- Здесь - двадцать лимонов, а здесь - косяк баксов. Выбирайте приз.
      Польщенные похвалой увальни сгребли "деревянные".
      - Берем где больше и толще.
      - Ну и дураки. - Святой спрятал доллары. - Попадетесь за фальшивомонетничество.
      Неожиданное вмешательство неизвестных похитителей сделало Гусарова и Буташева союзниками. Они вновь сидели в машине, на этот раз в буташевской, неподалеку от гостиницы. Руслан горячился:
      - Теперь бронежилеты могут исчезнуть. Их могут продать, могут просто выбросить, могут подарить и забыть кому. Поэтому их надо вернуть срочно! В одиночку ни ты, ни я не сделаем это в короткий срок. Вместе можно ещё на что-то надеяться.
      - Опять пытаешься втянуть меня в партнерство? Что я с этого буду иметь?
      - Надежду, что когда-нибудь завладеешь контейнерами.
      - Тогда я говорю - нет.
      - У тебя нет выхода. Тебя тоже поджимает время, даже больше, чем меня. В конце концов от этих контейнеров пострадают ваши граждане. Ты честный человек и не допустишь, чтобы кто-то ходил по городу и раздавал рентгены окружающим. И, как я понимаю, ты выполняешь ещё чье-то поручение. Как человек исполнительный, постараешься довести дело до конца. Третье: ты хочешь прекратить наше соперничество, найти контейнеры и сдать меня властям. Пока Магомед, Вахир и особенно Казбек будут везти контейнеры, ты меня не тронешь.
      Гусаров действительно не знал, где теперь контейнеры и с чего начинать поиски. Пока уран был у чеченцев, Кади и Галия безошибочно направляли его. Теперь и они бессильны. Обращаться к Сергееву и вести розыск милицейскими способами, соблюдая законы, - это пятьдесят на пятьдесят.
      - Где контейнеры? - спрашивал его Буташев. - Не знаешь!
      Руслан ждал ответа, потом сказал:
      - Ладно, сам попробую. Хотя вряд ли управлюсь за день.
      - Тебе пора на пароход?
      - Может быть, хитрый Гусар. Итак?
      - Может быть, Русик. Не думал и не хотел бы идти в одной связке.
      - Такова вся наша жизнь. Я имею в виду деловых людей. Сегодня друзья, завтра - враги. Если управимся, станем врагами уже сегодня. Думай.
      - Не торопи. Друзья... Партнеры - ещё куда ни шло.
      - Пусть партнеры. Как хочешь.
      - Хочу.
      Отвоевать у кого-то контейнеры и отдать другому для того, чтобы снова их отвоевывать! Вот так так! А что поделаешь?.. Можно их и вовсе потерять, если эта гнида не даст наколку, у кого бронежилеты. Как до них добраться? Как же быть? И Галия куда-то пропала! Как быть?
      - Как ты себе это представляешь?
      - Я говорю, где, когда и как можно припереть виновного к стенке, а ты помогаешь его отловить. Потом забираем контейнеры. Если я возьму контейнеры, то уезжаю, если ты возьмешь, передашь мне, и я уезжаю.
      - А ты уверен, что я отдам тебе броники, если найду первым?
      - Тогда на свете нет мужчин, нет чести, нет законов. Если ты так поступишь...
      - Да ладно, знаю я ваши слова о чести. Честь тебе нужна, когда она выгодна. Для красивости.
      - Думай, как хочешь, а я уверен, что отдашь. Помнишь, тебе как-то звонили, напоминали о жене и дочери?
      - Только попробуй, сволочь! Я весь твой аул или как там его, тейп, взорву к чертовой матери. Ты не догадываешься, откуда я знаю про каждый ваш шаг? И никогда не узнаешь! Только сунься ко мне домой, сука, только подумай об этом!
      Буташев, сидевший впереди, впервые обернулся. Ему показалось, что Гусаров сейчас схватит его сзади и задушит. Но тот сидел, как прежде, и только глаза его смотрели в переносицу Руслана, и слова выходили сквозь сжатые губы.
      - Ты меня не понял! Я ничего не хотел бы сделать твоей семье, клянусь мамой! Когда мы звонили, угрожали, я проверял тебя. Хотел убедиться, какой у тебя дух. Не покупаешься, не боишься. Значит, тебе можно верить. Но если ты слово нарушишь - мне уже будет не жалко твоей семьи. Гнусность за гнусность! Это будет не средство достижения цели, а месть! Время идет, майор. В этот момент кто-нибудь напяливает броник и едет из Петербурга в командировку.
      Гусаров поостыл от буташевской угрозы. Он остро почувствовал желание увидеться с женой и дочерью. Кади дважды дарил ему возможность подсмотреть за ними в странных видениях. Но дотронуться, прижать...
      - Идет время, идет. И ты бы пошел. В твой мусульманский ад.
      - Чтобы твоя совесть была чиста, я компенсирую твои хлопоты о контейнерах равноценной информацией. Ты будешь доволен. Подаришь своей уголовке раскрытие века. И личные счеты сведешь кое с кем.
      - И ты тоже, как я понимаю. Кого ещё сдаешь?
      - Я не сдаю. Это тоже месть. И даже сдать такого не позорно. Если ты и дальше будешь так разговаривать, мы не найдем контейнеры. И потом, я сдаю не менту, ты - бандит.
      - Утихни.
      - Даешь слово, что вернешь уран мне? Даешь?
      - Я отдам тебе уран.
      - Клянись матерью.
      - Отдам! Хватит с тебя. Куда деваться?
      - Вот именно. Теперь слушай. Пока нас не было в городе, возродилась крутая группа. Я многого лишился. У них мои контейнеры и мои деньги. Папу этой группы ты хорошо должен знать.
      Буташев вновь повернулся.
      - Это Святой.
      - Свято место пусто не бывает. Как гидра. Одну голову рубишь, другая растет. Плохая примета присваивать имена убиенных.
      - Этот человек имени не присвоил. Святой жив.
      - Ну да!
      - Жив!
      - Я видел акт идентификации трупа.
      - Я видел могилу.
      - Я тоже.
      - Он жив. Он по-прежнему грабит меня.
      - Ну ты даешь, Русик! За ним море крови, а он, оказывается, жив!
      - Я вчера видел его.
      - Это не он тебя искупал в канале?
      - Он самый! - затрясся Буташев.
      - А в сгоревшем автобусе были твои люди?
      - Двое. Остальных нанял. Он сам вряд ли был в перестрелке. Но сжигал наверняка он. Не откажет себе в удовольствии. Восемьсот тысяч долларов у инкассаторов тоже он брал. Поимел большие деньги, а тут случай подвернулся как лечь на дно, что лучше и не придумать. Вот и похоронил сам себя. Акт, что тебе показали, за пару сотен "зеленых" сделали, может, ещё дешевле.
      Сообщение действительно стоящее. Григорий Моисеевич Святов, почивший в бозе, аки феникс, возродился из пепла. И горелого мяса. (Ну и зрелище было! Мрак! На наваленные друг на друга трупы смотреть могли даже не все оперативники.)
      Буташев, если не врет, действительно успокоил Гусарова. Так бывало. Не трогаешь одних, пока они продают других, потом терпишь третьих, пока они продают первых. Но без сотрудничества. Без партнерства. Без клятв. Святов отвлек массу милицейских сил этими двумя преступлениями. Из-за него были рейды, переработки, взбучки-нахлобучки.
      - Я догадывался. Святой - человек риска. Но для групповой перестрелки у него людей хватает. Может, выходил добивать там, в спортзале.
      - Не надо было меня трогать, я бы достал Святого раньше.
      - Не надо было свою тюрьму в центре города открывать. Ладно, это глупый теперь разговор. Что ещё знаешь?
      - Как его теперь зовут, я сказал ещё утром.
      - Арсений Павлович... Это все?
      - Стоящая информация?
      - Как тебе сказать? Бесплатное осведомительство...
      Буташев вскинул руку.
      - Гусар! Хуже нет позора, чем побывать в рабстве! Я тебе не напоминаю. Почему ты меня жалишь, как черная гадюка?
      - ...И взмолились суслики...
      - Что?
      - Так, говорили мы с одним чеченцем, вспомнилось. Хорошо у вас там, на юге, просторно. А горы! Ух, красотища! Зачем сюда едете?
      - Зачем вы к нам в горы едете? Даже на танках теперь...
      - Информация, конечно, стоящая. - Гусаров увел препирательства в сторону. - Я бы даже сказал спасибо. Что дальше?
      - Есть ещё информация.
      - Тоже убойная?
      - Тоже. Тянет на премию МВД.
      - Буташев явился-таки.
      "Ресторан закрыт" - висела табличка на входе в "Метрополь". Однако в него в назначенный час входили очень определенные люди. Человек от Наума без лишних вопросов пропускал кого надо и с невидящими глазами давал распоряжения выдворять случайных.
      Проходившие в фойе были радушно встречаемы уже собравшимися, однако без особых перепадов настроения и уровня восторга от встречи. Все были равны. Пожимающий руку старался не проявлять искренних чувств, а некоторые при этом поглядывали в сторону, пытаясь определить, не слишком ли переусердствовали. Никто из них не знал доподлинно, кто сейчас с кем дружит, партнерствует, кто на кого зуб точит.
      - Конечно, прибор завибрирует! На нем металла, как на римском легионере, - приветствовал Буташева Гена Корзина. - А я сначала подумал, ты пулемет привез. Прямо из Чечни.
      На входе элегантным металлоискателем проверяли одежду приглашенных на предмет оружия.
      Предупрежденные мужчины в меру остроумия пошучивали над процедурой.
      - Гляди-ка, все пуговицы золотые. А запонки, а "колеса" на пальцах! Казанова с деланной опаской поздоровался за руку.
      Стройный Руслан выглядел элегантно. На фоне дородных мужиков казался даже хрупким. Некоторые намеренно оживленно заговорили между собой, чтобы не вступать в близкий контакт с чеченцем.
      - Наум зря его позвал. За ним могут быть ноги. Нас не за что цеплять, а у горца трудные времена. Жди ментов.
      - А они и так заявятся. Городской голова наказал милиции не давать бандитам покоя. Только на бабу залез - встать, проверка документов. Только закусочку после стопочки взял - положь взад и покажи паспорт. Мол, знаете кого, так и держите на мушке. Если по закону не привлечь, то такими иезуитскими методами жизнь портить.
      - А что, трое моих вчера в оздоровительном центре парились. В полночь - трам-тарарам. Влетают человек двадцать. Омоновцы - сразу в сауну. Две девки перессались, а мои орлы голышом у стенки стояли, мудями трясли. Проверили документы и уехали. Даже доктора с собой возят. Добро, мои без оружия были, а то лишился бы парней на время.
      - Че? Правда? Ну озверели! А гаишники на каждом углу тачку тормозят. Хоть на стекло документы вешай.
      - А, фигня. Это у них рейды. Пройдут и забудутся. Вчера хохма была! В "Сенате". Сижу кушаю. Там картошку подают такими длинными стручками. Люблю жареную. Ну вот, там, знаешь, закуток такой, и сидит мужик знакомый. Счас узнаешь кто - обхохочешься. Смотрю - идут по проходу. Одеты по гражданке, но от них на весь зал аж волны расходятся, что менты. Зашли, встали, а за ними - мужики в камуфляже, в масках. Телки мои подумали - налет. Читайте, говорю, - у них на груди и на спине "Милиция" желтым написано. И давай к стенке ставить! Мужика этого тоже. Я обалдел! Послушненько так руки на стеночку положил, стоит дожевывает. Я чуть из штанов не выпрыгнул! Ну, думаю, сейчас у них челюсти отвиснут.
      - А ты как смотрел - через плечо?
      - Чего?
      - Тебя в позу прачки не поставили?
      - Не будем уточнять нюансы, - хохотнул рассказчик. - И точно. Омоновец по его карманам ширь-ширь, выудил корочку красненькую. И тут эта падла подошла, я отвернулся, чтоб рожу не светить.
      - Кто?
      - Мудак с видеокамерой. Они с собой их таскают для документирования в случае чего, а заодно рожи наши собирают на всякий случай. Ну вот, когда он отошел, я опять на мужика посмотрел. Стоит! Ксиву его уже посмотрели, а стоять оставили! Мне понравилось!
      - Что за мужик-то?
      - А я не сказал? - опять засмеялся. - Генерал милиции, бывший. Во как! По фиг ветер рядовому генерал, когда он при исполнении. Так и стоял, пока всех не проверили.
      - Оборзели совсем. Какое имеют право проверять? Сижу в баре, ресторане, ем или пью - какое кому дело?
      - Ну!
      - Да херня все это, мне только в кайф, когда они стращают. Был бы толк от таких проверок. Если б выселяли беспрописочных, тогда другое дело. Вон таких черножопых, как Буташев. Бля буду, не пожалею "бабок", пожертвую на отправку. Пусть бы ловили, а я бы билетами снабжал. Поезд купил бы, забил до отказа и - на юг. Без остановок и открывания дверей.
      - Менты и сами того хотят, а закона у них нет.
      - И "бабок" нет.
      - Точно.
      - Вон, вырядился.
      - Ты потише, Антон, тут не знаешь, кто чем дышит. Если у кого-то с ним капиталы сплелись, то заложит и жди по башке.
      - Пусть закладывают, - Антон вошел "в штопор" бесстрашия. - Наум его скоро задавит.
      - У Наума свои мозги, у тебя свои. Наум такие завороты может делать!
      - Откуда он взялся? За месячишко контору сколотил будьте-нате!
      - Меньше спрашивай, дольше проживешь.
      - Ну времена настали! Черт, позвонить надо. Что за херня - почему нельзя было брать радиотелефоны? Как без рук!
      - Вон, позвони от мэтра.
      - А, да, отвык. Проволочный телеграф.
      В другой стороне холла Важа горячо спорил с Буташевым о происшествии в гостинице "Санкт-Петербург".
      - Твой человек был у двери, когда я её открыл. Он что-то сказал на твоем языке.
      - Сказал, что в гостинице люди взбесились, а от чего - не знает. Мы тут ни при чем. Мало ли что происходит вокруг. Теперь, если на Невском кто-то пукнет, скажут - чеченец.
      - А почему убежал?
      - Где бесится народ, там жди милицию.
      - Говорят, в "Европе" тоже что-то подобное было.
      - Я не знаю, в гостиницах не живу. Квартир хватает.
      Арно прервал их:
      - Не надо ссориться. Тем более здесь, при них.
      Только что подъехавший Захир спросил:
      - Еще не начали? Я думал, что опоздаю.
      - Ждут чего-то.
      - Много незнакомых, - Буташев остро прощупывал глазами и запоминал людей. - Какого-то Наума ждут.
      - Меня по дороге остановили. ГАИ с ОМОНом. По отдельности я их знаю, а обратиться нельзя, чтобы связи не просвечивать. Так и осматривали машину. Друг перед другом делали вид, что стараются. Осмотр затянули.
      - Нельзя, чтобы им зарплату повышали. Пока их купить можно, за некоторым исключением. Если им платить станут - ни проехать будет, ни провезти что надо.
      В "Метрополь" вошел Арсений Павлович Наумов. Бородатый козел, сын ишака. Думает, что Буташев плачет по фальшивому миллиарду. Знать бы, что он станет хранить бронежилеты у себя дома, то отказался бы от дальнейшей перевозки контейнеров. Пусть бы хватал понемногу лучи до смертельной дозы. Сначала у него появятся апатия, вялость, слабость, тошнота, головка закружится. И при этом такие приятные штуки, как рвота и понос. Интересно, у него фаянсовый унитаз? Жрать, спать перестанет. Иногда станет терять свое убогое сознание. А потом он сразу поправится. Обрадуется, но ненадолго. Температурка как подпрыгнет! Будет в жару и в поту опять унитаз навещать, но кровушка потечет вместе с поносом! И во рту вкус крови появится. Не потому же, что и сейчас он знает этот вкус. Сейчас-то он других кусает. Нет, та кровушка из его десен потечет, язвочки пойдут по всему телу, а через пару недель полезут волосенки из бородки козлиной. И тогда бы все его сразу узнали. Святого. Конечно, он выложит кучи денег на лечение. Конечно же, вылечат, но будет он слаб, быстро утомляться станет от трудов своих подлых, головка поболит еще, а при любом чихе будет болезни схватывать. А лучше бы, чтобы его лучевая болезнь закончилась летально. Приехать бы потом к нему, умирающему, и сказать в глаза, откуда смерть пришла...
      Сыпались приветствия, несколько раз доносилось "Наум"... Буташев не смотрел в ту сторону, продолжая говорить что-то едва слушающему Захиру. Наум поздоровался с Важей, пожал руки Арно и Захиру и представился Буташеву:
      - Арсений.
      - Руслан.
      - Наслышан, общался с твоими людьми недавно. Ты извини, были неувязки, но с тобой лично, я думаю, решим. Мне говорили, что ты в Питере как рыба в воде, - Святой-Наум нажал на слово "вода", но Буташев миролюбиво смотрел в глаза и так же спокойно играл в первое знакомство.
      "Гоблины", сидевшие в бывшей Ленинской комнате бывшего Куйбышевского РУВД, а теперь отдела милиции Центрального РУВД в переулке Крылова, потешались над тремя своими товарищами.
      - Эй, поц, литр водки и расстегаев, живо!
      - Генка, тебя по фамилии отобрали для такой работы? - спрашивали сержанта Полового.
      - А огурцы соленые у вас есть? Дайте. Два!
      - Пошел ты... в нумера! - беззлобно огрызался Нечаев, поправляя бабочку.
      Трое были одеты официантами и чувствовали себя, как на карнавале.
      - Куда идем, кто знает?
      - Я. Руководство решило поощрить нас хорошим ужином, а чтобы наши рожи не засветить, хотят организовать все своими силами. Мы будем водку жрать, а наши халдеи подносить закусь.
      - Генка же, кроме автомата, ничего в руках держать не умеет.
      Вошедший Никифоров позвал "официантов". Кто-то из собровцев интерпретировал команду:
      - Группа халдеев, на выход!
      Милиционеры смеялись. Их дело маленькое. Брать кого скажут. Зато оперативники были в тревоге. Редкостное сегодня дело - сходка авторитетов. Им особо ничего не предъявишь. Ну, войдут сотрудники в ресторан, а им ответят, что празднуют чей-нибудь юбилей. У всех паспорта, оружие никто на сходняк не возьмет, там не дураки собрались. Кругом, как отметили сыщики, двойная система оповещения при опасности. "Быки" из разных группировок вокруг ресторана кучкуются, но оружия у этих тоже не будет. Стволы где-нибудь неподалеку в надежных местах.
      Это для РУОПа они все бандиты. А попробуй докажи! Каждый официально президент АО, АОЗТ, ТОО, фирмачи, одним словом. Честные коммерсанты. Оперативные данные о них ещё не повод для возбуждения уголовных дел. Все надо доказывать. Недоброжелатели, даже среди коллег из других отделов ГУВД, язвят, что РУОП хватает, а потом приходится отпускать. Не чистая, говорят, работа. Вот они когда задерживают, то на все сто, дела не разваливаются. Частично правы, конечно. Но категория задерживаемых у них совсем другая. Эти чертовы "паханы", как их называли раньше, мало что делают своими руками. Это организаторы, координаторы. Вот Казанова, например, прозванный так из-за казанского происхождения, разгуливает себе свободно, и все ему нипочем. Есть все косвенные улики, что руководит вымогательствами с фирм, а "упаковать" его надолго будет непросто. Калымит же с трех десятков контор разных форм собственности. Его АОЗТ регулярно получает на свой счет крупные суммы якобы за поставленные товары или ещё за что, а на самом деле обыкновенные откупные. За то, чтобы не трогали. Иначе - взрывы, ранения, угрозы. Сам Казанова давно не стреляет. Берут периодически его людей, если кто-то смелый заявит о вымогательстве, на самого же организатора материала, как правило, не бывает. Сидят в "Крестах" его "быки", не горюют. Казанова им посылочки регулярно шлет такие, что контролеры и даже руководство изолятора оближутся. Нет, не едят они казенную пищу. Могут спокойно голодовку объявить. Как-то в газетах шумиха пошла о правах человека, якобы обитатели "Крестов" отказались принимать пищу. Юридически не придерешься к такой информации, не подашь в суд за клевету на администрацию. Отказались-то принимать пищу "крестовской" столовой! Но не свою, посылочную. Сердобольное население возмущалось, жалело "голодных", а "голодные" трескали сервелаты. И эти люди ни за что не покажут пальцем на Казанову, не дадут на него показания. Подобные ему и сидят сейчас в "Метрополе". Нельзя им дать договориться, нельзя дать провести этот сходняк. Если не за что привлечь, можно документы проверить, растащить их в разные стороны для установления личностей. Пусть знают, что менты не дремлют. Тревожить их надо постоянно. Разгулялись...
      Одно непонятно Никифорову. Есть в "Метрополе" человек, которого можно брать решительно, однако Сергеев дал особое и странное распоряжение на его счет.
      Наконец "слухачи" сообщили о начале сходки.
      Никифоров, проинструктировавший "официантов", вошел к остальным собровцам.
      - Так, хлопцы, объект - "Метрополь".
      В зале одобрительно загудели.
      - В ресторан войдете за группой официантов. Всех досмотреть. Побольше шороху, но без вольностей. Как положено. Ноги можете им шире плеч ставить, хоть на шпагат, но без тычков. Внешне корректно. На каждого официанта - по равному количеству людей. Распределитесь. Сразу в три входа пойдете. То есть побежите.
      Когда в переулке показались бегущие люди в масках и в черных комбинезонах, внешнее наблюдение бандитов схватилось за рации, но рядом, как из-под земли, появлялись люди в штатском, не давая даже включиться. "Слухачи" для подстраховки организовали помехи в эфире. "Тачки" бандитов блокировали, людей из машин повели в двадцать седьмой отдел для досмотра. В момент подхода собровцев к ресторану с Садовой внутри не подозревали, что менты уже рядом. Перед дверьми вырос "подсадной" официант. Открыли, чего бояться?
      А за ним вбежали "гоблины". Шлейфом оставались лежать все встречающиеся на пути - лицом вниз, руки на затылке. "Официанты" вели группы по сообщенным им маршрутам.
      Еще при входе Никифоров заметил, что двое рослых собровцев в масках неотступно следуют за ним. Они же пересекали рядом вестибюль и следовали за ним по лестницам. Походка одного показалась знакомой, но голова заместителя Гусарова была занята другим и некогда было гадать.
      Наум процентов на девяносто был уверен, что сходняк состоится. По сведениям с Литейного, 4, на десять вечера никто там не шебуршился. Все оповещенные тоже никому не звонили, с подозрительными не встречались. Буташев на таком крючке, что милиция его сразу сгребет, если узнает о местонахождении. Он во всероссийском розыске. От его гранаты месяц назад в Питере мент пострадал и двое гражданских. Он здесь, значит, сходняк не закладывал. Так кто тогда? Спокойно!
      Вбегают, суки... Как он отвык от них в последнее время!
      Из восьмисот тысяч долларов, взятых при том удачном налете на автофургон, Святов триста отдал своим приближенным. Купил их на всю жизнь. Чтобы молчали. Остальные из его группировки искренне сожалели на его похоронах. Докладывали, что ребятки хотели скинуться на надгробие. Он запретил. Накропал "завещание", выдал за якобы написанное ранее и передал через посвященного человека. "Поставьте на могиле скромную стеллу". На собственные похороны не поехал, как ни хотелось. Зато все действо снимали двумя видеокамерами. Просмотр приобщили к поминкам. Собрались с тремя посвященными и до утра отпевали - отпивали. Четвертого пришлось убрать. Кому-то сказал, что пятьдесят косарей зелеными ему мало. Дурак. Ах, как провожали в последний путь! От "тамбовцев" венок, от "казанцев" венок, "тагильские" привезли, "малышевские" сообразили... Знакомые лица, вереница машин... Снимали от самого морга.
      Казанова уладил с милицией проезд кортежа до кладбища. Не мешали, дали зеленую улицу. На "стопе" рассмотрел буташевских в "тачке". Довольных, наверное. Он их ещё достанет, если надумает вернуться. Наутро уже под новым именем поехал в аэропорт, и серебристый лайнер принял на борт гражданина Наумова, улетающего в Неметчину в частную поездку. С такими "бабками" его хорошо принимали. Поездил, мир посмотрел. Но заскучал. С деньгами и дома не хуже. И интереснее. Вернулся! Инкогнито, без фанфар. Дружок посвященный долго разглядывал гостя, пока Святов не заговорил. Ничего особенного. Носик подрезали, лишние складки убрали, бороденка отросла. А не узнаёт! Это хорошо, чего и добивались.
      - Свя...
      - Наумов Арсений Павлович. Усек?
      Пеликан усек.
      - Здорово!
      Дела без него пошатнулись. Пощипали изрядно. Особенно чеченцы.
      - Не горюй, Пеликан, поправим контору. Спортзал сохранил?
      - А как же!
      - Собери ребятишек, я поговорю. Подарки раздам. Вот деньги, купи мне квартиру, а пока у тебя поживу.
      Прилетел он уже на готовую должность. Начальником кредитного отдела. За "бугром" просили приподнять хиленький банк. Соскучившись по хорошему делу, Наумов выколотил долги, а потом потекли деньжата тех, кто и не был должен. Он, бизнесмен, ставший неоценимым в банке, сделал все обещанное, несколько поосвободился и для других дел. Вернул все старое. Чеченцы оттяпали у него три конторы, пару лабораторий. Вышвырнул их оттуда. Скорее для восстановления справедливости. Как раз Буташев куда-то пропал. И вдруг в ресторане "Европы" столкнулись! Острые глаза у этого парня! Мудака этого, Гаврилу, подсунул... Теперь должен понимать, кто есть кто в Петербурге.
      - Лицом к стене, я сказал! Оружие есть?
      Ощупывая одежду, по яйцам задел, падла! Терпимо.
      - Ноги! Ноги шире! И не двигаться!
      Неподалеку Казанова возмутился было.
      - Молчать! Не переговариваться!
      Целый полк нагнали. На хрена? Знают же, что никто не станет сопротивляться и что криминала не найдут, если специально не подсунут. Ха-ха! Буташев тоже раком стоит. Интересно, кто он по паспорту? Паспорточек намочен, наверное, рожа на фотографии скукожилась. Ох и заело тогда, что урод этот его просек. Как вовремя он выехал на набережную и протаранил чеченцев! А машину Буташева в канале даже по телеку показали. Как пьяную аварию представили. Знали бы, что на самом деле случилось, всю неделю бы трендели о разборках. Какие на хер разборки?! Мелкота разбирается, а солидные люди договариваются. Не дали сегодня поговорить. Им же хуже. Наум, кроме прочего, хотел договориться о преследовании всякой мелкоты беспредельной, разных "левых" групп, которые выдают себя за членов солидных организаций. С его отъездом и намеренным прекращением деятельности группировки кто-то стал работать под "святовских". Кто-то до сих пор именует себя "малышевскими", "тамбовских" стало неистребимо много. Их или выводить надо или под себя брать. Зачем за кого-то мандюлей огребать?
      - Наумов? Что здесь делаете?
      - Что за вопрос? Что и все! - Опер подошел, что ли?
      - А что все?
      - День рождения у нас. Отмечаем, точнее отмечали бы.
      - Поедем на Литейный, Арсений Павлович.
      - Ну а как же! Вам нас теперь помурыжить остается и отпускать потом. Зато праздник не состоялся.
      Давно он на Литейном не был. В последний раз его привозил туда этот придурок, как его, Гусаров. После махаловки на рынке. Красиво получилось. Так до сих пор никого и не тронули. Будет время, надо повторить. Кто в городе хозяин?
      - Можно? - Кто-то ещё подошел.
      - Повернитесь ко мне лицом. - Видимо, опер говорит.
      Суровый видеооператор стоял, направив на Святова объектив камеры.
      - Четко и громко отвечать на вопросы. Фамилия, имя, отчество?
      Ого, аж трое таких с камерами, всех записывают. Серьезно готовились. И никто ведь не предупредил! За что деньги платит? Святов спокойно отвечал на анкетные вопросы.
      Никифоров отметил, что те двое собровцев, войдя за ним в зал, сразу метнулись к Наумову и Буташеву. Значит, о них предупредил его Сергеев. После видеосъемки тот, чья походка кого-то напоминала, спросил сиплым голосом:
      - Можно уводить?
      - Да. - Никифоров остановил другого "гоблина", который сунулся сопровождать Наумова в паре с этим сиплым.
      - Пусть он один ведет, здесь нужны люди.
      Подошел к Буташеву. Этой птице он сейчас же где-нибудь в закутке все перья бы повыдергал. Такой переполох устроил в "Европе" и "Санкт-Петербурге", гад! Пришлось все вверх дном переворачивать в обоих отелях. Безрезультатно, конечно. Жаль, что надо играть эту комедию.
      - Джабраилов Али Мухаммед-оглы, - отвечал Буташев видеоинженеру.
      Как бы не так. Джабраилов. Сделаем вид, что верим. Он все равно никуда не денется. Генерал что-то хитрое затеял, но не станет же отпускать эту тварюгу совсем. Начальству виднее.
      - Выводите, - кивнул он долговязому "гоблину", тоже давая ему возможность уводить задержанного в одиночку.
      Заметившего это собровского командира взвода пришлось успокоить:
      - Я его не знаю, кто такой? В нашей форме!
      - Он в маске, вот и не узнаешь, Петя, - улыбнулся Никифоров.
      - Не, я серьезно. - Сделал шаг.
      - Так надо. И никому ни слова, ладно? Приказ.
      Святов с заложенными за спину руками шел под дулом автомата к служебному входу ресторана. Позади вели ещё кого-то. Ага, кажется, Буташева. Сопровождавший чеченца мент оказался говорливым.
      - Сейчас тебя, черножопого, в яму посадим и будем тухлым шулюном поить. Жаль, у нас в Питере выпасов нет. Ты за отарой можешь приглядывать? О, зато у нас свиней держат. По-вашему "белий овса" называется. Мы тебя свининкой кормить будем. Твой фамилий Джабраилов, да? Позоришь такое имя! Джабраил! Джабраил знаешь какой!
      Сопровождавший Святова мент пресек монолог:
      - Не могли бы вы заткнуться, товарищ полковник?
      - Слушаюсь! Я правильно отвечаю? А почему сегодня наручники не выдали? Я бы гражданина Джабраилова-как-там-его-оглы заковал. А лучше бы в колодки деревянные. Почему мы такие гуманные в милиции? Этих злодеев надо в колодки и по этапу!
      - Кончай болтать, а то я тебе наручники на губах застегну.
      - Слушаюсь! Сколько лет служу в органах, а такого беспредела не знал. То-то раньше - воры в законе были, паханы. Порядок у себя в рядах наводили. А теперь?
      Святой встревожился.
      "Что-то здесь не так", - подумал.
      Тот, что сзади, видимо, почувствовал его сомнение.
      - Спокойно! - предупредил, и железо "браслетов" сомкнулось на запястьях.
      И говорит этот конвоир как-то деревянно, в отличие от того, болтающего без умолку.
      У выхода стоял вооруженный собровец. Конечно, людей Святова нет поблизости. Менты или взяли "для установления личности" или попросту прогнали. Во дворе мигнула фарами белая "копейка". Когда подвели к этому, на его взгляд, убожищу, Святов закричал. Его догадку подтвердило даже не то, что таких тачек в милиции почти не осталось. Дооснастили их кое-как на Игры Доброй Воли. А то, что за рулем сидел крючконосый!
      - Милиция! Помогите! - Бросился он обратно к ресторану, но собровец сбил его с ног подсечкой.
      Точно! Подставил, гад! Второй мнимый мент в маске спокойно оставил Буташева и стал помогать вталкивать его, Святова, в машину. Чеченец же сам уселся на переднее сиденье. Тот мент у выхода заподозрил неладное, но его успокоил один из похитителей.
      - Все нормально. Рыжий, так надо.
      Рыжов опустил ствол и пошел на место.
      - Ссучился, чурбан?! Подставил? Ты понимаешь, что не жилец после этого?
      - Это ты не жилец. Святой. Ты меня намочил, а я тебя замочу.