Итак, обезьяну стали учить разговаривать на языке глухонемых, а не на обычный человечий манер, для которого совсем не приспособлены её гортань и язык. И обезьяна усвоила больше шестидесяти слов. А вдруг она способна и на большее?
      Поговаривают, что дельфины не глупее людей.
      Исследователи кальмаров и осьминогов, потрясённые совершенством их организмов, размерами мозга в этих мощных телах, назвали головоногих моллюсков приматами моря и «подозревают» некоторые виды их в присутствии зачатков разума.
      Мечтатели готовы видеть признаки разума у иных звероящеров, вымерших десятки миллионов лет назад,
      А один очень крупный учёный писал, что, по его мнению, разумом должны были обладать аммониты, головоногие моллюски, наводнившие несколько сот миллионов лет назад моря и океаны и оставившие нам на память множество своих раковин.
      И за всеми этими поисками, надеждами, мечтами стоит желание понять, почему именно мы, единственно мы разумны.
      Если не мы одни, если у нас есть компания — дельфины ли, аммониты ли, — сразу становится легче.
      Наука о растениях изучает и берёзы, и осины, и траву; наука о разумных существах — только людей.
      Да есть ли такая наука? Конечно, есть. Для неё не придумано только название, но может сгодиться словечко «ноология» («ноо» — разум, «логос» — слово); итак, наука о разуме, точнее, о носителе разума. Она бесспорно есть, потому что нам знаком по крайней мере один из разделов ноологии — антропология. Науку реально заменяет лишь один её раздел. В этом есть грустное сходство с состоянием самого рода человеческого. Вы знаете, что виды животных объединяются в роды, роды — в семейства. Так вот, во всём нашем с вами роду, по имени Гомо (Человек), уцелел только один вид — Гомо сапиенс (человек разумный). Мало того. Даже в семействе нашем нет других родов. У человека нет мало-мальски близких родственников. Где же они? Кого сожрали саблезубые тигры, кого — пещерные медведи. Но звери истребили лишь ничтожную долю нашей нечеловеческой родни. Все остальные члены семейства просто не выдержали конкуренции, соперничества, а порою и прямой борьбы с нашими предками.
      Вы, наверное, слышали хоть отзвуки шумихи вокруг Тунгусского дива. Знаете, чем объясняется, на мой взгляд, нет, не само диво, а то, что его никак не могут пока достаточно убедительно объяснить? Да просто-напросто тем, что диво это единственное в своём роде. Его не с чем сравнивать. В данном случае вместо растений приходится иметь дело даже не с берёзами, а с одной-единственной берёзой.
      Но это — отступление.
      Итак, нам остаётся посмотреть, чем отличается род человеческий от всех остальных известных нам видов живых существ.
      И тут придётся обратить внимание вот на какое обстоятельство. Задача эволюции, как известно, — приспособить живое существо к условиям жизни. А человек (и прачеловек) не желал приспосабливаться. Когда миллион или два лет назад голое (без собственной шерсти) существо, с кожей, открытой всем шипам, лишённое боевых зубов, довольно медленно бегающее (две ноги — не четыре), вышло на просторы планеты, участь его, казалось, была решена. Ни когтей, ни копыт, ни настоящих хищных зубов.
      Кто захочет, тот тебя и съест. То ли дело сегодняшняя горилла с её мощным телом и лапами, которых боятся львы и слоны! Кто-то из предков «позавидовал» тогдашним гориллам. И — пошёл в великаны. Куда было горилле до гигантопитека! Вот это был молодец! Высотой в два с лишним, а то и три метра, а ручищи свободно сделают двойной нельсон пещерному медведю или оторвут хвост саблезубому тигру.
      Специалисты полагают, что с нынешней гориллой этот исполин расправился бы как с котёнком. Он наверняка был царём природы в простейшем смысле этого слова, как льва в сказках зовут царём зверей: всё дрожало перед гигантопитеком, никто ему не был ни страшен, ни нужен. Гигантопитеки жили оторванными друг от друга семьями.
      Маленькие слабые пралюди — тем приходилось опираться друг на друга, собираться сначала в первобытное стадо, потом в племя. Им было очень трудно, очень страшно, но не одиноко.
      А условия жизни вокруг пралюдей менялись быстро. На тропические леса наползали ледники и снова отступали, долгие зимы сменялись короткими и наоборот.
      Человек рождался и становился человеком в далеко не «тепличных» условиях. В истории Земли давно не было таких беспокойных периодов. Гигантопитеки стали самыми большими и самыми сильными, но самыми сильными только для жизни, в которой было много врагов и много пищи. А потом стало меньше врагов, но меньше и пищи. И для того, чтобы добыть эту пищу, важно было быть умелым и ловким, а не неуклюжим богатырём. Люди оказались, наверное, конкурентами и соперниками этих великанов. И если для прокорма сотни-другой пралюдей требовалась целая Грузия, сколько же земли нужно было гигантопитеку, чтобы не голодать!
      И гигантопитеки вымерли, как саблезубые тигры, хотя те, в свою очередь, легко бы справились «в честном бою» с обычными тиграми, сменившими их. Но эволюция ведь идёт не по правилам бокса, «честного боя» она не знает.
      А прачеловек всё приспосабливался и приспосабливался и никак не мог окончательно приспособиться к очередным переменам. И это было его и наше счастье. Потому что в результате человек стал условия приспосабливать к себе. И донёс до нашего времени свою категорическую неприспособленность. И она обернулась сверхприспособленностью. По наследству от предков человеку не достаётся ни умение строить дома, как пчеле, ни умение рыть норы, как волку. Охотиться и копать землю, даже слушать серьёзную музыку — и то нужно учиться. За что ни возьмись, куда ни глянь — всюду, в науке, в труде, в искусстве надо идти в ученики, без этого мастером не станешь.
      Зато и мастером можно стать в любой области.
      Повесть Киплинга «Книга джунглей» рассказывает о Маугли — мальчике, воспитанном волками, жившем их жизнью. Учёные знают несколько десятков действительных «маугли». Их воспитывали волки и леопарды, обезьяны и медведи, овцы и лани.
      Что же, собака в зоопарке тоже воспитывает львёнка, а курица высиживает и потом водит за собой утят.
      Но из утят вырастают утки, которые лезут в воду, несмотря на протесты и отчаяние приёмной матери. А из людей, воспитанных волками, вырастали — если говорить о психологии — именно волки. Их «учили на волков» — и они стали волками. Эта трагедия — свидетельство высочайшей способности человека осваивать новое, жить и выживать в самых разных и трудных условиях.
      Приучись человек жить только в тропиках, или только в умеренных широтах, или только в холодном климате, он сейчас населял бы лишь небольшую часть своей планеты. А на деле он завоевал её всю. Живёт и не тужит ни в жару, ни в холод.
      И всё-таки кое в чём за тысячи лет заселения Земли природа взяла своё. Потому-то внешне отличаются друг от друга люди, живущие в разных местах.

      Внизу на глобусе белесое пятно Антарктиды. Она нас не интересует — обитатели в Антарктиде появились только в XX веке.
      Ближе всего к Антарктиде увесистый ломоть Австралии. Там живут сейчас десять с лишним миллионов белокожих людей и несколько десятков тысяч чернокожих.
      Белокожие — пришельцы, предки их приехали в Австралию самое большее двести лет назад. Приехали? Нет, многих из этих предков привезли сюда насильно, закованными в кандалы. Долгие десятки лет Австралия была для Англии самой большой тюрьмой на свете: сюда посылали на каторгу бандитов, воров, мошенников. Кстати, современные австралийцы ничуть не стесняются своего происхождения. А преступность в Австралии меньше, чем во многих других странах.
      Далёкими предками белых австралийцев мы займёмся, когда пойдёт речь о Европе.
      А сейчас — о чернокожих австралийцах. Волосы у них волнистые, а нос широкий. Почему я обратил твоё внимание на кожу, нос и волосы? Потому что это три из основных расовых признаков. Признаков, по которым человека можно отнести к той или иной расе. Рас (точнее, больших рас) — три. Их называют белой, чёрной, жёлтой. Их называют также и европеоидной, негроидной, монголоидной. Их называют ещё индоевропейской, австрало-африканской, монгольской.
      У каждого из этих названий есть свои недостатки. К белой, она же индоевропейская, расе относятся многие коричневокожие индусы. Среди людей чёрной, она же негроидная, расы встречаются обладатели жёлтой кожи. А якобы «жёлтые» монголоиды могут быть порою смуглыми до черноты или, наоборот, белокожими. Так, может быть, лучше вообще обойтись без такого относительного деления человечества? Тем более, что от слова «раса» образовано слово расизм, а расизм ведь привёл к кровавым расправам над неграми в Южной Африке и к уличным боям в Вашингтоне и Лос-Анджелесе, расизм был знаменем Гитлера на его пути к власти в Германии...
      Надо сказать, что есть антропологи, которые так и решили: надо отказаться от самого слова «раса».
      Но дело ведь не в слове, не в названии. Суть в том, что расы не похожи друг на друга только внешне, только по цвету кожи и глаз, форме волос и рисунку губ, длине головы и ширине лица, форме носа и по тому, есть ли на верхнем веке маленькая кожная складка. А в главном, в существенном — в чувствах и мыслях, в способностях и возможностях — расы равны и едины.
      Негроиды — к ним обычно относят и чернокожих австралийцев — отличаются широким носом и курчавыми волосами. Кожа у них чаще всего чёрная или коричневая, но бывает и жёлтой. Голова у негроидов чаще всего длинная, но бывает и круглой. Наследственное достояние негроидов в восточном полушарии — Африка, в западном — Меланезия, тысячи тихоокеанских островов. Герои многих рассказов Джека Лондона — меланезийцы.
      Европеоиды заселяют не только Европу., как им полагалось бы, судя по имени. Они занимают всю Северную Африку, — например, к европеоидам относятся алжирцы и египтяне. Они населяют и весь запад Азии — турки и арабы тоже европеоиды. Они занимают Сибирь (русские) и Иран, Афганистан и Индию. (Но в Индии есть и негроиды.) За последние четыреста лет европеоиды стали главной частью населения Америки, особенно северной.
      Третья раса — монголоидная — не случайно зовётся ещё и азиатской. Китай и Вьетнам, Япония и Бирма, Индонезия и Филиппинские острова — вот где живут монголоиды. К монголоидам же относят и эвенков, и чукчей, и другие коренные народы нашего Севера. И — расу эту называют азиатской хоть и не случайно, но не совсем верно — ведь монголоидами же большинство учёных считает американских индейцев.
      Вот как хорошо всё легло на полочки. Те живут здесь, а эти там, одни — такие, другие — этакие...
      Но деление на расы всё-таки весьма условно. О цвете кожи говорить сейчас не будем — речь о нём шла раньше. Скажу о другом. Главными, определяющими (в расовом смысле) чертами монголоидов считают гладкие прямые волосы, нос промежуточной ширины между узконосыми европеоидами и широконосыми негроидами, сравнительно плоское лицо, складку верхнего века.
      Но у индейцев Америки лицо совсем не плоское, на нём выдаётся крупный нос, часто даже с горбинкой. Между тем для любого китайца такой нос — признак европейца. Большеносыми дьяволами звали когда-то в Китае европейских миссионеров, пытавшихся проповедовать здесь христианство.
      А вот австралийцы считаются негроидами. И кожа у них чёрная. А волосы — не мелкокурчавые, но волнистые. Как у многих европейцев. Впрочем, у европеоидов, например итальянцев, встречаются порою мелкокурчавые волосы.
      Большая часть человечества произошла в результате смешения рас. В самой большой стране Южной Америки — Бразилии — смешались люди чуть ли не всех на свете народов. Сюда приезжали португальцы и англичане, арабы и японцы. Сюда привозили из Африки рабов — негров. Здесь жили когда-то вольные индейские племена. Конечно, следы расовых различий между бразильцами ещё не стёрлись, но каждый год в стране торжественно отмечается День расы. Какой расы? Да бразильской же, конечно. Антропологи пока не соглашаются с бразильским правительством насчёт существования такой расы — до её образования ещё очень и очень далеко. Но наступит момент, когда такая раса станет реальностью. Живёт же в Восточной Африке промежуточная раса эфиопов: эфиопы — потомки сразу и европеоидов и негроидов.
      Многих наших киргизов антропологи относят к промежуточной между европеоидами и монголоидами южносибирской расе.
      Но всё это уже не большие расы, а малые.
      Расы не могут не смешиваться, это понятно. Уже Шекспир считал естественным брак «венецианского мавра» — чернокожего Отелло и прекрасной Дездемоны. И если современникам Отелло его «чужой» вид мог казаться странным, неприятным и даже уродливым, то Дездемона (и Шекспир) их взглядов не разделяла. И это прекрасно.
      Александр Дюма, автор «Трёх мушкетёров» и «Графа Монте-Кристо», был внуком негритянки.
      Наш Пушкин — потомок не только знатных и незнатных русских родов, но и «арапа Петра Великого».
      Добавка «чужой» крови не мешает людям становиться великими. Многие учёные считают, что постепенно все расы Земли сольются в одну великую расу землян.
      Но пока этого нет, стоит посмотреть, почему же такой единой расы на Земле не получилось с самого начала.
      Итак, действительно:

      Негры Южной Африки очень жалели первых европейских поселенцев. Хозяева африканских земель были абсолютно уверены, что это от какой-то непонятной болезни так светлокожи пришельцы. Белый цвет кожи говорил неграм о слабости её обладателя.
      А ханжески настроенные европейцы кричали, что негры черны из-за божьего проклятия...
      Каждому нравилась собственная кожа, но, ей-же-ей, африканцы делали из этого более человечный вывод.
      Кто же был прав? Чья кожа была лучше?
      У каждого среди знакомых наверняка есть смуглые ребята, есть и с бело-розовой, не принимающей загара кожей. А когда-то почти повсюду, в каждой группе пред-людей и первых людей, встречались и совсем темнокожие и совсем светлые (как сейчас в каждом почти народе есть и брюнеты и блондины).
      Так же, как сегодня в стадах африканских горилл мирно живут на правах близких родственников животные самых разных оттенков, от совсем чёрного до серовато-жёлтого.
      Когда наши далёкие предки расходились со своей общей прародины в разные стороны, они оказались в разных природных условиях. Одних беспощадно жгло южное солнце, другие, наоборот, жадно ловили его скудные лучи далеко на севере.
      Гориллы, которых я только что вспоминал, покрыты шерстью и живут в тени тропических лесов; цвет их кожи не так уж важен для выживания, естественный отбор по этому признаку среди горилл не идёт. Человек же не только избавился от шерсти, но и жить в тропиках предпочитал на сравнительно открытых пространствах. Как считают учёные, в Африке он выбирал для себя не густые многоярусные джунгли, но тамошние лесостепи — саванны.
      В жаркой и солнечной Африке человеку в течение многих тысяч лет было удобнее быть чернокожим. Тёмная кожа лучше прятала тело. От кого или чего? Да от ультрафиолетовых лучей. Кто из северян не «обгорал» на пляже? А вот с африканцами ничего подобного не случается. На севере же ультрафиолетовые лучи, которых надо беречься на юге, совсем не так страшны. Даже наоборот: они очень полезны.
      Весною детям, даже слабым и болезненным, врачи обычно перестают прописывать рыбий жир. Ведь рыбий жир нужен как источник витамина «Д», а под ультрафиолетовыми лучами весеннего солнца этот витамин образуется прямо в человеческом теле.
      У людей с тёмной кожей на севере чаще начиналось витаминное голодание, они скорее умирали, меньше оставляли детей... И сейчас чем дальше на север, тем, в общем, светлее кожа и волосы у жителей каждой страны, хотя из этого правила есть, конечно, исключения.
      Испанцы смуглее, чем французы; французы смуглее — в среднем — норвежцев. И блондинов среди норвежцев больше, а среди французов меньше, чем в Германии.
      (Хотя это объясняется уже не столько влиянием естественного отбора, сколько сложной историей нашей части света.)
      Не случайно и то, что у африканцев кудрявые волосы. Такие кудри образуют вокруг головы настоящий теплоизоляционный шлем, лучше всего защищают от солнечных лучей, — и на них работал естественный отбор.
      А у европеоидов, по-видимому, не случаен куда более крупный нос. Ведь чем длиннее канал, по которому воздух идёт к органам дыхания, тем сильнее успевает этот воздух согреться. В Африке он ни к чему. Но в холодной Европе полезен. (Правда, в деталях тут далеко не всё ясно.) И борода у европейцев лучше растёт также из-за климата: это хороший естественный защитник горла.
      Правда, монголоиды сформировались тоже в довольно холодном месте — Центральной Азии, а у них носы поменьше, борода почти не растёт. Но это как будто можно объяснить. Нос меньше, но всё лицо шире и более плоское, и носовая полость вполне достаточных размеров, чтобы воздух в ней успевал согреться. А шея меньше нуждается в дополнительной защите, потому что в среднем она несколько короче.
      И узкие глаза — тоже приспособление, эту точку зрения обосновал советский антрополог С. А. Семёнов. Центральная Азия не слишком уютное местечко. Летом здесь очень жарко, зимой очень холодно. Яркое солнце слепит глаза и летом и зимой, причём зимой в зрачки ударяет ещё и блеск снега, которого здесь бывает немало. А ветры несут в лицо зимою этот снег, а летом — пески из пустынь и лёсс из плодородных долин. Самые мужественные из . путешественников не удерживались от жалоб на эти ветры, этот снег, эту пыль. И конечно, чем уже глаза, тем легче их уберечь от пыли. А если обзавестись на верхнем веке особой складочкой, будет ещё легче... У какой-то части предков монголоидов эта складка была, она давала преимущество в жизненной борьбе — и теперь она есть почти у всех китайцев, монголов, бурят. Плоское лицо тоже выгоднее иметь, когда постоянно дуют то холодные, то жаркие ветры. Так вот и появилась на свете большая раса монголоидов. Любопытно, что среди африканцев есть народы с узкими глазами, тёмно-жёлтой (а не чёрной или коричневой) кожей, плоским лицом и даже монгольской складкой века — она, правда, бывает в основном у детей. Я описал облик многих бушменов и готтентотов, жителей Южной Африки. Так вот, климатологи относят их родину по климату к северо-китайскому типу. Здесь тоже зимой бывают морозы (хотя и реже, чем в Северном Китае); здесь летом очень жарко, очень сухо и очень много пыли — здесь много лёссовых почв и рядом опять-таки пустыни. Стоит отметить, что образование монгольской расы в Азии началось давно, может быть, раньше, чем двух других рас.
      В Африке ещё жили «афроевропейцы», а в Европе «евроафриканцы», ещё не успели северяне «побелеть», а южане «почернеть», когда предки монголов уже обзавелись более плоским лицом, широкими скулами, узкими глазами.

      Антропологи делят три большие расы на более мелкие группы — малые расы. Но уже совсем без помощи учёных люди сами себя относят к разным народам. Если раса определяется прежде всего по внешнему виду человека, то народ объединяет людей с общей культурой, историей, особенностями, созданными общей системой воспитания, обычно и общим языком, часто — общей территорией. Но нет правил без исключения. И народы бывают очень разными.
      Бывают большие народы и малые. Есть совсем крошечные, как юкагиры северной Сибири или тофалары в Сибири южной, которых сейчас всего по нескольку сотен человек. Есть народы многочисленные, многосотмиллионные, как китайцы. Есть народы со своей единой территорией, как русские, англичане, японцы, и есть разбросанные по многим землям и странам, как евреи, цыгане, айсоры.
      Есть разные народы, пользующиеся одним и тем же языком.
      На одном немецком языке говорят немцы и австрийцы; на одном английском — англичане, большая часть канадцев, жители США, австралийцы и др., на одном испанском, кроме самих испанцев, — аргентинцы и чилийцы, колумбийцы и сальвадорцы и народы многих других республик Центральной и Южной Америки.
      Но на земле живут и такие народы, отдельные части которых пользуются разными языками. Для одних швейцарцев родной язык немецкий, для других — французский, для третьих — итальянский, для четвёртых — рето-романский. Но все они — швейцарцы. Кажется, так просто было распасться на части небольшому народу, почти все представители которого говорят на языках (разных!) соседних больших стран. Но народ и его государство существуют уже ряд столетий и распадаться не собираются.
      В нашей стране единый мордовский народ делится на две части, одна из которых пользуется мокшанским, другая — эрьзянским языком. А во Франции есть, кроме французского, другие языки. На юго-востоке в древней провинции Прованс распространён провансальский язык. На юго-западе, в Гаскони, издавна поставлявшей французской армии (и литературе) удальцов, от д'Артаньяна до наполеоновского маршала Мюрата, силён баскский язык. На западном полуострове Бретань говорят по-бретонски. Это не мешает и гасконцам, и провансальцам, и бретонцам не только считаться, но и чувствовать себя французами. Правда, теперь большинство жителей запада и юга страны хорошо знают не только свой язык, но и французский.
      Есть на свете народ, который в разных областях своей большой страны говорит настолько по-разному, что северянин часто не понимает уроженца юга, жителю востока Трудно договориться с обитателем запада. Я говорю о Китае. Что же китайцы делают, когда не могут найти общего языка в точном смысле этого слова? Начинают писать! Иероглифы всюду одни и те же — на севере, юге, западе и востоке. Потому особенно трудно заменить китайцам свою древнюю, чрезвычайно сложную и неудобную сегодня письменность, что она, сверх всего прочего, служит сейчас чем-то вроде переводчика.
      Учёные знают народы, возникшие буквально у нас на глазах. Так в XIX веке в Сибири сложился долганский народ. Так в XVIII—XIX веках появился австралийский народ. Так сложился за XV—XIX века народ американский (в США) из людей всех трёх больших рас: европейцев, местных индейцев, негров из Африки, а также и представителей некоторых азиатских народов, в том числе китайцев и японцев.
      А вот армянский народ существует уже около трёх тысяч лет, французский — более тысячи лет, белорусский — около пяти столетий. И древние народы гордятся своей древностью, а юные — своей молодостью.
      Народы рождались и исчезали, они продолжают рождаться и исчезать.
      А между приходом народа на историческую сцену и уходом его с неё происходят события, рядом с которыми могут показаться скучными самые захватывающие приключения героя авантюрного романа. Потому что жизнь народа долга, потому что народ сам рождает героев, потому что приключения народов бывают связаны с победами и поражениями, с трагедиями и анекдотами, потому что они полны загадок. А главное — потому, что они не выдуманы, что прошлые события в жизни древних народов во многом определяют судьбу народов наших дней.
      Ни в главе книги, ни в книге, ни даже в многотомной серии научных трудов невозможно детально рассказать о происхождении народов мира. Даже приблизительную картину того, как появляются народы, вряд ли удастся нарисовать здесь.
      И всё-таки хочется хотя бы дать представление на нескольких примерах о некоторых типичных процессах, в ходе которых появляются на карте мира имена новых народов.
      Начать придётся издалека, а чтобы привести рассказ в какой-то порядок, я разобью его на части, соответствующие большим районам земного шара.
      Есть на карте мира единственное в своём роде место, где подходят близко друг к другу три материка. Вот здесь, в районе, который охватывает Северную Африку, Юго-Восгочную Европу, Переднюю (а возможно, и Центральную) Азию, несколько десятков тысяч лет появился настоящий человек. Наш с вами прямой предок, похожий на нас уже как брат.
      Сначала люди нашего вида были только «островом» в «неандертальском море», из которого, собственно, и родились. Но «остров» рос, вытесняя «море», люди завоёвывали свою планету и открывали её.
      Уже тридцать-сорок тысяч лет назад нога человека ступила на земли Англии и Южной Сибири; примерно в то же время люди достигли юго-восточных берегов Африки, дошли до побережий Индийского океана и морей Тихого океана.

      Примерно тридцать тысяч лет назад крошечная горстка людей неведомого племени добралась до Берингова пролива. Впрочем, тогда, может быть, этого пролива не было вовсе. А может быть, он уже существовал, только был поуже. Во всяком случае, кучка первобытных сибиряков решилась перейти с земель нынешней Чукотки на берег нынешней Аляски; Их было немного, первооткрывателей Америки. Мы ведь уже говорили, какими малочисленными группами приходилось жить первобытным людям, чтобы кое-как прокормиться.
      Десяток хмурых, голодных мужчин с каменными топорами, дубинками и дротиками в руках, десяток женщин тащат на плечах скудные запасы да грудных детей. Ребятишки постарше тревожно жмутся к родителям.
      Тем тоже не очень-то хочется двигаться в неведомые земли. Мало ли что может ждать там переселенцев... Но другого пути нет. В Восточной Сибири уже слишком много охотников и собирателей, они наступают друг другу на пятки, невольно мешают один другому. Да ещё, может быть, поблизости обосновалось сильное враждебное племя-Зимой по льду, если пролив существовал, и в любое время года по суше, если его не было, первые американцы пришли на свою землю. Она была пустынна. Но это их больше всего и устраивало. В это время у людей уже не было по-настоящему страшных врагов, если не считать других людей.
      Великая судьба ждала пришельцев. За тридцать тысяч лет их потомство заселило почти сорок миллионов квадратных километров — всю Америку, кроме крайних северных полярных областей.
      Многое случилось за триста веков, за тысячу двести поколений. От одного крошечного племени произошли многие сотни племён. Язык, на котором говорило племя, разбился на десятки языков и сотни наречий. И до сих нор спорят учёные: только ли эти землепроходцы добрались до Америки? Не было ли других мощных волн пришельцев на Американский материк?
      Спорить есть о чём. Факты — упрямая вещь. А тут они настолько упрямы, что спорят друг с другом.
      Самый важный факт, говорящий в пользу единого, общего происхождения индейцев, — замечательное сходство самых разных племён по распределению групп крови.
 

      «Нужно переливание крови», — говорит в фильме врач перед операцией. «Записывайтесь в доноры!» — зовут плакаты. Так что каждый наверняка слышал о группах крови, даже если и не знает точно, что это такое.
      ... Лечить больных, вливая в их жилы новую кровь, взятую у других людей, врачи пытались ещё сотни и тысячи лет назад. Но, вместо того чтобы спасти, это чаще всего губило. Почему? В «чужой» крови могли находиться вещества, заставлявшие гибнуть «свои» красные кровяные шарики.
      Эти вещества были открыты. Назвали их просто, латинскими буквами: фактор А и фактор В.
      Ясно, что кровь с фактором А или В можно перелить только тому, у кого такой фактор уже есть, для кого он свой и привычный. И по факторам А и В всех людей легко разделить на четыре главные группы. В крови I группы нет ни того, ни другого фактора. В крови II группы есть только фактор А, в крови III группы есть только фактор В, в крови IV группы есть и А и В.
      ... Это случилось в 1928 году. На специальном столе лежали два человека. Студент и учёный. По тонким трубкам кровь одного из них шла в жилы другого и наоборот. Это велось так называемое обменное переливание крови. Человек, ставивший опыт, верил в пользу такого переливания. По группам А и В эти двое подходили друг другу. И всё же неожиданно начался распад красных кровяных шариков. Опыт прекратили. Студенту срочно помогли врачи, и он быстро выздоровел.
      А учёный... Это он ведь и проводил опыт. И приказал продолжать исследование — на себе самом. Хотел узнать, в чём же причина несчастья. А когда наконец разрешил приступить к лечению, было уже поздно. Так умер Александр Александрович Богданов, революционер, писатель-фантаст, делавший ошибки философ и крупный биолог. Умер в основанном им самим первом в мире Московском институте переливания крови. Институте, который сыграл важнейшую роль во время войны, помог спасти сотни тысяч раненых. Что именно было причиной смерти экспериментатора, так и не удалось узнать. Но уже давно точно известно, что не только факторы А и В надо принимать во внимание, когда речь идёт о переливании крови. В крови каждого человека есть десятки веществ (факторов — так уж их называют учёные), которые могут быть, а могут и не быть в крови его соседа, брата, отца. Вот, например, в крови мальчика Диэго из республики Венесуэла (это в Южной Америке) было найдено в 1955 году новое вещество, которое по имени мальчика назвали Диэго-фактором. Оно встречается только у десяти — пятнадцати процентов людей, но ни один врач не станет перед переливанием крови проверять, есть ли у донора этот фактор. Для здоровья это значения не имеет. А вот есть среди веществ крови резус-фактор (его нашли сначала у обезьян, у мартышек-резусов, потому так и назвали); так он становится в крови человека, от рождения лишённого этого фактора, настоящим ядом. «Ядов» среди веществ крови совсем немного. Но у факторов крови, независимо от их значения для медицины, есть одно общее свойство. Они передаются по наследству. Если, например, у отца и у матери группа крови 0 (первая), то у их ребёнка обязательно будет эта же группа крови. С передачей других групп крови по наследству дело обстоит часто сложнее: надо принимать в расчёт наследство не только пап и мам, но и дедушек и бабушек. Однако правила наследования и тут строго соблюдаются.
      Случается, мама и папа начинают подозревать, что им отдали из родильного дома по ошибке чужого ребёнка. Глаза у него не «семейного» цвета, подбородок неизвестно чей, цвет волос — необычный среди родни. Все эти странности, конечно, можно объяснить и тем, что мальчик удался в кого-то из дальних родственников. А родители хотят точно знать, не живёт ли их настоящий сын у чужих людей. Они сдают кровь на анализ. Свою и сына.