- Да, - вырвалось у Мартина.
      - Смысла нет, - подытожил доктор, - но он появится, если победить глобальные заболевания нашего века и прежде всего сердечно-сосудистые и рак. Смайлсы дают на это ответ. Т-поле в зависимости от частоты обращает в прах любые вещества и любую ткань. Но оказывается, для каждой ткани определена своя, присущая именно ей частота. Поэтому, облучив злокачественную опухоль Т-полем, мы от нее избавимся - она рассосется.
      - Не может быть! - вскричал Грег и вскочил.
      - Они заявляют - может, - с видимой небрежностью бросил Эдерс. Сядьте, Фрэнк. Признаться, я тоже был потрясен. Но идем дальше. Если человека облучить иной частотой, его сосуды делаются более эластичными, теряют хрупкость, а кровь - способность образовывать тромбы, становится "скользкой" - то есть отпадает угроза атеросклероза. Забегая вперед, скажу - они нашли способ не только излечивать от инфаркта, но сделать так, что человек просто им не заболеет. Как, допустим, не заболеет дифтеритом ребенок, получивший против него прививку. В данном случае эта прививка облучение Т-полем здорового индивида. Но оно может и, наоборот, свертывать кровь. Эти свойства она получает при соприкосновении с кислородом. Допустим, при ранении повреждена артерия. Кровь, контактируя с воздухом, тотчас свернется, но не закупорит сосуд, а переродится в ее органическое продолжение. Отпадет необходимость сшивать вены и артерии или заменять их. Да, говоря о снотворных лучах, я упустил такое их применение, как анестезия. Пациент, погруженный в эту новую спячку, не чувствует боли. Мы избегаем не только болевого шока, но и получаем оригинальный вид наркоза. Преимущества его перед существующими неоспоримы.
      - А-а-а... - попытался спросить Грег.
      - Подождите. - Эдерс сделал жест. - Наконец, о пересадке органов.
      Фрэнк закивал, подтверждая: об этом и хотел узнать.
      - В последние десять-двадцать лет эта тема в центре пристального внимания ученых мира. Выработано несколько направлений. Одни ратуют за трансплантацию реципиентам от доноров. Другие за создание органов из различных материалов. И там и тут имеются успехи, и огорчения. Главные барьеры: несовместимость тканей, отторжение, громоздкость энергетической установки-привода при создании искусственного сердца - она весит от 50 до 150 килограммов, и таскать ее на себе приятного мало.
      - А-а-а... - начал опять Фрэнк.
      - Ох, господи. Не терпится. Скажу обо всем, потерпите. К каким ухищрениям не прибегали специалисты! Использовали близнецов, лекарства, облучения радиоактивными элементами. Кстати, Смайлсы решили проблему с приводом, открыв тот самый миниатюрный аккумулятор, а облучение Т-полем снимает способность организма не воспринимать чужую ткань. Но возникло другое препятствие - где взять столько органов? Моралисты и юристы начали возражать: врачи, чтобы спасти одного, ждут, когда умрет другой. Смайлсы ухватились за присущую когда-то нашему предку способность к регенерации. Почему из половинок червя вырастает два вполне нормальных? Оторви хвост у ящерицы или клешню у краба - появятся новые, а у собаки нет. Хотя зачатки регенерации заложены в любом организме, но, эволюционируй, у высших они пропали, вернее, погрузились в какое-то дремотное состояние. Смайлсы пробудили это явление - Т-поле возрождает регенерацию органов у высших животных.
      - Вы хотите сказать, - начал, побледнев, Грег и машинально взглянул на торчащий из рукава крючок.
      - Да, Фрэнк, - кивнул Эдерс. - Вашу кисть и глаз, по теории Смайлсов, можно восстановить. Насчет глаза точно не знаю, а вот лапу Рексу Смайлс возродил полностью. Есть и аппаратура и описание методики лечения.
      - Не может быть, - прошептал Грег, побледнев еще больше; и встал.
      - Может, Грег, может. - Эдерс улыбнулся. - Но подчеркиваю, эксперимент проведен лишь на собаке, и всего единожды.
      Грег смахнул пот со лба, проглотил слюну и плюхнулся на стул.
      - Продолжайте, пожалуйста, доктор.
      - Статистики утверждают: сто лет назад машины выполняли за людей всего шесть процентов тяжелой физической работы, требующей мускульной силы. Теперь на долю человека остался один процент. Вроде бы замечательно. Но, он поднял палец, - извечные но! Мышцы без нагрузки начинают дряхлеть физкультурой и спортом занимаются далеко не все. И не потому, что не имеют возможностей - хотя и это важно, но иногда просто ленятся. По себе знаю. Как же уберечь гомо сапиенса от одряхления и "обессиливания", что ли, вырождения в результате внедрения его же новшеств в производство? Чтобы он не превратился в некое существо...
      - С огромной головенкой, тщедушным тельцем и рахитичными ножонками и ручонками? - закончил за доктора Уваров и рассмеялся.
      - Зря смеетесь. Подобная метаморфоза вполне возможна и весьма отвратительна. Смайлсы позаботились, чтобы человек будущего избежал этой участи. Не предстал перед гостями с иных галактик в столь неприглядном виде, коим его так ярко живописал Миша.
      Поэтому в заключение остановлюсь еще на одном поразительном открытии. Как известно, физическая сила человека, кроме других факторов, прежде всего зависит от развития мышечной ткани. От ее качества и количества. Возьмите, например, птицу или муравья, по силе они превосходят людей в несколько раз. Их мышцы относительно и больше и лучше наших. Облученный Т-полем препарат вытяжки из мышечной ткани, если его ввести в эту ткань, стимулирует количественный рост и качественные изменения. Мышцы становятся больше и, если можно так выразиться, лучше - эластичнее, прочнее, теряют способность к омертвлению и рубцеванию. Причем улучшение лежит где-то в пределах трех-пяти раз, точнее сказать не берусь. То есть приблизительно во столько человек после процедуры становится сильнее.
      - Что вы вкладываете в понятие "сильнее"? - спросил Уваров и снял очки.
      - Физическую силу. Если желаете, мощь. Ведь мышцы есть во всех органах, которые движутся, от мизинца до сердца. Утрированно - если вы в данный момент поднимаете, допустим, пятьдесят килограммов, то после облучения возьмете более двухсот.
      - Но подобный вес - мировой рекорд!
      - Меня это не волнует, я не увлекаюсь тяжелой атлетикой. Мировой так мировой. - Эдерс пожал полными плечами и тряхнул гривой волос. - Вот, пожалуй, и все. Там еще много других вопросов, но так же, как и мой коллега-физик, не считаю себя в них компетентным. Я прежде всего обратил внимание на то, что принесет практическую отдачу буквально сейчас. Но не обольщайтесь, большинство разработок не имеют подтверждения экспериментами, клиническими и лабораторными исследованиями, а следовательно, остаются на уровне хотя и убедительных, но гипотез. Я закончил.
      - Ой! - Грег оскалил зубы и замотал головой. - Все вверх тормашками. Но давайте обсудим...
      - Я думаю, время не обсуждать, а ужинать, - прервал Мартин, - накрываю на стол. Хватит.
      - Но не лучше ли по горячим следам... - начал Грег.
      - Не лучше, - отрезал Мартин, - не хватало, чтобы вы, беспорядочно питаясь, подхватили гастрит или язву желудка. Все готово. - Он встал и направился на кухню.
      - Ладно, - покорно согласился Грег и постучал пальцами по столу. - Но прежде составим список, что необходимо для опытов: инструменты, реактивы, ну я не знаю.
      - Я уже составил. - Уваров протянул несколько листков. - Не так много, но тем не менее.
      - Мой реестр подлиннее. - Эдерс открыл блокнот и вырвал из него с десяток страниц. - Потребуется хороший микроскоп, тот, которым пользовался Смайлс, испорчен - замутнились линзы. Правда, я не совсем представляю, о каких опытах вы ведете речь?
      Грег не ответил, собрал списки и крикнул, повернувшись к кухне:
      - Мартин! Отвлекитесь на минуточку!
      Из двери выглянул Мартин с каким-то судком в руках и полотенцем через плечо.
      - Чего вам?
      - Заявки наших корифеев. Разберитесь с ними, надо побыстрее удовлетворить запросы, даже если потребуется ехать в Каир, Александрию или еще куда. Будет необходимость - подключите меня.
      - Сам справлюсь. - Мартин водрузил судок на стол. - Идите мойте руки и к столу.
      - Грег? - спросил, поднимаясь, доктор. - Вы так и не ответили мне, о каких опытах вели, вернее, собирались вести речь. Это невежливо.
      - Ради бога простите, Макс.
      - Я-то прощаю, но хотелось бы знать ваши планы.
      - Я их еще сам четко не представляю. Как появится что-либо определенное, несомненно, поделюсь.
      - Надеюсь.
      - А со мной? - вставил физик.
      - Ну и с вами, конечно, что за разговор.
      - Если вы сейчас же не прекратите перепалку, - Мартин постучал разливальной ложкой по краю кастрюли, - будете довольствоваться холодной пищей.
      - Все, все. Наш милый кормилец. - Эдерс молитвенно сложил ладони. Идем.
      Друзья задвигали стульями, направляясь в ванну.
      В дверях Уваров придержал Грега за руку. Подмигнул лукаво и прошептал:
      - Я догадываюсь, что вы задумали, и полностью поддерживаю.
      - Вы же умница, Миша, - благодарно взглянул на русского.
      10. СОМНЕНИЯ
      Ночью забушевал самум. Под напором этого горячего ветра подрагивали и прогибались стекла окон. Пронзительно и жалобно подвывали провода. В мансарде поскрипывали стропила. Шиферную крышу секли упругие струи. К утру песчаная буря достигла апогея, округу затянула тяжелая бурая мгла. Горизонт исчез - земля и небо перемешались в единую круговерть, пронизанную завивающимися смерчами. Жара не спадала, стало суше, словно вихри выдули начисто влагу. Сквозь плотно закрытые окна и двери каким-то образом песок проникал внутрь. Наружу никто не осмеливался высунуть носа. Все живое попряталось и затаилось.
      Эдерс сидел нахохлившись, как курица на заборе после дождя. Изредка зябко поеживался и вздыхал.
      - Заболели? - осведомился участливо Грег. - Лихорадит?
      - Настроение подавленное, на душе скверно.
      - А не действует ли на вас инфразвук? Самум тоже стихия и, вероятно, вызывает его естественно.
      - Но ведь собаки-то не беспокоятся? - Доктор указал на спящих животных.
      - Доги после сенбернаров самые флегматичные псы, а вы нервный, заключил Уваров.
      - Сами вы нервный! - вспылил доктор.
      - Во, видите, а что я такого сказал?
      - Ничего не вижу, просто ипохондрия - гложет какое-то необъяснимое предчувствие чего-то плохого.
      - Подкрепитесь, и все пройдет. Вам налить кофе? - Мартин взялся за кофейник...
      После завтрака друзья собрались в холле.
      Грег поправил повязку на глазу и, откашлявшись, - в горле першило от песка, сказал:
      - Наметим, что оставим в теории, а что воплотим в жизнь своими силами. Начнем, как и прежде, с вас, - взглянул на Уварова. - Предлагайте?
      - По моей части, - он заглянул в записи, - прежде всего проверю установку для наведения Т-поля. В ней, по-моему, кое-что надо заменить. Некоторые детали изготовить заново, я с этим вполне справлюсь. В наличии аккумулятор, но хотелось бы сделать на всякий случай еще один, правда, это не к спеху. Что касаемо прибора РУ - его слегка усовершенствую. Вот, собственно, все. Получив то, что я заказал, потребуется не больше недели работы. Если возникнет непредвиденное, внесем коррективы. Но и тогда прибавится один-два дня, от силы - три.
      - Понятно. - Грег провел по волосам ладонью, сдул с нее песок и взглянул на доктора.
      - У меня дел меньше. - Эдерс посмотрел на русского. - Я могу помочь, если потребуется. Тем более полезно ознакомиться со всей аппаратурой поподробнее. Мне нужно проверить установку для регенерации, ту, что Смайлс смастерил для опытов с Рексом. Затем заняться кое-какими реактивами и препаратами. Поэтому считаю - нет резона разбегаться по кельям и каждому копошиться в своем хозяйстве. Лучше трудиться вместе.
      Уваров кивнул в знак подтверждения слов доктора.
      - Практическая часть по медицине, - продолжал Эдерс, - будет состоять также из аппаратуры для манипуляций с тканями, в частности с мышечной, ну и раздевающего аппарата. Для краткости назовем его, как предложил Миша, РУ. Диапазон смерти аннулируем.
      - Это, конечно, так, - одобрил Грег. - Но мне кажется, сначала необходимо разобрать материалы, проклассифицировать в должном порядке.
      - А зачем? - Эдерс поднял брови и поправил съехавший набок галстук.
      - Чтобы переснять на микропленку записи, теоретические предпосылки и обоснования, расчеты, формулы, таблицы и чертежи. Наконец, просто рассуждения отца и сына, которые, по моему мнению, могут стать каким-то исходным пунктом для научных изысканий, информацией для размышления и создания новых гипотез. Короче, скопировать все, что имеем.
      - Правильно. - Уваров снял очки и начал их протирать кончиком скатерти. - Несомненно, следует зафиксировать и именно в той последовательности, как работали ученые.
      - Но материалов слишком много, - недоуменно возразил Эдерс. Потребуется время и пленка.
      - Не так много, как вы думаете. - Грег почесал переносицу. - На каждом кадре умещается шесть страниц. Микрокатушки по пятьсот кадров. Что касается времени, то меня учили снимать быстро, я профессионал. Предлагаю сегодня же заняться пересъемкой, для чего и нужна предварительная сортировка, а завтра с утра засядете за подготовку установок и аппаратуры.
      - Я за, - кивнул Уваров.
      - Хорошо, пусть так, - без особого энтузиазма поддержал доктор.
      - Тем более, - Грег взглянул на Мартина, - еще не все приготовлено и куплено. Вот и организуем доставку, если возникнет нужда, вылетим в Каир. Хотя, - он повернулся к окну, где металась желто-коричневая пелена поднятого ветром песка, - в такой свистопляске далеко не улетишь, рейсы наверняка отменены.
      - Уж это точно, - поддержал русский, - будь я владельцем авиакомпаний, отменил бы безусловно.
      Ветер стих резко и внезапно, как начался, словно пустыня проглотила его и погребла в горячем чреве. Небо поголубело. Утро наступило спокойное и розоватое. Перед домом виднелись острые язычки песчаных застругов. По обочинам распрямлялись перепуганные и притихшие деревца, несмело и недоверчиво разворачивая скрюченные жарким дыханием самума листочки. Вдали, на шоссе, затарахтели дорожные машины.
      Мартин уехал рано-рано, чуть свет, оставив записку, где что лежит и чем кормить людей и собак.
      Позавтракав, Эдерс и Уваров подмели холл, снесли вниз материалы, сложили на пол и журнальный столик.
      - Все здесь. - Доктор хлопнул ладонью по пачке. - Разложено по порядку, не разделяя на мою и его, - кивнул на русского, - части. Приступайте. Если наша помощь не потребуется, пойдем к себе.
      - Ступайте. Понадобится что-либо выяснить или уточнить, спрошу.
      Перед Грегом высилась кипа пронумерованных красным карандашом исписанных листков текста, чертежей и расчетов. Он расстелил на полу белую бумагу, разместил на ней записи и приступил к съемкам.
      К обеду доктор и физик спустились в холл.
      Грег стоял и, охая, разминал затекшую поясницу, Выглядел он, будто таскал тяжелые камни.
      - Ну как? - Эдерс потер ладони. - Продвигается?
      - В глазах рябит, - вздохнул Грег, - но к вечеру скорее всего закончу. Некоторые документы для верности щелкаю дважды. А у вас?
      - Неплохо. - Доктор улыбнулся. - Мне кажется, Уваров убил в себе прекрасного механика или там слесаря, что ли, в общем, мастера. Руки у него золотые - все умеет.
      - Отчего же убил? - возразил русский. - Каждый исследователь в нашей области обслуживает себя сам, делает требуемые ему приборы. Подчас их вообще не существует, и приходится создавать заново. Так, кстати, действовал и Смайлс и весьма в этом преуспел. Но мне бы хотелось знать, Грег, что будем делать с этими установками?
      - Меня это тоже интересует, - добавил Эдерс. - Для чего мы затеяли канитель со сборкой?
      - Странный вопрос, - Грег пожал плечами. - Раз собираем, значит, для того, чтобы использовать по назначению - экспериментировать.
      - Как вас прикажете понимать? - прищурился Эдерс.
      - Очень просто. Допустим, мы смонтировали аппаратуру для регенерации органов. Мое мнение - по меньшей мере неразумно не посмотреть, как она действует.
      - На ком? - Доктор покачал головой. - У нас нет лаборатории, специалистов, наконец, подопытных животных и...
      - Ничего этого не нужно, - перебил Грег. - Начнете прямо на человеке, то есть на мне, благо имеется, что восстанавливать. Чем я вам не объект для опытов?
      - Не говорите глупостей, Грег, это несерьезно, - Эдерс всплеснул короткими руками. - Это не шутки.
      - Я и не намерен шутить.
      - Тогда городите несусветную чушь и абсурд. - Лицо доктора покраснело. - Неужели вы допускаете, что я, врач, стану проводить опыты на человеке без лабораторных исследований, предварительных анализов, неоднократных экспериментов на, скажем, морских свинках, собаках или обезьянах?
      - Смайлс провел опыт на Рексе?
      - Боже мой! Вы-то не Рекс, а я не Смайлс. - Доктор закричал. - Я врач, понимаете или нет? Вра-ач! Не знахарь, шаман или колдун, а дипломированный медик. Я давал клятву Гиппократа. Клялся именами дочерей Эскулапа Гигии и Панакеи "Ноли ноцере" - не повредить больному. Не повреди-ить. Не усугублять его страдания, а облегчать их. Я не шарлатан и не авантюрист. Это вам ясно?
      - Разумеется, доктор. Конечно, дорогой мой, - примирительно сказал Грег. - Но у нас нет выхода. Тем более я иду на это добровольно. Не требую наград и гарантий, не предъявляю претензий. Жертвую собой, так сказать, во имя науки и человечества.
      - А если бы вы добровольно попросили лишить вас жизни?
      - Не ударяйтесь в крайности, Макс.
      - Это не крайности, - голос его звенел торжествующе, - а здравый смысл. Мой врачебный долг. Моя этика. Я не желаю экспериментировать на вас, человеке, к которому испытываю братскую привязанность, если не больше. Вы просто не представляете, на что пытаетесь меня толкнуть. На преступление! Да-да, преступление, за которое лишают диплома и судят. Мы, медики, имеем дело с людьми, и любая новинка в нашей области, прежде чем ее применить к человеку, тысячи и тысячи раз пробуется и проверяется в клинике на животных. Это слишком ответственно.
      - Успокойтесь, доктор, - Грег положил руку на его плечо. - Вы же верите Смайлсам? Или не хотите помочь мне обрести облик полноценного человека?
      - Верить одно, - Эдерс вырвал плечо из-под ладони Грега, - а испытывать сомнительные машины и рецепты на людях - в корне противоположное. Потом, чем помочь? Чем?
      - Восстановить кисть и глаз.
      - А вдруг вместо этого у вас вырастет хвост и образуются жабры? - Эдерс уже вопил, размахивая руками и брызгая слюной. - Или вы обрастете шерстью, как медведь. На голове появятся рога, а из челюстей прорежутся бивни мамонта?
      - Рога я, по всей вероятности, уже носил, их восстанавливать не надо. Грег невесело рассмеялся. - В конце концов я даже не против хвоста и жабер. Будет чем отгонять москитов и дышать под водой. Стану эдаким хвостатым Ихтиандром.
      - Не паясничайте! - взвизгнул Эдерс. Круглые щеки затряслись, смешно запрыгали усы, карие глаза заблестели. - Я же вас, сыщика, не принуждаю нарушать закон?
      - Я вас тоже не принуждаю. Просто считаю в данном случае риск оправданным и согласен на любой исход, даже если он обернется для меня трагедией.
      - А для меня? Меня замучает, убьет совесть. На это вам наплевать?
      - Ничто вас не замучает, и останетесь живы, - неожиданно вмешался Уваров. - Я уверен: все кончится благополучно, и поддерживаю просьбу Грега. А если он вам так дорог, предлагаю себя - обо мне плакать некому, я везде теперь, как говорят, персона нон грата.
      - И этот туда же! - резко повернулся к физику доктор. - Вы мне также не посторонний. Да и не в этом дело. Я врач! Не могу я, _не могу_. Мне никто не давал такого, права. Тем более вам и восстанавливать нечего. Вы ставите меня в неловкое, некрасивое положение. Это безнравственно. Я категорически отказываюсь и не желаю продолжать разговор в том же духе.
      - А вот русский доктор Бакулев учил молодых медиков, - вставил Уваров, - использовать малейший шанс спасти больного.
      - Я преклоняюсь перед именем Бакулева, но не вижу аналогии. От чего спасать нашего друга? От чего? Он что, на грани смерти?
      - Ну зачем же так прямолинейно. - Русский скривил губы. - На вашем месте я бы рискнул.
      - Вы не на моем месте. Поэтому вам легко говорить. Всегда легче, если дело касается других. Повторяю, категорически отказываюсь. Да. И ничто, да-да, ничто не изменит моего решения! Господи, недаром вчера меня терзали предчувствия.
      - Значит, доктор, - Грег пристально взглянул ему в глаза, - имея возможность вернуть меня в лоно полноценных, вы из-за своей сомнительной щепетильности отказываетесь. Это и есть безнравственность, равнодушие и эгоизм. Вы можете, но, видите ли, не желаете.
      - А кто вам сказал, что могу? - Эдерс затряс черной гривой. - Почему могу? Вдруг все не так и не то? Мало ли что они там насочиняли? Не исключено - случится непоправимое, мы же вступаем в область неизведанного. Вдруг вы примете обличье какого-то монстра-людоеда и в вас проснутся первобытные и отвратительные инстинкты? Вам лень об этом подумать?
      - Но я же освобождаю вас от ответственности и угрызений совести, засмеялся Грег.
      - Вы - да! А я себя - нет! И перестаньте хихикать, мне не до юмора. Я возмущен - вы просто легкомысленный человек. - Он насупился, замолчал и нервно заходил по холлу.
      - Доктор! - Уваров обнял его за плечи. - Успокойтесь. Мы вас очень любим и уважаем. Но Грег прав, действительно другого выхода нет. Будь я врачом, честное слово, решился бы на эксперимент. Это особый случай, требующий и благородства и мужества. Впрочем, - он прищурился, - вы можете подсказать что-либо иное?
      - Значит, вы бы согласились? - Эдерс остановился.
      - Не колеблясь. Потом, я же буду ассистировать. Работа установок - моя епархия. Следовательно, я не только помощник, но и соучастник и готов разделить с вами любую случайность. На лабораторные исследования времени нет.
      - Тем более, - вставил Грег, - мне кажется, скоро нас побеспокоят люди Робинсона или Майка. Не исключено, они отправят на тот свет с легким сердцем - без всяких душевных угрызений. Эти опасения и заставили меня сфотографировать материалы. Я изготовлю еще копию, а оригиналы уничтожим.
      - Вы хотите уничтожить созданное Смайлсами? - взвился Эдерс и уставился горящими глазами на Грега. - Это вандализм! На подобное злодеяние замахивались разве варвары-гунны или гитлеровцы. Вы фашист?
      - Полно, доктор, - Грег встал, - не нервничайте, я же сказал: два экземпляра спрячем, а подлинник сожжем. Так удобнее - катушка пленки не больше двадцатицентовой монеты.
      - Копия - это копия, а оригинал - оригинал. - Эдерс задумался и поджал губы.
      - Не забывайте - это фотокопия. Кипу документов труднее сохранить, а микропленку я при необходимости проглочу или так запрячу, сам дьявол не отыщет.
      - Делайте как знаете, вам виднее. Я умываю руки.
      - Ручонки вы умоете перед операцией над Грегом, - улыбнулся Уваров.
      - Не ерничайте! Никаких операций! - опять взвился доктор. - С генетикой шутки плохи. С ней разговаривают на "вы". Дилетанты, неучи и профаны не представляют могущих произойти пагубных последствий. Это святая святых, в нее следует входить на цыпочках.
      - Мы все понимаем. Но поймите и нас, иного выхода нет. - Грег сдвинул брови. - Значит, вы желаете, чтобы я так и остался калекой?
      - Нет, не желаю. Не в том дело, а вдруг...
      - Если произойдет это "вдруг", даю письменное разрешение Уварову пристрелить меня. Изобразим самоубийство.
      - Здрасьте! Вот это мило! - вытаращил глаза физик. - Почему именно мне отводится столь ужасная роль заплечных дел мастера?
      - Потому что вы меня поддерживаете и уверены в успехе, как я сам. Вы оптимист, а доктора постоянно заносит в негативную сторону. Родится монстр! Вырастут бивни! Полезу на деревья! А если обернусь гением? Начну слагать стихи, как Шекспир, писать картины подобно Рембрандту и сочинять музыку, достойную Чайковского? Вас гложет зависть, Макс, поэтому вы и отказываетесь. Вдруг замухрышка Грег превратится в сказочного принца? Что тогда станет с вашей совестью?
      - Вы неисправимы, Фрэнк. Делаете вид, будто не понимаете меня, хотя вам все прекрасно понятно. Вы вымогаете...
      - Себе превращение в сказочного принца, - закончил Уваров.
      - Не острите! Я не шучу! - взвизгнул Эдерс, но уже как-то неуверенно.
      - И мы не шутим, наш милый доктор. Мы вас просим как единственного волшебника, даже, если хотите, умоляем снизойти...
      - Пропадите вы пропадом! - Эдерс засунул кулаки в карманы брюк и выпятил круглый животик. - Я умываю руки. Будь что будет. Вы с физиком затравили меня, загрызли, затюкали и загнали в тупик. Это нечестно, неблагородно и уж, во всяком случае, не по-товарищески. Вы создали искусственное большинство. Вероятно, с этой целью и Мартина сплавили - он бы взял мою сторону. Не даете мне открыть рта! А вам, Уваров, я этого...
      - Никогда не прощу! - закончил физик с пафосом, закатил глаза и захохотал. - Если вы, доктор, сейчас же не согласитесь, - он схватил со стола прибор РУ, - я вас раздену и, как сказано в одной басне, голым в Африку пущу. Благо она близко.
      - Я умываю руки, - повторил Эдерс и задрал подбородок. - Подчиняюсь насилию, но оставляю за собой моральное право: если, дай-то бог, все кончится благополучно - в течение недели будете поочередно чистить мои туфли и подавать в постель утренний кофе со сливками и свежими булочками.
      Грег и Уваров переглянулись и ответили хором:
      - Согласны! Обещаем!
      - Считайте, почти уговорили, - Эдерс вытер лоб, - но не воображайте, что испугали вашими угрозами - иду на безрассудный риск ради науки и любви к ближнему или, как нынче часто пишут газеты, ради всего прогрессивного человечества. Но если случится несчастье - наложу на себя руки. Кстати, он вытаращился на прибор РУ, - покажите, как действует эта штука.
      - Для вас с превеликим удовольствием. - Уваров направил на него объектив.
      - Вы с ума сошли! - Доктор всплеснул ладонями. - Не на мне.
      - Извольте. - Уваров отвел прибор в сторону. - Видите, над объективом-вибратором четыре кнопки, закрытые прозрачными колпачками.
      - Раньше их было три, - вставил Грег.
      - Верно. На старой модели их три. Тот прибор не работал в режиме "усыпление".
      - А колпачок зачем? - спросил Эдерс.
      - Чтобы не нажать случайно: при ношении, падении или еще чего. Это своеобразный предохранитель. Там есть и другой - прежде чем утопить кнопку, ее надо развернуть пальцем на 90 градусов по часовой стрелке. Теперь, как он действует. Смотрите, белая - раздевание. - Он навел прибор на штору. - Нажимаю.
      Репсовая, в оранжевых и зеленых разводах, штора мгновенно словно растаяла. Какой-то миг казалось, вместо нее реет невесомое мутное облачко пыли, но и оно тут же пропало.
      - Все, - сказал Уваров. - Если бы это был костюм, человек предстал бы обнаженным. Без всякого вреда для здоровья. Дальше - черная кнопка "усыпление". - Он направил объектив на сидящую на площадке собаку. Нажимаю.
      Джерри, это была она, лениво повалилась на бок. Рекс в недоумении потянулся к ней, втянул воздух носом, но тут же сам упал сверху.
      - Что вы делаете? - закричал доктор и бросился к животным.
      - Остановитесь, - Уваров схватил его за рукав. - Им ничто не грозит. Они крепко спят, сейчас мы их поднимем.
      - Ох, господи, склероз. - Доктор остановился. - Совсем заморочили мне голову. Я же в этом режиме использовал прибор сам. Будите их.
      Уваров надавил на зеленую кнопку. Собаки как ни в чем не бывало поднялись, потянулись, выгнув атласные спины, и снова улеглись.
      - Обратите внимание, они даже не удивились, что только что лежали, прокомментировал Уваров. - Если бы я их не разбудил, проспали бы сном праведников час-полтора, а затем благополучно проснулись бы сами.
      - А это? - доктор потянулся к красной.
      - Осторожно! Ликвидатор. Когда-то его машинально и беззаботно задел наш друг, и кончилось печально. Правда, я его усовершенствовал. Сейчас он действует не взрывом патрона - короткое замыкание расплавит прибор в доли секунды. Думаю, так лучше, меньше шума и безопаснее для окружающих.
      - А диск и шкала на обороте? - спросил Грег. - Прежде я их не видел, вернее, скорее всего не заметил.
      - Точно. Их не существовала - подтвердил Уваров. - Здесь нанесены числа: 35, 42, 51. Первая частота превратит в ничто живое. Я ее испытал на метровом варане. Исчез, лишь следы лап и брюха остались на песке. Вторая развеет любое каменное, кремневое, бетонное или силикатное препятствие. Третья - обратит в пыль металл или изделие из него. Для последней имеется еще и своя шкала, на ней устанавливают частоту для определенного вида. Скажем, для стали одна, для меди другая.
      - Понятно, - прошептал доктор. - Ужас. Просто ужас. Уму не постижимо, какое варварство. До чего может докатиться человек в своих низменных устремлениях.
      - При чем тут варварство? - возразил Уваров. - Это изумительное и нужное открытие, значение которого трудно переоценить. Это равноценно атомной или термоядерной реакции: можно строить электростанции, а можно создавать бомбы.
      - Ладно. Ну его к шутам, спрячьте от греха. - Эдерс боязливо отстранился. - Безопасен он или нет, но подобные вещи вызывают у меня омерзение и внутреннюю дрожь. Уберите.
      Уваров вложил прибор в небольшой футляр.
      - Продолжим? - Грег собрал разбросанные по столу листки. - Как только Мартин доставит необходимое, начнем готовиться к эксперименту. Надеюсь, вас больше не придется уговаривать, доктор?..
      Лабораторию оборудовали на втором этаже, где раньше размещался кабинет профессора. Там не оставили почти никакой мебели, тщательно вытерли пыль, продезинфицировали вещи и вымыли полы.
      Грег лежал на кушетке, по горло закрытый простыней. На лбу и глазах марлевая повязка, искалеченная рука, откинутая под прямым углом к телу, покоилась на подставке. Над ним возвышалось устройство, напоминающее большой фотоувеличитель. На высоте двух метров висел рефлектор, похожий на кварцевую лампу. В комнате уже успел воцариться запах лекарств. Эдерс и Уваров в белых халатах чинно стояли по обе стороны кушетки, в изножье на стуле примостился Мартин.