11

Казарма, куда поселили учебный взвод, представляла собой двухэтажное здание из бетонных блоков, с глухими стенами на первом этаже и с узкими высокими окнами на втором. На первом этаже располагались учебные классы, оружейная комната и склад боеприпасов. На втором находились коллективные душ и санузел, а также тридцать маленьких каморок с раздвижными дверями, куда помещались лишь узкая кровать, шкафчик и небольшой стол. Комнаты сержантов так же располагались наверху. Широкая лестница со второго этажа продолжалась в подвал, где пряталось бомбоубежище с выходом в подземную галерею. Все строения базы Форт-Дикс соединялись под землей километрами бетонных переходов, густо покрытых сетью противорадиационных бункеров, автоматических огневых точек, авиационных ангаров, боксов для бронетехники. Еще глубже под землей, перемещаясь по рельсам по радиальным туннелям, располагались многочисленные системы противовоздушной и противокосмической обороны.

Первые недели службы отпечатались в памяти Сергея как полоса сплошной усталости и боли. Бойцы привыкали жить на бегу. День начинался в пять утра с десятикилометровой пробежки. Командиры отделений пинками выгоняли взвод на плац, откуда, после короткого построения и переклички, строем и с песней бойцы мчались в сопровождении сержантов в ближайший лес, чтобы через час загнанными лошадьми вернуться с противоположного конца базы.

Затем — душ, короткий инструктаж и снова бег строем на завтрак. Как правило, на завтрак им подавали брикеты разогретого армейского рациона, которые, хотя и не отличались изысканным вкусом, но зато с лихвой покрывали все потребности организма. Они состояли из питательной искусственно выращенной белковой массы с добавлением небольшого количества клетчатки, включали в себя лошадиную дозу витаминов и стимуляторов пищеварения. Рационам обычно придавался вкус свинины, говядины, тунца или бобов. Выросший в небогатой семье, не привыкший к деликатесам, Сергей быстро съедал свою порцию, не обращая внимания на нытье более привередливых товарищей, и запивал ее стаканом обезжиренного молока или фруктового сока. Впрочем, с ростом физических нагрузок, нытье быстро сошло на нет.

Сержанты питались тут же и тем же, с той лишь разницей, что они могли по своему усмотрению выбрать вид рациона и его количество.

Далее — опять бегом в санчасть, где их быстро, но тщательно, словно лошадей перед скачками, осматривали военные медики. Деловитые и безликие медсестры в белых полумасках двигались вдоль строя, прижигали мозоли, заливали прозрачным медицинским клеем ссадины и порезы, бинтовали эластичными бинтами места растяжений и вывихов. Там же многие, в том числе и Сергей, получали инъекции стимуляторов роста мышечной массы — имперская армия имела жесткие стандарты физического состояния и в короткий срок подтягивала до них всех новобранцев.

В восемь утра начинались двухчасовые теоретические занятия. Равнодушные, как автоматы, инструкторы преподавали им устройство основных видов стрелкового и легкого артиллерийского оружия, боевого костюма, боевых систем вертолетов и мобильных комплексов огневой поддержки, а так же основные правила ухода за ними.

Сергей легко проглатывал знания, стиль подачи которых был рассчитан на солдата с невысоким уровнем грамотности. К тому же базовый перечень вооружения, с которым необходимо было уметь обращаться, был невелик.

Многоцелевая автоматическая штурмовая винтовка М160. Одноразовый магазин на 60 высокоскоростных безгильзовых патронов калибра 5.56. Десятизарядный подствольный гранатомет в комплекте. Реактивные гранаты для него — плазменные, осколочные, противотанковые, дымовые, осветительные. Всепогодный прицел с системой ведения цели, транслирующей увеличенное изображение с прицельным маркером и информацией о характеристиках объекта атаки на тактический дисплей боевого костюма. Аппаратура ведения огня по достижению готовности, когда выстрел производится автоматически после захвата цели. Пятизарядный ракетный лаунчер M790 с самонаводящимися и управляемыми ракетами различных типов. КОПы — мобильные комплексы огневой поддержки. Этакие здоровенные роботоподобные дуры с развитой системой искусственного интеллекта, способные эффективно выполнять приказы, ориентироваться в тактической обстановке и даже действовать самостоятельно. При них — крупнокалиберный роторный пулемет, автоматическое безоткатное орудие и огнемет для ближнего боя. Пять видов ручных гранат. Десяток видов мин — противотанковых и противопехотных. Интеллектуальных, сенсорных, управляемых. Пистолет тридцать восьмого калибра. Снайперская винтовка M10A1. Единый пулемет M6. Остальное вооружение — обзорно.

По окончанию занятий тут же принимались зачеты, по результатам которых отделение, оказавшееся самым неуспевающим, под руководством одного из сержантов отправлялось к травянистому берегу ближайшего лесного болота и принималось в течение двух часов по горло в мутной жиже отрабатывать форсирование водной преграды. Оставшаяся часть взвода в это время занималась разборкой и сборкой оружия, училась на практике управлять КОПами, обслуживать мины различных систем. Именно при очередном «форсировании» взвод понес первую потерю — рядовой Гнус провалился в торфяную яму и захлебнулся до того, как его успели вытащить.

— В армии, как и в природе, существует естественный отбор, — выдал по этому поводу циничную речь сержант Кнут, — умные повышают свою квалификацию и свое благосостояние, тупые — хлебают дерьмо в болоте. Самые тупые в этом дерьме захлебываются. — Если кто не понял, расшифрую, — продолжил сержант, вышагивая перед строем — рано или поздно я утоплю в дерьме всех тупиц из своего взвода.

Успеваемость на теоретических занятиях после этого случая резко возросла.

В 12 часов — снова бег в столовую, торопливое глотание обеда, состоящего из густого рыбного супа и огромной порции кукурузной каши с мясным соусом.

В 13 часов — изучение уставов. Сержанты заставляли учить их наизусть целые страницы имперских уставов и наставлений, доводя их знание до автоматизма. Время от времени Кнут проводил тест, в произвольном порядке тыкая пальцем в бойца и требуя прочитать по памяти отдельный пункт какого-либо наставления. Если солдат сбивался или затруднялся с ответом, Кнут заставлял все отделение хором повторять забытый бойцом текст, одновременно приседая или отжимаясь от пола.

Их ненависть и равнодушие друг к другу росли не по дням, а по часам. Неуспевающих били ночью всем отделением, стараясь не оставлять следов на лице и явных увечий. Им помогали на занятиях, стремясь избежать коллективного наказания. Они учились ненавидеть и помогать друг другу.

В 14 часов они бегом прибывали в спортзал. Здесь сержанты распределяли взвод по тренажерам, и в течение двух часов доводили бойцов до полного изнеможения, каждого по индивидуальной программе, подобранной медиками в зависимости от физического состояния солдата. Их мышцы, подстегиваемые стимулятора роста, росли как на дрожжах.

В 16 часов — марш-бросок на полевые занятия. Почти всегда марш-бросок был тяжелым испытанием сам по себе. Десятки километров, выдерживая строй, равномерной трусцой взвод двигался по пересеченной местности, периодически на бегу перестраиваясь для прочесывания местности или для развертывания в цепь, с ходу форсируя речушки и болота. Отстающих и упавших по команде сержантов подбирали и несли на руках, используя свернутые на манер гамака ремни амуниции. Самых упрямых или слабовольных били сержанты, заставляя догонять строй, или остающиеся в строю бойцы, не в силах выдержать дополнительную ношу. Тупой, изматывающий и монотонный бег учил преодолению боли, беспрекословному подчинению приказу, спаивал коллектив в единое целое. На полевых занятиях взвод до седьмого пота преодолевал полосы препятствий, учился добывать в лесу пищу и воду, овладевал навыками ориентирования, маскировки и скрытного передвижения на местности.

В 20 часов в растерзанных и перемазанных комбинезонах, взвод бегом возвращался на базу, едва переставляя ноги от усталости. Затем бойцы торопливо проглатывали ужин, состоящих из нескольких больших вареных кусков морской рыбы, чинили или получали у каптенармуса новое обмундирование и амуницию, взамен пришедших в негодность. В 22 часа — час личного времени. Разбредаясь по своим закуткам, солдаты оставались наедине со своими мыслями. Кто-то писал письма или играл через встроенный в стол небольшой терминал, кто-то читал, некоторые просто дремали, пользуясь свободной минутой.

В 23 часа — построение, проверка снаряжения, вечерняя поверка, и, наконец, отбой. Те, кому повезло пройти проверку благополучно, падали в койки и мгновенно проваливались в сон. Неудачники продолжали готовить амуницию к следующему дню занятий или просто отжимались на полу перед комнатой сержанта, до тех пор, пока тот не решал, что воспитательный процесс завершен и отпускал бойца спать.

Ночью взвод нередко поднимали по тревоге для отработки действий по отражению наземной, воздушной или космической атак неприятеля, а так же для поиска и уничтожения диверсионно-разведовательных групп. Так как своего оружия у бойцов еще не было, ночная тревога обычно завершалась коротким смотром или пробежкой вокруг спящих казарм, после чего взвод снова падал в койки.

Сознание Сергея постепенно заволакивалось мутной пеленой от постоянной, изматывающей душу усталости. Каждая минута была наполнена страхом и желанием во что бы то ни стало избежать наказания.

Через три недели после начала занятий не выдержал Молчун. Во время утреннего построения его, избитого в кровь, выбросили из подъехавшего джипа комендантской команды — он пытался выбраться с территории базы, спрятавшись в кузове грузовика снабжения.

Стоя перед строем, растерзанный Молчун затравленно озирался.

— Командир отделения! — голос Кнута был спокоен.

— Сэр! — сержант Мосол выступил из строя и вытянулся.

— Расстреляйте дезертира!

Молчун удивленно и недоверчиво уставился на Кнута.

— Есть, сэр! — не сходя с места, Мосол вскинул руку с пистолетом и, почти не целясь, нажал на курок.

Пуля ударила Молчуна в потный лоб с прилипшей к нему растрепанной челкой. Затылок взорвался ошметками разлетевшейся плоти. Молчуна отбросило на газон. В его открытых глазах навсегда застыло выражение туповатого удивления.

— Командир отделения, к вечеру представьте мне рапорт.

— Есть, сэр! — сержант Мосол снова встал в строй.

Взвод продолжил занятия по распорядку, бегом направляясь к темнеющему невдалеке лесу.

12

Лежа на койке в ожидании построения на вечернюю поверку, Сергей вспоминал Лотту. Что произошло между ними? Почему он продолжает думать о ней? Он вновь ощущал прикосновения ее рук, ее мягкие, нежные губы, запах коротко стриженых волос. От мыслей о ее гибком и сильном теле внутри становилось тепло и уютно, хотя перегруженный организм и не реагировал на эротические видения. Взгляд серых глаз Лотты, ее прощальная грустная улыбка не выходили из головы. Чем он обидел ее? Почему она заявила в полицию? Вновь и вновь прокручивая воспоминания о встрече с ней, Сергей не находил ничего, что бы могло обидеть девушку. Может быть, он был груб и оскорбил ее ночью? Но утром она вела себя совершенно нормально, ничем не показывая свою обиду. Он не поверил, когда подписывал контракт, словам Стетсона о том, что его подставили, сочтя их просто ругательством обиженного жизнью старого полицейского.

— Хотя… — его пронзила внезапная догадка о том, что коп не просто ругался для красного словца, — Неужели она действительно подставила его?

Мысли запрыгали, выстраивая новую версию произошедшего.

Откуда полиция узнала о его маршруте? Его ждали, именно поэтому сразу после задержания подъехал заранее вызванный эвакуатор. Машина — повод, чтобы заманить его в ловушку! Сергей вспомнил, как сержант передавал Стетсону розовую бумажку. Чек! Конечно — это был чек. Стетсон, используя Лотту как приманку, просто поймал Сергея на живца, чтобы сфабриковать обвинение, а затем заставить подписать контракт. Значит, Стетсон — вербовщик рекрутов за вознаграждение, а Лотта — его помощница? Прокрутив ситуацию в разных ракурсах и хорошенько сопоставив данные, Сергей решил, что догадка верна. Почему-то сразу вспомнилось лицо Кати при их последней встрече, ее серьезный незнакомый взгляд, ощущение пустоты внутри. Господи, неужели ему на роду написано быть игрушкой в руках женщин, которые используют его в своих целях, оставляя после себя только пустоту и боль?

Невеселые мысли Сергея были прерваны командой к построению. Казарма наполнилась грохотом ботинок.

Отделение Сергея состояло из девяти рядовых. Часть из них уже получила новые имена, некоторые, пока ничем себя не проявив, носили прежние.

Крыса, получивший новое имя в первый же день, был среднего роста крепышом, судя по всему, выходцем из фермерского поселка. Высокий и жилистый немец получил за упрямство и обстоятельность имя Тевтон. Мускулистый суетливый Салочник получил имя за то, что в первые дни при построении никак не мог найти в строю свое место и лихорадочно, словно при игре в салки, метался от одного солдата к другому. Рыжий, как медь, Стейк, частенько получал от сержанта оплеухи за непонятливость. Однажды он был жестоко избит Лихачом за то, что не успев поесть, доедал завтрак в строю. Тремя ударами превратив лицо солдата в отбивную, сержант тут же окрестил его. Постоянно получающий выговоры за грязный комбинезон, весь в веснушках, солдат стал Чистюлей. Молчаливый, собранный японец по фамилии Накамура почти не получал замечаний. Никто не услышал от него ни одной жалобы, изматывающие марш-броски он переносил с невозмутимостью каменного истукана. Китаец Ли был незаметным, как ситцевая занавеска. Любое дело он делал с одинаковой старательностью, вновь и вновь повторяя то, что ему не удавалось, пока не добивался нужного результата. Наблюдая за его несуетливыми стараниями, Лихач озадаченно хмурился и забывая выдать свое коронное “Живей рожайте, тараканы беременные!”, переключал внимание на другого. Флегматичный и долговязый Гаррисон попал в армию, сразу после выпускного вечера явившись в рекрутский пункт. Ему едва исполнилось восемнадцать. Он был из семьи потомственных военных, в традициях которой была служба рядовым с последующим поступлением в военное училище. Он легче всех переносил марш-броски, на теоретических занятиях он не учил, а лишь повторял выученный на гражданке материал. Он всегда был в стороне от остального отделения, как будто уже чувствовал на плечах лейтенантские погоны. Накамура и Ли также были сами по себе, не участвуя в спорах, не высказывая своего мнения. Заводилой и главарем местной тусовки стал Крыса. К его мнению прислушивались и Тевтон, и туповатый Салочник, ему поддакивал вечно битый Стейк.

13

Тяжелее всего Сергею давались тактические занятия. Он чаще других выпадал из строя во время прочесывания местности, суетясь, застревал в грязи при форсировании болот, часто не успевал вовремя укрыться на местности. Уже дважды сержант Лихач избивал его на марше, после чего медики на утренних осмотрах кололи ему обезболивающее, чтобы он смог продолжать занятия. Из-за неудач Сергея первое отделение вместо привала частенько отрабатывало тактические нормативы или просто отжималось на кулаках, пока он под руководством сержанта вновь и вновь разучивал и повторял алгоритм выполнения очередной команды.

Мышечная масса Сергея, несмотря на инъекции и усиленное питание, еще не дошла до уровня, позволяющего справляться с нагрузками на полевых занятиях, поэтому он медленнее остальных совершал перебежки и прыжки, быстрее уставал и от этого воспринимал команды недостаточно быстро.

Очередной промах Сергея в конце первого месяца окончательно озлобил бойцов. Упав в укрытие, Сергей бросил в траншею плазменную гранату, забыв сдернуть с нее чеку.

— Заноза, ты что, учишься кидаться булыжниками?! — рядом возник всевидящий Кнут, — думаешь, если будешь кидать в противника камнями, он испугается и сбежит из окопа?

— Никак нет, сэр! — Вскочил Сергей, — Виноват, сэр!

— Это уж точно, виноват, — Кнут кивнул подскочившему Лихачу, — Отработать метание гранат. По десять штук каждому. Этому — двадцать.

— Есть, сэр!

Метание гранат РГП-3 имело свои неприятные особенности. Взрываясь, граната вспухала ослепительным трехметровым шаром плазмы, раскидывая на десятки метров раскаленные докрасна частички песка, щебня или спекшегося грунта. Согласно наставлениям, во избежание тяжелых травм метать ее рекомендовалось не менее, чем на 25-30 метров и из укрытия, хотя и оно часто не обеспечивало стопроцентной защиты от последствий взрыва. Взводу еще не выдали комплекты боевой брони, поэтому, когда через полчаса отделение завершило упражнение, полевые комбинезоны были прожжены во многих местах, глаза у всех слезились от боли, а Крыса держал на весу обожженную кисть.

— Конец тебе, сука, — прошипел Крыса, с ненавистью глядя на Сергея.

— Пошел ты, — автоматически огрызнулся Сергей.

Отделение недовольно заворчало.

— Ты уже всех достал, русский, — Стейк оглянулся на бегущего невдалеке сержанта, — пора тебя учить.

— Тебя достал не я, а Кнут, — озлобленно отозвался Сергей, — когда ты, тупица, не мог правильно собрать винтовку, а мы плавали из-за тебя в болоте, тебя что-то не было слышно.

— Короче, тебя предупредили, Заноза, — сплюнул на бегу Крыса.

Ночью, дождавшись, пока сержанты заснут в своих каморках, несколько человек тихо выскользнули из своих комнат. Один из них тихо стукнул в дверь Сергея.

— Слышь, Заноза, есть разговор.

Сергей открыл глаза. Страха не было. Перегруженный организм уже не реагировал на опасность. В груди медленно распухал ком ярости, мешая дышать.

— С-суки, — тихо прошипел Сергей, — положу всех, сволочей…

Он быстро натянул комбинезон, накинул липучки ботинок и выглянул в коридор.

— Пошли, разговор есть, — прошептал Стейк срывающимся шепотом и подтолкнул Сергея в сторону туалета.

Словно в детстве перед уличной дракой, Сергея начала бить нервная дрожь. Глубоко вздохнув, он толкнул дверь туалета, постоял снаружи, давая глазам привыкнуть к свету.

— Давай, не трусь, — Стейк подтолкнул его в спину, вошел следом и встал за спиной, подпирая дверь.

— Не трусить, говоришь? — голос Сергея предательски подрагивал.

Дрожь не проходила. Сергей успел подумать, что со стороны, наверное, выглядит из-за нее испуганным.

В длинном помещении со сверкающими вдоль стены унитазами, стояли Крыса, Тевтон и Салочник. Стейк остался у дверей. Кроме трусов и ботинок, на них ничего не было.

— Чтобы удобнее пинать было, — сообразил Сергей.

— Ты чего вырядился? — Крыса явно был тут за главного, — не на парад позвали, сволочь.

Сергей сделал шаг навстречу. Стейк за спиной шагнул следом.

— Не на парад, говоришь? — прошипел Сергей. Ярость не вмещалась в груди, не давала дышать, — Я так понимаю, Крыса, ты на воспитание меня позвал?

Он сделал еще один шаг. Тевтон и Салочник, оба жилистые, мускулистые, начали тихо сдвигаться, заходя с боков.

Сдвинув назад кажущийся пустым гранатный подсумок, Сергей внезапно сунул туда руку и, опережая рванувшегося сзади Стейка, выхватил пластмассовый цилиндр плазменной гранаты. Щелчок — и выпавшая чека зазвенела по кафельному полу.

Все замерли. Стейк дернулся было к двери, но окрик Сергея пригвоздил его к полу.

— Граната плазменная, модель РГП-3. Радиус сплошного поражения на открытой местности три метра. Частичного поражения — 15 метров, — голос Сергея звенел от злости, дрожь била его все сильнее, — Зона сплошного поражения в окопах и щелях — пять метров. Зона поражения в помещениях объемом до 60 кубических метров — 100%. Я ничего не забыл?

Крыса с ужасом смотрел на поднятую руку Сергея.

— Я задал вопрос! — Крыса очнулся, кивнул головой.

— Стейк, иди сюда и встань так, чтобы я тебя видел, — не поворачивая головы приказал Сергей.

— Не дури, Заноза, — успокаивающе проговорил Тевтон. Его кадык судорожно ходил вверх-вниз.

— Будешь говорить, когда я разрешу, — процедил ему, не глядя, Сергей.

— Значит, воспитывать меня решили, суки…

Сергей стремительно шагнул вперед, отводя назад кулак с гранатой, и тяжело ударил ею Крысу по лицу. Клацнули зубы. Стейк рыбкой юркнул за унитаз, Тевтон и Салочник отшатнулись, непроизвольно закрывшись руками в ожидании взрыва. Кровь из разбитого рта Крысы потекла по подбородку, алые капли разлетались по белому кафелю пола.

— Дай руку, — приказал Сергей, не сводя с него тяжелого взгляда.

Словно загипнотизированный, Крыса медленно протянул руку.

— Сейчас я дам тебе гранату. Не вздумай отпустить рычаг, — Сергей вложил гранату в безвольную руку Крысы, другой рукой сложил и сжал его пальцы в кулак.

— Держи крепче, сволочь! — от крика Сергея взгляд бойца совсем остановился.

Сергей оглядел остальных. Тевтон и Салочник, белые, как мел, стояли не шевелясь. Стейк скрючился за унитазом.

— Если сержант решил наказать вас вместо меня — это его дело. Если при этом вы решили, что виноват в этом я — это ваши трудности. — Сергей покачал головой, глядя на Крысу, — А ты кончай с воспитаниями, служивый…

Сергей выдержал паузу, по очереди оглядывая воспитателей. Затем, резко боднув головой, ударил Крысу лбом в лицо. В тишине отчетливо хрустнул нос. Зрачки Крысы закатились, он начал заваливаться на спину.

— Держи! — Тевтон и Салочник кинулись к Крысе, мешая друг другу, в четыре кулака обхватили его руку и все вместе рухнули на пол большой шевелящейся кучей.

Сергей поднял с пола чеку, покрутил кольцо вокруг пальца.

— Вот так вот, братаны, — он кинул чеку выглянувшему из-за унитаза Стейку и вышел из туалета, тихо прикрыв за собой дверь.

14

В начале второго месяца обучения за каждым бойцом закрепили винтовку и комплект боевой брони.

— Теперь у вас есть Винтовка. Она вернее жены и надежнее друга, — Кнут, расставив ноги, стоял перед строем, — В отличие от жены, которая может вам изменить, даже если вы всегда заботитесь о ней, винтовка помнит заботу и всегда верна своему хозяину. Содержите ее в чистоте, не забывайте заряжать батареи и вовремя проходить тесты, и вы останетесь живы в бою. Оставьте в ней песчинку, и вам вышибут мозги, потому что вам потребуется лишняя секунда, чтобы передернуть затвор.

Кнут помолчал, переводя тяжелый взгляд выпуклых глаз с одного лица на другое.

— Ваша винтовка, это простейший способ убить вашего врага. Ваша броня — простейший способ не дать вашему врагу убить вас. Она спасет вас от пули и осколка, согреет в мороз, не даст подохнуть от потери крови, если вам не повезет. Но она не поможет вам, если вы не поможете ей. Она будет просто куском железа, ходячим гробом, если ее электроника не получит питания а в аптечке не будет лекарств. Вы не можете вызвать огонь прикрытия, если ваше радио или тактическая карта не будут работать. Я говорю это вам не потому, что мне нравится повторять то, что вам говорили штабные умники на занятиях. Я говорю вам это потому, что хочу, чтобы вы, щенки, не подохли в первом же бою. Вольно!

Боевая броня, или бронекостюм, представляла собой прочную и легкую оболочку из композитной керамики. Будучи больше, чем просто непробиваемый бронежилет, она имела множество дополнительных функций. Боевой шлем имел небольшой экран с тактической картой. На ней точками отображались участники боевой группы, указывалось текущее положение бойца, высвечивались задачи и маркеры целей. На стекло шлема в режиме прицеливания проецировалось изображение цели с прицельным маркером и рекомендациями для ведения огня. Тактический блок обеспечивал прием и отображение вводных, управлял режимами оружия, давал рекомендации. Встроенный многофункциональный радиопередатчик обменивался тактическими данными с членами боевой группы, позволял поддерживать связь с командованием, вызывать огонь поддержки или авиаудар. Внешнее покрытие брони в режиме маскировки меняло свой цвет и рисунок, подстраиваясь под окружающую среду. Медблок, в случае ранения бойца впрыскивал ему под кожу обезболивающее или противошоковое, сообщая по радио командиру группы о состоянии подопечного.

С этого дня все занятия бойцы проходили при надетой активированной броне и со штатным оружием.

Начались занятия по рукопашному бою. На первом же занятии Кнут вызвал из строя Накамуру.

— Ты ведь японец? — спросил Кнут.

— Так точно, сэр! Я с планеты Киото, сэр! — маленький Накамура стоял, не шелохнувшись.

— Отлично. Японцы всегда отменно дрались, — Кнут подмигнул, — Сегодня с тобой мы отработаем перед строем несколько ударов. Будешь моим спарринг-партнером.

— Есть, сэр!

— Итак, взвод, сегодня я начну учить вас драться. Без винтовки. Без брони. Без штыка. На войне случается всякое. Может случиться и так, что вы останетесь без снаряжения. Это вовсе не означает, что вы должны сдаться. Вы должны, используя все подручные средства, включая собственное тело, уничтожить врага и вновь захватить себе оружие. Взвод, на первый-второй рассчитайсь! Первые номера, шаг вперед! Разбиться на пары!

Кнут придирчиво осмотрел Накамуру.

— Давай, сынок, защищайся.

— Итак, демонстрирую один из самых простых и эффективных ударов. Удар в подбородок основанием ладони. Распространенное заблуждение гласит, что удар кулака очень опасен. На самом деле, в боевой обстановке, особенно без перчатки, удар кулаком может повредить сам кулак. Удар в челюсть основанием ладони не менее опасен для противника и гораздо безопаснее для вас. Показываю, — Кнут резко развернулся к Накамуре, его ладонь мелькнула между рук японца и врезалась тому в челюсть. Японца подбросило в воздух, мелькнули его ноги. Он с грохотом приземлился на пол.

Кнут удивленно посмотрел на Накамуру.

— Ты точно японец?

— Так точно, сэр, — Накамура с трудом поднялся, потряс головой, приходя в себя, затем снова неуклюже встал в боевую стойку.

— Странно… — Кнут с сомнением глянул на Накамуру. — Тогда почему ты не поставил блок?