Воскресенье

Каждый занимался своим делом.

Изредка перекидывались парой слов, но в основном молчали. Только Виктор, управившийся раньше других, вот уже в течение получаса травил какую-то бесконечную байку — про пехотного капитана и пару салаг, втроем с перепою оказавшихся по ошибке не в искомом дворе с радушным хозяином, дедком-самогонщиком, а в самом что ни на есть бандитском логове. Виктора никто особо не слушал, чему он совсем не огорчался, адресуясь со своим монологом к расположившемуся ближе прочих Николаю.

Тот время от времени невозмутимо разглядывал на свет канал ствола, потом опускал автомат и снова начинал равномерно шурудить внутри шомполом; хотя и не глядел на балагура, некоторую причастность все же проявлял: иногда хмыкал сдержанно, иногда усмехался, обнажая тускло мерцавшие во рту железные фиксы, а в особенно напряженных местах даже и покачивал головой, пожевывая вяло дымившую «Приму».

Картина вырисовывалась довольно пикантная, ибо до недавнего времени украшал Николай своей персоной как раз таки славные ряды гвардейцев-мотострелков. И звезд на погоны успел набрать максимально — по четыре на каждый. Меж тем, судя по рассказу Виктора, умственные способности у того незадачливого пехотного капитана явно были ниже средних, что, впрочем, в значительной мере компенсировалось несомненным избытком личной храбрости и крепостью организма. Скрытые параллели явно прослеживались.

И что в той Викторовой байке являлось правдой, а что — данью «красному словцу», понять решительно не представлялось возможным. Ясно было лишь одно: и того, и другого было в достатке.

Когда за воротами раздался шум мотора, а затем и тройной сигнал «жигулевского» клаксона, Семенов как раз защелкнул крышку своего АКМа[1]. Не пристегивая магазина, ударил по затвору, нажал на спуск, направив ствол вверх… Все. Проверил, вычистил, смазал, послушал — работает, как часы. Черт, какое знакомое и успевшее позабыться ощущение — когда все работает, как часы.

Имран, сидевший поблизости от ограждения и внимательно разглядывавший запалы своих гранат, встал, подошел к воротам, заглянул в щель между створками — сигнал сигналом, а осторожность не повредит — и открыл.

Во двор вкатилась когда-то зеленая, а теперь просто грязная «копейка», возраста весьма почтенного. Пока Имран затворял ворота, из левой двери машины неспешно вылез Андрей-второй. Подпрыгнул на месте, потом согнулся вдвое, не сгибая колен, достал запястьями носки кроссовок, выпрямился во весь свой немалый рост, потянулся, закурил.

— Ну что там? — Первым не выдержал Виктор.

— Да все то же. — Андрей-второй неопределенно пожал плечами. — Ничего нового. От двадцати до ста стволов. Одно радует: погода пока портиться не намерена. Володь, я там привез, что ты просил. Сзади. — Он кивнул в сторону «копейки».

Семенов, повесив на плечо автомат, поднялся, подошел к машине, вытянул с заднего сиденья увесистый тюк защитного цвета, перекинул широкий ремень через плечо и, чуть пригибаясь от тяжести ноши, вернулся на свое место.

— Система охранения? Схемы минирования? — поинтересовался Имран. Впрочем, без особой надежды на ответ.

Андрей-второй отрицательно покрутил головой.

— А что ты хочешь от вэвэшников… — Николай, в последний раз затянувшись, щелчком отбросил «бычок» в сторону. — Сроду у них толковой разведки не водилось.

Это было своего рода несуетливой местью Виктору: тот года три назад проходил срочную во внутренних войсках, причем не где-нибудь, а в разведроте «софринской» бригады. Виктор хотел было по инерции отпустить очередную шуточку, но, вовремя сообразив, что к чему, промолчал — стал с независимым видом грызть выдранную из-под ног выцветшую травинку… Задело, факт.

— Значит, как планировали? — Серго, соплеменник Имрана, явно нервничал, что, впрочем, было неудивительно. Все-таки предстоящая эскапада касалась его в большей степени, чем остальных. Даже акцент легкий появился, которого в Москве заметно не было.

— Без изменений. — Андрей-первый, сидевший рядом, бодро хлопнул Серго по плечу. — Да не дергайся ты! Сделаем все в лучшем виде. Слышь, пиротехник, ты бы возился со своими «игрушками» где-нибудь подальше, а?

Семенов, к которому был обращен последний возглас командира, поднял голову от разложенных на брезентухе «игрушек» и некоторое время молча смотрел на Андрея-первого. Потом перевел взгляд на Имрана, чуть усмехнулся и взял в руки тяжелый цилиндр… Как давно он не видел этой маркировки! Восемь лет без малого. А руки-то помнят. Помнят руки.

— Слышь!.. — повторил Андрей-первый, повысив голос.

— Андрей, да ты не бойся. — Имран заговорщически подмигнул командиру. — Володя с этими штуками, как с женщинами.

— С женщинами всяко можно… — проворчал Андрей-первый, с подозрением наблюдая за манипуляциями Семенова. — Бабы, они у кого визжат от счастья, а кого и скалкой лупят.

— Не любишь их? — лениво поинтересовался Семенов, не поднимая головы и не прекращая своего занятия.

— Кого? Баб? — удивился, не понял командир.

— Да нет, вот их, — кивнул Семенов на семь лежавших у его ног мин. И снова взглянул на Андрея-первого.

— Не люблю, знаешь, — уверенно отвечал тот, — не по мне эти подарки. И брата вашего не люблю. Подлая профессия. Столько народу калеками живет — и все по чьей милости?

Андрей-первый вопросительно, даже с некоторым вызовом, уставился на Семенова. Семенов ничего не ответил. Снова переглянулся с Имраном. Оба, видно, вспомнили одно и то же — как восемь лет назад в дальнем забугорье «по милости» ребят Семенова, в нужный момент поднявших на воздух все огневые точки противника, их группа прорвалась сквозь «железный» заслон без потерь.

— Командир, они… — Имран неопределенно мотнул головой куда-то в сторону. — …Они их тоже не любят. Как и всех нас. А?

Андрей-первый подумал с минуту, покачал головой — не поймешь, то ли согласился, то ли нет, — встал и ушел в дом… Ну, бывает. Не любит человек саперов. Бывает.

Остальные, между тем, тоже старались держаться от Семенова подальше, пока он возился со своим хозяйством. Поглядывали с опаской. А там и вовсе ушли со двора. Иногда кто-нибудь выползал на ступеньки покурить. Виктор даже пытался завести с Семеновым разговор, но тот отвечал односложно, не собираясь отвлекаться на пустой треп, и бывший «нутряк» вынужден был удалиться не солоно хлебавши.

Закончив, Семенов аккуратно упаковал мины обратно в тюк, отнес его в дальний конец двора, укрыл брезентом и вернулся на крыльцо. Закурил.

Некоторое время просто сидел, не думая ни о чем; в голове была какая-то легкая звенящая пустота, какой он за собой раньше не замечал. Или — тоже забыл?

Потом взял в руки прислоненный рядом к ступенькам АКМ. Погладил вытертый деревянный приклад… Еще одно знакомо-забытое чувство — когда оружие всегда рядом, всегда под рукой. А шершавое цевье для ладони привычнее, чем гладкое бедро женщины.

Хорошо, хоть страх прошел. Почти прошел. С того самого момента, как в трубке раздался голос Имрана, а через пять минут Семенов ответил: «Да, конечно!», — в его душе поселился страх.

Но не тот, общеизвестный страх смерти, нет. Страх неудачи. Не шутка ведь — восемь лет минуло. Не то что форму не поддерживал — до последнего времени вообще не вспоминал. Как отрезало. Только год, как начали сниться старые сны. Но уж снились на совесть, тут надо быть честным. Качественно снились. Потому и согласился, наверное, без раздумий. Давно к тому дело шло.

А страх рос. И остальные, похоже, что-то такое в Семенове почувствовали — потому как поглядывали с усмешечкой. Легкой такой, почти незаметной. От «заметной» удерживала, видно, рекомендация Имрана.

И только когда взял в руки автомат, страх ослабел — как бы немного побледнел, что ли. АКМ сразу лег в руку так, словно Семенов и не расставался с ним все эти восемь лет. Как будто с ним и родился… Уже хлеб.

А когда руки — его руки! — сами вспомнили устройство этих так не понравившихся Андрею-первому мин, страх почти ушел. И на его месте образовалась пустота.

Да еще вот это ощущение, что все происходит по-настоящему, испытанное в первый раз за последний год. Не во сне, где звуков не слышно и где жизнь идет по иным, искаженным, кривым путям, где ею управляют другие законы, а по-настоящему. В первый раз за этот год. И за семь предыдущих. Звенящее ощущение реальности и пустота.

Как подошел Андрей-второй, Семенов не слышал. Просто в какой-то момент рядом на ступеньках возникла фигура. Некоторое время сидели молча. Потом Андрей-второй осторожно спросил:

— Володь… Ты что-то смурной какой-то… Случилось что?

— Нет, ничего не случилось, — спокойно ответил Семенов. Теперь — спокойно. — Это от страха.

— А!.. — разом повеселел Андрей-второй. — Тогда понятно. А то я уж забеспокоился. Может, думаю, дома что стряслось.

— Нет, все нормально. — Семенов на миг задумался: а как же там на самом деле, дома-то? Затем уверенно кивнул, подтверждая собственные слова. — Нормально все.

Еще посидели и пошли в дом. Спать. Автомат Семенов устроил в изголовье, прислонив к стене.

Ночью просыпался. Не открывая глаз, протягивал руку, безошибочно, с первого раза, находя оружие, и засыпал опять. Снов не было.

Понедельник

Выдвигались рано утром.

Когда за воротами раздался тройной сигнал, все уже давно были готовы. Серго курил беспрерывно, Виктор травил анекдоты, Андрей-первый шастал, как маятник, из угла в угол двора, кидая по сторонам хмурые взгляды. Остальные четверо спокойно и молча ждали. Только Имран в какой-то момент однажды открыл было рот, чтобы вежливо попросить Виктора заткнуться, но, встретившись взглядом с Андреем-вторым и заметив его отрицательный жест, воздержался. Только хмыкнул раздосадованно.

После короткого разговора с явно нервничавшим капитаном — командиром роты, державшей участок границы, где им предстояло переходить «на холод» (Семенов до сих пор употреблял про себя этот старинный термин, который пришелся ему по душе еще с детства, после прочтения захватывающего романа Ле Карре), — погрузились в «газель-фургон» и двинулись.

— Что он там выступал? — минут через пять поинтересовался Виктор.

— Денег хотел, — ответил за Серго, к которому был обращен вопрос, Андрей-второй, принимавший в разговоре активное участие.

— Дали?

— Перебьется! — надменно бросил Андрей-второй, усмехнувшись в роскошные рыжие усы.

— Перейдем — тогда расплатимся окончательно, — добавил Серго.

— Тоже верно, — одобрил Николай.

И снова замолчали.

Спустя минут двадцать прибыли «в расположение». Капитан, сидевший рядом с водителем — ефрейтором с легко читаемым на веснушчатом лице философским взглядом на жизнь, — выскочил из кабины, быстро прошел во двор дома, из-за угла которого виднелся зеленый бок БТРа. Над крышей дома трепыхалась длинная антенна. Охраны, что интересно, у крыльца видно не было.

Все семеро сидели неподвижно, не произнося ни слова. В замкнутом пространстве фургона, казалось, искрило от напряжения… Если их где и могли теперь «стопануть», то только здесь. Только здесь.

Вернулся комроты минут через пять, немного повеселевший, и все словно разом сбросили с себя оцепенение — зашевелились, устраиваясь поудобнее. Сидели-то на корочках, привалясь спинами к железным стенкам кузова. Серго шумно вздохнул. Снова заурчал мотор.

— Слышь, пиротехник! — Андрей-первый, похоже, твердо постановил для себя иначе как «пиротехником» Семенова не называть. Командир кивнул в угол, где лежал тюк с минами. — Как же ты на себе всю эту хрень попрешь, а? Тебя ж под ней гнет, как иву над рекой…

— Ого! Да ты прям поэт, Андрюха! — восхитился Николай и с интересом глянул на Семенова: дескать, вот именно, как порешь-то?

Остальные, кроме Имрана, тоже ждали ответа. Имран же незаметно усмехнулся — он-то знал.

Семенов выдержал паузу. Как следует выдержал. Эту паузу он выдерживал всегда, когда ему задавали такой вопрос. Он и сам вопрос успел полюбить.

— А я их не попру. Их вы попрете. Ты, ты и ты. — И Семенов поочередно указал ладонью на Серго, Андрея-второго и Виктора. Лицо его при этом осталось совершенно невозмутимым.

— Как это?! — одновременно спросили Андрей-первый и Виктор. Виктор даже привстал.

Вот за подобное удивление Семенову и нравился вопрос. А Имран скалился теперь совершенно откровенно. Полюбовавшись на их вытянутые лица, Семенов ответил спокойно:

— Да вот так, ребзя. Один-то я их точно замучаюсь тягать.

— Почему мы? — На сей раз в роли «греческого хора» выступил Виктор. Андрей-второй и Серго молчали.

А вот этот вопрос Семенову не задали только один раз в жизни — когда он отправился на «выход» вместе с однокашниками. Учебный «выход», но боеприпасы были настоящими: ввиду сложности обстановки в том регионе Земного шара, где они проходили очередной спецкурс.

— Мужики, ну сами посудите — Андрей… — Семенов указал на Андрея-первого. — Командир. Ему вроде как по статусу не положено. Дальше. Коля лидером идет. Тоже нельзя. Если он растяжку поймает да мой «подарок» сдетонирует — всем кранты настанут, это ж МОН, понимать надо. Имран — снайпер, ему вообще ничто мешать не должно. Вот и получаемся мы с вами в роли верблюдов.

Николай при слове «растяжка» перекрестился, после чего с досадой поглядел на Семенова: мол, не каркай. Семенов примирительно показал Николаю скрещенные пальцы на правой руке: «чур меня». Николай улыбнулся, блеснув железом.

— Это… — Виктор явно искал аргументы, чтобы снять с себя верблюжьи функции. И конечно, не находил.

На помощь ему неожиданно пришел командир.

— Кто и что понесет, решать буду я! — безапелляционным тоном заявил он.

«Хорошо еще, что наряды вне очереди не объявил», — с легкой грустью подумал Семенов. Ситуация с «первым» нравилась ему все меньше. Впрочем, недовольства своего не показал, равнодушно пожал плечами:

— Решай.

Однако решить Андрей-первый ничего не успел — приехали. «Газель» остановилась, и из кабины забарабанили кулаком по стенке кузова. Виктор, сидевший ближе всех к выходу, отцепил проволоку, не дававшую распахнуться дверцам, и первым выпрыгнул из машины. За ним последовали остальные. Огляделись.

Стояли они у подножья невысокого холма. Там, откуда они приехали, дорога в пределах видимости резко заворачивала, и поэтому позиций блокпоста федеральных войск, до которых было не больше трехсот метров, отсюда было не разглядеть. Так и планировалось: ни к чему солдатикам знать, кого, зачем и, главное, «почем» возит на вражескую территорию их командир.

Дорога, по которой им предстояло идти, терялась в гряде таких же холмов, только уже чуть повыше… Предгорья, чтоб их. Удивительное дело: Семенова никогда не учили толком воевать в горах, готовили в основном к лесной войне да к городским действиям. Но оба раза — что тогда, что теперь — работать приходилось на горном театре. Судьба-злодейка, одно слово.

Серго с Андреем-вторым и капитаном отошли в сторону, метров на двадцать. Николай первым делом стал тщательно осматривать в бинокль пригорки, вдоль которых проходил их маршрут. Остальные стояли, развернувшись на четыре стороны: пристегивали магазины, ввинчивали в гранаты запалы.

Семенов достал из кузова мешок с «подарками», осторожно опустил на землю, раскрыл. Вопросительно глянул на Андрея-первого — ну что, какие будут указания? Тот досадливо махнул рукой: делай, мол, как знаешь.

Семенов подозвал Виктора, достал из тюка похожую на большой круглый блин «монку»[2], которая была перехлестнута крест-накрест широкими брезентовыми ремнями. Еще пара ремней превращала «монку» в подобие ранца. Приладив «ранец» Виктору за спину и подогнав ремни, Семенов легонько хлопнул Виктора по плечу и, глядя тому в глаза, произнес со значением:

— Постарайся не спотыкаться.

Виктор мрачно кивнул и отошел. Серго и Андрей-второй все еще о чем-то говорили с капитаном, хотя внушительная пачка денег уже перекочевала из кармана Серго в руки вэвэшника. Не дожидаясь, пока подойдут «верблюды», Семенов вытащил из мешка еще два «блина», затем извлек блок из четырех толстых цилиндров, перехваченных все теми же ремнями. Повесил себе за спину. Приторочил к поясному ремню бухту тонкого серого кабеля, сдвинул ее назад. В широкий карман «разгрузки» сунул подрывную машинку, по остальным карманам распихал пару катушек стальной проволоки, детонаторы в плоской деревянной коробке, карабинчики и еще кое-какую полезную мелочевку. Гранат у Семенова не было, привык как-то без них обходиться. И все равно — нагрузка получилась приличной.

Серго с Андреем-вторым закончили, наконец, беседу с капитаном. Подошли к Семенову.

— Что там — проблемы? — спросил у Серго Семенов, подгоняя ремни, крепившие к спине того мину.

— Боится капитан, — коротко ответил Серго, провожая взглядом вэвэшника, садившегося в машину.

— И то верно. Если вскроется — гореть ему, как шведу под Полтавой — прокомментировал Андрей-второй.

«Газель», взревев мотором, умчалась обратно «в расположение». И наступила тишина. Та самая, особенная тишина, которую слышишь, оставаясь один. Семенов почувствовал холодок, пробежавший по спине — как и раньше. Как всегда.

— Кто замыкающим? — раздался голос командира.

— Я! — ответили одновременно Семенов с Андреем-вторым. Переглянулись.

— Мы. По очереди, — внес поправку Андрей-второй.

— Добро. Вперед? — Команда позвучала странно: как вопрос.

Андрей-второй хмыкнул и напомнил:

— Повязки.

Каждый достал из кармана широкую черную ленту, на которой что-то было написано арабской вязью. (Что за надпись — никто не знал, но в свое время повязки сняли с убитых бандитов, и этого было достаточно.) Надели.

— Попрыгали, — подсказал Имран.

Проверили, не гремит ли, не звенит ли где. Все нормально. Нормально все. И пошли — без всякой команды: Николай, за ним Имран, Андрей-первый, Виктор, Серго, Андрей-второй и Семенов. След в след.

Темп задавал Николай — не очень быстрый, но и не медленный; пройти надо было с десяток километров, и чем быстрее, тем лучше. Семенов представлял, как пристально вглядывается лидер в тропу под ногами: случайная мина могла поставить крест на всей операции, причем чем дальше, тем больше была вероятность того, что могила под этим крестом будет братской. Семенов не любил ходить лидером. Впрочем, он не знал никого, кому бы это нравилось.

Довольно быстро втянувшись в ритм, Семенов стал напевать себе под нос песенку, которую всегда бормотал на «выходах». И нигде больше…

Андрей-второй, поравнявшийся с Семеновым, чтобы поменяться с ним местами, расслышал слова, понимающе кивнул головой. Спросил, пристраиваясь вплотную за спиной:

— Откуда эту песню знаешь? «За речкой»[3] ведь не был?

— В учебке «старики» пели. Хорошая песня.

— Хорошая. — Согласился Андрей-второй. — А где учебка-то?

Семенов назвал город и услышал за спиной заинтересованный возглас:

— Да-а-а?! У нас или в армии?..

… «У нас» в устах Андрея-второго означало принадлежность учебного заведения к известному учреждению с названием из трех букв, которым в странах вероятного противника (до того, как противник тот вдруг стал невероятным другом) пугали детей. В том городе, где учился своему ремеслу Семенов, базировалась также одна из «школ» Комитета. Андрей-второй, как вскользь однажды обмолвился Имран, начал свою карьеру «терминатора» как раз в упомянутом учреждении. Пару лет кувыркался в «Вымпеле»[4], потом, после известных демократических свистоплясок, покинул сию контору. Последние годы проработал в горотделе милиции одного из городов Подмосковья, в группе захвата. Несколько раз был в командировках в этом регионе — во время прошлой «победоносной» кампании.

По-хорошему рассуждая, ему бы и следовало стать командиром группы. Но Андрей-первый, бывший армейский майор, до отставки перекладывавший бумажки в одном из бесчисленных московских штабов, а позже подвизавшийся в каком-то охранном агентстве, непременным условием собственного участия в акции поставил свое командование группой. Пришлось соглашаться, поскольку без него операция могла не состояться вовсе.

Именно он, благодаря штабным знакомствам, сумел все организовать. Во-первых, группу из семи «журналистов» пропустили на передовые позиции федералов. Во-вторых, с тем капитаном… Хорошо, что он вообще стал с ними разговаривать о возможности перехода «на холод». Не получи «нутряк» от своего генерала туманного намека на «оказание всяческого содействия» данным конкретным представителям демократической прессы, сдал бы капитан их всех в комендатуру — и никакие «баксы» не помогли бы. (Во всяком случае, Семенову очень хотелось в это верить.)

А так — и оружие трофейное, которое не успели еще оприходовать, продал. И транспортом обеспечил. И дом отвел с высоким забором и с «копейкой» в сарае. Да на обратном пути обещал не стрелять. Не мало, в общем-то. Пусть и за немалые деньги.

Так что роль Андрей-первый сыграл действительно ключевую. Вот и денег помог Серго занять. Быстро занять — под залог квартиры. Операция, как прикинул Семенов, влетела тому «в копеечку».

Хотя, размышлял Семенов, наверняка с таким «первым» никто из них (исключая Серго, который совсем не имел военного опыта) на боевые раньше не ходил, голову можно прозакладывать. Что ж, всего один явный напряг в собранной «с миру по нитке» группе — это можно считать приближением к идеалу. Остальные бойцы вопросов у него не вызывали…

— Армия. — Ответил Семенов на вопрос Андрея-второго. И добавил: — Отставай, слишком кучно идем.

Андрей отстал метров на пять. А Семенов снова замурлыкал:

Слова забыл. Впрочем — плевать. И так больно здорово.

Первую часть пути прошли быстро. Холмы-пригорки мелькали справа и слева, оставаясь за спиной. Дорога, больше похожая на широкую тропу — едва проехать легковушке — вилась между бугров, покрытых пожелтевшей травой, кустами, редко стоящими низенькими деревьями и имела заметный уклон… Вверх. Предгорья, чтоб их.

Остановка. Николай с Имраном полезли на пригорок, чтобы глянуть на оставшуюся часть маршрута; остальные рассредоточились по сторонам дороги. Семенов внимательно оглядел свой сектор — левее тропы, в той стороне, откуда они пришли, — и замер, прижавшись к земле и стараясь слиться с пейзажем. Рядом, метрах в десяти, временами еще раздавался шорох: Серго все никак не мог устроиться. Наконец и он угомонился.

И снова Семенов остро почувствовал реальность происходящего. Тишина, нарушаемая лишь порывами ветра, едва слышно гудящего меж стеблей травы, придавала этому ощущению дополнительный объем, делала его… Делала его настоящим, черт возьми. Слишком настоящим, почти материальным. Тишина вокруг и пустота внутри. Спокойная, абсолютная пустота.

Николай и Имран вернулись часа через полтора. Услышав легкий свист справа, Семенов поднялся на ноги и направился к ним. Миновал Серго, сидевшего на камне и разминавшего затекшие ноги — похоже, тот переборщил с неподвижностью… Вот из таких мелочей и складывается опыт. Добро пожаловать на войну…

Выждав, пока подтянется вся группа, Николай стал докладывать результаты:

— Дорога. Никаких заграждений, признаков минных полей или ловушек…

— Это ни о чем не говорит, кроме как о том, что дорогу не «высевали»[5], — заметил Семенов.

Николай согласно кивнул и продолжил:

— Полностью просматривается с тех «пупырей». Выйдем из-за этого холма — будем как на ладони. Дистанция — километра два. Так что рассмотрят нас в общих чертах. Маски надевать не стоит, лиц они не разглядят. НП[6] наверняка есть: на обоих «пупырях» вершины слишком плоские — явно людская работа. Но движения заметно не было.

— Укрытия? — спросил Виктор.

— Вероятно. В любом случае предлагаю считать, что НП есть на обеих высотах. Возражения?

Возражений не последовало.

— Левый «пупырь» метров на тридцать выше. Расстояние между вершинами — около двухсот метров.

— Это хорошо, — отреагировал Андрей-второй.

Семенов согласился с ним. Про себя.

— Левый берем? — Вопрос Имрана прозвучал как риторический.

Конечно, следовало брать левый. Все промолчали.

— Светимся? — задал свой вопрос Андрей-второй.

— Придется. Обходить слишком далеко, времени много потеряем. Да и риск напороться на «секреты» растет.

Снова все молча согласились с Николаем.

— Выходим из-за холма, проходим метров двести, сворачиваем налево. Там есть что-то вроде звериной тропки, — уточнил Имран. — Километра через полтора нас точно не будет видно. Опять поворачиваем, поднимаемся на гряду, сокращаем дистанцию до пятисот примерно… Дальше — твоя работа — кивнул Имран Андрею-второму.

— Ну, потопали. — подвел тот итог обсуждению.

Со стороны «первого» никакой реакции не последовало. Что ж, Семенов знал, как незаметно в таких ситуациях может произойти смена власти.

Потопали. Когда дорога вывернула из-за холма и впереди показались те самые «пупыри», за которыми находилась цель их рейда, все подобрались. Пройдя метров сто, Николай вдруг поднял руку и приветственно помахал ею в сторону предполагаемых НП противника. Потом потряс в воздухе сжатым кулаком — алла, дескать, акбар. Не оборачиваясь, сказал негромко:

— Делай как я.

Впрочем, все и так поняли его идею. Каждый повторил жест Николая. Не ахти какой трюк, но бдительность противника ослабить может.

Спустя короткое время Николай свернул налево, еще раз помахав рукой дальним пригоркам. Не сбавляя шага, уверенно пошел по каменистой, поросшей чахлой травой тропе. Группа последовала за ним.

Семенов знал, чего стоила капитану, отбарабанившему в этих краях полтора года, такая уверенность. Если на дороге мину можно было заметить относительно легко, следовало только повнимательнее смотреть под ноги, то здесь…

То, что раньше «духи» относительно редко минировали свою землю, успокаивало мало: во-первых, правила для того и придуманы, чтобы их нарушать, а во-вторых, подорваться на «федеральной» ловушке — тоже невелика радость.

Жутко хотелось курить. Семенов еще дома подозревал, что это окажется серьезной проблемой. Конечно, когда дойдет до дела, станет не до того. Но сейчас точно дымить нельзя. Кто их знает, этих «воинов ислама», какие у них тут порядки? Закуришь — и станет тем, кто на вершине холма, ясно: никакой ты не моджахед, а самый что ни на есть «казачок засланный». Хоть оборись потом: «Алла акбар!» Нет, нельзя курить.

Чтобы отвлечься от назойливых мыслей о куреве, Семенов на ходу достал из кармана и закинул в рот черный сухарь. Пока можно. Похрустел. Пустячок, а жизнь расцветилась.

Полтора километра пролетели вмиг — на нервах-то! Когда Николай дал отмашку и обернулся, Семенов явственно различил сползавшие по его лицу крупные капли пота. Хотя не скажешь, что было жарко. Да и ветерок неслабый. Бодрящий такой ветерок.

Курение — ерунда. Сейчас Семенов в действительности опасался всего двух вещей: своих глаз и своих ног. Страх по поводу рук — что те не могут теперь сделать того, что давно не делали, — прошел. Страх перед теми, кто мог встретиться ему на пути… Его и не было, в общем-то. Настороженность — это да. А страха не было. Как будто «те» являлись всего лишь преградами на усиленной, сложной полосе препятствий, наподобие таких, какие он проходил в учебке. Знакомой опасности не боишься. Ее просто ждешь.

А вот глаза и ноги — дело совсем иное. С ногами у Семенова последние лет пять регулярно возникали какие-то непонятные проблемы. Сначала совсем редко и ненадолго. Затем все чаще. Потом вроде симптомы ушли; он и позабыл о них. Но недавно опять прихватило. Что это было, непонятно; просто каждый шаг отдавался во всем теле жуткой болью, до полуобморока. К врачу Семенов так и не пошел. Не любил такие визиты. Терпел. А то скажут эскулапы что-нибудь такое, от чего в одночасье помрешь. С перепугу… Главное, чтобы сейчас не началось. Тогда останется только сесть под елку и ждать судьбы.

Глаза — тоже не слава богу. Да тут еще ветерок, черт бы его побрал! Семенов носил линзы, без них становился почти слепым, а ветерок этот гаденький так и норовил задуть в глаз соринку-песчинку. Приходилось уже пару раз промаргиваться на ходу. Поистине, организм мой — враг мой.

Когда вся группа собралась возле Николая, Андрей-второй еще раз повторил порядок движения, сигналы и все остальное. Привернули к стволам ПБСы[7]. Передернули затворы. С этого момента в группе вводился режим тотальной тишины. Начинали сближение с первым и самым серьезным препятствием на своем пути — наблюдательным пунктом, боевым охранением противника. Андрей-второй перевесил «монку» на Николая — теперь первым шел он, а не Николай. Виктор передал свою ношу Андрею-первому: сейчас Виктор страховал, двигаясь следом за рыжим гигантом. К дьяволу статус! Имран шел третьим, за ним — Андрей-первый, далее — Николай, Серго, а замыкающим — снова Семенов.

В таком порядке стали подниматься в гору, постепенно привыкая к более резкому уклону, стараясь, чтобы ни камушка не выкатывалось из-под ног. Сперва получалось плохо, но затем все приноровились, и шагов стало почти не слышно. Поднявшись практически до самого гребня, снова повернули и двинулись траверсом, метрах в пятидесяти от кромки, соблюдая предельную осторожность. Андрей-второй, беззвучно скользивший впереди, временами подавал сигналы, предупреждая об опасных участках, и тогда движение совсем замедлялось. Впрочем, времени у них еще было достаточно.

Через пару часов Андрей-второй резко выбросил открытую ладонь — «Остановка!» За последние два часа они миновали чуть больше километра, но в подобных условиях это не слишком малое расстояние. Можно идти и помедленнее.

Здесь гребень заворачивал налево и, если верить карте, за поворотом они, с большой вероятностью, оказывались в пределах прямой видимости тех, кто сидел сейчас на НП.

Каждый, кроме замыкающего, повторил жест лидера, обернувшись, дабы убедиться, что сзади идущий увидел и понял. Семенову в этот момент хорошо были видны лица всех, кто шел впереди. Когда-то, еще в своей прошлой жизни, он понял, как важно глянуть в лицо напарника, с которым не доводилось работать ранее, непосредственно перед началом мероприятия. Лица у людей меняются, факт. И проступает на них все то, что скрыто в обычной жизни и что обязательно так или иначе проявится, когда придет пора действий.

Более всего ему были интересы выражения лиц Виктора, Андрея-первого и Серго. На Николая он уже успел поглядеть, для того акция началась давно. В порядке мужик. Имран… А что на него смотреть, на Имрана-то. Видел, и не раз. Андрей-второй тоже не очень интересовал, поскольку даже прикидочное количество скальпов на его поясе (явно большее, чем у них у всех, вместе взятых) говорило само за себя.

Виктор Семенову понравился. Изначально Семенов опасался худшего. Но обычно открытое, что называется, с простинкой, лицо балагура теперь преобразилось, стало деловым, сосредоточенным; глаза слегка прищурились, и заметил в них Семенов отблеск эдакого огонька. Хорошего такого огонька, позитивного. Нормально все.

Физиономии же Серго и Андрея-первого настолько похожими и типичными, что, даже, не знай Семенов о них ровным счетом ничего, с уверенностью поставил бы диагноз: «В первый раз». Абсолютно окаменевшие гримасы, с той лишь разницей, что на «портрете» Серго запечатлелось отчаянное волнение, а у Андрея-первого — некоторая растерянность… За этой парочкой стоит приглядывать в оба.

Своей рожи в такие моменты Семенов не знал. Может, оно и к лучшему.

Группа подтянулась поближе к лидеру. Все рассредоточились вдоль склона, метрах в двух-пяти друг от друга. Андрей-первый осторожно выглянул из-за гребня, замер. Спустя минуты три, не поворачивая головы, продемонстрировал остальным сложенные в кольцо указательный и большой пальцы. НП был там, где они и предполагали. Еще через пару минут лидер показал два пальца, затем сделал ладонью призывный жест. Виктор и Имран аккуратно переместились к нему, легли, подползли вплотную.

Солнце уже клонилось к горизонту, однако было еще слишком светло, чтобы продолжать движение. Стали ждать сумерек.

Прошло минут двадцать, и Семенову вдруг жутко захотелось откашляться. Интересное дело: он замечал за собой подобные суицидальные наклонности и раньше. Помнится, очень удивился, почувствовав непреодолимое желание закурить на бензоколонке. Ясное понимание того, что делать подобное ни в коем случае нельзя, казалось, только усиливало потребность достать из кармана сигарету и зажигалку, просто превращало желание в навязчивую идею.

Так случилось и теперь. Ведь он точно знал — ни в коем случае не следует кашлять, а кашель так и пер наружу, хотя был Семенов абсолютно здоров. Эта борьба с самим собой в какой-то момент настолько развеселила его, что Семенов едва удержался от смешка… Вот еще хохота нам тут не хватало. «К психиатру, что ли, сходить?» — мелькнула шальная мысль.

Часа через полтора стало темнеть. Сумерки — лучшее время для снятия часовых; глаза их еще не успевают перестроиться на ночной режим, а настороженность не столь велика, как ночью. Однако Андрей-второй чего-то ждал. Голова его, прикрытая серым капюшоном комбеза, неподвижно торчала между двумя большими камнями. Будь Семенов на его месте, уже давно бы начал действовать. Но у лидера свои резоны, а значит, так тому и быть.

Спустя еще час Семенов скорее почувствовал, чем увидел в сплошной темноте впереди едва заметное, бесшумное шевеление. И понял: началось. Медленно пополз вперед, туда, где раньше находился Виктор… Эх, давненько по камушкам брюхом не елозил, давненько. Впрочем, получалось не так уж плохо. Только блок из четырех мин на спине мешал.

Минуты три ему понадобилось, чтобы оказаться рядом с Имраном, который в тот момент уже лежал неподвижно на месте Андрея-второго, выставив меж камней длинный, замотанный в серую ткань ствол своей винтовки. Услышал рядом шуршание — это Николай прибыл. Все на месте.

Семенов коснулся рукой плеча Имрана и через пару секунд ощутил ладонью прикосновение еще теплого металла. Взял из рук снайпера ПНВ[8], один из трех, которыми они предусмотрительно запаслись еще в столице, и, стараясь не делать резких движений, надел поверх капюшона. Закрепил, опустил на глаза. Прибор был включен, и мир снова обрел краски. На этот раз, правда, довольно однообразные, сплошь зеленоватого оттенка.

Глянул вперед. И увидел метрах в двадцати от себя два медленно перемещавшихся силуэта: один недалеко от другого — Андрей-второй чуть дальше, Виктор чуть ближе. Там где гребень заканчивался, резко уходя вниз, виднелось большое углубление, вроде широкого окопа. Что происходило внутри окопа, разобрать с такого расстояния было невозможно. Семенов снова тронул за плечо Имрана и получил от того небольшой бинокль. Приладил окуляры к объективам прибора, покрутил настройку… Черт, неудобно одной рукой! Но АКМ выпускать не хотелось.

Когда зеленое изображение стало более-менее резким… Семенов почувствовал, как непроизвольно напряглась рука, сжимавшая автомат — он разглядел шесть человеческих фигур. Двое сидели у самого бруствера, повернувшись лицом к дороге, в ту сторону, откуда пришла бы группа, не сверни они на тропу. Еще четверо стояли поодаль, в глубине позиции, о чем-то, похоже, переговаривались.

Поймав в сетку бинокля одну из фигур, Семенов определил дистанцию: четыреста пятнадцать, плюс-минус десять метров. Ветер слева, около восьми-десяти метров в секунду. Сильно дует, зараза!

Семенов прошептал Имрану цифры, хотя тот наверняка уже выставил свой прицел и учел боковую поправку. Делал все это Семенов машинально, а сам разглядывал прохожих на инопланетян врагов и думал: откуда их столько? Многовато для охранения. У тех, что сидят, — ПКМ[9] и автомат. У стоящих — автоматы. К дальней стенке окопа раструбом вниз прислонен гранатомет. «Семерка»[10], похоже. Ну куда им столько народу? Для штатного НП троих вполне хватит. За глаза! Или нас ждут? Но почему тогда столь расслаблено? Да и у тех, что бдят, стволы совсем не в ту сторону смотрят. Играют спектакль специально для него, Семенова? Они что там — из МХАТа все?

Семенов на мгновение опустил бинокль, упер приклад в плечо, глянул сквозь целик автомата, совместив прорезь и мушку с далеким зеленоватым мерцанием позиций противника; зафиксировал предплечье вторым, коротким ремнем, специально для этого продетым в антабки… Теперь огонь можно открыть, не теряя времени на прицеливание.

Мельком посмотрел на бойцов, осторожно ползущих вперед, словно вялые ящерицы. Ползите, ползите. Да аккуратнее. Снова поднес к глазам бинокль. Все без изменений, ведут себя в меру беспечно. Ходят туда-сюда, разговаривают. Ага, вот пожрать решили. Банки открывают. Откуда же их там столько и зачем? Е-мое…

Время словно бы остановилось. Изредка поглядывая на своих, все ближе подбиравшихся к НП, Семенов несколько раз поймал себя на ощущении, будто бы он сам ползет вместе с ними, вжимаясь в камни, чувствуя, как замирает сердце от малейшего шороха: а вдруг услышат?

Когда от «группы захвата» до позиций НП оставалось не больше пятнадцати метров, оба бойца замерли. Семенов ощутил прикосновение — Имран предупреждал о полной готовности. Это было лишним. На всякий случай Семенов снова на мгновение оторвался от бинокля, скорректировал прицел. Как только — так сразу.

Волнение, владевшее им в первые минуты, отошло на второй план, осталось лишь жуткое напряжение и готовность в любой миг мягко давануть пальцем, выпуская на волю маленьких свинцовых демонов. Тронул за плечо Николая, почувствовал едва заметное шевеление — тот понял.

Что это? Семенов с недоумением обнаружил нечто новое в поведении этих «перцев», как он их сразу про себя окрестил. Обнимаются. Жмут друг другу руки. Сдурели они там, что ли? Он на секунду и сам почувствовал близость безумия из-за полного непонимания происходящего. И лишь когда три фигуры вскочили на бруствер окопа — с той стороны, что была ближе к их «объекту», за подступами к которому следили наблюдатели, и с той самой стороны, где замерли, распластавшись, Андрей-второй и Виктор, — лишь тогда Семенов понял.

Смена караула! Андрей-второй выжидал не зря. Шестеро шумят сильнее, чем трое, и незаметно подобраться к шестерым, да притом не особо таящимся, гораздо легче, чем к троим. Еще фактор: шорохи с той стороны, куда ушла отдежурившая смена, некоторое время будут восприниматься этими «перцами» без особой тревоги. А когда группа возьмет НП, можно быть уверенным, что никто не побеспокоит, как минимум, несколько часов. Молодец, Андрей…

Примерно через десять минут Семенов, державший теперь в поле зрения и НП, и «группу захвата», уловил слабый жест Андрея-второго, обращенный к Виктору. Мгновение спустя фигура «вымпеловца» сорвалась с места: в два скачка тот достиг окопа и прыгнул внутрь. Семенов едва не нажал на спуск — такая волна адреналина прокатилась по организму. Что происходило на НП, он понять не смог — Андрей-второй двигался с такой скоростью, что изображение в приборе смазалось, покрылось зеленоватыми разводами.

Когда в окопе оказался и Виктор, метнувшийся почти сразу вслед за лидером, все уже было кончено. Андрей-второй встал в рост, повернулся лицом к затаившей дыхание группе и скрестил над головой руки. Постоял так секунды три, затем присел на корточки возле одного из неподвижных тел.

— Пошли! — шепотом продублировал Имран сигнал Андрея-второго.

То же самое сделал Семенов, повернувшись лицом к Николаю. Подхватился, чувствуя, как кровь бодрее побежала по жилам, и, пригнувшись, помчался вслед за Имраном. Лишь раз оглянулся на бегу — убедился, что команду услышали все, не отставали.

Ближе к НП Имран, а за ним и вся группа замедлили темп; последние метров тридцать преодолели и вовсе ползком. Оставался еще пункт на другой стороне дороги, и было бы лишним, если бы там что-то заметили или услышали.

На НП Семенов увидел примерно то, что и ожидал увидеть. Двое «перцев», еще двадцать минут назад внимательно смотревшие с холма вниз, лежали теперь неподвижно в неестественных позах; возле пулеметчика расплылась темная лужа. Проходя мимо, Семенов ощутил густой сладковатый запаха, какой бывает, когда моешь сырое мясо. Кровь.

А третий «перец» был жив. Такого подарка Семенов не ожидал, особенно от Андрея-второго. «Терминатор» — он «терминатор» и есть. Как в том детском стишке: «Папа пленных не берет». А вот поди ж ты — взял «вымпеловец» пленного, сдержал рефлексы. Или годы работы в милицейской ГЗ[11] сделали свое дело? Неважно. Главное, третий был жив. И это давало им столько козырей, что Семенов даже улыбнулся.

«Перец», уже немного очухавшийся от «наркоза», «прописанного» Андреем, сидел, привалясь спиной к стенке окопа, руки, по-видимому, скручены за спиной, как и ноги, перехваченные широким ремнем, во рту — какая-то тряпка. Сидел, ошалело переводя взгляд с одной неизвестно откуда возникшей фигуры в камуфляже на другую. Не ожидал, понятно. Так оно всегда и бывает — амбец нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь. Молодой еще «перец», не старше двадцати. Как-то поведет себя, когда его станут потрошить?

Впрочем, это все потом. Имран уже устроился у края окопа, приладил винтовку в углубление бруствера. Николай, которому Семенов передал бинокль, присел рядом. Семенов не стал к ним подходить: Имрану сейчас его помощь ни к чему, а лишний человек, стоящий над душой — только помеха.

Все снова замерли, рассевшись вдоль стен. ДО НП, расположенного на высотке по другую сторону дороги, было, как и сказал Николай, не более двухсот метров — ничтожная дистанция для такого классного стрелка, как Имран. Да и Семенов на этом расстоянии не промахивался, невелика хитрость, даже при сильном ветре. Фокус заключался в том, чтобы надежно «сработать» всех, кто там, на НП, находился, в течение пары секунд, дабы те не успели поднять шум. Первый выстрел проблемы не составлял, но вот два последующих… У патрона калибра 7, 62х54 довольно сильная отдача, и пока «картинка» в прицеле восстановится, пока Имран будет переносить огонь на следующую цель — пройдет драгоценное время. Нет, второй и третий выстрелы Имрану придется делать, почти не целясь, что называется, «на шестом чувстве». Верь Семенов в каких-нибудь богов — помолился бы, точно.

Прошло несколько минут. Никто не двигался, ожидая. Наконец Семенов, сидевший, прикрыв глаза, в паре метров от Имрана, услышал, как тот глубоко вздохнул и задержал дыхание. Спустя мгновение один за другим раздались три довольно громких странных звука, совсем не похожих на выстрелы: ПБС для СВД[12] не может полностью заглушить звук мощного патрона, но сильно меняет его тембр и убирает пламя. «Как быстро стреляет…» — восхитился про себя Семенов. Три выстрела за полторы секунды, не больше.

Снова воцарилась тишина. И когда через минуту Семенов услышал спокойный голос Николая, прижимавшего к объективам прибора бинокль: «Чисто…», — ему показалось, что все это время он не дышал.

Сидевший рядом с Семеновым Виктор тоже перевел дух и едва слышно выругался. Где-то когда-то Семенов вычитал интересную мысль, что ругательство в устах русского воина — и не ругательство вовсе, а своеобразная молитва. Забавно.

Остальные тоже заметно расслабились, зашевелились. Имран оставался на своем месте еще с полминуты; затем встал, аккуратно повесил винтовку за спину, повернулся. Несмотря на темноту, Семенов разглядел на его мужественном кавказском лице до боли знакомое выражение сдержанной гордости — Имран был доволен своей стрельбой… Что ж, у него есть повод гордиться, как и раньше.

Теперь пришло время как следует поговорить с пленным. Похоже, эта мысль пришла в голову не только Семенову, поскольку Николай, покинув свою позицию, уже направился к «перцу» с решительным видом, убирая в карман «разгрузки» бинокль. У Семенова были на сей счет свои соображения, поэтому он жестом остановил капитана, молча кивнул на Андрея-второго.

«Потрошить языка» однозначно должен был «терминатор». Случись этот допрос где-нибудь в разведотделе штаба, при свете дня — может быть, и не было бы лучше кандидатуры на роль дознавателя, чем Николай: с его «стальной» улыбкой и общим обликом человека несентиментального. Но здесь и сейчас не было страшнее для молодого бандита существа, нежели Андрей-второй, который голыми руками в считанные секунды отправил к праотцам двух его товарищей.

Андрею-второму, похоже, этого объяснять не требовалось. Он уже присел на корточки перед пленным без церемоний выдернул изо рта того кляп, коротко, деловито спросил:

— По-русски говоришь?

«Перец» ничего не ответил. Когда Серго, стоявший рядом, повторил вопрос на родном для пленного языке, ответом ему снова стало молчание. Плюс горделивое выражение на физиономии… Герой, блин.

Семенов чуть поморщился — сейчас начнется. С некоторых пор не любил он полевого «потрошения» упорствующего «клиента». Хотя и сам смог бы, возникни такая необходимость, сделать все четко и грамотно. Но не любил. Слишком часто снился ему за последний год один и тот же сон из прошлой жизни…

…Так и есть: Андрей-второй, сохраняя на лице деловитое выражение, уже доставал из ножен свой НР[13], внимательно глядя на «перца», как бы прикидывая, с чего начать.

Внезапное озарение заставило Семенова придержать руку Андрея-второго.

— Погоди, Андрей. (Тот удивленно воззрился на подрывника.) Погоди…

Семенов достал из кармана жилета свернутый в кольцо кусок огнепроводного шнура и пояснил:

— Один мой друг поведал как-то, за что в Афгане получил почетное погоняло: Лингвист. Разработал он ускоренный курс обучения «духов» русскому языку. Очень эффективный, как оказалось…

Семенов говорил, обращаясь к Андрею-второму, но краем глаза наблюдал за реакцией «перца». Рассказ-то на самом деле предназначен был для его ушей… Внимательно слушает, зараза. Это радует.

— …Вокруг шеи «клиента» обматывается детонационный шнур и завязывается в узел. — Семенов подбросил на ладони бухту. (Он слегка темнил: между детонационным и огнепроводным шнуром имелась существенная разница, но пленный вряд ли различил бы в темноте, даже если бы и разбирался в подрывном деле.) — В него вставляется бикфордов шнур, длиной эдак с полметра. И поджигается. Горит эта штука со скоростью около сантиметра в секунду. Либо «клиент» вспоминает слова, либо через минуту или чуть раньше ему аккуратненько отрывает голову. На, держи!

И отдал шнур Андрею-второму. Тот понял идею, весело ухмыльнулся, оценив остроумие Лингвиста, стал разматывать шнур, поглядывая на побледневшего «перца»… Как же, не понимает он… Все он понимает, герой недоделанный. Вон, пот по роже небритой катится.

Как и следовало ожидать, «клиент» не выдержал. Их самодеятельные «учебные центры» не учат умирать, когда это нужно для дела. Не геройски, с истерическими воплями «Алла акбар!» и десятками прихваченных с собой врагов, а спокойно, безвестно, без отмщения. Не могут они такому научить, потому что для этого не ярость нужна и не отвага, а достоинство. И Родина. А у бандитов нет Родины. Банда у них есть, а Родины — нет. Так-то вот.

— Не надо… — сделав над собой усилие, произнес пленный. — Спрашивай.

Ты посмотри-ка, даже акцента почти нет! Нужный попался «перец». Виктор перетащил ПКМ на другой край окопа, остался приглядывать за дорогой. Остальные обступили «клиента», и Андрей стал задавать вопросы — тихо, но резко и быстро.

— Как часто меняются караулы?..

Услышав ответ, Семенов едва не подпрыгнул от радости. Целые сутки! Черт возьми, похоже, тот ангел, что отвечает за распределение военной удачи, на этот раз проявил к ним особую благосклонность.

— Сколько боевиков на «объекте»? Вооружение?.. Транспорт?.. Связь с караулами?.. Связь с другими отрядами?.. Боевой опыт?.. Охранение на ближних подступах?.. Практика проверки караулов?..

Ну, и так далее, и тому подобное.

Вторник

Примерно через полчаса они знали почти все, что им нужно было знать. А настанет утро, когда они смогут как следует разглядеть селение, — и группа получит детальную привязку к местности. Пока же следовало позаботиться о безопасности, продумать схему дальнейших действий и обеспечить по мере возможности отход.

У Семенова были на сей счет свои соображения, родившиеся еще там, в «расположении», когда они работали с картой. Как бы ни складывались обстоятельства, его действия оставались неизменными. Шаблон, наработанный кровью и опытом предыдущих поколений.

Когда с допросом было покончено, Андрей-второй снова заткнул «перцу» рот, проверил ремни на его руках и ногах и обратился к группе:

— Ну что будем делать, мужики?

— Пошли к нему. — Имран кивнул на Виктора, сидевшего за пулеметом поодаль. — Ему тоже интересно.

Все переместились поближе к пулеметчику. После краткого обобщения полученной информации, сделанного Николаем, члены группы стали по очереди делиться возникшими идеями. Серго и Андрей-первый промолчали. Последним высказался Семенов, в основном по своему профилю. Возражений не последовало. В любом случае надо было навестить второй НП. Так сказать, в целях инвентаризации.

Решили идти втроем: Семенов, Имран и Николай. Имран некоторое время колебался, задумчиво разглядывая свою винтовку: уж больно не хотелось с ней расставаться. Однако благоразумие победило, и он поменялся оружием с Андреем-вторым, получив взамен винтовки автомат. Когда он направился к брустверу, Семенов негромко окликнул его:

— Дружище! Ты ведь сейчас не снайпер, правда? — и с улыбкой кивнул на лежавшую в углу «монку», от которой поспешил избавиться Андрей-первый.

Имран притворно вздохнул и развел руками. Семенов навьючил на него и на Николая мины. Успокоил:

— Теперь ненадолго. Коля, прихвати шанцевый, — показал он на саперную лопатку, лежавшую на дне окопа, куда ее положил Серго. Наверняка, надоела ему лопатка дальше некуда. Семенов и сам не любил ее таскать подолгу, уж больно неудобно. Но иногда эта штука оказывалась весьма полезной.

Покончив с загрузкой «верблюдов», Семенов навесил себе на плечи блок из четырех «попрыгушек»[14], отцепил с пояса моток провода, немного его размотал. Кинул свободный конец Виктору:

— Эй, разведка! Привяжи покрепче… Вот хоть к этому колышку, что ли.

Убедившись, что сержант сделал все как надо, Семенов нацепил ПНВ, внимательно осмотрел дорогу, найдя взглядом необходимые для последующих манипуляций ориентиры, и махнул рукой терпеливо ждавшим напарникам: пошли, мол.

Осторожно спускаясь по довольно-таки крутому склону и по пути разматывая тонкий кабель, Семенов вдруг с удивлением осознал, что так весело, как теперь, ему не было давненько. С того самого момента, как увидел в бинокль скрещенные руки Андрея-второго, он ощутил прилив бодрости, желание двигаться, действовать. А сейчас, когда предстояло заняться тем, что он умел лучше всего, ему просто хотелось петь… Странно. Раньше подобного не испытывал. Впрочем, обычно он к этому моменту был уже уставший, вялый, как загнанная лошадь. Не до песен. Или в другом причина? В том, что «вернулся»? Ведь по-настоящему ценишь лишь то, что однажды довелось потерять…

Так или иначе — настроение было приподнятым. Когда они достигли почти самого подножия, Семенов, шедший первым, остановился, махнул рукой Николаю:

— Снимай «игрушку». И лопату давай.

Николай с явным удовольствием избавился от мины, осторожно передал ее Семенову. Тот еще раз огляделся: да, место подходяще. Удовлетворенно кивнул.

— Минут пять подождите.

Лопаткой проверил грунт — как и ожидалось, вполне мягкий в этом склоне, более-менее защищенном от ветра. Выкопал неглубокую лунку, воткнул в нее два стальных штыря, соединенных наподобие циркуля, присыпал землей, как следует утрамбовал. Теперь над поверхностью земли торчал небольшой, намертво вкопанный треугольник. Семенов аккуратно надел на него «монку», развернув вогнутую часть в сторону приметного валуна на противоположной стороне дороги, выбранного им еще при наблюдении сверху. Присел на корточки, глянул в установленный на ребре «блина» простейший прицел; чуть повернул мину, чтобы взгляд сквозь прицел проецировался в точку, расположенную немного левее и ниже ориентира, под углом к дороге… Отлично!

Семенов закрутил винт на тыльной стороне конструкции, зафиксировав всю систему, напоминавшую сейчас слишком толстую спутниковую антенну-"тарелку". Пора просыпаться, красавица. Достал из кармана разгрузки деревянную коробку, а оттуда извлек металлическую гильзу ЭДП[15] с резьбой на одном конце и двумя клеммами на другом. Осмотрел — скорее, для проформы, поскольку все равно видно было плохо.

Ножом аккуратно зачистил участок кабеля, обмотал оголенный провод вокруг одной из клемм детонатора, которую затем для надежности загнул в кольцо. К другой клемме примотал короткий кусок стальной проволоки, отрезанный от одной из двух имевшихся у него катушек. Вроде все правильно. "Ничего не забыл? Поразмыслил немного. Да нет, кажется. Пора заканчивать. Нормально все.

Семенов осторожно ввинтил детонатор в специальное гнездо на тыльной стороне «монки», воткнул болтавшийся кусок проволоки в грунт, особенно тщательно утрамбовал место контакта… — заземление должно быть надежным… Жди, дорогая. Теперь жди.

Встал на ноги, подобрав лопатку, кивнул напарникам: все, мол, пошли, — и направился вдоль дороги по склону, снова разматывая остающийся за спиной кабель, но уже с удвоенной аккуратностью, чтобы не нарушить контакт. Метров через сто опять остановился, забрал у Имрана вторую мину и (на этот раз без лишних раздумий и пауз), повторил все свои действия заново, напоследок заботливо прикрыв снаряженную «красавицу» куском маскировочной сети… Не должны заметить.

Повернувшись к Николаю, Семенов сказал:

— Все, мужики, закончил. Вы идите наверх, а я прогуляюсь чуть дальше. Будете возвращаться — не заденьте провода. Лучше обойдите стороной. А то нехорошо получится.

Николай серьезно кивнул, тронул Имрана за плечо, и они быстро, по-одному, пересекли дорогу. Семенов некоторое время смотрел, как они, пригнувшись, поднимаются по противоположному склону. Затем двинулся назад, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не зацепить ненароком собственный кабель. Первую свою мину он увидел, когда был метрах в десяти от нее… Что ж, замаскируем и тебя, только проверим сперва.

Семенов наощупь проинспектировал контакт кабеля с детонатором — от нечаянного рывка вполне могла выйти неприятность. Все обошлось. Набросив и на этот «подарок» камуфляжную сетку, он придирчиво осмотрел свою работу и остался вполне доволен… Нормально все.

Теперь можно и о последнем этапе отхода позаботиться. Сделав несколько шагов по склону параллельно дороге, в ту сторону, откуда группа сюда пришла, Семенов внезапно ощутил легкий ветерок. Эдакий едва заметный сквознячок, пробежавший у него между лопаток и шевельнувший волоски на спине. Даже не задумавшись о причинах, Семенов резко свернул к дороге, почему-то сделав три больших прыжка. И пошел уже по гравию.

…Что там было? Да и было ли? Не хотелось ему туда идти, вот и все. Этого вполне достаточно, если имеется другой путь. Только как быть с ребятами — ведь возвращаться будут. Может, там и нет ничего такого, а может, и есть. Ладно, что-нибудь придумаем…

Пройдя по дороге метров сто пятьдесят, Семенов остановился возле большого камня, валявшегося справа на обочине. Подобных камней вокруг больше не наблюдалось, и он счел, что сумеет опознать этот ориентир и днем. Пора было избавляться от груза.

Выбрав подходящий участок в паре метров от дороги, Семенов снова выкопал ямку, теперь уже поглубже, зато поуже. Сняв свой «ранец», перерезал один из ремней, удерживавших крайний цилиндр, установил его в лунку, подсыпав с одной стороны немного земли, чтобы «озээмка» встала под углом: наклонясь в сторону дороги и одновременно вперед, по ходу движения предполагаемого «клиента». Спецзапал Семенов вставил еще дома, поэтому сейчас ему достаточно было лишь накрутить взрыватель, что он и сделал, достав МУВ[16] из все той же заветной деревянной коробочки. Поставив рядом с миной колышек, засыпал лунку, так что из грунта виднелась лишь крышка мины да рядом торчала деревяшка около двадцати сантиметров высотой… Нормально. От пешего и так оторвемся, без этих заморочек, а ежели на машине будут гнаться, то на скорости не заметят.

Семенов перебежал на другую сторону дороги и поделал там те же манипуляции со второй миной. Тщательно разбросал вокруг излишки грунта. Скорость — скоростью, а правила надо блюсти. Теперь — растяжка. Вынув из «лифчика» два карабина и обе катушки с проволокой, он тщательно прикрепил «железки» к свободным концам стальных нитей. Карабины, в свою очередь, пристегнул к дужке, в специально для того приделанной к крышке мины. На основании одной из катушек сделал надрез ножом (чтобы не перепутать), пропустил проволоку с нее сквозь прорезь в верхней части колышка, натянул и стал медленно возвращаться к первой мине, стараясь сохранять натяжение. Грамотно поставить парную «попрыгушку» — дело непростое.

Оказавшись рядом с первым «подарком», натянул одну из стальных нитей с нетронутой еще до этого катушки и обмотал ею колышек, сделав несколько витков вокруг него. Оценил запас проволоки на другой катушке, где ранее сделал зарубку, отрезал катушку и прикрепил к освободившемуся концу карабин. Пристегнул его к дужке на торце мины. Затем снял с колышка вторую растяжку, снова прикинул длину, отрезал, закрепил карабин, пропустил проволоку через торец колышка и защелкнул карабин на дужке.

Вернулся ко второй мине, проверил натяжение. Все оказалось в порядке. Тонкая стальная нить была натянута в паре десятков сантиметров на дорогой, почти не провисала. Главное, он не напортачил с длиной растяжек.

Семенов глянул на часы, подождал, пока секундная стрелка укажет на «12», после чего быстро отстегнул один из карабинов с крышки, аккуратно положил невдалеке от колышка, в два прыжка достиг первой мины — и повторил операцию. Снова посмотрел на циферблат: прошло десять секунд… плюс еще десять. Плюс пять — на нервы. Плюс пять — на всякий случай. Итого: максимум — полминуты. Сойдет.

Сейчас растяжка опустилась на дорогу, и по ней можно было ходить, ездить, бегать, прыгать — безо всяких неприятных для себя последствий. До тех пор, пока Семенов не вернется и не потратит тридцать секунд, а то и меньше, чтобы привести свои «игрушки» в нормальное для них состояние. В состояние готовности.

Семенов в последний раз осмотрел дело своих рук, нацепил заметно полегчавший «ранец», где оставались всего две «озээмки», и отправился обратно. Немного не дойдя до места, где поставил первую «монку», он присел на корточки и стал ждать.

Минут через пятнадцать впереди мелькнула стремительная тень, окрашенная прибором ночного видения в зеленоватый оттенок. Семенов выпрямился и тихонько свистнул. Затем пошел в ту сторону, где кто-то — Имран или Николай — перебежал дорогу.

Пройдя несколько десятков метров, Семенов остановился. Он встал так, чтобы замершие по сторонам дороги товарищи могли его как следует рассмотреть, поднял руки и сделал призывный жест в обе стороны. Ох, если это не они… нашинкуют ведь. В мелкий фарш.

Обошлось — это были свои. Две фигуры почти одновременно показались на дороге с разных сторон: один — справа и сзади, другой — слева и спереди. Подошли вплотную, после чего Имран спросил с тревогой:

— Что-нибудь не так?

— Да нет, нормально все. Только там… — Семенов повернулся и кивнул на склон. — …там ходить не стоит. Обойдем. У вас-то как?

— Отлично, — ответил Николай, следуя а направившемся обходным путем Семеновым. — Имран всех сделал четко. Правки не потребовалось. А почему там ходить не стоит?

— Не знаю. — Семенов пожал плечами. — Не хочется там идти.

Николай не стал задавать лишних вопросов, чем вызвал еще большее уважение Семенова: сразу врубается в жизненные реалии человек — все бы так врубались. Вот Андрей-первый, тот наверняка счел бы объяснение недостаточным. Хотя, надо сказать, «первый» заметно притих в боевой обстановке, командовать больше не пытался. Конечно, это тебе не адъютантов с папочками по коридорам гонять. Хорошо, если «первый» что-то понял, Мможет, еще и выйдет толк из мужика на четвертом десятке.

Обходить пришлось далеко, километра три: идея Семенова заключалась в том, чтобы ступать только там, где на камнях не росла трава и где не было возможности замаскировать растяжку или еще какую-нибудь гадость. Напарники не протестовали: действительно, теперь было бы особенно обидно испортить все дело из-за банального ротозейства.

На НП они оказались примерно через полтора часа. Метров за тридцать до казавшегося безлюдным окопа Николай негромко сказал:

— Дюша!..

…Идею опознавать друг друга по сокращенному имени командира группы подсказал им Андрей-второй, сообщив, что такая практика неплохо зарекомендовала себя еще в 79-м, когда две команды, состоявшие одна из бойцов группы "А"[17], а другая из сотрудников Первого управления КГБ, с разных сторон штурмовали Тадж-Бек под Кабулом, ставший известным затем широкой публике как «дворец Амина».

Встретили их спокойно, без цветов и оркестра. Имран сложил на дно окопа то немногое, что прихватил со второго НП: рацию «уоки-токи», ракетницу, несколько банок консервов, пару больших круглых хлебов явно домашней выпечки, что было весьма кстати: перекусить давно следовало. Оружие и боеприпасы тащить оттуда не стали: этого добра и здесь было до черта — как будто «наблюдатели» собирались вести Столетнюю войну. Одних патронов к пулемету имелось у ни коробок тридцать. Семенов как увидел, так даже слегка обалдел… Да, основательные ребята. Были.

Когда стало светать, Андрей-второй, успевший немного вздремнуть, взял бинокль и подошел к брустверу. Еще некоторое время густой утренний туман не позволял разобрать очертаний села, но спустя час-другой он потихоньку начал рассеиваться, и к Андрею присоединились остальные бойцы, которым тоже не терпелось воочию глянуть на «объект».

— Давайте-ка его сюда, пусть покажет, где и что… — задумчиво произнес Андрей-второй, рассматривая пустынные улицы населенного пункта, лежавшего в распадке, на расстоянии примерно около километра от подножья гряды.

Виктор подтащил связанного пленника к краю окопа, а Николай тем временем стал быстро набрасывать на планшете схему объекта. Получалось неплохо, сразу было заметно, что капитан имел большой опыт по части топографии. Заглянув ему через плечо, Семенов мысленно признал, что никто из них не смог бы сделать эту работу лучше. Минут через двадцать, когда Николай закончил свою схему, Андрей-второй начал задавать вопросы «клиенту», потребовав, чтобы тот отвечал, используя нанесенную капитаном на план села координатную сетку.

Николай условными знаками наносил на схему информацию, почерпнутую из ответов «перца», изредка уточняя казавшиеся ему важными детали. Семенов, как и остальные, участия в допросе не принимал — и без него спецов хватало, — предпочитая мотать на ус новую информацию; он рассматривал село и прикидывал «хрен к носу»: что да как.

Селение было маленьким, не больше шестидесяти дворов, и довольно компактным: всего три улицы, идущие параллельно одна другой. Если быть честным, никаких полезных мыслей по поводу того, как им поступать дальше, у Семенова не возникло, из-за чего он вовсе не расстраивался, ибо знал: поначалу всегда так. Требуется какое-то время, чтобы в голове все улеглось, связалось. За исключением тех случаев, когда времени нет совсем и решения следует принимать мгновенно. Времени у них, слава Богу, пока хватало.

Когда вопросы иссякли, все молчали несколько минут. Первым нарушил тишину Виктор:

— Войти-то мы туда войдем. Дождемся следующей смены караула, оставим их здесь, сами спустимся с горы. Как раз вшестером. А вот как уходить будем?

— Вшестером? — спросил Андрей-первый. — А седьмого куда?

— Седьмой здесь останется, — объяснил ему Николай. То, что было и без того понятно и очевидно остальным. — За этим «духом» должен ведь кто-то приглядывать. Да и при отходе лучше, если на высоте у нас огневая точка будет.

— Значит, Серго останется? — снова переспросил "первый.

— Нет, Серго там нужен будет. Если окликнет кто — по-ихнему ответит.

— А если в это время по радио караул запросят? Тот, кто останется, — он же и знать не будет, если «дух» им по-своему все выложит, — заметил Семенов.

…Пока они втроем были в отлучке, из села уже выходили на связь с караулом. «Перец» у горла которого Андрей-второй держал свой внушительный нож, ответил, что все в порядке, только у соседнего НП рация вышла из строя. Серго внимательно слушал, чтобы пленный не сболтнул лишнего. Вроде, получилась радиоигра. Но если Серго не будет рядом, «клиент» может наговорить такого, что туши свет…

— Вторая рация, — разрешил сомнения Имран. — Вторая рация будет у Серго. Настроим ее на ту ее волну, что и эта. Серго внимательно слушает, что говорит «клиент», если все в порядке — молчит, если «клиент» нас сдает — включается в разговор. Тогда уже без разницы будет. Тот, кто останется здесь, его услышит. И «клиента» — того… — Имран провел ребром ладони по горлу.

— На себе не показывай. — Николай явно был подвержен суевериям. — А вообще-то дельная мысль. Так. Значит, входим вшестером…

— Спускаться надо с разных холмов. По трое. И в масках. Нечего там своими славянскими рожами светить, — на ходу внес поправку Андрей-второй.

— Точно, — кивнул Николай. — Спустились. Вошли. Допустим, дошли до объекта. Допустим, «съели» охрану. Достали Георгия. Дальше? Выходим, а через полчаса они бардак обнаруживают — и вдогонку. На машинах пойдут?

— Конечно, на машинах. В чистом поле догонят, и кранты. — Андрей-второй покачал головой — Не пойдет.

— Не пойдет, — подтвердил Семенов. — Если всем кагалом кинутся, мои «подарки» максимум половину нейтрализуют. Можно, в принципе, «монки» на растяжку переставить. Можно даже исхитриться, чтобы сразу две сработали от одной растяжки. Но больше не получится. Один номер дважды не проходит. Все равно догонят и перебьют. И в любом случае надо на колесах сматываться… Есть еще вариант. Оставить здесь смертника, чтобы «монки» в нужный момент включил, а затем пулеметом поработал. Часа полтора может продержаться если повезет.

— Желающие есть? — перебил его Андрей-второй. Ему, конечно, никто не ответил. — Вижу, с камикадзе у нас напряженка. И то верно. Не в Японии живем. Значит, этот вариант рассматриваем последним. Кого еще чему-то учили? Вспоминайте. Думайте.

Все замолчали, прокручивая в голове варианты, изредка поглядывая на объект. Наконец, Имран задумчиво произнес:

— Ложный отход… «Первый-второй»…

— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Николай. — Продолжай.

Семенов выругался про себя. Черт, ведь его тоже учили этому, а вот поди ж ты, не вспомнилось, когда нужно. Имран тем временем излагал, словно зачитывал страницу из учебника по тактике:

— …Суть в том, что с объекта уходит не вся группа, а только часть, причем меньшая. Возможно, один человек, «живец». Остальные скрываются на объекте. «Живец» занимает выгодную точку на некотором отдалении и обозначает свое присутствие для охраны объекта. Те кидаются на него, отрываются от своих позиций, завязывают с «живцом» бой на открытой местности. Тогда оставшаяся часть группы скрытно покидает объект, выходит в тыл к ведущей бой охране, используя эффект внезапности, уничтожает ее — и все уходят. При некоторых сопутствующих факторах достаточно велики шансы уйти без потерь. По-моему, как раз для нас схемка…

Схемка и вправду была подходящая. Как всегда бывает в таки случаях, начальная идея словно сняла замки с сознания. Теперь все говорили, чуть ли не перебивая друг друга, задавали вопросы, тут же сами на них отвечали, сверялись с планом, «крутили» варианты и так и эдак. Абстрактная теоретическая конструкция быстро обрастала деталями, видоизменялась, и вот, наконец, стало вырисовываться что-то, похожее на реальный план отхода.

Часа через два расписали все до мельчайших подробностей, и Семенов, пользуясь случаем решил немного поспать — все-таки больше суток на ногах, а к вечеру нужно быть свежим как огурчик. Так он и сделал, предварительно наскоро перекусив. Уже засыпая, услышал, как Виктор, обращаясь к Андрею-второму, стал рассказывать очередную бесконечную историю, на этот раз — про какого-то спеца из ФСБ. Семенов улыбнулся про себя: интересно, есть ли у Виктора в запасе истории про подрывников? Наверняка есть. Не может не быть. Нормально все.

Проснулся Семенов, когда солнце уже стало понемногу клониться к горизонту. Обнаружил рядом с собой спящих Николая, Имрана и Серго. Осторожно разбудил их: надо дать выспаться и остальным. Виктор — тот вообще, кажется, до сих пор глаз не сомкнул. Разве что часок прихватил, пока Семенов с минами возился. Когда оба Андрея и Виктор устроились для отдыха, Серго подозвал Николая и взял в руки лежавшую на брезенте у самого бруствера коробку, к которой еще ночью прикрепил кабель, уходящий вниз, к «подаркам».

— Подрывная машинка. Приходилось с такими работать?

— Нет, не довелось. — признался Николай.

— Ничего, это просто — успокоил его Семенов. И принялся объяснять: — Кабель идет к двум «монкам», установленным на склоне, внизу. Мины дают узкий направленный поток осколков. Установлены они таким образом, чтобы участок дороги на протяжении пятидесяти метров — справа и слева от во-он того валуна — при взрыве стал «чистым». Коридор сплошного поражения имеет ширину от трех метров у концов участка до десяти в центре…

Семенов показал рукой на ориентир и продолжил:

— Обе мины соединены с машинкой одним кабелем, поэтому взрываются одновременно. Вот этот провод… — Семенов указал на длинный кусок проводника, идущий от машинки. — Другой конец провода, вкопанный в землю, это — заземление. Перед тем, как включать машинку, убедись, что он как следует контачит с почвой. Можешь каблуком притоптать для верности.

— А не «шибанет»? — полушутя спросил Николай.

— Да не должно… — в той ему ответил Семенов. И тут же поправился: — Хотя нет, как раз наоборот, должно. Чтобы «шибануло», нужно несколько раз быстро нажать вот эту кнопку.

— Почему несколько? — поинтересовался капитан.

— Для надежности. Вообще-то с первого раза должно сработать, но на всякий случай…

— Понял, — кивнул Николай.

— Это еще не все. Перед тем, как нажимать кнопку, щелкни вот этим тумблером. Предохранитель. Кнопка нажимается легко, поэтому сейчас он размыкает цепь, чтобы раньше времени не рвануло. Вот в этом положении… — Семенов коснулся пальцем красной точки рядом с тумблером. — …Машинка готова к работе. Все понял?

— Все понял, — уверенно ответил Николай.

— Повтори, — потребовал Семенов.

— Ладно. — Николай не возражал против повторения. Семенов в который раз подумал о том, как удобно общаться с армейскими людьми: все, что нужно, они понимают и дурацких вопросов не задают. — Значит так. Проверяю заземление, притаптываю. Щелкаю тумблером вниз. Жду, когда максимальное количество целей окажется в коридоре поражения, несколько раз быстро нажимаю и отпускаю большую кнопку. Так?

— Все точно. Ну, а что потом делать, ты и без меня знаешь…

— Знаю. Серго, вот, тоже знает, но пока только теоретически. Серго! — позвал Николай. И пока тот шел к ним, спросил у Семенова: — А машина, сдается мне, самодельная?

— Самодельная, — признался Семенов. — Конструкция элементарная, я ее еще дома смастрячил. Понимаешь, как-то на учениях заводская ПМ-2[18] приятеля моего подвела. Результат: у него «банан» в зачетке, а у меня — недоверие к промышленной электрике. К тому же громоздкая она, да и весит два с половиной кило. Оно мне надо — такую тяжесть таскать? А тут все просто: корпус, четыре батареи, трансформатор да пара замыкателей. Ломаться нечему. Сотню зарядов сразу, как «фирменная», моя, конечно, не потянет, но ведь нам столько и не надо, правда?

— Резонно, — согласился Николай и обратился к подошедшему кавказцу: — Серго, к курсу молодого бойца готов? Итак, мы имеем перед собой пулемет Калашникова модернизированный, калибр 7, 62 на 54…

Семенов с интересом слушал и смотрел, как Николай объяснял и показывал устройство пулемета. Сам он, конечно, с пулеметом обращаться умел, . Но практику имел очень давно, и совсем небольшую, поэтому лишний раз повторить было полезно.

Капитан не стал особо заострять внимание на разборке-сборке и прочих технических деталях, зато очень подробно остановился на возможных причинах задержек при стрельбе, на процедуре заправки ленты и навыках ведения огня. Судя по инструктажу, пулемет этот он знал как свои пять пальцев. А когда объяснения подошли к концу Семенов смог убедиться, что умеет Николай не только с оружием обращаться, но и с новобранцами. По всему изложенному материалу капитан принялся гонять бедного Серго с поистине инквизиторским усердием. Прерывал того, если «новобранец» хоть на мгновение запинался, объяснял снова — и заставлял повторять все с самого начала.

Кончилось дело тем, что ленту Серго уже заправлял с закрытыми глазами, причины задержек и способы их устранения мог бы перечислить по первому требованию, даже если разбудить его посреди ночи, а очереди отсекал точно и экономно, не перегревая ствол — последнее, правда, проверялось чисто теоретически, по времени нажатия на спуск: попрактиковаться в стрельбе возможности, понятное дело, не было. Что ж, оставалось надеяться, что когда дойдет до дела, Серго справится и с этим.

Постепенно стемнело, и они стали собираться. В тройку, которая должна была спускаться вниз со второго НП, вошли Андрей-второй, Виктор и Серго. Предстоял еще один острый момент — зачистка новой караульной смены. Впрочем, трое и четверо против троих и троих, на близкой дистанции, почти в упор, да с учетом внезапности — это, считай, не бой, а бойня. Белые начинают и выигрывают. Черные могут отдохнуть.

Так и вышло. Имран увидел «перцев», когда те были на расстоянии сотни метров. Разобрали цели, подпустили до десятка шагов и вжарили из четырех стволов. Семенов свалил своего короткой очередью и дал еще одну по соседу, хотя это оказалось лишним — тот уже падал: Андрей-первый не подкачал.

Спустя несколько мгновений Николай, наблюдавший в прибор за вторым НП, повернулся к Семенову и произнес с облегчением:

— Все. Сняли. Спускаются.

Они быстро затащили трупы в окоп, попрощались с Николаем и двинулись вниз.

Среда

Со второй тройкой они встретились неподалеку от окраины села. Натянули маски, проверили друг у друга повязки и направились к центральной улице. Псы, которые поначалу вызывали больше всего опасений и которые, случись такое, скажем, в Афгане, встретили бы их дружным лаем еще за километр до кишлака, здесь лишь вяло реагировали, когда бойцы проходили мимо дворов, обнесенных в большинстве своем высокими глиняными дувалами. И то верно — никаких собачьих сил не хватит облаивать каждого проходящего мимо «воина ислама». Те, как поведал им пленный «перец», частенько шарашились по ночам в непотребном с точки зрения Аллаха виде.

Быстро миновав пять дворов, перед оградой шестого они остановились. Серго, стоявший рядом с Семеновым, молчал, но подрывник чувствовал: нервы его натянуты так, что вот-вот могут лопнуть. Глубоко вздохнув, Серго постучал в ворота. Во дворе раздался заливистый лай — две овчарки, если пленный не соврал. Андрей-второй и Виктор прижались к дувалу по обеим сторонам от вода, приготовив оружие: ножи и ПБ[19].

За калиткой раздались шаги, неразборчивое ворчание, звук отпираемого засова. Створка распахнулась и в проеме показалась бородатая физиономия, что-то недовольно спросившая на непонятном им языке. Отступив на шаг назад, Серго стал отвечать (Семенов разобрал только знакомое «иншалла»[20]), но в этот миг Андрей-второй выбросил вперед руку с ножом, и бородач упал, зажимая руками горло. Виктор и Семенов рванулись во двор вслед за Андреем-вторым; Виктор на ходу поднял ПБ — собаки, перестав брехать, уже неслись на них (видно, разобрались, что дело серьезное). Семенов не стал отвлекаться, увернулся от пса, практически перепрыгнул через него, и помчался к дому, стоявшему метрах в трех от ограды. Семенов огибал дом справа, пригнувшись, чтобы не мелькать под окнами. Андрей действовал в том же духе, но двигался вдоль левой стороны дома. Уже скрывшись за углом, Семенов услышал за спиной четыре глухих хлопка и короткий, почти сразу же оборвавшийся, скулеж.

Нож, оказавшийся в правой руке подрывника словно бы сам собой, начал движение, когда Семенов еще бежал в узком пространстве меду боковой стеной дома и дувалом. Снова завернув за угол, он лишь успел отметить какой-то частью сознания, что темная фигура, стоявшая спиной к нему, стала поворачиваться. Однако «перец» делал все слишком медленно, а тело Семенова уже работало в боевом режиме, как бы отдельно от его разума. Левая рука, описав крюк, врезалась суставом большого пальца в кадык «клиента», одновременно с этим — удар ногой тому под колено, и нож — точно в печень, с поворотом. Короткая, резкая вибрация, передавшаяся через сталь в руку — и расслабление. Полное.

Все было сделано как учили, как проделывалось в свое время сотни раз в ходе учебных спаррингов. Никаких хрипов, стонов. На землю бесшумно опустилось уже мертвое тело, заботливо придержанное левой рукой Семенова. Сам он словно смотрел на это со стороны — как будто принимал зачет у своего двойника… Сдано.

Андрей-второй, показавшийся из-за другого угла, одним прыжком достиг крыльца, мельком глянул на Семенова — все ли в порядке? — и бесшумно вошел в дом. Пару секунд спустя внутри дома раздался неясный шум, и затем все стихло. Семенов, убедившись, что его «клиент» оживать не намерен, вошел следом и в комнате увидел стоящего над еще одним «барбудо»[21] Андрея-второго. Стволом приоткрыл дверь другой комнаты, выходившую в коридор. Услышал голос «терминатора»:

— Я проверил. Больше никого.

Вышли во двор, где уже собрались остальные. Серго, похоже, чуть было не срезал их очередью. Но сдержался, за что ему отдельное спасибо.

— Ты глянь-ка, Вить, пиротехник наш не хуже тебя справился, — мимоходом заметил Андрей-второй, направляясь к черневшему в глубине двора люку в земле. Виктор, работу которого по стечению обстоятельств выполнил Семенов, согласно кивнул… Что ж, бывает. На то и нужна страховка. — Имран, иди на вход, подежурь.

Имран вернулся к калитке, которую они заботливо прикрыли, оттащив в сторону трупы собак и охранника. Виктор же тем временем отодвинул примитивный запор, откинул крышку люка… и чуть было не захлопнул ее опять, отшатнувшись. Даже Семенов, стоявший дальше всех, ощутил ударивший в нос жуткий смрад, исходивший из-под земли… так вот он какой, Зиндан[22] этот чертов.

Серго кинулся к зиявшему отверстию, негромко крикнул туда:

— Брат! Георгий!

В первый момент оттуда не доносилось ни звука, затем слабый голос с недоверием откликнулся:

— Серго?! Это ты?

Виктор уже разматывал прочный пятиметровый канат с петлей на конце. Спустя минуту он уже спустил канат вниз. Сказал, обращаясь к сидящему в яме:

— Надевай петлю, и мы тебя вытягиваем.

Оба Андрея, Серго и Виктор с легкостью вытащили из подземелья исхудавшего и обросшего мужчину в бесформенной одежде. Тот явно не мог еще поверить в то, что произошло. Серго бросился к нему, обнял.

«Вот, собственно, и все, — мысленно сказал себе Семенов. — Ради этого пришли».

Но оказался неправ. Серго, отстранившись от брата, произнес:

— Там двое остались…

Таким же макаром достали из ямы еще двоих — совсем молодого парня и мужчину постарше, который едва мог стоять на ногах. Глядя на них, на Георгия, на счастливое лицо Серго, Семенов не ощущал ни радости, ни удовлетворения. Ничего, кроме холодной ярости.

…Раньше, когда он был совсем молод, этому состоянию обычно предшествовало сокрушительное безумие гнева, когда хотелось задавить, затоптать всякого, кто окажется в пределах досягаемости. И лишь потом, когда гнев уходил, ему на смену приходила та самая холодная ярость с тонким налетом расчетливого спокойствия — лишь тогда следовало начинать действовать. Лишь тогда можно было действовать успешно.

А налет оставался, покрывая душу незаметной пленкой, слой за слоем. и однажды, когда кончилась его юность, Семенов вовсе не ощутил пылкого гнева, но сразу — вот этот ледяной покой, стягивавший кожу, обнажавший каждый нерв, до предела обострявший восприятие, ускорявший работу разума. Он боялся себя такого, хотя и испытал подобное состояние в мирной жизни всего раз. О том, что из этого вышло, лучше не вспоминать.

Но сейчас… Сейчас расчетливая ярость была его лучшим другом, гарантом того, что работу свою он сделает четко. Что ж, нельзя брать, не оставляя ничего взамен. Время возвращать долги…

Семенов накинул на себя освободившуюся петлю, закрепил на поясе и сказал Виктору:

— Вытягивайте, когда почувствуете три сильных рывка. Только очень прошу — тяните осторожно, медленно и без рывков, лучше вчетвером.

— Ага. — Виктор был краток.

Семенов помедлил какое-то мгновение, перед тем как спустить ноги в глубину люка… господи, какая вонь! Оказавшись внизу и включив фонарь, Семенов с трудом сдержал спазм в горле, хотя всю жизнь считал себя человеком небрезгливым, да и повидал всякое. Но такого до сих пор видеть не доводилось.

Зиндан представлял из себя яму глубиной в два с небольшим метра, размером примерно два на три метра или даже меньше. Верх был закрыт толстыми бревнами, в которых позже вырезали люк, и присыпан землей. Стены — земляные, кое-где они покрылись какой-то белесой плесенью. Сыро и темно. Но главное — тот чертов запах. Судя по всему, пленники не выходили отсюда в течение нескольких месяцев. И ничего не выносили, со всеми вытекающими последствиями… А, вот и неглубокая ямка, выкопанная в углу, судя по всему, руками. Да, это и называется — зиндан. Скольких они отсюда вытащили? Троих? Или… еще семерых, то есть самих себя?

Семенов вдруг вспомнил, как четыре-пять лет назад пробегал глазами газетные строчки: «…ожесточенные бои», «…значительные потери». И что? Покачает головой: «Вот ведь!..» — и к теплой бабе, в койку? Да, так все и было. Он обученный лучшими в стране профессионалами, выдержавший по всем предметам мыслимые и немыслимые экзамены — он тогда зарабатывал деньги, тратил их как попало, пытался построить какой-то «семейный уют», в то время как салага Виктор заново проходил здесь ту же науку. С той только разницей, что «незачета» не было. Сдал — живи, не сдал — извини.

Неужели для опознания простой истины: «чужой войны не бывает», — нужно дождаться прихода бородатых мужиков с повязками и автоматами к тебе домой? Или того, чтобы соседний дом взлетел на воздух?.. Чудны дела твои, Господи…

Они все, все до единого, сидели в одном огромном вонючем зиндане, и большинство — увы! — происходит там до конца своих дней. Почему тот «нутряк»-капитан стоит на границе, а не ведет роту своих головорезов по спящим улицам этого села? Почему он, Семенов, давно уже штатский человек, а не тот капитан всадил сегодня нож в печень бандиту, считавшему, что можно обращаться с людьми хуже, чем со скотом? Почему сегодня, а не пять лет назад? Приказа не было? От генерала? От президента?

Так какого ж черта не послать этого генерала и этого президента к такой-то матери? Почему бы не поступить по-мужски и не сделать то, что нужно, — самим, без приказа или вопреки ему? Ах да, мы же все сидим в одной яме. Нам нельзя. Мы никто…

«Только вот теперь это уже не про нас, не про нас семерых», — подумал Семенов. — «Мы выбрались. И вытащили еще троих».

Подстегиваемый ужасным запахом, он делал все быстро: выкопал две лунки на расстоянии метра одна от другой, поместил в каждую по «озэмке», тщательно направив их в нужную сторону, закопал лунки, навинтил взрыватели, зацепил две растяжки прикрепленными заранее карабинами за кольца боевых чек обоих мин, а кабель пропустил в кольца предохранителей, завязал его в петлю и выбросил бухту кабеля наружу. Взял в одну руку обе катушки с растяжками и дернул другой рукой три раза за канат, который тут же медленно пополз вверх. Поднимаясь, Семенов шевелил пальцами руки, в которой болтались катушки, помогая им разматываться, и чувствовал при этом, как холодят кожу пропущенные меду пальцев тонкие стальные нити.

Выбравшись наверх и освободившись от каната, Семенов, не выпуская из рук растяжек, внимательно осмотрел поверхность крышки люка, нашел подходящий гвоздь сантиметрах в десяти от петель, пропустил обе растяжки под ним и попросил Виктора опустить крышку как можно ниже, почти закрыв отверстие. Когда расстояние между крышкой и землей стало столь мало, что туда едва пролезала рука Семенова, он натянул стальные нити и, действуя наощупь, несколько раз обмотал их вокруг гвоздя. Затем взял кабель, потянул, почувствовал, как один за другим высвободились предохранители обоих «подарков», вытянутые петлей из своих гнезд. Еще раз проверил пальцем натяжение стальных нитей, столкнул ненужный более кабель в яму, где остались и ремни, крепившие к спине его «подарки».

Скомандовал Виктору:

— Опускай. Верх не дергай. Лады?

Тот кивнул, осторожно опустил крышку на место, перевел дух.

— Теперь пошли отсюда. Мы имеем в распоряжении от двух до пяти минут — до того момента, как мины встанут на боевой взвод. Если я напортачил, то нам лучше быть подальше, когда это выяснится.

Повторять дважды Семенову не пришлось. Группа, пополнившаяся тремя новыми членами, которых Серго, Виктору и Андрею-первому пришлось по ходу поддерживать, настолько они были слабы, двинулась к калитке, возле которой ждал Имран.

Снова вышли на улицу, аккуратно притворив за собой калитку. Следующая их цель находилась через один двор от дома с зинданом. Опять Серго постучал в ворота, , но на этот раз никто не откликнулся, даже собаки не залаяли. Выждав пару минут, Андрей-второй с Виктором расстреляли из «бесшумок» тонкую цепочку, скрепленную замком, и группа проникла во двор. Хотя сам дом их не интересовал, решили на всякий случай проверить — мало ли кто выйдет в самый неподходящий момент? Теперь этим озаботились Виктор с Имраном; Семенов остался у входа, а остальные направились к приличных размеров сараю, расположенному в глубине двора.

Спустя минуту Имран и Виктор присоединились к ним. Из сарая донеслось приглушенное звяканье, негромкий разговор. Семенов ждал. Ждать пришлось недолго, минут десять… надо же, как они быстро. Из сарая раздался звук работающего мотора, вслед за тем во двор выкатились потрепанные «жигули» какого-то темного цвета — в темноте не разобрать — и с погашенными фарами, Семенов вместе с подбежавшим Имраном распахнули ворота. Успели разглядеть в салоне выезжавшей на улицу машины четыре фигуры: троих «детей подземелья» и Серго за рулем… Удачи вам, ребята.

Прикрыв за уехавшими створки ворот, Семенов и Имран бросились в сарай. Семенов, бегом следуя за снайпером, мельком глянул на стоявший возле самого выхода из сарая «форд-пикап», над которым бойцы основательно потрудились. Усмехнулся, представив себе выражение лица хозяина, когда тот увидит свою машину. Что ж, жизнь богата сюрпризами.

У дальней стены сарая были грудой свалены какие-то мешки — судя по всему, с картошкой и еще с какими-то овощами; рядом валялись лысые покрышки, ящики с инструментом. Укрытие получалось — лучше не придумаешь. Трое из оставшихся, оба Андрея и Виктор, уже устроились за импровизированной баррикадой. Семенов и Имран присоединились к ним… Если все пойдет, как планировалось, это ожидание будет последним. «То есть крайним, — мысленно поправил себя Семенов и усмехнулся. — Суеверие заразительно…».

Примерно через час на улице раздался тревожный гортанный крик, еще через минуту — два оглушительных взрыва, почти слившихся в один… Ага, обнаружили тела да решили проверить свою чертову яму. А оттуда семеновские «подарки» возьми и выскочи. Каждый — по две тысячи осколков.

Живых в том дворе точно не осталось, Семенов готов был за это поручиться.

Спустя еще пару секунд со стороны холма, где остался Николай, простучала длинная пулеметная очередь. Затем — другая: это Серго подтверждал, что занял свою позицию на втором НП… завертелась карусель. Белые начали. Теперь ход за черными.

Село просыпалось. Крики множились, то и дело был слышен топот пробегавших мимо двора людей. Внезапно дверь сарая распахнулась — и Семенов буквально услышал молчание тех, кто разглядывал сейчас «форд-пикап». Минутная пауза сменилась неистовой руганью на непонятном языке; потом один из «перцев» что-то раздраженно сказал другому — и притаившиеся за мешками и ящиками бойцы перевели дух, слушая, как стихают удаляющиеся шаги.

Выждав еще пару минут, они выбрались из укрытия и принялись за работу. Стресс сыграл положительную роль: час назад на то, чтобы снять передние колеса с «форда-пикапа» и спрятать их за мешками, им потребовалось минут десять, обратная же операция заняла немногим больше пяти.

Андрей-первый сел за руль, остальные устроились в кузове, приготовив оружие. Когда мимо двора, где они скрывались, промчались одна за другой несколько машин, Виктор глянул на часы. А через пять минут после этого стукнул по крыше кабины.

Немедленно взревел мотор. «Форд» выкатился во двор, затем на улицу и понесся по кочкам и ухабам раздолбанной дороги. Все, включая водителя, были в масках, с повязками, машина — «здешняя», поэтому немногие попадавшиеся им по дороге боевики принимали их за своих, даже вскидывали руки в приветствии. Сидевшие в пикапе отвечали тем же, не сбавляя скорости.

Едва они выехали из села, впереди по направлению их движения раздался мощный взрыв, на мгновение осветивший горы красноватой вспышкой, спустя еще секунду — два взрыва послабее, но пламя от них было гораздо ярче, и разгоралось все больше.

Справился Николай, молодец. И «монки» не подвели… Семенов был доволен собой. Пока что его работа не могла вызвать нареканий у самого взыскательного критика. Имран, похоже разделял такую точку зрения, поскольку одобрительно хлопнул подрывника по плечу. Да и Андрей-второй с Виктором переглянулись многозначительно.

Так вот и зарабатывается авторитет. Интересно, Андрей-первый не собирается поменять своего отношения к саперам и их «игрушкам»?

Впрочем, это все не так важно. Подъезжая к освещенным бензиновым заревом холмам, с которых теперь непрерывно раздавались короткие раскатистые пулеметные очереди — похоже, Серго крепко запомнил уроки Николая, — Семенов увидел вдалеке две развороченные машины, полыхавшие метрах в тридцати друг от друга. Два встречных потока осколков превратили их буквально в решето. Насколько Семенов мог судить, выбраться из «уазика» и небольшого грузовика не успел никто… Молодец, Николай! Вовремя кнопочку тиснул.

Чуть ближе к их пикапу, по краям дороги, замерли три легковушки: «волга», «жигули» и еще один «уазик». Человек пятнадцать-двадцать «перцев» рассыпались у подножья холмов, пытаясь укрыться за камнями от бьющих сверху пулеметов и вели беспорядочный огонь. Похоже, они не очень заботились о прицеливании. Еще одно полезное последствие шока после взрыва — бесполезный расход небесконечных боеприпасов в первые минуты боя.

Услышав у себя за спиной шум мотора приближавшегося пикапа, некоторые из «перцев» обернулись, отчаянно замахали руками — конечно, им и в голову не могло придти, что с той стороны может прибыть что-либо иное, кроме подмоги. Их уверенность в этом довольно оригинально поддержал Николай, аккуратно положив пару очередей прямо перед бампером «форда»… Юморист, блин. Хорошо хоть Серго пока не пришла в голову идея повторить этот номер: с его опытом стрельбы такие выкрутасы могли окончиться для группы плачевно.

Когда до вжавшихся в землю боевиков оставалось от пяти до пятнадцати метров, все, кто был в кузове «форда-пикапа», подняли автоматы. Семенов, сидевший справа, ближе к кабине, отвечал за сектор «12-3»[23]. Насчитав в зоне ответственности пятерых, трое из которых сбились в кучу, посчитав здоровенный камень на склоне надежным укрытием, он вжал автомат в плечо и по команде Андрея-второго открыл огонь. Не замечая, горячих гильз, летевших за шиворот (он всегда стрелял слева, на что старик Калашников как-то не рассчитывал, когда мастерил свой шедевр), не обращая внимания на противный лязг затворов, Семенов мельком убеждался после каждой очереди, что очередная цель поражена, и переносил огонь на следующую. Доставшиеся им не новыми ПБСы уже «садились», глушили звук все хуже, но стрельба была еще достаточно тихой, чтобы «перцы» так и не успели понять, откуда их убивают… Нормально все.

Закончив, Семенов сменил магазин и выпрыгнул из машины вслед за остальными. Кругом воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горевших покрышек на изрешеченном минами «уазике». Семенов осторожно, не отводя глаз от прицельной лини, подошел к своим «клиентам» и продублировал работу. Присел у камня, осматриваясь: кого-то ведь могли и не заметить — легко. А получить очередь в спину как-то не хотелось. Минут через пять, убедившись, что все чисто, он вернулся к машине. Снова забрался в кузов, где уже собрались остальные. И они помчались вперед, по пути обогнув по склону пылавшие остовы.

За поворотом вновь остановились. Имран трижды свистнул, и впереди тут же включились фары. Георгий и еще двое «детей подземелья» ждали их прямо на дороге — подняться на холм у них не хватило бы сил. Андрей-первый медленно подъехал к «жигулям», из салона которого вышли двое, неся на руках бессильно обмякшего третьего узника.

— Сознание потерял. Еще по дороге, — пояснил Георгий подбежавшим на помощь Семенову и Виктору. Вчетвером погрузили тело в кабину, сами забрались в кузов и стали дать «живцов»… нет, ошибся тогда Семенов насчет «крайнего» ожидания.

Когда те показались — минут через десять, почти одновременно, по сторонам дороги, — Виктор не смог сдержать возгласа:

— Ну, куркули!

Действительно, точнее не скажешь: именно что куркули. Оба сгибались под тяжестью груза: Николай волок с собой ПКМ и несколько коробок с патронами да еще пер за спиной последнюю «монку», оставленную Семеновым на НП за ненадобностью. Видать произвели на него впечатление «саперные пулеметы». Серо прихватил РПГ и… пять выстрелов к нему. Он нес все это хозяйство, как огромный букет, за которым его почти не было видно, спотыкаясь на каждом шагу.

Приняли у «живцов» трофеи, сложив их на дно кузова, помогли забраться в машину им самим и тронулись в путь.

Семенов внимательно глядел на обочину справа, не обращая внимания на оживленный разговор, происходивший меду Виктором и Николаем. Только отметил краем сознания, как разговорчив стал обыкновенно молчаливый капитан. Боевой стресс — штука тонкая, и на каждого он влияет по-разному, часто непредсказуемо. Его, например, обычно «прошибало» на другой день после завершения рейда. И выражалось это как правило, в одиноком и молчаливом пожирании «огненной воды», заканчивавшемся мертвым сном.

Удивительно, что Серго и Георгий молчали. Впрочем, у братьев еще будет время наговориться вдоволь.

Заметив валун-ориентир, Семенов стукнул по крыше кабины, и машина тотчас же встала. Перепрыгнув через бор, Семенов просунул голову в кабину и сказал Андрею-первому:

— Медленно отъезжай метров на двадцать и жди меня. — А сам бросился к валуну, не включая фонаря. Ни к чему было, чтобы кто-то увидел их остановку в этом месте.

Семенов ощупью нашел карабин растяжки, зацепил за боевую чеку мины, выдернул предохранительную чеку. Перебежав через дорогу, повторил операцию… теперь здесь ездить нельзя. То есть проехать-то можно, но только один раз. Как говорится, one way ticket[24].

Времени все эти манипуляции заняли у него секунд двадцать, как он и планировал. «Работа закончена», — подумал Семенов, запрыгивая в кузов и опускаясь на свое место. Стукнул по кабине, и они рванули домой.

Сперва пытались ехать, не зажигая фар, но вскоре стало ясно, что либо придется плестись с черепашьей скоростью, либо риск свернуть шею возрастет многократно. А потому за следующей грядой Андрей-первый все-таки включил фары и прибавил газу.

Впервые за три дня Семенов почувствовал что-то похожее на расслабление. Снял, наконец, маску; лицо оказалось мокрым от пота, чего он раньше не замечал. Глянул на товарищей. Потом — на двух спасенных ими людей… Удача — великое дело.

Семенов хотел было спросить у Николая, как тот поступил с оставшимся на НП пленником, но передумал. Наверное, так же, как поступил бы на месте Николая он сам.

Их удача закончилась, когда до позиций «федералов» оставалось меньше километра. Впереди, метрах в трехстах, фары их пикапа высветили зеленые борта четырех боевых машин, шедших навстречу с потушенными огнями. "БРДМ[25], кажется…" — успел подумать Семенов, когда его мысли заглушил истошный вопль Николая:

— Прыгай!!!

Увидев белый дымок гранатометного выстрела, уже прыгая за борт машины, Семенов со странным спокойствием осознал: не успеть.

Они не успели. Взрыв был таким, что Семенов его даже не услышал. Похоже, сдетонировали и «монка», и гранаты для РПГ…

…Придя в себя, Семенов удивился, что еще жив, и сразу понял: это ненадолго. Тела своего он уже не чувствовал, только зрение продолжало функционировать. Перед глазами возникло молодое лицо бойца в стальной каске, в бронежилете, под которым виднелись полосы тельняшки… десантура. Ясно. Приняли за бандитов и шмальнули, недолго думая. Губы парня шевелились, но слов Семенов не слышал.

Мысли путались, перескакивая с одного на другое… Обидно. Поедут дальше — сработает его последний «подарок». Язык не слушается. Темнеет.

Главное, они успели выбраться из зиндана. Это главное.

Нормально все.

1

АКМ — автомат Калашникова модернизированный, калибр 7, 62 на 39 мм. (Примеч. авт.)

2

«Монка», МОН — мина осколочная направленного действия. Иногда их называют «саперным пулеметом». (Примеч. авт.)

3

«За речкой» — в Афганистане. Имеется в виду река Пяндж, вдоль которой проходила граница СССР и Афганистана. (Примеч. авт.)

4

Спецподразделение Первого Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка). Предназначалось для выполнения особо сложных задач диверсионно-террористического характера в глубоком тылу противника. (Примеч. авт.)

5

«Высевание» — постановка сплошных минных полей с помощью специальной бронетехники или авиации. (Примеч. авт.)

6

НП — наблюдательный пункт. (Примеч. авт.)

7

ПБС — прибор бесшумной и беспламенной стрельбы, или глушитель. (Примеч. авт.)

8

ПНВ — прибор ночного видения. (Примеч. авт.)

9

ПКМ — пулемет Калашникова модернизированный, калибр 7, 62 на 54 мм. (Примеч. авт.)

10

«Семерка» — реактивный противотанковый гранатомет РПГ-7. (Примеч. авт.)

11

ГЗ — группа захвата. (Примеч. авт.)

12

СВД — снайперская винтовка Драгунова, калибр 7, 62 на 54 мм. (Примеч. авт.)

13

НР — нож разведчика. (Примеч. авт.)

14

«Попрыгушка» — прыгающая противопехотная мина, в данном случае — ОЗМ-72. (Примеч. авт.)

15

ЭДП — штатный армейский электродетонатор. (Примеч. авт.)

16

МУВ — штатный армейский взрыватель. (Примеч. авт.)

17

Группа "А" («Альфа») — спецподразделение Седьмого Главного управления КГБ СССР (наружное наблюдение). Предназначалось для решения задач по борьбе с терроризмом. (Примеч. авт.)

18

ПМ-2 — штатная армейская подрывная машинка. (Примеч. авт.)

19

ПБ — пистолет бесшумный. Модификация пистолета Макарова с интегрированным глушителем.

20

«Иншалла» — «На все воля Аллаха» (араб.). Общеупотребительное среди мусульман выражение. (Примеч. авт.)

21

«Барбудо» — «Бородач» (исп.). Так называли кубинских революционеров, поклявшихся не брить бороду до победы. (Примеч. авт.)

22

Зиндан — восточная подземная тюрьма. (Примеч. авт.)

23

Сектор «12-3» — участок (сектор) окружающего пространства, условно находящийся между (ограниченный) делениями «12» и "3" на циферблате часов. (Примеч. авт.)

24

One way ticket — «Билет в один конец» (англ.). Название популярной песенки.

25

БРДМ — боевая разведывательно-дозорная машина.