Евгений Попов
      Приторный ад
      Рассказ о любви
      С утра, когда наши подразделения, готовясь к атаке, повели сильный огонь из всех видов оружия, гитлеровцы предприняли неожиданно контратаку. Встреченные губительным огнем наших бойцов, они два раза откатывались. А затем парторг Ансибаев повел бойцов в атаку. Со словами: "Вперед, товарищи! Смерть немцу!" - ринулся он на врага. Сраженный вражеской пулей, патриот-узбек указал слабеющей рукой путь на Запад, к победе! Бойцы бросились вперед, смели врага и ворвались в дома.
      В.Сорокин, агитатор. "За любимым парторгом"
      (из газеты "За нашу победу", 1943)
      Когда я увидел впервые, что творится на фронте, как отрезаются пальцы с кольцами, вырывают зубы, что у каждого убитого немца кальсонишки сняты, я был потрясен. Но ведь все это началось намного раньше: лагеря, тюрьма, бараки, переселения... Первое в моей жизни потрясение, когда мою маму утопленницу вытащил сплавщик и отрезал тесаком палец с обручальным кольцом! Вот первое мое потрясение. А потом я это все увидел на фронте.
      В.Астафьев, писатель. "Русский человек такая бездна"
      (из "Литературной газеты", 2001)
      В результате перенесенных испытаний наш персонаж, безработный Хабаров, стал всерьез и надолго задумываться о жизни, которую раньше всегда воспринимал как калейдоскоп души. Да и то - ведь время уже к пенсии шло, к тому, чтоб ездить в метро бесплатно хоть целый день, выходя хоть на каждой остановке... считать копеечки в овощном магазине, покупая одну свеколку и две морковки... современность чтоб ругать, гневаться на молодежь и новых хамов... Хабаров не хотел на пенсию. Хабаров стал всерьез и надолго задумываться о жизни.
      И началось это, пожалуй, совершенно не тогда, когда его кинули энергическим броском эстонские товарищи и когда он познакомился со своей будущей женой, пятой по счету, если считать фиктивные браки. Дело было тогда еще относительно молодое, как и вся преображенная перестройкой страна. От коммунистов ему досталась в наследство небольшая геолого-изыскательская экспедиция "на стройматериалы", расположенная по прихоти империалистической политики СССР и по воле братской семьи народов, населяющих эту огромную, накрывшуюся медным тазом империю, не очень далеко от города Таллинна, который тогда еще не имел независимости и этой выделенной жирненьким второй буквы "н" в названии, а являлся всего лишь одной из пятнадцати советских столиц наряду с Алма-Атой, Киевом, Ригой, Фрунзе и другими аналогичными городами. Дело молодое и живое. По относительной своей молодости Хабаров немного злоупотреблял крепкими спиртными напитками, вступал в частые отношения с разными женщинами, вследствие чего и сдружился в сауне с эстонскими комсомольцами всех национальностей. Они вместе все приватизировали и продали, как только стало можно, а Хабарова сделали Президентом Закрытого (от чужих глаз) Акционерного Общества с неограниченной безответственностью, написал бы я, коли был бы писателем-юмористом, а так я тоже сочиняю этот "рассказ о любви", но совершенно без хохм и этой самой всякой иронии, спутницы гниения и распада. ЗАО "ХАБАРОВ" занималось тем, чем все тогда занимались, кто дожил или наоборот до наших дней, - чего-то покупали, продавали, платили бандитам деньги, чтоб никто не обижал и не обижался. Скучно все это, господа! Сначала казалось, что весело, а потом присмотрелись и оказалось - скучно, как у Екклезиаста. Однако не тогда это началось.
      А когда Хабаров жил уже в Москве, но еще в коммуналке, потому что при издыхании коммунизма покупать в Москве квартиры кому попало было пока нельзя или стоило огромных денег, а наш персонаж, следует заметить, был или скуповат, или экономен, что, в сущности, одно и то же. Дорогих ресторанов, где официанты склоняются над тобой, как "комиссары в пыльных шлемах", не любил, кушал, что посытнее, вроде пельменей и колбасы, десертов, кроме арбуза и дыни, терпеть не мог, одежду носил добротную, имел даже белый пиджак, который никогда не надевал, а деньги ему эстонские комсомольцы доставляли исправно раз в месяц, как будто он был начальник Золотой Орды, а они - русские князья XIV века. Что двигало тяжелых прибалтийских ребят туда-сюда-обратно - не совсем ясно, скорей всего - инерция, иначе они не привезли бы Президенту маленький чемоданчик зеленых денег ровно за неделю до эстонской независимости и непосредственно после того, как у них сожгли гостиницу на Чудском озере, застрахованную, по сведениям Хабарова, "на сто штук". После этого они и кинули его энергическим броском, то есть больше в Москве никогда не появлялись, и сам Хабаров никогда туда им не звонил и вообще лег на дно, потому что краем уха услышал печальную историю о том, как почти всю его президентскую рать взорвали вместе с очередным застрахованным строением. "Суровые нравы у нас в городе, сударь", - любил повторять начитанный Хабаров, который только одного понять не мог - на кой черт им нужна была именно его подпись на разных платежках и других денежных бумажках, а не Иванова-Петрова-Сидорова, но мало ли есть в жизни тайн, все не разгадаешь. Хабарова другое мучало - куда у него исчезли 7000 долларов США, оставшихся в результате этого интернационального сотрудничества, и как это могло случиться в ограниченном четырьмя стенами пространстве двадцатиметровой комнаты малонаселенной коммунальной квартиры. Вот тогда он и стал задумываться о жизни.
      Сюжет которой заключался в том, что экономный Хабаров прятал деньги от жены вовсе не от скупости, а чтоб они всегда были. Хабаров не доверял женщинам никогда, кем бы они ему ни приходились. Однажды мы с ним стояли в очереди буфета литераторов, когда еще была советская власть и нас туда по недосмотру пустили, в этот пищевой отсек Дома идеологии. "Изучай жизнь, шепнул мне Хабаров, к которому Ерофей Хабаров, покоритель Сибири, не имел ровным счетом никакого отношения. - Наблюдай: если бабе предложить что-либо выбрать из закусок и питья, она непременно заглотнет все самое дорогое в смысле цены". "Душенька, - нарочито льстиво обратился он к жене, имевшей тогда в узких кругах прозвище "Пятачок", - что тебе взять покушать?" Красавица лениво огляделась и сказала, что есть ей совершенно не хочется. Ну, разве, вот этот бутерброд с черной икрой, немного севрюги горячего копчения и бокальчик бренди... "Хорошо было жить при советской власти бедным людям! - воскликнем мы, как коммунист. - Потому что не было никаких других соблазнов, кроме такой вот мелочи". Ни тебе джип-машин, ни личных самолетов, ни яхт в окрестностях Ниццы, ни Канарских островов, ни недвижимости в Испании, ни даже французского шампанского с устрицами. У советской власти не было ни-че-го, и уворованных у подлого государства копеек вполне хватало на адекватное этой власти существование. Хабаров изобретательно прятал деньги. Он прятал деньги и вино. Пятачок не то чтобы стала спиваться, а с годами стала от вина дуреть, нести чепуху, злиться. Хабаров ее за это чуть презирал, но он вообще-то презирал всех женщин, хотя многих из них искренне любил, как поэт, хотя поэтом он, слава Богу, не был, хотя поэтов он презирал тоже, но, пожалуй, чуть меньше, чем женщин, хотя... Хотя, хотя, хотя... Запутался Хабаров совсем...
      Дамский портной был у него знакомый, когда дамы еще обшивались у мастеров, а не шлялись по новорусским бутикам, тратя мужнины денежки на то же самое, но только стандартизированное и приторное. Этот портной не был дурак, но спрятал от жены в люстру толстую пачку советских денег, потому что другой валюты тогда на территории Империи не водилось, а кто ее имел, того и сажали. Когда пришел урочный час и он всего лишь тронул заначку пальцем, пачка денег рассыпалась в прах перед его изумленным взором наказанного жадины-говядины. Хабаров прятал зеленые деньги в гречневую крупу, потом в грязное белье и лишь потом сообразил, что это - самые доступные интеллекту нечестного человека захоронки. Он тогда перепрятал 7000 долларов. А куда - и сам не помнил. Так бывает. Так не бывает? А я вам говорю, что бывает. Нечто вытеснило из памяти Хабарова местоположение долларов, и он вместо долларов стал всерьез и надолго задумываться о жизни.
      То есть он всегда помнил, что где-то в недрах его комнаты хранятся 7000 зеленых, но он вытеснял это знание и делал вид, что таких денег у него нет и вовсе никогда не было, откуда, спрашивается? С собой же он обращался странно, внушив себе, что деньги эти у него есть, хранятся на "черный день" и когда нужно, он их достанет и будет тратить.
      Содержимое эстонского чемоданчика постепенно таяло. Жизнь дорожала. Капитализм креп. Французское шампанское вдруг везде появилось и оказалось ужасной дрянью. Хабаров, кстати, кое-что и сам зарабатывал. Он рисовал для серьезных московских людей несуществующие буровые скважины, чертил несуществующие геологические карты, составлял документацию на геологоразведку, которой не было и не будет никогда. Кто-то клал себе в карман большие деньги, Хабарову доставались маленькие, все это когда-то описал Карл Маркс.
      Но, впрочем, пора уже переходить к фабульной части нашего рассказа о любви. Значит, последняя афера Хабарова была такая. У него был заросший дикими травами участок в дачно-строительном кооперативе, все председатели которого последовательно оказывались ворами и сбегали с общественными деньгами в неизвестном направлении, а искать их было некому, потому что кооператив развалился, как СССР. Да и что их было искать - они продолжали проживать в городе Москве, но только не отвечали ни на какие звонки - ни по телефону, ни в дверь. Ну а даже если бы и нашли, то предъявить им какое-либо материальное обвинение было бы трудновато или невозможно: вся бухгалтерия в кооперативе велась по-черному, а бухгалтером был, по обыкновению, сам председатель. Догадливый Хабаров придумал план, как Чичиков. На территории, принадлежащей кооперативу, имелось семь не существующих на бумаге, но имеющихся в натуре участков размером около десяти соток каждый. Хабаров взял власть в свои руки, стал очередным председателем и предложил неоднократно обворованным дачникам очередной план спасения. Участки следовало документально оформить, а затем продать в пользу кооператива по смехотворно низкой цене 100 долларов за сотку "ввиду отсутствия спроса на земли гибнущего кооператива". 100х10х7 = 7000 долларов. На эти деньги, доказывал Хабаров, кооператив имеет шанс возродиться, ему заново включат электричество, вырезанное за неуплату, откроют газовую заслонку, перекрытую по этой же причине. Не хочу утомлять читателя или, как гласит современный жаргон, ГРУЗИТЬ, но первую часть операции Хабаров провел блестяще. Скупив участки с помощью подставных лиц, он в течение нескольких лет спасал и финансировал кооператив и наконец его спас, потирая руки в ожидании крупного куша. Ибо за это время при включенном электричестве, природном газе и дальнейшем развитии капитализма в России цены на землю в этом районе Московской области возросли в 7 раз, а 7 на 7 будет 49 000 долларов минус 7000, первоначально затраченных советским бизнесменом на скупку участков, равняется 42 000 долларов чистой прибыли. Экономный Хабаров подсчитал, что ему и Пятачку этих денег хватит примерно на 2 года, пусть если и расходовать в месяц "умеренно" долларов, ничего более не подрабатывая. А на "умеренно" долларов в месяц разве нельзя прожить, как вы думаете, граждане? Очень даже, я считаю, можно, даже если держать их в чулке, а не пустить различными путями в рискованный рост. Что Хабаров непременно бы сделал, и мы, глядишь, имели бы в обозримом будущем возможность, зайдя к нему в офис, увидеть этого мелкого олигарха за компьютеризированным столом с чашкой кофе и толстой сигарой под портретом, где он, Президент, выглядывает из-за спины тоже Президента, но не такого, как он, а настоящего, все еще огромной страны, где воруй-воруй-воруй, а всего до конца не разворуешь...
      А так нам, автору, даже и сопровождать-то его не хочется, потому что наш герой сидит в старом автобусе немецкой марки "Мерседес" и неизвестно зачем едет по жаре отдыхать в Крым злой, как собака, в результате перенесенных испытаний, заставивших его всерьез и надолго задуматься о жизни. Дело в том, что, когда Хабаров приступил ко второй части своего блестящего бизнес-плана, он внезапно потерпел сокрушительное поражение, как Гитлер под Москвой. Подставные лица, встреченные им случайно ПО ЖИЗНИ, а именно - его бывший институтский комсорг Иванов, работающий бригадиром охранников в филармонии, трижды разведенная актриса-травести Ида Р., бродячий проповедник истинного православия неофит Горич, проживающий на станции Моссельмаш, отставной ветеран Коинов, намекающий, что он служил во внешней разведке и был "нелегалом", психохроник с солидным стажем, накопленным еще с советским времен, Александр Эдуардович М., один из сорока помощников одного из депутатов Государственной Думы нищий поэт К., имеющий право бесплатного проезда на железнодорожном транспорте и покупающий в здании упомянутой Думы дешевые мясные кости для своей собаки китайской породы "шарпей", и даже автор этих строк - все они оказались нечестными людьми эпохи первоначального накопления дикого капитализма в обновленной невиданными переменами России.
      Не сговариваясь, но как будто бы их кто подучил, они САМИ, не дожидаясь указаний Хабарова, реализовали формально принадлежащие им участки по завышенным ценам и честно вернули Хабарову, которого в данной ситуации посчитали всего лишь спонсором, затраченную им на каждого из них 1000 (одну тысячу) долларов США, той валюты, которую нынче уже и не именуют стыдливо у.е. (условной единицей), а нагло говорят - доллар! Поэт К., правда, пытался и эту штуку заныкать, но Хабаров пригрозил ему, что отравит "шарпея", и парень, ворча, сдался.
      В автобусе приторно пахло дезодорантом и мочой. Не работал кондиционер, да и не было его, а сопла вентиляторов лишь давали раскаленный поток воздуха, поступающего из внешнего пространства августовской России 2002 года от Рождества Христова. По радио говорили, что всю Европу затопило водой по случаю ее грехов перед планетой и Богом. Дрезденская галерея превратилась в мелкий бассейн, где по полу плавают картины кисти старых мастеров, в Праге залило метро и Вацлавскую площадь вместе с конными памятниками, в Барселоне дует ураган, Биарриц - в холоде и пелене дождя, вся Италия превратилась в Венецию без гондол, одна Англия пока держится. Черноморский Кавказ вроде не Европа, но и там ужас что творится. Один успешный торговец-узбек по фамилии, кстати, Ансибаев, владелец нескольких торговых палаток в курортном местечке Г. близ Сочи, уехал вверх от моря за новой порцией прекрасно покупаемого курортниками товара - чипсов, пива, "сникерсов", кока-колы, сухих супов "Роллтон" и "Доширак", а когда вернулся, то с ужасом обнаружил, что на месте его палаток, вообще на месте прибрежного мирного местечка уже вовсю играет смерть в виде недоброй водно-шквальной стихии. Все это всем нам за грехи, продолжало бубнить радио. Вот если бы все жили не по лжи, не химичили, не сбивали из говна сметану, то ничего бы и не было. Вот ведь вся остальная Россия живет честно, ее и не коснулись эти катаклизмы, и лето 2002 года было в Подмосковье одним из лучших за последние 11 лет российской свободы, чей юбилей тоже пришелся на этот важный август, равно как и 33-я годовщина "оказания братской помощи Чехословакии" путем ввода в эту страну советских танков, после чего коммунизм и посыпался, как старые "Жигули". Или взять, к примеру, Крым, где сияет доброе солнце... Речевой бред развязного радиодиктора сменился такого же качества легкой, но противной музыкой с ее приторными, бездуховными мелодиями, идейно-ущербными словами, пропагандирующими пошлость, наплевательское отношение к Родине, безразмерный секс, и Хабаров от злобы закрыл глаза.
      Дело в том, что и эти возвращенные ему 7000 долларов он потерял. Ходил по своей комнате своей коммунальной квартиры и потерял, отчего оказался в положении гораздо худшем, чем вышеописанный дамский портной, которого звали Игорь. Игорек, обнаружив истлевшие деньги, был хотя бы твердо уверен, что этих денег теперь у него нет, а наш персонаж был лишен и этой привилегии потерпевшего убытки. То есть деньги у него КАК БЫ были, и одновременно их в наличии не имелось. Где они - он понятия не имел, обыскав каждый сантиметр своих квадратных метров и наконец решив, что деньги украла Пятачок, другого рационального объяснения не было. Соседи никогда не заходили в их комнату и вообще боялись Хабарова, отчего-то вбив себе в голову, что и он является отставным гэбэшником не хуже сомнительного ветерана Коинова, живущего этажом ниже, к друзьям одинокие бездетные супруги ходили сами, а к себе не приглашали никого и никогда, отговариваясь, случись ситуация, вечным ремонтом, недомоганием и другими глупостями.
      Так что, кроме Пятачка, махануть денежки было некому. Но и эта гипотеза была иррациональной. Пятачок-Хабарова, в девичестве Изюмкина, никогда бы на такой решительный поступок не пошла, а на выпивку ей и так хватало толики денег из выданных супругом "на хозяйство". Не думать же всерьез и надолго, что она решила от Хабарова сбежать по случаю того, что он "своим эгоизмом и животными манерами сгубил ей жизнь", а также, что "она попала в капкан (мышеловку)", не реализовав в жизни свои интеллектуальные таланты выпускницы Московского Государственного Педагогического Института им. Ленина, где учились барды Ю.Визбор и Ю.Ким, лауреат Букеровской премии 1992 года писатель М.Харитонов, поэт В.Салимон, прозаик Ю.Коваль и другие Very Important Person, состоявшиеся в жизни, несмотря на то, что кое-кто из них уже умер. Пятачок с юных лет любила французские духи "Сава", и Хабаров всегда покупал ей их на 8 марта, женский советский праздник, который пока еще никто не отменил, равно как и многие прочие элементы коммунистического ритуала, включая языческое поклонение мумии главного красного вождя, выставленной для всеобщего обозрения в подземном пространстве святой для каждого россиянина Красной площади бок о бок с монументальными кафельными туалетами, тоже поражающими своей роскошью любителей Ленина из "глубинки".
      Кстати, насчет туалетов. Так случилось, что Хабаров недолгий период отпущенного ему Богом времени проживал без прописки в текстильном городке Я. Дмитровского района Московской области, где местные жители познакомили его с живучей легендой времен потепления холодной войны.
      Легенда гласила, что однажды Я. посетил по случаю проезда к месту дислокации ядерных секретов городу физиков Дубна, куда в 1950 году убежал на подводной лодке из Италии тайный ученый-коммунист Бруно Понтекорво, сам генерал Дуайт Эйзенхауэр, который в то время правил Америкой, как наш Никита Сергеевич Хрущев Советским Союзом. Там ведь, в Я., до сих пор стоит на горО огромный Дворец культуры, построенный заключенными по приказу коммунистов, которым вдруг вздумалось сделать Москву портом пяти морей, для чего перед последней мировой войной, имеющей порядковый номер Вторая, был вырыт лопатами и тачками глубокий канал, который не смогли преодолеть даже фашистские танки, отчего, собственно, и захлебнулось наступление под Москвой. Естественно, что весь огромный Дворец культуры был вылизан гэбэшниками до основания, а затем был оснащен передовой по тому времени подслушивающей аппаратурой. В главной комнате Дворца накрыли роскошные столы, ломящиеся от водки, коньяка, шампанского, осетрины, черной икры, жареных утей и курочек, конфет "Грильяж в шоколаде". Чтобы генерал мог немного закусить и прийти в себя от дорожной суеты. Все шло по плану и было хорошо, пока генерал не осведомился у хлебосольных хозяев, где у них тут "кабинет задумчивости". Гэбэшники в ужасе переглянулись, живо вспомнив, как при Сталине ими же самими было уничтожено "за вредительство" несколько генераций этих рыцарей "щита и меча". Дело в том, что они впопыхах забыли привести в порядок УБОРНУЮ, как на Руси издревле именуются туалеты, и лишь бесстрастная подслушка зафиксировала, как важный гость, войдя в мерзкий сортир, кротко промолвил "fuck off" и вышел вон, отказавшись ехать дальше и попросив вернуть его обратно в американское посольство, не объяснив причин такого своего переменчивого характера, после чего и полетели над СССР американские самолеты и спутники-шпионы, недалеко было и до Карибского кризиса 1961 года, когда судьба всего мира оказалась висящей на волоске, но, слава Богу, все обошлось, как всегда все как-то обходится, как обойдется и сейчас, несмотря на залитую водой Европу и напитанные кровью участки суши, где потихоньку разворачивается Третья мировая война.
      Хабаров, конечно же, стоял на общественной лестнице значительно ниже Дуайта Эйзенхауэра, Никиты Хрущева, Бруно Понтекорво, других тузов и шишек, но и он поморщился от отвращения, когда грязный автобус остановился в нечистой степи около какого-то кирпично-пластикового шалмана с игривой вывеской "Столовая "ПО БЛАТУ"", и ленивый гид, всю дорогу дремавший на заднем сиденье или с помощью более эрудированных пассажиров разгадывающий идиотские кроссворды, торжественно объявил, что здесь можно посетить туалет, что и сделал Хабаров, пулей выскочивший из кривой дощатой будочки на относительно свежий воздух. Не будем приводить гнусные детали того, что он увидел там, негоже нам эпатировать вас, братия, а только мелом там тоже было написано, хотя и с двумя грамматическими ошибками, "fuck off", что несомненно свидетельствует о том, что обновленная Россия продвинулась далеко вперед хотя бы в деле изучения иностранных языков. Вечерело. Таясь, Хабаров справил малую нужду в чахлых кустах околошалманного пространства, после чего вернулся в автобус и сел в свое кресло писать жалобу.
      Вот эта жалоба.
      Ген. директору туристической фирмы "Ай-Мишель" А.МИХАЙЛОВУ от туриста ХАБАРОВА (путевка № 02171, Лечебно-оздоровительный комплекс "Дантон", 18.08-29.08.2002)
      При заключении договора и полной оплате путевки на период 18.08 -29.08.2002 стоимостью 6341 руб. плюс автобусный проезд Москва-Гаспра-Москва стоимостью 2249 руб. сотрудником фирмы О.Шихановичем мне была предоставлена недостоверная информация о том, что проезд будет осуществляться исправным комфортабельным автобусом с кондиционером, кафе-баром, туалетом и т.д.
      Это оказалось ложью.
      Проезд осуществлялся на старом "Мерседесе" (гос. номер В666 АМ 71), который имел не кондиционер, а всего лишь принудительную вентиляцию, которая к тому же постоянно не работала. В автобусе не работало также индивидуальное освещение, что выяснилось только вечером. Сразу же по отправлении было объявлено, что горячая вода из так называемого "бара" будет только на остановках, а пользование туалетом ограничено ввиду его малой емкости. Остановки почему-то делались в антисанитарийных местах с загаженными туалетами, хотя на пути были вполне цивилизованные объекты. Поездка на жаре, в таких условиях превратилась в ад...
      И так далее. Впрочем, Хабаров все же заснул, а проснулся уже в Крыму потный, злой и грязный, как автобус, в котором он ехал. Ему было нехорошо еще и от того, что он, пожалуй, впервые в жизни ехал ОТДЫХАТЬ, а не РАБОТАТЬ. Да еще и за свои деньги, да еще и без Пятачка, которая при виде автобуса "Мерседес" и физиономий попутчиков тут же круто развернулась и сказала, что, разумеется, никуда не поедет "в такой плебейской компании и такой плебейской обстановке", что она еще не рехнулась окончательно умом, как Хабаров, которого опять "сделали, как лоха". Вышел публичный скандал. Хабаров назвал ее дурой и барыней. Пятачок, рыдая, ушла, не забыв потребовать у него изрядную сумму на проживание, "пока он будет шататься". Хабаров оказался в Крыму практически без денег, неизвестно зачем, с расстроенными чувствами и делами.
      А Крым между тем был диво как хорош и был бы еще лучше, если бы не обилие людской распаренной плоти, заполнившей узкие пляжи его Южного берега в районе крутой горы Ай-Петри, роскошного Воронцовского дворца и судьбоносной Ливадии, где сначала жил царь, а потом его убили, и вожди антигитлеровской коалиции Сталин, Рузвельт да Черчилль в 1945 году поделили Европу, отчего в ней и случилось в последующие до конца столетия и тысячелетия годы все, что с ней случилось: коммунизм, антикоммунизм, демократия, консерватизм, террор, антитеррор, глобализм, антиглобализм, перестройка, постперестройка, дикий капитализм, валюта евро, теперь вот наводнения, смерчи, ураганы.
      Значит, Хабаров все-таки оказался в Крыму неизвестно зачем. Какая-то сила притянула. Не отдыхать же в самом деле? От чего, спрашивается, отдыхать? На том свете от всего отдохнем. Приторно пахло везде. Все та же музыка везде, музычка, муки музыки, потому что жизнь невозможно повернуть назад. Явное оживление локальной экономической деятельности в связи с демократизацией постсоветского общества, избывающего тоталитаризм на территории, которую в 1954 году советский царь Никита подарил братьям-украинцам и, как получилось, навсегда. Продажа жареных семечек, орехов "фундук" и сладкого миндаля. Горная лаванда. Ресторан крымско-татарской кухни "Ай-Мурад". И еще ресторан. И еще... ЕСЛИ КРЕПКО ДЕРЖИШЬ РУЛЬ, ЗАГЛЯНИ К НАМ В "ЛИВЕРПУЛЬ". ВЕЧНО ЭТО БУДЕТ ТАК - СОЛНЦЕ + ЛЮБОВЬ = ПЕРВАК. Кофе, кафе и прочие блага цивилизации. Везде трактиры, кабаки... Дегустация. Люди радуются воле, беспочвенно рождают детенышей. Отчего так, что если бы эти пышные груди и дальше продолжались до сосков обнаженными, то это бы вызывало сексуальное волнение? А так - нет, нет... Купил газету про Ленина. Там на первой странице было написано, что Ленин живой. Газета была коммунистическая. О коммунистах либо ничего, либо тiлькi хорошее. Бензоколонка "Лукойл". Чебуреки. Ай - это значит "святой". Ай-Петри, Ай-Мурад, Ай-Мишель. Ай-ай-ай. Ой-ой-ой. Кизил - шайтан-дерево, потому что поздно дает плоды, потому что хороший урожай кизила - к суровой зиме, 3 м высотой снег был раз, когда кизил везде краснел. Возраст тиса 1000 лет, дерево тиса - ядовитое. Кубки тисовые точили для Ивана Грозного, чтоб царь жен и врагов травил. 108 минут пребывания в роще гималайского кедра приводят в порядок любые расстроенные нервы. Дубовая роща снижает повышенное давление и повышает пониженное. Добрый дровосек молился в лесу и нашел горшок денег, а злого деревья закидали шишками и залили смолой, отчего он тоже стал добрым. Семикилометровый тоннель, пробитый в горах, снабжает г. Ялту чистой питьевой водой. Море, ветер, солнце, горы. Горе, Петер, в доме воры... Врача Крачковского коллеги приговорили к смертной казни через туберкулез, но больной поселился на Крымской яйле и прожил еще 26 лет, после чего его расстреляли большевики. Большевики, меньшевики, известняки, конгломерат, глина... А в пещере Уч-Кош всегда лед и снег. Даже царю Николаю II привозили отсюда лед и снег для летнего хранения скоропортящихся продуктов. Царь ты, не царь, а куда, мля, денешься, если холодильники еще не изобрели? В Крыму нет волков, но зато водится много лис, кабанов. Крым изобилует грибами. Множество видов - рыжики, белые, маслята, шампиньоны так и просятся в кузовок удачливого добытчика. Ленин так и не побывал, бедолага, в Крыму, так и похоронили на Красной. Сталин только совещался да трубку сосал, трубкосос. Хрущев, как напьется, с ходу давай из окошек по кабанам палить, не отходя от бутылки. Деликатный Брежнев любил зайцев. Его другу, социал-демократу Вилли (Брандту), чекисты, за неимением, зашили в заячьи шкуры кошек, то-то немец изумился, когда эти странные русские животные полезли на деревья, спасаясь от выстрелов. Не всякий русский - коммунист, не всякий немец - фашист, мы теперь это вызубрили назубок. Фашисты 2 года 6 месяцев были в Крыму, коммунисты - всегда. Чума на оба ваших дома...
      Хабаров занял свой номер в одном из корпусов лечебно-оздоровительного "Дантона" и, осмотрев тесное это помещение со следами чужого бытия, хотел было продолжить и развить свою жалобу на недостоверную информацию о потребительских свойствах туристского продукта, но внезапно ему стало все равно. Хабаров раскрыл свою дорожную сумку "Атлас" и лишь тогда обнаружил, что жена, собирая его в дорогу, зачем-то положила туда белый пиджак. Дура! Хабаров сначала плюнул, а потом рассмеялся. Хабарову стало жалко жену, ведь он любил ее. Хабаров и Пятачок любили друг друга. Хабаров и Пятачок становились старые. Хабаров переоделся в шорты и майку с надписью. Хабаров вышел. Хабаров наш уж был в темных, знаете ли, очках. Хабаров гулял в обществе экскурсоводов и простых людей. Вечерело снова. Зацокали цикады. Вкусный шашлычный дым стелился над теплым побережьем, и Хабаров наконец-то решился.
      Попросив у горничной утюг, он выгладил черные брюки, перекинул через руку в чаяние ночной прохлады белый пиджак и медленно направился пешком в дорогущий ресторан, который он высмотрел днем. Тот самый, что расположен на отвесной морской скале в непосредственной близости от нелепого китчевого сооружения начала века в стиле "модерн" знаменитого Ласточкина гнезда, непонятно почему вдруг ставшего символом Крыма. Где плещут волны в головокружительной пустоте у подножия острых скал. Легкий пиджак внезапно показался ему тяжелым, и Хабаров в который раз добродушно ругнул жену.
      Именно в ресторане все остальное и началось, чтобы поскорее закончиться.
      Хватанув одну (подчеркиваем!) рюмку "Первака", то есть фирменного украинского самогона крепостью 56 градусов, и дожидаясь "особой баранины на вертеле", Хабаров в белом пиджаке вдруг стал невольным свидетелем застольной беседы неясных, но уважаемых людей, которые, позвякивая браслетами и цепочками, то и дело заказывали дорогие напитки и дешевую музыку, исполняемую практически лично для них строгой, но развратной певицей в черном и блестках. Певица вдруг завыла, раскачиваясь для творчества:
      Так выпьем, выпьем поскорей
      За бизнесменов и врачей,
      За музыкантов и воров
      И не забудем про любовь.
      Уважаемые люди вяло поаплодировали ей, а потом, важные, продолжили свой разговор, плавно перетекший под влиянием трогательной песни с обсуждаемых деловых вопросов на еще один рассказ о любви. Любви двух несчастных влюбленных, которым бедные родители не разрешили жениться и даже поставили красивую девушку под венец с богатым стариком возраста Хабарова. Отчего юный бедняк, не вынеся разлуки, бросился вниз головой с Ласточкиного гнезда и, конечно же, разбился насмерть.
      Хабаров, пораженный этой трагической историей, выпил еще рюмку (по-прежнему одну, а не две или три. И рюмку, а не стакан!), огляделся по сторонам и увидел, что кабак практически пуст, если не считать, кроме описанных уважаемых людей, другой категории людей уважаемых. А именно: группы немецких туристов, чей столик был заставлен шампанским "Новый свет" и которые, раскрасневшись, раскачиваясь, положив руки на плечи друг другу, пели какую-то бодрую немецкую песню с неясными для всех остальных окружающих словами.
      Принесли "особую баранину". Хабаров жадно съел ее, вкусную, после чего вытер губы льняной салфеткой и подошел к столику деловых людей.
      - Извиняюсь, что краем уха слышал ваш базар. Хотите на спор, что я сейчас тоже прыгну, но останусь жив? Спорим на семь штук баксов, а?
      - Ты сначала заплати за ужин, а потом домой иди, - посоветовали ему.
      Хабаров послушно последовал этому совету, щедро дал "на чай" последние выменянные на рубли украинские гривны, немного посидел еще, ссутулившись в одиночестве, машинально размешивая ложечкой кофейную гущу в тонкой фарфоровой чашке, а затем вдруг резко выпрямился и вскочил, опрокинув стул.
      - Вперед, товарищи! Мит дир, Лили Марлен! - крикнул он на прощанье немецким званым гостям, и они захлопали в ладоши этому веселому бородатому русскому, будто бы сошедшему со страниц книги писателя Достоевского...
      который этот русский вдруг разбежался да и бросился в темноту с Ласточкиного гнезда вниз головой...
      который лежал на прибрежных мокрых камнях, принадлежащих теперь не СССР, а Украине...
      на прибрежных мокрых камнях черного Черного моря, омывающего берега (по алфавиту) Абхазии, Болгарии, Грузии, Румынии, Турции, все той же Украины...
      под звездным интернациональным небом, которое в отличие от суши и воды принадлежало всему человечеству. Море смеялось. И Хабаров смеялся. Мало того, что он остался жив и ему не набили морду, когда убедились, что он действительно остался жив, так он еще и обнаружил вдруг за подкладкой мокрого пиджака свалявшуюся пачку липких американских денег.
      - Вот так-так... Получается, что не зря меня тянуло в Крым, - бормотал он себе под нос по дороге в аэропорт города Симферополя.
      - А? Вы что-то сказали? - не понял его таксист-левак Анатолий, владелец автомашины BMW-324 и двух мобильных телефонов, как это явствовало из его визитной карточки, которую он в рекламных целях дал мокрому, но щедрому клиенту еще при посадке.
      - За дорогой следите, Анатолий, - сухо посоветовал ему Хабаров.
      - Вы, кстати, в курсе, что ваш премьер Касьянов объявил о том, что у вас в России с целью поддержания отечественного производителя повышается таможенная пошлина на иномарки? - захотелось поговорить водителю.
      - Касьянов?
      - Касьянов.
      - Наш?
      - Ваш.
      - Наш, ваш, их, эх, ай, - невнятно отозвался Хабаров.
      - Их бин мыслю, следовательно, существую. Яволь, херр официр? - начал было острить Анатолий, включив все ту же блатную музычку.
      Однако Хабаров в результате перенесенных испытаний был еще немного нервный, отчего закрыл глаза и велел Анатолию выключить радио.
      - Желание клиента для нас - закон, - солидно высказался Анатолий.
      Но радио полностью все же не выключил, а лишь сделал звук чуть-чуть потише. О'кей!
      Москва, сентябрь 2002
      * Этим названием автор обязан поэту Б.А.Ахмадулиной.