– Хорошо. Пошли, – встал с ковра командир. Он был маленький и невзрачный. Видимо, из тех, кто, страдая комплексами, тешил своё самолюбие властью и насилием. А может, и нет. Может, свихнулся человек на вере и искренне полагал, что ведёт святую богоугодную войну. Или просто мразь, которая получала деньги за вот такую работу. Но долго раздумывать не пришлось. В большой, совсем пустой палатке на земле лежало голое окровавленное тело. Когда командир с Максом вошли, заплечных дел мастер приложил к пленному какое- то раскалённое железо – тут же палатку наполнил тошнотворный запах. Несчастный майор и сейчас сдержал крик, но волна боли прошла по сознанию Максима. И тотчас же гортанно заорав, свалился, дёргаясь в конвульсиях палач.
– Поднимай его. Понесли к тебе в палатку – уже освободившись от пут скомандовал Максим. Коротышка резко повернулся на голос и встретился взглядом с юношей. И на этом его самостоятельные действия окончились.
В командирской палатке они уложили истерзанного майора на ковёр. По приказу Максима принесли тёплой воды. Обмыли раны.
– Сволочи, сволочи, сволочи… – рычал Максим, осматривая истерзанное тело. И с каждым этим словом всё громче орал палач в соседней палатке.
– Ты тоже приложил руку? Ну? – страшными глазами посмотрел он на командира.
– Зачем? Мастер есть. Убил бы потом – да, я.
– Для тебя потом не будет. Командуй – в палатку никому не входить до твоего приказа. Вот так. Молодец. Теперь – замри, молчи и не шевелись до моего разрешения.
Раны были ужасны, болезненны, но не столь серьёзны, как у полковника. В смысле костей. Вот только голова сильно разбита. Может, когда схватили? А здесь терзали плоть. Ну, это быстрее исцеляется. Для Макса, конечно. Для начала он снял боль.
Но сейчас, пропустив её через себя, он чёрным лучом направил её туда, в соседнюю палатку. Палач затих. А затем пришёл черёд изумрудных волн. Когда Максим у входа в палатку подзаряжался лунными лучами, он услышал слабый стон. Вернувшись, посмотрел на командира, понял его взгляд – мольбу.
– Говори.
– Позволь молиться.
– Давай. Только тихо. Про себя.
Моджахед тут же упал ни колени и склонился в традиционном для мусульман положении.
Справился юноша часа за два. Видимо, сказались затраты сил на удивительный прыжок – полёт. После золотых лучей майор открыл глаза и хмуро осмотрелся.
– Мы в палатке у вот этого, – кивнул Максим в сторону молящегося. В ущелье.
– Знаю. Запомнил, когда притащили… Что с ребятами?
– Полковник скоро придёт.
– Полковник… Остальные…
– Да.
– Я видел, что парашюты не раскрылись. Понял, что что-то не так. Отвернул. Но к скале приложился, – майор машинально пощупал голову. – В себя пришёл, когда уже сюда волокли. Ну а здесь…, – он вновь ощупал голову, посмотрел на руки, вскочил, осматривая своё жилистое тело.
– Что за чёрт?
– Да так. Подлечил немного, – счастливо улыбнулся Максим. И этого вот счастья он было, себя добровольно лишил? Н-е-ет. Делиться – пожалуйста! Но и только!
– Тот урод выжег мне всё вот здесь – ткнул спецназовец в правую область груди. – До кости. Я ещё в сознании был! Или… да нет, был. Чувствовал!
– Ну вылечил я это. Могу. Давайте о другом. Что нам здесь надо? Там мы Шакала, то есть Каракурта разговорили. Но тащить с собой оттуда…
– Тогда потащим этого. Чего он?
– Молится.
– Вижу. Почему? И что вообще, чёрт возьми, здесь происходит?
– Да, надо узнать. Эй, как тебя, хватит молиться, отвечай, – согласился Максим.
Командир безропотно ответил на все вопросы. Достал из укромного местечка документы. Что там было, Максим не понял, но майор довольно заулыбался. Тут же оказались и его документы, и некоторые элементы экипировки, в том числе аналогичная полковничьей миниатюрная цифровая камера.
– А теперь убейте. Только не плен, – вновь упал на колени моджахед.
– Лёгкой смертью хочешь умереть? – оскалился майор. – А мою жену вы, твари – лёгкой смертью? А моих ребят?
– У меня никогда не было жены! Но моего отца, мать, брата и трёх сестёр – вы, вы, вы! Всёх – одним снарядом. Из танка. Я ещё ребёнком был…
– Наши просто так из танков по домам не палили! Врёшь!
– Стреляли в них не из нашего, из соседнего!
– Вот видишь! Стреляли же! А моя…
– Я не воюю с женщинами! А такие… и среди ваших есть. Везде есть. Но я не оправдываюсь. Убейте. Как хотите – убейте. Не то… когда колдовство этого шайтана ослабнет, я всё равно буду вас убивать! У меня ничего не осталось, только Аллах и джихад.
– Ну, что делать будем? – обратился к Максиму майор. Было видно, что спецназовца несколько смутил рассказ "духа" о гибели его семьи. Расстроило это и Макса. С присущим ему воображением он представил: сидит в доме семья, и вдруг – бах! А когда малыш приходит в себя, вокруг такая жуткая картина. А мимо – убийцы на железном грохочущем чудовище. И он бы пошёл мстить. Женщинам? Ай, да при чём тут…
– Я думаю, – прервал он свои размышления, что он больше пользы принесёт нам здесь.
– Ты сума сошёл! Перевербовать? Его?
– Но я попробую. Сядь вот здесь! – обратился он к моджахеду. – В глаза смотри!
Не думать! Только отвечать и выполнять. Кто в отряде – бандиты? Так. Сюда их!
Таких оказалось восемь. Вскоре после прихода они лежали парализованные в углу палатки.
– Кто наёмники?
Двенадцать человек майор складировал в другом углу.
– Остальные – борцы за веру?
– Остальные – воины джихада.
– Зови их туда – в ту палатку.
Двадцать один человек набилось в палатку, где в беспамятстве лежал палач. Ещё восемь осталось на постах. В принципе Макс мог бы их убить вот так, скопом.
Одной волной. Но почему-то не поднималась рука. Может, и у них вот так, как у их командира? Но и оставить? Как обезвредить эту мрачную стихию? Или… Фанатики же! Пусть, как их Шакал, а? Перенацелить.
– Аллах велик! – начал он мысленную атаку. Он вбивал оцепеневшему отряду идеи мира и любви. В самую подкорку и даже глубже – на уровень нейронов и их ответвлений отвращение к убийству и насилию любого человека. Человека вообще. И отвращение к любому оружию. Он пробудил в них тягу к проповедничеству, или как это… ну, уточнил мысленно Максим – ваше призвание, – нести слово Аллаха о мире и любви людям. И это оказалось сложнее, чем убить. Гораздо сложнее.
Глава 30
Максим изошёл потом и даже почувствовал непривычную боль в висках, которая начала шириться и пульсировать. Но он довёл свою идеологическую диверсию до окончания – когда его мысли стали резонансом откликаться от сознания стоящих вокруг людей. Едва он закончил – раздался грохот. Моджахеды бросали оружие.
Затем, улыбаясь, громко заговорили. Но ещё через секунду все упали на колени поклонившись Максиму: "Учитель!". Захохотал майор, глядя на эту картину. За что едва не поплатился – такой смех "ученики" посчитали оскорбительным. Только вбитое в подсознание отвращение к насилию не позволило неофитам набросится на неверного. Но, зажав спецназовца в плотное кольцо, они гневно выговаривали тому своё возмущение, а он продолжал начатую во время этой удивительной проповеди киносъёмку.
– Всё- всё. Идите и несите людям слова добра и любви! – отправил их Максим.
– Слушай, а ты уверен, что это у них надолго? – поинтересовался Анатолий, глядя на удаляющуюся толпу.
– Думаю, навсегда.
– Тебе бы… Даже не знаю… О! Надо тебе встречу с президентом Штатов организовать, а? Ты бы его вот так – и в нашу пользу! Или, хотя бы, этих Бен Ладанов! Представляешь? Нет, но надо подумать! – размечтался майор.
– Надо идти навстречу полковнику и выбираться отсюда.
– Сначала – собрать и схоронить оружие. Вон сколько. Нельзя, чтобы опять попало к ним. Ушли одни – придут другие. Хорошо бы тебя оставить здесь, чтобы встречал боевиков и в дервишей перековывал.
– Нечего мне больше делать.
Максим стал носить оружие к спецназовцу, а тот – его разукомплектовывать. Затем в одну яму зарыли автоматы, карабины, гранаты, в другую – взрыватели, запалы, затворы. Одну снайперскую винтовку (здоровенную, Макс ещё не видел таких) майор отложил для себя. В хлопотах их застало утро. А ближе к полудню, когда они готовили немудрёный обед, прибыл и полковник. По пути он пережил несколько напряженных мгновений – когда столкнулся с отрядом боевиков. Решив, что Максим с ними разминулся, а те идут на помощь своему командиру, офицер решил принять бой, не выпуская отряд из горловины ущёлья. Более двадцати человек. Пока идут кучно – первой же очередью можно… Потом правда, начнётся. Профи всё-же. Или… что это они, чёрт побери? Чего галдят? И… и… и без оружия же! Все – без оружия.
Тааак – перевёл дух полковник. Значит и с ними – как с Каракуртом? Ай да парнишка! Представляю, как полезут на лоб глаза у шефов – снарядили отряд боевиков а вернулась толпа проповедников! Спецназовец пропустил новоявленных дервишей и направился по этой же тропинке к лагерю. Конечно, теперь дорога казалась ему куда легче.
Вначале они с майором, крепко, до хруста костей, обнялись.
– Знаешь про ребят? – спросил полковник.
– Да… Максим рассказал. Кто?
– Каракурт не знал исполнителя. Но выход на цепочку дал.
– " Цепочка" – это твоё, Юра. Мне выход на эту тварь дай. Мне!
– Хорошо. Как только узнаю…
– Договорились. Что дальше, командир?
– Документы?
– Всё изъяли. А духов наш волшебник превратил а агнцев Божьих.
– Каракурта тоже. И здешних встретил – идут, болтают, руками размахивают. Фанаты наоборот. Никто же не поверит…
– Ну, я небольшое интервью записал.
– Тогда – вперёд.
– Отдохни, командир. Перекусим. Пока в происшедшем разберутся…да и на героя нашего посмотри.
Максим действительно сладко спал на какой-то шинели. Даже похрапывал.
– Умаялся. Видишь, даже чудеса даром не даются, – улыбнулся полковник. – Ладно.
Привал. Часа на четыре. Через два часа разбудишь, сменю, – и полковник последовал примеру Максима.
Обратная дорога была неожиданно скучной. Был бы Максим один, он бы своими новыми прыжками. Или вот – скала. Тропка – вокруг неё. Один прошёл бы её насквозь. А так, – тянись, да тянись. День. И ещё. И ещё…
– Ничего. Ещё денёк, а там – уже Родина. Там и вертушку позовём, – понял его нетерпение полковник.
– Это что, граница скоро? – уточнил Максим.
– Скоро брат, скоро. Как говорил Суворов – вон через ту горочку перемахнём, и….
Как-то вечером у костра полковник поинтересовался планами Макса на будущее. Тот неопределённо пожал плечами.
– Я имею в виду ближайшие планы на ближайшее будущее. Ведь ты поможешь мне найти этих ублюдков? Мы бы с Анатолием, конечно, и сами, но это займёт время. А они могут опять…
– У меня своё дело никак не подвигается.
– Клянусь, помогу.
– Думаю, вряд ли.
– Так ты отказываешься? Максим, ты же видел, что они сделали, а? Ты же ребят наших видел. Нам к их семьям возвращаться. Что я им скажу? Ладно бы в бою… И могила где?
– Да что же вы все… И не надо на жалость… А меня, меня кто? Мне вот в этом всю жизнь…?
– Не надо истерик. Тебе не идёт. Не по – мужски это, – хмуро оборвал его майор.
– Так ты с нами или нет?
– С вами, – вздохнул юноша.
– Ну, тогда это долгого времени не займёт, – теперь уже улыбнулся Анатолий. – А мы потом тебе поможем. Хотя… тебе – и помощь?
– Надо найти монастырь…
– Найдём!
"Вертушке" следовало прибыть в условленное место и в условленное время. Здесь же находилась и пристроенная в расщелине довольно мощная радиостанция, сбросившая сообщение полковника через спутник в центр. Но Максу и спецназовцам, после этого сообщения всё равно предстояло ждать – они справились в более короткий срок, нежели предусматривалось в самых оптимистических прогнозах. Только по сроку, конечно. А так – грустным было это возвращение – "Здравствуй, мама! Воротились мы не все, босиком бы пробежаться по росе"? Глупость какая-то. Одно с другим не вяжется. Или у них, у этих ребят, привыкшим к потерям, – вяжется? Нет. Видел Максим по глазам офицеров, что тяжело они переживают гибель товарищей. Всё это туфта – россказни о быстром очерствении сердец в боях. Оправдание бездарности и сволочности командира. Если он не сопереживает смерть своих подчинённых – не в войне дело. Просто такой вот тварью он и родился. Здесь не притупляются, а обостряются и чувства, и характеры. Нынешние товарищи Макса были офицерами, командирами с большой буквы. И товарищами тоже. Да, не бились в истерике по гибели товарищей. Не рыдали друг другу в жилетку. Но и не отмахнулись, мечтая "босиком бы пробежаться по росе". Глаза майора горели жаждой мести. Но, порой посматривая на набирающего солнечную энергию Максима, он начинал задумываться о чём- то новом, явно мучающем.
На вторые сутки спецназовцы поздно ночью разбудили уже уснувшего юношу и позвали к костру. Протянули флажку.
– С Новым годом, дорогой!
– Как?!!
– Ну да. Счастливые часов не наблюдают! А нам, старикам, уже считать приходится!
Будь и дальше счастлив!
– Счастлив! – подавленно произнёс Макс, опуская флагу.
– Конечно! Разве нет?
– Да уж… Счастье великое. Все люди… А мы… А! – пожал он плечами и отхлебнул из фляжки. Поперхнулся – спирт. Запил из протянутой майором фляги.
– А мы? – повторил полковник, тоже выпив. – А что "мы"? Бывает, что и гораздо хуже Новый год встречают.
– Бывает, – согласился Максим. Он вспомнил мрачную поездку перед самым Новым годом по похороны брата отца. Сколько ему лет-то тогда было? Восемь или девять?
Младший брат отца – Геннадий замерз где-то в степи. И повезли его хоронить на родине. В товарняке. И отец с Максимом туда-же на родину. Только с другого края страны. И в самый канун Нового года прибыл на станцию этот скорбный груз. В памяти ребёнка осталось навсегда это воспоминание – ночь и ни одного человека на улице. Мороз. Скрип снега под ногами. И бой курантов. Макс даже запомнил место, где их встретил тот Новый год. И поцелуй отца. " И чтобы в новом году не было таких несчастий" – его пожелание. Конечно, были и светлые воспоминания. Как впервые праздновали отдельно от взрослых, с девочками. Или…
– А про счастье, ты ведь счастливый человек, а? – прервал его воспоминания полковник. – Тебе Бог наградил такими способностями! Разве это не счастье?
– Убивать? – усмехнулся Максим.
– Спасать! Спасать людей! Порой исцеляя, порой и убивая других.
– Послушай… – вмешался майор. – А если подумать и как-то ко всем этим фанатам обратиться, а? Пусть бы жили как люди. А с этими всеми наёмниками – вот так же, но в планетарном масштабе?
– Или хотя бы дома. Мог бы страну от всей сволоты избавить, а? – подхватил полковник. – А ты… прости, конечно, но ты ведь свой дар по мелочам размениваешь. Ну – ну, я же не со зла…
– Да нет, вы, конечно, правы, – подхватился Максим. – Есть, есть заботы поглобальнее, а я тут каких-то спецназовцев спасаю, какие-то банды обезвреживаю.
Гонят меня в шею, а я вот, примазываюсь.
– Да не о том речь…
– О том, именно о том! Я ведь за это время мог… мог… только вот здесь всё было бы по-другому…
– Ай, да сядь, горячка – положил ему на плечи руки тоже вскочивший Анатолий. – Ты хочешь, чтобы мы тебе что, руки за спасение целовали? Нет? Садись! Давай лучше за наших родных! Пусть им повезёт!
Максим, глядя исподлобья, всё же сел и тост поддержал. Майор протянул ему прутик с зажаренными ломтями какого-то мяса. Было вкусно, а кто это, Макс не спрашивал.
Просто побоялся.
– Ты пойми, мы – люди военные, – продолжил полковник. – А ты как, как, ну извини за сравнение, как новое оружие. Ну, если не нравится – как владелец нового оружия. Ну, к примеру, как стратегический бомбёр, да? тот же "Медведь". Мы видим, что он может натворить в мировом масштабе, а ты его, ну, обозы бомбить посылаешь.
Или…
– Понял. Но… не я посылаю. И… и не знаю, принят ли я уже на вооружение, или только войсковые испытания прохожу.
– Молодец. Тоже доходчиво. Ну что же, третья – за женщин! – поднялся майор.
Вы пили стоя. Эх, Тоня. Ну да ладно. От спирта вдруг зашумело в голове. Он с удивлением посмотрел на товарищей, которых, казалось, алкоголь совсем не разбирал. Внезапно он спохватился, что запивал из фляжки майора. Водой. И другой фляги у него не было!
– Но Максим – улыбнулся разоблачённый Анатолий, – Мы же ещё не дома! Ещё на задании!
– А я, значит…
– Да, а ты "значит". С Новым годом, товарищ! – обнял его полковник. – И отдыхай.
А мы посидим, подежурим. После того, что ты сделал, это – только на всякий случай.
– Смотрите, завтра не пугайтесь, красный буду, – пробурчал Максим и, действительно, завалился спать.
Полковник закурил, глядя на обожженное лицо спящего, задумался. Замолчал, задумавшись, и майор.
– Когда он меня лечил…
– И тебя тоже?
– Я же к ним в бессознанке попал. Потом дознание устроили. Так вот, когда он меня лечил, было видно – больно ему. Но ничего, терпел. Молодец. Наш парень! – констатировал майор.
– Ну, это ты….
– По крайней мере, по характеру – наш, – подвёл итог своим размышлениям младший по званию. – Знаешь, он ведь не всех… перековал. Когда они уходили, унесли "диких гусей" и уродов. Он их до этого искалечил. Как они орали! А наш и ухом не повёл.
Железный мужик.
– Да. Там тоже… Я потом глянул на им конченных – рожи у них так свело…
Крутой. Когда обозлится… А ты знаешь, он меня заставил помогать Каракурту духов хоронить.
– И ты…
– Я слово офицера дал. Только вот…, – полковник закурил, собрался с мужеством.
– Гляжу на Каракурта, как он своих в могилу носит и думаю – вдруг это временно.
Знаешь, всё это так… нереально. Гипноз какой-то… Проснётся он от такого сна, или как там это называется, узнает, что с ним сделали и ещё больше лютовать станет. И ещё наши ребята перед глазами стоят… Не смог я простить. В общем, когда уже надо было могилу засыпать… ну… Сдержал я слово офицера. Всех похоронил. И его тоже.
– Да-а… Может и правильно, Юра. Нас уже не переплавишь. Может, новое поколение договорится?
– Может. А парня упускать из виду нельзя. С ним большие проблемы порешать можно.
Я вот думаю, неужели наши славные органы о нём не знают?
– Это вряд ли.
– Тогда чего не используют во всю силу?
– Наверное, использовать-то его трудновато. Он со своими способностями сам кого хошь " использует". Не глядя на чины и звания. Я бы на их месте очень осторожно его за ниточки дёргал. Вот, через таких как ты, к примеру.
– Ты хочешь сказать…
– Нет. Я же сказал, "к примеру". Судя по всему, здесь у них серьёзный прокол случился.
Сон был страшный – словно надвигается на них то самое жуткое бурлящее молниями облако, которым он развалил стены несчастного монастыря.
Он ещё успел, даже не проснувшись, метнуться к офицерам, сгрести их в охапку и прыгнуть… Да нет, не успел. Юноша только развернул своё поле и укутал им своих новых друзей, когда всё озарилось ярчайшей вспышкой и метнуло куда-то далеко в сторону ударной волной. Максим держал удар. Он уже почувствовал, как распалась на части, сгорая, его плоть. А полевая сущность стремилась вверх. Он сопротивлялся – надо было ещё отлететь на безопасное расстояние и мягко опустить своих подзащитных. Это своеволие каралось нестерпимой болью и бедный юноша стал кричать. Но, крича, держался. Только когда где-то далеко в стороне остался жар страшного зарева, он опустил на землю спецназовцев и перестал сопротивляться.
Вроде, живы. Пусть хоть они вернуться. Тотчас отпустила боль, и Макс посмотрел вниз. Поднимаясь над огненном шаром, Максим пытался понять – продолжение это сна или…? Оказалось – "или". Огромный, теперь розовый, расползающийся в гриб шар остался внизу. Что – то похожее Максим видел в хрониках – боевые пуски ракет с боезарядами "повышенной мощности". Быстро моджахеды отреагировали! Но откуда у них такое… Ерунда какая-то… Но вот всё скрылось за ночными облаками и они, освещённые лунным светом, казались мягкой тёплой ватой, укрывающей спящую землю.
Где-то он видел картину: "Ночной полёт". Старую. Ещё с Ту-4 в главной роли. Но очень похоже. А теперь выше, выше, и… и, как ранее, растворилось тело, только вот светлая паутина просматривается. И то, чем просматривается? И торжествующее буйство всевозможных лучей вокруг. А паутинка-то моя – вон, вон и – вон, подранная. Наверное, от этого-то и все беды. Но как править-то? Может, под какие лучи? Максим попробовал развернуть свою странную сущность к какому-то излучению.
И вдруг вновь увидел ту самую чёрную бесформенную тьму, приближающуюся к нему.
Странно, но сейчас она не вызвала страха. Наоборот, противник неожиданно остановился, если такое слово применимо здесь, где всё в движении, и резко метнулся в сторону. Чего тот испугался, Макс разбираться не стал – рванулся за этой тварью. Ярко засветились отдельные ячейки " паутинки". Триада – понял Максим. И началась погоня. Может потом, в свободное от забот время он притормозит вон там, у лунных кратеров. Или в месте высадки астро – космо – тейко- навтов. и примет свой человеческий облик. С понтом: "Как дела, ребята?" Или… или… ну и прыть! Это с какой скоростью она когти рвёт, а? Неет, ты за всё мне ответишь! Он настиг- таки вражину и начал хлестать её каким-то лучом.
Судя по цвету – полевой сущностью перстня. И порождение Тьмы, сжавшись в точку, казалось, словно растворилось в пространстве. А юношу вновь потянуло вниз.
– Ну дайте же разобраться! Я бы её… его…, – пытался мысленно убедить кого-то Максим. Не убедил и как в прошлые разы вскоре оказался на земле, вновь мучительно принимая человеческий облик. Увы, тот же проклятый облик, – убедился Максим, крича от нестерпимой боли и разочарования. Правда, наученный некоторым опытом, юноша уже не паниковал. Просто, лёжа под огромной луной на мягком песке, приходил в себя и гадал, где оказался. Пустыня? Пускай пустыня. Солнце яркое, подзарядка полная, рвану что есть силы. Куда? Всё время прямо. Ерунда всё это.
Просто больше никаких приключений. Искать монастырь. Чего это та клякса испугалась, а? Да, наверное, их. Вишь ты, как и крест, даже там – со мной! Но что… кто ударил? У духов такого оружия нет. Что – то типа…как их… СКАД, да?
Или Тополя, только не ядерного. И в эту точку. И после доклада. Ну, тут большим умником и быть не надо. Опять он. Что же и это зачтётся, Князюшка. Только неужели ты так глуп, что не понял – этим меня не взять? Или не меня, а ребят хотел? Но таким оружием? Чтобы следов не осталось? Но я же всё равно доберусь!
Ох, доберусь. Только вот чувствую, надо быстрее Седую искать. Ты бы тоже вместо того, чтобы дурью маяться… Хотя, может, это он так меня притормаживает?
Значит, будем тоже форсировать. Всё остальное подождёт. Монастыри. Это же очевидно. Что Микола говорил, как митрополит ему намекал? Намекал же – "Все у нас". Что же отец Афанасий недосказал? Почему? Спрошу. И ещё как спрошу! Хотя, может, и боялся такое оружие в мои руки. А после того разгрома – и вообще. Так что, поговорим. Отцу вот только весточку пошлю, а то я типа опять погиб. Теперь борода, ряса и этот… клобук что – ли?
С восходом солнца Максим, сориентировавшись, нереально гигантскими прыжками рванулся на север. По наивности своей он полагал, что в эту сторону света пустыни всё равно быстрее заканчиваются. К счастью, он в этом конкретном случае не ошибся и к исходу дня увидел на горизонте среди песка проплешины зелени и пальм. Пригород. Врываться вот так, такими прыжками и в таком виде… Максим затормозил и, приходя в себя от бега – полёта, рассматривал крайние дома.
Присмотревшись, Максим нацелился на относительно приличный домик с оградой.
Робин-гудовское понимание справедливости толкало его "заимствовать" только у тех, кто перенесёт пропажу комплекта одежды безболезненно. Не считая хозяина своим врагом, юноша решил не устраивать беспричинные разборки с охраной и не вырубать без надобности сигнализацию – поднырнул под участок и вскоре очутился в здании.
В принципе, песок оказался столь же проницаемым, как и земля родины. Только что однообразнее. Правда, уже на участке подивился уходящим далеко вниз корням растений. Это какая же жажда жизни – тянуться так глубоко за водой! Но – не до этого. Макс осторожно выглянул. Вроде никого. Теперь осмотреться. Ну, неплохо попал. Гараж. Пока пустой. Нет хозяина? Ну, дай Бог.
В доме действительно никого не было. Обнаружив гардероб, юноша некоторое время рассматривал одежду, затем мягко выругался. Хозяйка, а не хозяин. Правда, джинсы и майку он нашёл нейтральные. А с бельём, сами понимаете… да и не одевал бы он чужого белья вообще. Ладно. Теперь, где я? Хорошо бы где рядом с шахом. Один звонок. Макс тихонько включил телевизор. Судя по тарабарщине дикторши – что-то восточное. А по её внешности… азия всё-таки. Какой – нибудь Багдад, что ли? А вот дата экране… да не может быть. Опять? Два месяца из жизни украли! Два месяца! Весна уже скоро! Опять пропал! Батька, наверное, опять места не находит.
Да и вообще… Всё, быстрее отсюда. Хотя, куда? Как? Ладно. Подождём хозяйку.
Расскажет. Умею ведь расспрашивать. А пока… – он покосился на комп. Вскрыть его труда не составило, интернет оказался подключён и Максим погрузился в пучину новостей, постепенно перебираясь от новостей к "древностям".
Да, отец стартовал – таки. И нормально стартовал. Хотя, какое там теперь "стартовал".
Треть полёта почти прошла. Надо будет позвонить этой… Светлане Афанасьевне, пусть привет от Геллы передаст. Да-а. И тот сюрприз не замолчали. Да и как замолчишь? Но лихо, лихо. "Удар по банде, перешедшей границу". И, в принципе – никакого шума ни в прессе ни среди врагов. "Ну, долбанули придурки по своей территории – их проблемы. Тем более, что наших-то там… и быть не могло. Если только кого своего. А это – Аллах им в помощь". Видимо, так рассуждали. А вот про полковника и майора – тихо. Но этого и следовало ожидать. Не до них.
Президент умер… Что? Да нет… Не может быть! И вдруг дошло, как ударило – НАШ ПРЕЗИДЕНТ УМЕР. А это… это… Максим вдруг почувствовал: это – "это".
Более понятно он и не сформулировал бы сейчас. Какая-то невнятная тревожная тоска. Предчувствие… чего? Надо торопиться.
И словно в помощь ему загудел у ворот автомобиль. Макс успел ещё выключить электронику и осторожно выглянуть в окно. В кабриолете за рулём сидела яркая восточная женщина, рядом, почему-то в тройке – толстяк, явно европеец.
Толстяк был здесь совершенно не нужен и когда парочка, смеясь, вошла в дом и тут же, у порога, начала страстные лобзания, Максим вспомнил свои упражнения с женой мэра – ну, там, на юбилее у Медведя. Только проделал этот фокус с мужиком. И насекомых представил покрупнее – что-то типа этаких скорпиончиков. Толстый немедленно оторвался от подруги и застыл, прислушиваясь к тревожным ощущениям.
– Ты что, да ты что? – по-английски шептала хозяйка, всматриваясь в лицо с выпученными глазами. По-своему поняв этот ступор, она потянулась к молнии на брюках партнёра, и в это же время Максим направил воображаемую скорпионью армию к месту мужской гордости. Толстяк взвизгнул и начал срывать с себя брюки. Дивясь такому проявлению страсти, женщина стала было помогать гостю. Но тот, сорвав с себя всё, пытался стряхнуть невидимых мелких пакостников. Женщина, не понимая таких жестов, озадаченно отстранилась. А любовник рванулся в ванную, под душ, остервенело смывая с себя неведомую гадость. Пожав плечами, хозяйка приготовила два коктейля, затем, прислушавшись, заглянула в карманы одежды. Достав бумажник, вздохнула, вытащила несколько сотенных купюр. Затем отнесла в ванную большое полотенце. Клиент вышел из ванной уже успокоившийся – видимо решил, что подхватил каких-то микробов где-то в другом месте. Парочка опять обнялась. И Максим вновь добавил. У клиента теперь сомнений не осталось. Взвизгнув, тот рванулся к одежде. Ничего не понимая, женщина помогла его лихорадочным движениям, но тот, отталкивая хозяйку, кое- как оделся сам и метнулся к выходу.
Хозяйка с изумлением посмотрела вслед, затем пожала плечами, выпила коктейль.
Опять пожала плечами. Выпила второй стакан и, закурив, набрала кого – то по мобильнику. Разговор шёл на непонятном для Макса языке. Пора было появляться.
Юноша вышел в гараж, оделся и предупредительно постучал во внутреннюю дверь.
Поприветствовав хозяйку на английском и заглянув ей глубоко в глаза Максим объяснил, что попал в беду и нуждается в небольшой помощи.
– Кажется, эту помощь я тебе уже оказала, – настороженно кивнула та на одежду гостя.
– Ну не голому же перед вами было появляться.
– Тоже мне невидаль, – фыркнула хозяйка. – Хотя очень симпатичная невидаль ( Максим внушил ей образ типа знаменитого ихнего певца. Но только типа – сам помнил его смутно). Как тебя зовут хоть, невидаль?
– Макс. А вас?
– Как для кого. Для наших – Фэт.
– Это Фатима, что ли?
– Повторяю, для тебя – Фэт. Ну так вот, Макс, садись и рассказывай, чего ко мне залез. И откуда голый. Кто-то из девчат пошутил? Или проигрался? У нас в казино есть пару азартных, но чтобы догола… Выпить хочешь?
– Нет, спасибо. Я… в общем, не знаю, как и объяснить. Но… вообще где я?
– Даже так? И не помнишь, что с тобой случилось? Слышала о таких, – по-своему поняла Фэт. – Но хоть что-то помнишь?
– Да… Мне срочно надо домой. И у меня только одна просьба – как бы до аэропорта. Далеко?
– Далеко – близко, неважно. Подброшу. А как без денег, без документов?
– Ну, это мои заботы. Может, поедем?
– Ты шутишь? Думаешь, послушают байку и посадят в самолёт? И ручкой помашут? Нет!
Тут и за билет платить, и на лапу давать и давать. У меня есть, правда, некоторые сбережения… Но ты ведь не вернёшь… Может, тебе лучше в какое консульство, а?
– Ну да что вы… – поморщился Максим. И в этот момент к дому подкатила полицейская машина и тяжелый ботинок с грохотом открыл калитку.
