Главное - пилоты. Гусарову повезло, что у кабины находился только один бандит.
      Вбежав, он в первую очередь обратил дуло автомата туда и выстрелил.
      - Второй.
      А дальше можно пулять без остановки. Развернувшись, Андрей стрелял в хвост вертолета, где двое молодцов перебирали пачки долларов. Они так и остались сидеть, сраженные очередью. Оглянувшись на дверь, он заметил, как Руслан взял за голову приподнимающегося Магомата с пистолетом и резко дернул её вправо.
      - Ну ты даешь, Русик, спасибо.
      - Это же когда-нибудь и с тобой будет.
      - Еще раз спасибо. Убирайся!
      Буташев спокойно повернулся и спрыгнул на землю.
      - Ваня, бегом сюда!
      Схватив девушку за руку, Харитоненко потащил её к вертолету.
      - Оставь деваху, дурак!
      - Жаль... Пока, милая. Может, встретимся, поболтаем.
      Иван, влезая в вертолет, поскользнулся на крови Магомата и больно стукнулся лбом о перегородку.
      - Помнишь кино "Хроники пикируют бомбардировщик"? Ох, наблюю я тут, слово даю на отсечение...
      - Скорее, помоги!
      Тулупников и начальник ЛОВД в бинокли пытались рассмотреть, что происходит в вертолете, но место действия было закрыто автобусом. Кто-то там двигался, входил, выходил... Наконец машина отъехала, и Тулупников присвистнул.
      На асфальте перед вертолетом рядком лежали те четверо, что недавно орали ему в лицо и предъявляли требования. У люка вертолета появился верзила, обещавший из автобуса: "Вам же лучше будет!". В руке он держал спецназовский автомат. Человек помахал им и бросил на трупы. Появился второй мужик с баулом. О чем-то спорят... Верзила выхватил баул и... бросил его на землю! Опупеть можно! Он оставляет миллион долларов! Чокнутые? Второй мешок сбросили! С наркотой! Сумку с оружием тоже! Кто такие? Неизвестные сделали ручкой и закрыли люк.
      Неожиданно ожила рация.
      - Говорит борт вертолета. Вниманию штаба операции. Мужики! Дайте улететь и не преследуйте! Жизнь и благополучие экипажа гарантируем. Мы вам помогли, помогите и нам. Деньги можете не считать - все в целости. Оставляем себе один автомат в качестве компенсации за риск. Счастливо оставаться. Ваше здоровье!
      Вертолет отделился от аэродромной площадки, повисев немного, накренился и полетел в сторону Бештау. Все происшедшее у вертолета отвлекло внимание от автобуса, и один из бывших заложников куда-то драпанул.
      - Пересрался, можно понять, - констатировал полковник, нашедший в автобусе только девушку и водителя.
      Посадка на рейс в Санкт-Петербург продолжалась. Буташев, поднявшись на площадку трапа, обернулся. На втором этаже здания аэропорта, где располагался ресторан, различил одинокую фигуру, смотрящую в окно.
      - Четверо террористов, захвативших военный вертолет, ликвидированы неизвестными лицами. Деньги, оружие и наркотики возвращены, - тараторила радиожурналистка. - По некоторым данным, террористы расстреляны членами конкурирующей группировки. Это те самые лица, которые устроили резню в поезде. Вертолет находится в воздухе, направление полета пока неизвестно...
      Али Качыров швырнул приемник через открытое окно на асфальт аэродрома
      Буташев проследил за черной точкой, вылетевшей из окна, удовлетворенно улыбнулся и вошел в салон самолета.
      Командир экипажа со стаканом водки в руке опасливо поглядывал на бородатых бандитов.
      - Постой, Андрюха, ты ему не втолкуешь. Это же военный. У него одна извилина. И та от фуражки. У ментов, кстати, тоже.
      - А можно без намеков?
      - Не ругайся. Слушай, летак, я тебе просто объясню. Тебя захватили чеченцы? Захватили. Куда лететь приказали? В Чечню. А там что? Там - война, брат. И отрезали бы тебе уши. И повесили бы тебя за яйца. И пальцы бы перебили и руки, скучающие по штурвалу. А сейчас куда летим? В Санкт-Петербург! В очаг цивилизации! Там люди интеллигентные живут. Там в квартирах антиквариат встречается... Что мы сделали? Мы тебе жизнь спасли. Что надо сказать дяде Андрюше?
      - Я понимаю. Но пока не пойму... что к чему.
      - Опять двадцать пять, а больше пятнадцати не дают! Тупой ты, что ли? Как тебя зовут?
      - Полковник Кабаков.
      - Зовут как?
      - Антон.
      - Антоха, ты счастлив? Ты должен быть счастлив тем, что так получилось. Тем, что драпать нам пришлось от ментов и от чеченцев. Иначе летел бы ты сейчас под дулами автоматов... Андрюх, спрячь наган, Антоха боится.
      Гусаров бросил пистолет на соседнее сиденье и закрыл глаза. Голова гудела. Выпил сто пятьдесят, успокоился, тело не вибрирует, а голова гудит. Или это вертолет?..
      Кабаков наконец расслабился. Добровольно-принудительно он сегодня возглавил экипаж боевой машины, которую потребовали четверо извергов, захвативших автобус со студентами, ехавшими на практику в совхоз. Когда террористы поднялись на борт, главарь для острастки дал ему и пилоту в челюсть. Потом эти двое перестреляли тех четверых. У него на глазах. Поменялось худо на лихо. Но теперь эти пьяницы вроде не опасны. Вон, пистолет бросил.
      - Ну, давай, Антоха, за тебя. За то, что живой остался благодаря нам, - доносился до Андрея голос Ивана.
      Видимо, выпили. Скоро скорешатся. Харитоненко располагает к себе своей болтовней.
      - Вот, давай думать, как нам в Питер поскорее пробраться. Ты меня спросишь, почему поскорее. Потому что тайна! Андрюха сейчас уснет, и я тебе её раскрою, эту тайну. Ты не только нам поможешь, но ещё и родине. И Джабраилу в придачу.
      - Нет, Джабраилам я не помощник.
      - Есть и среди них люди. Только этот - не человек. Я иногда запутываюсь. А что? Я не меньше твоего натерпелся. Думаешь, легко девушке ножик к горлышку приставлять? Я ж не мокрушник.
      Кабаков опять насторожился.
      - Всю дорогу думал, как бы не порезать нечаянно. Я люблю их, девушек, у-у-у! А у Андрюхи знаешь, какая телка там осталась?! Я её на кладбище последний раз видел.
      - Умерла, что ли?
      - Да нет! Ну тупой! Прогуливалась там.
      Кабаков вытаращил глаза.
      - То есть, мы у могилки сидели под утро, а она мимо шла.
      Полковник внимательно смотрел на Ивана.
      - Че ты дергаешься? Мы нормальные мужики, не бандиты. Андрюха в поезде поснимал с убитых камикадзе бронежилеты с контейнерами, и мы их закопали. На кладбище. А тут - Галия.
      - Какая Галия?
      - Какая-какая... Вот такая, - показал в воздухе Иван. - Телку так зовут Андрюхину.
      - А давай ещё выпьем, Ваня.
      Сквозь дрему Гусаров тянулся к Галие.
      ...Идет стюардесса, разносит напитки. Следит напряженно. Четыре кавказца на борт поднялись. Трое расселись рядком в самом первом отсеке. Один отделился, направился в хвост самолета. Можно всего ожидать. В Чечне война, и всякие горцы могут взорвать, захватить самолет, погубить экипаж, пассажиров. Девушка знать не могла, что один из четверки способен их всех погубить, причем без усилий, движений. Радиация здесь... Облучение... Лететь три часа к Петербургу...
      ...В одном городишке семья из пяти человек, не болея, скончалась. В пустую квартиру въехали новые люди, узнали, что третьи они в этих стенах, забили тревогу. Замеряли фон радиации. Очень опасный! Особенно у восточной стены. Раздолбали ту стену, а там в бетон неизвестно откуда попавший урановый слиток. У этой стены и стояла кровать тех, кто первыми в семьях, безвинные, умирали...
      ...Один конкурент подарил суперкресло директору фирмы. Удобно сидеть... Но подарок троянским конем оказался. Умер директор, схватив лучевую болезнь. "Доброжелатель" подсунул под зад конкуренту ампулу с цезием...
      ...Долететь долетят. Но уже облученные. От дозы зависит, выживут ли те, кто в хвосте самолета мирно сидит рядом с кавказцем в широком таком пиджаке...
      Гусарова разбудили. Тихо. Вертолет стоял на земле. Ночь. Всегда таинственные огоньки аэродрома.
      - Где мы?
      - Пересадка. Антон правильно решил. На этой стрекозе мы будем долго чухать. - Иван сидел в обнимку с Кабаковым.
      Полковник пояснил:
      - Попробуем доставить вас МИГом. Это военный аэродром. Мой пилот побежал в городок за очень хорошим другом. Если дома, а сейчас ночь, то скоро будут.
      Действительно, в салон вбежал плотный дядька в тренировочном костюме.
      - Кабачок! Ну наконец-то! Оба на крыльях, а друг к другу не залететь. Ну как ты? Чго стряслось? Твой пилот, он сзади бежит, такое порассказал!
      - Вадик! Натерпелись мы! Гниды террористы в челюсть въехали. Чуть в Чечню не улетели. А там - сам знаешь. Если бы не Иван с Андреем, может, и не увиделись бы мы с тобой никогда! Они нам жизнь спасли.
      Иван с удовольствием слушал плоды своей обработки.
      Полковник Вадик серьезно посмотрел на двух бородатых и как-то торжественно пожал им руки.
      - Благодарю. Благодарю.
      Запыхавшийся пилот вбежал, когда четверо в салоне чокались стограммовыми за знакомство.
      - А я? Я тоже со спасителями хочу тяпнуть.
      За бортом нарастал гул приземляющегося самолета.
      - Кого опять принесло? - по-хозяйски выглянул Вадик. - Снова санитарный. Каждый божий день приземляться стали. Раненых полно оттуда.
      - Откуда?
      - Из Чечни, откуда же еще. Война ведь...
      Кабаков изложил Вадику просьбу.
      - В Петербург? Запросто. Этим санитарным и полетите. Они или в Москву сначала, потом к вам, или сразу в Питер. Сейчас узнаем.
      Гусаров и Харитоненко распрощались с вертолетчиками и припустили по взлетной полосе за Вадиком, который на бегу крикнул:
      - Кабаков! Жди меня, ребят посажу и вернусь!
      Когда они подбежали к санитарному, с борта спускали носилки. Раненому срочно нужна была операция.
      - У него пуля в сердце! Боюсь, не довезем до Петербурга!
      - А кто у нас её вытащит?! Все равно что зарежут человека. Почти весь медперсонал нашего госпиталя во Владикавказе! Везите скорее в Питер!
      - Козлы-коновалы! Кладут в самолет вместо операционного стола! ругался врач Михайлов, сопровождавший раненых.
      Носилки занесли обратно, врач торопился закрыть дверь.
      - Куда?! - закричал он мужчине в тренировочном костюме.
      - Забери этих парней в Петербург!
      - Чего? Тут минуты дороги...
      - Вот и впусти скорее! Я командир части, это мой аэродром.
      - Ну и радуйтесь, а в санитарный нельзя, тут больные, раненые.
      - Эти люди тоже из Чечни прибыли, из плена!
      Вадик потащил врача вглубь салона, что-то объясняя. Вернулись быстро с двумя белыми халатами.
      - Ладно, ладно, поднимайтесь скорее, надо лететь!
      Хозяин аэродрома спешно пожал на прощание руки и сунул Гусарову записку.
      - Еще раз спасибо вам за Кабакова, если будет нужда в летном составе проси от моего имени. Все настоящие летчики знают Труфанова.
      Едва закрылся люк, как самолет покатился, набрал скорость и пошел на взлет.
      Андрей и Иван сидели в креслах в хвосте самолета. Весь салон занимали подвешенные носилки с раненными в боях. Андрей заснул.
      Снайперская война. С той и с другой стороны - чемпионы Союза и мастера, КМСы стрелкового спорта. На соревнованиях часто встречались когда-то, соперничали - чьи острее глаза и реакция лучше. Стоя бок о бок, двое ловили в прорезь прицела мишени и плавно спускали крючки. Из ста выбивали все сто. А теперь они держат на мушке друг друга и так же привычно сквозь оптику фиксируют цель... Говорят, что по двести "зелеными" платят за каждую дырочку в черепе, сердце, пробитое пулей... От них сатанеют солдаты. В затишье, когда расслабляются люди немного, садятся в кружок покурить, один вдруг падает навзничь, кровью обрызгав других. Ведь тихо, ни звука! Ни выстрела, ни разрыва! Откуда она прилетела, злосчастная пуля? Где снайпер засел? Как бесит, страшит укрывшийся где-то умелый и подлый стрелок! Солдаты попрятались было, но стоны упавшего, просьбы помочь заставляют ползти к человеку... Нет, не добьет тот, с оптическим (лазерным?) точным прицелом, не прекратит он страдания раненого, ждет, что к нему подползут.
      - Терпи, я сейчас тебя... - солдат потащил было друга подстреленного, но вскинулся судорожно и затих...
      Четыреста баксов...
      ...Человек на втором этаже был брезентом накрыт, слился с кучей щебенки. И лежал без движений. Входящий в квартиру разгромленную только опытным взглядом заметить бы мог необычное. Вновь негромкий хлопок из-под щебня. Ну ладно... Мужчина оставил винтовку, ушел, подобрал на площадке замеченный ранее гранатомет, отодвинув безжизненного владельца, вернулся.
      - Эй ты!
      Шевельнулся брезент, показалось лицо. Это девушка! Девушка? Мразь! Столько наших ребят повалила!
      "Кайкки!" - вспомнил мужчина, как говорила она это слово, когда, отстрелявшись в мишени, свой ствол опускала.
      - Кондратьев?! Не надо!
      Взрывом гранаты снесло её вниз. Снайпер винтовку свою захватил и пошел на насиженное и удобное место.
      "Не жалко, - подумал Кондратьев. - Пусть ещё благодарит, что не взял её в плен. Говорят, что какую-то снайпершу разорвали вчера БТРами..."
      ...Пришел мальчуган.
      - Я голодный. Чего-нибудь дайте. Солдат из коробки с "гуманитаркой" печенье достал и бросил обратно.
      - Сам выбирай, что понравится - ешь.
      Чечененок порылся, выбрал конфету, зажал в кулаке.
      - Ты командир?
      - Не, солдат.
      - А где командир?
      Офицер у стены восседал на упавшем откуда-то кресле. Повсюду валяется мебель. Руководил минометным огнем. Зарядили.
      - Залпом!
      Пацан подошел и бросил гранату. Звуки взрыва слились с минометным огнем. Командир вместе с креслом, пацан - все осколками посечены.
      Солдат онемел у коробки со сладостями. Вот она, месть. Война эта чертова даст отголоски. Дети чеченские мстить будут детям воюющих россиян...
      ...В Чечне один был сиротский приют. Теперь уже был... Самолеты летели бомбить, и вели их пилоты. Учились пилоты и опыт имели, должны были знать, где избавиться от смертоносного груза. Как американцы бомбили в Ираке войска правоверных? Все в точности до сантиметра они выверяли. Бывали просчеты. Как и этот. Бомбу - в сиротский приют! Да, поблизости располагалась военная техника защищаюицих город. Коварно. Но все же! Единожды ласку отцов-матерей потеряв, обиженные судьбою лишились последнего крова! Нет крови на летчиках этих, слава Аллаху. Попрятались вовремя дети в подвале, а здание рухнуло. Все сорок три ребятенка целехоньки. Вытащили из завалов. Куда их теперь? О горе! Замри, мое сердце...
      ...МИ-8 летел, груженный лекарствами и едою. Три летчика сверху смотрели на город. В дальнем селе чеченцы нуждались в их грузе. И вдруг пулемет! Пули большого калибра пробили машину. Двоих - наповал. Третий, раненный в ногу, со стоном и болью сумел посадить вертолет. Прибежали с оружием, с криком чеченцы. А с ними ещё иностранные журналисты с видеотехникой, стали снимать. Как выволокли окровавленные тела из машины, как добивали ногами стонавшего летчика, как уложили его на носилки и в плен унесли, как радовались победители грузу лекарств и еды...
      Проходя меж рядами. Гусаров видел на носилках совсем ещё ребят. Молодых-молодых... И без ног. И без рук. Что творится?! В кровавых бинтах, с мукой на лице бледно-восковые дети. Это на них были нацелены автоматы, в них попадали осколки бомб, они подрывались на минах.
      Да, информация Кади доходила до Андрея, он видел эту войну как бы по видео. А теперь - вот они, испытавшие то, что противно их разуму. Может, ещё и девчат не имевшие здесь - инвалиды. Целым и сильным сейчас не найти достойной работы. А этим парням? А родители их? Что же такое творится?! А вдруг президент их безумный запустит что-нибудь ядерное? Обогащенного урана, как видно, его спецслужбы нагребли достаточно. В Чечне обнаружили уже четыре места с повышенным радиоактивным фоном. Разбираются. Сколько ж увечных добавится? Каждый килограмм радиоактивных веществ, уходящих за пределы России, - угроза будущего ядерного взрыва. А сейчас в Петербурге уже приземлился такой килограмм. На Магомете. И только он, Андрей Гусаров, знает об этом, да ещё Иван, Галия, Кади. И он - отверженный мент, преступник. Война страшна, это видно, а ядерная?
      - Туда не ходите. Там очень тяжелый. Как ещё живет со снайперской пулей в сердце? Если долетит, есть надежда, что выживет. Я знаю случай, когда один, горец, кстати, жил с пулей в сердце несколько лет. Потом оперировали, достали.
      Гусаров посмотрел в сторону живучего воина. Его гигантское тело едва умещалось на подвешенных носилках. Забинтованный, он кого-то напомнил Андрею, но врач Михайлов вдруг прервал его догадки длинной тирадой. Его как прорвало. Вид у врача был удручающий, как у человека, погруженного в мысли о суициде.
      - Последний раз лечу. Хватит. Даже за пять рейсов - во! - провел он рукой по горлу. - Всякое видел, но чтобы изо дня в день в таком количестве! Вон тому парню надо резать ноги по бедра. А рук уже нет! Представляете обрубок?! А ему только девятнадцать лет. За что? У меня сын такой же. Говорят, шесть тысяч долларов надо давать, чтобы в Чечню не отправляли. Убью кого-нибудь из жирных и толстых, скальпелем порежу, ограблю, а за сына заплачу. Две недели. Почти каждые сутки летаю. И каждый раз по двадцать четыре тяжелых юноши. А ведь кто-то ещё и гробы перевозит.
      - Куда их потом?
      - В госпиталь, в клиники Военно-Медицинской Академии. Я - все. Отлетал. Больше Михайлов в воздух не поднимется.
      Врач опять пошел меж рядами носилок. И те, кто был в сознании, с мольбой и надеждой смотрели на него и снова спрашивали:
      - Я точно смогу ходить?
      - Сможешь, - отвечал тому, у кого уже отрезали голень.
      - А мои руки?..
      Внизу - разливанное море огней. Внизу - долгожданный, любимый, дорогой - уж и не чаял встречи - город. Андрей угадал, где находится площадь с блокадным мемориалом, две высотки рядом. Сейчас будет посадка. Ах, да, он совсем забыл, что военный самолет может приземлиться и не в Пулково. Все равно где, лишь бы рядом с Петербургом.
      Принимали все-таки в Пулково. На самой дальней площадке, подальше от глаз. Брезжил рассвет. Когда заглушили моторы, в наступившей тишине стали слышны стоны и жалобы изувеченных ребят.
      К самолету подъехало несколько санитарных машин, бедняг быстро перегрузили. Чувствовался хорошо налаженный конвейер приема раненых с фронта. Врач Михайлов передал документы.
      Харитоненко тоже был тронут зрелищем человеческой беды и до самого здания аэропорта молчал и не ерничал. Только выйдя на площадь перед вокзалом с купленными в буфете многочисленными бутербродами, оживился:
      - Такси подать, Андрей Витальевич?
      Гусаров внимательно смотрел по сторонам. Если есть ориентировка на его розыск - могут встречать. Или пенсион-руководители "сторожок" держат, или Буташев мог стуконуть, что находящийся в розыске может явиться в Петербург. На всякий случай надо подстраховаться.
      - Ты машины вроде угонял когда-то?
      - Ну и память! До чеченского плена специализировался на свою голову.
      - Пойдем!
      Гусаров показал издалека на драненький голубой "москвич".
      - Что? Вот эту лоханку? Если трахать, то королеву! Я не начинающий. Вон красная "восьмера", давай я её возьму.
      - Из-за такой "восьмеры" одна девушка чуть всего не лишилась. Там, в "москвиче", под сиденьем слева кнопочка есть. Включится масса. С замком зажигания сам разберешься. В случае чего - драпай сюда, я прикрою. Мотор можно не прогревать. Он высокооборотистый.
      - Ну да, учи ученых. В этой развалюхе?
      Харитоненко пошел к киоску, купил зажигалку и направился к "москвичу".
      "Действительно, квалификация", - одобрил Гусаров, когда Иван по-хозяйски растопил огоньком клей форточной ручки и, распахнув вскоре дверь, влез в машину. Довольно быстро завел и отъехал. Тут-то он и заметил двух молодых людей, спешащих к красной "восьмерке". "Вот они. Прозевали, ребята".
      "Москвич" подъехал к тротуару.
      - Дай руль! - поторопил Гусаров Ивана. - И пристегнись.
      - В этой развалюхе ремни не предусмотрены.
      - Как знать. Зря обижаешь мою "ласточку".
      - Теперь вижу, что ты взяток не брал, если это твоя лайба.
      Гусаров в зеркале видел "восьмерку". Парни гнали тем же виражом, что ехал Иван. Да, они следили за его машиной.
      - Просто не успевали давать. Мой кулак раньше срабатывал, чем мозги.
      - Поехали, купим тебе новую тачку на чеченские деньги.
      - Как тебя ещё не прихватили? Поехали!
      Гусаров включил скорость. Ивана вдавило в сиденье.
      - Ого! "Формула-1"!
      Красная "восьмерка", пытавшаяся преследовать "москвич", но потерявшая его из виду, притормозила у КП ГАИ на въезде в город. Оперативник вышел из машины, побежал, видимо, звонить, чтобы ввели "Перехват".
      - Тридцать лет за рулем! - запел Андрей.
      С отъезда из Петербурга не крутил баранку по родному городу. Сбросил газ и, испытывая радость и удовольствие, въехал на Московский проспект. Дома! Дурная у него все-таки была работа. Вот, едешь по городу, и вспоминаются чаще не добрые встречи, не радостные события, а что-нибудь мерзкое. На каждой улице. Вот, слева дом. Он тогда работал в "убойном" отделе. И по пять и по семь трупов сразу приходилось видеть. А в квартире этого дома - четыре. Убийца был ещё жив, когда туда вошел Андрей. Порезанный, но живой. Вызвал "скорую", хотя желал, чтобы этот гад продолжал умирать долго и мучительно. Мужчина пожилой, бывший штангист. В коридоре коммуналки и штанга стояла, и гири. Гусаров всякое видел, но зажмурил глаза, заглянув в комнату направо. Двое зарезанных. Девочка лет семи и мальчик лет четырех. На кухне - убитая мать. Молодая, красивая. Видимо, готовила завтрак до того, как... По всему коридору - крохотные кровавые следочки детских ножек. Этот штангист после убийства матери гонялся с ножом за детишками... Сволочь! Он хрипел ещё в ванной. Сам зарезался после убийства соседской семьи. То ли осознал, что содеял, то ли совсем с ума сошел, кто теперь узнает? Женушка его в комнате закрылась. Это она позвонила в милицию, когда этот паразит зарезался. Говорила, мания преследования у него проявилась.
      Приехали из прокуратуры, эксперты-криминалисты, "скорая" примчалась. Санитары понесли было убийцу вниз, но вскоре вернулись: "Издох". Положили его на прежнее место в ванной.
      Комната с детками была ухоженной, всюду - игрушки, картинки, книжки. Чисто, красиво и... нет уже деток... Андрей спохватился. Отец их ушел на работу, скоро обед, и он может вернуться! Нельзя, чтобы он видел все это. Позвонил, вызвал патрульно-постовую службу, сам расставил милиционеров вокруг дома, показал фотографию отца убитых детей.
      - Ради Бога, под любым предлогом задержите и доставьте в отдел. И мне сразу доложить, ясно?
      При осмотре квартиры вздрагивал от любого звонка в дверь. А вдруг милиционеры проморгают, не заметят того, кто осиротел сегодня, в одно утро лишился счастья и на всю жизнь (если жить захочет!) будет носить эти порезы на своем сердце. Как поступит? Семью любил - по жилью видно. Может руки на себя наложить. Нельзя, нельзя, чтобы видел он своих любимых убитыми.
      Андрей тряхнул головой. Такие наваждения посещают его на улицах во время поездок. Не дают забыться, не дают заблуждаться насчет того, что жил и живет он в зверином мире, что разъяренное зло постоянно преследует жителей города. По двести серьезных преступлений в сутки!
      Прилетевшие вечером чеченцы разместились в отеле "Европа". Не стоило пока навещать свои квартиры, разведать надо - чисто ли в них, не под контролем ли? Буташев - в люксе. Рядом - Ибрагим с охранником. Отдельно, этажом ниже - Магомед и Вахир. Руслан разрешил отдохнуть.
      В девять утра генералу Сергееву с почтой передали и телеграмму из Минвод. Прочитал, потом ещё раз.
      - Так напишут по-казенному, что ничего не понять!
      Телеграмма гласила:
      "Скоро буташ питер новый миллиард уран гусар".
      Собранные на оперативку начальники отделов пока не обладали никакой информацией о возвращении Буташева.
      - Если я правильно понял, нам сообщают, что чеченцы везут в город очередной фальшивый миллиард и почему-то уран.
      Никифоров, временно исполняющий обязанности начальника отдела, спросил:
      - Деньги - понятно. А уран зачем?
      Сергеев пожал плечами.
      - Не знаю. Но искать надо. Вдруг бомбу сделают.
      - А свинцовые костюмы выдадут на время операции? - усмехнулся Папин.
      - Только набедренные повязки.
      В конце оперативки заглянул дежурный и доложил, что наблюдение за гусаровской машиной информирует о её угоне двумя неизвестными.
      - Перехват ввели?
      - Да.
      - Контролируйте, важно знать, кто в машине.
      А в машине ехали двое без документов. Парк Победы. Вот магазинчик одежды, из которого однажды все ценное спустили мимо унитаза. Кроме крупных вещей. Хозяева открыли утром, а в помещении - гулкая пустота. Двери целые, стены, потолки, а товара нет! Растворился, исчез. Андрей осмотрел все комнаты, подсобки, зашел в туалет и там нашел Бермудское местечко. То есть рядом с удобным местечком - аккуратную треугольную дыру. Прямо рядом с унитазом. Узенькую такую. Вышел во двор к подвалу. Так и есть. Замок сломан. Столбик света из магазина бил в темный подвал.
      - Домкратчики.
      Было уже такое. Двое пробивали в подвале потолок с помощью домкрата с острой насадкой, расширяли дыру, влезали ночью в магазин. За одну-две ходки вывозили все до нитки.
      - Надо искать домкратчиков - мужиков и пацаненка хилого. Мала дырочка в полу, - заключил тогда Гусаров.
      Как хорошо-то! Мелкий дождик... Покататься бы по любимым местам. Ну их к демону, радиоактивных.
      Размечтался. Вон - сирена и мигалка позади маячит. Надо же! Покататься! Забыл, кто он есть? А есть он - бомж, убийца, угонщик. И знал же, что за машиной следили. От ГАИ не уйдешь. Сейчас по рации "перехват" пошел, и эти, что сзади, радостно сообщают, куда они едут и впереди готовятся встретить. Только б дислокацию не поменяли!
      - Попробуем...
      Гусаров включил фары, повернул, заставив тормозить целый поток встречных. Да, бабахнуло. Кто-то кому-то въехал.
      - Извините.
      Гаишный "жигуленок" нырнул за ними. Удивляется, должно быть, почему "москвич" вдруг оторвался сразу так далеко. Мчится в обратном направлении к аэропорту. Повернул опять. Ушел на Краснопутиловскую.
      Таксопарк. Многоэтажное здание. Андрей его неплохо знал - ходил объясняться с бунтующими таксистами. Участились их убийства. "Колеса" и криминал - известное дело, вместе. Мобильность! Бандиты нанимают, платят, а когда шофер много узнает, могут и... Вот и возят с собой водители пушки, заточки, ножи, газ.
      Погоня вроде отстала. Пока не видят, свернул и въехал в широкие ворота здания. На вахте Андрей попросил разрешения заехать подремонтироваться. Иван всучил очередную пятидесятитысячную. Поехали меж колонн. Черт! Гаишники уже в воротах. На винтовую дорогу! Две машины на скорости помчались наверх по петлеобразному проезду. Готовый стрелять сотрудник на пассажирском сиденье "Жигулей" при каждом повороте терял преследуемую машину. Поднявшись наверх, и вовсе не обнаружили её. В противоположном конце здания - точно такой же спуск. Помчались туда. Заехавший в боковой отсек Гусаров притормозил, выскочил из машины и достал из багажника комплекты госномеров. Их столько раз приходилось менять! Частные на государственные и наоборот, в зависимости от цели. Навешивались скобами за секунды. Вот эти! Гусаров закрыл частные номера "ментовскими" и снова за руль! Задним ходом, давя на газ, стал спускаться обратно по той же винтовой дороге. Невезуха! Снизу поднималась "волга" с шашечками. Ее водитель притормозил на секунду, и в следующий момент задний бампер "москвича" уперся в передок его машины. Наглый "москвич" вытолкал "волгу" на первый этаж. Таксист, схватив металлический прут, выскочил из кабины, двинулся, матерясь, к нарушителю. Гусаров отмахнулся от него зажатым в руке пистолетом. В дальнем конце здания показался гаишный "жигуль". Андрей вышел, передернул затвор и на глазах у изумленного таксиста расстрелял колеса "волги". На пути преследователя прочно встала неподвижная машина.
      Задним ходом мимо прячущегося диспетчера - на улицу. По Краснопутиловской - на Стачек. Опять ГАИ. Чистенький "форд". Андрей сбросил скорость перед милицейским жезлом. Слегка приоткрыв дверь. Гусаров ткнул пальцем вперед, что означало - смотри номера!
      - Опаздываю!
      Офицер с сомнением отошел, дав проезд.
      - Сработали магические цифры, - вздохнул Гусаров. - Чужой среди своих. А тачку поменять надо. Скоро просекут и эти номера.
      Акиро Хански, японский проповедник, как он представлялся, активно изучал спрос на свою новую религию. Лавры соотечественников, бывших на родине никем, а в России ставших богатыми "толкователями истины", заставили его тоже попытать счастья. Дело немудреное. Такие падкие на экзотический Восток русские с готовностью изучали любые удобоваримые учения. Самой большой радостью сегодня был для него вид бритоголовых русских, брякающих у Казанского собора колокольчиками и бивших в маленькие бубны. Секта! Отлично! На стене Дома книги видел листочек, приглашающий в секцию восточных единоборств. Хорошо! Его начального капитала хватит, чтобы развернуть агитацию за новое учение. Не на листочках. Его призывы передадут по радио, телевидению, где показывают практически все, лишь бы платили за рекламу. Книги напечатает. Здесь дешевле. Типографийку купит. А что? Если Мария Дэви, о которой читал, собрала тысячи приверженцев, чем он хуже, Акиро-сан? Свобода души и тела! Чем плох этот лозунг? Японец видел, что все ещё падки в России на свободу, на волю. Сексуальной революцией здесь не пахнет. Можно нажать на секс...
      Акиро захотел пить. Открыл бутыль воды, припал к горлышку. Хорошо!.. А одежда где? Вскочил и сел опять. Девица на месте, спит на кровати. Опять переполошился - где все-таки одежда? Вспомнил - он же в ванной все с себя сбросил. Уже не торопясь, пересек комнату, открыл дверь. Пикает. Поднял пиджак. Часы пикают в кармане пиджака.