Встреча эта запомнилась нам на всю жизнь.
      Служба на Волге
      Незадолго до окончания академии имени М. В. Фрунзе произошел случай, как мне кажется, во многом предопределивший дальнейшую военную судьбу мужа. Однажды раздался телефонный звонок и мужской властный голос спросил:
      - Квартира генерала Покрышкина?
      - Я - жена Покрышкина, но насколько мне известно, он пока еще не генерал.
      - Полагаю, мне известно лучше.
      - Однако сегодня утром он ушел на службу полковником.
      - А вечером может вернуться генералом. Передайте ему, что звонили от командующего авиацией Московского военного округа Василия Иосифовича Сталина. Завтра в девять ноль-ноль ваш муж должен явиться к нему.
      Как потом рассказал мне Александр Иванович, он был вызван для предварительной беседы в связи с предполагаемым назначением его на должность первого заместителя командующего авиацией Московского военного округа. Однако беседа эта не состоялась.
      Прождав более двух часов в приемной, Александр Иванович поинтересовался, в какое же время прибудет на службу командующий. Начальник штаба, неопределенно пожав плечами, ответил:
      - К сожалению, точного срока сказать вам не могу. Василий Иосифович с утра осматривал новых лошадей, поступивших в нашу конюшню, а после этого поехал к футболистам...
      - Ну, я подождал еще минут двадцать, - рассказывал мне муж, - и уехал. Не по душе мне такая служба.
      Позже нам стало известно о реакции командующего на визит Покрышкина. Пренебрежительно махнув рукой, он бросил:
      - До чего не люблю я этих фронтовых героев. А этот, к тому же, трижды!
      В результате Александр Иванович был назначен по распределению на более скромную должность - командиром одного из соединений ПВО. Вскоре, несмотря на то, что соединение это за короткий срок вышло в число лучших, его несправедливо понизили в должности, сделав заместителем пришедшего на место мужа генерала, правда, ненадолго. В связи с тем, что дела в соединении сразу же ухудшились, Александр Иванович вновь был назначен его командиром.
      Через некоторое время командующий авиацией Московского военного округа сменился. Разъехалось и его окружение, и Александру Ивановичу на протяжении ряда лет пришлось служить под началом сподвижников сына И. В. Сталина.
      Итак, после окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе мы переехали по месту службы Покрышкина в старинный и почти полностью разрушенный войной город на Волге. К тому времени у нас уже как-то устоялся семейный быт, распределились роли и "сферы влияния".
      После войны я предполагала продолжить свое медицинское образование. Стать хирургом было моей заветной мечтой. Но я связала свою судьбу с военным человеком, а это многое меняет в жизни женщины. Жены офицеров знают, как часто им приходится поступаться своими мечтами и планами на будущее. Для нас, хоть и не носим мы военной формы, на первом месте - служба мужа, все остальное вторично.
      Так и на нашем семейном совете было решено раз и навсегда, что мое дело - обеспечение "крепкого, надежного семейного тыла". Это совсем не значит, что мой муж совершенно не интересовался домашними делами. Нет, Саша для многих мужчин мог бы служить примером. У него были, что называется, золотые руки, и он очень любил мастерить по хозяйству. Мне никогда не приходилось искать столяров, плотников, водопроводчиков, электриков. Все по дому он делал сам и откровенно гордился своим разносторонним умением. Если позволяло время, Саша охотно брался за все.
      Вспоминается такой случай: я находилась в больнице, чтобы, как мы объяснили почти трехлетней Светланке, "присмотреть" там ей маленького братика, и муж целую неделю домовничал самостоятельно. Что касается стирки и приготовления обеда для дочки - для него проблемы не представляло, но он решил еще устроить для малышки и банный день.
      Налив полную ванну воды, поместил в нее Светланку и принялся ее намыливать. Тут, как всегда "вовремя", зазвонил телефон, и он, оставив Светланку, побежал к аппарату. К счастью, кто-то просто ошибся номером. Саша быстро вернулся в ванную, а там дочь уже пускала пузыри...
      Узнав об этом случае, я ужасно расстроилась. Он же, чувствуя себя виноватым, терпеливо снес все мои несправедливо отрицательные отзывы о его хозяйственных способностях.
      Зато через день или два был на седьмом небе от счастья, узнав о рождении своего долгожданного сына!
      - Что я говорил этим архаровцам! - ликовал муж. - Ведь говорил им, что после "няньки" обязательно будет сын. А они не верили. Вот я им теперь напишу. Пусть знают: командир слов на ветер не бросает, он все предвидит заранее.
      И действительно, когда к нам заходили фронтовые друзья и приближались к детской коляске, чтобы взглянуть на Александра-младшего, бывшая начеку трехлетняя "нянька" тут же предупреждала:
      - Потише, пожалуйста. Здесь мой братик спит.
      Позже дети, глядя на отца, всегда и во всем старались мне помогать. Брались за все, не задумываясь, по силам им это или нет. Когда мы управлялись с делами и выдавалась свободная минутка, тут же приносили мне книжки, чтобы почитала им. Оба очень любили сказки, особенно Андерсена.
      По вечерам, дождавшись со службы отца, они отправлялись в рискованные и заманчивые "путешествия", сопровождавшиеся невероятными приключениями. Проходить мимо них в такие минуты было небезопасно: я сразу же становилась "прекрасной невольницей" и спасти меня мог только выкуп - что-нибудь вкусненькое.
      Итак, мы переехали в приволжский город, предварительно наслушавшись от московских знакомых искренних и не совсем искренних сочувствий по поводу неудачного назначения мужа: "Как можно, милая, после Москвы жить в таком захолустье? Ведь там сплошные развалины и абсолютно никакого общества. А у вас семья, дети, муж - трижды Герой! Нет, я на вашем месте пошла бы добиваться..."
      Я никуда не пошла. Во-первых, главным для меня всегда было, чтобы мы все, я, муж и дети, были вместе. А уж где это будет - не так важно. Во-вторых, Саша не простил бы мне такого "содействия" в его служебных делах. "Мы с тобой, Мария, солдаты. Где Родине нужно, там и будем служить".
      Конечно, жизнь на новом месте в бытовом отношении в ту пору была нелегкой. Город лежал в развалинах. Единственные более или менее пригодные помещения, находившиеся в ведении мужа, были солдатская казарма и штаб. Офицерские семьи, в том числе и наша, ютились кто где мог.
      Мы, например, жили в насквозь продуваемом ветхом бараке. Водопровод не работал, и воду на все случаи жизни брали из Волги. Вершиной кухонного комфорта являлся коварный и капризный керогаз, но больше в ходу был верный и испытанный примус. На нем готовили еду, грели воду для стирки и купанья. Отапливались дровами. Но с нами были молодость, здоровье, счастье в семье и любимая работа мужа. К слову, здесь его вновь выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. И в немалой степени благодаря его депутатской деятельности наш город был включен в список населенных пунктов, в первую очередь подлежавших восстановлению.
      С развлечениями тоже было не густо: ни музеев, ни театров, ни телевидения. Оставалось раз в две недели - кино, а на остальное время радио, газеты, книги. Саша добавлял к этим развлечениям еще шахматы. Но, как говорится, нет худа без добра. Именно в то время почетное место в нашей жизни заняла книга. Мы увлеклись подписными изданиями. Благо, что тогда приобрести их было куда проще, нежели сейчас. Каждый поступающий том прочитывался от корки до корки, с введениями и послесловиями.
      А еще мы старались привить нашим детям любовь к природе. Тут уж главенствовал наш папа. В выходные дни зимой на лыжах, летом пешком, все вчетвером, не считая собаки - великолепной овчарки Акбара, уходили километров за десять вверх или вниз по Волге. Чудо, как было хорошо!
      Леса там сказочные. Ягод и грибов в них летом и осенью - несметное количество. Собираешь, бывало, ягоды в лукошко, а с вершин деревьев на тебя тетерева смотрят. Сидят - и хоть бы что! Грибы солили и мариновали, без преувеличения, бочонками. Не знаю, может быть, сейчас там все перевелось, как и в Подмосковье. Так что скучно нам становилось лишь тогда, когда наш папа улетал по служебным делам. И ему без нас, признавался он, тоже было тоскливо.
      С наступлением холодов барак наш совсем прохудился. Опасаясь за малолетних детей, мы топили почти беспрерывно. Однако температура в комнатах распределялась не как обычно, по мере удаления от печки, а согласно законам физики - по вертикали: голове было жарко, а на ноги хоть валенки надевай.
      Учитывая условия жизни своих подчиненных, муж не считал возможным для себя хлопотать о более сносной квартире. Я же старалась не докучать ему своими жалобами. Выручили люди. Как-то Саша был по делам у секретаря горкома партии и тот поинтересовался:
      - Александр Иванович, у тебя дети в школу ходят?
      - Нет еще, малолетки.
      - Тогда все проще, - обрадовался секретарь. - Тут за тебя твои подчиненные хлопотали. Говорят, самый холодный угол в бараке для своей семьи подобрал. Как посмотришь, если предложим тебе, временно конечно, жилье в нашем доме отдыха? Находится он, правда, в семи километрах от города и тоже в капитальном ремонте нуждается, но не сравнить же с твоим нынешним бараком! Конечно, семь верст - это расстояние. Зато на самом берегу Волги будешь жить.
      Новое наше жилище оказалось и впрямь прекрасным по сравнению с тем, что было. Если бы не одна "мелочь" - мины, оставшиеся здесь с военной поры. Сколько их не обезвреживали солдаты-саперы, они вроде и не уменьшались в количестве. Однажды по той самой дороге, по которой ежедневно муж ездил на работу, а я гуляла с детьми, гнали стадо. Одна из коров наступила на противотанковую мину...
      Потом командир отделения саперов, насобиравших в очередной раз полную лодку мин и неразорвавшихся снарядов, профессионально объяснил мне, что все дело в величине давления на квадратный сантиметр почвы. Коровье копыто давит на землю сильнее, нежели колесо автомобиля или нога человека. Вроде бы все стало понятно, но ходить по земле в ожидании возможного взрыва - занятие не из самых приятных. А дети? Их ведь не удержишь!
      Вскоре произошел еще один случай.
      Накануне муж уехал на несколько дней в командировку. Вернувшись, позвонил из штаба:
      - Жена. Готовность номер один! Ужинать приеду о двумя товарищами!
      - Хорошо, жду, - сказала я и принялась за стряпню, соображая, как из минимума возможностей исхитриться получить максимум угощения. А в тот день саперы опять прочесывали окружающую нас территорию.
      Приехал Саша с гостями. Я накрыла на стол, и только сели ужинать, как саперы, умные головы, переправившись на тот берег (Волга в тех местах совсем узкая), взорвали собранные за день мины и снаряды.
      От взрыва наш дом заходил ходуном, потолок обрушился и все, что было на столе, оказалось погребенным под слоем штукатурки. Дети, испугавшись, расплакались и успокоились лишь после того, как отец отнес их в машину, стоявшую у подъезда:
      - Сидите тут. Машина железная и в ней не страшно.
      Вот так "славно" мы поужинали сами и накормили гостей. На беду, кроме выставленного на стол, у меня ничего не было. Пришлось укладываться спать натощак.
      Надо сказать, что от различных взрывоопасных "сюрпризов", оставленных войной, страдали не только мы, но и горожане. И совсем нередкими были трагические случаи. Особенно когда в городе стало понемногу разворачиваться строительство.
      Дважды предлагали нам восстановленные в городе квартиры, но Александр Иванович отдавал их своим подчиненным, у которых были дети-школьники. А к осени 1950 года был построен целый поселок из ста финских домиков и четырех так называемых ДОСов - домов для офицерского состава, главным образом летчиков и технического персонала.
      Один из финских домиков достался нам, и мы сразу же принялись за его благоустройство. Дети охотно помогали во всем. Высадили пятьдесят кустов и деревьев. В их числе был удивительный красавец - серебристый тополь. За сиренью я ездила в Москву, в Тимирязевку. Но жизнь семей военных не случайно называют чемоданной: взрослыми этих деревьев нам так и не довелось увидеть. Лишь однажды кто-то из знакомых рассказал:
      - Посмотрели бы вы, Мария Кузьминична, на свой домик теперь. Какая там красота! Одна махровая сирень чего стоит. Цветет, словно радуга, всеми оттенками. А тополь какой поднялся!
      Наверное, там и улицы давно заасфальтированы. А мне помнится такая грязь, что свою дочь-первоклассницу я вынуждена была дважды в день переносить через дорогу на собственной спине. Утром все обходилось благополучно, а вот после школы, стоило мне зазеваться, как с противоположной стороны дороги раздавался горький плач моей дитятки. "Форсировать" дорогу самостоятельно Светлана не решалась. Да и я опасалась, что не выберется она из непролазной грязи.
      К осени 1950 года все дома, построенные в нашем поселке, к великой радости и гордости Александра Ивановича, были заселены. Вскоре к нам прибыл маршал Л. И. Говоров, бывший в то время главкомом ПВО страны. Муж ознакомил его с делами, не упустил случая показать и жилой поселок. Маршалу все очень понравилось. Вдруг вбегает в кабинет Александра Ивановича бледный от волнения заместитель и докладывает:
      - Беда, Александр Иванович! Под одним из ДОСов случайно обнаружен склад с немецкими боеприпасами!
      - Свяжитесь с саперами. Пусть немедленно вышлют специалистов.
      - Уже связались, товарищ полковник (муж служил тогда все еще в этом звании). Ответили, что саперы выехали на другой объект и раньше чем через два-три дня прибыть к нам не смогут.
      - Что ж, идемте на место, посмотрим.
      У одного из четырех домов офицерского состава (они были самыми густонаселенными и стояли близко друг к другу) собралась толпа. Все оживленно обсуждали происшествие, но подходить близко к образовавшейся яме под фундаментом дома опасались.
      Осмотрев опасную находку, муж приказал подогнать к дому грузовик с насыпанным в кузов песком, выстроил из нескольких человек живую цепочку, а остальным велел уйти на безопасное расстояние. Затем спрыгнул в яму и сам принялся осторожно разбирать кладку оставшихся с войны снарядов, передавая их с рук на руки в машину.
      - Я не мог никому перепоручить это дело, - объяснил он мне потом. Саперов ждать - слишком долго и опасно. А среди наших специалистов по разминированию нет. Риск для всех одинаковый, и как командир прятаться за чужую спину я не имел права.
      Снаряды благополучно вывезли и взорвали. Но, как оказалось, недостаточно далеко. От взрывной волны в штабе повылетали стекла. Находившийся там маршал Говоров заметил:
      - Ну, Покрышкин! С тобой, брат, не соскучишься. Так и подорвешь главкома в мирное время. Или ты это специально подстроил, чтобы я в следующий раз к тебе с проверкой не прилетал?
      Сказано было, конечно, в шутку. Оба понимали, все могло обойтись гораздо хуже.
      В том приволжском городе Александру Ивановичу работалось хорошо: коллектив подобрался дружный, деловитый, целеустремленный. Не мне, конечно, оценивать служебные успехи мужа, но судя по его настроению, по его взаимоотношению с подчиненными и вышестоящими начальниками, служебные дела у мужа шли неплохо.
      У нас укоренилась традиция: в выходной выезжать с семьями на Волгу. Женщины собирали цветы, грибы И ягоды, готовили совместный обед, а мужчины рыбачили и... воевали с браконьерами. Взрывчатки вокруг валялось сколько угодно, и любителей "глушить" рыбу находилось немало. Больно было смотреть, как по реке порой целыми косяками проплывала оглушенная, искалеченная рыба.
      После обеда купались, загорали, устраивали вместе с детьми веселые и шумные игры. Всем без исключения были по душе эти наши пикники. Они способствовали созданию атмосферы дружбы и сплоченности. А это не могло не сказываться положительно на служебных делах наших мужей.
      Александр Иванович был страстным рыболовом. Обычно он вместе с несколькими такими же любителями выезжал вечером под выходной, чтобы успеть на утренней зорьке походить по берегу Волги со спиннингом. В воскресенье с утра к ним присоединялись и мы - их домочадцы.
      Иногда муж подстраховывался:
      - Мария, ты скажи Валентину (одному из братьев Александра Ивановича, служившему летчиком), пусть он с шофером в субботу карасей в лесном озерке наловит. Не то придется вместо ухи картофельный суп хлебать.
      Случалось, такая предусмотрительность оказывалась кстати. С полным ведром карасей, припрятанным в машине, мы приезжали к нашим мужьям. Рыбаки-неудачники смущенно показывали свой улов - две-три маленькие щучки граммов по двести пятьдесят. Мы притворно удивлялись, всплескивали руками:
      - Неужели это все вы только за одну ночь наловили?
      Но слишком уж задевать рыбацкое самолюбие не стоило.
      - Ладно уж, давайте своих пескарей. Ваши жены привычные. Накормим вас и этим.
      Тайком от мужчин, а Саша о своей "подстраховке" никому не говорил, мы чистили карасей и готовили великолепную, наваристую уху. Помню, как в первый раз мужчины, отпробовав ухи, подозрительно поглядывали друг на друга: "Откуда рыба?" Потом-то они раскусили наш секрет и очень старались обходиться без посторонней помощи. Считали ее дискредитацией своего рыбацкого авторитета.
      Поев, шли в лес собирать бруснику. Ее было столько, что не приходилось наклоняться. Мы просто садились на полянке и, медленно передвигаясь, обирали вокруг себя ягоды. А на зиму заготавливали ее с яблоками, грушами или просто в сахарном сиропе.
      Так уж повелось в нашей семье, что провожала на работу и вечером встречала нашего папеньку я. Если дверь открывал кто-либо другой, тут же следовал вопрос:
      - А где наша мама?
      Однако по приезде на новое место службы эта традиция подверглась серьезным испытаниям. С первого же дня член военного совета округа генерал Зуб стал агитировать меня взяться за организацию женсовета в нашем военном городке.
      - Видите ли, Мария Кузьминична, - убеждал он, - в городке проживает много офицерских семей. Мужья постоянно "а службе, в коллективе, а их прекрасные половины - каждая сама по себе. Что тут хорошего? И в интеллектуальном развитии порой отстают, и общественную активность теряют. Что уж греха таить, и на нас порой начинаете влиять. Нет, женсовет нужен обязательно. И кому как не вам, супруге командира, его возглавить?
      - Значит, если муж - губернатор, то и жена - губернаторша?
      - Ну зачем же так? Просто в армии принято, что пример показывает командир. А вы - верная его подруга.
      - Но я никогда не занималась общественной работой, да и дочь уже первоклашка. В школе меня в родительский комитет определили.
      - Ничего, справитесь, - заверил генерал.
      Посоветовалась с мужем: как мне быть? Если возьмусь за все эти дела, то открывать дверь ему будет некому. Откровенно говоря, он не пришел в восторг от моей головокружительной карьеры общественницы. Но и отказаться было неудобно. Пришлось мне утвердиться сразу в двух "должностях". Работы оказалось непочатый край как по линии женсовета, так и в родительском комитете.
      Дело у меня вроде бы пошло неплохо. Наверное поэтому, когда началась избирательная кампания по выборам в Верховный Совет СССР, меня выдвинули еще и в избирательную комиссию. Кто бывал в них, тот знает, сколько там работы. В день выборов, пока мы подсчитывали бюллетени, затем отвозили их в городскую избирательную комиссию и ожидали результатов, ночь почти прошла. Домой я явилась под утро и застала своего мужа бодрствующим и в довольно мрачном настроении. Я ему, конечно же, напомнила, что он сам поспособствовал моему "продвижению". Но случай этот он вспоминал много лет, называя меня в шутку отъявленной общественницей.
      Многие молодые мамы просили меня организовать для них лекцию о воспитании детей. В отделе пропаганды горкома партии к нашим женсоветовским просьбам относились очень внимательно. Помогли и на этот раз. Лекцию о воспитании детей вызвался прочитать у нас директор близлежащей школы. Милейший человек, фамилию которого, к великому огорчению, запамятовала.
      В назначенный день я обошла все сто финских домиков и четыре ДОСа. Оповестила мамаш, съездила за лектором. Входим с ним в клуб - пусто, ни одного человека. От стыда за такую неорганизованность жен военных мне хоть сквозь землю провалиться. К счастью, лектор оказался человеком высокой культуры. Он спокойно воспринял ситуацию и сам предложил подождать некоторое время: "Все по дому ведь заняты: дети, мужья". Действительно, минут через двадцать-тридцать народ начал подтягиваться.
      Лекция прошла успешно. Все остались довольны. Но, проводив гостя, я решила откровенно высказать свое отношение к случившемуся:
      - Вы прекрасно знаете, что у меня такие же семейные обязанности, как и у вас. Все живем на равных: и на Волгу за водой ходим, и дрова сами рубим, и дети с мужем требуют внимания. Почему же так неуважительно относитесь к моему времени? А к времени человека, который приехал сюда по вашей же просьбе?
      После такого "воспитательного момента" подобного больше не случалось. Не сразу, но все-таки научились наши женщины относиться с уважением к работе женсовета.
      Моей заместительницей в женсовете была весьма деятельная дама, жена офицера, работавшего в штабе у Александра Ивановича. Она знала в гарнизоне всех и все! Однажды по ее милости я чуть было не получила инфаркт.
      Александру Ивановичу как-то потребовалось вылететь по неотложному делу. Я знала время вылета и именно в этот самый момент неожиданно налетел такой снежный шквал, что за несколько метров ничего нельзя было рассмотреть. Только унялся вихрь, раздался телефонный звонок. В трубке - взволнованный голос моей заместительницы. Предупредив, чтобы я не волновалась, она сообщила буквально следующее:
      - Мария Кузьминична, только ради бога не волнуйтесь! Умоляю вас, возьмите себя в руки. У нас произошло ужасное несчастье. Я не смею вас трогать, всем займусь сама. Сейчас срочно бегу собирать деньги на венки.
      У меня ноги подкосились. Что случилось? Она мне В ответ:
      - Я вам все потом объясню.
      Лихорадочно набираю номер телефона начальника штаба полковника Ветлужского - его телефон занят. Звоню замполиту Василенко:
      - Борис Михайлович, скажите мне, что произошло? Где Александр Иванович? Известно о нем что-нибудь?
      - Что с вами, Мария Кузьминична? Успокойтесь, я с ним только что разговаривал. Он уже на месте, приземлился. Все благополучно. Не верите? Ну подождите, сейчас соединю с ним вас.
      Я вся в слезах, зуб на зуб не попадает. Дети вцепились в меня и ревут... Вдруг в телефонной трубке раздается голос мужа:
      - Ты чего там паникуешь, мать? У меня все нормально.
      А я слышу его голос, узнаю его и не могу поверить, что это он. Едва дождалась возвращения Саши.
      Случилось же вот что: у одного из техников умер отец. Понятно, приятного в таком событии мало. Но моя заместительница так "умело" оповестила о нем активисток женсовета, что половина жен летчиков тут же бросились на аэродром узнавать о своих мужьях. Да еще такое совпадение пурга.
      ...Не знаю, как сейчас, но в то время купить что-либо в продовольственных магазинах нашего города было трудновато. Отовариваться приходилось в основном на рынке. Два дня в неделе так и назывались базарными.
      Чем объяснить вопиющую разницу между почти пустыми государственными магазинами и изобилием местного рынка (разве что соболей там не было!), не знаю. Однако при пополнении продуктовых запасов для семьи обязательно нужно было учитывать базарные дни. Холодильников тогда мы еще не знали и продовольственная проблема доставляла нам немало хлопот. Положение жены старшего военного начальника обязывало меня быть всегда начеку.
      Помнится, под вечер одного из базарных дней звонит домой муж:
      - Мария, имей в виду: завтра к нам гости пожалуют.
      - Так что же ты утром не сказал? Базар сегодня уже закончился, а следующий через два дня.
      - Утром о гостях я и сам не знал. А насчет базара; мать, это уж твоя забота.
      - Скажи хоть, сколько гостей будет?
      - Девять человек... Да ты не волнуйся! Напечешь пирогов с капустой и все будет ладно.
      Одеваюсь, бегу на рынок. К счастью, успела купить бульонку для холодца, еще кое-что. К ночи сварила холодец. С утра принялась за пироги с капустой, любимое блюдо мужа. Светланка в школе, а Саша-маленький вертится около меня, пытается помогать. Гости вот-вот заявятся, а пироги еще не готовы.
      И все же к приходу приглашенных на столе уже стоят всевозможные местные деликатесы: грибы, брусника, моченые яблоки. Наконец-то поспевают и пироги. Гости от такого "натюрморта" в восторге, и муж, улучив момент, говорит:
      - Ну вот видишь, как все отлично получилось. А ты волновалась.
      Оказывается, все так просто! Что тут скажешь? Такая уж, видно, наша женская доля.
      "Вижу батайский мост, Саша!"
      Шесть лет прослужил Александр Иванович в небольшом городке на Волге. Его соединение неоднократно выходило победителем во всеармейском соревновании, считалось одним из лучших в Войсках противовоздушной обороны. И вот поступил приказ о переводе мужа в ; Ростов-на-Дону на более высокую должность. Мы стали готовиться к переезду. С одной стороны, повышение, конечно же, радовало. А с другой - трудно было расставаться с друзьями, с коллективом, в котором так хорошо работалось Александру Ивановичу. Ну, да офицерским семьям к такому не привыкать.
      Распрощавшись, мы уехали. Я с детьми в Москву, ожидать, когда в Ростове-на-Дону решится квартирный вопрос, а муж - на новое место службы.
      Ожидание переезда затянулось на месяц с лишним. Известно, что квартирный вопрос, даже если муж военный и носит генеральские лампасы, решается у нас очень непросто.
      Кстати, о лампасах. Я совсем упустила это памятное событие в нашей семье - присвоение мужу генеральского звания. Первый раз представление направлялось в 1944 году. А звание генерала присвоено только в 1953 году. Сбывалось предсказание незабвенного фронтового друга Александра Васильевича Утина о "звездном терновом венце" Покрышкина.
      Мы находились тогда в сочинском военном санатории имени Я. Ф. Фабрициуса. Из всех отдыхающих Саша был единственным полковником. Но о разнице в величине звезд на погонах моего мужа постоянно помнил, пожалуй, только один человек, непосредственный его начальник, хотя многие из находившихся в санатории были в гораздо больших чинах и званиях.
      Саша, как я уже упоминала, страстно любил шахматы и нередко отправлял меня, "чтобы не мешалась", на теннисный корт. Однажды под вечер мы заканчивали игру в паре с покойным ныне маршалом авиации, а в то время генералом Евгением Федоровичем Логиновым. Вдруг на корте появился высокий, красивый мужчина. Я сразу же узнала в нем Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского.
      Понаблюдав за нашей игрой и дождавшись окончания сета, он подошел ко мне представиться:
      - Маршал Рокоссовский. Мне очень понравилась ваша игра.
      Услышав мою фамилию, Константин Константинович радостно оживился:
      - Вы - жена Александра Ивановича Покрышкина?
      - Да.
      - Как мне повезло! Я давно хотел познакомиться с вашим мужем. Представьте меня ему, пожалуйста. Вы часто играете в теннис?
      - Ежедневно.
      - Значит, мне дважды повезло. Я очень прошу вас быть моей партнершей на весь месяц.
      На следующий день пришло известие о присвоении группе военных очередных званий. В санатории оказалось сразу три "именинника" - Саша и два генерал-майора. Они тут же решили устроить общий ужин и пригласить на него всех отдыхающих, около пятидесяти человек! Мой новоиспеченный генерал отправился на адлерский аэродром и собственноручно (во всяком случае, по его утверждению) настрелял перепелок.
      Когда мы обратились к Константину Константиновичу и его супруге с приглашением принять участие в товарищеском ужине по случаю присвоения званий, они восприняли это как собственную радость и согласились с удовольствием. При встрече с Александром Ивановичем маршал Рокоссовский выразил искреннее удовлетворение по поводу их личного знакомства. Он сказал, что во время войны много слышал о лучшем летчике-истребителе и восхищался его подвигами. Будучи в то время министром национальной обороны Польской Народной Республики, Константин Константинович заметил, что был бы счастлив иметь у себя в Войске Польском такого заместителя по авиации, как Покрышкин. Но, к сожалению, это невозможно.
      Единственным из всех отдыхающих, не пожелавшим присутствовать на том торжестве, оказался... непосредственный начальник Александра Ивановича, Ему, генерал-лейтенанту, не пристало-де принимать приглашение от нижестоящих по званию. Меня же с того дня стали опекать сразу две замечательные женщины Александра Диевна Жукова и Юлия Михайловна Рокоссовская. Жены двух крупнейших военачальников, они по-матерински относились ко мне из-за моей молодости.
      Жуковы отдыхали с дочерьми - Эрой и Эллой. Георгий Константинович был несколько строже и суше Рокоссовского и, тем не менее, запомнился мне очень простым в обхождении человеком, дружелюбным и доступным для всех. Очевидно, из скромности он не любил акцентировать на себе внимание окружающих.
      И Жуков, и Рокоссовский, и маршал Конев очень доброжелательно относились к моему мужу. Однако Саша, верный своим принципам, никогда не искал у них защиты, ни разу не обратился за какой-либо помощью.
      Итак, после полуторамесячного ожидания наступил наконец-то день нашего переезда, вернее, перелета к мужу в Ростов-на-Дону. В полученном накануне письме от Саши мне были даны четкие указания: обязательно, даже если из-за нехватки места придется оставить что-то из вещей, взять с собой его папки с материалами по тактике истребительной авиации. Над этой темой, привлекшей его внимание еще во время войны, он продолжал работать вплоть до конца своей жизни.
      Ростов встретил нас белой кипенью цветущей акации. Поселили нас в самом центре города, на улице Энгельса, как раз напротив городского сада. Город не в пример тому, где мы жили до этого. Здесь были и драмтеатр, и оперетта, и множество кинотеатров. Добротные, ухоженные проспекты. Но вот беда, вокруг Ростова, куда не кинешь взгляд, всюду степь. Только на горизонте где-то, словно мираж, виднеются лесопосадочные полосы.