Именем Горна?

Юрий Погуляй

Именем Горна?

Спасибо другу, не давшему сломаться

ПРОЛОГ

Анхор, восточный край Путаных Мест

«После сражения под Скафолком я понял, что Боги мертвы. Или же просто забросили надоевшую им игру, оставив своих детей сражаться между собой.

Да, в то сырое, холодное утро, глядя, как воронье облепило тела моих солдат, я осознал горькую правду. Но промолчал. Куда там… Каратели Братства всегда были неподалеку. Нет, я уважал чародеев, и когда наконец война закончилась, был уверен, что большая заслуга в победе принадлежит этому молодому Ордену магов. Но я боялся их, и не без оснований. Нет и не было во мне уверенности, что они служат Халду или Небесному Горну. Конечно, за любое сомнение в Богах чародеи карали быстро и жестоко. Но, скорее всего, ими двигала совсем иная цель, впрочем, удачно совпадающая с моей.

Анхор должен быть свободен!

Когда остатки армий Усмия были откинуты за южные границы, я ни минуты не сомневался в том, что будет дальше. Мне не давал покоя тот жестокий рассказ о жертве ста… Сто гвардейцев Братства собственной кровью заманили Ледяного Стража в западню, в Стохолмье. Что они чувствовали, когда один за другим уходили в темноту? Какие мысли терзали воителей, пока из добровольно перерезанных вен на землю сочилась их жизнь? О чем думал тот, кто нес медленно угасающего товарища и знал, что скоро настанет и его очередь пустить себе кровь?

Все они погибли. Как и несколько чародеев Братства, принесших себя в жертву Анхору и заперших творение Усмия в недрах еще работавшей тогда штольни.

Сами ли они пошли на это? Или…

Один из Карателей обмолвился, что Братство собирается закрыть границу с вечно сражающимся Югом, отгородиться от смут и войн, и им нужны могущественные стражи, готовые оберегать покой жителей Анхора вечно. Поставленные на защиту воины… Именно тогда я понял, что меня ждет. Осознал, что слышали те сто гвардейцев, проложивших кровавую дорогу в шахту Стохолмья…

Как ни странно, я смирился. Не ради Братства, не ради Халда. А ради Анхора… Ради свободы и покоя родного королевства.

Так или иначе они должны были меня умертвить. Избавиться от героя этой войны… Уничтожить того, кто будет нести ее зловещую печать на лице до конца своих дней и отравлять мир окружающих. Может быть, они оказались правы, что дали мне выбор? Погибнуть во благо родной страны и сохранить имя или же предстать перед Анхором преступником?

Война пробуждает звериные чувства, и вряд ли кто смог пройти ее хоть раз, не преобразившись в чудовище. Наверное, у каждого был свой грешок, тщательно отмеченный Братством. Мой грех…

Не люблю о нем вспоминать. Не хочу о нем вспоминать! Я рад, что смог искупить его! Даже такой ценой…

Братство жестоко, но справедливо. И простые люди их боготворят. Как теперь, наверное, и нас, Поставленных. Зелье, убившее меня, я принимал после командира «Лесной Смерти». Мне всегда нравился этот молодой стрелок: столь быстрая военная карьера, звание генерала к двадцати пяти годам, верный глаз и осторожный ум. Его отряды изрядно попортили кровь ратям Усмия, он сделал гораздо больше, чем я. По словам Карателей, все те, кто пил зелье, вызывались добровольцами. Но, думаю, мои товарищи по фронту слышали обо мне то же самое. Или нет? Вдруг действительно они пошли на такой шаг сами, а не так, как я – припертый к стенке Чародеями и изнывающий от ненависти к себе?

На вкус отрава показалась мне молоком. И не скажешь, что яд. Не скажешь, что часть дикого ритуала. В последний момент я струсил и думал отказаться от рокового глотка. Я мог отказаться от него! Мне было плевать на чародеев, так как они не вечны. Мне было плевать на Богов, так как они нас забыли. Мне даже было наплевать на те ужасы, что я совершил во время войны.

Но я любил Анхор!

Поэтому и выпил…

Сейчас я редко вижусь с другими Поставленными. Порой залетает Хмурый Гонец, но даже поговорить с ним мы не можем. Вернее, он может, а я нет… Поэтому просто слушаю, хотя мечтаю спросить: сделал ли он тогда свой последний глоток по собственной воле или же ради искупления.

Недавно, наверное, лет пять назад, я видел Собирателя. Он был единственным незнакомым мне человеком из тех, кто пошел на смерть. Маг Братства, не самый сильный, но и не слабый. Его звали Монтелла… Хотя, может быть, у него был свой грех?

Монтелла…

С годами память ведет себя удивительно. Перед глазами до сих пор стоят черные знамена Усмия, в той сече у Скафолка. Я прекрасно помню глаза моей жены, погибшей во время злополучной осады Хеска. Но мне становится страшно, когда я пытаюсь вспомнить СВОЕ имя… Как меня звали?! КАК?!»

Воин неожиданно вздрогнул, отчего на землю посыпался облепивший его снег; с испуганным карканьем в небо сорвалась ворона, которая до этого дремала на черных ветвях огромного дуба и не обращала внимания на снежную статую внизу. Скрипнул древний, изрядно подгнивший доспех генерала, полыхнули зеленым светом мертвые глазницы. Страж резко повернулся в сторону севера, пытаясь осознать, что произошло в глубине его страны, что прервало его размышления.

Граница нарушена. Кто-то пробрался в Анхор. Но как неизвестному удалось так быстро миновать земли, оберегаемые Поставленными? Мертвый Латник, как называли в народе бывшего генерала, вдруг почувствовал, как слабеет. Как что-то медленно заволакивает его разум.

Координатор мертв?! Координатор мертв!

Воин медленно сделал шаг вперед и застыл. Он не знал, что теперь ему делать.

В высокой башне координатора, затерявшейся среди глухих северных лесов, испокон веков стояло древнее зеркало. Раньше, когда еще был жив старый маг, оно верно служило отшельнику глазами, позволяя за считаные минуты обозреть земли великого королевства. Но то было раньше… В последнее время чародей так редко обращался за помощью к волшебному зеркалу, что накапливающаяся в артефакте сила сама рвалась наружу. Как, например, сейчас.

Едва уловимое мерцание окутало поверхность. Задрожала отражающаяся в нем запущенная комната. Скрылся затянутый паутиной огромный книжный шкаф, растаял ветхий письменный стол, на котором покоился раскрытый фолиант с выцветшими страницами. В дымке проступил снежный лес.

Где-то на юге, далеко-далеко от одинокой башни, через лес пробирался неестественно бледный мужчина в изодранных одеждах. Проваливался по колено в снег, испуганно оглядывался, будто ожидая погони; губы странника шевелились, словно он неистово молился одному из Высших. Правая рука путника была перевязана, и на грязной тряпке виднелась побуревшая, засохшая кровь. Зеркало еще помнило отражение беглеца. Странный человек был в этой комнате совсем недавно.

Путник неуклюже повалился на бок и пару мгновений не шевелился, словно удивившись собственной неловкости. Затем мотнул головой, сплюнул на белоснежный снег кровью и тяжело поднялся.

Зеркало дрогнуло, затуманилось еще больше, и зимний лес растаял. Серебристая гладь потемнела, и в ней проступила старая комната, много веков привычно отражавшаяся в волшебном зеркале.

В кресле, у холодного камина, безвольно склонив голову, сидел убитый чародей…

Агон не плакал, горечь предательства и потери стояла комом в горле, но император не мог позволить себе постыдных слез. Он до сих пор не мог смириться с произошедшим. Не мог понять, как так вышло. Халда он и его товарищи убили без каких-либо осложнений. Старый Бог даже не пошевелился, когда они проникли в его покои, и Лемилла нанесла смертельный удар. Но когда они явились к Усмию… Девчонки, которая должна была сдерживать его силу, с ними не оказалось. Она просто исчезла, бросила их.

Агон выжил только чудом и слишком высокой ценой. Оба товарища, в отличие от него, не растерялись, с ходу вступив в бой с охраной Усмия, а вот император замешкался, удивленный бегством Лемиллы, и слишком поздно ударил пробуждающегося Бога, тот все-таки успел открыть глаза и бросить проклятие…

Целью Усмия оказался старина Склой… Агон поморщился от обиды и боли потери. Сколько лет они вместе с длинноусым рыцарем поднимали Мереан. Сколько ночей пролетели за кувшинами дорогого мирамийского вина, в жарких спорах и обсуждении планов. Когда они готовились к выходу, друг лихо закрутил правый ус, цокнул языком и пообещал вечером опустошить целую бочку эля, дабы отпраздновать. Молодой, хищный, вечно бодрый Одвор, обладатель грозной сейнарской татуировки на лице, в ответ широко улыбнулся и предложил пари, что Склой не сможет выпить и половины.

Юный боец успел тогда среагировать на вопль Агона, мощным ударом свалил на пол охранника Усмия и рванул из голенища сапога свиток. Но в следующий миг сцепился с тем, кто раньше был Склоем. Дальнейшего Агон уже не видел. Едва он оказался в комнате с кристаллами возврата, то сразу разбил их все. Какой из них чей – он не знал, но оказаться лицом к лицу с изменившимся Склоем ему не хотелось. Одвор выберется из любой передряги, если сможет использовать заклинание… А вот Лемилла! Один кристалл не горел, выпустив хранившуюся в нем силу… То есть девушка заранее настроила перенос в другое место и сейчас далеко отсюда. Предательница!

Перед выходом на задание возлюбленная Агона подозрительно молчала, и он даже заволновался, не прознала ли она про ту интрижку с юной смуглянкой. Случайность, вспышка страсти, после которой император сослал красавицу обратно на Берег Сердца под усиленным конвоем. Много раз жалел о произошедшем, корил себя, что не сохранил верность Лемилле… Кто знал, как обернется. Видимо, узнала бывшая пастушка! – Узнала! И так глупо отомстила!

Дело завершено, и Агон остался один. Внутри бурлила невиданная доселе сила, но счастья не было. Стоило ли менять прежнюю жизнь на могущество? Имела ли смысл вся затея, с таким-то результатом? После операции он и Лемилла должны были быть вместе, и тогда бы план удался полностью. Что же теперь будет?

Труп незнакомца привезли охотники. Старший из них, бородатый, вечно щурящийся Гадак, угрюмо прошел через всю деревню, неприветливо кивнул попавшимся по дороге знакомым и остановился у дома старосты. Нерешительно кашлянул в кулак, помялся немного, собираясь, и ступил на крыльцо.

Вести он принес дурные, ими сложно кого-нибудь обрадовать. Гадак прекрасно понимал, что найденный в лесу мертвец не к добру. Черноволосый, покрытый нелепыми татуировками… Вооруженный, израненный – явные признаки недоброго.

Староста распахнул дверь после первого же стука, будто ожидал прихода охотника. Улыбнулся радостно старому другу, но, взглянув на Гадака, побледнел:

– Что?

– Это… Мертвеца нашли, как бы. Ну… – Охотник замялся, заметив, как меняется лицо приятеля. – Не наш он, вот… Не анхорец…

Накинув на плечи полушубок, деревенский староста быстро вышел из дома.

– Веди, – кратко приказал он.

В поселок труп не понесли, положили у края дороги в снег, будто чувствуя, что и так слишком близко к родным местам оказался кусочек зла. Двое охотников с луками остались сторожить покойника, смущенно улыбаясь собирающимся зевакам. Весть о происшествии облетела деревню очень быстро, и любопытствующие потянулись к окраине.

Когда пришел староста, возле мертвеца собралась почти половина деревни.

Южанин?!.

– Того… Замерз, видать… Вот и взял его Халд, – оправдывающимся голосом сказал Гадак.

– Хамур!. Хамур пришел! – загудели собравшиеся, увидев старосту.

Тот молчал, осматривая покойника. Окровавленная повязка на руке, стеклянный, не потерявший тоскливого отчаяния, взгляд. Чужак.

– Расходитесь, – проронил наконец Хамур. – Не надо тут стоять… Расходитесь…

Жители не противились, послушно кивали и не спеша уходили прочь, уже пожалев, что вообще пришли. Вид старосты поселил в сердцах людей страх.

– Где нашли?

– Ну… Милях в трех к югу, за Хрустальным, ну… вот. – Гадак пожал плечами, не в силах описать более точно место, где охотники наткнулись на тело чужака.

– Плохо это, Гадак.

– Ну… Оно ж понятно… Но… того, а чего пропустили его? – смущенно поинтересовался старый охотник. Увидев непонимание в глазах друга, он закашлялся, замялся. – Ну… Поставленные-то… Ну, понимаешь?

– Не знаю, Гадак. Не знаю, – поморщился староста. – Что-то случилось, надо гонца снаряжать. Поищи помоложе мальчонку из своих, пусть летит в Хеск, к кому-нибудь из Братства, сообщит…

– Э…

– Сообщит, что чужаки в Анхоре, – выдавил из себя приговор Хамур.

– А с мертвецом чего делать-то? – поинтересовался один из охотников.

– Ждать, пока не придет Собиратель… Это его забота. Не нам вставать на пути Поставленных. К мертвецу никого не пускайте, а лучше оттащите его подальше в лес и ждите.

Охотники, хлопнув рукавицами, с кряхтеньем подняли труп, и Хамур, тяжело переставляя ноги, отправился к дому. Чужаки в Анхоре, темное время наступает.

Собиратель пришел только на следующий день, в полдень. Укутанная в ветхое тряпье фигура возникла перед недавно сменившимися охотниками, которые, лениво переговариваясь, грелись у костра, застыла и медленно подплыла к мертвецу. Молодые ребята, онемевшие от неожиданности, не пытались остановить удивительное существо.

Неестественно высокий Собиратель – под восемь футов, а то и выше – следов не оставлял, паря в считаных дюймах над снегом. Грязный, почти истлевший капюшон плаща все еще надежно закрывал голову мифического, чудовищно худого Поставленного. Лица прибывшего за трупом гонца охотники не увидели, впрочем, и желания у них такого не возникло.

– За-а-а-аби-и-и-ира-а-аю, – прошелестел сиплый голос. Свист вьюги? Предсмертный выдох? У обоих часовых немедленно вспотели спины.

Собиратель замер над телом, распростер руки, и мертвец поднялся в воздух. Повисли окоченевшие руки, звякнул меч на перевязи покойного. На искрящийся под солнцем снег упала заколка его плаща.

– Буде-э-эхт мно-ого-о-ох рабо-о-охты, – просипел Поставленный и исчез. Вместе с трупом.

– Да хранит нас Братство, – прошептал охотник постарше и коснулся лба.

Младший промолчал, но жест товарища повторил, а затем подошел к упавшей побрякушке и осторожно закопал ее в снег. Вещи мертвецов счастья не приносят…

ГЛАВА 1

Сегодня непогодилось. Злой ветер постоянно менял направление, будто издеваясь над кутающимся в плащ дозорным. Добротный навес от порывов стихии не спасал, и мокрый снег нет-нет да обжигал лицо часового, несмотря на натянутый капюшон. С Нирана ползли угрюмые, не предвещающие ничего хорошего тучи.

Первый месяц зимы выдался сырым. Снег падал и таял, падал и таял. Стоящий на смотровой вышке Гуга Лунь слякоть ненавидел, как и всякий нормальный человек. Раскисшие тропы-дороги, унылые леса да поля вокруг, постоянный насморк, мечта о сухом топчане – вот и весь нехитрый быт таких дней. Хотя на судьбу грех жаловаться: одно дело стоять под каким-никаким, а навесом, и совсем иное – трястись в седле, тщетно выискивая в округе наиковарнейшего врага, мечтающего поработить славный Зурраг.

В гарнизоне у Трех Границ отродясь таких супостатов не видели. Глухое место, в стороне от всех мало-мальски приличных городов. Большое поле, в северной части которого в пропитавшемся сыростью форте обитает немногочисленный гарнизон Зуррага, а в южной в точно таком же укреплении коротают дни стражи Халдии. На востоке же, над мрачными, черными вершинами елей, возвышается ниранская смотровая вышка.

Ни единой стычки за много-много лет. Тишь да гладь, будто к западу от Трех Границ не отлавливают зуррагских крестьян странствующие инквизиторы Халдии да не отстреливают заблудших церковников лихие стрелки приграничной обороны.

Здесь святоши не появлялись. Храмы Халда далеко, да и деревень поблизости никаких нет, если не считать ниранского поселка в тридцати-сорока милях к юго-востоку. А враждовать с гарнизоном Халдии незачем. Там такие же солдаты, как и в зуррагском гарнизоне, упивающиеся бездельем да возможностью послужить спустя рукава. Жалованье идет, чего еще надо?

Сигнальные рожки по утрам раздавались лишь со стороны ниранцев, да и те звучали как-то лениво, для проформы, мол, бдят воители, а не вымерли.

Скорее бы настоящая зима… Мороз, солнышко и блестящий снег. Глаза, конечно, будут болеть, но хоть не так уныло на душе.

Всадника, неспешно выехавшего из ниранского леса, Гуга заметил не сразу, да и когда разглядел силуэт сквозь хлопья снега, лишь осуждающе покачал головой. В такую погоду в путь отправится только сумасшедший. Старый Хунор, высушенный годами гарнизонный кашевар, говорил, что у каждого своя правда, но носителей подобной истины часовой понять не мог. Чего в тепле не сидится? Хоть бы коня пожалел!

Странник уверенно направился к зуррагскому форту, и Гуга тяжело вздохнул. Сейчас надо будет вытащить руки из-под теплого плаща и подать сигнал ребятам у ворот, пусть встречают. Поступок не героический, но требующий изрядной силы воли в такую-то погоду.

Едва всадник приблизился к форту на расстояние выстрела из лука, часовой сквозь зубы выругался: брать в руки мокрый, холодный молот очень не хотелось, но делать нечего, работа есть работа.

Гулкий звон поплыл над Тремя Границами, но быстро рассеялся, поглощенный вездесущими снежинками.

Внутренний двор с вышки можно разглядеть, только если перегнуться через поручень. По такой погоде любое лишнее движение навевало лишь тоску, поэтому Гуга прислонился к свае и перевел скучающий взор на поле. Какая разница, кого принесло под стены гарнизона?

Снизу послышался глухой голос десятника, спрашивающего незнакомца о цели визита. Ответа часовой не расслышал, но, судя по треску открывающихся ворот, причина начальство удовлетворила. Оно и ладно.

Истошный вопль да невыносимый звон, раздавшиеся через несколько минут, заставили Гугу подпрыгнуть от неожиданности. Бросившись к перилам, не обращая внимания на слетевший капюшон, часовой перегнулся через поручень и уставился на внутренний двор. Перед всадником, прямо у копыт его коня, корчился, скреб землю пальцами солдат в медвежьем полушубке. Имлай, из второго десятка. Что случилось?! Трое оторопевших стражников медленно пятились от завывающего воина.

На крик из казармы шумно вывалились вооруженные товарищи. Громкий приказ десятника, чудом пробившийся через визг Имлая, поверг их в изумление:

– Стоять! Не трогать его!

От незнакомого гостя исходил яркий свет, будто на время путник стал небольшим солнцем. Гуга даже прикрыл глаза рукой, укрываясь от слепящего зарева. Сквозь звон прорвался усталый, но четкий голос всадника:

– Именем Небесного Горна, прощаю тебя, слуга Усмия.

Имлай заверещал, задергался еще быстрее, словно пытаясь закопаться в землю, подальше от безжалостных слов странника.

– Служение твое окончено, прими покой и ступай к владыке Халду, да простит тебя и он. Да переродится душа твоя в Небесном Горне, а не в Кузницах Подземного! – гремел незнакомец.

Десятник неловко преклонил колено, зло глянул в сторону опешивших солдат и опустил голову. Воины неуверенно последовали примеру командира.

– Благословляю тебя на пути к небу. Ты прощен!

Визг прервался, Имлай обмяк, и только в этот момент Гуга плюхнулся на колени, содрогаясь от увиденного. Паладин Небесного Горна собственной персоной. Вот так встреча! А Имлай – слуга Усмия! Никогда бы не подумал! Три года вместе служат, сколько браги выпито, сколько дней в одной казарме жили! Звон снизился, пробирая нутро, и наконец утих.

– Мое имя Ладомар, – послышался голос всадника. – Да пребудет с вами Небесный Горн, воины.

– И с тобой, святой воин, – сдавленно ответил ему десятник. Бывалый рубака лихорадочно соображал, как будет объяснять произошедшее уехавшему в патруль командиру форта. А особенно то, как один из самых проверенных в десятке людей оказался слугой Усмия.

Паладин устало склонился в седле, откинул забрало простенького шлема и благодарно погладил коня по гриве. Во время обряда вышколенное животное ни разу не пошевелилось, а значит, заслуживало награды.

– Найдется ли у вас угол для странника? Погода не радует, дорога долгая была. Нужен отдых.

– Разумеется, господин паладин! – Десятник нахмурился, пытаясь вспомнить имя воителя. Как назло, оно напрочь вылетело из памяти. – Косляк, Грива, оттащите это, – ткнул он пальцем в труп Имлая.

– Э… – нахмурился косматый солдат по прозвищу Грива. – Слушай…

– Закопайте его где-нибудь. Быстро! – рыкнул десятник.

Новоявленные могильщики с опаской приблизились к телу бывшего соратника.

– Трупы не кусаются, – холодно, будто неохотно рассеял страхи воин Небесного. – Мертвый усмиец ничем не отличается от простого мертвеца.

– Понимаем, сир, – быстро ответил десятник, многозначительно посмотрел на все еще сомневающегося Гриву и осторожно, так, чтобы не увидал паладин, показал подчиненному кулак. Мол, не дай-то Халд – ослушаешься. – Да вы спешивайтесь, коня помоем, пристроим, накормим, – спешно затараторил он, видя, что гость все так же сидит в седле. – Прошу за мною. Командир сейчас в отъезде, поэтому пока придется подождать, но я в полном вашем распоряжении.

– Благодарю, – кивнул всадник и неожиданно ловко соскочил с коня. Бряцнул пластинчатый доспех, звякнули шпоры на ладных сапогах.

Десятник никогда не считал себя высоким, иногда досадуя, что природа не наградила его внушительным ростом. Всего-то пять с половиной футов (нет, конечно, многим и такой кажется достойным, но десятнику было мало). Однако паладин оказался на полголовы ниже. Только сейчас временный начальник зуррагского форта разглядел его лицо. Лет тридцать гостю, не больше. Нос с горбинкой, острый подбородок и близко посаженные черные, будто угольные глаза. Мирамиец или эйморец, не иначе. Далеко занесло странника.

– Какими судьбами в наших краях? – поинтересовался солдат.

Паладин посмотрел на него жгучим взором, поджал тонкие губы и с едва скрываемым раздражением ответил:

– Волею Небесного Горна, разумеется.

– Достойный путь, – сдержанно прокомментировал ответ десятник.

– Я знаю…

Грива и второй «доброволец» неохотно взяли за ноги труп Имлая и потащили за пределы форта. Проводив взглядом мертвеца, десятник понял, что на всю жизнь запомнит его именно таким. С вытянутыми, волочащимися по грязи руками и безвольно мотающейся головой. Обидно-то как… Имлай – и слуга Усмия… Ведь пришла бы Великая Война – удар в спину обеспечен. До знака рабы Подземного ничем не отличаются от обычных людей, но если настал день… Яд в общем котле, нож в спину часовым и открывшиеся ночью ворота – это лишь первые из возможных вариантов, что приходят в голову.

– Места у нас глухие, гости редко захаживают, – задумчиво проронил десятник, размышляя, где устроить паладина. Койка в казарме для таких случаев не годилась. В комнату командира вести не следовало. Кто знает, как тот отреагирует? Оставалось только одно место – столовая. Там чисто, да и старый Хунор, может, придумает, чем накормить почетного гостя. – Но накормить можем, командир вернется – и топчан по рангу найдем.

Паладин странно посмотрел на небо, едва ли не с обидой, встряхнул головой и с ожиданием уставился на десятника, словно не слышал последних слов.

– Я вообще-то проездом. Удивлен, что у вас усмиец нашелся, – вдруг усмехнулся странник.

– А я-то как удивлен, – буркнул десятник.

– Ну еще бы… Но потом могло оказаться хуже.

– Да чего говорить, что я – не понимаю, что ли? – покачал головой пограничник. – Все понимаю. Работа есть работа, ничего не попишешь.

– Вот и хорошо…

Форт Ладомару не понравился: слишком старый. Но не величественный, как твердыни Мирамии, а именно дряхлый, разваливающийся. Пропахший сыростью, износившийся – да много эпитетов подобрать можно. Подгнивший частокол, казарма с кухней, кривая вышка посреди двора… Однако живут же солдаты? Наверняка еще и довольны. Место тихое…

Крепкий десятник, совершенно точно непривычный к гостям, старался не ударить в грязь лицом, как бы тяжело ему это ни давалось. Чувствовалось, что «высокий слог» ему в новинку, речь была медленная, неуверенная. Знаки, которыми он угрожающе одаривал подчиненных, от паладина не ускользнули. Повар после короткого покачивания недюжинным кулаком стал работать раза в три шустрее. Воина тут уважали и боялись даже больше, чем паладина.

– Расслабься, служивый, – произнес Ладомар, глядя, как пограничник напряженно ерзает на табурете напротив. – Похлебка отменная, давно такой не пробовал.

Десятник едва уловимо улыбнулся, но слегка успокоился. Интересно, за кого он держит воинов Горна? За неженок? Думается, что пограничник ест горячее гораздо чаще, чем Ладомар. И вообще чаще ест.

– Как служба? – прихлебывая парящий бульон, поинтересовался странник.

– Ну… – растерянно пожал плечами десятник, – как-как… Хорошо. Стоим на защите, бдим. Чтобы, значится, враг не вздумал…

– Это ты своим баронам рассказывай. И начальству, – резко бросил паладин. – Я далек и от тех, и от других.

– Ну а что рассказывать-то? Служба есть служба.

– Как хочешь. – Ладомар отправил в рот еще одну ложку. Местный повар, судя по похлебке, был сторонником приправ. Повезло гарнизонным солдатам, ничего не скажешь. И тихо, и стряпня приятная. – Зовут-то как?

– Кого?

– Тебя, – терпеливо уточнил паладин.

– Скив, – буркнул десятник. – Скив из Гахка.

– Я Ладомар из Двух Столпов.

– Это где?

– Эймор.

– Далеко…

Беседа явно не ладилась. Десятник нервничал, паладин устал, погода мерзкая, да и слуга Усмия, опять же. «Плохой день, – про себя решил странник. – Плохой…»

– Давно служишь?

– Угу.

– Ясно… – поморщился Ладомар.

Завтра с утра на север, и через пару дней первый зуррагский городок. По крайней мере так говорила старая карта, потерявшая от сырости и времени половину названий. Может, пока не поздно, уйти в Халдию? Правда, не хотелось портить нервы в разбирательствах с инквизиторами. Небесного Горна они не отрицали, но старательно сманивали малоизвестных паладинов в свои ряды и при отказе начинали строить препоны. Сидеть в подземельях и вспоминать, когда да при каких условиях проявился дар и не дар ли это Усмия – удовольствия мало. Хорошо еще, что сыном Подземного не клеймят… Народ, как бы его ни обманывали и ни использовали, на такие заявления может и взроптать. Да и с Орденом ссориться церковникам не с руки.

Зурраг тоже не сахар, конечно… Однако немногословный отшельник с Мирамийских гор сказал, что искать Элинду надо в этих краях. «На северо-западе», – коротко бросил обросший, дурно пахнущий старик и больше ни на какие вопросы не отвечал. Сидел посреди сырой пещеры, покачиваясь на куче подгнившей травы, служащей ему подстилкой, и молчал. Жалко, что он не оказался слугой Усмия… Ладомар с огромным удовольствием отправил бы «святого человека» к Небесному Горну. Но хоть ответ дал…

Только вот северо-запад большой. Зурраг, Халдия – это еще начало. А вот если имелся в виду Кроней или, не дай-то Горн, Мереан… Впрочем, пока рано об этом думать. Время есть. Вся жизнь впереди.

Командира ждали дотемна, паладин едва удерживался от того, чтобы не начать клевать носом. Осмотр форта дальше кухни не пошел, все еще нервничающий Скив молча составлял компанию гостю, немедленно отзываясь на каждую просьбу или вопрос и оставаясь по-прежнему лаконичным.

Даже пришедшие на ужин солдаты вели себя как шелковые. Молчали, аккуратно поглощая стряпню пожилого кашевара. Даже не верится, что пограничники вдали от начальства. Лихие же люди обычно, сорвиголовы, а так посмотришь – пансионат для высокородных отпрысков. Причину такого отношения к паладинам Ладомар никогда не понимал. Ведь святые воины не выбирают, кому быть слугой Усмия. Просто бьют Детей Подземного, когда те оказываются рядом. Только наверняка! Если чист перед Горном, то и бояться нечего.

Шум во дворе заставил паладина оживиться. Дико хотелось спать, и Ладомар про себя молился, что начальник крохотного гарнизона устал не меньше и повременит с расспросами до утра.

– Во! – обрадовавшись, вскочил десятник. – Во! Приехал командир! Уж извините за то, что так ждать пришлось. Служба, сами понимаете.

– Понимаю. – Ладомар нахмурился, внутри неприятно защекотало, а этот знак паладин прекрасно знал. – Сядь только…

– Да вы что, сир? Сейчас, приведу сюда кома…

– Сидеть, я сказал. – Чувство усилилось. Так и есть – еще один усмиец. Вот это форт…

– Это…

– Сядь, солдат, – холодно повторил Ладомар и поднялся из-за стола, удерживая рвущуюся наружу силу Горна. В коридоре раздалась веселая брань, топот подкованных сапог. Радуются… Сейчас все изменится.

Дверь распахнулась, и на пороге объявился рослый бородатый солдат в шлеме с наносником. Дорогой, подбитый мехом плащ, добротная кольчуга, неплохие сапоги – для рядового воина слишком богато одет, а значит, сам командир пожаловал. Но слуга не он.

– О! Гости? – громыхнул вошедший. – Скив, это кто?

Слуга Усмия шел следом – молодой, сверкающий улыбкой парень. Светлые, восторженные глаза, русые волосы, собранные в хвост. Широкоплечий, статный, мечта любой девицы…

– Это… – начал было Скив, и Ладомар вспыхнул, выпуская силу наружу.

Как всегда в такие моменты, нестерпимо защекотало в животе, словно именно там находился источник света Небесного Горна, а не в сердце, как утверждали духовные отцы Ордена. Внутри зародилась волна тепла и с оглушительным звоном ринулась на свободу. Ослепленный свечением командир гарнизона отшатнулся и закрыл глаза рукой, а слуга Усмия взвыл от боли, отпрянул, ударился о косяк и рухнул на пол. От звона треснул стоящий на столе кувшин.

– Именем Небесного Горна, – заговорил Ладомар слова изгоняющего заклинания, – прощаю тебя, слуга Усмия.

Мерзкий текст, но необходимый. Без него может не сработать, а экспериментировать слишком рискованно. Конечно, можно вытащить клинок и прикончить кричащего врага, но пусть помучается, да и остальным солдатам урок. Молодой парень завизжал, пополз к объятому светом экзорцисту.

– Служение твое окончено, прими покой и ступай к владыке Халду, да простит тебя и он. Да переродится душа твоя в Небесном Горне, а не в Кузнице Подземного!

Слуга Усмия замер, заскреб ногтями грубые доски, но поднял голову, оскалился и вцепился в ножки стола. Рванулся на одних руках вперед…

– Благословляю тебя на пути к небу. Ты прощен!

Парень вновь взвыл, ударился головой об пол, скорчился и затих.

Свет уходил, стихал звон, а Ладомар не отводил глаз от замершего под столом усмийца. Силен слуга Подземного оказался…

– Скив, можешь не отвечать, я уже все понял, – хмуро проговорил командир форта.

Паладин молча потянулся за перевязью, вытащил меч из ножен.

– Может, хватит? – недовольно буркнул начальник гарнизона.

Обойдя стол, Ладомар подхватил усмийца за ногу и выволок к двери.

– Эй? Паладин?! – окрикнул его командир.

Ни слова не говоря, воин вонзил меч в спину неподвижному усмийцу. Зашипев, слуга Подземного попытался вырваться, но Ладомар еще сильнее налег на рукоять, стараясь удержать врага на месте.

– Иногда заклятия плохо помогают, – бросил он ошеломленным людям.

Когда усмиец окончательно затих, паладин выдернул меч из трупа и обтер его об одежду убитого.

– Ты знаешь, святой человек, кого ты только что к полу прикалывал? – заинтересованно склонил голову начальник гарнизона.

Подняв на него взгляд, Ладомар не обнаружил ни капли страха. Лишь задумчивость и чуточку иронии.

– Слугу Усмия.

– Ну это я и без тебя понял. – Пограничник присел у трупа и повторил: – И без тебя… Это младший отпрыск барона Алира Диналийского, брат.

– Не имею представления, кто такой этот Алир.

– Долго рассказывать… Вот так новости.

– Плохой гарнизон у тебя… – Ладомар с ожиданием посмотрел на командира форта.

– Нуфер, к вашим услугам, сир… паладин, – улыбнулся тот.

Харизматичен донельзя. Таких офицеров простые солдаты на руках носят да во всем слушают беспрекословно. Для службы хорошо, но для жизни этих командиров… При потере авторитета они начинают ненавидеть всех причастных, быстро катятся под гору и оканчивают свои дни в глухом одиночестве.

– Ладомар из Двух Столпов, – представился паладин. – Плохой, говорю, гарнизон у тебя, Нуфер. Это второй усмиец за сегодня.

– Кто первый? – Офицер метнул взгляд на Скива.

– Имлай, – буркнул тот.

– Вот оно как, – протянул Нуфер. – Согласен, гарнизон плохим оказался. Силенки еще остались, господин… паладин?

– Ладомар из Двух Столпов, – раздраженно напомнил странник.

– Да-да, конечно. Ну так как?

– Сила Горна неисчерпаема.

– Громкие слова, красиво сказано. Скив! – повернулся Нуфер к десятнику. – Общее построение у смотровой вышки. Шустренько. Спящих разбудить, хворых вытащить. Выполнять.

Скив с огромным облегчением бросился наружу. Намаялся, наверное, весь день думать самостоятельно.

– С размахом работаешь. – Отчего-то Ладомар проникся симпатией к командиру гарнизона. – Все бы так.

– Если чистить, так чистить все. Мой тебе совет, странник. Если в Зурраг направляешься, то будь осторожен. Алир – второй человек в королевстве, и гибель сыночка он тебе не простит, уж поверь мне.

– Да? – удивился Ладомар.

– Нет, открыто конечно же волосы на голове будет драть да каяться, что не доглядел. Однако в дороге поосторожнее быть" придется. Кто знает, откуда стрела прилетит?

– Настолько все плохо? – скривился паладин.

– Кто знает, кто знает, – уклончиво ответил Нуфер. – Уж прости меня, приятель, не знаток я высшего света, но об Алире хорошего не слышал.

– Куда ваш король только смотрит? Если у него бароны такие?

– Куда и все, приятель, на запад, – сказал командир.

Запад… Мереан… Война. Большего и не требовалось говорить.

– С утра провожатых дам, до Гахка. Все равно о произошедшем сообщить надо. Комнату могу предложить только одну. – Нуфер кивнул на труп. – Его. Да и то, слово одно, а не комната. Но топчан имеется. У нас тут не дворец, видишь ли.

– Усмий живет в душах, а не в вещах, – процитировал слова духовных отцов Ладомар.

– Ну а я бы побрезговал, – хмыкнул офицер. – Много чего говорят, да всяко случается.

– Горн хранит своих Детей.

Больше усмийцев в гарнизоне не оказалось. Под пристальными взглядами солдат Ладомар прошелся мимо неровного строя, отрицательно мотнул головой, заслужив короткий кивок Нуфера, и с огромным облегчением последовал в отведенную для ночлега комнатушку. Солдат-провожатый всю дорогу молчал и даже смотреть на паладина не решался. Странные люди. Брал бы пример с командира, что ли?

Но подозрительно наличие сразу двух усмийцев в одном месте. Не к добру…

Первым делом, оказавшись в комнате покойного отпрыска барона, Ладомар приступил к обыску. Перерыл все что можно, но ничего интересного не обнаружил. Интересно, а знал ли убитый о «соратнике»? За свою недолгую, но бурную жизнь паладин усвоил только одно – совпадения крайне редки. Скорее всего знал! Но все же что собрало в одном месте двух усмийцев? За пять лет Ладомар с подобным не сталкивался, хотя слышал о том, как товарищи накрывали гнезда Подземного, где насчитывалось до десятка слуг. Но то были общины, а здесь иное. Здесь пограничный гарнизон, а значит – стратегическая точка. Поездку в Зурраг стоит отложить… Форт Нирана паладин проехал бездумно, а теперь придется возвращаться, да и к гарнизону Халдии надо заскочить. Лучше проверить, если и там есть усмийцы… Плохи дела.

Элинда простит…

– Да, видишь, я вновь иду не к тебе, радость, – проговорил Ладомар в тишине комнаты и принялся снимать доспехи. Последние тринадцать лет он их иначе как одежду и не воспринимал. Как в пятнадцать ушел в леса разбойничать, так с тех пор и породнился с оружием да железом на теле. Для паладина школа жизни хорошая, постоять за себя он умел. А для окружающих весьма поучительная история о малолетнем бандите, вставшем на путь служения Горну. Однако прошлого своего Ладомар стыдился, исключение составляла лишь память об Элинде. В этом имени состояла вся его жизнь, за которую не было обидно. Два года службы в дружине одного из многочисленных дворян Эймора. Замок на холме, со смотровой башни которого видно чудесное озеро.

– Придержи коней, – вырвался из объятий воспоминаний Ладомар. – Придержи. Завтра в путь…

Память слушать отказывалась. Вспомнились дни, когда Элинда пропала, сбежав лунной ночью из родового замка. Пролетели перед глазами два года службы в карательном приграничном отряде Эймора и вылазки в земли Сейнарской вольницы. Время потери самого себя и поиска. Время бегства от образов прошлого.

Служение Горну оказалось панацеей, успокоившей душу. Воистину – вера творит чудеса. Да и постоянные путешествия, к которым приговорен паладин, способствуют поиску…

Хотя отыскать в огромном мире девушку, даже красивую, задача, посильная только Халду или Усмию. Но кто не пытается, тот не находит.

Уснуть удалось только к середине ночи.

Нуфер к словам Ладомара о необходимости проверки соседних гарнизонов отнесся серьезно, выделил в сопровождение троих всадников и пожелал удачи. Сегодня с погодой повезло, на небе виднелись голубые просветы, ветер не зверствовал, так что день обещал быть приятным для дороги.

– Куда едем, господин паладин? – поинтересовался старший из его спутников, косматый, с утопающими на бугристом лице глазами всадник. Воин упирал в стремя желтое, с черным замком посередине знамя Зуррага. – Проще сначала к ниранцам, а потом к халдийцам. Как раз стемнеет и по полю до дома по прямой домчим, а не в лесах плутать будем.

– Сначала к халдийцам, – бросил Ладомар. Если у церковников все в порядке, то нет особой необходимости проверять воинов Нирана. А вот если…

– Воля ваша, – недовольно протянул пограничник и пришпорил коня.

Гостям солдаты Халдии удивились, в форте пропел сигнальный рожок, на стене появилось сразу несколько пограничников, халдийцы с недоумением уставились на замерших неподалеку от их твердыни всадников.

– Дальше я сам, – не оглядываясь на спутников, сказал Ладомар и направился к гарнизону.

– Чего надо, зуррагец? – крикнул со стены один из воинов.

– Да пребудет с вами Небесный Горн, – ритуально ответил ему паладин.

– Кто? – не понял боец.

– Открывайте ворота! – На стене появился офицер. Прищурившись, оглядел поле, задержал взгляд на замерших неподалеку всадниках Зуррага и повел, разминаясь, плечами. – Рады видеть в нашей скромной обители святого воина.

Дождавшись, пока приподнимутся ворота, Ладомар обернулся на спутников, жестом приказал ждать и пришпорил коня.

– Что привело в наши края, паладин? – Говоривший прежде воин спустился во двор и теперь, подбоченясь, разглядывал гостя.

– Воля Горна, – привычно ответил Ладомар, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде бы все в порядке.

– Воля Горна – воля Халда, – чуть поклонился пограничник. – Чем можем?..

Спешившись, паладин отметил, что здесь в глазах солдат нет страха, только любопытство или же откровенная скука.

– Меня зовут Ладомар. В гарнизоне Зуррага я нашел слугу Усмия. Плохие места, раз твари Подземного живут тут не первый год.

Взгляды изменились, воины стали переглядываться, а командир усмехнулся:

– Что взять с еретиков?

– Мне напомнить про верховного инквизитора Халдии? – скучающе спросил Ладомар. История была громкая: паладин Дулларин, будучи проездом в столице Халдии, изгнал слугу Усмия, который оказался магистром инквизиторского Ордена.

Собеседник хмыкнул, вновь повел плечами, и повернулся к застывшему за его спиной воину:

– Общий сбор.

Солдат моментально сорвался с места.

– История верховного – позор нашей страны, – между делом сообщил пограничник. – Негоже о нем вспоминать.

– Гордыня не лучший помощник в делах Халда, – парировал Ладомар.

– Сарказм – оружие политика, а не воина, – ухмыльнулся офицер.

Паладин сдержался от едкого ответа, пропустив слова халдийца мимо ушей.

– У ниранцев были? – поинтересовался пограничник.

– Пока нет.

– Ну надеюсь, у нас все в порядке.

– Я тоже…

То, что не в порядке, Ладомар понял спустя несколько мгновений. Провидение бросило его на землю, едва послышался свист. Стрела вонзилась в седло коня, и животное испуганно заржало. Вскинув голову, паладин отыскал взглядом лучника на стене.

– Снять его! – заорал пограничник, а неудавшийся убийца метнулся к воротам.

– Именем Горна, – взревел Ладомар, вскочил и, зажмурившись, вызвал в себе священный огонь. Сияние окутало правую руку, и, размахнувшись, паладин швырнул сверкающий сгусток в сторону убегающего стрелка. В тот момент, когда над фортом повис нечеловеческий вой, в тело слуги Усмия уже вонзилось несколько стрел. Бросившись к лестнице и оттолкнув по дороге особо ретивого пограничника, паладин в несколько мгновений оказался наверху. Еще живой раб Подземного зло ощерился и попытался встать. Но опоздал.

Сила Горна вырвалась наружу, и Ладомар привычно произнес слова изгнания. Когда все закончилось, истыканный стрелами усмиец не шевелился. На всякий случай пронзив мертвеца клинком, паладин мрачно посмотрел на поле. Теперь в ниранский гарнизон ехать придется?

– Слава Халду, цел. – На стене появился уже знакомый пограничник. – Патрулей сегодня не отсылали, сейчас соберутся все. Я вас прикрою, если вдруг еще какой ухарь найдется. Мне очень жаль, паладин, что так вышло…

Куда только делось прежнее высокомерие? Неужели вспомнилось, что в Халдии делают с теми, кто покрывал слуг Подземного?

– В роду знать была? – поинтересовался у него Ладомар.

– Ну да…

– Тогда не на колу бы смерть нашел, а в костре. Меньше позора было бы… – «Нервы… Нервы говорят», – одернул себя паладин. – Виноват, – через паузу добавил он. – Сорвался…

– Я понимаю, – кивнул пограничник. – Солдаты почти построены, – заметил он, глянув на внутренний двор.

Больше усмийцев в гарнизоне не оказалось, что несказанно обрадовало начальника форта, но оставило равнодушным паладина. Факт есть факт. Два гарнизона, и в каждом по слуге Подземного. Есть о чем задуматься… Попрощавшись с подавленными халдийцами, Ладомар вернулся к спутникам.

– В Ниран? – обреченно поинтересовался знаменосец.

– Увы… – кивнул ему паладин. Он уже знал, что там найдет…

И не ошибся.

Новоявленный командир ниранского гарнизона долго лопотал высокопарные речи, стараясь не глядеть на труп старого начальника. Ладомар отстраненно кивал, вглядываясь в ошеломленные лица собранных у ворот солдат и размышляя о том, что делать дальше. В крепости Нирана, как и в зуррагском форте, нашлось двое усмийцев. Такое скопление слуг Подземного в одном районе – явление точно не рядовое. Догадки паладина, к огромному сожалению, подтверждались. Теория собратьев по мечу рушилась в пух и прах. Внедрение в три гарнизона рабов Усмия являлось не чем иным, как подготовкой плацдарма для скорой войны. Новой ли или уже ползущей с запада? Ладомар покачал головой – с запада… Еще несколько лет назад владения Мереана были только на удаленном от всего мира полуострове Клык, а сейчас под пятой императора Агона находятся как Берег Сердца, так и земли влившегося в расцветающую империю королевства Хинн, что гораздо ближе к Трем Границам, чем родной Эймор.

Молодой ниранец воодушевился, приняв отстраненный кивок на свой счет, и залился соловьем, прославляя Небесного Горна. Немудрено, неплохое повышение по службе. Если еще и высшее начальство официально поставит его во главе пограничного отряда, а не пришлет нового командира (что вряд ли), то старт карьере дан. Для юнца Ладомар сейчас оказался благодетелем.

Не слушая хвалебное пение, паладин с тоской понимал, что в Зурраг путь заказан. О неприятном открытии необходимо сообщить в Орден, а в неприветливой стране нет ни единой его ставки. В Халдию, где Ладомар никому не известен, ехать рискованно. Мереан же Небесного не признает, и паладины туда стараются не соваться. Между надвигающейся империей и двумя не освященными благодатью Горна королевствами остается только Кроней, но и тот готовится к войне, а оторванность его святых воинов от остального мира на руку не сыграет. Значит, надо возвращаться в Ниран и бить тревогу.

– Да хранит вас Небесный Горн, – буркнул Ладомар, вскочил на коня и покинул форт, не обращая внимания на застывшего в изумлении командира ниранцев. Да, может быть, невежливо, но дело важнее нелепых ритуалов.

Зуррагские всадники с недоумением последовали за направившимся в глубь чужой страны паладином, и Ладомар с едва скрываемым раздражением остановился.

– Господин? – удивленно поинтересовался знаменосец, поправил древко и вопросительно поднял брови.

– Мне надо в Ниран, вы свободны, – произнес святой воин, слегка кивнул головой и позабыл про спутников.

Когда конь паладина исчез из видимости, молодой зуррагский всадник повернулся к старшему и сквозь зубы процедил:

– Каков с-с-скот, а? Мы, видите ли, свободны.

Знаменосец, соглашаясь, покачал головой. Не такими он представлял себе воинов Ордена, совсем не такими.

– Ну с работой он справился, – неохотно произнес третий всадник. – Но, конечно, неприятный человечишка. Как его звать-то?

Старший нахмурился, вспоминая, затем неуверенно усмехнулся:

– Глупое имя какое-то. На «м» вроде бы… У начальника спросим.

Нуфер имени паладина тоже не вспомнил, хотя не согласился со знаменосцем. Имя точно начиналось не на «м», а скорее всего первой должна идти «д». Десятник с авторитетным видом сообщил, что точно помнит начало «на», а вот дальше – из головы вылетело.

Ладомар гнал коня на восток, по ниранскому тракту, думая о вещах далеких от цели путешествия. В голове паладина крутилась противная, но привычная мыслишка. Что, если старый отшельник имел в виду не Кроней, не Зурраг… Не Мереан…

Что, если Элинда в Анхоре?

На Агона, Великую Войну и слуг Усмия ему было глубоко плевать. Пока стучат копыта коня да проплывают мимо сырые черные леса Нирана, все происходящее в мире теряет смысл.

ГЛАВА 2

Заброшенная штольня обнаружилась лишь на второй день пути. Слава Братству, что хоть небольшой поселок рудокопов не оказался пуст. Забравшись на холм, Эйдор с радостью обнаружил снежные крыши домов и дымки из печных труб. Штольня красовалась еще западнее, черный зев виднелся даже отсюда. Ночевка на холоде отпадала, что порадовало молодого длинноволосого пилигрима. Однако еще надо было добраться до деревеньки. Окинув взглядом раскинувшуюся перед ним зимнюю долину, испещренную навесными мостами, странник приблизительно определился с дальнейшим маршрутом. Стохолмье свое название оправдывало, хотя наперекор географам Анхора юноша считал местные «холмы» небольшими горами. Конечно, до Челюсти Подземных им далеко, но и здесь можно было найти роковую расщелину…

Поправив дорожный мешок, Эйдор осторожно заскользил вниз, к отмеченному мосту. Лыжни тут тоже не оказалось, но и снег, слава Братству, был слежавшийся, несложный. Великолепные места, зима их красит, снег чистый, белый, хотя и видны звериные тропки. Покрытые сверкающим инеем ветви деревьев, могучие ели в ослепительных шапках. Наслаждаясь легким, не жгущим кожу ветерком в лицо, Эйдор с улыбкой скользил к переправе. Людей здесь давно не было, глухие места. Чем же не угодила местным жителям восточная окраина? Впрочем, путей тут множество, может быть, этот просто неудобен?

У обрыва молодой странник остановился, изучая резную фигуру у входа на мост. Деревянный лучник, устало склонивший голову, но по-прежнему готовый к неведомому сражению. Натянутый лук в искусно исполненных руках оказался настоящим. Коснувшись лба, Эйдор слегка поклонился идолу. Одинокий Стрелок, хранитель Стохолмья.

Отдав почести изображению Поставленного, юноша перевел взгляд на мост. Надежный, заботливо ухоженный руками местных жителей. Виднелись свежие доски, установленные взамен подгнивших. Да и цепи не внушали подозрения. Значит, кто-то здесь все-таки бывает, следит за переправой.

Сняв лыжи и закинув их на плечо, Эйдор ступил на первую доску. Слегка поскрипывает, но ничего страшного, если бы трещала – тогда да, стоило бы и остеречься.

Придерживаясь за натянутую вдоль переправы цепь, холодящую ладонь даже через добротные варежки, парень аккуратно зашагал на ту сторону обрыва. Вниз он старательно не смотрел, зная, что тогда идти будет страшнее. Иногда расщелины здесь достигали нескольких сотен футов. На середине пути мост уже качался под ногами путника, и, стараясь не попадать в такт забавной пляске, Эйдор еще сильнее вцепился в цепь. Лыжи небольно постукивали по плечу, отбивая ритм перехода, но неудобств не доставляли. Однако лишь на той стороне юноша почувствовал себя спокойно и вновь приложил руку ко лбу, обнаружив уже знакомого деревянного лучника. Только потом он обернулся и поглядел на дно расщелины. Закованная в лед речушка с редкими проталинами, петляющая меж укутанных снегом валунов, заставила путника восхищенно цокнуть языком. Нет, не зря он отправился в путешествие, не зря – столько красивых мест!

Неторопливо нацепив лыжи, Эйдор отправился дальше. Оставалось еще три переправы до поселка. Такого близкого и такого далекого.

Недалеко от деревеньки, за последним мостом, нашлась лыжня, на которую Эйдор ступил с нескрываемым удовольствием. Проторенные дорожки он всегда любил. На окраине поселка юноша остановился, задрал голову, оглядывая возвышающуюся над деревней гору. Штольня там, а значит, цель близка.

Эйдор сразу отметил уютную тишину. Сразу захотелось сдернуть лыжи и пройтись по хрустящему снегу через всю деревню. А была бы здесь своя изба – то шагнуть на родное крыльцо, заботливо расчистить его от снега, открыть дверь и ощутить дуновение сырости. Не мерзкой, чужой, опасной, а той, которая пахнет детством и новыми свершениями.

Улыбнувшись, юноша зашагал по улочке, отыскивая взглядом трактир.

Он обнаружился в центре поселка, причем отличала его от прочих домов только вывеска, на которой красовалась резная кружка с пенистым пивом.

Ступив на крыльцо и отряхнув сапоги, Эйдор потянул кольцо на себя и с восторгом вдохнул вырвавшийся на улицу теплый, вкусно пахнущий воздух.

– Здравствуйте! – Странник шагнул внутрь.

За одним из столов играли в карты трое мужчин в меховых куртках, лица расслабленные, отстраненные. Зимой в деревне работы много меньше, чем в иное время года. Посему можно и отдохнуть. Эйдор представил, что живет в избе на краю деревни и после полудня каждый день идет в трактир поиграть со старыми друзьями. Наверное, это невыносимо скучно…

– Здравствуйте! – повторил он.

Один из мужчин поднял голову, коротко кивнул, улыбнулся, обнажив неровные зубы, и вернулся к игре. Его товарищи молчали, сосредоточенно изучая доставшиеся им карты.

Из подсобного помещения появился хозяин трактира. Близоруко щурясь и вытирая руки о серый передник, низкорослый толстячок произнес:

– О как! Гости! Проходите, присаживайтесь! Есть что будете? Может, комната нужна? Откуда идете? Какими судьбами в Стохолмье?

Ошалев от потока вопросов, Эйдор миг собирался с мыслями.

– Хотелось бы горячего чего-нибудь, добрый хозяин!

– Ну не холодцом же потчевать, – живо всплеснул руками толстячок. – Гумми же не дурак! Значит, картошечки отваренной да эля горячего кружечку, так? Есть рыба, могу и уху по велению!

– Нет, рыбы не надо. – Эйдор прислонил лыжи к стенке и расстегнул тулуп. – Неси, хозяин.

Усевшись за стол, парень оглядел помещение. Украшений мало, но не из-за жадности, а для создания еще большего уюта. На стене, у двери, висела голова медведя, в глубине зала потрескивал камин, у которого располагались два деревянных кресла. Приятное место, в очередной раз отметил для себя Эйдор и наконец распустил волосы. Во время путешествия они ему только мешали, и потому юноша постоянно собирал их в хвост, отчего к концу дня кожа на голове начинала болеть. Состригать же густые, светлые вьющиеся волосы, которым позавидовала бы любая красавица, молодой странник не хотел.

Горячий эль принесла полная служанка, озорно улыбнулась, поставила глиняную кружку на чистый стол и направилась к игрокам. Те, нахмурившись, смотрели на расклад и вполголоса спорили.

– Слепой Колдун бьет Пехотинца! – бурчал тот, кто кивнул Эйдору при входе.

– Да пусть бьет, дурья твоя башка, но не в этот раз, – добродушно говорил плечистый игрок с пышной рыжей шевелюрой. – Ты видишь, чта Мертвые Псы выложены?

– На третьем круге Псы Пехотинца защищают, – не соглашался первый.

– А у нас какой? – вдруг вмешался третий, лысеющий уже мужчина с усталым, бледным лицом. Юноше показалось, будто он только проснулся.

– Да третий же, завали тебя штольня! – возмутился рыжий.

– Какой третий, когда четвертый? Сейчас Псы не защищают! – ткнул в карты первый.

– Да иди ты, – удивился рыжий.

«Храм» Эйдор никогда не понимал из-за сложных правил, но послушать игроков любил. Так интересно было, перед глазами вставали картины придуманных сражений. Вот идет по полю Слепой Колдун, вместо глаз кровавые раны, но они ничуть не делают его слабее. Вот навстречу волшебнику выходит рослый Пехотинец в бело-золотых доспехах Гвардии Братства, а вокруг воина снуют мертвые собаки. Дух захватывает!

Пригубив эль, юноша с наслаждением прикрыл глаза. Потрясающе!

Картошку хозяин принес сам, поставил исходящее паром блюдо перед гостем и сел напротив, заинтересованно оглядывая Эйдора.

– Гумми меня звать! Нечасто гости к нам захаживают!

– Эйдор, – представился юноша и с жадностью принялся за еду.

– Ничего, что отвлекаю? – озаботился толстячок.

Эйдор лишь мотнул головой, мол, нет, все в порядке.

– Так комната-то нужна? – Трактирщик походил на заботливого деда, таким взором он смотрел на кушающего гостя, что странник едва сдержал умиленную улыбку. – Хорошая, с видом красивым. И теплая! Возьму немного, сущие пустяки, а не деньги-то! Каких-то два братиска!

– Скорее всего нужна, похолодало! – с набитым ртом ответил Эйдор.

– Так-то оно так, да ведь и весна уже не за горами. Скоро солнышко пригреет, речушки вскроются! У нас не замерзнешь! Гумми никогда не врет, любого спроси в округе!

Юноша улыбнулся, наслаждаясь отлично сваренной картошкой с маслом.

– Как дела в большом мире? У нас известия редки, на отшибе как-никак.

– Да все по-старому. Король здоров, да хранит его Братство, – механически коснувшись лба, произнес Эйдор. Толстячок немедленно повторил его жест. – На востоке от Большой, правда, опять шумят, но когда там спокойно бывало?

– Вечно там недовольны чем-то, – сокрушенно покачал головой Гумми. – Казалось бы, живи да радуйся, нет, найдется тот, кого пчела ужалит! Значит, нет известий?

– В хороших империях новостей никогда нет, – вспомнил древнее изречение Эйдор.

– Что правда, то правда, – немедленно согласился толстячок. – А к нам-то какими судьбами?

Эйдор промолчал, вспомнив о цели путешествия. Легендарный Ледяной Страж, скованный Братством на дне когда-то работавшей штольни. Исполин, прорвавшийся в Анхор из царства Подземельного во время последней войны.

– Да так… Проездом. Вот, на штольню посмотреть, – уклончиво ответил юноша.

– С ынспецией или как? – хитро прищурился догадливый Гумми, и Эйдор виновато улыбнулся:

– Что-то вроде нее.

– А все в порядке у нас! Не извольте беспокоиться! – засуетился толстячок, незаметно перейдя на «вы».

– Я видел, хорошая деревенька, очень уютная. Я бы тут поселился, но служба есть служба.

– Да, дела Братства превыше всего. Вот только…

– Что? – напрягся Эйдор.

– Штольня-то старая. Там небезопасно стало, то бишь. Сваи-то совсем прохудившиеся…

– Потому и посмотреть надо.

– Дело ваше, господин инспектор. Гумми не враг Анхору!

– Я прекрасно это понимаю.

– Проводничок-то нужен? Или сами пойдете?

– Не помешал бы. – Эйдор почувствовал, что у него портится настроение. Он очень не любил, когда в нем признавали инспектора, но врать-то тоже не стоило. Неправильно это. Узнав правду, народ сразу меняется. Гораздо приятнее работать инкогнито. – Только, Гумми, не надо рассказывать о том, что я с инспекцией, хорошо? Простой путешественник.

– Да конечно же, господин инспектор, да что я, враг, что ли? Конечно же не скажу!

– Эйдор, – поправил его юноша. – А?

– Меня Эйдором звать.

– О, простите, господин Эйдор…

– Ладно, – оборвал трактирщика юноша, прекрасно понимая, что не смолчит Гумми. Растрезвонит, и хорошо бы, если не на всю деревню. Очень хочется уюта и покоя, а не настороженных взглядов. Людей беспокоить грешно…

– Где бы мне смотрителя найти?

– А это мы мигом! Вон, Рыжий сидит играет! Он за штольней и следит! Эй, Рыжий!

Эйдор не успел остановить разговорчивого толстячка и теперь, смакуя эль, предоставил ситуации разрешаться самой.

– Че?

– Рыжий, вот, к нам гость приехал! С тобой хочет поговорить. Штольню посмотреть.

Плечистый игрок обернулся, скользнул по Эйдору веселым взглядом:

– Рисковое дело, завали тебя штольня. Там совсем тяжко ходить стало. Год-два – и рухнеть она, как пить дать рухнеть.

– Я столько проехал, – вмешался инспектор. – Готов рискнуть.

– Ха! Ты-то, может, и готов, – осклабился Рыжий. – Да чего говорить-та! Сходим мы к ней, но завтра. С утречка пораньше, мне все равно в тот край надо. Так чта с ранья и пойдем, идет? Но внутрь – ни-ни! Указ!

– Да, конечно же, спасибо большое!

– Эх, завали тебя штольня, но на Ледяного стоит глянуть! Я те точна говорю. Спасибо Братству, чта он на дне торчит, а не по Анхору бродить!

– Храм! – хмыкнул лысый, и Рыжий забыл про существование гостя:

– Как эта?

– Х-ха! Ну, Рыжий, значит, послезавтра дров мне поколешь! – Лысый довольно потер руки.

– Вот ведь дело, завали тебя штольня! И впрямь Храм! – громогласно возмутился раскладу карт плечистый. Кривозубый оскалился, хохотнул, хлопнул лысого по плечу.

– Ну не буду отвлекать, как откушаете – извольте ко мне, я комнатку покажу. Хорошая комнатка! – Гумми поднялся с лавки и поспешил в подсобку.

Эйдор уткнулся в кружку, настроение было безнадежно испорчено, хотя чем Подземные не шутят, вдруг да смолчит трактирщик?

Комната и вправду оказалась хорошей: в меру просторная, уютная. От окна не веяло привычным холодом, как во многих постоялых дворах, на нем красовались редкие для таверн занавески. Перед лежанкой на полу аккуратно постелен чистый коврик. У двери примостился стул с изогнутой спинкой и мягкой подушкой на сиденье. Устроившись на таком подарке судьбы, Эйдор задумался.

О плачевном состоянии штольни он знал, все-таки почти триста лет минуло с тех пор, как в ней зачаровали Ледяного Стража. Да и Хамриф рассказал то, что в отчетах прошлой инспекции указано не было. Плохи дела в Стохолмье, неудачно все складывается, Брат-наместник без дела не сидит, но и место сложное. Соседи дурные, своенравные, житья спокойного не дающие. На востоке от Большой много недовольных, годами туда уходили те, кому Братство мешало. Лихой народ, шебутной. В последнее время еще и с Мерзлыми спутавшийся.

У Ясного города один из самых крупных в Анхоре гарнизонов стоит, даже Гвардия имеется, а все равно объявляются хищные корабли с востока. Одна хвала им, что только у порта и шумят, южнее – вдоль Большой – не лютуют. Может быть, пока? Говорят, что Мерзлые и за рекой появляться стали, а они Анхор никогда не любили. Вот народ и беспокоится, ведь не слепой он, видит многое.

Да и доверия к Братству тут поменьше будет, чем в той же Зеленой Долине. Близко земли Вольных к Стохолмью, близко, и Мерзлые недалеко, потому и сомнений много.

А еще и Заброшенная штольня. Отремонтировать ее невозможно, чтобы ненароком чары не сбить, Ледяного сдерживающие. В общем, благостно Стохолмье видами да напускным покоем, а на деле напряженный край. Но не Эйдорова забота о местных бедах думать. На то свои есть служаки.

Невысокий, голубоглазый Эйдор родом был из Скафолка, богатого края к югу от этих земель. По традиции, инспекции проводили пришлые. Кто-то из Стохолмья сейчас небось у горы Вестника бродит, тоннели запечатанные проверяет, а то и у Башен крутится. Кто знает, как Верховные чародеи решили. Не Эйдорова ума дело…

Странник улыбнулся мыслям, надо же, как деловито рассуждает, будто не раз Анхор пересек с инспекцией. А ведь пока только второе задание у него. И только небесный владыка Халд ведает, будет ли третье. Иные гонцы годами на месте сидят, добром обрастают.

С сожалением покинув удобный стул, юноша принялся раздеваться. Давно не спал в кровати, ночами порой мечтал о таком отдыхе! Поэтому уснул Эйдор сразу, не ворочаясь.

Спалось отменно, тихий быт крохотной деревни был тому причиной. Мир словно съежился до размеров комнаты, и юноше казалось, будто за ее пределами царит пустота. Утром Эйдора разбудил плечистый проводник. Рыжий не церемонился – выяснив, где почивает странник, он уверенно заколотил в дверь комнаты.

Увернувшись от распахнувшейся двери, детина осклабился:

– Чта? Идем на штольни глядеть?

Юноша спросонья лишь кивнул и принялся собираться, одновременно вытряхивая из головы остатки сна.

– Солнца сегодня будет много, – прислонился к косяку проводник, – Халд милостив.

– До штольни ведь недалеко?

– Недалече, но и не близко. Эта ж только отседа кажется, что она рядом. Вот такие чудеса, завали их штольня! Собрался?

Эйдор понял, что трактирщик слово сдержал: столь непосредственно вести себя с инспектором Братства – только от незнания. Впрочем, юноша не возражал, а наоборот, радовался такому раскладу. Сказать придется, но можно сделать это и позже.

Гумми, увидав в зале постояльца, споро предложил завтрак перед «дальней дорогой». Рыжий важно крякнул, почесал лохматый затылок и с авторитетным видом заявил, что подкрепиться не помешает. Могут и к вечеру вернуться.

Эйдор не возражал, наскоро перекусил отменной яичницей, хлебнул на дорогу горячего отвара из высушенных трав. Лыжи, как успел заметить юноша, были заботливо поставлены у дверей. Славные хозяева, приятное место.

Морозный деревенский воздух выгнал остатки сна из сознания, вдохнул в душу радость. Снежное Стохолмье блестело от солнечных лучей, на небе ни облачка, ветра почти нет. Чем не чудесный денек?

Рыжий дотошно проверил крепления на лыжах, прищурившись, глянул на Заброшенную штольню, улыбнулся и, не дожидаясь Эйдора, заскользил к околице деревни.

Несмотря на опыт путешественника, инспектор с трудом поспевал за смотрителем. Сказывалась местность, вверх да вниз идти, тем более на лыжах, жителю равнинного Скафолка непривычно. Рыжий внимания на Эйдора не обращал, улыбался своим мыслям, оглядывался по сторонам, будто на прогулку вышел, а значит, не замечал, как его подопечный медленно, но верно выматывался.

На одном из холмов юноша не выдержал, попросил отдыха, с удивлением отметив, как сипло прозвучал его голос. Плечистый будто опомнился, смущенно крякнул:

– Эта… Извиняй, задумался.

Опершись на лыжные палки, переводя дыхание, Эйдор обернулся на деревню, а затем посмотрел на штольню. Полпути сделано! Отсюда поселок смотрелся будто игрушечный, нарисованный и еще более умиротворенный.

– Скоро уж дойдем, не волнуйся! – поделился Рыжий.

– Как звать-то? – поинтересовался у него юноша.

– Кого?

– Ну не меня же!

– А… Симром кличут, – вновь сверкнул улыбкой плечистый. – Да только к Рыжему я больше привык как-та.

– Я Эйдор.

Проводник кивнул и неожиданно нахмурился:

– Только эта… Когда дойдем, потише там. Место нехорошее, Ледяной все жа.

– Отчего? Хвала Братству, не опасен он, – внутренне напрягся Эйдор.

– Оно, конечна, так, но чудится мне, что… – Симр умолк, подбирая нужное слово, а юноша почувствовал, как екнуло сердце. – Ну ета, Ледяной меняется, завали его штольня! Раньше, вродя, побольша был. Да и теплее стала в штольне-та.

– Не пугай, Симр. – Усталость как рукой сняло.

– Да я-то чта? Может, и правда, мерещится, – пожал могучими плечами Рыжий. – Да толька не грех бы кому из чаровников показать. Но где их взять? До Ясного дня три, если верхом-та.

Эйдор глянул на штольню. Теплее? Очень плохо… Только бы показалось смотрителю! Льдом оковали древнего стража. Тепло – верный враг чарам. Дурной признак.

– Пошли, – выпрямился инспектор, не сводя глаз с недалекой цели.

У черного зева они были спустя час. Огромный полуразвалившийся ворот, с помощью которого в старину вытаскивали наружу телеги с ценной рудой, был почти полностью скрыт снегом. Выдолбленная в камнях лестница ныряла в темные недра горы.

– Вот она, штольня-та! – Симр довольно подбоченился. – За ней еща мой дед следил, да хранит Халд душу eгa.

– Мне надо внутрь.

– Внутрь нельзя! – помрачнел Рыжий, насупился. – Приказ!

– Я инспектор. – Эйдор с тяжелым вздохом потянулся за медальоном Братства, показал его смотрителю и удивился. Симр расплылся в улыбке, будто не было только что тяжелого взгляда и угрозы в голосе.

– Скользко там, – как ни в чем не бывало предупредил он, подошел ко входу, пошуровал в снегу и нащупал люк. Выудив оттуда факел, он деловито полез в поясную суму за огнивом. – И темно. В рукаве, где Ледяной стоит, светлее, но пока дойдем… Блуждать придется долго. Главный ж ход завалили еще тогда…

– Второй факел возьми, – посоветовал Эйдор, стаскивая лыжи.

– Почто? У меня схрон тама есть, не боися. Главна – на ступенях осторожнее, за поручень держися. Он крепкий, обновляю иногда. А на скат не вставай, насмерь убьешься.

– Хорошо, Симр.

– Не зевай, инспектор. – Рыжий высек наконец искру, и факел неохотно разгорелся.

Последовав за решительно шагнувшим в черный зев Рыжим, юноша молча взмолился Халду. Только бы почудилось смотрителю штольни, только бы не ослабли чары. Хотя где-то в глубине души Эйдор был уверен – Симр прав.

Блуждали долго, пару раз приходилось одолевать завалы едва ли не ползком. Рыжий неожиданно заботливо указывал все сложные места, освещая особенно сомнительные. У второго схрона проводник сменил факел и уверенно нырнул в узкий проход, до этого не замеченный Эйдором. Периодически смотритель останавливался, обезвреживал поставленные им ловушки, рассчитанные на чрезмерно любопытных гостей. Братство накрепко запретило посещать места, где заперты твари Усмия, мрачного Бога Подземных…

– Вот он, – наконец приглушенно сообщил Рыжий, и Эйдор напрягся, ожидая увидеть Стража. – По этому коридорчику в залу выйдем, тама к стенке поближа, провал тама на нижние уровни, опосля лестничка будя, по ней и к рукаву выйдем, завали его штольня!

Сердце готово было вырваться из груди, и юноша молча наградил ни в чем не виноватого проводника нелестным эпитетом, о котором сразу же пожалел. Ну не специально же смотритель пугает. Просто думает о своем, и все.

В подземельях сыро, но все же чуть потеплее, чем снаружи. Земля согревает, оберегает от мороза.

– Раньше богатая шахта-то была, да и сейчас добра хватаеть, – глухо поделился идущий впереди проводник. – Народцу, опять жа, больше было. Половина домов пустыя стоят, долго люд не держится в бездельи-та. Вот отчего Стража не в южных штольнях заперли? Они жа ужо тогда истощилися! А руда в Стохолмье лучшая завсегда была, как старики сказывають.

– Я слышал, что иного выбора не было, – попытался оправдать Братство Эйдор. – Заманили его сюда, потому что не могли иначе.

– Да слыхал я байку эту, завали ее штольня, слыхал. Понимаю, но обидна! Да и смельчаков, сюды затащивших Стража, жаль, но нет да объявится мысля-то, чта, может, и до южных дотянули бы…

– Думаю, не до этого гвардейцам было, – поморщился инспектор.

История о ста гвардейцах Братства была ему известна. Кровью своей заманивали, а разоряювший Стохолмье Страж шел по алой дорожке, будто зачарованный, прямиком в западню волшебников Братства. Сто воинов по очереди изошли кровью, сами или от рук товарищей, проложив красный путь. Герои… Сколько дошло – неведомо, да и чародеев тех больше никто не видел, погибли они, скорее всего, в момент заклинания. Но победили исчадье Подземного, заточили в недра шахты. Солнце тут не растопит, а огонь не повредит. Магический лед держит крепко…

Но теплеет… Видать, Усмий вновь раскалил Подземные Кузни.

Лестница оказалась старой, сюда Симр не добирался, поэтому идти пришлось очень осторожно, держась за сырые камни стен. Один раз Эйдор едва не потерял равновесие, но, испуганно ойкнув, удержался.

– Осторожнее, – сообщил идущий впереди проводник. – Ухнешь вниз, меня еще к Халду заберешь. А мне рановата к Халду-то.

Юноша смущенно улыбнулся, понимая, что такого извинения Рыжий все равно не увидит.

В зал с Ледяным Стражем они вынырнули неожиданно для Эйдора. Сияющие голубым огнем стены заставили сердце инспектора замереть.

Посреди застыло древнее косматое чудовище, огромное, в пять-шесть человеческих ростов, с длинными, едва касающимися земли когтистыми лапами. Необычайно крохотная для такого гиганта голова была опущена, будто монстр спал.

Скованный льдом Страж был великолепен, если так вообще можно сказать о порождении Усмия. Белая шкура казалась невероятно пушистой, более подходящей зайцу, чем подобной твари. Могучие плечи, поджарая фигура. Подземный коварен, а Халд чист помыслами. И создания их под стать демиургам. Еретики за Большой говорят, что на самом деле это Усмий – владыка небес, а как раз Халд – зло мирское. Обмануты видом, а не сутью. Поклонники Подземного!

Впрочем, их тоже можно понять. За время странствий Эйдор видел двух Детей Халда и двух – Усмия. Обитателей Небесного замка – закованных в алую броню воителей с огромными кожистыми крыльями, да Хмурого Гонца, как-то раз объявлявшегося в Скафолке. Летящая над землею голова в обрамлении спутанных волос. Создания владыки Халда.

Творения Усмия не были ужасающими по виду. Вот Страж, например… А на старой гравюре, найденной Эйдором в архивах, был изображен Золотой Убийца, уничтоженный в сражении под столицей триста лет назад. Величественный воин в сверкающих доспехах. Таким должен быть благородный рыцарь, а не полководец Подземного.

Недалекие умы могли потеряться от таких знаний, но юноша верил в Халда и судил по поступкам его Детей и созданий Усмия. Внешность обманчива.

Ледяной колосс стоял посреди небольшого озерца, и Эйдор сразу понял, что Симр прав. Чары рушились. Слишком тепло, слишком много воды…

– Че? – встревожился проводник, обнаружив, что инспектор переменился в лице. Тот молча полез в сумку и вытащил оттуда хрустальный шарик вызова.

– Ты че?

Звон разбившегося артефакта заставил Эйдора вздрогнуть, как наверняка вздрогнул в далекой обители Братства чародей. Дальше дело за ним, скорее всего уже через пару дней сюда прибудет какой-нибудь маг, чтобы уточнить ситуацию.

– Ты че эта? – упорствовал Симр.

– Сообщи в деревне, чтобы были готовы уходить из этих мест. – Эйдор прислонился к сырым камням и посмотрел на огромного Стража. Заклятия рушатся… Что произошло? Неужели опять война? Смогут ли чародеи вновь наложить заклятие на оживающее чудовище?

Чародей был недоволен, но виду старался не подавать. По крайней мере в присутствии рыцаря Братства. Прибывший в Стохолмье Победитель званием был повыше обычного мага. И власти имел больше.

– Возвращайтесь в Скафолк, сообщите настоятелю о произошедшем. Ваша задача выполнена, и выполнена хорошо. Благодарю за службу, – отчеканил наконец рыцарь, обладатель массивного волевого подбородка, очень короткой стрижки и серых, цепких глаз.

Долгие расспросы подошли к концу только на второй день. Прибывшие в деревню волшебники и эскорт излазали штольню вдоль и поперек. Из обрывистых, случайно услышанных разговоров Эйдор знал, что Ледяного Стража сковали вновь, но теперь только в зале, и потому вход в его тюрьму решили обрушить, от греха подальше и без риска разрушить древние чары. Если что, творение Усмия все равно выберется, а до того дня ветхие опоры точно не доживут. Лучше раньше и самим, чем позже и с жертвами. Вполне логичный поступок. Странно, что так не сделали раньше.

Оба дня Победитель и чародей Алинок попеременно расспрашивали инспектора обо всем, что он видел в окрестностях Стохолмья. Приходилось вновь и вновь в мельчайших подробностях рассказывать о дороге, о заботливом отношении к изображениям Поставленных, о штольне, о догадках, о действиях после. Иногда рыцарь задавал совершенно не относящиеся к делу вопросы. Например, интересовался прошлой инспекцией или спрашивал о здоровье настоятеля Скафолкской обители. Воин Братства показался Эйдору очень странным человеком: несмотря на ослепительную, часто мелькающую на лице улыбку, серые глаза лорда всегда оставались пристально внимательными. Алинок, в отличие от рыцаря, казался добрым дядюшкой и по большей части просто ворчал, что его оскорбляет недоверие Братства, не отпустившего в Стохолмье его одного. Однако после заверений юноши, что Верховные не ошибаются, чародей кряхтел, сокрушенно каялся в малодушии и продолжал расспросы, рано или поздно возвращаясь к теме «будто бы эти вояки понимают больше магов».

И вот наконец Эйдор свободен. Теперь можно встать на лыжи и мчаться на юг, к родному Скафолку. Сообщить о произошедшем и забыть про неприятное задание. Если повезет, то получить миссию получше и найти успокоение в новых странствиях. В Анхоре очень много удивительных мест, которые хотелось повидать. Например, Шепчущий Город и леса Заката. Но это будет потом, сначала дорога домой. Разумеется, другим маршрутом, потому что одна и та же тропа – это потеря толики чудес, распределенных на пути каждого человека самим Халдом.

Небольшую деревеньку у Заброшенной штольни Эйдор покинул утром, ни с кем не прощаясь и мыслями находясь далеко за пределами Стохолмья. Целая неделя пути до Скафолка ни капли не пугала молодого лыжника; гораздо лучше проводить время в дороге, а не на одном месте. Движение – жизнь.

Правда, в родных землях он оказался чуть раньше: сказалась хорошая погода, легкий снег и отсутствие чего-либо интересного, способного задержать возвращение домой. Небольшие поселения, придорожные трактиры и знаменитая анхорская зима вокруг. Красиво, хорошо, но серенько, без ярких впечатлений. После Заброшенной штольни хотелось еще приключений, новых эмоций, поострее. Такие размышления неожиданно вызвали тень уныния и опасную мысль, что в иных краях все похоже на последнюю неделю. Живут себе люди, со своими традициями и законами, горя не ведают, счастливы в своем покое. И так везде. Юноша поймал себя на мысли, что сравнивает про себя такое существование с жизнью леса. Веками стоят деревья, красивые, спокойные, но везде одинаковые.

В расположение обители Эйдор прибыл мрачнее тучи, силясь прогнать от себя вредные мысли. Он инспектор, и влачить однообразный быт ему по должности не положено, однако тоненький голосок в душе увещевал, что рано или поздно судьба заставит, и он осядет в одной из многочисленных деревень Анхора. Верить маленькому паникеру не хотелось…

Серокаменный замок Братства возвышался на холме, у подножия которого, вокруг небольшого озера много лет назад выросла деревушка. Если дела пойдут совсем плохо, Эйдору придется построить здесь собственный дом, как поступали инспектора постарше. Община поможет, в этом юноша не сомневался, но как не хотелось приковывать себя к одному месту…

Спустившись к замерзшему озеру, на котором то тут, то там виднелись рыбаки, Эйдор снял лыжи и направился в замок, стараясь пройти через центр деревни. Обычно общение с людьми помогало избавиться от плохих мыслей, но, к сожалению, за всю дорогу до ворот крепости путник не встретил ни одного знакомого.

Караульные на входе в обитель Братства поприветствовали молодого инспектора сдержанными кивками, а вот офицер неожиданно поманил пальцем. Эйдор знал невысокого, слегка раскосого гвардейца, но не настолько, чтобы тот во время дежурства решил перекинуться с ним парой словечек, и поэтому, не скрывая удивления, приблизился.

– Здравствуй, Эйдор. Да хранит тебя Братство. – Ил-лиан, как звали офицера, настороженно впился зелеными глазами в лицо инспектора.

Прикоснувшись ко лбу, юноша кивнул:

– Привет, Иллиан. В чем дело?

– Тебя сам настоятель ждет, – со значением промолвил гвардеец. – Сказали, чтобы как появишься – сразу же к нему. Ни с кем не разговаривать, нигде не останавливаться. Я дам тебе провожатых.

– Зачем, Иллиан? Я знаю дорогу! – изумился Эйдор.

Гвардеец кашлянул, многозначительно посмотрел на инспектора и повторил:

– Я дам тебе провожатых.

Эйдор испугался. Что произошло? Он под стражей? Хотя нет, в таком случае Иллиан церемониться бы не стал. Но что случилось?

– Я не понимаю, Иллиан!

Офицер молча подозвал к себе двоих ближайших гвардейцев, кивнул на юношу и коротко бросил:

– Доставить к настоятелю.

Мечники вцепились в Эйдора холодными взглядами.

– Прошу, – проговорил один из них и указал рукой направление.

Опешивший инспектор зашагал по крепостному двору в сторону внутренней стены. Каблуки выстукивали роковой ритм по очищенным от снега камням. Покои настоятеля находились на верхнем этаже замка, в небольшой башне с флюгером в виде единорога, и если раньше они вызывали легкий трепет в сердце инспектора, то теперь ему было откровенно страшно.

Гвардейцы за время пути не проронили ни слова, неотступно следуя за подавленным юношей. Разговорчивостью солдаты Братства никогда не отличались, однако сейчас тишина просто убивала; в голове крутились самые невероятные мысли. Что, если он как-то не так себя повел в штольне? Или сказал что-то не то магу Алиноку? А то и самому Победителю… Почему сразу к настоятелю? Инспектор должен отчитаться перед своим командиром, в данном случае перед Хамрифом, но выходит иначе.

Впрочем, дело тоже не рядовое произошло. Может, из-за этого весь сыр-бор?

Пытаясь успокоить бухающее в груди сердце, Эйдор поднимался по ступеням в башню настоятеля и старался поменьше цепляться за стены лыжами. Занести их к себе в комнату гвардейцы, с лязгом следующие за инспектором, не дали. Коротко одернули и вновь жестом попросили следовать дальше.

У покоев настоятеля юноша подвергся неожиданному обыску. Воины, не обращая внимания на сдавленное тихое изумление инспектора, изъяли у него кинжал, лыжи и лыжные палки, забрали дорожный мешок, и только после того как один из солдат сложил вещи в коридоре у стены, второй уверенно постучал в дверь.

Через минуту Эйдор оказался перед настоятелем. Высушенный годами старик, закутавшийся в теплую шубу, сидел у камина и, когда солдаты ввели в комнату юного инспектора, коротко кивнул ему на крепкое кресло рядом с собой. После чего скупым жестом отпустил гвардейцев и уставился в огонь.

– Настоятель Айлок, – почтительно склонился Эйдор, неуверенно прошел к камину и сел на предложенное место.

– Кому ты рассказывал о результатах инспекции? – проскрипел старик.

– Никому, – удивился столь неожиданному вопросу Эйдор.

– Не ври. – Сморщенное лицо, на котором блеснули необычайно пронзительные глаза, выражало негодование, и инспектор похолодел от страха.

– Клянусь, никому! Только Победителю и прибывшему с ним магу!

– Так никому или же сэру Победителю и магу Алиноку? – сварливо уточнил старик. – Осторожнее с клятвами, мальчик!

– Простите, настоятель…

– Больше никого не забыл? – пожевал губами чародей и поежился в кресле.

– Нет, настоятель!

– Это хорошо. Этому я поверю… – Маг замолчал, по-прежнему глядя на весело пляшущий огонь. Несмотря на камин, в комнате волшебника было прохладно. Пользуясь случайной паузой, Эйдор осторожно осмотрелся. Даже его пристанище выглядело побогаче покоев настоятеля. Голые холодные стены, огромный стол в углу, на котором беспорядочно разбросаны древние книги, два кресла у камина и скромная кровать.

– Я аскет, – заметил интерес юноши старик. – Излишества отвлекают от дела…

Эйдор промолчал, ожидая, что еще скажет настоятель. Не просто же так тот его вызвал… Однако Айлок не торопился.

Наверное, прошло минут пять, прежде чем маг повернул голову к заметно нервничающему юноше и тихо, неохотно произнес:

– Есть задание.

– Я готов, настоятель! – Дышать стало легче, и страх в одно мгновение исчез. Все в порядке, просто впереди новая дорога!

– Не уверен, – недовольно покачал головой маг. – Опыта мало у тебя. Очень мало. Хамриф о тебе хорошо отзывался, но юн ты очень.

– Для Братства я готов на все!

Настоятель закашлялся, содрогаясь всем телом, затем, отдышавшись, неожиданно улыбнулся:

– Поменьше патетики, мальчик. Молодость – время героизма и подвигов, но еще не пришла пора, когда знаешь, на что готов.

– Испытайте меня, настоятель! – Эйдор почувствовал укол обиды.

– Выбора все равно нет, – буркнул под нос старик. – Молодость – враг и друг. Кто постарше – не выдержит, кто помладше – не справится. Был бы ты чуть-чуть старше, мальчик…

– Мне двадцать два года, настоятель.

– Я вижу. – Промолвив это, старик вновь замолчал, и Эйдор испугался, что вновь надолго.

– Это очень сложное задание, мальчик, – обманул его ожидания маг. – И ты должен не кривя душой сказать, готов ли ты попытаться его выполнить. Отбрось гордость, подумай головой. Будь честен перед собой, Эйдор из Скафолка, и дай мне ответ. Способен ли ты быть честным со своим сердцем? Забудь, что я настоятель обители, представь, что я – это ты.

– Я попробую, настоятель, – осторожно ответил юноша.

– Попробуй, – кивнул чародей. – Чтобы не смущать тебя, я расскажу все по частям, а ты отвечай, готов или нет.

– Хорошо, настоятель.

– Оставь «настоятеля» в покое, – поморщился маг. – Первое – ты должен будешь покинуть Анхор и отправиться на юг, в земли Смутных королевств.

Эйдор напрягся. Неожиданное место, несколько веков прошло с тех пор, как Анхор отгородился ворожбой от вечно сражающихся друг с другом южных соседей. Проклятые Халдом королевства, не знающие мира и порядка.

Следуя совету чародея, молодой инспектор прислушался к сердцу. Повидать земли, о которых жители Анхора только слышали? Несомненно «да». Опыт странствий есть, прожить в одиночку он сможет, чего тянуть?

– Да, насто… простите, я готов! – Душа неожиданно вспыхнула восторгом и жаждой дороги. Будь на то воля мага, Эйдор готов был бы прямо сейчас выскочить из покоев, взять лыжи и мчаться на юг.

– Молодость, – хмыкнул старик. – Второе – ты должен найти там определенного человека. Помни, что Анхор – это не весь мир, а всего лишь одно из многих королевств.

Сердце екнуло, понимая, что путешествие срывается. Отыскать человека в Анхоре – занятие непростое и может занять годы, что же говорить про целый мир? Да еще и неизвестный!

– Боюсь, нет, – мрачно, с трудом ответил Эйдор и поник.

– Молодец, – кивнул чародей и поплотнее запахнул шубу. – Честен. Но не беда, я дам тебе компас, который будет указывать направление, где находится этот человек.

– Тогда, наверное, смогу, – радостно улыбнулся молодой инспектор. – А кто этот человек?

– Девушка, – коротко ответил маг. – Это неважно, компас не ошибется. Третье – ты должен будешь надеть ей на палец это кольцо.

В руках волшебника, словно из пустоты, появилось неброское колечко.

– Задача несложная, – в смятении произнес инспектор.

– Иногда она непосильная, – хмыкнул старик, пожевал губами, кашлянул и добавил: – Поживешь – увидишь. Ну и наконец последнее – довести ее до наших земель. Сопротивляться она не будет.

– Смогу! – Эйдор нетерпеливо поерзал в кресле. – Когда отправляться?

– На днях, – грубо осадил его чародей. – Поедешь не один. С тобой рыцарь Братства отправится. В Смутных королевствах сложно выжить без острой стали. Поставленные вас пропустят и проводят до границы.

– Хорошо!

– Пока остаешься в обители, постарайся как можно больше узнать о тех землях, мальчик. От себя скажу – не доверяй никому из южан. Они не такие, как мы. Совсем не такие… – Старик замолчал. – Не жди опасности только от паладинов Небесного Горна, они, возможно, последние сохранившие честь в Смутных королевствах.

– Хорошо, настоятель! – Эйдор понял, что после аудиенции забросит вещи в комнату и пойдет в библиотеку. Может быть, там что-нибудь найдется о южных землях.

– Последнее – никому не рассказывай ни о задании, ни о результатах инспекции. Все хорошо, ничего не случилось. Запомнил?

– Почему, настоятель?

– А вот это уже не твоего ума дело, – сурово глянул на него Айлок. – Просто говори, что я сказал. Причина нашей беседы – твой перевод в столицу, так говори братьям.

– Хорошо, настоятель. – Юноша понял, что никак не может отделаться от официального обращения, но, так как старик не отреагировал, выбросил мысль из головы.

– Тогда иди. Когда придет время, я тебя вызову.

В библиотеку Эйдор попал только к вечеру. Знакомые и приятели совсем замучили молодого инспектора расспросами, заинтригованные его аудиенцией у настоятеля, о которой не знали, пожалуй, только в деревне у озера. Кто-то завидовал, кто-то с видом знатока говорил, что в столице тоска зеленая, а юноша мечтал добраться до книг о Смутных королевствах.

Поздней ночью в комнату настоятеля влетел Хмурый Гонец, но этого никто не видел, а слов чародея, обращенных к посланнику, никто не слышал. Едва Поставленный покинул Обитель и умчался в черное небо, маг устало растянулся на кровати и тупо уставился в потолок. Обычно перед сном старый волшебник молился владыке Халду, но сейчас в молитве не видел никакого смысла.

– Открывай, баран! – сорвался наконец Ладомар и стукнул обухом боевого топора по массивным створам орденских ворот.

– Не шали! – глухо, с угрозой, ответил стражник за неодолимой преградой. – Сейчас командир подойдет – с ним лайся.

Паладин сцепил зубы и со всей силы обрушил топор на ворота, надеясь хоть так излить ярость. Глупо, невероятно глупо он выглядит со стороны. Воин нутром ощущал насмешливые взгляды прохожих. Ставка Ордена хоть и находится на окраине города, а гуляк тут хватает; и все, несомненно, все до единого не могут удержать смешка, глядя, как стучится в ворота одинокий рыцарь. Позор…

Перехватив топор, Ладомар повторил удар, прицелившись в не защищенную железом древесину.

– Не балуй! – окрикнул его невидимый стражник.

В голосе служаки послышалось беспокойство: а ну как безумец попался? Разнесет ворота, они и так стоят больше для виду, чем для дела, а отвечать кому? С сумасшедшего какой спрос…

– Вот войду – узнаешь, как я балую, – прошипел паладин и, вложив в удар весь накопившийся гнев, вновь обрушил топор на незыблемую твердыню. Легче не стало, а совсем даже наоборот, эмоции подкатили к горлу, и воин едва удержал рвущийся наружу рык. – С-с-скот!

Не знают они, видите ли, никакого Ладомара. Нет такого паладина у Небесного Горна, и точка, нечего шум подымать выпивохам разным.

– Сейчас болтом угощу! – пригрозили из-за ворот.

– Угости, – неожиданно согласился Ладомар, – высунись и угости, гадина ниранская!

– Че?!

Паладин ответил еще одним тяжелым ударом по воротам.

– Пристрелю собаку! – рявкнул из-за стены ненавистный стражник.

Стук копыт за спиной заставил Ладомара напрячься. Всадников много, но этот направлялся к ставке Ордена. Перехватив топор поудобнее, воин Горна обернулся, лелея надежду, что любознательный путешественник даст повод пустить оружие в ход.

– Приветствую, брат! – Не зевака, не молодой дворянчик с рыцарскими замашками и даже не преисполненный служебного рвения патрульный. Как жаль…

– Да пребудет с тобой свет Небесного Горна, брат, – процедил Ладомар и с большой неохотой опустил топор.

– И с тобой. – Паладин спешился, поправил пятнистый от присохшей грязи плащ и с прищуром оглядел пострадавшие ворота. – Откуда?

– С Трех Границ.

– А я из земель Сейнара. Не открывают?

Ладомар с уважением покачал головой: в Сейнар он заходить не решался, слишком уж злобный народец там обитал. Ни дня без драки.

– Открывай ворота. Паладин Хисъяр из Арны прибыл на постой! – зычно гаркнул странник.

Имя это ни о чем Ладомару не сказало, однако стражник за стеной откликнулся быстро.

– Орден рад принять тебя, брат! – официально сообщил он и добавил: – Вот только дровосек этот может помешать проходу в нашу обитель.

Ладомар на одеревеневших ногах обернулся к воротам, выбирая место для следующего удара.

– Этот дровосек – паладин Небесного Горна! – проревел Хисъяр. – А вот тебе не избежать нагоняя, служивый. Негоже заставлять благородных людей орать, как торговка на ярмарке. Открывай!

– Не знаю я ни о каком Даромире! – неуверенно ответил стражник.

– Ла-до-ма-ре! – Точку в вопле поставил еще один удар по воротам, наконец-то в разные стороны брызнули щепки, и паладин с довольным видом опустил топор. – Из Двух Столпов! – весомо добавил паладин.

– Открывай! – гаркнул Хисъяр.

Створки дрогнули, и Ладомар зло скривился от предвкушения. Оставлять стражника без наказания он не собирался.

– Следи за собой, брат, – неожиданно положил руку ему на плечо Хисъяр. – Гнев плохой советчик. Много бед произошло из-за того, что кто-то дал ему волю.

Зубы стражника уцелели. Ладомар с огромным трудом взял себя в руки и даже не поглядел на говорливого часового, чтобы не вводить сердце в соблазн мести.

Хотелось каленым железом выжечь на груди солдата: «Ладомар из Двух Столпов». Чтобы не забывал.

Раскаяние пришло ночью. Прокралось в небольшую комнатушку, назначенную распорядителем Ордена, и завалило душу паладина камнями. С чего он так завелся? Ведь обычное дело – забыл служака имя, затерялось в списках, а то и не внесли в них Ладомара, как оно уже не раз бывало. Не каждый же год их обновляют. В иных местах десятилетиями лежат, и некоторых паладинов вносят туда уже посмертно. Отчего такая ярость проснулась? Пора бы уже привыкнуть к «неузнаваемости»!

Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Деревушки, села, труднопроходимый тракт да парочка стычек с разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.

Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! Скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.

Тогда откуда столько ярости?

Из-за Элинды?

Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.

В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче, и Ладомар наконец-таки уснул.

К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.

Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха – вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.

Святой отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесной комнатушке, был не на шутку встревожен, хотя и чувствовалась его подозрительность в отношении неизвестного паладина. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть, то о них никто не слышал, разумеется.

– Что стряслось, воин? – Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный – так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.

– Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в ниранском тоже, но один из них – командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.

– Предполагать это не твоя забота, воин, – поморщился Вестник. – Это все?

– Да.

– И ты говоришь – Великая Война? – побагровел духовный отец.

– Да, – вздохнул, равнодушно пожав плечами Ладомар.

Вестник поджал толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:

– Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться Великой Войной! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?

– Простите, святой отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.

– Не ерничай, воин! – Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. – Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.

Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него – тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей, – святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами нескольких служителей с ведрами воды в руках…

– В общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях. – Вестник вяло махнул рукой. – Свободен.

Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.

Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?

Ладно, пусть будет так…

В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За столом посередине расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.

– Утро доброе, – поприветствовал он завтракающего бойца.

Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.

– Я присяду?

Еще один короткий кивок.

– Чем будете завтракать? – объявилась рядом со столом пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница…

– Этим, – указал Ладомар на миску со странного вида серой кашицей.

– Встретился с Вестником? – через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.

– Да…

– И что?

– Не спрашивай, – поморщился Ладомар.

– Чем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы – разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое. – Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и наконец-то оторвал взгляд от миски. – Но если все будут действовать сердцем – жди ошибки. А если все разумом – жди несчастья.

– Красиво говоришь, – хмыкнул Ладомар.

– Да, это я умею, – непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.

– Что ты в Сейнаре делал?

Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару:

– То же, что и ты у Трех Границ…

– Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, – словно оправдываясь, пояснил Ладомар.

– А я не один туда ездил, – хмуро ответил Хисъяр. – С друзьями.

У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху здоровенный ломоть хлеба.

– И? – Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу.

– Что «и»? Теперь у меня нет друзей, – с раздражением ответил Хисъяр, залпом допил из кружки и встал. – Приятного аппетита.

Вкуса каши Ладомар не почувствовал, да и есть сразу расхотелось.

– Прости…

– Да чего уж там, – отмахнулся соратник. – Не ты же их убил. Все, я в город, развеюсь.

– Удачи…

Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» – значит, Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких, вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные – совсем иное дело, настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: «вольники» – разведка, «заказники» – исполнители. Разум и сердце?

Да… Обычно в таких отрядах, копьях, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.

Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…

У Ладомара Элинда.

Вот только надежды у всех разные.

Ставку Ордена паладин оставил днем, терять время за стенами малолюдной, тихой обители не хотелось. Куда ехать – он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором и уже оттуда двигаться в сторону заката.

Мысли паладина, на удивление, Элинда не занимала. То ли беседа с Хисъяром так подействовала, то ли неприятный осадок после разговора с Вестником – непонятно, но воин Горна отчего-то наслаждался неспешной ездой по ниранскому тракту. Редкое чувство, когда только от понимания, что ты существуешь, становится хорошо. Мимо проплывал лес с редкими отворотами троп, конь, казалось, упивался дорогой не меньше всадника.

Ниран… Наверное, самая бледная северная земля. Есть король, есть вялые дружины и ленивые отряды милиции. Есть крестьяне, есть дворяне. Ничего необычного! Как, впрочем, и везде в этих краях. Поставь на дороге парочку инквизиторов – будет Халдия. Выведи на тропу медленный караван, посреди которого будут плестись закованные в цепи рабы, – значит, Балион.

Ладомар улыбнулся мыслям. Не так все, конечно… Совсем не так. На землях Халдии простой народ до колик боится фанатиков веры, а в Балионе жизнь идет по унылому сюжету: раб вечно служит хозяину, хозяин постоянно мечтает о большем количестве рабов. Так что не королевства такие одинаковые, а жизнь… Серость объединяет всех. На любой дороге могут оказаться разбойники, каждый трактирщик легко накормит ужином из испортившихся продуктов. И даже благословенный Эймор не панацея, хоть и родина паладину. Человеческой грязи везде хватает.

Только стальной кулак способен навести порядок в загнивающем мире. Пока люди не начнут бояться нарушить закон, все будет лишь ухудшаться. Человек – слабое животное, и пряники его лишь развращают. Иногда надо не бить палкой по виновным рукам, а рубить их!

Впереди, на дороге, Ладомар вдруг увидел распряженную телегу. Заинтересовавшись, он подъехал поближе, уже догадываясь, что обнаружит.

В разворошенной повозке лежал труп. Скорчившийся бородатый мужчина лет пятидесяти уткнулся носом в подгнивший борт телеги. Совсем недавно зарезали…

Паладин молча оглядел снежную дорогу, высматривая следы напавших. Картина привычная: кто-то позарился на лошадь или же на нехитрый скарб крестьянина. Может быть, он сам сболтнул кому чего лишнего и получил результат. Людям нельзя верить.

Разбойники не таились, судя по следам, они так и пошли по дороге на север. Остановившись у розового пятна, паладин внимательно осмотрелся. Тут убийца неторопливо очистил нож. С такой наглостью и неспешностью бандиты не могли далеко уйти…

Воин пришпорил коня, постоянно оглядываясь по сторонам. Сквозь узкую щель забрала иначе выслеживать противника смысла не было.

Настиг он лиходеев через милю. Трое разбойников свернули в лес, скорее всего к лагерю, и где-то в ста или двухстах шагах от дороги Ладомар их догнал.

Конечно, драться с рыцарем никто не захотел, и бандиты бросились врассыпную. Первого Ладомар уложил стрелой; второго, который никак не мог победить свою жадность и волок за собой украденную лошадь, паладин легко нагнал и без удивления почувствовал, как рванулась наружу сила Горна. Однако разбойник падать на снег и корчиться от боли не спешил. Отпрыгнув и наконец отпустив коня, рыжеволосый мужчина ойкнул, поймал удар меча и рухнул на землю. Ладомар одним взглядом проводил ускользающего в лес последнего лиходея. Преследовать по чаще беглеца-лыжника воин не стал. Все равно не догонит.

С мрачным видом паладин опустил взгляд на извивающееся на снегу тело и начал читать слова молитвы.

Молодой темноволосый парень с искаженным болью лицом. Скорее всего сын или помощник владельца телеги, схлопотавшего нож в живот. Бандиты наверняка хотели продать юношу в Балион, может быть, и старого коня взяли лишь для того, чтобы не тащить пленника волоком.

Ладомар всей душой ненавидел такие истории. Ради чего он работает? Ради чего служит? Убивает одно зло, чтобы защитить другое? Люди – мерзкие создания. Спасешь жизнь одного человека, а он завтра спалит дом более удачливого соседа или зарежет в пьяной драке неплохого парня. С другой стороны, может, и убийцу какого погубит, но вряд ли. На практике Ладомар регулярно сталкивался со случаями, когда вырученные люди несли беды окружающим. Одного купца, отбитого у разбойников, паладин запомнил очень хорошо. Буквально через неделю после избавления тот отравил своих компаньонов, не желая делиться несказанной прибылью. Умертвил, не задумываясь, что у тех были семьи, а один вот-вот собирался жениться. Ради нескольких золотых принес горе стольким людям. А кто виноват?

Выходит – воин Небесного Горна.

Поморщившись, Ладомар попробовал выкинуть из головы злые мысли. Хочешь изменить мир – покажи пример, каким надо быть. Наверное, в этом-то и есть долг паладина. Быть примером… Но что делать, если ко всему живому внутри бурлит тихая ненависть?

– Элинда, Элинда. – Ладомар развернул коня. – Мне тебя не хватает…

Только когда Она была рядом, паладин забывал про окружающий мир.

Слезы не унять, настолько они неуправляемы. Казалось бы, достаточно только улыбнуться, отереть лицо, но увы… Лемилла часто плакала последние недели. С того самого момента, как оказалась неподалеку от небольшого халдийского городка. Странно, но раньше в душе бурлила лишь злость и обида. Может быть, нелепая, но своя, родная, а посему самая ценная. А теперь лишь горечь, отчаяние и слезы, когда никто не видит.

Она ошиблась, ошиблась жестоко и страшно. Пошла на поводу чувств и оступилась… Но как Агон мог?! Как он мог – такой мудрый, такой сильный, такой непохожий на всех – так поступить? Он восхищал ее своей волей и честностью, но оказался таким, как и все мужчины. Пара красивых ножек, доступность – и император спасовал. Сдался и предал Лемиллу. Предпочел другую женщину!

Нет, девушка понимала, что не настолько все скверно. Что право на ошибку имеет каждый, даже Агон, но…

Но это она поняла только недавно, когда пути назад уже не оказалось.

Лемилле не нужна эта сила, не нужна! И сбежала она тогда не из-за его предательства! В глубине души она верила, что Агон ее найдет, приползет на коленях извиняться, и она его простит. Он ее мужчина! Он самый лучший! Но как можно было оставить его предательство безнаказанным? Ни одна женщина не потерпит такого обращения, и Лемилла не исключение. Обычная гордость.

Пригрозить, заставить ревновать, внушить страх потери – да. Но не предать…

А теперь у нее нет выбора. Теперь нет никаких иных путей, кроме как противостоять Агону. Дороги назад не существует. Она не может управлять полученной силой. Она всего лишь сосуд для божественной мощи, что, плотно закупоренный, стоит в темном закутке подвала и ждет прихода хозяина.

Лемилла знала, что тот придет. Знала, что кто-то из Тайных наверняка уже спешит по ее следу, дабы выпить силу Халда. Забрать то, что нужно Агону… Девушка с радостью бы отдала чужое могущество сама, но знала, что это возможно только в случае ее смерти.

Закон в голове возлюбленного победит над чувствами. У него есть цель. Благородная, искренняя, ради которой он боролся годы. И каприз с бегством оказался приговором…

Что бы было, если б она осталась? Если б Агон узнал, что Лемилла не может управлять силой Халда? Убил бы ее один из Тайных сразу же или любимый смирился бы? Девушка знала ответ… Император Мереана бросил бы ее на жертвенный алтарь, не раздумывая. Возможно, он бы плакал. Возможно, проклинал бы небеса, но его цель превыше всего.

Как же обидно понимать, что какие-то идеи дороже ее жизни. Лемилла вновь зашлась в тихих рыданиях. Ей вспомнились улыбка Агона, его руки, его мягкий, но властный голос, его теплые глаза… Потеряно. Все потеряно! Теперь, чтобы выжить, ей необходимо найти защиту. Могущественную, способную противостоять новому Усмию.

Девушка наконец немного успокоилась, перевернулась на спину и уставилась в темный потолок комнаты. Крохотный постоялый двор в землях Кронея, расположившийся на развилке двух дорог.

Выжить. Ей нужно выжить. И для этого ей потребуется мужчина. Достаточно могущественный, чтобы весть о ее обладании силой Халда не показалась глупой сказкой. Способный защитить, пока слава не разлетится по королевствам.

Он должен быть молод и не отравлен скепсисом. Он должен верить, чтобы ее цели стали его целями.

Лучшей кандидатуры, чем юный король Кронея, у девушки не было.

ГЛАВА 3

Мороз уходил; зима медленно, как обычно в Скафолке, сходила на нет, уступая место журчащей весне. Даже воздух пах иначе… Небольшая, затерянная в лесах деревенька, в которую, следуя приказу настоятеля, Эйдор прибыл вместе с двумя гвардейцами, встретила путников молчанием. Молодой инспектор с удивлением отметил, что добротные жилища в селе пустуют. И место хорошее: речка рядом, роща березовая, поля, – а вот людей нет. Посреди безжизненного поселка, у колодца-журавля, юного странника ждали незнакомый всадник и сам настоятель. Встрече с последним Эйдор удивился. Какой смысл был гнать его в эту деревню с провожатыми, если можно было ехать вместе?

Гвардейцы, повинуясь сигналу настоятеля, замерли на месте и растерянно переглянулись, будто удивленные встрече. Инспектор неуверенно приблизился к встречающим.

– Стоять! – окрикнул его один из воинов, но тут же замолчал и застыл, наткнувшись на взгляд настоятеля.

– Эйдор, вот, это сэр Агира, он будет сопровождать тебя в Смутных королевствах, – без приветствия сообщил старец.

Невысокий мужчина лет сорока, с редкой проседью в темной шевелюре, равнодушно кивнул. Непохож он оказался на одного из легендарных рыцарей Братства, на нем даже доспеха не было – обычный походный наряд. Встреченный в Стохолмье Победитель олицетворял собой дух великих воинов Анхора, и восседающий на белом жеребце Агира неизбежно проигрывал далекому северному лорду.

– Слушайся его во всем, мальчик мой, – тихо произнес настоятель. – Подробности он расскажет тебе в дороге. И знай – надо спешить. Времена меняются.

Рыцарь молчал, внимательно рассматривая молодого инспектора, и Эйдор чувствовал, что воин недоволен выбором чародея.

– Ну Агира, – повернулся волшебник к хмурому воину. – Береги его – и да поможет вам Братство! Ступайте.

Агира тронул поводья, разворачивая коня, и мотнул инспектору головой: поехали, мол. Эйдор послушно направился следом.

Настоятель проследил, как путники исчезли за домами, и зашагал к замершим гвардейцам.

– Ну что, ребята, устали?

– Никак нет, – неуверенно проговорил один из всадников. – Сир, почему…

– Устали, – будто не услышал их чародей.

Гвардейцы обмякли в седлах, говоривший медленно покосился в седле и с лязгом рухнул на землю. Его товарищ ткнулся носом в холку своего коня.

– Ротозеи… – тихо произнес волшебник. – Упустили предателя Братства! Не сообразили вовремя, эх!

Гвардейцы молчали.

– Если бы ты не зазевался, – Айлок посмотрел на склонившегося в седле воина, – если бы был более внимателен, Эйдор бы не сбежал от вас. Да, похвально, бросился помочь другу, но долг превыше всего! Пока ты возился с упавшим товарищем, преступник скрылся…

Подойдя к свалившемуся с коня гвардейцу, волшебник покачал головой:

– Судьба-горемыка, но не твоя вина, так бывает. Иногда конь попадает копытом в яму, и тут уже всадник бессилен. Нога скакуна сломана, и наездник на земле. Неудачно приземлился, головой ударился – бывает. Но преступник ушел…

Сказав это, чародей резко развернулся и посохом ударил по передней ноге жеребца. Треск сломавшейся кости в тишине пустой деревни прозвучал так, словно сломался толстый сук. Скованный заклятием конь даже не вздрогнул.

– Плохая деревня, ребятушки, пустая. Никого нет, и вроде бы беспокоиться не о чем, однако как много может изменить один перелом.

Настоятель улыбнулся и исчез.

Спустя миг в деревне заржала раненая лошадь, и секундами позже раздалась брань спешащего на помощь товарищу гвардейца. Ни Эйдор, ни Агира этого не слышали.

– Молодой ты, ну да не мне решать. – Агира безошибочно выбирал тропки, уходя все глубже в лес. – Драться умеешь?

– Не очень, – вяло поделился Эйдор, малость приукрасив ответ. Драться он почти не умел.

– Волшба?

– Есть немного. – Тут проще, свитки составлять и использовать инспектора учили. Ничего серьезного: огонь развести, рану легкую вылечить, – но все лучше, чем ничего.

– Завтра выйдем к городку тут неподалеку, возьму там свитков, так что тебе будет чем вечерами заняться.

Рыцарь не оборачивался на юношу, и Эйдор решил, что он просто неприятен воину.

– А мы прямо через границу пойдем?

– Да, через нее родимую, – кивнул Агира. – Но до нее еще неделя хода, так что наслаждайся дорогой. Хвала Братству, есть на что посмотреть. Потом Большую пересечем и выйдем на место.

Река Большая… Тот берег! Эйдор восторженно покачал головой. Вот это путешествие! Не верилось, что все это взаправду, что он едет сейчас по лесу в компании с одним из рыцарей Братства, что впереди еще столько дорог и невиданных земель. Не верилось!

В городке Агира раздобыл несколько десятков магических свитков, которые теперь необходимо было заполнить. Памятуя уроки наставников, Эйдор знал, что больше двух в сутки сделать не сможет. Впрочем, если постараться, то можно и три, но тогда весь следующий день будет кружиться голова и клонить в сон, что в дороге не лучшее подспорье.

Молодого инспектора удивило то, что рыцарь оставил юношу в лесу, строго запретив даже приближаться к городу. Нечто странное было в такой команде, но ослушаться Агиру Эйдор не посмел. Дальше хуже, ночевать приходилось под открытым небом, а воин упорно отказывался заходить в любые поселения и вообще попадаться кому-либо на глаза.

У реки Большой странники оказались, как и планировал рыцарь, через неделю. За это время юноша получше узнал спутника, раскусил, что за напускной хмуростью скрывается остроумный, веселый человек, так же обожающий странствия и приключения. По вечерам Эйдор заполнял магией добытые свитки (Агира настоял, чтобы инспектор копил «лечилки» и боевые «огненные стрелы», на остальные заклинания воин просил не тратить драгоценное время, да и юноша не был уверен в том, что сможет создать что-то иное), а рыцарь Братства рассказывал ему о своих приключениях в Анхоре. Молодой волшебник почти не удивился, когда узнал, что Агира тоже никогда не бывал в Смутных королевствах. Конечно, почти никто не мог похвалиться тем, что видел южные земли. Оттуда, говорят, иногда приходили странники; очень редко, потому как невероятно сложно преодолеть Путаные Места, что оберегали Поставленные.

Но что-то в Агире смущало юношу: иногда рыцарь замолкал на полуслове, мрачнел, словно вспомнив какую-то неприятность, и очень странно поглядывал на юг. Как будто он знал нечто такое, чего не сообщили Эйдору… И знание было отнюдь не веселым. Но чтобы ни скрывалось под резкими переменами настроения Агиры, до Большой они добрались бодро.

Говорят, что река эта никогда не замерзает, потому что как раз под ней находятся Подземные Кузни, правда это или нет – неведомо даже Верховным чародеям, однако неспроста на восточном берегу царят Вольные – изгои да преступники Анхора, ссылаемые за пределы страны.

На дороге к переправе обнаружился ладный указатель с недвусмысленным предупреждением: «Хочешь мира – вернись». Агира остановился рядом со столбом и повернулся к юноше.

– Хочешь мира? – весело поинтересовался воин.

Эйдор неуверенно улыбнулся, не в силах оторвать взгляда от надписи.

– Сейчас придется уйти с тракта. – Рыцарь сделал неопределенный жест рукой. – Нам стоит избегать лишних глаз, недоброжелателей хватает.

– Послушай, Агира, – вдруг решился инспектор. Он давно хотел задать тревожащий его вопрос, но все ждал подходящего момента. Почему-то именно сейчас Эйдор решил, что время пришло.

– Говори. – Воин привстал в стременах, убрал волосы за ухо, вслушиваясь в окружающий лес.

– Почему мы все время прячемся?

Рыцарь промолчал и опустился в седло.

– Почему? – повторил юноша.

Гримаса недовольства проскользнула на лице спутника, и, тряхнув головой, Агира ответил:

– Я расскажу тебе об этом, как только мы войдем в Путаные Места.

– Настоятель говорил…

– Я знаю, что говорил настоятель, – неожиданно огрызнулся рыцарь. – Айлок мудр, но не всевидящ. Все расскажу в Путаных Местах…

Эйдор обиженно смолчал, догадываясь, в чем причина такого ответа. Агира все еще не доверял молодому посланнику, наверное, до сих пор был уверен, что на него нельзя рассчитывать. Ну а шанса доказать обратное в дороге так и не выпало. Только свитки заполнял да слушался рыцаря… Может, не надо было? Вдруг это проверка?

– Следуй за мной и постарайся не шуметь. – Агира направил коня в лес.

Из груди юноши вырвался тяжелый вздох, и Эйдор последовал за воином. Пристроившись в паре шагов за конем рыцаря, инспектор некоторое время ехал молча, но в конце концов не выдержал:

– Я просто не понимаю, Агира. Нет, не так. Я понимаю, что не надо привлекать внимания окружающих, но зачем же так таиться? Здесь же Анхор! Тут все под защитой Братства!

– Потом, Эйдор! – не оборачиваясь, ответил воин.

Уставившись на мерно покачивающегося в седле спутника, Эйдор покачал головой:

– Вы мне не доверяете, да? Думаете, я слишком молод?

– А почему нет?

– Я все сделаю для Братства!

– Оставь эмоции, друг мой. – Агира наконец чуть обернулся, и Эйдор увидел на его лице кривую улыбку. – Вера, конечно, очень важна в нашей дороге, поэтому верь. А я все расскажу в Путаных Местах.

– Куда мы? – буркнул в ответ юноша, уклонившись от ветки.

– К переправе. Помолчи немного и будь внимателен. Достань свитки со «стрелами» и держи их наготове.

Эйдор полез за пазуху, где скрученными в трубку лежали боевые свитки. «Лечилки» покоились в седельной сумке, чтобы не занимать место. Дальше ехали молча, и потому юноша всецело ощутил прелесть наступающей весны, звон капели, веселый щебет птиц. Несмотря на радостный настрой природы, небеса грустили, плотно затянутые серыми тучами. Скоро вместо снега пойдут дожди…

Когда впереди заблестела Большая, сердце Эйдора нетерпеливо екнуло. Скоро останется позади родной Анхор, где прошла вся жизнь и который для большинства жителей был единственной виденной страной. А там и земли Вольных! А потом Путаные Места! И Смутные королевства!

– Очень тихо, Эйдор. – Агира обернулся к юноше, чтобы удостовериться, что тот его расслышал. Инспектор торопливо кивнул и вопросительно глянул на товарища.

– Запомни, друг мой, иногда опасность может появиться оттуда, откуда ее меньше всего ждешь, – загадочно пробормотал воин и спешился. – Коня под уздцы– и пошли. Очень тихо!

– Что мы как воры-то?! – прошептал Эйдор.

– Тихо! Свитки приготовил? – Да!

– Все, дальше, если что, говорю только я! – Агира зашагал, давая понять, что разговор окончен.

Эйдор замолчал, слушая, как скрипит под ногами снег да перекрикиваются в лесу птицы. Рыцарь старался двигаться как можно тише, и даже всхрапывающие кони неожиданно замолчали.

В безмолвии послышался отчетливый лязг стали, и Агира немедленно остановился, подняв сжатую в кулак руку. Юноша застыл, не смея даже вздохнуть, и непонимающе уставился на товарища.

Звон повторился, и вдалеке закашлялся человек. Прищурившись, инспектор посмотрел в направлении, откуда доносились звуки. Мост? Помотав головой, Эйдор пригляделся – да, действительно, переправа. Но что насторожило рыцаря? Разумеется, там будет охрана, стерегущая проход в Анхор от Вольных. И почему надо прятаться?!

Агира повернулся к юноше, приложил палец к губам и бегло проверил сбрую коня, а затем крадучись направился в сторону небольшого овражка. Жеребец послушно следовал за хозяином. Пожав плечами, Эйдор тоже оглядел своего гнедого жеребца, памятуя советы рыцаря: ничего звенеть не должно, все надо подтянуть и укрепить, тогда это может спасти жизнь.

И тут всхрапнул конь Агиры.

– Кто в лесу? – немедленно окрикнули с реки, и юноша беспомощно уставился на рыцаря. Воин повернул к себе морду выдавшего его животного и осуждающе покачал головой, а затем вскочил в седло:

– Можно не таиться. Выбора нет, за мной…

– Кто в лесу? Сержант! Кто-то в лесу! – загомонили на мосту.

– Меня зовут Агира Павший. Я рыцарь Братства! – громогласно ответил воин, а Эйдор похолодел, разглядев в глазах товарища незнакомый стальной блеск. Забравшись в седло, юноша поспешил за спутником. Агира не скрывался, с громким треском обламывая попадающиеся на пути ветки.

– Агира Павший? – недоверчиво воскликнули с моста. – К бою, братья!

– Что происходит?! – испугался Эйдор. Что значит – к бою? Почему?!

– Свитки приготовь, – бросил товарищ.

– Но… Свитки? Он хочет…

Выехав из леса, юный инспектор и рыцарь Братства оказались у узкого каменного моста. Стражников было пятеро. Перед загородившей переправу телегой замер, опираясь на двуручный топор, рослый, закованный в латы сержант; рядом, обнажив мечи, застыли двое щитников, а за повозкой виднелись заряжающие оружие арбалетчики.

– Негоже рыцарю, хоть и бывшему, красться по лесу, будто последнему воришке, – прогудел сержант. – Сдавайся, Агира Павший.

– Что происходит, Агира? – прошипел в спину товарищу Эйдор.

– Братство милостиво, и ты предстанешь перед судом.

– Мне надо на ту сторону, солдат. Я не хочу убивать вас, – зычно ответил Агира.

– В другое время я пропустил бы тебя не раздумывая, но ты преступил закон, – повел плечами сержант. – И должен понести наказание. Кто это с тобой?

Агира промолчал, чуть склонил голову, и Эйдор заметил, что воин морщится.

– Назови себя, парень! – окликнул юношу сержант.

– Я… Я Эйдор из Скафолка!

– Халд свидетель – я удивлен. – Сержант тяжело зашагал по мосту. – Именем Братства, Агира Павший и Эйдор из Скафолка, вы арестованы. Сложите оружие!

Щитники двинулись следом за командиром, настороженно поглядывая на Агиру.

– Мы будем сражаться, сержант, – бросил рыцарь.

– Что?! – опешил Эйдор. – Сражаться?! Что происходит, Агира?!

– Это ваш выбор, – согласился сержант. – Если мне суждено погибнуть, я умру за правое дело. Жаль, что такая судьба не ждет вас.

– Но в чем наша вина?! – крикнул юноша, понимая, что рыцарь ничего говорить не будет.

– Эйдор из Скафолка, ты обвиняешься в предательстве Братства и Анхора за твои преступления в Стохолмье, – со скучным видом сообщил сержант. – Агира Павший признан слугой Усмия и подлежит суду Халда.

– Что… – осекся Эйдор.

Рыцарь после слов обвинения вздрогнул, ощерился и выхватил из ножен меч. Сержант и щитники перешли на бег, а Эйдор все не мог пошевелиться. Предательство Братства? Анхора? Преступление в Стохолмье?! Как?

– Стрелы! – заорал Агира и пришпорил коня. – Телега!

Влетев на мост, рыцарь столкнулся с одним из щитников. Сержант увернулся от лошади Агиры и, ударившись о перила моста, резво отскочил. Крякнув, здоровяк замахнулся топором; щелкнули арбалеты стрелков, с грохотом рухнул на землю попавший под коня щитник, но его товарищ, проскочив мимо, помчался к Эйдору.

– Стрелы! – вновь закричал Агира и спрыгнул с коня, уклоняясь от могучего удара сержанта. Жеребец рыцаря, получивший оба арбалетных болта, взвился на дыбы и погреб под собой опрокинутого ранее щитника.

Выхватив из-за пазухи свитки, молодой инспектор с ужасом воззрился на бегущего к нему солдата, краем глаза отметив, что Агира уже поднялся на ноги и сцепился с сержантом. Стрелки за повозкой торопливо перезаряжали арбалеты.

Первый надорванный Эйдором свиток рассыпался в прах, и освобожденное заклинание, повинуясь испуганному жесту юноши, врезалось в грудь бегущего воина. Вспышка огня, короткий возглас боли – и уже мертвое тело рухнуло на бревна.

Агира тем временем ушел влево из-под удара противника, схватил врага за правый локоть, задирая руку вверх, и вогнал сержанту меч в не защищенную латами подмышку. Гигант застыл и без звука повалился на мост. Что-то чавкнуло, и конь под Эйдором с диким ржанием повалился набок. Стрелки выбрали новую цель, забыв про Агиру. Упав на дорогу, юноша вскрикнул от боли, пронзившей правую руку, но следующим движением рванул свиток зубами.

Телега занялась огнем, и две объятые пламенем фигуры арбалетчиков ринулись в холодные воды, стараясь хоть так уйти от пожирающей их стихии.

– Вставай! – оказался рядом Агира. – Сумку возьми с коня, и бегом!

– Что? – Эйдор глупо уставился на возвышающегося над ним черноволосого рыцаря. С меча воина на землю капала кровь сержанта. Спутник показался юноше демоном Подземного.

– Бежим! Это лишь дозор, основной отряд стоит гарнизоном в миле отсюда. Они наверняка уже сюда идут! «Лечилки» бери!

Наклонившись, Агира схватил инспектора за шиворот и рывком поднял на ноги. Взвыв от боли в руке, тот бросился к сумке. Слава Халду, убитый конь рухнул на другой бок, иначе со свитками можно было попрощаться.

– И бежим!

– Рука! – Эйдор вытащил из сумки заклинания.

– Там вылечим! Бегом! – Агира подтолкнул юношу к мосту.

– Почему, Агира? Почему так?! – заорал юноша, едва удерживаясь от рыданий. В один миг все рухнуло. Он думал, что будет героем, а теперь… Преступник?!

– Беги!

Миновав догорающую телегу, Эйдор на бегу обернулся, чтобы взглянуть, нет ли погони. Взгляд наткнулся на тело сожженного им воина, и юноша в отчаянии взвыл. Он убийца! Если до этого все могло решиться, ведь Победитель и тот маг наверняка бы выступили свидетелями против его вины, то теперь он точно преступник… Магия Братства против солдат Братства… Это страшный грех!

Агира бежал сзади, и молодой волшебник понимал, что рыцарь может быстрее, но почему-то не обгоняет. Бережет? Теперь-то зачем?!

– Быстрее! – подогнал его воин.

Мост кончился, и под ногами захрустел снег земель Вольных. Совсем не таким представлял себе этот момент Эйдор совсем не таким. Хотелось напоследок взглянуть на родной Анхор, пришпорить коня, а то и поднять его на дыбы, и уехать вдаль… А вот как вышло.

– Не беги по дороге, дурак! В лес сворачивай! – крикнул Агира, и юноша послушно направился в близкий черный ельник. В голове стучала только одна мысль: «Как теперь быть?»

От боли в сломанной руке Эйдор начал сходить с ума, пульсации будто перекинулись на все тело, и стоило юноше оступиться или неудачно приземлиться при беге– огненные клыки пронзали все тело. Врубившись в молодой ельник, бывший инспектор понял, что до этого еще было небольно. Упругие ветви по злой воле судьбы били по раненой руке, и хлестких ударов по лицу Эйдор даже не чувствовал.

Оступаясь, проваливаясь в снег, беглецы проламывались сквозь заросли, а по мосту уже грохотали кони преследователей.

– Проклятье! – выдохнул Агира. Он завалился на бок и с огромным трудом поднялся на ноги. – Догонят!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.