XI

Смелый побег рабов, захвативших хозяйский корабль, оказался еще одной новостью для пантикапейцев. Пока хозяева встречали нового правителя и пировали в акрополе, рабы совершили страшное, соблазнительное дело!

– Позор и горе, – кричали рабовладельцы, – ибо мы показали себя слабыми перед собственными рабами!.. Теперь мы должны не спать ночами, чтобы уберечь свое достояние от расхищения, охранить его от лукавых рабов!

– Это виноват Неоптолем! – вторили им купцы-навклеры, опасливо оглядываясь. – Он выдумал некстати гулянку рабов и бродяг и дал им возможность снюхаться и совершить преступление! Они угнали лучший корабль! Завтра угонят другой!

Был учинен сыск. Десятки рабов, которые вчера плясали около чанов с косским вином, были схвачены и закованы в железа. Многих просто связывали веревкой, как баранов, которых везут на рынок, и бросали в яму. Число схваченных росло. Уже слышались раздирающие крики, исполненные боли и страдания. Начались пытки.

– Вот оно, похмелье после хозяйского угощения, – с горечью и страхом перешептывались рабы, не разгибая спин и стараясь не обратить на себя подозрительных взоров надсмотрщиков, вооруженных бичами.

Парфенокл, как владетель двух ценных рабов, бежавших в эту ночь, был особенно взъярен. Побег рабов, да еще такой удачный, – большое унижение для хозяина-рабовладельца в глазах общества. И враги его уже смеялись над ним.

– Подумать только, – говорили всюду, – Парфенокл метит стать царем Боспора, а сам не в состоянии удержать в подчинении не только царство, но даже свой двуногий скот!

Распаленный неудачными розысками сообщников побега, Парфенокл направил на улицы воинов с приказом хватать всех бродяг и нищих, независимо от того, рабы они или свободные. Он не раз высказывал убеждение, что обедневшие общинники не лучше беглых рабов и нередко помогают одни другим. Давая указания старшому уличных отрядов Кратеру, он добавил особо:

– У этого гнусного интригана Асандра есть злоязыкий и подлый раб Гиерон! Всем известно, что он якшался с Евлупором. Нужно взять его во что бы то ни стало!.. Ибо закон гласит, что любой раб, замешанный в заговоре или соучастии в побеге, должен быть пытаем и казнен! Без возмещения стоимости его нерадивому хозяину!

– Будет исполнено! – ответил с поклоном Кратер и намеревался уйти, но хозяин остановил его движением руки.

Подумав, Парфенокл доверительно наказал своему подручному: коли он встретит где-либо в укромном месте Асандра, «человека, противного богам», то… никто не будет в ответе, если тело этого «святотатца и вероотступника» окажется выброшенным в городской ров! Сыска по такому случаю не будет, а он, Кратер, получит награду!

Сам Парфенокл не занимался сыском и допросами. В пыточных застенках трудились его братья и подручные. Земля стонала от воплей пытаемых. Горелым мясом пахло даже на рынке. Люди ходили с опаской и говорили шепотом, хотя и были согласны с тем, что после побега заговорщиков рабы города нуждаются в острастке. Ахамены творят благое дело – оберегают порядок и блюдут законы Пантикапея!.. Но в поисках крамолы их люди не щадят никого и даже нарушают неприкосновенность очагов свободных граждан. Они ворвались было в кварталы, где царили Гераклиды, но те встретили их копьями и заявили, что сыск среди своих рабов проведут сами, без чьей-либо помощи. И тоже хватали кого попало и сажали в яму.

После праздничных гуляний в честь прибытия Махара горожане отсиживались у домашних очагов, прислушиваясь к шуму и крикам, которые доносились с улицы. Даже готовились к самозащите от нападения слишком ретивых радетелей пантикапейских законов. При этом говорили:

– Похоже, Ахамены хотят показать царевичу, что город в их руках! Вот, мол, какие мы властные, никого не щадим, и все нас боятся!

– Испугаешься, когда скрутят арканом и бросят в яму! А там сиди и жди, пока разберутся, что ты человек свободный и сам имеешь рабов и рабскую мастерскую!

– А Гераклиды тоже стараются показать силу! Гляди, как бы не началась потасовка между теми и другими!..

XII

Проспавшись после пира, Асандр сидел с друзьями в домашней трапезной, напротив закопченного очага. Смочив горло вином, он рассказывал, как был принят царевичем.

Все внимательно слушали и жестами выражали восхищение удачами своего вожака.

– Я пил из чаши, которую послал мне царевич со слугой, – говорил Асандр оживленно, – а Ахамены и Гераклиды пухли от досады!

Друзья дружно гоготали, поднимая глиняные кружки.

– Из речей Махара я узнал, что Митридат повелел ему подчинить не только всю Тавриду, но и привести к покорности и уплате дани Фанагорию! А потом Танаис и все земли за проливом!.. Говоря об этом, он поглядел на меня!

– О!..

– Да. Я понял, что мы должны создать отряд лучших! И мы создадим его! Первыми ворвемся в Фанагорию и первыми возьмем добычу!..

– Создадим! Возьмем добычу! – как эхо ответили все. – Пусть Махар примет нас в свою дружину, даст нам оружие, обеспечит едой и питьем на первый случай!.. Сегодня же начнем набор добровольцев!

Вошла, вернее, вбежала толстая, неповоротливая Антигона и со слезами на глазах упала в ноги господину. Она, причитая и всхлипывая, сообщила, что Гиерон отлучился на рынок купить рыбы к обеду, но был схвачен людьми Парфенокла.

– О, хозяин, они убьют его!.. Спаси раба своего от беды и смерти!

Асандр нахмурился, потом решительно встал и приказал друзьям вооружиться. Они вышли на улицу, блестя обнаженными мечами и шлемами. Люди Парфенокла, увидев вооруженную толпу, подскочили с вопросами, но наткнулись на мечи и копья, наставленные в упор.

– Прочь! – вскричал Панталеон, выходя вперед и выставляя курчавую бороду. – Идет глава фиаса великого Митридата!..

– Фиас должен богу молиться, а не ходить по улицам с оружием! – ответил яростно Кратер, появляясь из переулка с десятком воинов.

– Раб и собака! – обозвали его евпатористы. – Ты смеешь раскрывать рот?!

– Ткни его в брюхо железом!

– Эй, Кратер! – обратился Асандр. – А ну отдай мою собственность!

– Какую собственность? – спросил насмешливо тот. – Разве у тебя была когда-нибудь собственность?

– Моего раба и слугу Гиерона!

– Гиерон бунтовщик, он якшался с беглецом Евлупором! Его будут пытать и казнят на площади!

Началась перепалка, звякнули мечи. «Ледовые братья» сомкнулись и дружно отбросили людей Кратера. Сам Кратер был ранен в грудь, его унесли на плаще. Евпатористам удалось захватить двух воинов Парфенокла.

– Этих – в залог! Когда вернут мне Гиерона, получат заложников! – сказал Асандр.

Большая толпа оборванных людей хлынула из переулка Это были собранные Кратером бездомные жители города. Сейчас они воспользовались перепалкой и смяли охрану, вернув себе свободу. Обступили Асандра с криками:

– Асандр, защити нас!.. Ведь мы вольные люди, хотя и впали в нищету!

Многие были вооружены палками и булыжниками. Откуда-то появилось подкрепление отряду раненого Кратера. Драка возобновилась. Но теперь на стороне евпатористов сражались бывшие пленники Кратера, не желающие опять попасть в руки людей жестокого архонта.

Шум, крики и необычная сумятица в городе привлекли внимание Махара, который приносил утреннюю жертву богам. Он стоял в клубах жертвенного дыма, со священным рогом в руке. Фрасибул и жрецы помогали ему с торжественным видом.

– Что творится в городе? Что за шум? – спросил царевич появившегося Неоптолема.

– Облава идет, государь, – ответил тот – Ночью бежали рабы Парфенокла! Угнали корабль!.. Теперь Парфенокл совместно с властями города хочет очистить город от всякого сброда, да и выявить заговорщиков, искоренить рабскую смуту!

– Ага!.. Это хорошо. Но почему допустили побег? – Махар нахмурился, его глаза стали строгими.

– Рабы воспользовались праздником, – ответил несколько смущенный Неоптолем, который чувствовал себя виноватым, поскольку сам устроил гулянку рабов и нищих. – А я проглядел рабский сговор!

– А кому было поручено наблюдать за порядком?

– Сотнику Митраасу.

– Это бывшему дворецкому гопломаху, что провинился перед царем?

– Ему самому!.. Понадеялся я на его быстрые ноги и острые глаза.

– Напрасно!.. Наказать Митрааса, перевести в простые воины за город!.. А тебе – упрек, ибо ты доверяешься людям, которые уже были наказаны царем!

Неоптолем сдержанно засопел, досадуя на самого себя. Он понимал, что царевич щадит его за возраст и заслуги, свалив вину на второстепенное лицо. И проклинал себя в душе за нераспорядительность.

Махар передал рог с вином возлияния Фрасибулу. Его внимание привлекли громкие голоса у входа. Появился Парфенокл в шлеме и при мече. Его красное лицо блестело от пота, он был возбужден, как после рукопашной схватки.

– Что случилось? – скривился Махар, предчувствуя неприятности.

Парфенокл опустился на одно колено и протянул к нему пухлые руки, как бы умоляя о милости. Хриплым голосом поведал, что «худшие люди», оборванцы и нищие, сплотились вокруг Асандра и сейчас оказывают сопротивление властям города, мешают вести розыск заговорщиков и наводить порядок на улицах.

– Это негодный и ненадежный человек! – почти кричал архонт. – Ты напрасно приблизил его к себе и даже пригласил на пир! Он возомнил себя равным с архонтами и лучшими людьми общины и творит беззаконие!.. Он ранил моего слугу, освободил задержанных злоумышленников и полонил двух моих воинов! Это неслыханная дерзость!

– О преславный царевич, – вмешался Фрасибул со зловещей миной на лице, – теперь ты убедился, что Асандр человек вздорный, он может поссорить тебя с городской общиной. Прикажи схватить его!

– Да, да! – поддержал Парфенокл. – Вели взять его на допрос!

Однако Махару не очень понравилось, что Парфенокл нарушил торжественность утреннего жертвоприношения, да к тому же пытается обсуждать его поступки. Он холодно скользнул взглядом по распаренному лицу боспорского богача и, пожевав губами, ответил сдержанно:

– Понял тебя, архонт, помолчи! А ты, Фрасибул, распорядись позвать сюда Асандра!

И, отвернувшись, кивнул головой жрецам, чтобы те продолжали обрядовые действия у жертвенника. Гнусавые песнопения возобновились, потянуло дымом бензоя, царевич стал почти невидимым в синих облаках жертвенных курений. Парфенокл поднялся на ноги и отошел в сторону с угрюмым видом.

Асандр явился через полчаса в сопровождении Панталеона. Оба преклонили колена перед царевичем, ожидая его властного слова.

Махар поднял голову и взглянул на Асандра неодобрительно.

– Отвечай: что творишь и по чьему повелению?

– Повеление одно – твое, правителя Боспора! – отвечал бесстрашно Асандр. – Ты же сказал, что впереди походы и первый из них – поход на Фанагорию!

– Но при чем здесь походы, когда на улицах беспорядок!

– А при том, государь, что для походов нужны преданные люди, которые пошли бы на смерть за твое дело!

– Это верно. Что дальше?

– Я с утра начал собирать отряд – в него вошли лучшие евпатористы, потом самые сильные и смелые из участников ледовой битвы! Но Парфенокл почему-то именно этих нужных людей хватает и сажает в яму! Боится, как бы в городе не оказалось большей силы, чем у него!

– Да? – переспросил настороженно Махар, отыскивая глазами Парфенокла.

– Не слушай этого бродягу, о царевич! – вскричал вне себя Парфенокл, выступая вперед с возмущенным видом. – Заткни рот этому пьянице, он обманывает тебя!.. Разреши, я заставлю его умолкнуть!

Он сделал воинственный жест, как бы хватаясь за меч. Но перед ним оказался кривоногий крепыш в медном панцире, который угрожающе выставил вперед курчавую бороду, держа рукой рукоятку секиры.

– Панталеон, отойди, – тихо, но внушительно сказал Асандр. И, обращаясь к Махару, заговорил почтительным тоном: – О правитель, заступись за тех бедных и оборванных, что собрались у моего дома, ибо они – лучшие воины! Они не боятся смерти, из них я создам отряд, который первым ворвется в Фанагорию или другой город по твоему повелению!.. Дай им кров, лепешку и оружие – они вернут тебе все сторицей!

Махар испытующе посмотрел на спокойного, уверенного в себе Асандра, потом на Парфенокла, багрово-красного от гнева. Рядом с ним Асандр казался испитым, его сухощавость выглядела как телесная слабость. Только широкие плечи и выпуклая грудь говорили о ином. Он пришел без оружия и доспехов, одетый в красный хитон. На груди его красовалось изображение трезубца – родовой знак Спартокидов.

Сейчас царевичу и впрямь показалось, что этот человек может быть носителем благородства бывших царей. Рядом с ним распаленный Парфенокл, тоже претендующий на родство с царской династией Ахеменидов, выглядел как рассерженный мясник из рыночных рядов.

«Что ж, – подумал Махар, – это не противоречит тому, как поступает великий Митридат. Мудрый царь имеет склонность брать в войско случайных людей, даже возвышать их, ибо такие люди остаются преданными до конца. Асандр ради своего возвышения готов проявить усердие. Он уже проявляет его. Тогда как Парфенокл имеет свои цели – он рвется к большой власти! Не он ли был в недавнем прошлом одним из главарей боспорского неподчинения?.. Сейчас он старается показать верность тому, кому уже изменял, а завтра опять изменит, если подвернется подходящий случай!»

После краткого раздумья Махар изрек свою волю:

– Сыск и облавы продолжать, но всех людей, пригодных для отряда Асандра, освободить!

– Да куда ты их денешь, царевич? – не удержался Парфенокл. – Ведь это пьяницы и бездельники, они будут рады сесть на шею, это не воины, а нахлебники!

– Дело найдется. Неоптолем!

– Жду твоих приказаний!

– Назначить начальником отряда Асандра! Составь список в сто человек и положи им корм и одежду, как подсобным воинам! Готовить отряд для похода! Мы не замедлим с наступлением на Фанагорию! Вот это и есть настоящее дело! До зимы Фанагория будет нами разгромлена и приведена к присяге!

Покидая дворец, Асандр испытал чувство удовлетворения и внутреннего торжества. Парфенокл после низких поклонов царевичу вышел через другую дверь. Он кипел от распирающей его досады.

Оставшись наедине с Неоптолемом, Махар поднял брови и сказал:

– Ты спрашиваешь меня, почему великий Митридат оставляет тебя здесь, хотя я прибыл, чтобы заменить тебя? Не так ли?

– Так, преславный царевич!.. Спрашивал, но единственно из желания участвовать в грядущей войне! Хочу сразиться с римлянами, пока старость не отняла у меня силы и боевую смекалку!

– Понимаю и ценю! И великий родитель мой тоже ценит твою преданность! Он возлагает на тебя большую задачу – готовить войско здесь, на Боспоре! Это дело более важное, чем простое участие твое в боях с римлянами! Ибо войско это, в которое войдут и греки и варвары, также направлено против Рима!.. Это будет великое войско для похода на Рим через Скифию! Кто знает, может, именно ты и возглавишь великий поход!

– О, как милостив ко мне великий Митридат!

– Так вот! Я займусь государственными делами Боспора, а ты – подготовкой великого похода! Надо строить лагеря и заселять их воинами! Нужно обучить воинов штурмовать крепости, драться в сомкнутом строю, сооружать полевые укрепления!.. В общем, старина, дел много, пусть боги дадут нам силы их свершить!

– Все это потребует денег, продовольствия, рабов для рытья земли и возведения построек!

– Верно. Будем повышать налоги, заставим всю эту толпу бродяг и бездельников, которых сейчас вылавливают по всему городу, работать! Кто силен, пойдет в войско. Кто слабее, поработает лопатой. А кто богат, поможет деньгами для оснащения войск! Известно ли тебе, что не только Фанагория, но и Нимфей, и Феодосия не платят дани в пользу царства?..

– Известно, хотя я подтянул многих, предупредил!

– Плохо подтянул, здесь нужна крепкая рука!.. Готовь отряд Асандра, вооружи его, одень и пошли собирать недоимки с ближних городов!

– Города воспротивятся, ворота закроют, не пустят!

– Не посмеют! А посмеют – двинемся против них с огнем и железом! Уже сейчас надо готовить поход против Фанагории!

– Понимаю и повинуюсь!

– Вот и хорошо! Я рад, что ты сразу понял меня!

XIII

Несмотря на удачную выдумку с образованием фиаса и получение должности сотника, Асандр не попал, да и не мог попасть в число аристопилитов, то есть властных людей царства.

Он был беден, а потому и оказался всего лишь исполнителем приказаний наместника, его подручным, мало чем отличающимся от обыкновенного наемника. Он попал в ту серую толпу подчиненных, которые обслуживали и охраняли царевича, были у него на посылках. Он встречался с Махаром куда проще, чем старший жрец храма Зевса или представитель совета города. Но не смел и подумать о том, чтобы стать утром перед «царскими вратами», плечом к плечу с теми, кто составлял вторую ступень государственной власти, после друзей правителя. Хотя Махар и не имел царского титула, но, по велению отца-государя, его, как и самого Митридата, каждое утро встречали вельможи и знатные люди, через которых он осуществлял власть над страной. Отсюда и название их «аристопилиты» – «лучшие у ворот» дворца. Аристопилитами могли быть лишь такие, как Парфенокл или Атамб, люди богатые, вожаки сильных родов, владетели обширных земель и многолюдных эргастериев, хозяева тысяч рабов.

Поэтому, несмотря на то, что на оргиях фиаса Асандр сам наливал чашу Махара заморским вином, рассказывал ему смешные истории или приводил к нему молодых женщин на выбор, сам он не мог преступить ту роковую черту, которая отделяла его от правителя и властной верхушки боспорского общества.

Асандр сумел сочетать в себе внешнее достоинство царского отпрыска с непринужденной манерой и услужливостью слуги-фаворита, которому многое дозволено. Он сумел привлечь к себе сердце Махара, тот относился к нему с большой снисходительностью. Скучающий на чужбине царевич нашел в обществе обаятельного боспорца и его разгульных фиаситов ту среду, в которой можно забыться от будничных дел и туманных речей боспорских архонтов, сегодня таких льстивых, но лишь вчера бунтовавших против власти Митридата.

И нужно сказать, что Махар не ошибся в выборе. Асандр оказался не только веселым собутыльником, но и способным вожаком вооруженного отряда. Его люди отбывали в другие города царства и возвращались с караванами, нагруженными хлебом, мясом, винами и деньгами.

Махару было выгодно, чтобы налоги и дани взимались с городов руками самих боспорцев, а не чужеземцами, дабы не навлекать на заморскую власть ненависти народной. Зато вооруженные евпатористы вскоре снискали всюду славу людей жестоких и отчаянных, которые угоняют скот и отбирают хлеб, не обращая внимания на вопли обиженных, на их косые взгляды и глухие угрозы.

Богатые и властные боспорцы смотрели на Асандра как на дворцового прихлебателя, презирали его как наемника, продавшегося иноземному властителю.

– Асандр потерял облик боспорца, – говорили они, – приказчиком стал у Махара!

– А что ему оставалось делать? – отвечали более умеренные и снисходительные. – Ведь он гол и беден, как беглый раб!.. К тому же ни роду, ни племени!

– Ого, он считает себя сыном царя Перисада!

– Это выдумка его матери, которая была в связи с последним Спартокидом!

– Кто знает, может, это и правда!

Особый разговор произошел в храме Зевса Спасителя, расположенном в стороне от акрополя. Храм этот, высоко почитаемый горожанами как место чудесных откровений свыше, был обычным местопребыванием Левкиппа. Здесь собирались жрецы города, образовав нечто вроде тайного совета под главенством старого жреца. Они обсуждали дела боспорские и сообща влияли на их ход, используя свою близость к богам. Жрецы пристально следили за возвышением Асандра. И сейчас хором порицали его за низкопоклонство перед Митридатом и Махаром.

– Никогда пантикапейцы не преклоняли колен перед иноземными богами! – говорили они горячо. – А тем более перед живыми!.. Асандр первым осмелился сделать это, признал Митридата богом! Нечестивец, он оскорбил этим весь пантеон нашего города!.. Да и олимпийские боги не простят ему этого!

Седовласый Левкипп выслушал эти осуждения с обычной рассеянной улыбкой, потом, когда все утихли, изрек:

– Асандр одним прыжком достиг ворот пантикапейского акрополя! Раньше он был замечен как герой, а теперь готов стать государственным мужем! Его шествие с зелеными венками возвысило его не менее, чем ледовая битва. Его фиас не вызов богам города, он подсказан Асандру богами! Ибо, как мы ныне убедились, Асандр не только храбрец, но и имеет голову на плечах. Он может принести пользу городу и царству в годину неудач, особенно теперь, когда мы стали бедны способными людьми! Ведь Асандр пантикапеец, он должен послужить общине!.. Такие люди нужны!

Этого было достаточно, чтобы отношение жреческих кругов к Асандру резко изменилось. Вместо осуждения Асандра было решено не чинить препятствий его действиям, даже поддержать его, если это окажется выгодным для города и царства в целом.

XIV

Прибыв на Боспор как правитель и наместник отца, Махар не собирался заниматься благоустройством Пантикапея и других городов царства. В хозяйственную жизнь их вообще вмешиваться было излишне. Она шла по заведенному кругу, имела вековые традиции, управлялась своими внутренними законами.

Задачей наместника было обеспечить целостность царства, а также сколачивать войско для грядущего северного похода против Рима, давно задуманного Митридатом, а главное – собирать налоги и дани.

И молодой правитель с превеликим усердием стал помогать отцу в подготовке новой войны, отправляя в Синопу морские караваны с хлебом, рыбой, солониной и другими грузами, столь необходимыми для огромного понтийского воинства.

Две предыдущие войны, которые пожаром пронеслись по просторам Анатолии, изрядно истощили эту страну. Они разорили ее города, опустошили нивы, испортили водоснабжение и усеяли берега теплого Термодонта развалинами, печальными в своем мертвом молчании. Население поредело.

Поэтому Митридат настойчиво требовал присылки не только продовольствия и денег, но и воинов для пополнения своих ратей. Через боспорские порты отправлялись за море отряды вооруженных северян – местных греков, скифов и сарматов, даже рабов, если они были молоды и сильны телом и духом.

В сыновнем рвении Махар не стеснялся опустошать закрома боспорских хлеборобов, резать скот и отбирать у хозяев молодых рабов с целью сделать из них воинов.

И результаты не замедлили сказаться. Рынок Пантикапея быстро оскудел, торговля нарушилась, торговать стало нечем.

Торговать стало не с кем!.. Как только Боспор вновь оказался под властью Митридата, римский флот, возглавляемый навархом Сервилием, появился у северных берегов Понта Эвксинского. Он перерезал торговые пути, соединявшие Тавриду с богатым заморьем. Римляне топили корабли боспорских навклеров – морских торговцев, – в чем им рьяно помогали многочисленные пираты.

Теперь, чтобы отправить очередной караван судов в Синопу или Амис, Махар принужден был давать ему охрану из десятков военных кораблей, которые могли бы противостоять вражеским нападениям.

Торговые корабли гибли в пути, и пантикапейские судовладельцы, стремясь избежать полного разорения, стали уклоняться от повинности по перевозке царских грузов через море. Придумывали разные отговорки, ставили суда на ремонт.

– Кому хочется, чтобы его корабль был потоплен или оказался в руках пиратов! – говорили судовладельцы между собою.

– А ведь дохода никакого! – сетовали люди торговые. – Было бы для чего рисковать. Уже сколько погибло кораблей с людьми и грузами!

До ушей Махара доходили эти суждения и приводили его в ярость.

– Низкие люди! – кричал он в бешенстве. – Они не понимают, что все делается для великой победы моего отца, а их повелителя и государя! Он сторицей вернет их потери! А кто погибнет ради дела Митридата, тот будет восславлен в веках! А его потомки будут пользоваться неизменной свободой торговли в царстве Митридата!.. Чего же еще?..

Но и груженые корабли стояли в гавани без надежных экипажей. Сервилий и пираты отпугнули самых смелых. Моряки предпочитали бродить по рынку и спать под городскими стенами, перебиваясь нищенством и воровством, чем плыть на верную гибель.

Здесь опять выдвинулся Асандр, который готов был рискнуть головой ради собственного успеха и возможности пополнить пустующий кошелек. Он решил обратиться к Махару с предложением своих услуг, но сначала уединился с Панталеоном, желая посоветоваться с ним, как с верным другом и опытным моряком.

– Мы, Панталеон, – сказал Асандр, – одними оргиями евпатористов и даже службой в отрядах по сбору налогов не поправим наших дел!

– Это так. Но уже то хорошо, что мы ежедневно сыты и даже пьяны!

– Стоит разгневаться Махару – и все это полетит вверх ногами!

– Ты что-то задумал?

– Задумал, друг! Хочу возглавить флотилию кораблей, которые идут в Синопу с грузами для Митридата! И охрану тоже взять на себя!..

– Ого!.. Это дело опасное, может, даже безнадежное! Сервилий сейчас силен и нападает смело! Да и экипажи ненадежны!

– Но другого пути показать свое рвение и получить награду нет!.. А мы ведь никогда трусами не были! К тому же надо сделать это в удачный миг, когда пантикапейские мореходы струсили, а судовладельцы заявили, что корабли, мол, они дали бы, да вот хороших экипажей нет!.. Мы-то и дадим эти экипажи! Сейчас Махару преданные и смелые люди вот как нужны!.. Тебе моряки поверят, если ты поговоришь с ними, посулишь хорошую оплату!.. Скажешь им, что во главе каравана будем мы! Ты, Панталеон, и я!

– Ты и я?.. Это дело серьезное, – покрутил головой Панталеон. – Но как ты себе это представляешь? Рассчитываешь остаться живым и получить награду от Махара?

– Не только это. Я думаю договориться с некоторыми купцами, мы повезем их товары и за морем продадим за выгодную цену! Привезем купцам их выручку и получим свою долю!