Ельцин не может отказаться от наигранных им самим политических комбинаций. Повторив с правительством Кириенко фокус 1992 года по полной аналогии с гайдаровским вариантом, он упустил несколько существенных моментов. Первое - семь лет жизни приближающегося к своему семидесятилетию человека, здоровье которого испытало такие надломы, как операция на сердце, человека, который в течение этих семи лет находился под прессом неблагополучности в стране, а иначе говоря, отрицательных эмоций, - это слишком много. Ельцина надорвала усталость, в чем он не хочет признаться себе.
      Антикризисная программа правительства, безусловно, необходима, но она малоэффективна не в силу непродуманности (как всякая программа, сотворенная в спешном порядке, она уязвима, даже если в целом разумна), она малоэффективна в силу разрушенного авторитета власти, полного отсутствия профессиональной логики в кадровой политике. Каприз президента не может быть философией управления страной. А сегодня это именно так.
      14 июля 1998 года.
      Внезапное предложение президента провести встречи с руководством парламента в Кремле. Формальное обоснование - перед обсуждением в Думе антикризисных законов президент хотел бы... Отточие очень кстати, потому как чего именно хотел президент, угадать не так просто. Поведение нашего президента - всегда сфера угадывания, а не понимания. Так все-таки почему столь внезапно? Потому, что благополучно закончились переговоры о стабилизационном кредите с МВФ? По словам Чубайса, это где-то 20 миллиардов долларов, суммарно, со всеми составляющими. В лабиринте, в который угодила экономика, вдруг обнаружился выход. Победы такого рода, по сути, маловременны. Но на какой-то момент, момент недолгий, они создают ощущение президентского успеха. И Ельцин делает мгновенный ход: давайте соберемся, поговорим, подумаем. Без всякой изнурительной подготовки - соберемся и поговорим. Ни днем раньше - преобладало ощущение безысходности, и собраться в этот момент, значит, засвидетельствовать свою слабость. Ни днем позже ослабнет эффект успешности - все таки 20 млрд $. И потом, впереди президентский отпуск. Он будет омрачен, если за спиной останется накал страстей.
      Задача встречи - разрядить ситуацию. Сыграть умиротворенность. Преподнести думцам сговорчивого президента. Вспомним, как в критической ситуации точно такой же ход использовал Горбачев, предложив Верховному Совету новую экономическую программу. Она свалилась как снег на голову непросвещенного парламента, и все заговорили, что увидели другого Горбачева. Восхищение - материал легко воспламеняемый, а значит, быстро сгорающий.
      Программа умиротворения была выдержана в клинических пропорциях. Июль, начиная с 92-го года, месяц переворотных предчувствий. Раскройте российские газеты, и вы в этом убедитесь. Каждый год одно и тоже. Нынешний июль традиционен. Президент пообещал, что переворота не будет; роспуска Думы не будет; изменения Конституции не будет и досрочных выборов не будет тоже. "Уйди я раньше времени, вы передеретесь", - заметил президент. Этого очевидного тезиса никто из присутствующих оспаривать не стал. И чтобы совсем успокоить парламентские верхи, президент еще раз пообещал не выдвигать своей кандидатуры на следующий срок. На всяких торгах нужна взаимность. Парламентские лидеры дали понять, что в этом случае они готовы погасить процедуру импичмента. Обменявшись обещаниями и выпив предложенный чай, участники встречи с чувством смущенного удовлетворения разошлись. Для убедительности президентское окружение сделало еще один, достаточно точный по существу общей интриги, ход. Телекомпаниям были предложены все видеоматериалы о встрече, включая и ее закрытую часть. Разумеется, встреча была не сущностной, а ритуальной. Но самой примечательной ее чертой был не смысл разговора, а девиз этой встречи. Именно он делал эту встречу уникальной. "Нас всех одинаково не любят. Поэтому нам есть смысл объединить усилия. По принципу - делить можно любовь, а нелюбовь - общее достояние". В этом смысле президент прав. Впервые неавторитетность власти в обществе абсолютно тождественна во всех ее звеньях.
      В ПОИСКАХ ПИНОЧЕТА
      Вообще, власть свергают в двух случаях: когда она популярна и ее популярность пагубна для противников власти. Но чаще, когда она бессильна, непрофессиональна и неавторитетна одновременно. Смена власти в этом случае - явление здравое. Это не более чем защитная реакция общества. У власти другая логика. Смысл в обладании, а не в авторитете. Конституция не разделяет власть на авторитетную и неавторитетную, она просто предполагает, что власть обязана быть авторитетной. Не сильной, в смысле костоломной, а авторитетной в смысле продуктивности и вследствие этого сильной.
      Мы должны признать, что речитатив президента на кремлевской встрече был адресован незыблемости неавторитетной власти, которая, согласно последним социологическим опросам, подавляющее большинство общества не удовлетворяет. И Стародубцев так же уязвим, как Кириенко, а Селезнев так же, как Немцов.
      Естественно, главным итогом встречи журналисты и политологи посчитали очередное заявление президента, что он не настроен избираться на третий срок, более того, к осени он даже назовет своего преемника. И следующая встреча, состоявшаяся в тот же день, несколько часов спустя (встреча с Черномырдиным), дала повод предварительному намеку. А вдруг! Ельцин встречался с Черномырдиным, конечно же, не случайно. Но ее, скорее всего, случайная временная приближенность к встрече с парламентариями придала ей окраску некой тайны и дальнего расчета. Черномырдин идет на выборы (он выдвигается на депутатство по одномандатному округу), и Ельцину крайне желательна невзрывоопасная обстановка в Думе. Ни Шохин, ни тем более Беляев фигуры для оппозиции не впечатляющие.
      Виктору Степановичу очень этого хотелось бы, но ничего подобного не произошло. Просто президент собирался в отпуск. И во избежание ревнивых недоумений бывшего премьера решил не откладывать ранее оговоренной встречи.
      С первых дней проблема фракции "Наш дом Россия" - это проблема изолированности. Влияние фракции вне фракции, способность нарушить монолитность оппозиции практически ничтожны. Даже в разработке компромиссных вариантов авторствует сплошь и рядом не фракция, а правительство. Разумеется, отчасти эти изъяны объясняются малостью фракции. Коммунисты при собственной избыточности могут себе позволить выбросить десант на территорию аграриев. В случае с НДР все крайне проблематично. Но не в малочисленности фракции главная проблема, а в отсутствии лидера. Никто не станет спорить, что и Зюганов, и Явлинский, и Жириновский - это бесспорные лидеры фракций, а Александр Шохин - просто руководитель фракции, не более того. Этому есть свое объяснение. Премьер получил свое премьерство независимо от успеха выборных баталий, не как результат того, что успешная партия или движение делегировали своего лидера в премьеры. Все наоборот. Именно премьер благодаря своему, пусть относительному, авторитету подарил движению место в парламенте. В результате появления Черномырдина в парламенте Ельцин рассчитывал на положительную компромиссность между парламентом и президентом, и эту компромиссность мог бы обеспечить Черномырдин.
      После того как Дума провела свое последнее заседание, стало ясно, что большинство антикризисных законов поддержано не будет. Думское чаепитие в Кремле выглядело малосущностным и странным, тем более что тема антикризисных законов на ней развития не имела. Тема, может, и была, но к лейтмотиву встречи никак не приплюсовывалась. Цель встречи - погасить перманентные слухи о готовящемся перевороте. Ну а чтобы информация о встрече была более значимой и внушительной, прозвучали эти четыре "нет" президента: перевороту, о котором так долго и постоянно говорили "большевики"; своему переизбранию на третий срок; роспуску Думы и досрочным выборам, как президентским, так и парламентским. И, наконец, нет пересмотру Конституции. Под столь весомые заявления не жалко и чая.
      Все громогласно объявленное вполне органично и естественно. За исключением одной детали. Беспокоит навязчивая идея, которую постоянно озвучивает Ельцин, о своем якобы преемнике, имя которого он готов назвать. Не станем придираться к термину, поговорим о самом желании и последствиях. Сегодня рейтинг президента самый низкий за все дни его президентства 2-4%. От затеи с импичментом оппозиция вряд ли откажется, в лучшем случае (как некий полупримиренческий жест) процесс будет переведен в более вялый режим. Заметим, что одной из причин шахраевского предотставочного бунта был факт непонимания президентским окружением значимости не самого импичмента, а постоянных разговоров о нем. И дело не в том, реален импичмент или нет. Дело в другом. Если предполагать, что инвестиции для нас сверхнеобходимы, то в страну, где готовятся к процедуре отрешения от власти президента, желания инвестировать капитал не возникает. К этому следует прибавить, что Америка играет не последнюю роль на инвестиционном поле России. Именно в этой стране к процедуре импичмента относятся наиболее серьезно, и, как мы могли убедиться, не без оснований.
      Это верно, что Сталин не успел назвать имени своего преемника, и это стало поводом для ожесточенной политической борьбы. Но следует признать, что авторитет Сталина (не будем говорить о сути этого авторитета) был непререкаем. Другое время, другой авторитет. Разумеется, кто-то непременно прочтет замысел президента по-другому, как говорил Наполеон: обнять, чтобы задушить в объятиях.
      Сейчас СМИ, принадлежащие олигархам, в общественное сознание буквально впрессовывают мысль, что под давлением олигархов (не шахтеров, не беззарплатного ВПК, доведенных до отчаяния учителей и ученых, а именно олигархов) президент предположительно отступил, отказавшись от третьего президентского срока. В 96-м, как считают олигархи, они спасли страну от Зюганова. А теперь они спасают ее от Ельцина. Президент провинился, он стал неуправляемым. И страшилку о перевороте запустили олигархи. Только вот вопрос, кого они хотят напугать?
      А может быть, это плохо скрываемый собственный страх вырывается наружу? Казалось бы, куда дальновиднее инвестировать свои капиталы в развитие собственной страны? Но... Страна не та. Капитал мой, а страна не моя. И власть в стране не та. Пока не та. Так считают олигархи. У олигархов существуют высокоранговые оппоненты, так вот, они считают, что власть может и не совсем та, но что уж совершенно точно - не те олигархи. Страна, конечно же, тоже не та. Но тут уж ничего не поделаешь. Какая страна, такие и олигархи. Страна к власти отношения как бы не имеет. Возможно, по стечению обстоятельств она ее и произвела на свет, но такой власть сделала не она. На этой социально-властной лестнице есть несколько пропущенных ступенек. Каких?
      Несостоявшийся профессионализм нынешней власти. А вообще, что такое профессионализм власти? Формула прошлого: хорошее образование, помноженное на эффективный производственный опыт. Не просто опыт, а опыт эффективный, принесший ощутимые и значимые для общества результаты. Не просто образование, а хорошее образование, образование полноценное, дающее широту взглядов, по крайней мере, в диапазоне выбранной профессии или отрасли. Напомним, мы рассуждаем о профессионализме власти, должной в силу своего статуса оценивать эффективность, а значит, профессиональную значимость в любой сфере - государственной и негосударственной. В прошлом на пост министра приходил человек, средний возраст которого был 45-50 лет, человек, имевший значимый трудовой стаж в качестве руководителя производства различного уровня не менее 10-15 лет. Еще пять лет на трудовую деятельность начального жизневхождения. Разумеется, в социалистической истории был и сталинский опыт омолаживания кадров. Но там причина была иной. Более опытных либо расстреливали, либо высылали, либо гноили в тюрьмах и лагерях.
      Нынешний министр, прежде чем занять высокий пост, за редким исключением такого стажа имеет 3-4 года. Впрочем, и образ "хорошей трудовой биографии" изменился разительно. Сегодня можно сказать: он возглавлял коммерческий банк с момента создания (большинство банков родилось в начале 90-х), или фонд, или фирму из числа посреднических. Ну, и как примиряющая частность, работа в научно-исследовательском институте. Правда, следует уточнить, что из среды недавней власти богатый производственный опыт такого рода был у Явлинского и Шохина. Что же касается остальных, это был опыт индивидуальной научной деятельности. Это касается и Гайдара, и Нечаева, в прошлом министра экономики, кстати, и Шахрая, как и большинства других. Гайдар, формируя правительство, за малым исключением набирал его из себе подобных. В основном это был срез молодой смены в экономической науке. Вторая неогайдаровская волна, или правительство Кириенко, - это практически с точки зрения трудовой биографии тот же самый вариант, слегка подправленный неопроизводственной практикой: банки, фонды, коммерческие фирмы. Разумеется, есть исключения. Булгак, министр связи, а затем вице-премьер малопонятного профиля; и Адамов - министр атомной промышленности; и Яков Уринсон, имевший значительную практику еще в Госплане СССР; и еще две-три фигуры. Но это те самые исключения, которые подтверждают правило. Можно сказать - автор не прав, это тоже профессионализм, но профессионализм другой эпохи, из сферы ранее не востребованных возможностей общества. Они практически все работают на компьютерах, многие из них знают один-два иностранных языка, они свободно ориентируются в проблемах мировой экономики. Это тоже профессионализм, и профессионализм значимый. С данными возражениями нелепо спорить. У каждого времени свои навыки. И тем не менее. Есть ключевые знания, среда многоотраслевых производств, без знания которой невозможно развитие, а значит, и грамотное управление страной. Ни с компьютерами, ни без них. Владея тремя языками или зная один только русский. Умение продавать без умения производить - это все равно что умение летать без навыков приземляться. Есть еще одно "но". Фронтальное омоложение власти, предложенное Ельциным в 92-м году, узаконило позволительность непрофессионализма в управлении страной. В силу относительной младости лет и недопущенности к власти даже в тех сферах, откуда они пришли, сферы науки, они не могли быть опытными управленцами. Такой младовозрастной породы людей во власти ранее не водилось.
      Все эти мгновенно возникающие желания изменить состав правительства, которое проработало сто дней, есть рецидив системного кризиса, утраты профессиональной значимости управленцев. Есть ли контрдовод в подобных рассуждениях? Разумеется, есть. Малоутешительный, но есть. Зачем нам производственный опыт директоров заводов, которые уже шесть лет как стоят? А ведь именно директорский корпус был привычным кадровым резервом высшей власти.
      Мы обрели другую модель взаимоотношений власти с обществом. Мы не отдаем себе в этом отчет, но она совсем другая. Сначала пенсионеру устанавливают нищенскую пенсию, затем ее не выплачивают вовремя. Пенсионер или, скажем, безработный начинает испытывать затруднения с платой за жилье. Снующие вокруг маклеры предлагают ему эту жилплощадь немедленно продать за бесценок, а самому переселиться в малопотребное жилье. Итог банален. Самое отвратительное, что власть продуцирует это отторжение собственности, так как по своим воззрениям и укладу принадлежит к когорте не тех, кого выселяют, а тех, кто скупает под аккомпанемент привычных заклинаний: "Пусть в их квартирах живут те, кто может платить!"
      Вторая пустующая ступень властной лестницы - ее политическая бесхозность. Политическую значимость власти придают две непременные черты. Управленческая состоятельность и адресность, принадлежность к тому или иному политическому спектру и социальному слою, слияние с которым делает человека власти не безродным. У нынешней исполнительной власти практически нет социальных корней. Отчасти она представляет некий средний класс, находящийся в стадии зарождения. Происхождение, на адрес какового указывает эта новая генерация власти, прямо скажем, не блестящее, потому как в период первоначального накопления капитала этот, так называемый средний, класс в значительной мере представляют полукриминальные или полностью криминальные представители нашего общества. В том числе и поэтому нет любви. Вообще безродность власти при любом режиме факт, достаточно драматический для правящего сверхменьшинства. Чьи интересы эта власть защищает? Кем она социально ангажирована: рабочими и крестьянами? Нет, и те и другие бастуют и перекрывают железнодорожные магистрали. ВПК, на котором сосредоточена, по прежним недавним понятиям, элита технической интеллигенции и элита рабочего класса? Нет, одни объявляют голодовки, а другие в маршах протеста двигаются к Москве. Слоев массовой интеллигенции: учителей, врачей, работников культуры? Ни в коем случае. Задыхаются без зарплаты как первые, так и вторые. А вузам вообще пригрозили массовой приватизацией. Может быть, силовиков? Не похоже. Армия на танках выбивает пособие. А милиция? Еще надо понять, с кем она. И где ее больше: на улицах или в криминальных структурах. Тогда олигархи? Нет. Олигархи покупают оппозицию в любом виде. В депутатском варианте, в бастующем, в стачечном, профсоюзном. Именно олигархи дирижируют наступлениями на власть. Значит, это не их власть. Остается так называемый средний класс. Увы, и здесь пусто-пусто. Абсурдная налоговая политика превратила средний класс в самых устойчивых противников власти. Можно было бы еще перечислить пенсионеров, но не рискну этого делать. Сказать, что пенсионеры не симпатизируют власти, это ничего не сказать. Еще шаг - и они начнут жечь костры вокруг Белого дома и Кремля. Таков итог правления, таково преддверие третьего президентского срока в России, кем бы оно ни было использовано.
      И, наконец, последняя незанятая ступень на лестнице современной власти. Пустая скамейка запасных. Никогда количество отказников не было столь значимым. Неавторитетность исполнительной власти не в ее относительной временности, а в постоянстве алогичности. Министр не успевает познакомиться со своими подчиненными, как ему указывают на дверь. При этом никакого нарушения логики нет. Ему не объяснили, почему именно он, за какие заслуги стал внезапным выдвиженцем. Да и с какой стати объяснять, если приходится упрашивать, вспоминать общие школьные годы или несколько лет совместной работы в каком-то Зазнобинске. Нет, бывает и губернаторство, но тоже не более трех-четырех лет. Любопытный нюанс: когда сватали в правительство Маслюкова, а думская фракция коммунистов наложила вето на его переход в правительство, в комментариях прошло одно любопытное разъяснение по поводу позиции Кириенко. Дескать, Кириенко долгое время приглядывался к Маслюкову, но после понял, что в данных условиях это не то, что нужно. Согласно жизненной логике - абсурд. Когда 34-летний молодой человек, не имеющий практически никакого опыта масштабной управленческой работы, приглядывается к 62-летнему патриарху этого самого управления.
      Изменения, происходившие в правительстве Кириенко, говорят о полной управленческой и кадровой беспомощности и президента и его администрации. Нельзя поручить собирать команду тому, кто в силу объективных обстоятельств ограничен средой общения в прошлом. Он пленник этой территориальной узнаваемости. Можно в Белом доме высадить нижегородский десант, можно приморский, можно самарский. Все дело в том, что нельзя управлять Россией так, как ты управляешь Нижним Новгородом или Саратовом по принципу: "Чуток поболее мово, а так никакой разницы!"
      И еще один вывод. Власть должна отдавать себе отчет, какое правительство она формирует и кто его формирует. Если президент, то, как известно, президент этого никогда не делал. Когда-то этим занимался Бурбулис, затем Юмашев с Лившицем. И тот и другой в сфере управления, мягко говоря, не асы. С помощью Кириенко, конечно. Абсурдно на домашне-семейный вариант ельцинской администрации, которая была логична для завершения ельцинского президентства, возлагать решение геополитических задач. Развернув ситуацию так, Ельцин освободил коридор для всевластия Бориса Абрамовича Березовского в кремлевских апартаментах, управленческое, а точнее, системное умение которого тысячекратно превосходит навыки домашне-семейного клуба, где солируют Валя + Таня.
      Тот факт, что Борис Абрамович, потеряв должностные регалии, кремлевским теплом, однако же, не обижен, позволяет нам сделать вывод, что на свой настойчивый вопрос о личном интересе в кремлевских коридорах он получил вполне вразумительный и понятный ответ. Как говорят в таких случаях - дело сладилось. Приход Маслюкова в правительство Кириенко, а чуть ранее Дмитриевой, а чуть ранее Задорнова позволяет сделать вывод, что никакого разговора о правительстве, как команде единомышленников, быть не может. Правительство возвращалось к черномырдинскому варианту с еще более зависимым от президента премьером. Со своими внутренними противовесами, группировками - нижегородцев, яблочников и провинциалов. Некая гремучая коалиционная смесь идеологии с местожительством. С отчетливым отсутствием московской группы, что само по себе для федерального правительства алогизм, когда в правительстве не представлен опыт самого преуспевающего региона. Видимо, президент убежден, что столицу представляет он.
      Неавторитетное правительство в кризисной ситуации - самая благодарная среда для слухов о перевороте. Что нужно для переворота? Во-первых, сила. Во-вторых, средства. В-третьих, обоснованная причина, которая может убедить сограждан внутри и политиков вне страны. И программа продуктивных действий, ибо те, кто посягает на власть, должны отчетливо осознавать, что они будут иметь дело с той реальностью, какая есть.
      Из этого следует несколько бесспорных выводов. Очевидного лидера для переворота, чей авторитет мог бы компенсировать иные недостающие составляющие противоправного действия, в России сегодня нет. Подчеркнем, лидера, которого примет общество. Вывод следующий. Страна продолжает пребывать во всеохватном кризисе: экономическом, политическом, системном, нравственно-этическом. Брать власть в момент кризиса невыгодно. Власть берут, когда появляются первые признаки выхода из него. Кризис еще как бы продолжается, но... Именно в этот момент аналитические службы подсказывают - пора. То, что еще не разглядело общество, угадали аналитики.
      Брать власть, используя атрибутику военного переворота, рискованно. Если говорить о коммунистах, то они настроены - а от традиций никуда не денешься - брать власть всерьез и надолго. В этом смысле кризисная ситуация как бы предрасполагает к штурму власти, потому как в этот момент власть слаба. Но в это же самое время кризисная ситуация в экономике делает экономику крайне зависимой от позиции международного сообщества. И любые неконституционные путчевые действия в России будут истолкованы за рубежом как действия антидемократические, а значит, канал финансовых заимствований за рубежом окажется перекрытым. И неважно, согласны ли вновь пришедшие к власти с этой концепцией экономического развития или нет. В этот конкретный момент новая власть без международного займа из финансового провала, в котором оказалась экономика России в 1998 году, выбраться не сможет. Все вышесказанное подтверждает, что коммунистам такой вариант переворота не выгоден. Коммунисты будут придерживаться своей традиционной тактики забастовочно-стачечного давления на власть. У них в этом смысле неплохие перспективы. Надо учесть и еще один факт. Левых уже захватила предвыборная лихорадка. И если разговоры о каком-то глобальном расколе среди левых, прежде всего коммунистического ядра, несколько преувеличены, то назревающий кризис доверия к лидеру Геннадию Зюганову начинает ощущаться достаточно рельефно. И дело не в том, что рушатся ранее заключенные союзы. От КПРФ откалываются малозначимые движения, которые и примыкали к КПРФ, осознавая свою малую значимость. Сейчас все эти центристские, полуцентристские, умеренные течения с социал-демократическим уклоном и патриотическо-народными веяниями отрываются от вынужденно усиливающего свою непримиримость Зюганова и начинают дрейфовать в поисках более выверенной конкретикой результативного дела личности. Казалось бы, если все действительно именно так, почему Зюганову не скорректировать курс в пользу умеренности, меньшей враждебности к антикризисным усилиям нового правительства? Дело в том, что и поныне леворадикальные тенденции в лагере КПРФ и ее союзников представляют большинство. Тем более что Николаев со своим вновь обретенным движением, Бабурин с патриотическими выкриками губернского стряпчего и тоже своим карманным движением; Подберезкин теоретик КПРФ, представляющий интеллектуальное, умеренное крыло, и еще несколько малоизвестных течений и партий способны уместиться вместе с сочувствующими в двух спальных вагонах пассажирского поезда. Происходит некая картинная имитация трудного часа для КПРФ. Именно в этот момент лидер демонстрирует твердость и непримиримость. Он вместе с теми, кто готов идти на баррикады. В этом случае баррикады не художественный образ, не псевдореальность, а некий прообраз реально бунтующих масс. Коммунисты боятся бунта не меньше олигархов, просто в силу стечения обстоятельств они могут оказаться во главе его. Этой предполагаемой возможности Зюганов не хочет упустить. Поэтому сегодня он смещается влево.
      Значимость опыта эффективного созидания сегодня возрастает кратно. Лидер, обладающий таким опытом, в нынешних условиях будет востребован обществом. И как ни странно, этому будет препятствовать именно президент. А впрочем, большой странности здесь нет. Опасаются не человека, а успешности его деяний, которые опустят в историческую могилу неэффективность управления предшественника, претендующего на особую роль в истории. У Юрия Лужкова и Евгения Примакова такой опыт есть. Это практически единственные среди возможных претендентов, кто может предложить избирателям состоявшийся результат своего управленческого навыка. Но мы отвлеклись от темы переворота.
      Ясно, что коммунистам переворот с признаками антиконституционных действий не нужен. Другое дело - акции неповиновения. Всегда можно сказать: "Лучше, если возглавим мы, нежели кто-то из неучтенных или даже криминальных фигур". Чилийский вариант? Хунта черных полковников? Маловероятно. Все силовые структуры, включая армию, находятся в состоянии финансового, профессионального и структурного кризиса. Лидера, претендующего на авторитет и популярность в столь разномастной среде, тоже нет. Армия разъединена социально. Впрочем, так было всегда. Социальное расслоение в русской армии было настолько разительным и вызывающим, что большевикам без особого труда удалось развернуть солдатские массы под свои знамена. Это, в конечном итоге, предрешило успех переворота 1917 года. Армия солдат, сержантов, старшин - так сказать, приходящий сменный состав призывной армии - это сложившийся мир со своими навыками, уставом, дедовщиной, самоволкой, своими лидерами вне офицерских погон. Здесь действуют законы, похожие на законы зоны. А дальше и выше офицерство профессиональная армия. Здесь неустроенность гражданского общества чувствуется еще ощутимее. До полковника одна армия, после и выше - другая. Не случайно на первом союзном съезде самой политизированной офицерской депутацией были именно подполковники. Когда говорят о генерале Лебеде, его популярности в армии, то следует уточнить: Лебедь кумир младшего и среднего офицерства, но никак не генералитета. И вообще, путь опального командарма и опального полковника - это настолько разные состояния, что всякое сравнение здесь малопродуктивно. Лебедю, нацеленному на конституционное президентство и имеющему неплохие шансы в этой законопризнанной процедуре, армейский мятеж, случись он как полуреальная фантазия, не нужен, и даже противопоказан. В этом случае он должен будет как сенатор и губернатор защищать Конституцию, а значит, нелюбимую власть. Других военных лидеров, способных притянуть к себе симпатии армии как единого целого, не существует. Как не существует даже относительно единого генералитета. Ельцин попытался создать свой генералитет вместе с Павлом Грачевым и кое в чем преуспел на этом поприще. Сейчас не имеет смысла говорить о профессиональной эталонности этого генералитета, он делался под президента. Затем последовала отставка Грачева, недолгое и малоудачное правление Родионова. И вот теперь Игорь Сергеев сформировал маловнятную генеральскую среду, которая, скорее всего, не может быть опорой ни "за", ни "против".
      Генерал Николаев - еще одна отставная звезда. Мы все спешим, опережаем сущность, не скупимся на эпитеты, превосходные степени: восходящая звезда, наиболее яркий потомственный офицер, человек чести. Николаеву этих эпитетов досталось довольно. Смотрю на него, слушаю его и чувствую - перестарались, переусердствовали журналисты. Армия - испытание для гражданского человека. Но никак не меньше гражданская укладность - мучительное испытание для человека военного. Николаев без генеральских погон лишился обаятельности и загадки "беловоронного" генерала. На этом гражданском ринге ему придется очень многое еще доказать.
      У военного переворота в России нет ни настоящего, ни будущего. Силовые ведомства представляют опору режима, когда они едины. Но это же качество делает их опасными в момент общего разлада с властью. Генерал армии Куликов в этом несогласии с правительством, в состав которого он входил, был наиболее заметен. Президент умело манипулировал генеральским недовольством. Когда настало время оттеснить генерала Лебедя, упрямство Куликова шло в плюс и президент им воспользовался. Куликов пнул в нужный момент Лебедя. Куликов в большей степени армейский генерал, нежели генерал милицейский. И его прежняя должность командующего внутренними войсками отвечала его сути. При нормальном политическом климате с учетом капризности Верховного главнокомандующего он мог бы стать даже министром обороны. Но этого не случилось. И в бытность Ельцина уже никогда не случится. Куликов в сложившихся условиях, скорее, министр теневого оппозиционного кабинета. Такой кабинет могут возглавлять коммунисты, но и не коммунисты тоже. По внутренней сути Куликов из всех генералов более чем кто-либо подходит на роль объединительной фигуры, суммирующей недовольство. Президент это почувствовал. Куликов был отправлен в отставку.