Ян Полищук, Борис Привалов
      Мисс Хрю
      Приключенческий памфлет
      Глава I. ГОРОД УЛЫБОК.
      Достоверно известно, что на карте Республики Потогонии города с таким приятным названием найти еще никому не удавалось, В географических справочниках, ревностно просматриваемых шефом полиции генералом Шизофром, эта частица страны, отстоявшая от Нью-Торга на таком же расстоянии, как и от Вертингтона, именовалась зоной полупустыни.
      - Выбейте из мозгов эту чепуху! - заявил однажды Шизофр, отличавшийся деликатностью выражений, корреспондентам рабочих газет. - В городе должны жить люди, а в данной местности людей не обнаружено.
      И генерал улыбнулся самой жизнерадостной из своих улыбок, обнажив при этом платиновые коронки на зубах мудрости. Корреспонденты ретировались, также очаровательно улыбнувшись в ответ. Может быть, они припомнили, что шеф полиции улыбался особенно обаятельно перед тем, как совершить какую-нибудь милую гадость. Может быть, они слышали, что у генерала зубы мудрости прорезались с небольшим опозданием, а именно тогда, когда у нормальных особей они обнаруживают склонность к выпадению.
      Впрочем, по-своему бравый генерал был прав. С редкостным достоинством придерживаясь законов своей благословенной страны, мог ли генерал считать за людей какие-то две-три тысячи безработных, нашедших себе приют в местности с таким пленительным названием.
      Достоверно известно и то, что, сколько ни старайся, ни в одном штате Потогонии не удастся сыскать такого количества улыбающихся физиономий. Казалось, здесь каждый дюйм пространства излучал улыбку, которая могла бы успешно конкурировать с гримасой того же назначения у самого Шизофра. Улыбку здесь можно было даже потрогать. Об улыбку здесь можно было споткнуться... Вокруг смеялись все.
      Смеялся грудной младенец, умилительно поглощая ананас величиной с мяч для пушбола. Смеялся очаровательный подросток в коротеньких штанишках, всаживая очередь из детского автомата в смеющегося гуттаперчевого медвежонка. Смеялась юная потогонийка, принимая в подарок от своего гогочущего папаши в день конфирмации голубой восьмицилиндровый лимузин. Оторвав несколько минут от делания денег, смеялся в своем оффисе владелец лучшей в стране фирмы по производству подтяжек с убедительным названием "Попробуйте, продержитесь без нас!". Смеялся пожилой игрок в гольф, попав мячом точно в глаз своему захлебывающемуся от восторга партнеру. Словом, смех сопровождал жителя этого удивительного города от младенческих пеленок до гробовой доски. Мы имеем в виду гробовщика, весело и заговорщицки подмигивающего своему клиенту с умиротворенной покойницкой улыбкой.
      И все это было нарисовано, напечатано, отштамповано, вытиснуто, вырезано на жести, фанере, картоне, стекле, досках, пластикате, линолеуме. Все это было изображено на щитах фирмы "Лучше всех", вот уже двадцать лет подряд вышвыривающей пришедшую в негодность рекламу на гигантскую свалку в пяти милях от автострады Нью-Торг - Вертингтон.
      Впрочем, стремясь к абсолютной точности, мы не осмеливаемся называть означенное место обычной свалкой. Некоторое время назад здесь появились первые поселенцы.
      Облюбовав щиты, из которых можно было соорудить весьма комфортабельные лачуги с крышей, окнами и отдельным входом, они основали здесь небольшую колонию и назвали ее, разумеется без тени иронии и сомнения, Городом Улыбок.
      Как уже отмечалось выше, обита гели Города Улыбок не принадлежали к той достославной части потогонийцев, которые имели собственные конторы, собственные фермы, собственные заводы и собственные счета в банках. Может быть, именно отсутствие этих обременительных атрибутов кредитоспособности и оставляло им достаточное время для поисков работы.
      Добрая четверть города, заваленная уже совершенно ни на что не годными обломками, огрызками и обрывками реклам, безраздельно принадлежала самым юным обитателям. Торопиться им было некуда, и они коротали время на свалке.
      Надо сказать, что это времяпрепровождение оказывало на тамошнее юное поколение самое благотворное действие: глядя на буквы реклам, ребятишки приобретали первые навыки в просвещении, которым так заслуженно гордится эта страна христианнейшей цивилизации. Бегая взапуски вокруг щитов, рекомендующих приобретать самые быстроходные авто в мире, они получали представление о широкой доступности этого вида транспорта для каждого потогонийца. Прикорнув на листах фанеры, расхваливающих самые теплые постели и самые пушистые одеяла во Вселенной, они начинали понимать, что такое комфорт и уют...
      Впрочем, наступило время перейти к главным героям нашего правдивого и нелицеприятного повествования. Тем более, что они как раз и подвернулись под руку, эти трое неразлучных и самых непоседливых друзей во всем Городе Улыбок:
      Рэд, Ной и Лиз.
      Мы начали с Рэда потому, что ему по праву принадлежит первое место как среди этой тройки, так и, пожалуй, среди всего шумливого и беспокойного племени сверстников. Рэд знал не только множество всяких игр, способных привести в восторг его достойных соратников, но и мог, зажмурив глаза, отыскать любую тропку среди гор рекламных отходов и такие укромные уголки, где даже натренированные ищейки Шизофра способны потерять голову.
      Рэд был заводилой во всех ребячьих играх и выдумках. А рядом с ним всегда можно было видеть Лиз и Ноя, отличавшегося от своего друга разве только меньшей степенью фантазии и цветом кожи. У Лиз были пронзительные фиалковые глаза и удивительная способность к молчанию, так высоко ценимая в мальчишеских компаниях. Ной был негром и, как всякий негр в христианнейшей Потогонии, хорошо знал, что только среди бедняков он может себя чувствовать равным. Правда, он не раз слышал от упитанных проповедников, иногда удостаивавших своим посещением обитателей Города Улыбок, что потогонийская конституция разрешает цветным ездить в одном автобусе с белыми, есть в одном кафе с белыми, работать на заводе рядом с белыми. Но своими глазами ему никогда еще не удавалось видеть такие чудеса равноправия. Однако друзья-бедняки не давали в обиду Ноя. Он хорошо помнил, как однажды к ним в город явился некий джентльмен и завел разговор о том, что в безработице виноваты только цветные. "Не будь их, - заливался соловьем человеколюбивый джентльмен, - белым жилось бы лучше". Ох, как смеялись Ной и Рэд, когда обитатели города, воодушевленные яркой речью проповедника, сунули его головой в холст, на котором красовалась реклама автомобильной фирмы "Лорд", и в таком импозантном виде вышвырнули на шоссе. Это были, пожалуй, самые приятные минуты в жизни негритенка.
      - Бедняки все равно бедняки, - сказал в тот памятный день отец Рэда, Генри Кларк, - какого цвета они бы ни были. А значит, им надо держаться друг за друга.
      Рэд чрезвычайно гордился своим отцом. Генри Кларк считался одним из самых счастливых обитателей Города Улыбок. У него была постоянная работа на бензоколонке, совсем недалеко от места основной свалки. Нужно пройти мили две от главной горы мусора, у рекламы "Все, как один, садитесь в наш лимузин" повернуть налево, а там до бензоколонки рукой подать.
      На шоссе ни кустика, ни деревца. Солнце палит, как нанятое, а отец Рэда десять часов подряд встречает и провожает машины, заправляет их бензином, делает мелкий ремонт. Владельцы автомобилей дают ему несколько монет пигги. К концу дня, когда Кларка сменяет другой рабочий, в кармане набирается один-два долгинга. На это кое-как можно прожить - ведь зарплаты хозяин бензоколонки своим рабочим не платит.
      - Хватит с вас чаевых, - говорит он, забирая из кассы автомата всю дневную выручку. - Старайтесь понравиться клиенту, и вам будут платить больше. А если не желаете работать, то вместо вас найду других! - И он кивал головой в сторону виднеющегося вдали Города Улыбок.
      Разумеется, отец Рэда боялся потерять работу. Во-первых, нужно было кормить семью, а во-вторых... Ну, словом, были еще важные причины, из-за которых опытный механик Генри Кларк не хотел лишиться места на бензоколонке.
      И все же был случай, когда его чуть не уволили. Это произошло из-за Ноя. Именно с этого дня и началась дружба Рэда и Ноя.
      Откуда появился в Городе Улыбок Ной, никто не знал.
      Сам он объяснял свое появление довольно туманно: удрал с фабрики, где его били и заставляли много работать.
      - Так много мальчишек, - рассказывал Ной, - а работают все, как взрослые. Мы даже не знали, что делали: красили, лакировали какие-то жестянки. Жили там же, никуда не выходили. Два раза в день давали есть. А как от мастера доставалось...
      Семья Ноя жила далеко на Юге Потогонии. Добраться туда он не мог, боялся, что его схватят по дороге и снова заточат на фабрику-тюрьму.
      - Как же тебя па и ма отпустили из дому? - спросила Лиз.
      - Па у меня нет - его убили белые... Давно уже, я тогда был совсем маленький. А меня отобрали за долги, - рассказал Ной. - Ма болела долго. А знаете, сколько врач стоит? Все долгинги на него ушли. Все остальное пришлось брать в кредит...
      А чем платить? Тут пришел один белый и уговорил ма, чтобы она подписала контракт. Я буду работать, а ей - деньги. И работа, дескать, у меня будет легкая. Игра, а не работа! Ма получила за меня сразу же сто долгингов, и меня увезли... А теперь я лучше умру, чем снова вернусь на фабрику!
      Так вот, в тот день, когда Ной соскочил с какой-то попутной машины и вертелся возле бензоколонки, его чуть не линчевали два молодчика-"робота".
      "Роботами", механическими людьми, потогонийцы прозвали гангстеров из охраны миллиардера Беконсфилда - свиного короля Потогонии.
      Кто не знал в стране эмблемы фирмы Беконсфилда - трех смеющихся поросят?
      Беконсфилд вытащил трех веселых поросят из знаменитой сказки и заставил их рекламировать сосиски, бекон, колбасы, окорока, отбивные и прочие изделия из свинины.
      Смеющиеся поросята мелькали всюду: на стенах домов, на шоссе, на боках автобусов, на страницах газет.
      "Это ваше первое, второе и третье блюдо!" - вещала реклама.
      Их было, конечно, великое множество и в Городе Улыбок.
      Миллиардер Беконсфилд, снабжавший полмира консервами и изделиями из свинины, сам мясного не брал в рот. Он был стар, немощен и боялся катара желудка. Его богатства охраняли сейфы банков, а его здоровье и покой - две тысячи "роботов".
      Беконсфилд знал толк в такого рода делах. Телохранители у него были как на подбор: рослые, широкоплечие, свирепые. Как утверждали сведущие люди, миллиардер берет только таких громил, которые достаточно зарекомендовали себя в уголовном мире. Причем преимуществом при поступлении на службу пользовались те, кто специализировался на тяжелых телесных повреждениях и убийствах.
      Вот с такими двумя "роботами" и столкнулся Ной в первый же день своего прибытия в Город Улыбок.
      Собственно, на свалке Ной еще и не побывал. Он только-только соскочил с попутного грузовика и вертелся вокруг Генри Кларка, всячески стремясь ему помочь.
      Рэд в это время принес на бензоколонку бутерброды и термос с горячим кофе - обед отцу. Лиз пришла с ним за компанию.
      Еще издали они увидали загорелое до черноты лицо и седую шевелюру Генри Кларка.
      Со стороны казалось, что у него на голове серебристый берет.
      Подле колонки затормозил автомобиль, похожий на короткую свиную колбасу. Один из пассажиров, здоровенный малый со шрамом на лице и значком беконсфилдовской компании на свитере, выскочил из машины и гаркнул почти на ухо Кларку:
      - Эй, ты, заправь, да поживей! Тем временем второй беконсфилдовский молодчик, постарше, приметил маленького Ноя, неосторожно подошедшего к дверце машины.
      "Робот" схватил негритенка за ухо так крепко, что тот и слова сказать не мог.
      - Гляди-ка, какие тут насекомые летают! - захохотал "робот".
      - Давай пари на бутылку виски, - сказал первый. - Если раскрутить этого черномазого как следует, то я заброшу его вон за тот ящик!
      - Принято! - захохотал второй верзила, перехватывая негритенка за плечи.
      И, кто знает, как пришлось бы оторопевшему от страха Ною, если бы тут не раздался спокойный голос Генри Кларка:
      - Отпустите парня и катитесь отсюда немедленно! Считаю до трех...
      "Роботы" от изумления захлопали глазами: такие слова им приходилось слышать впервой. Бедный Ной воспользовался растерянностью громил и выскользнул из их цепких пальцев.
      - Да ты рехнулся... - начал было старший, но, увидев направленные на них два пистолета-пулемета, проглотил остаток фразы.
      - Я продырявлю вас вместе с машиной, как миленьких, - произнес Генри Кларк, заняв позицию за бетонной стенкой будки, - как миленьких, пока вы будете вытаскивать свои паршивые револьверы. Ну, катитесь!
      Молодчики пришли в себя и быстро оценили положение: этого седого из-за стенки выковырять не так просто, а они действительно перед ним как на ладони.
      - Шум такой, словно мы ограбили национальный банк! - сплюнул первый "робот". - И все из-за черного! Клянусь старушкой мамой, я пристрелю сегодня десяток негров, чтобы успокоиться.
      - А ты, седой, - сказал угрожающе старший, - пеняй на себя. Уж я-то отыщу тебя даже на Луне!
      Машина рванулась вперед и вскоре словно растворилась в струящемся от жары воздухе.
      Генри Кларк бросил пистолеты на площадку. Они упали с сухим, деревянным звуком.
      - Так это же с рекламы "Покупай пистолеты, будешь спокоен зимой и летом"! - рассмеялась Лиз, выглядывая из-за своего убежища за ящиком, куда она спряталась в самом начале столкновения.
      Действительно, ружейная фирма, не довольствуясь рисунками, всегда обвешивала свои щиты деревянными копиями пулеметов, пистолетов и ружей. Две такие деревяшки и держал Генри у себя под рукой - на всякий случай.
      - Па, они не могут вернуться? - опасливо спросил Рэд, - Все может быть, - усмехнулся Генри. - Но не мог же я допустить, чтобы этого парня сделали на моих глазах инвалидом!.. Эй, где ты?
      Голова Ноя показалась из ямы для ремонта автомобилей.
      - Вылезай, давай знакомиться! - сказал Генри.
      С той поры Ной стал жить в семье Кларков, а племя беспокойных сорванцов Города Улыбок пополнилось еще одним достойным членом.
      Глава II. "БРИЛЛИАНТОВАЯ КОНУРА".
      Давно уже одним из любимых развлечений юного населения Города Улыбок была игра под названием "Выведем кота на орбиту".
      Конечно же, ее придумали сподвижники Рэда - Лиз и Ной. Произошло это во время отсутствия их друга, укатившего вместе с отцом на несколько дней в Адбург.
      Как следует из названия, главным действующим лицом в этой игре был кот. И, хотя кошки считаются довольно безобидными представителями мира млекопитающих, игра таила в себе немало опасностей. На свалке кошачьего поголовья хватало с избытком, и поймать одного-двух котов не составляло труда. Опасность заключалась в том, что при запуске кота ребят могла задержать полиция. Вездесущие ищейки генерала Шизофра бдительно следили за тем, чтобы коты не "выводились на орбиту"
      и таким образом не нарушали покоя во владениях всемирно известного собачьего "Пэн-Пес-клуба" - замке "Бриллиантовая конура".
      Этот дворец, утопающий в зарослях экзотических растений, высился на горизонте точно мираж. Однако, если забраться на рекламный щит компании реактивных самолетов, на котором был изображен ангел, доверчиво сдававший свои крылья в камеру хранения аэропорта: "Мне они не нужны - самолеты вашей фирмы доставят меня на место назначения быстрее, безопаснее и со всеми удобствами", - то можно было разглядеть и яхты на озере, и пестрые зонты на золотистом пляже, и даже обелиск "Бриллиантовая конура" перед входом во дворец.
      "Пэн-Пес-клуб" был учреждением со строгими правилами. Его членами могли быть лишь самые аристократические представители собачьего рода, располагающие достоверными доказательствами своего сверхпородистого происхождения.
      Генри Кларк шутил по поводу высшего собачьего света:
      - У этих шавок даже каждая блоха имеет особую родословную!
      Замок, в котором располагался санаторий "Бриллиантовая конура", принадлежал Беконсфилду. Свиной король, который считался одним из самых крупных покровителей животных, сдал замок в аренду "Пэн-Пес-клубу", разумеется, за весьма приличную плату.
      Собачья знать прибывала на отдых в "Бриллиантовую конуру" в роскошных автомашинах. Хозяева с умилением сопровождали своих любимиц, а затем наблюдали, как собачки садятся за специальные столы, как подобострастно изгибаются перед знатной клиентурой официанты, как тревожно выглядывают из коридора повара:
      "Упаси господи, чтобы вдруг какой-нибудь собачке не понравилась косточка от жаркого".
      "Пэн-Пес-клуб" был учреждением с самыми широкими возможностями. При "Бриллиантовой конуре" имелась школа, где собаки приобретали аристократические замашки и светский лоск. В бассейне они катались на лодках, учились плавать по-собачьи и делать бодрящие движения на гимнастических снарядах. В ателье мод лучшие портные шили для собачек наимоднейшие туалеты и обувь - для прогулок, для балов, для приемов и, соответственно, на все прочие случаи жизни. Тут же можно было купить серьги, кольца на лапы, кольцо на хвост, ошейник-ожерелье и тому подобную ювелирную мелочь.
      Но самую большую известность на всю округу приобрел "Пэн-Пес-клуб" своим салоном красоты. Тамошние парикмахеры и косметологи обладали особыми секретами. Только они умели придать собачьей шкуре оттенок непередаваемой нежности, отманикюрить лапы, произвести завивку и наклеить собачке такие ресницы - в цвет глаз, - что она готова была глядеться в зеркало с утра до вечера.
      В штате "Бриллиантовой конуры" были врачи, назначающие диету для четвероногих гостей; зубные техники, готовые в любой момент вставить им искусственную золотую челюсть или пломбу из самоцветов; парфюмеры, разрабатывающие рецепт умопомрачительных собачьих духов. Псам показывали специально снятые для них кинофильмы из жизни барбосов всех стран, им давались концерты, в которых сольную партию исполнял лающий саксофон... Да разве всё перечтешь!
      Когда Ной, Лиз и Рэд пробирались на территорию замка, чтобы разведать условия для очередного "запуска кота на орбиту", им то и дело попадались на аллеях собачки в модных накидках и очках-светофильтрах, не удостаивавшие ребят даже взглядом.
      - Я как-то больше уважаю собак, не имеющих одежды, - говорил обычно Генри Кларк, когда ребята рассказывали ему о своем очередном посещении замка, - собак-работяг. Тех, например, которые летали вокруг Земли.
      - Хотел бы я пожить по-собачьи, - вздыхал Ной каждый раз, когда попадал в это четвероногое царство.
      Но разве мог он мечтать о чем-либо подобном, не являясь собакой с громким и звучным титулом, вроде барона Гердрих фон Герольштейн, маркиза ди Морель де Арманьяк, принца фон Себастьяно, графа Тойн ван Филлипс или чем-нибудь в этом завидном роде?
      Из усыпанного самоцветами грота, в котором любили прятаться ребята, было отлично видно все происходящее возле замка.
      - Любая дворняга нас бы давно уже обнаружила, - зажимая морду очередному коту, шептал Рэд. - А эти надушенные псы даже носом не поведут.
      Рэд выбрался наружу, чтобы найти подходящее место для запуска. Едва он это сделал, как очутился нос к носу с толстым и неповоротливым Барбосом.
      - Ой, - испугался Ной, - сейчас пес за ним погонится!
      Но пес только лизнул Рэда в щеку и благодушно свалился на бок, очевидно ожидая успокоительного почесывания за ухом.
      - Он не мог тебя укусить? - встревоженно спросил Ной, когда Рэд вернулся к друзьям.
      - Мог, - усмехнулся Рэд, - но пригубил и понял, что я малоаппетитный.
      Но пора было осуществлять задуманную операцию. Не теряя времени, заговорщики пробрались по известной лишь им тропинке к кинотеатру и заняли боевую позицию.
      Прошло несколько минут. Двери кинотеатра распахнулись, и четвероногие члены клуба, сопровождаемые слугами, направились на ужин. Тут Рэд и Ной и выбросили заранее припасенную кошку прямо в гущу великосветского собачьего общества.
      Что тут началось!
      Кот заметался среди собак, потеряв от страха голову. В принцах и герцогах мгновенно проснулись первородные инстинкты, и они заорали так, словно их вели на живодерню. Однако расправиться со своим исконным врагом они не могли, так как модные костюмчики и платья сковывали собачьи движения. Кот без особого труда "вышел на орбиту" и исчез.
      Всю ночь в замке горел свет, врачи дежурили возле роскошных постелей особенно слабонервных собачек, а хозяева, узнав о происшествии, примчались на машинах из Адбурга, Нью-Торга, Обливуда и Вертингтона, чтобы проверить кровяное давление и пульс у своих любимцев.
      Каждый раз после такого происшествия по шоссе мчались вереницы автомобилей, на бензоколонке прибавлялось работы, а присланные лично генералом Шизофром полицейские обшаривали каждый дюйм вокруг замка, отыскивая кошачье логово.
      А где же были в это время наши трое нарушителей собачьего спокойствия? О, они уже были давно дома и с самым невинным видом обсуждали подробности очередного приключения.
      Конечно, разве могли молодцы Шизофра знать замок так, как его знали ребята из Города Улыбок!
      - Я могу пробраться в замок и обратно ста путями! - говорил Рэд, который любил чуть-чуть, самую малость, похвастаться своей осведомленностью.
      Впрочем, это было правдой - лучше его никто не знал всех тайных лазеек в окружающей "Пэн-Пес-клуб" толстой и внешне абсолютно неприступной стене.
      Глава III. ЗАБАСТОВКА МИСТЕРА ПОРТФЕЛЛЕРА.
      Было замечено, что в последнее время количество полицейских в районе Города Улыбок значительно возросло.
      - Как бы они не пронюхали, что им не положено, - забеспокоился Генри Кларк.
      Ребятам было поручено постоянно наблюдать, чтобы на свалке не появился никто из незнакомых. Причин для беспокойства было немало. Дело в том, что в Городе Улыбок находилась типография газеты "Свобода", которая, судя по названию, была не очень популярна среди властей Потогонии и, естественно, должна была издаваться в подполье.
      Типография помещалась в большом шатре, крыша которого состояла из рекламных щитов. Издали он был совершенно неприметен среди других груд, а подойти к нему мог только тот, кто знал "икс-автостраду", иными словами зашифрованную дорогу от рекламы одного голубого автомобиля фирмы "Лорд" до другого.
      В типографии помещалось всего-навсего три маленьких ручных станка; их с трудом хватало и на листовки, и на маленькую рабочую газету.
      Все напечатанное переправлялось затем в Нью-Торг и Вертингтон - на заводы, фабрики, шахты.
      Генри Кларк предложил один из самых быстрых способов распространения "Свободы":
      используя свою работу на бензозаправочной колонке, он через знакомых шоферов ухитрялся отправлять листовки и газету в любой штат Потогонии.
      И вот вдруг над типографией нависла полицейская опасность.
      Понятно, что ребята, которым поручили такое важное дело, как наблюдение за безопасностью Города Улыбок, старались вовсю.
      В одно лучезарное утро стоявший на посту Ной заметил толстенького человечка в белом костюме и белой шляпе. Толстячок, спотыкаясь и озираясь, брел прямо к свалке.
      Ной мяукнул два раза коротко, один раз длинно, как мяукает кошка, когда потягивается после сна. В ответ он услышал такое же мяуканье, впрочем чуть более мелодичное, - это откликнулась Лиз. Тотчас же из-под рекламной кучи появился Генри Кларк и, приставив ладонь козырьком к глазам, начал с интересом рассматривать непрошеного гостя.
      - Пойдемте к нему навстречу, ребята, - сказал Генри Кларк. - Мы люди вежливые и не должны дать этому джентльмену заблудиться среди нашего мусора.
      Привычно лавируя среди рекламного хлама, Генри и трое дозорных вскоре оказались рядом с толстяком. Они выросли перед незнакомцем точно из-под земли, заставив его от удивления и страха чуть не проглотить собственный язык.
      - Рад приветствовать вас, сэр, - сказал Генри, - в Городе Улыбок!
      - Хэ...лло! - изумленно произнес толстяк. - Вы что, из преисподней? То-то я смотрю, как стало жарко. Кажется, шага сделать больше бы не смог.
      - Я как представитель проживающих в этой местности потогонийцев, продолжал Генри, - уполномочен отвечать на все вопросы, подписывать все договора и проводить совещания на любом уровне.
      - Мне нужно надежно спрятаться, - проговорил толстяк и встал во весь рост на валяющийся рядом большой ящик.
      - Отличный метод! - рассмеялся Генри Кларк. - Мало того, что ваш белый костюм и так видно с шоссе, как луну в ясную ночь, вы хотите замаскироваться под статую Процветания? Учтите, что статую видно издалека.
      - Нет опыта, - ответил толстяк, не слезая с ящика. - Я ни разу в жизни не прятался. Это противоречит моим принципам.
      - Почему же вы решили вдруг эти принципы нарушить? - спросил Генри.
      - Я забастовщик, - скромно потупил. очи толстяк. - За мной гонятся штрейкбрехеры и полиция.
      - Ого-го! - изумился Генри. - Какая же контора забастовала?
      - Сенат Потогонии! - глядя сверху вниз, торжественно объявил толстяк. Я сенатор Портфеллер! Эта местность входит в мой избирательный округ.
      Тут, мы полагаем, надо сделать некоторое отступление, чтобы рассказать читателю о событиях, предшествовавших появлению мистера Портфеллера в Городе Улыбок и столь странному проявлению его несгибаемого забастовочного духа.
      Как известно, в Потогонии были две партии: право-левая и лево-правая. Они находились в непрестанной и неукротимой борьбе. Основным пунктом, который вызывал межпартийную междоусобицу и разногласия, был вопрос о процедуре голосования сенаторов. Право-левая партия убежденно доказывала, что для процветания страны необходимо всем сенаторам голосовать, поднимая сначала правую руку, а потом уже левую. Лево-правая партия держалась совершенно иной политической платформы - она считала, что для прогресса страны сенаторам надо начинать голосование с левой руки.
      Такого же рода принципиальные расхождения касались и ног сенаторов. Право-левые не жалели сил и средств, доказывая, что каждый гражданин Потогонии, если хочет быть счастливым, должен вставать с постели с правой ноги. Лево-правая партия, разумеется, высмеивала это суеверие и, не жалея средств и сил, предлагала точный рецепт для потогонийского расцвета, а именно вставание с левой ноги.
      Эти противоречия поглощали обе партии целиком, естественно не оставляя места для менее серьезных расхождений. Таким образом, во всех других вопросах между право-левыми и лево-правыми царило трогательное единодушие.
      Однако в результате сложных интриг и подкупов на последних выборах большинство в сенате получили лево-правые, окончательно посрамив своих противников во главе с их лидером - сенатором Портфеллером.
      Но кто бы мог подумать, что дело зайдет так далеко и даже знаменитому Портфеллеру придется искать убежища на старой свалке!
      - Минуточку, сэр! - сказал Генри. - Тут, рядом, валяются предвыборные плакаты. Я проверю.
      Генри обогнул две-три кучи мусора и очутился прямо перед громадным железным щитом, с которого улыбалось увеличенное в сотни раз лицо толстяка. Да, это был он, сомнений не оставалось.
      "Голосуйте за друга народа Гарри Портфеллера! - призывал плакат. Только наш Гарри сможет научить вас шагать по жизни правильно, с правой ноги!"
      А почти рядом, на ветхом ящике, жалобно поскрипывающем от непривычной тяжести, стоял во весь рост живехонький, хотя и похожий на гранитный монумент, сам друг народа. Это было зрелище величественное и захватывающее. И вряд ли вызовет удивление, что уже через полчаса после самоводружения монумента рядом с ним стояло десятка два самых пожилых и самых юных жителей Города Улыбок и с восхищением глазело на полную достоинства фигуру сенатора.
      - Рэд, - сказал тихо Генри, - мчись к "Бриллиантовой конуре". Может быть, придется "запускать кота на орбиту". Возьми Ноя, а Лиз пусть останется. В случае чего она подаст сигнал.
      - Да, сэр, - вернувшись к Портфеллеру, который продолжал стоять на ящике, сказал Генри Кларк, - это именно вы, сэр Рад нашей встрече! Так почему же бастуют сенаторы?
      - Видите ли, леди и джентльмены, - тоном опытного оратора начал Портфеллер, - лево-правое большинство сената хочет сегодня протащить закон Шкафта. Вы знакомы с этим законопроектом?
      - Конечно, - сказал Генри. - Он запрещает рабочим бастовать. Если кто-нибудь попытается, то его будут сажать в тюрьму.
      - Я, как друг народа, - громко произнес Портфеллер, - не могу голосовать за этот закон! Мои избиратели никогда бы мне этого не простили!
      - Все ясно, сэр, - сказал Генри.
      - Что именно? - удивился Портфеллер. - Что именно вам ясно?
      - Сегодня же заседание сената! - догадливо улыбнулся Генри - А вы не хотите на нем присутствовать, чтобы не участвовать в этом грязном голосовании. Если лево-правые примут закон, это произойдет без вас. Это благородно, сэр!
      - Вы совершенно точно обрисовали обстановку в государстве, - поклонился Портфеллер - Если зал будет полупуст, заседание не состоится. Поэтому мы забастовали. Мы - это я и мои друзья сенаторы. Нас ищет полиция и депутаты лево-правой, которые хотят нас силой затащить в сенат. Но мы не дадимся. Мы против насилия!
      - Так слезайте же, сенатор! - испуганно произнесла ближайшая старушка. - Ведь так, на ящике, вас наверняка заметят с шоссе.
      - Прятаться тоже не в моих принципах! - гордо сказал сенатор. - Мы живем, слава богу, в свободной стране, а не где-нибудь за стальным занавесом. Никто не заставит меня пойти против убеждений. Пусть сюда придут хоть все танки генерала Шизофра!
      Генри поглядел на торчащую в стороне рекламу авиакомпаний. Лиз уже сидела на ее вершине.
      - Послушайте, сэр, - спросил Генри, - а может быть, вы хотите, чтобы вас силой привели на заседание?
      - Что вы говорите! - возмутился Портфеллер. - Я друг народа!
      - Это мы слышали, - отмахнулся Генри. - Но тогда ваш визит к нам можно считать историческим. - Генри повернулся к землякам: - Леди и джентльмены, в этот трудный для себя день наш сенатор решил оказаться среди избирателей. Гип-гип!
      - Гип-гип! - подхватило несколько голосов.
      Портфеллер церемонно поклонился во все стороны, отчего ящик под его ногами заскрипел еще жалобнее.