Если бы Примакова назвали коммунисты, девять месяцев примаковского премьерства вряд ли состоялись бы. Президент ни при каких обстоятельствах кандидатуру Примакова не поддержал бы. Положение спас Григорий Явлинский. Назвав фамилию Примакова, он самим фактом ее выдвижения от фракции "Яблоко" либерализовал образ Примакова, что позволило президенту сохранить лицо. Не уступить коммунистам, а принять эту идею, как идею демократического компромисса. Для больного президента, а именно в этот момент его самочувствие в очередной раз резко ухудшилось, проигравшего дважды голосование по кандидатуре Черномырдина и под угрозой нарастающего как сход лавины в качестве возможного кандидата Юрия Лужкова, Примаков был предпочтительнее. Дочь хотя и возражала, но не так решительно, видимо тоже не в полной мере доверяла Березовскому, который как заклинатель возникал то там, то тут и умолял этого не делать. И все-таки, определяющим в тот момент был факт нездоровья, он подталкивал в спину, заставлял торопиться скорее, как можно скорее закрыть этот вопрос. Так часто случалось у президента на протяжении даже одного заседания, встречи или совещания. Он мог неожиданно прервать выступление грубой репликой - "Заканчивайте!". И все рассуждения и возмущения по поводу некорректности и даже хамства здесь неуместны. Президент начинал заседание в одном физическом состоянии, неожиданно случился сбой, он почувствовал себя скверно и стал торопить, ничего никому не объясняя.
      С Примаковым случилось примерно то же самое. Президент узнал о благополучном голосовании в Думе, поморщился в ответ на однозначную поддержку коммунистов. Мелькнуло в мозгу: "Чего-то недоучел. А Березовский, похоже, был прав". Но сил вдаваться в детали уже не было. Можно на какое-то время успокоиться и заняться собственными болезнями. Как в свое время Чубайс и Черномырдин, так ныне Примаков прикрыл президента в период его сезонного бездействия по причине болезни. Все разговоры о том, что Примаков сформировал левое правительство сознательно, - по сути, умышленное давление на президента со стороны амбициозных демократов новой волны (Немцова, Кириенко, Б.Федорова), как, впрочем, и ближайшего окружения. Никаких сомнений в продуманности этих шагов быть не может. Березовский понял, что в лице Примакова олигархи обрели не купленного, а независимого, жесткого консерватора с либерально академической сутью, международника с внушительным чекистским прошлым и плюс к тому доктора экономических наук. Не станем рассуждать, какой экономики. Мы же не падали в обморок, когда узнали, что наши реформаторы считались специалистами по западной экономике. Мы это воспринимали как благо, как некое везение, как подарок судьбы (разумеется, до провала экономических реформ).
      В России не нашлось своего Бальцеровича. В Польше нашелся, а в России сумма младорефораторов оказалась кратно менее эффективной, чем один польский Бальцерович. Но мы отвлеклись.
      Отсутствие команды у Примакова - правомерный результат внезапности его назначения. Из чего исходил Примаков? Неудачи в экономическом развитии страны - это не наличие или отсутствие программы, а отсутствие единства в претворении идей развития страны между ветвями власти. Враждебность парламента к президенту и ответная враждебность президента к парламенту практически лишали шансов любую программу. Примаков должен был сформировать правительство, которое разрубит этот гордиев узел и снивелирует антиельцинские настроения коммунистов.
      Говорить, к чему должен был быть готов президент, предлагая пост премьера Евгению Примакову, занятие бесполезное. Ельцин убежден, что президенту готовиться к каким-либо последствиям своих шагов совсем необязательно. Не царское это дело к чему-то готовиться, чего-то опасаться, ожидать. Все эти заморочки, микро- и макроволнения - проблема верноподданных, а не царя. Примаков в премьеры не готовился. Следовательно, был единственный путь - сформировать правительство из тех людей, кого он знает лично и достаточно долго, чтобы он мог им доверять. Устойчивое недоверие - это значимая часть профессионализма чекиста. Вот почему Маслюков, Матвиенко, Шаповальянц и ряд других фигур. Примаков их знал раньше, знал многолетно. Если задуматься, в чем заключается профессионализм такой службы, как госбезопасность, - неотступно и постоянно ставить один и тот же вопрос: кто, где, когда? Профессионально доказывать, что противник был, есть и будет. Его надо постоянно вычислять и держать в поле зрения. Если противник не обнаруживается, значит, не умеют искать. У этой службы есть одна болевая точка. Руководитель не имеет права не найденного противника заменить придуманным. Борьба с вымышленным врагом уничтожает навык сыска.
      Олигархи не любили Примакова не только за его неангажированность. Ничей всегда опаснее, чем чей-нибудь. Олигархи, и не только они, понимали опасным Примакова делает его информированность. О средствах, которыми владеют олигархи, о путях, которыми эти средства добывались и где они в данный момент находятся, о контактах внутри страны и за ее пределами. Появился премьер, который мог осмысленно поставить задачу, как вернуть россиянам деньги, осевшие на счетах в зарубежных банках, что сулило олигархам массу неприятностей. Дело в том, что и в прошлых правительствах были носители антиолигархических настроений, но они не имели необходимого авторитета в органах, которые в состоянии отследить и вернуть. Другое дело Примаков, он сам из этих органов. Слишком знающий и состоявшийся в своем авторитете премьер был неудобен и президенту. Второй срок ельцинского правления сотворил такой феномен, как интересы президентской семьи. И человек, близкий к некоторым членам этой семьи, такой, как Борис Березовский, и находящийся рядом с ним некто Абрамович, нареченный отечественными СМИ едва ли не "кошельком" или "казначеем" президентского дома (что, конечно же, определенный пережим, но пережим образно-выпуклый), есть фигуранты этого феномена. Допустив утечку такой информации, Березовский еще сильнее затянул узел, дав понять, что настрой Примакова прикоснуться к западным банковским счетам наших скоротечно разбогатевших соотечественников не минует не только олигархов и бандитов, но и президентскую семью. Теоретически Березовскому сейчас, более чем когда-либо, выгодно, чтобы говорили о его утраченном и изо дня в день слабеющем влиянии. Все справедливо: и что Абрамович, внедрившийся в интересы президентской семьи не без участия Березовского, теперь вполне самостоятелен в своем влиянии и в посредниках не нуждается; и сама президентская семья подустала от навязчивой тени. Говорим Юмашев, подразумеваем Березовский, говорим Татьяна Дьяченко, подразумеваем Борис Абрамович. Правда, смену Бориса Абрамовича на Романа Абрамовича впопыхах мало кто заметит. Но весь вопрос в том, что патологически гипертрофированное тщеславие Березовского не позволяет ему оставаться в тени: если обо мне не говорят, и неважно - плохо или хорошо, - значит, я умер; поэтому извольте слышать - я здесь, я за вашей спиной! Абрамович это отвлекающий маневр. Пусть пресса идет по ложному следу. Создать легенду о сверхвлиятельном человеке Романе Абрамовиче, конечно же, существенно. И адресовать ему завышенную степень эффекта, чтобы заерзали, заволновались, стали распрашивать: где Абрамович, какой Абрамович?
      Интересен ответ Михаила Задорнова, экс-министра финансов, на вопрос, каково влияние Абрамовича на кадровую политику внутри правительства. Задорнов, озадаченно подвигав усами, ответил вопросом на вопрос: "А кто это Абрамович? Я его никогда не видел. Никогда с ним не встречался. Не разговаривал по телефону и даже не здоровался". Эффект навязчивого внедрения, чем занималась пресса, ведомая нашим отечественным Мэрдоком (в миру Березовским) и не подозревающая, что кормится с его руки.
      Перед своей поездкой в Кёльн, которая случилась в середине июля, новый премьер Сергей Степашин сказал примечательную фразу: "Экономика России восстанавливается гораздо быстрее, чем можно было предположить". И дальше следовали цифры промышленного прироста, инфляции, которая якобы меньше 1%, и т.д. Подобная аттестация правомерна перед встречей "семерки". Тем более если эти слова Степашин произносит во время своей встречи с премьером Дании... Поставим отточие, ибо выводы, вытекающие из подобного признания, прямо противоположны заявлению Ельцина в момент отставки Примакова. Наш президент мотивировал отстранение Примакова отсутствием какого-либо экономического эффекта, а спустя неполный месяц новый премьер заявляет, что мы выздоравливаем быстрее, чем это предполагали экономические оракулы. Следовательно, результат деятельность правительства Примакова налицо. Нелепо же этот эффект, если он есть, адресовать новоиспеченному правительству? Так это или не так, Степашин подбросил хороший козырь сторонникам Примакова. А у Евгения Максимовича еще будет ситуация, когда ему потребуются сторонники.
      Была ли какая-то договоренность между Ельциным и Примаковым в момент выдвижения последнего на пост премьера? Полагаю, что не было ничего, кроме общих слов, которые положено говорить в этих случаях, и неважно, кто этот премьер - Примаков, Степашин, Кириенко, Черномырдин. Ельцин был нездоров, процедура затягивалась. Думу можно было бы и распустить, но не сейчас. Вот со здоровьем все наладится, тогда посмотрим. И поэтому все, что касалось Примакова, ситуационно обрело форсированный режим. Никакой договоренности типа "я тебе пост премьера, а ты мне гарантии и прекращение процедуры импичмента" не было и быть не могло. Так может торговаться Борис Березовский, а не Борис Ельцин.
      Примаков был назначен вопреки желанию Бориса Абрамовича и совету Татьяны Дьяченко. В этом скоротечном решении Борис Ельцин проявил свой характер на все сто процентов. Березовский предложил Черномырдина, и дочь эту идею поддержала. В результате все умылись и президент потерпел сокрушительное кадровое фиаско. Мало того, что провалился Черномырдин. Ельцину в этой затее отказал в поддержке Лужков. А таких действий президент не прощает и не забывает. Ельцину наплевать, чем руководствовался Лужков. У президента смещенное восприятие своей значимости. Ему лень вдумываться в последствия. Лужков отказал ему, Ельцину, он не мог не понимать, что Черномырдин перед возможным третьим голосованием не случайно пригласил Лужкова, об этом его просил президент. Но Черномырдин провалился. Лужкова, тем более после их неудачного разговора с Черномырдиным, Ельцин, независимо от давления Березовского, препятствующего любому улучшению отношений между президентом и мэром, поддержать не мог. Кандидатура Примакова появилась слишком неожиданно. Они не успели проанализировать последствия этого назначения, в ответ получили резкое: "Хватит! Лучше бы я вас не слушал и с вами не советовался! Это из-за вас провалился Черномырдин". Уже после назначения премьера олигархи стали прощупывать Примакова и схватились за головы.
      Но вернемся к договоренности между президентом и Примаковым. Ее не было! Ельцин болезненно самолюбив, и ситуация, когда бы он попросил Примакова после сверхуспешного голосования его кандидатуры в Думе, чтобы тот употребил свой авторитет и оказал воздействие на коммунистов и заставил их спустить на тормозах затею с импичментом, такой шаг для Ельцина невозможен. Скорее всего, сам Примаков давал понять Ельцину, что идея импичмента разрушительна и он сделает все, чтобы она заглохла на корню и не имела своего развития. Примаков, как здравый человек, был искренне убежден, что процедура импичмента пагубна для страны, и не будь он премьером, он точно так же сделал бы все, чтобы она не осуществилась. Все эти ультрадемократические новации консерватору Примакову чужды. Однако леворадикальное крыло в КПРФ закусило удила, и Зюганов не решился накануне выборов ослаблять осаду Кремля. Наверняка и Примаков, и Маслюков хотели изменить ситуацию с импичментом, но осторожность взяла верх. Остановить процедуру импичмента уже было нельзя, ее можно было только провалить.
      Карфаген должен быть разрушен, считали коммунисты. Импичмент - их основной козырь на выборах. Лишиться его, значило приговорить себя. Примаков - хорошо, но импичмент лучше. Теперь это все позади. Когда общество поняло, почему и при каких обстоятельствах Ельцин предложил Примакова, нетрудно понять, почему он отправил его в отставку.
      Существует расхожее мнение, что Примакова погубили коммунисты. Они слишком рьяно подчеркивали свою предрасположенность к премьеру. Это, в конце концов, взорвало президента, и он вынужден был задать себе вопрос: "В конце концов, это чей премьер? Его рекомендовал президент и он выполняет волю президента или..."
      Если вы постоянно пребываете вне самостоятельного анализа (в этом случае работа собственного ума играет определяющую роль), всякая информация для вас и есть истина либо непременная ложь. И сколько бы президент и его ближайшее окружение ни создавали аналитических центров, они все равно не будут успевать отслеживать их ангажированность. Процесс ангажированности в современных условиях идет быстрее, нежели созревание многомасштабного анализа.
      Предрасположенность коммунистов к правительству Примакова имела три очевидные причины. Коммунисты не впервой входили в правительство, но еще никогда с 1991 года они не занимали такого количества ключевых постов и, что самое главное, никогда не контролировали экономического блока в правительстве. В правительстве Примакова все это было. Поддерживая своих в правительстве, и прежде всего Юрия Маслюкова, коммунисты что-то приобретали, но и что-то теряли. Получив частичный контроль над исполнительной властью, а в правительстве Примакова коммунисты были значимы, они лишили себя права критиковать исполнительную власть. Они теряли взрывной потенциал критики, под знаменами которой шли на выборы. Они теряли право масштабной безответственности, которым пользовались постоянно, заявляя, что исполнительная власть в тех прежних составах им чужда. Она представляет антинародный режим Ельцина, и поэтому коммунисты не отвечают за его деятельность. А если критическое поле сужалось и из-под критики коммунистов уходило правительство, они, спасая этот критический потенциал, должны были усилить свои позиции в процедуре импичмента. И грош цена аналитическим службам президента, которые не смогли этого просчитать в сентябре 1998 года.
      И наконец, третья причина вынужденной поддержки Примакова со стороны коммунистов. Плохо, очень плохо, что ослепленная ненавистью к коммунистам президентская рать потеряла ориентацию в процессах, происходящих в стане своего главного политического противника. А процессы эти весьма значимы и поучительны. Следовало знать, что в руководстве КПРФ не было и нет единства в отношении участия в работе федеральной исполнительной власти. Прагматики в КПРФ убеждены, что участие в работе правительства ошибка. По той самой причине, что лишает компартию капитала многомерной критики. В этом смысле думские бдения им представлялись более перспективными. И выражал мнение этой авторитетной группы в ядре КПРФ ключевая фигура в партии, Валентин Купцов, о чем он говорил на пленуме. Но пленум Купцова не поддержал и коммунисты в правительство вошли. И этот марш в исполнительную власть возглавил Юрий Маслюков, который с Купцовым был принципиально не согласен. Поэтому Зюганов, поддерживая публично Примакова, практически спасал свой авторитет, дабы доказать неправоту своего очевидного конкурента внутри партии, каковым является Купцов.
      Примаков покинул свой пост не по причине совершенных ошибок, хотя эти ошибки, конечно же, были, но, скорее, психологического и методологического характера, а не принципиального, финансово-экономического, или организационно-структурного, или в сфере международной политики. Примаков действовал так, как если бы у него был запас времени, или наивно полагал, что такой запас у него есть. Единственно, что любил обещать президент, так это свою поддержку во время пребывания той или иной личности на высоком посту. В этом смысле Ельцин удивительно последователен, он ни разу своего слова на сей счет (и неважно, кому данное, Шумейко, Черномырдину, Чубайсу, Немцову или Примакову) не сдержал. И эта его алогичность не насторожила ни одного из кандидатов в момент напутственных собеседований с президентом. Видимо, каждый постоянен в общем заблуждении: со всеми - да, а со мною нет.
      Полной неожиданностью для Ельцина явилась устойчивая популярность Примакова, кратно превышающая популярность президента, и этот странный феномен примаковской популярности, который практически не сотворил ничего сверхзначимого, а лишь успокоил общество, стабилизировал его душевное равновесие, изнуренное либо неудачами, либо выходками президента, заставляющего общество непозволительно часто становится на уши. В этой устойчивой популярности равного по возрасту, не отличающегося титаническим здоровьем политического однокашника есть главная причина отставки Примакова. И все эти недоговоренности с МВФ или пробуксовывающие переговоры - причины придуманные, тем более что пакет законов, обусловливающий кредитные вливания МВФ, Дума пропустит. Депутатам идти на выборы и желательно сохранить Думу как избирательный штаб, нежели оказаться на улице.
      Повод второй - незафиксированный. Когда Ельцин убрал с поста главы президентской администрации не отработавшего трех месяцев Николая Бордюжу, стало ясно, что Ельцин не позволит премьеру зайти с тыла. Бордюжа был человеком Примакова и оказался на этой должности не без его участия. В назначении была своя логика. Дряхлеющий царь для обеспечения своей безопасности собирает в единый кулак всех силовиков. И на посту главы администрации ему необходим был человек, говорящий с ними на одном языке. Примаков предложил Бордюжу, и Ельцин в состоянии неблагополучного здоровья согласился. Бордюжа был малоопытным политиком, но прекрасным организатором и дисциплинированным исполнителем. У него оказался один существенный изъян - Николай Бордюжа не чужд понятиям чести и достоинства. Для президента эти черты человеческого характера уже давно утратили значимую ценность и рассматривались им как очевидная уязвимость и минус в биографии подчиненного лица. Расчет Примакова был прост и изыскан. Бордюжа совмещает две должности - секретаря Совета безопасности и главы президентской администрации в последний год ельцинского президентства. Есть одна фраза, сказанная Примаковым уже после его отставки. Она очень филигранно раскрывает суть скрытого примаковского характера. Находясь на лечении в швейцарской клинике, избегая встреч с отечественными журналистами, он тем не менее оказался настигнутым бойким пишущим пером. Вопрос касался политических перспектив уже немолодого Примакова. Куда? С кем? Когда? Ответ получился изысканным и коварным: "Я для себя ничего не исключаю". Иначе говоря, могут рассматриваться любые варианты. Это тот самый Примаков, который еще в мае (а глава пишется в середине июня) категорически отрицал какие-либо президентские амбиции: уходит Ельцин, ухожу я. Бордюже поручалось в качестве главной задачи установить взаимоотношения с губернаторами. Губернаторы должны были хорошо принять Бордюжу. Потому как он выходец из ведомства, которому положено много знать, тем более в персональном исчислении. Примаков, отрицая возможность своего участия в будущей президентской гонке, лишь раззадоривал СМИ и своих вероятных конкурентов. Россия всегда жила по принципу: если отрицает, значит, непременно сотворит. Так вот, если вдруг совершится, лучше иметь под рукой готовую действующую структуру управления - администрацию президента и Совет безопасности. Оправившись от очередного недомогания, президент увидел в разумном раскладе некую скрытность.
      Когда объявили об отставке Николая Бордюжи, политологи были склонны просчитывать и перечислять ошибки, которые якобы совершил Николай Бордюжа. Наиболее активной в этих изысканиях оказалась газета "КоммерсантЪ". Вообще "КоммерсантЪ" создал некую моду мгновенной и крайне поверхностной политологии, когда для большей убедительности вам через строку повторяют "как нам стало известно из авторитетного источника в кремлевской администрации" или "из аппарата правительства". Иногда источники сопровождаются свойским эпитетом "наши". При этом источники могут быть и не "нашими" и крайне далекими от авторитетных. Их может вообще не быть. Но правила игры требуют таких вот сдабриваний скоротечного анализа. Материалы имеют хлесткую, претендующую на эксклюзивность, аннотацию - "Пять ошибок Примакова", "Шесть кризисов Степашина", "Четыре "нет" Кириенко" и т.д.
      Так вот, скорые отечественные политологи не придали особого значения отставке Николая Бордюжи. Заметим, что в отставку был отправлен генерал, совмещавший два знаковых поста: главы администрации президента и секретаря Совета безопасности. Такое совмещение было впервые. Бордюже приписали неудачу с отставкой Генерального прокурора (мол, не дожал, Скуратов оказался хитрее), недостаточный политический опыт и еще несколько аппаратных просчетов. Разумеется, ситуация со Скуратовым сыграла роковую роль в перемене настроений президента по отношению к главе собственной администрации. Закамуфлированной оказалась и внезапная болезнь Бордюжи. Что это, инфаркт, микроинфаркт или дипломатическая болезнь, нежелание пачкаться в грязи, которую заставляет месить президент? Отставка Николая Бордюжи была бесспорной прелюдией отставки Примакова. Попросив Примакова назначить Бордюжу руководителем таможни, президент уже знал, что спустя месяц он укажет на дверь и самому Примакову. Вместе с Примаковым была предрешена судьба и Бордюжи, не успевшего даже в деталях оглядеть новый должностной кабинет. Ну а Скуратов, такое бывает, оказался хитрее.
      Бордюже, как и его коллегам по президентской администрации, приписывают симпатии к Юрию Лужкову. Жертвами не отношений, а понимания значимости Лужкова пали и Сергей Ястржембский, и Андрей Кокошин, и Евгений Севастьянов. С Бордюжей это не совсем так. Симпатии к Примакову - другой разговор, тут все очевиднее. Как-никак из одного гнезда. А вот Лужков вряд ли. Скорее всего, Драганов своим реформированием таможенного комитета перекрыл кому-то кислород. Эти "кто-то" практически всесильны, и наш взор непременно обращается в сторону младшей дочери президента и расхожего треугольника Юмашев-Березовский-Абрамович. Таможня - это золотой колодец. И появление во главе такой структуры своего человека для любой властной группировки действие чисто захватное. Предложив месяцем ранее Николаю Бордюже этот пост, человеку не повязанному, президент имитировал управленческую принципиальность монарха. Отсутствие того же Бордюжи в составе нового правительства теперь уже можно объяснить нежеланием Сергея Степашина, дескать, у них там свои, давние, не сложившиеся генеральские отношения.
      Так жестко царь карает опричников не за ошибки, а за неверность. Президент заподозрил, что глава его администрации больше работает на премьера, а не на президента. Вообще внушаемость нашего президента прямо пропорциональна состоянию его нездоровья. Именно больному президенту втолковывают всякие домыслы, которые в моменты его выздоровления материализуются в неадекватные кадровые перемены. Метод простого наложения позволяет нам прозреть. История кадровых потрясений в коридорах власти нашего государства имеет полное совпадение с историей болезни нашего президента. Если у вас в руках медицинская карта монарха, вы без труда нарисуете перемещение звезд на небосклоне. Кто? Когда? И на какое время? Вот и весь секрет непредсказуемости Его Величества! У разведчика сдали нервы, когда он в ответ на окрик хозяина, озвученный в присутствии глав республик ("Пока Примаков устраивает. А дальше, посмотрим..."), эмоционально ответил президенту: "Я не держусь за свое кресло и не рвусь во власть, тем более когда время моего премьерства заранее обусловлено". И далее повторил оскорбительные слова президента в свой адрес.
      Удивительно, но президент не различает личностной знаковости своих подчиненных. Как только человек становится подчиненным президента, в должностном исполнении эта знаковость перестает существовать. Ельцин глубоко убежден, что премьер Примаков и премьер Кириенко это одна и та же субстанция, полностью зависимая от него. В этом случае никакой роли не играет ни возраст, ни общественный авторитет, ни масштаб образованности человека. Примаков - министр иностранных дел был человеком неизмеримо более независимым, нежели Примаков-премьер. На тот пост он тоже назначался президентом, но сфера внешней политики для в общем-то провинциального Ельцина - это путешествия в другую галактику. И в том мире Ельцин был зависим от Примакова. В той ситуации отношения президента и министра иностранных дел были схожи со словами басни "По улицам слона водили. Как видно, напоказ".
      Став премьером, Примаков обрел, казалось, права человека № 2 в этом государстве, независимость которого уступает только независимости президента. Разведчик ошибся. Доносящих на премьера стократно больше, нежели доносящих на министра иностранных дел. А на главу МИДа кратно больше, чем на руководителя внешней разведки. Там все проще - аппарат стукачей - это тоже подразделение. Человек № 2 в силу обстоятельств обязан подменять человека № 1. Болезнь президента провоцировала эту подмену достаточно часто. Не будет секретом, что Ельцин этой своей недужностью умело пользовался. И если среда, в которой человек № 2 оказывался, заменяя первое лицо, отдавала свои симпатии сменщику, это почти всегда оказывалось роковым предостережением. В таком случае у человека № 2 не было выхода. Если его появление и действия вместо президента вызывали нарекания и недовольство - его обвиняли в совершенных ошибках и неумении наладить дело. Если, наоборот, его действия приветствовались и выгодно отличали его стиль, человека № 2 обвиняли в нескромности и ему было уготовано отставочное будущее. Растущая популярность Евгения Примакова не являлась в полной мере следствием его премьерских заслуг. Для этого прошло слишком мало времени. Она была следствием усталости общества. "Наконец пришел нормальный, узнаваемый человек!" Но эта же самая усталость помешала возбудиться обществу в момент отставки популярного премьера.
      Отставка Примакова состоялась 13 мая, накануне летних отпусков. Время думать о садовых участках, дачных заботах, школьных каникулах и собственном отдыхе. Не до политики. Стабильность требовала более длительной ощутимости. Чтобы это произошло, Примакову надо было успеть еще что-то сделать в сфере экономики. Но в этом случае он стал бы более значим как человек № 2, способный полномасштабно заменить человека № 1. В планы человека № 1 это не входило. Ну а добрые отношения с мэром Москвы - еще одна ложка яда в чай президента.
      Примаков ушел до спада своей популярности. Пожалуй, это единственный плюс его отставки. Сергею Степашину придется испить ту же самую чашу, потому как наш президент путает два понятия: верность и рабство. Верность состояние личностное. А рабство - функциональное, перечеркивающее личность. Поэтому месть раба - самая страшная месть. Раб мстит не за боль, нищенство. Раб мстит за унижение.
      НЕКТО, ОЧЕНЬ ПОХОЖИЙ...
      2 апреля 1999 года.
      Оказывается, президенту не до Югославии и даже саммит глав государств СНГ не помеха. И назревающий импичмент, а голосование как было, так и осталось на 15 апреля. Нет, ничего не повлияло. Президент делает ход, обостряющий всю ситуацию. Он подписывает указ об отстранении Генерального прокурора по причине возбуждения против него уголовного дела. И это после того, как он уже потерпел фиаско со Скуратовым двумя неделями ранее. Утреннее сообщение взрывает политический Олимп. Основание для отстранения возбуждение уголовного дела против Генерального прокурора. Первые часы охватившей всех истерики посвящаются поискам ответа на вопрос: кто возбудил против Генерального прокурора дело? По Конституции это может сделать только прокуратура. Реакция Скуратова мгновенная - Генеральная прокуратура против меня дело не возбуждала.
      В середине дня выясняется, что дело против Генерального прокурора по статье 208 возбудил заместитель прокурора Москвы. Илюхин (председатель думского комитета по безопасности), человек истеричный, с тяжелым, злобным лицом, выступает в своем амплуа - требует отставки президента по любому поводу. Илюхин с Зюгановым непременно начинают кричать о перевороте. Странно, КПРФ контролирует Думу, имеет под своим влиянием до 50% Совета Федерации. Да и правительство в своем нынешнем составе имеет мощное прокоммунистичекое крыло. Иначе говоря, коммунисты не рядом с властью, а внутри самой власти. Они правят страной. Правят не лучшим образом, пока не результативнее своих предшественников младореформаторов. Тот факт, что коммунисты кричат о либеральном перевороте, есть признание, что власть фактически в их руках. Осталось незанятым только президентство.
      Проблема большинства в Думе для коммунистов решена раз и навсегда. Есть трудности с конституционным большинством, но и это не секрет за семью печатями. Ошибочные действия президента и его окружения, утратившего в значительной степени профессиональную авторитетность, плюс перманентное нездоровье главы государства образуют единомоментное плюсование оппонирующих думских сил в минуту голосования, чтобы потом снова оказаться в зоне ненависти друг к другу. Президент всем надоел, как в свое время, по признанию французов, надоел Франции де Голль. Алогичность его поведения разрушает любой, даже эмоциональный союз с ним. Все задают вопрос: почему президент, находясь в состоянии неблагополучного самочувствия, практически растеряв все свое влияние (сегодня, согласно опросам общественного мнения, Ельцина поддерживают не более трех процентов населения), проиграв одно за другим несколько кадровых назначений при драматической ситуации в Югославии, когда блок НАТО указал России на ее место в международном сообществе и пошел на агрессию, игнорируя мнение России, как бы вопреки всей этой неблагополучности Ельцин идет на обострение ситуации? Простое упрямство, слепота команды, которой, по существу, нет, а та, что есть, после отставки Бордюжи утратила даже проблески уверенности и потеряла какие-либо рычаги и навыки влияния на события повседневной политической жизни, которая предметно изменилась за время его, Ельцина, непрестанного недомогания? Что же в очередной раз произошло с нашим якобы непредсказуемым президентом? Как ни странно, ничего особенного.
      Президент почувствовал себя выздоравливающим и сразу пошел в атаку. Мало кто сомневался, что президент стерпит и оставит без ответа демарш Совета Федерации по поводу конфликта, возникшего вокруг Генерального прокурора. И Скуратов, лишившись какого-либо доверия президента, опираясь, как сейчас принято говорить, на мужскую солидарность сенаторов, продолжит свое прокурорское правление.