Взрыв отбросил людей назад, впечатав их в стену. Черные ошметки взметнулись фонтаном на месте головы жука, забрызгав стены и людей кровью. Огромное тело чудовища забилось в конвульсиях, из обрубка туловища потекла едкая слизь, заливая ноги пленников.
      - Вот и я совершил убийство на Острове Правосудия. - Демид задыхался от вони. Дышать было почти нечем. Труп монстра плотно закупорил проход, перекрыв доступ воздуха.
      - Выходит, паук снабдил тебя оружием! Это была настоящая бомба!
      - Нет, не так! - Демид понял что-то важное и торопился сказать это, пока не потеряет сознание. - Это был просто мешок. С едой или с чем-то еще, но это не было бомбой. Я чувствую это! Просто я представил, что в руке у меня - граната, и это сработало! В этой Башне Сновидений мы можем управлять материей, превращая одни предметы в другие по своему желанию!
      - Допустим. Тогда надо поскорее убрать отсюда эту вонючку, пока мы не задохнулись!
      - Я пробую... Давай вместе сосредоточимся, представим, что эта туша превращается во что-нибудь маленькое. Кирпич, например. Ну давай!
      Пленники уставились на жука. Табунщик что-то тихо шептал, по грязному лицу его тек пот, мышцы его напряглись, словно он пытался сдвинуть с места груженый вагон. Демид опустился на колени в лужу слизи, вытянул руки перед собой и сконцентрировался до боли в голове. Минута тянулась за минутой, но никаких изменений не происходило...
      Табунщик захрипел, схватился за горло и, цепляясь за стены, осел на пол. Из носа его хлынула кровь. Демид хрипло дышал, пытаясь втянуть в легкие последние остатки кислорода. "Все... - Мысль лениво проползла в голове. - Отсюда уже не выбраться... Гори все синим пламенем!"
      Из скрещенных рук Защитника вырвалась ослепительная молния и ударила в груду горелого мяса, перегородившую проход. Тело чудовища стало полупрозрачным, распадаясь на молекулы, заколебалось на ветру, со свистом ринувшимся в туннель, и исчезло. Демиду показалось, что легкие его разрываются от ледяного свежего воздуха, заполнившего коридор. Он зашелся в мучительном кашле и свалился на пол. Табунщик зашевелился и приподнял голову.
      - Что?.. Что случилось? Куда ты дел жука?
      - Не знаю... - Демид пытался встать, опираясь на стену. - У меня что-то получилось. Похоже на аннигиляцию.
      - Пошли. Надо двигаться, пока еще какая-нибудь тварь не замуровала нас в этой трубе.
      * * *
      Демид глянул вниз, и голова его закружилась - туннель выступал из башни и обрывался над бездонной пропастью. Ни земли, ни забора-лабиринта внизу не было видно, только клубящийся туман. Напротив, метрах в двухстах, находилась ровная каменная площадка, расположенная на горе вровень с туннелем. Ее соединял с концом туннеля тонкий канат. Демид потрогал его рукой - канат был натянут слабо.
      - Придется лезть. Эх, елки зеленые, и чего я не скормил тебя паукам?! Как вот теперь без руки-то? Попробуем... Расстояние не очень большое.
      - Давай, давай. - Табунщик, как всегда, не спешил идти первым. - Не бойся, человек, я подстрахую. Я ведь помню твою доброту. Больше пакостей делать не буду, честное слово. На этом Острове, во всяком случае.
      Демид знал средство, как не бояться высоты. Если повесить такую веревку в полутора метрах от земли, человек проползет по ней спокойно, не думая о том, что может разбиться. Но стоит высоте завладеть его мыслями, и он постоянно будет помнить о том, что внизу - пропасть, бесконечная, как сама смерть. Он будет представлять, как мокрая от пота рука его соскальзывает, как ногти ломаются в попытке уцепиться за спасительный канат, как сердце колотится в полете - последнем в жизни... Демид усмехнулся, вытер руку о штаны и аккуратно спустил ноги вниз, обвив ими веревку. Секунда - и он повис под канатом, уцепившись за него всеми конечностями. Правая рука, лишенная кисти, действовала как крюк; Демид медленно продвигался вперед ногами, и веревка скользила по сгибу покалеченной руки, натирая кожу до крови. Но Дема не думал ни о чем - он просто полз и полз.
      Резкий рывок едва не сбросил Демида в пропасть - он попал в гигантскую воздушную воронку. Воздух закручивался и устремлялся вниз бесшумно, но с неудержимой силой. Защитник повис на одной руке, бешеный шквал тянул его за ноги, словно шланг исполинского пылесоса.
      - Табунщик, я падаю! Сделай что-нибудь!
      - Сейчас, сейчас! - Табунщик засуетился, торопливо сполз с края туннеля и заскользил к Демиду. Двигался он ловко - гораздо быстрее, чем Демид. Веревка закачалась еще сильнее, Демид держался из последних сил. Наконец он почувствовал мощную руку Табунщика на своем запястье. Пальцы Демида разжались - у него больше не было сил, и он закачался над пропастью - Табунщик держал его здоровой рукой, обрубком другой зацепившись за канат.
      - Табунщик, давай вверх!
      - Не могу! - Жилы на шее Табунщика вздулись, лицо побагровело. - Тебя здорово тянет! У меня рука соскальзывает!
      - Ну еще немного попробуй!
      - Не могу... Я сейчас сам свалюсь... Черт возьми! - Табунщик резко разжал пальцы, и Демид полетел вниз, закручиваясь вокруг собственной оси по ходу течения воздушной спирали. Воронка, в которую он падал, приобрела видимые сужающиеся стенки, размалеванные розовыми и фиолетовыми расплывчатыми полосами. Страх неожиданно оставил Демида. Он даже улыбнулся, вспомнив, как Алиса падала в кроличью нору. Здесь, в этом мире, все было так же условно и призрачно, как и в Стране Чудес. Демид почувствовал вдруг уверенность, что с ним не случится ничего страшного. Он не мог понять сил, что правили этим миром, но постоянно ощущал их присутствие - вначале отстранение-наблюдательное, затем настороженное, а теперь в чем-то даже дружелюбное. "Интересно, - подумал он, - из чего сделаны стенки этой воронки? Будем считать, что из клубничного мороженого со сливками. И значит, сейчас я попаду в своего рода кафе, где десерт окружит меня со всех сторон. Я буду плавать в этом взбитом муссе и глотать его килограммами, потому что голоден, как Объедала..."
      Демид так и не успел выяснить, из чего состоят эти аппетитные на вид стенки. Потому что, когда он подлетел к самой узкой части воронки, она резко расширилась, выплюнула его вниз, спиной вперед и исчезла из виду. Дема снова падал, но вихрь исчез, и он уже не крутился вокруг себя, как игрушечная балерина. Далеко внизу он увидел землю в разрывах густого тумана, серую башню, возвышающуюся над облаками, огромную гору, вплотную подходящую к башне. Из башни черным карандашиком высовывался туннель, а между горой и туннелем едва виднелась ниточка каната, на которой барахталась маленькая фигурка - Табунщик.
      "Вот, значит, как... Если я, пролетая мимо, попытаюсь уцепиться за канат, меня перережет пополам. Нечего и пробовать. Если я промажу, то снова улечу в эту дурацкую воронку и снова совершу полный круг в пространстве. Так и буду летать, как спутник-сателлит вокруг планеты. Круговорот испытуемых в природе!"
      Страх снова вернулся к Демиду - слишком мал был шанс попасть в двухсотметровую щелку и не разбиться о серый камень. Вот уже отвесная поверхность горы мелькнула у самого плеча, и Дема сделал неуклюжее усилие, стараясь не задеть канат...
      ... и с размаху врезался во что-то мягкое, эластичное и невесомое, разом остановившее его полет. Ощущение было отвратительное: Деме показалось, что половина сосудов полопалась в его теле, так резко затормозившем на скорости девять метров в секунду. Из носа потекла кровь. Демид слизнул соленую струйку с губы и осторожно открыл глаза. Он лежал на спине на одном уровне с канатом. Точнее, висел или парил, потому что никакой видимой опоры под ним не было. Тем не менее он ощущал вполне прочный субстрат, на котором лежало его тело. Канат, на котором висел Табунщик, находился метрах в трех от него. Неприятель Демида все еще цеплялся за него. Болтался на одной руке, барахтался, как лягушка, пытаясь не улететь в ту же воронку, что засосала Демида.
      - Эй, Табунщик! Отпусти веревку, слышишь? Ничего с тобой не случится.
      - Откуда ты? - Табунщик ошарашенно уставился на Демида и сделал новую попытку подтянуться на одной руке. - Они что, летать тебя научили?
      - Нет. Отпусти веревку, дурень! Сам поймешь.
      Сведенные судорогой пальцы Табунщика соскользнули с веревки, и он, кувыркаясь, полетел вниз. Демид улыбнулся и заложил руки за голову. Черная точка в небе над ним появилась минут через пять. Табунщик несся вниз, как метеор, и Дема успел отскочить лишь в последнюю секунду - враг его шлепнулся точно в то же самое место, где недавно "приземлился" он сам. Воронка стреляла с убийственной точностью.
      Глава 19
      Демид и Табунщик прошли через арку, аккуратно выбитую в скале. Демид зажмурился от ослепительного света, заливавшего город. Перед ними открылась самая настоящая улица - широкая асфальтированная дорога, многоэтажные дома привычной российской архитектуры, зеленые деревья и газоны, заросшие лебедой. Город был украшен красными флагами и транспарантами с бодрыми лозунгами. Прямо перед путниками реяло полотнище, на котором огромными буквами было выведено: "ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ СОРЕВНОВАНИЙ!" Табунщик приложил руку ко лбу, закрываясь от солнца.
      - Ну ты смотри, что творится! Это не Воронеж? Мне кажется, я здесь уже был. Вон, гляди, что написано! "Слава гордости отечественного спорта!" Анекдот, да и только!
      - Да, как-то все слишком по-совковому, - хмуро заметил Демид. - Может быть, нас здесь и покормят? Выдадут талоны на обед в диетической столовой?
      - Вряд ли... Видишь - пусто. Ни одного человека, ни одной машины. Это такая же иллюзия, как и все до этого.
      Репродуктор на столбе хрипло откашлялся и прокуренным басом заиграл марш "Прощание славянки". Из-за угла выкатился маленький лысый человечек в футболке с надписью "Динамо" и в выцветших тренировочных штанах с отвисшими коленками. На груди у него болтался милицейский свисток. Человек бросился к путникам с рукопожатиями:
      - Здравствуйте, товарищи!!! Приветствуем участников наших юбилейных соревнований! Извините, что задержался - как всегда, организационные неурядицы. Бюрократизм, понимаете ли! Товарищ Перфильев из райкома не уделяет должного внимания развитию физической культуры среди трудящихся масс. Но теперь все решено! Да! Вы готовы?
      - К чему? - поинтересовался Демид. Табунщик снисходительно рассматривал человечка, словно оценивая, достоин ли он того, чтобы открутить ему голову.
      - К забегу! Да вы что, товарищи, не в курсе? Вы из какого общества?
      - Я - из "Нетрудовых резервов". А вон тот битюг, - Дема кивнул на Табунщика, - из "Спиртака" приблудился.
      - Понятно... - В желтых глазах человечка блеснула сумасшедшинка. - А я - Корнеев. Энгельмар Владиленович. Ну, я думаю, приступим!
      - А обед? Вы должны...
      - Все там, там... - Человечек замахал рукой. - На финише. Это уже другой район. Стадион "Гидротехник". Это их компэнтэнция!
      Он провел на асфальте черту мелом и старательно нарисовал буквы: "СТАРТ". Потом повернулся к соревнующимся спиной и пошел к красному ящику, на котором было написано: "Песок. ЖЭО-14". Демид едва не расхохотался. Через дырку в штанах человечка высовывались два забавных поросячьих хвостика, каждый из которых вихлялся в собственном ритме. Табунщик потер руки.
      - Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, - фыркнул Демид. - Можно ли разорвать этого свиненка пополам, если дернуть за оба хвоста сразу? И зажарить. Я угадал?
      - Иди к черту, - огрызнулся Абаси. - Я жрать хочу!
      - Потерпи немного. Ты же слышал - там нас покормят. В крайнем случае, зайдем в магазин, стащим пару булочек.
      Двухвостый тренер тем временем кончил возиться с замком на ящике, выдрав его с гвоздями, открыл крышку и извлек огромный пулемет Дегтярева заржавленный и облепленный песком. Он прижал его к животу и направил ствол на путников.
      - Вот тебе и обед, - разочарованно протянул Абаси. - Ну и порядки здесь: что ни шаг, то неприятность.
      - А мне кажется, это что-то вроде стартового пистолета...
      Демид не успел договорить - из дула вырвалось ослепительное пламя, и пули завжикали по асфальту у самых ног. Табунщик помчался по дороге, петляя, как заяц. Демид бросился за ним. Через полминуты идиот с пулеметом остался далеко позади. Он палил в небо, хохотал и оглашал улицу радостными воплями: "Да здравствует спорт - посол дружбы и солидарности трудящихся! О спорт, ты - мир!!!"
      - Ну что, так и будем бежать? - Табунщик снизил темп, и Дема затрусил рядом. - Что мы несемся как оглашенные? Может быть, это соревнования по спортивной ходьбе? И мы с тобой правила нарушаем?
      - Я бы предпочел водные лыжи. Где-нибудь на бугском лимане. Впрочем, ты можешь идти потихонечку, Табунщик. А я побегу дальше. Я чую, что финиш уже недалеко.
      - Нет уж, черта с два! - Табунщик прибавил ходу. - Похоже, что ты, человек, стал чувствовать себя в этом дурном мире увереннее, чем я. Поэтому придется приглядывать за тобой до конца!
      "... И вот они наконец-то показались на наших телеэкранах! - Десятки громкоговорителей на столбах закаркали так, что заложило уши. - Наши доблестные рыцари беговой дорожки, слава отечественного спорта! Вот они бегут, и вы знаете, дорогие телезрители, складывается впечатление, что пройденные километры не оставили следа на их лицах - как всегда, решительных и настроенных на победу. Совсем немного осталось до стадиона! А там - последний рывок! Кто же из этих выдающихся спортсменов станет чемпионом? Кому достанется замечательная награда - волшебный ключ из драгметаллов, изготовленный умельцами нашего города? Мы знаем, что для этих людей наш ключ - не просто символ победы. Не только в переносном, но и в буквальном смысле - это ключ к решению проблем выигравшего соревнование!"
      Табунщик засопел и увеличил скорость. Дема несся, отставая от него на полшага. Он был достаточно опытным бегуном и не спешил брать на себя бремя лидера.
      Наверное, они действительно попали в другой район города, потому что все снова переменилось. Они бежали уже не по асфальту, а по древней дороге из базальтовых плит. В трещинах пробивалась жухлая трава. Бесчисленные конные повозки, сотни лет дребезжавшие по дороге, оставили в камне глубокие колеи. Дома по сторонам исчезли, сменившись оливковыми рощицами и идиллическими лугами, кое-где виднелись белые известняковые развалины с колоннами, живописно подпирающими небо. Путь их лежал, без сомнения, к циклопическому сооружению - точной копии римского Колизея, только мертвенно-черного цвета. Демид сморщился - от руин стадиона веяло могильным холодом. Но другого пути не было. К тому же над аркой входа реяло полотнище с лозунгом: "Si vis pacem, para bellum"* ["Хочешь мира - готовься к войне" (лат.)].
      Табунщик мчался, как ракета. Огромное тело его забыло усталость, Абаси выжимал из него последние остатки сил, заставляя работать, как машину. Демид отставал все больше, не в силах держать убийственный темп. Испытания последних дней, голод и дикая жажда навалились все разом. Демиду казалось, что каждый шаг разрывает его мышцы, болью отдаваясь в позвоночнике, голове, иссушенных легких.
      Они вбежали на растрескавшуюся дорожку стадиона. Впервые на Острове Демид увидел столько живых существ сразу. Все трибуны стадиона были заполнены обитателями Острова Правосудия. Большинство из них напоминало гигантских членистоногих, подобных богомолу-Наблюдателю. Сверкающие всеми цветами радуги тела и металлические конечности самых невероятных конфигураций, маленькие головки, огромные челюсти, фасеточные вращающиеся глаза и веера антенн - все это шевелилось, монотонно раскачивалось в ритме неслышимой для человеческого уха музыки. Все они собрались здесь насладиться финалом, развязкой соревнования. Защитник сжал зубы, в последней попытке догнать врага. Но Табунщик опережал его уже на двадцать метров и не выказывал признаков усталости. В конце стадиона, перед темной прямоугольной каменной аркой, была натянута красная ленточка. Табунщик сорвал ее и с ликующим воплем влетел внутрь.
      Демид, волоча ноги, добрался до входа и прислонился к стене. Табунщик карабкался по выщербленным ступеням лестницы. Он схватил огромный ключ, сияющий золотом, и поднял его над головой.
      - Ну что, человек?! Не слышу аплодисментов! Теперь ты убедился в ничтожности человеческой природы? Я - победитель, и теперь ты уже не сможешь мне помешать там, в Среднем Мире. Ибо я - величайший из Абаси...
      - Истец, вставьте ключ в замок! - Казалось, загремели сами стены стадиона. - И да свершится воля Высшего Правосудия!
      Табунщик вставил ключ в скважину медной резной пластины, появившейся перед ним. Он оглянулся на Демида с торжествующей улыбкой и повернул ключ. Сноп ослепительных молний ударил в его тело, сбросив с лестницы. Абаси вспыхнул и заметался, словно живой факел, нечеловеческий вопль отразился эхом от черных стен. Горелая вонь заполнила все вокруг. Обугленный остов Табунщика рухнул на пол и рассыпался жирным прахом.
      - Да свершится воля Правосудия... - Шелестящий голос раздался из угла, и Защитник отпрянул, едва удержав равновесие. Знакомый Паук-король сидел на серебряном столбе, облеченный в пурпурную мантию, ниспадающую до земли.
      - Кто вы? - Демид снова почувствовал могучую силу, заставившую его сердце биться сильнее. Теперь вся мощь сконцентрировалась в этом пауке величественном, несмотря на все его уродство.
      - Я - Судья... Один из Высших Судий сего Острова. Тяжба твоя закончена, человек.
      - И каков же будет вердикт, господин Судья? - Демид низко склонил голову.
      - Высший Суд внимательно изучил моральные принципы Истца и Ответчика. Он принял во внимание все: обстоятельства, предшествовавшие поданию жалобы в Суд, составил характерологические портреты Человека и Духа Тьмы - Абаси, основываясь на представителях сторон, участвующих в тяжбе, как на типичных образцах своих племен. И вынес свое решение, в наибольшей степени отвечающее интересам существования Вселенной, созданной Творцом всего.
      - Извините меня за скудоумие, Ваша Светлость. - Демид открыто поглядел в глаза пауку. - Стало быть, все? Абаси отправился в Средний Мир, как подобает победителю? А моя участь - быть распыленным на молекулы?
      - Не спеши, человек. Табунщика, как ты его называешь, больше нет. Вот все, что осталось от его тела. - Паук показал на горстку пепла. - Моральные принципы Человека больше соответствуют Высшим Моральным Принципам, чем жестокие и крайне эгоистичные установки Духа Тьмы. Хотя человек тоже далек от идеала...
      - Так, значит, я...
      - Да, ты выиграл в тяжбе. Ты будешь возвращен в свой мир и вновь получишь свое тело - к тому же излеченное от необратимых повреждений, вызванных сильным ударом о твердую поверхность.
      - Спасибо, спасибо огромное, господин Судья! - Благодарность переполняла Демида, он просто не знал, как выразить ее. Не целовать же лапу этому пауку? - Поистине, ваша справедливость не знает границ!!!
      - Не усердствуй в лести, человек... - В механическом голосе Судьи появилось нечто, похожее на благожелательную насмешку. - Постарайся быть достоин Высшего Выбора там, в своем мире. Ибо лишь воля Творца движет нами, определяя все, что происходит во Вселенной...
      - Стало быть, Земля закрыта теперь для Духов Тьмы?
      - Нет, это не так... Абаси справедливо утверждал, что мы не в состоянии уничтожить его или изгнать в Мир Тьмы. Уничтожено лишь тело Табунщика, но Абаси подыщет себе новое, проходя стадии физического воплощения от животного к человеку и набирая силы.
      - Но какой же тогда смысл во всех этих злоключениях, в вашем решении тяжбы?!
      - Смысл есть во всем, что носит отпечаток воли Творца. Помни это, человек! Мы - лишь третейский суд, и не в состоянии непосредственно влиять на события, происходящие в других мирах. Но мы вынесли справедливое решение, и сила Творца - на твоей стороне. Тысячелетия земного времени лишь краткий вздох Создателя. Законы, управляющие Вселенной, не рассчитаны на суету и поспешность. Не тщись увидеть немедленное наступление справедливости, но верь в то, что она наступит... Ибо ты - лишь орудие Творца, жалкая щепка в его величественной длани...
      - А вы видели Бога? Творца, как вы его называете? - В Демиде смешалось жутковатое чувство прикосновения; к тайне Священного и простое детское любопытство.
      - Нельзя увидеть Творца. Ибо он - Мысль. - Голос Судьи приобрел торжественность. - Он везде - и нигде. Он неосязаем, но деяния его сдвигают солнца и мириады звезд, как легкие пушинки. Найди Его в себе - ибо каждый из нас носит в себе частицу Создателя. Ее можно убить черными деяниями, но можно разжечь, подобно собственному солнцу! Иди, человек... Тебя ждет твой мир... И прими в дар этот талисман. Он вернется с тобой в твой мир и принесет тебе удачу, если ты сможешь им воспользоваться. - Паук вытянул лапу, и Демид увидел, маленькую серебряную безделушку. Она напоминала половинку разломленной пополам ажурной брошки. Дема зажал ее в кулаке и прижал к сердцу.
      - Спасибо... Я верю вам, Судья! Но позвольте задать еще один вопрос, прежде чем я навсегда покину ваш Мир. Почему так странно вел себя Табунщик? Он же прекрасно понимал, что ему нужно преподать себя на Острове Правосудия в самом выгодном свете, изобразить невинного агнца, неспособного на злодеяния? Он же словно с цепи сорвался! И я... Почему я помог освободить его - ценою собственной руки? Я же не хотел этого!
      - Воздух... Воздух этого места - как наркотик правды. Он заставляет всех, кто попадает сюда извне, осуществлять самые скрытые свои побуждения. Потому-то мы и называемся Островом Правосудия...
      Шепот паука навевал успокоительную дрему. Демид почувствовал, что ноги уже не держат его. Он медленно сполз на пол, закрыл глаза и погрузился в сон.
      * * *
      Дема открыл глаза. Темнота... Холод... Жуткий холод. Он шевельнул рукой. Господи! Правая кисть его была на месте! Пальцы как ни в чем не бывало схватились за покрывало, закрывавшее Демида с головой, и откинули его в сторону. В нос ударил сладковатый запах покойницкой. Дема лежал на каталке в окружении трупов, прикрытых простынями, в помещении, отделанном облупившейся кафельной плиткой. Демид был совершенно голый, он промерз до костей. Дема спрыгнул на пол и осмотрел себя при тусклом свете лампы. Он был в полном порядке! Никаких повреждений - словно только что на свет родился. И Ромб победно пульсировал над сердцем, едва не светясь в полумраке. А в кулаке была зажата брошка, подаренная Пауком-судьей.
      Дема заглянул в один из шкафов. Там кучей были свалены тряпки, заскорузлые от крови. Порывшись пять минут в одежде, снятой с покойников, он нашел более или менее приличные штаны с заплатками на коленках и женскую розовую кофту - размера шестидесятого. Стараясь не дышать, Дема напялил их на себя. Теперь он был похож на гомика-бомжа, но, по крайней мере, мог выйти на улицу.
      Дема осторожно приоткрыл дверь. В конце коридора он обнаружил письменный стол, за ним дремал, уткнувшись носом в книгу, молодой человек полуинтеллигентской наружности. Демид прижался к стене, пытаясь обойти сторожа. Но тот немедленно вскинул голову и близоруко уставился на Демида:
      - Ты чего?
      - Да я это... - забормотал Дема, придав себе как можно более пьяный вид. - Тут это... дело есть, м-мужик...
      - Слушай, ты читать умеешь? - Парень вскочил со стула.
      - Н-ну умею! - Дема гордо выпятил грудь.
      - Там объявление написано для таких козлов, как ты: "Выдача и опознание с десяти до двух"! Какого хрена ты в четыре ночи приперся?
      - Ну, я это... Ошибся малость. А какое число-то сегодня?
      - Еще спроси, какой год! Катись отсюда! - Сторож распахнул дверь и выкинул Дему на улицу, добавив ему для ускорения хорошего пинка. Дема не возражал. Воздух, напитанный благоуханием южной ночи, показался ему божественной эссенцией. Он стоял, раскинув руки, и улыбался. Теплый летний дождь омывал его лицо.
      * * *
      Лека лежала, зарывшись лицом в подушку. Она была в номере одна, Яну увезли в больницу, Анджела, с которой Лека весь вечер просидела за бутылкой, как обычно, где-то блудила по ночам. Лека напилась. Напилась как свинья. Она уже забыла, что это такое - пить водку. Демка не пил, и она не пила вместе с ним. Некогда было! Но теперь, после его гибели, она просто не знала, чем можно убить горе, чудовищно распухшее в ней, вытеснившее из ее души все остальные чувства. Она обнаружила, что Демид составлял всю ее жизнь. И теперь в жизни этой не осталось ничего. Кроме желания напиться до смерти.
      - Ч-черт возьми... - Лека с трудом приподнялась. Кровать тут же взбрыкнула задними ногами и сбросила ее на пол. Какая-то сволочь уже полчаса стучала в дверь, чуть не срывая ее с петель. - Анжелка, наверное! Ключ не взял-ла, бестолочь жирная... Открывай теперь...
      Лека на четвереньках добралась до двери, дотянулась до замка и повернула ручку. Темная фигура в светлом проеме нагнулась к ней и подхватила под мышки, не давая упасть. Человек протащил Леку в комнату и аккуратно усадил в кресло. Девчонка немедленно сложилась пополам и свалилась на пол ничком. Ее стошнило - от водки и от отвратительного запаха, который волнами исходил от мужчины.
      Щелкнул выключатель, и ночник слабо осветил комнату. Человек нагнулся, повернул голову девушки и вытер ей лицо полотенцем.
      - Демид... - Лека слабо улыбнулась. - Жалко, что ты умер... Я ведь так люблю тебя... Теперь ты будешь мне сниться, да?
      - Ленка, малыш... Зачем ты так напилась? Я жив.
      - В-врешь. Ты умер. Ты разбился насмерть. Я с-сама видела. У тебя руки оторвались. Вот здесь. И здесь. Демка, знаешь, как мне жалко тебя! - Лека заплакала. - Ты умер! От тебя пахнет как от трупа! Ой, как мне плохо...
      - От тебя, между прочим, тоже пахнет не лучшим образом. - Демид поднял девушку и положил ее на кровать. - Пойду посмотрю твой апартамент. Ого, слушай, здесь ванна - будь здоров! Как бассейн. Я пошел мыться! Хочешь со мной?
      - Я с покойниками не моюсь. - Лека встала у открытой двери ванной, наблюдая, как Демид запихивает свою одежду в корзину для грязного белья. Демид, ты что, не шутишь?! Ты вправду - живой?
      - Конечно! Табунщик же объяснял тебе, дурочке маленькой, что меня нельзя убить, пока не узнаешь моего Имени. Но я не знаю его сам! Я безымянный, и потому бессмертный.
      - Живой! - Лека с визгом бросилась на Демида, и они шлепнулись в ванну, вытеснив из нее всю воду на пол по закону Архимеда. - Живой!!! Живой!!! Демка, милый! Живой! Ну ты и вонючка! С трупа, что ли, одежду снял?
      - Я с живых одежду не снимаю, - пояснил Демид. - Я же не грабитель! Я чту Высшие Моральные Принципы!
      Книга вторая
      Добро и зло сплелись воедино
      Глава 1
      Лека сидела на земле, обхватив руками колени. Вечерний сентябрьский ветерок нахально забирался за шиворот, и она плотнее запахнула полы телогрейки, сберегая остатки летнего тепла. Небо на горизонте раскрасилось неровными полосами. Солнце скрылось за багровым занавесом и медленно сползало в реку. Большое яблоко сорвалось с ветки, стукнулось о землю и подкатилось к ногам Леки. Она взяла зеленый плод и уже приоткрыла рот, собираясь вонзить зубы в его хрусткое тело. Рот ее наполнился слюной.
      Лека сглотнула и запустила яблоком в забор.
      - Антоновка, антоновка... Надоело! Кислятина. Слушай, Дем, а почему ты виноград не сажаешь? Или дыни? Их же можно вырастить здесь, только уметь нужно. Ты же у нас мичуринец!
      Демид не ответил. Он стоял у верстака, старательно выглаживая доску длинным рубанком. Девушка взяла стружку, расправила ее кольца и вдохнула терпкий аромат. Стружка у Демы получалась замечательная - длинная, тонкая и белая, как бумага, она выходила из рубанка и ложилась ему под ноги светлым серпантином.
      - Дем... - Лека подошла к Демиду и положила руку ему на плечо. Странный ты человек, Дем. Денег у тебя до черта. А ты сидишь здесь, возишься по полчаса с каждой дощечкой. Так ведь и жизни не хватит строить эту веранду! Купи готовой рейки, или как там она называется. Плотников найми. Они тебе за два дня все сварганят.
      - Вот именно, что сварганят! - Демид обернулся и вытер пот со лба. Он улыбнулся. Улыбка у Демида была неровная - левый угол рта поднимался вверх, а правый смущенно полз вниз, прячась в горькой складке. То же было и с бровями - левая бровь смешливо приподнималась домиком, а правая, пересеченная грубым побелевшим рубцом, оставалась неподвижной. Вид у Демида получался смущенный, беззащитный, и Леке каждый раз хотелось прикоснуться рукой к лицу его, разгладить и стереть все следы разрушений, нанесенные уродующим помелом его жизни.
      Дик поднял рейку и нацелился вдоль нее прищуренным глазом, проверяя прямизну. Потом положил ее на верстак и провел по гладкой древесине пальцами.
      - Пойдеть. Так Спиридоныч говаривает: "Пойдеть!" И этим все сказано. А еще он говорит: "Делай, как лучше, а как хуже - само получится". Ведь эти твои плотники - они что? Они только называют себя: "Мы, мол, плотняка! Мы все могем! Не обидим, хозяин, только магарыч выставляй!" Вот и пои их водкой, пока руки трястись не перестанут. Это уже не работа, Лека, это безобразие! Я должен каждую доску пощупать своими руками, выходить, приладить на место. Может быть, плотник я хреновский, неквалифицированный самоучка. Но по крайней мере, я знаю: то, что я сделал, будет стоять двести лет и не развалится, не сгниет. Не рухнет мне на голову. Потому что в каждую дощечку я вложил свою душу. Знаешь, небольшую такую частицу Души. Она смешалась с душою этого дерева, и дерево оценит мое старание и доброе к нему отношение. И отблагодарит меня, насколько это возможно.
      - Вот как? - Лека засмеялась. - Но ведь это просто мертвая деревяшка, Дик! Может быть, у живых деревьев и есть души. Но то, что ты держишь в своих руках, давно умерло!
      - Нет. - Лицо Демида странно озарилось. - Некая аура, отголосок божественного света, есть у любого предмета на свете - будь он в нашем понимании живым или нет. Вот у этого камешка тоже она есть. Есть у облака, которое плывет над нашей головой, перестраивает свою форму и подает нам непонятные для человеческого разумения знаки. И уж конечно, есть у этой доски. Какое это дерево, Лека? Знаешь?
      - Ну... - Лека задумалась, вспоминая, из какого дерева могут быть сделаны доски. - Может быть, береза? Какая разница, в конце концов?