- И что же с ними будет теперь?
      - Не знаю... Хотелось бы верить, что, когда Ираклий будет устранен, они вернутся к нормальному существованию. Может быть, сейчас они находятся под воздействием гипноза, и, когда источник зомбирующего влияния исчезнет, они снова станут обычными людьми. Хочется верить... Но боюсь, что это не так. Ты сама прекрасно знаешь, что никакое вторжение в человеческую душу не проходит бесследно. Увы, все, что я пока могу сделать, - это постараться вышибить Абаси из тела Ираклия.
      - Убить Ирокеза, проще говоря.
      - Да.
      - Думаешь, получится?
      - Надеюсь.
      Они стояли в ста шагах от площадки, на которой развернулось побоище. Рассмотреть там что-либо было трудно без бинокля, оснащенного прибором ночного видения. Но Демид не нуждался в таком приборе. В темноте он видел лучше, чем днем, когда его раздражал яркий свет солнца.
      Выглядели Лека и Дема весьма экстравагантно. Дик раздобыл откуда-то костюмы полярников - по его утверждению, такие носили в Антарктиде. Меховые штаны и куртки, унты выше колена, огромные лохматые шапки с ушами, завязанными под подбородком. Кроме того, прилагалась шерстяная трикотажная тряпочка, закрывающая лицо до глаз. Романтика романтикой, но когда Лека увидела этот мохнатый прикид, она сразу поняла, что сварится в нем живьем. Дик заставил ее влезть во все это безобразие только после длительной ругани. Правда, теперь, когда они уже больше часа стояли в полной тьме по колено в снегу, боясь пошевелиться, она поняла, что в чем-то он был прав. Во всяком случае, особой жары она не ощущала. Кроме того, им предстояло прорубаться через толпу дерущихся насмерть людей, и Лека понимала, что толстая меховая шкура, усиленная жилетом из пуленепробиваемого пластика, окажется совсем нелишней, если кто-то вздумает угостить ее дубинкой или, хуже того, ножом. Нет, молодец все-таки Дик! Голова у него на месте.
      - Дик! - Лека уже устала переминаться с ноги на ногу в снегу. Скорей бы уж... - Ди-ик! Не пора еще?
      - Подожди. - Демид повернулся к ней. В этой маске с прорезями для глаз и мечом за спиной он выглядел как эскимосский вариант черепашки-ниндзя. Вот выглянет Ираклий на свет Божий, тогда и пойдем.
      - Ты думаешь, он появится?
      - Обязательно! Он здесь, я чувствую его. Качки бьют ардов в хвост и в гриву. И поэтому ему придется выйти на площадку, чтобы взять своих солдат под контроль и прибавить им мощи. Я даже знаю, куда он выйдет. Вон тот угол, где столов нет. Видишь?
      - А почему именно туда?
      - Этот угол - средоточие черной Силы, которая царит уже тысячу лет в Волчьем Логе. Там под асфальтом - кости жертвы.
      - Жертвы?
      - Да. Ребенка, который был убит в угоду местному дьяволу. Труп его был положен определенным образом - так, что потом, когда остались только кости, получился магический знак проклятия. Древние финны - когда-то они жили здесь, пока их не вытеснили славяне. Это были лесные люди. Они были далеки от цивилизации, но они тонко чувствовали душу природы. Общались с духами деревьев, рек, холмов. И колдуны их обладали очень изощренной магией, сила которой не слабеет со временем.
      - Гляди... - Лека схватила Демида за рукав. Высокая фигура возникла из тьмы и заковыляла к заколдованному углу. Ее сопровождало человек десять. И Игорь с Владом среди них.
      - Да, это он! Пора! Быстрее! Как можно быстрее! У нас с тобой не больше трех минут!
      - Дем, подожди...
      Но Демид уже мчался к поляне. Несся как метеор. Лека никогда не видела, чтобы люди бегали так быстро, да еще по глубокому снегу. Она бросилась за ним и сразу свалилась, упав на четвереньки и ударившись лицом в обледенелую корку. Чертыхаясь, выбралась из снежной ловушки и побежала нет - пошла - поплелась - вперед, высоко поднимая ноги и неуклюже переставляя их, как ходули.
      "Три минуты! Ч-черт! Да тут и полчаса не хватит..." Морозный воздух до крови обдирал легкие, она выкладывала все свои силы, и, когда припорошенный край асфальта показался из-за кустов, ей подумалось, что самое страшное уже позади, что ничего не может быть хуже этого дикого бега по пояс в снегу. Краем глаза она отметила, что Демид уже ворвался мохнатой бестией в толпу и таранил себе дорогу, не обращая внимания на падавших вокруг людей. Лека дышала как загнанный зверь, красные круги расплывались перед ее глазами. Кто-то набросился на нее - ард или качок - не все ли равно? Она нырнула вниз, не думая о том, что делает, парень перелетел через нее, неуклюже шлепнулся на землю, она бросилась дальше, отмахнулась от двоих с дубинками - оружие одного из них осталось у нее в руке - сальная ухмыляющаяся физиономия - окровавленный нож в окровавленной руке - дубинкой по морде вперед - вперед - ох-х ты - что ж ты делаешь, паскуда - кастетом в ребра это очень больно - сломал бы, если б не спасжилет - я его убила, наверно... Вот тебе - с дороги - куда ж ты лезешь, идиот - я тебя не трогала... Для вашей же пользы... Лека двигалась вперед вперед вперед вперед, раскидывая людей и раздавая тычки, как автомат, и толпа то раздвигалась перед ней, то наваливалась орущими размахивающими стреляющими красномордыми плюющими кровью. Она не видела Демида. Она не видела Ираклия, но знала, что продвигается к нему. Что-то тащило ее как магнит, и стоило остановиться на секунду, как ноги начинали вытанцовывать нервную дробь, требуя продолжения пути.
      Внезапно два тонких лучика вырвались из ее руки. Два прерывистых сиреневых лучика вышли из кольца, скрытого под перчаткой, дрогнули и пропали. И это значило, что два таких же кольца были неподалеку.
      Толпа вдруг кончилась. Лека продралась сквозь строй дерущихся и вывалилась в морозную пустоту. И сразу увидела - в первый раз живьем, а не в телевизоре - его. Ираклий стоял, вытянув вперед руки, вперив взгляд своих сумасшедших голубых глаз в толпу - воплощение дьявольской силы, вырвавшейся на волю из тысячелетнего заключения. Он был гораздо выше, чем представляла себе Лека, и гораздо уродливее. Рыжие его волосы, обычно ухоженные, спутались в колтун. Сломанный нос, впавшие щеки, густые, начинающие седеть брови, губы, растянувшиеся в напряженном оскале. Нет, не был он теперь похож на Христа. Скорей на демона, выпихнутого из преисподней и кое-как, наспех, приведенного в подобие человека.
      Всего два человека оставались с Ираклием. Лека едва не вскрикнула от радости - это был Игорь и еще какой-то крепыш, очевидно Владислав. Огромная кавказская овчарка сидела у ног Ираклия. Странная тишина повисла над этим уголком площадки - словно невидимый щит упал с небес и отделил их от беснующегося стада людей.
      Демид появился - как будто материализовался из воздуха. И кольцо на руке Леки тут же завибрировало, начав свою работу. Тонкие сияющие линии соединили руки Демида, Леки и Игоря. Ираклий застыл в центре треугольника. Во рту у Леки пересохло; дрожь от кольца распространилась по всему ее телу так, что начали стучать зубы. Ей показалось - еще немного, и она развалится на части, расколотая магическим резонансом.
      - Эй, вы! - Ираклий каркнул раздраженно, как ворон, которого спугнули с падали. - Вы кто? Уйдите отсюда, вы мне мешаете!
      - Ты что, не узнал меня? - Голос Демида едва прошелестел, искаженный маской. - Я думал, ты узнаешь меня в любом обличье.
      - Быстрее! - Гнев перекосил физиономию Ирокеза. - Я работаю! Вы мне мешаете! Быстро излагайте, чего вы хотите! И отойдите с линии Силы! Что вы за фокусы тут показываете? Это что, лазер? Я вас в порошок сотру!
      - Не разыгрывай простака, Ираклий. Ты еще не наигрался? Пора бы тебе освежиться. Сменить телесную оболочку.
      - Что-о?! Нет, я не понимаю, откуда здесь взялся этот шизофреник в костюме Папанина?! Молодой человек, у вас с головой все в порядке? Подождите... Вы из Безопасности, может быть? Меня предупредили, что должны присутствовать два сотрудника. Но к чему этот идиотский маскарад? Назовите пароль...
      - Кончай с ним, Демид, - встряла Лека. - Мало он тебе голову дурил? Вспомни Табунщика...
      - Нет, что-то не так. - Лека не могла видеть лицо Демида, но знала, что по нему пробежала тень сомнения. - Он не такой.
      - Не все ли равно! - заорала Лека. - Он что, недостаточно дерьма успел навалять?! Ты посмотри, что он из мальчишек сделал? Нормальный человек может такое?
      - Арат, фас! - Ираклий медленно пятился назад. - Фас! Возьми их! Разорви! Арат, кому я сказал!!!
      Рыжая псина и не думала выполнять приказ своего хозяина. Пес лениво зевнул, высунув розовый язык, и лег на снег, положив голову на лапы.
      Ираклий продолжал отступать, пока не уперся спиной в Игоря. Парень толкнул его. Ирокез полетел вперед, но все же удержал равновесие, уперевшись палкой в землю. Взгляд его затравленно метался, глаза потеряли свою гипнотизирующую силу, превратившись в две блеклые пуговицы. Он быстро, боком, как хромой краб, заковылял в сторону. Добрался до магической светящейся преграды - Лека затаила дыхание, ожидая, что запретная линия перережет Ирокеза пополам или на худой конец отбросит назад. Но Ираклий, казалось, и не заметил луча. Он проскочил преграду безо всякого вреда для себя и с треском вломился в кусты.
      - Стой, скотина! - Лека стряхнула с себя оцепенение. - Стой, Табунщик! Демид, ну что же ты?..
      - Не надо. - Демид схватил ее за рукав. - Оставь его. Я же сказал тебе - это НЕ ТО.
      - Как же так! Ради чего все это затевалось? Ты что, хочешь сказать, что он - не тот, за кем мы охотились?
      - Не совсем так... Подожди, Лека, не мельтеши... Я, кажется, начинаю...
      - Конечно, не ОН, - сказала собака. - Ты обознался немножко, Дема. Как обычно. ОН - это Я!
      * * *
      Лека взвизгнула и подскочила на месте. Пес поднялся на лапы, довольный произведенным эффектом. Демид медленно завел руку за голову и взялся за рукоять меча, висевшего у него за спиной.
      - Ну, ну, ну! И сразу - за оружие! - Пес выглядел очень доброжелательно. Не было в его облике ничего дьявольского, даже мистического. Низкий, приятный баритон напоминал голос Табунщика. И шел он не из пасти животного - челюсти его даже не двигались, а откуда-то извне. Ираклий, конечно, тоже не ангел! Но только извини, сладкий мой Защитничек, сценарий все же мой. И Сила моя. И игра моя, и идеологическая разработка тоже моя. Ты должен оценить изящество моих теогностических построений, Демид! Ты всегда интересовался этим. Дух Тьмы в теле собаки - это же не ново! Это старый, жалкий трюк, которым можно обмануть только такого простака, как ты. Но Армия Добра!.. Вот работа, достойная истинного Творца! Посмотри на этих ребятишек! Это не твоя одна-единственная ученица, жалкая в своей неучености. Мои солдаты - как муравьи! Пусть каждый из них в отдельности безмозгл, приучен выполнять только какую-то определенную задачу, но все вместе они составляют отлаженный механизм, сверхсущество, супермозг, с которым не справится ни один человек на свете. И центр этого существа - я! Ты опоздал, Мятежник. Не думай, что, если моих солдат разобьют здесь эти идиоты в кожаных куртках, моей Армии наступит конец. Стоит мне лишь пожелать - и весь город, за исключением двух-трех десятков скрытых паранормов, не поддающихся гипнозу, станет моей АРМИЕЙ! Знаешь что? Убей-ка Ираклия - доведи свое дело до конца. Я дарю его тебе. Отведи душу. Снеси ему голову - сплеча, по-молодецки! Может быть, мне действительно пора освежиться - подыскать себе новое тело?
      - Пошлый болтун, - буркнул Демид. - Теперь я узнаю тебя. По словесному поносу. Ладно, времени нет. Обсуждай свои достижения с братцами Духами в своем аду.
      Он выхватил меч из ножен. Собака с воем метнулась в сторону, но было поздно. Серебряная радуга разрезала мрак и вдавила шею пса в землю. Собачья голова покатилась по снегу, беззвучно разинув пасть, а рыжее лохматое тело забилось в агонии. Леку замутило, она отвернулась и сорвала тряпку с лица. Игорь, бледный и мокрый от пота, схватился за живот, и его стошнило. Один только Влад, казалось, был доволен представлением.
      - Ловко ты ей башку оттяпал, - одобрил он. - Слушай, я - не я, если я что-нибудь понимаю. Это правда она разговаривала? Или это очередной ирокезовский прикол?
      - Сейчас увидим. Нервы у тебя крепкие? - Защитник извлек из-за спины деревянный кол, заточенный как копье.
      - Ты что, шашлык из нее будешь делать? - Владу было очень весело. Как китайцы, да? Они собак только так жрут. Я сам видел.
      - Заткни фонтан. - Демид ногой отвел лапу пса и с размаху всадил кол туда, где у собак должно было находиться сердце. Сгусток буреюшей крови выплеснулся из обрубка шеи. Задние лапы в последний раз лягнули воздух. И все.
      - И все? - пробормотал Демид. - И это - все?!
      - А чё ты хотел? - полюбопытствовал Влад. - Чтоб она танец станцевала? Не, шизнутые вы тут все. Ладно, кончай садизм. И так уж все блюют. - Он показал на Игоря, который стоял на коленях. - Пойду я, пожалуй. Смываться надо. Ментов сейчас здесь будет - выше крыши.
      - Подожди, подожди, - встрепенулся Демид. - Кажется, я понимаю. Иди-ка сюда, парень.
      - Не пойду я к тебе! - Влад отступил на два шага. - Иди ты к черту! Потроха мне еще порежешь, псих! Вон у тебя ножичек какой! - Меч пульсировал в темноте холодным светом. - У него что, лампочка там внутри, что ли? Чё он горит-то?
      - В самом деле? Что это он... Своих закладывать? - Демид сделал неожиданный выпад мечом. Он проткнул бы Влада насквозь, но тот ушел в сторону с немыслимой скоростью, выхватив из-за пояса невидимое оружие. Шанцин-цзянь ударился о пустоту со звоном и высек из нее сноп искр.
      - Табунщик!!! - заорала Лека. - Это он!!!
      Она лихорадочно искала в карманах мехового комбинезона цепочку и не могла найти. Владислав уже опомнился - он орудовал мечом-невидимкой, нанося удар за ударом. Демид медленно отступал, лаконично, без лишних движений, парируя атаки Врага.
      Владислав-Абаси разошелся не на шутку. Он перемещался так быстро, что силуэт его потерял четкость и превратился в туманную фигуру, ежесекундно появлявшуюся то справа, то слева, то сзади от Защитника. Звон стоял как в кузнице, искры сыпались во все стороны. Демид, однако, выглядел совершенно спокойным. Клинок его уже пару раз дотронулся до тела суетливого Врага, и первая кровь оросила снег.
      Демид нырнул в сторону, заставив противника промахнуться, и резко ударил его кулаком в ухо - хотя мог бы спокойно отрубить голову. Владислав вскрикнул от боли, пошатнулся, потеряв темп, но удержался на ногах. Он снова бросился вперед, но Защитник ударил своим оружием плашмя по клинку. Удар был так силен, что Абаси согнулся, едва удержав меч в руках. Демид подпрыгнул в воздух и оглушительным ударом ноги в голову снес Влада на землю. Парень покатился по земле. Череп его треснул, но выбить жизнь из носителя Духа Тьмы было не так-то просто.
      Демид медленно шел к Врагу. Влад, моргая от крови, залившей его глаза, отползал от него на спине, извиваясь как червь. Невидимый клинок свой он выставил перед собой.
      Звон серебра - и меч-невидимка вылетел из рук Абаси. Еще мгновение - и новый удар ногой в лицо. Влад выгнулся дугой, уперевшись затылком в землю, перевернулся несколько раз и затих.
      "Все, - подумала Лека. - Он уже не встанет".
      Влад застонал. Зашевелил руками и ногами. С третьей попытки встал на четвереньки. И пополз к Защитнику. Правая нога его волочилась, как неживая, руки подкашивались, он то и дело падал в снег лицом, превратившимся в сплошной синяк. Демид молча стоял и смотрел на него. Владислав обнял его за ногу, пытаясь подняться. Кровь из его разбитого лица текла по мохнатым унтам Демида.
      - Ты прекрасен, Мятежник, - прошептал демон. - О, дьявол, как ты великолепен! Ты - просто воплощенное божество!
      - Встань, Абаси. - Демид дернул ногой. - Меня уже тошнит от твоих спектаклей.
      - Нет. Нет. Я не осмелюсь! Как можно стоять в присутствии такого великого воина...
      - Демид, я больше не могу! - Лека почувствовала, что отвращение к этой лицемерной нежити сейчас разорвет ее на клочки. - Кончай его!
      - Да, да! - снова захрипел демон. - Кончай, Дема. Отруби мне голову. Выпей мою кровь. Проткни сердце мое...
      - Заткнись. Слушай, тварь! Скажи мне только одно - почему ты поддался мне?
      - Потому что хочу, чтоб ты убил меня! Пожалуйста, пожалуйста, Великий! Мне так больно! Прекрати мои мучения! Погибнуть от твоей руки - что может быть лучше?
      - Пошел вон! - Демид наклонился, схватил Абаси за грудки и кинул в сугроб. - Катись отсюда, чучело, мудак дешевый! Козел! Комедиант! Все твои великие умопостроения - дерьмо! Они не стоят и минуты жизни человека! Придумаешь что-нибудь получше - тогда и приходи. Может быть, я достаточно зауважаю тебя, чтоб испачкать об тебя руки!..
      Владислав побежал на всех четырех конечностях, вскидывая задом, взвизгивая и хихикая, оставляя на сугробах кровавые пятна.
      - Клоун... - пробормотал Демид. - Я тебя достану, паршивец. Не думай, что я - полный идиот...
      - Демид, он же уйдет! - Лека уже ничего не понимала. - Надо добить его! Демид!!!
      Демид не слышал ее.
      Глава 17
      Чернота вокруг него не была однородной. Глаза ничего не могли сообщить ему, но внутреннее зрение его вспомнило, и он увидел, как плиты Ничего, субстанции, из которой состоит Нечто, мерно смещаются, скользят по прослойкам времени в ритме, определенном законами, неподвластными человеку. Homo Sapiens, в нынешней своей рациональности, вооруженный физикой и всеохватывающей теорией Эйнштейна, видел в этой черноте только космос, Ничто, пространство, не содержащее атомов. Он был слишком Sapiens, чтобы увидеть Нечто. Нечто не менее разумное, чем сам человек, бесчувственное по его понятиям, но в тысячу раз более чувствительное, чем он. Не знающее, что такое любопытство, но пожирающее информацию, как хлеб. Нечто обитало здесь, Нечто обитало везде. Оно знало о присутствии Демида - более того, оно знало все, чем был Демид в прошлом, что станет с ним в будущем, слизывало его мысли естественно и непринужденно, как масло с бутерброда, и отдавало их, не исказив, но добавив свой оттенок - едва уловимый, сладковатый, как аромат цветочных духов.
      Оно не было радо появлению человека, как не было и расстроено. Оно было просто вежливо - избрав это человеческое чувство из десятков человеческих чувств и создав некий эквивалент, подобный ему. Демид был знаком с ним и узнал его. Как узнавал всегда - и год, и сто, и тысячу лет назад, - каждый раз это было впервые, и каждый раз у него перехватывало дыхание и сердце испуганно вздрагивало, когда он понимал, что нет у него ни сердца, ни дыхания. Есть только чернота - такая осмысленная и наполненная, что ткнуть в нее пальцами - все равно что ткнуть в чьи-то глаза.
      - Ты здесь? - послал Демид свой мысленный вопрос.
      - Да. - Голос, ответивший ему, был слишком политональным, чтобы принадлежать человеку. В нем отсутствовали эмоции, пожалуй, его можно было бы назвать механическим, если бы не это фантасмагорическое смешение обертонов, переплетение музыкального и хаотического начал, превращающее простое "Да" в целую Вселенную. Это звучало так, как если бы "Да" сказали одновременно миллион граммофонов, играющих на разных скоростях.
      - Я рад, что ты вернулся. Правда рад. Я тут чертовски запутался. Демид подумал, что его речь звучит слишком жалостно для человека, владеющего Силой, но это действительно было так. - Ты бросил меня в самый неподходящий момент, и теперь я уже сам не знаю, что происходит. Я надеюсь только на свою интуицию, но она меня все время подводит.
      - Потому что это - интуиция человека.
      - Чем она плоха?
      - Дух думает по-другому. Есть Знание и есть Чувство. Ты доверяешь своему чувству там, где необходимо настоящее Знание. И строишь сложную систему анализа там, где нужно лишь почувствовать.
      - Почему ты бросил меня? Это было нечестно с твоей стороны.
      "Подло, - подумал Демид. - Это было просто подло. Наверное, правду говорил Табунщик, и ты - такая же бездушная скотина, как и все прочие Духи Тьмы".
      - Ты не убил сейчас. Ты отпустил его. Почему? - Собеседник Демида проигнорировал его вопрос. Это было не слишком вежливо, но кто знает может быть, одно то, что Дух разговаривал с ним, было уже проявлением вежливости, сравнимым с самыми щедрыми дарами мира?
      - Мне надоело. Сколько я могу убивать людей?
      - Он не был человеком.
      - Был! Все они человеки - и Яна, и Эдвард, и Ираклий. Пусть их личное "Я" было скручено, связано, изгнано в самый дальний угол сознания, но они не были мертвы! Их можно было спасти, и я сделал это!
      - Ты не спас их. Они отравлены навсегда.
      - Нет. Ты лжешь.
      - Ложь - это человеческая категория.
      - Даже машина может лгать. Правда и ложь - это как единица и ноль. Либо есть достоверная информация, либо ее нет.
      - В тонких мирах все не так.
      - Но я живу в обычном мире! Да и здесь все неоднозначно! Если одного человека пятьдесят человек назовут козлом, а пятьдесят - воплощенным божеством, кто из них прав? Но когда человек умирает, и душа его покидает тело, и тело его разлагается, и ты уже никогда не сможешь поговорить с ним - разве только во сне - это уже СМЕРТЬ. И она однозначна, как ноль. Как бублик, в котором есть дыра, ведущая на тот свет. Может быть, душа его попадет куда-то еще. В Ад, или Рай, или Чистилище. Но он уже не вернется сюда таким, каким был, и не посмотрит тебе в глаза.
      - Какое дело тебе до смерти, Демид? Ты неподвластен ей. Пока я с тобой.
      - Зато ей подвластны другие. И я не хочу убивать людей - пускай даже тела их захвачены Духом.
      - Чего же ты хочешь?
      - Я? Я хочу того же, что и ты! Уничтожить твоего братца - Духа Тьмы. И не пускать больше Абаси на Землю. Может быть, попытаться закрыть Врата навсегда.
      - Да, ты хочешь этого. Но ты хочешь этого по-другому. Ты хочешь этого как человек.
      - Но я же Человек! Я не могу иначе!
      - Как человек - не можешь. Но у тебя есть путь, чтобы изменить это.
      - Нет. Нет. Я хочу остаться человеком.
      - Ты доволен тем, как обошелся с тобой Абаси?
      - Он унизил меня. Ублюдок! С каким удовольствием я плюнул бы ему в душу! Он смеется надо мной, он играет со мной, как кот с полупарализованной мышью, он получает удовольствие от всех моих жалких попыток изменить хоть что-нибудь. Но что я могу сделать? Как я могу унизить Духа? Я могу сделать что угодно с его телесной оболочкой, могу изуродовать ее, могу даже убить. Но урон этим я нанесу только своей душе. А это дерьмо будет только хихикать и потирать свои бестелесные ручки. Слушай, как можно унизить Абаси? Как пнуть его в яйца? Может быть, ты знаешь, как это сделать?
      - Это очень просто. Стань Духом, и ты поймешь.
      - Опять лжешь, Мятежник. Я старался. Я из кожи вон лез, чтобы соответствовать ноше, которую ты так бесцеремонно взвалил на мои плечи. Я принял твои условия, я стал твоим слугой, я переступил через свою гордость и мироощущение, чтобы стать машиной для убийства Духов!
      - Ты? Ты сопротивлялся, как мог. Единственное, о чем ты заботился, чтобы остаться самим собой. Да, ты научился мелким магическим фокусам, ты овладел в полной мере своим человеческим телом, измененным моим присутствием. Ты изучал книги в попытке получить Знание. Ты стал достаточно сильным, чтобы счесть себя выше любого человека из ныне живущих. Но всего этого недостаточно, чтобы нанести хотя бы незначительную царапину Духу Тьмы. Ты вел двойную игру - тебе просто понравилось быть сверхчеловеком, признайся? Почему же ты недоволен, что Абаси унизил тебя? Он мог бы содрать с тебя шкуру живьем. И наверно, скоро он сделает это, забавляясь мучениями человека, искалеченного самым невероятным способом, но неспособного умереть.
      - А ты? Разве твое поведение можно назвать последовательным? Почему ты заставил забыть меня Имя? Почему ты отобрал у меня Нуклеус и серебряный Крест? Почему ты снял защиту, когда Лека выстрелила мне в голову? Я вышел из строя надолго, я едва не стал жертвой оборотня. Только чудо спасло меня. И тебя вместе со мной!
      - Это было необходимо. Ты просто вылупился из яйца.
      - Что?!
      - Когда ты получил зачатки силы от Алексея, ты был как эмбрион. Зародыш, туго свернувшийся в своей полости, который мучается от тесноты и своей бессильности. Существование его можно назвать полубессознательным. Потом ты подрос, разорвал свои оболочки и обнаружил, что являешься птенцом - пушистым, уверенным в себе и в том, что белая скорлупа, которая окружает тебя со всех сторон, и есть весь мир - конечный, как любая сфера, теплый и вполне удобный для проживания. Но мир твой треснул, разлетелся вдребезги, как скорлупа под ботинком, и ты понял, что существует холодный воздух, которым надо дышать, еда, за которую надо драться с другими птенцами, враги, от которых нужно спасаться. А кроме того, существуют создания, стоящие над тобой, которые решают - жить тебе дальше или вариться в супе.
      - И что же, великий Хозяин? Как ты решишь мою судьбу?
      - Ты сам решишь ее. К сожалению, я не могу быть твоим хозяином, полностью уничтожив твое сознание и завладев твоей телесной оболочкой.
      - Ты бы хотел этого?
      - Да. - Мятежника нельзя было упрекнуть в неоткровенности. - Это решило бы многие проблемы. Наверное, я уже навсегда закрыл бы Врата и остался бы жить навечно в обличье человека, меняя тела раз в несколько сот лет. Но удар Нокки-Тексатля, Первого Из Пожирателей, убил во мне такую способность. И теперь я способен только дать тебе выбор.
      - Ты не спрашивал моего согласия, когда отнял у меня Имя и Атрибуты!
      - Ты сам отнял их у себя. И Имя, и Крест, и Нуклеус - вещи, не подчиняющиеся законам материального Мира. Они могут только создать видимость материальности. Но суть их - магия.
      - Что такое магия? Каждый волен толковать это слово по собственному разумению.
      - Магия - это то, что рождается на стыке. Цветной Мир лишен собственной магии, электроны вращаются здесь вокруг ядер, атомы составляют молекулы, самая огромная гора на планете состоит из того же вещества, что и ничтожный камень у тебя под ногами. Люди уже достаточно хорошо познали законы Цветного Мира, описали его в безошибочных формулах физики и математических тождествах. Здесь нет места чудесам и любое волшебство можно распотрошить, разложить по полочкам и повторить в качестве научного эксперимента. Но бывает, что призрачная мембрана, отделяющая Тонкие Миры от Цветного, рвется. И тогда на свет Божий рождаются артефакты - предметы, находящиеся сразу в двух Вселенных и подчиняющиеся законам то одного, то другого мира в зависимости от желания существа, управляющего ими. И тогда еле заметный выдох может превратиться в ураган, заставляющий моря выплескиваться из своих берегов, а слово, сказанное в нужный час, оденет тело человека в броню и сделает его неуязвимым.
      - И эти артефакты ушли обратно в Мир Тьмы?
      - Нет. Просто ты изгнал из себя способность воспринимать их внутренне ты решил, что Имя, Крест, Нуклеус - твои враги. Вспомни, что ты сделал с Ядром?
      - Выкинул в окно. Но я... Мне кажется, что я был доброжелательно настроен к Нуклеусу. Я думал, что он вернется ко мне. Почему же тогда не пропали Меч, Тинснейк, серебряные зеркала и кольца?
      - Это артефакты низшего порядка. Они не обладают разумом в общедоступном понимании этого слова - только Силой. И они легко могут потерять Силу, если взявший их попытается применить их против назначения.
      - Вот, значит, как... - пробормотал Демид. - Снова я все дело испортил. Слушай, Мятежник, почему ты вернулся? Если я настолько безнадежен и упрям как осел, зачем тебе терять время со мной?
      - Потому что только ты можешь... Я знаю тебя достаточно, чтобы смириться с твоим упрямством, и не напрасно столетия ждал твоего нового прихода. Наступило время. Пора. Перелом в тебе произошел.
      - Какой перелом? - Вопрос повис в воздухе, но Демид сам знал ответ на него. Да, он изменился. Он переступил через порог жестокости. Враг Мятежника стал теперь и его Врагом! Он заложил бы свою душу - хоть Дьяволу, хоть Мятежнику, лишь бы только узнать способ, как добраться до настоящей субстанции Абаси и запустить свои зубы в его нежную, не защищенную человеческой плотью шею. Он хотел растоптать Врага, унизить его собственной беспомощностью и убить, вкусив полную сладость триумфа.
      - Пора, - сказал Мятежник. - Надо доделать то, что ты не доделал в Пекине. Теперь Ключ Судьи в твоих руках, и ты имеешь шанс. Отбрось сомнения. Вытяни руку.
      - Подожди... - Светлое пятно появилось посреди мрака и ослепило Демида, превратив в пылающий огонь его сетчатку. - Подожди! Что ты сказал? Что я не доделал? Я не мог...
      - Вытяни руку. - Голос стал намного слабее, он удалялся, растворяясь в бесконечном пространстве. - Вытяни руку. Ты готов...
      Демид не мог пошевелить и пальцем. Но он захотел. Где-то там, в Цветном Мире, на Земле, в Волчьем Логе, тело его протянуло руку и разжало пальцы. Оно тянулось рукою через тысячелетия войн и примирений, через миллионы километров дорог, замешенных жидкой грязью, оно пронзало тысячи сознаний, надежд, вожделений и скрытых надежд в ожидании Дара.
      И камень лег на эту ладонь. Теплый, несмотря на лютый мороз.
      Демид открыл глаза. Нуклеус лежал в его руке.
      Глава 18
      Демид уехал со своим китайцем, а Леку оставил в городе - следить за событиями. Ерундой это было, конечно. "Следить за событиями!" Причину нашел, чтобы отвязаться.
      Демид сильно изменился после той ночи, когда разгромили Ираклия. И раньше на него находили периоды суровости, но он быстро отходил, снова начинал улыбаться и отпускать свои непревзойденные шуточки, за которые Лека могла простить ему все, что угодно. Теперь же началось настоящее великое оледенение. Наверное, меховой костюм все же не спас Демида от холода той ночью, душа его замерзла и никак не могла оттаять. Пожалуй, так было даже лучше - Дик уехал, и Леке не нужно было глядеть в его неподвижные глаза. Она могла сидеть на диване, свернувшись калачиком, и вспоминать того Демку, которого она любила. Умного, взрывоопасного. И очень доброго, несмотря на напускную суровость.
      - Демка, Демка... - Лека взяла в руки фотографию, сделанную на "Полароиде". Там, на снимке, Демид хохотал во все горло, облапив Леку, одетую в костюм Жозефины. Сам Демид был облачен в клетчатое трико Арлекина, шутовской колпак с бубенчиками сполз ему на ухо.