Глава 13

Джесси не знала, радоваться ли ей, что тяжелый брезент надежно закрывает ее, как и ящики с оружием в задней части фургона, или огорчаться, что в этот уголок не проникает ни дневной свет, ни свежий ветерок. Втиснувшись между стенкой и деревянными ящиками, она чувствовала каждый толчок и все рытвины по дороге на Санта-Фе. Торопливо собранный спальный мешок лишь немного смягчал тряску.

Ее осаждали мысли, которые не приходили в голову, когда она решительно и торопливо собиралась в это рискованное путешествие. Хотелось есть. К счастью, Берта задержала ее и сунула пакет с несколькими сухарями, беконом, высушенными фруктами, печеньем и фляжкой воды. Но Джесси не могла сейчас добраться до них, так как сидела на своем узелке. Все, наверное, превратилось в месиво, а на жестяной фляжке сотрясение фургонных колес оставило вмятины.

Но это еще не все. Требовалось еще и облегчиться. И жара под этим брезентом была невыносимой. Она просто задыхалась в отцовской рубашке с длинными рукавами, хоть и засучила их до локтей, и в штанах из грубой хлопчатобумажной материи. Ее мучила жажда, теснота и досада. Она ругала себя за то, что иногда пренебрегала поливом растений, теперь-то понятно, каково им приходилось. Нетерпеливо откинув с лица длинные влажные пряди волос, попробовала приподнять их повыше, но и это не помогло. Под этот проклятый брезент не проникала ни одна струйка свежего воздуха.

Но ничто не могло сейчас заставить Джесси заплакать или обнаружить себя из-за необходимости удовлетворить естественные потребности – это уж слишком. Когда на карту поставлено доброе имя отца, она не могла поддаться неодолимому желанию откинуть душный брезент, встать во весь рост и закричать:

– Мне жарко! Я хочу пить! Я хочу есть! Мне надоел этот фургон, и скоро ли мы приедем?

Представшая перед ее внутренним взором картина замешательства, которое она вызвала бы таким своим появлением, высушила ее слезы, но предопределила явное хихиканье. Пришлось зажать рот руками, чтобы предательские звуки не вырвались наружу, перерастая в смех.

Джесси боялась, что сойдет с ума от нехватки воздуха. Даже от этой мысли ее снова разобрал смех, когда она представила себе лица мужчин, увидевших растрепанную сумасшедшую женщину, вставшую из-за ящиков с их драгоценным оружием и орущую бог весть что. Ох, только бы не рассмеяться, только бы выдержать!

Внезапная остановка фургона мгновенно привела ее в чувство. Сердце ушло в пятки, когда совсем рядом раздались мужские голоса. Мужчины стояли возле фургона, только брезент и парусиновый тент отделяли Джесси от них. Она насторожилась, забыв о своих неудобствах, и стала слушать. Среди прочих голосов послышался голос Джейка, который казался весьма сердитым.

– Этого еще нам не хватало – сломанного колеса. Черт побери! Что же тогда будет дальше? – воцарилось напряженное молчание, потом снова: – Ладно, парни, выбора у нас нет. Паттерсон, откати этот фургон под вон те деревья. Устроимся здесь на ночь. Остальные пойдут со мной и помогут разгрузить фургон.

По мере того как он удалялся вместе с другими мужчинами, Джесси слышала его ослабевающий голос, отдающий приказания:

– Распрягите лошадей! Положите ящики под деревья! Черт знает, как чинить это проклятое колесо!

Джесси перевела дух, с облегчением поняв, что сломалось колесо другого фургона. Когда тот, в котором она находилась, тронулся с места, заворачивая к деревьям, Джесси отважилась выглянуть из своего укрытия и увидела спину возницы, может быть, Паттерсона, понукавшего лошадей. Голос парня показался ей молодым, и это обрадовало ее.

Глянув вперед через плечо, увидела, что солнце клонится к закату. Наверное, она продремала под брезентом больше, чем казалось! Близился вечер. Боже, подумала Джесси. Как только совсем стемнеет, она выскользнет из фургона по своим делам. Очень неохотно снова натянула на голову брезент, в последний раз глотнула сладкий свежий воздух. Пока остается лишь слушать, как распрягают лошадей, разбивают лагерь. До ушей долетали ругательства, стук молотка: чинить сломанное колесо посреди прерии – нелегкое дело.

Когда значительно позже Джесси высунулась из-под брезента, кругом было так же темно, как и под ним. Лагерь засыпал: мужчины тихо разговаривали, изредка доносилось фырканье пасущихся лошадей; казалось, никто не бродил вокруг фургона. Джесси пережила лишь один неприятный момент – кто-то проверял груз в фургоне и потянул брезент, закрепляя его на ящиках.

Она хотела дождаться, когда все успокоится, но больше терпеть не могла. Надо выходить. Очень медленно отвела парусиновый полог и затаилась. Потом, едва дыша, боязливо выглянула наружу. Прислонившись лбом к борту фургона, поблагодарила благосклонную судьбу, что увидела лишь ствол дерева слева, а дальше открытую прерию. Люди и походный костер находились где-то перед фургоном, если судить по колеблющимся теням и опустевшему сиденью возницы.

Джесси подхватила узелок со своими припасами – сюда она вернется только, чтобы снова спрятаться. От постоянных толчков и тряски в течение дня ее рана опять разболелась. Джесси прислушалась. Кажется, никто сюда не направлялся. Лишь два-три шага в сторону – и она будет в безопасности. Один шаг… второй… третий…

– Уф! Извини, парень.

Мужчина, на которого она наткнулась, обогнул ее и, не оглядываясь, пошел дальше. Джесси чуть не закричала, но быстро нырнула в высокую траву. Оглядевшись, она нашла поблизости дерево на крохотной полянке, к которому прислонилась спиной, и села по-турецки. Развязав узелок, Джесси убедилась, что все действительно раскрошилось и смялось, но тем не менее пища была крайне необходима сейчас. Полностью сосредоточившись на еде, она некоторое время ни на что не обращала внимания, пока не утолила голод. Самые настоятельные потребности были удовлетворены, и она мысленно вернулась к Берте. Как всегда, воспоминание о ней вызывало улыбку.

Когда Джейк накануне вечером сказал, что оставит шестерых солдат охранять их с Бертой от Маккензи, она подумала: а кто же будет защищать солдат от Берты? Уж она-то знала способности своей компаньонки: к этому времени бедняги, наверное, так наработались на ферме, выполняя множество поручений деятельной женщины, что храпят без задних ног. Но их присутствие все же несколько ослабляло ее угрызения совести.

Джесси знала, что прощена. Ведь перед тем, как ей выскользнуть из хижины, чтобы пробраться в фургон, Берта обняла ее и сказала, что иногда женщина должна поступать так, как считает нужным. И язвительно добавила: она рада, что не будет свидетелем, как Джейк Колтрейн станет выволакивать Джесси из фургона.

И – пожала плечами. А что он может сделать? Больше, чем есть, уже не сделаешь. Она всхлипнула, откусывая в задумчивости кусочек печенья. «Поздновато беспокоиться об этом», – сказала она самой себе и потянулась за фляжкой. Рука повисла в воздухе – Джесси услышала звук приближающихся шагов. Она напряженно прислушивалась. Кто бы это ни был, он шел один. Шаги слышались справа, значит, кто-то обходил лагерь. Может быть, это часовой? Джесси не шевелилась, рука все так же была протянута к фляжке.

Она затаила дыхание, когда шаги остановились всего в нескольких футах от нее. Сейчас человек находился с другой стороны дерева. Едва дыша, с бьющимся сердцем, тараща глаза в темноту, как сова, Джесси была готова ко всему. Прошло несколько минут. Ничего. «Почему он не идет дальше, – с досадой подумала Джесси. – Караульный – так иди что-нибудь охраняй!»

Напряжение становилось невыносимым. Мать тысячу раз говорила ей, что любопытство до добра не доведет. «Наверное, так и получится», – пришло в голову Джесси, когда она осторожно опустилась на четвереньки и начала медленно ползти вокруг дерева. К счастью, еще стояло лето, трава была мягкая и не было сухих листьев, которые могли бы шуршать.

Клац – Джесси похолодела. Звук, как пушечный выстрел, раздался в ночной тишине. Револьвер оказался в руке человека еще до того, как он сделал шаг вперед. Слишком поздно Джесси почувствовала, как хрустнул сучок под ее коленом; она отпрянула и прислонилась к шершавому дереву, чуть жива, понимая, что будет обнаружена, как только переведет дыхание. Страх овладел всем ее существом.

– Кто здесь? Кто идет? – раздался тихий, угрожающий голос.

Джесси закрыла глаза и стала осторожно дышать через нос. Это был Джейк. Единственное, что спасло ее от немедленного разоблачения, – что, вероятно, он прислушивался и поджидал того, под чьей ногой хрустнула ветка, не подозревая о возможности лазить ночью по земле на четвереньках, а не ходить во весь рост. Может быть, теперь он успокоится и подумает, что пробежал зверек.

Однако удача Джесси на этот раз прошла мимо. Он снова обошел дерево. По шуршанию ковбойки о кору дерева Джесси поняла, что он прислонился к стволу. Послышалось, как взвели курок шестизарядного револьвера, – Джесси судорожно сглотнула комок в горле. Ей оставалось несколько секунд. Если она вдруг пошевелится, то он, наверное, сначала будет стрелять, а вопросы задавать потом. А если остаться на месте, то он буквально споткнется о нее и непременно выстрелит. Попробовать передвигаться вокруг дерева – сразу же услышит шуршание и тоже начнет стрелять. А что, если сейчас она встанет и скажет: «Привет Джейк, как дела?» Нет, нет, нет, этого делать нельзя.

Пока Джесси взвешивала все возможности, Джейк подошел ближе. Лихорадочно оглядываясь вокруг, в надежде на какое-нибудь озарение, Джесси вдруг заметила жестяную фляжку. Сердце упало, горло сжалось. Еще один шаг – и он на нее наступит! Джесси потянула фляжку за кожаный ремешок как раз в тот момент, когда нога Джейка на нее наступила.

Ночную тишину прорезал вопль Джейка, который потерял равновесие, секунду балансируя в воздухе, и рухнул на землю. При падении нажал на спусковой крючок – раздался выстрел. Пули просвистели в ветвях деревьев, а револьвер безобидно плюхнулся на землю.

Джесси понимала, что нужно бежать без оглядки, но была не в силах двинуться с места, все так же стояла на четвереньках, закрыв голову руками. И бежать было поздно. Даже если Джейк и лежал, оглушенный на мгновение, зато остальные уже, наверное, продираются сквозь кусты, громко скрипят курками револьверов и винтовок и зовут Джейка.

Джесси подумала, не воспользоваться ли суматохой и темнотой и незаметно пробраться в фургон. Если поторопиться, пока Джейк лежит на земле, а солдаты начнут искать его, удостоверяться, все ли с ним в порядке, можно успеть, но – остановилась. А все ли с ним в порядке? Он так сильно ударился о землю, что теперь совсем не двигается. Прекрасно понимая, что этого делать не следует, Джесси повернула назад и поползла к нему. Как бы не были все ее мысли сосредоточены на неподвижно лежащем Джейке, она слышала, как остальные мужчины пробираются сквозь кустарник. В любую минуту они будут здесь. Но она должна быть уверена, что…

Вдруг Джесси, как бы со стороны, услышала свой собственный удивленный крик, когда ее неожиданно схватили за рубашку, бросили навзничь, в грудь уперлись коленом, а в лицо – нацелили револьвер. Ее глаза сошлись к переносице – она с ужасом заглянула в дуло шестизарядного кольта.

– Не стреляй, не стреляй, Джейк… Это я… Джесси. Не стреляй.

Ее сразу же поставили на ноги. Теперь вместо револьвера на нее недоверчиво смотрели глаза Джейка. Хотя эту маленькую полянку освещал лишь лунный свет, проникавший сквозь ветви деревьев у них над головами, Джесси могла видеть, как самые разные чувства отразились на лице Джейка. Недоверие сменилось потрясением, а затем гневом. Гневом? Скорее всего, яростью! Она попробовала изобразить слабую улыбочку, вроде «вот-она-я». Никакой реакции. И вдруг шальная пуля показалась ей более желанной, чем необходимость держать ответ перед взбешенным Джейком.

Она была даже рада, когда на полянку ввалились остальные. По крайней мере, будут свидетели, что он убил ее. Все они говорили одновременно и навели на нее стволы. При таких обстоятельствах она решила стоять не шевелясь и казаться как можно меньше; Джейк проверял, не пострадал ли при падении, и доказывал своим людям, что с ним все в порядке. Затем взоры собравшихся устремились на Джесси. Она чувствовала себя адски неловко, когда Джейк держал ее за рубашку; волосы были спутаны, а злополучная фляжка болталась на ремне как дамский ридикюль.

Один из мужчин подошел поближе, чтобы рассмотреть ее. Это был тот самый парень, который вел фургон, где она пряталась.

– Да это мисс Стюарт! Мисс Стюарт, что вы здесь делаете? Смотрите-ка, это мисс Стюарт!

Джесси решила, что стукнет его как следует, если он еще хоть раз произнесет ее имя. Но теперь все мужчины удивленно твердили, как стая больших, глупых птиц:

– Мисс Стюарт, мисс Стюарт!

Раздраженный голос Джейка прервал ее дерзкие мысли.

– Так какого черта она здесь оказалась, Паттерсон? – недовольство и гнев слышались в его голосе. Потом он замолчал и с удивленным видом повернулся к Джесси: – Кстати, как, черт побери, ты здесь очутилась, Джесси?

Джесси окинула взглядом дюжину мужчин, окруживших ее. Все с любопытством ожидали ответа. Потом она перевела глаза на Джейка. Губы у него были угрюмо сжаты, одна бровь угрожающе приподнята. Джесси перевела дыхание и облизнула пересохшие губы. А потом – упала в обморок.

Или, вернее, притворилась, что падает, – это им, конечно, было невдомек. Громко вздохнув и обмякнув, она медленно оседала на землю, трагически изогнувшись, чем застала Джейка врасплох. Он так удивился, что забыл выпустить из рук ее рубашку. Поэтому только и мог, что все ниже наклоняться вперед, пока Джесси не оказалась прекраснейшим образом распростертой на земле у его ног. Ей пришлось сделать совершенно бесстрастное лицо, хотя чрезвычайно хотелось с торжеством улыбнуться или показать язык.

Но глаза чуть не раскрылись, когда она услышала обеспокоенный голос Джейка:

– Ну-ка, дайте мне похлопать ее по лицу, посмотрим, придет ли она в чувство.

«Если только он попробует…»

– Нет, мистер Колтрейн, сэр, не стоит это делать, – взволнованно заговорил Паттерсон, – вдруг такое обращение вызовет у нее шок. – Он собрался взять обмякшую Джесси на руки. – Позвольте отнести ее к костру, там мы посмотрим…

– Если кому-то и нести ее, то мне. Понятно? – оборвал его Джейк.

Последовало минутное молчание, и Джесси, когда одна пара рук уже подняла ее над землей, стала опасаться, как бы ее не стали тянуть в разные стороны.

Ее быстро опустили на землю, как выпускают из рук горячую картошку.

– Да, сэр, – последовал удивленный ответ Паттерсона.

Джесси подхватили сильные руки Джейка, направлявшегося к костру. Хотя она и считала, что страшно сердится на него, но оказалось, ей безумно хочется закинуть руки ему на шею и прижаться щекой к широкой груди, пока он несет ее через рощу к бивачному костру. Но Джесси заставила себя остаться вялой и «потерявшей сознание», так как часть людей шла вслед за Джейком, а остальные впереди придерживали ветки деревьев и раздвигали кусты, чтобы освободить ему проход.

Когда подошли к месту привала, Джейк, опустившись на колени, наклонился, чтобы уложить ее на землю, и она глубоко вдохнула его мужской запах, уверенная в глубине души, что сможет найти Джейка с закрытыми глазами только по этому дразнящему и возбуждающему запаху. Однако эти упоительно нежные чувства улетучились, как только он не слишком осторожно уложил ее на что-то чуть менее твердое, чем земля.

– Ой! – воскликнула Джесси, открывая глаза. Ее нижняя губа дрожала от страха. – Зачем же бросать меня?

Сейчас она видела только склонившегося над ней Джейка. В свете костра можно было разглядеть его встревоженное лицо. Но он улыбался, именно улыбался.

– Ага! Я так и думал, что ты вовсе не упала в обморок, – торжествующе произнес он. Взял Джесси за плечи и посадил перед собой. – Ну что же, мы слушаем. Что ты здесь делаешь?

Джесси заморгала глазами и осмотрелась, словно изучая место, где очутилась.

– Где… где это я? – спросила она слабым голоском, поднося дрожащую руку ко лбу.

– Выбрось из головы плач и все прочие уловки, Джесси. Я на это не поддамся.

Ну, разумеется, он обращался с нею как с ребенком; хорошо, она и будет вести себя как ребенок. Но это не дает ему права…

– О'кей, мистер Колтрейн, я вам расскажу, что я здесь делаю, – теперь она встала на колени и сердито нацелила палец на Джейка, упираясь ему в грудь. Чем громче звучал ее голос, тем быстрее подчиненные Джейка удалялись от костра: – Значит, ты хочешь знать, что я здесь делаю? Хорошо, я тебе все расскажу.

– Я жду, – отрезал он, сидя перед ней.

Джесси глянула в его голубые глаза – в них плясали огоньки, она подумала, что это отблески костра.

– Я скажу тебе, что я здесь делаю, – повторила она. – Никто не смеет обвинить моего отца в контрабанде оружия, а потом преспокойно уехать. Никто не смеет сказать, что отберет мою землю, и – уехать. Ты слышишь, никто! Мой отец никогда не имел ничего общего с такими, как Хайес. Никогда! И я собираюсь доказать это! Ты можешь схватить меня и отправить домой, если хочешь, но я все равно поеду одна. Я собираюсь найти этого Васкеса, встретиться с ним и заставить его выложить всю правду. Мой отец умер и не может защитить себя, но я-то жива и могу сделать это. И ты меня не остановишь! – Джесси пришлось сделать паузу, чтобы перевести дыхание.

Она перестала тыкать Джейка пальцем в грудь и прижала ладони к своей вздымающейся груди. Лицо ее пылало, а горящие глаза не отрывались от Джейка, отчего она видела его, как в тумане. Когда Джесси переводила дыхание, то издавала какие-то всхлипывания. Но пусть разразит ее гром на этом самом месте, если перед ним заплачет; нижнюю губу она вызывающе выпятила, а подбородок упрямо вздернула.

Джейк наблюдал за ней, в сомнении тер подбородок, раздумывал, какое принять решение. Потом глубоко вздохнул и решительно поднялся. Джесси немедленно вскочила на ноги. Ей не хотелось выглядеть слишком маленькой рядом с ним; она даже приняла его позу, расставив ноги и упершись руками в пояс. Джесси хотела, чтобы он знал: она так же решительно настроена остаться, как он намерен отослать ее обратно. Однако Джейк удивил ее.

– Хорошо, Джесси, можешь остаться.

Она не верила своим ушам! Он сдался! Лицо ее вспыхнуло от радости, она потянулась к нему, но этот порыв был остановлен последовавшими словами:

– Но не по той причине, о которой ты думаешь! Я вынужден разрешить тебе остаться с нами. И поверь, мне это совсем не нравится. Задание у нас чертовски опасное. Всех могут убить. Каждый человек на счету, и я не могу лишаться столь нужных мне людей, чтобы отослать тебя домой, а одну на такое расстояние отправить тоже не могу. Черт побери, Джесси! В какое положение ты меня ставишь! Я так и знал, что сломанное колесо фургона – это только начало, – закончил он свою речь, подняв руки вверх и возведя глаза к небу, как бы желая сказать: «Посмотри, Боже, с чем мне приходится иметь дело здесь на земле!»

Позднее, когда лагерь затих, Джесси открыла глаза. Она устала, но не могла спать. Лежала в своем спальном мешке, который Джейк вытащил из фургона, где она пряталась. Джесси свернулась калачиком на боку, подложив ладони под щеку. Если протянуть руку, то можно коснуться лица Джейка. Но она не осмелится это сделать. Он уснул, уже примерно час слышалось его ровное дыхание. Джесси вспомнила, как голова Джейка лежала у нее на коленях и она гладила его лицо, когда он впервые очутился в ее хижине и потерял сознание. Нежная улыбка появилась на губах и быстро исчезла. Ей полагалось его ненавидеть. Ведь этот человек мог лишить ее всего. Слезинка выкатилась из-под век и сбежала по щеке прямо на руки. Джесси даже не пыталась стереть. Он уже лишил ее всего, а она вовсе не имела в виду свою ферму.