Мы мучительно страдаем от этого непривычного для нас состояния национального меньшинства. Когда меньшая по численности властвующая нация превращает нас в изгоев. Странно, что именно эти удручающие аналогии не приходят в голову леворадикальным депутатам. В чем ключевая ошибка лидеров КПРФ? В этом спонтанно обострившемся конфликте этих ошибок несколько. В многонациональной стране любовь как и нелюбовь наций друг к другу - состояние почти естественное. Любить не заставишь, а вот дух соседства должен брать верх. Не станем делать сравнительного анализа, кто по нелюбви стоит на первом месте: азербайджанцы, грузины, чеченцы, узбеки, евреи или сами русские? Подыграем коммунистам и согласимся - в определенной степени евреев не любят. Эта мысль, как ни странно, именно для коммунистов требует продолжения - гораздо больше, чем евреев, в России не любят коммунистов. Столько великих страданий народу не могла принести ни одна нация. Это сделала идеология, идеология большевизма. Катастрофу миру принесли не немцы или итальянцы. Катастрофу миру принесла же идеология фашизма. И если надо будет выбирать между коммунистами и евреями, общество выберет евреев. Это малоприятный вывод для лидеров КПРФ, страдающих интернациональными смещениями, но это правда.
      Ошибка вторая. Получив, наконец, близкое по духу правительство, преступно для единомышленников ставить его на колени. Маленькая историческая справка. Свыше 65% национального финансового капитала в США находится в руках еврейской диаспоры. В Европе эти цифры несколько меньше, но тоже почти 50%. Желая того или нет, прорываясь в сообщество развитых стран, мы неминуемо окажемся звеном единой финансовой системы. И это вживание невозможно без нормального отношения к нации, в руках которой сосредоточена преобладающая часть этого капитала за рубежом. Зачем, во имя чего обрекать страну на дополнительные муки? В этом смысле показательна реакция Маслюкова на антисемитский синдром. Маслюков назвал это провокацией. Маслюков отдает отчет, какой резонанс будут иметь эти события в международном банковском сообществе. Не менее значима третья ошибка. Она логическое продолжение антиеврейского синдрома всего народно-патриотического блока, возглавляемого коммунистами. Руководство КПРФ так и не поняло, почему после событий 90-91-го годов львиная доля всей существующей прессы ушла в лагерь либерально-демократических воззрений, как только был принят закон о свободе средств массовой информации. И только две газеты - "Правда" и "Советская Россия" остались в коммунистических одеждах, хотя и там подломился, раскололся лагерь правоверных. Коммунисты объяснили эту странность достаточно просто: мы перестали быть властью, мы перестали их содержать, и они отвернулись от нас. Бесспорно, в таком немудреном выводе есть резон, но не резон поиска истины, а резон оправдания, делегирования собственных неудач в мир якобы объективных причин, говорящих не о слабости КПСС, провале ее управленческой компетенции, идеологическом крахе, а о продажности журналистов, как таковых, переметнувшихся на сторону власти денег.
      Из сказанного вытекает несколько выводов. Если легионеры коммунистической идеологии, а СМИ были таковыми, так легко отказались от веры - значит, слаба вера или?.. Вот именно - или. Ответ на самом деле прост. Ушел страх. И тотчас идеологический панцирь, крепежом которого и был страх, рассыпался, потому как никакой добровольности и творческой осмысленности в управлении СМИ, исходящих из норм цивилизованного общества, его потребностей, никогда не было. Был страх преследования инакомыслящих и утверждение принципов директивного мышления. Был социалистический реализм, вопреки реализму критическому, на котором сформировалась вся великая русская литература. Печать сделала выбор не между властью прошлой и настоящей. Печать сделала выбор между тюрьмой и свободой, между тоталитаризмом и демократией. СМИ выбрали не власть, а среду обитания. Эта среда не оказалась вполне благополучной. Но это уже другая тема. Средства массовой информации, работающие в пределах закона о свободе печати и вкусившие эту свободу, уже невозможно загнать в вольер. Для этого надо придумать другие СМИ, а это так же трудно, как и придумать другой народ. Свобода, опережающая развитие культуры общества, это всегда начало беспредела. Нынче коммунистическое большинство в Думе требует ужесточить закон о СМИ. А это значит, им нужен закон, обслуживающий не демократические воззрения общества, - они неприемлемы для КПРФ, - а их собственные интересы, которые разделяют, в лучшем случае, 25% избирателей. Закон о СМИ правомерно изменить, но для этого должен быть другой состав парламента, более соответствующий взглядам различных общественных групп. Ну а коммунисты изначально диктатурны. Таков состав крови, тут уж ничего не поделаешь.
      Конфликты с телевидением и прессой, исповедующими антикоммунистические взгляды, которые инициирует и обостряет КПРФ, это четвертая ошибка коммунистов.
      Кстати о диктатурности. Антиеврейская вспышка в руководящем ядре КПРФ и нежелание, а в большей степени неспособность ее потушить, и как отмщение за свою управленческую беспомощность, атака на журналистов, не скрыли, а выявили упрямую немощность лидеров КПРФ. Поведение парламентских коммунистов в этой ситуации - самое удручающее откровение не столько для самих коммунистов, сколько для колеблющихся и полусочувствующих им, без поддержки которых у КПРФ нет будущего.
      Коммунисты не изменились. И никакого социал-демократического обновления в партии не случилось. И многозвучная риторика о том, что КПРФ признает частную собственность, рыночные отношения, свободу слова - не более чем политический флер, должный скрыть неизменную суть партии: классовая непримиримость, ненависть к оппонентам, неискоренимая жажда расправы с неугодными. Все как и прежде. Для несогласных суды, тюрьмы, этапы, лагеря. Не сразу. Надо оглядеться, удобнее сесть в седло власти и тогда... Василий Белов, когда-то совесть деревенской прозы, с придыханием и восторженным кряканьем принимает слова "батьки Кондрата" - писательский пленум идет в Краснодаре. И губернатор грозит журналистам: "Придем к власти, будем вешать вас на платанах!" Противоречивый демократический период развития России КПРФ мало чему научил. Однако наиболее опасно другое - лидеры партии завязли в идеологическом прошлом. Они не почувствовали в окружении состарившегося электората изменившегося мироощущения большинства граждан, осознавших, что свобода это капитал, принадлежащий каждому. Так думают и те, кто не получает зарплаты и требует ее выплаты, и те, кто ее получает. Любой конфликт - явление многостороннее. Естественно, что в этом конфликте коммунистам оппонируют их главные политические противники - реформаторы второй волны. Уже 7 ноября на антиеврейский выпад коммунистов откликнулся Егор Гайдар, предложивший предать анафеме Макашова и поставить вопрос о запрете компартии, инициирующей подобные идеи в обществе. Чуть позже с разницей в один день с этой же идеей выступил Борис Березовский. Коммунисты не приняли этой угрозы всерьез. Зюганов, не вдаваясь в детали, возможно или невозможно запретить КПРФ, откомментировал ситуацию более разумно. Он сказал о том, что произойдет в обществе, случись такой запрет. "Через день половина страны окажется в окопах и на баррикадах... Наличие КПРФ, ее деятельность в стране сегодня один из главных стабилизирующих факторов общественной жизни в целом". Утверждение лишь отчасти спорное.
      Не станем увлекаться преувеличениями или преуменьшениями. Стабилизационные возможности КПРФ весьма ограничены. Коммунисты все время играют на обострение, рассчитывая при помощи таких обострений подорвать позиции политических оппонентов. Поэтому и эффективность КПРФ совершенно в ином. Каждое из таких обострений возвращает реформаторов в реальный мир социальной уязвимости, неуспешности экономических преобразований.
      Для олигархов, да и не только для олигархов, понятие народ тождественно понятию сосед по вилле. Для социальной ориентации реформ этого явно недостаточно.
      Разговор о запрете компартии в момент антиеврейской вакханалии, затеянной коммунистами и доведенной до абсурдности уже самими евреями, малоудачный фон для радикальных решений. Но и перечеркивать его как нелепый, абсурдный, не стоит. Исключим абсурдность самой идеи, хотя отчасти это именно так. В роли громовержцев должны в этом случае оказаться люди не еврейской национальности. Почему этот ход более результативен, чем может показаться в первый момент? Потому что он здраво объясняет "политический и национальный экстремизм" как явную и прогрессирующую болезнь в теле России. Потому что по логической канве соединяет философию коммунистов с мировоззрением фашистов, что немедленно заставляет коммунистов переходить в защиту и отмывать полотнища своих знамен реликтовым разговором об интернационализме. Учитывая, что националистические организации профашистского толка базируются на национальной русской идее с четко шовинистическим уклоном, а коммунисты выступают в едином блоке с народно-патриотическими движениями, этот факт мешает им отмежеваться от идей ультрарадикального русского национализма, так как это неминуемо ослабит их предвыборные позиции в рядах "патриотов", союзников по коалиции, которые, конечно же, сочувствуют национал-радикалам. Подобная невнятица ослабляет коммунистов и лишает их шансов обрести хоть каких-то союзников среди финансовых элит Запада.
      Запрет компартии в настоящее время, как, впрочем, и в 1991 году, был мало реален. Хотя в 91-м году он имел юридический базис. Я всегда считал этот шаг грубейшей ошибкой и на этой почве имел много столкновений со своими коллегами по депутатскому корпусу и по демократическому движению. Я всегда утверждал - есть один способ изгнать КПРФ и коммунистическую идеологию - доказать, что демократы умеют управлять страной лучше и продуктивнее, чем коммунисты. А в силу того что у меня не было никакого сомнения, что реформы будут захлебываться и обещания изменить жизнь в краткосрочном исчислении самообман, создавать собственными руками политическое подполье, которое будет противостоять власти уже через год самоубийство. Элементарный анализ доказывал, что весь управленческий государственный аппарат заимствован был из прошлой системы, так как демократы пришли к власти по стечению обстоятельств в силу разрушения и Союза и КПСС. И никаких своих управленческих структур создать не успели. А если учесть, что во всех силовых ведомствах, предрасположенных к тоталитаризму и подавлению, философия КПСС была наиболее живуча, то можно представить себе, в какой политический содом превратилась бы страна. И суд над КПРФ был нелепой затеей в стране, где судьи и юристы со стороны и ответчика и истца, и журналисты, освещающие этот процесс, в своем большинстве были выходцами из одной и той же партии - КПСС. Как и президент страны, инициировавший этот процесс. Нельзя на скамью подсудимых посадить 70-летнюю историю целого государства. Демократические силы в роли осуждающих, по стечению внезапных обстоятельств оказавшиеся властью, но не умеющие властвовать, этот спонтанный суд не в силах были превратить в Нюрнбергский процесс.
      Как и следовало ожидать, а я говорил об этом с самого начала - гора родила мышь. Суд над КПРФ превратился в малоэффективное действо внутреннего масштаба. Демократы унаследовали политическую беспомощность КПСС периода застоя. С той разницей, что во втором случае идеология вырождалась, а в первом еще не родилась.
      А что касается запрещения КПРФ, за этой идеей стоит упрямая несуразность. Запрещать партию, представленную в парламенте самой многочисленной фракцией, лидеру которой по социологическим опросам симпатизируют 25% сограждан, так может поступить только всевластная диктатура, а не расшатанная, вибрирующая, впадающая в неврастению власть, каковой она является сейчас.
      20 ноября 1998 года. Пятница, 23.40.
      В подъезде собственного дома автоматной очередью в упор расстреляна Галина Старовойтова. Ее помощник в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Надежды на спасение почти нет. Такова первая информация с места убийства.
      Хроника заказных убийств удручающая. Только в Санкт-Петербурге за последний месяц три громких политических убийства. Дмитрий Филиппов, пожалуй, самый известный бизнесмен в городе. Сначала сторонник, потом оппонент Собчака, глава банковского совета города, глава мощнейшего холдинга, в прошлом первый секретарь Ленинградского обкома, затем секретарь ЦК ВЛКСМ, глава налоговой инспекции города периода, когда и случился конфликт с Собчаком. И Собчак и конфликт с ним - в далеком прошлом (убийство совершено в конце октября).
      Затем помощник Селезнева.
      И вот теперь Галина Старовойтова, депутат Государственной Думы, лидер политической партии. Если говорить о политике, убиты люди совершенно разной политической ориентации. В целом по России картина с заказными убийствами ужасающая. Мы являемся свидетелями террора, который объявил обществу преступный мир. Но дело не только в этом.
      Неделей раньше все общество было свидетелем скандала, разразившегося внутри и вокруг ФСБ. Немыслимая ситуация, когда сотрудники ФСБ обвиняют собственное руководство в планировании заказных убийств и захвате заложников.
      Началом атаки на ФСБ можно считать письмо президенту, направленное Березовским, так как в откровениях уволенных сотрудников фигурирует фамилия Березовского. Якобы именно на него планировалось покушение сотрудниками ФСБ. По большому счету, ситуация дикая. Учитывая, что сам Борис Березовский, по словам Александра Коржакова, требовал в свое время расправиться с Гусинским, которого считал виновником в покушении на себя. И это откровение главного охранника президента осталось без внимания. Вполне возможно, что человек, переживший покушение, мог в момент нервного срыва кричать что угодно и называть какие угодно имена и фамилии. И вот теперь новый выброс компромата. Скандал раскручивается телевизионным каналом ОРТ, владельцем которого является сам Березовский. Вопросов больше, чем ответов. Что это - контуры единой спланированной антиеврейской акции, спонтанно начатой генералом Макашовым? Желание подтвердить подозрение, что ФСБ пропитана ультранационалистическими взглядами? Что сама структура ФСБ коррумпирована сверху донизу и находится в тесном контакте с криминальным миром? Разговор о том, что преступные авторитеты входят в ФСБ, и не просто входят, а поддерживают тесные контакты с верхним эшелоном руководства, должен был вызвать шок в любой стране. В России, в демократической России, как любит утверждать наш президент, ничего подобного не происходит.
      Бесконечные реорганизации КГБ, проводимые Ельциным, в конечном итоге привели не к очищению, на что рассчитывал президент, а к полной утрате профессионализма. Масса новых людей, скоротечно получивших высокие воинские звания (единственная возможность купить видимую преданность), но очень скоро высокопогонная модель стала пробуксовывать - начались задержки с зарплатой. Да и сами оклады оставались непозволительно низкими для службы такого ранга. Всякий, вновь принимавший бразды правления на Лубянке, непременно принимался за новую реорганизацию службы. Начиная с 1991 года таких реорганизаций произошло пять. Пятую проводил сменивший Ковалева Путин. С профессиональной точки зрения - это безумие. ФСБ утратила элитарность КГБ и стала похожа на нечто среднее между милицией и таможенной службой. Единственным благом можно считать отделение внешней разведки, которую не дал разогнать Примаков.
      Откровения сотрудников ФСБ, даже если представить, что они были совершенно правдивыми, все равно выглядят постановочно. Попробуйте представить, что во всеуслышание, в присутствии посторонних руководитель ФСБ на уровне начальника управления называет имена известных политиков в качестве мишеней и даже дает задание на проведение такой операции. Странно. Даже если мы не настроены говорить об авторитете ФСБ в обществе (чего нет, того нет), существует остаточный страх у сограждан. И это все, на что может рассчитывать современная ФСБ. Но сохранились же какие-то профессиональные нормы? Вряд ли. Задумай в ФСБ убийство столь известного человека, как Березовский, эта сверхтайна была бы моментально растиражирована ангажированными СМИ. Утечка информации и сброс информации правоохранительными органами стали разновидностью бизнеса. При столь неустойчивом климате внутренних взаимоотношений в ФСБ такое самоубийственное откровение, даже в стенах самой "конторы", исключается, если не согласиться с утверждением, что там работает попросту малообразованная шпана. А может быть, они там так шутят? Стиль общения у них своеобразный, нам непонятный. Некий генерал встречает некого полковника в коридоре своего ведомства. Общее раздражение чрезмерной инициативностью Березовского по освобождению пленных в Чечне; плюс ревностное отношение к МВД и лично к Степашину; плюс вечно меняющееся руководство в собственном ведомстве. И в этой раздраженной атмосфере происходит примерно следующий диалог.
      Генерал - полковнику:
      - Слушай, что этот прыткий еврей всюду суется? Ты его еще не грохнул?
      Полковник с усмешкой:
      - Да вот, никак не соберусь.
      Генерал:
      - А зря!
      Расходятся каждый в свой кабинет.
      В определенной степени Борис Березовский стал заложником мифа, распространенного Коржаковым, что он, Березовский, требовал от Коржакова, чтобы ФСБ "убрала" Гусинского. И если учесть, что это заявление Коржакова не стало сенсацией и никем всерьез принято не было, включая Владимира Гусинского, то примерно так же будет оценена версия, изложенная лишившимися своей работы сотрудниками ФСБ.
      Вирус антисемитизма не чужд нашей стране. Он находится в дремлющем состоянии, но он есть. В многонациональной стране поведение каждой нации должно быть сверхкорректным. Без этого ни о каком единстве многонационального государства говорить не имеет смысла. Определенное игнорирование этой корректности при формировании правительства имело место. И вот тут главная суть. Неуспешность экономических реформ толкнула леворадикалов на путь националистического взрыва. Испытанный путь - бегство от собственной вины. Любимая российская забава - во всем виноваты евреи. Извечное столкновение почвенников и западников непременно в подкорковом сознании основывалось на неприятии иноверцев. Где-то в конце 70-х был такой взрыв меньшего значения, он вспыхнул в литературной среде, особенно подверженной неинтернациональным потрясениям. Тогда тоже обвиняли евреев, узрев опасность в жене Брежнева, которая была еврейкой.
      Всякий раз эти вспышки возникали в периоды неудач. Тогда движение страны развитого социализма зашло в тупик. Людей измучил вечный дефицит, очереди, талоны. Никто не покупал - все доставали. Все чаще говорилось о том, что страна развивается как сырьевой придаток. И вот миновало двадцать лет. И мы снова на том же месте. "Патриоты" упражняются по поводу отчества жены президента - Иосифовна. Ну и, конечно, американский империализм, за спиной которого стоят все те же евреи. Все это по-своему хрестоматийно. Беспокоит другое. Правительство оказалось застигнуто врасплох этой истерией. Являясь левоцентристским, оно не может не понимать, что антисемитизм в Государственной Думе это нечто большее, чем антисемитизм краснодарского губернатора. И вопрос о получении западных кредитов, как и отсрочка по долговым обязательствам перед Западом и западными банками, будет, даже при внешней благоприятности, внутренне осложнен. Вряд ли об этом кто-то станет говорить вслух, но это непременно произойдет. И такая реакция будет правомерна и справедлива.
      Убийство Галины Старовойтовой сместило центр внимания. На время забудут и о Макашове, хотя последний в буквальном смысле ненавидел Старовойтову, и эта тема еще всплывет. Забудут и о скандале в ФСБ.
      * * *
      Есть во всем происходящем некая странность. Пока существует политическое равновесие, которого добился Примаков, существует уверенность, что Дума поддержит чрезвычайный бюджет с таким коэффициентом чрезвычайности, который не снился ни правительству Черномырдина, ни правительству Кириенко. Обстоятельства здравого Маслюкова заставляют двигаться не в сторону планового хозяйства, а в сторону хозяйства рыночного. Почему именно в этот момент думское левое большинство дестабилизирует политическое примирение, которого добился Примаков? Что это, ответ на шаги Явлинского, обвинившего правительство в коррупции? Но они были сделаны позже, чем случилось антисемитское безумие депутата Макашова.
      19 ноября, пятница, 15 часов.
      В мэрии собирается оргкомитет нового политического движения "Отечество", которое будет возглавлять Юрий Лужков. Нужно успеть. По Конституции партия либо движение имеет право на участие в выборах, если они зарегистрированы в Минюсте за год до них. Ноябрь - пограничный месяц. А еще надо успеть провести съезд. Движение генерала Николаева, которого Лужков поддержал на выборах в Государственную Думу, по замыслу Лужкова должно рассматриваться как самостоятельная политическая сила. И в "Отечество" входить не должно. Что это, недоверие к амбициозному генералу, который на каждом шагу свидетельствует свою поддержку Лужкову? Бесспорно, Николаеву не хватает политического опыта и некой самоценности как лидера. Многие из тех, кто намерен был присоединиться к Николаеву, однако взвешивал эти шаги, сейчас примкнут к Юрию Лужкову. Является ли некая отстраненность Лужкова по отношению к николаевскому движению фактом недоверия? Если и есть, то в малой мере, хотя самомнение генерала нельзя сбрасывать со счетов. Лужков решил наступать двумя колоннами. При успешном финише в Думе они могут объединиться. Перед Лужковым стоит главный вопрос: как определить свое отношение к демократам и либералам? Или, говоря откровеннее, реформаторам новой волны. Признать их своими противниками? Но им симпатизирует достаточно большая часть интеллигенции, студенчества. Да и сам он поднял Москву, используя механизм реформ. Настоял на особых условиях для Москвы, но на реформаторском поле, а не вне его. Перебросить решение этой задачи на Николаева? Нет. Подав в отставку, Николаев совершил поступок. И тем не менее вряд ли станет притягательной фигурой для демократов. Николаев государственник, так, по крайней мере, кажется ему самому. Амбициозный генерал, бесспорно, более интеллигентный, чем его окружение, что само по себе достаточно раздражает генералитет. Он из категории блестящих офицеров, отличников. Всегда убежденный в своей правоте, по этой причине не чужд упрямства. Так ведь и Макашов - офицер-отличник. Окончил две академии, и обе с красным дипломом. Военная среда, по сути, не предрасположена к демократии. И может быть, поэтому офицерство, высказывающее либеральные взгляды, как правило, тщательно скрывает их. А бунтующее начало, которое нет-нет да и выплеснется, есть следствие непомерного развала армии, ее безденежья и полной утраты авторитета в обществе.
      Но вернемся к Андрею Николаеву. Говорят, мундир преображает, это верно. В генеральском одеянии генерал смотрится совсем по-другому. Его интеллигентности по сравнению с военным окружением таких же омундиренных генералов было "более чем". Кстати, и очки, которые носит Андрей Николаев, в определенной степени усиливали интеллектуальный акцент. Но стоило генералу облачиться в штатское, как миф загадочности, чего-то такого белоофицерского, дворянского, мгновенно исчез. Генерал оказался в общем ряду гражданских политиков. Непримиримая антиспиртовая война на границах России с Грузией; его слова о государственных интересах, о лжереформах в армии, о решительных действиях пограничников против рыбных браконьеров в Дагестане, произносимые в полном смысле этого слова "защитником Отечества", "стражем границ", поблекли, разом утратили державную манифестность и превратились в привычную риторику публичного политика. Странный эффект. С генералом Лебедем этого не произошло - он остался в образе скупо говорящего, рыкающего генерала. Впрочем, и каких-либо интеллигентских претензий к нему не предъявлялось. Громоподобный бас "Слушай сюда!!" исключает любую полемику на сей счет по существу.
      Лужков, оказавший Николаеву всестороннюю поддержку в момент избрания генерала в Государственную Думу, при этом поссорился с экс-министром обороны Игорем Родионовым, который тоже рассчитывал на поддержку мэра. И даже сделал несколько откровенных заявлений, исключающих какие-либо сомнения в его симпатиях, - победит Лужков. Но Лужков передумал, или его убедили в том, что надо передумать. Генерал Николаев выдвигался в том же самом округе, что и Игорь Родионов. И Лужков из двух военных выбрал того, что чином поменьше, но помоложе. Лужков поддержал Николаева. На съезд николаевского движения Лужков не поехал. Послал Ресина. На вопрос, который я задал после этого Владимиру Ресину, тот ответил лаконично:
      - Ты знаешь, очень внушительно. 350 делегатов из регионов.
      Итак, Лужков пока решил наступать двумя колоннами. Задача Николаева ослабить оппонентов, но при этом сохранить эффект своего лидерства в движении, а значит, и необходимую самостоятельность и самоответственность за достигнутые результаты. В конечной точке при благоприятном стечении обстоятельств колонны соединятся. Конечной станцией обозначена Государственная Дума. Все так. И тем не менее проблема влияния на демократическое крыло общества для Лужкова остается открытой.
      * * *
      Сначала свой оргкомитет собрало движение "Отечество". Юрий Лужков выступил с докладом и там же был избран председателем движения.
      Какое-то время Лужкова одолевали сомнения. Факт внезапности сбора не следует рассматривать как тактику. Решение о дате сбора было принято за трое суток до того. Печать поспешности была заметна в деталях, но особенно ярко она проявилась в отношении к журналистам, которых съехалось несметное количество и которых решили не пускать. И только один корреспондент еженедельника "КоммерсантЪ-Власть" проник на заседание и присутствовал на нем "от звонка до звонка". Я полагаю, что фраза, произнесенная пресс-секретарем мэра Сергеем Цоем в ответ на разгневанные эскапады обманутых журналистов, войдет в политическую историю: "Прошло то время, когда мы кого-то боялись". Все, что произошло потом на политическом ринге России, дает нам право сказать: Цой поторопился.
      Лужков определился. Лужков принял решение.
      Сначала ответим на вопрос, почему такая спешка и скоротечность. О конституционных причинах мы уже упомянули. Второе - факт существования партии или движения не может свидетельствовать ни оргкомитет, ни политсовет, а только съезд, а его еще надо провести и успеть зарегистрироваться. И, наконец, третье. Движение имеет право участвовать в выборах федеральных органов и может считаться всероссийским, имея свои представительства и филиалы по крайней мере в 60 краях, областях и республиках России.
      Но была и субъективная причина. На субботу, 21 ноября был назначен съезд НПСР1, куда входят и коммунисты. Поэтому лучше "до", нежели "после". И Лужков собрал оргкомитет "Отечества" за два дня до съезда практически основных конкурентов на предстоящих как думских, так и президентских выборах. Всякое событие, случившееся после, вынуждало бы Лужкова давать оценку народно-патриотическому союзу, а он этого не хотел. Неминуемо надо было возвращаться к истории с Макашовым. По этому поводу мэр уже дважды высказывался, и достаточно резко. Делать это в третий раз не имело смысла. Через неделю должны состояться выборы в законодательное собрание Краснодарского края, где также действовало объединение с таким же названием "Отечество", там неминуемо должна быть вспышка активности со стороны губернатора Кондратенко, так что лучше приберечь реакцию лужковского движения на будущее.
      Вторым политическим событием ноября, как уже было сказано, оказался съезд НПСР. Съезд состоялся в Колонном зале, что само по себе говорит о возросшей уверенности оппозиции, которая чувствует себя сегодня как уже состоявшаяся власть. Съезд (употребим терминологию советской эпохи) "прошел сплоченно" и развеял миф о каком-либо расколе в движении. Шахтер из Воркуты, поддержавший Макашова, сорвал бурные аплодисменты. Это явилось единственной нервной краской собрания. Геннадий Зюганов триумфально был переизбран лидером союза. Разногласий, о которых так долго говорили правые, не случилось! На съезде избежали конфронтирующих выпадов и против Лужкова.
      И наконец, третий политический демарш, прелюдия к которому оказалась трагичной.
      В пятницу 20 ноября, поздно вечером в Санкт-Петербурге была убита Галина Старовойтова. Убийство Старовойтовой было потрясением для всех, кроме тех, кто заказал это убийство. Кому было выгодно убийство Старовойтовой? Чубайс в свойственной ему радикальной манере уже в воскресенье на траурном собрании в Доме кино дал жесткий ответ: бандитам и коммунистам. Галина Старовойтова прилагала максимальные усилия, чтобы объединить питерских демократов в преддверии выборов в городскую думу 6 декабря. Неожиданным ореолом петербургских выборов была их крайняя криминализация. Подобного в Петербурге не было никогда. Преступный мир открыто выдвинул своих кандидатов. Более того, и это уже очевидный факт, вступил в сговор с целым рядом кандидатов, выдвинутых от партий и общественных объединений. Цель минимум - контролировать несколько базисных законодательных комитетов, связанных с бюджетной, финансовой политикой и экономикой. Цель максимум - поставить своего председателя городской думы. Естественно, что подобную цель ставили перед собой и коммунисты.
      Традиционно в Санкт-Петербурге сильно движение "Яблоко". Усилия Старовойтовой были направлены на создание единого либеральнодемократического блока. Это имело громадный смысл, так как на федеральном уровне демократы никак не могли объединиться.
      О Галине Старовойтовой сказано много слов - возвышенных, искренних, лукавых. Ее похороны по рисунку были повторением ее жизни. В 89-м она стремительно вошла в политику и почти мгновенно стала ее неотторжимой частью. Она очень быстро набирала политическую известность. Но при этом в силу бесспорной личностной значимости, подвижного острого ума, высокой образованности и обладания даром прирожденного полемиста, она сумела стать человеком значимым и одновременно неудобным. Ей не находилось должности, соответствующей ее претензиям. Никто не желал бы иметь ее среди подчиненных, так как ее ум был слишком заметен и многогранен. А это заставило бы комплексовать начальников. Мало кто желал бы оказаться в числе ее подчиненных. Это таило в себе опасность быть подавленным ее авторитетом. Она не пыталась скрывать свое интеллектуальное превосходство, более того, она всячески подчеркивала его. Это ей иногда помогало, но и мешало достаточно, так как ссорило ее не только с глупцами, но и с людьми умными, которых раздражал ее политический темперамент, лишенный практического навыка.