Подводные тайны (№3) - Подводный город

Но эта трубка была покрыта не иденитом. Ее мерцание имело мало общего с тем зеленоватым светом, который испускала обшивка гигантских подводных лайнеров. Гораздо больше оно напоминало вспышки разноцветных лампочек на рождественской елке.

– Это модель специальной буровой субмарины, – объяснил Боб. – Вот, прочитай описание!

На прикрепленной к стеклу карточке было написано: «Действующая модель подводного бурового судна „подводный крот“. Экспериментальное судно данного типа проходит испытания в подводном флоте. Серийное производство таких судов позволит открыть доступ к залежам ископаемых под морским дном».

– «Под морским дном», – вслух прочитал я. – Оно что, будет зарываться в скалы?

– Если хочешь побольше узнать про эту штуку, спроси меня, – гнусаво протянул Харли Дэнторп. Он подошел к нам и тоже уставился на испускающую сияние трубку. – Мой отец вкладывает деньги в такие изобретения. Во все подводное буровое оборудование. Он говорит, что такая штука пройдет через базальтовую скалу, как пуля через масло. Придет время, когда самоходные буровые установки будут путешествовать в скальной породе морского дна, как подводные лодки в океане. Человеку с внутренним чутьем «подводный крот» принесет много миллионов долларов!

– Это в твоем духе! – брезгливо поморщившись, сказал Боб. – Ты на все смотришь как на средство выколачивания денег!

– А что плохого в деньгах? – обиженно возразил Дэнторп. – В конце концов, если бы не деньги…

– Подожди секунду, – прервал его я. – Я где-то слышал, что с подводным буром возникли какие-то сложности. Модель действует нормально, но в экспериментальном образце были обнаружены неполадки.

– Да, даже обычный бур сильно перегревается, – неохотно признал Дэнторп. – А при бурении «подводным кротом» и скорость, и температура во много раз выше. Кроме того, чем глубже проникаешь в земную кору, тем выше ее температура. В общем, проблема охлаждения до сих пор не решена.

– На сегодня – да, – согласился Боб. – Но я думаю, они справятся с ней – и тогда только держись!

Он неожиданно замолчал и посмотрел на большие настенные часы, под которыми была укреплена табличка с главным девизом академии – «Прилив не ждет!».

– Уже без пяти пять! – воскликнул Эсков. – А нам еще надо добежать до кабинета начальника!

Мы стояли навытяжку. Начальник академии поднялся из-за стола и, не сводя с нас холодного, как Ледовитый океан, взгляда, вышел на середину кабинета.

Он ни словом не обмолвился со мной о том разговоре, который происходил здесь же два часа назад. Он не напомнил мне о нем ни взглядом, ни жестом – за что я и был ему весьма благодарен.

Затем начальник снова прошел за свой большой стол и уселся в кресло.

– Джентльмены! – Его голос был так же холоден и тверд. – Вы в скором времени закончите академию. На старших курсах некоторые учащиеся нашего учебного заведения получают особые задания. Это часть их профессиональной подготовки. Я хочу напомнить, что особые задания дают вам и некоторые уникальные возможности.

Уникальные возможности! Я даже удивился, услышав такие слова. Я ничем не проявил своих эмоций. Но стоявший рядом со мной Эсков затаил дыхание. Начальник продолжил свою речь:

– Подводный флот был создан для защиты стратегических интересов Соединенных Штатов. Это произошло задолго до того, как вооруженные силы всех стран перешли под командование Организации Объединенных Наций. Мы охраняли города Америки, месторождения ее полезных ископаемых, ее транспортные коммуникации. Это и сегодня составляет важную часть наших обязанностей. Но у подводного флота появились и другие задачи.

Дело в том, что в глубине океанов наш враг все реже принимает человеческое обличье. Прежние причины военных конфликтов остались далеко в прошлом. Сейчас на нашей планете достаточно места и природных ресурсов для удовлетворения потребностей каждого человека. Но для получения этих ресурсов нужна международная кооперация. Иденит был изобретен американцами…

Может быть, мне показалось, но взгляд начальника скользнул в мою сторону.

– …Британцы преуспели в подводном растениеводстве. Идея ортолитического бурения родилась в Германии. Японцы научились прогнозировать подводные землетрясения. В борьбе за освоение океана разные народы объединили свои усилия.

Он замолчал и обвел нас взглядом.

– «Прилив не ждет!» – звенящим басом начальник повторил девиз академии. – Это значит, что подводный флот не живет задачами прошлого. Мы сознаем необходимость перемен. Мы стараемся как можно быстрее внедрять новую технику… Джентльмены! – Его холодный голос зазвучал как перед строем. – Учитывая ваши исключительные способности, которые были выявлены специальными тестами и подтверждены в процессе вашей успешной учебы в академии, вас отобрали для особого заседания, связанного с новым достижением научно-технического прогресса.

Вам приказано сегодня, в двадцать один ноль-ноль, отбыть самолетом в Нью-Йорк, а затем в Сингапур и в Кракатау. По прибытии на расположенную там базу подводного флота вы поступите в распоряжение командира и получите его специальные указания. А сейчас вы свободны!

Мы взяли под козырек и вышли из кабинета.

– Я же говорил вам, – едва закрыв дверь, зашептал Харли Дэнторп. – Внутреннее чутье никогда не подводит меня!

…Но даже Дэнторп с его внутренним чутьем не мог сказать, какие «специальные указания» мы получим…

4

ГОРОД В ЗОНЕ РИСКА

Мы шли прямо на солнце.

Час назад оно появилось над горизонтом. Гидроплан, на котором мы завершали воздушную часть нашего путешествия, сбавил обороты двигателей, опустил закрылки и стал снижаться на отмеченную буйками морскую «посадочную полосу» над подводным городом Кракатау.

Вскоре гидроплан тяжело шлепнулся на поверхность воды, встреченный набегающей волной. Волны в акватории посадочной полосы гасились специальными электростатическими успокоителями, но все же от нашего пилота потребовалось известное искусство, чтобы благополучно посадить машину. Гидроплан в последний раз резко дернулся и закачался на волнах. Через секунду мы причалили к крестовидной плавучей платформе, под которой на четырехкилометровой глубине стоял купол подводного города Кракатау.

– Все в порядке, ребята! Можем высаживаться!

Эсков посмотрел на меня и нахмурился, но я снисходительно покачал головой. Во всех приказах и списках фамилия Дэнторпа стояла первой по алфавиту. Наверное, поэтому ее обладатель решил, что ему отведена роль старшего. Это раздражало Боба, но, в конце концов, кто-то из нас должен был выполнять такие функции. Дэнторпу пришлось взвалить на себя решение мелких организационных вопросов и разобраться с таможней. Мы же взяли свой багаж и перебрались на платформу.

Эта платформа была огромным плавучим доком. Каждая часть буквы «X», в виде которой построили платформу, составляла в длину не меньше трехсот метров – если на море было слишком сильное волнение, такой протяженности вполне хватало для экстренной посадки самолета. Надводная часть платформы на шестьдесят метров возвышалась над уровнем моря; ровно на столько же она уходила вниз, под воду. По существу, это был небольшой плавучий город.

На платформе встречали пассажиров, принимали мелкие грузы и обеспечивали подводный город воздухом. По специальным иденитовым шлангам с этого гигантского сооружения в Кракатау-Доум поступал чистый воздух и выходил отработанный. В других подводных городах действовали системы регенерации воздуха – и только Кракатау получал воздух с поверхности. Когда мы проходили мимо вентиляционных отдушин, из них повеяло сырой холодной вонью – запах морской воды смешивался с продуктами газообмена тысяч человеческих организмов. Хотя нам с Бобом этот запах был не в новинку, мы брезгливо поморщились.

– Эй, поторапливайтесь! – прикрикнул на нас Харли Дэнторп, и мы, пройдя через заполненную людьми площадку, вошли в кабину четырехкилометрового лифта. Его двери сомкнулись, мы почувствовали мягкий рывок – и дно кабины стало уплывать у нас из-под ног. Во всяком случае, нам так показалось.

Мы с Эсковом стали инстинктивно осматриваться по сторонам, ища, за что можно схватиться. Харли Дэнторп расхохотался.

– Салаги! Вам не пришло в голову встать на цыпочки? Если вы боитесь ездить в лифте, что же будет с вами во время землетрясения?

– Когда начнется землетрясение, тогда и посмотрим! – с вызовом ответил слегка побледневший Эсков. – Одно я тебе могу гарантировать: там, где не сдрейфишь ты, Не оплошаем и мы с Джимом.

Из кабины лифта мы вышли с ватными ногами – и сразу оказались в совершенно другом мире. Мы опустились на глубину четыре с лишним километра! Про голубое небо и свежий морской бриз можно было забыть. Над нашими головами простиралась гигантская толща воды. Течение времени потеряло связь с движением солнца.

– Раз-два, левой! – нараспев произнес Дэнторп, и мы направились от площадки, где останавливался главный лифт, к ленте транспортера. Воспользовавшись транспортером, а затем внутренним лифтом, мы оказались в самом сердце подводного города. База подводного флота располагалась в самом нижнем ярусе, там, где были построены доки для подводных судов. Чтобы попасть туда, надо было пройти через весь многоярусный город. По нашей просьбе Харли повел нас самым длинным путем.

Мы увидели обширные террасы, на которых росли настоящие деревья и трава. В свете люминесцентных тройоновых ламп все это выглядело довольно бледно и жалко, и все же это была неотъемлемая часть комфортной жизни самых богатых обитателей Кракатау, имевших дома в этом районе. Заглядывая в иллюминаторы, мы видели ярко освещенное дно вокруг подводного купола и колышущиеся от течения подводные заросли. Потом мы спустились на ярус, который занимали офисы торговых и финансовых компаний. Здесь шла оживленная торговля рудами редких металлов и всем тем, чем богато морское дно. Проводились биржевые торги, выдавались огромные кредиты.

– Посмотрите! – воскликнул Дэнторп. – Это идея моего отца!

Мы посмотрели туда, куда он указывал. Это был вход на биржу Кракатау. Застывшие по обе стороны от дверей мощные колонны имели форму поставленных вертикально субмарин. Их вытянутые корпуса испускали зеленоватый свет, напоминающий мерцание иденита.

– Мой отец был одним из основателей этой биржи, – с гордостью сказал Дэнторп. – Он сам разработал эскиз ее оформления.

– Замечательно, – с каменным лицом отозвался Боб.

– Эсков! – Дэнторп, прищурившись, посмотрел на Боба. – Что ты все время дуешься? Тебе что, не нравится здесь?

– Да нет, почему же, – пожал плечами Боб. – Просто я все время думаю о причальной платформе на поверхности моря. В других подводных городах я не видел ничего подобного.

– В других городах! – ухмыльнулся Дэнторп. – Кракатау – это уникальное сооружение, и прошу об этом никогда не забывать! А причальная платформа стоила почти миллиард долларов. Ее строили целых три года. Но это оказалось надежным вложением капитала.

Он подмигнул и стал говорить тише:

– Мой отец взял в аренду эту платформу с правом постепенного выкупа. У него всегда было хорошее внутреннее чутье. Он сказал, что право владения этим Сооружением стоит больше, чем любые другие инвестиции. Потому что платформа связана с городом трубопроводом, а он позволяет дышать всему подводному городу…

– Вот это я и имел в виду, – прервал его Боб. – Что будет, если шланги выйдут из строя?

– С какой стати они должны выходить из строя?

– Например, из-за шторма.

Хэрли Дэнторп улыбнулся как человек, нашедший миллион долларов.

– Я покажу тебе секцию такого шланга. Ее не сможет порвать даже ураган. Кроме того, волны могут перекатываться через пирс между платформой и буйками, не причиняя никакого вреда. Так что нет! Придумай еще что-нибудь.

– Это зона повышенной сейсмичности, – не успокоился Боб. – Может возникнуть приливная волна.

– Ты имеешь в виду цунами? – с едкой улыбкой поправил его Дэнторп. – Так правильно называются волны, возникающие при подводном землетрясении. Парень, ты, я вижу, и в самом деле салага! Цунами опасны вблизи берега, там они могут набрать подходящую скорость и силу. Но только не в открытом океане! Если бы не специальные приборы, мы даже не заметили бы их здесь.

Боб пожал плечами, но доводы Дэнторпа, похоже, не убедили его.

– Мне кажется, ты слишком боишься землетрясений, – вежливо, чересчур вежливо сказал Дэнторп. Это было похоже на издевку. – Но даже салага должен рано или поздно преодолеть страх перед стихией. Здесь, в Кракатау-Доум, люди не боятся землетрясений. Да, мы называем свой город «городом зоны риска»! Наш купол способен выдержать девятибалльные толчки – а такие случаются крайне редко. У местных жителей есть внутреннее чутье. Скажем, мой отец разбогател на олове, уране и нефти, к которым другие боялись подступиться.

Признаться, я уже досыта наелся этими восхвалениями «внутреннего чутья». Боб реагировал еще более раздраженно. Может быть, Харли Дэнторп действительно был экспертом по части землетрясений и жизни в подводном городе Кракатау, но он плохо понимал, как надо вести себя с товарищами. Я увидел: у Боба от негодования закаменело лицо.

К счастью, нашу маленькую дискуссию надо было заканчивать – мы подошли к воротам базы.

– Стой! – послышался оклик часового-подводника в алой морской форме. – Доложите, кто вы такие.

Харли Дэнторп расправил плечи и, печатая шаг, словно на плацу в академии, подошел к часовому.

– Курсант Академии подводного флота Дэнторп Харли, – отрапортовал он. – Прибыл во главе группы из двух курсантов в распоряжение командира базы!

Часовой, не говоря ни слова, пропустил нас, правда, когда я проходил мимо него, он сочувственно улыбнулся: как видно, ему уже доводилось встречать таких «морских волков», как Дэнторп.

Мы доложили о своем прибытии молоденькому дежурному офицеру, тот, судя по его лицу, только-только закончил академию. Он посмотрел наши командировочные предписания и нахмурился.

– Вас разместят здесь, на базе. Старшина Харрис покажет вам, где вы будете жить. Для получения дальнейших инструкций явитесь к лейтенанту Цуйя. Его вы найдете… – офицер посмотрел в вахтенный журнал, – на станции «К» в шестнадцать ноль-ноль.

– На станции «К»? – переспросил Дэнторп и озадаченно переглянулся со мной и Бобом. Мы недоуменно пожали плечами. – Прошу прощения, сэр, но где эта самая станция «К»?

– На три тысячи метров вниз, – небрежно бросил лейтенант.

– Три тысячи?.. – Дэнторп не закончил фразу. Он находился на самом дне океана, и даже хваленое внутреннее чутье не могло подсказать ему, как можно опуститься еще ниже. На три тысячи метров вниз? Но ниже был только монолит, коренная порода!

Дежурный офицер не стал ждать наших недоуменных вопросов.

– Старшина Харрис проводит вас, – с некоторым раздражением повторил он. – Все дополнительные разъяснения вы получите у лейтенанта Цуйя. Вы сво…

Он не успел сказать слово «свободны». Харли Дэнторп сделал судорожный вдох и посмотрел на офицера умоляющим взглядом.

– Сэр! – В его голосе чувствовалось неподдельное беспокойство. – Прошу вас! Здесь, в этом городе, живет мой отец. Я думаю, вы слышали о нем. Бенфорд Дэнторп. Он входит в совет управляющих биржи Кракатау. Могу ли я получить разрешение повидаться с семьей?

Офицер строго нахмурил брови.

– Повидаться с семьей… сэр? – спохватившись, Дэнторп добавил положенное по уставу слово.

– Вот то-то же! – покачал головой дежурный. – Отвечаю: ваша просьба отклоняется.

– Отклоняется? Но почему?

– Разговор окончен! – резко сказал офицер. – Как я уже говорил, вашим командиром будет лейтенант Цуйя. С этим вопросом можете обратиться к нему. Но заранее предупреждаю вас, мистер Дэнторп, что ответ будет отрицательный. Курсантам, прибывающим на базу в Кракатау, увольнительные выдаются только через две недели.

– Две недели? – переспросил Дэнторп упавшим толосом. – Но сэр! Мой отец – первый человек в Кракатау…

– Вполне возможно. Но вы пока еще всего курсант академии!

– Так точно, сэр… – В голосе Харли Дэнторпа не осталось и намека на звенящую медь.

Мы уже направились к двери, когда Эсков неожиданно обернулся.

– Сэр! Всего лишь один вопрос!

– В чем дело?

– Понимаете, сэр, нам так и не объяснили, в чем заключается наше задание. Вы не могли бы в двух словах рассказать нам…

Дежурный недовольно поджал губы, но через секунду вздохнул. Выражение его лица смягчилось.

– Я могу сказать только одно, – произнес он обычным человеческим голосом, без жестких командных ноток. – Я вам завидую!

– Завидуете?

– Дело в том, что ваше задание связано с новой страницей в истории подводного флота. – Он задумчиво покачал головой. – Вас подключают к исследованиям в области морской сейсмологии. Это значит, что вам придется изучать не только море, но и то, что находится под его дном.

Из штаба базы мы вышли совершенно ошарашенными. Изучать то, что находится под морским дном! Это была ошеломляющая, фантастическая идея.

Старшина Харрис проводил нас в жилой блок базы, там нам предстояло поселиться. По дороге я почти не замечал, что творится вокруг. Я не обращал внимания ни на лязг металла в ремонтном доке, ни на проходящих строем вооруженных моряков – в общем, на все то, что составляет будничную жизнь военно-морской базы.

Я посмотрел на идущего рядом со мной Боба.

Три тысячи метров в глубь скальной породы! Сможет ли его организм справиться с этим? При погружении на глубину у Боба всегда возникали трудности. Практический курс подготовки подводника он преодолел на голом энтузиазме, – а как будет сейчас? Многокилометровая толща ледяной воды таила страшную опасность и для тела, и для психики человека, но давление земной коры могло оказаться еще страшнее.

На три тысячи метров в коренную подстилающую породу!

Там можно ожидать таких сюрпризов, которые не преподносило и море, решил я. После многих лет научных экспериментов мы научились сдерживать смертоносное давление морских глубин. Иденитовая оболочка, изобретенная моим дядей, обладала стопроцентной надежностью. Обтекающие потоки воды поддерживали в ней электрический заряд, а остальное зависело от умения и опыта экипажа.

Но «подводный крот» был совершенно новой разработкой.

Нерешенными оставались тысячи проблем. Безопасность экипажа. Охлаждение. Боб упоминал об этом во время нашего разговора в Диксон-Холле, но тогда это был предмет отвлеченной дискуссии. Наконец, давление! Иденит обладает удивительными свойствами – но сможет ли он сдерживать давление земной коры? Нельзя было забывать и про воздействие на окружающую среду. Я вспомнил, что испытания первой атомной буровой установки привели к загрязнению целого горного плато в штате Невада – оно на несколько столетий было объявлено запретной зоной.

Я постарался отвлечься от этих тревожных мыслей.

Наверное, надо было брать пример с Боба. Он приучал себя не переживать заранее из-за возможных неприятностей. Я понял, что зацикливаюсь на проблемах, которых, может быть, и не будет.

Тогда я еще очень многого не знал…

К тому же бледное, напряженное лицо Боба можно было назвать спокойным по сравнению с лицом Дэнторпа, шагающего позади нас. Харли Дэнторп шел так, словно в сумке с его снаряжением лежали свинцовые чушки. На ходу он что-то бормотал о высоком положении своего отца и о бесчеловечном приказе, по которому курсантов посылают чуть ли не к центру Земли.

На этот раз его внутреннее чутье не сработало, и мне было немного жаль этого парня.

5

ТРЕВОЖНЫЙ ПРОГНОЗ

В океанских глубинах дня в его привычном понимании не бывает.

В тот момент, когда вода покрыла поверхность нашей планеты, на глубине установилась вечная ночь. Обитатели океанов не ведут отсчет времени по солнцу. Люди, поселившиеся под иденитовыми куполами, пользуются единым подводным временем, которое устанавливается обсерваторией подводного флота на Бермудских островах.

В пятнадцать к нам в комнату зашел старшина Харрис, и мы отправились на станцию «К».

Лифт довез нас до самого основания подводного купола, мы находились значительно ниже яруса доков, но нам предстояло еще очень долгое путешествие. Мы прошли через огромные складские помещения, в стенах которых были проложены тоннели, начиненные трубопроводами и кабелями. В полумраке слышалось басовитое гудение насосов – они откачивали воду, попадающую под купол через мириады микроскопических отверстий и скапливающуюся в специальных резервуарах. Под колоссальным давлением эти стоки выталкивались в жадно поглощающий их океан. Затем мы спустились в тоннель. Его черные базальтовые своды хранили следы вгрызавшихся в них буров.

– Половина пути уже пройдена, – спокойно сказал старшина Харрис. Он не отличался разговорчивостью.

– Стой! – раздался неожиданный оклик. Из небольшой металлической будки вышел вооруженный часовой. Старшина Харрис показал наши бумаги. Проверка не была формальной. Часовой так внимательно изучал каждую строчку, каждое слово в наших пропусках, что мне показалось, что он заучивает их наизусть.

Да, судя по всему, здесь занимались нешуточным делом.

– Проходите, – с легкой хрипотцой сказал ветеран-старшина.

Мы миновали пост и подошли к еще одному лифту.

Этот лифт не был похож ни на один из лифтов, которые мне доводилось видеть раньше. Перед нами была небольшая клеть, висящая над круглой шахтой. Сама шахта была прорублена в монолитной скале, а ее гладкие стенки покрывала мерцающая иденитовая пленка.

Давление здесь было значительно больше, чем я предполагал. Даже базальт, из которого природа сотворила чашу Мирового океана, не внушал доверия: он мог раскрошиться или поползти под чудовищным весом давившей на него воды и скальной породы. Поэтому его укрепляли иденитом.

Харрис вошел вслед за нами в клеть и нажал на кнопку. Клеть стала уходить у нас из-под ног, стремительно проваливаясь в мерцающую шахту. Стенки переливались тысячами разных оттенков, отражая малейшие изменения действующего на них давления. Это ободряло меня, ведь сияние иденита было знакомо мне с детства, он был нашей семейной гордостью. Но Харли Дэнторп побледнел как мел.

А Боб опустил глаза.

Вскоре мы уже выбирались из клети, преодолев три тысячи метров за пару минут. Над нами лежали три километра скальной породы и массивный купол Кракатау-Доум со всем его хозяйством и населением. А еще выше волновались четыре с лишним километра Индийского океана.

Из клети мы вышли в покрытый иденитом шлюз, а потом двинулись вперед по сводчатому тоннелю.

Здесь иденитового покрытия не было. Возможно, основные опасения у строителей вызывал именно узкий ствол шахты, а здесь можно было ограничиться сверхпрочным бетоном. Стены тоннеля буквально почернели от сырости. До ближайшего источника влаги было три километра, но бетон насквозь пропитался водой, которую колоссальным давлением выдавливало через его поры. Вода появлялась прямо на наших глазах и, собираясь в небольшие безмолвные ручейки, стекала на базальтовое дно тоннеля – ее упорными стараниями за несколько лет тут были выдолблены узкие канавки.

– Здесь уже нет иденита, – пояснил старшина Харрис. – «Подводный крот» не смог бы пройти через него во время исследований.

Мы молча переглянулись. Сказать нам было нечего.

Бункер, в котором нас принял лейтенант Цуйя, больше всего был похож на могильный склеп – хотя изотопные тройновые лампы и заливали его ярким белым светом. Лейтенант посмотрел наши документы и поздоровался с каждым за руку.

– Значит, Дэнторп, Эсков и Иден, – с улыбкой повторил он наши фамилии. Лейтенант был молод, худощав и настроен весьма доброжелательно.

– Приятно познакомиться с вами, Иден, – сказал он мне после того, как мы обменялись рукопожатиями. – Я очень много слышал про вашего дядю. Это выдающаяся личность. И не обращайте внимания на то, что говорят некоторые люди. Они просто завидуют ему.

– Спасибо, – поблагодарил я лейтенанта. Честно говоря, похвала оставляла двойственное впечатление: значит, слухи о непонятном происшествии с дядей успели проникнуть даже сюда!

Тем временем лейтенант сменил тему разговора.

– Рад приветствовать вас на нашем боевом посту, – сказал он. – Садитесь, и перейдем непосредственно к делу.

Мы присели на стулья. В бункере было очень холодно. Черные сырые пятна на стенах создавали жуткое впечатление – будто загробный мрак выполз из запретных глубин в небольшую комнатушку. Впечатление это усиливалось при воспоминании о том, что над нашими головами лежит многокилометровый слой базальта и океанской воды.

Словно прочитав мои мысли, лейтенант Цуйя улыбнулся.

– Вы, наверное, удивлены тем, что здесь вовсе не жарко.

Я утвердительно кивнул головой. Это действительно казалось странным: на такой глубине температура воздуха должна была повыситься за счет внутреннего тепла Земли на один-два градуса. Чуть-чуть похолодать могло из-за системы сквозной вентиляции, но не настолько, чтобы мы все ежились от холода.

– Отчасти это психологический эффект, – с дружелюбной улыбкой объяснил лейтенант. – Но только отчасти. Температура здесь действительно понижена из-за того, что скальная порода, как соты, пропитана водой. Но вы не беспокойтесь. Когда мы начнем работать с геозондами, всем станет очень жарко.

– С геозондами… – медленно повторил Дэнторп, а потом бросил умоляющий взгляд на лейтенанта. – Я прошу вас дать мне однодневный отпуск для посещения семьи!

– Для посещения семьи?

– Точнее, моего отца, – уже более уверенно пояснил Дэнторп. – Мой отец – Бенфорд Дэнторп. Это очень известный человек.

– Да, я знаю, – подтвердил лейтенант Цуйя, и его дружелюбная улыбка сразу же исчезла. – Но здесь мы не можем позволить себе никаких отпусков. По крайней мере в ближайшее время. Две недели вам всем придется работать по шестнадцать часов в сутки. Свободного времени ни у кого не будет. Восемь часов в сутки отводится на сон, остальное – на боевую подготовку. А без сна вам не обойтись.

Он подсел к своему компьютеру и набрал что-то на клавиатуре. На одной из стен тотчас же появилась карта – такая, каких мне прежде никогда не доводилось видеть. На ней был показан ландшафт морского дна, но что обозначали заштрихованные и густо закрашенные районы, оставалось для меня загадкой.

– Вам предстоит участвовать в самом сложном и трудном исследовании, какие могут выпасть на долю подводника. В частности, вам придется изучать скальную платформу на глубине семь километров ниже уровня моря, то есть углубившись на три километра в твердую породу. Джентльмены, я не буду тратить лишних слов, расписывая исключительную важность того, что вам предстоит сделать…

Лейтенант на секунду замолчал.

– Вас направили сюда с одной целью: научиться предсказывать подводные землетрясения.

Эти две недели было трудно с чем-нибудь сравнить. Конечно, в первые дни в академии нас тоже испытывали на прочность, но теперь прежние трудности казались детской забавой. Каждый день мы час за часом осваивали новую специальность, не покидая сырого тесного бункера даже на пять минут. Теоретическое обучение сменялось практическими занятиями, за ними снова наступал черед теории. Острый на язык лейтенант Цуйя не давал нам поблажек. Он был славный парень, этот лейтенант, но ему было приказано любой ценой за две недели вбить в нас основы подводной сейсмологии.

Иногда мне казалось, что Цуйя готов выполнить приказ, даже если нам придется расстаться с жизнью.

Перво-наперво мы углубились в теорию.

Лекции, семинары, экзамены – все было как в университете. Что такое земная кора? Это скальная порода. Является ли скальная порода твердым веществом? Да, но только не под давлением. Под давлением даже скала становится пластичной, она «плывет». Это происходит равномерно и постепенно? Нет! Порода останавливается – и вновь скользит, а давление нарастает.

– Землетрясения происходят из-за того, что скальная порода, став пластичной, не утрачивает и свои прежние свойства, – монотонно объяснял Цуйя. – В ней накапливаются напряжения. Они растут, достигают критической точки и – бабах! Выходят на волю. Таким образом, землетрясения – это колебания, посредством которых расходуется энергия, накопленная при напряжении.

Нам пришлось заучивать множество неизвестных терминов, употребляемых сейсмологами. Не все давалось просто.

– Эпицентр… эпицентр… – недовольно бормотал Боб. – Если под этим подразумевается центр землетрясения, то почему бы так и не назвать его?

– Салага! – не упускал случая уязвить Боба Харли Дэнторп. – Эпицентр находится над поверхностью земли, как раз над центром! А центр землетрясения может быть на тридцать километров ниже, глубоко под землей.

Мы узнали про три основных типа сейсмической волны.

Раскалывающая ударная волна типа «Р» фиксируется приборами в первую очередь – двигаясь со скоростью семь с половиной километров в секунду, она первой достигает поверхности. Волна типа «5» движется медленнее – четыре с половиной километра в секунду, но она распространяет колебания по ходу своего движения. Такая волна сродни колеблющейся бельевой веревке или щелкающему кнуту.

Следом за этими волнами идет более медленная, мощная волна «Ь». Она-то и приводит к основным разрушениям. Нам рассказали, как на основе интервала между волнами «Р» и «5» можно прогнозировать момент распространения разрушительной волны.

Конечно, это была лишь самая малая часть из того, что мы узнали. А узнали мы многое не только о сейсмологии, но и о нашем преподавателе – лейтенанте Цуйя.

Через несколько дней начали самостоятельно рисовать карты – такие же, какие показал нам когда-то на стене бункера лейтенант Цуйя. На таких картах на площади в тысячи квадратных километров отображались напряжения и сдвиги земной коры. Заштрихованные участки показывали скопления термальной энергии и районы пластических деформаций. (Мы уже знали, что даже скальная порода может «плыть», причем довольно сильно.) Различными линиями обозначались микросейсмы – силы, вызывающие возмущения. Короче говоря, на картах была отображена вся «подноготная» подвижной скальной породы.