Мы мирно беседовали за чаем и уже собирались расходиться по своим домам, когда вдруг в половине первого ночи в передней квартиры Роговского неожиданно раздался топот многочисленных ног и к нам с криками "руки вверх!" в комнату ворвались несколько десятков офицеров с направленными на каждого из нас револьверами и ружьями. Под угрозой немедленного расстрела они запретили нам двигаться с места и заявили нам троим, что мы арестованы. На наш вопрос, кто осмелился дать им приказ об аресте законного правительства, они отвечать отказались. Большинство из них были пьяны и сильно возбуждены. В таких случаях револьверы обычно начинают стрелять сами и можно только удивляться, как это тогда не случилось".
      Выступления в защиту, за освобождение членов Директории не последовало со стороны кого-либо, хотя бы небольшого подразделения многочисленного омского гарнизона. Директория уже находилась в изоляции. Лишь ропот части общества глухо прозвучал в белой столице против насилия. Его большинство было или безучастно, или довольно случившимся, перспекти-вой укрепления власти, исключения в ее системе нескончаемого противостояния, скрытого и явного. Примиренчески настроенных к Совету министров членов Директории беспартийного П. В. Вологодского, кадета В. А. Виноградова аресту не подвергли. Вологодский сам был посвящен в план готовящегося переворота и на определенных условиях одобрял его. В. Г. Болдырев находился в отъезде на фронте.
      Для большинства членов правительства эти события оказались неожиданными. Вологодский еще до наступления утра по телефону разбудил членов Совета министров, в том числе Колчака, и созвал на заседание. Некоторые проявляли растерянность, но в итоге "нашли себя", сориенти-ровались. После того, как Виноградов сложил с себя полномочия члена Директории, обстановка на заседании упростилась. Директория признана была несуществующей. Совет министров взял власть в свои руки и решил избрать военного диктатора с тем, чтобы передать ему высшую власть. Поскольку кандидатура Колчака была предложена для избрания на эту роль, он с заседа-ния на время выборов удалился. В итоге один голос получил отсутствовавший Болдырев, все же остальные - Колчак. Колчаку было объявлено решение Совета министров - об избрании его Верховным правителем России. Затем он становится Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами*.
      * 26 ноября Совмин определил размер месячного жалованья Верховному правителю в сумме 4 тыс. руб. Кроме того постановил выделить в его распоряжение 16 тыс. руб. ежемесячно на представительские расходы.
      В тот же день Совет министров принял ряд актов, в том числе "Положение о временном устройстве государственной власти в России", с учреждением поста Верховного правителя, о производстве вице-адмирала А.В. Колчака в адмиралы, о передаче ему "ввиду тяжкого положения государства" временное осуществление Верховной власти. Своим приказом Колчак объявил о вступлении в "Верховное командование всеми сухопутными и морскими вооружен-ными силами России" и освобождении с этой должности генерал-лейтенанта В. Г. Болдырева. Постановления, указы и приказы были спешно доведены до населения и армии. В тот же день А. В. Колчак, с которым был солидарен П. В. Вологодский, приказал освободить из заключения арестованных и смещенных с государственных постов лиц. Вскоре их, а несколько позднее и вызванного в Омск Болдырева, снабдив большими суммами денег, выслали за границу. По свое-му желанию туда же отправился В. А. Виноградов, отказавшийся войти в состав правительства.
      Таким образом, Директория, представлявшая собой по сути блок правых эсеров и левых кадетов, перестала существовать. Конфликт между нею и "ее деловым аппаратом" - Советом министров разрешился в пользу последнего, передавшего высшую власть Верховному правите-лю. В системе новой власти господствующее положение заняли сторонники буржуазной респу-блики. В правительственных кругах имелись и консервативные силы, вплоть до сторонников монархии. Но тон задавали не они. Принятая характеристика Омского правительства Колчака как помещичье-буржуазного, и, тем более, помещичье-монархического, бытующая в литературе, - неправомерна и тенденциозна. Столь же ошибочно называть самого Колчака монархистом. По душевному складу своему да и по многим действиям он, скорее всего, был умеренным демократом и республиканцем.
      10. ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ. ПРИЗНАНИЕ БЕЛОЙ РОССИЕЙ
      Верховный правитель А. В. Колчак в первые же дни развивает бурную деятельность. Первостепенной была задача - смягчить в общественном мнении отношение к перевороту, добиться широкого признания своей власти населением, союзниками, другими белогвар-дейскими правительствами и войсками.
      Колчак предпринял маневр для успокоения общественного мнения: приказал выявить виновных в аресте членов Директории и передать их дело в суд. Перед судом предстали исполнители: упоминавшиеся казачьи офицеры, полковник В. И. Волков, войсковые старшины А. В. Катанаев и И. Н. Красильников. Но они были сразу предупреждены, что осуждения их не предвидится.
      Во время заседаний суда речь преимущественно шла о подрывных действиях членов Директории - эсеров, их связи с лидером партии В. М. Черновым и т. д. В итоге все трое обвиняемых были оправданы. Больше того, указом Верховного правителя в те же дни им были присвоены очередные воинские звания. Следует сказать, что осудить этих офицеров тогда было практически невозможно: реальная сила, только что испробованная, была в руках военных и их сторонников. И Колчак на приговоре суда 21 ноября написал резолюцию: "С приговором суда согласен".
      Для видимости оправданные офицеры были на время удалены из Омска, отправлены в Восточную Сибирь. Этим инцидент официально и был исчерпан. Кстати, атаман Г. М. Семенов всерьез воспринял суд над казачьими офицерами и по этому поводу шумно протестовал, лишь позднее он понял, в чем тут дело.
      Реакция в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке на омский переворот была не однозначной, но в основном все же спокойной, благоприятной. Многие, очень многие желали установления твердой власти. В адрес Верховного правителя посыпались многочисленные приветствия от местных органов власти, общественных организаций, воинских соединений и частей, отдельных граждан. Так, Всероссийский Совет съездов торговли и промышленности, находившийся в Омске, телеграфировал организациям предпринимателей на местах: "Вчера, 18 ноября, Всероссийское Временное правительство реорганизовалось, поручив осуществление всей полноты верховной государственной власти адмиралу Александру Васильевичу Колчаку. Торгово-промышленный класс уже давно на своих съездах единодушно заявляет, что путь к возрождению России лежит в создании сильной, единоличной национальной Верховной власти. Совет съездов ныне горячо призывает вас оказать новой власти самую дружную поддержку и принять участие в деятельной работе по созданию экономической мощи страны и устранению царящей в ней разрухи". Одним из первых признал Колчака, послав в Омск соответствующую телеграмму, влиятельный атаман Оренбургского войска А. И. Дутов. Быстро признал власть Верховного правителя генералитет, а после отъезда с фронта в Омск В. Г. Болдырева полное подчинение армии новому Верховному главнокомандующему стало фактом. Двусмысленно повело себя чехословацкое руководства. Национальный совет 21 ноября выступил с заявлением, в котором в смягченной форме выражался протест против переворота, как "нарушающего начала законности". Но командир корпуса и командующий фронтом генерал-майор Я. Сыровы еще 19 ноября разослал по войскам телеграмму-приказ, в которой обошел оценку событий 18 ноября в Омске, отнеся их к внутренним российским делам. В таком же духе 20 ноября был составлен приказ командующего Самарской группой войск генерал-майора С. Н. Войцехов-ского. Командующие войсками переворот официально или фактически поддержали.
      Быстро последовало одобрение прихода к власти Колчака от иностранных представителей в Омске и из-за рубежа. Верховного правителя посетили представители миссий, поздравляли его и выражали удовлетворение. Некоторые из них свои поздравления и выражения поддержки отразили в письмах и телеграммах. Английский Верховный комиссар в Сибири Ч. Эллиот от имени своего правительства сообщил: "Ввиду того, что ваше высокопревосходительство приняли на себя Верховную власть в Омске, Великобританское правительство желает выразить свое горячее сочувствие всем усилиям к установлению свободного русского государства на твердых основах общественного доверия. При таких условиях Россия может вернуться к ее прежнему положению и получить возможность в полной мере принять участие в работе цивилизации". Аналогичным было и послание представителя Франции М. Реньо.
      Однако были и протесты против переворота. Наиболее значительные из них последовали слева - от съезда членов Учредительного собрания в Екатеринбурге, Совета управляющих ведомствами в Уфе, а справа - от атамана Забайкальского войска Г. М. Семенова. Членами съезда в Екатеринбурге 18 ноября принимается резолюция-воззвание с осуждением омского переворота и призывом борьбы за устранение "кучки заговорщиков". Объявлялось о создании специального органа для осуществления этих целей во главе с лидером партии социалистов-революционеров В. М. Черновым. Аналогичные заявления были сделаны в Уфе. Председатель Совета управляющих эсер В. Н. Филипповский и другие его члены, фактическая власть которых ограничивалась Уфимской губернией и некоторыми частями Народной армии, пытались борьбу против Верховного правителя поставить на практические рельсы. В частности, большие надежды возлагались на Ф. Е. Махина, командовавшего на Южном Урале значительными воинскими силами. Но действия Махина были быстро блокированы. Попытка договориться с генералом Болдыревым о выступлении против омских властей также не увенчалась успехом, так как тот после длительных колебаний, опасаясь раскола в армии, ослабления фронта, решил подчиниться Колчаку. Занявшие было половинчатую позицию Национальный совет и командо-вание чехословаков вскоре ее изменили. Значительную роль в этом сыграли западные диплома-ты, оказавшие на руководство корпуса давление. Для этого понадобилось проведение в Челябин-ске 23 ноября специального совещания.
      А. В. Колчак предполагал, что против него выступят социалисты - члены Учредительного собрания, и не ошибся. По получении их протестующей телеграммы он отдал приказ генералам М. К. Дитерихсу и Р. Гайде, являвшимся хозяевами положения в Екатеринбурге, о разгоне съезда членов Учредительного собрания и аресте его руководителей, включая В. М. Чернова. 19 ноября солдаты во главе с офицерами ворвались в гостиницу "Пале-Рояль", в которой прожива-ло большинство членов Учредительного собрания, учинили погром помещений. Был смертельно ранен один из членов собрания - И. Н. Муксунов. 19 человек во главе с В. М. Черновым были арестованы. Таким образом Гайда выполнил приказ Колчака, правда не в полной мере: учитывая настроения чехословаков, и в то же время мнение определенных общественных кругов, он вскоре распорядился освободить арестованных, выслать всех членов Учредительного собрания в Челябинск. Там с помощью чехословаков многим видным эсерам и меньшевикам, включая Чернова, удалось скрыться, уехать в Уфу. В дальнейшем некоторые из них были все-таки арестованы.
      Более длительной и, пожалуй, острой оказалась борьба с учредиловцами на Урале, их Съездом в Екатеринбурге. Лидер уральских кадетов и товарищ Председателя Временного областного правительства Урала, в соответствии с решениями Уфимского Государственного совещания, свертывавшего, но еще не свернувшего свою деятельность, Л. А. Кроль считал, что военачальники в Екатеринбурге знали о готовящемся перевороте в Омске и даже были задейст-вованы в нем. Мы уже отмечали, что командующий Екатеринбургской группой Р. Гайда был горячим сторонником установления военной диктатуры. Так или иначе к такому режиму склонялись другие высшие офицеры группы и гарнизона. Неожиданностью события в Омске для них не стали. Кроль писал: "Принимал ли участие Екатеринбург в подготовке переворота? - Ответ на это может быть только положительный. Я уже упомянул о том, что я передал Болдыреву со слов нашего министра Внутренних дел (имеется в виду Н. В. Асейкин. - И. П.) о заговоре в Екатеринбурге военных кругов".
      Екатеринбург оказался средоточием не только крупных военных, но и демократических сил, противостоящих сторонникам военной диктатуры, правда, не столько в реальном, сколько в политическом отношении. Именно здесь с 18 октября обосновался Съезд членов Всероссийского Учредительного собрания, готовивший возобновление деятельности его самого ориентировочно в начале 1919 г. В Екатеринбурге сосредоточилось руководство Партии социалистов-революцио-неров во главе с В. М. Черновым. Как председатель разогнанного большевиками Учредительно-го собрания он фактически руководил и Съездом (вместе с его официальным председателем, бывшим главой Комуча В. К. Вольским). Съездовское и эсеровское руководство еще до 18 ноября ориентировалось на "революционную" борьбу с либеральными и правыми силами, вплоть до вооруженной. Однако расчеты на поддержку военных кругов у них на поверку оказались беспочвенными.
      Получив к вечеру 18 ноября достаточно полную информацию о правительственном перевороте в Омске, свершении Директории и провозглашении Верховным правителем А. В. Колчака, учредиловцы вступают с ним в борьбу. Утром 19 ноября состоялось пленарное заседание, избравшее Исполком и принявшее воззвание "Ко всем народам России". В планах были формирование и посылки в Омск экспедиционного отряда. Но сбыться этому было не суждено. Поддержку Съезду не оказали ни солдаты, ни рабочие, прежде предоставлявшие вооруженную дружину для его охраны. Половинчатой оказалась позиция и чехословаков: формально осудив переворот в Омске, они на деле проявили к Колчаку лояльность. В Екатерин-бурге обеспечили лишь личную безопасность участников Съезда, блокировали резко враждеб-ные к нему действия русских солдат и офицеров. Вечером 19 ноября подразделения 25-го Екатеринбургского горных стрелков полка совершили нападение на гостиницу "Пале-Рояль", в которой обосновались Исполком, руководство Съезда и эсеров, произвели обыски и аресты. Эти действия предпринимались по распоряжению Колчака, стремившегося пресечь действия левой оппозиции, воздействия ее на фронтовые соединения и общую ситуацию в регионе. Чехи смягчили удар по участникам съезда, вернули арестованных в гостиницу. В ночь на 21 ноября участники Съезда, не успевшие или не пожелавшие скрыться, служащие, члены семей, всего более 100 человек поездом под охраной чехословаков были высланы в Челябинск. Предписыва-лось продолжить заседания в уездном городке Шадринске, а Чернова арестовать. Но Чернову помогли скрыться. Участники съезда в Шадринск ехать отказались, выехали в Уфу.
      События в Екатеринбурге, работа Съезда и ее срыв явились концом Всероссийского Учредительного собрания. В дальнейшем за нелегальные попытки развернуть борьбу с новым омским режимом по распоряжению Колчака в ночь на 3 декабря были произведены аресты членов Учредительного собрания, служащих и отправка их в Омскую губернскую тюрьму. Во время подавления поднятого там большевиками восстания от самосуда офицеров погибло 11 заключенных социалистов, преимущественно доставленных из Уфы. Среди них оказался и депутат Н. В. Фомин (кроме него погиб еще один член Учредительного собрания - К. Т. Почекуев - бежал из тюрьмы и замерз на окраине Омска). Окружающие лица рассказывали, что Колчак, лежавший с воспалением легких, был крайне удручен случившимся, не без основания полагая, что на него "навесят" расправу над учредиловцами. В дальнейшем все депутаты и служащие из тюрьмы были выпущены.
      Объективно Колчак, его режим повинны в срыве попытки возобновления работы Учредите-льного собрания: Ленин начал, Колчак покончил.
      Военные чипы в своих действиях при этом руководствовались поступившим официальным приказом Колчака от 30 ноября 1918 г. В нем говорилось: "Бывшие члены Самарского комитета членов Учредительного собрания, уполномоченные ведомств бывшего Самарского правитель-ства, не сложившие своих полномочий до сего времени... и примкнувшие некоторые антигосу-дарственные элементы в Уфимском районе... пытаются поднять восстание...
      ПРИКАЗЫВАЮ:
      1. Всем русским военным начальникам самым решительным образом пресекать преступную работу вышеуказанных лиц, не стесняясь применять оружие.
      2. Всем русским военным начальникам, начиная с командиров полков (включительно), и выше, всем начальникам гарнизонов арестовывать таких лиц для предания их военно-полевому суду, донося об этом по команде и непосредственно - начальнику штаба Верховного главнокомандующего".
      Приказ был суровым. Его составителя можно понять: в военной обстановке, близ фронта социалисты не подчиняются его власти, пытаются организовать борьбу против него... Он борется с ними, как с политическими и даже военными противниками. Понять-то можно, а вот правильно оценить этот приказ и последовавшие практические действия, вытекающие из него, трудно. Следует ведь учитывать, что речь шла не просто о социалистах, а о членах Учредитель-ного собрания, избранниках народа и последовательных противниках большевиков. При этом среди двух десятков арестованных на Урале членов Учредительного собрания и других общественных деятелей лидеров съезда не было. Но, будучи доставленными в Омск, почти половина из них (Н. В. Фомин, И. И. Девятов, Марковецкий, Кириенко и др.) во время восстания 22 декабря 1918 г., в котором они не принимали участия, офицерами были расстреляны. Некоторые офицеры-участники расстрела были арестованы, но затем отпущены; им помогли скрыться.
      Ходили слухи, что расправа была учинена по приказу, исходившему от Колчака. Сам он это отрицал.
      Из показаний видного кадета В. А. Жардецкого видно, что он, опасаясь за судьбу арестован-ных учредиловцев, через адъютанта довел до сведения Колчака информацию об их аресте. Колчак дал распоряжение о невыдаче их из тюрьмы без особого распоряжения. Но было уже поздно. Как бы то ни было, но кровавая расправа с эсерами и меньшевиками - членами Учредительного собрания осталась пятном на правительстве Колчака и на нем лично. А главное, она создала раскол в рядах антибольшевистского фронта на востоке страны. Этим умело воспользовались коммунисты. К большевистскому подполью на Урале, в Сибири и в других районах стало примыкать и подполье эсеро-меньшевистское. В советской России основная часть эсеро-меньшевистских сил занимала позиции или нейтралитета, или поддержки большевистско-го руководства. Раскол в рядах белого движения - одна из коренных причин его последующего поражения. Позднее Колчак остро почувствует опасность этого раскола. Он совершит сдвиг влево, попытается бороться с крайне правыми силами за сплочение политического центра с левым социалистическим антибольшевистским крылом, но, как далее увидим, будет уже поздно. Не только Верховному правителю, но и разнородным политическим партиям и группам в сложнейшей обстановке гражданской войны крайне трудно было улавливать неустойчивое настроение масс и более или менее адекватно на него реагировать.
      В ноябре-декабре 1918 г. сопротивление социалистов, учредиловцев новый политический режим преодолел. Что касается Г. М. Семенова, то здесь А. В. Колчака ждала неудача. Атаман долго не признавал Колчака как Верховного правителя, противодействовал ему. Попытка "поставить на место" атамана Семенова Колчаку не удалось, ибо за тем стояли японские дивизии. Пришлось прибегать к более гибким методам, искать компромисс. "Атаманщина" все время торчала занозой в организме сибирского белогвардейского режима, существенно ослаб-ляла его. Первопричиной неподчинения Семенова, его крупных воинских формирований, так и не появившихся на внешнем фронте, являлась его прямолинейная прояпонская ориентация, тогда как Колчак по-прежнему был сдержан в отношениях со Страной Восходящего Солнца. Он рассчитывал прежде всего на помощь Англии и других западных стран.
      В связи с этим надо сказать, что правительства Англии и Франции на первых порах недооце-нивали Колчака и движение белых вообще. Ж. Клемансо и Д. Ллойд-Джордж считали, что вся борьба с большевиками в Сибири должна вестись силами и под руководством западных союз-ников. Из радиограммы в Омск следовало, что французский генерал М. Жанен и английский А. Нокс уполномочены на Верховное командование всеми армиями союзников в Сибири. Жанену предписывалось вступить в должность главнокомандующего и зарубежными, и русскими войсками. Высадившись во Владивостоке, он дал интервью представителям печати, в котором многообещающе заявил: "В течение ближайших пятнадцати дней вся Советская Россия будет окружена со всех сторон и будет вынуждена капитулировать". Прибывший вместе с М. Жаненом чехословацкий военный министр генерал М. Р. Штефаник давал обещание, что приложит все силы к возвращению чехословаков на фронт, с которого они повсеместно уходили. Жанен и в этот момент, и позднее, выражая волю своего правительства, также нажимал на руководство чехословацкого корпуса, но добиться должной отдачи от его частей так и не смог. Не оказалась столь обширной, как было обещано, и помощь западных стран белому движению, и размах интервенции. В Западной Сибири и на Урале силы союзников были совершенно незначи-тельными. На фронте их практически не было. Там кратковременно действовали французское подразделение да английская бригада, в которой рядовой состав был набран почти целиком из русских. Чехословаки на фронт так и не вернулись.
      А. В. Колчака возмутили радиограмма и предъявленный М. Жаненом мандат, подписанный Ж. Клемансо и Д. Ллойд-Джорджем, и он категорически отверг надуманный вариант руковод-ства антибольшевистскими силами в Сибири посланцами с Запада. Назначение французского генерала главкомом над всеми силами не было бы понято русскими войсками. После перегово-ров, в том числе с правительством Франции, было решено, что адмирал А. В. Колчак остается Верховным главнокомандующим российскими войсками, согласуя с М. Жаненом лишь общие оперативные планы. Жанен становился главнокомандующим остальными войсками. Этим войскам пришлось лишь охранять железную дорогу на отрезке от Новониколаевска до Иркутска да в какой-то мере участвовать в борьбе с повстанческим движением. Формировавшиеся под руководством Жанена польские, сербские, румынские и другие национальные части на фронт практически не выводились, а лишь забирали львиную долю поступающего оружия, обмунди-рования, продовольствия. Японские и американские войска оставались самостоятельными.
      У Жанена к Колчаку после неожиданного для него исхода распределения командных функций возникло чувство обиды, неприязни, которое он так и не смог преодолеть. Что касается А. Нокса, ставшего заместителем М. Жанена, то ему поручались в основном тыл и снабжение при согласованных действиях с военным министром Омского правительства. Он эту работу старательно выполнял. К Колчаку он был настроен лояльно и даже дружески.
      С приходом к власти Колчака консолидируются силы белых во всем восточном регионе. Колчака и его правительство признали все, в том числе казачьи атаманы, кроме Г. М. Семенова и И. М. Калмыкова. Колчак наладил контакт с правительством Великого Донского казачьего войска и получил его признание.
      Верховная власть донцов за Колчаком была признана. К нему, в Омск, был прислан казачий генерал-майор Сычев, который дал подробную информацию о положении на Дону, Юге России. Сычев был использован на военной работе в Восточной Сибири, накануне и в момент крушения колчаковской власти был командующим войсками Иркутского округа, в дальнейшем эмигриро-вал.
      Исчезло деление войск на Народную армию (в прошлом - Комуча), Сибирскую армию и др. Успешнее пошло формирование новых частей и соединений под эгидой единой Верховной власти. Несколько сложнее шел процесс признания верховенства Колчака и его правительства в российских масштабах. Но под определенным давлением союзников, "Русского политического совещания" в Париже, образованного в декабре 1918 г. и ставшего политическим центром антибольшевистских сил России, А, В. Колчака признают генералы Е. К. Миллер, Н. Н. Юденич и их правительства. Указами Верховного правителя эти генералы, как вступившие в его подчинение, были официально назначены генерал-губернаторами и главнокомандующими вооруженными силами в их регионах.
      Более сложно протекал процесс признания А. В. Колчака, как Верховного правителя России генералом А. И. Деникиным и его правительством. Но и он в конце мая 1919 г. завершился тем же. В приказе о признании верховенства А. В. Колчака, подчинении ему командования и войск Юга России от 30 мая А. И. Деникин написал: "Спасение нашей Родины заключается в единой Верховной власти и нераздельном с нею едином Верховном командовании.
      Исходя из этого глубокого убеждения, отдавая свою жизнь служению горячо любимой Родине и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку, как Верховному правителю Русского государства и Верховному главнокомандующему Русских армий.
      Да благословит Господь его крестный путь и да дарует спасение России".
      Колчак 17 июня назначил Деникина своим заместителем. Таким образом, Колчак стал Верховным правителем России, точнее - тех ее регионов, которые были на тот момент под властью белых.
      Затянулось дело с официальным признанием правительства А. В. Колчака как всероссий-ского со стороны иностранных государств. Они, конечно, способствовали формированию и укреплению власти Колчака в России. Но сами не спешили признать его правительство официально. Основные причины заключались в том, что: во-первых, союзники ждали от него успехов в борьбе с большевиками на фронте, во-вторых, их отпугивали репрессии против населения, имевшие место при режиме Колчака, и недостаточная ясность в его реформаторских устремлениях, в его желании пойти по демкратическому пути. Весенние военные успехи войск Колчака оживили надежды на скорое признание западными странами Временного Всероссий-ского правительства - единственным законным правительством России. Но на смену военным успехам Колчака пришли поражения. Дело осложнялось, и сроки признания отодвигались.
      Перед А. В. Колчаком в числе первоочередных стоял вопрос о составе Совета министров. В решении его следовало учитывать многие обстоятельства, в том числе степень пригодности старого состава правительства, волю и устремления некоторых политических сил и военных кругов. Председателем Совета министров остался П. В. Вологодский, являвшийся одним из лидеров белых в Сибири, в той или иной степени устраивавший и правых, и левых. В составе правительства остались И. А. Михайлов (министр финансов), С. С. Старынкевич (министр юстиции), А. Н. Гаттенбергер (управляющий министерством внутренних дел), Л. И. Шумилов-ский (министр труда) и другие. Но были в него включены вскоре и новые министры и управляю-щие министерствами: И. И. Сукин (иностранных дел), Н. А. Степанов (военный), М. И. Смирнов (морской), Г. К. Гинс (главноуправляющий делами Верховного правителя и Совета министров) и другие.
      Перестановки в правительстве с привлечением новых лиц происходили и далее, но основной его костяк сохранялся, в сущности, вплоть до осени 1919 г. В связи с этим генерал М. Жанен в дневнике записал: "Любопытная вещь перманентность министров: они работали с Директо-рией, работают с адмиралом, который опрокинул Директорию". А в общем-то все было понятно: в том-то и дело, что министры в большинстве своем были настроены против Директории и желали, а то и непосредственно способствовали ее ликвидации, готовы были работать под началом А. В. Колчака. Несколько позднее в состав правительства входили В. Н. Пепеляев (министр внутренних дел), А. П. Будберг (военный министр), Г. Г. Тельберг (в новой роли - министр юстиции) и другие. Обращает на себя внимание то, что среди министров, как и до 18 ноября 1918 г., сохранялось значительное число эсеров (Старынкевич и другие) и меньшевиков (Шумиловский, Н. И. Петров и другие). Правда, со вступлением в должность они объявляли о выходе из своих партий. Колчак социалистические партии, их сибирские организации, кроме РКП(б), официально не запрещал, хотя по многим позициям был ими недоволен и идеи их совершенно не разделял.
      А. В. Колчак, несмотря на военную обстановку, насколько возможно проводил и усиливал работу по введению и упорядочению системы законности. Ему принадлежит заслуга в организа-ции тщательного расследования обстоятельств убийства царский семьи и других членов Дома Романовых на Урале, которое до него велось крайне неудовлетворительно, в чем-то даже саботировалось, в том числе министром юстиции эсером С. С. Старынкевичем, возможно, потому, что он в свое время боролся с царским самодержавием, был отправлен им в сибирскую ссылку. Дело о царской семье Колчак поручил генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу, назначен-ному в середине января 1919 г. генералом по особым поручениям. В одной упряжке с ним стал работать Н. А. Соколов, рекомендованный Колчаку князем А. В. Голицыным, знавшим его по работе в Пензенской губернии как очень квалифицированного следователя по особо важным делам. 5 февраля Колчак пригласил Соколова на беседу, предложил познакомиться с имеющим-ся материалом следствия, доставленным из Екатеринбурга в Омск, и высказать свои соображе-ния по этому делу. Заслушав затем заключение Соколова, его предложения по ведению следствия, Колчак ему и поручил его проведение. Перед отъездом следователя в Екатеринбург Колчак 3 марта выдал ему соответствующий документ за своей подписью и печатью. Он пристально следил за работой и Дитерихса, осуществлявшего общее руководство следствием, и Соколова, помогал им. В результате огромной и целенаправленной работы, раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей Соколовым было определенно установлено, что в ночь на 17 июля 1918 г. в доме инженера и общественного деятеля Н. Н. Ипатьева, превра-щенного в тюрьму, была расстреляна вся царская семья и четыре человека из обслуживавшего ее персонала, всего 11 человек, что было сделано по указанию большевистского руководства, определенно - Я. М. Свердлова ("Были и другие лица... Я их не знаю", подразумевал, конечно, В. И. Ленина, но доказательств прямых выявить не смог). Соколов исключил "спасение" кого-либо из узников Ипатьевского дома. Он вместе с Дитерихсом с наступлением лета производил раскопки, искал останки.