– Быстро пока в ванную, – отреагировала хозяйка. Она по-своему поняла нежелание этого загадочного гостя идти в полицию или консульство. – Я с ними быстро.
Клиент, скотина, нажаловался.
И ванной Максим услышал мужской бас, затем причитания толстяка, насмешливые ответы хозяйки. Спор разгорелся на местном языке, и Макс не совсем понимал о чём речь. Но звук удара, падения, вскрики боли он понял и вырвался из своего убежища.
Фэт лежала на полу, трое полицейских пинали её ногами, бледный клиент стоял, вжимаясь в стену. На появление нового действующего лица один из местных копов сказал что – то типа: " А-а-а!", – словно давно его дожидался. Повернулись к странному человеку и двое других. Да так и застыли все трое, – Максим обуздал свой гнев и ограничился пока вот такой окаменелостью скотов в погонах.
– Ну, чего ты хотел? – поинтересовался он у незадачливого клиента.
– Она… я только сообщил, что она… заразная… – промямлил по-английски толстяк. – Я даже и не думал, что вот так… Я…
– Ладно, помоги – склонился над женщиной Максим. Вдвоём они перенесли хозяйку на маленький диванчик.
– Видишь? – показал Максим на глубокую рану в области виска и свёрнутый нос. – По твоей вине.
– Но я и не думал, что они так… А что это с ними?
– Не знаю, – соврал, пожав плечами, Макс. – Заварил кашу, теперь расхлёбывай.
Волоки их в машину, вези в участок и соври что-нибудь.
– Но я…
– Ладно, подожди.
Действительно, заварил-то кашу он своей глупой шуткой. Ну что, что мешало просто вот так, как этих копов. Или, там, усыпить. Нет, детство в одном месте играет, – корил себя Максим. Правда, глядя на лицо толстяка, вспомнил его конфуз на интимном поприще и фыркнул.
– Зовут – то тебя как?
– Марвин.
– О!
– Узнали? Польщён. Не думал, что моя скромная живопись…
– Да-да, конечно. Но я вспомнил ещё одного Марвина. Из "Обмена разумов".
– Это ансамбль такой?
– Да ну тебя! Что, Шекли не читал?
– Я… я…
Оправдания художника, не читавшего классика фантастики, были прерваны хрипом несчастной хозяйки. Она-то от весёлого розыгрыша Макса пострадала больше всего.
Ну и художник тоже урод, – сразу в полицию! Додуматься! Ну там, к этому… кожнику или венерологу, а то – к копам. Ладно, не перепихивай на других.
– Марвин, замри и сиди тихо! – скомандовал Максим, привычным жестом простирая руки над стонущей женщиной. Всё оказалось вдруг намного сложнее. Один из ударов ботинком проломал тонкую кость и вбил её осколок в мозг. Конечно, для нашего целителя с его триадой – не проблема. Но время займёт.
После первого сеанса Макс решил избавиться от неподвижных свидетелей. Да и вообще, долгое их отсутствие может озаботить начальство. Он подошёл к полицейским, заглянул в глаза к каждому.
– Всё забыть. Никого не было. Никуда не ездили. Спали. В машину – бегом! Стоять! – передумал Максим, вспомнив, что они сделали с Фэт. Посмотрел на часы у толстяка. Восемь.
– Через час у тебя, и у тебя, и у тебя – паралич левой ноги. Теперь – бегом в машину.
– Кто-нибудь ещё на участке был? – поинтересовался Максим, когда машина с рёвом рванулась от дома Фатимы.
– Я и не был. Я… бежал… они ехали, тормознули, спросили, что случилось. Вот я и рассказал. Но я только, чтобы они меня к врачу…
" Не такой уж и подлюга" – подумал юноша.
– Я вас только попрошу… Умоляю… не надо меня вот так…
– Я и не собираюсь. Им – чтобы больше никогда женщину ногами…
– Я не про это. Не лишайте меня памяти. Это… это так чудесно… вы ведь её вылечите, да? Я всем святым клянусь, что никому и никогда не расскажу.
– Ладно. Дуйте отсюда по-добру – по-здорову.
– Но я бы хотел… Из-за меня же… Вот, – тёзка героя Шекли вытянул тот самый бумажник, несколько озадаченно полистал купюры, потом, тряхнув головой, положил все на столик. Посмотрел на неподвижную женщину. Подумал. Снял и положил рядом явно дорогой перстень.
– А как же вы?
– На такси оставил, потом сниму.
– Передам. Всё. Идите, – нетерпеливо мотнул головой Макс, вновь простирая руки.
– А можно я… – хотел было попросится остаться толстяк, но от удара взгляда чёрных глаз перекрестился и попятился из комнаты.
Он в этот же день улетел. И засел за новую картину. Художник сдержал своё слово – никому ничего не рассказал. Он написал. Картина эта здорово нашумела в своё время – вы должны помнить. Я видела только репродукцию. Тьма в комнате. Женщина в ареале странных зелёных лучей, струями льющимися из протянутых над ней сморщенных ожогом рук. Странный блеск камня на перстне. И страшный взгляд исподлобья хозяина этих рук. И хочется бежать от этого взгляда, не разбираясь, кто и что делает с этой несчастной. Не то похищает её душу, не то вселяется в её тело. Надо преодолеть себя и всмотреться, чтобы понять… Впрочем, каждый понимал по-своему, а я могла быть и пристрастна.
Но это было потом. А пока Максим продолжал устранять последствия своего легкомыслия. Женщина оказалась сильной – довольно быстро пришла в себя и во все глаза смотрела за происходящим.
– Зеркало, – попросила она, пытаясь встать в очередном перерыве. Наверное, с бусами и перстнем можно было и без этих перерывов, но отлёживаться потом…
Ничего, скоро справится.
– Лежите. Скоро всё пройдёт.
– Всё… пройдёт? И это – она ткнула пальцев в своё отражение со свёрнутым носом.
– Всё! Пропала! Скоты! Где они? – спохватилась Фэт.
– Всё нормально. Уехали. Всё поправим. Да лежите же!
– К врачу надо! Может… ну куда мне с таким…
Максим взял её за плечи и аккуратно, но властно уложил на место. Молодая женщина покорилась. Въехав – таки, что происходит что-то уж очень необычное, молча наблюдала за последующими манипуляциями Максима с его чудесными лучами.
– Что это? – уже прошептала она в следующем перерыве.
– Скоро всё вылечим, – улыбнулся Макс.
– Кто ты? Хотя нет… не надо. Я сама…
Уже ближе к утру Максим блаженно, с чувством хорошо выполненного дела, развалился в кресле, а Фэт с изумлением рассматривала своё лицо.
– Чудо, но просто чудо. А с копами что? – спохватилась она. – Наши злопамятнее скорпионов.
– А что, те злопамятные?
– Не знаю. Но эти – опять приедут – и всё по-новой.
– Эти больше не приедут.
– Ты… их,… – побледнела Фэт. – Знаешь, что у нас за это?
– Да нет же, нет. Просто они всё- всё забыли. И ещё немного приболели.
– Немного?
– Ну, без костылей ходить не смогут. А этот толстяк вон, оставил. – А с ним ты что…
– Не трогал. Он, оказывается не со зла.
– И ты не со зла, да? Ты ведь не злой, а, Макс? Иди ко мне, – потянулась вдруг к нему Фэт.
– Но… но… – замямлил Максим.
– Брезгуешь?
– Ай, да что вы! Просто… зачем?
– Ты знаешь, зачем. И я теперь знаю. Иди же!
Она была, безусловно, мастером своей профессии. Взгляд, жест, зовущая и умоляющая улыбка, как-то по-особому протянутая рука, осторожное и требовательное одновременно прикосновение – и юноша сдался. Пацан, он и есть пацан, несмотря на всё его всемогущество. Ладно, не буду. Дело прошлое. Да и вообще – не я ему судья.
В аэропорт ехали уже ближе к следующему вечеру, когда начала спадать жара. Фэт убедила Макса, что наибольшее количество рейсов – как раз вечером и ночью. Ехали молча. Максу было не по себе, – стыдно как-то и неуютно. А женщина думала о чём – то своём. Попрощались уже на стоянке.
– Ещё увидимся? – спросила Фатима.
– Не знаю… далеко всё-таки…
– А ты опять… вот так… как в этот раз, голышом, из – под земли.
– А ты… как узнала? – удивился Макс.
– Ну, не с небес же.
– В какой-то степени и…
– Да. Но очень давно, правда?
– Там время летит, действительно, быстро. Но откуда ты знаешь?
– Сердцем, всё сердцем. И я выполню своё предначертание. Благодарю, что выбрал меня, мой господин.
– Ну вот, "господин". Послушай, ты всё- таки не того… То есть – не за того. Я выбрал твой дом вообще-то случайно, как более – менее эээ богатый что ли.
– Не мой. Снимаю. Но теперь – выкуплю, – погладила она перстень на пальце.
– Правильно. И… бросай ты это дело, а?
– Теперь – непременно.
– Ну и правильно. Ну и молодец. Ну, спасибо… за всё… я пошёл.
– Прощай, мой господин. Я всё выполню.
– Но я не… а, ладно. Счастливо. – Максим поцеловал по-восточному пухлые, сочные губы и быстро пошёл в здание. А женщина сидела на стоянке, пытаясь угадать, в каком самолёте улетает её господин. Вообще-то она не так представляла его дальнейшие передвижения. Но если он ехал на машине, то почему бы ему не полететь на самолёте?
Фатима не обманула и не ошиблась – действительно рейсов было довольно много. В том числе и домой, в столицу. Без труда пройдя контроли, предъявляя только свой взгляд, он вскоре затесался в толпе земляков. Те, коротая время, обсуждали последние новости с родины. Мрачно обсуждали. Тревогу вызывала даже не сама смерть президента – к счастью, люди перестали отождествлять президентов с богами или царями. Почти. Но вот новые кандидатуры… Макс тоже вздрогнул, услышав фамилию "князюшки".
– Этот наведёт порядок! – мрачно сообщил кто-то.
– Ай, были оттуда, и ничего.
– Да, но этот… мрачный он какой-то. А когда улыбается, вообще на крокодила похож. Говорят, он и предшественника своего сожрал.
– Да не пройдёт он. Кто за него голосовать будет? Более достойных нет как бы?
– Ой, не скажите. Вся эта серость, всё это быдло, им только пообещай новый передел, да кнут!
– А что, обещает? Я что-то не слышал.
– Намекает.
– Зато…
Дальше шли рассуждения о других кандидатах.
Максу удалось устроиться в салоне бизнес-класса, для этого тоже пришлось заглянуть в голубенькие глаза стюардессы. В захватывающие минуты взлёта он наслаждался только этим чудом – когда тяжелая птица пробует свои силы, примеривается, потом трогается с места, мчится всё быстрее, быстрее, ещё быстрее – и вот, уже в полёте! Уже крылья, опираясь на воздух, поднимают её всё выше и выше. Дальше уже тяжёлый труд – карабкаться с эшелона на эшелон, пока не наберёшь нужную высоту и не ляжешь на нужный курс. Теперь Максим, потягивая сок, задумался. Нехорошо как-то получилось. Хотя… ну, не привыкать же ей! Фатима.
За кого она меня приняла? Ну-ну, не притворяйся, за нечистого, конечно. " Из-под земли". И с небес – довольно давно. Падший ангел. Это очевидно. А на что она намекала? " Господин", " предначертание", "спасибо, что выбрал". Я – её? Сама в постель потянула. Я до того времени… Хотя, врёшь. Захватило ведь дух, когда она того толстяка – Марвина целовала, а? Ну… допустим. Но если бы не она… и всё-таки, если она об этом, то при чём здесь… Господи! да она что всерьёз что ли? Это… это… это же Зверь должен родиться на востоке и от блудницы! Это она решила, что от неё и от меня… А что, если она приняла тебя за… Не, ты подожди. Если ты и есть… гм… нечистый, что есть Зверь, то кто же должен родиться от меня? Ерунда какая-то. Она-то хоть соображает, что думает? Нет, подожди. Значит… а ничего стюардесса. Да подожди, дурак, о серьёзных вещах надо думать! Ай, а надо ли? Вон как наклонилась. Да-а, девушки лёгкого поведения на тебя действуют дурно. Всё- всё. Отведи глаза от греха подальше. Ха, "от греха".
Я сам есть грех и только – только зачал самого Зверя!
– Спасибо, девушка. На горячее? Курицу, пожалуйста.
Вот так. И перестань придумывать какой-то бред. Красиво снаружи. Почему мне не дают задержаться вот на такой высоте? Всё время туда, в космос? А потом куда попало вниз. Куда – попало? А что если не куда попало? Ну, была бы логика, если бы сразу после взрыва. Далековато, конечно, но отбросило. А через три месяца?
Три месяца! Не, надо поберечься. Так и жизнь пройдёт – не заметишь. Стой – стой.
Всё же о логике. Было, было в статье, что Зверь должен родиться на востоке и обязательно от блудницы. Ну, а куда тебя кинуло? И опять – свобода выбора. Ведь мог ничего такого не делать. Всякого " такого", а не только "этого". Вот родиться Зверь, проклянут же! Правда, я никому не признаюсь в отцовстве, и Фэт даже через суд не докажет. Хиханьки? Ну а что, плакать что ли? Какая-то фанатичная проститутка что-то возомнила о себе, как о Звероматери, а я тут должен… Нет, надо думать о своих заботах. Всех – от Холеры до майора напрягу, пусть мне монастырь ищут. Что-то страшное грядёт. И не с востока. Пока.
Глава 31
Отец Афанасий встретил Максима сдержанно. Сейчас он обосновался в ските-пещерке, показавшейся бы просторной разве что кроличьему выводку.
– Что же, проходи, – пригласил он окаянного странника.
– Да зачем же, уж лучше здесь – показал юноша на два валуна у входа, явно служивших здесь креслами.
– Ну, как хочешь. С чем пришёл?
– Всё с тем же… Пора, святой отец. Чует моё сердце, пора.
– Я тоже чую, – покивал старец седой гривой волос. – Тем более, что ищут меня убить.
– Это ещё что за… Кто?
– Не знаю. Могу только догадываться. После суда над этим грешным настоятелем и присными его…
– Судили, значит? И как?
– Не перебивай! Я смотрю, и грех нетерпения в тебе… Так вот. После суда всё и началось. И пища отравленная была, и камень неподалёку скатился, да вон, посмотри, каков. А недавно медведя натравили. Он здесь у меня столуется. Не то, чтобы уж мог отъесться, но иногда какого лакомства перепадает. Или миряне что принесут, или братия, или сам каких ягод насбираю. Вот и тогда. Унюхал у меня малину, притопал. Вынес я ему толику. Стою, смотрю, как угощается. И тут – выстрел. Бедному топтыгину в зад. Наверняка, чтобы на меня бросился. Но просчитались где-то. Он развернулся – и на выстрел… Я потом туда ходил…
Когда всё кончилось. Потом милиция приезжала. Кто такой – не сказали, браконьер, мол, да и всё. Молился я потом долго за обоих.
– Их двое было, что ли?
– Да нет. Миша тоже умер.
– Но святой отец, молиться за животное, это… разве это по- христиански?
– Не знаю. Но этот был, как… как… и ведь сказано в Библии " всё движущееся, что живёт, будет вам в пищу. Только плоти с душею ее, с кровью ее не ешьте".
Значит, есть душа у животных.
– Ладно, вам виднее. Хотя, наверное, ересь. Но кто ищет вашей смерти? Зачем?
Если бы до суда, как свидетеля, понятно, а так? Что месть какая?
– Я думаю…
Время вдруг, словно в боксёрском ринге, почти застыло для Максима. И он увидел, как медленно, словно продираясь сквозь ставший вязким воздух, на них опускается здоровенная болванка с рахитичными крылышками. Отец рассказывал про вот такие ракеты, движущиеся по лазерному лучу. Но откуда? Он же не слышал самолёта. Или отвлёкся? И не слишком ли уже? Макс уже успел вникнуть в логику работы смертельной гостьи и оборвать нервы этого сложного механизма, а она всё ещё карабкалась в их сторону. Максим мысленно скользнул по лазерному лучу. Вертолёт.
Из последних секретных суперов. Поэтому и не слышно. Оператор и пилот. Оба не военные. Даже так? Ну, в принципе, военные по нему каким-то СКАДОМ недавно долбанули. Чем, получается, цивильные хуже? Ладно. Макс просто пережёг всю проводку в двигателе, и, ещё раз убедившись, что взрыватели не сработают, перенацелил ракету в текущую внизу реку. Тотчас время вновь ринулось вскачь. Что-то ревануло возле них и с мощным плеском упало в реку.
– Что это? – прервал свои размышления отшельник.
– Рыбку тебе не возбраняется, святой отец? Можешь сходить пособирать. Я скоро, – кинулся Максим в сторону треска деревьев – места аварийной посадки вертолёта.
Плюхнулись бедняги неудачно – как на кол насадили красивую машину на высокую ель.
Хотя, сами остались целы, и судя по довольно бодрой матерщине – невредимы.
Сейчас они кому-то докладывали о случившемся.
– Нет, точность попадания не отследил. Мы посыпались до контакта. Нет, в нас попадания не было. Судя по запаху дыма, горела проводка. Сейчас Хохол как раз там копается. Нет, в любом случае – не взлетим. Сосняк пропорол насквозь. Понято.
Исполняем.
Говоривший позвал коллегу- пилота и тот с проклятиями выбрался из моторного отсека.
– Какая… электропроводку собирала? Выгорела вся, представляешь? Не то, чтобы там изоляция, или где перемкнуло – её просто нет! Ни единого проводка!
– Ладно тебе, Хохол. Задача – уничтожить машину и рвать когти.
– Жаль. Ты не представляешь, какая это ласточка! Ладно, доберёмся, руки из плеч повырываю технарям. Или, откуда они там у них растут.
– Да чего тебе-то кипятиться? Твоя она, что ли? Личная? Ну, добыл её Сам, ещё лучшую поимеет, если понадобиться.
– Да ты просто не понимаешь… Что? Ты бы свои знания поосторожнее. Даже в тайге. Понял?
– Понял – понял. Ладно. Я имел в виду, что ты сам её добыл… – начал выкручиваться оператор.
– Всё. Молчи. Давай, помоги достать.
– Да что там помогать? НЗ я уже вытащил. Дави кнопку, да рви когти.
– Я же тебе сказал – проводки нет. Дави теперь кнопку, не дави…
– Бог в помощь! – обнаружил, наконец, своё присутствие Максим.
Экипаж оказался доволе психически устойчивым. Да в принципе и чему было пугаться-то?
Ну, вышел человек из лесу на шум аварии, и что?
– Да, вот, загремели, – ответил лётчик.
– А хороша стрекоза, – подошёл ближе Максим и погладил безжизненно опущенную лопасть.
– Какая там "стрекоза"! Если уж с насекомыми сравнивать то, скорее, шершень.
Жалит так жалит, – тут же вступился пилот. – Но… секретная разработка. Так что, сами понимаете…
– И лучше уж вам вообще сюда не соваться, – вмешался оператор. – Помощь ваша не нужна, спасибо, а неприятности могут произойти. Затаскают по инстанциям.
– Конечно, без вопросов. Пойду. Вот только адресок мне скажете, и пойду.
– Чей адресок? – изумился оператор.
– Да вот, хочу Саму доложиться, что не справились вы. И машину угробили, и эта ракета, тоже секретная, да? Не взорвалась.
– Секретная… вакуумная… а про Сама… кто вы?
– Вам отвечать не буду. Как с ним связаться?
– Но мы не знаем! Да и вообще…
От удара боли оба упали на густую уже траву. Спохватившись, Максим быстро её унял и применил свой, апробированный на Шакале метод. И оператор начал подробный доклад своему шефу.
– Откуда знаешь про Сама? – хмуро просил шеф. И оператор, покрывшись холодным потом, рассказал, что это всё Хохол. Доставлял как-то на своей вертушке. Когда её перед полётом чуть ли не языками вылизали технари, поинтересовался. Намекнули…
– Теперь ты, – обратился Макс под видом шефа к пилоту. Тот рассказал, что в тот полёт рядом с ним поместили ещё одного пилота. Личного. Так, на всякий случай. И на точке, пока пассажир решал свои вопросы, "хорошо познакомились". А авиаторы – народ болтливый. Между коллегами, конечно. Вот так и узнал. Но никому "нигугу".
Выходов на Сама не знает, да и зачем ему? Только вот сотовик и адрес этого шеф- пилота. Ну, на всякий случай. Всё-таки, в столице живёт. Мало ли…
Запомнив адрес и номер, Максим оставил их с миром, внушив на всякий случай, что видели они жуткие последствия взрыва своей ракеты. Вот, сходили после аварии и посмотрели. Вообще-то Макс плохо представлял себе эти последствия, но пусть додумывают сами. Пока главное – время выиграть. Чтобы не спохватился. Чтобы не смылся. Ищи его потом по белу свету.
– Это дело давнее, – объяснял Максим, принимая от монаха миску с ухой. Увидев в ней рыбью голову со смотрящими на него глазами, поморщился и миску отодвинул. – Мне про этого Сама, как про главаря, ну, про всесоюзного пахана, один очень большой авторитет рассказал. Хотел жизнь выторговать…
– Выторговал?
– Нет… Но он мою одноклассницу… Вы даже не представляете как! В общем…
– Понял я, сын мой. А этот Сам? Он тоже к… этой истории причастен?
– Нет… Но как-то причастен же! Вот, ракетой долбанул. Фантазия, конечно, убогая. Вы не представляете, чем по мне ударили вояки!
– Послушай, сынок… Вот сейчас ты ввяжешься в эту… разборку с каким-то Самом.
А время? Я уже каюсь, что тогда отослал тебя.
– Но я за это время не только убивал. Я ещё и исцелял! И… и… к вам же девушка должна была приехать. Целительница.
– Не тебе в упрёк. Просто, сдаётся мне, что всё это – чтобы отвлечь тебя от главного.
– А главное – что?
– Тебе надо найти ту самую воительницу. Это главное сейчас. Потом… Потом наверняка Господь даст знак.
– Господь? Лично? А прямо сказать – слабо?
– Не богохульствуй. И не лови на слове. Я всё же старше и… мудрее. Это не гордыня во мне говорит, это правда. А тебе пока трудно уразуметь не только сам промысел Божий, но даже и наличие его.
– Ну почему же, я тоже порой чувствую, как кукловод дёргает меня за верёвочки…
– Сравнение оскорбительное и неправильное в принципе. Господь более учитель, который…
– Значит, с Самом не разбираться? А с Князем? Уж этот…
– Найди, найди девушку! Поторопись! Всё остальное – потом! Тем более, идёт, идёт по следу и Тьма.
– Где искать – то?
– Вообще-то искать и не надо. Разузнал в твоё отсутствие. Я вот и думаю, что убить меня ищут из-за этого знания. Возьми вот письмо. Дорогу расскажу.
Доберёшься отсюда до станции…
– Точку прибытия, отец Афанасий! Адрес! Я, может, где спрямлю…
– Хорошо. Только ещё вот какое дело. Чем-то тут нехорошим, греховным… Не для мирян… Но ты и… В общем, девушку эту после всего церковь с благословения прежнего Патриарха у себя схоронила. Говорят, ни живая, ни мёртвая. Об этом и бывший главный чекист, или как их там теперь, знал. Но вот умерли оба и она сейчас вроде как… ничья. Власть предержащие не знают. Но идут? идут по следу.
Они вначале почему-то у бандитов искали. Теперь вот, сам видишь, подбираются.
Поторопись. И потом… Но это совсем смутно. Какое-то проклятие на неё наложили эти чекисты, чтобы без их ведома…
– Чекисты? Проклятие?
– Не знаю, сын мой, не знаю… Но тебе надо торопиться.
– Так всё-таки, приезжала Татьяна? – спохватился Максим.
– А что тебе до неё? – как-то мрачно поинтересовался отшельник.
– Как… что? Это же… я…её…
– Это ты её что? Одарил? Ты передал наивному созданию дар, который… который теперь искалечит её жизнь. У неё в голове такая дикая ересь, что… что…
Сейчас здесь, при монастыре живёт. С этим громилой своим. Нет, по отдельности, конечно. Днем на прихожанах потихоньку практикуется, а по вечерам мы здесь по вопросам веры… Но пошла, пошла молва.
– Отец Афанасий, вы, пожалуйста, не перетягивайте её в свою веру, а? Учите добру и злу, помогайте разбираться в людях, решать…
– Кому жить, а кому умирать? Ты сам-то струсил, а? На такие плечики переложил?
– Ай, святой отец, не струсил, не переложил. То есть… думал, что отдал, а на самом деле – только поделился. И не потому, что струсил. Просто у меня же другие… проблемы, а все эти… страждущие без помощи оставались. Вот и решил найти замену.
– Нашёл, называется.
– А что? Зато за деньги всякую мразь лечить не будет.
– Дай-то Бог. Хотя, пока, по её помыслам, она и грешников исцелять готова. Не за мзду, а во славу Божию.
– Ой, отец Афанасий, боюсь, что и вы туда же, куда пастырь их – "во славу Божию".
Может, пусть исцеляет всех и просто так? А вам я передам такие же способности и будете уже с разбором и "во славу Божию".
– Но сын мой…, – растерялся вдруг старый отшельник. – Мне… нет… не надо.
– Ага! Испугались толп страждущих? Это вам не в кустах с медведем на пару малиной лакомиться! И ещё – больно оно, людей исцелять. А вот Татьяна согласилась. Хоть и с ересью в голове!
– Давай! Во славу Божию – согласен! – клюнул на подначки отец – Афанасий, наклоняя перед Максом голову с густой чёрной шевелюрой – результатом предыдущего воздействия золотых лучей Максима.
Ночевать юноша не остался. Распрощавшись озадаченным новыми возможностями отшельником, получив от него "рекомендательное письмо" и переговорив о судьбе Татьяны, он направился в длинный путь к одинокому, затерявшемуся в тайге монастырю. Заглянул на зарево – экипаж уничтожал секретную машину. Подумав секунду, приказал оператору выйти на связь с шефом.
– Я же сказал, только в экстренных случаях! – услышал он хорошо знакомый голос.
– А случай и есть экстренный, мой дорогой кунак! – ядовито улыбнулся Максим. По лучу он ударил невидимого врага. Не смертельно. Так, чтобы покалечить.
– Теперь слушай внимательно и запоминай. Деньги переведёшь на счёт…, – Максим назвал счёт, открытый шейхом. – Сегодня же переведёшь.
– Да, дорогой, да, пощади. Нэ знал, что ты…
– Конечно – конечно, ракетой рыбку глушили?
– На монаха заказ был.
– Но врать-то зачем? Вакуумную – и на монаха?
– Пощады, дорогой, пощады!
– Заказ чей? Сама?
– Его.
– Давай номер сотового.
– Но…
– Как хошь, бывай здоров.
– Слушай. Только…
– Он долго не проживёт, не бойся.
– Конэчно, дорогой… А я?
– Переводишь деньги, выходишь из этих игр. У тебя же талант предпринимателя.
Один ресторан чего стоит!
– И тогда?
– И тогда пройдёт… постепенно.
– Слушай номер…
Но Сам, к его собственному счастью, не отвечал. На этом Максиму пришлось пока завершить разборки. Вытравив из памяти незадачливого экипажа эту встречу, юноша решил-таки рвануть напрямик, воспользовавшись своими чудесными возможностями. На небольшой полянке он примерился, разбежался и… Но этот длинный полёт – прыжок не доставил удовольствия – вокруг него и сквозь него мелькали черные в темноте стволы деревьев. Нет! Уже на следующем приземлении он больше оттолкнулся вверх и – ааах- поднялся над верхушками самых высоких сосен. Вот это было другое дело!
Лунный свет, океанской волной колышущиеся кроны деревьев и ты над ними. Ещё, ещё и ещё на вдохе! Теперь а-а-ах вни-и-и-и-з, во тьму, толчок и снова полёт. А зачем, собственно, во тьму? Можно же выбирать и освещённые места. И это уже не прыжки, это больше парение в лунном свете, нет, это… это… Кто видел такие сны, поймёт восторг Максима, ощущавшего всё это наяву.
Путь был неблизкий и к утру Макс решил притормозить на одной из полянок этой бескрайней тайги. Чем-то она ему приглянулась, чем-то поманила к себе. Юноша приземлился у огромного старого дерева, величественно стоявшего в центре оказавшейся довольно обширной поляны. Потрогал травку – ещё мокрая от росы.
Поэтому присел на толстые бугристые корневища, облокотившись на здоровенный ствол. Ничего, вот пригреет солнышко, можно будет и на травке поваляться. А пока… пока Макс задремал так. … – А теперь уходите!
Девушки кинулись прочь, но Злата вернулась и крепко поцеловала юношу. – Я мигом.
Тут уже недалеко. Я успею! – прошептала она.
– Да бегите же, ради Бога, бегите! – не принял этого признания раненный. И, когда обе девушки скрылись в чаще, застонав, опустился на бугристые корни дерева.
Сил стоять не было. Это он так перед девчатами. Ничего. Теперь главное, чтобы зверь не обминул его, не погнался за спутницами. Слегка поморщившись, он сорвал повязку с левого предплечья. Вот так – на запах крови. Если он уже людоед – придёт на запах крови. Впрочем, даже если и просто голодный – всё равно придёт.
И главное – всё-таки успеть ударить. В сердце попасть – проблематично. А вот брюхо пропороть – даже если не смертельно, то – болезненно. Не до погони будет.
На мне будет ярость срывать. На моём, точнее трупе. Но Ольга уже будет в безопасности. А там дальше – её Злата выведет. Жаль, что не узнаю… Ну да ладно. А вот и он! Или она? Хороша, киса. Красавец! Ну, иди сюда, красавец. Иди, перекуси. Ну, вот же я здесь! – поднялся юноша. Но что-то смущало полосатого хозяина тайги. Два раза он напрягался для атаки, но затем, как-то смущённо ворча, отворачивал морду. Затем тигр застыл, к чему-то прислушиваясь. Не к звукам ли удаляющихся бегущих шагов? Парень с ужасом осознал, что если хищник рванётся за ними, он уже не сможет ничем помочь девушкам.
– Ну, тогда я пойду к тебе, трус! – юноша оторвался от ствола и сделал несколько шагов. Больше не смог – упал на колени. И тотчас на него обрушилась полосатая смерть…
Максим проснулся, потряс головой. Посмотрел на крону дерева, на голубое небо.
Уже день. Но почему он жив? И где тигр? Он же помнит, что успел порнуть зверюгу.
Успела ли Злата? И главное… Стоп-стоп- стоп. Какая Злата? Какой тигр? Это уже не сон, братцы, это – явная шизофрения. Шизофрения? Значит, шизо, да? А вон там что? Максим встал и прошёл тех же несколько шагов, что и таинственный герой странного сна. На земле лежал старый проржавевший кинжал. Может, это древнее дерево поделилось с ним своими самыми яркими воспоминаниями? Или… Всё- всё- всё. Вперёд!
Этот монастырь уцелел чудом. Просто прокатилась не останавливаясь братоубийственная гражданская война через него дважды, особенно не останавливаясь. Ходили смутные слухи, что оба раза исчезали все его обитатели.
Так что не смогли комиссары пустить их в расход. А потом… Бог знает, почему не тронули его потом. Может, уж в слишком глухом месте он стоял. А может, правду говорят, что доставляли отсюда чудодейственное снадобье сильным мира сего. Или, что со времён царей уходили сюда (в женский монастырь!?) на покой уставшие от власти правители, оставляя вместо себя двойников или их трупы? Ну, "уставшие от власти" – это уже даже не миф. Так, фэнтези.
Настоятельница встретила Максима не то чтобы радушно. Сдержанно встретила.
– Рекомендация отца Афанасия для нас многое значит, – отложила она письмо старого монаха. – Да и сами от мира не отреклись в такой степени, чтобы ни о чём не догадываться. История с монастырём, поверженным за содомский грех, нам известна. И там тоже перед проявлением гнева Господня появился вот такой огнём отмеченный монах. Который вознёсся в свете молнии на небо. Так?
