1

Дерево, под которым, зарывшись в снег, лежал Сергей, сильно напоминало ель. Вечнозеленые, похожие на иглы, вытянутые вверх листочки распространяли вокруг себя пряный запах. Сугробы под разлапистыми ветвями почти сходили на нет, землю у ствола покрывал толстый слой заледеневшей прелой листвы. Лежать было неудобно. Локти глубоко ушли в снег, щека, прикрытая теплозащитной маской, плотно прижималась к прикладу, что-то из-под снега невыносимо больно давило на правую ногу. Несмотря на теплонепроницаемый комбинезон под броней и работу климатизатора, лежать было холодно. Или так только казалось. Насквозь мокрое от пота белье противно липло к спине. Сергей шевельнул ногой, нащупывая точку опоры среди корней дерева.

— Заноза! — в наушнике тут же раздался сиплый рев сержанта. — Ты чего, девочку свою вспомнил?! Какого хрена ты копошишься, умник недоделанный! Что положено делать по команде «Укрыться»?

Сергей судорожно дернулся, переворачиваясь на другой бок, и снова приник к холодному пластику винтовки.

— Господин сержант! По команде «Укрыться» солдат должен, используя естественные укрытия, замаскировать свою позицию и изготовиться к ведению огня! Виноват, сэр! — срывающимся голосом прокричал он в снег перед собой.

— А ты что делаешь? — вопрос сержанта из-под приподнятого бронестекла шлема звучал риторически. — Какого хрена ты ерзаешь и демаскируешь взвод? На войне тебя бы уже накрыли из минометов! Вместе со всем твоим гребаным взводом! Встать!

Сергей вывалился из сугроба, привычно отряхнул винтовку от снега и прижал ее к груди. Сержант возник откуда-то сзади.

— Ориентир — сухое дерево на высоте три-два в километре к западу. Рядовой Заноза, бегом выдвинуться к указанному ориентиру, произвести разведку местности, в случае обнаружения противника вернуться в расположение взвода скрытно. Связь по шестому каналу. Выполнять!

— Есть, сэр! — Сергей трусцой запетлял между деревьями вверх по плавно поднимающемуся склону, спиной чувствуя ненавидящие взгляды взвода. Еще бы, из-за него им теперь не меньше получаса лежать в снегу не шевелясь.

Старый, как мир, армейский принцип воспитания через коллектив действовал до сих пор. Будучи сомнительным в моральном плане, принцип этот, тем не менее, быстро и эффективно делал подразделение монолитным, вытравливая из бойцов все лишнее, мешавшее выполнению боевой задачи.

Распаренный, шумно дыша, Сергей добежал до вершины, с маху ухнул в снег за скрюченным сухим стволом, быстро перекатился вбок и оглядел окрестности через прицел винтовки. Покрытие брони покрылось серыми пятнами на белом фоне, принимая цвет окружающей среды. Пощелкав переключателем режимов обзора, он еще с минуту поводил стволом вокруг. Прицельная панорама шлема показывала только зеленоватые контуры деревьев и холмов. Лесистая долина упиралась в крутой заснеженный склон, увенчанный зубцами красноватых скал.

— Первый, здесь Заноза, — пробубнил Сергей, прижимая к шее мокрый от пота и снега ларингофон, — нахожусь на позиции. Веду наблюдение. Неприятель не обнаружен. Прием.

— Заноза, я первый. Принято. Обеспечить прикрытие, после прохождения основной группы перейти в головное охранение, — проскрипел наушник.

— Принято, конец связи. — Сергей поежился от холода, привычно вжимаясь в снег, так, что только грязно-белая верхушка шлема смутно виднелась из сугроба. Дождавшись, пока мимо подножия холма протрусит последний смазанный силуэт, Сергей глубоко вдохнул, скатился с холма, и, с хрипом проталкивая в себя воздух, по колено в снегу рванул вслед взводу.

2

Его жизнь круто изменилась чуть меньше полугода назад, когда Джим Терри, программист из отдела статистики, предложил Сергею отметить в баре свой день рождения.

— Будет весело, — пообещал Терри, — Приглашены лучшие девочки, весь вечер будет классная музыка и море выпивки.

— Договорились, — кивнул Сергей, несколько удивленный приглашением — они с Джимом не считались близкими приятелями. Так, здоровались в коридоре. Перекидывались парой слов при случае. В конце концов, в их занудном городке с досугом было довольно туго, и хорошая вечеринка с перспективой познакомиться с приятной девушкой — а толк в девушках Джим понимал — была не самым плохим вариантом на субботний вечер.

Сергей всегда тихо завидовал Джиму, который пользовался огромной популярностью у местных, молодых и не очень, дам. Внешне ничего привлекательного в нем, казалось, не было: среднего роста, курносый, с узким худощавым лицом, забрызганным веснушками и непонятного цвета волосами; однако в кулуарах постоянно обсуждались его очередные увлечения. То ли огромное количество хохм, к месту и не к месту выдаваемых Джимом, то ли умение, пристально глядя в глаза, долго выслушивать собеседницу, были секретом его успеха, однако факт остается фактом — Терри редко долго обходился без подружки и всегда был центром местной тусовки.

Вечеринка проходила в баре «Три рыцаря». Откуда у провинциального заведения было столь громкое и не менее дурацкое название, не мог сказать никто. В зале напрочь отсутствовали как сами рыцари, так и любые элементы их экипировки. Да что там говорить — ни один элемент оформления в питейном заведении ничем не намекал на средневековье. Невысокая круглая стойка в центре зала с низким потолком, слегка затемненные окна-хамелеоны, череда круглых столиков между кадками с якобы земными пальмами, и крохотная эстрада с шестом для стриптиза в дальнем углу. Днем тут было полутемно и пусто, лишь служащие из расположенного неподалеку управления горнодобывающей компании “Стилус”, где, кстати, и работал Сергей, изредка забегали перекусить или выпить чего-нибудь холодненького да посмотреть по визору спортивные новости. Вечерами же бар становился средоточием ночной жизни центра Джорджтауна, здесь играл новомодный духовой джаз, зал наполнялся молодыми людьми в стильных пиджаках и с бакенбардами, которые под звуки старых мелодий пили пиво и изображали сливки общества, глубокомысленно обсуждая с серьезными девочками достоинства популярных групп.

Сегодняшний вечер не был исключением. В сумеречном свете по углам зала уже клубился полупьяный народ. В лучах красно-синих прожекторов на эстраде раздували щеки несколько музыкантов в старомодных смокингах и смешных белых париках, перекрывая ревом труб гомон толпы. Большинство музыкантов были чернокожими, и только из-за ударной установки торчал худой белый парень. Как всегда в начале вечера шест для стриптиза пустовал.

— Серж! — из-за сдвинутых вместе столиков в углу зала проталкивался Джим, — Наконец-то! Я уж думал, мне придется отдуваться одному. Куда пропал? Девочки мне все уши про тебя прожужжали — где этот твой русский симпатяга?

— Привет! — улыбнулся Сергей, — Не думаю, что ты не смог бы отдуться. Поздравляю! — Сергей протянул Джиму подарок — коллекционный минидиск с подборкой симфонической музыки.

— Ты, как всегда, оригинален, — уважительно прищелкнул пальцами Джим. — Пойдем, познакомлю с компанией.

— Господа, честь имею представить доблестного представителя надзорных органов, или попросту нашего сисадмина. Это Сергей! — Джим подтолкнул Сергея к столу.

— Очень рады, — пьяно улыбаясь, пропищала за всех светленькая девочка в облегающих джинсах.

— Садись, братан, — подвинул Сергею стул косящий на один глаз чернявый парнишка. На плече его кожаной куртки был пришит засаленный шеврон с эмблемой горных егерей — перечеркнутая красной молнией снежная вершина. Парнишку ощутимо пошатывало.

— Выпьешь?

— О чем речь, наливай.

— Где служил? Выправка у тебя еще та… — чернявый плеснул в стакан Сергею чего-то синего.

— Да я, вообще-то…

— Да понятно, брателло, язык держать умеешь, — паренек пьяно рыгнул, и глядя Сергею куда-то в переносицу, выдал — Меня вот тоже помотало по свету… да, было дело…

— Стас, не заливай мозги парню — с соседнего столика призывно махал бокалом Джим, — давай Серж, догоняй!

Стас качнулся всем корпусом в сторону окрика, попытался сфокусировать взгляд на говорящем, не смог, и, мотнув головой, навис над стаканом.

— Во, бля, гнида штатская… Отожрались на гражданке… — забормотал он.

На вид парнишке было лет девятнадцать-двадцать и он никак не тянул на армейского ветерана.

— Вот черт, — с брезгливой жалостью подумал Сергей, — угораздило с соседом. Пропадет вечер.

Слева от него парень с длинными волосами, собранными в хвост и в очках в тонкой золотой оправе, увлеченно доказывал что-то симпатичной черноглазой девушке:

— Я говорю — джаз — это круто! Джаз — это когда все по кайфу! Шопен был гением! Если бы его не отравил этот еврей Маккартни из «Роллинг Стоунз», он бы еще не одну клевую вещь выдал! Одна только его «Smoke on the water» чего стоит!

Девушка улыбалась, глядя на парня, и прихлебывала что-то из высокого бокала.

— Все фигня, — вмешался в разговор интеллигентного вида мужчина средних лет с соседнего столика, — Шопена не отравили. Его застрелил Моцарт. Тот самый, из «Битлз». У самого слуха не было, вот и завидовал ему. Обычное дело тогда — после концерта вызвал на дуэль, и готово — в упор изрешетил… У них в двадцать первом веке в моде были эти, как их — Калаши. Варварское оружие…

Парень досадливо дернул плечом, разворачиваясь к знатоку.

— Не спорь, милый, у Джона степень по истории музыки, — девушка сделала большой глоток и снова улыбнулась.

Сергей встал. На него с любопытством уставились. На увлеченных спором зашикали — тише, ч-а-э-к грить будет.

— Предлагаю тост за именинника, — начал Сергей.

— Ура! — Захлопала в ладоши с другого конца стола рыжеволосая девушка в модных в этом году роговых очках. Тяжелые очки тут же свалились в вазу с крабовым салатом.

— Круто сечешь, пехота! — икнул рядом Стас и снова уткнулся в стакан.

— Твой талант всегда с тобой. Я рад, что знаю тебя. Твое здоровье, брат! — Сергей поднял бокал и вылил в себя его содержимое. Синяя жидкость ударила под ребра, дыхание сбилось. Сморгнув слезу, Сергей судорожно выдохнул.

— Серж, вы такой романтичный! Можно я вас поцелую? — к нему упруго прижалась давешняя светленькая девочка. Сергей замер с поднятой вилкой. Девочка обвила его шею и обжигающе припечатала в губы.

— Спасибо, повелитель сетей! Не успел появиться, а уже отбил девчонку, — шутливо погрозил ему пальцем Джим.

— Ура! — снова крикнула рыжая девушка и опять уронила очки. — Сергей — правильный пацан. Мы с ним вместе кровь проливали, — Стас опрокинул стакан и отключился, свесив голову.

— Да, Моцарт редкая сволочь, я не отрицаю, но все-таки Шопена он отравил, а не застрелил — сцепился длиннохвостый с интеллигентом.

Оркестр смолк. Сразу же стали слышны звон посуды и приглушенный гомон за столиками, сливающийся в ровный, неумолкаемый гул. К потолку пластами тянулся табачный дым, подсвеченный лучами прожекторов. Между столиками сновали официанты с подносами, уставленными высокими стаканами.

— А сейчас, — поправляя букли парика, склонился над стилизованным под старину микрофоном черный саксофонист, — для нашего гостя и постоянного клиента, Джима Терри, в честь дня его рождения мы исполняем его любимую мелодию…

Подошедший по знаку Джима официант протянул музыканту поднос.

Негр прервался, взял бокал, поднял его в приветствии, зажмурившись, залпом выпил, медленно втянул воздух, и, открыв глаза, продолжил, — … его любимую мелодию…

— Заткнись, чертов ниггер, и давай дуй в свою дудку, — крикнул кто-то из противоположного конца зала.

Негр снова умолк, укоризненно посмотрел в сторону кричавшего, помолчал, пожевав губами, махнул стаканом и повернулся к оркестру.

— И, раз, два, три… — джаз грянул почему-то аранжировку марша Мендельсона, с длинными соло на ударных и хриплыми подвываниями под вопли пьяного саксофона.

— Давай, брат, жарь… — Джим мечтательно прикрыл глаза, покачивая головой. На его коленях уже устроилась вся в черном, гибкая, как пантера, девица с короткой стрижкой.

— Серж, — усаживаясь на колени к Сергею, томно, немного с хрипотцой протянула светлая девочка, — я хочу выпить с вами на брудершафт.

— Нет ничего проще, мисс, — Сергей скрестил с девочкой руки и опрокинул в себя бокал. Синее пойло шибануло в нос сивухой. Девочка медленно приблизила лицо.

— Черт, какие у нее мягкие губы… — переведя дух, подумал Сергей.

— Кстати, позвольте представиться, — спохватился Сергей, вдруг осознав, что до сих пор не знает ее имени.

— Какой ты смешной, — девочка мелодично захихикала. Ее взгляд при этом почему-то остался серьезным, она совершенно не казалась пьяной.

— А я говорю, из Калаша изрешетил! Он меня будет учить! — за спиной набирал обороты светский спор.

Девочка положила голову на плечо Сергею и что-то уютно замурлыкала в такт музыке. Джим показал Сергею большой палец и подмигнул. Его лицо странно двоилось и теряло очертания.

— Отравил!

— Из Калаша!

— Чертов ниггер, сыграй нашу!

Вокруг шеста извивалась, теряя остатки одежды с гибкого тела, смуглая танцовщица. Лучи прожекторов окрашивали ее тело в фантастические цвета.

— Не смотри на нее, смотри на меня, — шептала Сергею светлая девочка, — я здесь, я лучше. Давай еще выпьем. Поцелуй меня…

Герой всех войн храпел, уронив голову среди салатов, щекой в луже пива. Симпатичная черноглазая девушка оставила попытки успокоить спорщиков и взасос целовалась с каким-то седым хиппи, обняв его за плечи. Сквозь табачный дым стол куда-то плыл, тихо покачиваясь на невидимой волне…

3

Тупая боль начиналась в затылке и заканчивалась где-то в глазных яблоках. Пересохший язык с трудом ворочался во рту.

— Чертово пойло, — Сергей открыл глаза и осторожно огляделся.

Обнаружил он себя абсолютно голым, лежащим на огромной измятой кровати. На его плече уютно посапывала вчерашняя девочка. В комнату с кремовыми стенами сквозь затемненное окно просачивалось солнце. На ворсистом ковре в живописном беспорядке валялась разбросанная одежда. Судя по всему, раздевался Сергей явно не сам и с рекордной скоростью.

— Интересно, как много я себе вчера позволил? — скосив глаза на девочку, подумал Сергей.

Та глубоко вздохнула и, сладко потянувшись, открыла глаза.

— Привет! — сонно улыбнулась она и чмокнула Сергея в плечо.

— Доброе утро, — вежливо ответил Сергей, и на всякий случай погладил девочку по гладкой спине. — Как спалось?

— С тобой — просто класс! — девочка повернулась на бок и оперлась на локоть. — Хочешь кофе?

— Не откажусь, — кивнул Сергей, старательно отводя взгляд от ее груди.

— Да не тушуйся ты! — Девочка запустила пальцы в шевелюру Сергею, ласково потрепала его по голове.

— Дом, хочу кофе! — крикнула она в потолок, — Черный, две чашки. Подать сюда.

Домашняя система тихо мурлыкнула в ответ, подтверждая распоряжение.

Сергей лихорадочно вспоминал имя подружки. — Черт, ну не мог же я его за ночь забыть! — злился он.

— У меня в школе был парень. Он тоже был русским, — теребя его волосы, похвасталась девочка, не глядя на Сергея, — Он мог выпить полный стакан водки и говорил, что это его национальная черта.

— Да ну, — сделал удивленный вид Сергей, — и где он сейчас?

— Мы давно разбежались. — девочка посмотрела в глаза Сергею. — А год назад он не вписался в поворот. Говорят, спьяну перепутал газ с тормозом…

— Понятно… — протянул Сергей, — Наверное, это тоже наша национальная черта.

— Похоже, эта черта у вас не единственная, — хитро улыбнулась девочка, и погладила свежие царапины на его груди.

Сергей невольно улыбнулся в ответ.

— А тебе эта черта нравится?

— Больше всего! — горячая ладошка медленно прошлась по животу Сергея, опустилась ниже…Позвякивая чашками, в комнату вкатился небольшой сервировочный столик. Покрутившись на середине, и определив, где находится хозяйка, он остановился у кровати. Ноздри приятно защекотал аромат свежезаваренного кофе.

Расставляя чашечки, девочка спросила:

— Слушай, Серж, а чего ты меня ночью Катей называл? Я конечно слышала, что русские часто произносят чужие имена по-своему. Но чтобы Лотта по-русски была Катей?…

— Лотта? — тупо переспросил Сергей.

— Ну да. Вообще-то, так меня зовут, если ты не понял, — девочка протянула Сергею чашку. — Или, Катя для тебя звучит все же лучше?

— Не обижайся. Катя — имя из моего далекого прошлого. Лотта звучит гораздо лучше. — Сергей улыбнулся и попытался сесть поудобнее, опираясь спиной об огромную подушку.

— Лотта, Лотта, — Сергей покатал на языке ее имя, — обалденное имя. Тебе очень идет.

— Льстец, — девочка потерлась стриженной макушкой о его плечо.

Прихлебывая кофе, Сергей украдкой пытался рассмотреть случайную знакомую получше. Первое впечатление от встречи в баре постепенно растворялось, уступая место любопытству, смешанному с изрядной долей влечения. Обладая хрупкой фигуркой, Лотта имела приятно очерченные бедра, красивые упругие грудки и двигалась с поистине кошачьей пластикой. Привалившись к его плечу, она крутила чашку у подбородка, вдыхая запах кофе и временами коротко поглядывая на Сергея поверх чашки.

Пауза затягивалась. Сергей допил кофе, потянулся.

— Похвастайся своим душем, если можно.

— Вторая дверь налево по коридору. Не стесняйся — Лотта снова улыбнулась поверх чашки. — Ничего не остается, попробую, — Сергей провел рукой по ее коротким светлым волосам.

Душ неприятно удивил Сергея полным отсутствием средств управления.

— Горячая вода, — произнес Сергей, и едва успел отскочить из-под струи кипятка.

— Теплая вода, — кипяток сменился едва теплой, почти холодной струей.

— Лучше так, чем никак, — решил Сергей, намыливая плечи.

Дверь за спиной тихо скользнула в сторону.

— Что, без клавиатуры не выходит? — раздался ехидный смешок Лотты.

— Теплый душ, температура 40 градусов, — громко произнесла она в сторону потолка и шагнула под струю, оттеснив Сергея к стене.

— Потереть спинку? — игриво спросила девушка, прижимаясь к нему телом, ставшим под струей теплой воды бархатистым. Горячие руки скользнули по бедрам, прошлись по низу его живота.

— Это не уже не спинка, — попытался пошутить в ответ Сергей, но голос предательски осип, слова были почти не слышны в шуме воды. Он неловко повернулся к Лотте, взял ее за плечи. Она смотрела на него снизу вверх, серые глаза казались бездонными. Сердце куда-то провалилось. На Сергея накатила волна дикого желания…

— Слушай, мне бы на работу надо заскочить, — наконец глянув на настенные часы, сказал Сергей.

— Сегодня же воскресенье! — попыталась остановить его Лотта.

— Да знаю, — немного раздраженно бросил он. — Работа такая, черт ее возьми. Надо забежать, проверить, как там и что. Я же сисадмин. Это управленцы живут по графику. А мы — незаметные серые ослики, крутим колесо день и ночь. И кормят нас, пока вода течет непрерывно.

Девушка засмеялась. Смех ее звучал удивительно мелодично.

— Мы в пригороде. Возьми ключи. Синий «Меркурий». Машину оставишь у бара, бармен за ней присмотрит. Завтра заберу.

— Спасибо. — он взялся за ручку двери.

— Позвонишь? — немного грустно улыбнулась Лотта, старательно делая вид, что спрашивает из вежливости.

— Конечно. Обязательно. — Сергей чмокнул подставленную щеку и улыбнулся. — Пока, Лотта. У тебя правда красивое имя.

Она кивнула в ответ:

— Пока, Серж.

4

Сидя в стильном темно-синем «Меркурии», Сергей почти не ощущал движения. Откинувшись на спинку сиденья, он рассеянно глядел на мелькавшую вдоль шоссе полосу леса.

— Время прибытия? — уточнил он у автопилота.

— Расчетное время въезда в Джорджтаун — 13:45. Расчетное время прибытия к административному корпусу корпорации «Стилус» — 14:05. — солидным, под стать автомобилю, баритоном отозвался автопилот.

— Лотта. Действительно красивое имя… — Сергей мечтательно зажмурился.

— Расслабился, и хватит, — он попытался в очередной раз прийти в себя, — девочка из компании Джима, этим все сказано. Отдохнули и разбежались, — и снова представлял ее серые глаза, ощущал горячие прикосновения ее бедер…

Мелькнул плакат «Добро пожаловать в Джорджтаун». Машина влилась в городской поток и, лавируя на перекрестках, направилась к центру города. Административный корпус компании располагался почти в самом центре, напротив парка с теннисными кортами и полями для игры в гольф. До него оставалось проехать всего пару кварталов, когда автопилот сообщил:

— Мы остановлены дорожной полицией. Пожалуйста, приготовьте документы и оставайтесь на месте до прибытия офицера полиции.

Бело — серый приземистый «Форд-Капоне», сияя мигалками, обогнал машину Сергея и перегородил дорогу. Тучный немолодой полицейский в рубашке с расстегнутым воротом, придерживая кобуру, постучал в дверцу.

— Пожалуйста, сэр, предъявите ваше удостоверение и документы на машину.

— Добрый день. Пожалуйста, офицер, — Сергей протянул свою идентификационную карту.Сканер в руках полицейского тихо пискнул.

— Господин Пи-е-тровский? Пожалуйста, документы на машину. — Коп смотрел куда-то мимо Сергея.

— Мне ее дали на время.

— Кто?

— Хозяйка.

— Ее фамилия?

— Офицер, я знаю только имя. Ее зовут Лотта. Она живет в пригороде. Я расстался с ней чуть больше получаса назад. Вы можете ей позвонить.

— Понятно. Пожалуйста, выйдите из машины. — Перед капотом возник второй полицейский, облаченный в глухой бронежилет и с коротким карабином в руках. Сквозь синевато поблескивающее бронестекло шлема смутно виднелось худощавое лицо.

— Сэр, мы не хотим осложнений. Пожалуйста, выйдите из машины и положите руки на капот. Надеюсь, это недоразумение быстро разрешится.

— Конечно, офицер, — Сергей выбрался на тротуар и послушно расставив ноги, дал себя обыскать.

Сзади подкатился массивный оранжевый эвакуатор и начал сноровисто затягивать «Меркурий» на свою грузовую платформу.

— Сэр, вы временно задержаны по подозрению в угоне, — молодой полицейский застегнул на запястьях Сергея легкие пластиковые наручники. — Вам придется проехать с нами.

Задняя дверца «Форда» захлопнулась за Сергеем.

— Не дергайся, парень, — подмигнул с переднего сиденья пожилой коп. — Разберемся.

Взвыв сиреной, «Форд» рванул с места.

Камера, куда поместили Сергея, напоминала отсек космического корабля. Овальная металлическая дверь, тихо скользнувшая на место, как только его втолкнули внутрь, только дополняла это ощущение. Низкий полукруглый потолок со светящимся матовым плафоном, глубокое овальное кресло, прикрученное к полу в центре помещения. Окон нет. На месте двери — едва заметная щель. Напротив, в небольшой стенной нише — крохотный белый унитаз под металлической раковиной.

Сергей колупнул пальцем серую поверхность стены. Она оказалась неожиданно упругой и теплой. Попробовав ходить по камере, он быстро оставил это занятие — мешало массивное кресло. При желании можно было протиснуться мимо него боком, но и только. Сев в кресло, он вытянул ноги и задумался.

Интересно, какого черта происходит? Какой угон? Почему ему не дали позвонить Лотте? Одного ее слова было бы достаточно, чтобы все разъяснилось. И почему его посадили в одиночную камеру? Насколько Сергей мог судить о таких вещах, временно задержанных скопом помещали в «обезьянник» — большое помещение со скамьей и решетчатой стеной, которое они прошли, минуя комнату дежурного, — а потом по одному вызывали на допрос и составляли протокол. Кроме туманного «Разберемся, парень», никто так и не удосужился ничего ему сообщить. Прямо из машины, мимо равнодушного дежурного его провели по коридору, отобрали часы, бумажник, документы, сняли наручники и втолкнули в камеру. На все вопросы — тычок в спину от идущего сзади копа.

Прошло почти три часа. Спину ломило от неудобной позы. Голова нещадно болела. Желудок свело от голода. Чашка кофе натощак — не слишком сытный завтрак. Подойдя к двери, Сергей попробовал постучать. Кулак упруго бился о серый изоляционный материал, почти не производя шума.

— Дьявол, они про меня забыли, что-ли? Эй, кто-нибудь! Есть кто живой?

— Есть, есть, — отозвался где-то под потолком невидимый голос. — Чего орешь-то?

— Есть хочу. Требую адвоката. И я имею право на один звонок. — Сергей задрал голову, пытаясь увидеть глазок камеры.

— Ты чего, книг начитался, парень? — голос звучал удивленно. — Есть тебе не положено — ты задержанный, а не арестованный, тебя пока в разнарядке нету. А что касаемо адвоката — будет тебе адвокат. Утром, на суде. А сейчас сиди тихо, и радуйся, пока Стетсон о тебе не вспомнил.

— Какой еще, на хрен, Стетсон! Вызовите адвоката! Дайте мне позвонить! Почему меня не допросили? — зло проорал Сергей в потолок.

— Блин, а ты упертый. Ну смотри, тебе виднее. — голос пропал.

Попинав невидимую дверь и отбив ногу, Сергей снова уселся в кресло.

— Встать! Руки за спину. Отойти от двери, — ожил динамик.

Дверь съехала в сторону. В проеме, поигрывая шоковой дубинкой, стоял тот же пожилой коп, что задерживал Сергея.

— Говорят, тебе неймется, — ухмыльнулся он. От его былого добродушия не осталось и следа. Снова стянув руки Сергея мягкими пластиковыми наручниками, он резко дернул его в коридор.

— Пошли, милок. Говорить будем.

От мощного тычка в спину Сергей едва не растянулся на полу. — Ты давай полегче, — вызверился он, и тут же боль от удара шоковой дубинкой заволокла глаза красной пеленой. Помотав головой, Сергей оперся плечом о стену.

— Делай, что говорят, парень, и все будет хорошо, — посоветовал коп, недобро прищурившись. — Давай вперед.

Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж. Просторный зал был разгорожен стеклянными перегородками. На некоторых из них висели горизонтальные жалюзи. Пахло несвежим бульоном для подкормки нейросети и почему-то пыльными бумагами.

— Блин, прямо как в старом кино, — подумал Сергей.

За одним из столов, прихлебывая кофе из большой кружки и не обращая внимания на вошедших, свободной рукой тыкал по клавишам полицейский в расстегнутой форменной рубахе.

— Садись, — Стетсон втолкнул его в ближайший стеклянный закуток.

Усевшись напротив, коп внимательно посмотрел на Сергея.

— Не знаю, на что ты надеешься, парень, но в твоем положении я бы вел себя потише. Я посмотрел твое дело. Ты окончил колледж, вроде не чета уличной шпане. Проблем с полицией у тебя не было, может и выкрутишься, если повезет. А будешь бузить — пришью статью о сопротивлении при аресте, и загремишь на полную катушку. Понял? — взгляд полицейского буравил глаза.

— В моем положении? — переспросил Сергей. — В каком еще положении? За что меня задержали?

Полицейский щелкнул клавишей компьютера. Поиграл клавиатурой. Развернул пластинку монитора в сторону Сергея.

— В каком положении? В дерьмовом положении, дружок. Вот заявление хозяина машины, на которой тебя задержали, об угоне. Вот акт экспертизы о наличии твоих отпечатков по всему салону. Вот фото автоматических камер на въезде в город, где ты четко виден за рулем. Вот показания свидетелей, присутствующих при твоем задержании. Вот запись твоего задержания, где ты врешь, что одолжил машину. — заскорузлый палец тыкал в сенсорный экран, выдергивая все новые и новые документы.

— Я могу позвонить адвокату? — спросил Сергей.

— Сколько угодно. Можешь даже звякнуть в «Стилус», вдруг твой шеф расщедрится и отправит тебе юриста компании. Это будет всяко лучше того похмельного неудачника, которого тебе предоставят бесплатно. Только я тебе вот что скажу — херня это все, парень. Знаешь, что тебе светит за угон? Три года принудительных работ. Если твой адвокатишка расстарается, и выдавит из судьи слезинку-другую, может тебе и скостят годик. Только такому, как ты, там и года хватит. Знаешь, что такое принудительные работы?

Сергей кивнул. Принудительными работами на планете Джорджия называлась банальная каторга, на которой заключенные по двенадцать часов в день работали в шахтах на Южном материке. Поговаривали, что больше трех-четырех лет там не выживал никто.

— Потом, если сдюжишь и не выхаркаешь свои легкие, — продолжал полицейский, — поражение в правах. Ты не сможешь голосовать, тебе запретят проживание в крупных городах, о теплой работе тоже можешь забыть. Такие как ты, остаток жизни работают на уборке урожая, а в межсезонье пропивают свои гроши в дешевых забегаловках.

— Может, хватит, офицер? — Сергей откинулся на спинку стула. Наручники сдавливали запястья, мешали сидеть. — Пишите, что положено, и не читайте мне сказки. И вызовите адвоката.

— Я тебе не офицер, парень. Это дерьмо оставь для патрульных мальчиков. Я — сержант, и фамилия мне — Стетсон. Ясно?

— Ясно. Стетсон — это такая шляпа с полями. Для ковбоев. — Сергей ухмыльнулся.

Стетсон покивал, молча глядя на него своими умными глазами.

— Хорошо держишься, дружок. Ничего, скоро пройдет — он улыбнулся одними губами. Глаза его при этом остались серьезными. — Ладно, давай закончим с этим.

— Фамилия?

— Петровский.

— Имя? — сержант, быстро колотя по клавишам, начал составлять протокол.

5

Ночь он провел, скрючившись в кресле той же камеры. Спать в нем было невозможно, и всю ночь Сергей балансировал в зыбком полусне-полубреду, то и дело пытаясь устроиться поудобнее. Под утро, с трудом продрав покрасневшие глаза, он умылся холодной водой из раковины, пригладил волосы, и крикнул, обращаясь к потолку:

— Эй, на вахте! Долго еще ждать?

— Недолго, родной, недолго, — издевательским голосом ответил динамик, — Сейчас Стетсон допьет кофе и повезет тебя к началу новой жизни.

Компания действительно предоставила Сергею своего адвоката, чем изрядно удивила его. Он и не знал, что за неполный год работы успел так укрепиться в постоянно меняющемся коллективе. Час работы юриста компании стоил больше недельного жалования Сергея.

— Снимите с моего подзащитного наручники, — сразу же потребовал адвокат — коротконогий упитанный живчик в хорошем сером костюме и золотых очках, — он не сопротивлялся при аресте и не представляет опасности для общества.

Стетсон пожал плечами и молча сдернул с запястьев Сергея ненавистный кусок пластика. Адвокат присел на скамейку в коридоре суда и начал знакомиться с делом, быстро пролистывая документы на экране органайзера. — Так, так, интересно, — временами бормотал он и поглядывал на Сергея.

Очередь в суд продвигалась быстро. Каждые пять-десять минут из зала выводили очередного бедолагу.

— Ну что? — спрашивали его из очереди.

— Год каторги…

— Полгода тюрьмы…

— Три года…

— Отмазался… — счастливчика проводили восхищенным свистом.

Сергей внезапно ощутил, что ни адвокат компании, ни сам господь бог не смогут вытащить его из этой переделки. Если вчера происходящее казалось ему недоразумением, способным разрешиться за час-другой, то сейчас, стоя у дверей в зал суда и производя нехитрый подсчет, он понял — все, что говорил сержант — реально. Статистика решений судьи говорила сама за себя. Он понял, что этот мир, каким он привык его воспринимать, кончается, и начинается другой, чужой и страшный, здорово смахивающий на ад.

Все дело было в том, что процветание Джорджии основывалось на богатейших залежах трансурановых руд. Городок Эскудо в экваториальной части материка Южный, где были сосредоточены залежи, по сути, представлял собой большой вахтовый поселок. Тем не менее, именно он являлся основой экономики планеты с двадцатимиллионным населением. Вереницы большегрузных транспортов круглосуточно доставляли руду с шахт на обогатительные фабрики. Оттуда обогащенная руда челноками поднималась на орбиту, после чего развозилась на промышленные планеты огромными автоматическими грузовозами. В этой отлаженной цепочке было лишь одно слабое звено — катастрофическая нехватка рабочей силы на участках добычи. Проблема решалась с циничной простотой — транспорты с осужденными на “исправительные работы” шли на Джорджию непрерывной цепочкой. Таким образом, убивалось сразу два зайца — правительства имперских планет избавлялись от необходимости содержать огромные исправительные заведения, а компания “Стилус”, являющаяся основным игроком на рынке добычи, получала практически даровую рабочую силу. Смертность среди заключенных была такова, что через несколько лет выживали единицы. Именно такие “исправительные работы” подразумевались при любом приговоре. Планета Джорджия поедала расходный материал со скоростью в несколько десятков тысяч душ ежегодно. Судя по всему, Сергею предстояло вскоре пополнить эту бесконечную цепочку.

Заметив его состояние, Стетсон поманил Сергея пальцем.

— Не хочется туда? — сержант кивнул на двери, куда в это время вводили очередную жертву — немолодого уличного торговца наркотиками.

— А есть выбор? — скептически хмыкнул Сергей.

— Выбор есть всегда, — Стетсон достал из папки тонкую пачку листов, заполненных убористым текстом и украшенных имперскими орлами.

— Слушай, парень. Согласись, глупо из-за прихоти смазливой сучки харкать кровью в шахте. Так и быть — я готов тебе помочь. Это — стандартный трехлетний армейский контракт. Полное обеспечение и прочая туфта… У меня друг на базе Форт-Дикс. Подпиши контракт вчерашним числом, я звякну ему, и по старой дружбе он мне не откажет.

— А что это изменит? — Сергей удивленно рассматривал пачку, которую протягивал ему сержант, от волнения не догадываясь прочитать хотя бы один лист.

— Ты что — тупой? Военные не в нашей юрисдикции. Мы не имеем права задержать вояку, даже если он укокошит половину города. Можем послать им запрос, но что с ним сделают потом — одному богу известно. Могут и расстрелять, но обычно они своих не выдают.

— И трубить потом за императора?

— Всяко лучше, чем уран в тачках возить, — парировал сержант, — К тому же, после того, как подписал контракт, в трехдневный срок ты можешь передумать и отказаться.

— Молодой человек, — оказывается, юрист давно и внимательно следит за их диалогом, — не хочу на вас давить, решение принимать вам, но все же я советовал бы прислушаться к словам офицера.

— Я сержант, — поправил адвоката Стетсон.

— Тем более, — согласился юрист. — Дело не в моей премии, хотя она, в случае вашего освобождения, естественно выше…

— Еще бы, — хохотнул Стетсон.

— Однако этот вариант, — адвокат проигнорировал сержанта, — пожалуй, единственное, что я вам могу порекомендовать в вашем положении. Правда, я хотел бы сначала ознакомиться с документом…

— Исключено. Да или нет, и быстро, — Стетсон достал полицейский коммуникатор, — пока я найду своего друга, пока втолкую ему суть дела, пока он состряпает запрос… — сержант выразительно посмотрел на быстро уменьшающуюся очередь.

— Ну?

— Давайте ваш контракт.

— Это не мой контракт, — сержант щелкнул ручкой, — это твой контракт, дружок. С тебя пиво. Ты еще благодарить меня будешь.

Сергей склонился над скамейкой, и начал подписывать лист за листом.

— Ну вот, — коп быстро пробежал глазами подписанные листы, — поскучайте тут без меня.

Он отошел к окну, быстро набрал на коммуникаторе номер.

— Говорит сержант Стетсон из полицейского управления Джорджтауна. Соедините меня с сержантом Крэком из кадрового отдела. Хорошо, жду.

— Алло, привет Джек, это Стетсон. Как дела? И у меня отлично… У меня тут новенький… Ага, горит желанием… Да, подписал… Конечно… Нет, ничего серьезного, но ты лучше поторопись. Да, диктую — Сер-гей Пет-ров-ский… Да, через "е"… Записал? Тогда бывай, до встречи.

Коммуникатор в руках сержанта пискнул, когда Сергея уже вводили в зал. Стетсон просмотрел сообщение и протянул коммуникатор адвокату.

— Ваша честь, — начал тот, — произошла ошибка. Только что в управление полиции поступил запрос с военной базы Форт-Дикс. Господин Петровский является имперским военнослужащим и командование его части требует передать задержанного в их ведение.

— Все верно, сержант? — качнув париком, судья повернул голову к полицейскому, занявшему место свидетеля.

— Да, ваша честь, — сержант поднялся, комкая в руках фуражку, — запрос пришел через официальный канал.

Судья стукнул молотком:

— Следующий…

6

При выходе из здания суда сержант вновь одел Сергею наручники.

— Мало ли что тебе в голову придет на радостях, — невнятно пробурчал Стетсон.

— И что теперь?

— Обязан выполнить запрос вояк. Отвезу тебя в Форт-Дикс и бывай, — полицейский захлопнул за Сергеем дверцу.

Двадцать километров до военной базы промелькнули быстро. Всю дорогу коп молчал, изредка поглядывая на Сергея в зеркало заднего вида.

— Зачем вы это делаете, сержант? — спросил Сергей, когда машина остановилась у решетчатых ворот базы.

— Считай, что из любви ближнему, — уклонился от ответа Стетсон и подал подошедшему часовому свою карточку.

Солдат в броне и с тяжелой винтовкой поперек груди махнул рукой своему напарнику.

— Проезжайте, сэр, вас ожидают. Второй поворот направо, корпус C-2.

Ворота отъехали в сторону. Машина покатила по чистенькой бетонной аллее, обсаженной хвойными деревьями. Над аллеей, оглушительно грохоча выхлопами, низко прошел покрытый камуфляжными пятнами вертолет, с плоским брюхом, увешанным ракетными подвесками. Сергей невольно проводил его взглядом.

У входа в блочное двухэтажное здание машину встретил здоровенный, затянутый в оливково-зеленую форму армейский сержант. Стетсон вышел из машины, пожал сержанту руку. Они о чем-то коротко поговорили, затем полицейский передал вояке пачку подписанных Сергеем бумаг. Взамен сержант достал из нагрудного кармана розовую бумажку, подозрительно похожую на чек.

— Приехали, — Стетсон помог Сергею вылезти из машины, расстегнул наручники.

— Бывай, дружище, — он хлопнул Сергея по спине, сел в машину и дал газу.

Сергей растерянно стоял перед сержантом, чувствуя себя сильно не в своей тарелке. Тот, слегка покачиваясь с пяток на носки и заложив руки за спину, с высоты своего роста внимательно рассматривал Сергея.

— Поди, Стетсон сказал, что я его старый друг? — в голосе сержанта отчетливо слышалась насмешка.

— Ну да.

— И, наверное, про то, что контракт можно расторгнуть в течении трех дней, тоже говорил? — здоровяк уже откровенно скалил зубы.

— Было дело.

— Ну так ты на это насри, парень. Ты теперь в армии и я не советую тебе даже заикаться про это дерьмо. Сразу загремишь в дисбат. А это, братец, такая штука, что по сравнению с ним ваша гребаная каторга — санаторий. Понял? — улыбка сержанта исчезла.

— Понял, — хмуро ответил Сергей.

— …Сэр…

— Что? — переспросил Сергей.

— Обращаясь к старшему по званию, надо добавлять «Сэр», сынок, — сказал сержант и коротко, без замаха, ударил Сергея под ребра.

Выехав за ворота базы, Стетсон пощелкал кнопками коммуникатора.

— Полицейское управление Джорджтауна. Здравствуйте, мисс. Вы хозяйка автомобиля «Меркурий» номер ZXD-2345? Отлично. Потрудитесь получить вашу машину на полицейской стоянке — вчера она была арестована за неправильную парковку. Всего доброго, мисс.

7

Взвод молодого пополнения стоял на плацу и слушал речь невысокого плотного майора в пятнистой полевой форме и высоких шнурованных ботинках. Новобранцы были выстроены вдоль красной линии, поставив ноги на отштампованные на бетоне желтые отпечатки. Новые, еще необмятые, темно-зеленые комбинезоны мешковато топорщились из-под ремней амуниции. За спиной майора навытяжку стояли четыре сержанта-инструктора. Соседом справа у Сергея оказался коренастый парень ярко выраженной латиноамериканской наружности с бегающими глазками и смешно торчащими из-под кепи большими ушами. Слушая майора, он то и дело презрительно ухмылялся и переминался с ноги на ногу. Слева, словно каменный, застыл невысокий японец неопределенного возраста.

— Я — командир вашего батальона майор Грин, — голос майора звучал негромко и сухо, — Теперь все вы — бойцы мобильной пехоты имперской армии. Что бы не привело вас сюда, отныне и навсегда вы — члены одной большой семьи. Вы неподсудны гражданскому суду, на вас не распространяются законы и правила государства, на территории которого будет расквартирована ваша часть. С вас будут сняты все обвинения, предъявленные вам до поступления на службу, за исключением обвинений в преступлениях против империи.

При этих словах, по взводу прошло легкое шевеление. Сосед справа снова криво ухмыльнулся.

— Хочу, чтобы вы сразу и навсегда прониклись пониманием того, что вы будете членами армии весь срок контракта. Полностью. Прервать контракт досрочно можно только одним способом — умереть. Если до окончания срока контракта вы получите увечье, не позволяющее выполнять ваши служебные обязанности, вы будете переведены на другую должность, и снова продолжите службу. Если вы погибните при выполнении приказа, ваши родные получат компенсацию и ваше жалование за весь оставшийся срок контракта. Если вы погибните при нарушении устава и воинской дисциплины, вас похоронят за счет армии, но и только. Дезертирство, самовольные отлучки караются смертью. Ваш закон отныне — приказ вашего командира или, в его отсутствие — старшего по званию или должности. Он распоряжается вашей судьбой, он решает — жить вам дальше, или умереть. Его приказы выполняются быстро и беспрекословно. Наказание за невыполнение приказа назначает сам командир. — строй замер, словно слушая свой приговор. Казалось, даже ветерок перестал шевелить траву на газоне вокруг плаца. Сосед-латиноамериканец перестал ухмыляться и только напряженно сопел, хмуря брови. Сосед слева, кажется, так и не шевельнулся ни разу, напоминая застывшую узкоглазую статую Будды.

— За семь месяцев службы вам предстоит пройти обучение в учебном взводе. За время обучения вы пройдете общевойсковую подготовку и освоите воинскую специальность. Размер вашего денежного содержания будет зависеть от результатов учебы. По окончанию учебного курса, вас распределят в боевые подразделения согласно полученным специальностям. Желающие смогут продолжить обучение в учебном центре для повышения своей квалификации или для присвоения следующего звания. Во время прохождения учебы увольнения в гражданские населенные пункты будут запрещены. С этого дня армия берет вас на полное обеспечение. Просто делайте, что должны, и армия даст вам все, в чем вы нуждаетесь. Забудьте все, о чем вы думали на гражданке. Забудьте, кем вы были. С сегодняшнего дня ваша биография начинается заново. Ваш командир даст вам новое имя. Оно станет вашим на весь срок службы, будет вашим позывным и официальным идентификатором во всех документах, — майор помолчал, оглядывая притихший строй.

— Представляю вам вашего командира. Штаб-сержант Кнут!

Один из стоящих сзади сержантов шагнул вперед.

— Сэр!

— Они ваши, — майор кивнул сержанту, повернулся и пружинисто зашагал по плацу.

— Да, чуть не забыл, — остановился майор.

— Сэр! — вновь вытянулся сержант.

— Хочу дать вам маленький совет, мои юные друзья, — майор насмешливо улыбался, перебегая взглядом с одного напряженного лица на другое, — не советую вам злить вашего командира, особенно в первые дни. Мне случалось служить с солдатами, у которых в документах были проставлены довольно необычные имена. Как вам, к примеру: рядовой Сморчок? А как вам это — рядовой первого класса Девочка? Подумайте над этим, — майор махнул сержанту рукой и зашагал прочь.

8

Жизнь военных в империи всегда была окутана ореолом мрачноватой таинственности. Никакие демократические институты не имели над ними силы. Никакая свободная пресса, ссылаясь на свободу слова, не могла заставить дать военного чиновника комментарий по поводу действия или бездействия армии в той или иной ситуации. Ни один полицейский, судья или чиновник не имел власти даже над последним рядовым — самым крохотным винтиком огромной и отлаженной военной машины. Армия принадлежала обществу — и существовала вне его.

Военные жили в своих городках при военных базах, отгородившись от мира заборами с колючей проволокой. Их обслуживали собственные электростанции, прачечные, магазины, рестораны. Их обеспечивали всем, в чем они нуждались в соответствии с действующей в данный момент военной доктриной. Они игнорировали запросы сеймов, дум, парламентов и прочих законодательных образований государств и планет, входящих в состав империи. Они имели собственные спецслужбы и собственных платных осведомителей во всех слоях общества. Они подчинялись только Генеральному штабу. Генеральный штаб подчинялся только императору. Армия была скальпелем — острым, закаленным и послушным инструментом в его руках.

Об армии постоянно ходили слухи. Порой нехорошие и дурно пахнущие. Чистенькие старушки в сквериках страшным шепотом рассказывали друг другу о сумасшедших солдатах, зверски изнасиловавших женщину в соседнем городке (местечке, районе) и убивших всю ее семью (всех соседей, всех детей в соседнем детском саду).

Об армии ходили легенды. Старшеклассники на переменах рассказывали друг другу, как эсминец (фрегат, крейсер, линкор) такой-то в одиночку бился с неприятельской эскадрой до подхода главных сил и погиб, защищая планету (катер с детьми, пассажирский лайнер с беженцами).

О ней говорили много и не знали почти ничего. Ее побаивались. Ее поругивали — осторожно и негромко, несмотря на отсутствие репрессий и демократичное законодательство. Ее рекрутские пункты, увешанные красочными плакатами, обычно пустовали. В нее шли, когда было некуда деться, когда на хвосте висела полиция, когда жить на пособие по безработице становилось невыносимо. В нее шли, чтобы начать жизнь заново. В ней служили поколениями, семьями и родами.

В колледже, где учился Сергей, в студенческой среде модно было считать военных узколобыми тупицами. Некоторые преподаватели поддерживали эти настроения, допуская недвусмысленные высказывания во время лекций. Об армии Сергей знал только то, что было написано в учебниках для краткого общеобразовательного курса истории империи.

Действительность опрокинула все его представления. О жизни вообще и об армии в частности.

9

Штаб-сержант Кнут, жилистый, как канат и черный, как ночь, медленно прохаживался перед строем, заложив руки за спину. Три сержанта по-прежнему неподвижно стояли за его спиной.

— Для начала, мы познакомимся поближе. Заодно я распределю вас по отделениям, — Кнут внимательно вглядывался в лица.

— Ты, — палец сержанта неожиданно уперся в грудь вздрогнувшего бойца.

Солдат молча вытянулся, растерянно моргая.

— Когда старший по званию обращается к солдату, тот должен встать по стойке «Смирно» и представиться, добавив слово «Сэр» — сержант повысил голос, обращаясь ко всему взводу.

— Ты! — сержант снова уткнул палец в грудь солдата.

— Рядовой Рэт, сэр! — голос солдата дрожал от волнения.

— Ты знаешь, английский язык, солдат? — сержант буравил солдата немигающим взглядом коричневых, навыкате глаз.

— Нет, сэр, — растеряно ответил солдат.

— В армии нет слов «Да» или «Нет», — снова обращаясь ко всему взводу повысил голос сержант, — В армии говорят «Так точно, сэр» и «Никак нет, сэр».

— Итак, повторяю вопрос — ты знаешь английский язык, солдат?

— Никак нет, сэр! — бойко отчеканил оправившийся от волнения солдат.

— Тогда я тебе переведу на общеимперский, что означает твоя фамилия, дружок. В переводе с английского она означает «крыса». Итак, Крыса, ты в первом отделении.

— Так точно, сэр!

— Ты! — сержант остановился перед следующим солдатом.

— Рядовой Грунский, сэр!

— Лях, второе отделение. — сержант шагнул дальше.

— Так точно, сэр!

— Ты!

— Рядовой Андерсон, сэр!

— Сказочник, второе отделение.

— Ты! — сержант уставился своим немигающим взглядом в лицо Сергею.

— Рядовой Петровский, сэр!

— Поляк?

— Никак нет, сэр! Русский!

— Первое отделение.

— Так точно, сэр!

— Ты… Ты… Ты… — сержант быстро шел вдоль строя.

— Командир первого отделения, — Кнут снова вышел на середину строя, — сержант Лихач.

— Есть, сэр! — Белобрысый круглолицый сержант вытянулся перед строем.

— Командир второго отделения — сержант Бахча. Командир третьего отделения — сержант Мосол. Взвод, построиться!

Сержанты перебежали красную линию, начали торопливо расталкивать по росту бестолково суетящихся новобранцев.

— Сэр, первое отделение построено! Сэр, второе отделение построено! Сэр, третье отделение построено! — понеслись над плацем доклады сержантов.

— Взвод, смирно! — Кнут подобрался, его голос набрал силу, пробирал до дрожи.

— Мы — мобильная пехота. Танкисты, морпехи, пехота и прочая пена трындят о том, что бог любит только их. Я заявляю ответственно — это полный гон. Мы первыми спускаемся с небес, чтобы забить первый гвоздь в крышку гроба врага. Пока остальные еще только ползут к месту боя, мы уже умываемся кровью и отправляем в ад свежие души. Ощущайте свою принадлежность к мобильной пехоте всегда, и у вас никогда не будет проблем.

Итак, для начала я хочу, чтобы вы усвоили несколько простых вещей, — сержант заложил руки за спину и медленно поводил головой из стороны в сторону, перебегая взглядом по напряженным лицам, — Первое: чтобы вам не плели про армию на гражданке — это вранье. В армии не принято издеваться над подчиненными, во всяком случае без причины. Здесь нет садистов и мазохистов. Вы делаете, что вам говорят, я делаю вид, что меня нет. Вы не делаете, что вам говорят, я делаю все, чтобы вы сделали все как надо.

Второе: отныне и до окончания контракта ваша жизнь вам не принадлежит. Вы — инструмент в руках императора. Император знает, как его использовать и доверяет мне уход за ним. Я сделаю из вас хороший инструмент. Худой будет откормлен, толстый — похудеет, хилый станет здоровым. Вы не имеете права портить этот инструмент под страхом смерти или мешать мне в его улучшении.

Третье: Вы — не люди. Вы — машины для убийства. Забудьте всю чушь, которой вам засерали голову до сих пор. Армия — это коллектив, созданный для того, чтобы убивать врагов. Я сделаю из вас идеальных убийц. Убить человека для вас станет так же легко, как раздавить клопа на своей заднице. Принять смерть для вас будет проще, чем чихнуть.

Четвертое: Вы будете ненавидеть всех и каждого. Вы будете ненавидеть меня, себя, соседа по кубрику, всех! Вы будете готовы убить того, на кого я укажу, вне зависимости от того, кем он вам приходится и без малейших колебаний. У вас не будет друзей, у вас не будет привязанностей. Того, кого ненавидишь, легче убить.

Пятое: Вы — часть семьи. Ваши семейные узы крепче, чем у сицилийской мафии. Где бы вы ни были, в каком бы положении не находились, невзирая ни на что, вы должны прийти на помощь члену своей семьи, в каком бы звании он ни был. Вы должны помогать ему даже с риском для своей задницы, кроме случаев, когда это противоречит приказу. Вы можете ненавидеть его, но вы не имеете права оставить своего родича в опасности.

Шестое: Вы — единый организм. Если не выдержали руки — умирает все тело. Если не выполнил задачу один — умирают все. Думайте об этом, когда решите, что у вас не получается. Зачет всегда принимается по последнему результату. Не справился один — наказывается все подразделение.

Седьмое и последнее: Вы еще не солдаты. Вы — черви. У вас нет прав, желаний, забот. У вас есть только я — ваш господь бог. И в эти полгода я и только я решаю вашу судьбу.

Помните это. Вольно.

— Сэр, у меня вопрос! — выкрикнул из строя бывший сосед Сергея — латиноамериканец, — я здесь по ошибке, я подписал этот контракт не читая. Я не подписывался на такие условия. Я хочу расторгнуть контракт.

— Сержант Мосол, — Кнут, казалось не слышал вопроса.

— Сэр! — плечистый сержант шагнул из строя и вытянулся, глядя пустым взглядом прямо перед собой.

— Вы давали вашему бойцу разрешение говорить в строю? — голос Кнута звучал ровно и отстраненно.

— Никак нет, сэр! — выкрикнул Мосол.

— Объясните солдату правила поведения в строю, — Кнут, казалось потерял интерес к происходящему, сосредоточенно счищая невидимую пылинку с петлицы мундира.

— Есть, сэр! — сержант подскочил к нарушителю, — Выйти из строя! Фамилия!

Солдат нехотя сделал шаг вперед.

— Гутиерос.

— Рядовой Гутиерос! — прошипел сержант.

— Я не рядовой. Я здесь по ошибке, — упрямо набычился латинос.

Неожиданным и почти неуловимым движением сержант подсел на бетон и стремительной подсечкой рубанул по ногам солдата. Тот рухнул навзничь и с размаху впечатался спиной и затылком в бетон плаца. Стремительно взметнувшись, сержант обрушил тяжелый ботинок на грудь упавшему. Солдат захрипел, пытаясь протолкнуть в себя воздух.

— Встать! — дыхание сержанта даже не сбилось, голос звучал ровно и слегка приглушенно.

Солдат продолжал корчиться на бетоне, не в силах вздохнуть.

Ботинок сержанта врезался ему в бок. Тело подбросило в воздух.

— Я буду пинать тебя, пока ты не сдохнешь или пока не встанешь, — ботинок снова врезался в тело.

С мутными от боли глазами, Гутиерос с трудом встал на четвереньки, затем медленно поднялся. Его шатало, как пьяного. Взвод не дышал.

— Фамилия!

— Рядовой Гутиерос…

Кулак с хрустом ударил его под ребра. Рухнув на колени, солдат запузырил на губах кровавую слюну. Кнут справился с соринкой и теперь безмятежно смотрел вдаль.

— Когда отвечаешь старшему по званию, надо добавлять «Сэр», — Мосол рывком за воротник поставил солдата на ноги. — Тебе ясно?

— Так точно, сэр! — прохрипел Гутиерос.

— Запомни — отныне ты будешь говорить, только когда я тебе разрешу. При любых обстоятельствах. Только я! Имя тебе — Молчун! — сержант вопросительно оглянулся на Кнута. Тот утвердительно кивнул.

— Так точно, сэр! — судорожно сглатывая, выдавил Гутиерос. Кровь из разбитого затылка заливала ему шею, просачивалась за воротник.

— Фамилия! — снова выкрикнул сержант в лицо Молчуну.

— Рядовой Молчун, сэр! — отчаянно выкрикнул тот.

— Встань в строй, солдат.

— Есть, сэр! — Молчуна подхватили под руки, чтобы не дать ему упасть.

— Сэр, ваше приказание выполнено! — Вытянулся Мосол.

Штаб-сержант кивнул. Мосол прыгнул в строй, снова замер.

— Есть здесь еще попавшие в армию по ошибке? — спросил Кнут.

— Так точно, сэр! — Сергей вытянул руки по швам. На него удивленно оглядывались.

— Выйти из строя! Фамилия!

— Рядовой Петровский, сэр! — четко выкрикнул Сергей.

Кнут подошел ближе, остановился, медленно, сантиметр за сантиметром, как редкое насекомое разглядывая Сергея.

Сергей старательно таращился в пустоту перед собой. Под мышками выступил холодный пот.

— Ты что, тупой, Петровский? — сержант склонил голову набок.

— Никак нет, сэр! — выкрикнул прямо в лицо сержанту Сергей.

— В твоем медицинском досье лежит положительное заключение от психиатра. Значит, ты действительно не тупой… — задумчиво продолжал Кнут.

— Тебя били, когда ты подписывал контракт? — внезапно спросил он.

— Никак нет, сэр! — озадаченный Сергей не успевал за ходом мысли сержанта.

— Тогда почему ты его подписал? — почти ласково спросил сержант.

— Обстоятельства вынудили, сэр!

— А сейчас, значит, они изменились… Так, так… — сержант задумчиво покивал головой.

— Ты, кажется, будешь большой занозой в моей заднице, умник…

— Никак нет, сэр! — Сергей напрягся в ожидании удара.

— Будешь, будешь… — сержант прочистил горло. Взвод замер.

— Мы сделаем так, — начал Кнут, глядя Сергею в глаза, — Ты быстренько сбегаешь в кадровый отдел — это недалеко, всего с километр, попросишь там для меня копию твоего контракта, принесешь ее мне, и, если укажешь мне в нем пункт, согласно которому ты не можешь продолжать службу, ты сегодня же покинешь базу. А пока ты развлекаешься, мы со взводом восполним пробел в физическом воспитании. Рядовой Заноза, выполнять, бегом марш! — сержант перешел на крик.

— Есть, сэр! — Сергей сорвался с места и помчался через плац.

— Взвод! Упор лежа, принять! — раздалось за его спиной.

— Раз… Два… Три… — начали отсчитывать отжимания сержанты.

— Долбанный русский — прошипел кто-то в третьем отделении.

— Конец ему, суке, — отозвался кто-то рядом.

10

Сергей вырос на небольшой русскоязычной планете Новый Урал. Его мать — диспетчер космопорта — рано овдовела. Отец погиб во время пожара в лаборатории научно-исследовательской компании, когда Сергею шел десятый год. Денег по страховке, отложенных матерью, едва хватило на обучение в рамках социальной программы в одном из непрестижных колледжей Екатерининска. В колледже Сергей изучал системы управления нейросетями — основным видом современных компьютерных коммуникаций. Денег отчаянно не хватало. Еще в школе он начал подрабатывать по вечерам, помогая выносить и грузить мусор в одном из недорогих баров по соседству. В колледже он смог устроиться на временную работу в библиотеку, где занимался составлением каталогов, писал аннотации к книгам, программировал поисковую систему. К концу третьего курса, Сергей все активней начал применять знания по будущей специальности, участвовал в реорганизации информационной сети колледжа, за что получил благодарность попечительского совета и прибавку к скудной стипендии. Будущая специальность ему нравилась. Нейросети представляли собой причудливый симбиоз из квазиживых тканей и электрических коммуникаций. Передача данных по ним осуществлялась под управлением нервных центров, распределявших нагрузку, определяющих приоритетность и интенсивность потоков. Настройка и управление нейросети требовали не только хороших знаний, но и быстрой реакции, хорошо развитой интуиции. Нейросетевые администраторы были широко востребованы практически на всех планетах Империи, их постоянно не хватало.

Планета Новый Урал не считалась богатой. Ее население численностью около ста миллионов человек, преимущественно славянского происхождения, зарабатывало тем, что продавало знания. Довольно неплохой бизнес для потомков горьких пьяниц и казнокрадов, разбазаривших несколько веков назад крупнейшую земную империю. Сотни тысяч выходцев с провинциальных планет ежегодно приезжали поступать в платные колледжи Нового Урала. Местные расценки за обучение были значительно ниже, чем на центральных планетах, а образование, полученное в русском колледже, признавалось и неплохо котировалось по всей Империи. Стимулируя развитие единственно значимой отрасли планеты, правительство финансировало ряд социальных программ, позволявших собственной молодежи получать образование если и не бесплатно, то значительно дешевле, чем для иностранцев. Выпускников с Нового Урала можно было встретить в любой уголке Империи, но особенно часто и охотно их брали на работу крупные корпорации с окраинных планет. Стоили новоуральские специалисты относительно недорого и часто соглашались работать за умеренную плату там, куда никакими посулами не затянешь жителя цивилизованных миров.

На четвертом курсе в жизнь Сергея пришла Катя. Не избалованный женским вниманием, обычно сторонящийся более богатых однокашников, Сергей не сразу понял, что стройная, обладающая непередаваемым обаянием Катя не просто шутит с ним в студенческой столовой, она откровенно ищет его внимания. Их роман начался мгновенно и, как снежный ком с горы, покатился, стремительно набирая обороты. Катя влекла Сергея. Влекла физически. Она обладала какой-то невероятной, просто необъяснимой сексуальной привлекательностью. Сергей ехал на встречу с ней после работы, они встречались в небольших уютных ресторанчиках, ели острое мясо, запивая его местным сухим вином, танцевали, ходили на спектакли заезжих театральных трупп. Взявшись за руки, подолгу бродили по вечернему Екатерининску. И любили друг друга. Жадно, ненасытно, как будто делали это в последний раз. Они могли делать это в гостинице, в общежитии у Сергея, на летнем пляже, в ночном сквере, везде. Энергия и изобретательность Кати били через край. Сергей пил ее как вино, дышал ею, как воздухом. Они не говорили о любви — они просто были вместе и не представляли, как смогут провести друг без друга хотя бы день.

Катя училась курсом выше Сергея, и закончила колледж на год раньше его. Сергей хорошо запомнил их последнюю встречу. Они сидели в винном погребке, на их столике горели свечи. Небольшой зал окутывал приглушенный свет, шум разговоров затухал в низком сводчатом потолке. Катя была немногословна, думала о чем-то своем, отвечала невпопад. Сергею никак не удавалось ее разговорить. Потягивая из высокого бокала рубиновое вино, Катя неожиданно наклонилась к Сергею, оперлась локтями о стол. Свечи через стеклянные грани бросали на ее лицо красные отсветы, играя на коже причудливыми бликами.

— Знаешь, я не знала как тебе об этом сказать. Все случилось так неожиданно, — Катя протянула руку, ее длинные пальцы начали теребить ладонь Сергея.

— О чем сказать? — Сергей взял ее ладонь в свою.

— Я должна как-то устраивать свою жизнь. Сегодня мне сделали предложение. — Катя отставила бокал, убрала руку из ладони Сергея, — В общем, я выхожу замуж.

Он сидел, тупо хлопая глазами. Он ничего не понимал. Еще вчера Катя жарко извивалась в его объятиях, не в силах от него оторваться. Какое еще предложение?

— Ты серьезно? — спросил он, чтобы хоть что-то сказать и заполнить тяжелую паузу.

Катя, не поднимая глаз, кивнула.

— Завтра я уезжаю, — она подняла глаза, ее взгляд был спокойным и серьезным. Совершенно незнакомым.

— С кем?

— Ты его вряд ли знаешь. Он аспирант с кафедры системотехники. У его отца большой бизнес на Новой Каледонии.

— Я понимаю, — внутри у Сергея поднималась злость. Он внезапно почувствовал себя использованной вещью, которую бросают, когда в ней отпадает нужда, — Большой бизнес стоит того, чтобы прыгнуть в постель к большому негру.

— Он не негр, — Катя никак не отреагировала на оскорбительный выпад, — хотя примесь черной крови в нем есть. Да и какое это имеет значение? В общем, я пришла попрощаться. Не хотела уезжать, не повидав тебя.

— Повидала?

— Да.

— Попрощалась?

— Да.

— Значит, все пункты программы выполнены, — Сергей нервными глотками допил вино, махнул рукой официанту, знаком требуя добавки, — Что еще на сегодня в твоем плане?

Катя покусала губы.

— Я встречаюсь с ним больше трех месяцев, — тихо сказала она, — я не знала, как тебе сказать.

— Ну что ж, — Сергей побарабанил пальцами по столу. В груди разбухал ком непонятного чувства, то ли гнева, то ли сожаления, то ли просто щемящей пустоты, — значит, ты оторвалась на славу, объезжая в день двух жеребцов сразу.

Катя отшатнулась, как от удара.

— Зачем ты так? — она умоляюще смотрела на Сергея, — Я ведь люблю тебя…

— Ты уж как-нибудь определись, кого ты любишь. А то сюжет отдает дешевым голосериалом, — он принял у официанта бокал, отхлебнул вина.

Катя поднялась.

— Я так понимаю, провожать тебя не надо? — вопрос прозвучал как утверждение. Он продолжал сидеть, откинувшись на высокую спинку стула.

— Мы могли бы провести эту ночь вместе, — Катя смотрела на Сергея сверху вниз, еще никогда она не казалось ему такой красивой. Ее взгляд гипнотизировал Сергея.

— Спасибо, что не исчезла, не попрощавшись, — Сергей старался говорить спокойно. Его голос звучал приглушенно. От внезапно возникшего воспоминания о ее податливом теле накатило чувство гадливости. Он пересилил себя, добавил, — Я буду вспоминать тебя.

Катя кивнула и медленно вышла по винтовым ступеням вверх на улицу. Боковым зрением Сергей ощутил, как из-за нескольких столиков ее проводили оценивающими взглядами.

Через год Сергей с отличием закончил колледж и принял приглашение горнодобывающей компании “Стилус” с планеты Джорджия, подписав трехлетний контракт. Зарплата в три тысячи кредитов в течение первого года работы с ежегодным двадцатипроцентным увеличением показалась ему достаточно привлекательным вариантом. Здесь, на родине, таким жалованьем мог похвастаться только профессор хорошего колледжа с солидным стажем преподавания и исследовательской работы. Сергей попрощался с матерью и улетел с Нового Урала без сожаления.

11

Казарма, куда поселили учебный взвод, представляла собой двухэтажное здание из бетонных блоков, с глухими стенами на первом этаже и с узкими высокими окнами на втором. На первом этаже располагались учебные классы, оружейная комната и склад боеприпасов. На втором находились коллективные душ и санузел, а также тридцать маленьких каморок с раздвижными дверями, куда помещались лишь узкая кровать, шкафчик и небольшой стол. Комнаты сержантов так же располагались наверху. Широкая лестница со второго этажа продолжалась в подвал, где пряталось бомбоубежище с выходом в подземную галерею. Все строения базы Форт-Дикс соединялись под землей километрами бетонных переходов, густо покрытых сетью противорадиационных бункеров, автоматических огневых точек, авиационных ангаров, боксов для бронетехники. Еще глубже под землей, перемещаясь по рельсам по радиальным туннелям, располагались многочисленные системы противовоздушной и противокосмической обороны.

Первые недели службы отпечатались в памяти Сергея как полоса сплошной усталости и боли. Бойцы привыкали жить на бегу. День начинался в пять утра с десятикилометровой пробежки. Командиры отделений пинками выгоняли взвод на плац, откуда, после короткого построения и переклички, строем и с песней бойцы мчались в сопровождении сержантов в ближайший лес, чтобы через час загнанными лошадьми вернуться с противоположного конца базы.

Затем — душ, короткий инструктаж и снова бег строем на завтрак. Как правило, на завтрак им подавали брикеты разогретого армейского рациона, которые, хотя и не отличались изысканным вкусом, но зато с лихвой покрывали все потребности организма. Они состояли из питательной искусственно выращенной белковой массы с добавлением небольшого количества клетчатки, включали в себя лошадиную дозу витаминов и стимуляторов пищеварения. Рационам обычно придавался вкус свинины, говядины, тунца или бобов. Выросший в небогатой семье, не привыкший к деликатесам, Сергей быстро съедал свою порцию, не обращая внимания на нытье более привередливых товарищей, и запивал ее стаканом обезжиренного молока или фруктового сока. Впрочем, с ростом физических нагрузок, нытье быстро сошло на нет.

Сержанты питались тут же и тем же, с той лишь разницей, что они могли по своему усмотрению выбрать вид рациона и его количество.

Далее — опять бегом в санчасть, где их быстро, но тщательно, словно лошадей перед скачками, осматривали военные медики. Деловитые и безликие медсестры в белых полумасках двигались вдоль строя, прижигали мозоли, заливали прозрачным медицинским клеем ссадины и порезы, бинтовали эластичными бинтами места растяжений и вывихов. Там же многие, в том числе и Сергей, получали инъекции стимуляторов роста мышечной массы — имперская армия имела жесткие стандарты физического состояния и в короткий срок подтягивала до них всех новобранцев.

В восемь утра начинались двухчасовые теоретические занятия. Равнодушные, как автоматы, инструкторы преподавали им устройство основных видов стрелкового и легкого артиллерийского оружия, боевого костюма, боевых систем вертолетов и мобильных комплексов огневой поддержки, а так же основные правила ухода за ними.

Сергей легко проглатывал знания, стиль подачи которых был рассчитан на солдата с невысоким уровнем грамотности. К тому же базовый перечень вооружения, с которым необходимо было уметь обращаться, был невелик.

Многоцелевая автоматическая штурмовая винтовка М160. Одноразовый магазин на 60 высокоскоростных безгильзовых патронов калибра 5.56. Десятизарядный подствольный гранатомет в комплекте. Реактивные гранаты для него — плазменные, осколочные, противотанковые, дымовые, осветительные. Всепогодный прицел с системой ведения цели, транслирующей увеличенное изображение с прицельным маркером и информацией о характеристиках объекта атаки на тактический дисплей боевого костюма. Аппаратура ведения огня по достижению готовности, когда выстрел производится автоматически после захвата цели. Пятизарядный ракетный лаунчер M790 с самонаводящимися и управляемыми ракетами различных типов. КОПы — мобильные комплексы огневой поддержки. Этакие здоровенные роботоподобные дуры с развитой системой искусственного интеллекта, способные эффективно выполнять приказы, ориентироваться в тактической обстановке и даже действовать самостоятельно. При них — крупнокалиберный роторный пулемет, автоматическое безоткатное орудие и огнемет для ближнего боя. Пять видов ручных гранат. Десяток видов мин — противотанковых и противопехотных. Интеллектуальных, сенсорных, управляемых. Пистолет тридцать восьмого калибра. Снайперская винтовка M10A1. Единый пулемет M6. Остальное вооружение — обзорно.

По окончанию занятий тут же принимались зачеты, по результатам которых отделение, оказавшееся самым неуспевающим, под руководством одного из сержантов отправлялось к травянистому берегу ближайшего лесного болота и принималось в течение двух часов по горло в мутной жиже отрабатывать форсирование водной преграды. Оставшаяся часть взвода в это время занималась разборкой и сборкой оружия, училась на практике управлять КОПами, обслуживать мины различных систем. Именно при очередном «форсировании» взвод понес первую потерю — рядовой Гнус провалился в торфяную яму и захлебнулся до того, как его успели вытащить.

— В армии, как и в природе, существует естественный отбор, — выдал по этому поводу циничную речь сержант Кнут, — умные повышают свою квалификацию и свое благосостояние, тупые — хлебают дерьмо в болоте. Самые тупые в этом дерьме захлебываются. — Если кто не понял, расшифрую, — продолжил сержант, вышагивая перед строем — рано или поздно я утоплю в дерьме всех тупиц из своего взвода.

Успеваемость на теоретических занятиях после этого случая резко возросла.

В 12 часов — снова бег в столовую, торопливое глотание обеда, состоящего из густого рыбного супа и огромной порции кукурузной каши с мясным соусом.

В 13 часов — изучение уставов. Сержанты заставляли учить их наизусть целые страницы имперских уставов и наставлений, доводя их знание до автоматизма. Время от времени Кнут проводил тест, в произвольном порядке тыкая пальцем в бойца и требуя прочитать по памяти отдельный пункт какого-либо наставления. Если солдат сбивался или затруднялся с ответом, Кнут заставлял все отделение хором повторять забытый бойцом текст, одновременно приседая или отжимаясь от пола.

Их ненависть и равнодушие друг к другу росли не по дням, а по часам. Неуспевающих били ночью всем отделением, стараясь не оставлять следов на лице и явных увечий. Им помогали на занятиях, стремясь избежать коллективного наказания. Они учились ненавидеть и помогать друг другу.

В 14 часов они бегом прибывали в спортзал. Здесь сержанты распределяли взвод по тренажерам, и в течение двух часов доводили бойцов до полного изнеможения, каждого по индивидуальной программе, подобранной медиками в зависимости от физического состояния солдата. Их мышцы, подстегиваемые стимулятора роста, росли как на дрожжах.

В 16 часов — марш-бросок на полевые занятия. Почти всегда марш-бросок был тяжелым испытанием сам по себе. Десятки километров, выдерживая строй, равномерной трусцой взвод двигался по пересеченной местности, периодически на бегу перестраиваясь для прочесывания местности или для развертывания в цепь, с ходу форсируя речушки и болота. Отстающих и упавших по команде сержантов подбирали и несли на руках, используя свернутые на манер гамака ремни амуниции. Самых упрямых или слабовольных били сержанты, заставляя догонять строй, или остающиеся в строю бойцы, не в силах выдержать дополнительную ношу. Тупой, изматывающий и монотонный бег учил преодолению боли, беспрекословному подчинению приказу, спаивал коллектив в единое целое. На полевых занятиях взвод до седьмого пота преодолевал полосы препятствий, учился добывать в лесу пищу и воду, овладевал навыками ориентирования, маскировки и скрытного передвижения на местности.

В 20 часов в растерзанных и перемазанных комбинезонах, взвод бегом возвращался на базу, едва переставляя ноги от усталости. Затем бойцы торопливо проглатывали ужин, состоящих из нескольких больших вареных кусков морской рыбы, чинили или получали у каптенармуса новое обмундирование и амуницию, взамен пришедших в негодность. В 22 часа — час личного времени. Разбредаясь по своим закуткам, солдаты оставались наедине со своими мыслями. Кто-то писал письма или играл через встроенный в стол небольшой терминал, кто-то читал, некоторые просто дремали, пользуясь свободной минутой.

В 23 часа — построение, проверка снаряжения, вечерняя поверка, и, наконец, отбой. Те, кому повезло пройти проверку благополучно, падали в койки и мгновенно проваливались в сон. Неудачники продолжали готовить амуницию к следующему дню занятий или просто отжимались на полу перед комнатой сержанта, до тех пор, пока тот не решал, что воспитательный процесс завершен и отпускал бойца спать.

Ночью взвод нередко поднимали по тревоге для отработки действий по отражению наземной, воздушной или космической атак неприятеля, а так же для поиска и уничтожения диверсионно-разведовательных групп. Так как своего оружия у бойцов еще не было, ночная тревога обычно завершалась коротким смотром или пробежкой вокруг спящих казарм, после чего взвод снова падал в койки.

Сознание Сергея постепенно заволакивалось мутной пеленой от постоянной, изматывающей душу усталости. Каждая минута была наполнена страхом и желанием во что бы то ни стало избежать наказания.

Через три недели после начала занятий не выдержал Молчун. Во время утреннего построения его, избитого в кровь, выбросили из подъехавшего джипа комендантской команды — он пытался выбраться с территории базы, спрятавшись в кузове грузовика снабжения.

Стоя перед строем, растерзанный Молчун затравленно озирался.

— Командир отделения! — голос Кнута был спокоен.

— Сэр! — сержант Мосол выступил из строя и вытянулся.

— Расстреляйте дезертира!

Молчун удивленно и недоверчиво уставился на Кнута.

— Есть, сэр! — не сходя с места, Мосол вскинул руку с пистолетом и, почти не целясь, нажал на курок.

Пуля ударила Молчуна в потный лоб с прилипшей к нему растрепанной челкой. Затылок взорвался ошметками разлетевшейся плоти. Молчуна отбросило на газон. В его открытых глазах навсегда застыло выражение туповатого удивления.

— Командир отделения, к вечеру представьте мне рапорт.

— Есть, сэр! — сержант Мосол снова встал в строй.

Взвод продолжил занятия по распорядку, бегом направляясь к темнеющему невдалеке лесу.

12

Лежа на койке в ожидании построения на вечернюю поверку, Сергей вспоминал Лотту. Что произошло между ними? Почему он продолжает думать о ней? Он вновь ощущал прикосновения ее рук, ее мягкие, нежные губы, запах коротко стриженых волос. От мыслей о ее гибком и сильном теле внутри становилось тепло и уютно, хотя перегруженный организм и не реагировал на эротические видения. Взгляд серых глаз Лотты, ее прощальная грустная улыбка не выходили из головы. Чем он обидел ее? Почему она заявила в полицию? Вновь и вновь прокручивая воспоминания о встрече с ней, Сергей не находил ничего, что бы могло обидеть девушку. Может быть, он был груб и оскорбил ее ночью? Но утром она вела себя совершенно нормально, ничем не показывая свою обиду. Он не поверил, когда подписывал контракт, словам Стетсона о том, что его подставили, сочтя их просто ругательством обиженного жизнью старого полицейского.

— Хотя… — его пронзила внезапная догадка о том, что коп не просто ругался для красного словца, — Неужели она действительно подставила его?

Мысли запрыгали, выстраивая новую версию произошедшего.

Откуда полиция узнала о его маршруте? Его ждали, именно поэтому сразу после задержания подъехал заранее вызванный эвакуатор. Машина — повод, чтобы заманить его в ловушку! Сергей вспомнил, как сержант передавал Стетсону розовую бумажку. Чек! Конечно — это был чек. Стетсон, используя Лотту как приманку, просто поймал Сергея на живца, чтобы сфабриковать обвинение, а затем заставить подписать контракт. Значит, Стетсон — вербовщик рекрутов за вознаграждение, а Лотта — его помощница? Прокрутив ситуацию в разных ракурсах и хорошенько сопоставив данные, Сергей решил, что догадка верна. Почему-то сразу вспомнилось лицо Кати при их последней встрече, ее серьезный незнакомый взгляд, ощущение пустоты внутри. Господи, неужели ему на роду написано быть игрушкой в руках женщин, которые используют его в своих целях, оставляя после себя только пустоту и боль?

Невеселые мысли Сергея были прерваны командой к построению. Казарма наполнилась грохотом ботинок.

Отделение Сергея состояло из девяти рядовых. Часть из них уже получила новые имена, некоторые, пока ничем себя не проявив, носили прежние.

Крыса, получивший новое имя в первый же день, был среднего роста крепышом, судя по всему, выходцем из фермерского поселка. Высокий и жилистый немец получил за упрямство и обстоятельность имя Тевтон. Мускулистый суетливый Салочник получил имя за то, что в первые дни при построении никак не мог найти в строю свое место и лихорадочно, словно при игре в салки, метался от одного солдата к другому. Рыжий, как медь, Стейк, частенько получал от сержанта оплеухи за непонятливость. Однажды он был жестоко избит Лихачом за то, что не успев поесть, доедал завтрак в строю. Тремя ударами превратив лицо солдата в отбивную, сержант тут же окрестил его. Постоянно получающий выговоры за грязный комбинезон, весь в веснушках, солдат стал Чистюлей. Молчаливый, собранный японец по фамилии Накамура почти не получал замечаний. Никто не услышал от него ни одной жалобы, изматывающие марш-броски он переносил с невозмутимостью каменного истукана. Китаец Ли был незаметным, как ситцевая занавеска. Любое дело он делал с одинаковой старательностью, вновь и вновь повторяя то, что ему не удавалось, пока не добивался нужного результата. Наблюдая за его несуетливыми стараниями, Лихач озадаченно хмурился и забывая выдать свое коронное “Живей рожайте, тараканы беременные!”, переключал внимание на другого. Флегматичный и долговязый Гаррисон попал в армию, сразу после выпускного вечера явившись в рекрутский пункт. Ему едва исполнилось восемнадцать. Он был из семьи потомственных военных, в традициях которой была служба рядовым с последующим поступлением в военное училище. Он легче всех переносил марш-броски, на теоретических занятиях он не учил, а лишь повторял выученный на гражданке материал. Он всегда был в стороне от остального отделения, как будто уже чувствовал на плечах лейтенантские погоны. Накамура и Ли также были сами по себе, не участвуя в спорах, не высказывая своего мнения. Заводилой и главарем местной тусовки стал Крыса. К его мнению прислушивались и Тевтон, и туповатый Салочник, ему поддакивал вечно битый Стейк.

13

Тяжелее всего Сергею давались тактические занятия. Он чаще других выпадал из строя во время прочесывания местности, суетясь, застревал в грязи при форсировании болот, часто не успевал вовремя укрыться на местности. Уже дважды сержант Лихач избивал его на марше, после чего медики на утренних осмотрах кололи ему обезболивающее, чтобы он смог продолжать занятия. Из-за неудач Сергея первое отделение вместо привала частенько отрабатывало тактические нормативы или просто отжималось на кулаках, пока он под руководством сержанта вновь и вновь разучивал и повторял алгоритм выполнения очередной команды.

Мышечная масса Сергея, несмотря на инъекции и усиленное питание, еще не дошла до уровня, позволяющего справляться с нагрузками на полевых занятиях, поэтому он медленнее остальных совершал перебежки и прыжки, быстрее уставал и от этого воспринимал команды недостаточно быстро.

Очередной промах Сергея в конце первого месяца окончательно озлобил бойцов. Упав в укрытие, Сергей бросил в траншею плазменную гранату, забыв сдернуть с нее чеку.

— Заноза, ты что, учишься кидаться булыжниками?! — рядом возник всевидящий Кнут, — думаешь, если будешь кидать в противника камнями, он испугается и сбежит из окопа?

— Никак нет, сэр! — Вскочил Сергей, — Виноват, сэр!

— Это уж точно, виноват, — Кнут кивнул подскочившему Лихачу, — Отработать метание гранат. По десять штук каждому. Этому — двадцать.

— Есть, сэр!

Метание гранат РГП-3 имело свои неприятные особенности. Взрываясь, граната вспухала ослепительным трехметровым шаром плазмы, раскидывая на десятки метров раскаленные докрасна частички песка, щебня или спекшегося грунта. Согласно наставлениям, во избежание тяжелых травм метать ее рекомендовалось не менее, чем на 25-30 метров и из укрытия, хотя и оно часто не обеспечивало стопроцентной защиты от последствий взрыва. Взводу еще не выдали комплекты боевой брони, поэтому, когда через полчаса отделение завершило упражнение, полевые комбинезоны были прожжены во многих местах, глаза у всех слезились от боли, а Крыса держал на весу обожженную кисть.

— Конец тебе, сука, — прошипел Крыса, с ненавистью глядя на Сергея.

— Пошел ты, — автоматически огрызнулся Сергей.

Отделение недовольно заворчало.

— Ты уже всех достал, русский, — Стейк оглянулся на бегущего невдалеке сержанта, — пора тебя учить.

— Тебя достал не я, а Кнут, — озлобленно отозвался Сергей, — когда ты, тупица, не мог правильно собрать винтовку, а мы плавали из-за тебя в болоте, тебя что-то не было слышно.

— Короче, тебя предупредили, Заноза, — сплюнул на бегу Крыса.

Ночью, дождавшись, пока сержанты заснут в своих каморках, несколько человек тихо выскользнули из своих комнат. Один из них тихо стукнул в дверь Сергея.

— Слышь, Заноза, есть разговор.

Сергей открыл глаза. Страха не было. Перегруженный организм уже не реагировал на опасность. В груди медленно распухал ком ярости, мешая дышать.

— С-суки, — тихо прошипел Сергей, — положу всех, сволочей…

Он быстро натянул комбинезон, накинул липучки ботинок и выглянул в коридор.

— Пошли, разговор есть, — прошептал Стейк срывающимся шепотом и подтолкнул Сергея в сторону туалета.

Словно в детстве перед уличной дракой, Сергея начала бить нервная дрожь. Глубоко вздохнув, он толкнул дверь туалета, постоял снаружи, давая глазам привыкнуть к свету.

— Давай, не трусь, — Стейк подтолкнул его в спину, вошел следом и встал за спиной, подпирая дверь.

— Не трусить, говоришь? — голос Сергея предательски подрагивал.

Дрожь не проходила. Сергей успел подумать, что со стороны, наверное, выглядит из-за нее испуганным.

В длинном помещении со сверкающими вдоль стены унитазами, стояли Крыса, Тевтон и Салочник. Стейк остался у дверей. Кроме трусов и ботинок, на них ничего не было.

— Чтобы удобнее пинать было, — сообразил Сергей.

— Ты чего вырядился? — Крыса явно был тут за главного, — не на парад позвали, сволочь.

Сергей сделал шаг навстречу. Стейк за спиной шагнул следом.

— Не на парад, говоришь? — прошипел Сергей. Ярость не вмещалась в груди, не давала дышать, — Я так понимаю, Крыса, ты на воспитание меня позвал?

Он сделал еще один шаг. Тевтон и Салочник, оба жилистые, мускулистые, начали тихо сдвигаться, заходя с боков.

Сдвинув назад кажущийся пустым гранатный подсумок, Сергей внезапно сунул туда руку и, опережая рванувшегося сзади Стейка, выхватил пластмассовый цилиндр плазменной гранаты. Щелчок — и выпавшая чека зазвенела по кафельному полу.

Все замерли. Стейк дернулся было к двери, но окрик Сергея пригвоздил его к полу.

— Граната плазменная, модель РГП-3. Радиус сплошного поражения на открытой местности три метра. Частичного поражения — 15 метров, — голос Сергея звенел от злости, дрожь била его все сильнее, — Зона сплошного поражения в окопах и щелях — пять метров. Зона поражения в помещениях объемом до 60 кубических метров — 100%. Я ничего не забыл?

Крыса с ужасом смотрел на поднятую руку Сергея.

— Я задал вопрос! — Крыса очнулся, кивнул головой.

— Стейк, иди сюда и встань так, чтобы я тебя видел, — не поворачивая головы приказал Сергей.

— Не дури, Заноза, — успокаивающе проговорил Тевтон. Его кадык судорожно ходил вверх-вниз.

— Будешь говорить, когда я разрешу, — процедил ему, не глядя, Сергей.

— Значит, воспитывать меня решили, суки…

Сергей стремительно шагнул вперед, отводя назад кулак с гранатой, и тяжело ударил ею Крысу по лицу. Клацнули зубы. Стейк рыбкой юркнул за унитаз, Тевтон и Салочник отшатнулись, непроизвольно закрывшись руками в ожидании взрыва. Кровь из разбитого рта Крысы потекла по подбородку, алые капли разлетались по белому кафелю пола.

— Дай руку, — приказал Сергей, не сводя с него тяжелого взгляда.

Словно загипнотизированный, Крыса медленно протянул руку.

— Сейчас я дам тебе гранату. Не вздумай отпустить рычаг, — Сергей вложил гранату в безвольную руку Крысы, другой рукой сложил и сжал его пальцы в кулак.

— Держи крепче, сволочь! — от крика Сергея взгляд бойца совсем остановился.

Сергей оглядел остальных. Тевтон и Салочник, белые, как мел, стояли не шевелясь. Стейк скрючился за унитазом.

— Если сержант решил наказать вас вместо меня — это его дело. Если при этом вы решили, что виноват в этом я — это ваши трудности. — Сергей покачал головой, глядя на Крысу, — А ты кончай с воспитаниями, служивый…

Сергей выдержал паузу, по очереди оглядывая воспитателей. Затем, резко боднув головой, ударил Крысу лбом в лицо. В тишине отчетливо хрустнул нос. Зрачки Крысы закатились, он начал заваливаться на спину.

— Держи! — Тевтон и Салочник кинулись к Крысе, мешая друг другу, в четыре кулака обхватили его руку и все вместе рухнули на пол большой шевелящейся кучей.

Сергей поднял с пола чеку, покрутил кольцо вокруг пальца.

— Вот так вот, братаны, — он кинул чеку выглянувшему из-за унитаза Стейку и вышел из туалета, тихо прикрыв за собой дверь.

14

В начале второго месяца обучения за каждым бойцом закрепили винтовку и комплект боевой брони.

— Теперь у вас есть Винтовка. Она вернее жены и надежнее друга, — Кнут, расставив ноги, стоял перед строем, — В отличие от жены, которая может вам изменить, даже если вы всегда заботитесь о ней, винтовка помнит заботу и всегда верна своему хозяину. Содержите ее в чистоте, не забывайте заряжать батареи и вовремя проходить тесты, и вы останетесь живы в бою. Оставьте в ней песчинку, и вам вышибут мозги, потому что вам потребуется лишняя секунда, чтобы передернуть затвор.

Кнут помолчал, переводя тяжелый взгляд выпуклых глаз с одного лица на другое.

— Ваша винтовка, это простейший способ убить вашего врага. Ваша броня — простейший способ не дать вашему врагу убить вас. Она спасет вас от пули и осколка, согреет в мороз, не даст подохнуть от потери крови, если вам не повезет. Но она не поможет вам, если вы не поможете ей. Она будет просто куском железа, ходячим гробом, если ее электроника не получит питания а в аптечке не будет лекарств. Вы не можете вызвать огонь прикрытия, если ваше радио или тактическая карта не будут работать. Я говорю это вам не потому, что мне нравится повторять то, что вам говорили штабные умники на занятиях. Я говорю вам это потому, что хочу, чтобы вы, щенки, не подохли в первом же бою. Вольно!

Боевая броня, или бронекостюм, представляла собой прочную и легкую оболочку из композитной керамики. Будучи больше, чем просто непробиваемый бронежилет, она имела множество дополнительных функций. Боевой шлем имел небольшой экран с тактической картой. На ней точками отображались участники боевой группы, указывалось текущее положение бойца, высвечивались задачи и маркеры целей. На стекло шлема в режиме прицеливания проецировалось изображение цели с прицельным маркером и рекомендациями для ведения огня. Тактический блок обеспечивал прием и отображение вводных, управлял режимами оружия, давал рекомендации. Встроенный многофункциональный радиопередатчик обменивался тактическими данными с членами боевой группы, позволял поддерживать связь с командованием, вызывать огонь поддержки или авиаудар. Внешнее покрытие брони в режиме маскировки меняло свой цвет и рисунок, подстраиваясь под окружающую среду. Медблок, в случае ранения бойца впрыскивал ему под кожу обезболивающее или противошоковое, сообщая по радио командиру группы о состоянии подопечного.

С этого дня все занятия бойцы проходили при надетой активированной броне и со штатным оружием.

Начались занятия по рукопашному бою. На первом же занятии Кнут вызвал из строя Накамуру.

— Ты ведь японец? — спросил Кнут.

— Так точно, сэр! Я с планеты Киото, сэр! — маленький Накамура стоял, не шелохнувшись.

— Отлично. Японцы всегда отменно дрались, — Кнут подмигнул, — Сегодня с тобой мы отработаем перед строем несколько ударов. Будешь моим спарринг-партнером.

— Есть, сэр!

— Итак, взвод, сегодня я начну учить вас драться. Без винтовки. Без брони. Без штыка. На войне случается всякое. Может случиться и так, что вы останетесь без снаряжения. Это вовсе не означает, что вы должны сдаться. Вы должны, используя все подручные средства, включая собственное тело, уничтожить врага и вновь захватить себе оружие. Взвод, на первый-второй рассчитайсь! Первые номера, шаг вперед! Разбиться на пары!

Кнут придирчиво осмотрел Накамуру.

— Давай, сынок, защищайся.

— Итак, демонстрирую один из самых простых и эффективных ударов. Удар в подбородок основанием ладони. Распространенное заблуждение гласит, что удар кулака очень опасен. На самом деле, в боевой обстановке, особенно без перчатки, удар кулаком может повредить сам кулак. Удар в челюсть основанием ладони не менее опасен для противника и гораздо безопаснее для вас. Показываю, — Кнут резко развернулся к Накамуре, его ладонь мелькнула между рук японца и врезалась тому в челюсть. Японца подбросило в воздух, мелькнули его ноги. Он с грохотом приземлился на пол.

Кнут удивленно посмотрел на Накамуру.

— Ты точно японец?

— Так точно, сэр, — Накамура с трудом поднялся, потряс головой, приходя в себя, затем снова неуклюже встал в боевую стойку.

— Странно… — Кнут с сомнением глянул на Накамуру. — Тогда почему ты не поставил блок?

— Я пытался, сэр. Просто я не умею драться. Я из клана воинов, но у меня нет способностей к рукопашному бою, сэр! Поэтому я в армии, сэр!

— Ну что ж, попробуем сделать из тебя бойца, — Кнут снова повернулся к взводу. — Повторяю, плечо идет вперед вместе с разворотом корпуса, рука распрямляется вместе с движением плеча…

Накамура снова получил страшный удар в лицо. Он поворочался на полу, снова неуверенно поднялся, припадая на ногу, доковылял до Кнута, принял боевую стойку. Его лицо было в крови из разбитого носа и губ.

— Первые номера проводят удар, вторые номера защищаются. На счет раз разворачиваем корпус, на счет два распрямляем локоть и наносим удар.

Кнут помолчал, глядя на напрягшиеся пары.

— И раз! И два! — по строю прошла волна неумелых движений.

— Смотреть внимательно! Повторяю! — рука сержанта снова мелькнула. Накамура покатился по полу, встал на колени, снова упал. Кнут молча ждал. Японец шевельнулся, упрямо встал, шатаясь, принял стойку. Взгляд его черных глаз был мутным и полным боли.

Во взгляде взводного мелькнуло что-то похожее на уважение. Он снова повернулся к строю.

— И раз! И два! И раз! И два! Номера меняются местами. И раз! И два!

Через полчаса занятий японец не смог подняться. Он упрямо полз к сержанту, но ноги уже не держали его.

Кнут кивнул Лихачу. Тот склонился над Накамурой, через штанину вколол ему обезболивающее. Через минуту глаза японца прояснились. Он снова попытался встать. Лихач помог ему подняться, придержал за локоть.

— Ты действительно ни хрена не умеешь, парень! — Кнут говорил негромко, — Твой учитель перевернулся бы в гробу, глядя на тебя.

Кнут помолчал, глядя на истерзанного Накамуру сверху вниз.

— Но дух воина в тебе есть. Ты хорошо держался. Из тебя выйдет толк, даже не сомневайся, — сержант сделал паузу и добавил, — Иначе я тебя просто забью до смерти.

Японец попытался выпрямиться, его шатнуло в сторону. Лихач удержал его за локоть.

— Твое имя — Самурай. Запомни его, — Кнут говорил тихо и веско, приблизив свое лицо к лицу Накамуры.

— Сэр, — Накамура говорил с трудом, разбитые губы его не слушались, — Это имя — честь для меня. Я благодарю вас, сэр.

— Ну-ну, давай в санчасть, — Кнут кивнул Лихачу, тот осторожно повел Самурая к выходу из спортзала.

15

Состав изучаемых дисциплин менялся. Теперь теории было все меньше, все чаще они слушали пояснения непосредственно в поле, тут же на практике закрепляя услышанное.

На инженерном полигоне подтянутые военные инженеры под бдительным надзором сержантов вбивали бойцам в подкорку навыки фортификации. Их учили окапываться быстро и в любых климатических и природных условиях — в песке, глине, в лесу, поле и даже на болоте. Им вталкивали в голову навыки создания полевых укреплений из штатных и любых подручных средств, включая пни, старые покрышки, камни, песок, даже остатки мебели. С помощью баллонов с химикатами, песка, пластиковых мешков и лопаток они могли соорудить приличный бункер за какие-то полчаса. Их учили устанавливать мины и без ущерба для здоровья снимать их. Неуспевающее отделение — зачет, как всегда проходил по последнему результату, — заставляли до кровавых пузырей на ладонях долбить и вновь закапывать длинные траншеи.

На стрельбище они по нескольку часов подряд палили по мишеням, из разных положений, разнотипными боеприпасами, ночью и под дождем. Учились менять магазин, почти не останавливая огня. Стреляли лежа, стоя, на бегу, в движении боком, по диагонали к мишеням и с разворотом назад. В режиме автоматической наводки и с отключенной автоматикой. Длинными очередями и короткими сериями. Разбирали, чистили и собирали оружие прямо тут, в темноте и на ощупь, затем снова и снова падали на землю и открывали огонь.

Штурмовали развалины зданий на полигоне. Забрасывали гранатами закопченные бетонные коробки, перекатываясь, врывались в иссеченные осколками комнаты. С ходу поливали очередями темные углы. Прикрывали друг друга огнем, прыгая от укрытия к укрытию.

Во время занятий по тактике, под открытым небом, в лесу, поле или на болоте, они учились двигаться развернутым строем, прочесывать местность, занимать оборону, ходить в атаку, быстро перемещаясь перебежками и используя естественные укрытия; укрываться от огня авиации, уходить из-под артиллерийских ударов, отбиваться от атак бронетехники и вызывать огонь поддержки.

Сергею нравилось работать с мобильным комплексом огневой поддержки пехоты — КОПом. Скорее всего, его привязанность к смертоносному механизму возникла из-за того, что нейронная сеть, при помощи которой управлялся робот, работала на тех же принципах, что и обычные гражданские сети, эксплуатацию которых Сергей изучал в колледже. Используя опыт своей предыдущей специальности, Сергей быстрее всех во взводе освоил управление роботом, и даже, тайком от инструктора вскрыв защиту, научился программировать его, пытаясь сделать диапазон применения машины значительно шире, чем это было предусмотрено армейским наставлением. Когда робот, повинуясь команде Сергея, впервые продемонстрировал имитацию огня по низколетящему самолету противника, это повергло в шок обычно невозмутимого лейтенанта-инструктора.

— Как ты это сделал, Заноза? Это не повредит КОПу? Гидравлика выдержит? — лейтенант Симпсон возбужденно наблюдал из блиндажа, как робот, сидя в открытом капонире, раз за разом повторяет новое упражнение. КОП резко привставал из укрытия, поднимал торс в вертикальное положение, и затем, раскрутив ротор пулемета, стремительным, почти незаметным глазу росчерком корпуса демонстрировал сопровождение самолета огнем, в довершение выстреливая вслед условной цели имитатор ракеты.

Комплекс огневой поддержки пехоты, или сокращенно КОП, согласно наставлению мог вести огонь только по живой силе противника, используя четырехствольный роторный пулемет, по танкам и бронемашинам, используя безоткатное орудие с управляемыми снарядами, а также по легким вертолетам. Для ближнего боя он был оборудован огнеметом с высокотемпературной напалмовой смесью. Проведя ревизию возможностей робота, Сергей обнаружил, что к его орудию подходят легкие самонаводящиеся ракеты «Оса» класса «Земля-Воздух», которыми оснащались боевые машины пехоты, а время реакции нейронной сети и скорость разворота шарниров корпуса и кронштейна пулемета вполне позволяли классифицировать, захватывать и сопровождать огнем самолет, летящий на бреющем полете со скоростью 800-900 километров в час. Проблему составляло только отсутствие соответствующей программы в базовом оснащении робота. Почти при полном отсутствии документации Сергей модифицировал и переработал программу стрельбы по вертолетам, создав на ее основе новую.

— Что это дает в перспективе? — лейтенант возбужденно расхаживал по блиндажу перед вытянувшимся смирно Сергеем.

— Сэр, мы не сможем сбить тяжелый вертолет или бомбардировщик. Но сорвать атаку тактического истребителя или штурмовика сможем.

— Мы? — удивленно посмотрел не него лейтенант.

— Мы, это значит КОП и я, сэр — смущенно пояснил Сергей.

— Думаешь, мощности пулемета хватит?

— Так точно, сэр, только надо вместо разрывных или зажигательных установить картридж с бронебойными. Они применяются в танковых пулеметах. Патрон унифицирован, я проверял, сэр, — ответил Сергей и, волнуясь, добавил: — Кроме того, «Оса», если повезет, может повредить один из двигателей. Это значит, что атака будет сорвана окончательно.

От волнения, он забыл добавить обязательное «Сэр». К счастью, лейтенант не обратил на это внимания.

— Знаешь, если бы у тебя не вышло, ты бы всю оставшуюся жизнь платил за испорченное имущество… — офицер смотрел на Сергея внимательно, задумчиво щурясь, — но у тебя, похоже, все-таки получилось. Рисковый ты, сукин сын.

— Я русский, у нас это в крови, сэр, — Сергей несмело улыбнулся.

— Ладно, хвастун. Я закажу боеприпасы, опробуем твой фокус на полигоне. Если все выйдет, напишу ходатайство на премию.

— Благодарю, сэр!

— Нравится возиться с железками? — Симпсон пристально посмотрел на Сергея.

— Так точно, сэр. Для меня это здесь единственная отдушина, — тихо сказал Сергей.

Он постепенно втягивался в ритм новой жизни. Бег больше не тяготил его, он двигался в заданном темпе бездумно и почти не напрягаясь. Стрельба начинала ему нравиться, он с удовольствием наблюдал в прицельную панораму, как крошатся мишени от его очередей. Его все еще напрягали инженерная подготовка и рукопашный бой, но тело все быстрее подстраивалось под новые условия, легче переносило боль, страх наказания ушел, уступив место состоянию сосредоточенного внимания. Сержанты били бойцов все реже. Уколы мышечных стимуляторов прекратились. Взвод достиг имперских стандартов.

16

Заканчивался третий месяц обучения. Броня стала привычной как вторая кожа. Ее вес уже не мешал двигаться, перестал ощущаться. Падая в койку после отбоя, Сергей ощущал себя без бронекостюма, словно без кожи. На полевых занятиях взвод продолжал бесконечно отрабатывать тактические нормативы. Они учились, не снижая темпа, перестраиваться в цепь для прочесывания и зачистки местности. Отрабатывая переход к обороне, они за считанные секунды находили укрытия, окружали позиции минами и закапывались в землю так, что только темные стволы винтовок едва виднелись из-за деревьев и брустверов. Атакуя, бойцы прикрывали друг друга огнем и быстрыми перебежками продвигались от укрытия к укрытию. При атаке с воздуха взвод мгновенно рассредоточивался, сливаясь с местностью. Они учились как можно скорее разбегаться в стороны от места десантирования. Все чаще на полевых занятиях они вели учебный огонь боевыми патронами и плазменными гранатами. Империя не жалела денег на подготовку своей армии.

Сергей свыкся с новым образом жизни, воспоминания о прошлом мелькали без сожалений и грусти. Сейчас прежняя жизнь казалась ему суетливой и бессмысленной. Он перестал думать о будущем. Лица прежних знакомых всплывали из памяти какими-то смазанными пятнами. Иногда вспоминалась Лотта, но уже не причиняя ни досады ни злости. Он продолжал впитывать новые знания и навыки, как губка.

В воскресенье наступил день их первого увольнения. Им разрешалось на сутки покинуть территорию базы и отдохнуть в военном городке. Форт-Дикс располагал для этого всем необходимым. На территории городка имелись многочисленные бары, погребки, рестораны и прочие питейные заведения, разбитые на несколько категорий — для рядового, для младшего командного состава, для офицеров и наемного персонала, для гражданских лиц. В первых трех категориях к оплате принимали только армейские пластиковые карты, что автоматически делало эти заведения недоступными для штатских. За соблюдением правил посещения строго следили. Это была традиция, возведенная в ранг неписаного правила. Ни один сержант не мог без приглашения солдата войти в бар для рядовых. Ни один офицер не имел доступа в кафе для младшего комсостава. Будучи основными местами досуга, питейные заведения представляли собой не места, где можно без боязни напиться, а скорее клубы по интересам, куда в качестве гостей часто приглашались местные и заезжие политики, актеры, известные спортсмены. Почти каждый солдат, сержант или офицер был завсегдатаем одного-двух таких клубов, где он всегда мог расслабиться, вкусно поужинать в уютной атмосфере, без чинов поговорить с сослуживцами или гостями на интересующие его темы. Ну и, естественно, пропустить стаканчик-другой с хорошим собеседником. Военный городок также предоставлял возможность купить в армейском супермаркете любой товар, от крема для бритья до автомобиля. Цены при этом были удивительно низкими, а ассортименту мог позавидовать любой супермаркет из престижного района Джорджтауна. Для удовлетворения телесных потребностей Империя без излишнего ханжества предлагала своим защитникам широчайшую гамму бань, саун, массажных салонов, и, наконец, просто кварталы красных фонарей, где вольнонаемные сотрудницы отоваривали армейские карточки самым востребованным во все времена товаром. Стоить ли говорить, что красные фонари, во избежание трений и эксцессов, так же делились на категории.

В штабе батальона бойцам выдали пластиковые карточки, провели короткий инструктаж о том, как и где ими пользоваться.

Кнут построил взвод. Без брони, в чистых и хорошо выглаженных комбинезонах, солдаты смотрелись непривычно.

— Итак, напоминаю правила поведения в военном городке, — Кнут прохаживался вдоль строя, ни на кого не глядя, что тоже было непривычно, — Правило первое — не напиваться до поросячьего визга. Завтра к утру вы должны быть трезвыми. Правило второе — не приставать к женщинам на улицах. Для этого существуют специальные заведения. Любой таксист укажет вам ближайшее. Правило третье — не суйтесь в бар для сержантов или офицеров. Правило четвертое — не связывайтесь с военной полицией. Эти говнюки могут серьезно подпортить вам не столько физиономию, сколько биографию.

— И последнее, — Кнут остановился, — не пытайтесь покинуть территорию военного городка. Попытка покинуть городок, равно как и опоздание из увольнения будут расцениваться как дезертирство. Со всеми вытекающими последствиями. Явка в расположение взвода — завтра, 6 сентября, в 8:00. Вольно. Вопросы?

Взвод молчал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— К машине! По местам!

Бойцы кинулись к бортовому грузовику, как горох, посыпались в кузов, быстро расселись по продольным скамейкам.

Кнут постучал по стеклу кабины.

— Трогай, братишка.

17

Грузовик, высадив их за КПП военного городка, сразу развернулся и укатил обратно. Неподалеку виднелись заграждения колючей проволоки, отделяющие городок от остального мира и старательно скрытые за живыми изгородями. Сторожевые вышки тут и там торчали над деревьями.

Бойцы нерешительно переминались на месте. Три месяца они только и мечтали о том, чтобы оказаться подальше от ненавистной казармы. И вот теперь не знали, куда пойти. От КПП веером расходились четыре бетонных дороги с рядами красивых фонарей вдоль них. На обочинах густо зеленели деревья. Вдалеке из зелени проступали невысокие, преимущественно трех — и четырехэтажные дома.

— Ну что, двинули, промочим горло? — Крыса вопросительно посмотрел на остальных.

Салочник и Тевтон охотно кивнули и все вместе они зашагали по одной из дорог. Один за другим, нерешительно оглядываясь, за ними потянулись остальные, непроизвольно сбиваясь в строй. Сергей побежал было за всеми, но вдруг поймав себя на мысли, что торопится занять в строю свое место, остановился. За ним с улыбкой наблюдал Самурай. Они понимающе переглянулись, посмотрели на удаляющийся строй и расхохотались. Неловкость ушла.

— Ну что — пошли вместе?

Накамура вытер слезы, кивнул, и они зашагали по другой дороге, старательно замедляя шаг, чтобы по привычке не перейти на бег. Навстречу им промчалось раскрашенное желтыми полосами старенькое такси. Проскочив мимо них, машина, взвизгнув покрышками, развернулась и поехала рядом.

— Привет, пехота! В увольнение? — круглая добродушная физиономия водителя высунулась из опущенного окна.

— Привет, летчик, — Самурай, делая равнодушный вид, смотрел вперед, игнорируя такси. Сергей прятал улыбку, подыгрывая товарищу.

— Летчик? С чего ты взял? — парень высунулся по самые плечи, не глядя на дорогу и рискуя въехать в дерево на обочине.

— А с чего ты взял, что мы пехота? — Самурай сорвал травинку и теперь перекатывал ее в зубах.

— Ну как, вы же не летчики — по петлицам видно. А танкистов в этой части базы нету. Значит пехота.

— Пехота бывает разная, — наставительно сказал Самурай. Бывает морская. Бывает обычная. Бывает тяжелая. Есть еще моторизованная.

— О, блин, — озадаченно почесал затылок водила, — да какая разница-то? Пехота, она пехота и есть — бегает, ползает, стреляет.

— Вот и между твоим такси и самолетом — никакой разницы, — Самурай сплюнул травинку, — и то и другое людей возит. Значит — ты — летчик.

От такой логики водитель надолго озадачился. Некоторое время они двигались рядом. Солдаты пешком, такси — тихонько урча мотором. Впереди показались первые дома.

— Слушайте чуваки, а вы тогда какая пехота? — наконец сдался таксист.

Самурай остановился. Такси тоже скрипнуло тормозами. Сергей подошел к машине, наклонился к дверце, внушительно помолчал, глядя на застывшего в ожидании таксиста.

— Мы — мобильная — солидно произнес Сергей.

— А-а-а… — Водила облегченно улыбнулся, — А это что, круто?

Сергей оглянулся по сторонам, перешел на шепот.

— Слушай, а ты, часом, не работаешь на СБ?

— Да ты что! Вот те крест! — Водила округлил глаза.

— Тогда круче некуда. Круче только у динозавра яйца. Вот этого малыша видишь?

Водитель кивнул, заворожено глядя на безмятежного Самурая.

— Его сам командир батальона зовет просто Самураем. Без всяких званий. Он один голыми руками десятерых кладет. А уж с оружием — вообще капец, его один на один против танка выпускают.

Водитель настороженно переводил взгляд с Самурая на Сергея и обратно.

— А он это, всегда такой? — наконец, тихо спросил таксист.

— Да нет. Только когда его путают с каким-нибудь занюханным пехотинцем, — Сергей успокаивающе похлопал побледневшего парня по руке, — Да ты не дрейфь, я для того к нему и приставлен, чтобы смотреть, чтобы к нему кто не прицепился. Если что, — Сергей погладил себя по пустому нагрудному карману, — я ему сразу снотворного — раз! А то в прошлый раз не понравился он военному копу, тот и потребовал у него документы. Ну, Самурай заволновался, не любит он копов, — Сергей придвинулся к самому уху водителя, — Представь, троих кабанов на хрен изуродовал.

— Ребята, я просто подвезти вас хотел, — таксист жалобно улыбнулся, — я вообще тут второй месяц, порядков ваших еще не знаю.

— Да не проблема, брат, — Сергей открыл заднюю дверцу.

— Слышь, Самурай, чувак просто хотел нас подвезти. Он тут новенький, еще не обжился. Ты на него зла не держи. Хороший пацан. Поедем?

Самурай невозмутимо кивнул и с каменным видом уселся на сиденье.

— Куда едем? — взгляд водителя в зеркальце был обращен к Самураю.

— Пока покатай по городу, потом решим, — без тени улыбки уронил Самурай.

Водитель нервно нажал на газ, видавший виды “Ситроен” дернулся и понесся по улице.

— Братишка, — Сергея душил смех, он кусал губы, чтобы не расхохотаться, — ты бы помедленней, а то не видно ничего. Вывески так и мелькают.

Таксист напряженно кивнул. Машина резко сбавила скорость и теперь едва ползла. Сергей переглянулся с Самураем. Тот пожал плечами.

Машина ехала по широкому проспекту. Несмотря на позднее утро, на улице было малолюдно. Редкие прохожие, как один, были одеты в военную форму. Лишь изредка в дверях какого-нибудь магазина мелькало женское лицо. Город был красивым. Дома утопали в зелени, вдоль дороги тянулись аккуратно подстриженные газоны. Тут и там на разноцветную брусчатку тротуаров бросали солнечные блики зеркальные витрины магазинов и баров.

Пропуская джип военной полиции, такси очередной раз дернулось.

— Спасибо, брат. Останови тут, — Сергей протянул водителю карточку. Тот, не глядя, сунул ее в щель считывателя обратной стороной и тут же протянул назад.

— Ты хороший парень, но мобильную пехоту смотри, не путай больше ни с кем. А то беда будет. Точно, Самурай?

Самурай степенно кивнул. Глаза водителя стали совсем ошалелыми.

— Пока, брат, — Сергей захлопнул дверцу.

Такси, дымя покрышками, рванулось с места и с визгом повернуло на ближайшем перекрестке. Пару секунд Сергей и Самурай глядели друг на друга, затем расхохотались так, что на них неодобрительно покосился с другой стороны улицы выходящий из магазина сержант.

18

Они стояли у бара под названием “Пингвин”. Черно-белые буквы прыгали по большой вывеске, упираясь в смешно подмигивающее клювастое животное. На сверкающей двери из затемненного стекла буквами помельче было выведено: “Для нижних чинов. Вход гражданских лиц только по приглашению”.

— Зайдем? — спросил Сергей.

— Надо же с чего-то начать, — кивнул Самурай.

Колокольчик за их спиной мелодично звякнул. После яркого субтропического солнца полутьма и прохлада заведения приятно радовали. Они постояли у входа, оглядывая небольшой зал. В баре было пусто, всего пять-шесть парней в форме сидели за столиками, потягивая пиво. Сергей направился к стойке. Самурай потянул его за рукав.

— Ты ничего не замечаешь? — тихо спросил он.

Сергей огляделся. Бар был уютным. Десятка полтора столиков, длинная стойка, освещенная откуда-то изнутри мягким голубоватым светом. Вдоль дальней стены громоздился, отбрасывая в зал зеленоватые блики, огромный аквариум. Внутри него, среди тихо шевелящихся в пузырьках воздуха водорослей, иногда мелькали быстрые тени. Откуда-то сверху доносилась негромкая плавная музыка.

— Тут уютно, — ответил Сергей.

— Ты внимательнее смотри.

— Да чего ты прицепился, бар как бар.

— Тут одни морпехи, — Накамура говорил негромко, почти шепотом.

— Да ладно, чего, убегать теперь? Выпьем по кружечке и уйдем.

Самурай хмуро пожал плечами, соглашаясь. Они уселись на высокие вертящиеся табуреты.

— Нам пива. Светлого, — Сергей поставил локти на стойку.

Бармен пристально посмотрел на Сергея, кивнул и молча отвернулся к блестящему крану. Через минуту отточенным движением он метнул на стойку салфетки, со стуком поставил на них высокие запотевшие стаканы.

Сергей принял бокал, благодарно кивнул. Бармен продолжал сверлить его серьезным, без тени улыбки, взглядом. Сергей удивленно посмотрел на него.

— У нас принято платить сразу, — бесстрастно пояснил бармен.

— Извините, мы тут впервые, — Сергею стало неловко. Он подал бармену свою карточку. Тот не спеша провел ею по считывателю, вернул ее назад.

Пиво было превосходным, именно такое, какое любил Сергей. Резкое, холодное, с приятным ароматом хмеля. Сергей, наслаждаясь, медленно потягивал ледяной напиток. После трех месяцев однообразной пищи пиво казалось напитком богов. Самурай, напротив, к пиву почти не прикоснулся. Сидел, отвернувшись от стойки, разглядывая аквариум. Пиво кончилось. Сергей хотел заказать себе еще, как вдруг увидел, как Самурай, продолжая сидеть, напрягся, глядя ему за спину. Сергей крутнулся на табурете. К ним подходил здоровенный, под два метра, морпех. Несмотря на утро, его уже покачивало. Подойдя к стойке, верзила навис над ней, в упор разглядывая Сергея.

— Что, салага, первый раз в увольнении? — от морпеха крепко несло дешевым джином.

— Заметно? — Сергей старательно делал спокойный вид.

— Да уж чего тут замечать, если ты приперся в наш бар. Весь город знает — сюда пехтуре вход заказан. А если кто забудет, — морпех угрожающе придвинулся, — так мы быстро показываем, кто тут хозяин.

— Драться хочешь? — процедил сквозь зубы Сергей, — Кто будет секундантом?

В имперской армии были официально разрешены дуэли. В небоевой обстановке любой мог вызвать на поединок равного по должности или званию. Правила поединка определяли секунданты. Обычно в этом качестве выступали непосредственные командиры участников. Поединок мог проходить на кулаках, мог и с применением оружия. Он мог закончиться смертью или прекращался после первой крови. Серьезность проступка, вызвавшего дуэль, определяли опять-таки командиры, именно они назначали правила поединка. Нередко офицер, выполнив в бою неправильный с его точки зрения приказ, повлекший гибель подчиненных, после боя просил разрешения у командования на дуэль со своим командиром. Очевидно этот фактор не позволял офицерскому корпусу обзаводиться чрезмерным количеством тупиц, трусов и самодуров. Дуэли не были привилегией офицеров. Часто в них участвовали сержанты и даже рядовые.

— Охренел, салага? Уставов на ночь начитался? Я те покажу дуэль, — глаза морпеха наливались кровью, — Я таких, как ты, крыс сухопутных, по десятку в день давлю голыми руками!

— Остынь, парень, — вмешался Самурай, — мы сейчас уйдем. Не порти нам выходной.

— Цыц, недомерок, — верзила даже не повернул головы. Со стороны зала, из-за столиков покатился издевательский смех.

— Только не здесь, — нервно предупредил бармен. — Мне неприятности ни к чему. Идите в сквер, там и разбирайтесь.

— Как скажешь, братан, — громила столкнул Сергея с табурета, — Чего расселся, салага. Пошли на улицу, нечего палубу поганить.

Из зала уже откровенно гоготали в несколько глоток.

— Ты там поаккуратнее, Малыш, не убей их.

Они вышли на улицу. Верзила шел сзади, подталкивая Сергея в спину. Самурай угрюмо плелся рядом. Они остановились тут же, между домами, в небольшом сквере, поросшем развесистыми тенистыми деревьями.

— Ну что, салага, — очередной тычок в спину чуть не сбил Сергея на землю.

— А ничего, козел. Пришел биться, так бейся, нечего языком молоть. Самурай, посмотри там, чтобы копов не было. — Сергей принял боевую стойку, расслабился.

— Ты кого козлом назвал? — верзила зверел на глазах.

— Молодые люди! — раздалось у них за спиной. От ворот дома, в который упирался короткий сквер, к ним спешила невысокая сухонькая старушка.

— Да, мэм, — Сергей повернулся к женщине.

— Молодые люди, я видела, вы собираетесь драться. И, по-моему, вот этот высокий молодой человек явно зачинщик.

— Вам показалось, мэм, — Сергей улыбнулся старушке. Та тем временем встала между ними и грозно посмотрела на побагровевшего морпеха.

— Я давно замечала, что у этого бара дерутся. Все никак не доходили руки пожаловаться коменданту. Это просто безобразие. Дворник часто жалуется, что по утрам дорожка в крови и кусты сломаны. Я требую прекратить драку!

— Мэм, мне очень жаль, что мы вас потревожили. Заверяю вас, что я тут никогда не дрался. — Сергей старался успокоить женщину, опасаясь, как бы ей не стало плохо от волнения.

Морпеха, похоже, совсем развезло. Набычившись, он рявкнул:

— Уйди с дороги, старая кошелка!

Дальше произошло нечто невероятное. Старушка укоризненно покачала головой, глядя на пьяного, и вдруг, сделав семенящий шажок, резко пнула его под колено. От неожиданности морпех тяжело осел на землю, стараясь сохранить равновесие, оперся рукой о тротуар. Старушка сделала еще шаг и маленькое колено врезалось ему между ног. Выпучив глаза, здоровяк хватал воздух разинутым ртом, схватившись руками за сокровенное место. Старушка, не останавливаясь на достигнутом, резво крутнулась на пятке и с резким “Хех!” ударила его локтем по затылку. Голова мотнулась вперед, тело мешком повалилось на брусчатку сквера. Из носа тонкой струйкой потекла кровь.

Первым пришел в себя Сергей.

— Ну, мэм, вы даете… То есть я хотел сказать, — тут же поправился он, — Такое редко увидишь.

Старушка сунула ногу в слетевшую туфлю.

— Ерунда, молодой человек. Я сорок лет замужем за офицером, помоталась по гарнизонам. И не таких обламывала.

— Лежать! — прикрикнула она, заметив, что пьяный начал приходить в себя. Тот покорно замер, подтянув колени к подбородку.

— Вы, я вижу, воспитанный молодой человек, — старушка, немного склонив голову набок, с добродушной улыбкой старой учительницы разглядывала Сергея, — Где вы учились?

— Инженерный колледж на Новом Урале, мэм.

— Вот что, молодой человек. Отнесите этого грубияна назад, туда, где взяли, и заходите ко мне вместе со своим другом. Я напою вас чаем. Такого вы не пили, я вас уверяю, — старушка махнула рукой в сторону дома в конце сквера и засеменила к калитке.

Сергей с Самураем тяжело приподняли безвольное тело и с трудом поволокли его к бару. Перед самой дверью верзила просипел:

— Слышь, братаны…

— Чего тебе? — отдуваясь, неприязненно спросил Самурай.

— Не говорите там… про нее… Пожалуйста… — последнее слово далось детине явно с большим трудом.

— Ладно уж, — Самурай толкнул дверь плечом, помогая морпеху ввалиться в бар.

Сослуживцы подхватили тело своего друга, усадили на стул, стерли кровь с лица. Тело слабо качало головой и все время норовило сползти на пол. Бармен стоял в ступоре, машинально, по пятому разу протирая один и тот же стакан.

Морские пехотинцы обступили Сергея. Самурай скромно стоял в сторонке.

— Ну вы даете, чуваки, — Сергея хлопали по плечам, пытались угостить пивом, — Как вы его уделали? У Малыша ведь голова чугунная, он на спор деревянную стену лбом ломает!

— А никак, — внезапно вмешался Самурай, — Сержант под страхом смерти запретил нам драться в увольнении.

Наступила тишина.

— Запретил драться… — задумчиво повторил жилистый морпех, глядя на тело Малыша, которое снова сползло на пол, — Запретил драться… Ну а вы?

— Мы и не дрались. Не можем же мы нарушить приказ, — Самурай одернул комбинезон, взялся за ручку двери.

— Передай вашему сержанту, что он охренительно умный мужик, — морпех хлопнул Самурая по спине.

— Хорошо, передам. Счастливо оставаться.

— Ребята! — окликнул их очнувшийся бармен, — Вы это, если будете проходить мимо — забегайте. У нас всегда свежее пиво. Я вам столик зарезервирую.

Сергей кивнул, закрывая за собой дверь.

— Надо же, запретил драться, — снова повторил морпех и заказал себе двойной виски…

19

Двухэтажный дом старушки был очень ухожен. Она встретила их на каменном крылечке, вытирая руки фартуком, проводила в гостиную.

— Меня зовут Марта фон Бронски, — чинно представилась старушка. — Я жена полковника фон Бронски.

— Очень приятно, мэм, — Сергей изобразил легкий полупоклон, — Меня зовут Сергей.

Поколебавшись, он добавил.

— Заноза. Моего друга зовут Самурай.

— Ох уж мне эти ваши клички. — Старушка покачала головой, — Неужели нельзя сказать свою настоящую фамилию?

— Простите, мэм. Меня зовут Сергей Петровский.

— Я Исидо Накамура, мэм.

— Прошу к столу, молодые люди.

На столе дымились свежие оладьи. Рядом с ними в вазочке искрился кленовый сироп.

Марта расставила чашки, разлила чай.

— Это с корнем шиповника. Здесь такое не растет, — с гордостью сообщила женщина, — Мой фирменный рецепт.

Гостиная была обставлена красивой, отделанной под орех мебелью. На стене, на большом ковре тускло отсвечивали воронеными стволами несколько десятков армейских пистолетов различных систем.

— У вашего мужа прекрасная коллекция, — Сергей попытался начать светскую беседу.

— Это моя коллекция, уважаемый Сергей, — улыбка пожилой дамы отдавала ехидцей, — и не пытайтесь говорить со мной как с выжившей из ума старухой, я этого не переношу.

— Простите, мэм, — озадаченный Сергей не знал, как себя вести с этой странной женщиной.

— Накамура, Накамура… — Марта задумчиво посмотрела на Самурая, — скажите, Исидо, вы не имеете отношения к клану Накамура с планеты Киото?

— Мэм, я член семьи Накамура, — удивленный Самурай слегка поклонился.

— Надо же, как тесен мир, — задумчиво протянула Марта, — Значит, вы наследственный военный, Исидо? Похвально. В наше время тяжело передавать детям свои навыки.

— Спасибо, мэм.

— Кушайте оладьи, не стесняйтесь, — Марта отвалила на их тарелки по горке румяных оладьев, — таким вас не кормят, я знаю.

Уговаривать друзей не пришлось. Пышные оладьи действительно имели бесподобный вкус. Наевшись, Сергей с наслаждением выпил большую чашку ароматного, с приятным кисловатым привкусом чая.

— Я вижу, вы недавно в армии, — Марта поставила локти на стол, непринужденно положила подбородок на сложенные в замок ладони.

— Да мэм, вы правы.

— Тяжело приходится?

— Не очень, мэм.

— Не лгите, Сергей. По вам видно — в армии вы случайно. Как вы здесь оказались?

— Долгая история, мэм. В ней замешана полиция, — Сергей вежливо улыбнулся.

— Вы не похожи на преступника.

Сергей снова улыбнулся.

— Не хотите рассказывать?

— Да нет, мэм, все в порядке. Ничего криминального. Просто поссорился со своей девушкой.

— Надеюсь, вы ее не убили из ревности? — немного встревожено спросила старушка.

— Нет, что вы, мэм! Просто поссорился и меня после этого задержала полиция.

— И вы сбежали в армию? Это бывает. Ничего, все образуется. Кстати, хотите, я познакомлю вас с чудесной девушкой?

— Спасибо, мэм, но я предпочитаю знакомиться с девушками сам.

— Не думаю, Сергей, что в ближайшие несколько лет у вас будет на это время, — улыбка Марты словно застыла.

Возникла неловкая пауза.

— Мэм, я благодарю вас за помощь и гостеприимство. Я очень рад нашему знакомству. У вас чудесный дом. Нам с другом пора идти.

— Вы ведь в суточном увольнении? — взгляд Марты словно видел Сергея насквозь.

— Да, мэм.

— Значит, спешить вам некуда. — подвела она черту, — Города вы не знаете, а посидеть в кабачке еще успеете. Давайте, я отвезу вас в одно место. Вы, рано или поздно, все равно там окажетесь, так чего тянуть. Я хотя бы сведу вас с людьми, которые остаются людьми даже тогда, когда их за людей не считают.

На этой непонятной фразе их чаепитие закончилось. Через несколько минут они мчались на огромном черном джипе Марты, петляя по чистеньким улицам.

Городок был маленьким. Центральные кварталы с их аллеями и зеркальными витринами быстро сменились рядами аккуратных двухэтажных домиков за невысокими живыми изгородями. Марта лихо затормозила у одной из калиток.

— Приехали! — подмигнула Марта, — вылезайте, Сергей.

— Мэм, эти дома — то, что я думаю, или мне так только кажется? — осторожно спросил Сергей. Его уши медленно краснели.

— Вы правильно думаете, молодой человек. Но ничего страшного в этом нет, — голос старушки звучал наставительно, — К тому же все в рамках субординации. Видите надпись — для всех чинов. Никаких нарушений!

Марта воинственно уперла руки в бока.

— Выходите же! — прикрикнула она. — А вы, Исидо, подождите тут. С вашим другом встретитесь завтра у КПП.

— Мэм, вы меня смущаете… — начал было Сергей.

— Что за чушь, молодой человек! — прервала его женщина, — Вы что, за сводню меня принимаете?! Я же сказала — познакомлю вас с хорошей девушкой! Девки, если вам так угодно, работают в массажных салонах в соседнем квартале! А это, к вашему сведению, квартал психологической разгрузки.

Сергей неуверенно вылез из машины, одернул комбинезон.

На крыльцо домика вышла высокая темноволосая девушка в длинной юбке, оперлась о перила, спокойно разглядывая посетителей.

— Мэд, у меня для тебя гость, — Марта подтолкнула Сергея к калитке, — он очень воспитанный и образованный молодой человек.

— Рада вас видеть, фрау Марта, — девушка улыбнулась, — как поживает ваш супруг?

— Чего ему сделается, старому ослу, — улыбнулась в ответ Марта, — Укатил на ученья. Снова приедет пьяный в дым!

Мэд засмеялась, спускаясь с крыльца.

— Выпьете кофе, фрау Марта?

— Спасибо, девочка, в другой раз. У меня в машине сидит потомственный самурай, не могу же я его бросить. Знакомьтесь. Сергей — это Мэд. Мэд, это Сергей. Как я уже сказала, он воспитанный молодой человек, к тому же он русский.

— Рад знакомству, мисс, — немного напряженно кивнул Сергей, заставляя себя улыбнуться. Его не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего.

Мэд с улыбкой кивнула в ответ. В ее глазах Сергею чудилась насмешка.

Девушка повернулась к Марте.

— Последний воспитанный молодой человек, которого вы мне представили, фрау Марта, выпил у меня все спиртное и выбил окно на кухне, пытаясь выйти в сад. А когда приехала военная полиция, он босиком убегал от них два квартала, — сверкнув водопадом черных волос, девушка снова засмеялась.

— Ты же знаешь, девочка моя, я плохо вижу, — пожаловалась в ответ старушка, — тот человек, оказывается, был морским пехотинцем. А они такие грубияны! Ну ладно, нам пора. До свиданья, молодой человек.

Сергей церемонно кивнул ей на прощанье. Взобравшись на высокую подножку джипа, Марта помахала им рукой. Хлопнула дверца.

— Исидо, вы не поверите, тут недалеко есть девушка вашей крови, вы будете в восторге от ее чайной церемонии… — донеслось из машины. Джип рыкнул мотором и сорвался с места. В окошке мелькнула ошалевшая физиономия Самурая.

— Пойдемте в дом, — Мэд мягко потянула его за руку. Легкий горьковатый запах духов коснулся Сергея, — Вам понравилась Марта? Она очень интересный человек, хотя многие и считают ее старомодной.

— Да, наверное… — невпопад ответил Сергей. Ему почему-то вспомнился глухой стук, с которым сухонький локоток Марты соприкоснулся с затылком морпеха.

20

Изящно переступая тонкими каблуками-шпильками, девушка поднялась по ступенькам каменного крыльца, идя чуть впереди Сергея. Его взгляд невольно задержался на ее чуть полноватых бедрах, качнувшихся под складчатой юбкой.

— Прошу вас, входите, — девушка распахнула стеклянную дверь и посторонилась, пропуская Сергея.

Он вошел в дом и в нерешительности остановился. Натертый паркет матово поблескивал в солнечном свете, пробивавшемся сквозь неплотно сдвинутые жалюзи.

— Мисс, у вас все так вычищено…

— Да ладно вам, проходите, — Мэд непринужденно засмеялась и слегка подтолкнула его, — Если вам так хочется, можете снять ботинки.

— Спасибо, мисс. Я, пожалуй, пересилю себя.

— Может быть, сразу перейдем на “ты”? У нас не приняты долгие церемонии.

— Хорошо, Мэд. Давай попробуем, — с улыбкой кивнул Сергей.

Девушка оказалась выше его ростом. Чтобы посмотреть ей в глаза, ему пришлось немного поднять лицо.

— Это просто каблуки, — Мэд одну за одной сбросила туфли, сразу став ниже.

— Вдруг у тебя комплексы, — с улыбкой пояснила она и потянула его за руку. — Ну проходи же! Устраивайся поудобнее.

Сергей уселся в легкое, удобное кресло, с наслаждением вытянул ноги.

— Знаешь, а у тебя уютно, — он одобрительно оглядел светлую комнату.

— Я так понимаю, это комплимент? — улыбнувшись, Мэд подала Сергею из холодильника бутылку пива.

— Если тебе нравится, то пусть будет комплимент, — ее широкая улыбка была заразительной.

Он сорвал с бутылки крышку, сделал глоток.

— Поесть пока не предлагаю — наверняка Марта под завязку набила тебя чем-нибудь вкусненьким, — девушка присела на подоконник, скрестила ноги.

— Оладьями. С кленовым сиропом, — кивнул Сергей.

— Да, — мечтательно зажмурилась Мэд, — это ее фирменное блюдо…

— И у ее чая какой-то необычный вкус, — добавил Сергей.

— Ну, Серж, умеешь ты найти подход к женщине, — Мэд засмеялась, — Свой знаменитый чай с шиповником Марта не каждому полковнику наливает.

Он невольно улыбнулся в ответ. Скрывая неловкость, сделал глоток. Присутствие Мэд почему-то стесняло его. Хотелось подняться и уйти, но сделать это сразу казалось невежливым.

— Ты впервые в увольнении? Хочется уйти? — Сергей удивленно посмотрел на девушку. Та продолжала улыбаться, покачивая ногой.

— Если хочешь, я вызову такси, — продолжила Мэд, — хотя, если тебе интересно мое мнение, я бы попросила тебя остаться. Хотя бы на часок. Одной тут ужасно скучно, — добавила она после небольшой паузы.

Он неопределенно пожал плечами.

— Если тебе так хочется.

Девушка легко соскочила с подоконника. Пересела на небольшой диванчик, подобрав под себя ноги и скрестив руки на груди. Белая ткань водолазки натянулась, отчетливо обрисовывая большой красивый бюст. Сергей быстро отвел взгляд, при этом почувствовав себя еще более неловко.

Заметив его состояние, Мэд рассмеялась.

— Сергей, — сквозь смех спросила она, — Твой сержант что, не рассказывал тебе, как провести время в увольнении?

— Мой сержант все больше заставлял меня палить по мишеням да ползать по болоту, — немного резко ответил Сергей. Смех Мэд неприятно царапнул его самолюбие.

— Ты такой забавный, — проговорила, отсмеявшись Мэд, — Наверное, ты принял меня за проститутку, да? Должна тебя разочаровать — ты не туда попал. Эти девушки работают в массажных салонах по соседству. Если бы ты заглянул к ним, а не ко мне, ты бы даже не успел назвать свое имя, как оказался бы без штанов, — девушка снова залилась смехом.

— Да? — озадаченно проговорил Сергей, — А, прости за любопытство, твоя работа в чем заключается?

— Ты что — учился в колледже? Для солдата ты говоришь слишком правильно.

— Я закончил колледж на Новом Урале.

— Заметно. Моя работа, Серж, заключается в том, чтобы создать для тебя атмосферу уюта и покоя, чтобы ты не свихнулся от постоянной муштры. Можешь просто спать, можешь смотреть визор. Если хочешь, я приготовлю тебе вкусный обед. Можешь тихо напиться и петь песни. Могу показать тебе город. Еще можешь валяться на диване и читать книгу. В саду есть шезлонг, можно выйти, позагорать, — Мэд встала с диванчика, прошлась по комнате, — Если хочешь, можно просто поболтать по душам, тут мало интересных собеседников.

— По душам, извини, не хочу, — он отставил пиво.

Мэд остановилась возле его кресла, глядя на него сверху вниз.

— И что — в программе никакого секса? — он откинул голову, глядя ей в лицо.

— Господи, какой ты все же зацикленный! — Мэд улыбнулась, — Только в крайнем случае.

— А кто определяет, когда наступает край?

— Я, — девушка продолжала улыбаться.

— И что потом?

— Потом — если я захочу.

— Понятно, — он встал, прошелся по комнате, заглянул на небольшую кухню.

Мэд зашла следом. Сергей исследовал содержимое холодильника, выкладывая на стол пакет за пакетом.

— Свинина. Выращено естественным путем без применения ускорителей роста. Не содержит консервантов, — прочитал Сергей на этикетке, — то, что надо.

— Ну что ж, отдыхать, так отдыхать, — сказал он, через плечо оглянувшись на Мэд, — Как ты смотришь на то, чтобы помочь приготовить мне мясо?

— Положительно. Что я должна делать? — спросила девушка.

— Сидеть рядом и не мешать, — он легонько коснулся пальцем кончика ее носа.

— Такая работа как раз по мне, — хихикнула Мэд, усаживаясь на круглый кухонный табурет.

Сергей вскрыл упаковку, подождал, пока отработает режим разморозки, вывалил парящий кусок мяса на разделочную доску. Затем открыл ящик со специями, и, быстро проглядев его содержимое, начал выставлять на стол разноцветные баночки. Сложив руки на коленях, девушка заворожено следила за его действиями.

— Ты что — работал в ресторане? — наконец спросила она.

— Каждый мужчина должен уметь приготовить мясо, — не глядя на нее ответил Сергей, понемногу из каждой баночки подсыпая специи в большую чашу.

— Я думала, для этого достаточно набрать программу на автоповаре…

Сергей молча бросил на нее снисходительный взгляд. Поискал нож, коснулся пальцем лезвия, проверяя его остроту. Начал резать мясо крупными кусками.

— Красное вино есть? — спросил Сергей.

— Оно ужасно кислое. Если хочешь, я закажу в супермаркете. Через десять минут доставят, — Мэд ждала ответа, вопросительно глядя на своего гостя.

— Кислое в самый раз. А вино все равно закажи. Если можно, виноградное. Полусладкое. Сорт выбери на свое усмотрение, — Сергей вытер руки и протянул ей свою карточку.

— Хотя, — подумав, добавил он, — лучше закажи бутылку настоящей русской водки. Обычной, без всяких этих ваших вкусовых добавок. И немного белого репчатого лука. Да, еще сладкого томатного кетчупа. Желательно без консервантов. Попробую устроить тебе сеанс русской кухни.

— Хорошо, — мягко улыбнулась девушка.

Пока она возилась с домашним терминалом, делая заказ, Сергей залил специи вином, хорошенько размешал получившуюся жидкость. Лизнул кончик ножа, смоченного в маринаде. Подумав, добавил еще немного красного перца. Затем вывалил мясо в маринад, перемешал, закрыл крышкой.

Звякнул приемник пневмодоставки. Мэд открыла крышку, достала из контейнера пакет с заказом, протянула Сергею.

— Водку — в морозильник, кетчуп — в холодильник, — шутливо скомандовал он.

— Есть, сэр! — улыбаясь, Мэд отдала честь левой рукой.

Сергей быстро порезал лук, скинул в чашку с маринадом.

— Все, — сказал он, понюхав чашку.

— Все? — недоверчиво переспросила Мэд, — Ты уверен, что это можно есть?

— Ты что, правда готовишь только с автоповаром? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Ну да.

— Тогда понятно, — он протянул ей чашу, — хочешь попробовать?

Девушка отодвинулась от стола вместе с табуретом.

— Это и есть твоя русская кухня? — старательно скрывая брезгливость, спросила она.

Сергей расхохотался при виде ее сморщенного носа.

— Милая, это нужно выдержать два-три часа, а уж потом готовить!

— А-а-а… — с облегчением протянула Мэд, — ну, тогда пошли? Займемся чем-нибудь другим?

— Пойдем, — Сергей снова закрыл мясо крышкой.

— Могу предложить сыграть в шахматы. Или хочешь позагорать? — девушка вопросительно посмотрела на Сергея.

— А у тебя музыки нет? — спросил он.

— Музыки? Терминал там, в углу, — она ткнула пальцем за диван.

— Отлично, — Сергей присел у терминала, потыкал пальцем в меню.

— Что ты любишь? — спросил он у Мэд.

— Ставь на свой вкус, — привычно ответила она.

Сергей ткнул сенсор воспроизведения, увеличил громкость.

— над комнатой потекли звуки немного рваного ритма “Битлз”. Сергей с усмешкой наблюдал за девушкой.

— Что это? Где ты это откопал?

— У тебя прекрасная фонотека, — ответил он, придвигаясь к ее уху, чтобы перекричать музыку. — Это “Битлз”. Очень известная группа середины двадцатого века.

— Какого века? — ошарашено переспросила Мэд.

— Двадцатого.

— А на каком языке они поют? — крикнула она в ухо Сергею, — что-то знакомое, но понять ничего не могу.

— На английском, — прокричал он в ответ. — Он в основе общеимперского, потому и похож. Садись, закрывай глаза и слушай.

Сергей устроился на диване, откинул голову на спинку, закрыл глаза. Мэд осторожно примостилась рядом.

— пели Битлы.

Музыка кончилась. Мэд открыла глаза.

— Ничего подобного раньше не слышала, — сказала она.

— Бывает, — невозмутимо согласился Сергей.

— Знаешь, — Мэд задумчиво накручивала на палец черную прядь, — ты очень необычный солдат.

— Знаю, — улыбнулся он, — наш сержант первое время мне тоже так говорил.

“Ты, говорит, очень необычный солдат, Заноза. Отожмись-ка ты сто раз на кулаках, а то мне твое лицо не нравится — слишком умное”.

Мэд и Сергей взглянули друг на друга и расхохотались.

— Поставь что-нибудь еще на свой вкус, — попросила девушка.

Сергей потыкал пальцем по терминалу. Комнату снова заполнили басовитые звуки.

Он вытянул ноги, устраиваясь поудобнее. Мэд подобрала ноги под себя, пристроилась рядом, прижавшись к нему плечом. На этот раз они сидели, впитывая музыку, не меньше часа.

— Как здорово, — Мэд осторожно пошевелилась, открыла глаза.

Сергей улыбнулся.

Они немного помолчали.

— Об этом не принято спрашивать. Но все-таки — как ты попал в армию? — Мэд внимательно смотрела на Сергея.

Он отвел взгляд.

— Давай не будем об этом.

— Не хочешь говорить? Неприятности с полицией?

— Мэд, я терпеть не могу сеансов психоанализа. Если мне вдруг станет плохо, я просто выпью водки. Есть такой русский народный рецепт аутотренинга, — Сергей резко поднялся, вышел на кухню, загремел посудой, перемешивая мясо.

Мэд подошла сзади, встала за спиной.

— Извини, — тихо произнесла девушка. Ее ладонь легонько прикоснулась к плечу Сергея, — это не сеанс психоанализа. Мне действительно стало интересно.

Он молча кивнул.

— Я больше не буду ни о чем спрашивать, — добавила Мэд.

Сергей повернулся, коротко глянул ей в глаза.

— Скажи, у тебя тут есть ванна?

— Конечно есть. В ней джакузи, автомассаж, смена терморежимов.

— Не поверишь, за три месяца я просто возненавидел душ. Душу готов продать за часок в горячей воде.

— Верю, верю, — засмеялась Мэд, — пойдем, покажу.

— Управление не голосовое? — на всякий случай поинтересовался Сергей.

— Ручное, ручное, — Мэд подтолкнула его к выходу из кухни.

Сергей сбросил форму и с наслаждением погрузился в бурлящую воду. Откинув голову на мягкую подставку, он расслаблено закрыл глаза.

— Господи, кайф-то какой…

Девушка тихонько подошла к прозрачной стенке ванной, осторожно заглянула внутрь.

— Не подкрадывайся, — не открывая глаз тихо сказал Сергей, — Я все слышу. Подглядывать нехорошо.

— Размечтался, — брызнув водой ему на лицо хихикнула Мэд, — Согласно инструкции проверяю, чтобы ты не захлебнулся.

— Ну-ну, рассказывай…

Она тихо вышла.

Через час посвежевший и повеселевший Сергей спустился в гостиную.

— Я уж думала, что ты растворился, — глаза Мэд лучились от смеха.

— У тебя красивая улыбка, — серьезно сказал ей Сергей.

— Да? — озадачено отозвалась девушка, — странно, не замечала. Я много смеюсь, от этого скоро буду вся в морщинах.

— В этом кроется какая-то большая природная тайна, — сказал он, улыбаясь.

— В чем, в морщинах? — удивленно переспросила Мэд.

— Нет, в том, что когда делаешь красивой женщине комплимент, она обязательно начнет оправдываться — да что вы, этому платью уже сто лет, или — не может быть, мне все говорят, что я располнела…

— Марш на кухню, болтун! Я уже проголодалась, как тигрица!

— В каком смысле? — спросил, смеясь Сергей, и едва увернулся от шлепка.

Мэд снова сидела на кухне и наблюдала за действиями Сергея. Для начала он отключил автоповара. Затем настроил гриль на максимальную температуру и отключил термозащиту. Кухонный автомат протестующе пискнул. Сергей отключил и его. Потом высыпал мясо на решетку и задвинул его в раскаленную почти докрасна духовку.

Девушка смотрела на действия Сергея, словно на колдовскую пляску древнего шамана.

— И что дальше? — спросила она.

— Дальше — накрывай на стол. Готовность — пятнадцать минут. Под водку приготовь большие рюмки или маленькие стаканчики. Под мясо — большое блюдо. Под кетчуп — маленькие розетки, — перечислял Сергей, глядя на процесс жарки через подсвеченное стекло духовки.

Мэд умчалась хлопотать в гостиную. Сергей вынул решетку, поворошил мясо, сбрызнул его маринадом, вновь задвинул решетку в духовку, продолжая поглядывать внутрь через стекло.

— Готово, — Мэд впорхнула в кухню. Она уже успела переодеться. Теперь ее, как влитое, облегало длинное черное платье, переливающееся на плечах слабыми искрами. На ногах снова красовались туфли-лодочки. Красивые руки были обнажены. Небольшое узкое декольте делало ее настолько сексуальной, что у Сергея на мгновение перехватило дух.

Сглотнув, он выдавил:

— Мэд, я просто в восхищении!

Девушка улыбнулась, слегка порозовев от удовольствия и смущения.

— Знаешь, я вообще-то просто хотел удивить тебя национальным колоритом. Но в таком виде пить водку… — он покачал головой, — У меня просто нет слов.

— Прекрати, — улыбаясь, Мэд вытащила из морозильника льдисто поблескивающую бутылку, — Я умираю от голода!

— Ну что ж, тогда прошу к столу.

Он вывалил раскаленные куски на блюдо, пересыпал их кусочками маринованного лука, сбрызнул вином. Войдя в гостиную, поставил блюдо в центр небольшого круглого стола. По комнате растекся восхитительный аромат.

— Фантастика… — покачала головой Мэд.

Сергей включил тихую, негромкую музыку, разлил из заледеневшей бутылки водку по мгновенно запотевшим рюмкам, встал.

— Пью за здоровье очаровательной хозяйки этого дома, — он коснулся рюмкой рюмки Мэд.

Девушка, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Сергей, не отводя взгляда, залпом проглотил ледяной напиток, поставил рюмку на стол. Отрезал маленький кусочек мяса, обмакнул его в розетку с кетчупом и, зажмурившись от удовольствия, начал медленно жевать.

Вслед за ним Мэд неумело выпила водку, поперхнулась, испуганно прикрыла рот салфеткой, затем схватила вилку, услужливо поданную Сергеем, и быстро сунула кусочек в рот. Сергей выжидательно смотрел на нее. Проглотив, Мэд прислушалась к своим ощущениям, отрезала еще кусочек, и, прожевав его, наконец произнесла:

— Серж, у меня нет слов. Ты просто волшебник.

— Как мало нужно, чтобы угодить женщине, — улыбнулся он.

Они выпили еще несколько рюмок, закусывая обжигающе острым мясом. Сергей сыпал остротами. Девушка охотно смеялась. Приглушенная музыка действовала на них расслабляюще. Щеки Мэд порозовели от смеха.

Наконец, Сергей отодвинулся от стола.

— Еще кусочек, и я лопну, — сказал он.

— Я тоже, — улыбнулась она. — Пойду, приготовлю кофе.

Она поднялась из-за стола. Ее качнуло. Не удержав равновесия, девушка снова опустилась на стул.

— Кажется, я пьяна, — растерянно сказала Мэд.

— Это бывает с непривычки, — Сергей успокаивающе похлопал ее по руке, — Пойдем, я помогу тебе прилечь. Отдохни часок, все как рукой снимет.

Придерживая Мэд за талию, он помог ей подняться в спальню, уложил поверх одеяла. Осторожно снял туфли.

— Мне так хорошо, — сладко улыбнулась она в полудреме. Сергей тихонько закрыл дверь и спустился в гостиную.

Он просидел за столом около часа, невидяще глядя на экран тихонько бормотавшего визора, налил и выпил еще пару рюмок водки. Внутри было пусто и хорошо. На время исчезли все неприятные мысли. Уют чужого дома навевал легкую грусть. За окнами начало смеркаться.

Он встал, тихо, стараясь не шуметь, собрал посуду, отнес ее на кухню. Убрал остатки мяса в холодильник. Вытащил из-под погона свернутое кепи, расправил его, не торопясь одел. В последний раз оглянувшись, Сергей выключил визор и на цыпочках направился к двери. У дверей вдруг вспомнил, что его карточка осталась у Мэд. Секунду подумав, махнул рукой — доберусь до КПП пешком, — тихонько повернул ручку.

— Уже уходишь? — на лестнице стояла, завернувшись в простыню, Мэд.

— Не хотел тебя будить, — он слегка улыбнулся.

— Торопишься?

— Да нет, в общем. — он закрыл дверь.

Мэд поплотнее запахнулась в простыню, присела на ступеньки.

— Твоя карточка на кухне, рядом с холодильником. Если хочешь, ты можешь спать здесь. Это не запрещено. Тут очень тихо ночами, ты хорошо отдохнешь.

Сергей пожал плечами.

— Если ты не против, я бы лег на диване.

— Наверху есть еще одна спальня. Как раз для таких случаев. Я постелю тебе там.

— Хорошо.

Мэд встала и направилась в ванную.

— Еще довольно рано. Я могла бы показать тебе город. Ночью в центре очень красиво, — обернулась она в дверях.

— Спасибо, Мэд. Если ты не возражаешь, я бы действительно лег спать.

Девушка кивнула.

— Я быстро.

Через десять минут она окликнула задремавшего в кресле Сергея.

— Эй, солдатик. Прошу бай-бай.

Мэд снова переоделась. На этот раз на ней была надета просторная футболка навыпуск поверх вылинявших джинсов.

Он кивнул. Не торопясь поднялся в спальню. Мэд посторонилась на лестнице, пропуская его. Скинув ботинки и комбинезон, он с наслаждением вытянулся на накрахмаленных простынях. Скрипнула ступенька — девушка тихонько спустилась вниз. Сергей закрыл глаза.

21

Он проснулся внезапно. С минуту лежал в темноте, вспоминая, где он находится. Рука медленно прошлась по шуршащей постели. Лежать голым на чистой, большой кровати было очень непривычно. И очень приятно. Светящиеся цифры на стене показывали десять вечера. Прикинув, Сергей определил, что проспал всего несколько часов. Как ни странно, при этом он чувствовал себя отлично отдохнувшим.

— Вот тебе и выспался, — с легкой досадой подумал Сергей. Вечером ему казалось, что он сможет проспать целые сутки.

Хотелось пить. Он опустил ноги на пол, набросил на себя простыню, осторожно приоткрыл дверь. В доме было тихо. Из кухни пробивался слабый свет ночного освещения. Стараясь не шуметь, Сергей спустился по лестнице, пошарил в холодильнике. Достав бутылку пива, сорвал крышку, сделал долгий глоток из горлышка. На цыпочках вышел в гостиную. В комнате было прибрано, не осталось даже намека на недавний пир.

Он подошел к окну, отодвинул жалюзи. С улицы пробивался желтоватый свет редких фонарей. Темные силуэты деревьев тихо шевелились под едва заметным ветерком. Он постоял, прислонившись лбом к прохладному стеклу, задумчиво глядя на пустую улицу за барьером живой изгороди.

— Не спится? — Мэд стояла в дверях своей спальни. Ее черные волосы ярким пятном выделялись на белом фоне простыни, наброшенной на плечи.

— Сам не понимаю, что на меня нашло, — пожал плечами Сергей, не оборачиваясь, — вроде бы уже выспался.

Она босиком спустилась по лестнице, встала рядом, одной рукой сжимая узел простыни на груди. Ее горьковатый запах коснулся Сергея.

— Я тоже, — тихо сказала Мэд.

Сергей протянул ей бутылку. Девушка благодарно кивнула, сделала небольшой глоток. Минуту они постояли в тишине, глядя в окно. Близость ее тела возбуждала. Мэд бессмысленно вертела в руке полупустую бутылку. Воздух между ними словно сгустился. Сергея лихорадило, по телу ползли мурашки. Нервно переступив с ноги на ногу, Мэд, наконец, поставила бутылку на подоконник.

— Серж…

Он неловко отклеился от окна, повернулся.

— Спасибо тебе за ужин, — в полутьме ее глаза казались огромными, — было очень здорово.

— Пожалуйста, — он едва разлепил запекшиеся губы. Потянулся за бутылкой.

Она перехватила его руку. Отпущенная простыня сползла к ее ногам. Девушка прижалась к Сергею, требовательно потянула за край его одеяния. Сергей повел плечами, сбрасывая шуршащую ткань. Прикосновение ее упругой груди обожгло тело. Руки Мэд медленно поднялись по его плечам, оплели шею. Кончик ее носа легонько коснулся щеки. Их губы встретились. Их языки коснулись друг друга. Мэд внезапно отстранилась, толкнула его в грудь обеими руками. Он сделал шаг назад. Она снова на мгновенье прильнула к нему грудью, опять слегка толкнула.

— Мэд…

— Молчи… — она снова подтолкнула его.

Диванчик мягко ударил Сергея под колени. Не удержавшись на ногах, он упал, откинувшись на покатую спинку. Мэд опустилась перед ним на колени.

— Мэд… — он попытался отодвинуть ее голову.

— Молчи. Я хочу так, — Она мотнула головой, сбрасывая его руку. Горячие губы, едва касаясь, прошлись по коже его живота, спускаясь все ниже.

Мягкая ладонь прижалась к животу, не давая Сергею подняться. Щекой она коснулась его напрягшегося члена. Нежно обхватив его свободной рукой, скользнула вдоль него горячими губами. Сергей застонал. Движения Мэд ускорились. Волна тепла разливалась по его телу.

— Подожди… — он пытался сдержаться.

Не разжимая губ, она помотала головой.

— О, господи!… — выгнувшись, он забился в конвульсиях.

Мэд поперхнулась, сглотнула раз, второй, еще глубже вбирая в себя его плоть.

— Ты сумасшедшая… — прошептал он, обессилено откидываясь на диван. Внутри него растеклась приятная опустошенность. Немного отстранившись, Мэд с довольной улыбкой всматривалась в его лицо.

— Иди сюда, — дрожь удовольствия еще пробегала по его телу, — Сядь ближе.

Большой кошкой она устроилась у него на коленях.

— Дай мне пару минут… — он крепко прижал ее к себе.

— Со мной не надо отрабатывать норматив. Тебя никто не торопит, — с мягким грудным смешком промурлыкала Мэд.

Сергей в ответ прикоснулся губами к розовому соску.

— Ты же говорила, что секс — только в крайнем случае? — с ехидцей сказал он и потянулся к другой груди.

Она выгнула спину, чтобы ему было удобнее.

— Ты невнимательно слушал. Я говорила — секс — это когда мне хочется.

Ее руки жили самостоятельной жизнью, изучая тело Сергея, нежно поглаживая его по груди, плечам, слегка приостанавливаясь на шрамах. Он приподнял полную грудь, снова пощекотил языком затвердевший сосок. Девушка сладко зажмурилась. Он притянул ее голову к себе, быстро поцеловал в губы. Слегка куснул язык, снова склонился к ее груди. Словно прислушиваясь к себе, девушка замерла, подавшись ему навстречу. Внутри нее поднималась волна желания. Внезапно обеими руками она подняла голову Сергея, начала покрывать его лицо быстрыми поцелуями. Он поймал ее губы, просунул в рот язык. Они задохнулись от долгого поцелуя. Оторвавшись от Сергея, Мэд потянула его на себя, опрокидываясь на спину.

— Иди ко мне, — сказала она почему-то шепотом, раздвигая бедра ему навстречу.

— Э, нет, теперь моя очередь…

Он склонился над ней, приподнял за ягодицы, нежно поцеловал в живот. Провел губами по аккуратно подстриженному лобку, спустился ниже. Он с наслаждением теребил и целовал нежную плоть, на мгновенье отрывался, давая уставшему языку короткий отдых и снова приникал к ней. Мэд сладко постанывала, всем телом подаваясь навстречу и вцепившись в волосы на его затылке. Наконец, почувствовав, как ее начинают сотрясать волны оргазма, он отпустил ее ягодицы, быстро приподнялся и вошел в нее. Бархатистая горячая плоть плотно обхватила его член. Сергей успел сделать всего три глубоких точка, когда Мэд, запрокинув голову, с протяжным криком кончила. Ее ногти до крови впились в плечи Сергея, тело сотрясали долгие спазмы. Некоторое время она лежала, приходя в себя. Он держал ее в объятиях, наслаждаясь ее удовольствием. Наконец, девушка открыла подернутые поволокой глаза. Сергей с улыбкой наблюдал за ней. Она радостно улыбнулась в ответ, шевельнула бедрами. Он потихоньку вышел из нее, склонился, целуя в губы. Приподнял и перевернул ее на живот. Тело девушки словно знало, чего от него хотят, одного прикосновения было достаточно, чтобы оно приняло желаемую позу. Он помог ей подняться на колени, встал на пол, и, обхватив за бедра, медленно проскользнул в нее сзади. Приникнув грудью к дивану, она выгнула спину, слегка отставив зад. Сергей ускорял движения, стремясь проникнуть как можно глубже и все больше и больше возбуждаясь от потрясающего вида ее тела. Он старательно сдерживал себя, но мягкие встречные движения Мэд сводили его усилия на нет.

— Больше не могу, — наконец выдохнул он, и с наслаждением вошел в нее весь, без остатка, толчками выбрасывая семя. Застонав, Мэд бурно кончила спустя секунду после него.

Без сил, мокрые от пота, они обнявшись, лежали на боку.

— Господи, как хорошо. Так бы и лежала с тобой всю жизнь, — тихо прошептала девушка.

Вместо ответа он легонько поцеловал ее в шею. Мэд улыбнулась, провела рукой по его лицу.

— Хочешь кофе? Я сварю сама, без автоповара.

— Черт, — подумал про себя Сергей, внезапно вспомнив Лотту — и что их всех так тянет на кофе?

Видимо, выражение его лица изменилось, потому что Мэд немного встревожено спросила:

— Серж, все в порядке? О чем ты думаешь?

— Все хорошо, — он успокаивающе улыбнулся.

— Давай на сегодня закончим с экспериментами. Пусть лучше будет автоповар, — добавил он, улыбаясь.

— Хорошо, — улыбнулась в ответ Мэд и упорхнула на кухню.

Сергей свесился с дивана, потыкал сенсорами музыкального терминала, набирая программу воспроизведения. На этот раз он выбрал Чайковского.

Когда Мэд, неся на небольшом подносе дымящиеся чашки, появилась на пороге кухни, он расслаблено сидел, вытянув ноги и закинув руки за голову. Плавные звуки скрипок, как теплая вода, обволакивали тело. Она поставила поднос, опустилась на пол рядом с Сергеем, положила голову щекой ему на колено и тоже замерла, прикрыв глаза. Он протянул руку, легко поворошил ее мягкие волосы. Некоторое время они сидели, не шевелясь, и тихо блаженствовали.

— И часто у тебя бывает такой крайний случай? — Сергей говорил тихо, не открывая глаз.

Мэд обняла его за ноги, положила подбородок на руки и с любопытством посмотрела ему в лицо. Сергей по-прежнему, не открывая глаз, сидел, откинувшись на спинку дивана.

— Вообще-то впервые.

Он открыл глаза.

— Что так?

— Да так, как-то, — она немного смущенно улыбнулась.

Он провел ладонью по ее волосам, по лицу. Прикрыв глаза, она потерлась щекой о его ладонь.

— Расскажи о себе, — попросила она. — Если можно… — добавила она тише.

— Что именно?

— Не знаю. Что хочешь. Если хочешь.

— Кофе остывает, — сказал он, покосившись на поднос.

Мэд поднялась, устроилась рядом, обняв его одной рукой за талию. Сергей подал ей чашку. Свою оставил на подносе, легонько покручивая ее на блюдце.

— Да что рассказывать. Родился на Новом Урале. Небольшая такая планетка. Много леса, много гор. Немного моря. Окончил колледж, завербовался сюда, по контракту со “Стилусом”. Вот, в общем, и все, — Сергей поднял чашку, сделал глоток.

Мэд отпила немного кофе, помолчала.

— Из “Стилуса” и в армию? Да еще рядовым? Ты мог бы и у себя завербоваться…

— Да я, в общем, и не собирался, — он отхлебнул кофе, невидяще глядя перед собой.

Повернув голову, Мэд выжидательно смотрела на него.

— И?

— Недавно меня задержала полиция. Обвинили в угоне. Наутро, перед судом, я подписал контракт. Лучше сюда, чем на каторгу… Вот и вся история. Как видишь, никакой романтики.

Сергей с улыбкой посмотрел на Мэд.

— Удовлетворена?

Она покачала головой.

— Не-а. Как-то не сходится. Где ты взял машину? Что, на самом деле угнал?

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— Смеешься? Дала знакомая, доехать до города.

— И именно в угоне этой машины тебя обвинили?

— Да, — неохотно ответил Сергей.

Мэд поставила чашку на пол, повернулась к нему, подвернув ноги под себя.

— А давно ты ее знаешь?

— Да нет, на вечеринке познакомился. Наутро и взял машину. Она в пригороде живет.

Мэд пристально смотрела на него.

— Ты думаешь, это она тебя подставила, да?

Сергей пожал плечами.

— Похоже на то. Полицейский, который меня задержал, показывал мне заявление об угоне.

— Тот полицейский, который дал тебе в суде контракт?

— Точно.

— Прости за вопрос… ты с ней спал?

— Сладкая моя, ну и вопросы!

— Ну а все-таки? — настаивала Мэд.

— Нет, я всю ночь читал ей стихи… — засмеялся Сергей.

Девушка слегка нахмурилась.

— Странно…

— Что тут странного? — удивился Сергей.

— Как-то слишком сложно. Если бы она была напарницей вербовщика, то полиция повязала бы тебя спящего прямо утром, в ее постели. И предъявила бы тебе изнасилование. И через полчаса после составления протокола ты бы уже подписал все, что нужно. А так — слишком сложно. Машина, угон, суд…

Он неопределенно пожал плечами.

— Какая у нее машина?

— Машина классная. Синий “Меркурий” с полной автоматикой. А что?

— У подставной дешевки — “Меркурий”? — с сомнением спросила Мэд.

— Ну и что?

— Да то, что тебя твоя подружка не подставляла. Сидит сейчас и гадает, куда ты исчез, — ответила она.

— Да уж, конечно, — скептически ухмыльнулся Сергей.

Мэд покачала головой. Улыбнулась.

— Есть не хочешь?

Он покачал головой.

— Твоя очередь рассказывать.

Она погладила его руку, прижалась к плечу.

— Хочешь услышать печальную историю о моем падении?

— Только если в ней тебя похитили в брачную ночь восемь черных насильников. Такие истории меня заводят, — его глаза смеялись.

— Тогда не интересно. Их было всего четверо и один из них был китайцем.

— Китаец? Как низко ты пала!

Мэд пихнула его в бок. Они расхохотались.