— Вы слышали, Станислав Григорьевич, о чем поговаривают в поселке? — спросил Шторм после приветствия.

— Слышал, — равнодушно отозвался Тоцкий. Он был в питомнике один и возился с маленькими щенками Агаты и Цезаря. — Пусть мелят что угодно!

— А мне-то, я надеюсь, вы расскажете, что произошло на самом деле?

Ветеринар удивленно посмотрел на полковника.

— А что вас интересует, Алексей Николаевич? По-моему, вы сами вчера были свидетелем того, что произошло.

— Я не об этом! Я о том, что произошло потом, когда вы труп Столешина отсюда убрали…

— Не пойму, зачем вам это? — недовольно сморщился ветврач. — Вы недовольны тем, что я для вас сделал?

— Ну почему же недоволен?! Просто в поселке среди жителей ходят фантастические слухи, это и подтолкнуло меня полюбопытствовать! — ответил гость. — Ну согласитесь, Станислав Григорьевич, что после таких слухов и впрямь станет интересно, что же произошло.

Тем более что начало истории инициировал я!..

Да! И вот что я еще хотел узнать: почему шерсть ваших волкособак стала светлой, когда они бросились на Столешина? — спросил он, глядя на то, как щенки, которых кормил ветеринар, начали медленно светлеть.

— Подкармливаю, — неохотно буркнул Тоцкий.

— Чем?

— Я не интересуюсь вашими профессиональными тайнами, Алексей Николаевич, поэтому позвольте и мне мои маленькие секреты оставить при себе! Что же касается вчерашнего, то я просто выбросил труп Столешина на дорогу, — ответил ветеринар, с трудом подавляя раздражение.

— Поговаривают, что труп в морге якобы оживал, — сказал полковник, словно не заметив нервозности Топкого. — Весьма странная выдумка, не правда ли?

Ветврач тяжело вздохнул и, потрепав по загривкам нескольких волчат, выпрямился во весь рост. Его всегда удивляло, с какой молниеносной скоростью распространяются слухи среди сельчан. На минуту задумавшись, он вдруг спросил:

— Вчера Столешин был выпивши?

— Вроде бы от него немножко разило, — вспомнил Шторм. — А что? Это имеет какое-то значение?

— Нет, я просто так спросил, — пряча глаза, ответил Тоцкий.

— Не лукавьте, Станислав Григорьевич, я же вижу по вашему поведению, что вы что-то скрываете.

— Да вы меня пришли допрашивать?! — прорычал ветеринар. — Зачем? Что вам не нравится?.. Я, кажется, вам уже сказал, что у меня могут быть маленькие секреты! Зачем вы лезете ко мне со своими вопросами?!.

— Ну-ну, успокойтесь, Станислав Григорьевич, — пошел на попятную Шторм, — я спросил из чистого любопытства. Мне все нравится, а не хотите со мной разговаривать, ну и ладно, — махнул он рукой. — Кстати, я слышал также, что охотники собираются пойти на отстрел волков, которых вы прячете от посторонних глаз и подкармливаете! — как бы невзначай обронил он.

Тоцкий резко повернулся, и взгляд его впился в глаза полковника.

— Когда они собираются пойти на отстрел?

— Вот этого я не знаю, Станислав Григорьевич, — пожал тот плечами. — Я только слышал, что они собираются!.. Вы идете в санчасть? — спросил он, делая вид, будто не замечает волнения ветеринара.

— Да-да, — скороговоркой ответил Тоцкий. — Только у меня просьба к вам будет, Алексей Николаевич.

— Какая?

— Позвольте мне после обеда уйти.

— После обеда в зоне останутся только дежурные, — ответил Шторм. — Все уйдут на похороны Каравайцева, так что и вы можете пойти по своим делам. Вас никто не задержит.

— Спасибо.

Начальник внимательно следил за ветеринаром и убеждался, что тот все больше нервничал. Покидая питомник, он поинтересовался, где Камил.

— А черт его знает! — воскликнул Топкий. — Он свою работу выполнил и смылся. У Ловчего, наверное, пасется, не иначе!.. А зачем он вам?

— Хочу, чтобы он свел меня с Ловчим. Надо поговорить о паспортах, — напомнил ему Шторм. — Когда его можно увидеть?

— Вечером зайдите, Алексей Николаевич, может быть, он к тому времени нарисуется! — с нарастающим волнением тараторил хозяин питомника. — Я ему передам, чтобы он вас подождал.

Поведение ветеринара удивляло и беспокоило Шторма, но от дополнительных вопросов он воздержался, решив, что не стоит торопить события. Ему предстояло еще много дел.

Надо было отправить в последний путь капитана Каравайцева. Заключение о его смерти, которое не успел составить судмедэксперт, составили лаборанты, не проводя повторной экспертизы. Они ограничились Записью, сделанной со слов Малышева, что тело Каравайцева было найдено в сугробе. После похорон полковник хотел заняться выяснением всех подробностей, касающихся охраны прииска Копиных Чар, и до встречи с Камилом набросать в уме приблизительный план захвата алмазов.

Он спланировал поездку на рудник в тот день для того, чтобы снова встретиться с начальником караула лейтенантом Скорниным и узнать подробности у него. Ему не хотелось, чтобы кто-то еще знал про его интерес к этому.

Начальник караула, как и в прошлый раз, встретил полковника приветливо и, выслушав от него очередное предупреждение, чтобы все были начеку, ни о чем не подозревая, поведал полковнику в деталях, как приезжает за алмазами бронированная спецмашина. Оказалось, она приезжает два раза в неделю по утрам после смены караула: во вторник и в пятницу, в сопровождении кортежа из двух бронированных «Волг» с охраной. Сам фургон с инкассаторами — «Мерседес-Бенц», с четырьмя ответственными за груз. Машина оборудована даже спутниковой связью. В общем, охрана для перевозки драгоценного груза надежная. Прощаясь с начальником караула. Шторм думал о том, что шансы на успех очень малы. И все-таки, возвращаясь назад, полковник прикидывал в уме всевозможные варианты, как завладеть драгоценными камнями.

И выход был найден. Подъезжая к колонии, Шторм взглянул на сторожевые вышки и вообразил себе, что прииск Копины Чары вместо солдат охраняют переодетые в их одежду бандиты. И тут его осенило. Теперь-то он знал, с чем ехать к бандитам.

* * *

Погода за последние часы испортилась.

Тоцкий с надеждой думал о том, что метель продлится еще несколько дней и помешает охотникам отправиться на отстрел Агаты и Цезаря, а он тем временем сумеет их спасти от несправедливого возмездия и надежно спрятать от людских глаз. К вечеру ему уже стало известно, почему все подозрения в связи со смертью Столешина пали на них.

Как только стемнело и подошло время их кормежки, ветеринар с Камилом, вернувшимся от Ловчего час назад, взяли пакет с мясом и двух волчат и отправились. Тоцкий знал, что отвыкшие от вольер волки ни за что не вернутся в место, совсем недавно бывшее их тюрьмой, и заманить их туда можно только с помощью потомства. У волков сильно развита любовь к своим волчатам; приходя на кормежку, Цезарь и Агата, наверное, больше надеялись увидеть своих детей. Однажды, оставив им мяса, Тоцкий увидел, что они не обращают на еду внимания, а как-то жалобно смотрят на него.

Он догадался, чего им требовалось, но из-за начатой дрессировки волчат не хотел показывать их родителям, боясь, что все его усилия сойдут на нет. Возвращаясь в питомник, Тоцкий услышал тогда тоскливый вой и, обернувшись, увидел, как два волка, так и не притронувшись к еде, вытянув морды вперед, воют ему вслед.

Сейчас, думал ветеринар, пришло время Цезарю и Агате встретиться со своими волчатами.

Он и его помощник, преодолевая мощные порывы ветра, шли по тропе, ведущей к поселку, в то место, куда всегда приходила волчья чета. Они пришли вовремя, Цезарь и Агата уже находились там и, прижавшись друг к другу боками, чтобы не так сильно обдувал их ветер, терпеливо поджидали своих кормильцев. Прежде чем дать им еду, Тоцкий и Камил выпустили из рук волчат в нескольких метрах от родителей, и те, радостно подняв хвостики вверх, побежали к маме и папе.

В следующее мгновение произошло то, чего Тоцкий никак не ожидал. Волчата, подбежав к своим родителям, стали лизать их морды. Цезарь и Агата откликнулись на ласку, но тотчас же почуяли что-то неладное с волчатами и в мгновение ока разорвали их. Тысячелетиями развитый инстинкт природного санитара сработал у них даже в отношении своих детей.

Камил попытался отбить волчат у рассвирепевших родителей, но внезапно волчица перешла в наступление и резким прыжком сбила его с Ее мощные загнутые клыки разорвали горло мужчины, и последнее, что видел ветеринар, когда бросился бежать, это высокий фонтан крови, брызнувший из горла Камила. «Значит, волки догадались о зараженности волчат, — подумал ветврач, оказавшись в безопасности за дверью питомника. — А я ведь, идиот, знал, что дикое животное нельзя обмануть, особенно волка!»

Отдышавшись после быстрого бега, он взял с собой двух псов и вернулся на прежнее место.

Разорванные чуть ли не пополам волчата лежали метрах в пяти друг от друга и в десяти от Камила, у которого голова была вывернута лицом к спине и держалась на малом лоскутке кожи.

Участок тропы, где произошла трагедия, еще не совсем засыпало снегом, и повсюду проступали черные капли крови. К принесенному мясу волки так и не притронулись, и Тоцкий, возвращаясь назад, в питомник, прихватил его с собой. Он не стал ничего трогать на тропе, сообразив, что сейчас для него лучше обратиться в милицию и выступить в роли свидетеля, видевшего, как волки напали на его помощника, когда тот вышел на прогулку со щенками. С одной стороны, думал Тоцкий, это сделает его в какой-то мере пострадавшим и обеспечит ему алиби на тот случай, если кто-то выйдет на след его питомцев и предположит, что жители поселка погибли по их вине. А с другой стороны, Цезаря и Агату теперь необходимо убить, так как кровь волчат, без всякого сомнения, попала вместе со слюной к ним в организм, и заражения волкам не избежать. «Надо немедленно сообщить в милицию! — лихорадочно думал на ходу ветврач. — Тогда охотники скорее отправятся на их отстрел, а меня это обезопасит от их нападения!» Но больше всего ветеринар радовался смерти Камила. Человек, по чьей вине он связался с бандитами и сам стал преступником, теперь мертв. Правда, предстояло объяснение с Ловчим, но он этого не боялся: в качестве связного с зоной он незаменим, бандиты сейчас заняты подготовкой к нападению на Копины Чары, и смерть Камила вряд ли вызовет у них большие переживания. Заперев собак в вольеры, он вышел из питомника и лицом к лицу столкнулся со Штормом. Изложив вкратце суть дела, Тоцкий попросил подвезти его в поселок к отделению милиции.

— А не боитесь, что они начнут копать? — настороженно спросил полковник.

— Нет. Напротив, это делает меня в какой-то степени пострадавшим, — спокойно ответил ветврач и, усмехнувшись, добавил:

— Им меня подозревать — это все равно что вас! Ведь попробуй скажи кому-нибудь, что вы участвовали в подготовке побега заключенных. Сразу сочтут тебя ненормальным! Ваше положение — ваш козырь! Никому в голову не придет вас подозревать. Меня как единственного ветврача на весь поселок и как врача, согласившегося на работу в вашей колонии, тоже вряд ли кто осмелится подозревать в содеянном, тем более что к этому делу я и вправду не причастен.

— Но ведь многие люди знают, что вы подкармливали диких животных, Станислав Григорьевич.

— И совсем не «многие», а всего лишь несколько человек, включая вас, — возразил Тоцкий. — Да и мало ли в тайге изувеченных и больных волков? Это еще ничего не доказывает!

Шторм хотел пригрозить ветеринару, чтобы не сболтнул лишнего, но подумал, что тот сам втянут в дерьмо по макушку и вряд ли станет распускать язык.

— А как же я теперь свяжусь с Ловчим, когда нет Камила? — обеспокоенно спросил он.

Ветеринар пожал плечами.

— Теперь уже никак, — равнодушно ответил он. — Будем ждать, когда сработает «цыганский телефон».

— То есть?.. Как это понять?

— Когда слухи доползут до ушей Ловчего, — пояснил ветеринар, — или пока он сам не захочет наведаться ко мне и поинтересоваться, куда исчез его приятель и почему не показывается у него.

— И долго придется ждать?

— Не знаю, — опять пожал плечами Тоцкий. — Мне помнится, вы говорили, что Ловчий вам неделю давал.

— Хотелось бы пораньше, чтобы времени не терять, — с досадой выдохнул Шторм.

— Ничего не поделаешь, придется ждать.

Сев в машину, они до самого отделения милиции больше не перекинулись ни словом, но, заехав в поселок, Шторм изъявил желание и дальше сопровождать Тоцкого. Ему было интересно посмотреть на место, где волки растерзали Камила.

У Смольникова известие вызвало возглас удивления.

— Как?! Еще один?! — вырвалось у него. — Интересно, кто же на этот раз?

— Мой помощник, — с унылым видом ответил ветеринар. — Вышел выгулять щенят и попался.

Смольников выразил Тоцкому соболезнование и приказал оперативно-следственной группе немедленно выехать на место происшествия. Через пятнадцать минут они уже были там.

Ветер усилился, и снегопад стал таким плотным, что даже с помощью сильных электрических фонариков едва удалось найти труп Камила: он был почти полностью занесен снегом, видны были только левая нога и часть бедра.

Удивительно, но волчат снегом не занесло. Наверное, потому, что они лежали на участке тропы, который возвышался небольшим холмом, и ветер обдувал его со всех сторон. Камил же лежал ниже, и снег, попав в воздушный поток завихрения, мягко оседал на него. Раскидав снег и оценив ситуацию, следователи сначала пришли в некоторое замешательство. Все они задались естественным вопросом: на кой черт этому кретину понадобилось выгуливать щенят в такую сумасшедшую погоду? При более тщательном осмотре они убедились, что характер нападения животных в этот раз не соответствует прежним нападениям, из чего следователи сделали вывод, что напали на Камила другие волки.

— Я не смог их разглядеть как следует, — напропалую врал Тоцкий, — они, увидев меня, сразу бросились наутек. Ну, а я так и не успел, погиб мой помощник!

— А вы как здесь оказались, Станислав Григорьевич? — спросил Смольников.

— Я как раз собирался домой идти, вышел из питомника и вдруг слышу крик. Сюда прибежал, а тут… — развел он руками. — Вот!..

— Понятно.

Рассматривая убитых щенков, следователи пришли к выводу, что они очень похожи на волчат.

— А откуда у вас волчата, Станислав Григорьевич? — напрямую спросил Смольников.

— Читинские охотники подарили, — не раздумывая, ответил Тоцкий. — Вот, наверное, из-за них волки и напали на моего помощника.

— Так почему же они тогда убили волчат? — удивился Смольников.

— Думаю, волчата бросились защищать моего помощника, — делая сосредоточенное лицо, ответил ветеринар. — Они-то ведь уже малость дрессированные и приучены к тем, кто их кормит.

— Понятно. У вашего помощника родственники есть? Я слышал, он из бывших заключенных. Я не ошибся, Алексей Николаевич? — обратился Смольников к Шторму.

— Нет, не ошиблись.

— Про родственников ничего не знаю, — ответил ветврач, — мне он не говорил о них.

— А как же хоронить его будете?

Ветеринар дернул плечами:

— Как-нибудь похороним.

— Что-то на вашу колонию, Алексей Николаевич, прямо напасть какая-то! — снова обратился следователь к Шторму. — Не только работники гибнут, но и бывшие заключенные, будто приговорены невидимой черной силой!

— И вам такая мысль в голову пришла?! — изобразил на лице удивление полковник. — Оказывается, я не одинок в своем предположении! Надо же!.. Вот скажите, чем это объяснить?

— Не знаю, — пожал плечами Смольников. — Возможно, есть что-то, заставляющее нас так думать.

Труп Камила погрузили на носилки, и тут ветеринар увидел, что по приказу Смольникова в целлофановый мешок складывают убитых волчат. Это для него явилось неожиданностью, он предполагал, что их оставят на месте.

— А волчат зачем забираете, Петр Алексеевич? — недовольно спросил он Смольникова. — Я бы их и сам похоронил!

— А мы их не хоронить забираем.

— А для чего?

— Ну мало ли что, — ответил следователь, — по факту убийства, пусть даже дикими животными, Станислав Григорьевич, следствие должно располагать всеми материалами, найденными на месте происшествия.

У Тоцкого неприятно защекотало внутри.

Он не ожидал такого действия со стороны следователя и почувствовал надвигающуюся опасность, но было поздно. Оперативно-следственная группа уже удалялась, и ничего нельзя было предпринять. Попрощавшись со Смольниковым, он вместе с начальником колонии сел в его служебную машину, и они отправились домой.