Максим помнил, как спасал Элен. Тогда он сквозь толщу воды проходил, как и сквозь стену. Поэтому и он, и девушка вновь обрели осязаемую плоть только на гибнущей лодке. Впрочем, раньше и не надо было. Первое, что их поразило – пронизанная голубым свечением тьма. И свечение, словно мириады иголок, тут же впились в их обнажённые тела.
      – Радиация, – понял и объяснил Алене Максим. – Плохо, очень плохо.
      Не обращая внимания на перекрытые переборки, они поднимались к вершине этой громадины – к капитанской рубке.
      – Стой! – вдруг тормознула девушка Максима. – Мне что, опять голышом мелькать?
      – Кому что! – бросил Макс. – Ладно. Я наверх, а ты – смотри, во что наряжаться.
      Девушка остановилась, желая что-то возразить, но Макс был уже в рубке.
      Капитан сидел, откинувшись к стенке. Кроме голубого свечения, командный пункт, казалось, освещался бледными лицами офицеров.
      – Связь установить не удаётся. Повреждения слишком серьёзны. Уровень радиации говорит о том, что повреждён реактор.
      – Пока только, – усмехнулся капитан.
      – Команде не удаётся выправить шахту спасательной капсулы. Более того, под давлением она продолжает…
      – Понял. Предложения?
      – Вход в реактор заблокирован изнутри предыдущими… добровольцами. Товарищ капитан первого ранга… – хотел что-то добавить докладывающий, но замолчал.
      – Хотя бы связь… Последний доклад…
      – Где эта ваша… радиорубка? – встрял Максим.
      – Это ещё что? – вскочил, казалось, покорившийся судьбе, офицер. – Вы тоже видите? – поинтересовался на всякий случай он.
      – Так точно…, – раздались озабоченные голоса вахтенных.
      – Где аппаратура связи? Ну, быстрее же!
      – Проводить! – распорядился командир, всё ещё мотая головой, пытаясь отогнать видение.
      И уже через несколько минут на мёртвом пульте загорелась единственная зелёная лампочка.
      – Говорите, капитан. То есть передавайте. Над вами – ваши коллеги, вот им и передавайте. Только коротко, время дорого.
      Капитан сухо и кратко доложил через впаявшегося в систему вместо повреждённой аппаратуры Максима обстоятельства катастрофы. Взрыв. Затопление отсеков. Лодка быстро легла на грунт. Нарушен прочный корпус. Затоплены отсеки С, Д, Е. Продуть цистерны не удаётся. Но главное – взрыв в реакторном отсеке. Экипаж в незатопленных отсеках – на местах, за исключением двух добровольцев, вызвавшихся пройти в реакторный отсек для разведки. Судя по всему, заглушить реактор не удалось. Остро ощущается воздействия радиации. Без принятия незамедлительных мер извне, взрыв возможет в самое ближайшее время.
      На этом связь была прервана – Максим рванулся к реактору. Дорогу подсказывал поток излучения. Вскоре Максим находился на нижних палубах лодки. Здесь, в темноте, обливаясь потом, жадно хватали ртом воздух почему-то измазанные маслом матросы. В свете индивидуальных фонарей они с удивлением, но без комментариев рассмотрели голого подростка.
      – Дайте зайцу что набросить, – скомандовал похожий на цыгана мичман.
      – Некогда – отмахнулся Максим. Давайте, лучше…
      – Если бы ты знал, как нам некогда! Но всё-же голышом не бегаем. На, одень! Надо человеком оставаться! Ну, что теперь?
      – Теперь… Теперь… соображал Максим, натянув брюки и тельник, теперь скажите, как это… нет, где реакторный, чёрт побери!?
      – Это пусть капитан – лейтенант проводит. Мы – на вахте, – отказался мичман.
      – Ребята… Держитесь… Выберемся…
      Пробираясь по тёмным коридорам Максим почувствовал – Алена где-то поблизости.
      – Поёдём – пойдём! – оторвал он её от целительства матросов в одном из отсеков.
      – Но они уже умирали…
      – Теперь продержатся? Погнали вниз, к реактору. Девушка тоже уже была одета в комбез, но Максим, схватив её за руку, потянул сквозь переборки – всё равно темно.
      Задраенный реакторный отсек встретил их горячими разъедающими плоть струями радиации.
      – Взорвали, – показал Максим на раскуроченный трубопровод. – А вот это – главное.
      Вон, видишь стержни. Я читал кое-что. Они вроде бы замедляют реакцию… поглощают нейтроны… Или электроны? Они вверху, трубопровод охлаждения вышел из строя… да нет, вообще взорван, вот реактор и пошёл в разнос.
      – Это интересно, но потом! Что сейчас?
      – Надо его останавливать. Опустить стержни? Ты видишь, что этот гад сделал? – кивнул он головой на мёртвого капитан-лейтенанта. Он же этот механизм… Ну сволочь же! Как теперь…
      – Ты давай, начинай, я присоединюсь.
      Девушка вновь взяла его за руку, слегка пожала. И вновь мощным аккордом зазвучали их волны. Но пришла боль. Словно уже не горячие струи воды, а струйки кислоты вонзались всё глубже и глубже в их тела, разъедая все клетки на своём пути.
      – Уходи, – просипел Максим, пытаясь высвободить руку. Я сам… теперь уже успею…
      Не думал… что…так… больно…
      – Не отвлекайся… Вместе… до конца… только быстрее…
      Они корчились от боли на полу залитого призрачным светом отсека, с ужасом прислушиваясь к стону раздавливаемой субмарины. Успеть, успеть, успеть. Но что успеть? А затем где-то вдали раздался протяжный торжествующий вой и хохот.
      – Не успеваем, – простонал Максим. – Реактор идёт на взрыв. Чувствуешь, как хлещет радиация? Рванёт реактор, потом – боеголовки… Всё! – решился Максим.
      Теперь иди.
      – Я с тобой.
      – Алёнушка… Я не знаю, что будет. Я… только один раз делал это. И то – на секунды… Не знаю, что будет. И без бус…
      – Я с тобой. – Алена подползла к Максиму, легла рядом. – Что надо делать? Давай быстрее… А то мы скоро – туда вверх, а эти ребята…
      – Встаём. Я помогу. Тогда я… Господи, секунды остались… Я вот так делал…
      Максим поднял руки вверх. Глядя на него, сделала это и девушка.
      – И что? – прошептала она.
      – Поворачиваем всё назад.
      – Что…? – она не успела договорить, но поняла в миг зарождения адского огня.
      Но за мгновение до этого мига, отсек, лодку охватило другое свечение – сила, более мощная, чем ядерное пламя. И рывками(Максиму казалось в ритм их сердец) возвращалось время назад. Или они проваливались назад во времени? Это было тяжелее, чем тогда, на поляне. Но теперь их было двое. И силища в этой девушке была ещё та. Да, бусы нашли своего настоящего владельца! Ещё. И ещё. Вот уже и обрели плоть добровольцы. И Каин убил Авеля. И режим реактора – в разнос. Но и сам… И здесь – камикадзе? И дальше. Точнее – ещё назад. Вот пошли на дно. " Легли на грунт". Теперь – ещё. И ещё. Вот, пока – нормально. Больше нельзя. Всё, просто нельзя!
      Максим опустил руки. Глядя на него, сделала тоже самое, а потом осела на пол Алёна.
      – И что мы сделали? – простонала она.
      – Вернулись назад. Сейчас надо разобраться с этим…
      – Он что, из Аль-Каиды этой?
      – Думаю, хуже. Князюшки человек.
      – Кого?
      – Потом. Пошли. Только, тихо. О нас здесь теперь никто не знает.
      – Но я же их лечила!
      – Они ещё и не заболели. И эти двое, что были здесь – оба живы.
      – Я сама убью этого гада. Потом. Дай сил набраться.
      – Отдыхай. Я сам. Боюсь, что он вот-вот начнёт.
      – Надо было подальше назад отмотать.
      – Нельзя. Чувствовал, что нельзя. Отдыхай. Я аккуратно.
      – Всё. Пошли.
      Они прислушались. В лодке было очень-очень тихо. Словно вымерли все. Макс осторожно выглянул из реакторного отсека. Нет, там, на дальнем посту кто-то замер над пультами.
      – Кажется, это "режимом молчания" называется, – прошептал Максим на ушко девушке.
      – Это, когда их выслеживают сверху.
      Макс решил "просачиваться", минуя обитаемые зоны – сквозь немыслимые сплетения проводов и механизмов. Остановились они в одной из пустующих кают.
      – Надо найти того капитан-лейтенанта, – собирался с мыслями Максим. Страшно болела голова. Ещё бы! Тогда он вообще вырубился, хотя вернулся лишь на несколько секунд. А здесь! Но здесь он был с Алёной. Да-а, силёнок у этой Седой…
      А "эта Седая" уже накинула длиннющий китель какого-то капитана второго ранга и смотрелась в зеркало. Ахнула. Взглянула ещё раз. Потянулась к выключателю и несмотря на протестующий жест Макса, включила свет. Максим быстро обмотался одеялом с койки.
      – Ты можешь мне сказать, что это? – показала девушка на своё отражение.
      – А что? Гм… да, – выдохнул Максим, в свою очередь таращась в зеркало. Оттуда на него недоумённо смотрела физиономия парня лет двадцати. Вон, даже щетина прорезалась. Нет, это был он, конечно он, но старше. И рядом стояла не пигалица, а сложившаяся девушка того же возраста. Очень и очень, кстати.
      – Ну, как это понимать? – всхлипнула Алёна.
      – Постарели, матушка. Чудеса-то даром не даются, а? Вот, наверное, так расплачиваться и будем.
      – Ага! И скоро в стариканов обратимся. Вон, уже у глаз морщинки! – ткнула девушка пальчиком в зеркало.
      – Глупости! Как говорил Бендер, "в таком виде вы можете вращаться". Тебе очень идёт.
      Максиму новый облик вполне понравился. Да и было с чем сравнивать. Жаль, подрос совсем немного. Ну, не всем же быть двухметровыми шкафами. Правда, злоупотреблять такими фокусами со временем, действительно, не надо.
      – Всё. Делом заниматься надо. Пойду на разведку. Ты отдохни, к новому гм… образу привыкни. Если кто войдёт – уходи в стену. Вон в ту. С других сторон – каюты.
      – Давай. Подожду здесь. Просто… не хочу возле тебя голой мелькать. Придумал бы что-нибудь.
      – Вон, бусами обмотайся. Они всегда с тобой.
      – Их хватит, как тебе твоего креста.
      – Да ну тебя! – покраснел Максим, скрываясь в одной из переборок. А Алёна, чему-то улыбнувшись, сбросила с себя китель и уже более внимательно начала рассматривать происшедшие изменения. О чём она думала – Бог весть, но судя по всему, настроение у неё от этого не испортилось. То есть…ну, не настолько уж.
      Несколько кают Максиму пришлось обминуть – в них отдыхали свободные от смены офицеры. Подвахтенные, что ли? В пустых он прежде всего обращал внимание на кители. Две каюты с капитан – лейтенантами оказались не те. Только в третьей, в тумбочке он нашёл фото с нынешним врагом, некоторые документы. Долго всматривался во взгляд узковатых глаз. Ладно, посмотрим на тебя вживую, Искандер.
      Вот только ждать или искать дальше? А если он уже начал? Но где искать? Думай, друже, думай. Он пошёл, то есть, пойдёт в реакторный отсек. Пусть и добровольцем.
      Но если бы, к примеру, кок вызвался туда добровольцем? Значит… значит или ядерщик или ремонтник. Нет. По тому, как сноровисто он действовал, всё же не ремонтник. Не трубу заваривал. Ладно, вернёмся поближе к реактору.
      Максим действительно нашёл Искандера на посту неподалёку от реакторного отсека.
      Они бы и наткнулись на предателя, если бы не пошли кружным путём. Ну, и хорошо, что не наткнулись – неизвестно, что утворила бы скорая на расправу Седая. А сейчас Макс заглянул глубоко в глаза Искандеру и приказал докладывать своему имаму. После получения информации юноша долго не раздумывал. Оставлять в живых такого фаната было невозможно, перековывать – некогда. Да и не хотелось, честно говоря. Память у Макса сохранила и то, чего ещё не было, – перемазанных машинным маслом, умирающих от радиации ребят. Дарить ему мучительную смерть – только освятить последние мгновения жизни фанатика. Поэтому Искандер умер тихо, словно уснув, не успев исполнить свой долг во имя Аллаха. Но был здесь же и ещё один. И не фанат. Сейчас, во время этого… молчания, да? – он наверняка отдыхал. Да и что ещё особисту-политработнику сейчас делать? Заглянем-ка и к нему. И тоже, желательно, без Седой. По-мужски поговорить надо.
      – Но я… это же приказ был!
      – Преступные приказы не выполняются, правда?
      – Но он не преступный! Мы… я… план – выманить их на нас.
      – Но зачем?
      – Это – не наше… не моё дело.
      – А что должен был делать Искандер?
      – Значит, знаете. Спрашивать тогда зачем?
      Максим, действительно, всё уже знал. Оставалось только, чтобы об этом узнал кэп.
      И не со слов неизвестно откуда выбравшегося мужика. Поэтому, войдя в каюту, он прожёг болью довольно грузного замполита и, прежде всего, заставил включить связь с постом командира ракетоносца.
      – Работаете неплохо. Но поздновато будет. Они вот-вот будут здесь. А потом ещё и наши подойдут. А потом – рванёт. На весь мир рванёт!
      – Да вы похлеще Шакала! Это что, наш родной фанатизм? Зачем?
      – А вы не видите? Всё разваливается! Ещё немного – и хана. Всех янки затопчут!
      Это – последний шанс!
      – Мировая война – последний шанс? Для кого?
      – А вот это мы скоро и увидим, молодой человек!
      Уже, стараясь не шуметь, выламывали дверь. Поэтому Максим вновь ушёл за переборку, оставив команде обезображенное жуткой гримасой боли и ужаса тело заместителя командира – особиста-воспитателя. В живых его оставлять Максим не решился. Отоврётся и вновь возьмётся за своё. Как всё же интересно! Два фаната противоположных взглядов – и спелись. Точнее, спел их один эээ хормейстер. Скоро свидимся.
      – Где-то неподалёку штатовская эскадра. Надо уводить. Как? – спросил Максим, появляясь в каюте.
      – И это всё, что ты узнал? – удивилась Алёна. – На, укутайся, – протянула она одеяло.
      – Нет, конечно, но сейчас это главное. Фишка была в том, чтобы рвануть лодку под ними. Ты представляешь, что это такое? А если и у них сдетонировало бы? И так на ножах ходим. Полетели бы галушки в обе стороны.
      – Но теперь же этого не будет?
      – Нет.
      – С этим камикадзе разобрался? Он… жив?
      – Разобрался. Нет.
      – Тогда дальше пусть сами выкручиваются. У нас свои заботы. Пошли!
      – Но постой, куда? И как?
      – К американцам, попросим, пусть домой отвезут.
      – Ты сошла с ума?
      – Ты что, не догоняешь? Мы разве не можем попросить как следует?
      – Браво! И если попросим, как следует, им не до этой лодки будет! Пошли!
      Ещё через час они уже находились на капитанском мостике командира… как у них это классифицируется Макс не знал, но типа Большого Противолодочного Корабля у нас. Тоже ещё та махина. И "капитанский мостик" – это как-то ласково – уменьшительно. Скорее – этакий актовый зал. И судя, по выражению глаз кэпа, такой акт сейчас и начнётся.
      – Кто такие? – резко спросил командир на своём родном языке. Алёна с Максом переглянулись. Ещё когда им опускали с вертолёта трос – эвакуатор, они договорились брать команду за жабры очень аккуратно, не ломая дров.
      Присмотревшись. А вести первоначальные переговоры будет он, как более знающий английский.
      – Мы не отсюда. Нас… в общем, мы на своей яхте… Потом волна – и вот, – Макс развёл руками.
      – Никаких яхт здесь минимум, неделю, не было! – отрезал капитан.
      – Ну не вплавь же мы!
      – Я тоже так думаю. В изолятор. Луис, – ты их быстро разговоришь, потом приду я, послушаю.
      – Но господин капитан! По международным правилам, вы должны нас накормить и обогреть, одеть в сухое…
      – Последнее уже сделали, так? Теперь небольшое, но искреннее интервью, а всё остальное – потом. Проводите гостей!
      И изолятор был здесь попросторнее и пошикарнее. Ну, не подлодка во-первых, а во-вторых – янки это янки. Максим где-то читал, что на фронтах Второй Мировой они, измученные, требовали двойную порцию… спирта? виски? как бы не так!
      Мороженного!!! Вот и здесь всё этакое ухоженное, холёное, если хотите. И этот Луис – этакий холёный полукровок. Кстати, а какая у них пайка?
      – Мы давно не ели – сообщил Максим дознавателю.
      – Слышал, что кэп сказал? Вначале интервью. И не обижайся, малыш, дело есть дело.
      – Ладно, – вздохнул Максим, погружая взгляд в карие глаза Луиса.
      Через пять минут дознаватель, озабоченно качая головой, поднялся к капитану. Что-то тихо сказал. И старый морской волк, побледнев, рванулся к изолятору. Ещё через пять минут туда же был вызван его старпом, затем – старшие офицеры. Эти, за неимением места, заходили по одному, затем стремглав мчались на посты. Вскоре на посту управления появился и кэп. Флагман эскадры заложил предельно допустимый для него вираж. Подчиняясь приказам флагмана, повторили маневр и другие корабли.
      – Ловко! Что такое ты им внушил? – улыбалась Алёна.
      – Приказ их президента и некоторые пояснения к нему. Типа, что вот – вот рванёт.
      Теперь давай немножечко ужаса – всей команде. Чтобы не скоро очухались. Я вот в парке… Знаешь, такие низкие волны. Ну, мы с тобой, когда лодку искали, слышали, как шторм…
      – Поняла. Только ниже, да?
      – Только, чтобы с ума не посходили. А то натворят.
      Вскоре команда, объятая непонятным ужасом, выжимала из своей громадины предельную скорость. Хотя, ужас был понятен – уже распространился слушок – там, внизу, вот – вот рванёт. И рванёт круто.
      В действительности, подводный ракетоносец, услышав удаляющийся шум винтов противолодочной эскадры, тихонечко ушёл из ловушки, в которую попал из-за предателя.
      – Теперь пора. Куда летим? – поинтересовался Максим.
      – Домой.
      – Конечно, домой. Но как? О! Придумал! Пошли!
      На мостике на них косились, но вопросов не задавали. Выслушав Максима, кэп дал команду, и вскоре ребята рассматривали эскадру в иллюминаторе вертолёта. Когда корабли скрылись из виду, Макс направился в кабину пилотов.
      – Ну вот. И часа не пройдёт, как… Ребят только жаль…
      – Что ты ещё учудил?
      – Увидишь.
      Вертолёт несколько раз менял курс, и действительно, не прошло и часа, как внизу появились силуэты кораблей. Уже наших. Родных. С детства знакомых по всевозможным репортажам. Появление вертолёта – чужака вызвало недоумение. Но не особую тревогу. Рассекая океанские волны неподалёку друг от друга, противники уже насмотрелись чужой техники вдоволь. Да и не боевая вертушка. Чего бы ей здесь болтаться? В общем, дочесали затылки до тех пор, пока вертолёт не сел на вертолётной палубе флагмана. А вот это уже было, конечно, круто!
      – Ребят жаль… Сломал жизнь… Тем более, какие они вояки? Так, пацаны, – повторил Максим, выходя из пилотской кабины. – Ладно! – решил он. – По газам – и на базу. Пассажиры оказались вооружены и заставили вас сделать это. Счастливо!
      Алёна! Бегом выбираемся!
      И пока внимание экипажа переключилось на двух вышедших вояк в форменных комбинезонах, вертолёт взвился вверх и, помахивая хвостом, как нашкодивший щенок, рванулся вы сторону своих. Тормознуть его никто и не пытался. Слишком дико это было. Да и вот эти двое – так уверенно шествуют – может парламентёры какие?
      Командующий выслушал доклад хмуро. Он и вообще в такие дела он вмешиваться не стремился. Занимаются рыцари плаща и кинжала своими заботами – флаг им в руки.
      Если пересеклись дорожки, то, как у врача – главное – не навредить. Ни им, ни тем более – себе. Какая-то шпана малолетняя под руку подвернулась некстати. "Спецоперация!".
      А штатовский вертолёт зачем сюда сажать? А тем более – отпускать? Если бы задержали – куда ни шло. Вроде как спланированная акция. А так – на весь мир опозорили! А посему – "незамедлительно доставить" да ещё "исключить контакты".
      Может, тогда сойдёт? Как содействие этим "спецам"? Нет, взглянуть следует. И шторм был кстати. Кое-что мы всё же узнаем! Даже ограничив контакты!
      Адмиральская каюта не поражала воображения. Ну, штаб да и штаб. Только что плавучий. И адмирал тоже этаким грозным морским волком не казался. Крепко сбитый невысокий мужик с красным лицом и седыми, по возрасту волосами. Погоны и фуражка – да, впечатляли. А сам – не очень.
      – Ну, ребятишки, давайте знакомится – протянул он первым руку и довольно крепко, как-то многозначительно пожал руку Максиму, затем осторожно – Алёне.
      – Меня можете величать Сергей Анатольевич, или "товарищ адмирал", это уж как вам удобнее. А к вам как обращаться?
      – Максим и Алёна, – за обоих ответил юноша.
      – Ну так вот, ребята, отправим прямо в столицу. Поэтому надо вам отдохнуть и подкрепиться. Погода здесь, сами почувствовали, штормовая, пока дальше не полетите. Останетесь здесь, в смысле – на этом корабле. Сейчас вас отведут в кают-компанию, обед уже ждёт, затем определим вас на постой.
      Каюта была спартанская, но светленькая и чистенькая, с белоснежным бельём на койке, небольшим аккуратным шкафчиком и тумбочкой. Ничего лишнего. Да и не надо.
      Максим снял подаренную штатовскую форму и блаженно растянулся на кровати. Шторм всё же раскачал и эту махину. И сейчас подросток, словно на качелях поднимался – опускался, раскачиваясь одновременно и в стороны. Ему то ничего, а как Алёна?
      После очень вкусного обеда их развели по каютам, предложив отдохнуть до вечера.
      А там, мол, посмотрим, чем вас занять. Вроде девушка в вертолёте чувствовала себя ничего. Хотя болтало ощутимо. Но кто его знает? Макс было приподнялся, но посмотрев на одежду, поморщился. Опять одеваться? Да и в конце концов, чем он ей поможет? Он опять лёг, но заснуть не мог. Слишком долго он искал эту девушку, чтобы оставить одну. Да и суматошная она какая-то. Опять во что влезет. Вздохнув, Максим всё-же оделся и вышел в пустынный коридор. Конечно, в такое время все заняты. Тихонько открыл каюту девушки. Та, оказывается, морской болезнью не страдала и уже крепко спала. Юноша долго смотрел на это спокойное сейчас личико и вспоминал всё, что узнал об этой девушке. Наивняк! Такому ещё ребятёнку – и такие испытания. Впрочем, уже не ребятёнку. Да и таланты какие! "Гм, таланты", – вспомнил кое- что из личного опыта общения с ней Максим. Ведь сколько из-за неё перемучился! Надо было бы хоть высказать ей, что по этому поводу думаю. Ай, не буду. Пусть сама прочувствует. А я… я ведь зла на неё не держу, правда? И потом… потом она – единственная из его мира. Того мира. Это как… как… нет, не сравнить. Ни с чем не сравнить! Нет, конечно, ещё отец, ещё Настя, может, ещё кто. Но пока, рядом – она единственная. А ещё – было просто очень жаль эту измученную девчушку. И эта жалость, соединившись с великодушием, пройдя через юное сердце, превратилась… нет, пока что в пронзительную нежность. Захотелось вдруг укутать её в своё поле, взять на руки и просто нести. И даже не по волнам, а просто по зелёному лугу. И чтобы вверху цвенькал жаворонок, и тонко пахли полевые цветы. А она чтобы улыбалась, и в её глазах отражалось бы небо. А он поднимет пух с одуванчиков и будет этим пухом нежно гладить её по этой милой мордашке. Максим рванулся в свою каюту, содрал с койки постель и перетащил её на пол в каюту Алёны. Заснул он улыбаясь, представляя, какие чудеса он придумает для девушки, когда всё это кончится.
      Вымотавшиеся ребята проспали и вечер, и ночь. К утру шторм не утих, но лётчики гидросамолёта пообещали взлететь. На противоположной стороне маршрута погода вообще была приемлемая. Поэтому гостей пришлось-таки будить. Максим, пока Алена не проснулась, кинулся с постелью в свою каюту – могла ведь и неправильно понять!
      Но это оказалось зря. Уже за столом в пустующей кают – компании, Алёна, наслаждаясь ароматным кофе, поинтересовалась, что означает его присутствие в каюте "беззащитной девушки".
      – Просто не хочу тебя больше терять, – не принял шутливого тона Макс. Он уже закончил завтрак и вытирал салфеткой губы. Проследив за этим движением, Алёна потрясла головой, отгоняя несвоевременные мысли. Уго… Фернандо… Нет, у этого не такие большие, но они… они тоже пухлые и… пропорциональнее, что ли. Даже у Дика… Она вновь помотала головой, отгоняя неуместные воспоминания.