Мишка повозился на сиденье, хотел было включить музычку, но передумал.
      "И так я здесь на своей роскошной лайбе, как чирей у нищего на заднице, подумал он с неудовольствием. - Но делать нечего, надо ждать. Гаденыш должен выйти с минуты на минуту".
      Мишка ждал появления Шурика Шнурка, младшего брата одного из амбалов, которых положили в придорожном кафе Алик и шеф Михаил. Он не знал Шурика в лицо, имел только описание и адрес, полученные самым простым способом: в кафешку вошли двое из бригады, которую тезка-Мишка вызвал для этого дела, дождались, пока зальчик покинули случайные посетители и положили на прилавок два автомата дулами к буфетчику. Ему даже в голову не пришло что-то скрывать.
      В текущий момент те парни продолжают пить пиво в кафешке, а остальные на двух машинах ждут Шнурка непосредственно у выхода из дома.
      Тезка-Мишка хорошо видел их со своей позиции. Два побитых ржавых "жигуля-копейки", металлолом, такие при нужде не жалко будет бросить. С тем и брались.
      Тезка-Мишка руководил операцией, но это только прибавляло ему осторожности и осмотрительности. Он не хотел подводить шефа Михаила.
      "Уж Петька, понтярщик, на моем месте хвост бы пораспустил", - подумал Мишка. Он немного знал Петьку и прежде, и они хорошо сошлись теперь, по работе у Михаила.
      Мишка подумал об Алике, лежащем сейчас в лубках, о Надьке, которой переламывали по одному пальцы на руке. У него было свое чувство справедливости, у Мишки. Его кулаки, лежащие на руле, сжались.
      Из калитки того дома показался длинный сутулый парень, по описанию точный Шнурок. Осмотрелся по сторонам. На стоящие чуть поодаль две машины внимания не обратил. Двинулся развинченной походочкой в сторону Мишки.
      От разукрашенного ларька, торчащего дурным пнем посреди деревенской улицы, отделился Очкарик, которому было поручено затеять с Шуриком разговор. Тезка-Мишка представлял себе этот разговор от слова до слова.
      "Слышь, земляк, где у вас тут можно ханки хорошей взять?" - спросит Шнурка Очкарик.
      "Гы, а какой тебе? - ответит Шнурок. - Эта, что ли, нехорошая?" И кивнет на ларек.
      "Тут виски нету. Мне виски нужно, "Чивас Регал", знаешь такую марку?"
      "Ну?"
      "Ну вот, мне говорили, что по ларькам у вас в городе где-то должно быть. Я его сильно уважаю".
      "Кто говорил?"
      "Мужик один, его кто-то из ваших, местных, тут угощал. Серега Силачонок, может, знаешь?"
      "Серега мне брат", - скажет Шнурок и помрачнеет. И насторожится, понятно.
      "Во! Тем более должен знать". - Очкарик обрадуется очень натурально. Еще когда учился в университете, Очкарик в ихнем театре играл, не на первых, правда, ролях. С самим Пельшем, говорит, был знаком. Зато теперь он - король. Среди Мишкиных знакомцев ни один, как Очкарик, не мог.
      "Убили братуху. Вчера похороны были".
      "Ох, е..." - скажет Очкарик.
      В это время сзади к Шнурку подойдут двое, которые незаметно вышли из "Жигулей".
      Тезка-Мишка вгляделся... ага, уже подошли.
      "Да, земляк, бывают дела, - скажет Очкарик. - Но ты все равно нам покажи, где достать виски-то. Братана твоего помянем. Садись в машину, да?"
      Весь разговор о виски был изобретением Мишки. Алик упомянул в больнице, с чем подъехал к ним тот амбал. Вот как аукнется, так откликнется.
      Мишка увидел, как дернулся Шнурок. Сейчас самый рискованный момент. Вся надежда на искусство Очкарика и тех, кто подошел сзади.
      "Шепнешь звук, - негромко, но внятно скажет ему один из двоих, - на ремни порежу, паскуда". - И в спину Шнурка уткнутся два острия.
      "Ты не трухай, Шурик, - скажет ему Очкарик, показывая обращением, что Шнурка ждали специально. Это пугает и сбивает с куража еще сильнее. - Мы тебе беды не сделаем. Сами того козла ищем, что Силачонка и Жабу порешил. У нас к нему тоже должок. Садись в машину и поедем".
      Вон, увидел Мишка, они его и повели. Молодец Очкарик, что значит образование!
      Он завелся, поехал первым.
      - ...Кто?!
      - Да не знаю я, Христом Богом клянусь, не знаю! Не бейте, мужики...
      - Заклей ему пасть и всыпь еще.
      Шурик Шнурок завыл. Он выл тихонько и покорно. Ему уже показали, что бывает, вздумай он орать в голос.
      Разбирались в перелеске, куда двое "Жигулей" предусмотрительно заехали с разных сторон. "Чероки" уже ждал их там, место было обговорено заранее.
      Мишка отрядил по одному стремщику на каждый подъезд, и для работы со Шнурком у него еще оставались Очкарик и Антон. Антон - тоже не имя.
      От нескольких ударов короткой дубинкой по почкам Шнурок задергался, упал на колени. Антон встряхнул, поднял его, подождал, пока уймется крик, отлепил ленту.
      Руки Шнурка, обнимающие березку, были застегнуты в пластиковые наручники-удавку. По лицу, которое пока не трогали, текли слезы, сопли и слюни.
      - Давай так, - опустился рядом на корточки Мишка, потому что Шнурка ноги не держали. - Давай сначала, Саня. Давай?
      Шнурок кивнул, подвывая.
      - Ты, значит, был дома, так? Прибежал Гринька, закричал, что братана и Ваську грохнули в "Приюте" у Помещика, а тех, кто с ними был, просто побили, так?
      - Та... так.
      - Ты - туда, там все вверх дном, "Скорая", менты, Помещик трясется, показания дает, а Серега с Васькой - под простынями. Верно?
      - Верно.
      - Чего Помещик сказал?
      - Сказал. - Шнурок всхлипнул, втянул длинную соплю. - Сказал, двое было. Сказал, ни машины, ни номеров на ней не видел. Мол, встали так, что не видно было. Один взял коньяк, другой не пил, водила, наверное. Сказал, Серега к ним первый подошел, и чего-то они повздорили. Драка...
      - Так, значит, Серега подошел первый. Как Помещик драку описал?
      - Ну, как... Этот, который с коньяком, братана как-то прямо сразу, голыми руками. Коське Хрипцову глаз выбил, а второму - бутылкой. А Жабу, Ваську то есть, водила застрелил. Из какой-то штучки такой, маленькой. И Помещику потом этой штучкой в рыло. Говорили, ну, менты там, другие, что на приезжих наши нарвались. Так и есть, чего там. Не знаю я больше ничего, мужики, матерью клянусь...
      Тезка-Мишка потеребил рыжий ус. Мигнул Антону. Шурик взвыл.
      "Самое смешное, что гаденыш не врет, - подумал Мишка, пока Шурик получал следующую порцию. - Никто никого не искал, никто никого никуда не налаживал. Этот бы знал наверняка. Да и времени... три дня. Это только шеф у нас так может".
      - Шурик, слушай сюда, - сказал тезка-Мишка деловито. Время поджимало. - Да встань ты, не вой, будь ты мужиком. Тебя так, погладили только. Сейчас ломим в "Приют", там мои ребята Помещика держат. Устраиваем вам очную ставку. Если ни в чем не соврал - будешь свободен. Только еще раз: никто в Москву не ездил?
      - Нет. Чем хочешь поклянусь - нет. - Шнурок помотал головой. На залитой роже появилась надежда, что не убьют. - Да и кому ехать? Братан с Жабой были так... "гортоп". Город топтали. Я никому ничего не скажу, мужики. Я понимаю: вы от большого авторитета московского. Я обид не держу. Не убивайте меня, мать не выдержит.
      "Не скажешь, - усмехнувшись, подумал Мишка. - Еще как скажешь. Звонить пойдешь на всю округу, только мы отсюда. Но это - ладно... А вот кто же тогда нашего Алика достал? Надо разбираться выше. Но это уже - пусть шеф позаботится, а мне здесь только дело закончить и за собой убрать".
      Если бригада и подивилась королевской оплате, втрое превышающей их обычный тариф, то виду не подала. Работали, как часы. Профессионалы. Мишка на примете других и не держал. Деньги Мишка взял из своих, уверенный, что Михаил возместит. Так у них было принято по молчаливому уговору. Шеф никогда не сомневался в представляемых суммах, а Мишка никогда не врал.
      Все дела в кафешке не заняли и минуты. Связанных Шнурка и Помещика с заклеенными ртами свалили за стойку, рядом поставили ведро с бензином, слегка окропили и стены, и самих. Туда же кинули оружие, которым хоть и не пользовались в этот раз, но такая уж была установка у этой бригады-профи: все стволы - одноразовые. Как шприцы. Тем более все оплачено.
      Тезка-Мишка, показав издалека Шурику Шнурку и Помещику, отодрал подложку и кинул полуметровый кусок СВЛ - самовоспламеняющейся ленты - прямо в лужицу бензина на полу. Шурик был в ступоре, а Помещик понял - позеленел, закатил глаза и стал биться.
      "Недолго вам ждать, - подумал Мишка, навешивая на дверь снаружи здоровенный замок. - Но получается, Алика и правда прихватил кто-то еще. Кто?"
      В душе у Мишки ничто не дрогнуло, когда за оставляемым поворотом взвился клуб огнистого дыма. Оба "жигуля" пропали из поля зрения через восемьсот метров, там был съезд. "Чероки" свернул на развилке.
      На случай проверки и у Мишки, и у каждого из бригады имелись свои, вполне законные документы, объясняющие проезд именно в этот день и именно в этом направлении.
      Тезка-Мишка почувствовал злость на шефа Михаила.
      "Вот кто всегда остается незамазанным", - подумал он.
      Глава 21
      вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
      - По пятьдесят граммчиков, ребята? Ставите по пятьдесят граммчиков?
      - Ты попади сперва. На, ставим.
      - Это мы счас, это мы запросто... ваше здоровьичко.
      - Не окосеешь?
      - Да чтобы я? Чтобы Гоша промазал? Подтвердите все, кто меня знает!
      - Ладно, ладно. Значит, вот банка. Вот монета. С десяти шагов с первого раза. Раз... два... три... Кидай!
      Монета летит, кувыркаясь. Никто ее не видит, как она летит. Может, она и не летит вовсе? Может, она просто берет и оказывается в пол-литровой стеклянной банке, поставленной за десять отмерянных шагов?
      Гоша вам не наперсточник и не дутый лотерейщик. По старинке, зато надежно.
      Вот она и там.
      - Ну! А вы сомневались. Теперь по пятьдесят граммчиков, по пятьдесят граммчиков, как уговор.
      - Так ты уже пил.
      - Разве? А еще! А еще!.. Ну, с кем еще?
      Киоски и ларьки. Лица. ИКЧП "Инвалиды России". Как так, что за ерунда? И-Ка-Че-Пе - индивидуальное предприятие, то есть из одного человека состоящее, - "инвалиды"? Инвалидов на Руси хватает, но тут-то почему несколько?
      Впрочем, ему какое дело. Теперь ему до этого нет никакого дела. Это когда-то его заботила правильность написания слов. У него был дом, жена, работа с правильно написанными словами. А теперь...
      Тепло расплывается от выпитой водки.
      - Кто еще спорнет с Гошей? С кем пари? На пятьдесят граммчиков, пятьдесят граммчиков...
      вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
      Михаил готов был проснуться, вскинуться, как от команды "подъем!", но...
      вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
      ТЫ НЕ ПОЕХАЛ НА ОЗЕРО. ТЫ ПОСЛАЛ ДРУГОГО. ТЫ ХОТЕЛ ОБМАНУТЬ МЕНЯ.
      ПОЛУЧАЙ! ПОЛУЧАЙ! ПОЛУЧАЙ!
      А ТЕПЕРЬ ТЫ ПОЕДЕШЬ И ВОЗЬМЕШЬ ЕГО. ТЫ ПОЕДЕШЬ И ВОЗЬМЕШЬ ЕГО САМ!
      вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
      Он не смог вскочить. Он не смог даже завыть. Он только хрипел.
      Кое-как сполз с кровати. Что-то упало и покатилось, и он потерял сознание.
      Очнулся от щекотки на лице. Обнял прижавшегося Мурзика и снова отключился.
      В следующий раз просветление длилось дольше. Он успел дотащиться до воды и сунул голову под кран.
      Только держа затылок под ледяной струёй, осознал, что в дверь настойчиво звонят их условным звонком. СОС - три коротких, три длинных, три коротких.
      Михаил открыл дверь, против обыкновения даже не взглянув в глазок особый, пуленепробиваемый, поставленный за большие деньги и по большому блату.
      - Что с вами, шеф...
      - А, это ты... заходи. Сейчас расскажешь, я только отойду малость.
      Было не утро. Был вечер, а скорее даже ночь. Михаил посмотрел на две пустые бутылки, аккуратно стоящие у кровати. Третья закатилась под стойку с телевизором. "Опять я... Но что ж так больно!" Тезка-Мишка тоже поглядел на бутылки. "Вот сволочь, - подумал он. - Я там шкурой рискую, а он наедается втихаря. Хоть бы с бабой был, а то в одинаре садит. Тоже мне - шеф. Нет, Петька вернется, и надо его за ушко да на солнышко выводить. Алик, жаль, не с нами".
      Он перевел взгляд на Михаила, присевшего в кресло, и язык у него намертво прилип к гортани и примерз там, а голова мигом опустела.
      Михаил просто смотрел ему в глаза.
      - Петька накрылся, - сказал он. - Полез куда не надо и сгинул. Совсем. Ты что скажешь, помощничек? Говори, я пока кое-что запишу. Сюда присаживайся. Михаил указал на стул посреди комнаты.
      Мишка уселся на твердое сиденье и чуть было не заложил руки за спинку. Он никак не мог унять пробравшую до костей суеверную дрожь. Шеф Михаил был совсем не похож на себя. Даже голос изменился. - Что примолк, тезка? - спросил Михаил, и тезке-Мишке почудилось, что глаза у шефа засветились, а на плечах копошится клубок отвратительных, ужасных змеиных тел. Мишка ощутил запах крови и паленой шерсти.
      Шеф что-то писал в блокноте.
      - Ну? - повысил он голос. - Тебя спрашиваю. Язык проглотил?
      И тут опытный, многое повидавший человек Мишка свалился со стула на колени, сбивчиво забормотал, прижимая руки к груди. Преданно смотрел в глаза. Просил прощения. Каялся.
      "Он бы завилял хвостом, будь у него хвост", - подумал Михаил, поглядывая на Мишку.
      - Ну, хватит, - махнул он рукой. - Сядь сюда, как человек, и докладывай по-нормальному. Выпить хочешь - вон. Что выяснил?
      Михаил почти не слушал, что лопочет тезка-Мишка. Он записывал основные пункты сегодняшней "визии".
      Вызвать ее перед мысленным взором он бы не решился, потому что следом за ней... Михаила передернуло.
      - Я нигде не ошибался, шеф?
      Отложив карандаш, Михаил поразмыслил.
      - Да нет. Все так. Не наследил? Бригада надежная?
      - Что вы, Михаил Алекса...
      - Ладно, ладно. - Михаилу не хотелось сейчас углубляться. - Все-таки по натуре вы все уголовники. А мне нужны контрразведчики, ты понял?! - закричал он вдруг. - Искусные ниндзя, а не палачи!
      - Я... шеф... я понимаю...
      - Ни черта ты не понимаешь! Все вы ни черта не понимаете, бьюсь с вами уже годы, а толку чуть. Куда, спрашивается, этот идиот полез? Петька. Кто его просил? Чего вам всем не хватает, денег? Берите! Подавитесь! Только работу давайте, работу, а не дерьмо собачье!
      Михаил сообразил, что кричит, стоя перед раскрытым секретером. На стеклянных полочках было шаром покати, но тезке-Мишке с его места не видно. Михаил осторожно свел полированные створки.
      - Сколько, ты говоришь, заплатил? Мишка назвал. Когда Михаил открыл створки в этот раз, требуемая сумма лежала аккуратной стопочкой.
      - Задание меняется. Сейчас едем на Ляшское озеро, искать того человека. Только искать, не более! - грозно уточнил он.
      Мишка торопливо закивал.
      - Находим, - продолжал Михаил, - я с ним встречаюсь, говорю пять минут. Может быть, выясняю, что произошло с Петькой. Может быть - нет. В любом случае, не больше пяти минут. Ты - на подстраховке. Если тот захочет удержать меня силой, ты вмешиваешься. Если нет - нет.
      - Я понял, понял, шеф. Но шеф... Ехать на ночь глядя? Туда триста с лишком верст. И я не выяснил, кто тронул Алика. Не те ведь, которых вы с ним... прошу прощения, конечно. Только точно - не те.
      - После выясним, успеется.
      - Как скажете, только...
      - Что еще?
      - А вдруг, пока нас не будет, они опять к нему наведаются? Может, сперва навестим? Как Надька, надо узнать. Ей Петро должен был деньги передать, и...
      Михаил с огромным удивлением смотрел на тезку-Мишку.
      "Бандит, убийца, а смотрите-ка, - подумал он. - Каждый в ответе за того, кого приручил. И я - тоже? И за него?" - Про Надьку узнавай, вот тебе телефон, - сказал он, - звони. А Алика как мы навестим? Полночь скоро. И главное, зачем?
      - А может, он вам чего-нибудь скажет? - засуетился тезка-Мишка. - Чего нам с Петрухой не сказал? Он ведь какой. Порядок знает, даром, что молодой. А в палату проникнем, там травматология в старом корпусе на первом этаже, постучимся в окошко, мужики откроют.
      - Уговорил. Быстро звони Надьке и заедем по дороге на озеро. Триста с лишком верст - значит, к рассвету будем. И вот еще...
      - Да? - Мишка замер с трубкой в руке.
      - Посмотри здесь. Это новое задание. Еще одно. Не срочно, но имей в виду. - Михаил толкнул блокнот на столе в Мишкину сторону.
      Там были пометки: "ИКЧП "Инвалиды России" - Гоша - игра в "банку" пятьдесят "граммчиков".
      Подойдя к секретеру, Михаил стал думать о предстоящей поездке. Все-таки восемь сотен туда-обратно, со всякими заездами. Две области, десяток постов на трассе, ночь, проверять будут как минимум через один. И вообще, кто знает, что может стрястись.
      С надеждой открыл створки.
      На стеклянной полочке лежал его паспорт и водительский сертификат. Рядом, прикрытый корочкой на право ношения, чернел ПМ и одна запасная обойма к нему.
      "Эти новости меня доканают", - подумал Михаил, забирая все. Денег для него не было.
      - Тезка, можешь одолжить мне денег? - невесело смеясь, спросил он.
      - Чего? - У того отвисла челюсть.
      - Ничего, это я так. Но приготовь на всякий случай. Когда они отъехали на квартал, тезка-Мишка спросил:
      - Вы заметили, шеф?
      - Ты, я смотрю, тоже. Номеров не разглядел?
      - Семнадцать - ноль один, Эм-0. Кто это? Я никого не приводил, клянусь! Я...
      - Не егози, - сказал Михаил, - это не ты. Это меня начали пасти.
      - Легавые?
      - Похоже, посерьезней ребятки. - Михаил шепотом выругался. - Оторвешься?
      - В городе запросто, а вот на трассе, да если у них движок хороший...
      - Вот в городе и отрывайся. Как хочешь, но на озеро мы должны приехать без "хвоста"... или нет. - Михаил напряженно думал. Он перерешил на ходу. - Нет, не надо. Пусть тянутся за нами, если хотят. Для нашего дела они пока опасности не представляют.
      - А как же к Алику?
      - Ты по телефону выяснил, все нормально? Вот и будь доволен. Визиты вежливости - в более подходящее время.
      Глава 22
      Сегодня газеты шли нарасхват.
      "Серия необъяснимых катаклизмов в Саратовской области".
      "Газовое месторождение Елшанки: погас свет, зажегся молчавший факел".
      "Турбины Саратовской ГЭС семь минут вращались вхолостую".
      "Татищевская АЭС остановлена, реакторы заглушены".
      "Семь минут молчания. Молчания эфира".
      "На этот раз катастрофы избежали. "Мы не могли приземлиться", - говорит командир. "Мы не могли их посадить", - говорит авиадиспетчер".
      "Что это - НЛО? Двигатели глохли разом".
      "Куча мала машин под Дергачами. Обошлось без серьезных травм".
      "Вопреки международным соглашениям, подписанным Президентом России, русские продолжают испытывать новые системы".
      Зиновий Самуэлевич дважды ездил на площадь Революции, где наверху был пункт оптовика, у которого он брал товар. Они перекинулись словами насчет сенсации.
      - Да ну, - сказал оптовик, с профессиональной скоростью отсчитывая экземпляры и принимая деньги. - Очередная лажа. Или наши опять чего-то такое запустили в космос.
      - Наши могут, - почтительно подтвердил Зиновий Самуэлевич. - Но все равно интересно. Вот я читал, что при появлении НЛО действительно глохнут моторы на автомобилях.
      - Атомный реактор - это тебе не мотор, - сказал оптовик. - Посмотрим, что вечером "Вести" скажут.
      - Послушаем, что покажут, послушаем, - немножечко невпопад закивал Зиновий Самуэлевич. А может, как раз очень впопад. В дополнение мысли, так сказать. Зиновий Самуэлевич немного робел перед оптовиком.
      - А все-таки, согласитесь, в прежние времена, случись такое, мы разве могли бы рассчитывать на достоверную информацию? Прямо с места событий?
      - В прежние времена ты бы и не узнал ничего, - веско сказал оптовик, протягивая ему отсчитанную пачку ассортимента.
      - Зато теперь хоть торговля идет, - сказал Зиновий Самуэлевич.
      - Торговля идет. Думаешь, американцы?
      - Скорее уж правда НЛО. Американцам-то зачем?
      - Это верно, им на кой теперь с нами секретничать. Они уж нас живьем слопали и не облизнулись. Ну, давай, да если еще приходить соберешься, то поспеши, а то у меня "МК" кончается и "Коммерсанта" совсем больше нет. И "Известий" больше нет. Помнишь анекдот: "Есть "Правда"? - Нет правды..."?
      - Помню, - сказал Зиновий Самуэлевич, отходя, хоть на самом деле этого анекдота не знал. Не то чтобы не помнил, а просто не знал никогда. Он не интересовался анекдотами. Не такой был человек.
      Зиновия Самуэлевича глубоко тронули перечислявшиеся в газетных заголовках сенсации.
      Распродав эту партию, он даже сел в уголке и прочитал все, что сообщалось о феномене, настигшем Среднее Поволжье, в правительственной газете "Российские вести". Зиновий Самуэлевич из всех газет предпочитал именно ее, как официальный рупор.
      В рупоре оказалось мало подробностей, и это было жаль.
      Единожды познав свою удивительную способность, Зиновий Самуэлевич никогда больше не злоупотреблял ею. По правде говоря, ему это и в голову не приходило, а тот раз он оправдывал собственной раздраженностью, неосторожностью, неопытностью и прочим подобным. Больше никого он специально не поджигал. Даже конкурентов.
      Целыми днями Зиновий Самуэлевич бился над тем, как приспособить свой дар на благо семьи, но не очень преуспел в этом. Хотя, например, в доме более не требовались спички - как только маме или супруге Жене надо было зажечь газ на кухне, они вполне могли и позвать Зиновия Самуэлевича, или просто Зину, как его называли дома, почему нет?
      Зиновий Самуэлевич отчего-то не задавался вопросом, как его женщины обходятся с плитой, когда он выходит из дому на работу в метро или за покупками в гастроном. Впрочем, супруга Женя и мама Эсфирь Иосифовна были женщины практичные и все-таки держали коробку хозяйственных спичек на полочке за прихваткой для кастрюль.
      Они делали это тайком, так как не хотели огорчать мужа и сына, так гордящегося применением своего дара в хозяйстве.
      Пока что Зиновий Самуэлевич был занят изучением теории вопроса. Из популярных изданий он выяснил, что открывшаяся у него способность носит название "пирокинез" и известна человечеству давно.
      Одним из первых носителей этой способности был не кто-нибудь, а легендарный фараон Хуфу, или Хеопс, как его назвали европейцы.
      Некоторые тексты на стенах его погребальной камеры - крохотного помещения внутри самого большого в истории цивилизации надгробья, самой пирамиды Хеопса - гласят (в переводе Иц. Гольдмана): "И тогда Бог (фараона в Египте называли Богом), разгневавшись, стал смотреть на казначея Нану. Нана же, объявшись пламенем, упал и обратился в угли".
      Зиновий Самуэлевич, услышав в чьем-то постороннем разговоре, разыскал и прочитал также роман современного американского писателя Стивена Кинга "Испепеляющая взглядом", но это, к сожалению, оказалась фантастика, хотя и посвященная данному вопросу. Роман, впрочем, хороший.
      Но Зиновия Самуэлевича интересовали документы, которые пролили бы свет на его собственное положение и подсказали разумные шаги.
      Научные познания самого Зиновия Самуэлевича помогали мало. Предположим, ему, как и всякому мало-мальски образованному человеку, было известно, что горение - суть окисление, экзотермический процесс соединения углерода, содержащегося в веществе, с кислородом атмосферы. С выделением СО и соответствующего количества теплоты. И что дальше?
      Разве это знание объясняет, почему ничего более теплоемкого, чем целлюлоза, Зиновий Самуэлевич воспламенить не в состоянии? Полимеры полиэтиленовая пленка, скажем - только плавились, древесина едва обугливалась. Удачные опыты с газовой плитой можно было считать серьезным достижением.
      Дар Зиновия Самуэлевича вел себя, как хотел, надо сказать.
      Одно Зиновий Самуэлевич решил твердо: не открываться никому. Согласитесь, мама Эсфирь Иосифовна и супруга Женя - это одно, а посторонние - совсем другая разница, верно?
      Он даже не позволял себе поджигать на улице брошенные бумажки. Никогда. Он был не такой человек.
      Зиновий Самуэлевич поднялся с лавочки, где читал газету, и, тяжело вздохнув, сел в подошедший поезд.
      Поезд шел совсем не в сторону дома.
      И тем не менее. Зиновий Самуэлевич чувствовал, что чем дальше, тем больше становится другим. Что-то менялось в нем, заставляя совершать поступки, которые он сам себе объяснить не мог.
      Например, Зиновий Самуэлевич обнаружил, что один район города становится для него как бы более интересным. Обретает необъяснимую притягательность. Ему и раньше приходилось бывать в этом районе, он знал его. Слава Богу, прожив столько лет в Москве, он весь город знал, как собственный карман, но отчего именно теперь и именно этот район?
      Совершив пересадку с кольцевой на радиальную, Зиновий Самуэлевич проехал еще одну остановку и вышел на перрон. В это время дня здесь было немного пассажиров. Зиновий Самуэлевич встал на эскалатор, который понес его вверх.
      Отчего после работы он начал приезжать на эту станцию, а иной раз даже вставал торговать на ней, хотя и место было не его, и "тяга" - специфический термин, обозначающий количество покупателей в час, - чуть ли не втрое меньше? Отчего, расторговавшись, поднимался на улицу, где его влекло пройтись, побродить между домами?
      Или он что-то искал?
      Зачем он снова явился сюда, что за странное притяжение этого девятиэтажного кирпичного дома? Его ждут мама и супруга Женя с дневной выручкой, а он стоит здесь, и ему прямо-таки невтерпеж продемонстрировать свой таинственный дар. Почему?
      Зиновий Самуэлевич в растерянном недоумении смотрел на краснокирпичный дом, к которому приходил ежедневно уже почти месяц.
      Сегодня ночью от дома отъехал джип "Чероки" с Михаилом и тезкой-Мишкой, но этого Зиновий Самуэлевич, конечно, не знал.
      "Может, я не в себе? - думал Зиновий Самуэлевич. - Наверняка. Надо будет, когда доберусь домой, принять бром".
      Глава 23
      На темной ночной трассе первые сто километров машины встречались довольно часто, а потом только дальнобойные грузовики группами по две-три машины. Они слепили дальним светом и гулко проносились мимо.
      - На этой дороге пошаливают, - как бы между прочим сообщил тезка-Мишка, не отрываясь от полосы шоссе в свете фар.
      - Да ну? - деланно удивился Михаил. - А вот у нас с тобой сопровождение есть на этот случай. Как они, не отстали?
      - Сидят прочно, как приклеенные.
      - Это хорошо. Ты им не мешай только.
      - Движок у них точно форсированный. Догоняли, как перехватчик.
      Полная луна висела сбоку. Поля сменялись стеной леса. Михаил не заметил, откуда вывернулись эти машины. Их было две, приземистые иномарки, они пошли следом, слепя через зеркальце заднего вида какими-то особыми сверхсильными фарами.
      Мишка тотчас перекинул язычок зеркала, но это помогло мало. На его лице плясал зайчик от бокового.
      - Н-ну, падлы, мать их в лоб...
      Еще движение - и на Мишке черные очки. Чтобы видеть дорогу перед собой, он врубил батарею прожекторов, укрепленную на крыше.
      - У них впереди наводчик помещается, - сквозь зубы бросил он. - С рацией. Сообщил, что трасса свободна, вот они на охоту и выскочили. Шакалье.
      - Откуда они появились?
      - А из отстойника. Стояли себе с потушенными огнями, ждали добычу. У них небось и раньше стукачок-другой сидел, о нас докладывал по цепочке. Система известная.
      Михаил отметил, что тезка говорит хоть и отрывисто, но спокойно, не нервничает. И скорость поднял до ста сорока.
      Сам о себе, что он спокоен, Михаил сказать бы не мог.
      "А интересно, позволит ОНА, чтобы я - да не доехал до клиента? - подумал он. - Стоит ли вообще полагаться на НЕЕ, на ЕЕ защиту. А то как замшелый дед на Николу-угодника, право".
      Он вытащил "ПМ", передернул ствол.
      - Нет, шеф, ты, если стрелять надумал, эту хлопушку спрячь, - сказал тезка-Мишка, коротко взглянув на действия Михаила. - В левой задней подушке пошарь, там поинтереснее штучка имеется. Нашел, как открыть?
      Михаил перегнулся, поискал, нажал, в сиденье щелкнуло. Он достал из-под откинувшейся части огромный уродливый пистолет с длинной рукоятью.
      - "ППС", - сказал Мишка. - Пистолет-пулемет Стечкина. Магазин - двадцать, стрельба одиночными или автоматическая. Управишься? Перебирайся и стекло выбей, не жалей, я для этих случаев всегда запасное вожу.
      Похоже, тезка-Мишка все-таки стал нервничать. Ему было трудно держать высокий "Чероки" на поворотах.
      Михаил медлил.
      - Ну?! Чего ждешь, шеф? Сейчас третий в лоб пойдет, они всегда камикадзе выпускают, наширянного да обкуренного, он не останавливается! Видишь отставать начали? Давай!
      Стекло не рассыпалось, а просто вылетело целиком вместе с резинкой. Видно, у Мишки этот прием был действительно наработан. Михаил положил дуло в ребристом кожухе на край, но трясло, и он взял пистолет на локоть.
      Очередь на четыре! До первых слепящих точек метров пятьдесят.
      Очередь на пять, взяв чуть ниже! Искры от полотна дороги, идущая первой машина натыкается на них, подминает под себя.
      Михаил решил выдержать три секунды. И правильно. Первая пара дрогнула, мазнула светом вбок, вильнула и закувыркалась по другую сторону полосы, осталась в ельнике, унеслась назад.
      - Молодец, шеф! Теперь отвяжутся.
      "Шиш они отвяжутся", - подумал Михаил, глядя, как вторая пара огней, сперва чуть отстав, неуклонно нагоняет. - Вот у кого движок, как у истребителя. Постой, а не тех ли из "Жигулей" я крошу? Нет, не может быть, иначе откуда вторые".
      Ему вдруг пришло одно соображение.
      - Где твой камикадзе? - заорал он, перекрикивая шум ветра и рев мотора. Показался?
      - Вот-вот должен! - отвечал Мишка. - А что?
      - Туши свет, по тормозам и к обочине! - приказал Михаил. - И вон из машины, ты понял? Давай, пока они далеко! - И ухватился за скобу.
      Тезке-Мишке не надо было приказывать дважды. Выключив разом все огни, он в полной темноте ударил по тормозам, направляя "Чероки" к обочине, и даже успел сорвать с себя черные очки.
      "Чероки" шел юзом, Михаила болтало, тезка-Мишка матерился, выкручивая баранку. Чтобы не увидели тормозных огней и отражателей, почти закатил "Чероки" носом в кювет. Буквально секунду спустя мимо с визгом и стоном пролетела отчаянно тормозящая машина разбойничков с большой дороги. Навстречу ей стремительно нарастал свет других фар.