Глава 24

С чего все началось, Вакулов, к стыду своему, даже не заметил. Прогавил. Просто в какой-то момент капитан неожиданно понял: что-то пошло не так, как планировалось – и им самим, и шефом, и хрен-знает-кем-еще-из-заинтересованных-лиц. Просто стоящий напротив иллюминатора бэтээр вдруг вздыбился словно распираемой изнутри яростной силой и разлетелся в стороны огненными брызгами. Приплюснутый блин башни, нелепо взмахнув стволом скорострельной пушки, улетел куда-то в сторону, а корпус попросту превратился в ярко-малиновое озерцо расплавленного металла, словно над ним пыхнула жаром махонькая термоядерная бомбочка.

Иван отпрянул в сторону, запоздало понимая, что ему вряд ли что-либо грозит: в ход наверняка пошла магия, и весьма мощная. Технологическими боевыми средствами подобного эффекта вряд ли можно добиться, разве что пульнуть по БТРу рентгеновским лазером с орбитального спутника системы ПРО. Последний из которых благополучно сгорел в атмосфере под восторженные вопли журналистов еще в 2017-м…

И – понеслось. Снаружи грохотнули первые очереди, тут же потонувшие в басовитом гудении бэтээровских пушек, гулко бабахнул первый взрыв, с легкостью прошивая дюраль обшивки, по салону горохом протарахтели пули… Вакулов заученно грохнулся на пол. Кто бы с кем там ни воевал, Иван сильно подозревал, что это – как раз то, что голливудский Рэмбо еще в далеком двадцатом веке назвал «не моя война». То есть не его, не Вакулова, в смысле.

Самолет вздрогнул, сотрясаемый не то магической, не то обычной ударной волной. Ого! Это уже серьезно, может быть, даже очень. Хрен с тем, что непонятно, кто с кем воюет, но попасть под раздачу не хотелось бы. Очень бы не хотелось! Пожалуй, можно даже сказать «категорически»!

Впрочем, радиотелефон молчал, хотя данные шефом пять минут явно прошли, и капитан счел за лучшее переместиться в узкое пространство между креслами. Как говорит давняя армейская мудрость, подальше от начальства, поближе к… ведьме. Живая-мертвая с усмешкой глядела на Вакулова из своего кресла: укрыться она даже не подумала.

– А вот и твои недавние друзья пожаловали. Семен… то бишь, прости, «Симон», и эта сучка, как там ее, Маргоша, что ли? Ведьма, блин, тоже мне. Нимфетка доморощенная с волшебной палочкой в одном месте…

Несмотря на то что Вакулов не испытывал к Маргоше никаких особых чувств, кроме острого желания «засадить по самые гланды, чтобы меньше выпендривалась», последняя фраза его отчего-то покоробила. Хотя бы потому, что помянутая Марго была живой. В отличие от некоторых. А некрофилией он пока что еще не страдал…

– В смысле?

– В смысле, что господа живые маги решили отнять у мертвой коллеги кое-что, ей принадлежащее. Временно, Ванечка, временно принадлежащее, – неискренне «поправилась» ведьма. – Короче, обрисовываю тебе перспективу, любовничек: шефу ты позарез нужен живой – это ты и сам, надеюсь, понял. А вот Симону с компанией – очень даже наоборот: живой ты им, как амулет-«минусовка» в заднице. А мне…

– А тебе? – не выдержал отмеренной ведьмой паузы Вакулов.

– А мне ты тоже нужен живой. Если помнишь, исключительно для того, чтобы кое-кто мертвый не слишком раздувал щеки. Короче, Вакулов, давай-ка сматываться. У меня, в принципе, все готово. Да и посмертной силы теперь – что песка в пустыне…

Несколько секунд капитан откровенно хлопал глазами, затем до него все-таки дошло:

– Погоди, то есть ты…

– Дала знать одним твоим друзьям, что ты в лапах других твоих друзей, – нетерпеливо ответила живая-мертвая. – А как, по-твоему, я должна была отвлечь от тебя шефа, заодно получив достаточно посмертной силы для своих целей? Даже нет, Ваня, не силы, как таковой – ее-то здесь как раз предостаточно – мне нужно было разбудить ее. И свежая кровь для этого – самое то. Это, ну, как детонатор для гранаты, что ли. Ясно теперь? Нет вопросов? Тогда вставай, и пошли…

– Ну ты и… – едва ли не с восхищением протянул Вакулов, тем не менее идя вслед за ведьмой. Против ожидания спина живой-мертвой едва заметно вздрогнула:

– А ты не суди, Ванюш, не суди. Побывай за чертой, а уж потом слова говори. Впрочем, знаешь, я хоть по своему положению и обязана проклятья поганым ртом изрыгать, там тебе побывать не желаю. Помер – и помер, свет в конце тоннеля – и другой мир. А вот зависнуть, как я? Нет, Ваня, не желаю. Наверное, целовался ты хорошо, оттого и не желаю, – взглянув в очередной раз на ошарашенное лицо капитана, ведьма криво усмехнулась:

– Пошли уж, все одно ж ничего дельного не надумаешь, мыслитель! Срок придет, сам поймешь, о чем дохлая сука трепалась…

Ведьма, как и сам Вакулов, и его шеф, тоже неплохо умела расставлять акценты.

И пусть ничего более глупого и придумать было нельзя, капитану внезапно стало стыдно. Просто по-человечески стыдно. Впрочем, в следующий миг он уже позабыл про свой стыд, завороженный удивительным зрелищем. Пока он разговаривал с шефом, ведьма, оказывается, времени зря не теряла, готовя им путь к отступлению. И хотя Вакулов, конечно, знал, что наиболее сложная волшба часто сопровождается начертанием магических фигур-накопителей, увиденное просто вогнало его в ступор.

Нет, ведьма не просто начертила на полу многолучевую звезду (да и не смогла б этого сделать из-за кресел) – она повесила магическую фигуру прямо в воздухе] Светящиеся неярким зеленоватым светом идеально-ровные линии свободно проходили сквозь спинки и подлокотники кресел, пересекая пространство салона от борта до борта и от пола до потолка. Ко главным было не это: вычерченная ведьмой звезда была не привычно-плоской, а трехмерной] Объемной] Живой…

– Нравится? – со вполне человеческой гордостью в голосе спросила упыриха. – Мое ноу-хау, между прочим. А знаешь, что самое интересное? Трехмерная звезда накапливает ровно в десять раз больше силы, чем двухмерная! Соответственно и мощность заклинания потенцируется прямо пропорцион…

Она не договорила. Самолет внезапно подпрыгнул, будто на миг возомнив себя палубным истребителем с вертикальным взлетом, и вздрогнул от тяжелого удара. За спиной, там, где только что был VIP-салон, разверзлась огненная бездна. Ударная волна смяла переборку и, дохнув жаром, швырнула Вакулова и ведьму на пол. Магическая звезда качнулась в сторону, наполовину погрузившись в борт, и осыпалась вниз мириадами невесомых зеленоватых пылинок, гаснущих, не долетев до пола.

Увидев, что сталось с ее «ноу-хау», ведьма зашипела словно от с трудом сдерживаемой боли, но большего ни сделать, ни сказать не успела: лайнер накренился и рухнул на хвост. Вакулов одной рукой ухватился за ближайшее кресло, второй – схватил ведьму, удерживая от сползания по вставшему под углом градусов в сорок полу. На голову сыпались какие-то горящие лохмотья и обломки, за спиной что-то скрежетало и падало: видимо, приходило в полную негодность плохо закрепленное имущество археологической экспедиции. Н-да, вот и не случилось ничего с самолетом, вот и дождались музеи своих «бесценных артефактов»! Ощутимо воняло дымом, горячим металлом и сильнее всего – озоном: ударили по ним магией.

Наконец, корпус лайнера перестал сотрясаться, и капитан, нащупав ногой опору, утвердился в более-менее устойчивом положении. Подтянув повыше подозрительно обмякшую ведьму, он впихнул ее в узкое пространство между двумя соседними рядами кресел и осмотрелся, сквозь быстро заполнявший салон дым разглядывая последствия катастрофы. Последствия были весьма впечатляющими: взрыв не только полностью уничтожил салон-люкс (гм, а случайно ли именно его?), но и разорвал самолет на две части. А поскольку носовая стойка шасси осталась под оторванной пилотской кабиной, центр тяжести сместился назад, и самолет попросту плюхнулся «на хвост», задрав к небу раскуроченные останки фюзеляжа.

В очередной раз припомнив схему лайнера, Вакулов мысленно присвистнул: а ведь им повезло, что крылья с расположенными внутри баками находились на уровне обычного, а не VIP-салона! Иначе бы Ан уже благополучно полыхал вместе с ними обоими… точнее, именно с ним – ведьме лишняя кремация вряд ли помешает. Но выбираться отсюда все равно надо, и поскорее: пожар может начаться в любую секунду. Или по ним шарахнут еще одним зарядом, если не магическим, так обычным, кумулятивным или осколочно-фугасным – у магов тоже предостаточно обычных боевых средств.

Приняв решение, капитан кое-как растормошил впавшую после гибели звезды в ступор ведьму и кивком головы указал ей путь к отступлению. Живая-мертвая вымученно кивнула, показывая, что поняла, и первой скользнула по превратившемуся в спуск полу в сторону хвостового отсека. Дождавшись, пока упыриха скроется в дверном проеме, Вакулов съехал следом. В багажном отделении было поспокойней – по крайней мере, на голову не падали горящие обломки да и дыма было куда меньше. Не теряя ни минуты, Иван полез к задней двери, ежесекундно спотыкаясь о сорванные со своих мест ящики и контейнеры и попутно матеря излишне запасливых и жадных до открытий археологов. Впрочем, герметичная наружная дверь, вопреки его подозрениям и благодаря входному тамбуру-загородке, оказалась вовсе не заваленной…

…при ударе ее просто намертво заклинило…

Разродившись новой порцией проклятий, Вакулов кинулся было искать среди археологического добра ящик с шанцевым инструментом, надеясь разжиться там какой-нибудь киркой или ломом, но внезапно ощутил на плече ладонь мертвой ведьмы:

– Не ругайся, Вакулов, не проклинай. Живому это не к лицу, – голос упырихи звучал как-то непривычно тихо и устало. А лежащая на его плече рука ощутимо подрагивала. – Я сама открою.

– Ты? – скептически вопросил Вакулов, тем не менее послушно освобождал проход. – А силенок хватит? Тебе ж хреново, даже я вижу.

– Сейчас все будет, – ведьма внимательно, словно решая классическое «говорить – не говорить», взглянула в его глаза, – нормально. Понимаешь, когда маг готовит волшбу такого уровня, как готовила я, он обязательно замыкает ее на самом себе, иначе нельзя. Создав звезду, я слилась с ней, отдав весь свой резерв и собираясь пополнить его за счет силы этого места в момент активации заклятья. Но если заклятье погибает до активации, вся влитая в него сила рассеивается, а для восполнения личного запаса нужно время. И чем мощнее готовилось заклятье, тем больше магу нужно времени. А это было заклятье перемещения – очень мощное заклинание…

Отстранив Вакулова, ведьма, пошатываясь, подошла к двери и начала вычерчивать на ее обшивке какую-то непонятную фигуру или руну. В руках она держала невесть откуда взявшуюся ржавую железяку – не то кинжал, не то большой кухонный нож.

– И что? – глуповато спросил оставшийся не у дел капитан.

– Помнишь, я говорила, что не существует никаких магических порталов? Их и вправду нет. Зато есть одно очень сложное и опасное заклинание, позволяющее магу мгновенно переноситься на любые расстояния. Нечто вроде телепортации из фантастических книг: определенный объем пространства из одного места замещается в точности таким же объемом из другого. Одна крохотная ошибка – и все, мгновенная гибель переносимого объекта. Но я была уверена, что сумею это сделать…

Вакулов ощутил неприятный холодок между лопатками. Неведомые убийцы, едва не поджарившие их несколькими минутами раньше, похоже, спасли его от не менее пугающей перспективы! Замещение какое-то, объемы пространства, крохотная ошибка, гибель объекта… брр!

– Но ты ведь говорила, что здесь полно этой… силы? – припомнил капитан. – Вот и черпала бы. Да и свежей крови, похоже, уже немало пролилось, – имея в виду приглушенные обшивкой выстрелы и взрывы докончил он.

– Пока не могу, – не прекращая своей непонятной работы, буркнула ведьма. – Звезда была моей неотъемлемой частью, я настроила ее так, чтобы она сама взяла у этого места столько силы, сколько понадобится. А сейчас этой части меня нет, понимаешь? Сейчас я не могу брать силу…

– Да? – глуповато хмыкнул Иван. – Ну и что теперь?

– Теперь все в порядке, – отстранившись от двери, живая-мертвая придирчиво осмотрела исполосованную не слишком ровными линиями пластиковую обшивку. – Н-да, ужас! Но, надеюсь, сработает. А знаешь, почему в порядке? Потому, что нельзя недооценивать случайности в нашей жизни, вот почему!

Ведьма кивнула куда-то за спину Вакулова:

– Глянь-ка.

Капитан послушно оглянулся – и вздрогнул: среди обломков расколотого ударом ящика, на куче рассыпавшегося песка, лежала самая настоящая мумия! Коричневая, напоминающая древний пергамент кожа, обтягивающая кости, сведенные посмертной судорогой руки, какие-то истлевшие лохмотья, некогда бывшие погребальным саваном…

– Ч… что это?!

– Не что, а кто! – ворчливо поправила магиня, и Вакулов краем сознания отметил, что в ее голос потихоньку возвращается былая властность. – Моя коллега… старшая. Лет эдак тысяч на пять старше. Ведьма или жрица, точнее не скажу. Она, увы, мертва окончательно, так что поговорить с ней даже я не смогу. Зато при ней было вот это, – живая-мертвая торжественно продемонстрировала Вакулову ржавую железяку. – Это ритуальный нож, Ванечка, а нравы в те годы были оч-чень мрачными. Короче, он просто переполнен магией и посмертной болью и вполне сойдет для меня на первое время в качестве резерва. Неплохое совпаденьице, правда? Самолет, аэродром, мумия эта… везет мне, да, любовничек? То-то я во время своей волшбы какие-то возмущения ощущала, вот только какие именно, понять не могла, видать, ящик экранировал, – перед Вакуловым снова стояла прежняя упыриха, такая же, как и раньше – уверенная в своих силах и, гм, неунывающая, что ли?

– Дверь, – мрачно напомнил капитан. – Время.

– Легко, – ведьма негромко произнесла несколько слов на непонятном языке, плавным пассом начертав ножом в воздухе какую-то фигуру. И хотя Вакулов ровным счетом ничего не почувствовал, произошедшие изменения превзошли все ожидания: толстенная многослойная дверь, способная выдерживать к высотный холод, и жуткие перепады давления, просто распалась на части, рассыпавшись невесомым серым пеплом. Причем распалась строго по нанесенным магиней линиям.

И в тот же миг на них обрушился грохот идущего снаружи боя, более не сдерживаемый звукоизолирующей обшивкой самолета…

Глава 25

…Долго раздумывать было некогда, и на помощь, как обычно, пришли взлелеянные родной Службой боевые рефлексы. Вакулов головой вперед вывалился в люк и, спружинив руками, привычно кувыркнулся в сторону, поскольку высота – благодаря нынешнему положению раскуроченного лайнера – вполне позволяла. Ушел двойным перекатом в сторону, укрываясь под фюзеляжем. Огляделся, попутно пытаясь понять, что ему не понравилось при «приземлении», кроме сбитого об бетон локтя. Нечто, захваченное самым краешком сознания, но весьма важное…

Твою мать! Как же тебе не повезло, братишка – бесформенный темный холм, возле которого он примостился, оказался трупом бойца в полной штурмовой экипировке. Треснутое забрало каски-сферы не позволяло рассмотреть лица убитого, да это, собственно, и не было столь уж важным в данной ситуации. А то, что этот солдат – или офицер, погон под защитным снаряжением не было видно, – мертв, для Ивана было ясно, как божий день: грудная клетка была разворочена так, словно ее вспахали плугом. Неприятным открытием для капитана стад тот факт, что маги – а кто еще? – умудрились придумать боевое заклинание, способное с легкостью прошивать новейшие бронежилеты. На бойце как раз и был надет такой экземпляр – созданный по принципу «жидкой брони»,[34] он гарантированно должен был защитить от практически любого оружия. Ан нет! Видать, не только в закрытых государственных военных лабораториях скрупулезно изучали каждую новинку из арсенала противной стороны.

Все это пронеслось в голове Ивана, пока он рефлекторно пытался найти жетон с личным номером убитого спецназовца. Поймав себя на этом, капитан тихо ругнулся про себя – кому надо, тот после позаботится, чтобы тело было опознано, а вот ему сейчас надо думать о том, как вырваться с аэродрома!

Неожиданно Вакулов понял, что ему не понравилось – и немедленно покрылся холодным потом: самолет стоял в огромной, все больше расползающейся луже авиационного керосина, вытекающего из развороченного взрывом крыла! Как он до сих пор не загорелся, оставалось тайной за семью печатями. От края лужи до капитанского убежища оставалось от силы метра три. Блин, это уж слишком! Столько всего перенести – и сгореть? Ну уж нет! В отличие от ведьмы – кстати, где она там снова запропастилась? – он-то пока еще жив!

Оттолкнувшись от бетона, Иван рванулся к ближайшему бронетранспортеру, за которым залегли спиной к нему трое спецназовцев, увлеченно разряжающих магазины куда-то в противоположную от самолета сторону. С ходу налетев на ближайшего, капитан с силой впечатал его увенчанную титановой сферой голову в бетон, вырывая из рук автомат, привычный «Вал-ЗМ». Глупо, конечно, – союзники как-никак, оба против магов воюют, – но на войне как на войне. В том смысле, что сейчас он сражается исключительно за себя. Хватит быть чьей-то марионеткой, хватит плясать под чужую дудку, достали! Пора и о себе, любимом, подумать!

Не снижая темпа – второй боец еще только начал оборачиваться в его сторону – Вакулов ужом скользнул в распахнутый десантный люк бэтээра. Ощутимо приложившись обо что-то коленом, он на ощупь захлопнул створки и, шипя от боли, замер, привыкая к царящему внутри полумраку. Секунды две-три у него есть: вряд ли экипаж так быстро разберется в происходящем.

– Эй! – выдавая себя, раздалось откуда-то сверху. – Ты…

Вакулов разжал пальцы, позволяя автомату упасть на пол, и рванулся в направлении звука, выхватывая из ножен один из боевых ножей. Так, глаза можно прикрыть, они сейчас только мешают, работаем на ощупь, главное не промахнуться.

…Не промахнулся, подтверждением чему стал знакомый сдавленный хрип и ощущение противного липкого касания на сжимающих оружие пальцах. Все, стрелок-наводчик готов. Прости, братишка, но… такие уж игры пошли, не нами выдуманные, не нами спланированные! А я? Просто меня когда-то слишком хорошо учили… и слишком часто окунали в дерьмо в последнее время.

Рывок влево и вперед, глаза можно открыть, здесь, в носовой части боевой машины, достаточно светло: один из люков открыт. Недоумевающий взгляд сидящего на месте старшего наводчика командира – и тянущаяся к автомату рука мехвода. Быстро сообразил, дурачок! Значит, ты первым номером в Вечность и войдешь. Нож в руке Ивана описал плавную дугу, на излете противно скрежетнув по броне. Есть, финита. И пустота в душе. И лишь одна идиотская мысль: руки бы вымыть…

– Воздержусь, пожалуй, от комментариев, – знакомый голос за спиной даже не заставил Вакулова вздрогнуть – сколько можно? Никто, в общем-то, и не сомневался, что ведьма не оставит своего «любовничка» одного. – Ну, в смысле…

– Заткнись, – капитан резко обернулся, пожалуй, впервые за полтора дня взглянув живой-мертвой прямо в глаза. И ведьма – тоже впервые – не выдержала, отвела взгляд. Нет, не смущенно – просто отвела:

– Хорошо, Ване… Иван. Что дальше?

– Дальше – покатаемся, – мрачно буркнул Вакулов, подхватывая под мышки тело мехвода и выволакивая его в узкий проход. – Помоги, что ли, а?

– Помогу, – так же сухо согласилась упыриха, с непривычной для женщины (угу, именно для женщины, как же!) силой принимая от капитана ношу.

– И второго забери, – окончательно обнаглел Вакулов, перебираясь на водительское место и запуская двигатель, – а после рядом садись, посоветуемся.

С этими словами капитан захлопнул раскрытый люк над головой и газанул, бросая бронетранспортер вправо. По броне звонко сыпанули пули опомнившихся спецназовцев, однако всерьез останавливать бронемашину, например, гранатометным выстрелом, никто не стал. Не то сами сообразили, не то шеф дважды два сложил да подсуетился. В водительском триплексе мелькнул лакированный бок стоящего на пути знакомого джипа, уже виденного им раньше, но сворачивать Вакулов не стал, лишь чуть отвернул в сторону руль. Проскрежетал сминаемый металл, двадцатитонная машина покачнулась и снова выровнялась. «Ну вот, теперь я еще и Генпрокуратуре должен, – отстраненно, словно о чем-то совершенно постороннем, подумал Иван, – мне на такую „тачку“ и за всю жизнь не заработать»…

Боковым зрением он отметил, что ведьма, не обращая никакого внимания на рывки и тряску, уже справилась с телом мехвода, и сейчас, как-то совсем по-человечески пыхтя, стаскивает со своего места командира. «Пистолет надо бы забрать, мой-то так в самолете и остался», – также отрешенно подумал Вакулов, закладывая очередной лихой вираж: здоровенный аэродромный тягач – это вам не джип, сквозь него с ходу не пройдешь, не танк чай! Все, впереди вроде более-менее свободно, по крайней мере, до второй линии оцепления, отрезавшей летное поле от лесопосадки «полосы отчуждения». Серьезной такой линии, уже не из легкобронированных бэтээров, а куда более мощных БМП и БМД. Просто удивительно, что при таком размахе шеф со товарищи сюда еще танков не нагнал – «самое то» было бы! Видать, скоростными характеристиками не вышли, не поспели б вовремя…

Несмотря на не слишком хороший обзор, даваемый пятью перископическими приборами (сто восемьдесят градусов по азимуту, но… попробуйте-ка более-менее эффективно осмотреться, одновременно еще и управляя несущейся со скоростью почти под восемьдесят кэмэ многотонной машиной!), кое-что Вакулов все же уяснил: вокруг шел самый настоящий бой. Да-да, именно «самый настоящий», а отнюдь не очередная стычка «маги vs государственные спецслужбы».

Волшебники, судя по всему, нападали по всему периметру, умело укрываясь в лесополосе и за вспомогательными постройками, люди же пока просто сдерживали их натиск, не переходя в наступление. Несколько БМП уже горели; другие, что называется, «изо всех стволов» лупили по зарослям. Над летным полем бестолково кружилось штук пять боевых вертолетов, не то не в состоянии определиться с целями, не то не получив приказа на полноценную штурмовку плюющейся всяческой магической гадостью «зеленки». Пока капитан маневрировал, кто-то из «отцов-командиров», видимо, решился – и вертолеты, с похвальной четкостью заняв боевой порядок, дали залп НАРами. Прилегающий к летному полю участок лесопосадки скрылся в огненно-дымной круговерти. Даже сквозь триплекс капитан видел подброшенные высоко вверх ветви и вздыбленную кордитом землю. «Тридцать четвертые» ушли в разворот… и два из них гут же вспыхнули, настигнутые магическим ударом. Замарав послеполуденное небо уродливыми кляксами взрывов, машины рухнули вниз, усеивая бетон пылающими обломками изорванного в клочья дюраля и несущих конструкций. Да уж, чародеи, похоже, решили не размениваться по пустякам и стянули к аэродрому элиту своих боевых орденов – чтобы вот так запросто разнести в клочья хорошо защищенную и активно маневрирующую воздушную цель, одного только начального цикла обучения явно маловато – тут попахивало участием еще в сражениях времен Эпидемии! Вакулов невольно поежился. Он, как никто другой, знал, на что способны маги-ветераны – в свое время один такой был «куклой» на их секретном полигоне, и все курсанты Команды в обязательном порядке должны были выдержать итоговый экзамен, заключавшийся в том, чтобы обезвредить вошедшего в боевой транс волшебника. Кому-то это удавалось, и он шагал за ворота подготовленным «охотником на колдунов», тем самым «карателем», кому-то нет – и его либо долго лечили, а после давали соответствующую группу инвалидности, либо хоронили под залпы воинского салюта. Терять пленному магу было нечего, и он всегда бил в полную силу…

Один из вертолетов грохнулся метрах в сорока впереди, и Вакулов, выматерившись себе под нос, резко вывернул руль: перспектива врезаться в то, что еще пару секунд назад было боевым вертолетом, его не слишком прельщала. Разворачиваясь, бросил взгляд в боковой смотровой прибор, увидев над тем местом, где стоял их Ан, огромный огненно-дымный гриб. Ага, вовремя они смылись, полыхнул-таки самолет… или ему помогли это сделать.

Похоже, становилось по-настоящему жарко! Во всех отношениях…

Иван не знал, вычислили ли маги его нынешнее положение (надеялся, конечно, что нет – в конце-то концов, неужели ведьма этим не озаботится?), он просто вел машину к выезду с аэродрома. Отчего-то это казалось ему очень важным – поскорее выбраться с насквозь простреливаемого летного поля. И не важно, что там, за его пределами, живая-мертвая лишится возможности черпать столь необходимую ей силу. Каждый за себя, не так ли? Только отчего так пусто в душе, отчего так противно и тяжело на сердце?..

«Устал, я просто нечеловечески устал! – неожиданно понял Вакулов. – Только за последний час я узнал слишком много всего. И слишком часто меня в последнее время обманывали. Я ведь врач, я знаю, что человек не способен менять свое мировоззрение по несколько раз на дню, а меня заставляли это делать постоянно. Шеф, Симон, ведьма, клоун… все. Я просто устал, я не могу и не хочу больше…»

Иван с яростью утопил педаль газа, еще больше разгоняя тяжелую бронемашину, и, уловив краем глаза какое-то движение, сбросил скорость. Ведьма уселась в залитое кровью кресло, потянулась:

– Извини, задержалась немного. В конце концов, они все равно мертвы, глупо было не воспользоваться…

– Прекрати, – скрипнул зубами капитан, вновь с яростью вдавливая ни в чем неповинную педаль. До бронемашин оцепления оставались считанные сотни метров, а капитан так и не мог найти подходящий просвет между ними. Конечно, БМП вовсе не стояли «борт в борт», но и без того узкое пространство между ними было еще и перегорожено увитыми колючей проволокой металлическими секциями наподобие тех, что используются для ограждения запретной зоны во время авиашоу. Вывернув руль, Вакулов понесся вдоль ряда бронетехники. Странно, но на выписывающий по бетону хитрые зигзаги бэтээр никто из оборонявшихся людей не обращал особого внимания.

– Хорошо, – неожиданно согласилась упыриха, – как скажешь. Слушай, Вакулов, нам нужно найти укромное место (Иван фыркнул) и оторваться от магов хотя бы на час. Потом я отпущу тебя, и ты сможешь связаться со своими, – ведьма выразительно кивнула в сторону рации, и Вакулов вдруг понял, что подобная мысль просто не пришла ему в голову, – и попросить помощи. Мне наплевать – можешь уничтожить магию, можешь оставить этот мир таким, как есть. Мне правда все равно!

– Куда ехать? – угрюмо переспросил капитан. – Ты, я так понял, восстановилась уже? Вот и помогай.

– А направо. И прямо, – как ни в чем не бывало кивнула головой живая-мертвая, – не бойся, жми на газ.

Вакулов, сжав зубы, выполнил приказ. Нет, не из какого-то особенного доверия к ведьме – он просто слишком устал спорить. До столкновения с двадцатичетырехтонной БМП-4 оставалось секунды три. Капитан уже видел перекошенные страхом и непониманием лица разбегающихся в стороны бойцов, видел царапины на броне и россыпи стреляных гильз возле гусениц. Наверное, именно так и чувствовали себя знаменитые японские камикадзе, с пугающей, просто чудовищной четкостью видевшие за миг до смерти каждую заклепку на борту корабля, с которым им предстояло слиться в последнем огненном объятии…

…Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть…[35]

Откинувшаяся на дерматиновом сиденье, ведьма закрыла глаза. И Вакулов вдруг подумал, что именно этого она и хотела от него, что ее непонятный ритуал свершится в тот миг, когда страшный удар размажет его по броне. Но нажать на тормоз он не успел, остановленный властным:

– Не мешай, идиот!!!

И капитан, сам не зная, почему, вдруг окончательно поверил своему заклятому врагу, «поганой магичке, мерзкой дохлой суке», «вдавив до полика» педаль газа. Пятисотсильный дизель ответил на пожелание хозяина радостным рыком, и спустя секунду «Росток» всеми своими тоннами ударил в борт БМП…

…пройдя сквозь него, словно тот хрестоматийный горячий нож – сквозь масло. И, не сбавляя скорости, понесся, поднимая колесами огненно-дымный шлейф, по перепаханной ракетным ударом, продолжающей гореть земле. Секунда, другая, третья, слышимый даже сквозь рев мотора хруст сминаемых кустов и срезаемых колунообразным носом боевой машины деревьев…

– Не… сворачивай… сейчас… будет… дорога… – скосив глаза, Вакулов взглянул на бессильно откинувшуюся на своем сиденье ведьму. Пожалуй, будь она живя, сейчас по ее лицу обильно струился бы пот. Но в ее нынешнем состоянии сия физиологическая реакция с успехом заменялась заплетающимся голосом и неудержимой дрожью лежащих поверх коленей рук, кисти которых покрывали весьма подозрительные пятна, о природе которых капитан старался не думать. – Мы… вырвались. Сейчас…

Живая-мертвая не договорила. Углубившийся в нетронутую взрывами лесопосадку уже метров на двести БТР вздрогнул, встал на дыбы и с натужным ревом опрокинулся на бок. Усиленный броней удар, страшный, разрывающий барабанные перепонки, дошел до сознания капитана лишь мгновение спустя.

Затем все исчезло…

…Вакулов очнулся оттого, что его кто-то куда-то тащил. Причем тащил довольно грубо, то и дело задевая о какие-то жесткие предметы. Собственно, именно боль и привела его в чувство, заставив вынырнуть из теплой купели счастливого беспамятства. Иван застонал, попытался отмахнуться от излишне назойливого внимания – и пришел в себя. Ну или «почти пришел». В нос бил запах горящей солярки; пахло обугливающейся краской, порохом и сгоревшей изоляцией. И еще чем-то знакомым, сладковато-тошнотворным, страшным…

Вакулов застонал, и в этот момент его локоть врезался во что-то металлическое. Знакомое с детства ощущение удара «по нерву» ослепительно-белой вспышкой полыхнуло в мозгу, и Иван, вскрикнув, окончательно опомнился. Прямо над головой нависала какая-то погнутая железяка, в которой капитан не без труда опознал сорванный со своего места носовой волноотражательный щиток. А локтем он, судя по всему, ударился о край люка механика-водителя, из которого его вытаскивала, подхватив под мышки, ведьма.