О, наконец-то мое имя вспомнилось, я прямо таю от такого внимания. Вот старый… ну, скажем, пень. Ну подвел платформу…

– Я могу теперь высказаться? – смиренно спросил я.

– Хм… Но перед тем как что-то сказать, подумай о благе человека, которого ты любишь!

– Смею вам заметить, что именно об этом я все время и думаю. Так вот. Имел я в виду все ваше государство вместе с наследником престола и князем. Не трон сделает Селистену счастливой, а я. И вам, как отцу, стоило бы подумать о судьбе дочки, а не только печься о благе княжества. И вот еще что я хотел бы вам сказать…

Когда красная, распаренная Селистенка резко отворила дверь и радостно вбежала в комнату, я вздохнул с облегчением. Еще мгновение, и все заготовленные эпитеты я бы выдал своему будущему тестю в полном объеме и мог бы смело собирать манатки.

– Вы тут без меня не скучали? О чем говорили? – прощебетала боярышня, и я отчетливо осознал, что эту конопатую прелесть у меня не отнимет никто: ни князь, ни Феликлист, ни Антип.

– Обговаривали дату нашей свадьбы, – не задумываясь, выпалил я.

Антип при этих словах чуть не подавился медовухой, которую он жадно отхлебывал из кубка.

– Ну и прекрасно. Что-то я сегодня устала и пойду-ка прилягу. А вы тут обговорите все подробности предстоящей свадьбы. Я абсолютно вам доверяю, как самым дорогим мне людям, – мурлыкнула Селистена, чмокнула Антипа, поцеловала меня и легким ветерком вылетела из горницы.

– Думаю, что тема закрыта, – посмотрев вслед Селистене и нарушив тяжелое молчание, подытожил я, направляясь к двери.

– Очень тяжело это говорить, но мне бы хотелось, чтобы вас не было завтра с нами на приеме у князя. А еще лучше, чтобы ради Селистены вы как можно скорее навсегда покинули Кипеж-град.

Ну и как тут не выругаться и не нанести адекватный ответный удар? Хорошо еще, что я такой спокойный стал в последнее время, а то разнес бы терем по бревнышкам при помощи несложного заклинания.

– Именно ради Селистены я останусь. Кстати, а меня тоже приглашали на прием?

Антип проскрипел зубами, но вынужден был признаться:

– Да.

– Так вот, я не могу обмануть ожиданий князя и буду обязательно. И если вы не хотите скандала во дворце, то советую вам за ночь подобрать Феликлистику другую невесту, так как эта уже занята.

Я вышел из комнаты и хлопнул за собой дверью с такой силой, что у соседей залаяли собаки.

Сказать, что я был взбешен, – это значит не сказать ничего. Да как он смел, старый пень? Ему, вишь, захотелось встать у руля княжества, а платить за это должен я! Видали такого умного? А вот фигушки ему. Я представляю себе, что ему еще Селистена скажет по этому поводу. Лично в ней я не сомневался ни капельки. Как она там сказала? Что, мол, пока я сам от нее не откажусь, я могу ни о чем не волноваться? Так вот я не откажусь! Слишком дорого мне достался этот маленький рыжий человечек. Уж не знаю, что я в ней нашел, но нашел что-то такое, что принадлежит только мне.

Вот с такими невеселыми мыслями я направился в баню, справедливо рассудив, что распаренный березовый веничек еще никогда не был лишним, да и к князю завтра я должен явиться во всей красе.

От души напарившись, я немного успокоился. Ну в самом деле, что мне сможет сделать этот старый хрыч? А если будет настаивать, так наябедничаю Селистене, и уж вдвоем мы точно подправим государственный строй в Кипеж-граде.

В терем идти почему-то не хотелось, вдруг Антип опять захочет побухтеть про государственную ладью на мели, а у меня нервы не железные, могу и колдануть что-нибудь громкое и взрывающее. Облачившись в чистые одежды, приготовленные в предбанничке (небось Кузьминична позаботилась), я зачерпнул из здоровенного жбана огромную кружку кваса, настоянного на вишневых листьях, и расположился на крылечке бани. День клонился к своему логичному завершению, но до темноты было еще далеко. Вот так и просидел бы до утра, попивая квасок (жлобы, медовуху в баню не поставили) и задумчиво глядя на трещину на нижней ступеньке…

– Ну как парок? – неожиданно раздался бодренький голосок Кузьминичны.

– Спасибо, просто прекрасно. – Я был несколько недоволен, что меня оторвали от такого важного занятия.

– Чего в горницу не идешь, тебе уже постелено, – заявила нянька и бесцеремонно уселась рядом со мной на верхней ступеньке крыльца.

– Да как-то пока не хочется, – вздохнул я и сделал пару больших глотков.

– Тяжелый разговор с Антипом? – как бы невзначай поинтересовалась Кузьминична.

– Вроде того. – Вести долгие беседы у меня не было никакого настроения.

– Ну, что говорил Антип, я примерно представляю. Да и в общем и целом, что ответил ты, тоже не секрет, – так же издалека начала кормилица.

Ну когда же это кончится? Честное слово, легче было двух горных спиногрызов придушить, чем вот так разговорами душу тянуть.

– Не ясно только то, что ты делать собираешься? – нянька уставилась на меня немигающим взглядом, и стало понятно, что отвертеться от ответа не удастся.

– Если попытаются завтра объявить невестой наследника мою Селистену, устрою грандиозный скандал, – честно признался я. – Если они сдуру попытаются применить ко мне силу, устрою маленький взрывчик. Со мной сейчас лучше вообще не связываться.

Кузьминична молчала минут пять, не меньше. Но было видно, что она пытается прийти к единственно верному решению, и это у нее никак не получается. Наконец она заговорила:

– Ну а дальше что?

– А дальше будет наша с Селистеной свадьба.

– Хм, ну, возможно, а дальше? – гнула свое Кузьминична.

– А дальше мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день, – удачно ввернул я немного заезженную фразку.

– Можно поинтересоваться, а где вы собираетесь умирать в один день?

– Что значит где? – не сразу понял я.

– Ну жить вы где будете? – терпеливо разъяснила нянька.

Опс. Честно говоря, о такой мелочи я не подумал. После того как мы мило пообщались с папашей, жизнь здесь абсолютно исключена. Может, к Серафиме ее увезти? Хотя нет, Селистенка там со скуки быстро загнется, пока я буду догрызать гранит науки в скиту.

Внутри у меня снова закипело.

– Вот видишь, – спокойно заметила Кузьминична и, просто взяв меня за руку и смотря прямо в глаза, продолжила: – Я тебе не враг. А Селистену я вырастила с пеленок и думаю всегда только о ее благе.

– Да мы с ней… – Я попытался выпустить пар, но нянька сильно сжала мою руку и не терпящим возражений голосом окоротила:

– Помолчи, пожалуйста, а дай мне сказать. Ты отличный парень, и мне понравился сразу, даже в собачьем обличье. Да и погляжу, как на тебя смотрит Селистена, так сердце сжимается. Она действительно любит тебя, да, впрочем, и ты ее. Но… Вот все дело в этом НО. Как ни крути, но она боярская дочь и привыкла жить в тепле и достатке. А ты? Да, конечно, ты молод, горяч и, если не сломаешь себе шею, обязательно рано или поздно добьешься всего в этой жизни. Но вот где будет Селистена все это время? Что станется с ней, ты срубишь где-нибудь в лесу избушку и поселишь ее там? И долго она так протянет? Чего молчишь?

– Так ты же сказала молча тебя выслушать.

– Вот и правильно, послушай. Уже завтра Селистена может стать невестой наследника престола. Через полгода она уже княгиня, а лет через десять станет правительницей всего княжества. А что сможешь дать за это время ей ты? Прежде чем завтра устраивать скандал, подумай об этом. – Кузьминична еще раз сжала мою руку, встала и уже напоследок добила меня: – Иногда лучшее, что можно сделать для любимого человека, это уйти.

Старая нянька горько улыбнулась мне и быстро ушла, оставив меня одного. Ну и что я должен делать? Идти спать и раньше не очень-то хотелось, а уж теперь расхотелось вовсе.

Так, главное, все хорошенько обдумать. В доме Антипа это сделать очень проблематично, значит, надо пойти прогуляться на сон грядущий. Так и порешил. Собрался за минуту и направился прочь из не самого гостеприимного места. В воротах меня чуть не сбил с ног возвращающийся из города Шарик. Судя по сияющей морде, первое свидание с Золотухой прошло удачно. Ну хоть у кого-то сейчас нет никаких проблем, и то хорошо. Пес приветливо вильнул хвостом, подмигнул мне и со всех лап бросился в терем, чтобы всю ночь провести, охраняя сон своей рыжей хозяйки. Эх, больше всего на свете сейчас я хотел бы оказаться на его месте.

На городских улицах я немного расслабился и попытался собраться с мыслями. Если разговор с Антипом только разозлил меня, то Кузьминична посеяла в душе зерна сомнения. А вдруг она права? От этой мысли меня даже в пот бросило. Я же действительно хочу, чтобы мелкая была счастлива. Но, правда, с маленькой поправкой: счастлива вместе со мной. Что же делать? Правильно, для начала надо выпить, а дальше видно будет. Ноги сами привели меня к знакомой до боли вывеске. Огромная дама и жареный поросенок на подносе в ее руках. Любимый мой кабачок Едрены-Матрены. Что тут скажешь, ноги в плохое место не приведут. Я решительно толкнул дверь.

Внутри конечно же ничего не изменилось, и меня встретил зычный голос женщины-горы:

– Какие гости у нас!

– Я тоже рад тебя видеть, – успел выговорить я, прежде чем Матрена заключила меня в свои огромные объятия.

– Ну проходи, проходи, Даромирушка, – пробасила она и широко обвела рукой свое заведение. – Выбирай любой столик, или, может, накрыть в отдельном кабинете? Правда, там у меня нынче какие-то купчишки пьют, но ради дорогого гостя я их мигом выкину.

– Да нет, что ты. Вон тот будет в самый раз. – Я указал на столик в углу.

– Ну тогда садись, а я что-нибудь соображу.

– Матрена, я не голоден, принеси только медовухи.

Хозяюшка посмотрела на меня с явным недоумением:

– Что, все так плохо?

– Ну не так чтобы, но… В общем, да, – признался я.

– Ну, значится, так, ты садись, а поесть я все равно принесу. На голодный желудок проблемы решать противопоказано. Да что я тебе рассказываю, ты же знаешь.

Я, конечно, знал эту прописную истину, но есть действительно не хотелось. Ну разве только червячка заморить.

Я осмотрелся. Зал был примерно наполовину пуст, но сразу было видно, что трапеза только началась. Люди молча поглощали пищу. Сейчас они насытятся, и потечет неторопливый разговор за чаркой медовухи, потом разговор станет громче, количество выпитой медовухи тоже, многие перейдут на крик, а потом… Не, Матрена не допустит никакого потом. А уж с ней не будет связываться ни один здравомыслящий человек.

Через минуту на моем столе оказалось два кувшина медовухи (правильно, чтобы лишний раз не бегать), холодная телятина, жареная курочка, ну и так, по мелочи… Заливной язычок, сало, соленые грибочки, хлеб, овощи. В общем, ровно столько, чтобы с голодухи не наделать глупостей.

Я наполнил две кружки пенной сказкой и стал ждать Матрену. Во как меня довели, даже выпивка в глотку не лезет.

Наконец хозяйка разобралась с остальными клиентами и присела ко мне. Мы молча чокнулись, и я осушил все до дна. Матрена сделала пару глотков, поставила кружку на стол и вопросительно уставилась на меня.

– Ты только мне заранее посчитай, сколько я тебе должен за сегодняшний ужин?

– Это чегой-то?

– Ты уж не обижайся, – хмуро проговорил я. Налил еще медовухи и умял куриную ножку.

– Хм, так если по-честному, я тебе еще приплатить должна, – хитро прищурившись, выдала Матрена.

От неожиданности я чуть было не подавился соленым груздем.

– После того как ты тут у меня порезвился, я теперь за обед в отдельном кабинете, с дубком посередине, беру две цены. А скоро, наверное, три буду брать, так как очередь занимают за неделю.

– Так ты знаешь, что это был я?

– Еще бы не знать! Да уже весь город знает про твои подвиги, и повсюду напевают: «О великий Даромир, покоритель темных сил, нечисть храбро победил, о тебе узнал весь мир!» Слог, конечно, жуткий, но как реклама вполне проходит. Так что, друг ты мой лохматый, денег я с тебя не возьму.

Обязательно найду луговых и оторву им… Ну, в общем, найду что оторвать. Хоть бы припев переделали. Это ведь не белкам на полянках петь, это город.

– Ну коли так, то ладно. А то я очень переживал, что мебель попортил.

– Не переживай. Расскажи лучше про свою рыжую подружку. Ох ты и проказник, такую кралю окрутить! Сам справился или колдовал?

Я опять чуть было не подавился. На этот раз куриным крылышком.

– Сам, – откашлявшись, буркнул я и принялся уничтожать телятину.

Матрена внимательно посмотрела на меня. От такого взгляда жалкие остатки аппетита могли исчезнуть в неизвестном направлении.

– Ой, братец, не темни. Рассказывай все по порядку.

– Что тут рассказывать? – со вздохом выдал я, опрокинув в себя еще кружечку.

– Ну там про нечисть и ваши похождения я в общих чертах наслышана (теперь я знаю, почему вымирают луговые спиногрызы – их убивают разозленные колдуны), расскажи про дела сердечные. Видно же, что тебе выговориться надо. А уж я, чем смогу, помогу.

Вот поразительно, знаю Едрену-Матрену всего ничего, а доверяю ей полностью. Не прошло и пяти минут, как она была в курсе всех моих переживаний. Нас, конечно, пытались прервать другие клиенты, мол, у них что-то там кончилось, но суровый взгляд хозяйки кабака и вид ее увесистого кулака, пока мирно лежащего на столе, быстро успокоил самых нетерпеливых.

Закончив свой душещипательный рассказ, я уставился на мою большую собеседницу, справедливо полагая, что она немедленно со свойственной ей обстоятельностью подскажет, как мне поступить. Вместо этого она встала из-за стола и со словами: «Сейчас ещё выпить принесу» – ушла. Ну и дела!

Вернувшись и поставив два кувшина на стол, хозяйка молча наполнила наши кружки до краев, чокнулась со мной и выпила содержимое своей залпом. После этого она решительно пошла в зал к робко зовущим ее клиентам. Минут десять суетилась между столиками, явно растягивая время. Я терпеливо ждал. Наконец Матрена села рядом.

– Ну так, значит, ты теперь опять будешь учиться? – как ни в чем не бывало, спросила она.

У меня аж челюсть отвисла от такого коварства.

– Матрена, очнись. Какая учеба? Ты скажи лучше, что мне делать!

– Что делать, что делать… – пробормотала Матрена. – Я не знаю, что делать.

– Как это?

– А вот так. – В ее голосе вдруг появились стальные нотки. – Решать должен ты, к моему великому сожалению, здесь я тебе не помощник. Впрочем, и никто тебе тут не поможет. Частенько то, что подсказывает сердце, оказывается полной противоположностью тому, что твердит тебе разум. Надеюсь, что сделаешь правильный выбор.

С этими словами Матрена потрепала меня по голове и пошла заниматься своими обязанностями хозяйки кабака. Ну а мне оставалось только грустно посмотреть ей вслед.

Ну вот, приплыли. Уж если мне эта женщина не помогла советом, то не поможет уже никто. Эх, и почему я не боярин? Вообще никаких бы проблем не было. Хотя… Да какой из меня боярин? Смех, да и только. Да и от политических интриг у меня несварение желудка случается.

– Даромир, дружище! – Две луженые глотки гаркнули на ухо так, что я подпрыгнул на своем стуле.

Ну конечно же Фрол с Федором, кто же еще?

– Здорово, ребята! – Как ни крути, но я был им рад.

– Здоровее видали! – загоготали братья, без приглашения устраиваясь за моим столом.

У одного рука на перевязи, а у другого на первый взгляд никаких последствий памятной встречи с дружками Демьяна.

– Ого, да ты тут уже хорошо посидел! – Фрол, радостно скалясь, указал на четыре пустых кувшина. – А выглядишь огурцом.

– Да это просто… – начал что-то лепетать я, но ребятки не были настроены слушать.

– Да мы все знаем, весь город знает! – Братья перемигнулись и жутким фальцетом завыли:

О боги, если я еще раз сегодня услышу этот жуткий припев, то просто этого не вынесу.

– Клевая песня, мы тут заплатили два медяка, и один умник на базаре текст песенки на бересте записал. Так мы его батюшке с матушкой в деревню отправили. Там ведь и про нашу драку с Демьяном сказано, пускай знают, что их сыновья с таким известным колдуном плечом к плечу бились.

– Правда, ты был тогда немного поменьше и в шерсти, – ввернул шуточку Федор, и оба брата дружно заржали, очень довольные собой.

– Да, а нам Антип за нашу храбрость кошель серебра отвалил. На них и гуляем! – И Фрол небрежно кинул на стол увесистый мешочек.

– Оставьте ваше серебро, сегодня я угощаю. – Мне почему-то захотелось сделать для ребят что-то хорошее.

– Вот это дело! – Фрол опять громко засмеялся и тут же спрятал заветный кошель подальше.

– Матрена! – между тем принялся за дело Федор. – Пушинка наша ненаглядная, накрой-ка нам стол. Да неси всего побольше, нас сам Даромир угощает!

Матрена скептически хмыкнула и принялась таскать тарелки со снедью. Естественно не забыв перед этим поставить два кувшина медовухи. Ребята быстренько заморили червячка копченым окороком, осушили (вместе со мной) по паре кружек медовухи и наперебой стали рассказывать мне новости.

Минут через десять я был в курсе всего, что произошло после нашего расставания. Как я и ожидал, братья увели погоню за собой. На этот раз ее возглавлял сам премьер-боярин. Ребята, конечно, сдались без боя – погибать ведь тоже надо с толком. А какой тут может быть толк, если Гордобор привел с собой пять десятков воинов. Братья стойко выдержали все допросы боярина и, как и уговаривались, рассказали ровно столько, сколько было необходимо.

Черный колдун был вне себя от ярости, позвал к себе Филина, долго с ним шептался, после чего старый слуга как сквозь землю провалился. А весь отряд не торопясь направился домой. Однако в виду города, на последнем привале, Гордобор вдруг спешно собрался, велел всем продолжать путь и исчез, как и его слуга. Судя по всему, весточку получил.

По прибытии в Кипеж-град, братьев освободили, взяв с них слово не выходить за крепостную стену. Так как кабаков за пределами оной практически нет, то условие оказалось посильным. Вот именно в кабаке на третий день отмечания счастливого завершения опасного путешествия они и услышали знаменитую балладу «Про великого Даромира и возлюбленную его Селистену» (как луговые умудрились так быстро сварганить и распространить песнь, ума не приложу!). На радостях ребята загуляли еще на пару дней, но тут вернулся Антип и бесцеремонно прервал затянувшееся веселье.

Как ни странно, Антип оказался в курсе всех событий. Щедро наградил братьев и велел разослать по всем дорогам ратников, чтобы они встретили возвращающуюся издалека дочурку с белым колдуном.

– То есть с тобой! – радостно заявил Фрол.

– Но встретили вас, к сожалению, не мы, – закончил Федор.

– А теперь расскажи нам, как ты расправился с Филином и Гордобором! – в один голос попросили ратники.

Вот не поверите, но чуть ли не в первый раз в жизни не захотелось расписывать свои великие победы. Вот говорила мне Матрена: все проблемы от недоедания. А я, дурак, ее не слушал.

– Да что тут рассказывать? – промямлил я. – Филина одолел я, а Гордобора – вместе с моим наставником.

Докатился! Даже ничего не приукрасил и не приврал. Что ни говори, а это для меня ненормально. Видимо, точно так же подумали и братья, ошалело уставившись на меня.

– Ты, чай, не заболел? – робко поинтересовался Федор.

– Матрена, принеси-ка нам еще пару кувшинчиков, Даромиру освежиться надо! – тут же выдал второй брат.

Матрена с явным неудовольствием поставила на стол медовуху, а братья все так же неотрывно смотрели на меня.

– Точно заболел, – наконец резюмировали оба.

– Ребята, ну честное слово, я просто сейчас не в настроении. Давайте как-нибудь в другой раз, – устало пробурчал я и наполнил кружки.

Звук наливаемой медовухи подействовал на братьев благотворно, и после исчезновения в луженых глотках источников этого звука, они наконец сдались.

– Ну не в настроении, значит, не в настроении! Тогда тебя развлекать будем мы.

– Точно! Ты парень серьезный, вона какого монстра завалил, так что вполне заслужил право на отдых.

– Хочу сказать тебе по секрету, – перешел на шепот Фрол, – нас с братаном Антип скоро сотниками сделает.

Я удивленно посмотрел на ребят. Вроде как раньше сотников князь назначал.

– Точно, так оно и есть, не сомневайся! – так же громоподобно зашептал и Федор. – Так сказать, за большие заслуги и за личную преданность.

– Ну так, наверное, князь все-таки назначит, а не Антип.

– Тьфу ты, так мы же главного тебе не сказали! Только это секрет. Никому, понял?

– Могила! – утвердительно кивнул я.

– Завтра объявят о свадьбе Селистены и Феликлиста. Смекаешь? Так при таком раскладе Антип будет не просто премьер-боярин, а уже нечто большее.

– Так вопрос о свадьбе уже решен? – обреченно спросил я.

– Конечно! Уже с неделю весь двор шепчется.

У меня аж в глазах помутнело от таких подробностей. Я залпом осушил кружку и выдавил из себя последний вопрос:

– А невеста что ж, согласна?

– Ну ты, малый, и вправду не в себе. Так кто же откажется княгиней стать, конечно, согласна.

Далее ребята наперебой хвалили Антипа и живо обсуждали радужные перспективы, связанные с предстоящей свадьбой. Честно говоря, я их почти не слушал, только кивал и поддакивал время от времени, чтобы они не очень меня доставали.

Так, выходит, все уже решено… Все в курсе, кроме меня. Неужели Селистена все знала и ничего мне не сказала? Что-то не верится. Хотя… Почему бы и нет. Разве я могу ее упрекнуть, что она хочет быть княгиней, а не женой недоученного колдуна? Еще пару часов назад я с присущей мне уверенностью сказал бы, что да, могу, и упрекнул бы. Но теперь я уже не был бы так категоричен.

Я решительно встал из-за стола. Братья удивленно вскинули на меня глаза.

– Знаете, мне пора. Вы пейте, гуляйте и не поминайте меня лихом.

– Ты куда собрался, Даромир? Ведь только гудеть начали, – изумился Федор.

– Да так, есть еще небольшое дельце в Кипеж-граде.

– Ну ладно, иди. А если помочь надо, так мы мигом!

– Да нет, тут мне ничем не поможешь.

– Ну как знаешь, – обиженно пробурчал Фрол.

– Впрочем, у меня будет к вам небольшая просьба.

– Да все что угодно! – обрадовался Федор.

– Вы, наверное, завтра увидите боярышню, так передайте ей… – Я замялся. Чуть ли не впервые в жизни я не знал, что сказать. – Ничего не говорите. – Я помолчал. Братья в недоумении переглянулись. – Просто скажите, что я искренне желаю ей счастья.

– И все?

– Все. Пока, ребята!

– Пока. – Братья были озадачены моим поведением. Ну да ладно, вот такой я загадочный.

Пройдя через зал, я остановился у стойки, где нахмурившаяся Матрена яростно терла полотенцем какую-то плошку. Я отцепил от пояса кошель с теми самыми золотыми, что мне проиграл Беня Вийский, и положил перед хозяйкой. Матрена удивленно посмотрела на меня:

– Я же сказала, что ты мне ничего не должен. Этих обалдуев я тоже накормлю бесплатно.

– Возьми, Матрена. Может быть, у какого-нибудь посетителя не хватит денег на еду, так ты накорми их.

– Ты чего это? – Матрена смотрела на меня с недоумением.

– Я прибыл в этот город с пустыми карманами, таким же и хочу его покинуть. Настоящему колдуну деньги не нужны.

– Так ты решил исчезнуть?

– Да, – кивнул я. – Так будет лучше для нее.

– Что бы ты ни сделал, все равно будешь неправ.

– Да, наверное. Но лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Прощай, Едрена-Матрена, я больше никогда не вернусь в этот город!

– Нет! До свидания.

Могу поклясться, что в этот момент в уголках глаз у женщины-горы сверкнули слезы. Что ни говори, но женщины все одинаковые.

Я толкнул дубовую дверь и вышел на воздух. Вот, собственно, и все, приключение закончилось. Я возвращаюсь в «Кедровый скит». С него все началось, им и закончится. Вроде всего ничего прошло, как я его покинул, а сколько событий произошло. Да что там, я сам стал совершенно другим. Не знаю пока, хорошо это или нет. Время покажет. Но уже сейчас ясно, что никакое время не вытравит из моего сердца рыжие кудряшки и очаровательные конопушки на миленьком носике. Будь счастлива, Селистена! Я тебе искренне этого желаю. Будь счастлива и прощай.

Я даже не стал выбираться за городскую стену, а просто огляделся вокруг и, не заметив ни одной живой души, обернулся соколом и резко набрал высоту.

На этот раз летел я медленно и печально. А куда, собственно, мне теперь торопиться? Перед тем как вернуться в скит, я решил пару дней погостить у Серафимы, как раз до конца каникул. Про Селистену я старался не думать. Это, конечно, было невыносимо, но я изо всех сил гнал мысли о ней и о ее предстоящей свадьбе. Поделать уже ничего нельзя. Всё, прекрасная, чистая глава в моей жизни дописана и поставлена точка. Я возвращаюсь в скит, Селистена идет под венец. И эта сердечная рана затянется еще очень не скоро, если затянется вообще.

В Кипеж-град я уже никогда не вернусь, мое слово верное. Да и Селистена никогда не найдет ни скит, ни Серафимину избушку, даже если очень захочет: ориентироваться в лесу она так и не научилась.

Вот и ведьмины хоромы. Из печной трубы вьется небольшой дымок – кормилица, наверное, пироги печет. Что ж, очень кстати, за все время пути у меня во рту и маковой росинки не было. Вот что любовь с людьми делает: я даже о еде думать перестал.

Плавно приземлившись перед избушкой, я вернул себе человеческое обличье. Стряхнул с себя прилипшее перо (у пернатых сейчас линька), поднялся на крыльцо и открыл дверь. В нос ударил приятный запах. Точно, Сима пироги затеяла.

– Ты вовремя, как раз пироги поспели, – раздался звонкий голосок, и мое сердце сжалось.

Боясь поверить своим ушам, я вошел в комнату и замер на пороге. В Симином переднике как ни в чем не бывало у печки хозяйничала Селистена. Раскрасневшаяся от печного жара, она казалась еще более рыжей, чем обычно, а мои любимые конопушки сияли как маленькие звездочки.

– Ну чего стоишь, проходи. Стол уже накрыт, поди, проголодался с дороги? Вообще-то тебя легче прибить, чем прокормить, но я попробую все-таки прокормить, – улыбнулась боярышня и поставила на стол огромное блюдо с румяными пирожками.

В оцепенении я сел на скамью. Этого просто не могло быть! Селистена никак не могла оказаться здесь, да еще раньше меня. Хотя не могу сказать, что меня это не радует. Между тем Селистена выставила на стол еще пару блюд с какой-то вкусностью и, наконец, уселась напротив. Я же будто потерял дар речи.

– Ну, думаю, то, что ты поступил как последний негодяй, ты знаешь и сам, – весело начала рыжая. И я послушно кивнул. – Так вот, несмотря на то что ты такой дурачок, я все равно тебя люблю и намерена выйти за тебя замуж. Ну, например, зимой. Как ты на это смотришь?

– А… – промямлил я, все еще не веря в свое счастье.

– А батюшка совсем не против этого брака и уже благословил нас. Тебя, конечно, заочно.

– Э…

– Как мне это удалось? Подходы знать надо! – Селистенка звонко засмеялась. – И потом, я люблю тебя, а разве это не веская причина для свадьбы?

Я кивнул.

– С Феликлистом проблема решена. Хочешь спросить как? Да, собственно, какая разница, что бы ты ни думал, но батюшка у меня очень умный человек.

Я опять-таки послушно кивнул.

– Си…

– А Серафима просила передать тебе, что по личному указанию Серогора, в виде исключения, каникулы у тебя продлеваются еще на десять дней. А сами они тоже решили отдохнуть и отправились к морю, в славный город Асседо. Знаешь, оказывается, он действительно славный.

– И…

– Ну конечно, это она дала мне на прощание перстень великого Сивила и научила, как им пользоваться. Она очень мудрая женщина и сказала мне, что с помощью этого артефакта можно будет исправить грандиозную глупость, которую ты выкинешь. Я тогда посмеялась, но перстенек припрятала. Знаешь, а им очень просто пользоваться: раз, и готово! Я тут, и еще время в запасе, чтобы приготовиться к прибытию моего прожорливого, но от этого не менее любимого жениха, осталось.

Ну Сима, ну бабанька моя ненаглядная! Вот кто действительно видит нас насквозь. Вернется шалунья с моря, в ножки ей поклонюсь.

– Вот и я научилась понимать тебя без слов. Наверное, становлюсь настоящей женщиной.

Единственное, на что я был способен в этот момент, так это просто улыбнуться. Я счастлив, что тут еще сказать?

– Что же ты пироги не ешь? Они, между прочим, с крольчатиной! – протараторила рыжая и залилась серебряным, прекрасным смехом.

Москва

Март 2004