7

На завтрак Элис сварила яйцо, снесенное одной из десятка кур, днем вяло бродивших по двору, а на ночь собиравшихся в старом дровяном сарае. Заварив чай водой из чайника, разогретого на дровяной плите, она села за деревянный кухонный стол и принялась за еду, наслаждаясь запахом пекущегося в духовке хлеба.

Такой образ жизни Элис вела уже полторы недели, и он даже начинал ей нравиться.

Фиона, посоветовавшись с мужем, который всего месяц назад унаследовал после смерти тетки старенький коттедж, сказала, что Элис может жить в нем сколько захочет. Она только предупредила, что удобства там самые минимальные. Агент по недвижимости, осматривавший коттедж, заявил, что его нельзя будет сдавать до тех пор, пока хозяева не произведут капитальный ремонт. Несмотря на то, что Борнмут славился своими курортами и летом сюда съезжалось множество отдыхающих никто не захотел бы жить в подобной развалюхе.

Фиона и ее муж были счастливы помочь Элис, потому что считали себя обязанными ей. Узнав, в каком положении оказалась ее подруга, Фиа была потрясена. Она понятия не имела, что дело зашло так далеко, а также, что все это связано с Сайласом Моррисоном.

Вскоре после свадьбы Фиона и Фрэнк Кэмпбелл переехали из Лондона в Бирмингем. Причина была проста — они хотели жить подальше от ее родителей. Элис звонила подруге нечасто и почти ничего не рассказывала о своих детях, не желая понапрасну расстраивать ее. Фрэнк был зубным врачом и собирался открыть собственный кабинет, но он был слишком горд — или, вернее, мудр, — чтобы принять финансовую помощь от тестя. Поэтому супруги, которые к этому времени успели обзавестись очаровательной малышкой, не могли помочь Элис деньгами. Но она ничего и не приняла бы от них, потому что в свое время поклялась никогда не вмешивать денежные вопросы в свою дружбу с Фионой.

Элис долго сомневалась, прежде чем позвонить подруге. Это был первый случай, когда она обратилась к ней за помощью. К счастью, ее ждало самое горячее участие. К тому же Фиона легко согласилась с ее условием — не задавать никаких вопросов. Элис не хотелось лгать. Сказать, что Моррисон преследует ее — это одно, а признаться, что она стала его любовницей, — совсем другое!

Позже выяснилось — очень кстати, — что прежняя владелица коттеджа, тетушка Мод, терпеть не могла «все эти новшества», вроде фабричным образом приготовленного варенья или консервов, и предпочитала вести такой образ жизни, чтобы ее существование ни от кого и ни от чего не зависело. Поэтому дом оказался завален по крышу всякого рода припасами. Рядом с ним был разбит обширный фруктовый сад, имелся огород со всяческими овощами, а на лужайке перед крыльцом разгуливали куры. Таким образом, проблема питания была для Элис решена.

Чего мне не хватает, так это коровы, усмехнулась она, плеснув из чайника кипятку на тарелки, сложенные в большую миску. Молоко, мясо и масло ей приходилось покупать.

Конечно, подобная жизнь имела свои недостатки, особенно для того, кто вынужден был обходиться всего одной рукой, но пока что Элис справлялась. Она приехала сюда налегке, а позже Мэйми перевезла ее вещи, договорившись со знакомым водителем огромного грузовика, чей маршрут пролегал через Борнмут. Предварительно Элис потребовала от веселой официантки поклясться, что она никому не расскажет об этом.

Телефона в коттедже не было, но электричество тетушка все же согласилась провести. Элис решила, что сумму расходов можно уменьшить, если пользоваться только керосиновыми лампами и свечами, которых у тетушки Мод было более чем достаточно. Кроме того, в доме имелся топившийся дровами бак для подогрева воды, трубы от которого шли в ванную. Элис жгла в нем мусор, собиравшийся во время уборки комнат. Вообще, она старалась экономить воду и даже ухитрилась починить подтекавший бачок в туалете.

К великой радости Элис под одной из кроватей обнаружилась картонная коробка с книгами. Среди них было много кулинарных справочников. Это оказалось основательным подспорьем.

Бросив взгляд на настенные часы, Элис решила, что пора проверить, не готов ли хлеб. Она взяла тряпку, открыла духовку и вытащила металлическую форму с сидящей в ней румяной булкой. Поставив ее на стол, Элис потрогала пружинящую под пальцами корочку и удовлетворенно улыбнулась. Конечно, до совершенства еще далеко, но уже намного лучше, чем в первые дни…

— Это и есть твой идеал независимого существования? — раздался сзади насмешливый голос.

— Элис резко повернулась к двери, толкнув бедром стол, с которого тут же с грохотом полетела форма с хлебом. Но упасть на пол она не успела — Элис подхватила ее левой рукой. Затем молодая женщина снова подняла глаза. В дверях, загораживая почти весь проем, стоял Сайлас Моррисон. Смущение Элис было так велико, что прошло несколько секунд, прежде чем она почувствовала, как больно жжет ладонь раскаленное железо. Она громко взвизгнула и швырнула форму на стол, а после этого принялась удивленно разглядывать свою красную, вспухшую от ожога ладонь.

— Что случилось? — бросился к ней Сайлас. Увидев воспаленную кожу, он подтолкнул Элис к раковине и заставил ее сунуть руку под струю холодной воды. Некоторое время они стояли рядом, наблюдая, как вода течет по вздувающимся на глазах волдырям. Затем Сайлас спросил: — Ну что? Очень болит?

Элис плаксиво сморщилась.

— Да ничего, вполне терпимо. Во всяком случае, пока я держу руку под водой. — Она искоса взглянула на Сайласа, отметив про себя, что в джинсах он выглядит не хуже, чем в строгом костюме.

— Странно, — заметил он. — Стоит мне только появиться, как ты тут же что-нибудь ломаешь себе, обжигаешься… Что-то с тобой неладно…

Элис резко повернулась к нему, брызнув водой на белую трикотажную рубашку, видневшуюся из-под голубой джинсовой куртки.

— Ничего подобного! — сердито возразила она. — Это ты виноват. Нечего было подкрадываться!

— Правильно. Легче всего винить в своих ошибках кого-нибудь другого. — Сайлас снова сунул ее руку под воду. — Подержи еще хотя бы минут десять, чтобы утих жар. Где у тебя аптечка?

— Мм… где-то была… — неуверенно пробормотала Элис. Ей трудно было думать в эту минуту о чем-то другом, кроме как о прижимающемся сейчас к ее спине теле Сайласа. Почему он приехал сейчас, когда Элис ходит по дому в линялых шортах и обвисшей футболке, с дурацким хвостиком на макушке, затянутым обычной резинкой.

— Проще говоря, ты не знаешь, где она? — уточнил Моррисон. Он обвел скептическим взглядом обшарпанные стены кухни, дырявый старый линолеум, треснувшие стекла. — Ладно, сейчас я принесу свою. Она у меня в машине, — добавил он уже на пути к двери.

Оставшись в одиночестве, Элис едва не расплакалась от жалости к себе. Вообще, перебравшись в Борнмут, она поняла, как неплохо бывает иной раз хорошенько выплакаться. Здесь ей не надо было прятаться от чужих любопытных глаз, поэтому она частенько позволяла себе поплакать от души, испытывая при этом огромное облегчение.

К тому времени, когда вернулся Сайлас, она дрожала, сидя на расшатанном стуле. Заметив, в каком она состоянии, Моррисон без лишних слов ушел в комнаты и несколько минут что-то там разыскивал. Вскоре он снова появился на кухне с одеялом в руках. Сайлас заботливо укутал им обнаженные ноги Элис. После этого он повернул ее к столу, осторожно промокнул воспаленную ладонь марлей и наложил повязку.

— Тебе надо было стать врачом, — улыбнулась Элис. Она действительно не сомневалась в том, что из него получился бы прекрасный, внимательный и заботливый доктор.

Сайлас взглянул с серьезным видом на нее.

— У меня было такое желание, но мой отец рано умер, а у матери не хватало средств, чтобы дать мне приличное медицинское образование. Мне рано пришлось научиться зарабатывать деньги.

— Понятно… — вздохнула Элис. Ее собственным мечтам тоже не суждено было сбыться, поэтому она могла искренне посочувствовать Сайласу. — А я вот хотела стать модельером, — призналась она. И тут же пожалела об этом. Разве можно сравнивать серьезную профессию врача с работой дизайнера одежды, который только тем и занимается, что выдумывает всякие штучки на потеху досужим бездельникам?

Но, к ее удивлению, Сайлас не стал над ней насмехаться.

— Можешь не объяснять, почему ты не стала им, — кивнул он. — Не хватило сил противостоять воле отца?

— Ты угадал.

— А может, здесь было еще кое-что? — продолжил Сайлас, пристально глядя на Элис. — Возможно, бедняжка Элис Керрингтон старалась во всем угодить отцу, чтобы завоевать его любовь?

— Брось! — фыркнула Элис, которую невольно рассмешило слово «бедняжка». Но ведь она действительно всеми способами пыталась добиться расположения отца… Тогда ей было всего шестнадцать, а сейчас уже двадцать семь. — Мне нравилось заниматься делами компании «Морнинг дью». И это продолжалось бы еще долго, если бы ты все не испортил.

Сайлас поднялся со стула.

— Давай я лучше приготовлю кофе. Тебе нужно выпить чего-нибудь горячего.

Элис следила, как он ловко управляется на кухне, как будто она была его собственной, и вдруг вспомнила то, о чем предпочла бы забыть навсегда.

— Как ты меня разыскал? — спросила она.

— Ты звонила из гостиничного номера. Когда я расплачивался, мне передали счет телефонной компании, где был указан номер, по которому ты звонила, город и продолжительность разговора. Поэтому мне не составило никакого труда разыскать тебя.

Элис обескураженно взглянула на него.

Она и не сообразила, что на счетах за междугородние переговоры указываются номера телефонов.

— Боже… Ты позвонил туда?

— И очень удивился, что ты поддерживаешь дружбу с женщиной, которую унизила и которой осмелилась солгать перед алтарем. Впрочем, Фиона мне сказала, что не может долго сердиться на кого бы то ни было. Жаль только, что она не проявила своего милосердия ко мне в свое время. — Сайлас поставил перед Элис чашку кофе и сел напротив. — Фиона также сообщила мне, что вы всю жизнь были скорее сестрами, чем просто подругами. Еще она рассказала, что, когда узнала правду, то решила, что ты хотела защитить ее. Правда, я так и не смог узнать от кого…

Элис поднесла руку к горлу. Бедная Фиона! Она, должно быть, чуть не упала в обморок, узнав, кто ей звонит!

— А что еще тебе удалось разузнать? — хрипло спросила Элис.

— Ты доложила ей о себе не слишком много, — загадочно усмехнулся Сайлас. — Странно у тебя получается: сначала ты солгала Фионе, что мы с тобой любовники, в то время, когда я об этом и не помышлял, а когда мы ими и вправду стали, ты не обмолвилась об этом ни словом. Кого ты хочешь защитить на этот раз?

— Она не должна была тебе говорить, где я, — недовольно бросила Элис. Она чувствовала себя так, словно ее предали. Возможно, действительно нужно было рассказать Фионе все до конца, но Элис не могла ожидать, что Сайлас вздумает ее разыскивать.

— Во время нашего первого разговора Фиона так ничего и не сказала, — пожал он плечами. — Но я был настойчив…

Элис вдруг вспомнила, что в постели Сайлас куда как настойчив, и смущенно потупилась.

— К счастью, у тебя здесь нет телефона, поэтому Фиона не смогла предупредить тебя, что мне уже обо всем известно.

— Если ты осмелился угрожать ей… — начала Элис дрожащим голосом.

— Что тогда? — Сайлас поставил чашку и перегнулся через стол. — Что ты сделаешь? Что ты можешь сделать?

Она не могла сделать абсолютно ничего, и они оба прекрасно это знали.

— Что-нибудь придумаю, — мрачно пообещала Элис.

— Попробуй, — ухмыльнулся Сайлас. — Но должен заметить, что тебе нет нужды переживать. Фиона вовсе не так беззащитна, как тебе представляется. Кстати, в конце концов мы с ней поговорили довольно откровенно… У Элис сильно забилось сердце.

— Насколько откровенно? — быстро спросила она. — Фиона рассказала тебе о Фрэнке?

Еще не успев договорить, она поняла, что ляпнула лишнее. Сайлас подозрительно прищурился.

— На что ты намекаешь? И что именно Фиона должна была рассказать мне о Фрэнке?

— Мм… Ну о том, например, что это он предложил отправить меня сюда, — поспешно начала придумывать Элис.

Элис не верила, что три года спустя Фиона вдруг ни с того ни с сего признается Сайласу, что ее роман с Фрэнком начался вскоре после того, как была объявлена ее помолвка с ним самим. Потому-то Фиона и прибежала к Элис за несколько дней до свадьбы, умоляя спасти ее.

Если бы Элис ничего тогда не смогла изобрести, в дело вмешался бы сам Фрэнк. Но познакомившись с этим спокойным, тихим молодым человеком, Элис поняла, что он совсем не из породы бойцов и вряд ли сумел бы противостоять натиску родителей Фионы.

Однако Фрэнк и Фиона так любили друг друга, были так похожи, что, казалось, сама судьба предназначила их для вечного союза. Правда, ее слегка задевало то обстоятельство, что они строили свое счастье за счет других. Кроме того, к этому примешивались еще и ее собственные чувства.

— Вот как? — произнес Сайлас. Элис встрепенулась, вдруг осознав, что все время, пока она размышляла, он наблюдал за ней, следя за выражением ее лица.

— Зачем ты приехал? — прямо спросила она.

Он лукаво ухмыльнулся.

— Мне стало интересно, как ты существуешь без денег, — ведь ты так и не получила ни пенни по тому чеку, который я тебе выдал.

Проверил все-таки!

— Я пока не нашла времени для того, чтобы съездить в банк, — солгала Элис. — Не надейся, обратно ты его не получишь. Как ты сам любезно заметил в прошлый раз, я заработала эти деньги.

Сначала Элис собиралась торжественно сжечь чек, но позже выяснилось, что у нее не поднимается рука уничтожить единственное свидетельство проведенной с Сайласом страстной ночи. Сложенный в несколько раз чек сейчас лежал в ее полупустом бумажнике, олицетворяя собой торжество гордости над нуждами плоти, а также напоминая о тщетности романтических мечтаний.

— Я и сейчас могу это подтвердить, — невозмутимо заявил Моррисон.

Элис взглянула на него и поняла, что он знает о ее решении оставить чек неучтенным. В ту же секунду она переменила свое намерение. Она получит эти деньги! Только пойдут они не на ее нужды, а в какой-нибудь благотворительный фонд!

— Но если ты потеряла чек, я могу выписать тебе новый, — поддел ее Сайлас.

Элис нахмурилась и отвернулась от него, мрачно уставившись на чашку с уже остывшим кофе. И неожиданно поняла, что не сможет взять ее. Обе ее руки были искалечены. Если бы Элис взяла чашку за ушко свободными пальцами правой руки, то у нее тут же заболел бы сломанный мизинец. Держать ее между ладоней было невозможно из-за ожога на левой руке. Посидев в задумчивости несколько секунд, Элис с трудом поставила чашку донышком на тыльную сторону левой кисти и поднесла к губам, кое-как придерживая правой рукой.

— Трудновато, правда? — заметил наблюдавший за ней Сайлас. — А ожоги долго не заживают… Ты не сможешь ни мыть посуду, ни стирать, ни даже переодеваться. Что же ты будешь делать?

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — угрюмо буркнула Элис, рассерженная его рассуждениями.

— Может, все-таки вернешься в Лондон? Поживешь в моем особняке, том, о котором я тебе говорил? Я буду присматривать за тобой. В конце концов, в том, что с тобой случилось, есть доля и моей вины, — сказал Сайлас.

Элис посмотрела на свои руки… Нет, не хотелось ей возвращаться! Конечно, будущее было затянуто туманом неизвестности, но свобода искушала и манила. Элис не желала возвращаться к своему прошлому, ее соблазняла перспектива стать совершенно другим человеком.

— Послушай, я не знаю, зачем тебе понадобилось ехать сюда за мной… — начала она, вздохнув.

— Не знаешь? — перебил ее Сайлас, поднимаясь и обходя стол. — Ты ожидала, что я удовлетворюсь твоей коротенькой запиской? Но если ты действительно желала послать мне таким образом прощальный поцелуй, то ты могла бы сделать это лично!

При упоминании о поцелуе глаза Элис непроизвольно остановились на губах Сайласа. Она тут же отвела взгляд, но тот успел заметить появившееся в них на мгновение жаждущее выражение.

— Или ты боялась, что у тебя не хватит сил сказать все это мне в лицо? Что тебя подведет собственный темперамент? И разговор закончится тем, что мы вновь окажемся в постели? — настойчиво допытывался он.

Элис на мгновение задумалась. Может, она действительно сбежала сюда не от Сайласа, а от самой себя, от своей страсти к нему? Не желая сейчас думать об этом, она решительно замотала головой, но Сайлас поймал ее за подбородок.

— Трусишка! — насмешливо протянул он.

— Почему ты не веришь, что меня все это просто не интересует? — спросила Элис подчеркнуто равнодушно.

— Верю… до какой-то степени, — ответил Сайлас, слегка поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу.

К сожалению, Элис не удалось скрыть охватившего ее возбуждения — чувственно прикрыв глаза, она задышала чаще, ее пышная грудь высоко вздымалась.

— Только не похоже, чтобы тебе было совсем уж все равно, — добавил Сайлас и продолжил, пока Элис не успела возразить: — Я мог бы еще допустить, что ты сбежала из-за страха передо мной. Принимая во внимание то, что разделяло нас в прошлом, это вполне возможно. Но почему бы нам сейчас не использовать шанс насладиться ни с чем не сравнимым удовольствием, которое мы способны доставить друг другу? Ведь худа без добра не бывает… — Он провел пальцем по губам Элис. — Ты городская женщина, эта сельская глушь не для тебя. Возвращайся со мной в Лондон, и ты получишь все, что только пожелаешь. Конечно, мы оба знаем, что в этом „мире трудно давать какие-нибудь гарантии, но одно я могу обещать твердо — я никогда не у стану унижать и оскорблять тебя.

Элис верила в его искренность, но в то же время понимала, что на самом деле это обещание совершенно невыполнимо. Сайлас будет оскорблять ее, сам не подозревая об этом. Потому что каждая минута, проведенная с ним, будет напоминать ей, что когда-нибудь ее счастью придет конец. Элис понимала, что если она станет постоянной любовницей Сайласа, то это сулит ей в будущем одни только муки. Она привяжется к нему, привыкнет, словно наркоман к героину, а он рано или поздно все равно бросит ее. В том, что она в конце концов надоест Сайласу, Элис не сомневалась. Так не лучше ли заранее не допустить такого исхода?

— Мне кажется, что тебе уже пора отправляться обратно, — стараясь говорить как можно холоднее, произнесла Элис. — Спасибо, что навестил меня, но в Лондон я с тобой не вернусь. Так уж вышло, что мне понравилось жить здесь. К тому же у меня в данный момент нет намерений завязывать роман — ни с тобой, ни с кем-нибудь еще. Я хочу побыть одна. Ты понимаешь?

К немалому разочарованию Элис, Сайлас даже не пытался поспорить с ней. Окинув ее взглядом, он коротко кивнул и откланялся. Элис видела из окна, как его автомобиль рванул с места и скрылся за поворотом. Тогда она снова села за стол и горько расплакалась. Но утром, занимаясь обычными делами, которые сейчас требовали от нее воистину титанических усилий и ловкости циркового эквилибриста, Элис подумала, что так будет даже лучше. Она переживет это, как уже пережила многое — в одиночестве.