.. Я испугался. - Лена, - начал было я, но вдруг вспыхнула скатерть на столе. Это было, как в кино. Я вскочил, запнулся об упавший стул и упал сам, потом быстро пополз назад, вставая. А Лена двинулась на меня. - Какая тебе разница, кто я, если ты любишь меня? - она перешла на шепот, но шепот этот трещал в ушах, как гром. Со звоном лопнули стекла в дверцах кухонного гарнитура, а за ними начала лопаться стеклянная посуда. Не веря своим глазам, я смотрел, как дерево полок на стенах начинает стремительно чернеть, обугливаясь. - Ты мой любовник, а не стражник. Ты хочешь знать, кто я? Я скажу тебе! Она взмахнула руками, и все вокруг загорелось. Я вскочил, огонь отшвырнул меня назад, я заслонился он пышущего жара рукой, я хотел убежать, но я не мог. Копоть поползла по стенам, запираясь наверх, к потолку, отовсюду повалил дым. - Я - пожар! - закричала она. - Я - огонь! И ты любил меня всю жизнь, не зная об этом! Разве тебе было плохо? Зачем ты начал искать то, что тебе совершенно не нужно знать? Доволен теперь? Доволен? Она была уже не человек. На ней вспыхнула одежда, и она, смеясь сорвала с себя двумя взмахами руки горящие лохмотья, бросив их под ноги. По ее обнаженному телу скользили вверх змейки голубоватых искр, а глаза налились изнутри ярким оранжевым огнем. Она была не человек. - Прощай, Леня! - я пятился от нее в каком-то гипнотическом трансе. Надо бежать, билась во мне мысль, но обернувшись, я увидел, что позади меня уже горит обивка входной двери и комод. Увидимся в аду, когда ты будешь там гореть! И она разлилась огнем. Секунду назад она еще была похожа на человека, а потом вдруг скользнул вверх по ее телу огонь и она плюхнулась на пол, растекаясь в стороны, как будто состояла из чистого бензина, чтобы тут же взметнуться вверх страшными языками ревущего пламени. И в этом огне я вдруг разглядел черты ее лица. Страх ударил по мне, как плеть, и я побежал в спальню. Огонь следовал по пятам, и я, не раздумывая, всем телом ударил в оконное стекло. Вместе с осколками я рухнул вниз, и перед тем, как потерять сознание, увидел, как вырвалось из окна курчавое облако огня, в бессильном гневе пытаясь лизнуть упущенную жертву. А потом наступила темнота.
      * * *
      С тех пор прошло два года. Прыгая из окна, я сломал плечо и ногу, а еще получил многочисленные ожоги, поэтому мне пришлось долгое время провести в больнице. Это было даже к лучшему, потому что дома у меня теперь все равно не было. К тому же, мне нужно было время, чтобы о многом подумать. Квартира выгорела полностью, и спасти из огня ничего не удалось. Бригаду службы <01> вызвали соседи, когда я был еще в доме. Они даже начали вытаскивать свои вещи, но огонь - или Лена - пощадили их. А вот мне не повезло. Я думал о том, что в сущности, все было закономерно. Лена была женщиной, а все женщины - это огонь, пожар, стихия. Они неожиданно (и незвано) приходят в нашу жизнь, влюбляют в себя, становятся ценнее всего на свете, а потом обжигают, обманывают, причиняют боль и забирают все, что у тебя есть. И ты остаешься ни с чем, один, полностью опустошенный душой. Лена была права, я действительно любил ее всю жизнь. Даже больше того, я продолжал любить ее после всего случившегося. Я простил ей все, потому что мне очень хорошо запомнились ее слова о том, для чего я пытался узнать ее тайну. Действительно, чего мне не хватало? Я должен был быть счастлив от того, что она рядом со мной и любит меня. Этого ведь вполне достаточно, чтобы быть счастливым. Со временем как-то забылось, что она - не совсем человек, и случившийся пожар я воспринимал как страшную, но вполне обычную беду. Где-то в глубине души я был твердо уверен, что Лена не хотела сжечь меня своим огнем. Я много раз пытался представить, как она, беспокоясь обо мне, сжимала телефонную трубку, когда звонила в морг, а трубка медленно плавилась в ее руках. Я пытался представить, как она прикуривала сигареты и готовила пищу, как поджигала Валерину квартиру, как делала тот самый недожаренный плов, но ничего подобного вообразить я просто не мог. Лишь иногда вспоминалась наша последняя ужасная ссора, да и то с некоторыми купюрами. Сначала я хотел разыскать ее дочь, но мне это не удалось. Вовка Золотарев помогал мне в поисках. Я рассказал ему все, как было, но он, по-моему, посчитал, что я немного сдвинулся. Тем не менее мы вместе несколько месяцев искали Светлану, обращаясь к ее родственникам и даже к Фролову, но никто не сумел нам объяснить, где она. Потом я прекратил свои попытки. А два месяца назад неожиданно выяснилось, что Лена с дочкой живут где-то на юге страны, и вместе с ними живет какой-то мужчина. Об этом сообщил мне Валера Фролов, когда я случайно встретил его в магазине. И я понял, что Лена для меня потеряна навсегда, и что теперь мне придется любить ее мудрой грустной любовью, которая почти два года произрастала во мне из слабой, но все-таки надежды. Лена до сих пор довольно часто мне снится. Мне снится, что она опять приходит ко мне домой, неожиданно появляясь через пятнадцать лет разлуки. Она снится мне в том самом красном воздушном платье и черной сумочкой через плечо, с теми же, прежними чертами лица, с той же очаровательной улыбкой. Тогда мне невыносимо хочется обнять ее, прижать к себе и заглянуть в огромные, удивительно красивые глаза. Но однажды я отчетливо понял, что наяву этого не произойдет уже никогда. И с тех пор в пламени каждой зажигалки, в каждом костре, в каждом маленьком язычке огня мне видится лицо рыжей девчонки из моего детства.
      Иркутск, 2000-2001