже. Длинноногий Джеймс быстро преодолел несколько ступенек, ведущих на веранду, и теперь стоял, возвышаясь над ней.
      Он смотрел на Глорию восхищенно, как обычно смотрели на нее все мужчины, и, поймав этот взгляд, она внезапно испытала досаду. Впустив посланника в дом, Глория закрыла за ним дверь. В просторном холле она помогла гостю раздеться и повесила его плащ и шляпу на вешалку. Проводив юношу в гостиную, она жестом предложила ему сесть на кожаный диван.
      – Не хотите ли что-нибудь выпить?
      Покраснев до корней волос, Макгинти окинул Глорию удивленным взглядом, что скорее развеселило ее, нежели оскорбило, и отрицательно покачал головой.
      – Нет, спасибо, мне и так хорошо. Я страшно рад, что наконец доехал. – Повертев головой по сторонам, юноша добавил: – Глазам не верю, неужели я и вправду в доме самого Джей-Си Лолеса!
      Улыбнувшись, Глория села в соседнее кресло и сложила руки на коленях. Все ее внимание было приковано к мягкому кожаному свертку, который сжимал в руках Джеймс. Поскольку юноша, казалось, вовсе о нем забыл, Глория взялась за дело сама.
      – Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос грубым, Джеймс, но почему Джейси прислала вас, вместо того чтобы приехать самой?
      Макгинти повернулся к ней.
      – Она не смогла. Сын Кида Чапело увез ее в Мексику. Говорят, она его пленница.
      Глория едва не потеряла сознание от ужаса. Вцепившись в кожаные подлокотники кресла, она спросила срывающимся голосом:
      – Вы сказали, моя сестра… в плену?
      Джеймс кивнул с усмешкой. Лукавая улыбка сделала особенно заметной россыпь веснушек на его лице.
      – Да, мэм. Но я на вашем месте не стал бы волноваться. Зант Чапело, может, и разбойник, и даже похуже, чем его отец, но он настоящий джентльмен, когда дело касается леди.
      Глория вздохнула:
      – Джеймс, мне очень жаль, но меня это не слишком утешает. – Все, о чем она могла сейчас думать, – это что ее отец убил Кида Чапело примерно в то время как она родилась. Никто никогда не объяснял, почему он это сделал, но Глория знала – что бы там ни случилось, после этого случая отец ушел из банды. И теперь Джейси оказалась в лапах сына этого головореза. А Джеймс Макгинти считает, что ей не о чем беспокоиться! Глория снова бросила взгляд на пакет в руках у Джеймса. – Это для меня? – спросила она, указывая на сверток. – Это передала Джейси?
      Джеймс удивленно взглянул на пакет у себя в руках, как будто впервые его увидел. Вскочив с дивана, он подошел к Глории и протянул ей сверток.
      – Ах да, мэм, я совершенно забыл, хотя весь день не слезал с седла, чтобы передать это вам. Боюсь, я совершенно обалдел оттого, что нахожусь здесь, во владениях самого Лолеса.
      Глория бережно провела рукой по мягкой коже пакета, стянутого ремнем. Что бы ни было в посылке, Джейси считала настолько важным ее передать, что специально послала к ней человека с этим пакетом. А ведь сейчас, с приближением зимы, ездить через горы далеко не безопасно, и Макгинти проделал нелегкий путь.
      Глория не заметила, что уже давно сидит, задумавшись, с пакетом в руках, пока Джеймс робким покашливанием не попытался привлечь ее внимание. Она тут же повернулась к своему гостю:
      – Извините меня, Джеймс. Я просто сама не своя от этих новостей. – Она подняла пакет. – И это. Я боюсь открывать его.
      – Я проделал с ним довольно долгий путь, и вроде бы он меня не укусил.
      Глория засмеялась над шуткой Макгинти и над своими страхами.
      – Вы правы, я веду себя глупо. – Она колебалась, не желая открывать пакет в присутствии гостя. – Должно быть, вы хотите позаботиться о своей лошади? Вам помогут удобно устроиться в домике, где живут рабочие. Оставайтесь здесь сколько пожелаете. Это самое малое, что я могу для вас сделать.
      Джеймс вежливо склонил голову:
      – Большое спасибо, мисс, но лучше мне поспешить домой. Я думаю отправиться завтра, прямо с утра. Кто знает, когда начнется снегопад, да и в горах становится слишком опасно. – Макгинти повернулся и указал на дверь. – Вы не замолвите за меня словечко перед теми людьми? Я бы не хотел получить пулю, воспользовавшись вашим гостеприимством.
      Глория вскочила с кресла.
      – Ну конечно, извините. Просто у нас тут… небольшие проблемы. Поэтому все настороженно относятся к чужакам.
      – Да, мэм. Я это заметил, когда подъехал к воротам! И я слышал об убийствах, которые здесь произошли. Мой дед говорил об этом с сеньором Эстрадой. Мне очень жаль. Я искренне вам сочувствую.
      – Спасибо. Но кто такой этот сеньор Эстрада?
      – Владелец одного заведения, где останавливалась мисс Джейси, когда жила в Таксоне.
      – Заведения?
      – Салуна, так у вас говорят.
      Глория изумленно прижала руку к сердцу и бросила взгляд в сторону кухни. Оттуда раздавались звуки передвигаемых кастрюль и пение Бидди. Пока не зашла речь о салуне, Глория хотела позвать няню, чтобы познакомить ее с Джеймсом Макгинти, но теперь… Если Бидди узнает, она этого не переживет. Глория тут же представила себе надпись на могильной плите: «Джейси провела ночь в салуне. Здесь покоится прах Бидди Дженсен».
      Она переключила внимание на гостя, стараясь не показать своего потрясения.
      – Джейси останавливалась в… салуне? – Джеймс кивнул.
      – Да, мэм. Она работала там вместе с Рози, дочерью сеньора Эстрады.
      – Понятно. – Но на самом деле Глория ничего не поняла. «Ну, Джейси дает. Как это ее угораздило?» – Она работала там? Хм-м, и чем именно она занималась в этом… заведении?
      – Чем занималась? – Джеймс нахмурился, обдумывая вопрос. Внезапно его лицо вспыхнуло, став почти таким же красным, как его рыжие волосы. – О нет, вовсе не этим. Сеньор Эстрада – добрый христианин. Он бы никогда не разрешил… да и мисс Джейси не стала бы… Она просто помогала в баре. Пару раз ей доводилось обслуживать номера. – Макгинти улыбнулся, но, сообразив, что ляпнул, поспешил уточнить: – Она подавала выпивку в номера. Вот и все. Клянусь.
      Глория смущенно закашлялась, не зная, куда девать глаза. К счастью, ее гость поднялся, и она с облегчением проводила его к двери. Джеймс быстро оделся. Успев немного прийти в себя, Глория вежливо проговорила:
      – Спасибо, что проделали этот длинный путь. Не знаю, как отблагодарить вас.
      – Не беспокойтесь об этом. Сеньор Эстрада хорошо заплатил мне за эту поездку. Я был только рад заработать.
      – Что ж, тем лучше.
      Глория открыла дверь и храбро шагнула навстречу холодному ветру. Джеймс вышел следом. Она помахала рукой Хэнку, который тут же подбежал к ней.
      – Да, мисс Глория?
      – Хэнк, это Джеймс Макгинти. Он наш гость. Верните ему оружие. И помогите, пожалуйста, этому парню устроиться в домике, где живут рабочие.
      – Хорошо, мэм. – Хэнк повернулся к Джеймсу и кивнул в ответ на его приветствие. – Возьмите свою лошадь и следуйте за мной.
      Громко топая, Макгинти пересек веранду и спустился по широким ступенькам.
      – Спасибо вам еще раз, Джеймс, – обратилась к нему Глория. – Теперь мы, Лолесы, у вас в долгу за ваш добрый поступок.
      Джеймс ухмыльнулся и, прощаясь, коснулся рукой края потрепанной шляпы.
      – Не стоит об этом, мэм. Джей-Си немало сделал для моего отца. Он заставил его возненавидеть жизнь бандита. Если бы не это, сомневаюсь, что мой старик прожил бы достаточно долго, чтобы жениться и наплодить детишек. И не было бы ни меня, ни моих братьев и сестер. Так что мы квиты. – Он еще немного постоял на крыльце, нерешительно поглядывая на Глорию, и наконец добавил: – Мне искренне жаль, что так получилось с вашими родными. Как это, должно быть, ужасно – снова остаться круглой сиротой, уже во второй раз.
      Глория удивленно спросила себя: «Стать круглой сиротой во второй раз? Что бы это значило?»

      «Лаура и Сет Паркеры? Кто они такие? И почему Джейси решила прислать мне вещи, принадлежавшие когда-то этим людям?» Отложив пожелтевшую от времени тетрадь, Глория задумчиво погладила старый потрепанный переплет.
      Почему ветхие страницы вызывают у нее такое волнение? Почему она испытывает какое-то странное родство с давно умершей Лаурой Паркер, а печальная история этой женщины и ее маленькой семьи так трогает душу, что сердце сжимается от горя и жалости? Во всем этом определенно была какая-то тайна. Джейси всегда любила задавать ей очередную загадку.
      Задумавшись над таинственной историей Паркеров, Глория достала сопроводительное письмо сестры и вновь его перечитала. Сначала Джейси представила своего курьера – Джеймса Макгинти, потом сообщила, что папа просил сеньора Эстраду хранить у себя все бумаги Паркеров. Дальше она писала – без всяких объяснений, – что Глория скорее всего захочет оставить тетрадь и письма себе. Глория покачала головой и разочарованно фыркнула. К этому чувству примешивался страх за сестру. Джейси подтвердила вчерашние слова Джеймса. Она действительно отправилась в Мексику с Зантом Чапело, сыном Кида.
      Глория подняла глаза от письма и снова опустилась на подушку. Лежа на кровати в своей комнате, ярко освещенной утренними лучами солнца, она лениво потянулась. После недавней ночной схватки с незнакомцем мышцы ее все еще болели. Что же делать? Конечно, Бидди ей этого не простит. Подумать только, ее любимая девочка целый вечер скрывала от нее новость о вчерашнем посетителе и весточку от Джейси.
      Джейси, кстати, упоминала об охотниках. Оказывается, их наняли в Таксоне, и они с Зантом Чапело как раз собирались выяснить, кто и зачем это сделал. «Что ж, по крайней мере, Джейси знает о них и сумеет о себе позаботиться. Слава Богу. – Глория прижала руку к сердцу и мрачно уставилась в стену. – Во что теперь превратится наша жизнь, если я даже не знаю, живы ли еще мои сестры?»
      Оглядев груду писем, разложенных на стеганом одеяле, Глория тяжело вздохнула. Она рассеянно коснулась пожелтевших листов, так и не поняв, зачем сестра прислала ей все это. «Жаль, что Райли уволил Эйбела Джастиса и Картера Брауна до того, как приехал Джеймс Макгинти. Между прочим, они – единственные чужаки, которые появились здесь с тех пор, как убили папу и маму. Джеймс приехал из Таксона – а ведь охотников, как утверждает Джейси, наняли именно там. Интересно было бы выяснить, не знает ли Джеймс кого-нибудь из них, а то и обоих сразу. Особенно в свете последних событий, когда три дня назад кто-то пытался меня убить».
      Глория принялась обдумывать эту новую мысль. Было ли простым совпадением, что Райли и двое наемников уехали до того, как появился Джеймс? Она прижала ладони к пылающим щекам. Что она делает? Сидит и раздумывает, не связан ли Райли с этими подозрительными типами, которых он нанял, не обсудив это с ней или со Смайли. Неужели она всерьез подозревает его?
      Она почувствовала, что задыхается от бессилия. Ее ум упрямо пытался найти доказательства вины Райли. Но сердце отказывалось верить уму. «Райли связан с теми двумя бродягами? Что может быть глупее! Зачем ему желать ее смерти? Конечно, ему это не нужно. Если не принимать в расчет земельные споры. Вспомни, что Смайли говорил Бидди о соседних фермерах».
      Глория в ужасе схватилась за голову, как будто пытаясь силой заставить себя отбросить мучительные сомнения. «Хватит. Райли ни в чем не виноват. Подумай о чем-нибудь другом». Чтобы отвлечься, она достала из пакета остальные бумаги и разложила на одеяле. Это трудно было объяснить, но вид ветхих пожелтевших страниц вызвал у нее смутную тревогу. Задел какую-то тонкую струну в ее сердце.
      «Почему Джейси ничего мне не объяснила? Почему она думает, что я захочу оставить эти бумаги себе? Почему именно я?» Чем больше Глория думала об этом, тем сильнее злилась.
      – Ну, Джейси! – выпалила она. – Только попадись мне под руку. Я тебе покажу.
      – С кем это ты разговариваешь, детка?
      От неожиданности сердце Глории едва не выпрыгнуло из груди. Она повернулась к открытой двери:
      – Ты испугала меня, Бидди. Заходи. Я разговаривала с Джейси.
      В ответ на приглашение няня сделала два робких шага и остановилась. Бидди взглянула на Глорию, а затем обвела глазами комнату, словно рассчитывая увидеть там призрак. Поправив воротник блузки, старушка удивленно спросила:
      – С Джейси? И почему же ты ворчишь на сестру? – Не давая Глории возможности ответить, Бидди поджала губы и недоверчиво прищурилась. – Может, это имеет отношение к тому молодому человеку из Таксона, который сейчас сидит у меня на кухне и ест, пока мы тут с тобой разговариваем?
      Глория виновато улыбнулась:
      – Я как раз собиралась тебе рассказать. – Бидди сложила пухлые руки на обширной груди.
      – И когда же, скажи на милость? Да я бы ничего и не узнала, если бы Сордоу не прислал парнишку ко мне; бедняга так устал, что проспал завтрак и не смог поесть вместе с рабочими. Он спросил, не хочешь ли ты ответить на письмо Джейси. Представь себе, как я удивилась, узнав, что он здесь аж со вчерашнего вечера.
      Глория не знала, что на это ответить, поэтому решила отвлечь внимание Бидди, показав письма и тетрадь.
      – Что ж, теперь ты все знаешь, Бидди. Иди сюда. Смотри-ка, ты что-нибудь понимаешь?
      Обида уступила место любопытству, и Бидди склонилась над кроватью, рассматривая бумаги.
      – Что это такое?
      – Я не знаю, а Джейси ничего не объяснила. Есть одна хорошая новость – Джейси кое-что известно об охотниках. Она пишет, что их наняли в Таксоне. – Глория помедлила, набрала в грудь побольше воздуха и заявила: – И она напала на их след.
      Бидди схватилась за сердце и пронзительно завопила:
      – Черт бы побрал эту Джейси! Она не успокоится, пока ее не прикончат. Погоди, дай мне только до нее добраться.
      Стараясь отвлечь Бидди от выходок Джейси – недовольство няни грозило вылиться в бесконечное ворчание и гром посуды на кухне, – Глория протянула няне ветхие странички.
      – На вот, посмотри. Даже не представляю, что это такое. То есть я понимаю, что это какие-то старые письма, но интересно, зачем Джейси послала их мне?
      Не в силах скрыть любопытства, Бидди протянула руку и взяла письмо.
      – Ну что ж, посмотрим, что там прислала нам мисс Джейси. Должно быть, там что-то очень важное, раз она решилась отправить сюда этого милого молодого человека в такое время года. – Пробежав глазами страницу, старуха, побледнев, тяжело опустилась на кровать. Потом она поднесла бумагу поближе к глазам, вгляделась в подпись и пронзительно закричала: – Святые угодники! Господь всемогущий!
      В следующий миг старая ирландка потеряла сознание и с грохотом свалилась на плетеный коврик. Растерявшись от ужаса, не зная, что делать, Глория опустилась на колени рядом с няней и попыталась приподнять ее седую голову. Похлопав по бледным щекам, Глория запричитала:
      – Бидди, да что случилось? Что с тобой?
      Но няня оставалась холодной и неподвижной. «Нужно позвать на помощь, – испуганно решила Глория. – Но кого?» И тут ее осенило: Джеймс Макгинти! Он сейчас завтракает внизу. Схватив с кровати подушку и осторожно подложив ее Бидди под голову, Глория вскочила на ноги, подхватила свои юбки и ринулась к двери. Добежав до лестницы, она перегнулась через перила и закричала:
      – Джеймс! Скорее идите сюда! Бидди упала в обморок. Скорее!
      Она не успела сосчитать до десяти, как долговязый посыльный Джейси взбежал по ступенькам и с готовностью принялся ей помогать. Глория быстро собрала с постели старые бумаги и отложила их в сторону, чтобы расчистить место для Бидди. Макгинти осторожно положил старушку на кровать, а Глория смочила холодной водой носовой платок. Подбежав к кровати, она обнаружила, что Бидди уже приходит в себя. Заботливо приложив прохладную мягкую ткань ко лбу няни, Глория села рядом с ней.
      – Можно спросить, что тут у вас произошло, мисс Глория? – удивленно спросил Джеймс. Его голубые глаза выражали искреннее участие.
      Глория покачала головой и кивнула в сторону Бидди.
      – Ну-ну, дорогая, полежи спокойно. – Повернувшись к Макгинти, она ответила: – Сама не знаю. Я просто предложила ей взглянуть на те письма, которые Джейси прислала с вами для меня. – Она взяла одно из них, бегло просмотрела и вдруг заголосила, а потом потеряла сознание. Я думала, вы поможете мне разобраться в этой ситуации.
      Глаза Джеймса округлились:
      – Я, мэм? Ну, это вряд ли. Я вообще не умею читать. – Придерживая Бидди за плечи, чтобы та не упала с узкой кровати, Глория испытующе взглянула на Джеймса:
      – Ну хорошо, а может, вы скажете мне, что вы знаете со слов Джейси и этого вашего владельца салуна…
      – Вы говорите о сеньоре Эстраде?
      Глория кивнула.
      – Ну да. Что вы знаете об этом, Джеймс? – Но юноша не успел ответить – Бидди заворочалась в постели и вцепилась в руку Глории, отвлекая ее внимание от Макгинти. – Ох, слава Богу, ты пришла в себя! – обрадовалась Глория. – Что случилось, Бидди?
      Лежа на подушках, красная, с растрепанными волосами, Бидди покачала головой.
      – Ему нечего тебе рассказать, детка. – В следующее мгновение толстуха резко села и уставилась на Джеймса, чем немало удивила Глорию. – Не правда ли, молодой человек? Ты ведь ничего не знаешь?
      В полном недоумении Глория перевела взгляд с Бидди на Макгинти и нахмурилась – юноша почему-то чувствовал себя неловко. Он нервно глотнул, отчего кадык на его шее судорожно дернулся, и пробормотал:
      – Да, мэм. Я ничего не знаю об этих бумагах, клянусь. Единственное, что я постоянно слышал с детства, это как Джей-Си Лолес и Кид Чапело…
      Бидди громко фыркнула, не дав молодому Макгинти закончить фразу. Она спустила ноги с кровати и проговорила, крепко вцепившись в одеяло:
      – Ты ведь не будешь повторять эти дурацкие слухи, правда, парень?
      Джеймс невольно отпрянул, так грозно взирала на него лолесовская няня.
      – Нет, мэм. Не буду. Да мой дед первым спустил бы с меня шкуру, если бы узнал, что я проболтался.
      Бидди немного успокоилась:
      – Хороший мальчик. А теперь иди-ка вниз, доедай свой завтрак. Я в полном порядке. Просто небольшой приступ слабости из-за того, что ступеньки слишком крутые для моих старых костей. Скоро я спущусь, и мы еще поговорим.
      – Да, мэм, – ответил Макгинти, вставая и направляясь к двери. – Но вам не стоит спешить. Я уже поел, а моя лошадь давно оседлана. Я как раз собирался уезжать. – Он повернулся к Глории и добавил: – Спасибо вам за гостеприимство, мэм. Что-нибудь передать мисс Джейси? – Глория молча покачала головой. Она была сейчас просто не в состоянии сочинять ответ сестре.
      – Наверное, это и к лучшему, – заключил Джеймс. – Потому что мне совсем не хочется тащиться в Калдерон, чтобы доставить письмо вашей сестре. Ну что ж, тогда я поехал.
      – Но, Джеймс, – запротестовала Глория протягивая к нему руки, – подождите, я хотела бы поговорить с вами…
      Но Макгинти уже вышел из комнаты. Его поспешные шаги, приглушаемые мягким ковром, покрывавшим пол в коридоре, очень напоминали бегство. Джеймс Макгинти позорно ретировался, опасаясь гнева Бидди.
      Проводив глазами юношу, Глория с негодованием обрушилась на няню:
      – Маргарет Бидди Дженсен, ты до смерти напугала этого несчастного мальчишку. Что это на тебя нашло?
      Раскрасневшаяся Бидди тщательно оправила юбку, пригладила растрепавшиеся седые волосы и хмуро бросила:
      – Ничего.
      Внизу громко хлопнула дверь. Глория уперла руки в бока и осуждающе уставилась на старую ирландку.
      – Ничего? И это все, что ты можешь сказать? Да он пулей вылетел отсюда! Я хотела расспросить его о тех охотниках, о которых писали Джейси и Ханна в своих письмах.
      Бидди облегченно вздохнула:
      – Ах, об охотниках? И это все?
      Глория недоуменно прищурилась, с подозрением глядя на няню.
      – «И это все?» Бидди, эти люди охотятся за мной и моими сестрами. Они запросто могут убить нас, а ты спрашиваешь как ни в чем не бывало: «Ах, об охотниках?» Я хотела описать Джеймсу Брауна и Джастиса. Может, он бы их опознал. Или по крайней мере кого-то из них.
      Бидди задумчиво поморгала:
      – А если бы и опознал, что с того?
      Глория растерялась и неуверенно пробормотала:
      – Ну, я думаю, мы бы… убили их. Или еще что-нибудь сделали.
      Бидди выпрямилась – она явно почувствовала себя бодрее.
      – Убили бы, говоришь? И кто же, по-твоему, сделал бы это? Уж не ты ли?
      Глория гордо подняла голову:
      – Если надо будет, я это сделаю. Папа всегда говорил, что хороший босс сам должен быть готов выполнить работу, которую поручает своим людям.
      Бидди недоверчиво хмыкнула:
      – Поглядите-ка на нее, она уже босс и раздает команды. Послушай меня, Глория Би Лолес. Те бродяги уже убрались отсюда. И слава Богу. Я очень рада, что Райли забрал их с собой, когда уехал. Теперь это не наша забота…
      Глория шагнула к двери, а Бидди крикнула ей вслед:
      – Куда это ты собралась?
      – К Торнам. И не вздумай меня останавливать!
      – К Торнам? – в ужасе взвизгнула Бидди, но ее воспитанница уже шагнула за порог. Глория не успела выйти в коридор, как няня схватила ее за руку. – Ты не можешь поехать туда, детка, – заговорила она, чуть не плача. – Одно дело, когда Райли и его мать приезжают к нам сюда, где мы им всегда рады. И совсем другое – когда кто-то из Лолесов ступает на землю, принадлежащую Торнам. Тут никогда не знаешь, чем это может обернуться.
      – Бидди, дай мне пройти, – твердо сказала Глория. – Я поеду и скоро вернусь домой. Ни один из Торнов еще у никогда не поднимал руку на членов нашей семьи.
      Бидди глубоко вздохнула и покачала головой.
      – Это верно. Но Лолесы здорово обидели Торнов. Ты только вспомни хотя бы изувеченную ногу старого Бена. И еще имей в виду, твоего отца здесь больше нет, чтобы тебя защитить и заставить их подумать дважды, прежде чем нанести вред его дочке. Кроме того, соседи поговаривают…
      – О войне за землю. Я знаю. Я буду осторожна, обещаю. Я просто хочу поговорить с Райли. Я вовсе не собираюсь терять голову и в кого-то стрелять.
 
      Три с лишним часа спустя, подъехав к границе, разделяющей земли Лолесов и Торнов, Глория придержала свою гнедую кобылу Дейзи и остановилась, чтобы прочитать надпись на грубом деревянном столбе. Вглядываясь в корявые буквы и отказываясь верить своим глазам, она вспомнила слова, сказанные ею няне перед отъездом: «Я вовсе не собираюсь терять голову и в кого-то стрелять».
      На редкость теплый и безветренный день, казалось, потускнел и потерял яркость, пока Глория, сидя в седле, изучала надпись. Кто-то – без сомнения, старший Торн – провозгласил эту землю собственностью своей семьи. Когда прошло первое потрясение от этого неприятного открытия, у Глории заныло сердце и задрожали руки. Она вдруг ощутила такую слабость, что малейший порыв ветра мог легко свалить ее с лошади. Гнедая кобыла, как будто почувствовав состояние своей хозяйки, громко заржала и нетерпеливо забила копытом. Глория спешилась и, крепко сжимая в руках поводья, подошла к возмутительной надписи.
      «Владения Торнов? Ну, это мы еще посмотрим». Она склонилась над столбом с табличкой и, обхватив его двумя руками, принялась расшатывать с таким остервенение, как будто вцепилась в горло злейшему врагу. Наконец ей удалось выдернуть из земли ненавистный столб, и она с силой забросила его подальше в кустарник.
      Он упал в сухой овражек надписью вниз, и Глория мрачно усмехнулась. Немного отдышавшись, она взобралась на лошадь и поскакала к усадьбе Торнов.
      Завидев вдали очертания дома своих соседей, Глория придержала лошадку. Собрав в кулак все свое мужество, она глубоко вздохнула, проверила револьвер в кармане и ступила на вражескую территорию. Миновав видавший виды загон для скота, конюшню и двор, Глория подъехала к дому. Дверь сразу отворилась, и она крепче вцепилась в поводья, ожидая появления хозяев.
      Из дома вышли мистер Торн и четверо его младших сыновей. Они молча выстроились на крыльце, выжидающе глядя на нежданную гостью. Зик, Джон, Калеб и Генри. У Глории возникло странное чувство, как будто она видела перед собой четырех Райли разного возраста – от мальчишки до взрослого мужчины. На лице Генри были видны следы недавней драки. Она кивнула Бену Торну:
      – Доброе утро, мистер Торн. Я ищу Райли.
      – Его здесь нет. – С этими словами Бен шагнул с крыльца и встал напротив Глории.
      Она заставила себя посмотреть в глаза старшему Торну и невольно вздрогнула, заметив потрясающее сходство отца с сыном. Возмутительное происшествие на дороге и оказанный ей холодный прием придали ее храбрости.
      – Что ж, понятно. Тогда могу я увидеть миссис Торн? Я проделала довольно долгий путь…
      – Я и сам отлично знаю, сколько миль отделяет твой дом от моего. А теперь поворачивай-ка свою лошадь и убирайся с моей земли. Тут ни у кого нет охоты с тобой разговаривать.
      Ладони Глории взмокли от напряжения, но она спокойно спросила, стараясь ничем не выдать свой гнев:
      – Так я могу поговорить с миссис Торн?
      – Миссис Торн тоже нет дома. Она поехала к Сатфилдам и пробудет у них весь день.
      Больше не было сказано ни слова. Слышно было только сопение сыновей Торна, да то один, то другой из них время от времени переступал с ноги на ногу. Глория вздохнула – что ж, здесь она потерпела поражение. Но страха она не испытывала.
      – Ладно. Тогда я уеду. Пожалуйста, передайте им, что я заезжала. – Старший Торн ничего не ответил и ничем не показал, что выполнит ее просьбу. Пожав плечами, Глория развернула лошадь, чтобы ехать домой. Но вдруг она передумала и повернулась к Бену, Высокому седому мужчине, так похожему на Райли. – Я была бы вам благодарна, если бы вы впредь не оставляли никаких меток на земле, которая находится в нашей собственности. Мне пришлось уничтожить одну из них по дороге сюда. По возвращении я непременно пошлю людей, чтобы они поискали другие столбы. Будем надеяться, что больше они ничего не найдут.
      Торны переглянулись. По их виду можно было понять, что они готовы прямо сейчас пристрелить эту нахальную девчонку. Глория повернулась спиной к Бену и его сыновьям и, сжав коленями бока кобылы, двинулась в обратный путь. В душе ее боролись два чувства – ей было неприятно, что разговор с отцом Райли принял такой оборот, и в то же время она испытывала мрачное удовольствие, оттого что ей все-таки удалось вывести этих мерзких Торнов из себя. Пустив лошадь в галоп, она довольно быстро оказалась в открытой степи. Здесь она дала волю своим чувствам: «Проклятые Торны! Из них только Райли и его мать заслуживают…»
      Но тут внимание Глории привлекли двое мужчин, возводивших неподалеку изгородь. Рядом щипали траву их лошади. У Глории перехватило дыхание. Она резко дернула поводья, останавливая кобылу. Дейзи послушно встала, подняв столб пыли. Мужчины, увидев Глорию, выпрямились и переглянулись.
      В глубине души Глория понимала, что лучше всего ей сейчас пришпорить лошадь и мчаться домой. Только на своей земле она сможет почувствовать себя в безопасности. Но она не двинулась с места. Сидя в седле, она молча смотрела на Эйбела Джастиса и Картера Брауна. Что ж, выходит, эти двое сменили хозяев и работают теперь на Торнов? Все, о чем предупреждали ее Бидди и Смайли, оказалось правдой. За всем, что в последнее время творилось на ранчо Лолесов, стояли Торны, и доверять им уж точно нельзя.
      Эта мысль вывела ее из равновесия. Она в последний раз взглянула на бывших наемников, а потом стремительно развернулась и пустила лошадь в галоп. Быстрая скачка помогла ей справиться с паникой. Немного успокоившись, Глория поехала медленнее и скоро, жалея уставшую лошадь, перешла на шаг. Вскоре всадница поравнялась с тем местом, где совсем недавно стоял возмутительный столб с табличкой.
      Почувствовав неожиданную слабость, Глория соскользнула с седла и опустилась на землю. И здесь, на холодной твердой земле, но уже в собственных владениях, она наконец дала волю слезам. Она сидела, не потрудившись даже расправить пышные юбки, и горько плакала, держа в руке поводья. Дейзи ткнулась теплой мордой в ее волосы, как будто хотела утешить, но Глория продолжала рыдать. Ее сердце было разбито.
      – Глория?
      Она испуганно вздрогнула и повернулась. Она не ошиблась – это был действительно он, в длинном дорожном плаще, с конем в поводу. Глория быстро вытерла лицо рукавом.
      – Оставь меня в покое, Райли Торн.
      Но он и не думал ей подчиниться.
      – Я только что из дома. Отец сказал, что ты заезжала к нам и спрашивала меня.
      – Да.
      – И чего ты хотела?
      Глория шмыгнула носом, покачала головой и отвернулась. Ей было больно смотреть на Райли.
      – Теперь это уже не имеет значения.
      Райли чертыхнулся, глубоко вздохнул и произнес:
      – Это имеет значение для меня.
      Глория подняла глаза и испытующе взглянула на него.
      – Да? – Сердце ее учащенно забилось. Райли, живой, из плоти и крови, стоял перед ней. Но он всем сердцем принадлежал этой земле, а она никогда не сможет занять такое же место в его жизни. – Мне только что приказали убираться с вашей земли.
      Райли нахмурился:
      – Я знаю.
      Глория вскинула голову:
      – Тогда тебе следует знать и то, что я тоже не желаю видеть тебя на земле Лолесов. А сейчас ты стоишь на ней, и не имеет значения, что там написано на этой вашей проклятой табличке! Кстати, если ты здесь, чтобы разыскать ее, так знай – я забросила эту пакость вон в тот овраг. – Глория махнула рукой в сторону злополучной метки.
      Райли повернулся и посмотрел, куда она показывала, подошел и опустился на корточки рядом с Глорией. Настолько близко, что она могла бы оттолкнуть его, если бы захотела.
      – Мне нет дела ни до каких табличек. Я здесь из-за тебя. Я хочу знать, что произошло. Скажи мне, Глория.
      Этот вопрос показался ей до того бессмысленным, что она рассмеялась.
      – Что произошло? Посмотри вокруг, Райли. Посмотри, где я и что делаю. Здесь решительно все не так. Спроси лучше, осталось ли еще хоть что-то, кроме этого кошмара.
      Райли прищурился:
      – Ладно, так осталось?
      Глория склонила голову набок, рассматривая Райли и обдумывая его вопрос. Лучи заходящего солнца осветили лицо Торна, зажгли золотые искры в его темных глазах и резко очертили крупный, сурово сжатый рот.
      – Нет. В этом мире не осталось ничего хорошего, Райли. Как и в моей жизни.
      Райли серьезно кивнул в ответ, продолжая смотреть на Глорию. Это вывело ее из себя. «Да как он смеет быть таким… чутким и понимающим?» Внезапно ее охватила такая злость, что она с силой толкнула Райли, который от неожиданности потерял равновесие и упал, взметнув облако пыли. Падение сопровождалось громким шумом – Райли вскрикнул, чертыхнулся и вдобавок резко дернул за повод своего коня, который ответил возмущенным ржанием.
      Не помня себя от злости, Глория набросилась на поверженного врага и принялась молотить его кулаками, громко крича:
      – Я ненавижу тебя, Райли Торн! Слышишь? Я ненавижу тебя! Как ты посмел нанять тех двоих? Как я могла доверять тебе, как могла впустить тебя в свой дом?
      Внезапная атака Глории застигла Райли врасплох, он выпустил из рук поводья. Несчастное животное, до смерти перепугавшись, встало на дыбы в опасной близости от хозяина и Глории. С трудом сдерживая бешеный натиск подруги, Райли попытался отползти подальше от мощных копыт коня, увлекая за собой Глорию и молясь о том, чтобы испуганный жеребец не шарахнулся в их сторону. Наконец ему удалось сжать в руках запястья Глории.
      – Черт побери, Глория, ты что, хочешь погибнуть?
      – Ах, ты еще и ругаешься? Я тебе покажу «черт-побери-Глорию», Райли Юджин Торн! Я никогда тебя не прощу. Как ты посмел заставить меня полюбить тебя, ты… – Она застыла, сидя верхом на своем противнике. В ее зеленых глазах мелькнуло потрясение. – Ты… жалкий человек, ты…
      Лежа на пыльной земле, Райли держал Глорию в своих объятиях, ощущал вес ее тела, касался грудью ее груди, видел перед собой ее лицо в обрамлении растрепанных волос – настоящее воронье гнездо на голове – и слушал, как она признавалась ему в любви. Улучив момент, когда она замолчала, чтобы перевести дух, Торн прошептал:
      – Ну же, продолжай, я тебя слушаю. Ты говорила…
      – Заткнись!
      Райли приподнялся на локтях, глядя в глаза Глории. Всю свою жизнь он мечтал услышать от Глории признание в любви. И вот теперь она произнесла эти долгожданные слова – осыпая его ударами! У него даже голова закружилась от радости. Никогда еще он не был так счастлив, и никогда еще ему не приходилось попадать в такую глупую историю. Райли растерянно улыбнулся, потом хмыкнул и вдруг оглушительно захохотал.
      – Я не вижу здесь ничего смешного! – сердито проворчала Глория, поднимаясь с земли.
      Райли знал, что нельзя дать ей молча уйти, поэтому вскочил на ноги прежде, чем она успела подняться. Стоя перед ней, он схватил ее за плечи:
      – Я тоже люблю тебя, Глория Би Лолес.
      Когда Глория открыла рот, чтобы возразить, он решительно прижал ее к себе и завладел ее губами. Слабая попытка вырваться была немедленно подавлена, и она затихла в объятиях Райли. Но победитель сам оказался побежденным. Он исступленно целовал Глорию и понимал, что все, он пропал. Ее губы, на которых чувствовались соль и песок, сводили его с ума. Они были горячими, нежными и… жадными. Райли целовал ее, и она отвечала на его поцелуи. Но вдруг Глория как будто окаменела, прервала поцелуй и стиснула зубы.
      – Мне нужно возвращаться домой, Райли. Разве ты не понимаешь? Я не могу любить тебя. Не могу. Ты – Торн. А я – Лолес. Наши семьи никогда на это не согласятся.
      Райли почувствовал такую боль, как будто слова Глории ранили его, проникли в тело, как острая сталь клинка.
      – Мне двадцать пять лет, Глория. И мне решительно наплевать, что об этом думает моя семья. Все, о чем думаю я, и все, чего я хочу, чего когда-либо хотел на этом свете, – ты. Кроме тебя, мне ничего не нужно. Только из-за тебя я столько лет мучился на этой забытой Богом безлюдной земле. Я просто ждал, когда ты вырастешь. И вот ты стала взрослой девушкой.
      У Райли упало сердце, когда Глория покачала головой, разметав по плечам облако рыжих кудрей.
      – Не говори со мной об этом, пожалуйста, Райли. Мне и так тяжело. Я должна подумать о своей семье. Неужели ты не понимаешь? Я – Лолес. Может быть, последняя из нашего рода, кто остался в живых. Я должна позаботиться о ранчо. Ради своих родителей. Ради сестер, ради себя самой. Мы все мечтали, чтобы наша земля процветала. И я не отступлюсь и сделаю для этого все. И никогда не уеду отсюда.
      Слова ее заставили Райли похолодеть. Он выпустил Глорию из своих объятий и отступил на шаг.
      – Всю свою жизнь я только и слышу: земля, земля, земля! Может быть, это и правильно. По крайней мере, мой отец так считает. Но я вижу, во что он превратился, борясь за землю. Она высушила его душу, Глория. А я не хочу стать таким, как он. Я не просил тебя уехать со мной. Я просто хотел, чтобы ты дорожила мной больше, чем этой землей. Потому что для меня главное – это ты. Но ты не хочешь. И мне очень больно, что это так.
      Райли наклонился и поднял с земли шляпу. Его лицо, освещенное последними лучами заходящего солнца, было мрачным и суровым. Наступила гнетущая тишина, не нарушаемая даже легким шелестом травы, и повисла между ними. Торн отряхнул шляпу от пыли, неторопливо надел ее и повернулся к Глории. Она не сделала ни одного жеста, чтобы его удержать. Она молча стояла и смотрела, как Райли уходит от нее. Навсегда?
      Не в силах вынести этого последнего унижения, Райли обернулся и выпалил:
      – Эта проклятая земля, о которой ты так беспокоишься, не даст тебе ничего, Глория! Она не согреет тебя холодной ночью. Она не подарит тебе детей, которых тебе так хочется иметь. И уж точно она не возьмет тебя на руки и не посадит к себе на колени в том огромном кресле в кабинете твоего отца и не станет баюкать тебя и говорить, что все будет хорошо.
      Глория вздрогнула как от удара. Райли видел это, но не сделал ни шагу к ней. Он повернулся и зашагал в ту сторону, где скрылась его лошадь.
      – Райли!
      Торн замер, но не обернулся.
      – Что?
      – Поцелуй меня.
      У Райли перехватило дыхание. Не поворачиваясь, он сложил руки на груди и обвел глазами бурые пологие холмы, эту проклятую лолесовскую землю!
      – Нет, – бросил он через плечо.
      – Да. Поцелуй меня. Я хочу этого.
      – Это не игра, Глория.
      – Я знаю. Целуй.
      – Hо после это уже нельзя будет остановиться и повернуть назад.
      Глория немного помолчала и топнула ногой:
      – Поцелуй меня, Райли.
      Он повернулся. Его сотрясала дрожь. Сердце гулко билось у горла, ноги были ватными. Тело окаменело. Боясь поверить, что все это происходит на самом деле, Райли взглянул на Глорию и прищурился:
      – Ты понимаешь, о чем просишь? Мне нужно гораздо больше, чем твои поцелуи. Я хочу тебя всю – твое сердце и душу. И на меньшее я не согласен.
      Глядя в глаза Райли, Глория стянула с себя тяжелую отцовскую куртку и бросила на землю.
      – Я же сказала, поцелуй меня, Райли Юджин Торн. – Внезапно ноги Райли налились свинцовой тяжестью. Еще никогда женщина сама не предлагала ему себя. Но ведь и ни одна женщина не набрасывалась на него с кулаками, а он сумел это выдержать, разве не так? Глядя в глаза Глории, Райли улыбнулся и попросил:
      – Повтори еще раз, любимая.
      Она неуверенно переступила с ноги на ногу, потом гордо вздернула подбородок:
      – Поцелуй меня.
      Райли сорвал с себя шляпу и отшвырнул прочь, вдыхая полной грудью холодный ноябрьский воздух. Шагнув к Глории, он широко раскинул руки.
      – Милая, одним поцелуем ты от меня не отделаешься.

      В следующую секунду Райли уже сжимал Глорию в объятиях. Его сильные руки нежно скользили по ее спине, вызывая у нее странное ощущение слабости. Она сгорала от желания, но не понимала, что означает это пугающее чувство, зарождающееся глубоко внутри, когда Райли так близко, когда он прикасается к ней, целует и ласкает. Удивленно прислушиваясь к своему телу, Глория отдалась этим новым ощущениям и вдруг поняла, что безгранично доверяет Райли. Он никогда не причинит ей боли, никогда не предаст. И никогда не попытается взять больше, чем она сможет ему дать.
      Неожиданно Райли прервал поцелуй. Чуть отстранившись от Глории, он заглянул ей в глаза и ласково улыбнулся:
      – Я долгие годы ждал тебя, Глория. Я ждал этого мига. И вот теперь, черт возьми, это происходит здесь, на земле, под открытым небом. А я так хотел, чтобы это было для тебя чем-то волшебным и прекрасным… – Голос Райли дрогнул.
      Глория потянулась к нему и ласково провела рукой по загорелой щеке.
      – Это и есть что-то волшебное и прекрасное. Потому что рядом со мной ты, Райли.
      Ее слова произвели совершенно неожиданное действие на этого сильного человека. Он схватил ее за руку, прижал к губам ладонь и закрыл глаза. Лицо Райли светилось необыкновенной нежностью, как будто слова Глории были редким сокровищем и он наслаждался им, боясь упустить это удивительное, возможно единственное, мгновение своей жизни.
      Стоял холодный осенний день, но Глория совсем не чувствовала холода. Просунув руки под плащ Райли, она крепко обхватила его и прижалась лицом к груди. Сквозь плотную шерстяную ткань рубашки она слышала, как бьется его сердце.
      – Ох, Райли, как же я тебя люблю. – Райли вздрогнул и хрипло прошептал:
      – Будь я проклят, Глория! Я держу тебя в своих объятиях. Я хочу, чтобы это длилось вечно.
      – Я тоже этого хочу. Я хочу тебя.
      – Теперь никто никогда не разлучит нас, – торжественно произнес Райли, глядя в глаза Глории. – Я клянусь тебе в этом здесь и сейчас.
      Закончив свою маленькую взволнованную речь, Райли поцеловал ее, вложив в этот поцелуй всю силу своей любви, всю мощь страсти, все те невысказанные слова и неутоленные желания, которые он носил в себе столько лет. Глория раскрыла губы для поцелуя, чувствуя, как ее охватывает тот же неистовый огонь, та же безумная страсть. Ей казалось, будто на ней вовсе нет одежды, что она больше не сможет вынести эту внезапную слабость в ногах, эту сладкую тянущую боль желания, это бешеное биение сердца. Только Райли мог утолить жажду, от которой изнемогало ее тело. И она отвечала на его ласки с наивной искушенностью новопосвященной, открывая для себя тайные миры пробуждающейся чувственности.
      Райли, тяжело дыша, оторвался от губ Глории. В его глазах пылал огонь желания, столь яростного, что у нее замерло сердце. К ее восторгу примешивался страх. Торн, обычно такой холодный и отчужденный, спокойный и рассудительный, готов был сейчас на все ради одного ее слова, и это было самое удивительное. От ощущения власти над Райли у Глории кружилась голова. Ей захотелось заставить его совсем обезуметь от страсти. Ошеломленная собственной смелостью, она, не говоря ни слова и пряча глаза, начала расстегивать блузку.
      Райли смотрел на нее, затаив дыхание. Его сотрясала дрожь. Он выглядел совсем беспомощным. Глория улыбнулась. В ее улыбке была вековая женская мудрость и сила. Это была улыбка победительницы.
      – Приготовь нам постель, Райли.
      Торн мгновенно сорвал с себя плащ и постелил его на землю, а сверху бросил куртку Джей-Си. Потом настала очередь шерстяной рубашки Райли. Неловким торопливым движением Глория сняла с себя блузку и швырнула ее туда же. Райли не отрываясь смотрел на нее, не в силах отвести глаз, и наконец хрипло спросил:
      – Милая, тебе холодно?
      Глория кивнула, обхватив себя руками. Глаза ее затуманились, но отнюдь не потому, что последние лучи солнца били ей в лицо. Райли переступил через их импровизированное ложе и взял ее на руки.
      – Сейчас я тебя согрею, – прошептал он и, выполняя свое обещание, осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи и грудь, прикрытую нижней сорочкой. Когда она тихонько застонала в его руках, Райли поднял голову и заглянул ей в глаза. – Иди ко мне, – мягко сказал он, опускаясь вместе с Глорией на ложе, которое приготовил для нее на бурых холмах в самом сердце земли Лолесов.
      Лежа в объятиях Райли, чувствуя тяжесть его сильного, мускулистого тела, Глория закрыла глаза, наслаждаясь этим новым ощущением. Теперь она была всецело во власти своего возлюбленного, и именно этого ей больше всего и хотелось. Но Глория не умела выразить словами то, что творилось в ее душе. Она могла лишь открыть Райли дорогу в свое сердце. Удивляясь самой себе и не испытывая ни малейшего страха, она провела ладонью по груди любимого, чувствуя под рукой шелковистую ткань белья, и коснулась его обнаженной шеи. От этого прикосновения она вновь затрепетала от желания.
      – Я хочу тебя, Райли, – вырвалось у нее помимо воли.
      Торн улыбнулся:
      – Хорошо, хорошо, моя девочка, будет так, как ты хочешь.
      Своим крепким, мускулистым телом Торн защищал Глорию от холода. Его руки скользили по ее гладкой коже, и Глория, как прекрасный цветок, раскрывалась ему навстречу. Прикосновения Райли были нежнее легкого дуновения ветерка. Он исследовал все впадинки и выпуклости на ее теле. Глория, трепещущая, жаждущая новых ласк, выгибалась дугой в его руках, даривших ей наслаждение и восторг.
      Глядя в ее глаза, лаская шелковистую кожу, он провел рукой по ее животу и коснулся лона. Глория испуганно затаила дыхание и схватила Райли за руку. Тогда он принялся нашептывать что-то ей на ухо, нежно целуя в шею, щеки, глаза, лоб, продолжая гладить ее лоно, давая время ей привыкнуть к этой смелой ласке и доверчиво раскрыться ему навстречу.
      Когда по телу Глории прошел трепет наслаждения, Райли глухо застонал. Откинув голову и закрыв глаза, он замер, вбирая в себя ее восторг и блаженство. Глории отчаянно захотелось сделать что-то в ответ, чтобы доставить удовольствие Райли, но она не знала, что было бы ему приятно. Как будто прочитав ее мысли, Торн тихо прошептал:
      – Прикоснись ко мне.
      Глория смущенно нахмурилась, боясь сделать что-нибудь не так. Тогда Райли взял ее руку и положил на свою восставшую плоть. Глория испуганно замерла, широко раскрыв глаза от удивления. Райли мягко и ласково улыбнулся ей:
      – Это тебя не укусит.
      Глория робко опустила глаза, закусив губу. Ее щеки пылали, но не от желания, а от стыда. Она замерла, пытаясь привыкнуть к этому необычному ощущению, к неожиданной близости с Райли, новым Райли, взрослым мужчиной, а не товарищем ее детских лет. И вдруг Глория сделала ошеломляющее открытие – оказывается, она может заставить Райли испытать то же блаженство, которое испытывала она сама, когда он гладил и ласкал ее. Для этого достаточно чуть теснее обхватить его естество и… Глория украдкой бросила взгляд на своего возлюбленного. Райли закрыл глаза и замер, переживая волну острого наслаждения. Но вдруг он схватил ее руку, прижал к губам и хрипло прошептал:
      – Согни колени, милая, и обхвати меня ногами. – Глория не колеблясь сделала так, как он просил. Было странно и так волнующе-приятно ощущать на себе тяжесть его сильного стройного тела. Райли откинул волосы с лица Глории и завладел ее губами. Она почувствовала, как внутри ее разгорается нестерпимый огонь желания, как все ее тело изгибается дугой в предвкушении полного единения. Прервав поцелуй, она откинула голову и нетерпеливо впилась ногтями в плечи Райли.
      – Пожалуйста! – вскричала она, сама не понимая, чего она жаждет и просит. Райли нежно поцеловал ее и улыбнулся:
      – Тебе будет больно. – Глория раскрыла глаза и прижалась к возлюбленному всем телом.
      – Мне больно сейчас, сделай же что-нибудь. – Райли рассмеялся:
      – Хорошо, мэм, я к вашим услугам.
      И он теснее прижался к ней; Глория застонала, тело ее напряглось. Райли взглянул ей в глаза и прошептал:
      – Это то, чего ты на самом деле хочешь, любимая. Ты сама просишь меня об этом. Только это сможет утолить твою жажду.
      Глаза Глории наполнились слезами. Она замотала головой. Райли снова принялся нашептывать ей на ухо слова любви, целовать и успокаивать, пока Глория не обхватила его руками, безмолвно прося о близости. Когда же наконец они слились воедино, она вздрогнула от боли. Не желая показывать этого, она до крови закусила губу.
      – Тебе больше никогда не будет больно, родная, – ласково прошептал Райли. – Теперь тебе будет только приятно, обещаю.
      Глория храбро кивнула, с трудом удерживаясь от слез. Ее подбородок предательски задрожал. Райли нежно поцеловал ее и осушил губами слезы.
      – Не плачь. Просто люби меня.
      Глория обхватила возлюбленного за шею, обвив ногами его тело.
      – Да, Райли, ты только покажи мне как.
      И Райли начал учить Глорию древнему как мир танцу любви. Сначала его движения были медленными и плавными, потом быстрыми и страстными, и Глория отвечала ему, охваченная тем же огнем, завороженная этим бешеным ритмом, готовым вознести ее на вершину блаженства. И вот наконец ее тело выгнулось и затрепетало. Глория откинула голову, из груди ее вырвался крик, отзываясь эхом в морозном осеннем воздухе. Неистовый крик утоленного желания. Но Райли не ослабил своего натиска, продлевая ее сладостную муку, заставляя ее вновь и вновь взмывать к вершинам наслаждения. Но вот и он сам хрипло застонал и замер, достигнув пика блаженства.
      Потом они долго лежали, обнявшись, потрясенные только что пережитыми минутами близости. Прижимаясь к возлюбленному всем своим влажным трепещущим телом, Глория вдруг необычайно ясно осознала, что она предназначена именно этому мужчине, лежащему сейчас на земле рядом с ней. Нежно погладив Торна по щеке, она прошептала:
      – Я никогда… не думала, Райли. Никогда.
      Райли приподнялся на локте и улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Сердце Глории учащенно забилось – она еще ни разу не видела своего возлюбленного таким счастливым и безмятежным. Темные глаза на загорелом лице сияли лукавым огнем.
      – Я знаю, – тихо ответил он.
      Ошеломленная всем, что сейчас произошло, не умея облечь свои мысли в слова, Глория отвернулась. Но Райли, взяв ее за подбородок, заглянул в глаза.
      – Эй, я люблю тебя. Все, что мы делаем, правильно и прекрасно. Тебе нечего стыдиться.
      – А я и не стыжусь. Просто… Мы не… Ой, Райли, мне становится холодно.
      Райли понял, что Глория просто еще не готова говорить о том, что случилось.
      – Хорошо, – коротко ответил он, отстраняясь от Глории.
      Легкий ветерок, мгновенно проникший в их уютное гнездышко, обдал холодом разгоряченное тело Глории и напомнил, что пора возвращаться на землю. Господи, она больше не была невинна. Только что она стала женщиной. Теперь уже не было пути назад. Только вперед.
      Райли поднялся на ноги. Его нисколько не смущала его нагота. У Глории перехватило дыхание, ее щеки вспыхнули. Перед ней стоял взрослый мужчина с хорошо развитым крепким, мускулистым телом, гибким и сильным. И этот мужчина принадлежал ей. Неожиданно Глория почувствовала себя собственницей, и эта мысль приятно поразила ее.
      Райли наклонился и протянул ей руку, помогая подняться. Потом он притянул ее к себе и крепко обнял. Глория закрыла глаза, наслаждаясь этой минутой. О, если бы она могла длиться вечно! Больше всего Глории хотелось бы вот так стоять, прижимаясь к Райли, ощущая тепло его тела, чувствуя себя защищенной от всего мира в его сильных и нежных руках. Но холодный ноябрьский воздух заставил влюбленных разомкнуть объятия.
      – Нам надо одеться, – сказал Райли. – Предстоит долгий путь, прежде чем ты окажешься дома.
      Глория кивнула. Она никак не могла прийти в себя, стряхнуть наваждение. Потянувшись за одеждой, она наклонилась и испуганно вскрикнула, заметив кровь у себя на бедре.
      – Райли, мы сделали что-то не так. У меня кровь.
      – Нет, дорогая, все хорошо, не бойся, – ответил с улыбкой Райли. – В первый раз всегда бывает немного крови.
      – Да? – удивилась Глория, недоверчиво склонив голову. – А откуда ты так много знаешь… об этих вещах? Кто-то… есть я хотела спросить, где ты об этом слышал?
      Райли смущенно кашлянул, пряча глаза, и поспешно принялся натягивать белье.
      – Ну, мне не раз приходилось ездить в Канзас по делам, проезжать множество мелких городков…
      Глория опустила голову и уставилась на свою блузку, лежавшую поверх дорожного плаща Райли. По щекам ее заструились горячие слезы. И тут она осознала, что стоит совершенно голая, и это лишь усилило чувство неловкости. Райли делал это с другими женщинами?
      Глории перехватило дыхание от боли и гнева. Быстро собрав свои вещи, она начала одеваться.
      Райли больше не произнес ни слова. «Это и к лучшему», – решила Глория. Когда она была уже в ботинках и теплой куртке, она наконец снова взглянула на Райли. Он тоже был готов отправляться в путь. Ему оставалось лишь накинуть плащ. Руки Глории непроизвольно сжались в кулаки, когда она предъявила ему ультиматум:
      – Я не хочу, чтобы ты занимался этим впредь.
      Райли замер от неожиданности, потом медленно выпрямился, настороженно глядя на Глорию.
      – Чем занимался?
      – Этим. – Глория указала пальцем на землю, где они только что лежали вместе. – Ни с одной женщиной, кроме меня. Никогда. Обещай мне.
      Губы Райли дрогнули. Глории показалось, что он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. Но, к счастью для него, Торн сдержался. Напротив, став необычно серьезным, он кивнул:
      – Я обещаю. Я буду заниматься любовью только с тобой. – «Заниматься любовью». Глории понравилось, как звучат эти слова, но все равно этого было мало.
      – До конца твоих дней, – подсказала она.
      Райли ухмыльнулся, не в силах больше сдерживаться:
      – До конца моих дней. Или, может, до конца твоих дней, в случае если ты умрешь раньше?
      На мгновение Глория оцепенела, а затем с воплем набросилась на Райли, но он схватил ее за талию и принялся кружить, пока возмущенный крик не сменился смехом. Тогда он поставил ее на землю и крепко обнял. Обхватив Райли обеими руками, прижимаясь щекой к его груди, Глория неожиданно поняла, что в этой жизни ничего невозможного нет. Ведь случилось же так, что женщина из рода Лолесов полюбила мужчину, носящего фамилию Торн.

* * *

      Райли провожал взглядом Глорию. В споре с ней ему не удалось взять верх. Теперь оставалось только стоять и смотреть, как она удаляется в сторону дома. Молодой Торн считал, что он должен был ее проводить, чтобы обеспечить безопасность. Но Глория была непреклонна. Она показала ему свой маленький револьвер и заявила, что сама может за себя постоять, к тому же теперь она уже на собственной земле. И все-таки Райли чувствовал себя виноватым, позволив ей уехать одной.
      Чувство вины – ужасная вещь. Оно пригибает человека к земле. Перед мысленным взором Райли снова предстала Глория. Вот она садится в седло и смотрит на него. Она уже начала осознавать последствия своего поступка. Теперь она раздумывает над тем, что произошло; может быть, даже сожалеет. Возможно, сомневается.
      Райли больше не улыбался. Его любовь к Глории была столь огромной и самодостаточной, зачем же он решил все поставить на карту? Зачем же своими руками разрушил все, что составляло его мир? Боясь додумать до конца эту мысль, Райли повернулся и отправился на поиски Прайда. «Не вернуться ли и мне домой? Я пока не могу ничего изменить в ее жизни, но уж со своей семьей я как-нибудь справлюсь». Оказавшись меж двух враждебных миров, каждый из которых требовал от него безусловной верности, Райли не знал, хватит ли у него мудрости и терпения достойно выдержать это испытание.
      Он нашел своего жеребца в небольшом овраге, том самом, куда Глория, пылая гневом, закинула табличку, написанную его отцом. Покачав головой, Райли негромко свистнул, подзывая коня. Прайд настороженно прислушался, поднял голову и увидел хозяина. Райли встал, упер руки в бока и крикнул:
      – Иди-ка сюда, нечего на меня пялиться! – Конь задрал голову и громким ржанием дал понять, что он думает о своем хозяине, потом нехотя побрел в его сторону. Райли развел руками и проворчал: – Ну да, я знаю. Но что я могу поделать, я ведь уже кастрировал тебя, старина. И чем больше Глория раздумывает о том, что здесь недавно произошло, тем больше шансов у меня вскоре к тебе присоединиться.
 
      Усадьба Лолесов уже была совсем близко, и Глория, поднявшись на невысокий холм, придержала лошадь, разглядывая окрестности.
      Чувствуя, как ее сердце переполняет любовь к своему дому и гордость, что все это принадлежит ей, Глория глубоко вздохнула и задержала дыхание, борясь с подступающими слезами. Неужели она может все это потерять? Огромную двухэтажную усадьбу, просторный двор, конюшни, пастбища, скот? И даже семейное кладбище?
      Глория зажмурила глаза и тряхнула головой, пытаясь отогнать представшие перед ней картины. Вот она в объятиях Райли, ее дом в долине у ее ног, лица сестер, когда они клялись отомстить за смерть родителей. Все эти мысли уже терзали ее и раньше. И сейчас она лишь успокаивает себя, убеждает, что все будет так, как прежде, до того, как случилось то, что случилось. Они занимались любовью. Кто дал ей право на это? Да еще с Райли Торном. Но это случилось, и здесь уже ничего нельзя изменить. Слишком поздно. Она стала женщиной. И чему тут удивляться, если теперь у нее в голове такая каша.
      Это случилось. Но Глория никак не могла поверить, сколько ни думала об этом, даже когда спускалась с холма верхом на лошади, машинально здоровалась со встречными, кивала, отвечая на приветствия. Слезы капали с ее длинных ресниц и скатывались по щекам. Она предала свою семью. Она предала свой дом. Глория даже не могла себе вообразить, что может быть хуже этого. Она любит Торна – злейшего врага своего отца. Она опустила голову, изнемогая от острого, невыносимого чувства вины. Она недостойна носить имя Лолес.

      «Вот уже два дня, как малышка Глория слегла в постель, – размышляла Бидди. Она накинула шаль, стянула ее узлом на животе и направилась к дверям. – Ну все, хватит». С трудом спустившись по деревянным ступеням, она вышла на веранду и оглядела бурый от пыли двор. Никаких признаков Смайли Рэнкина.
      Ну почему, когда кто-нибудь очень нужен, его никогда нельзя найти? В любое другое время – пожалуйста. А сейчас его нет и нет, вот досада. Бидди поджала губы и откинула с лица растрепанные ветром седые волосы. Может, он у себя в конторе? Ковыляя в направлении домика, где жили рабочие, Бидди раздумывала над тем, что творится с ее девочкой. «Бедняжка Глория, и зачем она потащилась к этим Торнам? А они набросились на нее всей сворой. Господь милосердный, да она уже столько слез выплакала, а все плачет и плачет. Так можно и жизни лишиться, шутка ли». С этими невеселыми мыслями няня подошла к двери в кабинет управляющего.
      Распахнув дверь, Бидди сразу увидела Смайли. Он сидел, склонившись за столом, держа в руке какой-то страшный на вид инструмент, и трудился над куском кожи. Когда Бидди вошла, он поднял голову. Толстуха, хотя и не подала виду, с явным удовольствием наблюдала за тем, как при ее появлении Рэнкин вспыхнул и вскочил, бросив свою работу. Он выжидающе уставился на Бидди. Сгорая от смущения, бедняга неловко пригладил рукой остатки волос и, запинаясь, пробормотал:
      – Мисс Бидди, очень рад видеть вас, мэм.
      Старая ирландка несколько жеманно прижала руку к сердцу и заговорила:
      – Мистер Рэнкин, простите, что помешала вам. Но у меня чрезвычайно важное дело, которое мне бы хотелось обсудить с вами.
      – Я весь в вашем распоряжении. – С этими словами Смайли стремительно бросился в другой конец комнаты, стукнувшись по дороге о край стола. Морщась от боли, он схватил стул, сбросил с него стопки бумаг и несколько уздечек, придвинув к столу, и пригласил Бидди садиться. – Не желаете ли немного передохнуть, мэм?
      Как знатная леди в бальном зале, Бидди чинно кивнула, принимая приглашение, и деликатно присела на краешек стула. Аккуратно расправив складки юбки, она сложила свои пухлые руки на коленях, дожидаясь, пока мистер Рэдкин усядется за стол, чтобы выслушать ее. Когда управляющий сел и повернулся к ней, Бидди глубоко вздохнула и перешла к делу:
      – Я пришла поговорить с вами о моей девочке, о Глории Лолес. Только она на самом деле вовсе не Глория, как мы с вами оба знаем. И не Лолес.
      Смайли нахмурился и с озабоченным видом почесал подбородок:
      – Что ж, вы сразу берете быка за рога, мисс Бидди.
      – Да. Боюсь, все складывается так, что нам, похоже, больше не удастся скрывать правду.
      Рэнкин покачал головой.
      – Вы правы. Я знал, что рано или поздно это произойдет. Было у меня дурное предчувствие, когда сынок Задиры Макгинти явился сюда с пакетом от мисс Джейси. – Управляющий сурово поджал губы и нахмурил кустистые брови. – Вы мне не расскажете, что он там привез?
      Бидди вздохнула.
      – Представьте себе, это были письма настоящей матери Глории и ее дневник. Какой-то мексиканский джентльмен…
      – Дневник настоящей матери Глории? – Смайли разинул рот от удивления.
      Бидди кивнула.
      – Да. Один мексиканец из Аризоны держал у себя ее бумаги все эти годы. Мальчишка Макгинти сказал, Джей-Си просил его сохранить их. Мексиканец передал бумаги Джейси. Значит, или он сказал ей правду, или девочка догадалась сама. Но Джейси и словом не обмолвилась Глории о том, что это за бумаги и откуда. А я аж в обморок упала, как увидела на письме подпись Лауры Паркер.
      – Так вы и тогда ничего не рассказали Глории? – Бидди сердито поджала губы:
      – Я же сказала, что упала в обморок. А только я пришла в себя, как Глория вбила себе в голову отправиться к Торнам. А уж как она вернулась, так все сидит в своей комнате и плачет. И ни с кем не желает разговаривать. Так когда же мне было ей все рассказать?
      Смайли замолчал, глядя в сторону и обдумывая эту информацию, потом снова уставился на Бидди и изрек:
      – Вы правы. Вам действительно не представился случай это сделать. – Внезапно Рэнкин щелкнул пальцами, как будто ему в голову пришла какая-то свежая мысль. – Постойте-ка. Джейси хотела, чтобы Глория сама догадалась обо всем. Вот вам и ответ. Пусть так и будет.
      – Вы так думаете? Оставить все как есть, чтоб она сама догадалась? И чего же в этом хорошего?
      – Вы сами рассудите, мисс Бидди, если вы ей скажете, кто такая эта Лаура Паркер, а потом признаетесь, что вам уже давно известно о том, что она Лолесам вовсе не родня, как, вы думаете, она к этому отнесется? И что подумает о нас с вами?
      Бидди закусила губу и с сомнением взглянула на Смайли.
      – Вы правы, она наверняка возненавидит нас. Но это все равно произойдет, если она сама догадается… Так какая разница, от кого она об этом узнает?
      Смайли обескураженно поскреб ногтями небритый подбородок.
      – Да, что-то в этом есть. Так вы хотите, чтобы я помог вам все ей рассказать? Я готов.
      Бидди добродушно усмехнулась, глядя на Рэнкина. По виноватому выражению его лица можно было сразу догадаться – управляющий искренне надеется, что его предложение будет отвергнуто.
      – Вы очень добры, но не стоит. Я ведь нянчила девочек с самого рождения. Я об этом сама позабочусь. – Толстуха опустила глаза и застенчиво сняла несуществующую соринку с юбки. – И все же спасибо, что выслушали меня. Я прямо не знала, что и делать. После того как умер Старый Пит, вы единственный, кто знает правду.
      Смайли смущенно прочистил горло и улыбнулся:
      – Я рад, что вы пришли ко мне. Вы ведь знаете, я люблю эту девочку, как будто она – моя родная кровь. Я и к двум другим так же отношусь… и ко всем остальным в усадьбе. И всегда так было.
      Прежде чем Бидди успела что-то на это ответить, отворилась дверь, соединявшая контору с домиком рабочих, и появился Хэнк Томпсон. Увидев Бидди, он остановился, но Смайли сделал ему знак, чтобы он заходил.
      Пока мужчины обсуждали кое-какие дела на ранчо, Бидди достала из кармана юбки носовой платок. «Визит Хэнка пришелся очень кстати, – подумала она, утирая неожиданно выступившие слезы, навеянные словами Смайли. – Еще не хватало тут расплакаться. Ведь это меня имел в виду мистер Рэнкин, намекая на всех остальных в усадьбе. Значит, я тоже ему дорога, как и девочки Лолес. Ах, почему мы никогда прежде не говорили об этом? Сколько же лет мы потеряли!»
      Бидди вытерла глаза и убрала платок в карман. Хэнк продолжал что-то говорить Смайли, а тот кивал в ответ. Наконец Томпсон попрощался и ушел. Едва он закрыл за собой дверь, Рэнкин встревоженно взглянул на свою гостью:
      – С вами все в порядке, Бидди? Вы плачете?
      Няня уселась поудобнее, откинувшись на спинку стула. Он назвал ее Бидди. Не мисс Бидди и не мисс Дженсен. А просто Бидди. Она подумает об этом потом. Сейчас есть вопросы поважнее.
      – Я не плачу, – тихо повторила она. – В моем возрасте уже не плачут. Просто… мне кое-что пришло в голову, но, правда, слишком поздно, Смайли. – Назвав Рэнкина по имени, Бидди покраснела. Глаза управляющего вспыхнули, и старая ирландка поспешила уйти от опасной темы. – Я не знаю, что произойдет, если Глория, не ровен час, вдруг сама придет к мысли, что вся ее жизнь была сплошной ложью. Она ведь может догадаться в любой момент. Например, ночью. Или там, на холме, где похоронены те, кого она считает своими родителями. И некому будет утешить ее и успокоить. Что же делать? Когда Глория узнает, что она не Лолес, со своей дьявольской гордостью она может возненавидеть нас всех.
      Огонек в темных глазах Смайли погас.
      – Может, и возненавидит, но ненадолго, пока хорошенько все не обдумает. Поверьте мне, эта ее знаменитая гордость сослужит ей неплохую службу. Она должна признать, что все время, пока она росла, Джей-Си и Катрин не делали никаких различий между ней и Ханной или Джейси. Значит, она, по сути, такая же Лолес, как и они, хотя в ней и течет чужая кровь.
      Но слова Рэнкина не убедили Бидди.
      – Хотела бы я быть так же уверенна, как вы, Смайли, – сказала она, качая головой. На этот раз имя управляющего гораздо легче сошло с ее губ. – Вы ведь не видели ее после того, как она вернулась от Торнов. Она уже два дня не выходит из комнаты, плачет и зовет мать. И еще, ее снова мучают ночные кошмары, все из-за тех убийц. Боюсь, это сведет меня в могилу. А если она узнает, что ей надо оплакивать двух матерей вместо одной? Что тогда с ней станется?
      Неожиданно Смайли грохнул кулаком по столу, и Бидди подскочила от испуга.
      – Черт бы побрал этих Торнов, извините за выражение! – рявкнул он в сердцах. – Будь моя воля, я бы им всем как следует всыпал. За исключением миссис Торн. Она хорошая женщина. – Бидди улыбнулась:
      – Рада слышать, что вы решили ее пощадить. Но хочу, чтобы вы знали, я надумала снова послать за Райли.
      Рэнкин недоверчиво прищурился:
      – А вы уверены, что стоит? Тут без него было так хорошо.
      – Х-мм, может, на конюшне да на дворе и было хорошо, а вот в доме совсем наоборот, скажу я вам. – И Бидди многозначительно кивнула в сторону усадьбы.
      Смайли нерешительно пожевал губами, глядя на нее. Толстуха широко улыбнулась, и Рэнкин сокрушенно развел руками.
      – Что ж, как скажете. Вам виднее, что будет лучше для нашей малышки. Посылайте за Райли Торном, раз уж так надо. Но имейте в виду, раз Бен и Луиза знают правду, Райли тоже может все знать. Я не верю, что он или его мать попытаются использовать это против девочки, но за Бена я не поручусь. Уж очень он хочет добраться до нашей земли. А если он до нее доберется, мы все потеряем.
      Бидди помрачнела. Слова Рэнкина задели ее за живое.
      – Я и сама боюсь, что так выйдет. Мы тогда лишимся своего единственного дома. – Старуха поджала губы и покачала головой, поднимаясь на ноги. – Ох, я и не думала, что все так плохо, пока не пришла сюда. Но теперь я вижу, нам одним с этим не справиться. И кто бы мог подумать, что на хрупкие плечи Глории столько всего обрушится?
      Смайли встал, провожая гостью.
      – И что вы собираетесь делать?
      Бидди тяжело вздохнула и пожала плечами.
      – Расскажу ей все как есть. Это будет лучше всего. Но для начала завтра утром я отправлюсь к Торнам. Хочу услышать от Луизы, что там случилось с Глорией. Может, я ее уговорю приехать сюда со мной. Все-таки она была подругой Катрин. Вдвоем нам легче будет все объяснить девочке.
      – Думаете, это будет правильно? – Голос Смайли понизился до шепота.
      Бидди сурово нахмурилась:
      – Может, и нет. Но, видит Бог, все эти годы только дружба между Катрин и Луизой сдерживала Джей-Си и Бена, а то бы они непременно поубивали друг друга. Мужчины готовы перерезать друг другу глотку из-за жалкого клочка земли.
      Бидди замолчала, ожидая, что Смайли начнет спорить с ней или согласится, но управляющий не произнес ни слова. Няня опустила голову и неуверенно добавила:
      – Я просто надеюсь, что эти дети любят друг друга настолько сильно, что справятся со всем, что им еще предстоит. Потому что правда может разрушить жизнь каждого из нас, не только Глории.
 
      Сидя верхом на жеребце, Райли окинул взглядом неровную гряду холмов, покрытую бурой травой и простиравшуюся на мили вперед. Прошло три дня, три холодных ноябрьских дня, с тех пор как они с Глорией встретились здесь и были близки. Он не успел разобраться в своих мыслях и чувствах, потому что все это время ему пришлось разбираться со скотом, отделяя коров Лолесов от коров Торнов, выдерживая при этом ожесточенные бои с отцом и братьями.
      Заметив, что Прайд нетерпеливо перебирает ногами, Райли выпрямился в седле и обернулся на приближающийся звук копыт. Это оказался Генри. Его лошадь была вся в пене и тяжело дышала. Райли молча ждал, когда брат заговорит.
      Лицо Генри было покрыто потом и грязью.
      – Калеб и Зик нашли еще десять голов скота в том сухом овраге, – заговорил он, снимая шляпу и обмахиваясь ею. – Это скот Лолесов. Да будь я проклят, Райли, мне еще никогда не доводилось так вкалывать для того, что бы вернуть скот человеку, которого я ненавижу! Если она хочет получить обратно своих бычков, пусть придет и заберет их сама.
      Райли тяжело вздохнул. Генри брюзжал не переставая со вчерашнего дня, с того самого момента, когда они отправились объезжать стада. Райли слишком устал, чтобы опять пререкаться с братом, поэтому предпочел реагировать только на факты.
      – Еще десять голов? Проклятие! Как это могло случиться?
      – А что ты хочешь? Коровам-то все равно, чья это земля, для них границ не существует. Они не способны отличить землю Лолесов от нашей. – Райли кивнул.
      – Это верно. Только, похоже, две недели назад у них это неплохо получалось. Тебе не приходило в голову, что кто-то нарочно отводит их сюда, чтобы доставить нам неприятности?
      Генри задумался и потянулся за флягой, привязанной к луке седла.
      – И кто бы это мог быть?
      Райли пожал плечами, пристально глядя на брата.
      – Я и сам пока не знаю.
      Генри понял намек. Он выпрямился в седле и презрительно прищурил глаза.
      – Знаешь, я, конечно, не ангел, и тебе известно, как я отношусь к Лолесам, но я не ворую скот, Райли.
      – А я и не говорил, что подозреваю тебя. Но я рад, что ты не делал этого.
      Генри окинул Райли долгим взглядом, прежде чем отвинтить крышку и поднести флягу к губам. Наблюдая за братом, Райли вдруг увидел перед собой худенького мальчишку, который вечно осложнял жизнь себе и другим, и невольно улыбнулся. У него не раз возникало желание поучить младшего брата уму-разуму, и все-таки он любил этого маленького стервеца. Вот чертенок.
      Скоро его брат женится на девушке, которую любит. Слава Богу, хоть это далось ему легко. Влюбился, теперь женится, и все вокруг будут счастливы. Райли задумался о Глории и о нелегкой истории их любви. Сейчас их недавняя встреча казалась ему нереальной. Райли тяжело вздохнул. Не стоит думать об этом.
      – Если ты уже закончил работу и отдыхаешь, пока остальные заняты делом, так покажи мне, где эти коровы, – попросил он брата.
      – Это я-то отдыхаю? Это ты сидишь тут как король и посматриваешь, как мы там вкалываем. Какого черта? Чем ты, интересно, сам занимался все утро?
      Несмотря на свой гневный выпад, Генри повернул лошадь и поехал вперед, показывая брату дорогу. Райли ехал следом за кипящим от возмущения парнем, весело ухмыляясь у него за спиной.
      Следующие несколько часов Райли помогал отцу и братьям отделять скот Лолесов от их собственного. Он спорил с ними два дня, прежде чем удалось уговорить свое семейство прийти сюда и начать работу. Все Торны были абсолютно согласны с Генри: если Глории это нужно, пускай занимается сама своими коровами. Но Райли сумел убедить отца, что, если Торнов сочтут ворами – а именно этого кто-то упорно добивается, перегоняя к ним скот Лолесов, – им будет чертовски трудно осуществить свою мечту – вернуть себе некогда принадлежавшие им земли. Одно дело – война за земли, и совсем другое – кража скота. Это ясно любому фермеру в округе. Зачем же восстанавливать против себя соседей!
      Подъехав к фургону с полевой кухней где уже собрались старший Торн с сыновьями и несколько наемников, Райли спешился и привязал коня, оставив достаточно длинный повод, чтобы Прайд смог беспрепятственно пощипать траву и напиться из небольшого ручья. Молодой Торн прибыл последним к раздаче еды и сейчас направлялся к фургону, с удовольствием предвкушая предстоящий обед. До его ушей доносились стук ложек о жестяные миски, громкие застольные разговоры, чей-то смех. И вдруг в этом шуме раздался голос Эйбела Джастиса.
      Его слова заставили Райли оцепенеть от ужаса. Он замер на месте, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.
      – Ну, мистер Торн, – говорил Джастис. – Я, конечно, не из тех, кто верит слухам, но поговаривают, что мисс Глория вовсе не из Лолесов будет. Якобы ее настоящее семейство порешил тот мексиканский головорез, который ушел потом в банду к Лолесу. Я слыхал, он бросил ее там же на дороге, совсем кроху. Она бы непременно померла, если бы Джей-Си Лолес не подобрал ее и не принес в дом. Он воспитал малышку как родную дочь. Вот это по-христиански, я так скажу.
      – Что за чертовщина? – Это был голос семнадцатилетнего Джона. – Так мисс Глория даже и не Лолес вовсе?
      В следующий миг к старшему брату присоединился Зик:
      – Да что за фигню ты гонишь!
      – Ну хватит! – раздался властный окрик Бена Торна. – Вы, двое, попридержите языки.
      На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь отдаленным ржанием лошадей да мычанием коров. Потом вновь заговорил Бен:
      – И где ты это слышал, Джастис?
      – Да так, ходят разные слухи. А что, думаете, это правда? – Ничем не обнаруживая своего присутствия, Райли ждал, что ответит отец. Он прямо видел возбужденные лица братьев и читал мысли, роящиеся в их головах. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Бен Торн заговорил:
      – Да кто его знает, правда это или нет.
      Райли облегченно вздохнул. Его отцу была хорошо известна настоящая история Глории, и все же он решил сохранить ее в тайне. Возможно, он поступил так потому, что Эйбел Джастис был чужаком, которому он не доверял. Но как бы там ни было, Райли был рад, что отец решил утаить правду.
      Джастис снова заговорил, и Райли внимательно прислушался.
      – Не поймите меня превратно, сэр, я вовсе не желаю девушке ничего дурного. Она настоящая красотка, эта малышка, и в Бога верует, как и я сам. Ей ведь здорово досталось. Я так думаю, это страсть как тяжко – остаться сиротой, да еще дважды. А теперь она одна-одинешенька на этом огромном ранчо. Вот это неправильно.
      После небольшой паузы, прерываемой лишь стуком ложек, раздался голос Бена Торна:
      – Да. Неправильно.
      Райли почувствовал, как по спине его струится пот, несмотря на то, что день выдался довольно холодный. Эйбел Джастис откровенно провоцировал Бена, пытаясь разжечь в нем дремавшую ненависть. Первой мыслью Райли было вмешаться, но потом он счел за лучшее оставаться в своем укрытии, чтобы послушать, как дальше будут развиваться события. Если Эйбел говорит правду и он действительно где-то слышал, как болтали о Глории, необходимо выяснить, что еще известно этому человеку. Тогда Райли следует во что бы то ни стало первым поговорить с Глорией, пока она не узнала свою историю от кого-то другого. Того, кто явится к ней, чтобы отобрать у нее землю.
      И тут Райли услышал, как Эйбел заявил:
      – Честно говоря, странно, как это ей удается… не так уж много у нее там людей, и никаких прав на эту землю нет…
      – Да с каких это пор здесь действуют законы? – заговорил девятнадцатилетний Калеб. – Что тебе удалось захватить силой, то и твое. Так здесь всегда живут. Разве не так, па? – Мальчишка высказал то, о чем остальные думали, но не осмеливались произнести вслух.
      «Да заткнись же ты, Калеб», – в отчаянии подумал Райли.
      – Так и есть, – согласился Бен. Джастис тут же вмешался:
      – Я думаю, ты прав, парень. Все решает сила. Нужно брать то, что можно взять, я так считаю.
      «Проклятие. Судя по тишине, воцарившейся в фургоне, Джастис бросил семена в благодатную почву. Все семейство Торн сейчас напряженно раздумывает о войне за землю. И не так-то просто будет справиться с ними теперь. Откуда же все-таки Джастису удалось узнать тайну рождения Глории? А может быть, этот мерзавец подслушал их с матерью разговор? – Райли попытался вспомнить, как все происходило, и покачал головой. – Нет, Джастиса и Брауна не было на ранчо в тот день. Они уезжали вместе с Генри».
      Отбросив эту версию, Райли задумался, кто еще мог знать о тайне удочерения. Бидди сразу отпадала. Смайли Рэнкин? Он работал на старого Лолеса с того дня, как вообще появилось это ранчо. Он должен знать правду. Но он слишком предан этой семье. И потом, они с Бидди молчали почти двадцать лет, с чего бы это им вдруг взять и выболтать все незнакомцу?
      Знали сам Лолес и Катрин, да еще Старый Пит. Но все они мертвы. Эта мысль заставила Райли похолодеть. Значит, остается только он сам и его родители. А теперь еще его братья и другие рабочие. Черт бы побрал этого Джастиса! И по-прежнему неясно, кто убил Лолеса и его жену и зачем.
      Вдруг со стороны фургона раздался еще один голос. Он принадлежал Картеру Брауну.
      – Послушайте-ка, мистер Торн, ведь у вас пятеро взрослых крепких сыновей, и все они преданы вам, готовы горы для вас свернуть. А у мисс Глории, хоть она и вправду милашка, нет никого, кроме горсточки каких-то бродяг да стариков. Мне кажется, вам нетрудно было бы повернуть дело к своей выгоде, если бы вы только захотели. – У Райли перехватило дыхание.
      – Если бы я захотел, – ответил Бен Торн. Мать всегда говорила Райли, что он такой же скрытный, как его отец. «Мне вечно приходится все клещами вытягивать из вас обоих», – жаловалась она. И сейчас, стоя в своем укрытии позади фургона, Райли благословил небеса за то, что его отец обладает таким характером. Полагая, что услышал достаточно, он хотел уже влезть в фургон, чтобы присоединиться к остальным, но тут его внимание привлек другой звук. К ним приближалась какая-то повозка.
      Все, кто только что сидел в походной кухне, высыпали из фургона и удивленно уставились на Райли. Ему оставалось только принять независимый вид. И все-таки он не удержался и смерил недобрым взглядом Джастиса и Брауна, которые тут же опустили глаза. Но в следующий миг внимание всех присутствующих уже было приковано к повозке. Райли сразу узнал ее. Это был фургон Лолесов, а управляла им Бидди собственной персоной. У Райли потемнело в глазах. Это дурной знак. Наверное, что-то случилось. Увидев знакомые лица и мычащее стадо вокруг, Бидди натянула вожжи и остановилась поодаль, подняв тучу пыли. Она не стала слезать с козел, просто сидела и ждала.
      – Я пойду поговорю с ней, – сказал Райли, обращаясь к отцу.
      Бен поморщился в ответ.
      – Наверное, так будет лучше.
      Райли обменялся взглядами с отцом и направился к лошади. Все остальные молча ждали, обступив походную кухню. Вскочив на Прайда и сразу взяв в галоп, Райли, сопровождаемый тяжелыми взглядами обитателей ранчо Торнов, быстро помчался к фургону. Глядя на хмурое лицо Бидди, он поздоровался и натянул поводья, останавливая жеребца.
      – Что привело вас сюда, Бидди?
      – Ох, Райли, как хорошо, что я тебя нашла. – Разглядывая топчущихся неподалеку коров, она прищурилась и спросила: – Я смотрю, тут много скота с тавром Лолесов?
      – Да, – ответил Райли. – Кто-то хочет выставить нас ворами. Мы как раз собирались отвести этих коров к вам.
      Бидди окинула его внимательным взглядом и кивнула:
      – Дай Бог, чтобы вы управились до того, как мистер Рэнкин сам отправится на их поиски.
      – Я приму это во внимание, мэм. – Райли прикоснулся к шляпе. – Только не говорите мне, что вы проделали весь этот долгий путь исключительно ради того, чтобы предупредить меня о появлении вашего управляющего.
      Бидди покорно кивнула головой.
      – Ты прав. Я приехала не за этим. – Она в отчаянии всплеснула руками. – Ох, Райли, все дело в Глории. Она совсем плоха, и я не знаю, что мне делать.
      Райли тяжело вздохнул, подумав, что ему слишком хорошо известно, что происходит с Глорией. Он покачал головой и взглянул на Бидди.
      – Подождите здесь. Я пойду скажу отцу, что уезжаю. Я поеду к ней. Вам не обязательно оставаться в этом фургоне, потому что я…
      – Не беспокойся обо мне. Я хочу заодно навестить твою мать. – Бидди помолчала, испытующе глядя на Райли, потом вздохнула, как будто приняла какое-то важное решение, и выпалила: – Есть еще кое-что. Я не знаю даже, как лучше об этом сказать, но Глория на самом деле…
      – Не Лолес. Я знаю, кто ее настоящие родители. Мама рассказала мне об этом на днях.
      Бидди облегченно вздохнула и прижала пухлую руку к груди.
      – Слава Богу, ты все знаешь. Так гораздо проще. Поезжай, Райли. Я заберу твою мать, и мы отправимся следом.
      – Хорошо, но зачем вам моя мама? Я справлюсь сам.
      – Ты не понимаешь. После того как ты уехал, Глория получила пакет от Джейси. Там были письма Лауры Паркер и ее дневники.
      – Лаура Паркер? – удивленно воскликнул Райли. – Разве это не…
      – Да, это ее настоящая мать. Только Глория еще пока об этом не подозревает. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. А теперь уж и не знаю. – Бидди сокрушенно покачала головой. – И еще, Джейси предупредила Глорию – да и Ханна тоже написала об этом, – что кто-то нанял людей, чтобы выследить наших девочек и, возможно, убить. Стоит мне подумать об этом, как прямо кровь стынет в жилах. Я знаю, что прошу тебя залезть голыми руками в осиное гнездо, но, пожалуйста, присмотри за моей малышкой.
      Райли, нахмурившись, оглядывал бурые холмы, простиравшиеся на много миль вокруг, как будто со своего места мог разглядеть усадьбу Лолесов.
      – Хорошо, – коротко кивнул он. – Поезжайте к маме, но не спешите возвращаться обратно. Дайте мне немного времени, чтобы побыть вдвоем с Глорией.
      Бидди подняла брови, и ему показалось, что она заглянула ему в самую душу. Его сердце глухо заколотилось, а ладони в кожаных перчатках для верховой езды сразу вспотели. Старуха сурово нахмурилась и подозрительно прищурила глаза.
      – Побыть вдвоем с Глорией? Так вот почему она плачет. – Райли опустил глаза, уставясь на луку седла.
      – Да, мэм.
      – Райли Торн, как тебе не стыдно!
      Чувствуя, как пылают его щеки, но не желая признать, что он и в самом деле краснеет, Райли смело взглянул на няню:
      – Вы и правда очень удивились, Бидди? – Толстуха сурово поджала губы и покачала головой:
      – Мне бы следовало, но я не удивляюсь. Ну что ж, разбирайтесь там между собой. Поезжай. В конце концов, это тебя она хочет видеть. А вовсе не нас. – Старая ирландка тяжело вздохнула. – Даже разговаривать с нами не хочет.
      Райли все понял. Он улыбнулся этой удивительной бесстрашной женщине – няне Глории.
      – Мне кажется, я люблю вас, Бидди Дженсен. Только не говорите об этом мистеру Рэнкину, а то он вызовет меня на дуэль.
      Польщенная, Бидди отмахнулась от него и проворчала:
      – Ладно, ступай себе, парень. Мистер Рэнкин, скажешь тоже! Ты бы лучше побеспокоился о бедняжке Глории.
 
      В доме было на редкость тихо. Длинные вечерние тени ложились на пол, образуя причудливые узоры. В спальню Глории, неслышно ступая на мягких кошачьих лапах, прокралась темнота и затаилась в углах комнаты. Наблюдая медленный танец пылинок в редких лучах закатного солнца, Глория тяжело вздохнула и приложила руку к пылающему лбу. Уютно устроившись на своей постели, подогнув ноги по-турецки, она вновь стала разглядывать старые письма и дневник. Вот уже несколько дней она читает и перечитывает эти пожелтевшие страницы и все равно не понимает, зачем Джейси прислала их ей.
      Глория стиснула зубы, потерла сухие воспаленные глаза и снова обратилась к истории жизни Лауры Паркер. Зачем сестра прислала ей письма этой женщины? Глория слишком устала, чтобы думать сейчас об этом. Сложив руки на коленях, она перевела взгляд на открытую дверь спальни и нахмурилась. Неужели Бидди еще не вернулась? И почему она с такой поспешностью сорвалась и уехала? И еще это ее странное предупреждение: «Читай эти письма, пока сама все не поймешь».
      Глория сокрушенно покачала головой и вдруг задумалась – как точно сказала Бидди? Сердце ее учащенно забилось. Она как будто снова услышала слова няни: «Читай эти письма, пока сама все не поймешь, Глория Би». «Пока сама не поймешь»? Значит, для Бидди они не представляют тайны? Глория дотронулась до старой потертой тетради – дневника Лауры Паркер. Внезапно ей захотелось зашвырнуть тетрадь в дальний угол комнаты, но Глория сдержалась. Потому что потом пришлось бы поднимать дневник, а это все равно что дотронуться до свернувшейся в клубок змеи.
      Она взяла собственные записи, куда вносила все имена, даты и места событий, упоминаемые молодой женщиной почти двадцать лет назад. «Почти двадцать лет назад? – Глория резко подняла голову и уставилась невидящим взглядом на свое отражение в зеркале рядом с туалетным столиком. – Почти двадцать лет назад означает в 1854 году. Именно в этом году я и родилась».
      Глория осторожно взяла в руки дневник. Ее сотрясала дрожь. Медленно листая одну за другой ломкие страницы, она нашла то место, где Сет Паркер записал дату рождения… – к горлу Глории подступил комок – своей дочери. Глория заставила себя снова прочитать старую запись, хотя уже знала, что ей предстоит увидеть: «9 мая 1854 года».
      Не желая признавать очевидное, Глория сердито захлопнула тетрадь. Дата бросилась ей в глаза, еще когда она в первый раз взяла в руки дневник. Дочь Паркеров родилась 9 мая. Это день рождения самой Глории. Значит, дочка Паркеров одного с ней возраста. И что дальше? Глория выжидающе уставилась на противоположную стену. Ответ пришел к ней вдруг и сразу. Как будто ее сознание раздвоилось, и та, вторая, Глория склонилась над ней и прошептала: «И они назвали ребенка Беатрис».
      Губы Глории задрожали. Она закрыла глаза. По ее щекам текли слезы. Она едва сдержала крик, рвущийся из ее сердца. Все очень просто, правда? Действительно, как она сразу не поняла. Наверное, не хотела понимать. Так вот почему Джейси послала ей письма Лауры Паркер без всяких объяснений. Вот почему Бидди упала в обморок, когда увидела подпись на бумаге. Джейси знала, кто такая Лаура Паркер. И Бидди – тоже. Да и Глория, похоже, тоже теперь знает.
      Внизу открылась и хлопнула дверь. Вроде бы дверь на кухню. Значит, Бидди наконец вернулась. На лестнице послышались тихие шаги. С залитым слезами лицом Глория медленно повернулась к открытой двери и теперь обреченно ждала, когда в дверном проеме покажется ее няня.
      Она уже знала, о чем следует спросить Бидди: «Что же стало с Беатрис Паркер, когда она выросла?»

      Но вместо Бидди в комнату вошел Райли Торн. Глория вскинула голову и посмотрела на него. Райли молча застыл на пороге. Стоило ему появиться, как в воздухе сразу запахло лошадьми, кожей, степными просторами и свежим ветром. Райли принес с собой дуновение самой жизни. Высокий и сильный, в длинном дорожном плаще, он казался сейчас еще выше. Окинув взглядом разбросанные на кровати письма, Райли сощурил глаза и, по-прежнему не говоря ни слова, неподвижно уставился на Глорию.
      Глория сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Потом с шумом выдохнула воздух и произнесла:
      – Ты все знаешь, да? Ты знаешь, что я… – она протянула ему потрепанную тетрадь, – тот самый ребенок. Скажи мне об этом. Скажи, что я на самом деле Беатрис Паркер, а не Глория Лолес. Я хочу, чтобы ты сказал мне об этом сейчас.
      Все так же стоя на пороге, сохраняя серьезный и торжественный вид, какой бывает у стрелка, прежде чем он спустит курок, Райли подтвердил:
      – Ты – Беатрис Паркер. – Сердце Глории болезненно замерло, кровь отлила от лица. Она закрыла глаза и откинулась на подушки, хватая воздух ртом. Мир вокруг утратил все краски, исчез, и в этом океане пустоты остался лишь один спасительный островок – ее кровать. – Но ты еще и Глория Лолес.
      Глория открыла глаза и взглянула на Райли.
      – Нет никакой Глории Лолес. И никогда не было. Она была надменной и заносчивой, но вся ее гордость лопнула как мыльный пузырь. Потому что сама Глория была просто выдумкой. А она еще задирала нос и думала, что она лучше других, потому что она Лолес.
      Райли покачал головой, не соглашаясь с девушкой.
      – То, что в твоих жилах не течет кровь Лолесов, никакие может унизить тебя, Глория. В конце концов, Лолесы – не члены королевской семьи. Они самые обыкновенные люди, хотя никогда не желали в этом признаться.
      Глория склонила голову набок, обдумывая слова Райли.
      – Ты не любишь Лолесов, да? – Торн пожал плечами:
      – Кого-то из них больше, кого-то меньше.
      В душе Глории нарастала паника, ведь сейчас она готова была предать все, что знала, во что верила, себя, свою семью, весь мир, и она заговорила, желая причинить себе боль:
      – Но ведь я… не Лолес. Наверное, теперь ты станешь относиться ко мне лучше.
      Райли сделал движение, как будто собирался встать и уйти.
      – Для меня это не имеет значения, Глория. И я не позволю тебе унижать меня.
      – Подожди, пожалуйста. – Глория вытянула руку, пытаясь его удержать. Ей казалось, что воздух вокруг превратился в дрожащее марево, что все в ее комнате стало тонким как бумага, непрочным как паутина, и стоит Райли сделать шаг, и она сама вместе со всем, что ее окружает, разобьется на куски, словно тонкий китайский фарфор. Ведь вся ее привычная жизнь уже обратилась в осколки, и их никогда, никогда не склеить заново.
      Глория прижала руку ко рту и закрыла глаза. Отвратительный ком в горле мешал ей дышать. Плечи ее дрожали, а в груди бушевало пламя. Но прежде чем она успела зарыдать в голос, Райли быстро шагнул к ней, сел рядом и обнял. Глория обхватила его руками, прижалась к груди, чувствуя под щекой мягкую ткань рубашки и слыша, как колотится его сердце. «Если Райли сейчас разомкнет объятия, я умру», – отрешенно подумала она.
      Но вдруг так же внезапно она поняла, что не может выносить этой близости. Райли, полный жизни и сил, сидел рядом с ней, и это было невозможно выдержать. Глория резко высвободилась из его рук и вскочила с кровати. С ужасом глядя на него, Глория попятилась, вытянув перед собой руки. Длинные спутанные волосы падали ей налицо, закрывая глаза. Она видела Торна как будто сквозь темную вуаль.
      – Нет! – вскрикнула Глория. – Не прикасайся ко мне.
      Райли сидел на кровати, глядя на Глорию. Потом он медленно поднял руку, снял шляпу и отбросил в сторону. Затем встал, все так же не отрывая взгляда от Глории, скинул дорожный плащ и отправил его вслед за шляпой. Туда же полетел и его пояс с оружием.
      Глория недоверчиво прищурилась:
      – Что ты делаешь?
      – Готовлюсь к битве.
      – Какой битве?
      – Которую ты хочешь начать, Глория. Я не имею никакого отношения к той лжи, какой тебя окружили. Мне тогда было всего шесть лет.
      – Но ты все знал. – Райли покачал головой.
      – Я узнал об этом несколько дней назад. Клянусь.
      – Кто тебе сказал?
      – Моя мать. Она была здесь в тот день, когда твой отец привез тебя.
      – Мой отец? Привез меня? – Райли кивнул.
      – Да. Он привез тебя с собой из Аризоны.
      – Но почему?
      – Я не знаю. Может, потому, что ты была беспомощным младенцем, и он пожалел тебя.
      Глория задумалась, пытаясь осмыслить то, что только что услышала. Человек, которого она привыкла считать своим отцом… Она попробовала испытать хоть какие-то чувства к нему – и не смогла. Только не сейчас.
      – Что случилось с… теми людьми? – кивнула она на дневник. Сейчас тетрадь и вправду казалась ей свернувшейся в кольца змеей. – С Паркерами. С моими… родителями.
      Райли беспомощно развел руками и нервно пригладил волосы.
      – Я не тот, кто знает ответы на все твои вопросы, Глория. Тебе лучше поговорить об этом с Бидди.
      – Скажи, что тебе известно.
      Глубоко вздохнув, Райли храбро встретил ее взгляд.
      – Кид Чапело убил их в ущелье Апачей. И бросил тебя умирать.
      Лицо Глории исказилось от внезапного приступа боли, и она прижала руку к сердцу.
      – Кид Чапело? Джейси сейчас в Мексике вместе с его сыном. И это его отец бросил меня умирать? Но папа… нет, он мне вовсе не папа… но он… спас меня? И привез сюда?
      Райли кивнул:
      – Это все, что я знаю. Тебя воспитали как одну из дочерей Лолесов.
      Глория беспомощно уронила руки.
      – А Ханна и Джейси знают? – Райли неуверенно пожал плечами.
      – Трудно сказать. Не знаю, много ли им известно и известно ли что-то вообще. Они тогда были слишком маленькими. Но думаю, скорее всего они ничего не помнят. Дети не в состоянии хранить тайну, они уже давно бы все выболтали, если бы знали. Я не уверен насчет Ханны, но раз Джейси прислала тебе все эти бумаги, она наверняка уже знает.
      Глория кивнула. Мягкий, тихий голос Райли подействовал на нее успокаивающе. Торн говорил о тайнах, связанных с ее рождением, так же спокойно, как если бы рассуждал о заготовке овса для лошадей. Это было даже забавно. Неожиданно мысли Глории приняли новое направление.
      – Где Бидди? Я хочу поговорить с ней. – Глория повернулась к двери, готовая отправиться на поиски няни.
      – Ее здесь нет.
      Глория замерла, ожидая продолжения.
      – Она у нас. С моей матерью.
      – Почему?
      Райли опять пожал плечами.
      – Я не знаю. Она приехала к нам, искала меня. Она очень переживала из-за тех бумаг, что прислала тебе Джейси. Может, она хотела, чтобы моя мать была здесь, когда ты обо всем узнаешь?
      – Но зачем?
      Райли раздраженно поморщился:
      – Да откуда, черт возьми, я могу это знать? Может, она думала, что это тебя убьет, что ты просто рассыплешься на части. – Глория вскинула голову, но промолчала. – Так ты собираешься это сделать? Я имею в виду – рассыпаться на части?
      Глория задумалась. Сейчас собственное тело и правда казалось ей чужим и незнакомым.
      – Нет. – Глория медленно покачала головой. – Сначала мне показалось, что так и случится. – Она кивнула на кровать. – Я была близка к этому минуту назад. Но теперь нет. Да и что бы это дало?
      Райли нахмурился:
      – Мне не нравится твое настроение, Глория. Ты говоришь, как будто… тебя здесь вовсе нет.
      Ощущая в душе лишь пустоту и холод, Глория прекрасно поняла, что имел в виду Райли, но вместо ответа лишь пожала плечами и устало произнесла:
      – Это глупо. Мне негде больше быть, кроме этого дома, Райли. – Она убрала с лица спутанные волосы и оглядела себя. – Это я. Кто еще это может быть? – «В самом деле, кто? Сложный вопрос». Глория вскинула голову. – Все в моей жизни было ложью, ведь так? Я всегда так гордилась своей семьей, тем, что я дочь самого Джей-Си Лолеса, известного на всю округу, и Катрин Уилтон-Хьюмс из Бостона, занимавшей видное место в тамошнем обществе. А на самом деле оказалось, что я всего лишь несчастная сирота, а мои покойные родители – никому не известные Лаура и Сет Паркер. Я о них никогда даже и не слышала. Знаю только, что они имели глупость позволить себя убить в каком-то Богом забытом захолустье под названием ущелье Апачей. О нем в своем дневнике упоминает Лаура – моя мать.
      – Не надо об этом, Глория.
      Ее душил гнев, казалось, что все вокруг ее предали. Глория подбоченилась.
      – Не надо – что? Мне нельзя сказать правду в первый раз за двадцать лет? Должно быть, все тут здорово позабавились, глядя, как я задираю нос, как меня переполняет гордость от того, что я Лолес, и…
      – Прекрати сейчас же! Я не желаю этого слышать. Твои близкие любили тебя.
      – Мои близкие? Которые? – Глория стиснула зубы. Лицо ее побелело от ярости, на лбу выступила испарина. Сжав кулаки, она набросилась на Райли: – Да я ведь никогда и не знала своих близких! – Райли схватил Глорию за запястья и держал, а она вопила и брыкалась, пытаясь его укусить. Увертываясь от ударов, Торн сохранял полнейшую невозмутимость и умудрялся крепко стоять на ногах, напоминая могучий дуб, которому не страшен самый свирепый ураган. Чем дольше Райли держал оборону, тем яростнее кидалась на него Глория, тем сильнее ей хотелось причинить ему боль, ударить, отомстить за то, что он все знает, за то, что беспокоится о ней, за то, что его лицо светится пониманием и сочувствием, наконец, за то, что он продолжает ее любить.
      Внезапно осознав это, Глория замерла, глядя на Райли широко раскрытыми глазами. Лицо Торна было искажено мукой, он тяжело дышал. Его темные глаза казались черными на бледном лице.
      – Как ты смеешь любить меня, Райли Торн? – с ненавистью выдохнула Глория. – Как ты смеешь?
      Немного ослабив хватку, Райли ответил:
      – Я и сам этому не рад, можешь мне поверить. И сейчас я бы дорого дал, чтобы это было не так, черт возьми.
      Глория выдернула руку, размахнулась и влепила Райли пощечину. Раздался неожиданно громкий звук, и Глория, оторопев, уставилась на Торна. На его щеке отпечаталось красное пятно – след от ее ладони.
      – Я бы тоже, – прошептала она.
      Райли сжал зубы, схватил Глорию за плечи и притянул к себе. Глория вдохнула запах конского пота, земли и мужского гнева и задержала дыхание.
      – Ты мне заплатишь за это, Глория Би Лолес. Вот увидишь.
      Сказав это, он отшвырнул ее в сторону, повернулся и вышел из комнаты. Глория бросилась за ним, пытаясь остановить, цепляясь за шерстяную ткань рубашки.
      – Не смей поворачиваться ко мне спиной! – Райли резко развернулся, вырываясь из ее рук.
      – Оставь меня, черт возьми, или я за себя не отвечаю! Я пришел сюда, потому что беспокоился о тебе, Глория. У меня не было других причин. Я не знал, как ты сможешь пережить все эти новости, и боялся за тебя. Но тебе не нужна моя помощь. И я тебе не нужен. Я всего лишь Торн. И потому недостаточно хорош для тебя. Когда же я наконец это усвою? Когда же я наконец смирюсь с тем, что Лолес ты или нет по крови, ты одна из них, такая же, как они, до мозга костей!
      Он взглянул на нее так, как будто сама мысль о ней была ему ненавистна.
      – Да, ты одна из них. Так что нечего жалеть себя. Тебе пришлось узнать не слишком приятные новости, и я тебе сочувствую. Но ты ничего не потеряла, Глория. Ничего. Тебя двадцать лет воспитывали в мысли, что ты Лолес, что ты избранная. Это поможет тебе выстоять. Ты справишься. Я тебе не нужен. Что же касается меня, – Райли ткнул себя пальцем в грудь, – я потерял все из-за любви к тебе. Абсолютно все. А теперь убирайся к черту, я не хочу тебя больше видеть.
      Райли повернулся и быстро зашагал к лестнице. Глория осталась на пороге своей комнаты, не в силах двинуться с места, не в состоянии даже его позвать. Она стояла и смотрела, какой уходит. Ее руки судорожно сжимались и разжимались. Глория даже не смогла бы сказать точно, дышит ли она. Звук хлопнувшей внизу двери вывел ее из оцепенения. Она должна остановить Райли, вернуть, не дать ему уйти. Без него она никогда не сможет почувствовать себя счастливой.
      – Райли! – закричала она, выскакивая в коридор. Крик, полный страдания и муки, рвался из глубины ее сердца. Добежав до лестницы, она кинулась вслед за Торном, но он уже был на веранде и шел, не оборачиваясь и не замедляя шага. – Райли! – кричала она, чувствуя, как по щекам ее бегут слезы.
      Но Торн не остановился.
      Глория в отчаянии рванулась за ним, протягивая в мольбе руки. Но Райли не обернулся. На ступенях крыльца ей удалось наконец его догнать. Она схватила его за руку и с силой повернула к себе. Упершись ладонями в грудь Райли, она толкнула его спиной к двери и теперь смотрела на него широко раскрытыми глазами.
      – Что, Глория? Что? Я слышал, как ты меня зовешь. Но теперь мне все равно. Слишком поздно. Я больше не могу. Я думал, что у меня получится, но я слабак. У меня нет сил, чтобы всю жизнь сражаться с Джей-Си Лолесом.
      С каждым сказанным им словом Глории казалось, что из нее капля за каплей уходит жизнь. Она должна заставить Райли понять, она должна все объяснить ему.
      – Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, Райли. Разве ты не видишь? Я люблю тебя. И всегда любила. Сейчас уже не важно, что я Лолес, а ты Торн. Ведь я вовсе не Лолес. Теперь мы можем быть вместе. Мы можем уехать отсюда, туда, где никто не знает…
      Райли схватил Глорию за запястья и больно сжал.
      – Ты понимаешь, что говоришь? Ты хотя бы слышишь себя? Значит, теперь я, выходит, хорош для тебя, потому что отныне ты уже не Лолес, великая и могучая? Что ж, позволь-ка мне кое-что тебе сказать, Глория, или Беатрис, или черт его знает, как там еще тебя зовут. Твои Лолесы ничего собой не представляют. Ничего. Джей-Си Лолес был полным ничтожеством. Вором и убийцей. Ни один порядочный человек не хотел бы иметь с ним никакого дела.
      Глория попыталась вырваться.
      – Прекрати, Райли!
      – Нет. Ты должна меня выслушать. Почему, ты думаешь, он поселился здесь, на этой безлюдной земле? У него не было выбора. Он был вынужден остаться здесь. А почему? Потому что ему некуда было больше податься. Ему грозила виселица за то, что он отбирал себе чужие земли, воровал скот и убивал. Он был негодяем, настоящим сукиным сыном. Если и было хоть что-то хорошее в его жизни, так это Катрин и твои сестры. Это замечательные, благородные, сильные и великодушные женщины, их проклятие только в том, что они Лолесы. Я думал, ты тоже такая же добрая, как они. Но теперь я вижу, что это не так. Ты жалеешь, что не одна из них, и думаешь, что теперь ты можешь унизиться до того, чтобы меня любить. Да будь все проклято, и ты в первую очередь.
      С этими словами Райли резко оттолкнул Глорию. Она отшатнулась к стене, с трудом удержавшись на ногах. Она смотрела на Райли не отрываясь, по лицу текли слезы, но Глория этого не замечала. Страшная боль терзала ее сердце.
      Райли с ненавистью посмотрел на нее, повернулся, распахнул дверь и шагнул за порог.
      Не в силах двинуться с места, не в силах открыть дверь и преодолеть те несколько шагов, что разделяли их с Райли, Глория продолжала стоять у стены. Она оставалась там и тогда, когда снаружи раздался крик Райли, скорее напоминавший рев раненого животного. Этот крик, казалось, вырвался из глубины сердца Торна. Она сидела и слушала, как хрипит и ругается ее возлюбленный, осыпая проклятиями ее и Бога, сотворившего этот уродливый мир.
      Глория не могла бы сказать, как долго простояла она у стены, уставясь на дверь застывшим взглядом в надежде, что Райли вернется. Он выбежал из дома без шляпы, плаща и оружия. Рано или поздно ему придется прийти сюда. Глория молилась, чтобы он вернулся, и в то же время страшилась этого. И ждала.
      Сумрак сгущался, в доме становилось все холоднее. В очаге не было огня, но она не могла заставить себя развести его. Часы на каминной полке размеренно тикали, беспощадно отсчитывая время.
      Глория продолжала смотреть на дверь. Что она наделала? Неужели она и правда сказала, что отныне может любить его и быть с ним вместе, потому что она больше не Лолес, ее жизнь кончена и теперь ей все равно, что с ней будет? Она попыталась точно вспомнить слова, которые произнесла, слова, которые Райли бросил ей в лицо. Закрыв глаза, Глория склонила голову, снова и снова вспоминая и проговаривая про себя то, что выкрикнула вслед Райли…
      Дверь распахнулась. Глория открыла глаза и вскинула голову. Багровые лучи заходящего солнца выхватили из темноты фигуру Райли. Его лицо было сумрачным. Он стоял на пороге, держась за медную ручку двери. Сердце Глории замерло. Вместе с Торном в дом ворвался холодный ветер. Райли, должно быть, совсем замерз, ведь на нем была одна лишь тонкая рубашка. Но он упрямо стоял на пороге. Высокий и широкоплечий, он заслонял собой почти весь дверной проем. Когда он заговорил, ей показалось, что его слова доносятся откуда-то из темноты.
      – Да поможет мне Бог, Глория. Мне бы следовало уйти отсюда. Но я не могу. Я готов принять твою любовь, какой бы она ни была. И что бы ни вынудило тебя быть вместе со мной.
      Глория зарыдала, протягивая к нему руки. Она не могла бы сказать, сама ли она шагнула к Райли, или он бросился к ней, но в следующий миг она уже была в его объятиях, а он прижимал ее к себе и успокаивал. Глория прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется сердце.
      – О Райли, прости меня. Я сама не знаю, что наговорила тебе…
      – Нет, Глория. – Райли взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Лицо его светилось нежностью. – Это ты прости меня. Тебе и так досталось сегодня. Тебе и без меня тяжело, а я пытался давить на тебя, подталкивать к решению. Словом, получил то, что заслужил. Сказал, что пришел помочь, а вместо этого заставил тебя страдать и теперь очень жалею. Сможешь ли ты простить меня?
      Райли, всегда такой сдержанный и немногословный, снова раскрывал перед ней свою душу. В первый раз в гневе, теперь – в раскаянии. «Как сильна должна быть его любовь и как трудно ему приходилось все эти годы, когда он вынужден был скрывать свои чувства», – подумала Глория. За это она будет любить его еще сильнее. Она обвила шею Райли руками и крепко прижалась к нему.
      – О Райли, мне не за что тебя прощать. Ты сказал правду. Это мне нужно просить у тебя прощения. Мне. Я виновата…
      – Нет, Глория. Ты ни в чем не виновата. Виноваты мы все, мы знали правду и скрывали ее, а теперь причинили тебе такую боль. А тебе не в чем себя винить.
      Подбородок Глории задрожал, глаза затуманились слезами.
      – Знаешь, мне так страшно, Райли. И обидно. Я даже не знаю теперь, кто я. Как же мне понять, что я испытываю?
      Райли крепче прижал ее к себе.
      – Я знаю, ты справишься с этим, потому что ты сильная. И что бы ты там о себе ни думала, для меня ничего не изменится. Я всегда буду любить тебя, как бы ты себя ни называла. И если когда-нибудь ты почувствуешь, что все, казалось бы, такое незыблемое, на самом деле хрупкое и ненадежное, вспомни обо мне. Потому что я всегда буду любить тебя.
      Глория доверчиво прижалась к Торну и закрыла глаза. Из ее груди рвались рыдания.
      – Райли, помоги мне. Помоги мне, я не могу справиться с этим сама.
      Торн поднял Глорию на руки и принялся баюкать и тихонько нашептывать нежные слова. Глория положила голову ему на грудь и затихла, чувствуя себя слабой и беззащитной, как новорожденный котенок.
      Бережно прижимая Глорию к себе, Райли прошел через гостиную, поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в ее комнату. На кровати были рассыпаны письма. При виде их Глория вздрогнула как от удара и спрятала лицо на груди возлюбленного.
      – Нет, – чуть слышно прошептала она, – только не это, я не могу их больше видеть.
      – Хорошо, милая. – Райли вышел из комнаты вместе со своей драгоценной ношей.
      Глория закрыла глаза и попыталась догадаться, куда несет ее Райли. Как ей хотелось сейчас оказаться в той комнате, которую он занимал прежде, куда она привыкла приходить в поисках утешения. Именно туда Райли ее и отнес. Когда он осторожно опустил ее на что-то мягкое, Глория открыла глаза и поняла, что лежит на той самой кровати, на которой и мечтала оказаться. Схватив Райли за руку, она притянула его к себе и прошептала:
      – Останься со мной. – Райли покачал головой:
      – Нет. Это невозможно.
      – Пожалуйста, не заставляй меня упрашивать.
      Райли опустил голову, в его темных глазах вспыхнуло сомнение.
      – Это было бы неправильно. Тебе сейчас надо успокоиться. Я не уверен, что смогу сдержаться, сидя рядом с тобой…
      – Сейчас это единственное, что мне нужно, Райли. И я вовсе не хочу, чтобы ты просто сидел рядом со мной. Мне нужен ты. Не будем спорить! – Внезапно Глория осознала весь комизм своего положения и удивленно подняла брови. – Мне что же, придется каждый раз силой принуждать тебя любить? И так всю жизнь?
      Райли не смог удержаться от смеха.
      – Да будь я проклят! Девчонка, которую я люблю, совершенно не изменилась. – Глория закусила губу.
      – Ты идешь ко мне или так и будешь стоять? – Райли застыл, удивленно раскрыв рот.
      – Ну теперь я точно вижу, что тебе уже лучше. Клянусь, я люблю тебя, Глория Би.
      Внезапно оробев, Глория опустила глаза.
      – Громко сказано, мистер. А чем вы это докажете? – Райли улыбнулся.
      – Я докажу тебе свою любовь.
      Глория подвинулась, когда Райли вытянулся рядом с ней на узкой кровати. Шторы еще не были опущены, и серебристый свет луны заливал комнату, окрашивая все предметы в белые и черные тона. Глория взглянула в лицо Райли, в нем светилась безграничная нежность.
      – Я тоже люблю тебя, – призналась Глория. – Я всегда буду тебя любить.
      Райли лежал неподвижно, закрыв глаза и улыбаясь.
      – Глория, ты… твои слова, твоя любовь… это мое спасение, мое прибежище.
      – Покажи мне, что такое любовь, Райли. Я хочу это узнать. Я хочу почувствовать… тебя, – взмолилась она.
      Райли замер, глядя в ее глаза, как будто она произнесла магические слова какого-то древнего заклинания.
      – Всю свою жизнь я мечтал услышать от тебя именно это. Мне трудно дышать, так сильно я тебя хочу.
      Глория улыбнулась и притянула его к себе. На этот раз она сама жадно завладела его губами, чувствуя, как ее охватывает жар желания, как трепещет ее тело. Вот Райли немного отстранился, и она застонала, но в следующую минуту он уже сжимал ее в объятиях и покрывал поцелуями ее лицо, шею, волосы.
      – О Райли, пожалуйста, я больше не выдержу.
      – Выдержишь, – хрипло прошептал он, ловко и бережно снимая с нее одежду.
      Опустившись на колени, он коснулся губами ее груди, заставив Глорию запрокинуть голову и замереть от наслаждения. Поцелуи Райли становились все более страстными, все более неистовыми. Тело Глории пылало, голова кружилась. Прикосновения его сводили ее с ума.
      – Ты так прекрасна, – шептал он, касаясь ее шелковистой кожи.
      Глория задыхалась от страсти. Тело ее было охвачено пламенем. Ее губы что-то бессвязно шептали, пальцы гладили плечи Райли, скользили по его коже. И каждое касание приносило ей такое же наслаждение, как и ласки возлюбленного. Внезапно она хрипло застонала и закрыла глаза. Райли вновь впился губами в ее лоно. Время остановилось. В этом мире не существовало никого, кроме них двоих. «Удивительно, как это людям приходит в голову заниматься чем-то, кроме любви?» Но Глория не успела додумать эту мысль до конца. Неистовая, ошеломляющая волна экстаза опрокинула ее и заставила замереть, дрожь наслаждения прошла по телу; выгнув его дугой.
      Теперь Глория была уверена, что, какие бы испытания ни ожидали их в будущем, ее любовь настолько сильна, что выдержит все.

      Старый фургон тащился по серой, покрытой бороздами дороге, протянувшейся между угодьями Лолесов и Торнов. Две послушные лошадки неторопливо перебирали ногами. Холодные утренние лучи солнца освещали бурые холмы, поросшие сухой колючей травой. Держа в руках вожжи, Бидди плотнее закуталась в свою накидку. Поглядывая на еле плетущихся лошадей, она обратилась к сидевшей рядом Луизе:
      – Вы уж извините, что мне пришлось вас вытащить из дома в такой холод. Но я так рада, что вы поехали со мной. Я просто с ума схожу от беспокойства, стоит мне подумать о Глории. Надеюсь, она благополучно пережила сегодняшнюю ночь. Будь он неладен, этот дневник. – Луиза сочувственно потрепала Бидди по руке:
      – Тебе не о чем волноваться. Ты правильно сделала, оставшись у нас ночевать. Тебе было бы трудно добираться до дома в темноте, а у Глории наверняка хватило ума сообразить, что ты решила приехать утром. Кроме того, я очень рада, что ты составила мне компанию, поскольку Бен и мальчики целыми днями на пастбище, а я сижу дома одна.
      – Да, мы славно посидели вдвоем, правда? – Бидди немного помолчала. – Я надеюсь, ваши мужчины успеют вернуть скот до того, как мистер Рэнкин его хватится. А то иначе не оберешься неприятностей.
      Луиза покачала головой, разметав ленты от шляпки, завязанные под подбородком.
      – Вот уж чего не знаю. Ты права насчет тех охотников, о которых говорила вчера. Потому что кому-то очень хочется выставить нас, Торнов, как каких-то воров, которые уводят скот у Лолесов. Я готова поспорить, что тот тип, что набросился на Глорию, тоже в этом замешан. Они только и ждут, что мы вцепимся друг другу в глотки. Похоже, они хотят поссорить нас. Клянусь, я так и сказала Бену. Ничего хорошего не выйдет из этих их сборищ и болтовни насчет чертовых Лолесов, будь они неладны…
      Луиза замерла на полуслове, виновато глянула на Бидди, и няне пришлось подбодрить ее:
      – Ничего, ничего, все в порядке, продолжайте.
      – Извини меня, Бидди, – тихо пробормотала Луиза. – Иногда я забываюсь.
      Бидди поджала губы:
      – Ничего удивительного. Но ведь ваши мужчины могут в любой момент хватиться вас. И они вовсе не придут в восторг, когда узнают, куда вы отправились. Луиза досадливо махнула рукой:
      – Не им указывать мне, что делать. Кроме того, если они денек-другой сами позаботятся о себе, им это только пойдет на пользу. Если мы не встретим их по пути, они найдут мою записку, когда вернутся домой. Тут не о чем беспокоиться.
      Бидди улыбнулась:
      – Вы хорошая женщина, Луиза Торн. На вас всегда можно положиться.
      Луиза весело рассмеялась и взмахнула рукой.
      – Я делаю что могу, Бидди. Я просто прислушиваюсь к тому, что подсказывает мне сердце. И кроме того, не забывай, мой старшенький тоже имеет отношение к этому делу. Я должна подумать и о нем.
      Бидди натянула вожжи и заговорила чуть тише:
      – Вы знаете, они с Глорией были… одни в доме этой ночью.
      Ей не пришлось продолжать. Луиза заерзала на своем сиденье, явно испытывая неловкость.
      – Я знаю. Боюсь, что Райли… ну он как-никак мужчина… думаю, он и Глория, х-мм, теперь узнали друг друга. Ты это имела в виду?
      – Ну да. – Бидди помолчала, как будто обдумывая последствия того, что Райли и Глории довелось провести ночь вдвоем. – Я только надеюсь, что моя девочка еще не догадалась, что она Беатрис Паркер. Мы все понимали, что правда когда-нибудь выйдет наружу. Но я и представить себе не могла, что все произойдет именно так. Да еще когда мы совершенно беззащитны перед убийцами. Помяните мои слова, Луиза, все события последнего времени связаны между собой. Ох, не к добру все это.
      Добродушное лицо Луизы нахмурилось.
      – Ты так думаешь? Убийство Джей-Си и Катрин и беспорядки на ранчо? Да еще нападение на Глорию и перегон скота на наши земли? Как же все это может быть связано? Звучит не слишком убедительно.
      Бидди сурово насупилась:
      – Я знаю, что говорю. Но больше всего меня сейчас беспокоит этот чертов дневник. Надо же ему было появиться после стольких лет! Бедная Джейси. У нее просто не было выбора, как только послать все бумаги Глории. А теперь… бедная Глория.
      Луиза прижала загрубелую от работы ладонь ко лбу и удрученно покачала головой.
      – Послушай меня, Бидди, – спокойно и уверенно заговорила она. – Не важно, узнает Глория правду или нет. Райли сейчас там, рядом с ней. Он любит ее, и он позаботится о ней. Вот увидишь.
      Бидди кивнула и смахнула подступившие слезы.
      – Конечно, вы правы. Надеюсь, их любовь достаточно сильна. Это важно для нас всех, потому что слишком многое сейчас против них.
      Луиза достала носовой платок и вытерла глаза.
      – Смотри, что ты наделала. Я сейчас расплачусь, как малое дитя.
      – Луиза! – вскрикнула Бидди, перебивая добрую женщину. – Смотрите-ка, сюда едут двое, да так быстро, как будто сам дьявол их погоняет. Что-то мне это не нравится.
      Пока Бидди разворачивала лошадей, Луиза выпрямилась и посмотрела туда, куда указывала няня. Она молча скомкала платок и принялась обшаривать карманы плаща.
      – Что вы ищете? – удивилась Бидди. Луиза повернулась и мрачно взглянула на нее:
      – Я забыла свой револьвер. У тебя в фургоне есть оружие?
      У Бидди упало сердце. Она изумленно уставилась на приближающихся всадников. Уже был слышен громкий стук подков по мерзлой земле. Старуха покачала головой.
      – Нет, я так спешила вчера, что не тратила лишнего времени на сборы. Господь милосердный, остается надеяться, что эти люди, кем бы они ни были, настроены дружелюбно.
      Луиза нахмурилась:
      – Я так не думаю. Они уже достали оружие. – Бидди взглянула на незнакомцев, которые стремительно приближались к ним, как стрелы, выпущенные из лука.
      – Держитесь, – процедила она. – Я попробую от них оторваться.
 
      «Господи, да уже почти время обедать. Неужели утро уже прошло? Когда же это случилось?» Глория потянулась, как ленивая кошечка, и взглянула на каминные часы. Сидя в ночной рубашке и домашнем платье на кожаном диване в гостиной, она мечтательно улыбалась, любуясь мускулистой спиной Райли. Одетый лишь в полотняные брюки, он склонился над огромным очагом, пытаясь разжечь огонь. «Господи, да будь папа жив, он убил бы его только за то, что мы спали вместе», – вдруг со страхом подумала она.
      Эта внезапная мысль заставила ее вздрогнуть. Кожаный диван скрипнул, и Райли обернулся:
      – Что, милая?
      Глория покачала головой и улыбнулась:
      – Ничего. Просто я… Да так. Ничего.
      Райли недоверчиво нахмурился. Его застывшее, напряженное лицо выдавало волнение.
      – Я просто… – Глория вздохнула, потом храбро продолжила: – Я просто подумала, что если бы… папа был здесь, он бы убил тебя за то, что ты… спал со мной.
      Сказав это, Глория отвела глаза и уставилась в пол. Ее смущал неподвижный взгляд темных глаз Райли. Она понимала – он ждет, когда она выскажет ему свое мнение о прошедшей ночи.
      – Я бы не позволила, – заявила Глория. – Ему пришлось бы сначала убить меня.
      Райли помолчал – ему нужно было время, чтобы осознать слова Глории и оценить ее преданность и готовность сражаться за их любовь. Он широко улыбнулся, сверкнув ровными белоснежными зубами, и снова повернулся к камину.
      Глория вспыхнула от изумления – ей удалось его смутить! Вот это открытие. Райли, такой огромный и сильный, теряется, стоит ему услышать хоть одно ее нежное слово. Какую же власть имеет она над ним! Минувшей ночью, когда они занимались любовью, она особенно остро почувствовала это, и вот сейчас опять.
      – Я никогда не просил тебя лезть из-за меня под пули. И я буду рад, если до этого не дойдет.
      Да. Теперь до этого, пожалуй, не дойдет. То, что произошло между ними, могло бы привести к кровопролитию, будь ее отец жив. Но теперь ей не придется метаться между Райли и отцом, потому что папы больше нет. Ее настоящего отца тоже нет в живых. У двух этих людей мало общего, но именно благодаря им она живет на этом свете, дышит, думает, чувствует. И их обоих лишили жизни подлые убийцы. Глория тяжело вздохнула, глядя на Райли.
      Тот весело ухмыльнулся и добавил:
      – Но я высоко ценю твою готовность меня защищать. – Стоило Райли улыбнуться, как печальные мысли Глории развеялись как дым. Она засмеялась и протянула ему руку. Торн шагнул к ней, но тут раздался громкий, требовательный стук в дверь. Тихое уединение влюбленных было нарушено. Глория встревоженно повернулась к двери и взглянула на Райли. Он машинально провел рукой по бедру, убеждаясь, что пояс с оружием остался в комнате наверху.
      – Похоже, что-то случилось, – мрачно произнес он. Несмотря на страх, сковавший ее движения, Глория встала с дивана.
      – Я, пожалуй, открою, пока не выломали дверь. Возможно, это Смайли или кто-то из его парней. – Придирчиво оглядев Райли, она подумала, что Рэнкина стоило бы избавить от подобного зрелища. Райли полуодет и вид у него хмельной от счастья. – Может, тебе стоит пойти наверх? – спросила она. Райли покачал головой:
      – Нет, если это ваши люди, то они уже знают, что я здесь. Меня видели вчера, когда я проезжал в ворота. Да и Прайд простоял в конюшне всю ночь.
      Райли действительно выходил ночью, чтобы поставить своего жеребца в конюшню. Только теперь Глории пришло в голову, что могли подумать ее люди, увидев лошадь Торна в деннике.
      – Я это и имею в виду. Они знают, что ты здесь. – Райли застыл, глядя ей в глаза. Вспыхнув от стыда, Глория отвела глаза. Только минуту назад она сама говорила ему, что готова выступить против отца, сражаясь за право быть с ним, а теперь, когда дошло до дела, она просит его спрятаться. Ничего удивительного, что она читает в его глазах то же презрение, с каким Скитер смотрит на опостылевшую миску с едой. Вцепившись в подол ночной рубашки, Глория пробормотала:
      – Извини меня, Райли. Я не хотела…
      Снаружи послышались крики, в дверь начали бить ногами. Глория с ужасом смотрела, как под ударами дверь начинает поддаваться и трещать. Райли отстранил Глорию, подошел к двери и распахнул ее. В комнату ввалились Бен Торн и четверо его сыновей.
      У них за спиной стояли вооруженные Хэнк Томпсон и Попе Медли. Перехватив удивленный взгляд Глории, Хэнк пояснил:
      – Мы пытались остановить их, мисс Глория, но нужно было или пристрелить их, или…
      – Все в порядке, – оборвала его Глория, чтобы предотвратить назревающую ссору.
      Хэнк сжал ружье обеими руками, даже костяшки его пальцев побелели.
      – Может быть, позвать мистера Рэнкина?
      С бешено бьющимся сердцем Глория оглядела непрошеных гостей. Вооруженные до зубов, Торн и его сыновья выглядели весьма воинственно, хотя и заметно было, что они измождены до предела, как будто не слезали с седла всю ночь. Не показывая страха, Глория решительно вздернула подбородок и покачала головой:
      – Нет, я уверена, в этом нет необходимости.
      Ее слова привели к желаемому результату. Торны расслабились и повернулись к Райли.
      – Что вы тут делаете? – Райли перевел взгляд с Бена на братьев, выстроившихся за спиной у отца.
      Старший Торн неодобрительным взглядом окинул комнату, а затем сурово взглянул на старшего сына:
      – Где твоя мать, сынок?
      Райли недоуменно нахмурился:
      – Мама? Я не знаю. Я не был дома с тех пор, как отправился вместе с вами на пастбище разбираться со скотом. Вчера я поехал прямо сюда, а Бидди отослал к нам на ранчо. Вы же сами видели. Так ее нет дома?
      Бен раздраженно поднял брови.
      – Стал бы я ступать на землю Лолесов, если бы она была дома!
      Райли услышал, как охнула Глория у него за спиной. Похоже, на них обрушилось новое несчастье. На этот раз оно касалось всех. Он тяжело вздохнул:
      – Дай мне минуту. Я только оденусь и…
      Грубый жест Генри прервал его на полуслове.
      – Я же говорил тебе, отец, что он тут забавляется с этой девчонкой, в то время как его мать похитили. И очень может быть, что это сделал кто-то из ее людей. – С этими словами Генри ткнул пальцем в Глорию.
      Сжав кулаки, Райли шагнул к брату.
      – Глория тут ни при чем, Генри. Какого черта ты вбил себе в голову…
      Бен схватил Райли за руку:
      – Взгляни на это, сынок. – Из кармана плаща он вытащил черную бархатную шляпку, в которой Райли сразу узнал любимый головной убор своей матери. Луиза всегда надевала эту шляпку, когда собиралась в гости. Только сейчас милая вещица была смята и порвана.
      – Мы нашли это по дороге, когда ехали к вам. В колее от колес фургона. На земле Лолесов. – Бен снова сунул руку в карман и извлек оттуда клочок бумаги. – А это я нашел дома. Твоя мать пишет, что она и мисс Бидди поехали сюда.
      Райли взял в руки записку, написанную знакомым с детства почерком. В голове его роились вопросы. Когда была написана записка? Когда женщины покинули ранчо Торнов? Где они теперь, живы ли они? Что случилось с фургоном? Напали ли на них незнакомцы, или это были те, кого они хорошо знают? Почему его отец и братья не нашли ни фургона, ни лошадей? Может быть, кто-то похитил его мать и Бидди и насильно держит их в плену? Но кто? И почему?
      Внезапно осознав, что те же самые вопросы терзают его отца и братьев, Райли простил им все. И то, что они так грубо ворвались в чужой дом, чуть не вышибив дверь, и то, что Генри накричал на него и оскорбил Глорию. Сейчас все это было не важно. Нужно найти женщин. Вернув записку отцу, Райли бросил:
      – Я вернусь через минуту.
      Бен молча кивнул, и Райли повернулся к Глории. Она сидела на диване, бледная как полотно. Вцепившись в тонкую ткань капота, она смотрела на Райли остановившимся взглядом, слишком велико было потрясение. Райли сразу догадался, о чем она думает. Бидди была для нее единственным оставшимся в живых любящим существом, и теперь она и ее потеряла. Не обращая внимания на неодобрительные взгляды отца и братьев, Райли шагнул к ней.
      Взяв ее за руки, он ласково посмотрел в ее растерянное бледное лицо:
      – С Бидди все в порядке, Глория. Кто бы это ни был, он не причинил ни ей, ни моей маме никакого вреда. Иначе отец и братья уже… нашли бы их… и фургон. Я уверен, всему этому найдется простое объяснение. Они могли завернуть к Сатфилдам или Неттлсонам.
      Но Глория покачала головой и заговорила шепотом, как будто не хотела, чтобы Торны слышали ее:
      – Нет, Райли. Это охотники. Я уверена.
      Райли нахмурился:
      – Охотники? О чем это ты?
      – Ханна и Джейси писали, что кто-то в Аризоне нанял этих людей, чтобы они выследили нас. Я не знаю причины. Но я думаю, что тогда на веранде на меня напал один из них. О Господи, Райли, если у них Бидди и твоя…
      Райли крепко стиснул ее руки.
      – Почему, черт возьми, ты не сказала мне об этом раньше? Не волнуйся, просто выслушай меня. Мы найдем женщин, кто бы их ни захватил. И все будет хорошо.
      Подбородок Глории задрожал:
      – Ты ведь и сам в это не веришь, Райли. Не надо мне лгать.
      Райли пристально взглянул на нее. За его спиной мужчины нетерпеливо переступали ногами. Холодный ветер ворвался в открытую дверь, едва не загасив огонь в камине.
      – Да, я в это не верю. Но я знаю, что мы их найдем. Мы выследим этих охотников, или кто они там. И они нам заплатят за все. Послушай меня. Если они и вынашивают какой-то план, он не сработает. Потому что мы о нем знаем. И мы вернем домой Бидди и маму, я обещаю. Глория, поверь мне – мы сделаем все для их спасения.
      Он резко повернулся и вышел из спальни.

* * *

      После ухода Райли никто не произнес ни слова. Глория окинула взглядом семейство Торнов, стоявшее возле открытой двери. Она хотела, чтобы Райли поскорее вернулся. Она чувствовала себя очень неловко в ночной сорочке и капоте. Кроме того, она была единственной женщиной в обществе стольких мужчин. И эти мужчины были ее врагами. Вдобавок ко всему им было прекрасно известно, чем они с Райли тут занимались. Но главное – чем скорее они отправятся на поиски, тем раньше она сможет покинуть этот дом. Поэтому Глория с нетерпением ждала возвращения Райли. Кем бы ни были те, кто похитил Бидди и Луизу, на самом деле им нужна была только она. Это было так же ясно, как и то, что ее настоящее имя – Беатрис Паркер. Она надеялась, что охотники следят за ней. И она не заставит их долго ждать. Она придет. Придет одна. Она не станет подвергать опасности других, в том числе Райли. Ведь все несчастья произошли из-за нее. И она должна справиться с этой бедой сама.
      Торны стояли в дверях, образуя небольшой круг, и вполголоса о чем-то говорили, не скрывая своей враждебности и подчеркнуто не замечая Глорию. Она нахмурилась, вспомнив о клятве, которую дала вместе с сестрами, когда убили их родителей. «Все равно Ханна и Джейси – мои сестры, хоть в наших жилах и течет разная кровь». Глория повторяла это про себя все снова и снова, пока не почувствовала, что это – правда. Она действительно Лолес.
      Глория хорошо усвоила урок, полученный в ту ночь, когда на нее напал незнакомец. Тогда она допустила досадную оплошность, пытаясь убедить Райли взять ее с собой на поиски негодяя. Теперь-то она знает, как надо было действовать. Теперь никто не запрет ее в комнате. Она никому не сообщит о своих намерениях. Она подождет, когда Райли и его родные отъедут подальше, оденется и…
      – Я сожалею, что в последнее время вам пришлось пережить так много, мисс Глория. – Это был голос Бена.
      Глория вздрогнула и повернулась к Торнам. Она потрясение обвела глазами братьев, пытаясь понять, были ли сказаны эти слова. Судя по изумленным лицам остальных мужчин, Глория все поняла правильно. Сам отец семейства Торнов выразил соболезнование ей, одной из тех, кто носит ненавистное имя Лолее. Глория недоверчиво прищурилась. Знает ли Бен, что она на самом деле вовсе не Лолес?
      Бен смущенно закашлялся, прочищая горло, неловко взмахнул рукой.
      – Я говорю про вашу семью. Я не слишком-то любил вашего отца, это верно. Вы и сами знаете. Мне в жизни не раз доводилось поминать его недобрым словом. Но ни я, ни они, – Бен кивнул в сторону своих сыновей, – в общем, никто из Торнов непричастен к убийству. Мне действительно жаль. Особенно Старого Пита и вашу матушку.
      Глория стиснула зубы, слушая сбивчивую речь Бена. Глория прекрасно знала, как относился старик Торн к ее отцу, как он постоянно сеял смуту среди других фермеров после того, как отец погиб, и меньше всего ей сейчас хотелось выслушивать слова сочувствия от этого человека. Но он – отец Райли. Поэтому, сжав кулаки и тяжело дыша, она пересилила свою ненависть, чтобы поблагодарить Бена.
      Но Бен Торн еще не закончил свою речь. Он склонил голову, вертя в руках смятую шляпку жены, тяжело вздохнул и добавил:
      – Просто я подумал, что должен вам это сказать.
      Видя, как измучен и подавлен этот сильный человек, как беспомощно он смотрит на жалкую тряпицу, которая, может быть, последнее, что осталось от его горячо любимой жены, Глория почувствовала, как у нее сжалось сердце, а к глазам подступили слезы. Кто знает, если поиски ее няни и миссис Торн не увенчаются успехом, возможно, вскоре им с Беном придется оплакивать близких людей.
      – Спасибо вам, мистер Торн, – мягко произнесла она. – Я ценю ваше участие. Я обязательно передам ваши слова Ханне и Джейси, когда они вернутся домой.
      Бен смущенно кивнул, в его глазах мелькнуло что-то вроде уважения. Он понял, что Глория предлагает ему мир, и оценил ее жест по достоинству.
      – У вас есть новости о… сестрах?
      «Он знает». По тому, как вдруг запнулся Бен, прежде чем упомянуть о ее сестрах, Глория догадалась, что ему отлично известно – у нее нет никаких сестер. Теперь многое в ее жизни зависит от того, как распорядится этот человек своим знанием. Но так или иначе, он любит Райли и не причинит ему вреда. Есть какая-то странная ирония в том, что тайна ее рождения накрепко связывает Глорию с врагом ее отца. И теперь каждый из них держит в своих руках счастье другого. С этими беспокойными мыслями она все же нашла в себе силы произнести:
      – Да. Я получила весточки от обеих сестер. Они написали мне.
      Бен Торн склонил крупную седую голову.
      – Надеюсь, с ними все в порядке?
      «В самом деле надеешься?» Это была плохая мысль, и Глория это понимала, но подобный обмен любезностями с Беном Торном был настолько для нее непривычен, что каждое его слово вызывало у нее подозрение.
      – Да, все в порядке.
      Бен кивнул, повернулся к сыновьям и многозначительно взглянул на них, так чтобы не видела Глория. Теперь все молча ждали Райли. Внезапно холодный порыв ветра, ворвавшийся в комнату и пробравший Глорию до костей, напомнил ей, что дверь все еще открыта, а за спиной у Торна и его сыновей стоят вооруженные люди с ее ранчо.
      – Хэнк и вы, Попс, можете вернуться на свой пост, – произнесла она. – Но прежде расскажите мистеру Рэнкину, что произошло, и пришлите его ко мне.
      Глория ждала, но Хэнк и Попс не тронулись с места, продолжая преданно охранять хозяйку. Глории пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться, – так трогательно выглядела забота о ней этих людей. Нахмурившись, она повторила свою просьбу:
      – Я здесь в полной безопасности с мистером Торном и его сыновьями. – Она бросила взгляд на Бена, ожидая подтверждения, тот согласно кивнул, но Хэнк и Попе по-прежнему оставались на месте. Видя, что Хэнк уже открыл рот и приготовился что-то возразить, Глория скомандовала: – Закройте за собой дверь.
      – Да, мэм, – хмуро проворчал Хэнк, жестом приказывая Попсу следовать за ним. – Только мне это все очень не нравится.
      С этими словами оба работника вышли и с шумом захлопнули за собой дверь. В наступившей тишине Глория снова взглянула на Торнов, сплотившихся теперь еще теснее вокруг отца. Она искренне надеялась, что, отослав своих людей, ясно дала понять Торнам, что их не боится. Не боялась тогда, несколько дней назад, приехав к ним вооруженной, не боится и сейчас, полуодетая и безоружная. И все-таки она бы предпочла, чтобы Райли был рядом.
      Несколько минут в комнате царила полнейшая тишина, и когда Глории уже начало казаться, что она больше не выдержит, послышались торопливые шаги Райли. Он быстро сбежал по лестнице, стремительно пересек холл, подошел к Глории и, обхватив ее за талию, обнял и поцеловал. Она прижала руку ко рту и испуганно посмотрела на Райли.
      Выражение лица Торна говорило о том, что он знает, что делает. Поймав ее взгляд, он, улыбнувшись, прошептал:
      – Пускай привыкают. – Затем он выпустил Глорию из рук и повернулся к своему семейству. Глория стояла и растерянно смотрела, как Райли в широком дорожном плаще широкими шагами пересекает комнату, направляясь к двери.
      Поравнявшись с отцом и братьями, которые тут же обступили его, Райли нахлобучил шляпу и уверенно заговорил:
      – Я хочу вернуться туда, где вы нашли мамину шляпку. Оттуда мы начнем поиски, обыщем все окрестные холмы. Мне осталось только оседлать лошадь, и мы можем ехать.
      В напряженной тишине, сгустившейся еще больше после того, как Райли открыто заявил о своих правах на Глорию, она молча проводила взглядом его удаляющуюся фигуру. И стала ждать своего часа, чтобы самой отправиться на поиски похищенных женщин.

      Глория вышла из дома, и в лицо ей ударил порыв холодного ветра. Ветер был так силен, что у нее перехватило дыхание. Едва держась на ногах, она с трудом закрыла за собой дверь и вцепилась в дверную ручку, пережидая очередной шквал. Когда наконец Глория смогла обернуться, она вздрогнула от неожиданности, увидев перед собой Хэнка Томпсона. Добрый малый шагнул к ней и нерешительно остановился.
      – Вам не стоит выходить из дома, мисс Глория, это приказ мистера Рэнкина.
      Глория озабоченно нахмурилась – даже теплая юбка для верховой езды и отцовская меховая куртка не спасали ее от холода. Что же до предупреждения Томпсона, то она не придала ему особого значения. Решительно вскинув голову, Глория заявила:
      – Это мистер Рэнкин получает приказы от меня, а не наоборот, Хэнк.
      Опустив голову, Хэнк упрямо возразил:
      – Да, мэм, я знаю. Но только не сегодня. Сегодня особый случай.
      Этого ей только не хватало! Глория прищурилась, глядя на Томпсона, на лице его была написана непоколебимая решимость защитить ее любой ценой.
      – В этом и в любом другом случае не стоит допускать ошибок. – Она пересекла веранду, направляясь к деревянным ступеням. – И не пытайся меня остановить.
      Хэнк рванулся за ней. Его тяжелые шаги гулко бухали у нее за спиной.
      – Хорошо, мэм. Но могу я спросить, куда вы направляетесь?
      – В конюшню.
      – Но вы ведь не поедете вслед за этими Торнами, правда?
      На этот раз Глория ответила чистую правду. Спускаясь по ступеням, она обернулась и бросила на Хэнка взгляд через плечо.
      – Не поеду.
      Хэнк шумно вздохнул, испытав облегчение.
      – Тогда, может, я могу хотя бы проводить вас до конюшни?
      Хватая ртом морозный воздух и чувствуя, как холод пробирает до костей, Глория обхватила себя руками, пытаясь согреться, а заодно придумать причину, по которой Хэнк никак не мог бы пойти в конюшню вместе с ней. Как назло, ничего путного не приходило в голову. В конце концов, она беспомощно пожала плечами и повернула к конюшне.
      – Займись-ка лучше своими делами.
      – Да, мэм, но сейчас мое дело – проводить вас в конюшню.
      Настырность Хэнка разозлила Глорию.
      – А где же сам мистер Рэнкин? Он так и не пришел в усадьбу. Ты ему передал, что я хочу поговорить с ним?
      Неожиданно Томпсон смущенно потупился.
      – Ну, я пытался, но успел только сказать, что мисс Бидди пропала, так он тут же созвал парней, и они все умчались следом за Торнами.
      Глория помрачнела. Это были плохие новости. Страшно представить себе, что может случиться, если ее люди сцепятся с Торнами. Но в то же время все складывалось удачно для нее самой. Теперь у нее есть шанс скрыться из дома. Боясь потерять драгоценное время, Глория стремительно зашагала к конюшне.
      Судя по громкому топоту и тяжелому дыханию, Хэнк неотступно следовал за ней. Теперь ей предстояло оседлать кобылу и ускакать. Неужели для этого придется стукнуть Хэнка по голове или пригрозить оружием? Вряд ли это получится. А сможет ли она дать отпор кому-то еще? Впрочем, это уже совсем другая история.
      Глория вынуждена была признаться себе, что в предстоящей схватке с неведомыми врагами она может оказаться не на высоте. В конце концов, она всего лишь слабая женщина. У нее нет мощных кулаков, чтобы пустить их в ход, если понадобится, и она не привыкла держать в руках оружие. И все же ей предстоит выступить против опытных и сильных противников, профессиональных убийц. Глория замедлила шаг. Если бы у нее в голове была хоть крупица здравого смысла, она бы оставила всякие попытки отправиться на поиски Бидди и Луизы. Конечно, ей следовало остаться дома, как и велел Райли.
      Глория прищурилась, пытаясь представить себе притаившегося в засаде наемного убийцу, на которого она сама собиралась открыть охоту. Перед ее мысленным взором тут же возникло ухмыляющееся рябое лицо Картера Брауна, мерзкого бродяги, которого нанял Райли. Она невзлюбила его с первого взгляда, с того самого мгновения, когда он бесцеремонно схватил ее огромными грязными лапами в тот ветреный день. И еще он пытался рассорить их с Райли в конторе управляющего, когда стал дотошно выяснять, кто тут отдает приказы.
      И как это она раньше не догадалась, что за всеми несчастьями, которые происходили на ранчо в последние дни, включая нападение и на нее, стоял Картер Браун? И зачем, во имя всего святого, Райли понадобилось нанимать этого человека на работу после того, как он уволил его с ранчо Лолесов? Глория до сих пор не знала ответа. Единственное, о чем она думала с сожалением, – это что из-за ее нерешительности симпатичный парень Эйбел Джастис тоже потерял работу. Когда все трудности будут позади и улягутся все волнения, она найдет способ загладить свою вину перед этим человеком, которого Скитер чуть не загрыз тогда на кладбище. А ведь бедняга всего лишь хотел выполнить свой христианский долг и почтить память усопших. Глории стало не по себе оттого, что она поступила с Эйбелом не лучше, чем любимый пес Старого Пита.
      С этими невеселыми мыслями Глория подошла к тяжелой двери, ведущей в конюшню. Хэнк поспешил открыть. Она жестом попросила его оставить дверь открытой и быстро направилась к стойлу Дейзи. В ноздри ей ударил знакомый аромат сена, кожи и лошадей. Подойдя к стойлу, Глория повернулась к своему провожатому, который не отставал ни на шаг.
      – Я побуду здесь, рядом с Дейзи, Хэнк, – произнесла она. Достав из кармана револьвер, она с беззаботным видом наставила его на Томпсона. – Как видишь, у меня тоже есть оружие, так что я вполне могу за себя постоять. Поди передай Сордоу, что я просила держать ужин горячим, пока не вернутся Смайли и остальные. И еще скажи ему, пусть не ворчит, что приходится их ждать. Он сможет закрыть кухню только после того, как все насытятся, И не отставай от него, пока он все это не усвоит и не сделает, как я прошу. Ты все понял?
      Что мог сказать на это простой работник? На губах Глории появилась торжествующая улыбка. Кажется, все идет как надо.
      – Да, мэм, – хмуро проворчал Хэнк. – Я пойду скажу ему. Надеюсь, он не огреет меня за это сковородкой по голове, – С этими словами честный малый повернулся и направился было к выходу, как вдруг остановился и предостерегающе поднял руку. – А вы никуда отсюда не уходите, слышите?
      – Слышу, – спокойно ответила Глория. Конечно, она слышала, что сказал Хэнк. У нее всегда был хороший слух. – А теперь иди и передай мои слова Сордоу.
      Хэнк кивнул. Его лицо по-прежнему выражало недовольство и сомнение, но у бедняги не было выбора. Он поплелся к раскрытой двери конюшни. Несколько любопытных лошадей подняли головы от кормушек и проводили его взглядом. Глория спрятала револьвер в карман и подождала, пока Хэнк не свернул за угол и не исчез из виду. Лошади, как будто понимая, что следующий ход за ней, повернули свои изящные головы в ее сторону и замерли в ожидании.
      Глория, войдя в стойло Дейзи, быстро и умело взнуздала и оседлала кобылу, то и дело виновато оглядываясь, как будто каждую минуту ожидала увидеть хмурое лицо Томпсона у себя за спиной. Но на этот раз судьба была к ней благосклонна, и ей удалось вывести лошадь из денника без лишних свидетелей.
      Держа в руках поводья, она двинулась вперед по проходу между стойлами и тут едва не вскрикнула от удивления. Прямо перед ней на земле сидел Скитер и внимательно ее разглядывал. Глаза собаки светились любопытством, в них не было и следа осуждения.
      Глория опустилась на колени и радостно обняла пса. Скитер приветливо обнюхал ее и завилял хвостом.
      – Что ты здесь делаешь? – прошептала Глория, гладя собаку и настороженно поглядывая на дверь.
      Пес выразительно смотрел на Глорию большими умными глазами. Казалось, он хотел задать ей тот же самый вопрос.
      – Ну не надо так, – виновато пробормотала Глория. – А как твои дела? Ты пришел сюда, чтобы сказать, что твой траур окончен и ты решил продолжать жить? Я очень рада за тебя, Скитер, но мне надо идти. Оставайся здесь.
      Глория поднялась и указала пальцем на усыпанный сеном земляной пол.
      – Сидеть. – Скитер послушно сел, продолжая удивленно и недоверчиво разглядывать хозяйку. – Не твое дело, куда я отправляюсь, – заявила Глория. – Оставайся здесь.
      С этими словами она быстро вскочила на лошадь и поехала к дверям конюшни. Бросив прощальный взгляд через плечо, она заметила, что Скитер остался сидеть там, где она его оставила. Его морда выражала понимание и сожаление. Глория покачала головой и отвернулась. Выехав из конюшни, она резко свернула направо и пустила лошадь в галоп.
      Гнедая кобыла мгновенно набрала скорость и стремительно пронеслась по двору к воротам. Двое вооруженных охранников шарахнулись в сторону, чтобы не попасть под копыта. Оправившись от изумления, они принялись кричать и звать хозяйку, но она предпочла сделать вид, будто их не слышит. Глория знала, что охранники сейчас поднимут тревогу, но это ее не слишком волновало. Все равно им ее не догнать. Слишком поздно.
      Глории не нужна была помощь. Она должна сама найти охотников и похищенных женщин до того, как это сделает Райли. Если с Райли что-то случится, она просто умрет. Наверное, он испытывает те же чувства и к ней, но сейчас его мать и Бидди томятся в плену, и он особенно уязвим. Это не его битва. Охотникам нужна лишь Глория. И она сама бросит им вызов.
      Ледяной вихрь слепил глаза. Защищаясь от ветра, она подняла руку, вглядываясь в окрестные холмы. Глория заплела косу, чтобы было удобнее ехать верхом, и теперь тяжелая коса хлестала ее по спине. Неведомый враг вполне мог устроиться в засаде где-нибудь на склоне холма, прицелиться и выстрелить в нее прежде, чем она его увидит.
      Но вряд ли это входило в его планы. В конце концов, если бы он хотел ее убить, и если это действительно был Картер Браун, то сделал бы это сегодня или в любой другой день. За последние недели это было нетрудно осуществить. Нет, охотнику нужна была решающая схватка именно с ней.
      С этой мыслью она натянула поводья и направила лошадь на вершину ближайшего холма.
      – Я здесь, Картер Браун, – прошептала она сквозь зубы. – Ты хочешь заполучить меня? Тогда тебе придется прийти сюда и попробовать взять меня силой. Но на этот раз я вооружена и готова к встрече. Тебе не удастся застать меня врасплох, выскочив из темноты. Давай же. Где ты?
      Услышав собственный голос, Глория резко схватилась за луку седла. Откуда вдруг у нее такая храбрость? Что означает этот вызов? Решимость встретиться лицом к лицу с убийцей? Можно подумать, что это не она, а Джейси сидит сейчас в седле и ждет появления врага. Но разве Глория одета не так же, как Джейси? И вооружена точно так же, как она. И волосы она заплела так же. И разве только одна Джейси поддерживает ее? Глория почувствовала, как Ханна протягивает ей руку помощи. Это старшая сестра передает ей сейчас свою силу, гордость и смелость, свою готовность встать на защиту тех, кто дорог им всем.
      И тут Глория почувствовала, что по щекам ее текут слезы. Только что она как будто вновь обрела свою семью. Так вот что значит быть одной из Лолесов! Это значит иметь мужество постоять за себя, бесстрашно встретить врага и защитить своих близких. Это значит нести на себе тяжкий груз ответственности за жизнь тех, кто связан с тобой, и быть готовой отдать свою жизнь за их безопасность.
      Но сначала ей нужно умудриться прожить ближайшие несколько часов. Быстро вытерев слезы, она постаралась успокоиться и огляделась. У нее остается не так уж много времени. В любой момент может появиться погоня с ранчо во главе с Хэнком. Глория заставила Дейзи сделать небольшой круг.
      На этот раз ей удалось заметить на фоне неба неподвижную фигуру мужчины. Сердце ее учащенно забилось. Глория натянула поводья и направила лошадь к незнакомцу. Заметив ее движение, охотник поднял руки вверх, как будто хотел сказать: «Вот я, перед тобой, иди и возьми меня, если сможешь».
      Сердце Глории сжалось от страха. Пытаясь проглотить противный комок в горле, она вгляделась в одинокий силуэт. Человек был слишком далеко, чтобы она смогла его узнать. Единственное, в чем она была уверена, – минуту назад его там не было. Как же он появился на холме? Не из земли же вырос? Тем временем незнакомец опустил руки и приготовился к схватке.
      Крепко сжав коленями бока Дейзи, Глория послала свою кобылу в галоп. Склонившись к шее лошади, она мчалась вдоль гряды низких холмов навстречу неведомому врагу, навстречу главной битве своей жизни.
      Глория не знала, чего следует ожидать от незнакомца. Что он будет делать, когда она подъедет к нему вплотную? Убежит или достанет оружие? А может быть, скроется за холмом и заляжет в засаде, ожидая ее приближения? Но что бы он ни придумал, она должна быть ко всему готова. И все же чем ближе она подъезжала к холму, на котором ждал ее враг, тем тревожнее становилось у нее на душе. Человек на холме не двигался. Он стоял и ждал Глорию, не сводя с нее глаз. Это было по меньшей мере странно.
      Наконец она подъехала к незнакомцу, но не настолько близко, чтобы рассмотреть его лицо, скрытое широкими полями шляпы. Осторожность подсказывала ей держаться на некотором расстоянии от него, и всадница, натянув поводья, перешла на шаг. Не упуская из виду свою цель, она медленно продвигалась вперед.
      Вдруг неизвестный повернулся и уставился на что-то внизу, по другую сторону холма. Глория не видела, что привлекло его внимание. «Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы это была не Бидди и не миссис Торн». Она едва успела произнести свою коротенькую молитву, как чужак снова повернулся к ней. Теперь Глория была абсолютно уверена, что ее ждет ловушка. Сунув руку в карман, она нащупала револьвер. Одно дело – убить врага, и совсем другое – совершить непростительную глупость.
      Спустившись в узкую расщелину перед холмом, на котором стоял ее противник, она остановила лошадь и спешилась. Теперь они с врагом стояли лицом к лицу, изучая друг друга. Но вот мужчина кивнул, быстро повернулся и начал спускаться с другой стороны холма. Вскоре он исчез из виду, и Глории предстояло принять нелегкое решение – следовать за ним или оставаться на месте.
      Что ж, она уже слишком далеко зашла, чтобы останавливаться на полпути. Глория достала револьвер и сразу почувствовала себя увереннее, ощутив в руке его прохладную тяжесть. Положив палец на спусковой крючок, она отпустила поводья и дальше пошла пешком.
      Безмолвие прерий нарушал лишь свист ветра. Небо было затянуто тучами. Взобравшись на холм, она вдруг увидела своего врага. Во рту у нее пересохло. Вблизи этот человек уже не казался высоким и ничуть не напоминал Картера Брауна. Тогда кто же он? Повернувшись к Глории спиной, неизвестный сидел на корточках у подножия холма и задумчиво перебирал пальцами сухую землю под ногами.
      Она настороженно вгляделась в своего противника. Для мужчины он довольно хрупкого сложения. Не слишком высок. Одет скромно. Да и какой-то он тихий в отличие от Картера Брауна. Так кто же он? Глория решила первой обратиться к таинственному незнакомцу.
      – Кто вы? – крикнула она. В тишине ее голос прозвучал непривычно громко. Рядом с невысокого куста вспорхнул перепел и взлетел высоко в воздух, испуганно шелестя крыльями. – Чего вы хотите?
      Мужчина уперся руками в колени и, встав, повернулся к ней. Ветер донес до Глории его приветствие.
      – Здрасте, мисс Глория! Приятно встретить вас здесь. И к тому же совсем одну.
      Глория вскрикнула от удивления и попятилась, едва не оступившись на рыхлой земле.
      – Эйбел Джастис? Вы?
      – Да, мэм. – Глаза ее бывшего наемника превратились в щелки, а тонкие губы растянулись в злорадной ухмылке. Ткнув костлявым пальцем в оружие Глории, он спросил: – А что вы намерены делать с этим стреляющим куском железа? Вы что, меня боитесь?
      Глория еще крепче вцепилась в оружие. Не обращая внимания на вопросы Джастиса, она решила выяснить то, что интересовало ее больше всего.
      – Что вы здесь делаете?
      На лице Джастиса появилась плотоядная усмешка. Кожа на скулах туго натянулась, и лицо стало похоже на череп.
      – Жду вас. Я знал, что вы придете.
      Глория вздрогнула как от удара. Рассудком она понимала, что лучше всего сейчас убежать. Скрыться от этого чудовища. Это о нем предупреждала ее в письме Джейси. Она ошибалась насчет Картера Брауна. Это Эйбел Джастис оказался тем самым охотником, что прибыл за ней из Мексики. Едва не потеряв рассудок от ужаса, Глория выпалила:
      – Где Бидди и миссис Торн?
      Джастис улыбнулся. В его гримасе было что-то дьявольское.
      – В надежном месте. Спрятаны до поры до времени. А вот останутся ли они в живых… это зависит от вас, мисс Глория.
      Она переменила позу и стояла теперь, опираясь на одну ногу и изо всех сил пытаясь не показывать страха. «Надо заставить его разговориться».
      – Кто вас послал?
      – Сеньор Калдерон из Мексики. Я работаю на него.
      Глория вспомнила это имя. Джейси упоминала его в своем письме. Ладони ее взмокли от пота. Хорошо было бы вытереть их о юбку, но она не решалась сделать это в присутствии Джастиса. Ни к чему показывать ему свой страх. Не опуская руки с оружием, Глория спросила:
      – Он послал вас убить меня?
      Джастис отрицательно покачал головой:
      – Нет. Я просто должен доставить вас к нему. А вот что он собирается с вами делать, этого я вам сказать не могу. Вы бы уже давно обо всем узнали, если бы меня не подстрелили в тот день, когда мы устроили засаду на вашего папашу. Я потому и потерял столько времени, что мне пришлось лечь на дно и залечивать рану. Зато теперь я в полном порядке. Могу хоть сейчас двигаться в путь. Знаете, за вашу голову мне предложили целую кучу денег, и я намерен получить их все, до последнего цента. – С этими словами Эйбел Джастис шагнул к Глории.
      – Не так быстро! – выпалила Глория. Нацелив револьвер прямо в тощую грудь Джастиса, она коротко скомандовала: – Не двигаться!
      Джастис остановился. Глория прищурилась, с ненавистью глядя на щуплого, тщедушного человечка. Больше всего ей хотелось выпустить в него всю обойму. Ведь она поклялась вместе с сестрами отомстить за смерть мамы и папы, а этот мерзавец только что признался в убийстве! Сердце Глории бешено колотилось, она с трудом сдерживала дрожь.
      – Если бы вы не прятали у себя Бидди и миссис Торн, вы бы уже пошли на корм стервятникам, грязный ублюдок!
      Охотник спокойно взглянул на нее и широко раскинул руки.
      – Если вы застрелите меня, то две почтенные леди погибнут и вы никогда их не найдете. Они замерзнут насмерть или помрут с голоду. Так что опустите свою пушку. Мы с вами сейчас отправимся в Мексику.
      – Ни в какую Мексику я не поеду. Немедленно веди меня к Бидди и миссис Торн. Или готовься умереть. Сейчас. Прямо здесь.
      Эйбел Джастис смерил ее взглядом, как будто пытался оценить, насколько серьезны ее намерения, и пожал плечами:
      – Ладно, я отведу вас к ним. Пойдемте.
      Глория не ожидала, что он так быстро согласится. Скорее всего, это была ловушка. Она обвела взглядом пустынные холмы.
      – А где твоя лошадь?
      Джастис поднял руку и указал большим пальцем на холм у себя за спиной.
      – Она там, вон за тем холмом. – И добавил, пристально глядя на пистолет: – Почему бы вам не убрать это подальше, пока я не отнял его у вас? – Теперь в голосе охотника звучала сталь.
      Глория растерянно моргнула:
      – Я бы на твоем месте не стала пробовать. Я пристрелю тебя.
      Недоверчиво улыбаясь, Эйбел Джастис шагнул к Глории и расхохотался.
      – Ну что? Видите? Я пока еще жив. Мы с вами оба знаем, что вы не захотите в меня стрелять. Так почему бы вам не убрать эту пушку? Я же сказал, что отведу вас к женщинам, и я сделаю это. Но не под дулом револьвера.
      Рука, сжимавшая оружие, доставляла Глории сильную боль. Она едва дышала от ужаса. И все-таки ее голос прозвучал достаточно твердо:
      – И что потом?
      От мерзкой улыбки Джастиса у Глории перехватило дыхание.
      – А вот тогда ты и увидишь, что будет, – пропел он, умильно глядя ей в глаза.
      Глория попыталась побороть страх и разочарование и взять себя в руки. Жизнь Бидди и миссис Торн висела на волоске, и у нее не было выбора. Приходилось принимать условия бандита. Загнанная в угол, но не побежденная, Глория спрятала револьвер в карман.
      – Ладно. Пусть будет по-твоему.
      В следующее мгновение Эйбел Джастис набросился на нее и обхватил своими мерзкими лапищами. Глория испуганно закричала. Она попыталась снова достать револьвер, но было слишком поздно. Ее противник оказался гораздо проворнее. Он крепко вцепился в нее и повалил на землю. Несмотря на тщедушное сложение, охотник оказался очень тяжелым и буквально пригвоздил жертву к земле. Глория продолжала кричать, но Джастис с силой ударил ее по голове костлявым кулаком, заглушив крик.
      Звериное рычание убийцы было последним, что услышала Глория, прежде чем мир вокруг нее взорвался и она провалилась в черную пустоту.
 
      Прошло всего каких-то полчаса после того, как Торны выехали с ранчо Лолесов, оставив Глорию в усадьбе, облаченную в ночную рубашку и капот. Когда Бен и его младшие сыновья остановились, Райли тоже натянул поводья и осадил лошадь. Он заранее знал ответ на свой вопрос и все-таки задал его:
      – Это здесь? Здесь вы нашли мамину шляпку?
      – Да, – ответил Калеб. – Она лежала здесь. В разговор вступил Зик:
      – У нас больше нет никаких улик, не за что уцепиться. Мы все здесь осмотрели. Земля слишком твердая, чтобы на ней остались следы от колес фургона или от лошадиных копыт. Даже трава, если и была примята, успела выпрямиться.
      Райли внимательно огляделся. Зик был прав. Вокруг действительно не было ничего, что подсказало бы им, куда увезли женщин, ничего, что позволило бы взять след. Опасаясь, как бы их небольшому отряду не пришлось вернуться ни е чем, Райли нахмурился и надвинул шляпу на лоб.
      – Ладно. Ты, Джон, и ты, Зик, отправляйтесь домой, на случай если мама туда вернется. Вдруг они с мисс Бидди просто ездили в гости?
      Когда младшие братья начали протестовать, вмешался Бен:
      – Делайте, как он говорит. На споры нет времени. Генри и Калеб, вы созовите как можно больше людей. Пусть соберутся все, кто сейчас не занят со стадом. Потом приезжайте на ранчо Лолесов, там вы найдете нас с Райли. А теперь за дело. Это касается всех.
      Слова отца удивили и насторожили Райли. Хмуро проводив взглядом братьев, послушно разбившихся на пары и поспешивших выполнить поручение, Райли спросил:
      – Мы встретимся на ранчо Лолесов? Что у тебя на уме, отец?
      Бен покачал головой:
      – Я думаю, когда такие неприятности, нам пригодится любая помощь.
      Райли крепче сжал поводья.
      – Но люди Лолесов тут ни при чем, папа. Нельзя заявиться туда, потрясая оружием. Ты сам подумай, мисс Бидди никогда бы не позволила кому-то обидеть нашу маму. И парни Лолесов уж точно не стали бы трогать мисс Бидди, на кой черт им это нужно?
      Суровое лицо Бена напряглось.
      – Кто приехал к нам на ранчо и выманил твою маму? Бидди Дженсен. Она с ними заодно. Они похитили твою мать. Если бы твой разум не был затуманен чувствами, которые ты испытываешь к Глории, ты бы тоже это понял.
      – Это просто безумие, отец, и ты сам это знаешь. Мисс Бидди замышляет что-то недоброе против мамы? Да она на это вообще не способна! Если бы твой разум не был затуманен желанием во что бы то ни стало прибрать к рукам землю Лолесов, ты бы со мной согласился.
      Райли долго стоял, глядя в глаза отцу, но тот в ответ не сказал ни слова. Внезапно мысли Райли приняли другое направление. Глория. Он оставил ее одну, испуганную, взволнованную. Такое же лицо было у нее в ту ночь, когда кто-то пытался убить ее на ступенях веранды. Неужели это опять они? Райли вновь обратился к отцу:
      – Дело не в маме и не в Бидди. Их похитили, чтобы выманить нас всех из дома. Их настоящая цель – Глория. Это за ней они охотятся. Не за мамой и не за мисс Бидди.
      Бен нахмурил седые брови.
      – Ты только о ней и думаешь, будь она неладна! Это не Глорию похитили, а твою маму, парень. Твою родную мать. Неужели тебя это нисколько не волнует?
      Райли резко натянул поводья и повернул коня в сторону усадьбы Лолесов. Едва сдерживая нетерпение, Райли повернулся к отцу:
      – Я говорю тебе, что эти люди охотятся за Глорией! Я убежден, что ее тоже похитили. Это так же верно, как то, что мы стоим тут и спорим. Я еще никогда ни в чем не был так уверен. Когда мы найдем Глорию – если она еще жива, – мы найдем маму и мисс Бидди. Так ты со мной, отец, или против меня?
      Бен нерешительно пожевал губами. Его темные глаза блеснули и погасли. Он обернулся через плечо туда, откуда они только что приехали, а затем повернул свою лошадь в сторону дома.
      – Я еду искать твою мать, Райли. Никакие Лолесы меня не заботят.
      – Глория вовсе не Лолес, и тебе это хорошо известно! – гневно воскликнул Райли. – Она не сделала ничего плохого ни тебе, ни кому-либо еще. Забудь наконец о распрях. Джей-Си Лолес мертв. Нет больше вражды. И тебе не с кем теперь воевать. Но кто-то хочет убить Глорию. И сейчас я поеду к ней и прошу, чтобы ты поехал со мной. Сделай наконец выбор между куском земли и женщиной, которую я люблю. Между твоей ненавистью к Лолесам и жизнью невинной девушки.
      Бен молчал, глядя на сына и борясь с сомнениями. Наконец он посмотрел в сторону дома и тяжело вздохнул:
      – Надеюсь, что ты прав, сынок. Так было бы лучше для тебя. Потому что если ты ошибся и в результате что-то случится с твоей матерью, я никогда тебе этого не прощу. Ладно, поехали к Лолесам.

      Ранчо Лолесов выглядело необитаемым. Когда Райли и его отец подъехали к главным воротам, там никого не оказалось. Пусто было и во дворе. Двери, ведущие в конюшню, открыты настежь. Ни одна труба на крыше усадьбы не дымила. Ни одно окно не было освещено. Не было заметно даже тусклого света керосиновой лампы.
      Тишина казалось противоестественной. Она напоминала ночной кошмар. Серый жеребец Райли испуганно захрапел, и хозяин его погладил, чтобы успокоить. Обменявшись взглядами с отцом, Райли сунул руку в седельную сумку и достал «кольт». Бен Торн сделал то же самое. В тишине звук взводимых курков прозвучал как выстрел.
      – Здесь слишком уж тихо, сынок. Должно быть, и вправду что-то случилось.
      Окинув взглядом темный силуэт усадьбы, Райли кивнул. Бен наклонился в седле.
      – Ты не думаешь, что мы попали в засаду? Не знаю, как у тебя, а у меня такое чувство, что кто-то намалевал мишень прямо у меня на спине.
      – У меня такое же ощущение, – признался Райли. «Но вот кто собирается палить по этой мишени? Лолесовские парни? Или, может, их враги? Что же произошло здесь после того, как мы покинули ранчо?» Райли обвел взглядом двор, надеясь получить ответы на мучившие его вопросы. И тут Райли увидел его. Он преспокойно сидел на веранде и рассматривал новоприбывших. Райли почувствовал, как кровь бросилась, в голову. Он резко натянул поводья, заставив Прайда остановиться.
      – Что это ты? – настороженно спросил Бен, останавливая своего коня.
      Кивнув в сторону затененной веранды, Райли прошептал:
      – Смотри, там, на крыльце.
      Бен вгляделся в полумрак и недоуменно спросил:
      – Что там такое, сынок? Я не вижу ничего, кроме дряхлого тощего пса.
      – Его я и имею в виду. Это же Скитер, любимая собака Старого Пита, его ранили убийцы Джей-Си Лолеса еще в сентябре. И я впервые вижу его здесь, а не на кладбище. Даже дикий вепрь не сдвинул бы его с места. Он не покидал могилы своего хозяина с того самого дня, как вернулся сюда. Никто не знает, где он зализывал свою рану.
      – Интересно, – задумчиво произнес Бен, оглядывая двор. – И вот этот пес здесь, на крыльце у парадного входа. Похоже, должно было случиться что-то уж очень серьезно ное, чтобы он покинул могилу Старого Пита.
      Райли облегченно вздохнул. Отец все правильно понял и, кажется, больше не подозревает лолесовских людей в похищении, Молодой Торн внимательно огляделся вокруг, но нигде на ранчо не было заметно никаких признаков засады: ни металлического блеска оружия, ни стремительного движения человека, перебегавшего с места на место, чтобы подобраться к своей цели. Ранчо как будто вымерло. Кроме парочки цыплят да одинокого котенка, спешивших по своим делам, здесь не было ни души.
      Вдруг зловещую тишину нарушил бешеный лай Скитера. Райли сжал в руке револьвер и вгляделся в сумрак, надеясь различить хотя бы малейшее движение. Бен тоже настороженно огляделся. Райли развернул свою лошадь так, чтобы они с отцом были защищены со всех сторон. Но никто, похоже, не собирался на них нападать.
      – Здесь никого нет, черт побери, – проворчал Бен. – Если бы кто-то был, этот лай уже заставил бы его примчаться сюда. Поди погляди, сынок, что там с этим псом, пока я его не пристрелил. Его лай сводит меня е ума.
      Райли повернул коня и направил шагом к входу в усадьбу. Подъехав ближе, он тихо позвал Скитера. Пес подошел к краю веранды, но остановился на верхней ступеньке лестницы. Виляя хвостом, пес вытянул шею, приветствуя старого знакомого, а затем сел, глядя на Райли, как будто ожидал, что тот разберется во всем и поможет. Молодой Торн перевел взгляд со Скитера на запертую дверь.
      – Ее здесь нет, правда? – тихо заговорил он. – Найди ее, Скитер. Где Глория?
      Пес склонил голову набок, выгнул спину и тявкнул, будто желая что-то сказать, потом встал, спрыгнул с крыльца и помчался в сторону конюшни, как стрела, выпущенная из туго натянутого лука.
      – Проклятие, – пробормотал Райли, поворачивая усталого коня вслед за псом и делая знак отцу.
      Бен кивнул и присоединился к сыну. Остановившись у открытой двери конюшни, мужчины спешились и осторожно шагнули внутрь, держа наготове оружие.
      – И что, черт возьми, ты сказал этой собаке?
      Райли пожал плечами:
      – Я попросил его найти Глорию.
      – Х-мм, – проворчал Бен. – Ладно, посмотрим, что здесь творится.
      Отец и сын медленно двинулись вперед, стараясь держаться ближе к стене. Несколько лошадей подняли головы, вглядываясь в непрошеных гостей. Очень скоро стало понятно, что Торнам здесь нечего опасаться. В конюшне не было никого, кроме ее постоянных четвероногих обитателей. Райли выпрямился и спрятал револьвер в кобуру.
      – Куда девалась эта собака?
      До того как Райли успел ответить, что понятия об этом не имеет, Скитер сам дал о себе знать хриплым лаем. Молодой Торн встревоженно взглянул на отца и повернулся на звук. Там, в глубине конюшни, примерно в середине центрального прохода, стоял Скитер и медленно вилял хвостом. Его морда была обращена к ближайшему деннику. Райли застыл на месте, бледный как смерть, не в силах двинуться дальше.
      Если это Глория… если она лежит там… Обернувшись, Райли встретил понимающий взгляд отца.
      – Все в порядке, сынок. Я иду с тобой.
      Райли кивнул. Отец и сын двинулись туда, где стоял пес. Райли узнал стойло Дейзи, гнедой кобылки, любимицы Глории. Но лошади в деннике не было. Не было там и Глории. Зато там был Смайли. Он лежал на сене, раскинув руки, и тихо стонал. На его голове, чуть повыше виска, был виден след от удара и запекшаяся кровь. Райли бросился к управляющему и опустился на колени, чтобы помочь сесть.
      – Смайли, что, черт возьми, здесь произошло?
      Рэнкин беспомощно моргнул и вцепился в рукав Райли. Тяжело дыша, он хрипло произнес:
      – Браун. Картер Браун. Он ударил меня по голове. Райли поднял голову и переглянулся с отцом.
      – Должно быть, этот ублюдок и напал на Глорию в ту ночь. – Осторожно опустив голову Рэнкина, он вскочил на ноги и воскликнул: – Я убью его!
      Но Райли не успел сделать и шага. Отец схватил его за плечо и удержал.
      – Остынь, сынок. Сейчас не время петушиться. Нужно вести себя осторожно, а не то погибнут все три женщины.
      В это время Смайли Рэнкин с трудом поднялся на ноги, держась за стену.
      – Три женщины? Какие три женщины?
      – В первую очередь моя жена, – бросил Бен, прежде чем Райли успел ответить. – И еще мисс Бидди и мисс Глория. Все трое исчезли. Вы знаете, где они?
      Выпучив глаза, Смайли уставился на старшего Торна.
      – Мисс Глория тоже пропала? – Старый управляющий растерянно провел рукой по ране на голове и, поморщившись от боли, оглядел руку со следами запекшейся крови. – Мы должны начать поиски прямо сейчас.
      Удерживая Райли, Бен предупреждающе поднял руку.
      – Не так быстро. Никто не хочет найти их больше, чем мы. Но здесь требуется не просто слепая ярость, иначе мы провалим все дело. Поэтому расскажите нам все, Смайли. Что здесь произошло? Как случилось, что здесь нет ни одной живой души?
      Старый управляющий удивленно посмотрел на Бена, как будто видел его впервые в жизни. Потом покачал головой.
      – После того как вы уехали, я собрал своих людей, и мы отправились на поиски мисс Бидди. Мы объехали всю округу, но так никого и не нашли. Мои парни еще продолжают прочесывать холмы. А я беспокоился о мисс Глории, она осталась здесь одна. Вот я и вернулся узнать, все ли с ней в порядке. Когда я пришел в контору, Хэнк сказал мне, что она здесь, в конюшне, пошла проведать свою лошадь. Уверен, она решила сама попробовать разыскать мисс Бидди. Я пошел в конюшню, думал ее перехватить, но мисс Глории уже не было. Зато тут был этот проклятый Картер Браун, Он набросился на меня и ударил по голове рукояткой револьвера. А потом появились вы.
      – Проклятие! – бросил сквозь зубы Райли.
      Вырвавшись из рук отца, он вышел из стойла и повернулся спиной к Смайли и Бену, продолжавшим негромко о чем-то переговариваться. Сделав несколько шагов, Райли рассеянно взглянул на Скитера, который теперь тихо сидел в проходе между денниками. «Картер Браун. И я сам нанял этого ублюдка». Внезапно Райли вспомнил точные слова Рэнкина и резко обернулся.
      – Вы сказали, что Глории уже не было здесь, когда вы вернулись?
      – Да, – подтвердил управляющий. – Но это значит, что Браун тоже не смог заполучить ее, ведь так?
      Райли кивнул, потирая подбородок.
      – Выходит, так. По крайней мере, тогда.
      – Стало быть, сынок, возможно, еще не все потеряно, – утешил его Бен.
      Райли взглянул на отца.
      – Надеюсь, что так, Я не говорил тебе раньше, но Джейси предупреждала Глорию в письме, что кто-то нанял людей, чтобы выследить сестер Лолес. Джейси не знала, кто они и что им надо, но Глория подозревала, что это как-то связано с ее настоящей семьей. Возможно, Картер Браун и есть тот охотник, которому заплатили, чтобы он ее выследил. А я нанял этого сукина сына. Сам привел его сюда и помог добраться до Глории.
      – Ты же не знал, сынок.
      – Но мне от этого не легче. Если он убьет… – Райли осекся, заметив остановившийся взгляд отца. Он еще никогда не видел этого стойкого человека таким подавленным, сраженным горем. Райли беспомощно опустил голову, не в силах смотреть на отца. Бен отвернулся, пряча глаза.
      И тут Смайли кашлянул, прочищая горло. Райли повернулся к нему, заметив, что бледное лицо управляющего начало обретать свой нормальный цвет. Неожиданно Райли пришло в голову, что пропал еще кое-кто.
      – Мистер Рэнкин, я нигде не вижу Хэнка. Вы говорили, он был здесь, когда вы приехали?
      Смайли, который как раз тщетно пытался отряхнуться от налипшего на одежду сена, поднял голову. В его глазах мелькнула внезапная догадка.
      – Да, был. Именно он и сказал мне, чтобы я шел сюда, а здесь меня уже ждал Картер Браун. И это Хэнк позволил Глории скрыться, несмотря на мой приказ ее не выпускать. Будь я проклят! Думаешь, он заодно с Брауном?
      Райли хмуро пожал плечами.
      – Может, и так. Мне противно об этом думать. Он ведь так давно у вас работает.
      Держась за деревянные перегородки, шатаясь от слабости, Рэнкин прошептал сквозь стиснутые зубы:
      – Помогите мне найти этого парня, и если он не мертв и не полный идиот, я сам его пристрелю, своей рукой.
      Райли помог управляющему выйти из стойла. Бен Торн подошел к Рэнкину и подхватил под руку. Так, поддерживая Смайли с обеих сторон, трое мужчин направились к выходу из конюшни. Скитер вскочил со своего места и потрусил за ними. Когда они вышли во двор, Райли сказал, обращаясь к спутникам:
      – Похоже, сейчас мы имеем вот что: Генри и Калеб собрали всех наших людей и прочесывают прерии. И ваши парни, – тут Райли посмотрел на Рэнкина, – заняты тем же самым. При этом каждая из сторон уверена, что похищение совершила другая.
      Смайли мрачно кивнул:
      – И если они встретятся, то произойдет то, что происходило все эти годы, пока длилась вражда между нами… Здесь сначала стреляют, а потом уж задают вопросы.
      – Да. И это во многом моя вина, – признал Бен Торн, к немалому удивлению Райли. – И хотя среди тех, кто подставляет себя под пули, двое моих сыновей, я считаю, мы должны немедленно заняться поисками женщин.
      – Я согласен с тобой. – Райли с невольным уважением посмотрел на отца и повернулся к Смайли: – Вы сможете держаться в седле с такой раной?
      Управляющий стиснул зубы:
      – Я смогу. Моя лошадь рядом с конторой. Просто помогите мне туда дойти. – Лицо Рэнкина исказила гримаса боли. – Говоришь, могу ли я держаться в седле? – проворчал Смайли, с обидой глядя на молодого Торна. – Когда я не смогу держаться в седле, парень, можешь меня похоронить. Потому что к тому времени я уже буду мертв.
      Райли смущенно опустил глаза. Его глубоко тронула непоколебимая решимость старика защищать тех, кто ему дорог.
      – Тогда нам стоит отправиться прямо сейчас, – решил он. Бен кивнул:
      – Ладно, только вот куда будем двигаться? Нам жизни не хватит, чтобы обыскать все прерии. – Здесь может спрятаться сколько угодно людей. И их нелегко будет найти, если они не захотят, чтобы их отыскали.
      Райли это знал. «Ничейная» земля, ставшая родным домом для горсточки законопослушных фермеров вроде них самих, издавна служила прибежищем самым отъявленным бандитам. Причину только что назвал его отец.
      – Уж Картер Браун точно не захочет, – мрачно произнес Райли.
      Бен Торн нахмурил кустистые брови:
      – С ним три женщины. И они следуют за ним против своей воли. Так что далеко ему не уйти.
      Райли замер под хмурыми взглядами отца и Смайли. Никто не хотел произносить этого вслух, но всем троим пришла в голову одна и та же мысль: «Если женщины все еще с Картером Брауном. Если он еще не избавился от них. Если они еще живы». Райли глубоко вздохнул и заговорил со спокойной уверенностью, которой вовсе не испытывал:
      – Они живы, отец. Они с Брауном. Должны быть.
      – Я знаю, сынок, – ответил Бен. Его глаза подозрительно блеснули, прежде чем он успел отвернуться.
      Райли понимал – Браун не настолько глуп, чтобы не сообразить, что его будут искать. В таком случае, возможно, он выберет не самый короткий путь до Аризоны, если это его конечная цель. Или попытается запутать следы. Ведь этот человек опытный похититель и убийца.
      – Кто нам нужен, так это собственный охотник, – проговорил Райли. – Тот, кто сумел бы взять след. – Сказав это, Торн повернулся и уставился на своих спутников, как будто его вдруг осенило. – И он у нас есть, – ухмыляясь, добавил Райли. – Лучший нос во всей округе. Ты справишься, Скитер?
      Рыжий худой пес поднял крупную голову и посмотрел на Райли. Его глаза светились умом. Не удостоив вниманием столь глупый вопрос, пес невозмутимо зевнул и направился к воротам конюшни. Там он поднял голову вверх, понюхал воздух и покосился на трех бестолковых мужчин, сомневающихся в его талантах.
      – Черт побери, ну и дела! – воскликнул Смайли Рэнкин с хриплым смешком. – Клянусь, в этого пса вселился сам дьявол. Бьюсь об заклад, он возьмет след.
      – Похоже, что так. Он просто дожидался, когда мы наконец попросим его об этом, – улыбнулся Райли. Холод, сжимавший его сердце, начал понемногу отступать. Райли воскликнул с надеждой в голосе: – Если кто-то и способен найти их, так это Скитер. В путь!
 
      Несмотря на весь ужас происходящего и шок, который ей пришлось пережить, вновь столкнувшись с Картером Брауном, Глория не впала в отчаяние. Бидди и миссис Торн живы. Они здесь, вместе с ней. Теперь она наконец смогла осмыслить то, что произошло, и приготовиться к смерти. Потому что теперь она лежала на твердом земляном полу в заброшенной хижине, связанная, с кляпом во рту.
      Лачуга стояла на земле Лолесов, всего лишь в двадцати минутах езды от усадьбы. Глория с надеждой обвела взглядом свое жалкое пристанище: Их непременно найдут еще до наступления темноты. Это же так просто. Все, что от них требуется, – это продержаться до того, как придет помощь. Ее исчезновение наверняка уже обнаружили, и теперь множество людей уже прочесывают прерии в поисках ее, миссис Торн и Бидди. А значит, рано или поздно кто-нибудь набредет на эту хижину.
      Эйбел Джастис обманул ее, хитростью заставив спрятать в карман револьвер. И теперь она здесь. Связана по рукам и ногам, опутана веревками, как баран на бойне. Господи, как она могла быть такой глупой? Когда же она наконец поумнеет? И Кто она такая, чтобы кичиться своей храбростью и строить планы спасения Бидди и миссис Торн? И как теперь их спасти? Эти наемные убийцы могут в любую минуту избавиться от них. И что она сможет сделать?
      Неожиданно внимание Глории привлекли негромкие голоса похитителей. Джастис что-то сказал Брауну, и тот кивнул в ответ. Потом оба повернулись и посмотрели на нее. В их взглядах читалась откровенная насмешка. Сердце Глории испуганно сжалось. Эти бандиты говорили о ней.
      Как будто подтверждая ее догадку, Джастис заговорил снова, не заботясь о том, услышит она его или нет.
      – Наконец-то она у нас в руках, – изрек он. – Так что старухи нам теперь не нужны. Давай убьем их и рванем в Мексику. Если мы передадим ее с рук на руки сеньору Калдерону, может, он не будет на нас в обиде, что мы испортили все дело и убили Джей-Си. Босс ведь хотел ее даже больше, чем двух других девчонок старого Лолеса. Лицо Брауна выразило сомнение.
      – Не знаю. Мы были вынуждены убрать Лолеса, тут уж ничего не поделаешь. Он просто не оставил нам выбора. И все же боссу вряд ли это понравится. Ты уверен, что девчонка настолько важна для Калдерона?
      Оцепенев, не в силах шевельнуться и даже вздохнуть, Глория смотрела на своих мучителей. Она слышала, как тихо стонет Бидди в своем углу, но ничем не могла помочь любимой нянюшке. Все, что она могла сделать, это презрительно смотреть в глаза убийцам Джей-Си и Катрин Лолес.
      – Да, черт побери, – ответил наконец Джастис, оглянувшись на Глорию. – Она одна ему и нужна. Старик годами вынашивал этот план.
      – Об этом я и говорю, – перебил его Браун. – В его планы вовсе не входило, чтобы мы прикончили Джей-Си. Не думаю что это ему понравится.
      Джастис побагровел.
      – Говорю тебе, деньги у нас в кармане! Короче, я еду прямиком в Сьело-Азул. Ты со мной?
      Картер Браун упрямо выпятил подбородок:
      – Послушай, мы с тобой по уши в дерьме. Это мы прикончили Джей-Си. Стоит нам только сунуться в Сонору, с ней или без нее, – тут Браун ткнул толстым пальцем в Глорию, – и нас живьем закопают в землю по самую шею и скормят муравьям и скорпионам.
      Джастис раздраженно ударил себя кулаком в грудь.
      – Тогда какого черта, я тебя спрашиваю, мы околачивались здесь, дожидаясь, пока заживет мое плечо, а потом потратили столько сил на то, чтобы доставить сюда этих баб? Мы не можем получить за них выкуп, на ранчо Лолесов не осталось никого, кто мог бы за них заплатить. У нас нет выхода. Нам придется доставить девчонку к сеньору Калдерону и заставить его раскошелиться. Наплетем ему что-нибудь.
      – Раскошелиться? – Браун презрительно фыркнул. – Да он просто прикончит нас, а заодно и девчонку. А я не собираюсь отвечать за то, чего не совершал. Я действовал, как было приказано. Это ты убил Джей-Си, а не я. И я видел, как ты это сделал. Ты выстрелил ему в спину, когда он стоял над трупом своей жены. И я с радостью расскажу об этом сеньору Калдерону.
      – Ты, мерзкий сукин сын! – в ярости зарычал Эйбел Джастис. – Мы с тобой оба повязаны, не забывай об этом! Но если ты такой трус, я сам отвезу ее на место и получу все деньги, которые нам причитаются. В конце концов, они мои по праву. Я их честно заслужил, ты сам только что в этом признался.
      Внезапно Браун вскочил. Это было так неожиданно, что Глория отпрянула, вжавшись в стену, возле которой лежала. Она слышала тяжелое дыхание из того угла, где жались друг к другу Бидди и миссис Торн, но не осмеливалась отвести глаз от двух бандитов, чтобы взглянуть на связанных женщин.
      – Кого это ты назвал трусом, ты, жалкий кусок дерьма? – Теперь Браун возвышался над Джастисом, держа его за грязные лацканы плаща.
      – Тебя, – спокойно ответил охотник, как будто это не его ноги болтались в футе от земли. В следующий миг он поднял руку с револьвером и прижал дуло к удивленной физиономии Брауна. – Мне давным-давно следовало это сделать, – вздохнул он и спустил курок.
      Браун дернулся и рухнул на пол, выпустив из рук Джастиса и заливая кровью все вокруг. Маленький человечек упал сверху на свою жертву, но тут же вскочил на ноги.
      Глория почувствовала головокружение и тошноту. Ей показалось, что ее вот-вот вырвет и она задохнется от отсутствия воздуха или захлебнется собственной рвотой. Звуки, доносившиеся из угла, где лежали Бидди и миссис Торн, говорили о том, что женщины тоже близки к удушью.
      Наступила полная тишина. Джастис, все еще сжимавший в руке револьвер, шагнул к Глории. Его лицо было абсолютно бесстрастно, как будто он подстрелил не своего товарища, а дичь на ужин.
      Глория сгорала от стыда, но ничего не могла поделать с собой – ее душил страх. Подтянув колени к груди, она уткнулась в них подбородком и попыталась выровнять дыхание. Голова ее кружилась. Сейчас она казалась себе пойманным в ловушку животным, которое обреченно ждет смерти. Остановившись возле нее, Джастис посмотрел на Глорию и спокойно спросил:
      – Что случилось? У вас такой испуганный вид.
      Подбородок Глории дрогнул. Грязный вонючий платок, завязанный на затылке, не позволял ей заговорить. Судорожно сглотнув, она медленно покачала головой. Казалось, ее глаза запорошило песком, такими сухими они были.
      Джастис опустился на колено рядом с Глорией и заговорил любезным тоном, от которого кровь стыла в жилах:
      – Как выяснилось, не было особой нужды связывать вас, мисс Глория, потому что мы не можем здесь оставаться. Даже на одну ночь.
      Глория вздрогнула как от удара. Джастис решил отправиться в путь прямо сейчас и забрать ее с собой в Мексику, к сеньору Калдерону. Бидди и миссис Торн заворочались в своем углу, и Глория бросила взгляд в их сторону, но Эйбел Джастис грубо схватил ее, отодвигая от стены, и резко перевернул на живот.
      Уткнувшись лицом в грязный земляной пол, Глория почувствовала, как Джастис снимает веревки с ее затекших рук и освобождает от пут щиколотки. Теперь она могла двигать руками и ногами. Но Глория не успела воспользоваться неожиданной свободой, чтобы попытаться сбить своего противника с ног. Слишком долго пролежала она без движения на полу, и теперь тело ее не слушалось. Момент был упущен. Джастис мертвой хваткой вцепился ей в руку и дернул вверх, чтобы поставить на ноги.
      Шестизарядный «кольт» находился в каком-то дюйме от лба Глории, и она слишком хорошо понимала, что может последовать за любой ее попыткой оказать сопротивление. Джастис убьет ее, а вслед за ней и двух других пленниц.
      Нет, она нужна ему живой. За нее ему отвалят целую кучу монет. Так он говорил покойному Брауну. Но если она начнет сопротивляться, то он непременно убьет Бидди и миссис Торн. Прямо у нее на глазах. Чувствуя свою полную беспомощность и страх перед этим негодяем, убившим ее близких, а теперь готовым совершить новое преступление, Глория оторвала взгляд от черного дула револьвера и посмотрела в узкие змеиные глаза преступника.
      Тот взмахнул рукой с зажатым в ней револьвером.
      – Давайте-ка поживей, мисс Глория. – Она, не тронулась с места и тогда бандит сдернул вниз платок, закрывавший ей рот, и развязал узел. Сунув платок в карман, Джастис грубо схватил Глорию за плечо и прошипел сквозь зубы: – Вам надо кое над чем подумать, мисс Глория. Мне ведь больше нет никакого проку от этих двух пожилых леди.
      У нее перехватило дыхание.
      – Тогда освободите их. – Глория с трудом узнала свой голос, так глухо он прозвучал. – Они ведь не представляют для вас никакой опасности.
      Джастис поскреб рукой подбородок:
      – А я думаю иначе. Эти женщины слишком много знают. И в этом они сами виноваты. Не надо было им отправляться одним в дорогу сегодня утром. Собственно, в наши с Брауном планы вовсе не входило их похищать, но уж и больно легкой добычей они оказались. Грех было не воспользоваться. И теперь вы здесь, мисс Глория. Я готов поклясться, что Торны со своими людьми и ребята с вашего ранчо уже сцепились из-за вас и вот-вот перестреляют друг друга.
      Прекрасно понимая, что не следует дразнить убийцу, но не в силах справиться с собой, Глория не выдержала:
      – А может быть, они как раз ждут снаружи, когда вы высунетесь, чтобы пристрелить вас?
      Джастис не утратил обычного хладнокровия. Он лишь наклонил лысеющую голову и задумчиво взглянул на Глорию – так примеривается ядовитая змея, прежде чем ужалить.
      – Вы так думаете? Что ж, тогда они наверняка страшно удивятся, когда я выброшу вас отсюда прямо под их пули. Впрочем, мне бы этого не хотелось. Уж слишком неприятное было бы зрелище.
      Удивляясь собственной удали, напоминающей браваду Джейси, Глория парировала:
      – Неприятное для вас, но не для меня, мистер Джастис. Если я умру, вы никогда не получите денег, и это еще не самое худшее, что может с вами случиться.
      Лицо охотника побледнело. Сжимая плечо пленницы, он рванул ее к себе и прошипел:
      – Ты вовсе не такая умная, как думаешь. Суди сама, Браун должен был поехать и привезти тебя сюда, пока я сторожил тут этих женщин. Но когда он так и не появился, я отправился посмотреть, что случилось, и увидел, как ты скачешь по холмам. Хорошо, что Браун сообразил вернуться сюда, правда, без тебя. И ты угодила прямехонько в ловушку. Тебе попросту не хватило ума, чтобы ее распознать. Так-то вот.
      Лицо Глории пылало от гнева. Она молча смотрела в глаза своему врагу. Пускай себе куражится. Ей нужно выиграть время. Может быть, Райли или кто-то еще успеет спасти ее до того, как этот грязный убийца потащит ее за собой в Мексику. Хорошо бы кто-нибудь его пристрелил. Он уже рассказал все, что знал. Теперь ей известно, кто такой Калдерон. Джастис назвал его имя.
      Джастис резко дернул Глорию за руку, развернув ее лицом к Бидди и миссис Торн.
      – Давай вернемся к этим дамам. Мне они больше не нужны, поэтому, если ты не одумаешься, они отправятся вслед за Брауном. Но если ты обещаешь не ерепениться и вести себя смирно, я, так и быть, оставлю их в живых. Решать тебе. Так что ты скажешь?
      Глория ни секунды не колебалась.
      – Я буду вести себя тихо. Только сдержите свое слово.
      Джастис захихикал:
      – Вот уж не обещаю, я никогда этого не делаю. Но ведь у тебя все равно нет выбора, правда? Так что будь паинькой, – С этими словами бандит с силой толкнул ее к двери хижины. – Вперед. Нам с тобой предстоит небольшая прогулка. В Мексику. Впрочем, я тебе уже говорил об этом.

      «Я убью его. Я убью его. Я убью его». Эта мысль не давала покоя Райли, и он все крепче сжимал в руках поводья. Перед глазами молодого Торна стояло ухмыляющееся лицо Картера Брауна.
      Прошло примерно полчаса с тех пор, как трое мужчин покинули ранчо Лолесов. Скитер привел их сюда, на вершину холма, и теперь старательно обнюхивал что-то у его подножия. Всадники стояли неподвижно, наблюдая за псом. Внезапно Скитер задрал морду вверх, понюхал влажный осенний воздух и засопел. Пес напрягся и обнажил клыки, издав тихий, предупреждающий рык. Райли насторожился и сжал коленями бока коня.
      В следующий миг Скитер заявил о победе торжествующим лаем, распугав всех птиц в округе и заставив обратиться в бегство полевых мышей. Оскалив зубы, пес, охваченный азартом погони, резко повернул направо и быстро побежал вдоль каменистого оврага. Его длинные уши развевались на ветру, напоминая вывешенное на просушку белье. Всадники скакали следом.
      Энергия била в собаке ключом, и Райли даже задал себе вопрос, откуда у нее такая выносливость. Много недель верный пес Старого Пита лежал на могиле своего погибшего хозяина, невзирая на холод и ветер, отказываясь двинуться с места и даже отвергая еду. Все думали, что несчастная собака долго не протянет. И вот он несется по прериям как ни в чем не бывало! Впрочем, до сих пор Райли не приходилось видеть, чтобы Скитер проявлял хоть какой-то интерес к жизни, за исключением, может быть, того дня на кладбище, когда он чуть не разорвал на части беднягу Джастиса, который всего-то и хотел отдать дань уважения мертвым.
      Скитер снова залаял. Подняв голову, пес встал в охотничью стойку. Зажившая рана на его плече просвечивала белой тонкой полоской сквозь блестящую рыжую шерсть. Райли улыбнулся. Может быть, все это время Скитер под покровом ночи сам добывал себе пищу, наращивал мощь и копил силы для решающего удара, чтобы отомстить за смерть хозяина?
      «Нет, это уже чистая фантастика, – отмахнулся от этих мыслей Райли. – Собаки не способны ненавидеть и вынашивать планы мести. Или все-таки способны? Неужели Скитер настолько умен и хитер, что мог бегать всю ночь напролет, а утром занимал свое привычное место на могиле Старого Пита? Неужели он попросту дурачил нас всех, включая даже Картера Брауна?» Райли поймал себя на том, что ему хотелось бы так думать.
      Молодой Торн почувствовал, как его сердце вновь наполняется жгучей ненавистью. Тот, кто посмел обидеть Глорию, заслуживает смерти. И Райли не задумываясь отнимет у него жизнь, кем бы он ни был. Без колебаний и сожалений. Этот человек обречен. Даже если он сохранил жизнь Глории, маме и мисс Бидди. Картер Браун – уже ходячий труп, потому что осмелился поднять руку на тех, кто дорог Райли Юджину Торну.
      Скитер опять залаял, и Райли выпрямился в седле, настороженно следя за собакой. Пес еще раз свернул и поднялся на каменистую возвышенность, поросшую бурой травой.
      Райли сделал знак отцу и Рэнкину, и все трое остановили лошадей, следя глазами за псом. Бен Торн нетерпеливо обратился к сыну:
      – Почему мы остановились? Ведь Скитер нашел что-то за тем холмом.
      К нему присоединился Смайли Рэнкин.
      – Да уж точно нашел, как еще объяснить этот бешеный лай.
      – Я тоже так думаю, – заверил их Райли. Торжествующий лай Скитера становился все настойчивее. – Все мы очень хотим найти женщин и выпустить всю обойму в Картера Брауна. Но что нас ждет за тем холмом? Может быть, там ловушка?
      – Да что за чёрт! – раздраженно воскликнул Бен, срывая с себя шляпу и нетерпеливо похлопывая ею по бедру. – Если бы за холмом нас ожидала опасность, эту собаку уже пристрелили бы и она бы сейчас не лаяла.
      Райли потянулся за револьвером.
      – Может, и так. Если там прячется Браун, он вполне способен заставить Скитера привести нас прямиком в западню.
      Бену нечего было на это ответить, такая возможность не приходила ему в голову. Старший Торн взглянул на сына и снова нахлобучил на голову шляпу. Райли повернулся к Рэнкину:
      – Вы знаете эту местность лучше всех. Там что-нибудь есть, за этим холмом?
      Управляющий нахмурился, сосредоточенно вглядываясь в степь. Немного помолчав, он ответил:
      – Сдается мне, там стоит старая, полуразвалившаяся хижина. Когда-то там ночевали пастухи.
      Райли прищурился:
      – Это как раз то, что мы ищем. В этой хижине Браун мог спрятать женщин, к тому же отсюда хорошо просматриваются окрестности.
      Смайли выпрямился в седле и сжал в руках поводья.
      – Черт возьми, а ведь ты прав, сынок.
      – Ждите здесь, – велел Райли, слезая с лошади и передавая поводья отцу. – Я осторожно поднимусь на холм и посмотрю, что там творится. Я подам вам знак.
      Не дожидаясь ответа, Райли начал быстро взбираться на холм. Добравшись почти до самой вершины, он снял шляпу, опустился на землю и пополз, жадно хватая ртом холодный ноябрьский воздух. Оказавшись наверху, Райли внимательно окинул взглядом открывшийся перед ним ландшафт. Вокруг было пустынно, если не считать Скитера, стоявшего у грубо сколоченной хижины. Он громко лаял, виляя хвостом. Сама лачуга напоминала скорее кучу дров, нежели человеческое жилье.
      Никаких признаков присутствия людей. Лошадей тоже не было видно. И никаких мертвых тел. Сочтя это добрым знаком, Райли внимательно оглядел окружавший хижину кустарник. Тонкие, лишенные листьев ветви тянулись к небу, а за ними… виднелся дорожный фургон Лолесов! Вдруг за кустами ему почудилось какое-то движение, и Райли разглядел лошадь, а за ней еще одну. Похоже, они были стреножены. Точно такие лошади были впряжены вчера в фургон Бидди. Сердце Райли тревожно сжалось. Женщины наверняка там, в хижине.
      Райли, повернувшись к своим спутникам, помахал им рукой. Когда Бен и Смайли поднялись к нему, молодой Торн взволнованно произнес:
      – Они здесь! Старый дорожный фургон и лошади спрятаны за кустами. А других лошадей нет. И Скитер стоит перед дверью и лает.
      Смайли нахмурился и поскреб заросший щетиной подбородок.
      – Этот пес виляет хвостом?
      – Да.
      – Хорошо. – Повернувшись к Бену, Смайли проговорил: – Можно смело ехать туда. Если бы Скитер почуял беду, он задрал бы хвост вверх и держал его неподвижным.
      Райли взял у отца из рук поводья и легко вскочил в седло. Слова старого управляющего вселяли надежду. Всадники обогнули холм и подъехали к хижине. Райли достал револьвер и взвел курок. Остальные последовали его примеру.
      Несмотря на радостный лай Скитера, мужчины держались настороженно. Не услышав ни одного выстрела и не заметив никаких признаков засады, всадники спешились и привязали лошадей к покосившейся ограде. Затем все трое замерли, опустив головы, и не осмеливаясь посмотреть друг на друга. Никто из них не решался войти внутрь, опасаясь увидеть трупы трех женщин.
      – Ну что ж, – вздохнул Бен Торн. – Мы ничего не увидим, стоя перед этой дверью. Что бы ни случилось, ничего уже не изменишь.
      – Это верно, – вступил в разговор старый управляющий.
      И все же они так и не тронулись с места. Тогда Райли решительно шагнул к двери, держа наготове револьвер. Хруст мелких камешков позади дал ему понять, что отец и Смайли следуют за ним. Поравнявшись со Скитером, Райли наклонился, ласково погладил собаку и прошептал:
      – Хороший мальчик.
      Стараясь справиться с тревогой и отрешиться от страшных мыслей, Райли взялся за дверную ручку, но ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуть ее и чуть-чуть приоткрыть дверь. Скитер, в отличие от Райли не ведавший сомнений, мгновенно проскользнул внутрь. Молодой Торн глубоко вздохнул, сказав себе, что готов к любому исходу, и, резко толкнув дверь, быстро шагнул через порог лачуги. Внутри царил влажный полумрак, и казалось, здесь не было ничего, кроме пыли. Лай Скитера раздавался теперь откуда-то слева. Этот лай перемежался с другими неясными звуками, но Райли не успел подойти поближе к темному углу, потому что неожиданно обо что-то споткнулся. И тут в лачугу ворвались Бен Торн и Смайли Рэнкин, и все трое уставились на залитую кровью стену и мертвое тело, распростертое на земляном полу.
      Райли облегченно вздохнул:
      – Сукин сын! Это Картер Браун. Он мертв.
      – Кто-то пустил ему пулю в лоб, – высказал предположение Рэнкин, заглядывая Райли через плечо.
      Звук голоса Смайли вывел молодого Торна из оцепенения. Он сунул револьвер в кобуру и повернулся к дальнему углу хижины, откуда доносились тихие стоны. В следующее мгновение все трое бросились туда и увидели связанных женщин. Бен и Смайли опустились на колени, освобождая пленниц от пут и отвратительных вонючих кляпов.
      Увидев, что его мать и Бидди, беспомощные и обессиленные, лежат на полу, Райли почувствовал, что вслед за облегчением на него накатывают гнев и отчаяние. В первую минуту, узнав в мертвеце Картера Брауна, Райли подумал, что Глории каким-то чудом удалось застрелить негодяя. Но она никогда бы не оставила его мать и Бидди связанными. Значит… в хижине был кто-то еще. У Картера Брауна был сообщник. Кто же он? И куда он увез Глорию?
      Смайли и Бен развязали веревки и помогли женщинам сесть. Молодой Торн с удивлением увидел, как отец взял жену на руки и крепко прижал к себе, хотя Луиза уверяла его, что с ней все в порядке.
      Осторожно усадив Бидди, Смайли спросил ее, где Глория. В ответ старая няня испуганно посмотрела на Райли и разразилась слезами:
      – Это Эйбел Джастис! Он увез с собой Глорию. Негодяй был в сговоре с Картером Брауном. Они поспорили из-за денег, Джастис убил Брауна и забрал мою девочку.
      Бен и Смайли переглянулись. Райли не отрывал глаз от заплаканного лица Бидди, впитывая в себя каждое слово. У него в голове крутилось множество вопросов, но важнее всего было сейчас выяснить одно – куда Джастис увез Глорию.
      – Как давно они уехали?
      Бидди покачала седой головой:
      – Я не могу сказать точно. Вроде бы не очень давно. Ты должен найти ее, Райли. Этот человек… он… – Голос несчастной женщины дрогнул, и она разрыдалась.
      Мягко обняв Бидди за плечи, Смайли привлек ее к себе. У Райли сжалось сердце при виде горя старенькой няни, но нельзя было терять ни минуты, и молодой Торн повернулся к матери:
      – Куда он повез Глорию?
      – В Мексику, – ответила Луиза. – Он везет ее в Мексику.
      – В Мексику? – удивленно повторил Бен Торн. – Значит, он направляется к излучине Симаррона, а дальше ему предстоит путь через Санта-Фе.
      Райли кивнул, мысленно представив себе их маршрут, и бросил взгляд на отца. Темные глаза Бена вспыхнули, выдавая чувства, о которых Райли никогда не подозревал. Гордый и упрямый глава семейства Торнов не привык раскрывать душу даже перед близкими. Но сейчас Бен изменил своим привычкам.
      – Все эти годы я заблуждался, сынок. Как ты тогда говорил… насчет того, что важно в этой жизни. Теперь я это понял. После того как я едва не потерял твою мать… В общем, поезжай за мисс Глорией. А мы отвезем женщин на ранчо Лолесов и отзовем людей. – Бен помолчал немного, потом тяжело вздохнул и добавил: – Мы будем ждать тебя там. Сынок, я хотел сказать… – Голос его прервался. Старший Торн взглянул на жену, и Луиза ответила ему ласковой улыбкой. Бен снова повернулся к сыну: – Будь осторожен, сынок, слышишь? Мама волнуется за тебя.
      Растроганный больше, чем он мог бы выразить это словами, Райли стиснул плечо отца и кивнул матери.
      – Я буду осторожен, – пообещал молодой Торн. Он выпрямился во весь рост, надвинул шляпу на лоб и обвел взглядом встревоженные лица пожилых людей, смотревших на него с надеждой. – К излучине Симаррона? Вряд ли Джастису удастся до нее добраться.
      С суровым, решительным видом Райли шагнул к двери. «Береги себя», «Да хранит тебя Господь, сынок», «Счастливого возвращения», – прозвучало ему вслед.
      Молодой Торн вышел из хижины в сопровождении Скитера и направился к своему коню. «Зло будет наказано. Справедливость восторжествует. Эйбел Джастис будет мертв еще до захода солнца», – поклялся себе Райли.
 
      Глории хотелось плакать. Она уже готова была сдаться и признать себя побежденной. Ее тело болело, руки, стянутые веревкой, онемели, а позвоночник пригибал ее к седлу. Сердце билось болезненно и глухо. От ледяного ветра горело лицо и слезились глаза. Стертые до крови запястья мучительно болели.
      Глория с ненавистью смотрела на тощую спину Джастиса, едущего впереди. Он привязал повод ее лошади к луке своего седла, и маленькая кобылка, любимица Глории, выбивалась из сил, скача рысью по неровной каменистой почве. Больше всего Глория боялась, что Дейзи, привыкшая к бережному и ласковому обращению, не выдержит этой изнурительной скачки, споткнется и упадет вместе со своей связанной всадницей. И что тогда? Эйбел Джастис так одержим идеей во что бы то ни стало доставить ее в Мексику, что скорее всего перекинет ее через седло и отвезет к своему хозяину.
      Они ехали на запад, и вечернее солнце освещало их бледными закатными лучами. Судя по тому, как низко оно опустилось, с того момента как она рассталась с Бидди и миссис Торн, прошло не меньше часа. Хорошо, что охотник сдержал свое слово и оставил несчастных женщин в живых, хотя и не позволил Глории их развязать. Если повезет, их скоро найдут, и тогда бедняжкам не придется ночевать в этой холодной грязной хижине без пищи и воды. Кроме того, пленницы смогут рассказать, куда увезли Глорию, а значит, чем скорее их найдут, тем быстрее подоспеет помощь.
      Раздумывая о собственной судьбе, мечтая увидеть Райли и гоня от себя мучительный страх за него, Глория покорно ехала за Джастисом. Каждое движение лошади причиняло острую боль, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться и оглядеть окрестности. Но вокруг не было ничего, кроме пустынных прерий, покрытых пожухлой осенней травой. Ее охватило разочарование. Она не выдержит этой бесконечной тряски и просто не доживет до встречи с таинственным сеньором Калдероном из Мексики. А о том, чтобы его убить, даже и говорить нечего. Думать иначе – значит просто обманывать себя.
      Глория боялась за Райли и не хотела, чтобы он рисковал жизнью. Но сомнений не было – как только он узнает о том, что ее похитили, он тут же примчится на помощь и убьет Джастиса.
      Глядя на веревку, которой были связаны ее запястья, Глория напомнила себе любимую мамину присказку: «Господь помогает тем, кто сам себе помогает». Повторяя про себя эти слова как молитву, Глория принялась теребить и тянуть узлы веревки, морщась от невыносимой боли. Время от времени Глория поглядывала на своего мучителя.
      Если ей удастся освободить руки, она сможет воспользоваться веревкой как оружием и напасть на Джастиса. Если внезапно накинуть веревку ему на шею и посильнее затянуть… Нет. При всем желании она не могла представить себя убийцей. Глория начала размышлять о том, что она знает об этом человеке, который везет ее в Мексику на верную смерть, словно ягненка на бойню. И все это ради денег. Джастис убил ее родителей. Да, Катрин и Джей-Си по-прежнему остались для нее мамой и папой, хотя и не были родными по крови. Он убил их, и это из-за него Ханна и Джейси сейчас в опасности.
      Он заслуживает смерти. Эта мысль заставила Глорию с новой силой наброситься на веревку, пытаясь подцепить хотя бы один узелок, всего один. Тщетные попытки лишь придали ей решимости. Если бы в ней было больше ярости, тогда, возможно… Глория затаила дыхание – узел начал поддаваться. Она взглянула на плоды своих трудов и нахмурилась. Действительно ли узел поддался, или ей это только кажется? Она бросила украдкой взгляд на Джастиса. Он, ни о чем не подозревая, ехал впереди. Просунув кончик пальца в петлю, Глория судорожно вздохнула, думая о том, что одно неловкое движение способно свести на нет все ее усилия.
      Набравшись храбрости, она согнула палец и едва не расплакалась, когда он свободно пролез под веревку. Хлюпая носом и моргая, не в силах поверить в такую удачу, Глория потянула за петлю и осторожно ослабила ее. Именно этот узел удерживал ее запястья крепко привязанными к луке седла. Если у нее получится ослабить петлю настолько, чтобы сдернуть ее с седла, она сможет освободить руки. Единственное, что ей требуется, – это время.
      Но неожиданно Дейзи начала спотыкаться и замедлила шаг. Глория подняла голову и увидела, как Джастис дергает вожжи и провисшая веревка натягивается точно струна. Нет, только не это! Узел, распутанный после стольких мучительных усилий, теперь был затянут крепче прежнего. «Все стало еще хуже, стоило мне вмешаться. И так происходит со мной всякий раз после отъезда Джейси». Эта мысль окончательно добила Глорию.
      Она замерла и устало закрыла глаза. Может быть, ей не удастся спастись и она примет смерть от руки бандитов? Она слишком слаба, чтобы бороться. Силы неравны. Ее усилия тщетны, и нет никакой надежды.
      Открыв глаза, она увидела, как Джастис подносит ко рту флягу с водой. Глория невольно провела языком по пересохшим губам. Сделав большой глоток, бандит взглянул на пленницу, но она, не желая показывать, как велика ее жажда, опустила глаза. И вдруг настроение ее изменилось, и она едва удержалась от смеха. Ну сколько можно впадать в отчаяние? Глория покосилась на Джастиса – тот не сводил с нее настороженного взгляда. Сейчас бандит показался Глории не столько грозным, сколько смешным, с этим его скошенным подбородком, морщинистой шеей и нелепой шляпой, которая была ему велика. Она прикусила губу, изо всех сил пытаясь сдержать смех, который буквально рвался наружу. Ей нельзя было сейчас поддаваться порыву. Во-первых, стоит ей расхохотаться, и она не сможет уже остановиться. Кроме того, если она начнет смеяться над своим мучителем, он запросто может ее застрелить.
      Она отвернулась и уставилась на простирающуюся перед ней прерию. Неожиданно ей пришло в голову, что, хотя ее душевные силы, может быть, и ослабели, ей по-прежнему хочется жить. Потому она и не стала дразнить бандита. Значит, она выживет, несмотря ни на что. А Джастис умрет. Она вздохнула, и в глазах ее появилась решимость. Она убьет этого негодяя.
      Она должна сделать это, раз уж приходится выбирать между своей жизнью и жизнью Джастиса. Потому что ей хочется жить. У нее есть Бидди и сестры. Еще у нее есть ранчо – мечта мамы и папы о лучшей жизни для своих детей. Хозяйство Лолесов должно стать процветающей фермой, райским уголком, и Глория позаботится о том, чтобы в нем звенел счастливый детский смех.
      Эта мысль напомнила ей о Райли и их любви. Сейчас он, должно быть, где-то рядом, он ищет ее. Глория чувствовала это. Она вскинула голову, стараясь сдержать слезы. Какая женщина захотела бы умереть, если бы ей предстояло провести жизнь с таким человеком, как Райли? Какая женщина не посчитала бы за счастье стать его достойной?
      – Хотите пить?
      Глория вздрогнула и настороженно посмотрела на бандита. Джастис стоял совсем близко и протягивал ей флягу с водой. «Глупо проявлять сейчас упрямство и строптивость», – решила она и покорно кивнула:
      – Да, спасибо.
      Охотник поднес к губам Глории флягу и наклонил. Она жадно пила воду, глоток за глотком. Она и не подозревала, что ее мучит такая жажда. Джастис убрал флягу до того, как она успела ее опустошить. Вода потекла по лицу Глории на одежду, и пленница опустила голову, прижав подбородок к груди, пытаясь задержать и слизнуть капли влаги. Не обращая внимания на эти тщетные и неуклюжие попытки, Джастис закрыл флягу и убрал. Закрепив ремешок фляги, бандит, вместо того чтобы продолжить путь, повернулся в седле и принялся разглядывать Глорию. Сердце ее учащенно забилось. «Что теперь?» Связанной и измученной, ей оставалось только ждать решения своей участи и быть ко всему готовой. Вдруг Джастис нахмурился, как если бы ему в голову пришла какая-то неприятная мысль.
      Неужели он заметил, как Глория пыталась ослабить веревки? Изо всех сил стараясь сохранять безразличный вид, она собрала всю свою волю, чтобы не смотреть на луку седла.
      – Я не имею ничего против вас, мисс Глория, – неожиданно выпалил охотник, нарушая тишину.
      Она изумленно подняла брови.
      – Ничего против меня? – потрясенно повторила она.
      Джастис выглядел слегка смущенным. Он опустил глаза и сделал вид, будто поправляет поводья, которые держал в кулаке. У Глории возникло непреодолимое желание плюнуть в лицо бандиту. Она с трудом сдерживалась. «Смотри, испортишь все дело, – остановила она себя. – Позже, когда ты не будешь связана, можно будет напасть на него. Но не сейчас. Если ему хочется поговорить, разговаривай с ним. Ищи любую возможность, чтобы себе помочь». Глория прищурилась. Что ж, ладно, она с ним поговорит. Но это вовсе не значит, что ей следует быть вежливой. Даже Бидди не стала бы этого требовать в подобных обстоятельствах. В напряженной тишине голос Глории зазвенел от гнева.
      – Так, значит, вы ничего не имеете против меня? Смотрите, я привязана к лошади и меня везут на убой. Это делаете вы. И это только малая часть того, что вы совершили по отношению ко мне и моей семье. Если в этом нет ничего плохого, так только потому, что вы ничего не знали обо мне, пока не появились здесь.
      Эйбел Джастис спокойно загнул вверх поля своей фетровой шляпы. На его лице не было и следа былого раскаяния или стыда.
      – Отличная речь, мисс Глория. Но, признаюсь, мне известно о вас гораздо больше, чем вы думаете.
      Глория недоверчиво нахмурилась:
      – И что же это?
      Лицо Джастиса расплылось в самодовольной и вместе с тем злобной ухмылке.
      – Я знаю, что вы вовсе не Лолес.
      Сердце Глории защемило. Именно об этом юна и хотела бы поговорить со своим похитителем.
      – Мне это давно известно. Я знаю, что мое настоящее имя – Беатрис Паркер. Моих родителей убил Кид Чапело, а Джей-Си Лолес привез меня к себе и воспитал как собственную дочь. – Глория замолчала, с удовольствием отметив, что ее мучитель неприятно удивлен. Он явно не ожидал, что она все знает. – Впрочем, я, наверное, не сказала вам ничего нового.
      Джастис бросил на нее быстрый взгляд и усмехнулся. Его лицо приняло хитрое выражение. Кожана скулах натянулась.
      – Я знаю все это и еще много чего другого. А вот вы кое-чего не знаете, готов поклясться. Джей-Си Лолес поплатился жизнью как раз за то, что спас вас почти двадцать лет назад.
      Глория вздрогнула как от удара.
      – Вы лжете! – потрясенно вскрикнула она. Довольный произведенным эффектом, Джастис насмешливо поднял брови:
      – А зачем мне вам лгать?
      – Вы просто хотите уколоть побольнее, испортить мне настроение. Это неправда… Не может быть…
      – Это правда. Чистая правда.
      Тон Джастиса не оставлял сомнений в том, что на этот раз он говорит правду. Глория посмотрела ему в лицо – да, он и правда не лгал. Это открытие лишило ее последних сил. Она закрыла глаза и опустила голову на шею лошади, стараясь не потерять сознание. Как же ей теперь жить? Мама и папа мертвы, потому что приняли ее в свою семью. Ханна и Джейси никогда не простят ей этого.
      И разве сможет она возместить им потерю? Какое-то время она не могла даже думать ни о чем, сильная боль терзала ее сердце. Она лишь знала, что пока жива, что холодный ветер студит лицо и забирается под одежду, тяжелая коса тянет голову вниз, а Дейзи нетерпеливо бьет копытом землю. Но вскоре Глория поймала себя на том, что несмотря на отчаяние, охватившее ее, в голове крутится какая-то дельная мысль. В следующий момент она наконец приняла решение, и это решение все изменило. Она открыла глаза, посмотрела на спутанную гриву Дейзи и начала в деталях обдумывать свой план.
      Ей необходимо выяснить у Джастиса, что он еще знает. Все, до мельчайших подробностей. А потом она избавится от охотника, чтобы Райли не пришлось рисковать ради нее жизнью. Эту часть плана она обдумала. Но вот потом, когда она уже будет на свободе, она найдет Калдерона и убьет его. Или умрет, пытаясь это сделать. Ради Ханны и Джейси. Не в ее силах вернуть к жизни папу и маму, она может отомстить за их смерть. А если она погибнет, бросив вызов убийце, так кого это будет волновать?
      Милое, родное лицо Райли возникло перед ее мысленным взором. Глория увидела как наяву, что Райли предостерегающе поднял руки, умоляя ее не идти на такой риск. Она покачала головой. «Нет, Райли, не пытайся меня остановить. Я должна это сделать. Разве ты не видишь? Это единственная возможность для меня искупить вину. Просто знай, что я всегда любила тебя».
      Глория подняла голову, прищурила сухие воспаленные глаза и встретила злорадный взгляд Джастиса. Она так много пережила за последние несколько минут, что даже забыла о его существовании. Удивительно, но он терпеливо ждал, пока она придет в себя, не произносил ни слова и не двигался с места. Хотя так ли уж это удивительно? Может быть, ему просто нравится наблюдать, как люди страдают? У Глории не было особых сомнений на этот счет.
      – Расскажите мне, откуда вы об этом узнали.
      Тусклые глаза Джастиса вспыхнули, а рот растянулся в злобной ухмылке.
      – Я работаю, на сеньора Калдерона больше десяти лет. Вот откуда мне все известно. Я все знаю о вас.
      – Так расскажите мне все, что знаете.
      Джастис наклонил голову набок, изучающе глядя на Глорию. Возможно, он с запозданием взвешивал в уме, стоит ли ему делиться с ней секретами своего сеньора и раскрывать доказательства его вины. А может быть, он заметил происшедшую в ней перемену. Ее ледяное спокойствие, невозмутимость, немигающий взгляд. А может, бандит просто собирался с мыслями. Но так или иначе, после паузы он заговорил:
      – После того как Джей-Си убил Кида Чапело, вытащил вас из того фургона и отвез в свой дом, весть об этом вскорости дошла до Соноры и старого дона.
      – Старый дон – кто это?
      – Сеньор Калдерон. Доном называют в Испании человека благородного происхождения. Он чертовски знатен, богат и влиятелен. Он очень могущественный человек. Такой, как он, может убивать одним лишь взглядом.
      Глория почувствовала, что детали головоломки начинают складываться в стройную картину. Этот Калдерон каким-то образом связан с ней. Раньше она пыталась нащупать, какое он имеет отношение к маме и папе, но теперь благодаря Джастису поняла, что искать надо в другом месте.
      – Зачем я ему нужна?
      Джастис попытался придать своему лицу суровое выражение, однако его гримаса выглядела скорее жеманной.
      – Всему свое время. Ну вот, как я уже говорил, слух дошел до сеньора Калдерона и его дочери. Она тут же принялась плакать и стонать. И так день и ночь. Говорила, что не хочет больше жить.
      Глории было знакомо это чувство, но непонятны его причины. Какое дело до всего этого дочке Калдерона?
      – Но почему? – удивилась она. – Я не понимаю.
      – Чего ж тут непонятного? Она любила Кида Чапело. Отец мирился с ее капризами до поры до времени, но потом задумал выдать замуж за одного богатого испанца. Когда этот человек пришел за ней, она отказалась его принять. Да и не больно-то она понравилась жениху, вся заплаканная и полубезумная, и он вскоре ушел. Тогда отец решил применить силу. Девчонку стали наказывать. После очередного битья она наложила на себя руки. – Джастис замолчал, ожидая, что Глорию взволнуют эти события. Она действительно была взволнованна, но ничем этого не показала. Охотник пожал плечами и продолжил: – Ну вот, так все и кончилось, и долгие годы никто не ворошил прошлого. Кид Чапело был редким негодяем, и старый дон люто его ненавидел, но вот дочка действительно любила этого подонка, И все же я надеялся, что сын окажется лучше отца.
      Глория вспомнила, о чем писала ей Джейси.
      – Сын? Какой сын?
      – Ублюдок Кида Чапело. Его родила дочь сеньора Калдерона. Его назвали Зантом. Старый дон любит этого мальчишку. Он сам его воспитал. Но Зант отличается таким же диким нравом, как и его отец. С ним вечно одни неприятности. И он то и дело ссорился с дедом по любому поводу. Вплоть до последнего времени. Примерно пять лет назад, если не ошибаюсь, Зант заявил старику, что не хочет иметь с ним ничего общего, и уехал в неизвестном направлении. Сеньор Калдерон везде искал его. Наконец несколько месяцев назад он обнаружил внука в мексиканской тюрьме и заплатил за его освобождение. Но мальчишка и не подумал его поблагодарить. Он сказал старому дону, что не нуждается ни в его деньгах, ни в нем самом. И снова сбежал. По мне, так надо было оставить парня гнить в тюрьме.
      С этими словами Джастис, к удивлению и разочарованию Глории, развернул лошадь и дернул за поводья Дейзи. Бандит и его пленница отправились дальше, все так же держа путь на запад, и Глории снова пришлось смотреть в спину своему похитителю. Джастис так и не сказал того, что ей больше всего хотелось узнать. А именно – какое отношение эта история имеет к ней самой. Чем вызвана та яростная ненависть, которая зрела целых двадцать лет, прежде чем обрушиться на их дом своей сокрушительной мощью? Что могло произойти?
      Совершенно очевидно, Джастис о чем-то умалчивает. Произошло что-то такое, что заставило сеньора Калдерона возненавидеть ее и всех Лолесов, Глория снова вспомнила о Джейси. Сумела ли ее отважная сестренка вырваться из ловушки, которую приготовил для нее Калдерон? Жива ли она? При мысли о том, что, возможно, Джейси в беде и ей приходится жестоко страдать, Глория тихо застонала. В тишине пустынных прерий, нарушаемой лишь мерным стуком лошадиных копыт, ее тихий стон прозвучал неожиданно громко.
      Джастис повернулся в седле и уставился на нее. Глория выпрямилась, подняла голову и спокойно встретила взгляд бандита. Внимательно оглядев пленницу и убедившись, что она ничего не затевает, охотник отвернулся. Всадники продолжили свой путь на запад вслед за заходящим солнцем.
      Глядя на закат, Глория размышляла о конечной цели их путешествия. Мексика, Сонора. Внезапно ее словно током ударило. Она вдруг осознала то, что не приходило ей в голову, пока она слушала Джастиса. Если Глории не удастся освободиться в ближайшее время, ей придется предстать перед сеньором Калдероном, как незадолго до нее к этому вынудили Джейси. Она всего лишь пленница. И жизнь ее в руках человека, в душе которого нет места ни жалости, ни состраданию.

      Глория оглядела бескрайние голые холмы. Закатное солнце отбрасывало длинные мрачные тени, которые, казалось, угрожающе обступили путников. Тени, похожие на чьи-то руки, на чьи-то длинные пальцы. Пальцы.
      Глория опустила глаза и улыбнулась – ее палец уже ослабил петлю веревки.
      Она продолжила свои тайные усилия. Она должна освободиться. Долгие минуты кропотливого растягивания веревки, несмотря на боль в сбитых пальцах и ободранных запястьях, в конце концов, принесли свои плоды. Узел начал поддаваться. Глория вскинула голову и облегченно вздохнула. Если Джастис к слышал ее вздох, то не подал виду. Настороженно гладя на спину своего мучителя, она осторожно развела руки в стороны.
      Глория едва не рассмеялась от радости, когда веревка свободно повисла и она выдернула наконец связанные запястья из петли. Половина дела была сделана. От восторга Глория чуть не запрыгала в седле. Она плотно обхватила коленями бока лошади и вцепилась в луку седла.
      Стараясь изгнать неуверенность из своего сердца, Глория взяла веревку и сделала из нее петлю наподобие лассо. Ей следует вести себя осторожно, чтобы Джастис не догадался, что она больше не связана. Ее единственное оружие против физической силы и револьвера охотника – эта веревка и еще эффект неожиданности. Дейзи по-прежнему накрепко привязана к лошади Джастиса, и он может управлять каждым ее движением. Поэтому у Глории появится шанс напасть на него, только когда они остановятся – возможно, чтобы устроиться на ночлег. Тогда бандит, ни о чем не подозревая, подойдет к ней, чтобы развязать веревки и помочь слезть с лошади.
      Глория представила себе, как она бьет своего мучителя в челюсть и он падает. Или же она опрокидывает Джастиса на землю сильным ударом в грудь. Конечно, можно попробовать отобрать у него оружие, но на это нельзя слишком уж рассчитывать. Разве что он сам подойдет к ней, держа в руках револьвер, или уронит его. Она задумалась. Нет, нельзя идти на такой риск. Если удастся заполучить револьвер – хорошо. Если нет – сгодится и веревка.
      И тут Глорию одолели сомнения. А вдруг все пойдет не так, как она задумала? И кроме того, если даже и удастся разделаться с Джастисом, ей придется вернуться в заброшенную хижину. Ведь вполне возможно, что Бидди и миссис Торн все еще там. И Глории придется возвращаться в одиночестве и в полной темноте. На умирающей от усталости лошади.
      Глорию охватил страх. Раньше ей никогда не приходилось бывать ночью в прериях, да еще одной. А ведь по ночам по степи бродит множество разных отвратительных созданий. Они рыщут стаями в поисках легкой добычи и, вечно голодные, охотятся при лунном свете. И тогда Глория решилась. Она не станет ждать приближения ночи. Не будет дожидаться, когда Джастис захочет остановиться на ночлег. И пока она боится оставаться одна после наступления темноты, не стоит мечтать о том, чтобы отправиться в Мексику и осуществить свою страшную месть.
      Глория решила отложить освобождение на потом. Сейчас у нее были гораздо более важные заботы. Эйбел Джастис. Судя по расположению солнца, у нее в запасе есть еще час или два, прежде чем наступит ночь. Это значит, что им предстоит уехать еще дальше от дома. Пройдет не меньше трех-четырех часов, прежде чем Джастис надумает сделать привал. Она не может так долго ждать. Нужно действовать немедленно.
      Она подняла глаза к небу и шепотом прочитала молитву. И вдруг ей стало стыдно. Что же она делает? Можно ли просить Бога, чтобы он помог человеку кого-то убить? Конечно, нет. Глория снова взглянула на небо, на этот раз прося у Господа мужества, силы и решимости. Итак, она сделала все, что могла. Еще один глубокий вдох, и она будет готова. Глория сжала веревку в мокрых от пота руках, стараясь не обращать внимания на бешено бьющееся сердце, и открыла рот, готовясь позвать Эйбела Джастиса. Но неожиданно он сам повернулся к ней и остановил лошадь. Следом послушно встала и Дейзи. Глория едва не вскрикнула от страха. Неужели он прочитал ее мысли?
      – Вы слышали? – Охотник настороженно оглядывался вокруг.
      Глория облегченно вздохнула. Он что-то услышал. «Что-то услышал? Значит, кто-то приближается к нам». Сердце ее тревожно забилось. В глазах вспыхнула надежда. Но потом она сказала себе: «Это Райли. И Джастис его убьет». Она слишком долго выжидала, и теперь Райли погибнет из-за ее нерешительности.
      Нет! Она этого не допустит. Глория уверенно ответила:
      – Нет. Я ничего не слышала. И сейчас не слышу.
      Джастис сделал ей знак замолчать и склонил голову набок, прислушиваясь. Она последовала его примеру. Вначале было тихо. Потом до них донеслись отдаленные звуки, какой-то неясный шум. Крепко вцепившись в луку седла, Глория стала вглядываться в даль. На этот раз – сомнений не было! – звук приближался. Что же это такое?
      И вдруг Глория поняла! Открытие заставило ее выпрямиться в седле и незаметно улыбнуться. Это был лай собаки, совершенно точно! И не просто собаки. Господь всемогущий, неужели это правда? Это же Скитер, любимец Старого Пита!
      Глория судорожно сглотнула, пытаясь сдержать слезы. Скитер спешит ей на помощь. Она бросила быстрый взгляд на Джастиса: как ни странно, он, похоже, ничего не понял. Надо что-то придумать, чтобы охотник как можно дольше оставался в неведении. Но что?
      Что лучше всего у нее получается? Говорить. И она быстро затараторила:
      – Там, в хижине, прежде чем убить Картера Брауна, вы кое о чем говорили с ним. И вот я думаю…
      При упоминании о бывшем компаньоне Джастис уставился на пленницу немигающим взглядом, словно орел-стервятник:
      – Что?!
      Глория устроилась в седле поудобнее, помня о том, что руки у нее должны выглядеть связанными, и произнесла первое, что пришло ей в голову:
      – Вы говорили, что «наследили», когда убили моего отца, то есть Джей-Си Лолеса. Что вы этим хотели сказать?
      Лицо Джастиса сморщилось, как у капризного ребенка.
      – Я был не один. И не собираюсь отвечать за всех. Нас было четверо, и мы должны были схватить вас и лолесовских девчонок и отвезти к сеньору Калдерону. Мы не должны были вообще никого убивать.
      Холодная ярость охватила Глорию. Она наклонилась вперед и вскричала:
      – Вы лжете! Сначала вы говорите, что папу убили из-за меня, а теперь выясняется, что его вовсе не должны были убить! Как это понимать? И почему вы убили мою маму? И Старого Пита вместе со всеми его питомцами? Как вы могли поступить так жестоко?
      Джастис откинулся назад, всем своим видом выражая удивление.
      – Мы никого не убивали, кроме Джей-Си. Кто-то другой прикончил остальных. Это правда. Они застрелили старика Пита и весь его зверинец. Мы сами видели. Это они убили вашу мать. Не мы. Надеюсь, вы не собираетесь обвинять нас перед сеньором Калдероном?
      Глория растерянно уставилась на бандита. Джастис не двигался, но ей казалось, что он ускользает от нее, прикрываясь невидимым щитом. Его слова, на первый взгляд простые и ясные, звучали странно, и она никак не могла вникнуть в их смысл.
      – Что значит – другие? Джастис пожал плечами:
      – Какие-то хлыщи с востока. Мы подстерегли их на холмах и убили. Обыскав их вещи, мы нашли у одного из них маленький портрет молодой симпатичной леди. Рафферти забрал его с собой в Мексику. Еще мы нашли какие-то старые бумаги, но выбросили за ненадобностью. Оставили только деньги и лошадей. Кстати, конь, на котором я сижу, принадлежал кому-то из них.
      Глория смотрела на Джастиса во все глаза. Ни она сама, ни ее сестры даже не подозревали, что мама и папа могли быть убиты разными людьми и по совершенно разным причинам. Получается, что и Джейси, и Ханна оказались правы: маму убил кто-то из ее клана, а с папой посчитались те, кто был связан с ним в прошлом, когда он сам состоял в банде. И оба этих убийства произошли в один день.
      Глории пришлось призвать на помощь все свои силы. Наконец она успокоилась настолько, что смогла продолжить разговор.
      – Расскажите мне про шпору.
      Джастис тяжело вздохнул:
      – Ладно, только слушайте хорошенько, чтобы потом подтвердить при сеньоре Калдероне, как это было. Потому что мне неохота болтаться на веревке из-за того, чего я не совершал. Это будет несправедливо.
      Глория удивленно смотрела на убийцу.
      – Несправедливо?! И вы еще рассуждаете о справедливости? Да я в жизни не видела такого подлого человека, как вы! И вы прикрываетесь Богом и называете себя христианином! Помнится, именно так вы вели себя, когда впервые появились у нас на ранчо. А когда Скитер набросился на вас там, на кладбище, вы сделали вид, будто хотите отдать дань уважения мертвым. Вы лгали на могиле человека, которого сами же и убили. Это ведь вы спустили курок, верно говорил Картер Браун, иначе вы бы так не трусили перед встречей с Калдероном.
      – Ах ты, маленькая дрянь, грязная шлюха, тварь! Да я сейчас изобью тебя до смерти, только вот разрежу веревки. Клянусь.
      Эйбел Джастис одним прыжком соскочил с лошади. Сунув руку под плащ, он достал огромный нож и направился к пленнице. Глория не растерялась и швырнула ему в лицо ставшую бесполезной веревку. Воспользовавшись минутным замешательством бандита, она подняла лошадь на дыбы и дернула за повод коня Джастиса. Крича и брыкаясь, Глория осыпала несчастную лошадь бандита градом ударов. Не понимая, что происходит, конь начал бешено ржать и бить копытами, поднимая тучи пыли и увлекая за собой Дейзи и ее хозяйку. Не имея возможности управлять лошадью – поводья Дейзи были крепко привязаны к седлу Джастиса, – Глория изо всех сил вцепилась в конскую гриву. Как бы ей хотелось, чтобы этот взбесившийся конь унесся подальше отсюда и избавил ее от Джастиса! Но испуганный жеребец крутился на месте, заставляя Дейзи проделывать те же круги.
      Глория едва держалась в седле. Борясь с тошнотой и головокружением, она старалась не упустить из виду Джастиса. Бандит уворачивался от лошадиных копыт и размахивал длинным ножом. «Если он ранит одну из лошадей, – подумала Глория, – они вообще взбесятся, и мне тогда уже не удержаться в седле».
      Но в следующий миг она забыла о Джастисе. Взмыленный жеребец резко дернул головой, и его поводья описали в воздухе дугу. Казалось, время остановилось. В следующий миг конь наступил на поводья. Жеребец рухнул как подкошенный, увлекая за собой Дейзи. Маленькая кобылка жалобно заржала, но связывавшая лошадей веревка была слишком коротка. У Дейзи подогнулись колени, и Глория, перелетев через голову кобылы, плюхнулась на землю.
      «Ну вот и конец», – отстраненно думала Глория. Но она не умерла. Она упала на мягкую песчаную почву, поросшую густой травой. Она даже не потеряла сознание. Но удар был настолько силен, что она кубарем прокатилась по земле и упала навзничь. Придя в себя, она увидела над собой огромный небосвод. И тут же появилась мерзкая физиономия Джастиса. Он стоял над ней с огромным ножом в руках, широко расставив ноги.
      Спасения не было. Голова у Глории кружилась, тело ныло от ушибов. Она слышала громкое ржание лошадей и… собачий лай.
      Но тут заговорил Эйбел Джастис. Размахивая своим грозным оружием, он склонился над ней, багровый от ярости. На его уродливом лице сияла торжествующая улыбка.
      – Теперь ты уже не такая смелая и гордая, а? Хочешь правду? Вот она – это я убил Джей-Си Лолеса! Я! И за это я заслужил награду. Застал его врасплох в его собственном доме и пристрелил, когда он склонился над трупом своей женушки. Я бы и ее убил, но кто-то меня опередил. Вот тебе вся правда. И я не солгал. Они погибли из-за тебя. Да-да. Потому что Джей-Си убил Кида из-за тебя, жалкой хнычущей сиротки. Киду надо было разделаться с тобой в тот же момент, когда он прикончил твоих родителей. Но теперь мне придется исправить его оплошность. А сеньор Калдерон потом поблагодарит меня за это.
      С этими словами Джастис занес над Глорией руку с ножом. Узкое лезвие блеснуло в лучах заходящего солнца. Глория зажмурилась от страха. Ее сознание, затуманенное падением, теперь прояснилось. Если прямо сейчас она ничего не предпримет, охотник ее убьет. И прежде чем она успела додумать эту мысль до конца, рука с ножом начала медленно опускаться.
      – Нет! – открыв широко глаза, закричала Глория, простирая вверх руки и видя, как бандит склоняется над ней, упираясь коленом ей в живот. Теряя сознание от ужаса и боли, она успела увидеть перед собой дорогах и любимых маму и папу, счастливых и радостных, как будто они были по-прежнему живы, смеющихся сестер – Ханну и Джейси, улыбающиеся лица Бидди и Райли. «Райли, я люблю тебя!» – обратилась к нему Глория, приготовившись к смерти.
      Внезапно раздался странный звук, напоминающий громкое рычание. Джастис дико закричал и отпрянул. Не веря в свое чудесное спасение, она продолжала лежать, боясь пошевелиться, охваченная каким-то странным оцепенением. Но в следующий миг она вскочила, дрожа от ужаса, и, тяжело дыша, ощупала себя и убедилась, что с ней все в порядке. Она попыталась встать, но мешала юбка, закрутившаяся вокруг ног. Выпутываясь из нее, Глория заметила какое-то движение справа от себя. Это была Дейзи и рядом с ней конь Джастиса. Оба устало склонили головы, храпя и фыркая, но, к счастью, выглядели целыми и невредимыми. Она облегченно вздохнула. И тут жеребец тревожно заржал, глядя на что-то у нее за спиной. Глория мгновенно повернулась. Ей пришлось примять высокую траву, чтобы увидеть клубок из мелькающих рук и ног. Наконец она различила собачьи лапы, длинные уши и напряженный хвост. У нее перехватило дыхание, и она судорожно прижала руки к груди. Подбородок ее задрожал, а на глазах выступили слезы. Скитер! Ну конечно, это был Скитер! Он сбил с ног Джастиса, не дав этому негодяю нанести удар. Пес Старого Пита спас ей жизнь и сейчас продолжал трепать бандита, не позволяя ему подняться на ноги. Джастис беспомощно отбивался от собаки, лежа на спине. До Глории доносились его жалобные вопли. В безмолвной степи они звучали особенно громко и отчетливо.
      Глория пригляделась. Мощные лапы Скитера прижимали к земле руку охотника. Вцепившись в рукав плаща Джастиса, пес ожесточенно мотал головой, выдирая куски ткани. Острые клыки оставили следы и на руке бандита.
      Глория закусила губу. Скитеру нужна ее помощь. Шатаясь и цепляясь за землю, она поднялась на нога. Она увидела, как убийца занес нож, чтобы пырнуть собаку, но промахнулся. «Пока я жива, этого не будет!» Сжав кулаки и стиснув зубы, Глория набросилась на врага.
 
      «Грязный сукин сын!» Сердце Райли едва не выскочило из груди при виде сцены, представшей его глазам. На гребне пологого холма, поросшего густой травой, лежала Глория, а рядом боролись Скитер и Джастис. У бандита в руках блестел огромный нож. Молодой Торн не стал медлить и пустил своего коня в галоп и понесся вперед быстрее молнии. В следующее мгновение Райли уже спешился и помчался к Глории.
      Но вдруг он замер, сердце его болезненно сжалось. Райли в отчаянии остановился, не веря своим глазам. Джастис, Глория и Скитер сцепились в один клубок, покатились с вершины холма и скрылись из виду. Торн остался на холме один.
      Стиснув зубы, стараясь не поддаваться страху, Райли ринулся вниз. Он подумал было о револьвере, но отбросил эту мысль, опасаясь попасть в Глорию. Но нет, это слишком опасно. Нужно вытащить Глорию из-под удара. И еще Скитер, надо держаться от него подальше. В пылу сражения он может в любого, кто попадется ему на пути, вонзить свои острые зубы.
      Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Райли. Райли стремительно летел вниз. Только бы успеть! Он должен убить Джастиса.
      И вдруг Райли увидел, как Глория поднимается. Она стояла спиной к нему. У ее ног, безвольно раскинув руки, весь в крови, лежал убийца. Скитер кружил вокруг.
      Райли даже рот раскрыл от изумления. Он не мог оторвать глаз от разыгрывавшейся перед ним сцены. Поверженный бандит, ощетинившаяся собака и торжествующая Глория! Видя, что Джастис еще не скоро сможет подняться, Райли перевел недоверчивый взгляд на Глорию. По его лицу расплывалась растерянная улыбка.
      Глория тяжело дышала, грудь ее высоко вздымалась.
      Чувствуя, как сердце тает от нежности и любви, Райли сокрушенно покачал головой. Отчаянная голова, безрассудная девчонка, она все-таки победила! Глория ударила ногой Джастиса пониже спины. Неожиданно Райли вспомнил, как несколько недель назад его любимая сделала то же самое с ним, и весело ухмыльнулся. Надо вести себя поосторожнее, а то Глория, чего доброго, еще и его отделает.
      Райлй проглотил комок в горле, провел рукой по лбу и наконец крикнул:
      – Глория!
      Она вздрогнула и повернулась. Несколько секунд она стояла и смотрела на Райли, не в силах двинуться с места. Скитер у нее за спиной тоже поднял морду и внимательно уставился на Торна. «Господи, да она же в шоке, ей так много пришлось пережить», – с тревогой подумал Райли.
      Он наконец спустился с холма и побежал к Глории.
      – Райли! – закричала она, делая неуверенный шаг вперед.
      Он мчался к ней, раскинув руки, готовый схватить в объятия. Шатаясь от слабости, Глория рванулась к возлюбленному. Райли подхватил ее, крепко обнял и закружился вместе с ней, шепча нежные слова любви. Сердце заныло от жалости, когда он увидел измученное лицо Глории, ее израненные веревками руки, лиловый синяк на подбородке и множество мелких царапин. Она доверчиво приникла к нему, обвив руками шею. Они снова были вместе.
      – Я люблю тебя, Глория, – прошептал Райли. Его переполняла нежность. – Я так боялся за тебя. Клянусь, отныне я глаз с тебя не спущу. И никому не позволю тебя обидеть. Никогда. Даю слово.
      – Ох, Райли, – вздохнула Глория, откидывая голову назад и восторженно глядя на возлюбленного. Торн опустил ее на землю и теперь внимательно и с любовью рассматривал ее лицо, не в силах поверить, что все горести наконец остались позади. – Я так испугалась, – пожаловалась Глория. – Думала, что никогда тебя уже не увижу. Когда мне казалось, что я больше не выдержу, когда я теряла последнюю надежду, я представляла себе твое лицо. И это придавало сил. Потому что я люблю тебя.
      Видя перед собой ту, ради кого он живет на этой земле, боясь поверить в свое счастье, Райли наклонил голову, чтобы поцеловать Глорию, но до того, как он успел коснуться ее губ, между влюбленными вклинилась собачья голова. Скитер, скуля и повизгивая, принялся извиваться всем телом, пока не заставил молодых людей разжать объятия. Держа Глорию за руки, Райли отступил на шаг и весело сказал, разыгрывая возмущение:
      – Черт тебя побери, Скитер, неужели я не могу даже поцеловать женщину, которую люблю?
      Стоя между влюбленными и колотя хвостом поочередно то по ногам Райли, то по юбке Глории, Скитер громко залаял, выражая свое мнение по этому вопросу. Молодые люди рассмеялись. Глория опустилась на колени и ласково прижала к груди огромную голову пса.
      – Я была бы уже мертва, если бы не он. Скитер спас мне жизнь.
      Райли наклонился и добродушно погладил собаку:
      – Он спас еще и мисс Бидди, и мою матушку. Это все его замечательный нос. Он привел нас точно к тому месту, где были спрятаны пленницы.
      Глория вскочила на ноги:
      – Так вы их нашли? Они в безопасности?
      – Да. С ними все в порядке. Если не считать синяков и ссадин. Отец и мистер Рэнкин отвезли их к вам на ранчо. Мы договорились встретиться там.
      Глория согласно кивнула, но было заметно, что ее что-то тревожит. Взгляд ее был насторожен, губы сжаты. Рассеянно потрепав длинные уши Скитера, она спросила:
      – А Картер Браун? Ты его видел?
      Райли сурово ответил:
      – Я видел его. Это сделал Джастис, ведь эти двое были в сговоре.
      Глория кивнула, глядя на Скитера. Видя, что она упорно не поднимает глаз, Райли подумал, что она винит его во всем случившемся. Ведь именно он нанял этих людей на ранчо Лолесов.
      – Я виноват перед тобой, Глория. Могу только сказать, что мне очень жаль.
      Глория нежно взглянула на него.
      – Ты ни в чем не виноват, – возразила она. – Ты ведь не мог знать. – Она помолчала, глаза ее наполнились слезами. – Это все моя вина, Райли. Папу убили из-за меня. Этим людям нужна была я. Так сказал Джастис. – Глория опустила голову. – Наверное, Ханна и Джейси никогда меня не простят.
      Райли видел, что Глория с трудом держится на ногах, и его охватил страх. Он ласково взял ее за руку, пытаясь успокоить, но Глория по-прежнему не поднимала глаз, глядя в землю.
      – Не вини себя, Глория, – заговорил он. – Нельзя верить всему, что говорит Джастис. Ты и сама это знаешь, милая. Он просто хочет ударить тебя побольнее. Не позволяй ему этого.
      Глория подняла голову и доверчиво обратила к Райли свое расцарапанное, но все равно прекрасное лицо, обрамленное выбившимися из косы рыжими кудрями. Губы ее кривились, подбородок дрожал. Она с трудом сдерживала слезы. Глория открыла рот, собираясь что-то сказать, но резкое движение Скитера заставило ее замереть.
      Старый пес насторожился, зарычал и уставился на что-то за спиной Райли. Торн в мгновение ока выхватил из кобуры «кольт». Держа оружие перед собой, он резко повернулся и увидел… Прайда. Стоя на гребне холма, серый жеребец удивленно выгнул свою грациозную шею, встретив такой недружелюбный прием. Райли облегченно вздохнул и опустил револьвер.
      – Черт тебя возьми, Прайд! – крикнул он жеребцу.
      Только это и нужно было Скитеру. Обнюхав на прощание руку Глории, пес понесся на вершину холма, чтобы поприветствовать старого знакомого. Райли сунул револьвер в кобуру, покачал головой и повернулся к Глории. Увидев ее нахмуренный лоб, он прижал Глорию к себе.
      – Ты сможешь ехать? Скоро совсем стемнеет. Нам нужно найти ночлег.
      Глория кивнула.
      – Я в порядке. А как быть с ним? – Райли повернулся – Джастис лежал все так же неподвижно.
      – Я бы с удовольствием всадил в него пулю. Или оставил его здесь, на съедение волкам. Но думаю, нам стоит взять его с собой. У нас еще будет время, чтобы решить, что делать с ним дальше, когда вернемся домой.
      Глория вздохнула и опустила глаза.
      – Я не уверена, что поеду домой, Райли. Впрочем, может быть, я и заеду туда, чтобы немного отдохнуть и взять кое-какие вещи. Но я не останусь там надолго. У меня есть дела… в Мексике.
      – В Мексике?! – поразился Райли. – И что тебе понадобилось в Мексике?
      – Я хочу сравнять счет. Убить сеньора Калдерона. За то, что он приказал убить папу. Я поклялась в этом вместе с Ханной и Джейси.
      – Проклятие! – пробормотал Райли. Схватив Глорию за плечи, он повернул ее к себе. Но заглянув в зеленые глаза, Райли почувствовал, как его гнев сменяется желанием нежно прижать Глорию к груди и поцеловать. И все же когда Райли заговорил, в его голосе звучала твердость: – Послушай меня, Глория. Хватит убийств. Ты не поедешь ни в какую Мексику. Эта клятва, которую вы дали с сестрами, – посмотри, к чему она привела? Ваша семья распалась на части. Жажда мести заставила вас разлучиться как раз тогда, когда вы больше всего нужны друг другу. Ты даже не знаешь, живы ли еще Ханна и Джейси. Неужели ты думаешь, что именно этого хотели бы ваши родители?
      Глория опустила глаза и упрямо покачала головой.
      – Слишком много людей погибло, Глория, – продолжал Райли. – Кто-то чудом избежал смерти. И среди них моя мать. Не пора ли положить этому конец? Неужели ты не успокоишься, пока сама не погибнешь и не разобьешь мне сердце?
      Глория медленно подняла голову и взглянула на Райли. Крупные слезы сверкали на черных ресницах. При виде, слез Глории Торн почувствовал, что в нем столько же твердости, сколько в куске теста для пирога. Но Райли хорошо понимал – ему нельзя показывать слабость, иначе он снова потеряет свою единственную любовь, только на этот раз уже навсегда. Торн непреклонно покачал головой.
      – Можешь плакать сколько хочешь. Ты не поедешь в Мексику. Я тебя не пущу.
      Глория открыла рот, собираясь что-то сказать, но ее прервал какой-то металлический звук. Райли недоуменно нахмурился, но в следующий миг застыл от ужаса. Как он мог допустить подобную беспечность! Он узнал этот звук. Такой щелчок раздается, когда взводят курок револьвера. Эйбел Джастис держал их под прицелом. Райли взглянул на Глорию, схватил ее за руки, как будто прощаясь, и резко оттолкнул от себя.

      Вскрикнув от неожиданности, Глория пошатнулась. Размахивая руками как ветряная мельница, она попыталась сохранить равновесие. Видя, что Райли падает в другую сторону, она сделала попытку ухватиться за него, но не сумела. Ноги ее подогнулись, взметнулись пышные юбки, и Глория рухнула на землю. Лежа на спине, ощущая под собой твердую почву и ощущая боль во всем теле, она уставилась в небо.
      И тут раздались выстрелы. Съежившись от страха, стараясь казаться как можно меньше, Глория закусила губу и судорожно вцепилась в жалкие пучки травы, покрывавшие склон холма. Раздался выстрел, и пуля просвистела совсем рядом. Тяжело дыша, с гулко бьющимся сердцем, Глория откатилась в сторону. Внезапно она почувствовала под бедром что-то твердое. Какой-то предмет лежал в кармане куртки и теперь впивался в ее тело, причиняя массу неудобств. Морщась от боли, она приподняла голову, пытаясь увидеть, что происходит. Она лежала между двумя холмами, в небольшой лощине, усеянной крупными валунами. Справа от себя она увидела Эйбела Джастиса.
      Прячась за огромным камнем, почти недосягаемый для пуль, он выбрал себе мишень слева от Глории. Ей не нужно было поворачивать голову, чтобы догадаться, что бандит целится в Райли. Лицо ее исказилось от ненависти. Если бы только у нее было оружие, она бы сама убила Джастиса! Глория повернулась и взглянула на Райли. Слава Богу, он все еще жив. Торн лежал на животе, совершенно беззащитный на огромном открытом пространстве, и сжимал в руке «кольт».
      Глорию окатило волной радости, она вздохнула с облегчением и наконец смогла расслабить напряженные плечи и опустить голову на землю. Если бы под рукой нашелся подходящий камень, она запустила бы им в ненавистного Джастиса, а другой булыжник достался бы Райли за то, что он сделал. Он оттолкнул ее с дороги, вызывая огонь на себя. И его маневр удался.
      Глория проклинала благородство Райли, считая это ужасной глупостью. Если он позволит себя убить, неужели она захочет жить после этого? Внезапно наступила зловещая тишина. Взгляд Глории заметался между Райли и Джастисом. Может, кто-то из них убит? Нет! Райли пытается перезарядить револьвер. Он жив! И тут Глория заметила, что Джастис вскочил и бросился к Райли.
      Она закричала, чтобы предупредить Торна, и поймала его растерянный взгляд. Райли торопливо и нервно заряжал револьвер. Глорию охватил ужас. Он не успеет перезарядить оружие, и Джастис подберется к нему так близко, что теперь уж наверняка не промахнется. Глория в отчаянии взглянула на охотника. Он был уже совсем рядом и прицеливался в Райли с плотоядной ухмылкой.
      – Нет! – вскричала она, с трудом поднимаясь на ноги. – Нет! Это я тебе нужна. Я! Оставь его!
      Она даже не поняла, что бежит навстречу вооруженному убийце, пока он не повернулся к ней и не крикнул:
      – Стой где стоишь!
      Но Глория не остановилась. Ее гнал вперед страх за Райли. Спотыкаясь и плача, она бежала к Джастису и отчаянно кричала:
      – Нет! Не убивай его!
      Внезапно она оступилась и упала на землю лицом вниз. И снова какой-то твердый предмет в кармане куртки впился ей в живот, причиняя боль. Глория оттолкнулась руками от земли и попыталась встать, но что-то давило на нее сверху. Эйбел Джастис поставил ей на спину ногу и прижал револьвер к виску.
      – Я же сказал, оставайтесь на месте, мисс Глория. – Потом охотник повернулся к Райли: – Бросьте оружие и встаньте, мистер Торн. Вот так, помедленнее. Одно неверное движение, и я ее пристрелю. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю.
      – Нет, Райли, не надо! Он все равно меня убьет. Не слушай его! – зарыдала Глория. Ей удалось поднять голову и отбросить волосы с лица. В следующий миг она увидела, как Райли бросает «кольт» и поднимается с земли. – Нет! – снова закричала Глория, задыхаясь от ужаса. – Райли, любимый, пожалуйста, не надо!
      Но он уже стоял безоружный, выпрямившись во весь рост и высоко подняв руки. Глория не могла отвести от него глаз, хотя лучше бы ей этого не видеть. Мрачное лицо Райли выражало непреклонную решимость отдать жизнь за любимую женщину. Понимая, что все равно не сможет остановить его, Глория безжизненно поникла. Задыхаясь от бессилия, она уронила голову на землю и заплакала, прижимаясь щекой к жесткой траве.
      Услышав голос Райли, она затихла и попыталась приподнять голову, но Джастис еще сильнее прижал ее к земле, и ей ничего не оставалось, как лежать неподвижно и слушать их разговор.
      – Отпусти ее, Джастис, – говорил Райли. – Попробуй лучше помериться силой с тем, кто способен дать тебе отпор, жалкий, ничтожный трус! Или ты привык иметь дело только с беззащитными женщинами?
      – Заткнись! – прорычал Эйбел Джастис, грубо впечатывая свой сапог в спину Глории. Она дернулась от боли и вскрикнула. Твердый предмет у нее в кармане снова впился в живот. «Да что там такое, в конце концов?» Эта мысль пронеслась у нее в голове, когда Райли снова начал дразнить убийцу, вызывая огонь на себя.
      – Ну давай же, стреляй! Что тебя останавливает? Может быть, ты боишься, что мой отец и четверо братьев выследят тебя и убьют? Так они уже в пути и ищут нас. Возможно, они вон за тем холмом. Почему, думаешь, Скитер еще не появился здесь и не вцепился тебе в ногу? Может, потому, что кто-то его удерживает?
      – Заткнись, Торн! И стой где стоишь. Думаешь, я совсем дурак? Здесь никого нет. Я сказал – стой! Еще один шаг, и мисс Глория умрет.
      Голос Райли прозвучал неожиданно глухо, в нем слышалась неприкрытая ненависть.
      – Ты не станешь этого делать, паршивый маленький ублюдок. Потому что если ты это сделаешь, я достану тебя, и ты даже не успеешь снова поднять свой револьвер. Только я не стану сразу тебя убивать. Ты у меня помучаешься. Я буду резать тебя живьем, кусок за куском. И каждый раз ты будешь просить у меня пощады. И только потом я прикончу тебя. – Райли помолчал, пристально глядя на Джастиса. – Отпусти Глорию. И тогда, может быть, я позволю тебе уйти.
      – Ты позволишь мне уйти? Да в своем ли ты уме, Торн? Только у меня тут есть оружие. Пора кончать эту болтовню.
      Глория почувствовала, что охотник убрал револьвер от ее виска. В следующий миг этот револьвер может отнять жизнь у Райли. Она вознесла короткую молитву, собираясь с силами, и откатилась в сторону с криком «Давай, Райли!». Это сработало. Джастис растерялся, потеряв опору. Его нога больше не упиралась в ее спину. Глория быстро вскочила на ноги, надеясь увидеть Джастиса поверженным, а Райли сидящим на нем верхом. Но этому не суждено было свершиться. Сегодняшний день, богатый целой чередой трагических событий, приготовил для них еще несколько сюрпризов.
      Джастису удалось сохранить равновесие, и теперь бандит, рыча от ярости и ругаясь, стоял, вытянув руку с оружием, и переводил его с Райли на Глорию, стараясь держать под прицелом их обоих.
      – Не стоило вам этого делать, мисс Глория. Теперь придется за это поплатиться. Сейчас вы увидите, как парень умрет.
      Охотник направил револьвер на Райли. Глория в панике вцепилась в отцовскую куртку и снова почувствовала в кармане что-то тяжелое. Она может бросить эту штуку в бандита и, если повезет, сбить его с ног или хотя бы отвлечь от Райли. Сунув руку в глубокий карман, она пронзительно крикнула:
      – Джастис! – Убийца вздрогнул и обернулся. И в этот миг Райли бросился на врага. Они сцепились и револьвер выстрелил. Глория закричала, прижимая руку ко рту. Неужели охотник попал в Райли? Мужчины, не разжимая смертельных объятий, упали на землю и тут же раскатились в разные стороны. Они лежали на спине, безмолвные и неподвижные. Сердце Глории замерло от страха. Но вдруг противники ожили и снова вцепились друг в друга. Глория перевела дух. Райли жив. Джастис – тоже. Но что с револьвером? «Надо действовать», – решила она и бросилась к дерущимся. Пола куртки хлестнула ее по бедру, и тяжелый предмет в кармане снова напомнил о себе. Не останавливаясь, Глория сунула руку поглубже в карман и неожиданно нащупала там что-то металлическое. Она схватила это «что-то» и вынула руку из кармана.
      Она резко выдохнула, как будто перед ней выросла высокая стена. Потрясенная, Глория уставилась на предмет, который оказался вдруг на ее ладони. Неужели такое возможно? Не в силах поверить, она широко раскрытыми глазами смотрела на… Да, это и правда был отцовский револьвер. Тот самый, который она зарядила и сунула в карман и с тех пор все время носила с собой. Как она могла забыть о нем? Ведь все это время он лежал в кармане!
      Проклиная себя за легкомыслие, Глория сжала в руке оружие и повернулась к сражающимся мужчинам. «Ну, Эйбел Джастис, теперь тебе конец!» Сделав шаг, Глория снова остановилась. Ее руки беспомощно повисли. Райли неподвижно лежал на земле. Она опоздала, не успела помочь. Но тут зашевелился Джастис. Он попытался встать на ноги, шатаясь от слабости. Плащ его распахнулся, открывая окровавленную грудь. Но чья это кровь? Джастиса или Райли?
      Сердце Глории тревожно забилось. Нет, она даже мысли не допустит, что ее Райли мертв. Скоро она узнает правду, но сейчас у нее остались кое-какие незавершенные дела. Сделав еще один шаг, она крикнула:
      – Джастис!
      Бандит выпрямился и повернулся к ней, сжав кулаки. Глория схватила револьвер обеими руками и подняла вверх, держа Джастиса под прицелом. Не испытывая ни капли жалости к кровавому убийце, она взглянула ему в глаза и прищурилась. На ее губах появилась жестокая улыбка. Неожиданно в глазах Джастиса мелькнуло понимание. До него наконец дошло, что в, руках у Глории самое настоящее оружие. Глаза бандита, ставшие вдруг пустыми и бессмысленными, вылезли из орбит.
      Лицо Глории вспыхнуло от ненависти и презрения. Она сделала еще один шаг к бандиту. Ей нельзя промахнуться. Когда Глория заговорила, в ее голосе звучало торжество:
      – Единственное, о чем я жалею, что мне не хватит пуль, чтобы рассчитаться с тобой за все. И все же запомни – сперва ты поплатишься за смерть Джей-Си Лолеса.
      Убийца Джей-Си Лолеса вытянул руку вперед и заскулил:
      – Я безоружен. Вы не можете стрелять в безоружного человека.
      Джастис выбрал не самый сильный аргумент. Глория удивленно подняла брови.
      – Это почему же? Ты ведь именно так и поступил. У Картера Брауна, твоего товарища, не было в руках оружия, когда ты всадил пулю ему в голову. То же можно сказать и о моем отце. Так что у тебя просто нет шансов. – Глория переступила с ноги на ногу, убеждаясь, что твердо стоит на земле, и положила палец на спусковой крючок.
      – Глория, не надо. – Она замерла, услышав мягкий голос Райли. Хватая ртом воздух, она быстро оглянулась и увидела, что он поднялся на ноги. Боже, какое чудо! Радость и облегчение затопили ее. «Райли жив!»
      – Райли, какое счастье, ты жив! – вскричала она. – Ты ранен?
      Бросив взгляд на охотника и убедившись, что тот не осмеливается двинуться с места, Глория снова повернулась к Райли. Молодой Торн покачал головой.
      – Нет, это кровь Джастиса. Он случайно выстрелил в себя, когда я на него напал.
      Глория присмотрелась к бандиту и только теперь увидела тонкую струйку крови, стекавшую по рубашке.
      – Прекрасно. Я рада. Теперь остается только его прикончить.
      Джастис испуганно открыл рот. В его глазах плескался страх загнанного зверя, угодившего в капкан, откуда некуда больше бежать и которому остается только ждать мучительной смерти, гляди охотнику в лицо. Глория прищурилась, готовясь спустить курок.
      – Нет, Глория, не надо, – повторил Райли. – Джастис уже и так обречен. Он вот-вот упадет, видишь? Я не хочу, чтобы ты в него стреляла.
      – Как ты можешь это говорить? Он убил моего отца. Папа был безоружным, а этот трус выстрелил ему в спину, когда отец ничего не замечал от горя, склонившись над телом мамы. Как я могу его простить?
      – Никто и не ждет от тебя, чтобы ты его простила, – ответил Райли. – Я знаю, что сделал этот человек, любимая. Но сейчас он безоружен. Посмотри на него.
      Глория обернулась к Джастису и смерила его взглядом. Скуля от страха и хлюпая носом, бандит поднял руки вверх, показывая, что у него нет оружия.
      – Где твой револьвер? – спросила Глория.
      – Я не знаю, – заскулил Джастис. – Не стреляйте, мисс Глория. Пожалуйста. Я и так уже не жилец. Дайте мне спокойно умереть.
      Прежде чем Глория успела ответить убийце, Райли вмешался в их разговор:
      – Я думаю, Джастис не лжет. У него глубокая рана, и он скоро умрет. Но я думаю не о нем, а о тебе, Глория. Ни к чему тебе брать такой грех надушу и всю жизнь жить с ним.
      – Нет, я должна его пристрелить! – упрямо вскричала Глория, испытывая невероятную усталость оттого, что все вокруг постоянно указывают, что ей следует, а чего не следует делать. – Но прежде он должен ответить на кое-какие мои вопросы. Я еще многого не знаю, и пусть он расскажет, что же все-таки случилось в тот день, когда убили папу.
      – Хорошо. Но скажи, ты абсолютно уверена, что хочешь узнать, это, Глория? Подумай, куда привело тебя желание докопаться до истины. Как много горя принесло это тебе. Согласись, существуют вещи, которых лучше не касаться. Дорогая, ты ведь никогда не узнаешь всей правды. И возможно, это даже к лучшему. Так что оставь его. Дай ему умереть.
      В словах Райли был определенный резон, и Глория не могла не признать этого. Но здравый смысл не имеет ничего общего с местью.
      – Может, ты и прав, Райли, но ведь это из-за него моя семья распалась. Он убил папу и причинил боль мне и моим сестрам. А как же быть с Бидди и твоей мамой? Вспомни, что он с ними сделал. И еще он собирался меня убить. И тебя – тоже. Он заслуживает смерти.
      – Да, это так. И он умрет. Но умрет от своей руки. Такова воля провидения. Его смерть не должна бросить тень на твою жизнь, Глория. Опусти револьвер, я прошу тебя, любимая. Я люблю тебя и не хочу, чтобы воспоминания об этом убийстве мучили тебя всю жизнь. Сделай, как я говорю, Глория. Сделай это ради меня, пожалуйста.
      Глория подавила рыдания, чувствуя, как силы ее слабеют. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это чтобы Райли прижал ее к себе и утешил, успокоил, заставил уйти ту боль, которая терзала ее сердце.
      Как будто почувствовав это, Райли распахнул объятия.
      – Я люблю тебя, Глория. И твои сестры тоже любят тебя. Теперь ты можешь гордиться собой, ты выполнила данную тобой клятву. Эйбел Джастис умирает, оттого что ты оказалась такой храброй. Ты спасла жизнь моей матери, Бидди и мне самому. Ты не отступилась. Рискуя своей жизнью, ты сделала все, что было в твоих силах, ради нас всех. Мы благодарны тебе. А сейчас убери револьвер, чтобы мы могли заново начать нашу жизнь. На этот раз вместе. Навсегда.
      Глядя на Райли и слушая его слова, созвучные с тем, что думала и переживала она сама, Глория поняла, что не сможет выстрелить в человека. Ее руки, сжимающие револьвер, вдруг налились страшной тяжестью и дрогнули.
      Эта перемена не укрылась от Райли.
      – Ты правильно поступаешь, Глория, – мягко произнес он. – Существуют высшая справедливость и высшее правосудие. Господь позаботится о том, чтобы зло было наказано. Позволь свершиться воле Божьей. Не бери на себя этот грех. Подумай, ведь именно жажда мести, ненависть, которую пытался утолить один влиятельный человек, привели Эйбела Джастиса сюда из Мексики. И то же самое чувство разлучило тебя с твоими сестрами. Я уже спрашивал тебя и спрошу еще: когдаже настанет этому конец? Когда же, во имя всего святого, ты перестанешь ненавидеть?
      Глория растерянно заморгала и закусила губу, услышав нетерпение в голосе Райли.
      – Я не хочу ненавидеть, разве ты не видишь, Райли? Я не хочу больше бояться. Я хочу, чтобы мои сестры вернулись домой. Я хочу снова жить привычной жизнью, хочу хоть немного счастья. Хочу быть с тобой, Райли, и чтобы у нас обязательно были дети.
      – Я тоже этого хочу, любимая. Больше всего на свете.
      Глория почувствовала, как ненависть и гнев отпускают ее. Любовь и понимание – вот в чем она сейчас нуждалась больше всего. Но боль оттого, что мамы и папы больше нет, по-прежнему мучила и терзала ее, подпитывая ненависть и желание отомстить.
      Она крепко сжала в руках отцовский револьвер и направила в грудь Джастису. Бандит стоял перед ней, бледный и дрожащий, пот лил с него ручьями. Заметив движение Глории, он провел языком по пересохшим губам и не мигая уставился на нее.
      «Что-то непохоже, чтобы он собрался помирать», – подумала Глория.
      – Райли, поговори со мной, – попросила она.
      – Ладно. Просто слушай меня. Подумай о наших детях. Они будут такими красивыми, Глория, совсем как ты. А Бидди будет без ума от счастья. И Смайли – тоже. Они станут дедушкой и бабушкой для наших детей. Как и мои родители. Любимая, отныне больше не будет вражды между нашими семьями. Отец очень сожалеет. Мы могли бы жить у тебя или у нас. Построили бы собственный дом.
      – Нет. Я хотела бы жить в родительском доме, Райли.
      – Хорошо, будет как; ты захочешь. Мы все станем жить вместе. Мы с тобой и десять наших детей, а также Бидди, Ханна и Джейси. И конечно, их семьи, когда они появятся. И еще Скитер. Представляешь, целая куча детей примется играть с ним. Вот уж он повеселится.
      Глория невольно улыбнулась – она просто не смогла удержаться. Ведь именно эту картину она и сама представляла себе в мечтах. Разве не этого ей всегда хотелось? И вот теперь Райли Юджин Торн рассказывает ей о ее же фантазиях. Он так точно угадывает ее желания, все понимает, все чувствует. Райли всегда будет рядом с ней. Под его защитой она без страха встретит любой удар судьбы. Даже самый страшный. Даже если что-то случится с ее сестрами. Нет! Они вернутся домой. Конечно, вернутся. Они приедут и узнают, что она вышла замуж за Торна. Теперь в ее сердце главное место принадлежит ему, а не сестрам. Они наверняка поймут это и одобрят ее выбор. Ведь только их любовь с Райли – единственная ценность в этом мире. Только она может спасти ее, избавить от разрушительной ненависти и очистить душу.
      Вспомнив о ненависти, Глория покосилась на Эйбела Джастиса, жалкого, трусливого, дрожащего от страха. Нет, она не станет его убивать. Это было бы подло – убить раненого. Так мог бы поступить сам Джастис, но не она. Вот о чем говорил Райли. Хватит. Глория опустила револьвер.
      И тут неожиданно подал голос Джастис:
      – Ты, глупая маленькая дрянь! Странно, что ты не Лолес, у них у всех тоже с мозгами слабовато. Стоишь тут с пушкой в руке и болтаешь о любви и детях. Я так и знал, что у тебя не хватит ума меня пристрелить.
      В руках у охотника был револьвер. Должно быть, раньше он держал его за поясом. Впрочем, не важно, где он был раньше, потому что сейчас дуло револьвера было направлено в грудь Глории. На лице бандита расплывалась знакомая злорадная ухмылка.
      – Я не так уж тяжело ранен, как вы думаете. Я еще поживу черт побери. Чего не скажешь о нем, – Джастис кивнул в сторону Райли, – или о тебе. Вся эта слащавая чушь насчет любви… Сейчас ты увидишь, что я об этом думаю.
      Джастис повернулся к Райли, растерянному и безоружному, и направил на него револьвер. Это была его ошибка. Глория больше не колебалась. Она подняла отцовский револьвер и выстрелила, попав убийце в плечо. Торжествующая ухмылка на лице Джастиса сменилась изумлением. Райли успел отскочить в сторону. На этот раз он не стал упрекать ее в том, что она стреляла в своего врага.
      – Револьвер, из которого я только что стреляла, принадлежал Джей-Си Лолесу, – с ледяным спокойствием объяснила Глория, обращаясь к бандиту. – И пуля, которая сидит сейчас в твоем плече, это за него. Я дала тебе шанс убраться отсюда. Зря ты не воспользовался им.
      Она снова выстрелила.
      – А это – за Катрин Лолес, – Глория не остановилась, даже когда Джастис пошатнулся и выронил револьвер. – А это за Питера Энглина, старого хромого ковбоя, который никому не причинил вреда. – Следующая пуля резко развернула Джастиса. – А это тебе за всех его любимцев. И за Скитера, который мечтал отомстить и сумел-таки выследить тебя.
      Эйбел Джастис упал замертво. Но Глория все продолжала стрелять.
      – Это тебе за Ханну. Это за Джейси. – Наконец барабан опустел, но Глория все не могла остановиться, хотя вместо выстрелов раздавались лишь сухие щелчки. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Райли не схватил ее за плечи и не повернул к себе.
      Глория подняла на него глаза и растерянно заморгала. Райли смотрел на нее с тревогой и нежностью.
      – Джастис не оставил тебе выбора. Ты не могла поступить иначе. Мне следовало сделать это самому. Но теперь все кончено.
      Глория молча кивнула. Райли взял у нее револьвер и сунул за пояс. Глорию охватила такая апатия, что, тупо уставившись в одну точку, она не в силах была шевельнуть даже пальцем. Вдруг ее ладони коснулось что-то влажное и холодное. У ног стоял Скитер. Когда он успел вернуться? Умный пес поднял свою лохматую голову, и Глория улыбнулась ему.
      – Джастис умер. Он больше не сможет обидеть тебя, Скитер. Все кончено.
      Скитер моргнул. Казалось, он обдумывал ее слова. Потом повернулся, настороженно оглядел неподвижное окровавленное тело. Ощетинившись, Скитер тихо зарычал. Шерсть встала дыбом. Сделав несколько шагов, он остановился над трупом того, кто убил его хозяина и когда-то пытался застрелить его самого. Обнюхав врага, пес поднял голову и громко залаял, радуясь победе. Торжествующий лай разносился далеко вокруг, оповещая всех обитателей прерий о том, что они победили.
      Неожиданно Глория разрыдалась на груди у Райли. Весь ужас последних дней, все страхи, которые она пережила за это время, уходили из нее вместе со слезами. И не важно, что рубашка Райли была в пыли и крови. Только теперь Глория смогла поверить, что Райли действительно жив. Что они оба живы.
      Райли крепко прижал ее к себе. Нежно коснувшись губами ее макушки, он отвел волосы с лица:
      – Тебе еще придется многое пережить и многое простить. Я это знаю. Но я всегда буду рядом с тобой. Каждую минуту. Каждый день и каждую ночь. Но сейчас, любимая, постарайся больше ни о чем не думать. Просто помни, что я люблю тебя. И буду любить завтра. И послезавтра. Всегда.
      Глория слушала Райли. Слушала слова любви. Неужели где-то на земле живет женщина, которую любят столь же сильно, как любят ее? Нет, этого просто не может быть. Она моргнула, подбородок ее опять задрожал, а на глазах вновь показались слезы. Глория плакала из-за того, что произошло и что еще должно было произойти. Она оплакивала своих настоящих родителей и приемных – маму и папу Лолес. Она тревожилась за сестер, потому что не знала, живы ли они. И еще она плакала от счастья. Ведь она нашла наконец свою любовь, которая помогла ей пройти через все испытания.
      Подняв голову, она повернула к Райли заплаканное лицо и прочла в его темных глазах бесконечную любовь и нежность.
      – Я люблю тебя, – прошептала она.
      Торн вытер ее слезы и улыбнулся. И теперь Глория была уверена, что рядом с Райли она обретет счастье и покой. Потому что он был живым воплощением ее мечты.
      – Я тоже люблю тебя. И всегда любил, – ответил он тем низким проникновенным голосом, который всегда вызывал у Глории волнующую дрожь и от которого она всегда будет испытывать слабость в коленях.
      Райли выпрямился и обвел глазами прерии. Уже начинало темнеть. Скоро ночь. Наши будут волноваться. Пора возвращаться домой.
      Глория нежно провела рукой по его щеке, коснулась губ.
      – Да, нам пора, – тихо проговорила она. – Но мне кажется, что я уже дома. Потому что ты здесь, со мной.

      – Ну что скажешь, Сатфилд? – произнес Бен Торн. – Теперь мы все родня. Ты, я и Лолесы. Что? Да это же чистая правда. Твоя Дженни сегодня вышла замуж за моего Генри. А Райли женился на Глории. Женихи приходятся друг другу братьями. Господи, породниться с Лолесами! Ха! Вот уж не думал, что доживу до такого.
      Луиза Торн дернула мужа за рукав.
      – Ты слишком громко говоришь. Давай-ка потише. Я не хочу, чтобы преподобный Бикерсон услышал и решил, что ты сегодня перебрал.
      – Интересно, как это он сможет меня услышать? Он же на кухне, вместе с Сордоу, они там кормят Скитера. – Бен снова повернулся к Сатфилду: – Так о чем бишь я? Райли говорил, когда началась пальба, этого чертова Скитера и след простыл. Он и носа не показал до тех пор, пока Джастис не был уже мертв. Получается, все время, пока шла драка, хитрец сидел на плаще Райли и жевал его шляпу.
      Эта реплика вызвала взрыв хохота там, где стояла кучка друзей и соседей Бена и Луизы Торн, разодетых в пух и прах ради такого торжественного случая. В следующий миг к ним присоединились Бидди и Смайли.
      – Ох уж этот Скитер, он знает толк в жизни, – высказалась няня. – Теперь баловник взял привычку спать у меня на кухне.
      – Мисс Бидди так избаловала пса, что он стал ни на что не годен, – шутливо поддел ее Рэнкин. – Впрочем, то же можно сказать и о Хэнке Томпсоне. Бидди только и делает, что нянчится с ним, а все из-за шишки у него на башке. Ах, вы не слыхали? Мы нашли его той ночью, неделю назад. Он лежал в домике, где живут рабочие, без сознания и с разбитой головой – это работа Картера Брауна. Чудо, что он не убил парня, после того как они подрались из-за пропавших денег. Так вам и об этом ничего не известно? Да где ж вы были, Сатфилд? У нас только об этом и говорят.
      Втиснутая в толпу гостей за спиной у Смайли, Глория радостно улыбалась и кивала, принимая поздравления и приветствуя собравшихся. Но при первой же возможности она вежливо извинилась и отправилась искать жениха. Тонкая и изящная в элегантном атласном свадебном платье цвета слоновой кости, которое любовно сшили своими умелыми руками Бидди и Луиза Торн, новобрачная быстро скользила между группами непринужденно беседующих гостей. Самая большая комната в доме была празднично украшена по случаю торжества. «Куда же запропастился Райли?»
      И вдруг, как будто в ответ на ее вопрос, веселая шумная толпа отхлынула, и она увидела жениха. Райли стоял в другом конце гостиной напротив огромного камина вместе с братом Генри. Рядом была Дженни – светловолосая стройная девушка, невеста Генри. «Если бы не она, – благодарно подумала Глория, – нам с Райли пришлось бы ждать долгие месяцы следующего визита преподобного Бикерсона, прежде чем мы смогли бы пожениться».
      Ах, Райли, какой он красивый, какой высокий. Глория, вздохнув, прижала руку к груди. Ее сердце учащенно билось. Как он хорош в этом черном воскресном костюме, с хрустальным бокалом в руке. Генри что-то сказал ему, и братья весело расхохотались, а Дженни вдруг покраснела. Глория покачала головой. Пора выручать невестку. Внезапно она застыла на месте. У нее есть невестка. То есть еще одна сестра.
      Это правда. Сегодня, 5 декабря 1873 года, она, Глория Лолес, вошла в семью Торн. Ей хотелось верить, что узы, связывающие теперь два семейства, окажутся достаточно прочными, когда – именно «когда», а не «если» – вернутся домой Ханна и Джейси.
      Стараясь отвлечься от грустных мыслей, Глория вновь взглянула на Райли и обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней. В его темных глазах застыл вопрос. Глория попыталась сделать вид, что все в порядке. Она смущенно пожала плечами и улыбнулась, но ей не удалось провести Райли. Он передал свой бокал Генри, извинился и зашагал к невесте.
      Ловко лавируя между гостями и не выпуская из виду Глорию, молодой Торн стремительно пересек комнату, словно выпущенная из лука стрела. От его настойчивого взгляда у Глории перехватило дыхание. Она ощутила слабость в коленях, ей мучительно захотелось, чтобы они с Райли остались одни, как случалось каждую ночь после… того ужасного дня. Райли сдержал слово. Влюбленные действительно больше не расставались. Они спали вместе, сжимая друг друга в объятиях. Но больше между ними ничего не было до самого дня свадьбы. И вот наконец этот день наступил. При мысли о предстоящей ночи Глория покраснела и вцепилась в подол платья.
      В следующий миг Райли, широко улыбаясь, уже протягивал к ней руки, ожидая, что она шагнет ему навстречу. Крепко обхватив невесту за талию, Райли закружил ее, незаметно продвигаясь к лестнице. Гости, смеясь, бросились врассыпную. Когда вокруг новобрачных образовалось достаточно свободного места, Райли остановился, и молодые супруги поклонились гостям, получив в ответ бурные аплодисменты.
      Все отвернулись, желая дать влюбленным возможность побыть вдвоем. Райли прислонился к стене, обнял Глорию и спросил, крепко прижимал ее к себе и заговорщически ухмыляясь:
      – Что случилось с моей невестой?
      Глория покачала головой. Ее длинные медно-рыжие локоны взметнулись, щекоча обнаженные плечи.
      – Ничего. Просто я соскучилась по тебе.
      Райли наклонился и нежно куснул ее за ушко.
      – Тогда тебе не нужно было убегать от меня, миссис Торн.
      – И вовсе я не убегала, – рассмеялась Глория, отбиваясь от Райли. – Это все ты, дурачок, я тут ни при чем. – Обхватив руками его за шею, Глория притянула его к себе и, встав на цыпочки, прошептала на ухо: – Я буду рада остаться с тобой вдвоем.
      Райли выпрямился и задумался, потом наклонился к жене.
      – В самом деле? Ты имеешь в виду…
      Предположение Райли показалось Глории настолько чудовищным и неприличным, что она закатила глаза и шутливо шлепнула мужа по руке, сделав вид, что собирается вырваться из его объятий. Но он крепко держал ее.
      Глория легонько стукнула кулачком Райли в грудь и прошептала:
      – Фу, какой же ты испорченный. Приличные люди так не делают. Или все-таки делают? Я никогда… А что, если я не сумею? Что, если тебе не понравится, когда я…
      – Я уверен, мне очень понравится, – заверил ее Райли.
      Глория попыталась представить себе, что предлагал Райли, и ее мгновенно бросило в жар.
      – Что ж, – храбро кивнула она, – надеюсь, так и будет. Обещаю, что постараюсь найти в этом удовольствие.
      Райли изумленно уставился на нее, а потом расхохотался, все так же прижимая к себе.
      На губах Глории сияла улыбка. Наконец-то Райли, всегда такой сдержанный, радуется как ребенок.
      Уж слишком он серьезный. Ему нужно почаще смеяться. И уж теперь-то она об этом позаботится.
 
      Прошла неделя с начала медового месяца Райли и Глории. На первый взгляд утро началось как обычно. Снег сверкал в лучах зимнего солнца, как роскошное украшение на строгом платье земли. Слабый свет, проникая в окна спальни, окрашивал комнату в разные оттенки серого. В широкой супружеской постели, на которой прежде спали Катрин и Джей-Си Лолес, теперь лежала их приемная дочь, Глория Би Торн. Охваченная огнем желания, она стонала в объятиях Райли.
      Обвив ногами его бедра и впившись ногтями в плечи, Глория подняла голову. Райли склонился к ней и завладел ее ртом. Язык Райли повторял нетерпеливые движения его бедер. Чувствуя приближение экстаза, Глория хрипло застонала и крепко сжала плечи мужа. Ритм движений Райли участился. Волна наслаждения охватила два тела, слившихся воедино. Райли вскрикнул и на какое-то мгновение словно, окаменел, но в следующий миг напряжение сменилось блаженной истомой.
      Вскоре супруги лежали рядом, скованные упоительной усталостью. Тяжело дыша, Глория улыбнулась мужу:
      – Мне это нравится.
      Райли кивнул:
      – Я знаю. Когда-нибудь ты меня убьешь.
      Глория улыбнулась еще шире:
      – Так, может, нам лучше прекратить?
      Райли нахмурился:
      – Тогда уж ты меня точно убьешь.
      Глория хлопнула мужа по плечу и тихонько захихикала:
      – Давай-ка вставай и помоги мне. Я хочу удивить Бидди – приготовить всем завтрак.
      Райли изумленно поднял брови:
      – Так ты и Бидди хочешь прикончить?
      Глория села на постели и запустила в Райли подушкой. Он попытался схватить жену, но она ловко вывернулась из его рук, скатилась с кровати и, пританцовывая, отправилась в другой конец комнаты.
      – Мне кажется, сегодняшний день будет чудесным, – пропела Глория, натягивая на себя домашнее платье и расправляя складки.
      – Ты каждый день говоришь так, с тех пор как мы поженились. Но вот проходит день за днем, а твои сестры не возвращаются. И ты плачешь. Я не могу видеть, как ты страдаешь, Глория.
      Она обняла мужа за талию, прижавшись щекой к его широкой груди, покрытой темными курчавыми волосами.
      – Я знаю, но сегодня действительно что-то произойдет. Вот увидишь. Одна из моих сестер обязательно вернется домой. Потому что сегодня особенный день.
      День тянулся медленно. Он был таким же хмурым и серым, как и предшествующие. Выпавший снег быстро растаял, но к вечеру ударил настоящий мороз, заставив как людей, так и животных искать тепла. В домике, где жили рабочие, кто-то спал, а кто-то играл в покер или чинил одежду. В усадьбе Бидди и Смайли играли в шашки, сидя в теплой кухне. Скитер путался у них под ногами. Райли расположился в кожаном кресле в кабинете Джей-Си Лолеса и сосредоточенно изучал счета. А Глория в полном одиночестве сидела в малой гостиной, где так любила коротать вечера Катрин, сложив руки на коленях и с надеждой поглядывая на дверь. Так проходили час за часом.
      Вдруг Скитер тихонько зарычал и выскочил из кухни.
      Стук его когтей по паркету вывел Глорию из задумчивости.
      Неужели это… У нее перехватило дыхание. И тут же в дверях показались Бидди и Смайли, их лица горели от возбуждения и надежды. Вслед за ними появился Райли. Глория умоляюще заглянула в его темные глаза. Молодой Торн улыбнулся:
      – Ты была права. Сегодня не совсем обычный день. К нам кое-кто приехал.
      «Кто-то приехал», – подумала Глория. К глазам ее подступили слезы. Не выдержав ожидания, она вскочила с кресла и помчалась к двери на веранду. Там она увидела Скитера. Виляя хвостом, он настойчиво обнюхивал порог. Заметив Глорию, пес повернул к ней лохматую голову и радостно залаял. Она подлетела к двери и, широко распахнув ее, застыла на месте, не веря собственным глазам.
      – Ханна, – только и смогла она произнести.
      Когда в главную гостиную ввалились дорогие гости – Ханна со своим мужем и четверо рослых молодых людей, которых Ханна представила как «чертовых янки», – началось что-то невообразимое. Слезы радости, объятия, поздравления. Все говорили одновременно. Ханна привезла с собой Эсмеральду – крупного игривого щенка. Эсмеральда сразу вызвала искреннее восхищение Скитера. Собаки принялись разглядывать и обнюхивать друг друга под взрывы смеха всех присутствующих. Когда первое знакомство состоялось, Скитер и его подруга начали весело гоняться друг за другом, бешено лая и сшибая все вокруг. Наконец расшалившуюся парочку пришлось выставить за дверь и запереть в сарае, где продолжилась шумная возня.
      Когда переполох немного улегся, Ханна представила обитателям ранчо Слейда Гаррета, своего мужа, красивого высокого мужчину. Она пустилась в длинные объяснения, пытаясь оправдать своего избранника в глазах Бидди. Ведь именно его отец когда-то в Бостоне причинил немало горя хозяйке Бидди, молодой девушке из хорошей семьи, Катрин Уилтон-Хыомс. Но добрая няня быстро сдалась, заключив в объятия славного молодого человека, когда Ханна объявила, что ждет ребенка. Потом все долго охали и ахали, узнав о свадьбе Глории и Райли. И наконец… Ханна заметила отсутствие Джейси и спросила, где ее сестра.
      Все разом притихли. Слейд поймал взгляд Райли, и они, извинившись, отправились во двор проследить, как идет разгрузка фургонов. Смайли вышел следом за ними. «Чертовы янки» тоже куда-то исчезли. Глория и Бидди удивленно проводили взглядом этих молчаливых молодых людей, вызвав у Ханны очередной приступ смеха. Она сняла плащ, и теперь, под свободного покроя одеждой, ее округлившийся живот стал более заметен. Тревога за Джейси на время отступила. Бидди и Глория принялись нежно ощупывать «ребеночка», а потом все трое уселись в кресла и начали болтать, как будто Ханна уезжала всего лишь на пару недель на каникулы.
      Вскоре вернулись Слейд и Райли и устроились рядом с женами. Слейд уговаривал Ханну отдохнуть, но она заверяла его, что в этом нет никакой необходимости: она чувствует себя прекрасно и хочет, чтобы Глория рассказала ей о том, что произошло дома за время ее отсутствия. Ханна со смехом объявила, говоря, что после всех тех ужасов, которые ей довелось пережить в Бостоне, она бы с удовольствием послушала милые невинные истории, происходившие дома, где все всегда тихо и спокойно, по-прежнему скучно и монотонно, если, конечно, не считать свадьбы Глории и Райли.
      Все замолчали. Никто не решался первым нарушить тишину. Ханна перевела взгляд с Глории на Райли, потом повернулась к Бидди. Что здесь могло произойти? И где Джейси? Почему никто не хочет ей сказать?
      При упоминании о Джейси Глория расплакалась, она была уверена, что с сестрой случилось что-то ужасное и виновата в этом она сама. В полной растерянности Ханна со страхом спросила, что все это значит.
      Обливаясь слезами, Глория поведала сестре о дневнике ее родной матери, который прислала ей Джейси, и как благодаря этой тетради она узнала правду о своем рождении. Ханна, услышав это, раскрыла от удивления рот. Глория рассказала, какое отношение к этой истории имеет Кид Чапело и как в конце концов им удалось узнать о коварном плане сеньора Калдерона. Как этот человек задумал и тщательно подготовил свою подлую месть, послав сюда охотников, которые без всякой жалости убили Джей-Си Лолеса. Ханна охнула и повернулась к Слейду – то, что она услышала, объясняло многое, чему не нашлось объяснений в Бостоне. Она вся обратилась в слух, и Глория была вынуждена признаться, что внук сеньора Калдерона, Зант Чапело – сын Кида Чапело, – держит Джейси в плену, и это единственное, что ей известно.
      Оглушенная, не в силах поверить в то, что только что услышала, Ханна сидела оцепенев и молчала. Потом она тихо рассказала Глории печальную историю, которую ей удалось узнать в Бостоне. Это касалось смерти Катрин. Она говорила о Сайрусе и Пейшенсе, о чудовищной жадности, которая толкнула этих людей на преступление. Они наняли убийц, надеясь заполучить богатое наследство, которое должно было остаться после Катрин. Эти люди убили не только престарелых дядю и тетю Катрин, но и ее родителей и даже любимую бабушку Ардис, ту, что была изображена на украденном портрете. Упоминание об Ардис навело Глорию на мысль, что, если верить Джастису, один из убийц забрал портрет с собой в Мексику. Зачем он ему? Поступок бандита невозможно было объяснить, и сестры решили пока оставить этот вопрос. За ответом следовало ехать в Мексику. И именно там была сейчас Джейси. Что же с ней случилось? Жива ли она? Пока Джейси не вернется, никто в доме Лолесоз не сможет вздохнуть спокойно и ее близкие будут жить в тревоге и страхе. Видя, что Ханна вот-вот расплачется, Слейд клятвенно заверил ее, что они не вернутся в Бостон, пока храбрая сестра Ханны, о которой он так много слышал, не вернется домой.
 
      * * *.
 
      Немного позже, после обильного ужина, Райли и Слейд уселись в гостиной с бокалами виски в руках, поближе к пылающему огню камина, и начали хвастаться своими женами. Тем временем Скитер, страдая от неразделенной любви и утратив всякую гордость, повсюду таскался за Эсмеральдой, выставляя себя на посмешище, поскольку его избранница, демонстрируя полное пренебрежение к его персоне, предпочитала исследовать дом. Радостно помахивая длинным хвостом, она опрокидывала все, что попадалось ей на пути и не было прибито к полу гвоздями. Бидди бросила опекать собак и теперь, к всеобщей радости, переключилась на «чертовых янки».
      На втором этаже Ханна и Глория сидели на большой родительской кровати и, обложившись со всех сторон подушками, мирно болтали. Впервые за много месяцев они оказались вдвоем. Вместе.
      – Мы с Райли обычно спим на этой кровати, – заговорила Глория. – Но если ты захочешь, можешь со Слейдом расположиться здесь. Тебе нужна еще подушка?
      Ханна засмеялась.
      – Все в порядке, дорогая. И нам вполне подойдет моя старая спальня. Ты хуже Слейда. Он мне житья не давал, все время трясся надо мной. Просто ужас!
      Глория откинулась на подушки и улыбнулась.
      – Он мне понравился. Ты заметила, как они похожи с Райли?
      Ханна кивнула:
      – Да, прямо жуть берет. И оба напоминают нашего папу. – Она нежно улыбнулась Глории, когда та протянула руку, чтобы убрать с лица сестры непослушный локон. – Я всегда считала, что Райли прямо создан для тебя. Он – единственный мужчина в округе, который не падал к твоим ногам, стоило тебе поманить его пальцем. Как жаль, что я не успела на твою свадьбу.
      – А мне бы так хотелось побывать на твоей свадьбе в Бостоне.
      К удивлению Глории, Ханна расхохоталась:
      – Никакой свадьбы не было! Только скромная церемония, довольно жуткая, кстати сказать. По крайней мере, мне тогда так казалось. Когда-нибудь потом я тебе расскажу поподробнее, но не раньше, чем ты поближе познакомишься со Слейдом и полюбишь его. – Ханна тихонько хмыкнула, а потом обратила внимание на тетрадь на коленях у сестры. – Это тот самый дневник?
      Глория кивнула и протянула Ханне ветхие страницы. Терзаемая страхом перед возможной реакцией Ханны, Глория надменно вскинула голову, пытаясь скрыть неуверенность. В ее зеленых глазах читалась тревога. Когда она заговорила, ее голос прозвучал неожиданно жестко:
      – Познакомься с моими настоящими родителями, Лаурой и Сетом Паркер. Будем знакомы, я Беатрис Паркер, это из-за меня убили твоего отца, а может быть, и Джейси тоже. Я пойму, если ты захочешь, чтобы я навсегда покинула землю Лолесов, после того как это прочтешь.
      Ханна вцепилась в тетрадь так, что побелели костяшки пальцев. Ее лицо помрачнело, отражая бушевавшие в ней чувства. Затем осторожно, как будто держала в руках что-то живое и боялась причинить ему боль, Ханна положила дневник рядом с собой. Повернувшись к Глории, она мягко взяла ее за руки и заговорила дрожащим от волнения голосом:
      – Прежде всего, это твой дом, Глория. Всегда был и всегда будет твоим. Вы с Райли останетесь здесь. Это даже не обсуждается. Теперь скажи, как ты вообще могла подумать, что это из-за тебя кого-то убили? Ты была всего лишь беспомощным младенцем. Папа взял тебя к себе из-за доброты и сострадания. Но какие-то негодяи обернули во зло его добрый поступок. Разве ты должна отвечать за это? Разве папа сделал ошибку, когда принес тебя в наш дом, где все окружили тебя любовью и заботой? Нет, он был тысячу раз прав. – Ханна показала пальцем на тетрадь. – То, что написано в этом дневнике, просто рассказывает о тех, кому ты обязана своим рождением. Лаура и Сет привели тебя в этот мир. И мы любим их за это. Но это папа дал тебе жизнь, Глория. Папа и мама. И для меня ты сестра, моя плоть и кровь. Такая же родная, как этот ребенок, которого я ношу. Милая, я пережила так много горя и ужаса. Мне пришлось навсегда проститься с людьми, которых я любила. Так неужели ты хочешь, чтобы я рассталась и с тобой? Да я скорее умру.
      Услышав неподдельную боль в голосе Ханны, Глория бросилась в ее объятия и разрыдалась.
      – Прости меня, Ханна, – всхлипывала она. – Я так долго жила в постоянном страхе.
      – Я знаю, милая. Нам всем досталось. – Ханна слегка отстранилась и взяла Глорию за руки. – С этого дня мы будем радоваться жизни и любить друг друга, Глория Би. И скоро вы все увидите, какой я стану толстой. И мы вместе будем ждать, когда Джейси вернется домой.
      Ханна говорила очень искренне, но дать обещание оказалось гораздо легче, чем его выполнить. Дни ожидания превратились в недели. И все труднее становилось верить, что Джейси когда-нибудь вернется. «Чертовы янки» поселились в домике, где жили рабочие. Там их приняли без особого восторга – местные парни не очень-то жаловали чужаков.
      В усадьбе жизнь шла своим чередом. Бидди настояла, чтобы Ханна и Слейд заняли ее спальню на первом этаже, где была широкая удобная кровать.
      – Нашей мамочке незачем карабкаться вверх по лестнице, правда, мистер Гаррет? – твердо заявила она.
      Старую кровать Ханны перенесли в малую гостиную, где расположилась Бидди. «Рождество уже на носу, и мне нужно быть поближе к кухне, – решила толстуха. – В этом году надо будет приготовить побольше выпечки. Шутка ли, вдруг Джейси вернется домой, а у нас ни пирогов, ни печенья».
      Так что, если нерадостные, то занятые по горло и полные надежд, они начали активно готовиться к Рождеству. Были припасены подарки. Дом красиво украшен. Елка наряжена. «Чертовы янки» и остальные рабочие зашли, чтобы спеть рождественские песенки и выпить по стакану пунша. Обитатели ранчо хотели во что бы то ни стало чувствовать себя счастливыми. И все же они испытывали в душе болезненную пустоту, когда Рождество наконец наступило, а Джейси так и не появилась.
      Потом начались снегопады, и надежд оставалось все меньше. «Там, в горах, откуда должна появиться Джейси, снега выпало еще больше. Поэтому она и не может до нас добраться, – говорили они друг другу, когда наступил новый, 1874 год. – Теперь, из-за выпавшего снега, придется ждать весны».
      Казалось бы, это должно было означать, что до окончания зимы следует забыть о возвращении Джейси, но в середине января Слейд и Райли поняли, что дальше так продолжаться не может. Они не знали, что бы такое придумать, чтобы хоть как-то поднять настроение своим женам. В один особенно холодный, унылый день они пригрозили, что сами отправятся искать Джейси, невзирая на непогоду, если Глория и Ханна не перестанут ходить как в воду опущенные, с мрачными лицами. Сестры покосились на своих рассерженных мужей, потом взглянули друг на друга и залились слезами.
      Чертыхаясь и проклиная все на свете, Слейд и Райли бессильно опустили руки. С кухни прибежала Бидди. За ней по пятам следовала любопытная Эсмеральда и ослепленный любовью Скитер. Но, выскочив в коридор, собаки, вместо того чтобы присоединиться к толпе в гостиной, кинулись к парадной двери и принялись прыгать и громко лаять.
      Райли перевел взгляд с рыдающей жены на взволнованных собак. Вскочив на ноги, он решительно подошел к двери и распахнул ее настежь.
      – Ну-ка идите отсюда, быстро! – скомандовал он и застыл в ожидании, сердито нахмурив брови, но собаки и не думали покидать теплый дом. Они выжидающе уставились на него, и Райли мог бы поклясться, что на их мордах было написано самое настоящее недоумение. – Что это вы задумали? – сварливо поинтересовался Райли и вдруг услышал в ответ:
      – Во-первых, я уже близка к тому, чтобы отморозить себе задницу, Торн. Во-вторых, что ты, собственно говоря, делаешь в моем доме? И в-третьих, что это за собаки, черт побери?
      Райли застыл на месте. Лишь одна женщина в округе была столь остра на язык. Он мгновенно повернулся к двери и увидел ее. Закутанная до самых глаз, Джейси сверлила его возмущенным взглядом. Райли засмеялся и крикнул через плечо:
      – Это Джейси! Она вернулась!
      Сначала в доме повисла тишина, а затем раздался топот бегущих ног и радостные крики: «Джейси дома!» Райли оттеснил в сторону собак, сгреб Джейси в охапку, несмотря на ее бурные протесты, и закружил в воздухе. Но в следующий миг их обступила восторженная толпа родственников, и молодой Торн был вынужден опустить свояченицу на пол. Глория, Бидди и Ханна бросились к Джейси, самой своенравной из всех сестер Лолес. Широко улыбаясь, Райли взглянул на Слейда, но тот в ответ кивнул ему на открытую дверь. Райли повернулся и увидел незнакомого мужчину.
      Вновь прибывший, темноволосый незнакомец, звеня шпорами, переступил порог и нерешительно остановился, сжимая в руках шляпу. Он был довольно высок и мускулист.
      Его сопровождали два рослых мексиканца в сомбреро. Все трое были вооружены до зубов. Райли уставился на перевязь с оружием, украшавшую высокого брюнета. Мозг его лихорадочно работал. «Этот парень привез Джейси домой, она цела и невредима. Зимой, когда горы почти непроходимы. И она позволила ему это. Гордая девушка, которая больше всего на свете дорожит своей независимостью. Это что-то значит». Райли шагнул вперед и сердечно протянул руку нежданному гостю:
      – Добро пожаловать. Меня зовут Райли Торн. Я муж Глории.
      В черных глазах незнакомца мелькнуло удивление. Вспышка была такой короткой, что в следующий момент Райли уже не мог бы уверенно сказать, не померещилась ли она ему. Гость вежливо пожал руку Райли:
      – Рад познакомиться. Это Пако Торрес и Виктор Дос Сантос, – представил он своих спутников. – А я Зант Чапело, муж Джейси.
      Райли замер. В комнате за его спиной послышались сдавленные восклицания, затем наступила мертвая тишина. Даже собаки прекратили возню и притихли.
      Это был весьма щекотливый момент. Они все любили Джейси и радовались тому, что она наконец-то дома. Им не хотелось ничем омрачать этот счастливый день – ни обидными словами, ни поспешными упреками. Все боялись задеть Джейси или, не дай Бог, дать почувствовать, что ей не рады в собственном доме. Но стать женой Чапело, сына Кида, внука того самого человека, который повинен в смерти Джей-Си, из-за которого чуть было не погибли все сестры Лолес, – этого они не могли понять! Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Джейси вышла замуж за этого парня. Эта мысль, нисколько, впрочем, не пошатнувшая их доверия к Джейси, невольно, омрачила радостный день долгожданной встречи. Казалось, все, включая супругов Чапело, чувствовали себя неловко.
      В домике для рабочих тоже не все прошло гладко. Когда Смайли привел туда мексиканцев, послышалось недовольное ворчание. Несколько парней ввалились в контору управляющего и заявили, что им и так приходится прикладывать массу усилий, чтобы понять, о чем говорят эти проклятые янки на своем дурацком языке, а тут еще и мексиканцы, которые вообще не способны говорить по-английски! В ответ Смайли посоветовал им выяснить, не играют ли чужаки в покер, и постараться извлечь из этого максимум выгоды.
      Этот совет пригодился бы и в усадьбе, где царила атмосфера неловкости и настороженности. После ужина все уселись на мягкие кожаные диваны в гостиной, причем каждая из сестер сидела рядом со своим мужем. Ханна и Глория вкратце рассказали Джейси о том, что случилось в ее отсутствие в Бостоне и дома. Теперь все три сестры оказались довольно богаты благодаря наследству, доставшемуся им от матери. Обсудив все приятные новости – свадьбы, будущих детей и так далее, – сестры замолчали, не зная, о чем говорить дальше. Оставалось еще много вопросов, но никто не решался их задавать, и в гостиной воцарилось тягостное молчание.
      И тогда заговорила Бидди:
      – Бедняжки вы мои. Ну что мне с вами делать? На ваши несчастные головы пали грехи отцов. Да-да, грехи отцов. Все ваши беды начались больше двадцати лет назад, а вовсе не прошлой осенью. Но я надеюсь, что теперь-то все позади. Я верю, что вы покончите с ненавистью, потому что слишком хорошо успели узнать, до чего она может довести. Помните, что только любовь собрала вас всех вместе под одной крышей и только благодаря любви вы все отныне – одна семья.
      Все молчали, а потом Джейси резко вскочила с дивана и начала что-то искать в кармане. Стройная, черноволосая, темноглазая, она была удивительно похожа на отца. Наконец она достала из кармана маленький портрет прабабушки Ардис и высоко подняла его, чтобы все могли увидеть.
      – Вот за чем я ездила, и вот что я привезла сюда, – с улыбкой проговорила она. Джейси гордо водрузила свой трофей на каминную полку под общие одобрительные возгласы. Потом она повернулась к Глории: – Ты получила мою посылку?
      Глория кивнула и взяла Райли за руку.
      – Да. Мне привез его Джеймс Макгинти.
      – Прекрасно. Альберто говорит, что ему можно доверять. Тогда у меня не было одной вещицы, чтобы положить ее вместе с… теми бумагами, но… – При этих словах Джейси бросила загадочный взгляд на Занта, который заговорщически ей подмигнул. – Теперь она у меня есть. – С этими словами она вынула из другого кармана рубиновое ожерелье в старинной золотой массивной оправе. Драгоценные камни сверкали багровым огнем в свете камина. Без долгих объяснений Джейси бросила рубины на колени Глории. – Это ожерелье, о котором идет речь в дневнике.
      – Но где?.. Как?.. – Глория изумленно смотрела на ожерелье Лауры Паркер, перебирая пальцами сверкающие камни. Подняв голову, она взглянула на сестру, в глазах ее стояли слезы. – Я не знаю, что сказать… Спасибо тебе, Джейси. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Наверное, ты даже рисковала жизнью, чтобы вернуть мне эту драгоценность.
      Джейси кивнула и беззаботно пожала плечами:
      – А зачем еще нужны сестры?
      Глория знала, что больше ей не удастся вытянуть из сестры ни слова про историю, связанную с Паркерами. Это так похоже на Джейси, подумала Глория, и к горлу ее подступил комок, а на глаза навернулись слезы. Она никогда не рассуждает, а просто возьмет и сделает. Храбрая до безрассудства, Джейси не отступит ни перед чем, чтобы защитить тех, кого любит.
      Внезапно все присутствующие повернулись к темноглазому чужаку, избраннику Джейси. Заметив это, она объяснила:
      – Занту я обязана жизнью. Мне тоже довелось спасти ему жизнь, и не один раз. Он хороший человек. Мне было трудно поверить, что он сможет полюбить меня после того, как наш отец убил его отца. И что не оттолкнет меня даже после того, как я убила его деда.
      Все переглянулись и, не скрывая любопытства, вновь уставились на Занта Чапело, который продолжал невозмутимо смотреть на Джейси. Прежде никому из присутствующих не приходило в голову взглянуть на события глазами Занта. А ведь Джейси была права. Всем невольно вспомнились слова Бидди о ненависти и любви, в которых была заключена великая мудрость. Им всем пришлось немало выстрадать. Да кто они такие, чтобы судить Занта Чапело?
      – Зант не принимал участия в делах дона Калдерона, – продолжала Джейси. – Если не считать, что он положил им конец. Старик был просто безумен – настоящий дьявол. Калдерон убил мать Занта и избивал мальчика, пока тот не вырос и не сбежал из дома. Но когда до Занта дошли слухи о том, что замышляет Калдерон, он вернулся в Мексику, чтобы остановить деда. Он взял меня с собой, чтобы защитить от опасности. Но теперь старик мертв. И Зант хочет исправить то, что натворил его дед. А я должна быть там, в Мексике, рядом с ним, чтобы его поддерживать.
      На следующее утро, когда сестры убирали со стола после завтрака, Ханна сказала:
      – Глория, нам со Слейдом пора возвращаться в Бостон. Мы хотели бы, чтобы наш ребенок родился там. А Джейси и Зант должны отправляться в Мексику. Так что выходит, вся земля Лолесов остается тебе. Но ни тебе, ни Джейси не о чем теперь беспокоиться, поскольку у нас есть мамины деньги. Слейд передаст тебе ценные бумаги. Я предлагаю всем присесть, чтобы вы ознакомились с ними.
      Потрясенная этим заявлением, Глория прижала руку к сердцу.
      – Что ты, Ханна, разве можно говорить о земле и деньгах, когда ты уезжаешь? Я не хочу тебя отпускать. А ты, Джейси, ты ведь только приехала!
      Джейси нахмурилась и проворчала:
      – Что ты переживаешь? Можно подумать, мы прямо сейчас возьмем и уедем. Ханна тоже пока останется здесь. Мы еще побудем дома какое-то время.
      – Это верно, – согласилась Ханна, обняв сестер за плечи. – Но раз уж мы наконец собрались за этим столом, мне бы хотелось сделать одну вещь. – Она замолчала, глядя на сестер. – Мы должны поговорить с мамой и папой. И со Старым Питом.
      Джейси и Глория молча кивнули. Они разошлись по своим комнатам, чтобы одеться потеплее, после чего встретились у черного хода, на кухне. Бидди, стоя у печки, молча проводила их понимающим взглядом. Похоже, старая ирландка догадалась, что собираются делать сестры Лолес. Бледно-голубые глаза Бидди наполнились слезами, и она улыбнулась вслед своим дорогим девочкам.
      Сестры одна за другой вышли из дома. День был хоть и холодный, но солнечный и не такой ветреный, как накануне. Три одиноких креста на вершине холма отчетливо выделялись на фоне яркого зимнего неба. Притихшие, погруженные в свои мысли, Глория, Джейси и Ханна медленно карабкались по склону холма. Наконец они поднялись наверх, отворили скрипучую калитку и шагнули за ограду.
      По-прежнему не произнося ни слова, они подошли к могилам родителей и опустились на колени, все трое, плечом к плечу. Потом не сговариваясь взялись за руки. Джейси и Глория, следуя давней привычке, повернулись к Ханне, чтобы она произнесла вслух то, что каждая из них хранила в своем сердце. Ханна улыбнулась и обратилась к могилам.
      – Мама, папа, Старый Пит, мы отомстили за вас. Выполнили свою клятву. Мы знаем, что вы гордитесь нами. И любите нас. Каждый день, каждый час, где бы мы ни были, мы чувствуем вашу любовь и поддержку. И знайте: покуда мы живы, покуда живы ваши внуки, ваши правнуки и их дети, вас будут помнить. Вы всегда будете жить в наших сердцах, в нашей памяти. И. мы навсегда останемся вашими любимыми детьми, дочерьми Лолес. Мы обещаем, что проживем эту жизнь достойно и в любви, как вы нас учили. Это наша новая клятва, и она означает начало новой жизни для всех нас. Да будет так. Аминь.
      – Мы проживем эту жизнь достойно и в любви, – тихо повторили Джейси и Глория. – Да будет так. Аминь.