Степашин всегда считался человеком Ельцина. Примаков с этим фактом вынужден смириться, но, скорее всего, Степашину не доверяет. Следуя логике событий, Ельцин, только что подписавший отставку Генерального прокурора, должен сохранить руководство силовых ведомств в прежнем составе. На привыкание к новым уже не остается времени. Ельцин продолжает жить иллюзией, что "силовики" его оплот. Внезапное возвращение Михаила Барсукова на невыпуклую, контролирующую должность в силовых ведомствах - симптом уставшего президента.
      Круг забот и интересов президента сужается. И Примаков будет старательно оберегать эту уменьшающуюся в размерах шагреневую кожу.
      МИНУЯ ПРОКЛЯТИЕ
      В одной из передач КВН времен Горбачева прошла реприза "Партия, дай порулить!". Эта студенческая шутка оказалась вещей. Если вдуматься, почти философия "бархатной революции". Переход власти без баррикад и уличных боев.
      Совсем без баррикад и боев мы, естественно, не можем. Россия, понимаешь. Путч 91-го года, затем попытка еще одного, в 93-м. И любое обострение ситуации, социальное напряжение мы теперь иначе и не называем, как только предпутчевым, не предреволюционным, а именно предпутчевым. Эпизод из 1993 года. Сквозь толпу зевак, собравшихся на мосту через Москву-реку и наблюдающих за обстрелом Белого дома, как возможно с высоких трибун смотреть футбольный матч, протискивается крупный, тяжеловесный небритый мужчина. Он повторяет одну и ту же фразу: "Мельчает Россия. Всех сил только на путч, на революцию уже не хватает". Один раз или два его лицо даже промелькнуло на телевизионном экране. Что-то подобное я слышал в августе 91-го года. Пожилой отставник, трогая не то палкой, не то тростью завал перед Белым домом из железных прутьев, бетонных блоков, досок и всевозможного хлама, зло бормотал: "Защитники, мать вашу! Приличную баррикаду построить не могут".
      У каждого своя нить воспоминаний. Каждый жалеет о чем-то своем. На очередном съезде театральных деятелей делегаты говорили об утрате театром своего предназначения не только в силу обнищания, но и в силу вымирания нервного поля, которое создавал театр, потому как на подмостках он, театр, давал бой рутине и выигрывал этот бой. Новая жизнь, приближение которой театр чувствовал и которую звал, ныне... И не понять, кто подменил зрителей: сам театр или жизнь? Облом получился, полный облом. Театр накликал жизнь, которой он не нужен. Ах, если бы только театр... А наука, а образование, а культура и медицина... Я согласен с Александром Гельманом1 мы действительно просмотрели момент, когда театр и жизнь поменялись местами. Жизнь социальных баталий, поведение политиков, бизнесменов превратилось в театральное действо, а сам театр оказался в зрительном зале и превратился в обыкновенного прохожего, которому тоже не платят зарплату. Соединение трагедии и фарса сегодня ощущается слишком отчетливо. Пятнадцать миллионов вышедших на улицы в ноябрьские дни и протестующих против безумия неплатежей - это краски трагедии. А журналистская интерпретация, что лидером протестующих можно считать премьера, который потребовал пересмотреть сроки погашения задолженности по зарплате, - красками фарса. Потому как подобное журналистское толкование сверхположительности власти, которая и виновата в этом кошмаре, вернувшись с телевизионного экрана в сознание пятнадцати миллионов протестующих, приведет их в ярость и породит еще десять миллионов сторонников уже организованного возмущения. "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется" - это в пересчете на потомков. А в пересчете на очевидцев, когда газетное слово творится ежедневно, радийное, телевизионное - ежеминутно, вне предугадания нет осмысленной профессиональной журналистики.
      * * *
      За тенью президентского нездоровья как за приспущенным занавесом репетируется очередной политический спектакль. Пересказывать содержание не имеет смысла. Спектакль многоактный. Похоже, мы обретаем навык создания отечественных мыльных опер. Чего не отнять, того не отнять - мы талантливая нация.
      Скажите мне, кто до 24 октября знал, что у секретаря Совета безопасности есть заместители? Один, может быть, двое на сто тысяч сограждан. Спросите сейчас у любого человека о заместителях недавнего секретаря Совета безопасности Александра Лебедя, их фамилии. Я не хочу обидеть этих людей. Их фамилии вспомнятся с трудом. Собственно, в повседневную практику пофамильно и гласно обозначенную должность ввел именно Лебедь, сообщая зычным басом: "Я поручил своему заместителю..." А кто знал что-нибудь о заместителях Олега Лобова? Никто. А о заместителях первого секретаря Совета безопасности Юрия Скокова? В ответ тоже гробовое молчание. Что же произошло? Почему назначение Бориса Березовского на должность заместителя секретаря Совета безопасности вызывало такую бурную реакцию? Должность во все времена малозначимую?
      Тут уж ничего не поделаешь, господа высокие политики. Не место красит человека, а человек место. Борис Березовский вот уже почти два года на слуху у всего общества. Он проходил в нашей мгновенной истории как владелец ОРТ, нескольких газет и журналов, как президент и совладелец ЛОГОВАЗа, обещавший нам автомобильный ренессанс, претендовавший на роль автомобильного магната, сотворивший благозвучный логотип АВВА. Человек, внедрившийся со скоростью буровой установки в нефтяной бизнес. Обозначенный в недавнем прошлом как соратник Олега Сосковца, Александра Коржакова и Михаила Барсукова. Ни для кого не должно быть секретом, что часть кадровых назначений в те времена с приглашением кандидата на должность обсуждалась в составе Коржаков, Барсуков, Березовский, Бородин. Чуть позже исторически Борис Абрамович обозначается уже как обличитель Коржакова и как соратник и друг Владимира Гусинского, в недавнем прошлом злейшего врага Коржакова, обещавшего объявить "гусиную" охоту. Неприятия той идеи в тот момент со стороны Бориса Абрамовича летопись не зафиксировала. Еще мы знаем, что он доктор технических наук с математическим уклоном, член-корреспондент Академии наук.
      Иначе говоря, шум вокруг имени Бориса Березовского создает сам же Борис Абрамович. Хотел ли он этого? Разумеется, хотел. Ну а двойное гражданство - это уже так, до кучи. В свое время, время недавнее, Борис Абрамович хотел составить партию в Совете безопасности с Александром Лебедем. Там что-то заклинило. Похоже, с птицей не получилось, зато на рыбном фронте прорыв. Лично я не понимаю, почему такой шум? А если мы проглядели финансового гения? По словам Лебедя, у Березовского в Чечне часть бизнеса. Может быть, это правда, может быть, частичная правда. Если правда, то Березовский в Чечне будет осторожен. А осторожность в той накаленной среде не помеха. Политолог Леонид Радзиховский вообще поведал нам, что Бориса Березовского мы по-настоящему не знаем, он нам еще покажет и мастерство компромисса и откроет секрет экономического процветания. "И вообще, Березовский, - сказал Радзиховский, - натура незаурядная". Возможно. Сейчас Борис Абрамович с чрезвычайной настырностью дает интервью, наверняка и пресс-конференции не за горами. Его часто и обильно цитируют. В этой ситуации есть один непроясненный момент. Лебедя критиковали за то, что, будучи на сугубо государственной и чиновничьей должности, он вел себя как публичный политик, что само по себе неприемлемо; давал характеристики политическим персоналиям, оценивал государственную политику в целом и критиковал действия существующей власти. Видимо, Борис Абрамович власть критиковать не будет, а в остальном он не чужд публичности и вообще власть без публичности для него вроде как бы и не власть. Напомним, что все это происходило в 1997 году.
      Одно из ключевых заявлений Березовского, сделанное еще перед президентскими выборами, я не передаю его дословно, важен смысл. "Банковский капитал не может оставаться безучастным к политике и оставаться в роли наблюдателя. Либо мы примем участие в управлении страной, либо мы потеряем эту страну". В свое время Ленин сказал очень похожие слова. Кажется, это было в период работы Учредительного собрания. "Либо большевики возьмут власть сейчас, либо они потеряют все и не возьмут ее никогда". Что это, банковский необольшевизм? Или хрестоматийное сращивание власти и капитала?
      Появление Березовского в структурах власти (неофициально он присутствует в них уже более двух лет) лишь подтверждает истину: всякое повторение - путь к привыканию. Интересно, что о должности Березовского говорилось так, как если бы она была по меньшей мере третьей или даже второй в стране. Полагать, что это плод измышлений политических противников, непозволительная наивность. Разумеется, наш премьер не желает об этом даже слышать. В чем, конечно, ничего удивительного нет. Как правило, муж последним узнает об измене собственной жены.
      Мне кажется, мы до сих пор плутали в неведении, полагая, что коррупция это и есть срастание власти с капиталом. В какой-то степени да, но в значительно большей - это срастание власти с криминальными структурами, владеющими капиталом. Отсюда взятки, внедрение в органы МВД, подкупы. Временность власти, ее скорая сменяемость при демократическом развитии, при отсутствии культуры управления, как никогда инициируют страсть чиновника к меркантилизму - использовать временное пребывание в должности для самообогащения. Этот скрыто дремлющий меркантилизм чувствует преступный мир и идет ему навстречу. Вот откуда коррумпированность. А срастание власти с капиталом - это нечто иное. В этом случае капитал становится властью, а власть товаром, наподобие колготок, куриных окорочков, престижных машин и дорогих проституток. Пока еще на прилавок не выбросили товар с этикетками: премьер, вице-премьеры, министры. Но мы уже на пороге. Вот-вот и торги начнутся. У современной власти есть два выхода: либо немедленно пресечь этот процесс, а это неминуемая самоказнь, либо уйти, чтобы народ успел забыть ее грехопадение. Общество стремительно теряет веру в обязательное, подчеркиваю, обязательное бескорыстие власти. Эту власть привела к победе демократия. Больно. Но не смертельно, если люди проклянут власть. Катастрофично, если заодно с властью люди проклянут демократию. Произойдет отравление демократией, как некогда произошло отравление коммунизмом. Поле, которое дважды выкорчевывалось, либо вообще не родит, либо родит скудно.
      В цивилизованных странах понимание, что опасность такого процесса существует всегда, обусловило максимальное ужесточение законов для представителей крупного капитала, оказавшегося у кормила исполнительной либо законодательной власти. Как и соприкосновение капитала с этой властью в моменты принятия решений при финансировании той или иной государственной программы. Достаточно вспомнить судебные процессы в Южной Корее, приговор, вынесенный президенту Ро Де У. А ведь он назван творцом корейского экономического чуда. Не подходит Южная Корея - тогда Япония с регулярными сериями скандальных отставок членов кабинетов и целых правительств. Слышу насмешливый окрик: "Подумаешь, Страна утренней росы... Да у нас этой росы во... По горло и до пяток! У нас территории столько, что солнце всходит и заходит". Очень верные слова, а дальше по известной песне "А в тюрьме моей темно...". И тогда фарс превращается в национальную трагедию. Один сотрудник радио Би-би-си спросил меня: "Где же ваша хваленая независимость СМИ?" "В прошлом", - ответил я и пообещал коллегам на эту тему поговорить отдельно. Когда победы настоящего слишком быстро становятся прошлыми, будущее лишается ореола надежды.
      ПРОШУ ЗАМЕНИТЬ РАССТРЕЛОМ
      Мы вступили в Совет Европы. Мы преодолели, переломили, переубедили, переобещали. Нам есть чем гордиться: теперь мы такие же, как они там, в Европе. Не совсем, конечно, но мы будем стараться, очень стараться. Всем хочется быть цивилизованными. И "Нашему дому России", и "Выбору России", и "Яблоку", и коммунистам. Это обнадеживает. Жириновский, правда, кипятится. Кричит: "Нет, пусть они вступают в Российскую Федерацию, а не мы. И тогда мы будем решать - принимать их или указать на дверь!" Правильно, зачем спешить. Вот искупаемся в Индийском океане, поставим на берегу русскую баню. Не сауну, нам ни к чему это эпигонство, а баню, что с паром, вениками, тогда можно и поговорить: принимать Совет Европы в состав Российской Федерации или не принимать. Однако посмеялись и хватит. Вступление в любую международную организацию, сообщество - это обретение прав равных членов сообщества, но и выполнение обязанностей, диктуемых уставом сообщества. Поэтому нам надлежит вернуться к проблеме смертной казни и отменить ее - это из категории обязанностей. А почему нет?! И что изменится после ее отмены? Она же не перестанет существовать. Нет-нет, не поймите меня превратно. Это совсем не так, как с привилегиями - их отменили, а они как были, так и есть. Здесь все и проще, и сложнее. Трудно сказать, что страшнее: смертная казнь после приговора, или до него, или без него? По-моему, одно и то же. Здесь ведь не приговор важен, а смертная казнь. Тогда в чем дело, давайте отменим, раз она все равно будет, сделаем Совету Европы приятное. Совет же Европы не интересует, что смертная казнь теперь у нас стала частью повседневности, как элемент жизненного уклада. Это привилегия свободного демократического развития по принципу "демократия минус": ты не свободен в праве защищаться, а он свободен в праве тебя убивать. Все уже существует: цели, виды оружия, характер одежды с модными вариантами - маска только на глаза, маска на все лицо, женский чулок или колготки на голову. Цвет по вкусу, индивидуальный. Я удивляюсь, как по инициативе МВД до сих пор этот вид навыка не внесен в перечень официальных профессий. Киллер первого разряда, киллер второго разряда, третьего. Высший ранг - эксклюзивный киллер.
      ЗАТМЕНИЕ
      Нам нравится констатацию очевидного преподносить как открытие. Семь месяцев назад (а правительство Примакова просуществовало пока семь месяцев) назначение Примакова было чисто ситуационным. У президента не было выбора. Черномырдин рухнул. Думу распускать бесперспективно, на внеочередных выборах после августовского краха состав вновь избранной Думы будет в лучшем случае таким же. В худшем - непримиримая оппозиция получит уже конституционное большинство. Поэтому и появился Примаков. Страна не могла жить без правительства. Примаков добился политической стабилизации впервые с 90-го года, сформировав правительство с очевидным присутствием в нем левых сил, причем на ключевых постах. Впервые левые контролируют экономику. Разумеется, правительство остается в значительной степени коалиционным. Но его коалиционность похожа на приправу к основному блюду - четыре-пять министров, сохранивших свои посты из прошлого правительства. Это всегда хорошо, вы всегда имеете возможность отклонить обвинения в очевидном полевении кабинета. Успехи нынешнего правительства не больше и не меньше, нежели у правительства Черномырдина в 1997 году. Они одномоментны - подъема нет, да и откуда ему взяться, но спад замедлился. Напомним, что президент принял решение по кандидатуре Примакова в период очередного ухудшения своего самочувствия. Это уточнение крайне важно. Президент, принимающий то или иное решение в благополучном здравии и в момент устойчивого недомогания, это не только два разных решения, но и два разных президента. Частность, которая стоит общего, причем масштабного и судьбоносного общего. Поэтому так разительно непохожи шаги президента, поэтому отсутствие привычной логики в его решениях и указах. Примаков обеспечил политическую стабильность, нашел общий язык с парламентским большинством. Он сделал то, что не смог сделать за семь лет своего президентства Ельцин. И дело не в способностях - дело в позиции. Партийное прошлое Ельцина было и сверхблагополучным, и сверхдраматичным. Весь вопрос в очередности. Драматизм был в конце. И, как апофеоз этого драматизма, расправа московских партийных функционеров над своим партийным лидером, Борисом Ельциным памятный пленум МГК КПСС, пленум-судилище. Человек так устроен: он может пережить массу обид и несправедливостей, но самая остропереживаемая беда, пусть даже менее значимая, чем беда предыдущая, - это беда последняя. Московский период в жизни Ельцина - бунтаря, популиста - раз и навсегда положил конец не только его партийной биографии, но и заложил фундамент неприязни, если не сказать больше - ненависти к КПСС и ее лидерам. С тех пор, в этом нет сомнения, Ельцина не оставляло чувство мщения за ту памятную расправу над собой. Лидеров КПРФ не должна удивлять подобная реакция. Чисто исторически сама большевистская партия замешана на идее мщения. И как бы ни истолковывались замыслы вождя революции, его животворный марксизм, мы обязаны признать, что толчком к разрушающему действию, красному террору и кровопролитию была не теория равенства и братства, не светлые блики "Города солнца", а отмщение, месть режиму за казнь брата. Отсюда это маниакальное желание "до основанья, а затем". Знание и понимание прошлого прямо пропорционально постижению будущего.
      Так уж повелось, что весна в России - время нервное. Нынешняя весна точное подтверждение подобной закономерности. Итак, что же случилось, что могло случиться и что произойдет непременно? Война в Югославии, политическая неврастения в России. Ежегодное послание президента Федеральному Собранию - свидетельство трех очевидностей: самочувствие президента качественно улучшилось; президент аттестует деятельность Примакова на посту премьера со сдержанной положительностью; и наконец, третья - президент не разделяет экономической позиции правительства, настаивает на продолжении реформ и причину экономических неудач видит не столько в ошибочности действий предшественников, сколько в отказе со стороны Думы поддержать антикризисные меры, которые предложило правительство Кириенко, чем и был спровоцирован политический кризис. Иначе говоря, президент не согласен с экономической политикой нынешнего правительства, полагая, что ее, по существу, нет. А посему курс правительства на этом направлении требует корректировки и кадрового обновления. Это не сказано вслух, но вся полемичность послания и директивность выводов свидетельство тому.
      Интрига вокруг Генерального прокурора пошла по второму кругу президент не намерен отступать. Импичмент президента из силуэтной размытости превратился в реальную угрозу. 9 апреля президент проводит локальную встречу с президентами республик, входящих в Российскую Федерацию, где обозначает более четко свою позицию по Евгению Примакову: "Пока Примаков устраивает. А дальше посмотрим". На этой же встрече президент обнажает еще один нерв внутренней политической системы. Задав сам себе риторический вопрос: "Коммунисты блокируют продуктивную деятельность парламента. Парламент провалил законотворческую программу. - И через паузу. - Что же делать? Не запрещать же КПРФ? - И сам себе ответил: Нельзя. Ситуация только обострится. У нас в России жалеют обиженных".
      Год 1999, 10 апреля, суббота.
      Примаков после заседания президиума правительства делает раздраженное заявление, в котором вступает в прямую полемику с президентом: "Не беспокойтесь! Я не собираюсь участвовать в президентских выборах. Я за свое кресло не держусь. Тем более что временные сроки моей работы обозначены: пока Примаков устраивает, а там посмотрим..."
      12 апреля. Понедельник.
      Закрытая встреча президента с Примаковым. Никакого присутствия журналистов. Судя по отголоскам и просочившейся информации разговор продолжался 55 минут и шел на повышенных тонах. Президент дал понять, что не терпит полемики с собой. Как свидетельствуют те же источники, раздраженный президент внезапно прервал разговор и покинул кабинет, оставив Примакова в подавленном состоянии одного. Попытка со стороны Думы уже на следующий день принять некий документ, запрещающий президенту отправлять правительство в отставку без согласования с Думой и Советом Федерации, выглядит смехотворной. Тремя днями ранее фракция КПРФ забаллотировала заявление о согласии между ветвями власти, где, кстати, эта норма новых отношений между президентом и Советом Федерации существовала как основополагающее условие соглашения.
      Возвратившийся из Югославии Селезнев привозит устную просьбу Милошевича о принятии Югославии в союз Россия-Белоруссия. Со слов Селезнева, Ельцин одобряет эту идею, более того, делает внезапный экспромт и предлагает перенацелить российские ракеты на страны НАТО. Все это Селезнев тотчас же сообщает парламенту. Ястребы, находящиеся в зале, преодолев недоумение, аплодируют. Однако никаких подтверждений слов президента о согласии на вступление Югославии в российско-белорусский союз и о перенацеливании ракет президентские службы не делают. Все взвинчены, а понимания нет.
      13 апреля. Вторник.
      Президент встречается с Лужковым. Молва истолковывает визит однозначно. Часы Примакова сочтены. Лужкову предлагают пост премьера. После своей встречи с Ельциным Лужков подобных домыслов не подтверждает, но тут же уточняет, что если бы такое предложение последовало, он, Лужков, ответил бы отказом. Лужков еще раз засвидетельствует свое положительное отношение к Евгению Примакову, что впрочем, не исключает критики Лужковым экономического курса правительства. "Экономика страны находится в режиме стагнации, - констатировал мэр Москвы. - Это неприемлемо".
      Май суммировал драматизм весенних потрясений. Война на Балканах продолжается. Челночная российская дипломатия, олицетворенная Виктором Черномырдиным, конкретных результатов пока не дает. Как заклинание повторяется одна и та же фраза - надо остановить бомбардировки. Однако бомбят еще с большей интенсивностью. В Брюсселе поговаривают о наземной операции. И трудно сказать, кто боится этой наземной операции больше югославы или штаб НАТО? Настоящих армейских потерь еще не видели ни та, ни другая сторона. Когда на родину станут возвращаться цинковые гробы, отношение общества к войне изменится мгновенно. Использовать "Армию освобождения" косовских албанцев в качестве пушечного мяса, укомплектовав ее выходцами из албанской диаспоры, разбросанной по всему миру, снабдив НАТОвским вооружением и придав этим формированиям статус войск НАТО, вариант заманчивый, но уязвимый.
      Во-первых, современная боевая техника требует квалифицированных кадров. Косовские "освобожденцы", это, скорее, армия партизанской войны. Во-вторых, их попросту может не хватить, а значит, надо посылать французов, немцев, итальянцев. Американцы сразу дали понять, что их контингент в наземных операциях, скорее всего, участвовать не будет. Авиация - да! Ракеты, морской флот - да! А вот сухопутные войска - нет.
      Пока Черномырдин выполняет роль почтальона. Дело, конечно, полезное, но для престижа России пагубное. Имитация дипломатической активности или сама активность? Если Россия добивается дипломатического успеха (что проблематично), в воздухе повисает вопрос - зачем нужны были военные действия? Ореол гуманитарной акции разрушается на глазах. Американцы этого допустить не могут. Им необходимо признание эффективности военного вмешательства. Они его инициаторы. При всей малорезультативности переговорных инициатив, России придется этим заниматься.
      Угроза Ельцина, что если Америка и Запад будут индифферентны к дипломатическим инициативам России, то она выйдет из переговорного процесса - интересный посыл. Ну хорошо, вышли. Дальше что? А куда вошли? В никуда, ни за чем, ни с кем... А участвовать надо, как и надо что-то отвечать отечественным ястребам? Если вы не в состоянии активно воевать, следовательно, надо активно не воевать, но обязательно активно.
      Ситуация на самом деле чрезвычайно сложна. Балканский кризис - как зеркало русской революции. У политических сил внутри страны сузилось ратное поле, на исходе боеприпасы. Произошло некое уравнивание под общим знаком не получается. Ни Гайдар, ни Черномырдин, ни Кириенко, ни Примаков не добились экономического ренессанса. Левое правительство, хотя восемь месяцев не срок, пока аттестуется фактом некой политической стабильности, ничего принципиально иного, нежели то, что делали до него правительства полуреформаторов, коалиционное, технократическое, сделать не смогло. Следующее правительство, а судя по всему, оно назревает, иных результатов вряд ли добьется.
      Пока были испробованы два варианта. Правительство, которое разрабатывало по американской методологии макроэкономическую программу или видимость ее, но затем провалило как саму программу, так и видимость таковой. И вопрос о будущем исчислялся единственным обстоятельством: сочтет МВФ причины провала уважительными или не сочтет? Тут в дело идут любые доводы - от наследия большевизма и опасности его возвращения до азиатского кризиса и неготовности страны к рыночным переменам.
      Был и второй вариант. Разговоры об экономических программах от лукавого. Нужен план ближайших действий, а не программа. МВФ все равно деньги даст, так как эти деньги идут на погашение наших долгов членам МВФ. Не дадут кредит, значит, Россия не сможет расплатиться по долговым обязательствам. Внутренние ресурсы на нуле. Можно рассчитывать только на заемные кредиты. Кто и как будет спасать банковскую систему - непонятно. А без развития сети коммерческих банков говорить о рыночных реформах попросту несерьезно. Ну а если нет рыночных реформ, то нет и кредитов.
      Правительства меняются со скоростью природных катаклизмов. Не исключено, что в ближайшее время о смене правительств будет объявлять гидрометеоцентр. Однако задача перед вновь пришедшими остается одной и той же: доказать западным партнерам, что эти реформы продолжаются. Не в полном объеме, не везде, не в соответствии с западными представлениями, но продолжаются. И действительно, продолжаются. Сосуществуют мирно с полным развалом экономики.
      * * *
      Май-июнь 1999 года.
      13 мая встреча Евгения Примакова с президентом продолжалась не более тридцати минут. Спустя эти недолгие полчаса Примаков покинул Кремль уже в качестве экс-премьера. Случилась одна из самых нелепых отставок. Отправлен в отставку не динамичный премьер, не удачливый экономист. Ушел в отставку не новатор-демократ или консерватор, нацеленный на эксперимент. Ничего подобного. В силу очередного президентского каприза оставил свой пост высокообразованный, почитаемый в обществе, мудрый, высококлассный профессионал, не сделавший чуда, но сумевший унять истерику и вернуть обществу чувство душевного равновесия и политической стабильности.
      Нелепо задавать вопрос, какие ошибки совершил Примаков. Не потому, что он их не совершил. А потому, что оценку ошибочности дают, как правило, те, кто кратно более ошибался или был вне среды исполнения и набирал капитал на критике работающих, перестраивающих, ошибающихся. Вот уже девять лет в России нет сравнительной шкалы, глядя на которую можно сказать: лучше, много лучше, совсем хорошо. Ценою собственных ошибок - фраза, похожая на стон. В России стон, повторяющийся из поколения в поколение. Это тоже плата за загадочность русской души, особость, несвойственность. Миссия - это право пролить свет натерзавшись и намучавшись. Гайдара критиковали те, кто жил ощущением прошлого и иной жизни представить не мог. И ошибки Гайдара были таким же откровением, как та, другая, малопонятная жизнь. Черномырдина критиковали опять вне реальности, в окружении которой действовал Черномырдин, - макроэкономический шок, больной президент. Одни за продолжение курса Гайдара, другие за отклонение от этого курса. Кириенко за неправдоподобность его появления в качестве премьера. Разумеется, за дефолт, за самоуверенность вне умений.
      Наконец, Примаков. За что критиковали Примакова? За отсутствие экономической программы. За то, что пригласил в правительство "не тех". А "те", которых не пригласил, хотели бы оказаться в правительстве. Но если бы их пригласили, критиковали бы тоже, ибо "те" не устраивают "этих". Хотя "эти" уж тем более "не те". За то, что нет команды, экономической программы, динамизма. За то, что правительство Примакова поддерживают коммунисты. Вот если бы они ему трепанировали череп, тогда... За то, что произнес пророческую фразу: "Мы проводим амнистию не случайно, нет. Надо освободить места для тех, кого будем сажать за экономические преступления". Подвела режиссура. Как бы кстати после таких вдохновляющих слов оказалась короткая пауза. И финальный аккорд: "Шутка!" Без тени улыбки на лице: мрачном, флегматичном, примаковском. А без аккорда - это как биографическая аттестация вице-шефа КГБ. А если эта фраза существует и она не шутка, то потребно задать вопрос: обвинение правительства Примакова в коррупции есть ответ на эту фразу? Или фраза - ответ на обвинения в коррупции? Потому как имеет смысл понять, кто кому угрожал. Тут крайне уместно вспомнить один эпизод из повседневности примаковского премьерства, о чем рассказывал мне сам экс-премьер. Рассказывал неслучайно, будучи уверенным, что история непременно будет извращена его политическими оппонентами. "Ко мне пришел Степашин. Протягивает мне какие-то бумаги и говорит: вы ставите вопрос о возвращении отечественного капитала, который при помощи криминальных операций ушел за рубеж и осел на счетах в иностранных банках. Вот список людей, которые вершили это беззаконие. Дайте команду на открытие уголовных дел, иначе у нас связаны руки и мы не можем действовать". Я ему ответил: "Я не Генеральный прокурор и таких санкций не даю". У Степашина не сложились отношения со Скуратовым, и ему нужна была поддержка. Я посмотрел список, поставил вполне корректную резолюцию - "Прошу внимательно изучить и в случае справедливости подозрений открыть уголовные дела". Замечу, что фамилии Березовского в списке не было. Степашин уезжает к себе. А затем передает документы своему заместителю Владимиру Рушайло. Ну а Рушайло знакомит с документами Березовского. Березовский вставляет в список свою фамилию и мчится к семье президента: "Вот вам ваш Примаков! Сейчас он начнет расправу над бизнесом, а затем и со своими политическими противниками. Методология известная - сажать!" Дальше все как по нотам: либо Юмашев, либо дочь в таком извращенном варианте выкладывает информацию президенту".
      Но даже хитрый и мудрый Примаков ошибся. Березовский сыграл еще рискованнее. В список он вставил не свою фамилию, а под четырнадцатым номером фамилию президента. Так в истории политической интриги возник документ, известный под названием "Список Примакова".
      Ответ на вопрос, почему ушел Евгений Примаков, прояснится для нас только в одном случае - если мы поймем, почему и как он пришел. Появление Примакова можно назвать ситуационным, в определенной степени случайным.