"Отблагодарить?" – пришла вдруг мысль. "А почему бы и нет? Силенок хватает. Напоследок? Один разочек", – уговаривал он себя, ежась от воспоминаний о боли. "Потом на солнышко… Ну, решайся". Обругав себя трусом и решившись, Макс быстро прошмыгнул в соседнюю палату. Она ничем не отличалась от его палаты номер три – разве что два тяжелых неподвижных тела с забинтованными головами издавали пренеприятнейшие запахи. Видимо, после ночи до них у медсестер все еще не дошли руки. Но думать о причинах и последствиях было некогда. Максим протянул ладони сразу над обоими. ("Дуплетом" –пронеслась и сразу где-то спряталась шальная мысль). Теперь он больше знал, что и как следует делать. Мысленно проник в мозги каждого и увидел похожие на ранее виденные повреждения – черную опухоль у одного и знакомую черную пропасть у другого. Вырезали у этого – понял он про несчастного с пропастью. Это он – родственничек. Но второй… Он же не виноват, что нет в родне журналистов. Ладно, обоих. Времени, конечно. для полного излечения мало. Ну, хоть полпути к выздоровлению. Но могу же помочь! Ну должен, если могу! И появились уже знакомые лучи, и пришла уже знакомая боль…

Возвращавшийся с осмотра Хома подхватил стоящего в коридоре соседа и заволок его в палату.

-Что с тобой? Опять? Где? – задавал он вопросы, тормоша соседа. Ты это… Не отрубайся. Чего тебе?

-Солнца. Во двор…

-Я помогу. Ты только не отрубайся, – повторил второй юноша, поднимая Макса с кровати.

-Ну вот, –тяжело отдуваясь, усадил Хома своего знакомого на скамейку. Последние два пролета лестницы он практически нес Максима на руках.

-Спасибо, – прошептал беспокойный сосед, подаваясь вперед и вверх, к лучам Солнца.

-"Спасибо", – пробурчал своему спасителю Хома. – Нашел время. Скоро батька приедет. А ты что вытворяешь?

-Пока приедет, я оклемаюсь. Мне главное – солнышко. И – покой, –попросил Макс, не вдаваясь в подробности.

-Ладно, отдыхай, я отойду, – обиженно ответил подросток и резко рванулся внутрь здания.

-Где я? – спросил вдруг второй больной.

-Там началось, – начал он свое сообщение и осекся. Недавно расслабленный, бессильный мальчишка, теперь излучал здоровье и угощал невесть откуда взятыми червями чету скворцов. При появлении незнакомца птицы спорхнули с руки кормильца, и, умастившись на самой нижней ветке ближайшего каштана, стали ожидать продолжения трапезы.

-Круто! –односложно отозвался на увиденное Хома. –А черви откуда? Тоже позвал к себе? Как птичку?

-Да нет! После дождя повыползали. Сами. –Представив себе картинку, как он зовет червей, и они ползут на угощение к скворцам, подросток весело рассмеялся. Неожиданно также рассеялся и Хома, но что он представил, осталось неизвестным.

-Там это. Началось. В соседней палате начали выздоравливать.

-Уже? –вырвалось у Максима.

-Да, а что? Пойдем, посмотрим, как профессор метаться будет.

-А, – сосед равнодушно махнул рукой. –Неинтересно. Только мешать будем.

-Я тебе помогу.

-Мне? Спасибо, не надо. Уже очухался. Это так, временная слабость была. ?И, глядя на сомневающуюся физиономию Хомы предложил: "Хочешь на ручках"?

-Вот, возьми, –сказал он, снимая с шеи и протягивая своему спасителю довольно массивный золотой крест.

-Ты что, зачем? – отверг Макс этот подарок.

-Послушай. Я редко прошу. Тем более – у ваших. А сейчас, видишь, прошу. Возьми. И носи на память. Можешь потом не носить, но хоть сейчас. Хоть немного. Нагнись.

-Значит, чистый, –облегченно вздохнул он.

-Ты о чем?

-Да так. Носи. Он твой.

-Но мне нечего подарить тебе в ответ.

-Ты мне уже подарил, –ответил Хома, обнял Макса и тотчас, устыдившись своей "немужской" слабости, кинулся назад в больницу.

-Ну, ты, сынок, и дал! Вот это вытянулся, – с удивлением объяснил эту странность отец. И, действительно, стоя рядом с отцом, Максим с радостью осознал – вырос. Если сейчас одеть комбез и –на аэродром, то ни у кого и вопросов не будет.

-А он у тебя длинный, – констатировал подошедший к машине Пушкарев. Теперь, когда Белый-старший стал Героем и ему, по мнению многих, светила генеральская должность в столице, начальствующий состав начал принимать вчерашнего рядового летчика за равного. Вот и сегодня, узнав о том, что Белому надо ехать забирать сына, Пушкарев вновь предложил ехать вместе на его машине – тому все равно надо было проведать семью.

-Как Анюта? –поинтересовался Белый-отец.

-Спасибо. С каждым днем лучше. В школу, конечно, в отличие от твоего, не успеет. Ну, за лето, думаю, наверстает.

-А Надюша?

-Тоже поправляется. Ей главное лекарство – Анютино самочувствие. Хотя, сам понимаешь, инсульт – не шутка.

-Да… –вздохнул пассажир. Они помолчали, а затем перешли к разговорам на служебные темы.

-Кстати, – обратился вдруг Пушкарев к юноше. –Ты не скажешь, кто с тобой в палате лежал?

-Парень один. Хома зовут.

-Хома? Мм-да… Странно. А фамилия? Он кто такой вообще и откуда?

-Не знаю. Он мало разговаривал. У него долго голова болела.

-А чего он тебя заинтересовал? – полюбопытствовал его отец.

-Да меня кроме моих сейчас ничего особенно не интересует. Сам понимаешь. Анюта почему-то заинтересовалась. Узнай, да узнай, кто здесь из мальчишек лежит. Я ей говорю, брось глупости, какие еще мальчишки, а она за свое. Про твоего рассказал, а она: "Кто еще?" Вот и узнаю. Да ладно, спрошу у врача.

-Видел сына Белого. Когда к тебе шел, ну, когда ты выздоравливать начала, столкнулся.

-И что? –напряглась Анюта.

-Ничего, пожал плечами отец. –Его как раз медсестра из туалета выволакивала.

-Выволакивала? – разочарованно переспросила девушка.

-Ну, вела. Слабый он совсем.

-Не знаю. Да и зачем тебе? Уж здесь-то без них можно обойтись? И так вон, довели.

-Не надо, папочка. Я ничего не буду. Честное-пречестное. Ты только узнай.

-А правда, что на месте больницы раньше был замок? – спросил он, вспомнив разговор с Хомой и винтовые лестницы.

-Очень может быть. По архитектуре похоже. Только не замок, а дворец под замок, – ответил отец. –Вот у нас, на родине, Радзивиллов замок вообще под санаторий отвели. Очень интересно.

– В Питере на Каменном острове тоже чей-то дворец под наш санаторий заняли. Тоже очень интересно, – дополнил Пушкарев, и разговор перешел на достопримечательности Северной Пальмиры.

-Давай прорвемся в этом году? – обернулся к Максиму отец.

-Я вроде на море собирался.

-Ну, каникулы у тебя длинные, можешь и туда и туда.

-Счастливая пора, – прокомментировал Пушкарев. –Только сами дети не ценят. Мне тоже придется отправить своих в санаторий, –заметил он вздохнув. Они вырвались, наконец, с узеньких улиц, миновали дымные предместья и помчались по усаженной фруктовыми деревьями дороге. Весна решительно брала свое. На горизонте зеленели горы, уже полностью освободившиеся от снега. Украшались нежными листочками ветви деревьев. Вовсю отливала изумрудом на солнце первая травка на полях. Рассеянно глядя на мелькающую зелень, Максим думал о происшедшем. Если это не чудесный сон и не бред, то что же? И что его ждет впереди? И как пользоваться этим даром? Дарами, – поправился он, вспомнив и гипнотические опыты.

-Следовательно, преобразуем вот это вот так, затем… Ты куда смотришь?

-Весна. Сирень цветет…

-Тебе надо алгебру…

-Да сто лет мне не нужна алгебра эта!

-Так мне уйти?

-Но я же про алгебру, а не про тебя.

-Макс, будь посерьезнее. Ты не передумал насчет лётного?

-Нет, конечно.

-А там математику сдавать придется.

-Да знаю я. Но мне это неинтересно. Понимаешь, – решился он приоткрыться – Я знаю алгебру. Прочитал этот учебник, потом тот, что ты мне давала, и все понял.

-Прочитал и понял? Молодец, –иронично похвалила девушка. –Но решать же все равно надо.

-Я и решаю. В уме.

-Это как?

-Ну, не знаю. Приходит ответ и всё.

-Не дурачься. Скажи, что не хочешь заниматься…

-А если это правда, пойдем гулять на дамбу? Там сейчас так соловьи поют…

-Ты мне зубы соловьями не заговаривай. На дамбу… Ну ладно… Вот эта задача. Решай.

-Нет, ты скажи, пойдем?

-Хорошо, –решила Татьяна, провожая недоуменным взглядом удаляющийся меховой шарик. – Вот три задачи. Выбирай. Решишь в уме хотя бы одну –идем.

-Почему одну? –ухмыльнулся Максим. –Давай. Записывай. –Слегка нахмурив лоб, он с минуту смотрел на задачи, затем предложил девушке взять ручку и надиктовал все три решения.

-Какой-то фокус, –заявила спорщица, сверив ответы. –Признавайся, ты просто выучил ответы на задачи? – Она замолчала, сама поняв дикость предположения. В конце концов, зазубрить формулы ответов было, наверное, сложнее, чем понять логику решения этих задач.

-Да нет, я же сказал, в уме решаю.

-Ах в уме… Ну хорошо. Вот задача из другого учебника. Уже за десятый класс. Тоже решишь?

-Вперед? – поинтересовался он, отпихивая учебники на край стола.

-Никуда не пойду, пока не признаешься, в чем тут фишка.

-Но так нечестно, –обиделся юноша. –Ты обещала…

-Что обещала? Это ты обещал, что решишь задачи. Решишь! А сам только надиктовал ответы.

-Но если я сказал ответы, значит я решил?

-В конце концов, не заявишь же ты нашей математичке, что ты вот так решаешь.

-Заявлю.

-Ну-ну, похохмишь. Но в контрольных требуется решение. Поэтому, будь добр.

-Ну ладно, попробую, –сдался юноша. –Но, знаешь, в мозгах это так быстро мелькает.

-А ты притормаживай.

-Ладно, записывай, – Максим начал диктовать.

-Интересно. Очень интересно. Я решала по-другому. И предлагают по-другому. Но, конечно, так лучше. А еще надиктуешь?

-Таня, я тебе надиктую целый учебник. Но потом. А пока, может, пойдем? – жалобно попросил Максим.

-Ловлю на слове. Ну что же проиграла, пойдем, –притворно вздохнула девушка.

-Как они поют, – прошептала Татьяна. –Особенно те, которые на речке.

-Пойдем туда? – полупредложил, полуспросил Максим.

-Ты что? Там вон какая темень.

-Да ты не бойся. –Он решился и приобнял ее, положив руку на плечо девушки.

-Да я и не боюсь, но влезем в грязюку. –Девушка не сбросила руку, лишь, как-то неловко потерлась щекой о шевровый рукав летной куртки Белого-старшего. И этот жест, это принятие его ухаживания привело юношу в тот самый щенячий восторг, характерный для всех влюбленных при первом проявлении взаимности.

-Они сейчас сами сюда прилетят и тебе петь будут!

-Не надо хохмить. Красиво как, правда?

-Сейчас они прилетят и будут петь для тебя, –шепотом сообщил Максим попутчице. И, действительно, через несколько мгновений чуть ли не из под ног, в уходящих вниз кустах защелкал первый ухажер, затем второй, пятый, десятый…

-Что это? – прошептала изумленная девушка. А серая певучая братия все прибывала и продолжала свой удивительный конкурс.

-Они поют тебе. Поют, как… любят тебя! –восторженно ответил попутчик.

-Перестань. Они поют для своих подружек, –громко сказала Татьяна. Хор певцов испуганно притих, но вскоре соловьи снова зацтенькали на все лады.

-Нет, я не то хотел сказать, –оправдывался подросток. –Они поют о любви –это точно, и поют сейчас для тебя.

-Ладно, пошли, поздно уже, –повелела девушка, по-кошачьи мягко выскальзывая из-под его руки.

-Ладно, – разочарованно вздохнул Максим. –Ну, кыш, по домам, –уныло вслух скомандовал он, и шум десятков крылышек дал понять, что концерт окончен. Вскоре те же песни стали раздаваться на естественном расстоянии.

-"Кыш!" –рассмеялась девушка. –Как курей каких разогнал.

-Да это я так, вспугнул немного, –спохватился Макс. –Знаешь, –перевел он разговор на другую тему. –Однажды мы с отцом очень поздно возвращались здесь с рыбалки. И за нами бросилась псина с нефтебазы. Ну, не то чтобы псина, но я малой был, очень испугался. И сиганул через вон тот ров. И перепрыгнул. Представляешь?

-Фантазер. Тут метров восемь.

-Ну и что?

-Что "что"? Я не дитя малое. Знаю, на сколько прыгают. Восемь метров – это международный класс. А ты – в детстве? Почему же ты здесь, а не на олимпиаде?

-Бимон раз в жизни прыгнул на восемь девяносто.

-Ну, за восемь прыгают не раз в жизни.

-Так то спортсмены, а я ребенок был.

-Врунишка ты, врунишка. Знаешь, Максимка, я тебя с первого класса помню. Ты все время до этой болезни…Нет, до этого класса пончиком был. Ну куда тебе было так прыгать?

-Но зачем мне врать?

-Если хочешь со мной ходить, переставай врать. Это не надо. Расскажи лучше что интересное. Отец тебе ничего поподробнее про аварию не рассказывал?

-Он не любит об этом говорить. Мрачный становится. Говорит, что люди погибли, это не комедия, которую на бис пересказывать можно.

-Он прав. Он вообще у тебя молодец. Нравится он мне.

-А я? – простодушно поинтересовался юноша.

-Если завираться не будешь. А так, конечно, – лукаво покосилась на него девушка. Это вновь наполнило его восторгом и желанием сделать хоть что-то.

-Ты видела, как ведут себя ночью майские жуки? –спросил он вдруг, когда они проходили мимо огромного фонаря, освещающего ворота нефтебазы.

-Ну как…. Летят, бьются о фонарь и падают. Мой отец их тоже на рыбалку собирает.

-А их танцы не видела?

-Что? – изумилась девушка, остановившись. –Танцы майских жуков?

-Ну да, –он взглянул на часы. –Сейчас как раз без десяти одиннадцать.

-Домой пора, – вздохнув, прокомментировала Татьяна.

-Ты послушай. Ровно без пяти одиннадцать вот здесь они устраивают воздушные танцы. Посмотрим?

-Ну, ты или фантазер или врунишка, или… Ну ладно, пять минут уже не спасут. Проверим.

-Только надо тихо, –попросил Максим. Он попробовал перевести свое настроение в музыку – и она зазвучала. Он вспомнил вальс цветов из "Щелкунчика", вспомнил танец цветов из этого мультика и поднял его вверх, к фонарю, делясь свое радостью с кружащей вокруг фонаря живностью. И это началось. Неповоротливые майские жуки образовали круг, который, пульсируя, то расширялся, то сужался. Затем он превращался в цветок, звезду, шар… А когда в воздушный вальс вступили и ночные бабочки, танец превратился в феерию. Но командовать примитивными существами было ужасно трудно – юноша ощущал недоумение каждого жука, выделывающего па вокруг фонаря. "Да, всё здорово, всё прекрасно, но вот это-то зачем?" – словно спрашивали они, выстраивая сложные фигуры. Наконец, обещанные пять минут прошло, и Макс, облегченно вздохнув, отпустил участников кордебалета с миром.

-Ну как? – спросил он у попутчицы. –Кто врет?

-Что это было? – спросила ошарашенная девушка.

-Ну я же тебе сказал.

-Нет, что это было? Это они всегда так? Надо будет заснять, –шептала Татьяна, приходя в себя. –Круто… Никогда бы не подумала! Ты часто видишь такое?

-Где там часто? – начал врать Максим. Он представил толпу знакомых с видео, снимающих ночью фонарь, и хмыкнул. –Это уж как повезет.

-Но ты сказал, в определенное время…

-Но не каждый же день! Только иногда. Очень редко. Нам просто повезло, – придумывал он оправдание на случай, если девушка действительно придет без него любоваться на хороводы майских жуков.

-Ты знаешь, с тобой очень интересно. Спасибо. До завтра. Ты же завтра на занятия идешь?

-Ну да, уже пора.

-Всё-всё. Вон там мои предки мелькают. Ищут. Разбежались до завтра, – метнулась к своему дому девушка.

-Когда помашемся? – поинтересовался первым делом Кот. Ссора была давняя и пустяковая. Возможно, Максим в своем сарказме был тогда и неправ. Но извиняться? Думалось –забудется. Не забылось.

-Послушай, –примирительным тоном начал Максим.

-Головка ослабла? Это мы слышали. А как насчет всего остального? Если что – ты не скрывай, мы тебе памперсов, живо прикупим.

-Ну хорошо. Когда скажешь.

-На большой перемене.

-После уроков.

-А чего откладывать? Не успеешь за памперсами? Ну мы так зашлем кого-нибудь.

-Судя по карканью, махаться будем серьезно. Или хочешь, чтобы преподы нас растягивали?

-Думаю, я за перемену отправлю тебя отдыхать дальше. Ну да ладно. Ждал долго, подожду еще.

-Ждал. Чего же ты ждал? Надо было в больницу и зарулить. К лежачему. Ишь, осмелел сейчас. Ничего кот помойный, получишь.

-Здравствуйте, садитесь, – односложно поприветствовала вставших подростков учительница математики – "Стервоза" Ирина Сергеевна. Ее не любили ученики, и она платила им тем же. Еще довольно молодая и очень симпатичная даже по меркам пятнадцатилетних максималистов, она казалась им черствым представителем преподавательского племени. Из тех, кого никогда не называли учителями и тем более педагогами. Такие преподаватели сразу зачисляются в противники, и с ними с попеременным успехом ведется упорная битва за незнания. Ни интереса, ни уважения, ни тем более любви к своему предмету они привить не могут и не собираются. Они чувствуют отношение к ним ребят и рано или поздно отвечают им взаимностью – если не ненавистью, то упорной неприязнью. И особенно к тем, кого подсознательно невзлюбили. К таким, увы, относился и Максим Белый.

-Сегодня в порядке подготовки к экзаменам мы повторим с вами некоторые темы и порешаем наиболее сложные задачи, –сообщила Ирина Сергеевна. – Дежурный, кого нет? – впервые оторвала голову от журнала математичка.

-О, Белый вернулся! –радостно воскликнула она. –Наслышана, наслышана. И о тебе, и об отце.

-Причем здесь отец? – вспыхнул Макс.

– К доске, Белый, к доске.

-Но, Ирина Сергеевна, он сегодня первый день. Давайте уж я, –предложил себя в жертву Сергей.

-Ты, Огоньков свою "пару" успеешь получить. Сиди, борец за справедливость. Я же сказала – будем повторять. Вот такое повторение крайне полезно. Каждому. Ты сам как думаешь? – обратилась она с риторическим вопросом к уже вышедшему к доске ученику.

-Не знаю, –пожал плечами подросток. –Это, как таблицу умножения повторять. Полезно, но нудно.

-Ладно, не будем спорить. Посмотрим, что полезно и что нудно. Это кто там? – обратилась она на хрюкающий звук. Это, предвкушая необычную забаву, фыркнула кое-что уже видевшая Татьяна.

-Итак, запишем условия задачи под номером… Или нет. –Она посмотрела на безмятежную жертву и, почувствовав какой-то подвох, изменила свои планы.

– Записывайте, а ты пока отойди пожалуйста, –и Стервоза, сверяясь с конспектом, вывела довольно длинное заковыристое уравнение.

-Приступим, –скомандовала экзекуторша. –А ты, Белый, пожалуйста, решай у доски.

-Но так нечестно! – взвилась сидевшая на передней парте Кнопка – самая младшая и самая маленькая из девчат, безнадежно и безответно влюбленная в Максима. –Белый только пришел. Мы при нем таких уравнений не решали.

-Если он хорошо помнит предыдущую тематику, то сможет решить и это. В математике все последовательно вытекает одно из другого, –с деланным спокойствием холодно ответила Стервоза. –А по поводу честности… Белый освобожден от экзаменов. Это вам известно. И получит среднюю оценку по итогам года и четверти. Поэтому будет как раз справедливо, если он будет все-таки стараться, как и вы. У нас нет и не будет скидок и поблажек сыновьям Героев.

-Что-то Герои ей не по душе. Вот заело, –намеренно громким шепотом прокомментировал это заявление все тот же Сергей.

-Встань. И выйди из класса, –вспыхнув, отреагировала учительница. –И дневник на стол.

-Пожалуйста. И напишите, что Вам не нравятся Герои. Не какие-нибудь литературные, а настоящие.