Левый глаз (сборник)

– И много нас таких, отказников?

– Спроси у папы. Он знает все.

– Так что, Патрик вызывает всех отказников сюда, для воспитательной работы? На промывку мозгов?

– Глупый ты, Клаус! – заявила вдруг Элис, не переставая при этом лучезарно улыбаться. – Никто тебя сюда не вызывал, ты сам напросился, насколько я помню. Не говори глупостей и гадостей – не придется потом извиняться: так меня учили в детстве. Мы пришли, – она показала на массивную деревянную дверь. – Иди, желаю тебе удачи.

– А еще раз меня поцелуешь?

– Пожалуйста. – Она чмокнула его в щеку, неожиданно порозовела. – А ты симпатичный, Клаус. Если останешься здесь для учебы, заходи в гости.

– Непременно! – пообещал Клаус и шагнул в дверь.

Как все просто, оказывается! Останься здесь для учебы (учебы чему? Психовизуализации, конечно!) и тогда можешь рассчитывать на благосклонность такой замечательной девушки. Ну уж нет! Очередная ловушка. Он на такое не купится.

Почему его душа так нужна новусам? Почему они так нянчатся с ним, с Клаусом Даффи, обхаживают его всеми способами?

Он уже начинал догадываться.

* * *

Патрик Ньюмен выглядел точно так же как на изображениях, тысячи раз виденных Клаусом. Выше среднего роста, моложавый и стройный. Приятное лицо – аккуратная бородка, внимательные голубые глаза. Борода почему-то седая, а глаза в сеточке морщин – как у Беркута. Похоже, что у сибирских мужчин мода такая – выглядеть слегка пожилыми. Как им это удается?

– Здравствуйте, господин патриарх, – сказал Клаус и протянул руку. – Спасибо, что пригласили меня. Я уж и не чаял вас увидеть.

– Патриарх? – Ньюмен удивленно наклонил голову, отвечая на рукопожатие. Не называйте меня так, Клаус. В этом мире нет и не может быть патриарха. Я такой же как все. Новус. Простой новус.

– Простой новус? – усмешка исказила нервное лицо Клауса. – Скажете тоже… Новус не может быть простым. Те, кто имел несчастье быть простым, вымерли как динозавры. Те, кто были просто людьми, хомо сапиенсами, а не хомо новусами.

– Вы пришли сюда для того, чтобы сообщить мне эту новость? Вынужден вас разочаровать – я уже слышал ее. Желаете сказать что-то еще?

– А что я должен говорить?

– Вам нечего сказать, Клаус? Зачем же вы сюда пришли? Почему вы отнимаете мое драгоценное время?

Клаус опешил. Он ожидал, что Ньюмен начнет вежливо сюсюкать с ним, как это делали большинство новусов. Клаус привык к деликатной манере разговора новусов. Привык с ходу, в лоб, начинать хамить – оказывать таким образом непосредственное и прямое давление. Подсознательно он рассчитывал, что Ньюмен, создатель этики новусов, окажется таким же добродушным, как и большинство. Выходило совсем не так. Своей жесткой манерой поведения Ньюмен напоминал Беркута.

– Я нужен вам, – сказал Клаус, стараясь сохранить уверенность в голосе. – Я вам нужен, поэтому вы меня и позвали.

– Мы вас не звали. Во всяком случае, я не звал. Вы долго настаивали на аудиенции, и наконец я согласился. Кажется, вы хотели поделиться со мной своими проблемами? Я слушаю…

Клаус Даффи прошел вдоль кабинета и опустился в мягкое кресло. Вытер рукой вспотевший лоб. Чувствовал он себя отвратительно. Все шло наперекосяк.

– Я не могу так, – сказал он. – Вы, Патрик, давите на меня безо всякого снисхождения. Мне действительно очень плохо. Мне нужно, чтобы кто-то отнесся ко мне с сочувствием. Чтобы кто-то мудрый, действительно мудрый, выслушал меня. Для этого я и пришел к вам, я очень на вас надеялся. А что я сейчас от вас слышу? "Давай, Клаус, быстро излагай свои проблемы и проваливай! У меня, великого Патрика Ньюмена, нет времени!"

– Вот значит, как? – Патрик присел на край стола, задумчиво потеребил рукой бородку, и вдруг улыбнулся. – Почему вы так болезненно реагируете на жесткое с вами обращение, Клаус? Кажется, вы еще совсем недавно презрительно отзывались о добродушных обитателях Кальпе. Вы мечтали найти в этом мире кого-нибудь, хоть отдаленно похожего на вымерших сапиенсов, способного на грубость и даже агрессию. А теперь вы в полной растерянности.

– Я просто отвык, – пробормотал Клаус. – Отвык от настоящих людей с настоящими эмоциями. Я уже сто лет торчу в этом сиропно-благодушном Кальпе, в окружении безобидных милашек и красавчиков. Им плюнь в глаза – утрутся и стерпят, даже улыбаться не прекратят. Они не любят меня, но никогда не говорят об этом вслух – слишком вежливы. Мне нравится делать им гадости –это мое единственное развлечение там. Мне скучно, Патрик.

– Скучно? – Патрик насмешливо поднял брови. – Чем вы занимаетесь, Клаус? Какова ваша профессия?

– Нет у меня профессии. Когда-то я был хорошим программистом. Но компьютеров давно уже нет – кому нужны электронные мозги, если любой новус умнее самого продвинутого компьютера. Один лишь я как был дураком, так им и остался. Основное мое занятие – это ностальгия. Я брожу по окрестностям Кальпе, по тому месту, которое когда-то населяли испанцы. Я роюсь в развалинах мертвых городков, я нахожу хорошие вещи. Красивые, дорогие, драгоценные вещи, за которые триста лет назад отвалили бы немало денег. Теперь все это хлам, Патрик. Бесполезный хлам. Я смотрю на него и вспоминаю прошлое. Люди вымерли, а я остался. Я никак не могу умереть. У меня не получается.

– Вы хотите умереть?

– Я не хочу жить в этом мире – невыносимо красивом и совершенном. Но как я могу уйти? Смерть пугает меня – я слишком привык жить. Если бы можно было умереть как-нибудь безболезненно, во сне… Иногда я схожу с ума. Я напиваюсь как свинья, лежу где-нибудь в руинах мертвого города, на истлевшей за столетия кровати, и впадаю в сладкий бред. Мне кажется, что я снова в старом мире. Тысячи обычных смертных людей проходят мимо меня, грубо толкают меня, разговаривают со мной, отпускают сальные шуточки, не считаясь с приличиями. Я галлюцинирую – брожу по улицам Нью-Йорка, мусор шелестит под моими ногами, дымные автомобили с ревом проносятся мимо, дамочки легкого поведения бросают на меня призывные взгляды. Я богат, Патрик, я сказочно богат… Я захожу в казино и небрежно бросаю свой плащ на руки метрдотелю. Я закуриваю толстую сигару, я поднимаюсь по мраморным ступеням в игорный зал и сотни зеркал в золотых рамах отражают меня – надменного яппи в безупречном смокинге. Я без сожаления проигрываю полмиллиона долларов и возвращаюсь домой в "Роллс-Ройсе" – пьяный, усталый, безмерно счастливый… Я просыпаюсь утром от холода, я вижу небо сквозь дырявую крышу, распугиваю крыс, бегающих по трухлявому полу. Я снова в этом мире, и то, что доставляло мне радость, умерло столетия назад. Все умерло, Патрик. А я так хочу домой…

– Да, нелегко вам приходится, – Патрик покачал головой, сочувствие появилось в его взгляде. – Вы правы – этот мир мало подходит для обычных людей, он создан для новусов. Жить в течение сотен лет и ничего не делать… Поневоле сойдешь с ума.

– У меня есть какой-нибудь выход?

– Есть, и вы знаете его. Мы можем оказать вам квалифицированную помощь. Я согласен лично провести с вами первые сеансы психокоррекции. Я гарантирую вас блестящие результаты – тестирование показало, что у вас есть для этого все предпосылки.

– Вы думаете, что если я стану заниматься АПВ, то все пройдет? Я смогу быть счастливым?

– Я знаю это. Знаю совершенно точно. Именно так все и будет.

– И я стану добрым и пушистым? И перестану есть мясо?

– Вряд ли. У вас примитивные представления о психике новусов. Вы станете таким, каким захотите стать. Вы обнаружите, что ваша жизнь до этого была лишь блеклым существованием, лишенным звуков и красок. Вы познаете новые ощущения, по сравнению с которыми алкоголь – всего лишь дистиллированная вода. Новый мир откроется вам во всем своем богатстве. И вы сами выберете, что из этого разнообразия вам подходит, а что нет.

– Я никогда не буду заниматься АПВ, – сказал Клаус. – Слышите, Патрик, никогда! Идите к черту – вы, новусы и ваш совершенный мир!

– Вот как? И почему же?

– Это сложно объяснить. Вы не захотите слушать.

– Я уже хочу. Говорите, Клаус. Я слушаю вас внимательно.

– Душа. Все дело в душе. Вы, новусы, заключили свои души в тюрьму, из которой нет выхода. Вы лишили их движения, замуровали их в каменные стены. И убили их таким образом. Моя душа еще жива, хотя и тяжело ранена. Она страдает, она боится, что я добью ее. Но я не стану делать этого.

– Душа? – Ньюмен сухо забарабанил пальцами по столу. – Душа… Ах да, конечно, вы говорили об этом с Захаровым. Простите, Клаус, я не вспоминал о религии уже много лет. Подзабылась эта специфическая терминология. Напомните мне, пожалуйста…

– Это не терминология! – выкрикнул Клаус. – Все так и есть на самом деле! Значит, так: человек живет, и совершает поступки, плохие или хорошие, и в конце концов умирает. Тогда душа его освобождается, покидает изношенное, грешное тело и получает новый шанс. Дальше – новое рождение, реинкарнация, все начинается с чистого листа… Конечно, в новой своей жизни, в новом воплощении будут сделаны новые ошибки, но все же это – жизнь! Настоящая жизнь, которую сменяет настоящая смерть. Вы нарушили естественный процесс, изъяв из него свои души. Но это не истинное бессмертие! Истинного бессмертия можно достичь только путем просветления. А вы всего лишь заморозили свою смерть, растянули ее до бесконечности. Вы не люди, вы – ходячие трупы…

Клаус задыхался, с трудом подбирал слова. Боже мой, оказывается, он и сам почти забыл все то, во что так свято верил. Вся теория, выстроенная им давным-давно, развалилась, сохранив лишь разрозненные обрывки постулатов. Почему он не записал все это вовремя? Лень было. Что-то там о карме и воздаянии. Круг Перерождений, Восьмеричный Путь… Древние, почти уже непонятные словосочетания. У даже него не осталось даже книг, в которых об этом говорилось.

Не важно. Совсем не важно. Совсем необязательно помнить подробности. Главное – это выводы. А их он помнит твердо.

– Теперь я понимаю, – сказал Ньюмен. – Судя по всему, в вашем подсознании бунтуют сапиентоидные атавизмы. У всех отказников это проявляется по-разному. В вашем случае – индивидуальный намеренный тип контрвнушения, основанный на религиозном мировоззрении. Как результат – аутистическое отчуждение от общества. Когда-то вы были буддистом, да, Клаус?

– Да, я буддист! Это что, плохо по-вашему?

– Индуисты и буддисты всегда яростно нападали на мою методику. В середине двадцать первого века мне пришлось выдержать длительную дискуссию с профессором Гэ Бичэнем из Шанхая. Два года подряд он посылал мне язвительные открытые письма, а я на них публично отвечал. Само собой, никто из нас так ничего друг другу и не доказал. Извините, Клаус, мне кажется, что научного диспута у нас с вами не получится. Мы оба не готовы к нему. У вас в голове хаос – я слышу это.

– Не смейте подслушивать мои мысли! – прошипел Клаус. – Телепаты чертовы, шпионы!

– Вы без труда можете научиться тому же и оказаться со мной в равных условиях. Совершенствуйтесь – и войдете в число искуснейших из нас.

– Это не совершенствование, а лишь бесконечное воспроизведение самого себя, застывшего в неподвижности! – Из Клауса глубины памяти выплыло нечто важное, некогда обдуманное и выстраданное им. – Я вспомнил! Вот, слушайте, в чем состоит истина: душу не нужно делать бессмертной, она бессмертна сама по себе. Душа человека должна быть свободна в своих странствиях. Она стремится к совершенству в своих перерождениях и очередное тело для нее – лишь временное пристанище. Ваши интересы противоположны этому, ваша главная задача – любыми средствами заставить жить вечно ваше тело, любимое и ненаглядное. Мыслеформы, изобретенные вами, служат именно этому, и вы дублируете их бесконечно, изо дня в день. Вы как бы проигрываете компактный диск, на котором записано основное содержание вашей личности. Более того, вы постоянно изобретаете новые руны-мыслеформы – о да, это интересно, вы всегда можете поставить на свой внутренний проигрыватель новую запись и создать для себя очередную иллюзию разнообразия. Но это лишь суррогат бессмертия. Душе в этом неестественном процессе делать нечего. Она умирает.

– Вы же только что говорили, что души бессмертны, – педантично заметил Патрик.

– Да, действительно… Ладно, тогда предположим по-другому – ваши души не умерли, они ушли от вас, покинули ваши тела, чтобы найти себя в другом месте. Так или иначе, вы, новусы – бездушные создания.

– Пожалуй, я недооценил вас, – Патрик смотрел на Клауса с искренним интересом. – Вы неплохой аналитик, Клаус. Многое из того, что вы сказали – остроумная интерпретация действительных фактов. Знаете только, в чем ваша проблема?

– В чем?

– Вы мыслите как сапиенс. Все то, что вы высказали мне, для большинства новусов будет звучать как анахроничный, непонятный набор слов.

– Новусы настолько тупы? – язвительно спросил Клаус.

– Они настолько умны. Для сапиенсов было свойственно усложнять все, с чем они сталкивались. Вспомните вторую половину двадцатого века и начало двадцать первого. Технический прогресс дошел до извращенной, патологической степени сложности. Электронные процессоры начали регулировать все – даже утюги и машинки для стрижки волос. Когда мы, новусы, изобрели свои машины, стало ясно, что добиться высочайшей эффективности можно гораздо более простым путем. Техника сапиенсов не выдержала конкуренции – она была слишком сложной и дорогостоящей по сравнению с нашей. То же касается и мировоззрения. Мы стремимся к простоте, Клаус. Мы не объясняем в многотомном философском трактате то, что можно выразить одним предложением.

– Так все оно и есть! – воскликнул Клаус, сжимая кулаки от ярости. – Книги, с вашей точки зрения, – ненужное! Потому вы с удовольствием уничтожили все литературные издания, и телевидение, и театры, и вообще все, что с точки зрения людей считалось признаками культуры…

– У нас своя культура, – спокойно произнес Ньюмен. – Мы не считаем, что она хуже прежней.

– Где она, эта ваша культура? – Клаус взмахнул руками. – Где? Не подскажете, какой фильм идет сегодня в вашем кинотеатре? Хочу посмотреть какую-нибудь мелодраму!

– У нас есть нечто вроде театров, – сказал Ньюмен. – Нечто, по сравнению с чем лучшие театры сапиенсов покажутся примитивным кукольным балаганчиком. Но вам нечего делать там, Клаус. Вы слепы и глухи, вы ничего там не поймете.

– Все-то у вас есть, – проворчал Даффи. – Только меня туда никто не приглашает.

– Я приглашаю, – Патрик улыбнулся широко и дружелюбно. – Я официально приглашаю вас в наше общество, Клаус Даффи. Человек уже не звучит как "Homo sapiens". Теперь человек называется "Homo novus". Станьте человеком, Клаус.

– Нет.

– Вы нам нужны, – сказал Ньюмен.

– Ага, значит, все-таки я вам нужен?!

– Нужны. Вы – сверхобучаемый.

– А я не дамся! – злобно захохотал Клаус. – Ну, что вы теперь со мной сделаете? Накачаете какой-нибудь гадостью и под гипнозом заставите выучить руны?

– Алексей Захаров, которого вы знаете под именем Беркут, тоже был отказником, – сказал Ньюмен. – Он не желал изучать мыслеформы. Он стрелял из ружья во всех, кто приближался к его дому.

– Что? Беркут?! Не верю! Вы наспех придумываете очередную сказку, чтобы обмануть меня.

– Захаров был отказником. И Роб Бракен – тоже. Отказником был также Крис Макклейн, создатель Руны Воды и еще десятка других рун. По моей статистике, восемь из десяти сверхобучаемых прошли через навязчивую идею отказничества. Увы, эта болезнь поражает только самых способных – таких, как вы…

– И что, все они перевоспитались?

– Вы же сами видели Беркута. С прочими бывшими отказниками – то же самое. Они живут счастливо, создают новые руны и двигают человечество вперед.

– И что вы с ними сделали?

– Ничего. Совсем ничего.

– Как – ничего?

– Эта болезнь проходит сама по себе.

– А у меня почему не проходит?

– Пройдет, – уверенно сказал Патрик. – Затянулось у вас это надолго. У вас, Клаус, и еще у сорока семи людей, до сих пор оставшихся отказниками в нашем мире. Но мы подождем. Спешить нам некуда – у нас впереди вечность.

– Вот оно как… – потрясенно выдохнул Клаус. – Почему же я этого не знал? Почему вы мне раньше не сказали? Зачем тогда нужно было устраивать эту тягомотину – для чего меня уламывал сперва Беркут, а потом вы? Вы же знали, что это все равно ничего не даст?

– Ничто не делается просто так, – загадочно промолвил Патрик. – В любом действии есть смысл.

– И что теперь? Отправляться мне домой, в Кальпе?

– Не спешите. Я хочу показать вам еще кое-что. Самое главное. То, из-за чего я вас сюда пригласил.

– Что это? Очередной фокус?

– Сейчас узнаете. Скоро они будут здесь. Они уже идут сюда.

* * *

Дверь распахнулась и в кабинет влетели два чертенка. Они с радостными воплями набросились на Патрика Ньюмена и повисли на его шее.

Клаус побледнел и молча плюхнулся в кресло. Он не верил своим глазам.

– Папа, папа! – кричали дети, дергая Патрика за бороду. – Майк свалился со стены! Он соврал, что освоил Руну Беркута и стащил твои крылья! Майк – противный врунишка! Он свалился со стены и весь поцарапался. Тетя Джейн сказала, что он вывихнул лодыжку! Так ему и надо!

– Нельзя так говорить! – строго сказал Патрик. – Нужно быть добрыми и уметь сочувствовать чужому несчастью. Конечно, Майк поступил плохо – он соврал, и без спроса взял крылья. Но теперь он поймет, что так делать нельзя…

Клаус обалдело хлопал глазами. Если бы он увидел инопланетян, он удивился бы меньше. Дети, настоящие дети! Совсем маленькие! Мальчик и девочка лет шести-семи – похоже, двойняшки. Светлые волосы, лучистые голубые глаза, забавные круглые мордашки.

– Дети, познакомьтесь с Клаусом, – сказал Патрик, подталкивая ребятишек вперед. – Он приехал из Кальпе. Это мои дети, Клаус. Двое из моих детей, самые младшие. Дэвид и Джулия.

Девочка Джулия вежливо шаркнула ножкой, изобразив нечто вроде реверанса. Толстячок Дэвид вытаращился на Клауса и полез пальцем в нос.

– Привет, – проскрипел Клаус. – Как дела?

– Э, да ты ведь отказник, дядя Клаус! – заявил Дэвид. – У тебя мысли зеленые. Вот тут вот, – он ткнул пальчиком Клаусу прямо в лоб. – У всех отказников мысли зеленые. Ты больной, дядя Клаус. Но это ничего, это не страшно. Папа говорит, что скоро ты выздоровеешь.

– Дети… – В глотке Клауса пересохло. – Это же настоящие дети! Откуда у вас дети, Патрик?!

– Мама говорит, что мы из ее животика родились, – осведомленно заявил Дэвид. – А еще она говорила, что детей очень долго не было, а потом папа придумал Руну Возрождения, и дети снова появились.

Так вот что за странные звуки слышал Клаус на улице. Детский смех, ребячий лепет. Невероятно…

– И много детей в вашем городе? – спросил он.

– Много! – Дэвид, очевидно, решил, что все вопросы адресуются к нему, и с удовольствием исполнял роль пресс-секретаря папы Патрика. – Детей у нас полным-полно! Тыща!

– За последние тридцать лет в резиденции родилось сто пять детей, – уточнил Патрик. – Не тысяча, конечно, но… Вы говорили о шансе, Клаус. Вот он, шанс. Человечество возродится. У меня – шестеро детей. Элис вы уже видели…

– И что, все они – новусы?

– Да, разумеется, – гордо сказал Ньюмен. – С самого рождения. Больше того – каждый второй из них – Эс-Ти. У них великолепные способности…

– Папа! – крикнул вдруг мальчишка, резко отшатнувшись от Клауса, – этот дядька – плохой! Он думает неправильные слова!

Дэвид не успел удрать. Клаус обхватил его рукой поперек живота и притянул к себе, зажав между коленями. Девочка испуганно бросилась к отцу.

– Я очень плохой, – сказал Клаус Даффи, вытаскивая из кармана пистолет. – Патрик, прикажите своему отпрыску, чтобы перестал брыкаться и царапаться. Иначе я продырявлю его потенциально гениальную голову и одним Эс-Ти в этом мире станет меньше.

– Дейв, веди себя спокойно! – крикнул Ньюмен, глядя на пистолет округлившимися от ужаса глазами. – Дядя шутит. Не царапайся, и он не сделает тебе ничего плохого.

Дэвид затих. Клаус удовлетворенно кивнул, приставил пистолет к белобрысой мальчишечьей голове и демонстративно щелкнул предохранителем.

– Не пытайтесь совершить какую-нибудь глупость, Патрик, – сказал он. – Не зовите на помощь телохранителей, если они у вас есть – я все равно успею нажать на курок быстрее. Хотя… Позовите-ка сюда Элис. Я хочу еще разочек взглянуть на нее. Она мне понравилась. Милая девочка.

– Чего вы хотите, Клаус?

– Дурацкий вопрос. Вы и так прекрасно знаете то, чего я хочу – давно уже прочитали все в моих мыслях. Зовите Элис!

– Уже позвал, она будет здесь через минуту. Клаус, пожалуйста, отпустите ребенка. Я отвечу на ваш вопрос – но только наедине. Не нужно, чтобы наши дети знали об этом. Отпустите малыша, и я обещаю, что вы уйдете из резиденции безо всякого вреда для себя…

– Я стараюсь не для себя, а для него! – хрипло произнес Клаус. – Для этого вот бэби-новуса. Я хочу, чтобы ваши дети знали, на каком дерьме построен этот счастливый мир.

– Я могу сказать вам все, что придет мне в голову. Откуда вы узнаете, правду ли я сказал?

– Если ты солжешь, я убью твоего сына, – сказал Клаус, переходя на "ты". –Ты не можешь мне солгать, потому что я уже знаю правду, Патрик. Я только хочу, чтобы ты произнес это вслух. Я знаю, что случилось на самом деле. Я читал записную книжку Захарова. И я знаю, что он из тех, кто выжил в Лашо.

Патрик вздрогнул, когда услышал слово "Лашо". Клаус попал в точку.

* * *

– Клаус, зачем ты так поступаешь? – спросила Элис. – Мне показалось, что ты хороший человек. Почему ты хочешь убить моего брата?

Она стояла у стены и потрясенно глядела на происходящее. Девочка из будущего. Она никогда не видела мертвых людей. Она понятия не имела об убийствах и насилии.

– Говори, Патрик! – потребовал Клаус. – Скажи ей! Скажи так, чтоб это услышали все ваши.

– О чем говорить? Вы так и не задали вопрос.

– Что случилось после трагедии в Лашо?

– Ничего особенного. Меня спрашивали, станем ли мы, новусы, мстить, но я ответил, что не станем, что мы вообще не можем мстить…

– Ты уходишь от ответа! – Клаус покачал головой. – Ладно, Патрик, пожалуй, я помогу тебе. Я расскажу твоим деткам сказку – страшную, но интересную. Когда-то в этом мире было много людей. Очень много – в одном городе могло жить людей больше, чем живет сейчас во всем мире. Эти люди были необычными – представьте себе, они болели, умирали от старости, не могли читать чужие мысли и перемещаться на большие расстояния. Вы, детки, наверное, и представить себе такого не можете. Большей частью эти люди были хорошими. Да, у них были свои недостатки, но они умели любить, радоваться, смеяться и плакать. Они работали на фабриках и фермах, они ходили в кино и читали книги, они воспитывали своих детей. А новусы тогда уже были. В основном они жили среди остальных людей и почти ничем от них не отличались. Но, к сожалению, некоторые смертные люди не очень любили новусов и старались их обидеть. Поэтому многие новусы жили в городках-резиденциях. Все эти резиденции находились в глухих лесах или джунглях – чтобы труднее было до них добраться.

– Мы все это уже знаем, – сказала Элис. – Даже они, – она показала на малышей, – прекрасно это знают. Они уже год учат историю.

– А что случилось в Лашо, ты знаешь?!

– Знаю. Повстанцы напали на резиденцию и убили всех, кто там жил.

– Это случилось 16 июня 2025 года. А с начала 2026 года у людей перестали рождаться дети. Человечество было обречено на вымирание. Я уточню: смертное человечество. Новусам ничего не угрожало – они не старели и не умирали. Таким образом новусы получили возможность мирно и спокойно, без войн и насилия, избавиться от своих конкурентов – сапиенсов. Новусы обеспечили сапиенсам благополучную старость, а потом заботливо похоронили их. Прошло несколько сотен лет – теперь все забыто, можно приступить к репродукции. Снова начали рождаться дети – скорее всего, по способностям они превзойдут своих родителей. Все правильно… Тщательно продуманный план Патрика Ньюмена продолжает осуществляться. Только знаешь, Элис, о чем я думаю: не случится ли однажды так, что начнут умирать и новусы? Те новусы, которые не Эс-Ти. Обычные, не сверхобучаемые, и стало быть, второсортные. Их место займет новое поколение. Людей на этой планете должно быть не слишком много. Популяция должна быть небольшой и стабильной.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Элис. – Что папа имеет какое-то отношение к вымиранию сапиенсов? Это невероятная чушь! Такая гипотеза уже выдвигалась и была опровергнута. У человечества произошел генетический сбой. Трагедия в Лашо и исчезновение рождаемости – это всего лишь совпадение по времени.

– Это не совпадение, – упрямо сказал Клаус. – Человечество уничтожил Патрик Ньюмен, и я обвиняю его в этом. Обвиняю открыто, и хочу, чтобы все новусы слышали об этом.

– Папа, почему ты молчишь? – возмущенно выкрикнула Элис. – Скажи ему…

Патрик хранил молчание – насупившись, смотрел на Клауса и прижимал к себе маленькую Джулию.

– Скажи, Патрик, – саркастически произнес Клаус. – Расскажи всем о Руне Мести.

– Я не имею к этой руне никакого отношения, – глухо сказал Патрик.

– Не имеешь?! – Клаус выхватил из кармана листок клетчатой бумаги, сплошь исписанный мелкими буквами, и помахал им в воздухе. – Ты знаешь, что это такое, Патрик?

– Это из записной книжки Захарова?

– Да! Не хочешь послушать, что он там написал?

– Хочу, – неожиданно сказал Патрик. – Очень хочу. Давайте, Клаус.

– "10 июля 2025 года, – начал читать Клаус. – Из всех жителей Лашо осталось в живых только десять человек – в том числе и я, Алексей Викторович Захаров. Нас прячут в резиденции Заячий Лог, в России. По официальной версии, в Лашо погибли все. Стало быть, официально я – труп. Интересно, зачем это делается?

15 июля 2025 года. Сегодня я встречался с Патриком. Он рвет и мечет. Говорит, что с удовольствием стер бы всех сапиенсов с лица земли. Видел вчера его выступление по телевизору – держался он хорошо, говорил, как и положено о любви к людям и недопущении насилия. Представляю, чего ему это стоило. Я пытался успокоить его, но он и слушать ничего не хочет. По моему, его люди из Китая готовят большое побоище в Мьянме. Конечно, это было нашей большой ошибкой – создание резиденции в дикой Мьянме. Но мстить теперь – это ошибка просто фатальная. Новусы должны быть терпимы.

21 декабря 2025 года. Давно не делал записей в дневнике – увлекся конструированием новой электросеялки. Пять месяцев прошло со времени погрома в Лашо – и никаких последствий. Ожидаемая война в Мьянме не состоялась. Патрик остыл, успокоился? Хотелось бы верить, что это так – новусам нельзя предпринимать сейчас никаких резких движений. Но, зная Патрика, верится в такое с трудом… Скорее всего, он готовит какую-то глобальную акцию возмездия. В жизни не встречал более холодного и расчетливого человека.

3 марта 2026 года. Рождаемость продолжает падать. Все в панике. Удивительно, но новусов пока никто в этом не обвиняет. Не додумались пока? Или Патрик действительно тут не при чем? Пытаюсь связаться с Патриком, но он как в воду канул.

27 апреля 2026 года. Черт возьми, я так и думал! Вчера встречался с Петькой Овчаренко – одним из тех, кто выжил в Лашо. Он напился до чертиков, рыдал. Проболтался мне о Руне Мести. Сказал, что ее создал Патрик. Дети в мире уже почти совсем не рождаются – в том числе и у нас, новусов. Патрик свихнулся, это определенно! Молю Бога, чтобы этому чудовищному процессу можно было дать обратный ход. Я точно знаю, что Патрик в Жуковой Яме, но его секретарь упорно отвечает, что там его нет. Завтра отправляюсь в Красноярск – попытаюсь пробиться к нему лично.

30 апреля 2026 года. Патрик, негодяй, что же ты наделал…"

Клаус замолчал. Жуткая тишина нависла над кабинетом.

– Ну, я думаю, все ясно, – сказал Клаус. – Вы поняли, детки, что натворил ваш любимый папочка? Что ты теперь скажешь, Патрик?

– Ничего не скажу, – чуть слышно произнес Ньюмен. – Все скажет Алексей.

Клаус резко повернулся и увидел Беркута. Тот стоял в проеме открытой двери, нацелив на Клауса ружье.

– Я же говорил тебе: не трогай Парика! – рявкнул Беркут. – Убери пистолет, идиот! Считаю до трех! Раз. Два…

Клаус спешно разжал пальцы, "Магнум" с пластмассовым стуком упал на пол. Мальчишка вырвался из хватки Клауса и бросился на руки к Элис.

– Патрик не убивал человечество, – сказал Беркут. – И не Патрик создал Руну Мести. Тогда, когда я писал этот чертов дневник, я еще не знал об этом. А ты… Ты залез в мой сейф, выдернул одну-единственную страничку, даже не удосужившись прочитать дневник до конца, и пришел сюда пугать детей украденным пистолетом. Ты – редкостная дрянь, Клаус. Я не хочу тебя больше видеть.

– Ну так убей меня! – крикнул Клаус. – Убей!

– Еще чего! – Беркут опустил ружье. – Хочешь и меня извозить в грязи? Не выйдет.

– Руну мести создал Жак Ленвэн, – тихо произнес Патрик. – Сумасшедший француз, один из десяти выживших в Лашо. Я слишком поздно узнал о том, что он натворил. Он действительно сошел с ума – тогда такое еще случалось среди новусов. Я носился за ним по всей планете, пытаясь узнать, как он это сделал. Он удирал и прятался. Когда мы все-таки заперли его в гостинице в Марселе, он пустил себе пулю в лоб. Он переиграл всех – и сапиенсов, и новусов. Я пытался создать Руну Возрождения все эти столетия… Я безнадежно опоздал. Я согнул эту руну только двадцать лет назад…

– Это не имеет значения, – горько сказал Клаус. – Ты придумал Руну Мести или не ты… Самое главное – то, что именно новусы прикончили сапиенсов. Это было неизбежным ходом в их эволюции. Новусы выступили в роли кукушонка, который выпихивает птенцов из гнезда, чтобы весь корм достался ему одному.

– Дети, кыш отсюда, – сказал Беркут. – Идите играйте, делайте уроки. Мы поговорим с дядей Клаусом наедине, без ваших маленьких ушек.

– А вы убьете дядю Клауса? – спросил Дэвид, совершенно уже оправившийся от испуга, изнывающий от любопытства. – Вы застрелите его, да?

– Дэйв, что ты такое говоришь?! – возмущенно крикнула Элис. – Тебе же объясняли в школе, что людей убивать нельзя!

– Не убьем, конечно, – мрачно усмехнулся Беркут. – Хотя, честно говоря, ума не приложу, что с этим Клаусом делать.

* * *

Клаус плакал. События последних дней окончательно доломали его психику.