Они шли по свежему снегу, мимо дико теперь смотрящихся на белом фоне по-летнему закамуфлированных автомобилей.
      – Да чего там. Ты просто не мог знать всего. И имей в виду. После ликвидации тогда Ифрита, его, как мы говорили " здешний дублёр" вышел на связь только один раз. Тогда, в храме. Сейчас, если мы… ты… в общем, если порешаем с Феррой, то здешнему придётся…
      – Как вы сказали его зовут? – насторожился Максим.
      – Ферра. А что?
      – Какое-то глупое знакомое имя.
      – Не знаю. Не задумывался. Не об этом сейчас.
      – Да, конечно. Сегодня поедем?
      – Давай, набирайся сил, – кивнул спецназовец на принесенный завтрак.
      – Уже набрался!
      – Ну, подумай о других. Обо мне, например, – предложил полковник, придвигая к себе тарелку.
      Максим согласился и взялся за забытое на "гражданке" какао.
      И, конечно, сегодня он сделал это. Даже не так, как виделось ещё вчера – не разнёс в горячую пыль Ферру и его убежище. Столь мощный импульс мог быть засечен другими союзничками в борьбе с терроризмом. Поэтому посланный Максимом импульс был как смертельный яд – минимален, но мучителен.
      – Всё! – сообщил мститель спецназовцу, принимая в той же кабинке одежду.
      – Удалось? Но…
      – Всё. И все. Он не один там был. И знаете где?
      – Догадываюсь. Но… честно – "всё"? Просто я ожидал чего-то… ну…
      – Я только что убил четверых человек. Вам надо ещё праздничный салют? Или торнадо на их голову? Я бы мог! Отсюда! А завтра бы все СМИ расписали про такой удар с этой антенны!
      – Прости старого дурака! Не подумал!
      – Да ладно вам, – тут же смягчился Максим, садясь в машину. -Кроме Ферры там было ещё трое. Приближённых. В общем – все. Тут уже скрыть не удастся. Услышим.
      – Вы это… серьёзно? – подал вдруг голос их молчаливый мрачный попутчик – майор.
      – Я думаю, мы это сегодня-завтра узнаем в новостях, – повернулся к майору с переднего сидения Максим. – Там тоже солидная приёмная станция и довольно много персонала.
      Он ошибся. В смысле сроков. Информация о случившемся просачивалась медленно, – афишировать себя союзнички не хотели. А здесь ещё заторопилось начальство – больше никаких отсрочек в проведении спецоперации не допускало. Только и успел Максим повисеть вечером на парашютных лямках, запоминая некоторые правила управления крылом.
      – Не ахти, – тяжело вздохнул полковник. – Нет, для начинающего неплохо, неплохо, но пару прыжков днём на полянку не помешало бы. Ладно. Придётся вдвоём. Тоже опасно – в горах ноги поломаем…
      – Юрий Владимирович, – заглянул в глаза спецназовцу юноша – со мной ничего не случится. Я очень хорошо усвоил Ваш тренаж. Правда?
      – Правда-то правда. А! Приходится верить. Только вот если на скорости под землю уйдёшь, ты там надолго не застревай, хорошо? – уже пошутил Юрий Владимирович.
      – Хорошо – хорошо. Я бегом наверх, – в тон ему пообещал парень.
      На следующий день группа подгоняла амуницию. Здоровые мужики удивлённо косились на наблюдателя "оттуда". Но длительная дрессировка сказалась – никаких вопросов или замечаний. Словно и не было постороннего. Тем более, судя по ожогу – свой, тёртый.
      О районе высадки сообщили в общем – только для учёта ландшафта при приземлении.
      Задачу тоже не детализировали – всё на месте. А в общем – и говорить не о чем.
      Не ромашки собирать. Днём пошли отсыпаться.
      Уже вечером, перед поездкой к аэродрому Максим не выдержал- таки, позвонил Тоне.
      – Пропажа объявилась! – вроде как искренне обрадовалась девушка. – Ты где обретаешься? И если не найдёшь убедительного алиби – пеняй на себя.
      – Улетаю на одно задание…
      – Мог бы и заглянуть. Не такое оно у тебя, чтобы… Я вот и тогда весь день и вечер ждала. А ты, оказывается – у Танькиной журналистки…
      – Но… Ждала? Где это, интересно было бы знать? – начал заводится Максим.
      – Как где? Дома конечно!
      – Вручка! – соединил два слова в одно Максим и со злостью шваркнул сотовиком о землю. Всё! Завязано! Не знает, кому врёт! Он сел в затянутый брезентом кузов к остальной группе.
      Самолёт был удивительным творением нынешних конструкторов. Да и не только их.
      Всё же создателем следует считать и тех, чьими руками все эти чудеса воплощены в реальность. Большое количество углов не уменьшало ощущения стремительности, напряжённости. Максиму вспомнились кадры крадущегося перед рывком леопарда.
      Красавец. Но красавец же! – не удержался Максим и погладил край чёрного крыла.
      А внутри было тесновато. И неуютно. Десантный "Стелс" предназначался для незаметного проникновения, через систему ну, скажем так "любых" ПВО. И чужих и своих. Поэтому прежде всего – эта сама незаметность. А всё остальное только прилагалось. Отсюда и узкая кабина десантирования, и отсутствие иллюминаторов.
      Да и встать в полный прост здесь не удалось бы. Хотя, как понял Максим, его спутники были не в претензии. Только его присутствие восприняли, озадаченно переглянувшись. Да и то, может, только потому, что и без этого "проверяющего оттуда" тесновато. Ну – в тесноте да не в обиде.
      Рёв турбин поначалу оглушал. Затем уши закладывало – и ничего, становилось терпимо. Сидеть, уставившись в собственные мысли. Вы прыгали с парашютом?
      Советую. Тем более, сегодня это доступно. Даже в связке с инструктором, заглянув перед этим в бездну что-то поймёте. А в такой ночной прыжок, да и не на полянку, да и когда прыжок вообще всего лишь первый шаг в смертельную опасность? Мысли застывают. Или в лучшем случае лишь вяло копошатся. А вы отстранённо, нет, не думаете, лишь наблюдаете это копошение. А над этим что-то внутри отсчитывает каждую секунду. "Кап" – и упала ещё одна капелька жизни. Кап. Кап. Кап-кап-кап…
      И сигнал к десантированию никогда не бывает неожиданным. Как, между нами говоря, и никогда – желанным. Но есть ребята, которые выполняют свой долг. Кто-то – по призыву, кто-то – по призванию. Эти ребята даже не долг выполняли. Никому и ничего они не были должны. Просто… Просто мужики делали свою мужскую работу защитников Отечества. Защитников своих и чужих семей, своих и чужих детей. Своих и чужих возлюбленных, своих и чужих родителей. А что вот так – ну, каждому своё.
      А поэтому – вперёд!
      – А теперь и ты, сынок, – сноровисто пристегнул полковник парашют Максиму. – Дуй всё время прямо по ветру без виражей. Включишь маячок и жди. Найдём.
      – Да всё я помню, Юрий Владимирович! Ничего не случится! – крикнул Максим, ныряя в гудящую темноту.
      Он ошибся. Случилось. Почему-то, как тогда, при падении со скалы он со вспышкой растворился в этой тьме. Только успел увидеть, как раскрылся парашют у прыгнувшего за ним полковника, и как уходило куда-то в сторону, прячась под облаком от лунного света ещё одно крыло.
      Отбросило Максима недалеко. По прежним, конечно, меркам. "Но зачем, зачем сейчас-то?" – корчась от боли, и с трудом сдерживая крик, возмущался он. Со вспыхнувшей, было, надеждой, он посмотрел на свои руки. Нет. Всё та же обгоревшая кожа. Да ещё бусы наравне с крестом, оказались на теле. И перстень на пальце.
      " Сиди на месте, найдём". Как же! Чёрт знает куда отнесло. Скалы кругом. А выбрасывались, в смысле десантировались в предгорьях. Будут искать! Как же. Если вообще поймут, что случилось. Найдут парашют, одежду и… ну, вот что можно подумать? Вы бы что подумали? Ладно, делать-то что? Искать самому? Где? Они должны будут идти на северо-восток, так? А если я уже там, на этом " северо-востоке"?
      Это только может быть. Ладно, пойдём в том же направлении. Вот только отдышусь.
      Максим улёгся на какой-то мох и расслабился, ловя лучи мелькавшей в облаках луны.
      К стыду своему он должен был признаться, что вот по луне-то он ориентироваться и не умел. Вроде бы, наоборот, чем по солнцу? А если нет? Голому телу было холодно, и от безделья Максим задумался – может, как пресловутый профессор Вагнер залезть в какое дерево? Но деревьев вокруг не было. Или вот что… В этом, проницаемом состоянии от ведь не чувствует ничего, а? Юноша встал и вошёл в огромный осколок рухнувшей когда-то скалы. Вот так. Вокруг – слои, и какие-то прожилки. Как в торте. Уже не холодно. Можно отдохнуть и подумать. Как не вовремя всё же. И почему? Никакая опасность то не грозила. Но… Но тогда, когда упал со скалы, тоже, вроде не грозила, а? Ну, тогда без парашюта… Хотя, ну, вошёл бы в землю по макушку, почему бы и нет? Почему-то "нет". Ну ладно, это тогда. А сейчас?
      Сейчас же с парашютом. Ну? Горячее. Что, с парашютом что-то? Кстати, кстати, чёрт побери, я видел только два раскрывшихся. После меня – у Юрия и один – закручивающий вираж. Остальные? А если… нет, надо идти.
      Максим вышел из своего необычного убежища. Всё ещё ночь. Надо искать. Надо идти.
      Что-то здесь не так. Но где? Где искать. Ну? Думай же! Может, они тоже включали эти… маячки? Вряд ли. Ещё те профи. Тогда… но, тогда они сами… а? Я же, чёрт возьми, мёртвых слышал! Уходящих. Или почти ушедших… Почему не могу слышать живых? Не пробовал? Вот и попробуй! Юноша уселся на какой-то валун и закрыл глаза. Надо было погрузится в другой, может, новый мир – мир мыслей. Или мир чувственных волн? Той самой неоднократно преданной анафеме телепатии. А ведь зря предавали. Вот они – волны чувств. Вот – голод какой-то учуявшей меня змеюки.
      Но до утра хладнокровная тварь будет только облизываться обо мне. Вот – страх какого-то мохнатого зверька, учуявшего эту змеюку. Ну-ну, трусишка, не ты добыча.
      Вот более далёкие шевеления чувств. Всякая мелкая шпана. Крупняк, что, спит что ли? Ну, по крайней мере, не мешает. Да ладно. Люди. Где люди? Он настраивался на полковника, на спецназавцев, как настраиваются на мелкую, ускользающую в шуме помех радиостанцию. И, наконец, вот! Вот! Но… Господи! Господи!!! Что же это?
      Пойманная Максимом волна оказалась жутким всплеском ярости, боли и муки. И физической и духовной муки полковника. Юрия Владимировича. Не мог этот большой сильный мужик так кричать! Хотя, и не крик это. Едва уловив азимут, Макс рванулся в ту сторону. Судя по сигналу – где-то далеко, надо спешить. Но как? – через несколько шагов остановился он. В этих скалах, казалось, даже тропинок, и то не было. Идти насквозь, по прямой – чёрт его знает. А эти расщелины как? Не перепрыгнешь. Или перепрыгнешь? Максим вспомнил тот свой прыжок. А почему бы и нет? Этак вот с того камня вооон на тот, потом – вон туда, потом там оттолкнуться… Больно потом было. А, когда, чёрт его бери, не было больно?
      Юноша примерился для разбега, в несколько шагов разогнался и сильно оттолкнулся на холодном камне. Удалось. Это было новое захватывающее ощущение. Невероятно длинные – метров в пятнадцать прыжки и чувство полёта между толчками. Быстрый вдох перед очередным толчком и длиннющий – а-а-а-ах – выдох в воздухе. А впрочем, почему на один выдох? А если ещё и на вдох? Если держаться? Нет не сюда, а вон на тот камень, подальше? И сейчас дальше. И сейчас? Да, было бы фурору на олимпиаде. И это уже совсем другая дисциплина – "подлёты в длину". Кажется у вертолётчиков было такое понятие " подлёт для взлёта". Оно хорошо бы вообще взлететь и помчаться… нет. Не получается. Но и так нехило.
      Когда впереди слева скалы начали окрашиваться в розовый свет, Максим понял – надо остановиться. Даже не понял – просто перестало прыгаться. И пришла – таки боль. Оно и понятно – судя по тому, сколько он эээ проскакал, затраты энергии были солидные. Да и сигнал, вроде, где-то недалеко. Но что же с ним, Господи?
      Нет, ждать не будем, а медленно пойдём. Вот и солнышко. Будем идти и подзаряжаться. И – осторожненько. Стоп – стоп – стоп. Он услышал и чужие мысли.
      Не кричащие. Торжествующие. Злорадствующие. Враги. Уже недалеко. Максим всё-таки присел – от слабости подкашивались ноги. Вслушиваясь в чужие мысли, поднял глаза к солнечным лучам. Читать мысли пока не удавалось. Чувства – да. Но, может, с последующей тренировкой. Как и с этими прыжками. К примеру, чтобы увидеть лагерь духов, надо бы подняться вон на ту скалу. Если попробовать не карабкаться а одним прыжком? Ну, ладно, не одним, а тремя – вон туда, затем туда и – на ту площадку. Правда, это уже прыжки вверх. Не в высоту, а именно вверх. Должно получиться. И чего тогда расселся? Давай. Ну!
      Получилось! Испытывая восторг от новых возможностей, юноша отдышался на каменной площадке, затем выглянул вниз. Скала, на которой он находился, круто обрывалась к низине. Да, предгорье. Район их высадки. И даже вот этот изгиб реки – запомнившийся по показанной ему полковником карте ориентир. Дымок от костра. Три больших палатки. Привязанный к дереву полковник. Живой, слышу. И ещё кто-то, привязанный рядом. Мёртвый. Кто? Где остальные? А вот и наши подопечные.
      Хозяйничают.
      "Подопечные" сворачивали лагерь. К спецназавцу подошёл один из них. Было довольно далеко, но Макс был уверен – Шакал. Что-то показал. Жуткое.
      Отозвавшееся у пленного очередным всплеском боли и тоски. И ещё. И ещё. И ещё. А потом… Потом нукеры отвязали тело мёртвого и… Не выдержав, Максим закричал и большими прыжками кинулся со скалы. Реакция на такое появление нового действующего лица была мгновенная и ожидаемая – нежданного гостя начали поливать изо всех стволов. Секунд через десять начали попадать, по мере приближения – всё больше и больше. Затем перестали – начали сдавать нервы. Тем не менее – стреляли долго. И только когда страшный голый человек оказался на поляне, когда уже воочию стало ясно, что не берут пули шайтана, выстрелы прекратились. Хотя, наверное, даже не от этого. Все, кроме бородатого Шакала- каракурта и такого же заросшего, но коричневого бандюгана лежали, корчась от дикой боли.
      – А-а-а, поп! – узнал Шакал Максима и приставил пистолет к виску всё ещё привязанного полковника. – Я всегда успею выстрелить! Может, лучше поговорим, русский шайтан?
      – Поговорим! – одним всплеском ненависти он парализовал коричневого, ударившего его сзади ножом. – Вот, кроме заложников и не умеешь ничего.
      – Ну, почему же? – обиделся Шакал. Вот, всех взяли – кивнул он в сторону. Максим взглянул туда и его замутило.
      – Как говорят у вас – ничего личного. Головы – для отчёта. Показать вашим западным союзникам, как вы в чужие дела лезете. А вот майора вашего – живьём. Мы его только слегка поспрашивали. Но… не удалось. На всё воля аллаха. Как договариваться будем, Шайтан?
      – Да никак, урод!
      Пнув ногой упавшего главаря, Максим кинулся отвязывать полковника.
      – А что с ним? – прохрипел спецназовец – Он мне живой нужен.
      – Ничего. Парализовал пока руки- ноги. Пусть поваляется.
      – Врал он тебе. Только меня и взяли. Остальные… У остальных – парашюты. Надо найти и выяснить. Вот майора нет.
      – Я видел – один отворачивал в сторону. Как вы себя чувствуете? Сейчас помогу. А почему он вас майором назвал?
      – Не знаю пока. Поспрашиваю. Ух, как я его, бля, поспрашиваю. А ты бы что одел, сынок, а? Уж очень как-то… непривычно.
      – Потом-потом, – подхватил Максим падающего полковника. "Слегка поспрашивали" – это, конечно, было очень мягко сказано. Раны были очень болезненные. Особенно – смещённые переломы голеней обоих ног. А затем Максим увидел ещё разрывы кишечника.
      – Приземление? – поинтересовался Максим, лишь бы что сказать.
      – Какое там. Уже здесь. Скоты!
      – Ничего-ничего. Выберемся.
      – Сынок, ты что, всерьёз? Послушай меня. Давай, бери этого ублюдка и тащи… А, тоже ерунда. Один через эти горы. И потом – не все они здесь. Это – их "спецназ".
      Специально поджидали.
      – Откуда они узнали?
      – Вот ты этого Каракурта и поспрашивай. А потом кому надо доложишь. Брось со мной возиться!
      – Юрий Владимирович, я вас не брошу. Где у нас в амуниции эти… медаптечки, что ли?
      – Сам понимаешь – ерунду плетёшь.
      – Если бы… если бы… Господи, ну какой же я козёл, а? Ну зачем, зачем передал Татьяне? Трус! Слабак!
      – Перестань казниться. Времени нет. Займись Каракуртом.
      У Максима от сочувствия и отчаяния занялось сердце, когда полковник, сдерживая стон, заскрипел зубами. Этот человек становился ему всё более и более симпатичен.
      И какая-то вина перед вот теми обезглавленными ребятами давала о себе знать.
      Воскресить он их уже не мог. Поздно. И теперь эти тренированные тела валялись на солнце, а головы – в том ужасном мешке, из которого доставал их и показывал пленному Шакал. Но они-то отрезали головы уже у мёртвых. Не раскрылись парашюты.
      Кто? Но что, что, что делать? Расплата за трусость? За минутную слабость? Но жестоко, жестоко же! Разве я знал, что вот так повернётся? А не знал, то шёл бы своей дорожкой, куда и собирался – за своей кожицей молодого вьюноши. И пусть бы гибли вот эти ребята. Но они и так… И вот Юрий Владимирович… А я буду сидеть над ним и плакать… Отмотать время, как тогда? Макс чувствовал – не удастся. Почему? Не знаю. Да что же делать-то, а? Просто из беспомощного сочувствия к умирающему, Максим легко коснулся его лица. Ахнув, отдёрнул руку, увидев знакомое поле. Приблизил руки опять. Присмотрелся. Да! Конечно же, да! А ещё… Ещё заструился изумрудный цвет с бус и голубой – с камня.
      – Значит, живём! Живём! Слышите, командир, живём!!! – заорал Макс. Не теряя времени, он немедленно приступил к исцелению.
      Конечно, здорово помогла загадочная триада. И солнце, к которому дважды обращался Макс за подзарядкой целитель.
      – Ну всё, вставайте! – счастливый Максим шатаясь отошёл к уже нагретому солнцу камню и вновь уставился на дневное светило. Что же это такое, а? Вновь появилось?
      Или не пропадало никуда? Ну, конечно же! Ведь и Христос, наделив даром исцеления своих учеников, не потерял собственного? Или там… кто? Этот… Илия, да?
      Передав свои способности(нашёл словцо!) Елисею, не стал простым смертным? Правда, он это сделал перед вознесением на небеса. Так что, и мне скоро? Нет, не о том.
      А вдруг теперь всё пропало у Татьяны? Да нет же! Вероятнее всего эти способности… ну, копируются, что ли? Но там, на поляне? А на поляне… На поляне ты даже с такими возможностями… Мозг, да?
      – Да-а, ну ты… – не мог найти слов полковник. Он уже не чувствовал никакой боли, а золотые лучи напоследок принесли ему поток бодрости и жизненной силы. На ноги он, правда, встал осторожно, опасливо. Сделал шаг, другой. Норма.
      – Волшебник просто.
      – Шайтан, – в очередной раз прохрипел Шакал.
      – Ну, что ты заладил " Шайтан, шайтан", – обратился к нему спецназовец. А может – пророк? – ты не подумал? Это я тебе сейчас буду шайтаном. А он – пророк. Понял?
      – Неверный…
      – Да, конечно. Неверный не может быть пророком? А Иса? не подумал? А, борец за веру? Только Аллаха, Моххамеда и шайтана знаешь?
      Полковник пошёл к захваченному боевиками рюкзаку с амуницией, выброшенному отдельно. Судя по всему, у него парашют раскрылся.
      – Возьми, одень, – протянул он Максиму ворох экипировки. – А то неловко как-то.
      Затем спецназовец начал осматривать лежащие здесь же парашюты.
      – У всех одно и тоже – перекушен тросик замка, – констатировал он с потемневшим лицом. – Кто? Кто?? Кто?!!! – говори, сволочь! – он подскочил к Шакалу и со всего маху двинул ботинком в лицо.
      Макс оторвался от подзарядки и содрогнулся, увидев, как Шакал, улыбаясь, выплёвывает с кровью выбитые зубы.
      – Скалься – скалься, тварь. Сейчас поговорим. Вставай, быстро! – потянул он главаря за отвороты камуфляжной куртки.
      – Он не может. Я же говорил…
      – Так сделай, чтобы смог. Мне с ним, лежачим…
      – Ничего вы не добьётесь. Фанат же.
      – Я и фанатов…
      – Наврёт – не проверите.
      – Что предлагаешь? – начал остывать полковник.
      – А вот он сейчас своему вождю и доложит. – Максим уже оделся и подойдя, наклонился над Шакалом. Тот только взглянул в чёрную пропасть глаз.
      "Докладывай во имя Аллаха!" – приказал чем- то недовольный имам.
      – Но я не знал, что он пророк! – оправдывался Каракурт.
      – Докладывай.
      – Последнего сообщения мы от вас не получили… – начал доклад Шайтан – Каракурт. Полковник пристроился несколько в стороне и снимал всё найденной камерой.
      – Ну вот. Всё как на духу. Надеюсь, запомните? Или потащим с собой этого.
      – Бесполезно. Не поверят ни с ним, ни без него. Но откуда, откуда берётся такая сволота? Этих хоть как – то понять можно. Фанатики. Или просто бандюганы. Но наши- то, наши! Ладно. Вернусь – спрошу. Ух, бля, как спрошу. Теперь надо майора искать. Понял, почему он меня майором окрестил? Ни о тебе, ни о своём участии я никому не докладывал.
      – А парашют?
      – Ну, во-первых, им кто-то живой был нужен. Для скандала. А во – вторых… во-вторых майор никогда не оставляет парашют после укладки. Забирает с собой. Надо его искать. Говоришь – отворачивал? Ладно. Надо идти. Банда ждёт. Задачу-то мы ещё полностью не выполнили. Но ребят надо… Бери лопатку. Нельзя терять времени.
      Максим затем помог и перенести в братскую могилу тела ребят. А вот самое страшное, ну… с головами… полковник выполнил сам.
      Затем офицер поднял свой пистолет и разрядил вверх всю обойму.
      – Теперь пора. Ну, Каракурта ты кончать будешь?
      – Нет… не могу… вот так…
      – Ладно, иди вперёд, я сам.
      – Нет, постойте! – Максим вновь склонился над боевиком.
      – Иса, – вдруг прохрипел тот.
      – Что за Иса? – обратился озадаченный Макс к спецназовцу.
      – Ты просто не в курсе Корана. Он признаёт Иисуса за пророка, называет Исой.
      – Ладно. Иса так Иса. Встань! Иди и проповедуй мир. Неси…слово Аллаха о мире.
      И слово Исы " Не убей!". Иди и проповедуй! Ты ничего не помнишь, кроме встречи с Исой. И ничего не хочешь, кроме проповеди мира. Иди!
      Максим отвёл свой взгляд от огромных сейчас зрачков Шакала и тот поднялся. Упал на колени, потянулся целовать всё ещё голые ноги своего нового божества. Юноша отпрыгнул.
      – Не достоин! – прошептал Шакал, на четвереньках отполз на несколько шагов и в такой позе замер.
      – Сейчас бросится! – рывком выхватил пистолет полковник.
      – Ну уж нет! Пойдёт проповедовать мир, – шнуровал ботинки Макс.
      – Забьют. Камнями забьют…
      – Искупит свою вину. А. может, кого из своих бывших обратит?
      – Ну, если только какую молодежь, ещё незаматеревшую. Слушай! – осенило вдруг полковника. – Тебе знаешь куда надо? По тюрьмам и лагерям! Вот так, если не в проповедники, то, хотя бы в монахи какие рецидивистов перековывать. Цены бы тебе не было!
      – А вот так? Здесь? Есть цена?
      – Ну, не обижайся, сынок. Я же не со зла. Посиди. Я посмотрю документы у этих…
      Господи! Как это ты их, а? – увидел он перекошенные от боли и ужаса лица мертвых моджахедов.
      – Это с горячки. Как увидел, что головы наших ребят из мешка достают…
      – Да… круто… какой там Иса. Скорее ты…
      – Ну? Ну? Кто – скорее?
      – Не знаю. Да не злись, не злись. Это так, к слову. Вперёд!
      – А… этих? – кивнул Максим на убитых им моджахедов.
      – Он и схоронит. Видишь, уже начал.
      И действительно Каракурт – новоявленый дервиш копал могилу. Было видно, что копать он не привык – с детства учился убивать. А хоронили другие. Физический труд для потомственного моджахеда был непривычен.
      – До захода солнца не успеет, – жёстко усмехнулся спецназовец. – А это для них… ну, как вторая смерть. Даже похуже. Для родственников, конечно.
      – Надо бы помочь, а?
      – Пуская сгниют здесь!
      – Нет! Но так нельзя! Так же нельзя! Но Юрий Владимирович! Даже Геракл, уже в те времена, разрешал хоронить павших врагов, а?
      – Ну, я не Геракл. И я ему не запрещаю. Пусть копошится.
      – Но…
      – Ты просто сошёл с ума! Пока мы будем копаться здесь, там, у них на базе узнают…
      Мы же задание сорвём!
      – Но нам это на час! Ну, на два! Что они сделают без своего командира? В общем, идите, а я ему помогу и догоню.
      – Псих с прибабахами. Ладно. Давай наоборот. Ты шуруй вперёд, к их базе, а я тут ему помогу. Компасом пользоваться умеешь? Дуй вот по этому азимуту.
      – Но вы…
      – Слово офицера. Похороню всех.
      "Вперёд" оказалось – вверх по едва различимым тропам. Максим знал, что не заблудится, в крайнем случае – учует этих вражин. Но уходило время и его охватывало смутное беспокойство. Постой – постой. А если "учуять" майора?
      Юноша, устроившись под лучами заходящего уже солнца, сосредоточился. Он и раньше ощущал чужие мысли. Ещё тогда, когда заставлял кружить вокруг фонаря майских жуков. Или это были лишь чувства? Да нет, каждая живое существо мыслит. В меру своей развитости. Или в меру необходимости? У одних искорки разума. У других…
      Вот, эта гадюка в расщелине. Или эфа? Или гюрза? Сначала почувствовала моё тепло, теперь мыслит – справится с такой добычей? Нет. Поползла дальше. Или вон там, какой-то суслик. Или тушканчик? Спит и… видит сон! Ну, умора просто! Как в мультике. Стоп! Не отвлекаться. Ищи, ищи, вслушивайся. Давай- давай, вспомни его.
      Вот так. И теперь ищи… Есть! Есть же! Ну, как говорит один мой знакомый – молоток! Там! Стой… стой…-Боль. Просто фонтаны боли. Разбился, или? Или.
      Это – пытка. Где-то… не близко. Там, в горах. Не успею. А если… Максим скинул одежду и сиганул сразу метров на пятнадцать. Сейчас, вечером, это удавалось ещё лучше. Словно в восхитительном сне прыжки становились всё длиннее, а тело – всё невесомее. Это уже был почти полёт. Пусть "почти", но его, его личный, управляемый им, а не неким кукловодом сверху. Уже ночные голые скалы странно преломляли лунный свет и Максу порой казалось, что он движется над лунной поверхностью – фотографий он в своё время насмотрелся. Только вот растительности там нет. А здесь – кратеров. А там – всей этой ночной копошащейся жизни, а здесь – гигантского голубого земного шара над головой. А там… Всё, хватит. Сигнал рядом.
      Юноша легко приземлился на краю скалы. Дальше – ущелье. А там – лагерь. И там пытают майора Анатолия. Вот, имя узнал. Надо передохнуть, набраться сил, перетерпеть начинающуюся боль. Всё же хороший кусок он отпрыгал. Нет! Научился на свою голову! Ну не усидишь же при таком сигнале! Макс сверзился было сигануть вниз, но притормозил. А что, если опять – вспышка и занесёт чёрт знает куда?
      Лучше – испытанным способом. И он помчался вниз хоть и огромными, но всё – же прыжками.
      Первый дозорный просто дико закричал, увидев голое привидение, мчащееся мимо него. Второй выпустил вслед очередь. Не попал. Но лагерь предупредил. Бандиты оказались довольно солидными профи – без особой паники заняли круговую оборону.
      Да-а. Спецназу пришлось бы нелегко. Хотя, они бы и не пёрли вот так, напролом. А здесь… В общем, быстро приближающийся голый человек вызвал, скорее, озадаченность, чем панику. Да, прыгает лихо. Ну и что? Один и без оружия.
      Сплошной шрам. И срам. Псих? Разберёмся!
      Когда Макс, перепрыгнув сидящих за камнями духов, отдуваясь, остановился уже в самом лагере, ему мгновенно скрутили сзади руки, накинули халат и поволокли в палатку к командиру. Тот встретил незваного гостя угрюмым жёстким взглядом. Что-то спросил. Не дождавшись ответа, перешёл на русский.
      – Ты кто? Зачем здесь?
      – Где майор? – поинтересовался Максим.
      – А-а-а. Майор! Здесь майор, здесь. Спасибо, подсказал. А то молчит.
      – Прекратите же! – почувствовал Макс всплеск боли где-то совсем рядом.
      – Хорошо. Значит, вместо него, ты всё расскажешь? Но сначала – кто ты?
      – Некогда. Потом. Прекратите пытку.