Она схватила дистанционный пульт и начала перебирать каналы телевидения, пока не нашла нечто подходящее. Фильм о Великой Отечественной войне. Кино советских времен – добротное, с массовыми батальными сценами, страшными в своей реалистичности. Пламенный ад царил на экране. Солдаты с криками бежали в атаку, стреляли, убивали и сами умирали десятками и сотнями. Тяжело ухали пушки, разрывы снарядов взметывали в воздух тонны земли, валя огромные деревья как соломинки. "Катюши" с воем выпускали в небо огненные залпы – один за другим. Бомбардировщики утюжили все это сверху, посыпая смертоносными бомбами, и ревущие штурмовики заходили в крутое пике…

Да уж… Наглядно. Не хотела бы Милена оказаться в такой жуткой мясорубке. Это вам не мечом махать. Она перевела взгляд на Хадди. И обомлела.

Никак она не ожидала, что суровый и сдержанный Сириец отреагирует на это зрелище так неприкрыто болезненно. Хадди плакал. Плотно сжатые губы его вздрагивали, слезы текли по лицу, и Хадди, всхлипывая, вытирал их рукой. Он плакал, и качал головой, и не мог оторваться от экрана. Неподдельный ужас застыл на его лице.

– Хватит. – Милена нажала на кнопку и выключила телевизор. – Хадди, Хадди… – Она подошла к парню сзади, положила руку ему на плечо, погладила по голове. – Тебе жалко этих людей? Ручаюсь, что нет. Почему же ты плачешь, Хадди?

– Мне страшно, – прошептал он едва слышно. – Ваши боги так могущественны… Они дали своим жрецам такие сильные заклинания… А наш Обитаемый Мир так мал по сравнению с вашим огромным Диким Миром. Теперь я понимаю, почему наш мир отгорожен от вашего. Если бы ваши военные машины, ваши огненные железные птицы сумели найти наши острова… Наши боги не смогли бы ничего сделать. Прости меня, Иштар, Царица Цариц…

Большой, насмерть перепуганный ребенок – вот кто сидел сейчас перед Миленой. Она больше не боялась его. Девушка опустилась на колени и положила голову на колени Хадди. Она почувствовала, как дрожит его сильное тело.

– Откуда ты, Хадди? – тихо спросила она. – Где находится твой мир? В другом измерении? В другом времени?

– Нет! – заорал парень и вскочил на ноги так резко, что бедная Милена упала на пол. – Я не скажу тебе! Почему ты хочешь знать это, жрица неведомых мне богов? Ваши боги могут узнать дорогу в Обитаемый Мир и возжелать его! И кто сможет их тогда остановить? Что смогут сделать самые наши лучшие колесницы против ваших машин, плюющихся огнем? Ты специально заманила меня сюда, да, жрица? Я убью тебя. Прямо сейчас!

Милена не успела даже вскрикнуть. Хадди наклонился, схватил ее за волосы и одним рывком поставил на ноги. Лезвия щелкнули и выросли из его пальцев – три штуки сразу.

– Львица Львиц Иштар, давшая мне свои когти, – гортанно произнес ассириец, – прими эту жертву во славу свою, и кровь ее для утоления жажды своей, и сердце ее для силы своей, и печень ее для утоления голода своего…

Милена задергалась, пытаясь скинуть с себя халат… наконец ей это удалось. Она мотнула головой и короткие волосы ее, мокрые еще после душа, выскользнули из пальцев убийцы. Она сделала шаг – нет, не назад, вперед. Она обхватила Хадди руками и прижалась к нему обнаженным телом. Она привстала на цыпочки и дотянулась губами до его рта, перекошенного в ярости. Не только в ярости – теперь уже и в недоумении.

– Убей меня, Сириец, – прошептала она. – Убей. Воткни в меня свои ножи. А потом возвращайся в свой мир, к своим женам Благородных – тупым и откормленным, как свиньи. И забудь меня навсегда.

ГЛАВА 8

– Да, совершенно верно, выставка-продажа медикаментов, – произнесла Инна Александровна наивежливейшим голосом. – Фирма "Нижегород-Форте". Одна из крупнейших в области. И скидки у нас очень хорошие. В течение пятнадцати дней. Да, очень широкий ассортимент. Да, если небольшая партия и оплата наличными, вы можете забрать все сразу из офиса. Что значит по рецептам? Мы же не аптека, мы фирма, торгующая фармакологическими препаратами. Это вы в своей аптеке уже будете по рецептам торговать. Да, практически все, кроме наркотиков и некоторых препаратов группы "А". Если чего-то не имеется, мы можем заказать специально для вас, в течение одного-двух дней привезут. Что вас конкретно интересует? Целый список? Диктуйте.

Инна Александровна поправила очки на носу, вооружилась карандашом и начала ставить галочки в прайс-листе.

– Ага. Да. Да, есть. И это тоже. Ага. Ага. Этого сегодня нет, но будет уже завтра. И это завтра. А это мы вам закажем. Заказать, да? Хорошо. На какую фамилию записывать? Хорошо. Замечательно. Послезавтра мы вас ждем. В какое время поменьше народа? Около девяти утра – сразу, как мы только открываемся. До десяти вообще никого не бывает. Все идут с десяти – половины одиннадцатого. Как меня зовут? Инна Александровна. Лично ко мне хотите? Ко мне и попадете. Ну и отлично. Всего хорошего. Спасибо за заказ!

Инна Александровна положила трубку. Галантный голосочек, ничего не скажешь. Только вот кому он принадлежал? Мужчине или женщине? Непонятно. Что-то среднее. И ведь не спросишь: "Извините, а вы кто – мужчина или женщина?" Наверное, все-таки какой-то голубенький мужчинка. Или мужеподобная женщина.

И список, продиктованный ей, тоже тот еще. Нейролептики, глюкозиды, стрептоциды, цитостатики, наружные средства… воробьиные уши, рыбьи коленки, сапоги всмятку… Некоторые лекарства – ультрасовременные, только что появившиеся, некоторые – настолько древние, что поискать еще нужно, кто их до сих пор выпускает. Слава Богу, Россия – чемпион мира по изготовлению устаревших лекарств. Найдем.

А в целом – ничего необычного. Покупатели всякие бывают. А слово покупателя – закон.

* * *

Инна Александровна пришла на работу как обычно – без пяти девять. Так-так, что тут у нас записано на сегодня? Ага, сегодня должен придти тот самый заказчик – некий В. Харченко. Вот и посмотрим, кто он – мужчина или женщина.

В. Харченко оказался мужчиной. И вовсе даже не голубеньким. Молодой человек высокого роста и атлетического сложения вошел в офис энергичным шагом.

– Инна Александровна? – осведомился он.

– Да…

– Доброе утро, Инна Александровна, – сказал мужчина. – Меня зовут Владимир. Владимир Харченко. Два дня назад я сделал заказ. И хотел бы получить его прямо сейчас, если вас не затруднит. Я очень спешу.

Инна Александровна несколько растерялась. Харченко говорил совершенно нормальным мужским голосом. Нисколько не похожим на то, что она слышала два дня назад по телефону.

– Это заказ номер две тысячи триста двадцать? – Инна Александровна тянула время, рылась в бумажках на столе.

– Именно так. Что-нибудь неправильно?

– Нет-нет. Все в порядке. Извините, Владимир… Это вы делали заказ? Лично?

– Нет, не я.

– А кто?

– Мой помощник. Ах, да… – Молодой человек хлопнул себя ладонью по лбу. – Вас, наверное смутил странный голос? Извините, у моего помощника сложности с голосом. Он очень сильно болел…

Болел. Очень сильно. Ладно, примем в качестве версии. Дался ей этот голос… Обычный заказчик. Обычная (или почти обычная) партия медикаментов.

И все же Инна Александровна нервничала. Что-то было не так с этим молодым человеком. Какие-то неприятные ассоциации шевелились в глубине ее памяти и никак не могли выплыть на поверхность. Она оглядела посетителя еще раз. Длинное пальто из дорогой кашемировой шерсти. Под расстегнутым пальто – идеальный костюм клерка, белая рубашка, полосатый галстук. Удлиненное худощавое лицо – неожиданно загорелое для ноября. Дымчатые очки в деревянной оправе – по последней моде. Светло-пшеничные жидковатые усики. Усы светлые, а глаза черные. Не сочетается как-то! Блондин с черными глазами? Посмотреть бы, какие у него волосы, но их не видно – они полностью скрыты под кепи с опущенными меховыми наушниками.

"Молодой человек, головной убор в помещении нужно снимать!" – захотелось сказать Инне Александровне. Конечно же, она не сказала этого. Вежливость с клиентом – атрибут обязательный.

Инна Александровна вовсе не была следователем на пенсии или тайным агентом ФСБ. Но двадцать пять лет работы с людьми приучили ее оценивать людей, привычно классифицировать посетителей по видам и подвидам. Этот молодой человек не относился ни к какой из известных ей пород. Он пытался мимикрировать под "Громилу вежливого, продвинутого", но глаза и уши Инны Александровны постоянно натыкались на несоответствия и несуразности в его внешности и поведении, отмечали их автоматически.

Охранник, гаденыш, бродил где-то в дебрях разветвленного этажа. Скорее всего трепался с девчонками-продавщицами из мебельного салона. Набрали охранников-сопляков, никогда их нет на месте. На этот раз она все-таки пожалуется директору. Сколько можно терпеть?

– Извините, Владимир… – Инна Александровна лихорадочно соображала, с чего начать. – Вы говорили, что будете платить наличными…

– Ну да, конечно. – Парень улыбнулся, положил свой чемоданчик на стол, открыл его. Пачки банкнот лежали внутри ровными рядами. Больше в большом "дипломате" не было ничего – ни единой бумажки. – Я понимаю, что это не совсем правильно – платить наличными деньгами, – сказал парень. – Но так сложились обстоятельства. Я думаю, что в будущем наша фирма э… как это сказать… подружится с вашей фирмой, и мы будем покупать ваши медикаменты за неналичные деньги. Нам будет очень приятно работать с вами.

Парень старательно выговаривал сочетания слов, которые, похоже, выучил совсем недавно. Вряд ли он хоть что-то понимал в безналичных платежах. Ну и ладно. Инна Александровна вдруг успокоилась. Все ясно. Молодой человек только осваивает новую профессию. Может быть, это – первый его заказ. Это ему надо нервничать, а не ей.

– Все в порядке, – сказала Инна Александровна. – Ваши медикаменты лежат вон в той коробке. Документы я подготовила, осталось их только распечатать. Партия у вас относительно небольшая, но получилась очень дорогой, потому что некоторые препараты…

– Это все равно, – сказал парень. – Я дам денег сколько нужно. Вы посчитайте. Деньги – это все равно.

Все равно ему… Богатый какой! Инна Александровна произвела калькуляцию, напечатала на принтере все, что положено. Назвала клиенту сумму. Харченко подвинул к ней открытый дипломат.

– Возьмите сколько надо, – сказал он.

Инна Александровна взяла пачку сторублевых купюр в нетронутой банковской упаковке, показала ее парню.

– Владимир, скажите пожалуйста, какая сумма в этой пачке?

– Много, – сказал Владимир. – Я так думаю, что много.

– Вы что, считать не умеете? – Инна Александровна вытаращилась на него с окончательным недоумением.

– Считать – это ваше дело. Я хочу, чтобы вы сами взяли сколько нужно. Я доверяю вам.

Она отсчитала нужную сумму. Пальцы ее слегка дрожали. Заставила его расписаться в документах. Он вывел какие-то закорючки – такие неумелые, словно он в первый раз в жизни писал по-русски.

Потом она побрела к сейфу, открыла его, положила туда деньги… Где, где, где этот чертов охранник? – думала она. Она чувствовала затылком сверлящий взгляд посетителя. Вот сейчас-то все и произойдет. Он стукнет ее чем-нибудь тяжелым, проломит ей череп, потом заберет все деньги и спокойно уйдет. Она вдруг поняла, почему нет охранника. Этот долговязый уже убил его. Убил, закопал, на дощечке написал… Хотя что он мог написать? Он же неграмотный…

Сейф мягко захлопнулся. Инна Александровна повернулась назад, совершенно мокрая от пота. Парень сидел в кресле, положив ногу на ногу и рассматривал, – не читал, а именно рассматривал какой-то из рекламных проспектов. Держал его вверх ногами.

– Все, – произнесла Инна Александровна одеревеневшим голосом. – Вы можете забирать свои медикаменты, Владимир… извините, не знаю, как вас по отчеству. Все оформлено.

– Нет не все, – сказал человек и ноги Инны Александровны едва не подкосились от этих слов, таких вроде бы простых и невинных. – Совсем не все.

– Что же еще? – пискнула она.

– Я хочу узнать кое-что очень важное для меня. Я буду задавать вам много вопросов про эти лекарства. Я запишу кое-что в свой записной блокнот. А потом уйду.

– Хорошо… – Инна Александровна с трудом перевела дыхание. – Пожалуйста, спрашивайте. Я постараюсь ответить.

И он начал спрашивать. Вопросы, как и следовало ожидать оказались крайне странными, порою просто дикими. Человек, покупавший лекарственные препараты, не имел ни малейшего понятия не только о фармакологии, но также о прописных истинах химии и биологии, известных любому, закончившему среднюю школу. Он упорно называл содержимое ампул "эликсиром", а драже – "волшебными камушками". Он распотрошил всю свою коробку, выкладывал медикаменты на стол один за другим и спрашивал, спрашивал, спрашивал. И черкал при этом что-то в записной книжке, обтянутой дорогой натуральной кожей.

Сколько длилась эта пытка? Судя по часам, минут двадцать. Наконец парень положил свою записную книжку на стол, убрал ручку в карман и сказал:

– Я доволен, Инна Александровна. Я очень доволен. У меня осталось еще только два вопроса. Про два последних лекарства. Но эти вопросы – самые важные…

Он поставил на стол коробку и начал складывать медикаменты обратно – тщательно, аккуратно.

Его записная книжка открытой лежала на столе. Инна Александровна обомлела, когда увидела то, что там написано. Не русский язык, не английский алфавит, ни даже что-нибудь грузинское или арабское. Палочки и треугольные значки. Что-то совершенно непонятное…

И в то же время очень знакомое.

Инна Александровна интересовалась историей. Она предпочитала исторические книжки женским романам. Она узнала эти значки. Клинопись – вот что это было такое. Шумер, Вавилон, Ассирия… Ассирия. Сирия. Сириец.

О Боже, Сириец!!! Она наконец-то узнала это лицо. Мысленно отлепила от него приклеенные усики, сняла очки и получила портрет, столько раз мелькавший на телеэкранах.

Два месяца о нем не было слышно. Изрядно перепуганный нижегородский обыватель успокоился, решил, что опасный маньяк исчез навсегда, и начал забывать про Сирийца. Но Инна Александровна не забыла.

Паника обдала волной, заставила кровь отхлынуть от лица. Но она справилась с собой.

– Позвольте я позвоню по телефону, Владимир, – произнесла она совершенно спокойным тоном. – Я хочу уточнить кое-что по одному из ваших вопросов.

– Да, конечно. Звоните.

Она набрала номер. Дождалась ответа. И начала говорить – медленно, обстоятельно, стараясь не сорваться на испуганный крик.

– Здравствуйте. Вас беспокоит представитель фирмы "Нижегород-Форте". Наш адрес: улица Горького, дом номер сто пятьдесят. Одиннадцатый этаж. Записали, да? Так вот слушайте: у меня тут Сириец! Да, тот самый! Пожалуйста, приезжайте побыстрее…

Парень хлопнул ладонью по рычагу и телефон замолчал.

– Что же вы, Инна Александровна? – сказал Сириец, криво ухмыляясь. – Я к вам пришел с добром, я честно заплатил вам большие деньги, я был вежлив. Я не пытался вас убить и не отнимал у вас ваше имущество. Я просто взял бы лекарства и ушел. Теперь все будет сложнее. Намного сложнее…

Она вскочила, пытаясь убежать, но могучий хлопок по плечу вколотил ее обратно в кресло.

– Сиди, старая глупая женщина, – холодно произнес парень. – Сиди и не пытайся что-то сделать. Так будет лучше для тебя. Поверь мне.

Он подошел к двери и запер ее на замок.

– У них есть ключ? – спросил он.

– Да.

– Понятно… – Он подошел к огромному сейфу, стоявшему у стены и решительно взялся за него. Скрежет, грохот… Инна Александровна не поверила своим глазам – парень своротил с места тяжеленный железный шкаф, который некогда затаскивало сюда шестеро мужиков, и неутомимо двигал его к двери. Сейф закрыл дверной проем полностью. Сириец не удовлетворился этим. Он придвинул к сейфу стол, поставил на него второй стол, на стол – телевизор… Вскоре вся мебель, кроме двух кресел, громоздилась кучей, закрывая баррикадой единственный вход в офис.

– Теперь вы убьете меня? – прошептала Инна Александровна.

– Нет. – Сириец покачал головой. – Поздно тебя убивать. К тому же, в этом нет смысла. А боги не любят бессмысленных убийств.

– Почему вы не пытались убежать? Возможно, у вас получилось бы…

– Я же сказал тебе, женщина. Ты должна ответить еще на два моих вопроса. Я слишком долго готовился к этому дню, чтобы уйти, не получив то, что мне нужно.

Глухой шум послышался из-за мебельной баррикады. Стучали в дверь, кричали что-то. Сириец усмехнулся. Он сел на стул и взял в руки записную книжку и ручку.

– Не вздумай лгать мне, женщина, – сказал он. – Я почувствую, если ты начнешь лгать. И тогда у меня появится причина, чтобы наказать тебя.

Неожиданно зазвонил телефон, стоявший на полу. Парень поднял трубку и приложил ее к уху.

– Да, – сказал он. – Нет, Инну Александровну я не позову. Я сам буду говорить с вами. Я – мусульманский борец Иштархаддон. Я требую, чтобы все сирийские узники были выпущены из тюремных застенков. И чтобы мне сюда доставили два милте… два милтиона рублей. – Он с трудом выговорил слово. – И еще оружие – два автомата. И вертолет с этим… как его там… с возничим вертолета. Я даю вам на все это два часа. Если вы так не сделаете, я убью эту женщину и взорву это здание. Под него положены бомбы. Все. Пока.

Инна Александровна не верила своим ушам. Бред, полнейший бред! Почему эти террористы все такие кретины? Наверное, он обкурился опиума.

– То, что я сказал этим людям – огромная глупость, – сказал Иштархаддон, кладя трубку на место. – Не думай, что я такой дурак на самом деле. Я сказал это только для того, чтобы протянуть время. Начинай отвечать на мои вопросы, женщина. Я буду слушать тебя и записывать. После этого я уйду.

– И как же вы уйдете? – Нина Александровна покосилась на заваленную дверь.

– Это мое дело. Я знаю, как уйти, и я уйду. Начинай.

* * *

Через двадцать минут Иштархаддон сказал:

– Все, достаточно. Теперь я буду уходить.

Он достал из кармана широкую бобину скотча и тщательно обмотал коробку с медикаментами. Потом подошел к окну и раздвинул пальцами две металлические полоски жалюзи. Заглянул в образовавшуюся щелочку.

– Ого, – сказал он. – Видела бы ты, женщина, что здесь творится! И все по твоей вине! Впрочем, сейчас ты увидишь. Иди сюда.

– Я не пойду. Я боюсь.

– Не серди меня. – Иштархаддон взмахнул рукой и в руке его появилось тонкое лезвие. – Иди сюда. Иначе мне придется перерезать тебе горло. А я не хочу доводить дело до этого.

Инна Александровна торопливо засеменила к Сирийцу. Он поставил ее перед окном, одним рывком сорвал жалюзи вместе со всем крепежом и спрятался за стеной справа от окна.

– Что ты видишь? – спросил он.

– Внизу – машины. Много машин и людей.

– Это милиция?

– Да.

Инна Александровна смотрела вниз. Внизу творилось черт знает что. Оцепление, отгоняющее любопытную толпу. Милицейские машины, мигающие красными и синими огнями, скорая помощь. Крутобокая пожарная машина с выдвинутой уже лестницей. И телевизионщики. Куча телевизионщиков. Надо же, успели! Кто их известил? Вот ведь вороны – чуть что случится, летят галдящей стаей, чтобы ухватить лакомый кусок. Кормятся на чужом несчастье…

Снайперов Инна Александровна не видела. Вероятно, и не должна была видеть. Но догадывалась, что они должны быть. Сириец сидел костью поперек горла у стражей порядка. Сириец был достаточно крупной птицей, чтобы не жалеть средств на охоту на него.

– Открывай окно, – сказал Сириец.

– Мне страшно, – прошептала Инна Александровна. – Там могут быть снайперы. Они могут попасть в меня. Вы знаете, что такое снайперы?

– Знаю. Это искусные стрелки с ружьями, стреляющими очень далеко. У них есть специальные трубки для зрения. Они увидят, что это ты, женщина, а не я. Они не будут стрелять в тебя.

– Я боюсь.

Иштархаддон без предупреждения полоснул ее по руке своим лезвием. Инна Александровна закричала, схватилась за руку. Она ожидала нащупать горячую кровь, но пальцы ее встретили только разрез шерстяной ткани. Широкий рукав был располосован вдоль всего плеча.

– Это последнее предупреждение. – Раздражение появилось в голосе Иштархаддона. – Для тебя я страшнее, чем те люди. Намного страшнее. Открывай окно.

Инна Александровна торопливо повернула ручки окна одну за другой, распахнула раму. Морозный воздух ворвался в комнату, ледяным холодом обдал ее тело.

– Залезай в окно.

Инна Александровна, всхлипывая от ужаса, полезла на подоконник. Она вскарабкалась на эту высоту, показавшуюся ей отвесным уступом над голодным ртом бездонной пропасти. Она вцепилась пальцами в доску подоконника, замерла на четвереньках, боясь глянуть вниз и пошевелиться.

– Вставай.

– Я не могу, – простонала Инна Александровна. – Правда, не могу.

– Хорошо. Я помогу тебе.

Она даже не успела понять, как это произошло. Сильная рука схватила ее за шиворот и выпрямила в полный рост. Через мгновение Сириец стоял на подоконнике сзади от Инны Александровны. Он обхватил ее правой рукой поперек живота, поднял вверх и держал как куклу, прикрываясь ее телом от возможных выстрелов. Ноги Инны Александровны болтались в воздухе.

Ее затошнило – ей показалось, что они уже падают вниз. Она крепко зажмурила глаза и сжала зубы.

– Эй, вы, доблестные воины милиции! – закричал Сириец. – Перед вами я, Иштархаддон Непобедимый из рода Слышащих Иштар, любимец богов! По воздуху хожу я как по земле, и скалы расступаются предо мной волею Царицы Цариц! И вострепещут предо мной все царства Обитаемого Мира… Не стреляйте в меня, воины! Если вы попадете в меня, то я уроню эту женщину вниз и она умрет!

– Немедленно отпустите женщину, Иштархаддон, – гаркнул мегафон снизу. – Слезьте с подоконника, подойдите к телефону и мы начнем переговоры! Мы гарантируем вам безопасность, только не трогайте женщину…

– А мои деньги? – крикнул Иштархаддон. – Вы принесли их?

– Да. Сейчас вы получите их.

– А вертолет с возничим?

– Он ждет вас.

– А узники Сирии? Вы отпустили их?

– Да! Всех до одного.

– Все-таки они считают, что я – полный дурак, – негромко сказал Иштархаддон на ухо Инне Александровне. – Надеюсь, ты-то так не считаешь?

Инна Александровна отрицательно помотала головой. Говорить она не могла.

– Ну и отлично, – сказал Иштархаддон. – Тогда – вперед!

И прыгнул в окно.

ГЛАВА 9

Игорь смотрит телевизор. Только что позвонила Ленка, а потом приятель Серега, а потом еще куча знакомых, и все они кричали, орали, требовали, чтобы он немедленно включил телевизор. И вот Игорь мрачно вышагивает по комнате, курит сигареты одну за другой, а чертов ящик безжалостно показывает то, что так не хочет видеть Игорь.

Иштархаддон. Снова объявился, сириец-ассириец проклятый. Снова его физиономия крупным планом во всех сводках новостей. Лицо, неотличимое от лица Игоря Маслова.

Непонятное четырехногое, четырехрукое существо в окне здания, одиннадцатый этаж. Камера приближает изображение и становится видно, что высокий мужчина держит перед собой женщину. Мужчина что-то кричит, гортанный голос его разметывается ветром. Менты внизу суетятся, люди в бронежилетах и касках ползут по выдвинутой лестнице пожарной машины. Снова показывают мужчину. Диктор говорит что-то о Сирийце и мусульманском терроризме…

Мужчина прыгает. Не просто прыгает – закручивается волчком… Замедленный повтор изображения. Видно, что, прыгая, мужчина успевает закинуть женщину в окно, обратно в комнату. Он летит вниз в одиночестве, кувыркается в воздухе и полы его длинного пальто хлопают беспомощно – как переломанные крылья. Левой рукой мужчина прижимает к себе картонную коробку. До земли остается десять метров… пять… два метра…

В двух метрах от земли мужчина исчезает. Бегущие люди с автоматами. Недоуменные физиономии офицеров…

– Как ты делаешь это, Иштархаддон? – бормочет Игорь. – Кто ты? Как мне встретиться с тобой?

* * *

Игорю снова пришлось встретиться с Иваном Бейлисом. Судя по всему, Иван Аронович, припертый к стене новыми обстоятельствами, – Иштархаддон, исчезающий в полете и все такое прочее, – вынужден был взяться за дело всерьез. Только толку от этого всего было мало. Что мог ему поведать Игорь? Конечно, Игорь рассказал о золотой подвеске, поведал кое-что об образе жизни и мировоззрении древних ассирийцев. Посмеялся вместе с Иваном Аронычем над парой свежих анекдотов. Но самое главное и сокровенное, гипотезу свою, объясняющую происходящее, Игорь оставил в секрете. Каким бы продвинутым в плане всевозможных чудес не был Бейлис, вряд ли он воспринял бы это всерьез. Тем более с его-то гипертрофированным чувством юмора…

Игорь догадывался о многом. А может быть, существовала все же какая-то сверхъестественная, иррациональная связь между ним и его двойником? Все чаще Игорь видел ночью пугающие сны – страна, похожая на Ассирию и так не похожая на нее. Страна, где за провинность перед богами отрубают людям кисти и ступни и вешают их вниз головой. Страна, где домашний скот кормят человеческим мясом…

Игорь Маслов лежал на диване и размышлял.

Он уже почти заснул, когда раздался звонок в дверь. Игорь сонно помотал головой, поглядел на будильник – двенадцать часов ночи, между прочим, – и пошел открывать.

На пороге стояла девушка в короткой песцовой шубке. Рыжая. Симпатичная. И безмерно усталая. Темные круги вокруг ее глаз говорили о хроническом недосыпании.

Игорь видел ее однажды. И никак не мог поверить, что видит ее снова. Именно ее. Живую. Воочию.

– Привет, Игорь, – сказала она.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Игорь. – Вы ко мне?

– К тебе.

– М-м-м… И по какому же вопросу?

– А вот по какому, – девушка достала из кармана фотографию и показала Игорю.

Игорь взял фотографию, поднес ее чуть ли не к самому носу, близоруко прищурился. На снимке, на диване в какой-то комнате, сидела эта самая рыжая девчонка. Она улыбалась. Ее обнимал за плечи здоровенный детина и тоже улыбался. Детина, выражаясь юридическим языком, был мужчиной, похожим на Игоря Маслова. Похожим как две капли воды. Но он не был Масловым.

Иштархаддон – вот как звали этого мужчину.

– Что ж, это веский аргумент, – сказал Игорь. – Как тебя зовут?

– Милена.

– Прошу в гости, – Игорь гостеприимно махнул рукой. – Чайку, кофейку?

– Спать я хочу, – сказала девушка и зевнула.

* * *

– Как же так, милая Милена, – сказал Игорь, гладя девушку по голове, по жесткому ежику коротких рыжих волос. – Почему все так произошло? Почему ты пришла ко мне и сразу же затащила меня в постель? Почему мы до сих пор не спим, хотя за окном уже светает? Почему ты все еще не насытилась и хочешь меня снова?

– Потому что я тебя люблю.

– Как ты можешь меня любить? Ведь ты видишь меня в первый раз в жизни?

– Я знаю тебя – всего, каждую клеточку твоего тела. Я жила с тобой два месяца, но это больше, чем вся моя жизнь. Я занималась с тобой любовью каждый день, помногу раз в день. Мне плохо без тебя. Я действительно люблю тебя. Я не могу без тебя жить. Я вспоминаю твои руки, твой голос. Когда ты ушел, я проплакала всю неделю. И вот не выдержала, пришла к тебе. Не прогоняй меня…

– Ты любишь не меня. Ты любишь его. Иштархаддона.

– Хадди. Да, я люблю Хадди. Но ты – это и есть он.

– Иштархаддон – другой человек. Не я.

– Он – это ты. Другой ты. Из другой страны, другого мира. Но это именно ты. Твой запах, твой вкус… Чувства обостряются в любви, их нельзя обмануть. Когда мы любим друг друга, я знаю, что не ошиблась. Я снова нашла тебя. Мне так тоскливо без тебя, Хадди… Игорь…

Игорь гладил девушку по спине, по маленьким упругим ягодицам. Она прижималась к нему, облизывала лицо его нежным мокрым язычком. Игорь чувствовал, что желание снова поднимается в нем, поднимает его, заставляет чаще биться его сердце и сладко, истомно кружит голову.

Он мог бы полюбить ее. Бросить ради нее все то, что давно стоило бросить. Жаль, что она принадлежит другому. Иштархаддону.

– Он сильнее меня, – сказал Игорь. – Намного сильнее. Я – длинная тощая жердь с очками на носу. Как ты можешь сравнивать нас?

– Ты такой же. Когда я закрываю глаза, я не могу отличить тебя от тебя. Когда ты любишь меня, когда двигаешься внутри меня, когда доставляешь мне радость… Это то же самое. Это так же изумительно. И сопишь ты точно так же.

– Расскажи мне о нем. О Хадди.

– Я расскажу… – Девушка уже обнаружила, что Игорь снова готов, и, кажется, собиралась немедленно воспользоваться этим. – Расскажу… После того как мы закончим…

* * *

Утренний кофе. Раньше Игорь часто пил его на своей кухне с Ленкой. Ему доставляли удовольствие завтраки с Ленкой – она готовила для него бутерброды с семгой, варила кофе как-то по-особому… Иногда ему даже казалось, что он может полюбить Елену.