«Свинокрыл».

Лила П. «Вечер и дождь». Дождь, дождь… Думать. До тебя, до твоих…Покайся, бронза. Боли твои у Бога гостят. Опять ты. Карие глаза. В них пустота. Молчат.

«По ту сторону боли» – не нравится. Название глубже.

Блюз сквозь слезы.

Блинов О. Мне просто нравится его техника. Пастель.

«По ту сторону солнца».

Караван реинкарнации.

«Вечерний букет».

Малых А. «Хозяйка ночного города». Волосы – светящиеся. Ночные дома.

Казарин Дм. Ярко выраженный наисовременнейший сюр. Нравится.

«Олень косоглазый».

«Кошка, готовящаяся ко сну».

Пахнет краской и богемой, но последнее, скорее всего, после общения с Б. Забелили ночь. Вдруг, сразу из оцепенения апрель остался в стихах неразгаданным. Пусть это твоя слава.

Академия современного изобразительного искусства.

Черт возьми! С кем я связалась? Отъявленный Дон Жуан. Актер. Человек богемы, хотя он и отрицает это. По его словам, вредных привычек у него нет, единственное его увлечение, страсть, смысл жизни – женщины. Удивительно, что он мне все это говорил так запросто, рассказывал всякие истории про то, как ему предлагали путанок, в этих историях он ни с кем не спал, а сколько было других, когда только– sex, sex, sex… Его постоянные намеки про возможность наших сексуальных отношений меня одновременно возбуждают и отталкивают. А, может быть, он просто выпил лишнего, так же, как и я.

Эти два дня я надолго запомню. Мне было так шикарно себя чувствовать с ним. Я не могу сказать (сейчас), что я в него влюблена, ни о каком серьезном чувстве и с его, и с моей стороны говорить не приходится. Увлечение, страсть – да. Я боюсь этого, я не уверена в себе. И, да,…наверное, страх. Это ведь Овен. Он горит, лишь, когда нужно добиваться, преодолевать препятствия, когда цель достигнута, он становится равнодушен к предмету недавнего поклонения. Я очень не хочу становиться банальной однодневкой в цепи его бесконечных любовных увлечений. Я не хочу этого. Где ответ? Постоянное сопротивление? Но долго на этом не протянешь? Я боюсь, что начинаю привыкать к нему. Я быстро привыкаю к людям. Черт, я подумала, что он очень профессионально, даже классически дурит мне голову, «обрабатывает», доводит до кондиции. Может быть, мои слова чересчур циничны, и вообще, может быть, я вообще не права. Но любое прикосновение его рук, его губ доставляют мне такое блаженство, я просто улетаю, но боюсь откровенно показать ему это. Всегда чуть-чуть иронии. Вдруг он уже жалеет, что связался со мной? Я не могу отделаться от мысли, что мои отношения с ним настолько случайны, зыбки, поверхностны, что достаточно малейшего ветерка душевной, эмоциональной или какой-то другой неустроенности – и все порвется, развеется, как паутинка осеннего дня. Good-bye! Я ему звоню. Облом. Он был очень сух. В Питер, кажется, не едет. Ура! Я сейчас еду на вокзал и попробую купить ticket.

Если мы разбежимся сейчас, я не буду испытывать каких-то значительных неудобств, я не расстроюсь. Я ему очень благодарна за два великолепных дня вместе. Чао, darling!

30.03. Сегодня еду в Питер. Неопределенность отношений с Б. действует мне на нервы. Мы два раза говорили по телефону, и оба раза он был довольно сух и скучен. Но как меня это раздражает, как меня это унижает. Я в принципе понимаю, что для него я – очередное увлечение и интересую его, пока он меня не добился. Потом ему уже все равно, будет остывать.

Иногда, мне кажется, бывают такие моменты, что все это есть, но до его глубины, если она у него есть, все это не доходит. Конечно, я не могу всего его подчинить себе, стать для него всем, но меня все больше угнетает ощущение своей второсортности, я где-то на задворках его жизни, мне так кажется иногда. С другой стороны, он меня удивляет подчас, когда смотрит, говорит что-то, целует, так нежно, так искренне. Я не могу понять его. Где настоящее? Что поверхностно? Или банальная, разработанная до мелочей схема поведения Дон Жуана? Я очень не хочу так плохо думать о нем. Но я разучилась доверять людям, особенно мужикам. Да, кому же еще. Я, как любая, наверное, хотела бы и глубины, и страсти, и уважения. Но для него я пока – очередная непокоренная, пожалуй, и не вершина, а что-то более мелкое. Я боюсь признаться, что влюбляюсь в него. Я не хочу, но все-таки влюбляюсь. Я не знаю, что лучше: если он придет меня провожать или нет. Если не придет, с одной стороны, некоторое облегчение, освобождение от ответственности что ли? Но, безусловно, настроение свалится с пятого этажа и будет жалобно скулить в своей отверженности.

Я все-таки очень быстро привязываюсь к людям. Это, наверное, плохо. Потом больно терять самых лучших. Он меня привлекает своей незаурядностью, своей судьбой. 6 лет – разница для мужчины и женщины самая классическая. Он актер, у него такой шикарный круг общения. Богема, высшая аристократическая тусовка. Он сам – крутой, стильный, «не наш». Примерно такие причины заставляют меня бояться потерять его и тем самым потерять возможность хоть чуть-чуть прикасаться к этому миру, к которому тянусь всем сердцем. Конечно, я думаю не настолько примитивно. Но, если вытащить на поверхность свои чувства, действительно, окажется мне льстит его богемность. Я не настолько все же меркантильна. Если бы он мне и внешне, и как человек не нравился, я бы, конечно, не смогла быть с ним. Тут я в себе не сомневаюсь. Я знаю издержки и определенную гнилость любой богемы, но это, в лучших своих проявлениях, – цвет общества. Всегда так было. Это очень замкнутый мир, но там все по-другому. Я ненавижу обывательщину. Я не могу после общения с такими людьми, как Б., много проводить времени с какими-нибудь казанскими студентами мехмата. Да даже не в этом дело. Я неточно объясняю. Такой человек, как он, идеально подходит, в нем есть то, что я так люблю в Гр. Авантюризм, ненадежность, пусть даже некоторая испорченность, но одновременно детскость и ранимость. Он может быть опасен, но в глубине души такие люди часто не уверены в себе, комплексуют по пустякам. Я, как защиту, применяю иронию и немного подчеркнуто равнодушное отношение. Может быть, он тоже не уверен и просто не знает, как себя вести со мной. Немножко боится и сам себя, и наших отношений. Как только заметит, что его хотят взять под контроль, как-то ограничить его свободу, вырвется и уйдет в загул. Но очень любит, когда все подчиняется ему. Собственник, как сам он говорил. И я чувствую, что это мой человек. У нас есть много общего. По-настоящему.

Сейчас дождь. Погода гнусная. Если он все же соберется пойти меня провожать, то будет проклинать этот чертов дождь, вредную девчонку, заставившую его тащиться в такую гнусь, поздно, к черту на рога. Так поздно возвращаться домой. Я, наверное, уже жалею, что попросила его провожать меня. Черт возьми, что будет, то и будет. Были два чудных дня. Мне было приятно, мне было лестно. В конце концов, это прибавило мне уверенности в себе.

А все-таки он не придет, значит, судьба моя такая. Но мне-то, несмотря ни на что, все-таки хорошо? Да.

31.03. Б. не пришел, а прискакал, как взмыленная лошадь минуты за 3-4 до отхода поезда. Я стояла на перроне и старалась убедить свое паршивое настроение, что все не так уж и плохо, в глубине души надеясь, что он еще, может быть… Слышу, бежит кто-то. Поворачиваюсь. Черт возьми! Такая преданность! Несся на тачке через весь город. Заплатил «бешеные бабки», как он рассказывал. Но охамел вконец. Собирается приехать ко мне в Питер, а обратно взять «люкс». Поинтересовался насчет моей девственности. Вот гад. Спросил, был ли у меня кто-нибудь. Я ответила, что был только ужас. Слишком многозначительно, пожалуй.

Сейчас сижу в здании гор. касс на Грибоедовском. Взяла билет до Москвы на завтра. Удобный поезд. Утром заехала к тетке, попила чай. Она разрешила, если не уеду сегодня, переночевать у нее, что, впрочем, естественно. Но она ужасно чопорна.

Время – 11.16. Жизнь опять приобретает некий романтический привкус, интерес что ли вернулся. Езжу, живу, влюбляюсь, знакомлюсь. Комплексую немного меньше. Вообще наслоение разных событий меня будоражит и радует. Так надо жить. Даже еще интенсивней, еще неистовей.

Б., похоже, считает, что довел меня до кондиции, истратил положенную на меня сумму денег, ну, в общем, церемониться больше нечего – пора… Таковы его мысли, я думаю, и, может, ошибаюсь. Не хочу быть правой во всех вопросах, касающихся его. Потому что предполагаю я большей частью плохое.

На улице снег и сильный ветер. Холодно. Я бы с большим удовольствием побыла в Питере дольше. Но, видимо, нет возможности. Цены на билеты продолжают повышаться.

Сегодня успела уже познакомиться с парнем, зовут Вадим. Занимается бизнесом. Чушь. Но мне было нечего делать, я приехала очень рано, и пришлось сидеть в метро около часа и ждать, что еще случится со мной. Я уже ничему не удивлюсь. Когда общалась с Вадимом, а в воскресенье с Геной (вот, черт возьми, то ничего, а тут сплошь доставания), особенно остро почувствовала разницу уровней. Может быть, не столько интеллекта, образованности и воспитания, хотя и это, безусловно, есть, сколько уровня моего личного, того, что так нужно мне. Б. мне ближе, с ним можно общаться. Мы одинаково смотрим на жизнь. У нас уровень если не одинаковый, то очень близкий. Да и во всем остальном у нас много общего. Я со всеми одинаково легко общаюсь, но здесь другое, я его чувствую, какие-то нити между нами, невидимые, но очень важные, сказать, прочные, язык не поворачивается. Все. Отправляюсь в город.

Сейчас на центральном телеграфе. Звонила маме. Истратила много. Вообще трачу очень необдуманно.

Около часа просидела в моем любимом кофейнике недалеко от Исаакия. Так хорошо там. Пила кофе, ела пирожки, читала астрологические прогнозы про себя и Б. Все очень правильно. Зодиак нам покровительствует.

Все-таки люблю Питер. Стильный город. Обожаю вот так: быть независимой от всех и в то же время не одинокой. Общение с Б. очень укрепило мою уверенность в себе. Чувствую себя превосходно. Отсюда следует, что нужно ждать облома. Только бы не со стороны моей личной жизни!

ОК! Жизнь изысканна и великодушна.

Осталось 650 р. Иду по shops.

События сыплются на меня, сбивают с ног. Познакомилась с художником. Йорик Раппопорт, как он представился. На Невском он подошел ко мне и предложил нарисовать. Мы пошли гулять. Далеко не ушли. Сели в сквере напротив Русского музея и разговаривали. Потом замерзли и грелись в филармонии. Обещание свое он, кстати, не выполнил – меня не нарисовал. Небрежные наброски на клочке оберточной бумаги – не в счет. Он меня очаровал своей уникальностью. Самобытный человек, очень многогранен, как и большинство талантливых людей. Я, наверное, сейчас жалею, что была такой подозрительной и не согласилась пойти ни к знакомой его художнице, ни к нему в гости. Я ведь уже видела: этот человек действительно настоящий, ему можно верить. Но ничего не могла с собой поделать. Моя зацикленность – невыносима. Я потеряла редкую возможность общения с замечательным человеком. Скорее всего, он эмигрирует, но единственное, что его здесь держит, – двое детей от двух жен. С первых же минут установилась удивительная легкость общения. То редкое взаимопонимание, ради которого стоит жить. Раскрепощенность и искренность первой половины нашей встречи меня просто окрылили. Я так страдаю от нехватки интеллектуального общения, общения на уровне. И именно Йорик, как никто другой, символизирует русскую богему. Богемный человек. Одет – хуже некуда. Очень затрапезный вид. С моей страстью к роскоши и стилю это было диссонирующей ноткой. Все остальные неудобства складывались из моих комплексов. В нем больше не было ничего отталкивающего. Он гениальный. Духовно богатый и очень грустный. Наверное, это удел незаурядных людей, слишком часто задумываются они о вечных вопросах бытия. Это накладывает свои отметины.

Йорик не верил, что меня никто раньше не рисовал и не хотел рисовать, что я не общаюсь с богемой, что я не «их круга». Он не верил. Он, наверное, думал, что я кокетничаю. Но для меня самой все, что началось в прошлую пятницу… Столько странных совпадений, особенностей. Я просто теряюсь. И боюсь потерять этот настрой, эту атмосферу духа и радости, царящую во мне и вокруг меня. Я особенно не задумываюсь о событиях и не ожидаю ни от кого тех или иных поступков. Я живу и наслаждаюсь этим. Мне так хорошо наедине с собой. Так воздушно. Я привыкла не удивляться неожиданностям. И это искренне. Трудно поверить, что все началось лишь в пятницу. Мне кажется, я всегда такой была: легкой на подъем, со всеми одинаково приветливой, симпатичной, стильной. Я не знаю, как без этого. Наверное, так нужно всегда. Да, без этого – никак нельзя, если не хочу опуститься на обывательский уровень.

День вчера был особенный. Днем валил хлопьями снег, был сильный ветер. Вечером, когда я поехала в центр, погода была тихая, была умиротворенность во всем. Было так же холодно, но небо почти полностью очистилось от туч, и прощальные лучи мартовского неласкового солнца придавали окружающей картине особое очарование и притягательную силу. В скверике лежал снег. Все было так же зыбко и сказочно. И одновременно очень реально и трогательно. Я наслаждалась каждой клеточкой своего тела. Я была полностью раскрыта миру и всему лучшему. Спасибо судьбе за такие щедрые подарки.

1.04. Вчера меня удивило, нет, я вру, меня сейчас трудно чем-нибудь удивить. Просто оказалось, что нам с Йориком ехать до одной станции. Вот уж действительно – судьба.

Я без ума от Питера. В нем столько света. Внутреннего, духовного. Хотя моя сегодняшняя окрыленность закрывает мне глаза на многие и многие несуразности и откровенные пакости «позднего совка», я не обращаю на них внимания. Мне все равно. Сам Питер остался таким же величественным и респектабельным. Я никогда не забуду вчерашний день – чудо. Я его короную на царствование в моей душе.

Жизнь исчисляется не днями, а людьми, с которыми тебе хорошо.

Мне кажется, я живу так, как должна была бы жить всегда. Мне жалко потраченных попусту дней. Оказалось, что я имею успех, что я нравлюсь. Я не привыкла к такому вниманию, а тут каждый день на меня смотрят такими глазами (разные) и говорят примерно одно и то же, но в силу разницы уровня и воспитания каждый – свое, но приятное. Я могу зазнаться, но не зазнаюсь. Наверное, выросла. Я не считаю себя красавицей, я просто спокойнее теперь отношусь к жизни, я уверена в себе. Это много.

Питер, я пробродила по твоим улицам сегодня полдня. Я влюблена в солнечные блики, твоих луж брызги и ветки всех без исключения деревьев. Я поняла, что мне трудно без тебя жить, хотя ты не «мой» город и «никогда не станешь родным». Я благодарна тебе за твой талант быть настоящим вдохновением, мое сердце.

Вот сейчас сижу опять в маленьком уютном кофейнике. Пью кофе. Вдруг поймала себя на мысли, что все, что происходит со мной, нереально, даже странно. ВГИК, Бондарчук, Раппопорт, тетя Женя, я, Питер, 1 апреля, солнце, я в Питере… Неправдоподобность быстро сменяющих друг друга событий, жестов, взглядов. Я, наверное, просто, живя в Казани, совсем законсервировалась и теперь медленно отхожу, потому что интенсивная жизнь – мой обычный ритм.

Питер, очарование мое, сегодня в 22.45 мой поезд. Судьба унесет меня в Москву. А сейчас 4 часа. Я продолжаю наслаждаться своим состоянием и первым апрельским днем, воцарившимся в северной столице.

Звонить ли Б.? У меня еще есть 6 часов Питера. Такое богатство! Неужели это я? Будто смотрю со стороны на чью-то чужую жизнь. Все происходит с моей тенью. А я наблюдаю и, Господи, я тебя чувствую каждой секундой, каждым вздохом своей жизни.

Питер, Москва, Алена, Б. Вот темы, которые засели в моей голове. И последние несколько дней другие вещи меня мало интересуют.

У меня какой-то идиотский щенячий восторг, но у меня нет слов, не хватает умения выразить все то, что переполняет меня сейчас. Я не могу объяснить. Только чувство. Весна сводит меня с ума. Беспричинно хочется улыбаться и делать глупости. Поехали. Поток сознания. ОК.

Кофе. Горячие сосиски. А у Генри снова любовное увлечение сменилось отчуждением. Выпросить у неба немножко непутевого тепла, тоски по живому утробному существу. Но только голоса потерь. Вечеринки. Коктейли – когти ночей. Застолье в стиле а-ля Бондарчук. Венецианских дожей парады. Пустите меня в Лондон. Только я и ну, конечно, кто же еще – Генри. Господи, Весна!

Время 19.55. Все в черном цвете, свете. Я ужасно устала. Шаталась до потери пульса. Вконец ошизевшая Алена сидит на станции «Площадь Восстания» и постепенно теряет последние остатки мозгов.

Вокзал. С главного телеграфа позвонила Б., выстояв получасовую очередь. Чувствую себя сейчас немного бодрей. Наверное, потому что через полтора часа отбываю. В желудке, правда, катаклизмы, но настроение – ОК. Удивляюсь себе, как меняется настроение. И во всем как бы рисовка для себя самой. Я люблю играть. Мне моя теперешняя жизнь напоминает кино. Честно говоря, всегда так мечтала. Сценки на тему Ellen и другие.

Поиграем? Поживем?

2.04. Я снова в Москве. Безумная неделя на исходе. Сегодня уезжаю в Казань. Но, несмотря на это, настроение – чудное. Я знаю, теперь все будет по-другому. Не может не быть.

Толик – очаровательный парнишка. Я не стеснялась говорить ему комплименты. Я вообще стала естественней. Нравлюсь многим. Просто уверенность.

Вчера весь день пробродила по Питеру, ничего не происходило сколько-нибудь значимого. Но в глубине души продолжало что-то оставаться от странности последних дней. Так и получилось. В 21 приехала на вокзал, сидела, писала. Рядом приземлился парень. Симпатюнчик. Познакомились. Так легко все. Пошел меня провожать. Как я могла перепутать платформу и поезд, до сих пор не пойму. Я отдала билет проводнику, мы с Толиком стоим около вагона и болтаем. У меня мелькнула мысль, что слишком долго мы стоим, поезд уже должен трогаться. Выходит проводник, говорит: «Девушка, у вас другой поезд». А этот другой уже ушел. Начались наши с Толиком похождения по ночному вокзалу, по поездам, идущим в Москву в поисках места для меня. Глухо. Никто не берет. В кассе билетов нет. Ходим (при этом я взяла Толика под руку), умоляем проводников – не берут. Я немного удивляюсь себе – откуда такая испорченность? Первый раз вижу парня – а такая простота обхождения. Он, конечно, симпатичный, но банальный. Наконец, удача. Я не сомневалась, впрочем, что уеду. «Красная стрела». Около одного из вагонов – man. А мы с Толиком упрашиваем проводницу посадить меня. Man сказал, что, если человек, которого он ждет, не придет, то я могу ехать. Так и получилось. Толик лез обниматься, я не разрешала. Но на прощание – поцеловались, и я запрыгнула в поезд. Первый раз я ехала в «мягком». Попутчик оказался человеком незаурядным. Зовут Михаил Семенович. Я читала ему стихи. Если не врет, ему понравились. Даже прозу читала. Читала первому человеку после мамы. И что же? Он оказался ректором института. Мне даже стало смешно от множества совпадений. Мы очень мило пообщались. Утром в Москве нас встретил человек, вернее, он встретил Михаила Семеновича, мне же он вручил цветы, перепутав с неприехавшей попутчицей. Я извинилась, что я – не она. Но цветы, естественно, мне оставили. М.С. дал свой телефон. И вот я сейчас благополучно сижу в Москве и смотрю видик. «Молчание ягнят» – страшилка. Вечером уезжаю в Казань. Не думаю, что на этом кончатся мои приключения.

2.04. Еду в поезде. Напротив два пьяных татарина. Звонила перед отъездом Б. Он, оказывается, взял билеты в Питер и обратно. Такая прыть! Приспичило. Был «противный» из-за этого облома, но сам виноват. Не надо быть таким самоуверенным.

Устала сверх меры. Физические силы – на нуле. Но в душе – бодрость. Надолго ли хватит?

Настроение продолжает оставаться таким же, как было все эти безумные дни. Я говорю, безумные, но, наверное, я просто отвыкла от событий, живя в Казани, бездарно тратя свои дни. И только когда судьба дарит периоды такой насыщенной жизни, понимаешь: вот так, и только так – надо. Мне уже просто трудно по-другому. Я поэтому так тянусь к этим кругам, что там интенсивность событий значительно превышает среднестатистическую. По-моему, я поняла, что мне нужно, и не хочу потерять. Нужны, конечно, деньги, чтобы жить, не задумываясь о проблемах материальных. Безумная неделя получилась именно такой. Сейчас у меня осталось несколько рублей. Но я особенно не думаю об этом. Не хочу думать. Пусть это глупо, но Господи, как же мне хорошо!

Я ее слышу. Слышу и продолжаю молчать. И недоуменно погружаюсь в туман недосказанности, в безмысленную зыбкость моей души. Даже окружающие меня предметы, часы, жизни уже не здесь. Я оторвана от этого измерения улыбкой ее милости.

– Чья же власть сегодня?

– Это же так просто, леди.

– Ваша власть.

Когти ночей вцепились в хрупкие непрочные одеяния моих предчувствий. А я осталась один на один с ее глазами, с ее музыкой. Да, ее власть всесильна. Намного больше солнечного тепла в задремавшем на карнизе высотки голубе. Он вбирает солнечное причастие по пылинке, по вздоху, каждым мгновением свой недолгой воздушной жизни.

Я ее слышала. И пряди ее волос, аромат ее весеннего мира становились частью меня самой, моей памятью. Единение на уровне инстинкта. Вдохновленная своей радостью, я смотрела на нее, я смотрела на небо. Бездонная нежность ее очей превращалась в вечернюю прохладу, то ли это я сама тонула в невозможности ничем выразить свое состояние ее присутствия.

Я ее чувствовала. Она оставалась. Она…становилась мной. Солнце целует в лоб. Ее счастье. Навечно. Но я не люблю этого слова. Оно величественно и тяжеловесно. Она – легкая. Но она…сердце мое. Моей жизни не хватило бы, чтобы соткать крошечную частичку для ее вуали. Но она на меня смотрела и оставалась. И улыбки всех без исключения деревьев и розовых кустов были не в силах вместить ее умиротворенности и благородства.

Я знала, она рядом. Я ее помнила. В прошлом – фонари и быстро забывающиеся лица. Я оставалась. На моей ладони – судьба той странной девочки. Она, кажется, посвящает мне стихи и плачет от счастья.

В прошлом – мерцали фонари и быстро забывались лица потерь. Я шла по весенней растроганной Москве. Я несла гвоздики, я прощала ветру его фальшивые нотки моей любимой симфонии. Я оставалась. На моей ладони – надежды той странной девочки. Она, кажется, посвящала мне стихи. И плакала от счастья. Начиналась судьба.

Молчание лжет. Так же, как и слова. Искренни только наши души, а их язык – поцелуи весеннего ветра, аромат вечеров, когда ты один на один с судьбой, и открывается что-то важное, огромное, как сама жизнь. Ты слышишь, чувствуешь, понимаешь присутствие прошлого. И вот линии на ладонях путаются, меняются местами, бормочут и недоумевают. И не нужно судьбы. У тебя есть твоя память, и присутствие грядущих цивилизаций осмысливаешь мгновением. И память о будущем. Все встречи, тревоги, странности отражены в перевернутых, изменяющихся ежесекундно мирах. И гибель неизбежна. Неотвратима. Бесконечно прекрасна. Гибнуть от счастья – судьба. А может, награда? 

10.04. Б-ку не звонила. Вернее, не дозвонилась. Если наши отношения столь несерьезны, что не выдержат испытания каких-нибудь двух недель (господи, ну разве это много?), то чего они стоят. Я начинаю отвыкать от него.

Настроение прекрасное. Написала Толику письмо. Интересно, дойдет ли без фамилии. Почти на деревню дедушке. Милый мальчик, хоть и старше меня на 5 лет. Не верится даже.

Надо печатать свою прозу и стихи. Носить по редакциям, конечно, в Москве. Как я хочу туда! Господи, как я хочу жить в отдельной квартире, быть по-настоящему самостоятельной и свободной! 

14.04. Завтра Б. день рождения. Вчера звонила и поздравила. Телефон был сумасшедший, нас 4 раза разъединяли. Как следует, не поговорили.

В Казани прокисаю – это точно. Все здесь размеренно, определенно раз и навсегда. Пробую импровизировать, но не ловлю от этого никакого кайфа. Только отвлекаюсь от скуки и однообразия.

Сегодня день, в который Владимир Владимирович 62 года назад решил, что больше ничто не связывает его с нашей глупой планетой. Глупой? Да, конечно. Но, Господи, какой же замечательной, талантливой, настоящей. Не верится, что прошло столько времени – целая человеческая жизнь. Я его чувствую близостью. Будто он живет где-то рядом со мной. Я почти уверена в его присутствии. Я чувствую его взгляд, улыбку, его слова. Я раньше слышала, любила разговаривать. Сейчас этого нет, но, тем не менее, ощущение его жизни сохранилось. Он со мной. Это не высокие слова и не наивность фанатички. Просто мы близки. Родство душ не подчиняется ограниченным законам трех измерений. Мы можем быть вместе, невзирая на времена, расстояния и предрассудки. Я так уважаю и люблю Вас, «красивый двадцатидвухлетний». Сегодня день, в который Вы придете ко мне. Я жду.

В такой день, как сегодня, обязательно случается важное. День рождения Г. Господи, я не видела его кусочек вечности. И так хочется. Бессмысленно. Знаю и продолжаю любить. В душе ворочается что-то странное, боящееся поверить в свою легкость и талант, но до глупости счастливое и тревожное одновременно. Вдруг, кажется, стоит взмахнуть условными, несуществующими крыльями и получится подняться. Вырваться из плена обычности. Впрочем, я уже давно вырвалась из него, но дело в том, что, убив его в себе, не достигла новых чарующих меня высот. Где-то между двумя началами брожу. Вот уже достаточно времени, чтобы подумать, решить все и сделать шаг. А кто собственно тебе сказал, что этот шаг будет удачным, что будут удачны все остальные? Не знаю, но я уверена в своей избранности. И в крыльях, которые придумала. Совсем-совсем близко. Я почти начинаю дышать этим новым воздухом, различать смутные силуэты нового окружения, видеть себя совсем другой. Непохожей. Глупо? Но в этом вся я. Будет что вспомнить через годы, мечты, замки воздушные, любовь, стихи. Стихи, стихи и снова стихи. Этим главным дышу, верую и плачу от радости. Сегодня будет что-то. Я знаю, судьба от меня не отстанет. А пока она болтается в нашем мире и постоянно напоминает о себе. Настроение продолжает оставаться хронически оптимистичным. Обожаю жизнь. Судьбу, Вашу милость, и уж тогда – себя. Мы неразлучны пока. Она мне шепчет, но я не люблю неопределенности. Сомнение – мой спутник. Я его боюсь и люблю. И не могу без него обойтись.

27.04. Снова в Москву. И снова одна. Прошел почти месяц, и какой! Один из самых расчудесных – апрель. Я его законсервировала в Казани, жалко. Ехать, как обычно после такого консервирования, не хочется.

2.05. Теперь уже точно еду. Сколько судьбе было угодно продержать меня здесь – продержала. Но сейчас сижу в купейном «Татарстане». По расписанию через 10 минут отбытие. Соседей – пока никого.

Мандраж перед поездкой был очень силен. Весь день не находила себе места. I feel strange. Буду жить в Подмосковье. Что поделаешь. Это лучше, чем терпеть приступы занудства и злобы И. Сейчас я спокойней, как бывает всегда при определенности. Удивляюсь, чего я так психовала?

Не представляю, как буду поступать. Никаких книг. Я думаю, что-нибудь можно придумать, например, мама, может быть, позже вышлет с проводником.

Настроение то резко, то планомерно поднимается вверх. Чувствую родную стихию. Переезды, поезда, случайные лица.

Москва – город моего сердца, не перестану повторять. Моя мечта на ближайшее будущее – иметь собственную квартиру, перевезти маму и хорошо бы ей устроиться в каком-нибудь вузе, только не школа. Еще, учиться в хорошем институте, в смысле, какой бы нравился. Какой-то из творческих – ВГИК, Литературный и т д.

Не знаю еще, как устроюсь с деньгами. Надо срочно что-то делать. Богородица, не оставь!

Я совершенно уверена в своей избранности, то, что я пишу – замечательно. Я знаю. Судьба неизменна.

Опять, словно играю какую-то роль. Только присутствую здесь, в оболочке своей, а сама где-то рядом, в непонятном пространстве и чувстве.

Странно из окна мчащегося поезда читать звезды. Они путаются.

4.05. Весь день у тети Нади. Хорошо здесь. Воздух чистый. Кормят на убой. И полная свобода.

«Вроде все до беспамятства просто. Я тебя забыла. Забыла? А спросят меня – в чем счастье? Глаза опущу, чтоб не выдать».

4.05. Ура! Получила за казанскую сумку деньги, 1500.

Б. не звонила, зато заезжала к Зое Николаевне на «Красные Ворота». Сидела у нее около часа. По-моему, она добрый человек, хотя и несколько консервативный.

Была в МГУ. Снова во мне ожило все замечательное, теплое к этому месту. Нахлынула такая нежность, будто встречаюсь с давно не виденным, но очень близким человеком. Выходила из здания в «наш» двор, невольно бросила взгляд на наше, вернее, бывшее когда-то нашим окно. Не могла удержаться и зашла в «наш» корпус. Все то же, родное и волнующее.

И комендантша та же, что и тогда. Господи, стало грустно и щемяще. Мне так хотелось вернуться, хоть на день, мне так больно в душе, что все это «благолепие» ушло. И вместе с тем я благодарна судьбе, что она подарила мне этот мир – МГУ.