Правда, в деревне Аскино оказался только восьмидесятилетний старик. Остальные, от мала до велика, попрятались в лесу. Старик посмотрел на нас, посмотрел, ушел в лес и рассказал своим, что красные, выходит, не грабят. Жители вернулись. Мы собрали митинг, рассказали о Советской власти, о целях большевиков. Саша разговаривала с крестьянами: белые плели им о нас черт знает что, грозили, что мы придем и всех перережем. А наши боевики помогают мужикам молотить, убирать обмолоченное зерно, вспахивать землю под озимые. Крови никто не хочет, руки устали от винтовок и шашек, руки соскучились по работе.
      P. S. Саша рассказала, что Калманова и Юсова приговорили к смерти. Приговор приведен в исполнение.
      13 сентября 1918 г., Аскино
      Сегодня мне лучше, только в теле ощущается какая-то томящая легкость. Ничего, скоро поправлюсь, потому что впереди еще много дел. Мы подходим к Красной Армии.
      В санчасть проведать меня заходил Боровский. Он какой-то растерянный, наверное, мучительно решает, идти дальше с нами или попросту отсидеться в Перми. После ареста и ожидания незаслуженного расстрела он стал очень нервным и вспыльчивым, всех избегает. Я очень удивился его приходу. Прощаясь, он грустно сказал:
      - Самое трудное - выбирать самому, даже ошибку потом свалить не на кого...
      Мой выбор сделан!
      Про несчастного раненого, про меня значит, инспектируя санчасть, вспомнил даже главком. Василий Константинович подошел к моей подводе, спросил о здоровье и рассказал интересный случай про Ивана Степановича, который, как смеясь заметил Блюхер, все-таки решился взять политическую ответственность на себя. Оказывается, Иван Степанович повел отряд на вражеские пулеметы со словами: "Вперед, за мной, за власть рабочих против белогвардейской сволочи!"
      - Одним словом, противника отбросили, - продолжал рассказ главком. Подъезжаю я к селу и не понимаю, что происходит. Вижу: стоят два ряда рабочих, а в середине качают Павлищева и кричат "ура"...
      Потом забегал Русяев и рассказал, как ездил на встречу с Красной Армией.
      Вечером 11 августа его вызвал главком и приказал установить связь с Красной Армией.
      - Ты имей в виду, - объяснял Блюхер, - все не так просто, как может показаться! Они не знают о нашем прибытии, поэтому могут принять за белых. Необходимо, чтобы в вас сразу узнали своих!
      По приказу Василия Константиновича Русяеву выделили сотню, в которой четверть боевиков была большевиками. Всю ночь мастерили алые банты, привязывали к пикам кумачовые полотнища. Для такого дела даже почистились и починили одежду. Русяев говорил, что утром, когда выступили, лица людей сияли, как начищенные самовары, а сама колонна больше напоминала праздничный парад.
      Когда отъехали от Аскино верст двадцать, выяснили, что близлежащая деревня занята какими-то войсками. Пока гадали, белые или красные, пока посылали парламентеров, раздались выстрелы. Одного ранили в ногу.
      - Вот так встреча! - удивился Русяев. - Если по красным знаменам стреляют, значит - белые. В атаку, ребята! Но до выяснения оружия не применять. Поняли? Вперед!
      Сначала противник отстреливался, но, подскакав ближе, наши увидели, как они скоренько грузятся на подводы.
      - Кто в деревне, белые или красные? - спросил Русяев, подскакав к крестьянину.
      - Какие белые - красноармейцы тута!
      Русяев послал дюжину всадников на лучших конях в погоню.
      Отступавшие мчались на подводах, в страхе оглядываясь на догонявших их. Вот уж действительно - комедия. Столько недель пробиваться к своим, чтобы вот так догонять их, будучи принятыми за белых!
      Отступавшие пытались залечь и даже стащить с подводы пулемет, начали было отстреливаться, но догонявшие захватили их в "плен".
      Красноармейцы, увидев, что нагрянувшие неизвестно откуда "белые" их не рубят и не колют, удивленно опустили винтовки.
      - Кто командир? - спросил Русяев.
      - Я командир, - выступил вперед низенький красноармеец. - А вы кто такие?
      - Мы красные из отряда Блюхера. А вы из какой части?
      Командир молчал. В это время подскакали остальные. Увидев казаков, он решил, что попал в руки белых, и понес совершенную околесицу.
      - Да ты, браток, не смотри, что они казаки, - успокоил Русяев. - Ну да, казаки из Оренбургского войска. Но красные, наши! Если ты их боишься, я ребят отошлю, а меня отвезите в ваш штаб. Идет?
      - Идет! - обрадовался командир, уже приготовившийся к смерти.
      Русяев в сопровождении своих недавних "пленных" добрался до штаба батальона, показал мандат, подписанный Блюхером, рассказал о нашем отряде.
      Потом Русяев вернулся в Аскино и обо всем доложил Василию Константиновичу, который очень обрадовался. Завтра они едут к Красному командованию. У Русяева сложилось впечатление, что Красная Армия все-таки знала о нашем существовании, хотя и не догадывалась, что нас так много и мы так близко.
      ...Рука быстро устает... Трудно писать. Ну ничего, скоро поправлюсь...
      На этом дневник Андрея Владимирцева обрывается. Далее следует запись, сделанная другим почерком...
      ПЯТАЯ ПОЛИТБЕСЕДА С ЧИТАТЕЛЕМ
      И снова заглянем в хронологическую таблицу гражданской войны.
      Сентябрь 1918 года.
      10 сентября - Советские войска освободили Казань.
      11 сентября - Реввоенсовет республики определил структуру
      действующей армии, введя фронтовую организацию. Издан приказ об
      образовании Северного, Восточного и Южного фронтов, Западного района
      обороны.
      12 сентября - Советские войска освободили Симбирск (Ульяновск).
      16 сентября - Учрежден первый советский орден - орден Красного
      Знамени...
      "Советская Республика - в кольце фронтов" - эта привычная фраза из учебника истории не преувеличение. Взгляните - образованные фронты носят наименование всех сторон света. И все-таки Красная Армия не только успешно обороняется, но и переходит в наступление: отбит у врага родной город вождя мировой революции - Симбирск, взятие которого Ленин назвал целебной повязкой на свои раны.
      Крепнет и совершенствуется Красная Армия, возникает и новая воинская символика, отражающая идеалы, за которые бьются красные отряды.
      В августе, когда Сводный Уральский отряд сражался в окружении белогвардейских дивизий, наркомвоендел Н. И. Подвойский с фронта направил телеграмму председателю ВЦИК Я. М. Свердлову: "Лучшие революционные солдаты и все связавшие свою судьбу с Советской Республикой командиры жаждут республиканских отличий. Настоятельно высказываюсь за установление знака героя и знака героизма".
      2 сентября, когда южноуральцы, отбиваясь от наседавших белогвардейцев, форсировали реку Уфу, на заседании ВЦИК Я. М. Свердлов выступил по вопросу о знаках отличия для храбрейших. Обсуждение предложения было продолжено на Президиуме ВЦИК и образована комиссия, в которую вошли Енукидзе, Веселовский, Ногин. В те дни все делалось стремительно, и через две недели, 16 сентября, в повестке дня ВЦИК, заседавшего во втором Доме Советов (гостиница "Метрополь"), значилось под цифрой "2": О знаках отличия.
      Статут ордена Красного Знамени зачитал заведующий крестьянским отделом ВЦИК Митрофанов.
      Сейчас это может показаться странным, но раздались недоуменные возгласы: "Орден? Зачем нам орден? Ведь обходились же и без него, награждая героев почетным оружием, а в крайнем случае - просто новым обмундированием!" Но, конечно, статут ордена был принят и утвержден Декретом, потому что это был не просто красивый символ, но знак беззаветного, кровного служения делу Революции. Не случайно он получил имя Красного Знамени, еще 8 апреля 1918 года утвержденного Декретом ВЦИК в качестве Государственного флага Советской Республики и боевого знамени ее Вооруженных Сил.
      И очень характерно, что 14 сентября, в канун принятия Декрета о первом ордене, главком Блюхер направил телеграмму такого содержания: "Москва, Совнарком. Пермь, Областком, командующим армиями и всем, всем. Приветствую вас от имени южноуральских войск в составе Верхнеуральского, Белорецкого, 1-го Уральского, Архангельского, Богоявленского, 17-го Уральского стрелковых полков, 1-го Оренбургского казачьего имени Степана Разина, Верхнеуральского казачьего и кавалерийских полков, отдельных кавалерийских сотен и артиллерийского дивизиона. В вашем лице приветствуем Рабоче-Крестьянскую Советскую Республику и ее славные красные войска. Проделав беспримерный полуторатысячный переход по Уральским горам и области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, формируясь и разбивая противника, мы вышли сюда, чтобы вести дальнейшую борьбу с контрреволюцией в тесном единении с нашими родными уральскими войсками, и твердо верим, что недалек тот день, когда Красное Знамя социализма снова взовьется над Уралом".
      Дневник А. Владимирцева обрывается как раз на том месте, когда южноуральцы соединяются с Красной Армией. О трагической причине, оборвавшей записи, я еще расскажу. Но дальнейшие эпизоды, случившиеся после выхода к своим, нет смысла пересказывать: выстроенные в хронологическом порядке сохранившиеся в архивах документы дают полную ярчайшую картину событий.
      ...15 сентября командующий 3-й армией Р. Берзин направил телеграмму в центр: "Москва, Кремль. Казачий комитет ВЦИК. Сообщаю вам, что в районе Красноуфимск - Бирск наконец нашим частям удалось соединиться с отрядами, в мае отрезанными под Троицком - Верхнеуральском. Во главе отрядов стоят Блюхер, Каширин, казак Томин, есть казачьи части во главе с казачьим офицерством. Первая сотня расположилась в Аскино, в 70 верстах севернее Бирска. Новиков ликует и выехал встречать и снабжать героев, работавших три месяца в тылу противника без всякой связи..."
      Одновременно командарм Берзин направил телеграмму Блюхеру: "Военный Совет приветствует Вас и Ваши доблестные части с прибытием в район наших войск. Мы твердо верим, что дружным совместным ударом мы сокрушим дрогнувшего уже врага. Передайте вашим храбрецам наше восхищение и товарищескую благодарность за исторический переход, за славные бои. Военный Совет 3-й армии. Берзин".
      Тогда же по телеграфу состоялся разговор главкома Блюхера с его давним знакомым - секретарем Уральского обкома партии Ф. И. Голощекиным.
      Голощекин: "Приветствую вас, родной. Весь пролетарский Урал сердечно радуется вашему появлению..."
      Блюхер: "...Мы явились к вам, сильные духом и боевым опытом..."
      Вы обратили внимание, что в приветствиях слышится не только радость, но и удивление, ведь многие уже считали отряды южноуральцев погибшими. Впоследствии на заседании ВЦИК будет сказано: "Переход войск тов. Блюхера в невозможных условиях может быть приравнен разве только к переходам Суворова в Швейцарии".
      20 сентября Уральский областной комитет РКП(б) направил Ленину, Свердлову и Вацетису телеграмму, в которой сообщал: "...Вот краткая история похода этой легендарной армии. Проделав 1500 верст по хребтам Южного Урала, собирая на своем пути небольшие отрядики, отчаявшиеся в торжестве русской революции, они явились, сильные духом и боевым опытом. Окруженные со всех сторон восставшим оренбургским казачеством и присоединившимися к ним паразитами, отрезанные от нашей дорогой рабоче-крестьянской России, без боевых припасов, они отказались от легкого ухода в Ташкент и, несмотря на все трудности предстоящего похода, решили идти к родному старому Уралу... В боях за обладание Верхнеуральском, расстреляв последние патроны, они вынуждены были отказаться от намеченного пути соединения с нами и избрали другой путь - через Уфимскую губернию - и через полтора месяца невероятно трудного похода, выдержав 20 жарких боев, прокладывая себе дорогу почти одними штыками и саблями, разбив противника под Уфой, ...наголову разбив польские легионы, части стерлитамакского гарнизона, 6-й чехословацкий полк, 6-й казачий полк, 1-й башкирский полк, 13-й и 14-й уфимские полки, разбив, уничтожив, утопив их в Уфе, отняв у них имеющуюся артиллерию, они пришли к нам, бодрые духом, чтобы совместно с нами вести борьбу за потерянные права трудового народа. Эта сухая передача фактов уже красноречиво говорит, что в лице товарища Блюхера, его полков мы имеем подлинных героев, совершивших неслыханный в истории нашей революции подвиг... Командир товарищ Блюхер - один из самых отважных солдат революции, вождь-стратег. Его биография: московский рабочий, раненный на немецком фронте солдат, большевик, председатель Челябинского революционного комитета и Совета, трижды участвовал в дутовском фронте..."
      Пример южноуральцев произвел большое впечатление на бойцов регулярных красных частей. 21 сентября 1918 года Кунгурский городской совет объявил днем чествования прорвавшихся партизан. Газета 3-й Уральской стрелковой дивизии "Часовой революции" вышла с броскими шапками: "Привет героям Рабоче-Крестьянской Красной Армии, товарищу Блюхеру, его рабочим и казацким войскам!"
      А 24 сентября газета "Уральский рабочий" писала: "В Кунгур 19 сентября прибыл первый отряд т. Блюхера. Настроение среди прибывших войск бодрое. Под влиянием прихода войск Блюхера произошел перелом в настроении некоторых частей, под влиянием легендарных рассказов о подвигах блюхеровских отрядов наблюдается большой подъем духа и на позиции. Резкое уменьшение количества сказывающихся больными. Н-ый Красноуфимский революционный полк, лучший из полков дивизии, узнав, что части т. Блюхера без сапог, постановил поделиться обувью с героями. Части Блюхера состоят исключительно из добровольцев, проникнуты сознанием необходимости победы и уверенностью в ней и этим сильно влияют на соприкасающиеся с ними части дивизии".
      В. И. Ленин, еще не оправившийся от ран, вновь и вновь интересовался подвигом южноуральцев, и член обкома партии А. П. Спунде пишет ему записку: "Дорогой Владимир Ильич! Посылаю вам сведения о Блюхере, о котором мы с вами сегодня говорили. Участвовал почти все время в ликвидации дутовщины. Последний раз ушел из Челябинска против Дутова в начале мая при следующих условиях. В это время он лежал в лазарете, так как вскрылась рана, полученная на войне против немцев... В 8 часов были получены сведения о Дутове, к 10 часам Блюхер был уже в штабе для организации выступления. Был отрезан где-то в районе Оренбурга чехами. Сейчас, пробывши около 4 месяцев в тылу у чехов, вышел к нам где-то около Бирска, увеличив значительно свои войска. При этом он не воспользовался ближайшей дорогой на Ташкент, а выбрал гораздо более трудную - через Урал, идя наперерез Самаро-Златоустовской железной дороге. "Питался" все время чешскими патронами и снарядами.
      Товарищи, проведшие с ним предпоследнюю дутовскую кампанию, утверждают, что буквально во всех случаях его стратегические планы на поверке оказывались абсолютно удачными... Поэтому Уральский областной комитет РКП и, конечно, Советов тоже... настаивает на том, чтобы Блюхер с его отрядами был отмечен высшей наградой, какая у нас существует, ибо это небывалый у нас случай..."
      Одновременно Военный Совет 3-й армии обратился во ВЦИК с ходатайством, заканчивавшимся словами: "...Мы считаем, что русская революция должна выразить вождю этой горсточки героев, вписавшему новую славную страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение. А поэтому Военный Совет ходатайствует о награждении Блюхера революционным орденом Красного Знамени".
      А пока шел этот, как бы сегодня сказали, обмен информацией, наскоро переформированные партизаны почти без передышки вступили в новые бои. 20 сентября 1918 года все отряды южноуральцев (кроме Архангельского, им усилили 5-ю Уральскую стрелковую дивизию) влились в состав 4-й Уральской стрелковой дивизии и составили три из ее четырех бригад. Комдивом стал Блюхер, его помощником - Н. Каширин; И. Каширин, Томин и Павлищев возглавили бригады. 24 сентября они ударили по врагу и погнали его, освобождая населенные пункты. 27 сентября они уже заняли Молебский завод.
      Белочешский генерал Гайда в панике телеграфировал: "Красные, усилившись отрядом Блюхера - Каширина, теснят Иркутскую дивизию на Красноуфимском направлении. Срочно необходима ей помощь".
      А между тем 28 сентября 1918 года Президиум ВЦИК единодушно решил вручить орден Красного Знамени Василию Константиновичу Блюхеру. 30 сентября, после доклада В. Л. Сосновского о походе южноуральских партизан, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет принял постановление о награждении В. К. Блюхера орденом Красного Знамени. В октябре 1919 года той же награды был удостоен Н. Каширин, а позже - многие другие бойцы и командиры Сводного Уральского отряда.
      У читателя может возникнуть законный вопрос: а не много ли документов приводит автор? Нет, потому что, по моему убеждению, документ порой говорит об эпохе гораздо больше, чем любое, даже очень искусное, изложение. Вчитайтесь, как написаны эти, казалось бы, специфические, чисто военные донесения, телеграммы, представления. Время диктовало вместо сухих слов военного рапорта строки, исполненные высокой поэзии. В самом деле, проведем как бы эксперимент. Вот два фрагмента, относящихся к подвигу южноуральцев:
      1. "Смело взглянув в глаза смерти, вы несокрушимой стеной двинулись на врага, имея в сердце своем лишь одно решение: победить или умереть... Воодушевленные горячей любовью к своей свободе и сознанием своего священного долга перед Родиной, медленно, но безостановочно двигались вы среди бушующего моря вражеских войск, двигаясь туда, где ваши братья смыкали свои ряды в борьбе с врагом, где ярко сияла звезда свободы и манила к себе вас, своих верных сынов..."
      2. "...изумительный поход переполнен легендарными фактами. Можно представить, сколько за это время вынесли отряды испытаний, как дорого обошелся им этот крестный путь. Только исключительная выносливость, героическое напряжение воли, сознательность помогли им выбраться, и благополучно, из враждебного, кругом бушевавшего омута".
      Первый отрывок - из приветствия Реввоенсовета Республики, направленного главкомом Вацетисом и членом РВС Данишевским южноуральским партизанам. Второй принадлежит знаменитому писателю, автору романа "Чапаев" Дмитрию Фурманову...
      Из записной книжки автора
      (Вместо заключения)
      В знаменитой революционной песне есть такие слова:
      В бой роковой мы вступили с врагами,
      Нас еще судьбы безвестные ждут...
      Сейчас, когда речь заходит об участниках великих событий, мы говорим: "героические судьбы", "яркие судьбы". А тогда, в пору "невиданных мятежей", для каждого, вступившего в бой, его будущность была прежде всего безвестна, несмотря на горячую веру в победу. Наверное, герой - это такой человек, который, не ведая своей судьбы, борется за будущее так, словно он ясновидящий...
      * * *
      Дневник А н д р е я В л а д и м и р ц е в а обрывается на записи, сделанной аккуратным, округлым, видимо, женским почерком: "Андрей Сергеевич Владимирцев умер 22 сентября 1918 года от тифа. Похоронен в Кунгуре в братской могиле. Вечная слава герою, отдавшему жизнь за дело Мировой Революции..." Мне думается, слова эти написала Александра Гончарова. Все мои попытки узнать о ее дальнейшей судьбе оказались безуспешными. По воспоминаниям очевидцев, женщина с такой же фамилией погибла в белогвардейском "поезде смерти". Но мне очень хочется, чтобы это оказалось случайным совпадением. Очень хочется...
      * * *
      И в а н С т е п а н о в и ч П а в л и щ е в. Погиб в марте 1919 года в бою на реке Каме, командуя бригадой 30-й стрелковой дивизии. Вот как пишет об этом В. К. Блюхер: "Полк вел тяжелый оборонительный бой и под напором превосходящих сил противника начал отходить, резервов не было. Воодушевляя бойцов своим личным примером, Павлищев сумел восстановить положение. Когда все атаки противника были отбиты, он спокойно встал и пошел по окопам. В это время его смертельно ранило осколком снаряда".
      * * *
      П е т р П е т р о в и ч Б о р о в с к и й. Застрелился в Перми в 1919 году. Дореволюционные приятели смотрели на него как на врага, новые товарищи-большевики - как на дезертира, жена видела в нем совершенно чужого человека и воспитывала такие же чувства у дочери. Рассказывают: Боровский надел свой парадный мундир, заперся в кабинете, подобно герою одного бунинского рассказа, выстрелил в виски из двух наганов. Незадолго до смерти он написал стихотворение, которое заканчивалось так:
      Конечно, можно жить украдкой
      Под звон набатный, вечевой,
      Конечно, можно жить над схваткой.
      Конечно - да. Но для чего?
      * * *
      Многие командиры Сводного отряда впоследствии стали крупными военачальниками молодой Советской Республики.
      Н и к о л а й Д м и т р и е в и ч Т о м и н (1886 - 1924). Во время гражданской войны командовал сначала бригадой, потом дивизией. Погиб в бою с басмачами. Награжден тремя орденами Красного Знамени.
      Н и к о л а й Д м и т р и е в и ч К а ш и р и н (1888 - 1938). В 1920 году он командовал 3-м конным корпусом, за прорыв в районе Мелитополя награжден вторым орденом Красного Знамени, за бои в Северной Таврии и взятие Керчи награжден Почетным революционным оружием. В дальнейшем был на командных должностях, избирался членом ВЦИК и ЦИК СССР. Командарм 2 ранга.
      И в а н Д м и т р и е в и ч К а ш и р и н (1890 - 1937). В 1918 1919 гг. командовал сначала бригадой 30-й стрелковой дивизии, а потом Особой казачьей бригадой. Награжден орденом Красного Знамени, был председателем Верхнеуральского горсовета, работал в органах ВЧК - ОГПУ, позже - на руководящих постах в народном хозяйстве. Избирался членом ВЦИК и ЦИК СССР.
      М и х а и л В а с и л ь е в и ч К а л м ы к о в (1888 - 1939). Сражаясь против Врангеля, командовал сначала бригадой, а потом дивизией. Награжден двумя орденами Красного Знамени, позже - орденом Ленина. После войны командовал стрелковым корпусом, был начальником командного управления РККА, затем командиром Приморского корпуса и помощником командующего ОКДВА.
      * * *
      В а с и л и й К о н с т а н т и н о в и ч Б л ю х е р (1890 1938). После окончания похода южноуральских партизан командовал дивизиями, был помощником командующего 3-й армией. В 1921 - 1922 гг. являлся главнокомандующим, военным министром и председателем военного совета Дальневосточной республики. С его именем связаны такие важнейшие военные операции, как штурм Перекопа (1920) и взятие Волочаевки (1922). После гражданской войны командовал 1-м корпусом, Ленинградским укрепленным районом. С 1924 по 1927 год являлся главным военным советником революционного правительства Китая в Гуаньчжоу, затем - помощником командующего войсками Украинского военного округа. С 1929 года Блюхер командующий войсками Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА). В 1935 году в числе первых советских военачальников получил звание Маршала Советского Союза. Награжден пятью орденами Красного Знамени, двумя орденами Ленина и орденом Красной Звезды. Кандидат в члены ЦК ВКП(б), член ВЦИК и ЦИК СССР, депутат Верховного Совета СССР.
      Встречаясь с писателями 22 ноября 1935 года и рассказывая об истории 30-й стрелковой дивизии, продолжавшей путь Сводного отряда южноуральских партизан, В. К. Блюхер заметил, что это соединение "имеет славную героическую историю".
      Блюхер сравнивал рейд южноуральцев с рейдом таманцев, описанных Серафимовичем в "Железном потоке". Отрезанные от Красной Армии, таманцы прошли по тылам врага 500 километров, южноуральцы - 1500, в ходе боев и те и другие оказали серьезную помощь регулярным частям, уничтожая противника, взламывая его тылы, сея панику, нарушая планы белого командования. Есть и еще одно удивительное совпадение: начавшись в разное время (Таманская армия выступила в поход 27 августа 1918 г.), эти два народных, поистине "железных потока" соединились с Красной Армией почти в одно и то же время - таманцы 17 сентября, южноуральцы - 14 сентября.
      * * *
      Читатель, конечно, обратил внимание, что почти все эти замечательные люди ушли из жизни в одни и те же годы. Уцелев в боях за Советскую власть, они пали жертвами репрессий. Вспоминали они, ожидая расстрела, свой героический рейд, свое легендарное начало? Наверное, вспоминали, наверное.
      Все это мы должны знать и помнить.
      * * *
      О рейде Блюхера - Кашириных сразу же, по свежим следам, были написаны книги. Владимирцев недаром чувствовал в Михаиле Голубых будущего писателя. В 1924 году одновременно с "Железным потоком" он опубликовал документальную книгу "Южноуральские партизаны", а в 1927 году выпустил историческую повесть "Лава", посвященную рейду. Стал литератором, журналистом и ротный командир стерлитамакцев Иван Маркелов (Недолин). Его перу принадлежат книги "Рейд Блюхера" и "Перевал", вышедшие вскоре после событий и переизданные в наше время.
      Начиная со второй половины пятидесятых годов, как бы стараясь восполнить два десятилетия молчания, выходят одна за другой книги, повествующие об "огненном прорыве" южноуральцев. Это - сборники воспоминаний "Партизанской дорогой" (1957) и "Легендарный рейд" (1959), книги-исследования И. Плотникова "Десять тысяч героев" (1967) и В. Душенькина "Уральский рейд" (1973). В этих изданиях я нашел много важных фактов, эпизодов, обобщений, на которые опирался, работая над повестью. Страницы, посвященные знаменитому походу, с которого началась слава Блюхера, есть во всех книгах о жизни замечательного военачальника, в книгах Ф. Гарина, Н. Кондратьева, А. Владимирова, в журнальных и газетных публикациях.
      Все эти работы, но особенно книги очевидцев М. Голубых и И. Недолина, помогли мне воссоздать (во всяком случае, попытаться воссоздать) события, происходившие задолго до моего рождения.
      В 1984 году в Свердловске вышла книга Василия Васильевича Блюхера, сына прославленного маршала, называется она "Военными дорогами отца". Из книги узнаешь о том, что на месте многих боев от Верхнеуральска до Кунгура теперь установлены памятники и мемориальные доски, что уральская молодежь собирает по крупицам материалы по истории рейда, что дорогами Сводного отряда прошла не одна экспедиция, возглавляемая участниками тех событий.
      * * *
      И последнее. Как вы, наверное, догадались, Андрей Владимирцев - лицо вымышленное, а его дневник - более или менее удачная стилизация. Но людей, подобных ему, в стране, охваченной огнем гражданской войны, были сотни, тысячи.
      Неслучайно М. А. Булгаков назвал свою знаменитую пьесу "Дни Турбиных". Это были и их дни, дни их выбора, от которого зависело многое.
      Сделав свой выбор, Владимирцев, Павлищев и другие герои нашей книги не получали никаких выгод, кроме права умереть за молодую Советскую власть. За боем бой! В ту пору жизнь меряли боями, а не годами. Если считать бои, мои герои прожили долгую, насыщенную, полную опасностей, многотрудную жизнь, а если считать по годам...
      За боем бой...