Еще они принесли самую большую красную кисточку.
      Выкопали яму в стороне от валунка. Мышонок Терентий залез в кувшин. Жеребенок Миша завязал кувшин рваной от старости тряпкой, поставил его в яму. Закопал. Сверху навалил камень-валунок.
      Потом принялся терпеливо, по плану, ждать. Он все думал, как, наверное, тяжело ждать мышонку Терентию в горшке. Наверно, ему воздуха не хватает.
      Но ждать пришлось недолго.
      Как только наступила глухая полночь, в дальний угол крепости прокрались разбойники в бесшумных башмаках. Вытащили из оттопыренных карманов складные лопаты и принялись быстро-быстро копать.
      Откопали кувшин. Выхватили складные ножи. Вспороли тряпку и одновременно сунули в кувшин свои разбойничьи носы.
      Тут и случилось самое главное.
      Разбойники посветили в кувшин карманным фонариком, увидели что-то голубое и замечательное.
      - Бриллиант, - сказал старший разбойник жадным, обветренным голосом.
      - Голубой, - сказал младший разбойник, икнув от восторга всем телом.
      А мышонок Терентий подпрыгнул и вцепился в нос старшему разбойнику. Оттолкнулся лапами от небритого разбойничьего подбородка и вцепился в нос младшему.
      Разбойники завопили не своими высокими голосами.
      Тут жеребенок Миша лягнул разбойников. Причем он командовал выбранным по плану таинственным баритоном:
      - Хватайте их! Не стесняйтесь! Вяжите!
      Разбойники испугались так, что перепрыгнули крепостную стену. Наверное, уже через минуту они были дома, в постели, и дрожали, укрывшись с головой одеялом.
      Еще бы! Даже самые-самые настоящие разбойники испугались бы. Ведь никто и никогда не видел голубой бриллиант, который прыгает и очень больно кусает за нос.
      А жеребенок Миша и мышонок Терентий сидели под кустом сирени и думали.
      - Нужно было к милиционеру товарищу Марусину пойти, - сказал жеребенок Миша.
      - Теперь ничего не поделаешь, - Мышонок Терентий вздохнул. - Будем бодрствовать. С кладами всякие могут случиться странности. Как только солнышко выглянет, побежим в милицию.
      - Ты бодрствуешь? - спросил жеребенок Миша.
      - Бодрствую. А ты?
      - И я бодрствую... Я морковку вижу большую-большую...
      - А я головку сыра... Я ее ем...
      Больше они ни о чем друг друга не спрашивали, только посапывали и чмокали губами.
      ЖЕРЕБЕНОК МИША И МЫШОНОК ТЕРЕНТИЙ УШЛИ
      Жеребенка Мишу и мышонка Терентия разбудило щелканье фотоаппаратов. Туристы уже захватили крепость и отпихивали друг друга от памятников старины.
      Когда жеребенок Миша и мышонок Терентий примчались к милиционеру товарищу Марусину, у него в кабинете сидел Попугаев Вовка.
      - Ты зачем в печную трубу вопишь страшным голосом? - спрашивал у Вовки милиционер товарищ Марусин.
      - Это магнитофон. А что, во всем доме давно паровое отопление поставили, а печные трубы оставили. Они без дела стоят.
      - Извините, - сказали жеребенок Миша и мышонок Терентий. - У нас к вам очень срочное секретное дело.
      Милиционер товарищ Марусин велел Вовке выйти в коридор и там подождать.
      Когда Вовка вышел, жеребенок Миша и мышонок Терентий рассказали все по порядку. Передали разбойничьи ножи, лопаты, а также чертеж.
      Милиционер товарищ Марусин, заложив руки за спину, прошелся по кабинету от одной стены до другой.
      - Прошу вас еще немного покараулить объект. Положение дел того требует...
      - Да мы хоть весь день!
      Друзья тут же выскочили из кабинета.
      Когда они прибежали в крепость, вот что увидели: камень-валунок землей забросан. Где он лежал - яма. А из ямы голова торчит. Попугаева Вовки.
      - Ха-ха! - сказал Попугаев Вовка. - Я все слышал. Теперь я клад выкопаю.
      Жеребенок Миша и мышонок Терентий хотели выразить ему свое возмущение, но земля, которую Вовка выбрасывал огородной лопатой, попадала им в рот и в глаза.
      - Ха-ха-ха! - хохотал Вовка. - Тут бренчит что-то. Чур, на одного! Чур, все мое!
      Жеребенок Миша и мышонок Терентий пустились было землю, которую Вовка выбрасывал, забрасывать в яму обратно. Но тут подошел милиционер товарищ Марусин.
      - Вылезай! - велел он Попугаеву Вовке. - Или ты не знаешь, что в нашем древнем городе нельзя копать землю без разрешения Главного Археолога. За это ужасное безобразие, Попугаев Владимир, я применю к тебе специальный милиционерский порицательный взгляд. Ничто другое, как я вижу, тебе уже не поможет.
      Милиционер товарищ Марусин посмотрел на Вовку долгим специальным милиционерским порицательным взглядом.
      Нужно сказать, что такой взгляд даже на взрослых людей сильно действует.
      Сначала Вовка стал белым от страха.
      Потом красным от стыда.
      Потом желтым от отчаяния.
      Потом закричал при всем народе:
      - Извините, я больше не буду! С сегодняшнего дня я начну новую жизнь.
      Народу вокруг было много. И запыхавшиеся археологи. И сгорающие от любопытства туристы. И просто зеваки - мальчишки и девочки.
      А жеребенок Миша и мышонок Терентий смотрели в выкопанную Вовкой яму.
      - Не могли разбойники ошибиться, - шептал Терентий. - Настоящие грубые разбойники знают, где что лежит. К тому же чертеж старинный...
      Тут жеребенок Миша воскликнул:
      - Мы же камень на старое место не прикатили! Мы же о нем позабыли в пылу гнева...
      - У нас на том, настоящем месте кисточка воткнута самая толстая, сказали они милиционеру товарищу Марусину.
      Кисточка торчала в траве неподалеку. Она была хорошо видна, потому что мышонок Терентий специально вымазал ее красной краской.
      Когда археологи во главе с Главным Археологом поставили вокруг кисточки заграждение, когда милиционер товарищ Марусин попросил туристов не напирать, жеребенок Миша сказал тихо:
      - Нам тут уже нечего делать, я думаю.
      Мышонок Терентий кивнул согласно.
      - Я тоже так думаю!
      ПРО ЗВЕРЯ ИНДРИКА
      Жеребенок Миша и мышонок Терентий побежали к Воротам посреди поля. А навстречу им прабабушка Агриппина.
      - Ай-я-яй! Стыд и срам на мою голову.
      - В чем дело? - спросил ее жеребенок Миша. - Разве мы вели себя недостойно?
      Прабабушка Агриппина поправила очки на носу и, обратясь к своим родственникам, а также паучкам и козявкам, вылезшим в этот момент из травы, сказала:
      - Жеребенку золотистого рыжего цвета и мышонку такому голубому не наплевать, если они вымазались в глине, спасая старинный клад от разбойников.
      - Конечно! - согласились родственники, а также паучки и козявки. - Мы ими всегда гордимся. Они такие опрятные. Они умываться идут...
      - Что, про умывание тебе неинтересно? Тебе про что-нибудь, из чего стреляют?.. Ну, что ж... Будь по-твоему.
      ЗА ВСЕМИ УГЛАМИ СРАЗУ
      Жеребенок Миша и мышонок Терентий пошли на реку мыться.
      Нужно сказать, что новгородская глина отмывается трудно, поскольку в ней много сажи от древних кузниц.
      Жеребенок Миша выстирал свою шляпу-панаму с бантиком, мышонок Терентий свои красные трусики. А прабабушка Агриппина сидела у крепостной стены в тени лопухов, вязала носки и ворчала, ни к кому не обращаясь:
      - Некоторые правнуки, у которых есть все, что нужно художнику, даже клетчатый шарф, бегают за старинными кладами, а краски их акварельные сохнут на семи ветрах.
      Но мышонок Терентий этого не расслышал, он сидел, заткнув уши.
      Прабабушка Агриппина продолжала ворчать:
      - Некоторые правнуки и их товарищи ходят по городу и ничего не видят. Они даже не видят, что здесь когда-то, давным-давно, проживал веселый зверь Индрик. Это же всем видно, кто смотрит внимательно, что в городе Новгороде проживал зверь Индрик.
      - Не было Индрика! - выкрикнул мышонок Терентий и еще крепче заткнул уши.
      Прабабушка Агриппина подозвала к себе жеребенка Мишу.
      - Миша, у моего правнука вздорное настроение. Это случается после разбойников и старинных кладов. Зверь Индрик действительно проживал в нашем городе. Я была очень маленькая, но хорошо помню, как он весело гонялся за мной. Он был такой... Он прятался за всеми углами сразу. Прабабушка Агриппина вытерла глаза платком, попросила Мишу нагнуться и прошептала ему на ухо: - Клады кладами, но как хорошо, если бы вам удалось отыскать следы зверя Индрика.
      - Как их отыщешь, если Индрика этого нет и никогда не было? - говорил мышонок Терентий, когда они с жеребенком Мишей шагали по улице.
      На улице было тихо. Пустынно. Ветки рябин сгибались от ягод.
      Жеребенок Миша остановился.
      - Ты что? - спросил мышонок Терентий.
      - Чувствую, там, за углом, кто-то был. Мы, кони, очень далеко чувствуем.
      Мышонок Терентий тоже сосредоточился.
      - И я чувствую, - прошептал он. - Только я за другим углом чувствую.
      Друзья заглянули сначала за один угол. На столбике, торчавшем из тротуара для каких-то технических целей, в трещине клок шерсти застрял.
      Пробегавший мимо кудлатый пес, понюхав шерсть, рыкнул:
      - Рррр-рр! Кошачья... Но я бы с этим котом дружил.
      За другим углом следы лап когтистых.
      Пробегавший мимо серьезный кот с глазами, как перед дракой, посмотрев следы, фыркнул:
      - Ффф-ырк! Собачьи... Но где теперь такие собаки?
      За третьим углом - царапина на стене. Похоже, козел подтачивал рога. Но если бы в самом деле козел - две царапины были бы.
      За четвертым углом ничего - только смех. Вернее, чувство такое, что кто-то здесь хохотал и хихикал.
      - У тебя в голове уже возник образ? - спросил жеребенок Миша.
      Терентий хотел сказать, что никакого зверя Индрика нет и не было, но он, как ты знаешь, был честный мышонок.
      - Я думаю, лапы у него собачьи. Тело кошачье. Голова козлиная. А на лбу всего один рог.
      - Я тоже так думаю. Только не могу вообразить хвост и уши.
      - Хвост и уши не самое главное, - сказал мышонок Терентий. - Побежали быстрее ко мне. Нарисуем Индрика на бумаге.
      Друзья побежали со всех ног. В таких случаях медлить нельзя, иначе забудешь, какие у Индрика лапы - кошачьи или собачьи. А также сколько у него ушей и рогов.
      КЕМЦЫ-ЕМЦЫ ЛАНЦЫ-ДРАНЦЫ
      Рисовать зверя Индрика нужно сразу всего. Иначе не оберешься хлопот.
      Мышонок Терентий сначала нарисовал глаза желтым цветом.
      Глаза тут же принялись вращаться-таращиться.
      Мышонок Терентий нарисовал голову. Рог на лбу - штопором. Бороду нарисовал. Только наметил рот, как из него высунулся язык и слизнул с палитры зеленую краску.
      Индрикова голова гримасничала, хотела сказать что-то, но, как ты знаешь, для разговора одного зеленого языка мало, нужна грудь, полная воздуха.
      Мышонок Терентий быстро нарисовал грудь и еще не успел раскрасить ее в кошачий цвет, как зверь Индрик завопил во всю мочь:
      - Кемцы-емцы! Ланцы-дранцы!
      - Это он на старинном языке говорит, - догадался жеребенок Миша.
      Индрикова голова дергалась. Рот норовил сжевать кисточку. Язык лизнуть мышонка Терентия в нос.
      - Так не пойдет, - сказал мышонок Терентий. - Нужно приколоть этот язык кнопкой.
      - Цынцы-брынцы! - заорал Индрик.
      - Может, ему почитать что-нибудь? - предложил жеребенок Миша. Может, он тогда успокоится и позволит дорисовать себя?
      Миша нашел на полке книжку старинных стихотворений, поскольку правильно рассудил, что древнему зверю Индрику старинные стихи будут понятнее.
      - "Шла собака через мост, четыре лапы, пятый хвост", - прочитал Миша.
      Зверь Индрик тут же все переврал:
      - Шла собака через хвост, уронила в речку мост.
      - "Наши овечки около речки", - прочитал Миша.
      - Наши овечки вылезли из печки, - переврал Индрик.
      - "Купи кипу пик", - прочитал Миша.
      - Пукипикукик, - переврал Индрик.
      Мышонок Терентий попытался все-таки приколоть Индриков язык кнопкой. Но язык так вертелся, что в конце концов мышонок Терентий уколол себе кнопкой ухо.
      - Нужно быстрее докрашивать, другого выхода нет, - сказал он. - Миша, рисуй хвост.
      Жеребенок Миша нарисовал Индрику хвост пушистый. Индрик хвостом махнул - стал хвост голый, с кисточкой на конце.
      Жеребенок Миша нарисовал Индрику уши круглые, но они тут же вытянулись.
      Мышонок Терентий спешно докрашивал Индрику лапы и туловище. Только докрасил, зверь Индрик завопил свои "Кемцы-емцы!" и спрыгнул на пол.
      Он был такой:
      Лапы собачьи.
      Тело кошачье.
      Голова козлиная.
      На лбу рог - штопором. Один.
      Уши длинные.
      Хвост, как у теленка, с кисточкой.
      - Ух! Я тебя сейчас съем, - сказал Индрик мышонку Терентию и зачем-то прыгнул в окно.
      Если ты помнишь, мышонок Терентий жил на самом верху самой высокой башни, в избушке-сторожке. Зверь Индрик разбился бы, как пить дать, но друзья ухватили его за хвост и втянули обратно.
      - Фу-ты, ну-ты - высота! - воскликнул зверь Индрик. - Шла овечка через печку... Где у вас лаз? На волю хочу. - Он проломился в дверь и помчался по лестнице вниз. С хохотом и грохотом.
      - Ну, чудеса... - прошептали жеребенок Миша и мышонок Терентий.
      Вечером того дня многие ребятишки пришли домой с зелеными пятнами на рубашках и платьицах. Они объясняли родителям, что их лизнул веселый зверь Индрик, который вдруг появился за всеми углами сразу. "Кемцы-емцы!" клялись ребятишки. "Цынцы-брынцы!" - отвечали родители.
      ПРО ЗВЕРЯ ИНДРИКА И ПОПУГАЕВА ВОВКУ
      После специального милицейского порицательного взгляда, который применил к нему милиционер товарищ Марусин, Попугаев Вовка дома сидел. Обдумывал ошибки своей прошлой жизни.
      Слышал Вовка веселые возгласы за окном и смех за всеми углами сразу. Но крепился.
      За такую выдержку в поведении подарили Попугаеву Вовке ружье. Игрушечное. Оно очень громко бабахало.
      Кто усидит дома с ружьем? Я думаю, вряд ли найдется такой крепыш. А ты как считаешь?
      НЕТУ ВАС
      Попугаев Вовка взял ружье на плечо. Пошел на охоту.
      На улице дворник тетя Анфиса бабахать и охотиться не разрешила. Сказала:
      - Страх какой. С таким ружьем только в лес ходить.
      Пошел Вовка в лес.
      По тропинке шагает. Ружье на всякую птичку нацеливает и бабахает.
      - Есть! - кричит. - Наповал!
      Птички-синички, щеглы и дрозды смотрят на Попугаева Вовку с недоумением. Уж больно щурится по-настоящему. Больно рожи свирепые строит.
      Приблизился Попугаев Вовка к густой орешине. Орехи еще не созрели, но вроде кто-то их с другой стороны обирает. Трясется куст.
      Подумалось Попугаеву Вовке, что за кустом олень белоногий.
      Попугаев Вовка навел ружье. Прищурился. "Ну, - думает, - прямо в сердце". И бабахнул.
      Из куста человечек вышел. Небольшой - меньше Вовки. Волосы красные. Сам не молодой - не старый. Вокруг него какое-то кружение и сверкание. Как осиный рой. Но не жужжит угрожающе, а то ли перекликается, то ли песню налаживает.
      Вовка бабахнул еще раз, от страха.
      - Так и бывает, - сказал человечек. - Ружье - вещь поспешная, может выстрелить, прежде чем разглядишь в кого.
      - Извините, - сказал Попугаев Вовка. - Мне, наверное, голову напекло. Потому что вас нет, а я вас, представьте себе, вижу перед собой.
      - Я как раз именно так и делаю: стою перед тобой - и все тут, отвечает человечек. - Я стою, как ты видишь, а они шныряют и шмыгают. Они шныри. Познакомься.
      Разноцветное сверкание остановилось. Оказалось - тоже маленькие человечки, все разной окраски.
      - Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня. И Саламандрик, представил их человечек. - А я мормыш. Меня Свиря зовут.
      - Нету вас! - закричал Попугаев Вовка.
      Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня подошли к Вовке. Каждый по очереди его легонько за волосы подергал. А самый маленький шнырь Саламандрик ущипнул Вовку за нос.
      - Все равно нету, - сказал Попугаев Вовка. - Вы мне от жары привиделись.
      Ты, я думаю, с Попугаевым Вовкой заодно. Что еще за шныри, скажешь. Ни шнырей, ни мормышей нету.
      Может, когда-нибудь ты побываешь в лесу или в поле под Новгородом и вдруг почувствуешь, даже вздрогнешь от этого чувства, будто мимо тебя пролетела красная ласточка. Ветер ее крыла коснулся твоих ресниц, ты невольно сощурился - это шнырь прошмыгнул.
      Телевидение его не возьмет. Глаз не тот. Стеклянный.
      И мормыша телевидение не заметит. Мормыш с чем хочешь сольется. У зеленого встанет - зеленым станет. У желтого - желтым, неразличимым.
      Только глаз живой и творящий может их разглядеть.
      Мормыш Свиря взял Вовку под руку, вежливо отвел его в тень под дубок.
      - Садись, Вова.
      Шныри принесли воды из ручья в горсточках. Полили Вовкину голову.
      - Не печет?
      - Не печет, - сказал Вовка. Хотел добавить: "И все равно нету вас и быть не может".
      Шныри ухмылялись разноцветными рожицами. Вовка вздохнул и не сказал этого.
      На ветку над Вовкиной головой птица села маленькая - соловей.
      - Чего же ты не стреляешь? - спросил мормыш Свиря. - Бабахни - и не будет в лесу соловья.
      Тут Попугаев Вовка сразу все понял.
      - Ага, - сказал он. - Знаю, к чему вы клоните. Только факт: ружье мое это - игрушечное. Оно понарошку.
      - А целишься ты понарошку?
      - Ты когда целишься, что думаешь?
      Вовка почесал затылок, решил слукавить.
      - Я, когда целюсь, так думаю: "Птичка, птичка, покружись над моей головой".
      - Ну и враль! - засмеялись шныри. Смех был переливчатый, как вода по камушкам.
      - Ловок, - сказал мормыш Свиря. - Целишься ты и думаешь - наповал. В самое сердце живое. Или тебе, Попугаев Вовка, есть нечего? Или тебе пух, перо нужны для подушки?
      - Я больше не буду, - сказал Вовка. - Я только в хищников буду палить.
      Хотел Попугаев Вовка заглянуть мормышу Свире в глаза, мол, поверил или еще сомневается, повернулся к нему, а его нет. И шнырей нет. Только соловей на ветке сидит. Горлышко у него то раздувается, то опадает от смеха.
      - Причудилось, - сказал Попугаев Вовка. - От жары и лесного духа. Бабушка говорит, что лесной дух смутный. Мороку на глаза наводит, мысли в голове путает.
      Взял Вовка ружье на плечо и обратно пошел.
      ШЛА СОБАКА ЧЕРЕЗ МОСТ
      Озоровал зверь Иидрик, озоровал - за всеми углами сразу. Устал.
      И захотелось ему в лес пойти.
      Выбежал из города - где лес?
      Раньше лесу много было. Вековые сосны стояли вплотную к городу. Могучие дубы осеняли большие пространства. Березы-шептуньи шептали: "Ладушки, ладушки..."
      Наконец добежал зверь Индрик до леса. Ух, хорошо!
      Птицы-синицы его приветствуют, щеглы и овсянки ему песни поют.
      Слоняется зверь Индрик меж берез и осин. Дышит лесными ароматными травами. Видит - Вовка идет Попугаев.
      Спрятался зверь Индрик в куст. "Ну, - думает, - я этого Вовку сейчас эх насмешу!"
      Когда Попугаев Вовка подошел ближе, выскочил зверь Индрик из куста. Встал на задние лапы и запел:
      - Цынцы-брынцы. Балалайка...
      Оторопел Попугаев Вовка. Отступил даже. Глаза большими стали, как блюдца.
      Тут ружье само Вовке в руки вскочило и бабахнуло.
      Удивился зверь Индрик, потому что вдруг слабость почувствовал по всему телу. В голове кружение. В желтых глазах туман. Упал он на сырую землю.
      Земля, правда, сухой была. Это в сказках так говорят, когда кто-нибудь помирает.
      - Шла собака через мост... - прошептал зверь Индрик и прямо на глазах стал бледнеть, как бы таять.
      Растерялся Попугаев Вовка от такого поворота. Глянул по сторонам. Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик рядом стоят.
      Грустные-грустные.
      - А что он?! - закричал Попугаев Вовка.
      - А что он? - спросил мормыш Свиря. - Застрелил ты, Попугаев Вовка, веселого зверя Индрика. Долго его не было и опять не будет. Кто маленькую Таню из лужи вывел? Зверь Индрик. Кто сделал так, что у дворника тети Анфисы метла ромашками зацвела? Зверь Индрик. Кто всех ребятишек новой игре научил - "Кинешь - поймаешь. Побежишь - догонишь"? Зверь Индрик. Ну, озорной он, слов нет...
      - Ружье-то игрушечное! - закричал Попугаев Вовка, оправдываясь.
      Мормыш Свиря поморщился.
      - Сказочного зверя настоящим ружьем не застрелишь, только игрушечным.
      Попугаев Вовка трахнул свое ружье о березу и заплакал.
      - Слезами делу не поможешь, - сказали шныри. - Нужно спасать.
      - Я не умею, - сказал Попугаев Вовка.
      Мормыш Свиря присвистнул даже.
      - Спасать еще не умеешь, а стрелять уже научился...
      Шныри уже шныряли и шмыгали. Собирали по берегу ручья разноцветную глину и разноцветные камушки. Растирали их в мелкую пыль. Смешивали с цветочным медом.
      А зверь Индрик таял. И уже просвечивали сквозь его кошачьи бока и собачьи лапы трава и букашки в траве. Еще чуть-чуть - и совсем исчезнет веселый зверь Индрик.
      Вот тут Попугаев Вовка поступил как мужчина. Вырвал он из своей бедовой головы клок волос. Шныри кисточку смастерили. Подали Вовке банку с водой. Банок в лесу теперь сколько хочешь - туристы бросают.
      Взял Вовка на кисть желтую краску. Нарисовал зверю Индрику глаза. Они тут же принялись вращаться и таращиться.
      Поддел Попугаев Вовка на кисточку зеленую краску. Зверь Индрик язык высунул и слизнул ее. И себе и Вовке на лбу и щеках зеленых пятен наставил.
      Дальше легче пошло.
      Подставляет зверь Индрик бока. А Вовка знай красит.
      И оба поют вдохновенно.
      - Шла собака через мост, - поет зверь Индрик.
      - Оторвала кошке хвост, - подпевает Вовка.
      Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик тоже поют:
      Черные овечки
      Вылезли из печки.
      Зашумели: "Бу-бу-бу!"
      Не проходит дым в трубу.
      Жеребенок Миша и мышонок Терентий про эти события ничего не знают. Только удивляются очень. Теперь как встретят они за одним углом зверя Индрика, так и Вовка там Попугаев. Как встретят за другим углом Вовку, значит, и зверь Индрик неподалеку. Теперь они неразлучные.
      - Цынцы-брынцы! - поют. - Ланцы-дранцы!
      ОБЛАКО НАД СИНЕЙ ВОДОЙ
      Ты недоволен, конечно.
      Столько сказок и ни одной тайны!
      Вот тебе сказка - что в ней тайна, ты сам угадай.
      КТО-ТО ЗОВЕТ НА ПОМОЩЬ
      Зверь Индрик облил жеребенка Мишу из-за угла водой газированной с лимонным сиропом. Да еще в тот момент, когда Миша казался себе очень красивым.
      Миша обиделся.
      Пошел бродить по окраине города. Не по той, где высокие новые дома и асфальтовые дороги, - по другой, где нет ничего этого. Зато есть старые пароходы на козлах. Смоленые баржи. Дощатые заборы. Репей ростом с Мишу. И фиолетовый чертополох.
      За одним забором, растрескавшимся насквозь, - глубокая, широкая яма. А в яме пыль.
      В эту яму и упал жеребенок Миша, задумавшись.
      Захотелось ему еще крепче обидеться, может быть, даже заплакать, лежа в пыли.
      Но тут прямо перед своим носом увидел жеребенок Миша мешочек кожаный, который как бы выкрикивал: "Загляни в меня побыстрее!.. Ой, не трогай меня - я ужасная тайна!"
      Жеребенок Миша мешочек схватил. Из ямы выскочил. Огляделся по сторонам и побежал к мышонку Терентию.
      - Старинный предмет, потому что потертый, - заявил мышонок Терентий. - Наверно, опять серебро и золото. Впрочем, давай посмотрим одним глазком и археологам отдадим.
      Но мешочек был туго набит семечками. Тыквенными.
      От семечек исходил запах тайны и тихий таинственный шум, словно шорох в пустой квартире.
      - Чувствую, кому-то так одиноко, - прошептал жеребенок Миша.
      - Чувствую, кому-то так не хватает друзей, - прошептал мышонок Терентий.
      И вместе они прошептали:
      - Чувствуем, кто-то нуждается в нашей помощи.
      ТОНКОЕ БОДРОЕ ПЕНИЕ
      Ни Главный Археолог, ни милиционер товарищ Марусин, ни прабабушка Агриппина, поглядев на семечко, ничего не сказали. Только зверь Индрик сказал:
      - Молчу...
      Жеребенок Миша и мышонок Терентий на Мишину речку пошли.
      Молча идут по берегу.
      Мишина речка тоже молчит.
      В молчании набрели друзья на сарай, упавший в траву. Рядом с ним одинокая яблоня с одним-единственным яблоком.
      В молчании пошли друзья дальше - очутились перед Воротами посреди поля и не заметили, как вступили на дорогу непроторенную, не широкую и не узкую, а как раз такую, по которой одному идти страшно.
      Тут молчание кончилось.
      - Миша, тебе не кажется, что мы идем слишком медленно? - спросил мышонок Терентий, оглядываясь. - Может, бегом припустить?
      - Вперед бегом не идут, - сказал жеребенок Миша. - Бегом идут только назад.
      Мышонок Терентий хотел задуматься над Мишиными словами, но ему помешал странный запах.
      - Удивительно. Пахнет мясной подливой.
      Жеребенок Миша тоже принюхался. Обоняние у жеребят слабое - у жеребят слух хороший.
      - Слышу тонкое бодрое пение.
      - К чему бы это? - спросил мышонок Терентий.
      - Наверно, к тому же все, - прошептал жеребенок Миша. - К тайне.
      УГОЩАЙСЯ, БУДЬ ДРУГОМ
      Тонкое бодрое пение происходило за кустом шиповника.
      - Ты тут постой. Я сбегаю погляжу, - сказал жеребенку Мише мышонок Терентий.
      - А я поверх кустов вижу. У меня шея длинная...
      Видел жеребенок Миша огород цветущий. Над грядками сверкание переливчатое, будто брызги, а в брызгах радуга. На пеньке под кустом человечек сидел с красными волосами. И ему, Мише, махал рукой.
      - Нас приглашают, - сказал жеребенок Миша. - Пожалуйста, держи себя в руках. Пожалуйста, не удивляйся во весь голос.
      - Здравствуйте, - сказал человечек, когда жеребенок Миша и мышонок Терентий вежливо к нему подошли.
      Сверкание на огороде как бы рассыпалось, успокоилось - между грядками стояли другие человечки с разноцветными волосами.
      Конечно, это был мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня. И Саламандрик.
      Шныри поздоровались приветливо и тут же снова забегали, да так быстро, что у жеребенка Миши и у мышонка Терентия засверкало в глазах.
      - Они спокойно стоять не могут, - сказал мормыш Свиря. - Они шныряют и шмыгают. Это они дело делают. Пропалывают огород. Собирают вредителей. Песни поют, чтобы всходы быстрее росли. - Мормыш Свиря прошелся вдоль грядок. - Мы тут выращиваем собачью редиску. У нее запах мясной подливы. Кремовую капусту с сиропом. Карамельный горох. Мармеладную репу. Правда, все это для другой сказки. Дел у нас много, но мы готовы помочь, если у вас беда.
      - Пока что у нас беды нет, - сказал мышонок Терентий. - Пока что у нас вопросы. Эти семечки для чего?
      Мормыш Свиря задумался. Сжал одно семечко пальцами. Семечко запищало.
      - Ясно, - сказал мормыш Свиря. - Семечки не для разгрызания. Их сажать нужно. Думаю, там, где сарай, упавший в траву, где одинокая яблоня с одним-единственным яблоком. Думаю, будут трудности...
      - Трудностей мы не боимся, - сказал мышонок Терентий. - Трудности нам по плечу.
      А жеребенок Миша стоял и смотрел на грядку с морковкой.
      - Это морковка простая? - спросил он.
      - Простая, - сказал мормыш Свиря.
      - Вы ее такой и оставьте, пожалуйста. Я простую морковку люблю.
      - Угощайся, - сказал мормыш Свиря. - Будь другом. Это очень приятно, когда любят простую морковку. В той, другой сказке все будут очень капризные. Будут требовать морковку деликатесную: виноградную и крыжовенную.
      - Можно и Терентию быть вашим другом? - спросил жеребенок Миша. - Он тоже простую морковку любит. Хотя больше всего он любит голландский сыр.
      Шныри перестали шнырять и шмыгать. Они крикнули хором:
      - Мвсдрдзям...
      Жеребенок Миша, у которого был исключительно тонкий слух, сумел разобрать:
      - Мы всегда рады друзьям.
      Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик выдергивали морковку из грядки.
      А жеребенок Миша и мышонок Терентий ели ее.
      ТЫКВА, КОТОРАЯ РОСЛА ВНИЗ
      На следующий день жеребенок Миша и мышонок Терентий снова пришли на берег Мишиной речки.
      Отыскали лопату в сарае, упавшем в траву. Вскопали землю. Посадили семечки. Полили водой.
      Жеребенок Миша сказал:
      - Произрастайте.
      И семечки тут же взялись произрастать.
      Суток не прошло, а уже тыквочки лежали рядком. Созревали. Только одна какая-то егозливая каталась вокруг одинокой яблони с одним-единственным яблоком.
      Наконец она завилась волчком, закопалась в землю и принялась расти вниз!
      Все тыквы толстеют, желтеют на солнышке, а эта юла вниз растет, да быстро так, что друзья удивляться не успевают - смотрят на нее с испугом. Даже зверь Индрик.
      Ты спросишь - где Попугаев Вовка?
      Родители купили Вовке велосипед, чтобы он за углами не околачивался. Вовка гонял на своем велосипеде с большой резвостью - зверю Индрику стало за ним не поспеть.
      Однажды под вечер, когда зверь Индрик в сердцах ругал Вовку за то, что променял Вовка все забавы, все песни на какую-то железную дребезжалку, земля содрогнулась, раздался звук взрывной силы и продолжительное шипение.
      И тут все увидели - от тыквы, которая росла вниз, отскочила верхушка, как крышка от чайника.
      Изнутри семечки тыквенные выскакивают, верещат и щелкают по лбу кого попало.
      Зверь Индрик отмахивается от них, как от пчел, и вопит:
      - Кемцы-емцы! Ланцы-дранцы! Что за огород такой несусветный? Вы зачем из тыквы выскакиваете?
      - А если Оно кушать хочет, - захныкали семечки и одно за другим затолкались в мешочек кожаный, который висел на яблоне.
      - Кто кушать хочет? - спросил жеребенок Миша.
      - Оно, которое в тыкве, - ответили семечки едва слышно. Они уже начали сохнуть. А как ты знаешь, ничто сушеное говорить не может.
      Заглянули друзья внутрь тыквы. Все трое.
      В тыкве темно. Из глубины духота идет. Что-то чавкает там, и хрустит, и дышит...
      - Бежим! - закричал зверь Индрик. - Там дракон Кусач. - Пятиглавый змей.
      Бросились они наутек.
      Остановились в канаве. Потому что упали.