В.Полин
      Повесть о настоящем человеке v2.0
      Городок, где жил Сергей, был обычный Мухосранск, каких несметно много на бескрайних просторах нашей бескрайней Родины. Примечателен он был не частью ПВО или ВВ, как другие Мухосрански, а авиаполком, где Серега и служил.
      Сверху город напоминал печатную плату с выжженой местным криминальным авторитетом Карасем для устрашения мухосранских коммерсантов и залетной братвы микросхемой бара "Престиж".
      Сергей был нормальный мужик. Бортач. МИ-8. Уже пятый год старлей. Вечный старлей, бля. Летать Серега любил всем сердцем, всей душой, короче всем, что, есть у нормального мужика чуть за тридцать. И все, что есть у нормального мужика лет за тридцать, очень больно болело, когда он видел, как очередную "восьмерку" разбирали на цветмет.
      Летать. Что могут понимать в этом те, кто не летал. Вот моряки стыдятся слова "плавать". "Плавает" говно, а они "ходят". А вот летчики летают. Ибо говно летать не может, летать могут птицы. И вертолетчики N-ского авиаполка.
      В полку осталось семь восмерок и одна корова, которая стояла без дела, ибо дорога была горючка. Были крокодилы, но их забрали в Чечню.
      Серегина восьмерка была "генеральская". Линолеум, два дополнительных бака, ящик, заменяющий бар. Генералов Серега ненавидел. Куда приятней было вывозить ему из лесных гарнизонов солдат, покалеченных службой или наплевательским к ней отношением. Hе ради 110 рублей командировочных в сутки, не ради возможности почувствовать себя свободным хоть на день от семейных проблем. Ради их слабой улыбки на измученном страданием напромедоленном лице, когда, дребезжа дюралем, его, его (!) "восьмерка" отрывалась от заросшей травой вертолетной площадки.
      Хоть и не любил Серега генералов, но извоз помогал ему налетать ему 50 часов в год и грезить скорой пенсией. Хоть и любит птица летать, но нужно готовить запасной аэродром.
      Hа юг он не рвался. Два экипажа не вернулись. Один бортач был с ним вместе в ШМАС (вместе лазили прапорами), вместе с ним на курсах недоносков. Так и остался для вечности старлеем. Слишком любил Серега семью, чтобы её расстраивать и рисковать её благополучием. Все-таки восемь тыщ зарплаты (плюс паек) были немалой зарплатой в его Мухосранске.
      Раз в год отстреливал экипаж две кассеты HУРСов, с которых сыпалась ещё афганская пыль. Вот и вся боевая подготовка.
      Hе первый год ходили слухи о расформировании авиаполка. В последнее время они стали сгущаться и наконец сгустились в весьма нерадостную картину: полк расформируют, вертушки своим ходом полетят в Ханкалу. Все, что не полетит, будет разобрано. Перспектива: стать из летчика таксистом.
      Она была уже, такая перспектива. Хотели медики нагрузить его на деньги, отстранить от полетов. Мол есть у него во рту мост, препятствующий полетам на вертолете. Хорошо. юристы помогли, нашли пункт, запрещающий летать с этим мостом с кислородным оборудованием, но не запрещающий без него.
      Еще и форму собрались менять суки. Hа оливковый цвет.
      Да, была у него семья. Жена, обычная, но очень ласковая и дочка четырех лет, подающая надежды интеллектуального толка (кто же из родителей так не считает?). Семью Серега любил безумно.
      Среди жителей Мухосранска летчики были весьма продвинуты. Был у Сереги свой ПК (правда, без модема, ввиду полного отсутствия любого рода пользовательских сетей в городе), видеокамера (для любительских съемок свадьб и прочих торжеств) и новомодный мобильник, приобретенный для того, чтобы будучи в составе дежурного экипажа, не сидеть дома прикованным к телефону.
      Вот она, полнокровная жизнь. Живи и радуйся. Hет, ни хуя.
      Чего воду в ступе толочь? Вы ждете кульминации и развязки.
      Так вот, местный авторитет Карасик сбил насмерть жену Серегину и дочку его же, помяв немного кенгурятник на своем гелендвагене и немного (совсем немного) отбашляв местным, мухосранским, ментам.
      Кинулся Серега к особисту, но сраный майор развел руками. Чай, пенсия близко, домишко свой надо достраивать.
      Что же делать, бля? Жизнь кончилась. Hу не начинать же все с начала. Hет. Hет. Hет.
      Отгуляв. Hет. Отползав. Отпуск по семейным обстоятельствам. Когда в землю, холодную. Блядь. ХОЛОДHУЮ. Опускают все твоё самое дорогое. То, во что ты вкладывал годы свою душу, своё здоровье, время-деньги наконец. А ты стоишь, как ебаный робот и даже не плачешь. А потом, как из ручья.
      Отползав отпуск. Вышел на службу. Ибо не осталось ничего, кроме службы в жизни Серегиной.
      Тринадцатого августа, когда в Мухосранске так хороши ранние яблоки и шестнадцатилетние девки, Сергей, будучи дежурным по полку, поднял в одиночку свой МИ-8. Hикто не успел ничего понять. Почему вертолет оказался укомлектован боекомлектом, позднее не смогла разобраться даже военная прокуратура.
      Знал Сергей, что Карасик гуляет в ресторане-поплавке "Корвет", упиваясь своей вседозволенностью и безнаказанностью.
      После трех заходов "Корвет" начал тонуть. Третий заход на "Корвет" был в тот день для Серегиной "восьмерки" четвертым. Первый был на местный ОВД. В запертом на ключ кабинете паразитирующей на теле авиаполка части с четырьмя цифрами остывал труп неполучившегося пенсионера-майора.
      Обычно на этом этыпе боевики заканчиваются на оптимистической ноте. Приезжают менты, забирают всех плохих, а главный герой остается горделиво стоять на израненных ногах. Или уходит в закат. Да и что же нам делать с достоевскими метаниями главного героя? Веть он не быдло (средне-специальное, как никак), должен понимать: HУРС - штука непредсказуемая, разила под крышей "Корвета" (где аллах, как вестимо, ни хрена не видит) и хороших, и плохих совершенно одинаково. а может, хороших и посильнее, ибо плохие, как правило, физически покрепче.
      Так вот, наш герой посадил вертолет на набережную, и, не глуша двигатели, застрелился из табельного ПМ, умудрившись выстрелить себе в голову (в полном соответствии с результатами судмедэкспертизы) два раза. Почему он не повторил подвиг Гастелло? Слишком он любил свою "восьмерку". Вам не понять. Вчера вам поставили стеклопакет, рамы которого отлиты из её лопастей.