Радий Петрович ПОГОДИН
      МАЛЬЧИК С ГУСЯМИ
      Описание поселка Горбы
      с дополнениями и примечаниями
      ОГЛАВЛЕНИЕ:
      Глава первая. НАЗВАНИЕ И ТОПОГРАФИЯ Глава вторая. ПАМЯТНИКИ СТАРИНЫ
      ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ КОТА ВАСИЛИЯ. (Пояснение ко второй главе) Глава третья. ПРОЧИЕ СООРУЖЕНИЯ Глава четвертая. НАСЕЛЕНИЕ Глава пятая. ДОРОГИ
      СЛУЧАЙ В АВТОБУСЕ. (Дополнение к пятой главе) Глава шестая. РЕКА
      МАКАРОНЫ ПО-ФЛОТСКИ. (Дополнение к шестой главе) Глава седьмая. МОСТ
      ЗДРАВСТВУЙТЕ, МИЛАЯ БАРЫШНЯ. (Дополнение к седьмой главе) Глава восьмая. КЛАДБИЩЕ Глава девятая. ПРОГУЛКА
      КОТ ВАСИЛИЙ МЕЧТАЕТ О СЧАСТЬЕ. (Дополнение к девятой главе) Глава десятая. ДЕВУШКИНА ГОРА
      ЧТО ИЗ ВСЕГО ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ. (Заключение ко всему повествованию)
      ________________________________________________________________
      Хорошо родиться в Москве, в Ленинграде, а также в других исторических городах: в Новгороде, в Ярославле, в Севастополе, во Владивостоке и так далее.
      Имеются на Руси и деревни прекраснозвучные. Кудиверь, например, или Выдумка, на ласковой речке Алоли.
      Приятно сказать:
      - Я из Выдумки.
      А если из Синерылова? Из того самого.
      "А и птицы-то в нашем селении Синерылове поют нехорошими голосами, будто смеются... Царь-государь, разреши ты нам, христианам, переменить прозвание".
      Царь резолюцию накладывает мелким почерком:
      "Разрешаю переменить цвет".
      - Ну царь! Ну сатирик!
      - Ужо погоди...
      * * *
      Родиной студентки Наташи были Горбы.
      В о п р о с. Скажите, пожалуйста, милая Наташа, где вы родились-выросли?
      О т в е т. В Горбах.
      В о п р о с (с ужимками и ухмылочкой). В Горбах? Это как же понять?.. А, простите, в каких горбах? Неужели в верблюжьих? Ха-ха...
      Вот чего Наташа всегда опасалась. И сердце у нее заранее щемило от обиды. Что стоит, например, человеку, родившемуся в Париже, насмеяться над ее незадачливой родной деревней, а следовательно, и над ней, студенткой Наташей?
      Г л а в а п е р в а я
      НАЗВАНИЕ И ТОПОГРАФИЯ
      Название свое - Горбы - поселок, естественно, получил от пока еще не сосчитанных горок, пригорков, холмов, бугров, угоров и косогоров, на которых он, по Наташиному мнению, бестолково расположился. Со всех четырех сторон его окружали поля, леса, чистые болота и небольшие озера, глядящие в небо простодушно и без боязни. Посередине поселка протекала река (подробно описанная в шестой главе).
      Г л а в а в т о р а я
      ПАМЯТНИКИ СТАРИНЫ
      Взять хотя бы старую деревянную церковь, давно ослепшую и оглохшую. Словно старуха нищенка, присела она на бугре отдохнуть и не поднялась больше. Только ниже склонилась. Спадает с ее истощенных плеч дырявый платок. И уже близок час, когда она сама упадет наземь.
      Приезжали ученые-архитекторы, грозили перевезти эту церковь в областной центр для создания музея старинной архитектуры.
      С точки зрения Наташи - хоть бы перевезли. На этом пригорке можно выстроить дом белый с балконами.
      У подножия холма с церковью четыре избы древние - заколоченные. Глядят они на изменчивый мир не прикрытыми тюлем глазами.
      "Разобрать бы их на дрова - место освободится. Можно построить дом белый с балконами, со ступеньками каменными к реке". Так Наташа мечтает. Многочисленные прохожие и проезжие, экскурсанты помогают Наташиной мечте отдирают карнизы, наличники и другую деревянную резьбу. В рюкзаках и багажниках волокут ее в города - тщатся прослыть ценителями. Ученые-архитекторы валидол пьют. А Наташа свое - хоть бы скорее сломали.
      Люди в этих черных от старости избах не проживают. Там обитают мыши да кот Василий.
      "Ужасное чучело! Мерзкая тварь! Нахал! Разбойник! Тунеядец! Пожиратель мух!" Наташа поминает кота только в таких выражениях или еще хуже.
      Кот Василий предпочитает с Наташей не разговаривать - не надрывать сердце ненужными оправданиями.
      ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ КОТА ВАСИЛИЯ
      (Пояснение ко второй главе)
      Приехав домой на зимние каникулы, Наташа привезла отцу, чтобы он не скучал в одиночестве и не забывал бриться, голубоглазую кошечку Мику сиамской породы. Кошечка была юная, серебристо-бежевая, очень светлая и грациозная, с черной, как у чертенка, мордочкой, черными ушками, лапками словно в черных носочках и длинным хвостом, черным от середины. Причем черные пятна образовывались не вдруг, но, так сказать, акварельно, начинаясь с прозрачных бледных тонов. Спать Мика любила у Якова Ильича на шее. Она сердилась и фыркала, когда щеки у него не были выбриты. В гневе Микины голубые глаза загорались красным огнем. Мика была ласкова и бесстрашна.
      Кот Василий, непутевый бродяга и сквернослов, считал себя влюбленным в кошку Матрену. Подходя к дому, где она проживала, кот Василий всякий раз давал себе слово остепениться. Причиной тому были запахи и ароматы нежнейших печеных яств, которые готовила Матренина хозяйка Мария Степановна Ситникова.
      - Ух как питаются дамочки! - Кот почтительно чертыхался и продолжал мысль в уважительном тоне: - Всё у них на сплошной сметане, на сплошных чистых сливках...
      В воображении кота, особенно в дождь на голодное брюхо, Матрена рисовалась всепрощающим плодородным берегом.
      - Сударушка ты моя Хлопотунья! - вопил кот, вывалявшись в репьях исключительно для того, чтобы сделать Матрене приятное, - Матрена очень любила жалеть.
      Стараясь казаться хромым и несчастным, кот Василий пел романсы и серенады голосом смертельно раненного гусара. Слушая его, Матрена вытягивалась на оттоманке среди подушек, покрытых вышитыми салфетками, и жалела, сладко вздыхая и щурясь.
      Решив окончательно покончить с бродяжьей жизнью, кот Василий дрался всю ночь, побеждая одного за другим горбовских котов и даже некоторых собак. Потом он отдыхал от боев в канаве, умиротворенный видением роскошной Матрены, пышнотелой и ухоженной. Потом он грелся на утреннем солнце, слушая птиц. Потом заорал тоскливо, встряхнулся и, понурив голову, пошел к Матрене, имея в виду отдать ей свое сердце.
      Судьба - как она переменчива!
      Именно в тот теплый день жители поселка Горбы открыли заклеенные на зиму окна.
      Когда кот Василий проходил мимо дома Якова Ильича Шарапова, сиамская кошечка Мика вспрыгнула на подоконник.
      Кот Василий споткнулся.
      Кот Василий мерзко выругался от неожиданности.
      Наконец кот Василий окаменел.
      - Что вы сказали? - спросила Мика с приятным акцентом. - Я вас не поняла. Что должны эти ваши слова означать? - Будучи очень юной, кошечка Мика впервые видела весну и живого кота. И она посмотрела смелыми небесно-голубыми глазами коту Василию прямо в сердце.
      На мгновение коту показалось, что река вышла из берегов, проникла в него и протекла насквозь.
      - Извините, - сказал кот Василий хрипло. - Я, так сказать, ненароком. Нечаянно, так сказать. - Кот Василий вдруг стал пустым, словно резиновый детский шарик, из которого выпустили воздух. Но текла сквозь него голубая река, и вскоре кот Василий почувствовал, как его существо наполняется легким и легковоспламенимым газом и он готов полететь.
      Кот Василий запел басом о птицах, о солнце, о травах, которые шепчут. О драках и о победах. Потом он сказал галантно:
      - Сударыня, не желаете ли осмотреть окрестность? Вы, я вижу, не здешняя.
      - Желаю, - ответила Мика без выкрутасов, - исключительно желаю.
      И они пошли бок о бок, ободранный кот Василий с прокушенными в драках ушами и юная грациозная кошечка Мика, еще ни разу не видавшая ни весны, ни кота, но уже ко всему готовая.
      Видя, как местное кошачье племя беспрекословно уступает дорогу коту Василию, кошечка Мика спросила с подкупающей прямотой:
      - Вы, наверное, видный деятель? Но почему у вас такое невзрачное имя? Ваше имя удобно произносить, когда сердишься.
      Сквернослов, драчун и бродяга, кот Василий ответил учтиво:
      - Дорогая сударыня Мика, сердитесь почаще. Пожалуйста. Любовь не картошка.
      Так началось падение кота Василия в глазах горбовских кошек, котов, а также некоторых собак той породы, что придирчивы лишь к чужой совести. Но правда и то, что с этой минуты коту Василию было плевать на мнение всех домашних животных с высокой горы. Что он и сделал.
      Он повел Мику на самый высокий холм, с которого были видны все горбовские горки, пригорки, овраги и косогоры. Холм этот именовался Девушкиной горой. Именно с него кот Василий совершил достославный плевок.
      - Мило, - сказала кошечка Мика, разглядев Горбы с этого примечательного холма. - Прелестная деревенька. Здесь можно неплохо провести отпуск.
      - Изумительно можно, - пропел кот Василий.
      Весь день они провели вместе. Кот познакомил кошечку с красотами Горбов и окрестностей. Показал ей старинные избы, в которых обитал, и церковь. Чувствуя себя щедрым и благородным князем, он предложил ей отдохнуть после прогулки на своем личном ложе - охапке сена, украденной из колхозной скирды неким экскурсантом, путешествующим в одиночку.
      Местные коты взахлеб балабонили по этому поводу, скрывая за циническими словами мелкую зависть. Кошки бежали одна за другой к Матрене. Сообщали ей о коварстве. Матрена лежала в изумлении, похожем на обморок.
      Возжелал кот Василий показать своей юной подруге, какой он мастак по части экзотики. Привел ее к экскурсантам и рыбакам-спортсменам в становище на берегу тихой заводи.
      - Посидите, сударыня, здесь в теньке, под кусточком. Я вам самый лучший шашлык доставлю. К нам приезжают большие искусники в этом деле алаверды, так сказать.
      Шашлык! Это вам не сметана.
      Кот Василий хотел развить мысль, что с искусниками знаком лично, с некоторыми состоит на "ты", но Мика улыбнулась ему прекрасной улыбкой.
      - Спасибо. Не утруждайтесь, - сказала она и, беспечно мурлыча, вспрыгнула на сиденье близко стоящей машины "Волги". И улеглась там на заднем сиденье, грациозная и ушедшая.
      Кот Василий с потрясающим душу воплем бросился было за ней, но, заработав пинок ногой, отлетел в тихую заводь.
      - Ишь, - сказал ему замшевый мотоэкскурсант - хозяин машины. - С таким-то рылом... Мышей лови, чучело.
      Мокрый кот - зрелище хуже некуда. А за стеклами "Волги", уже недоступная, сидела кошечка Мика и глядела вдаль голубыми, как утро, глазами.
      Опалили Василия выхлопные газы. Машина ушла. Скорбь осталась в удел коту и мечтательные воспоминания. Можно было предположить, что Василий навек потеряет интерес к шашлыку и снова полюбит сметану. Но он заявил решительно:
      - Что прошло, того уже не вернешь. - А пообсохнув, украл у зазевавшегося искусника полкилограмма филейной вырезки.
      На следующий день он пришел к Якову Ильичу. Яков Ильич смотрел в окно на тот берег реки, на зеленый дом, откуда ветер приносил запах ватрушек, варенья и уюта.
      - Где Мика? - спросил Яков Ильич.
      - Наверное, в столице.
      - Это еще зачем?
      - Увы! Все ценности скапливаются в городах. Наверно, у нее свой путь. Не горюйте, мы оба одиноки. Но у нас есть что вспомнить.
      - Оставайся у меня ночевать, - сказал Яков Ильич, закрыв окно, чтобы ветер, пропахший уютом, его не касался. И занавеску задернул.
      Во сне приснилось коту Василию, что он тонет в сметане.
      * * *
      Напротив церкви, через речку, на высоком бугре, - самый первый в уезде общественный скотный двор. Крыши у него совсем нет, только вздыбленные куски стропил: соломенная крыша сплыла на землю вместе с дождями, вместе с весенним снегом, растворившись в воде горькой солью.
      Думает Наташа: "Глупые были люди". И сердится на них, и радуется своей догадке. В самом деле, кто ж это скотный двор городит на бугре? Непривычно коровам в гору влезать - коровы не козы.
      Мальчишки-пионеры, гуляя по реке на лодках, сфотографировали первый в уезде общественный скотный двор для школьного памятного альбома, и получилось чудо: рассветное море и в море корабль. Бьет из бойниц солнечный огонь - салютует новому дню.
      Вокруг скотного двора канавы и ямы, заросшие серым бурьяном. Мальчишка Витя, Наташин сосед, по кличке Консервная банка, играет в этих канавах в войну. Армия у него - четыре рослых, очень злых гуся. "Господи, хоть бы собака, как у людей, а то выдумал - гуси. Безмозглые жирные птицы. Их место в гусятнице или во щах. А он, представьте себе, что вообразил водит гусей по поселку на поводках и еще вид делает, словно это не гуси, а дикие звери. Экий Вальтер Запашный".
      Как-то возле развалин скотного двора задумчиво собирала Наташа цветы. Представлялись ей в воображении теплое море, и белые скалы, и некий капитан, проплывающий мимо. Смотрит капитан в подзорную трубу прямо на нее. Наташа выпрямилась, прижала к груди полевые цветы ромашки... А вокруг пусто - ни моря, ни океана, ни капитана. Только бугры, косогоры, холмы и пригорки.
      - Что за жизнь! - сказала Наташа. - Зачем мне такая земля, где нет ни моря, ни океана?
      Раздался за ее спиной крик:
      - Вперед! Эскадрон! Заходи! Руки вверх!
      Из канав и ям, окружающих первый в уезде общественный скотный двор, с криком и хлопаньем крыльев вылезли гуси. За ними мальчишка Витя по кличке Консервная банка.
      Два гуся щипнули Наташу за икры. Третий клюнул ее в колено. Четвертый схватил за мизинец, когда она замахала руками, пытаясь их отогнать.
      Пятый сказал:
      - Ага...
      (Правда, пятого, кажется, не было.)
      - Сдавайся! - закричал Витя. - Ты пленница.
      - А я тебе, хулиган, уши нарву!
      Хулиган Витя мерзко расхохотался.
      Хулиган Витя подтянул трусики.
      Хулиган Витя тут же добыл ногой из крапивы ржавую консервную банку и принялся ее поддавать. Гуси стояли вокруг Наташи и, вытянув шеи, шипели.
      - Дай интересных книжечек почитать, - сказал хулиган Витя. - Отпущу из плена на волю. - Облупленный нос его сморщился, голова печально склонилась набок и прилегла на сожженное солнцем плечо.
      - Не дам. Чтобы книжки давать, на это библиотека есть.
      Глаза у Вити черные-черные. Если Витя заплачет, польются из глаз чернила.
      Имеется в поселке Горбы библиотека - для взрослых и для детей одна. Помещается она в старинном особняке, построенном в стиле барокко. Но особняк такой маленький, а барокко такое скромное, что человеку, повидавшему дворцы всевозможных сиятельств, становится за него неловко.
      "Даже барина в наших Горбах подходящего не было. Тоже вельможа!" думает студентка Наташа.
      Г л а в а т р е т ь я
      ПРОЧИЕ СООРУЖЕНИЯ
      Конечно, имеется в Горбах клуб, недавно окрашенный в розовый цвет. Когда протекают в нем танцевальные вечера, трясется клуб и трещит. Искрами вылетают из окон окурки. Факелами кружатся девушки, все сплошь по моде блондинки.
      Горит клуб! Горит!
      "Хоть бы сгорел. На его месте можно построить театр оперы и балета. И чтобы дирижер в черном фраке..."
      Есть в поселке школа-десятилетка, построенная давно и наспех. Здание не по чину унылое. Штукатурка с его боков обвалилась частично, а на цельных местах проступила сквозь краску белыми пятнами. Пятна, будто солончаки, отравляют тучную ниву знаний. "Если бы не они, - думает Наташа, - я бы закончила школу с одними пятерками. Из-за них я такая легко ранимая, такая совсем одинокая. Из-за них и еще..."
      Классом старше Наташи учился некто Бобров, который все в ней - и лицо, и одежду, и ум, и характер, и душу - считал замечательным и ни с чем не сравнимым.
      Бобров?
      Что Бобров?
      Кретин Бобров - остался в девятом классе на второй год, чтобы сидеть с Наташей за одной партой и пялить на нее глаза. Наташа этот вопрос подняла на комсомольском собрании. Бобров уехал в Ленинград к своей тетке. Четыре года Наташа его не видела. Говорят, он куда-то там поступил. А осадок? Осадок остался в душе у Наташи.
      Имеются в поселке Горбы два магазина продовольственных - деревянные, универмаг - кирпичный, закусочная, чайная, столовая, а также больница и поликлиника, автобусная станция, поселковый Совет с почтой, где всегда очередь, парикмахерская, баня с железной трубой на растяжках, правление колхоза, контора госбанка, крупяной завод, молочный завод, автобаза, два павильона из бетона и стекла, еще не достроенные. В одном, говорят, разместится сапожная мастерская, в другом - "Книги и школьно-письменные принадлежности".
      Дома, в которых жители проживают, пока что одноэтажные, деревянные, разноцветно окрашенные, все на горках и на пригорках, все с палисадниками, огородами, сараями, сараюшками, собачьими будками.
      "Взять бы этот дровяной склад - неспланированную застройку - и запалить одной спичкой. Или бульдозером срыть. Построить белых домов с балконами. А для старых людей - поодаль в лесочке коттеджи".
      Здесь бы и закончить можно описание Горбов, поселка городского типа, но картина не будет полной, если не рассказать о характерной черте населения, о дорогах, о реке, о кладбище и Девушкиной горе - самой высокой точке поселка Горбы и окрестностей.
      Г л а в а ч е т в е р т а я
      НАСЕЛЕНИЕ
      Населения в поселке Горбы насчитывалось около трех тысяч душ.
      Характерной чертой горбовских жителей Наташа считала любопытство к чужим заботам, пристрастие к сплетням и бессмысленным выдумкам.
      Например.
      Стоят горбовский молочный завод и горбовская автобаза друг против друга через речку. Каждое предприятие на своем отдельном холме - будто две крепости: каждое со своей высокой стеной, со своей отдельной водонапорной башней. И у каждого предприятия на железных воротах написано: "Миру мир!"
      Жители Горбов склонны видеть в этих одинаковых надписях двойной смысл, поскольку директором молокозавода является Мария Степановна Ситникова, женщина незамужняя, небранчливая, а директором автобазы - Яков Ильич Шарапов, овдовевший мужчина, отец единственной дочери, а именно Наташи, человек спокойный, рассудительный, член поселкового Совета, бывший фронтовик и шофер.
      Если посмотреть с середины моста на середину реки, то увидишь в воде сразу два отражения - молокозавод из силикатного белого кирпича и автобазу из шлакоблоков. Волны как бы срывают верхушки водонапорных башен и несут их друг к другу. На это явление и ссылаются дотошные жители Горбов, намекая на второй, скрытый смысл одинаковых надписей "Миру - мир!".
      Однажды, когда у Наташи было хорошее настроение, пришла ей в голову догадка: мол, все дело в птицах. Всюду они летают, всюду суют свой нос иначе как объяснить быстроту информации и ее извращенный характер? Конечно, коты и кошки способствуют - ходят на тихих лапах и, понимаешь, подслушивают. Лошади - в меньшей степени, мысли их заняты прошлым. А также собаки. Но больше всех птицы, болтливые существа, которые смотрят на жизнь с птичьего полета и в глубину явлений вникнуть не могут. Птицы живут, как в сказке, поверхностно и волшебно.
      Догадку эту Наташа тут же отбросила, как ненаучную.
      - Волюнтаризм, - сказала она. - Том второй, глава пятая...
      Пролетавшие мимо дрозды засмеялись всем выводком.
      Г л а в а п я т а я
      ДОРОГИ
      Сбегаются в поселок Горбы четыре самобытные грунтовые дороги из соседних деревень. Петляют между буграми, расталкивая сирень и калину. Из Горбов выходит одна - главная. Ведет главная дорога в районный центр. От райцентра километров на десять дорога одета в асфальт. От Горбов километров на десять дорога тоже в асфальте. На середке, километрах на пяти, асфальта нет. (Кстати, эта безасфальтная часть дороги в народе так и называется - Середка). Принадлежит Середка областной дорожной организации. Этого обстоятельства Наташа во внимание принимать не желает. Обвиняет она жителей Горбов в лености, бестолковости и пристрастии к чудачеству. Еще бы - в распутицу на Середке глыбь. Специально назначенный трактор тягает горбовские машины с крупой, творогом и сметаной, а также необработанным колхозным продуктом, сцепив их по две, а то и по три, как баржи. И другие машины, с товаром промышленным для Горбов, и автобусы с народом, и легковушки с начальством так же плывут.
      Наташа усматривает в этом дикость и безобразие.
      СЛУЧАЙ В АВТОБУСЕ
      (Дополнение к пятой главе)
      В день описываемых событий Наташа направлялась к отцу после отдыха в санатории в Старой Руссе. Перед этим случились сильные грозовые ливни.
      Народу в автобусе как сельдей в кадушке. Все с кошелками, сумками, чемоданами. А один молодой гражданин с белозубой нахальной улыбкой и не нашим загаром держал в обеих руках тяжелый предмет, обернутый в газеты и бечевкой перевязанный. Поскольку обе руки у этого турецкого вида молодого гражданина были заняты предметом и держаться за поручень ему было практически нечем, он всех толкал на ухабах и выбоинах и извинялся, сверкая зубами. Наташе он на ногу наступил очень больно. Наташа, конечно, сказала ему следующее:
      - Вы горный верблюд, молодой человек. Нельзя ли поосторожнее?
      На что этот нахал ей спокойно ответил:
      - Вы ошибаетесь, я никогда не бывал в горах.
      И куртка на нем была заграничная.
      На Середке, когда автобус подцепили к трактору, белозубый совершенно бессовестно попросил Наташу, поскольку она сидела, подержать предмет на коленях.
      - Штормит, - сказал он. - Нужно принайтоваться. - И продолжил: - Вы, наверное, не представляете, как страшна на пароходе в шторм незакрепленная бочка. Она все сокрушает. Боюсь оказаться той бочкой.
      Только он это сказал и протянул Наташе предмет, как всех в автобусе сильно подбросило, - наверно, наехали на подводный камень. Газета прорвалась, и прямо Наташе в лицо ощерилась клювистая голова с маленькими выпученными глазами, и протянулись к ней две морщинистые когтистые лапы. Наташа, естественно, завизжала. Соседние с Наташей женщины воскликнули:
      - Крокодил!
      Наташа, естественно, вскочила, вся возмущенная. А этот улыбнулся турецкой улыбкой, положил свой недозволенный груз на Наташино место и объявил с восторгом:
      - Обратите внимание - галапагосская черепаха! Везу показать родичам и соседям чудо южных морей. Питается галапагосская черепаха рыбой и сухофруктами. Не бойтесь, она не кусачая. Мой экземпляр и вовсе девочка ребенок, можно сказать. Пусть родичи и соседи полюбопытствуют. Потом я ее подарю своему лучшему другу.
      Все бросились смотреть на черепаху, невзирая на тесноту, корзины и чемоданы. Один мальчишка из передних рядов подтянулся на поручне и повис, зацепившись за поручень подбородком, чтобы легче висеть.
      - Ух ты, - сказал он. - Рожа!
      Автобус плыл по Середке, сотрясаемый изнутри любопытством и восторгом малообразованных жителей. Наташа краснела и страдала, наблюдая их коллективную серость. А позади автобуса, подцепленная тросом, плыла заграничная легковая машина с белыми номерами, владелец которой, мусье Александр, возможно, сыграет в Наташиной жизни некоторую роль.
      Из всего вышесказанного следует, что студентка Наташа была неплохой девушкой. Что мечтала она о высоком и, по ее мнению, легкоосуществимом процессе преобразования так называемых нечистот в чистоты. Родины своей, а именно поселка городского типа Горбы, она не то чтобы не любила, но, вернее сказать, стыдилась. Что не любила она, прямо терпеть не могла, бездомного кота Василия, своего соседа-хулигана Витю по кличке Консервная банка и своего бывшего одноклассника и второгодника Боброва, который некогда все в ней считал замечательным и ни с чем не сравнимым.
      Г л а в а ш е с т а я
      РЕКА
      Есть на земле реки с названиями зовуще-прекрасными и романтическими, как, например, Сена, Луара, Темза, Миссисипи, Ангара, Нева, Яуза и так далее. Речка, изгибисто протекавшая по Горбам, носила название Бдёха, что в переводе с древнего на современный русский язык означает "бессонная". Люди, склонные к интеллигентности, стесняясь называть Бдёху Бдёхой, именуют ее Бессонницей.
      Собирается река из лесных ручьев. В дальнейшем течении ее питают ключи. Холодна река летом, но зимой теплая. Вьется она меж пригорков, холмов и угоров, ныряет в центре Горбов под новый широкий мост с деревянным настилом и за мостом разливается вширь, как бы озером.
      Дальше река бежит по камням с шумным фырканьем и урчаньем.
      Зимой Бдёха не замерзает. Теплым своим дыханием продувает по льду продушины, а то и совсем остается голой - неприкрытой всю зиму. Не засыпает река - курится над ней морозный туман, сгибаются до самой воды заиндевелые лозы, отяжелевшие и пушисто-хрупкие, не похожие на живую растительность. Они как кораллы, только еще прекраснее. Отломит человек это чудо природы, и растает оно, почернеет и обезобразится на ладони.
      Летом над Бдёхой зелень гудит и шепчет. Сосны растут на холмах, и дубы, и березы. Березы в полдень красивы и на рассвете. Словно купальщицы, что, изогнув стан, отжимают намокшие длинные волосы и, единым движением забросив их за спину, выпрямляются. Дубы теснятся в стада. Тяжелые и гривастые, как быки зубры, - такая же в них мрачная сила и обреченность.
      Вечером, когда солнце красным медведем залезет между холмов, вспыхнут сосны. Вспыхнут и достигнут неба горячим необычайным светом. Тогда забывают люди, что плоть сосен твердая. И уходит из сердца раздражение, которое принято называть иронией. Остаются лишь радости и удивление, и ожидание чуда, непременно живущего возле такой красоты.
      МАКАРОНЫ ПО-ФЛОТСКИ
      (Дополнение к шестой главе)
      Яков Ильич Шарапов, директор автобазы, не то чтобы очень любил поесть, но жизнь без еды представить себе не мог. Утром он ел что попало. Днем обедал в столовой. Вечером ходил в чайную. Иногда, устав от столовской перепревшей картошки, опоясавшись полотенцем, Яков Ильич колдовал дома над плитой - готовил кислые щи. Борща Яков Ильич Шарапов терпеть не мог, понимая это блюдо как испорченные щи, которые варил человек, не имеющий чувства меры. Наташа, приезжая домой, доказывала, что борщ есть древнее русское блюдо, и в пример приводила слово "переборщить", как сверхборщ, то есть блюдо, в которое положили слишком много ингредиентов. Яков Ильич слушал и любовался ею. Потом говорил:
      - Во всем ты, дочка, права. Но в слове "переборщить" ясно слышится перебор в щах. Ну при чем тут свекла? Из свеклы варят свекольник, а также ботвинью.
      В день описываемых событий Яков Ильич тоже стоял у плиты - у бензиновой, которая, как известно, работает шумно и быстро. Специально к приезду Наташи Яков Ильич Шарапов готовил свое второе после кислых щей любимое блюдо - макароны по-флотски.
      Рецепт: отварить макароны и хорошенько промыть. Поджарить мясной жирный фарш с большим количеством лука. Следите, чтобы фарш поджарился, но не высох, а лук стал янтарно-золотым. После чего следует добавить сливочного масла, черного перцу, красного перцу и, вывалив макароны на сковородку, закрыть крышкой, предварительно все перемешав и сбавив огонь. Через несколько минут, когда макароны, пропитавшись жиром и ароматом, начнут шкворчать, блюдо можно подавать к столу.
      К этому блюду, как, впрочем, и ко всякому, очень подойдет крахмальная скатерть и белая рубашка с галстуком.
      Крахмальную скатерть Яков Ильич уже давно не доставал из комода, а белую рубашку с галстуком надевал только на выборы в поселковый Совет, на праздник Первое мая и в ноябре. В новогодний праздник не надевал.
      В открытое окно входил ветер, приносил ветер с того берега запах варенья земляничного и горячих ватрушек с ванилью.
      "Мария Степановна чай пьет", - подумал Яков Ильич и, еще подумав, вздохнул, а вздохнув, ощутил вонь бензина и грусть своего застоявшегося одиночества.
      Макароны на сковороде принялись шкворчать. Яков Ильич положил себе порцию, пожалев, что Наташа опаздывает к праздничному столу, налил рюмочку и только принялся было, глядя в нее, вспоминать эпизоды из своей фронтовой жизни, как дверь отворилась.
      В кухню вошел ободранный кот Василий, бродяга, драчун и с известной поры - философ.
      - Эх... - загадочно сказал кот Василий.
      - Все горюешь? Садись, поедим макароны по-флотски.
      - Нынче праздник, - сказал кот Василий. - Называется воскресенье. Некоторые жители пироги пекут. Но что значит праздник для одинокого мужчины, который перестал сквернословить?
      - Может, рюмочку выпьешь?
      - Рюмочку введу, а насчет макарон - вы же знаете - перешел на грузинскую кухню.
      - Отвыкай.
      - Боюсь утратить воспоминания.
      Кот Василий чокнулся с Яковом Ильичом. Выпил. Хлебцем занюхал. И уставился в окно, на тот берег, где жила кошка Матрена, принадлежавшая Марии Степановне Ситниковой, ухоженная, вальяжная, по натуре добрая, но лишенная смелости и воображения.
      - Дура она, - сказал кот Василий. - Любил я кошку Матрену - любил! Но, увы, не умеет она быть красивой.
      Яков Ильич подумал: "А ведь правду говорят - животное всегда похоже на своего хозяина. Вот и Мария Степановна - женщина очень хорошая, но красивой быть не умеет. Даже на заседание поселкового Совета приходит в каком-то нелепом жакете, похожем на старомодный мужской пиджак. И волосы, собранные на затылке в пучок, перевязывает шнурком от ботинка..." Яков Ильич положил себе следующую порцию макарон по-флотски. И себе и коту налил по следующей рюмочке и подумал: "Ну почему, почему не умеет она быть красивой?"
      - А вы не обращали внимания на тот удивительный факт, что именно коты являются непременными участниками и атрибутом всякого чуда и волшебства? сказал кот Василий. - Вы когда-нибудь читали, что некий прекрасный принц был превращен злым волшебником в собаку?
      - Не трогай собак, - возразил Яков Ильич. - Не касайся! - И он вспомнил фронтовые упряжки собак, которые вытаскивали раненую пехоту с поля сражения. Вспомнил, и у него защемило в носу.
      - Я не касаюсь. Я, к вашему сведению, собак уважаю, - сказал кот Василий, слегка обидевшись. - Я даже дружу с некоторыми наиболее умными, которые не лают попусту из-под забора. Но у собак ограниченные возможности. Собаки слишком конкретны и слишком привязчивы, поэтому необъективны. Кот - существо ленивое, созерцательное, у него есть время поразмыслить.
      - Я тебе сказал, не трогай собак, - снова возразил Яков Ильич, остро ощутив потребность в привязчивом и необъективном существе. - Я, может быть, собаку себе заведу.
      Кот насупился, поворчал немного о людях, не обладающих культурой спора и умением вести беседу.